3 5 3 2 2 7 9 1 0 2 4 5

ром

олег егоров

под-би-тые в тромолег

егоров

сказочная повесть для особенно взрослых и особенно для маленьких. возможно, это очень смешные сказки. а, возможно, и нет. возможно, они просто смешные. возможно, они вам понравятся. возможно, вам стоит купить другую книгу.

Олег ЕгоровОлег Егоров

еОлег Егоров

5

под -би- тые ветром олег егоров

повесть

москва, 2012

издательство WORLDPRESS

глава о том, как мышонок Сера-фим летучим стал

1глава о том, как сова Сплюшка похитила мышонка Серафима

2

глава о том, как страус Лёва построил дирижабль

3глава о том, как страус Лёва построил дирижабль

4

оглав-ле-ние

глава о том, как кот Влерьян лечил сову Сплюшкуот обжорства

7

глава о том, как страус Лёва перестраивал свой гараж

6глава о том, как Цапель переживал зимнюю бурю

5

8

Х отите знать, почему мыши не летают как птицы? Я имею

ввиду самых обыкновенных поле-вых мышей. Например, мышонка Серафима, живущего на дне лесно-го оврага в маленьком, но вполне уютном доме. Ну так хотите знать, почему они не летают? А я вам объ-ясню: у них нет крыльев. Чего нель-

зя ск зать про страуса Лёву, который тоже не летает. Но совсем по иной причине. У него очень короткие крылья. И, наоборот, очень длинные ноги. С такими ногами Лёва мог бы ставить мировые рекорды по прыжкам. Но прыжки его не интересовали. Разве, что — с парашютом.

С самого детства Лёва мечтал стать именно лётчиком. Он страстно хотел пикировать, входить в «штопор» и делать «бочку». Словом, исполнять фигуры высшего пилотажа. Все другие известные ему птицы, даже грач по прозвищу Сажа, летали, совершенно не задумываясь над тем, какими большими возможностями они обладают. Лёве же с его бесполезными кры-льями оставалось шататься по окрестностям и каждому встречному рас-сказывать о своих воображаемых ночных вылетах, воздушных боях и вы-нужденных посадках. В конце концов все, включая самого Лёву, поверили в эти истории и действительно стали считать его бывалым пилотом. Даже сова Сплюшка, разбуди её среди бела дня, могла почти без запинки пове-дать о том, как у арауса однажды заело шасси и ему пришлось садиться на брюхо. Но однажды Лёва понял, что на одних воспоминаниях далеко не улетишь. И начал строить аэроплан. Из его гаража с утра до вечера слы-

1глава о том, как сова Сплюшка похитила мышонка Серафима

9

шался стук молотка и свист ножовки. — Не к добру это, — говорил Афрозаяц, косо поглядывая на гараж. —

Изведут меня. Точно изведут. Этот заяц был очень подозрительным. Ему повсюду мерещился за-

говор с целью извести его, зайца, полностью и окончательно. — И какая муха его укусила? — спрашивали друг у друга знакомые. На самом деле зайца укусила оса. — Покусание, — сказал доктор Валерьян, приложив к месту укуса лист

подорожника. — И ничего более. Просто осиновое покусание. — Покушение?! — в испуге переспросил заяц. — Покусание, — подтвердил доктор. И с тех пор зайца как будто подменили. Он даже взял другое имя. Пре-

жде его звали Русаком. А русаков на свете было много. Русакам счёт не вёл-ся. И тогда заяц решил стать Африканским. Или, сокращенно, Афрозайцем. Чтоб занесли его, как последнего Афрозайца, в «Красную книгу» для исче-зающих зверей.

— Я исчезаю, — говорил Афрозаяц. — Меня уже практически не оста-лось. Практически я уже исчез.

Он так надоел окружающим со своей уникальностью, что его почти перестали замечать.

Ну так вот. Для безопасности Афрозаяц установил за гаражом посто-янное наблюдение. И стал единственным очевидцем возвращения Лёвы в большую авиацию. Когда он увидел выходящего из гаража страуса, то для страховки присел в траве. Лёва был оснащён по первому слову техники. То есть — «этажеркой». Так назывались все первые аэропланы. За сходство с этим предметом обстановки.

10

На голове его красовался кожаный шлем с наушниками. Глаза при-крывали очки — консервы. А ноги, для скорости разбега, были обуты в бо-тинки с роликами. Перед страусом вплоть до самого лесного оврага про-стиралась поляна. И заканчивалась песчаным обрывом.

— Земля! Я первый! Как слышно?! — сказал Лёва в наушник. — Про-верка связи!

— Слышно, слышно, — пробормотал заяц. — Охота была с ненормаль-ными связываться.

В следующее мгновение страус вихрем промчался мимо Афрозайца и пропал за кромкой обрыва.

— Кажется, пронесло! — вздохнул заяц с облегчением. Но тут из оврага донёсся подозрительный шум. И заяц для страховки

залёг. Надо сознаться, что после падения техника пострадала только слег-

11

ка. Куда чувствительнее пострадал сам Лёва. При иных обстоятельствах это падение можно было назвать мягкой посадкой. Поскольку дно оврага было песчаным. Но не в данном случае. В данном случае Лёва почувство-вал, как вдребезги разбились его последние надежды. Когда он зарылся го-ловой в песок, то даже решил, что лучше ему так и остаться. В таком вот положении. Навсегда.

— Зря стараешься! — раздался снаружи насмешливый голос. — Я тут всё перекопал. И в другом тоже месте копал. Нету червей.

Грач Сажа описал над оврагом круг и, позвякивая ведёрком, полетел в сторону леса. Судя по тому, как Сажа крепко держал в обеих лапах это ве-

дёрко и как оно тянуло его к земле, можно было догадаться, что он опреде-лённо лукавил. Видимо, в другом месте черви всё-таки нашлись.

Страус вытащил голову из песка, но грача он уже не обнаружил. Грач уже скрылся за верхушками деревьев. Зато Лёва обнаружил, что авария приключилась рядом с домиком Серафима. И тут страуса посетила счаст-ливая мысль. Лёва решил, что если ему не суждено вернуться в небо, то он хотя бы должен подготовить себе достойную замену.

Он подхватил «этажерку» и заковылял на роликах к домику мышонка. А Серафим и не догадывался о своей будущей участи авиатора. Потому что именно в этот момент он готовился в моряки. Хотя плавать он стремился не больше, чем летать. Если честно, то Серафим вообще боялся воды. Но ещё больше он боялся огорчить Морскую свинку. А Морская свинка была в действительности самой обыкновенной свинкой. Морской её прозвали

я пер-вый!

обращался к Серафиму. Но, по причине косоглазия, смотрел на свинку. В этот момент дом содрогнулся. Лёва, застрявший в дверях со своей

«этажеркой», предпринимал отчаянные попытки войти в помещение. Он так переживал за здоровье Серафима и так спешил оказать ему скорую помощь, что просто не догадался оставить «этажерку» снаружи. Морская свинка обернулась на шум и увидала своего всегдашнего соперника и луч-шего друга, когда от аэроплана уже остались одни обломки.

Лёва и Морская свинка часто ссорились из-за того, что важнее — флот или авиация. Но каждый раз важнее всего оказывалась дружба.

я ис-че-заю!

13

Поэтому Морская свинка и Лёва часто мирились.

— Лёва! — воскликнула Морская свинка.

— Морская свинка! — бросив раз-громленную «этажерку», Лёва ринулся в комнату. И ветераны заключили друг дружку в объятия.

— Не забыл?! — Морская свинка похлопала страуса по спине.

— Ещё бы! — обрадовался Лёва. — Делаю вираж!... Земли не видно!

— А лоцман кричит: «Вижу зем-лю!» — подхватила Морская свинка.

— И тут кончается горючее! — пе-ребил её Лёва.

— Что делать?! Хватаю парашют и командую!...

— Суньте градусник под мышку, — пока друзья предавались воспомина-ниям, Валерьян извлёк из аптечки тер-мометр.

— ...И командую! — Лёва перехва-тил у доктора градусник и сунул его под мышонка.

— Шлюпки на воду! — Морская свинка от избытка чувств повалилась в кресло.

Валерьян достал из аптечки пузырёк, накапал в чайную ложку три капли валерьянки и осторожно выпил.

— Обморок! — важно произнёс он, занюхивая лекарство пробочкой. — Обморки лечатся гуматически!

После чего спрятал пузырёк в карман халата, подхватил аптечку и не-твёрдым шагом направился к выходу. А поскольку он плохо знал располо-жение дверей, то зашёл по ошибке в шкаф. А поскольку в шкафу было тем-но, то он решил, что уже наступила ночь и лёг поспать.

Тем временем Лёва вспомнил про Серафима. Он сбросил ботинки с роликами, наклонился над мышонком и проверил у него пульс.

— Бьётся? — с надеждой спросила Морская свинка. — Стучит, — подтвердил страус, делая Серафиму искусственное ды-

хание. — Отличный парень! — заметила свинка. — Я думаю, он справится! — Точно, — согласился Лёва. — Сейчас приведём его в себя и будем

готовить пополнение. — Пополнение?! — оживилась Морская свинка, поглаживая живот. —

Надо! Надо готовить! А то на пустой желудок...

14

— Не в том смысле, — страус посмотрел на свинку. — Я думаю из мышонка получится первоклассный лётчик.

— Кто?! — Серафим тут же открыл глаза. — Юнга! — свинка хлопнула его по плечу. — Будет плавать! — Ну так вот! — вскакивая, заявил мышонок. — Хочу, чтоб вы сра-

зу знали: ни летать, ни, тем более, плавать я не собираюсь! Мне ещё жить не надоело!

— Жить?! — возмутился Лёва. — И это ты называешь жизнью?! — Да! — Морская свинка потянулась. — Без моря — это не

жизнь! — А ну идём, — Лёва потащил мышонка к двери. — Куда? — упираясь, спросил Серафим. — А на птичий базар! — Вот это — дело! — засуетилась Морская свинка. — Чтоб мне

три фунта под кильку! Базар — это!.. И, опрокинув качалку, она устремилась следом.

Обычно на птичьем базаре шла самая оживлённая торговля. Но только не в тот день. Взору троих приятелей предстали пустые прилавки. За одним из них дремал грач Сажа.

— Это, что ли, птичий рынок? — скептически спросила Морская свинка.

— Базар, — поправил её Лёва, подходя к единственному продавцу. — Эй, Сажа, а где народ?

— Известно, — встрепенулся грач. — В поле народ. На посевной.

— А ты чего ж? — поинтересовалась свинка. — У меня товар живой, — Сажа встряхнул ведёрко. —

Выбирай морячок! Не пожалеешь! — Слушай, Сажа, тебе летать нравится?! — Лёва ото-

двинул свинку в сторону. — Кого?! — грач клювом достал из ведёрка червя

и бережно выложил на прилавок. — Летать, говорю, нравится?! — гаркнул Лёва. — Ты не безобразничай! — рассердился грач. — Ты

бери червей и отходи! Не видишь — очередь ждёт! — Слыхал?! — Лёва обернулся к Серафиму. — Всем

нравится! И хотя мышонок ничего такого от Сажи не слышал, он почему-то опустил голову.

— Идём! — Лёва решительно увлёк Серафима за собой.

— Как это — «идём»?! — очнулась вдруг Мор-ская свинка, загораживая дорогу страусу. — У тебя нынче и крыльев-то нету! А у меня — лодочка на ходу! Так-то!

Она отпихнула Лёву животом, схватила окончательно сбитого с толку Серафима в охапку

на что ло- вим

и помчалась к реке. Так мышо-нок очутился на берегу.

— И запомни, — учила его Морская свинка, забираясь в лод-

ку, привязанную к причальному мостику, — надо говорить не ком-

пас, а компас. Эй! Ты что?! Уснул?! Прыгай на палубу! .

— Мне и здесь хорошо, — мы-шонок уселся на причальный мостик.

— Ладно. Будем играть по прави-лам, — свинка достала из-под сиденья

удочку. — Сейчас поймаем рыбу и спро-сим, где лучше — там или здесь?

Она размотала леску и забросила удочку в воду:

— Главное — не зевай. Следи за по-плавком.

— Разве я зевнул? — удивился мышо-нок.

на что ло- вим?

на что ло- вим?

16

Из реки, шумно отфыркиваясь, вынырнула рыба Макрель. Макрелью её прозвали от того, что она все время была мокрой.

— Клюёт? — спросила Макрель с интересом. — Тебе какое дело? — свинка перебросила удочку подальше. — На что ловим? — допытывалась Макрель. Свинка промолчала. — На червя надо, — заметила Макрель со знанием дела. — На червя

— хорошо!... Она лениво шевельнула хвостом и подалась прочь. — Видал?! — всполошилась вдруг Морская свинка. — Видал, поплы-

ла?!— А черви, небось, у грача на базаре, — подсказала Макрель напо-

следок. — Все плавают! Даже эта мокрица! — Морская свинка развернулась

к Серафиму. — А ты что — рыжий?! — Нет, — мышонок мотнул головой. — Ты что — против острых ощущений?! — наседала Морская свинка.— Рокфор, — вздохнул Серафим. — Очень острый. Мне нравится. В этот момент на берегу показался Лёва. Он, как говорится, не заста-

вил себя ждать. Его, собственно, никто не ждал. Но так уж говорится. Он успел сбегать в гараж и откопать в куче старого хлама дельтаплан из папи-росной бумаги. На этом дельтаплане Лёва пробовал летать, ещё когда был маленьким. Примерно таким, как мышонок.

— Вот! — Лёва взмахнул дельтапланом. — Надёжная вещь! Не успе-ешь оглянуться, как улетучишься!

— Да я не умею! — стал отказываться Серафим. — Правильно. Это как раз такое слово, — пояснил Лёва, завязывая

у него на груди лямки дельтоплана. — Летишь и одновременно учишься. — Полундра! — Морская свинка оглушительно свистнула. — Юнга!

Прыгай ко мне! Сейчас плавать будем! — А я говорю — летать! — возразил Лёва, соскакивая в лодку вместо

Серафима. — Плавать! — Морская свинка толкнула его животом. — Летать! — Лёва ударил свинку грудью, и та кубарем полетела на

дно лодки.— Плавать! — вскочив, свинка натянула Лёве кожаный шлем по са-

мый клюв. И пользуясь тем, что страус временно потерял зрение, она дёрнула

шнур подвесного мотора. Мотор взревел. Лодка устремилась вперёд. А лодка была привязана к причальному

мостику. А Серафим как раз топтался на мостике, пытаясь освободиться от дельтоплана.

Хотите знать, что такое сёрфинг? Это езда по волнам на мостике с кри-ками «караул!». Морская свинка, вцепившись в руль, уверенно управляла лодкой.

17

— Как бороздит! — радовалась она. — Морской волк! Настоящий морской волк!

Мостик под мышонком накренился и стал переворачиваться. Но Се-рафим уже поймал дельтапланом ветер и взмыл над водой.

— Лечу! — испуганно кричал он, набирая высоту. — Лечу! Помогите! Лодка пронеслась мимо «Смотровой». Из камышей показался кот Ва-

лерьян. Он уже успел выспаться и отлично себя чувствовал. — Только гупатически, — промурлыкал кот, помахав над головой чай-

ной ложечкой. — Или гуматически?! Лёва, наконец, избавился от шлема и увидел пролетающий над голо-

вой дельтаплан с мышонком. — Как парит! — прошептал он восхищенно. — Орёл! Настоящий

орёл! — А говорил — рокфор! — ехидно заметила Морская свинка.

18

В каком-то смысле катание мы-шонка на мостике можно счи-

тать бесподобным, а его полёт — неповторимым. И знаете поче-му? После этой истории Серафим ясно дал понять своим друзьям, что ничего подобного он больше не повторит. Таким образом, Лёва и Морская свинка потеряли един-

ственного ученика. И если Морская свинка вскоре нашла себя в огородном деле, — она так и говорила: «Я нашла себя в капусте!», — то Лёва остался верен прежней мечте.

— Мои интересы выше! — заявлял он, таинственно поглядывая куда-то вверх.

В своём стремлении подняться над мелкими земными страстями Лёва использовал все когда-либо известные виды крыльев. Катастрофы в лесу следовали с частотой рейсовых вылетов в каком-нибудь бойком аэропорту. Больше всех страдал грач Сажа, чьё гнездо, как он его ни переносил с места на место, постоянно оказывалось на Лёвином пути, грач даже завёл себе специальный ремень. Стоило страусу появиться на горизонте, как Сажа, словно дисциплинированный пассажир, пристёгивался к ветке. На этот раз Лёва испытывал очередную модель махолёта под номером 109.

Испытания предыдущих ста восьми вариантов создавали в окрестно-стях такие сквозняки, что Афрозаяц, оберегая своё здоровье, стал носить вторую шубу. Вернее, так было, пока он не встретил сову Сплюшку. А к чему это привело, вы скоро узнаете. Итак, Лёва следовал привычным маршру-

2глава о том, как сова Сплюшка похитила мышонка Серафима

19

том, мощно взмахивая изогнутыми крыльями. Он легко одолел «взлётную полосу» и углубился в лес. Тут он попробовал с ходу проскочить между па-рой деревьев. Но врезался сразу в оба. На одном из них предупредительно щёлкнула пряжка. И грач Сажа повис вниз головой, словно сбитая в тире мишень. А в дупле другого подпрыгнула на заячьей шубе спящая сова.

— Что?! Уже пора?! На этот... Как его?! — пробормотала она. — За этим... Как его?! Хр-р! Хр-р!

Сова Сплюшка собиралась устроить налёт на Серафима. И получить у него выкуп. У совы, как у любой уважающей себя налётчицы, была завет-ная цель. Когда-то она закопала на склоне оврага сундук. Сплюшка хотела наполнить его звонкой монетой, а потом «промотать в малине» всю вы-ручку. Именно так поступают настоящие «крутые» ребята. Что такое «про-мотать», сова, честно говоря, не знала. Зато малина росла у неё прямо под боком. В смысле — под деревом, в котором было совиное дупло. Но осу-ществление этого плана затянулось. Во-первых, в лесу ни у кого не было де-нег. Во-вторых, сова забыла, где зарыт сундук. А пока суть да дело, Сплюш-ка промышляла мелким разбоем. То есть — присваивала себе имущество наиболее робких соседей. Чаще всего сова устраивала засаду где-нибудь на дереве. Но поскольку днём сова спала, а ночью спали все остальные, этот промысел, можно сказать, был убыточным. Правда иногда ей везло.

Как в случае с Афрозайцем. Сплюшка сорвалась с дерева прежде, чем заяц успел миновать опасное место, проснулась от удара о землю и наста-вила на него ружьё. Но забыла, что в таких случаях спрашивают.

— Кошелек или жизнь? — догадался Афрозаяц. — Спрашивала уже! Нет у меня кошелька!

— Попрыгай, — хмуро глядя на зайца, потребовала сова.

20

— И жизни у меня никакой нету! — заяц попрыгал. Причем прыгал он в сторону ближайших зарослей крапивы. — Разве это жизнь, когда тебя каждый встречный ухлопать норовит?! Это жизнь, я спрашиваю?!

— Стой! — скомандовала сова, заподозрив неладное. — Скидывай ши-нель! А то пристрелю как собаку!

— Где наша не пропадала! — дерзко ответил Афрозаяц, сбросил старую шубу и пропал в крапиве.

Но дело на этом не закончилось. Не таковский был заяц, чтобы бросить своё добро. Афрозаяц решил застать Сплюшку врасплох.

То есть в тот момент, когда совы не будет дома. И устроить ей обыск. — Кто посеет ветер, — сказал Афрозаяц, — тот пожнёт бурю! Когда Лёва испытывал свой махолёт, заяц сидел в кустах малины, до-

жидаясь удобного случая. Знаете, как высиживают сову? Очень просто. Главное — обнаружить её дупло. И высидеть в кустах до тех пор, пока сова не отправится по своим делам. И тогда нагрянуть к ней с обыском. После столкновения с деревом Лёва катапультировался прямо в малиновые ку-сты. На Афрозайца это произвело такое впечатление, что он сразу перешёл к решительным действиям.

21

— Караул! — заверещал он, бросаясь в самую чащу леса. — Держи вора!

— Неужели ошибка в расчётах?! — Лёва озадаченно потрогал шишку на голове. — Нет. Без механика не обойтись. Страус, прихрамывая, напра-вился к домику Серафима.

— Эй, дружище! — позвал он мышонка, заглядывая в окно.— У меня тут возникла идея... Только не говори сразу «нет». — Нет, — сразу сказал Серафим, разгуливая вокруг стола, на котором

в тарелке лежал его любимый рокфор. Мышонок нагуливал аппетит. Такое у него было правило.

— Давай по честному.’ — Лёва снял с груди медаль с надписью «За 109 парашютных прыжков». — Если выпадет надпись — ты идёшь ко мне в ме-ханики. Эту медаль страус вручил себе накануне последнего испытания. Он подбросил медаль. Медаль блеснула в воздухе и упала кверху надписью «За 109 беспосадочных вылетов».

— И передай Морской свинке, — добавил на ходу Серафим, — что с кру-госветным плаванием, кажется, тоже ничего не выйдет. Так Лёва и сделал.

— Ну и пусть! — отмахнулась Морская свинка, яростно работая лопа-

ой!ст

22

той. — Чего у нас мало?! Культуры у нас мало! Капусты мало! Труфе-лей нету вообще! Думаешь, труфеля сами растут?! Ты их, труфеля, сперва по-сади! Лёва заинтересовался:

— Слушай, свинка! А если меня посадить?! Как думаешь, крылья-то вы-растут?!

— Можно попробовать, — согласилась свинка. А мышонок решил по-пробовать рокфор. Он посыпал сыр перцем, обнюхал и примерился отре-зать ножом первый ломтик, когда дверь его дома с треском распахнулась.

На пороге стояла сова Сплюшка с ружьём наперевес. Её глаза угрожаю-ще мерцали в круглых прорезях колготок, натянутых на голову.

— Всем ни с места! — рявкнула она, поводя ружьём. — Бросай оружие! Это налёт! Нож со звоном упал на пол.

— Кажется, должен прийти мужчина, — произнёс мышонок с надеж-дой.

— Ты, что ль, этот?!... Как его?! — Сплюшка опустила ружьё и задума-лась.

— У вас колготка поехала, — деликатно заметил Серафим. — Хр-р! Хр-р! — ответила сова. Серафим стал осторожно пробираться к выходу. — Руки вверх! — грозный оклик настиг мышонка у самой двери. — Ты,

что ль, будешь этот?!... Как его?! — Не знаю, — Серафим поднял лапы. — Лёва говорит, что я буду лётчи-

ком, а Морская свинка... Бу-бу-бу... Сплюшка затолкала Серафима в мешок: — Ладно! Там разберёмся! Она взвалила мешок на спину, схватила ког-

тями ружьё и развернула его прикладом вперёд. — Шухер! — гаркнула сова, нажимая на курок. Грянул выстрел, и Сплюшка, словно ракета, вылетела в окно. А пока она

разбойничала на воле, Морская свинка посадила страуса. Лёва стоял, закопанный на глубину одной ноги, и придирчиво рассма-

тривал свои крылья. Морская свинка утрамбовала землю и взялась за лей-ку. Она щедро полила почву вокруг страуса.

— У меня нога затекла, — пожаловался Лёва, пробуя шевельнуться. — Само собой! — засопела свинка. — Одной воды сколько израсходо-

вано! И всё же воды ещё осталось много. Ещё у забора остался полный таз до-

ждевой воды. Туда-то и угодил грач Сажа. Совершенно случайно грач стал свидетелем злодейского похищения мышонка. И это вывело его из равно-весия. Вот почему, опустившись на забор, Сажа не удержался и упал в таз. Равновесие подкачало. Пытаясь выбраться, грач захлопал по воде крылья-ми. Такие получились жидкие аплодисменты.

Свинка раскланялась и произнесла с лёгким иностранным акцентом: — Морской свинка! — она указала на Лёву. — Сажать страусы! — Ты чего?! — Лёва выразительно постучал себя по лбу. — Это же

Сажа!

23

— Тьфу! — Морская свинка снова взялась за лейку. — Я и сама думаю: откуда тут негр?!

— Мне с вами лясы точить некогда, — Сажа исподлобья глянул на Лёву. — Пока вы тут сажаете всякую дребедень, Сплюшка умыкнула Серафима! И затащила в дупло! Так что он теперь в затащ-щ-щении!

Сажа встряхнулся, обдав приятелей брызгами, и улетел по делам. — Не понимаю, — свинка посмотрела вслед грачу. — Серафим умык-

нул плюшку и положил в дупло?! — Сплюшка! — Лёва попытался выдернуть ногу. — Сова, которая ловит

мышей! — Ты что?! — свинка одним рывком извлекла Лёву из грядки. — Ты

хочешь сказать, что она поймала нашего юнгу?! Да я её!... Я её на абордаж возьму!

— А я — на таран! — заявил страус. — На абордаж! — свинка толкнула его животом.

а еслименя поса-дить?

24

— На таран! — Лёва ударил свинку грудью. В результате оба очутились на земле.

— Ладно, — согласилась Морская свинка. — Главное — найти дупло. — Нужно допросить Афрозайца, — смекнул страус. Зайца они обнару-

жили в «Смотровой», куда тот забежал за успокоительными каплями. Кот Валерьян как раз лечил своего пациента.

— Будь здоров, косой! — Валерьян выпил успокоительных капель и про-тянул пузырёк Афрозайцу. Глаза его при этом отчаянно косили.

— Будем, — согласился заяц, принимая пузырёк. Лёва и Морская свин-ка переглянулись.

— Слушай ты! — свинка потрясла осоловевшего пациента. — Заяц Аф-риканский! А ну, быстро вспоминай, где сплюшкино дупло!

— Я её сам возьму, — заяц посмотрел на свинку сквозь пузырек, и глаза его воинственно блеснули. — Я её прихлопну! Вот так!... Вот так!... Он стал хлопать вокруг себя лапой в поисках оброненного пузырька.

— Месицина! — важно сказал Валерьян. — Мюси... Ми-зе-цин-ски!— Так её!... Туда её!... — заяц продолжал колотить лапой по траве. — А сова спит, — сказал вдруг Валерьян. — Спит. Дупло в тресь... — В треснувшем дубе?! — догадался Лёва. — Ага, — кивнул доктор. — Я ей прыжки бодрые прописал. Валерьян хотел сказать «порошки». Получив необходимые сведения,

друзья поспешили к треснувшему дубу. — Будь здоров, косой! — донесся сзади голос Афрозайца. Видно, пузы-

рёк все-таки нашёлся. Уже сгущались над лесом сумерки, когда Лёва и Мор-ская свинка добрались до места.

Они остановились под треснувшим деревом. Тем самым, в которое не-давно врезался Левин махолёт.

— Сплюшка! А, Сплюшка?! — прокричал страус, сложив крылья рупо-ром.

— Надо её разбудить! — Морская свинка энергично хлопала себя по плечам. — А то мы здесь точно дуба дадим! Солнце зашло, и в лесу стало весьма даже прохладно. Из дупла выглянул мышонок:

— Тише вы! Сплюшку разбудите! — Серафим! — обрадовался Лёва. — Живой! — взвизгнула свинка. — Живой, живой... — проворчал мышонок. — Вот только не знаю, как

отсюда спуститься. — Ты погоди! — обнадёжил его Лёва, исчезая в темноте. — Я мигом! — А что сова? — поинтересовалась Морская свинка. — Спит, — сообщил Серафим, перебираясь на ветку. — Как прилетели,

так сразу и завалилась. Просила к ужину разбудить. Вскоре страус вернулся. За его спиной на бечёвке висел ярко размалё-

ванный прямоугольник с изображением какого-то злодея. Злодей показы-вал длинный язык.

25

— Вот! — пояснил страус. — Воздушный змей! Сейчас я его выпущу, а ты хватайся за верёвку и — полный вперёд!

Страус приподнял змея за уголки и тот, подхваченный порывом ветра, взвился вверх. Серафим, учитывая безвыходность положения, на этот раз долго не раздумывал. Он уцепился за бечёвку и вместе со змеем взмыл над лесом.

— Ур-р-ра! — воскликнул Лёва. — Пора?! — из дупла показалась заспанная сова.— Что?! Уже пора?! А где этот?!... Как его?!... Глаза Сплюшки медленно закатились. Она упала навзничь и исчезла

в дупле. — Хр-р! Хр-р! — донеслось оттуда. — Мой ученик! — всматриваясь в вечернее небо, заметил страус. — Морской змей, я считаю, был бы надёжнее, — проворчала свинка.

26

О днажды в лесу ударили моро-зы и наступила зима. Так го-

ворится: «наступила», «ударили»... На самом деле ничего подобного не было. Просто стало холодно и вы-пал снег. А вот Лёва, тот действи-тельно с разбега наступил на граб-ли, и они его ударили по лбу. Но произошло это ещё осенью, когда

Лёва испытывал новый планер, а Морская свинка сгребала опавшие листья для утепления погреба. И забыла грабли на поляне. Афрозаяц, как всегда, крутился поблизости.

— Ну что там? — спросил жадный до новостей заяц у доктора, когда тот вышел от пострадавшего.

— Ушибся, — был краток Валерьян. — О грабли. — Ограбили?! — заяц присвистнул. — О грабли, — подтвердил доктор. И вскоре по лесу разнесся слух, что у Лёвы из гаража вынесли всё до по-

следнего винтика. Этот слух очень взволновал сову Сплюшку, решившую, что у неё появился таинственный конкурент. А Валерьян после тщательного осмотра установил у страуса шишку и прописал ему холодный «пятачок».

Пятачок был у Морской свинки. Но её пятачок был всегда теплый. Мор-ская свинка, готовая ради друга на всё, целый день просидела в погребе, чтобы его остудить. И заработала простуду. Так что вместо пятачка при-шлось использовать медаль. Остаток осени Лёва провалялся в постели с медалью на лбу. Чем очень порадовал грача. Пока страус болел, Саже не

3глава о том, как страус Лёва построил дирижабль

27

надо было при каждом дуновении ветра пристегиваться к ветке ремнём. И грачу так понравилась эта новая жизнь, что он решил подумать о своём будущем.

— Пора тебе, Лёва, подумать о своём будущем, — сказал Сажа, наве-стив больного страуса. — Я имею ввиду — взяться за голову.

Лёва взялся за голову и болезненно застонал. — Вот-вот! Именно это я имею ввиду! — заметил грач. — Надо жить

так, чтобы не было мучительно больно, Лёва! После чего отбыл на Юг. Каждую осень Сажа улетал на Юг. Потому, что

зимой в лесу червей не было. А на Юге — были. Ремень Сажа оставил доктору на хранение. А на изнанке нацарапал:

«Мой ремень». Так-то. А Валерьян его на шею вместо шарфа намотал. Толь-ко прежде зачеркнул «ремень» и написал «нашейник». Получилось: «Мой нашейник».

Лёжа в постели и размышляя над словами грача, Лёва сделал кое-какие выводы. Он решил построить новый летательный аппарат — дирижабль. Дирижабли, как известно, взлетают без разбега. И, стало быть, Лёва мог избежать случайных ушибов.

Когда выпал первый снег, дирижабль был готов к полету. Лёва встал на лыжи и отправился в лес за топливом. Поскольку дирижабль работал на дровах. Страус наслаждался лыжной прогулкой и во все глаза смотрел по сторонам. Смотреть по сторонам, вообще говоря, дело интересное. В одну сторону посмотришь — там одно, а в другую глянешь — уже совсем другое. Так как Лёва смотрел по сторонам, он не сразу заметил Морскую свинку, съезжавшую на санях по склону оврага.

— Лыжню-ю! — скомандовала свинка.

28

Страус благоразумно посторонился. — Что?! Крылья на лыжи поменял?! — весело крикнула свинка, пром-

чавшись мимо него в облаке снежной пыли. — Ну, ты тоже не на катере, — парировал страус. Морская свинка мчалась весьма быстро, и когда Афрозаяц выскочил на

проезжую часть, она уже не смогла затормозить. Она была очень грузная. А в подобных случаях вообще не известно, что тяжелее: разогнать сани или же их остановить. Сани сбросили зайца с дороги и-перевернулись на пол-ном ходу.

— Убили! — ощупывая себя, причитал Афрозаяц. — Вычеркните меня из «Красной книги»! Нету больше африканских зайцев!

Эй! — окликнула зайца Морская свинка, барахтаясь в сугробе. — Ты живой?!

— Мёртвый, — ответил заяц. — А это что?! — свинка заметила странное существо, стоявшее на обо-

чине и облепленное снегом. Заяц тут же вскочил на ноги. — Моя снежная баба! Я нашёл! — обхватив существо, заявил он. — Моя

морковь! И действительно, у существа вместо носа было что-то красное, похожее

на морковку. Существо шевельнулось, и снег с него осыпался, обнажив дро-жащую от холода мохнатую птицу с длинным клювом.

— Сам ты баба! — сказала птица с досадой. — Я — Цапель! Не цапля, а — Цапель! Прошу не путать!

вызов.вернишубу

Вдруг совсем рядом прогремел ружейный выстрел, и заяц нырнул в су-гроб. Сверху обрушилась всклокоченная сова. Под крылом у неё было за-жато ружьё, а в когтях — бумажка.

— Стоять! А то как жахну! — прохрипела она, отдышавшись. — Куда зайца дели?!

— Я тебе жахну! — Морская свинка скинула бушлат и двинулась на сову.

— Бушлатом загоняю, мышеловка пернатая! Она давно искала случая рассчитаться с совой за похищение Серафима.

— Хр-р! Хр-р! — ответила Сплюшка. Глаза у совы предательски закати-лись, и она как подкошенная рухнула в снег.

30

— Есть, — сказала Морская свинка. — Нокаут. Цапель робко тронул её за плечо. — Слышь, морячок! — просипел он, вздрагивая от холода. — На Юг мне

надо! От клина я, понимаешь, отбился! — Чего? — свинка подобрала оброненную совой бумажку и прочитала.

— «Вызов. Сейчас верни шубу. Или будем драться один на один. Афрозаяц. — Пропаду я здесь! — Цапель переминался с ноги на ногу. — Совсем

закоченею! — Ну заяц! Ну даёт! — свинка наколола бумажку на совиный клюв и по-

ставила опрокинутые сани на полозья. — От клина, говоришь? Ладно. Пры-гай на корму. Там разберёмся.

Цапель поспешно влез на сани. А Морская свинка, широкая душа, наки-нула на него свой бушлат, вскочила сзади на полозья и оттолкнулась ногой. Экипаж тронулся с места и исчез за поворотом. А заяц откопался из сугроба и осторожно подошел к спящей сове.

— Говорил я тебе, что мы ещё встретимся?! — процедил он сквозь зубы.

— Хр-р! Хр-р! — ответила сова, поворачиваясь на бок. — Ну так вот! — пообещал заяц. — Мы ещё встретимся! Он отбежал на безопасное расстояние и бросил в сову снежком. Но не

добросил. Потому, что расстояние было безопасное. А Лёва, тем временем, готовился к полёту. Он критически осмотрел своё

хозяйство. Большая серебристого цвета «сигара» дирижабля возвышалась посреди гаража. Рядом стояла корзина для пассажиров. Поленница с то-пливом была аккуратно сложена у стены. Единственное, чего не хватало, так это печки. Той самой печки, которая должна была нагнетать горячий воздух в дирижабль и приводить его в действие.

Дверь гаража заскрипела на ржавых петлях и впустила внутрь Морскую свинку. Вокруг неё клубилось облако пара. А за спиной маячило долговязое существо с голыми ногами и длинным клювом.

— Ага! — воскликнула свинка. — Вот он — дирижабль! И, отстранив Лёву, вразвалочку приблизилась к серебристой «сигаре».

Она, конечно, знала что Лёва строит у себя в гараже, но видела это впервые. Свинка приложила ухо к поверхности «сигары» и постучала по её корпусу.

— Пустой! — удивилась она. — А ты как думала? — ядовито поинтересовался Лёва. — Ну-у-у!... — неопределённо произнесла Морская свинка. — Пустой! — страус забегал по гаражу. — Вот именно, что пустой!

А когда в нём будет горячий воздух, он полетит быстрее Сажи!— А когда будет? — робко спросил долговязый, кутаясь в бушлат. — Печки нет, — мрачно ответил страус. — Да вот, познакомься! — спохватилась Морская свинка. — Это Ца-

пель. На Юг ему надо. — Выручайте, братки! — просипел Цапель. — Третий день прозябаю

в лесу-то! Совсем прозяб!

31

— Эх, сюда бы ледокол! — крякнула свинка. — Ладно, -— Лёва принял решение. — Все за мной. А мышонок Серафим в этот зимний день чувствовал себя замечательно.

Он сидел в качалке рядом с печкой, пил из блюдца горячее молоко и рас-сматривал в телоскоп приколотую к стене булавками карту звёздного неба. Карта, печка и телоскоп достались Серафиму от дедушки. А дедушка у мы-шонка был знаменитый. Когда-то дедушка играл в театре. Вернее, сыграл он всего одну роль, но зато как сыграл! До этого дедушка долго прожил под сценой, благодаря чему выучил назубок почти весь театральный реперту-ар.

Он вышел на сцену и произнёс всего одну реплику. — Любимая! — воскликнул он. — Ты слышишь, как вращаются свети-

ла? ли ногами. Словом, успех был оглушительный. Кто-то из зала бросил

в дедушку подозрительной трубой. В такие трубы зрители иногда подозре-вают актёров. Дедушка счёл за лучшее скрыться в суфлёрской будке. А тру-бу он прихватил с собой. И тогда же он, кстати, понял, почему актёры про-молчали весь спектакль. Потому, что в будке суфлёра не было.

После этого дедушка ушёл из театра и стал астрономом. Он поселился в заброшенной медной печке. По ночам он смотрел через дымоход в подо-

сюда бы

ледо-кол!

32

зрительную трубу и составлял карту звёздного неба. Эту трубу дедушка на-звал телескопом. Поскольку наблюдал сквозь неё за скоплением небесных тел.

Серафим вспоминал своего дедушку с благодарностью. Каждую зиму он доставал печку с чердака и кипятил на ней молоко. Мышонок рассматри-вал на карте созвездие Тельца и думал о том, что, может быть, ему следует завести корову, когда в дом ввалились Морская свинка, Лёва и какой-то долговязый тип. При виде непрошеных гостей Серафим вскочил с кресла и выронил телоскоп.

— Нет! — воскликнул он. — Нет, нет, нет и еще раз нет! И не уговари-вайте!

— Серафим! — великодушно произнес Лёва.— Ты можешь спокойно пить своё молоко! — Правда? — удивился мышонок. — Да, — кивнул страус. — Нам нужна только твоя печь.— Не отдам! — Серафим загородил фамильное достояние. И тогда вперёд выступила Морская свинка. — Посмотри! — она указала на долговязого. — Это Цапель! Если его не

доставить на Юг, знаешь, что будет?! — Что? — спросил мышонок. — Плохо будет! — объявила Морская свинка. — А у. нас без горячего дыма дирижабль не летит, — вздохнул страус. Цапель заморгал. По его клюву скатилась слеза и упала на пол. — Да уж, браток! — просипел он. — Выручай! А у мышонка Серафима было чувствительное сердце. Он не мог бросить

в беде постороннего. И, вместе с тем, не желал расстаться с печкой. Вот так мышонок отправился в очередной полёт. Друзья очень обрадовались, что у них появился не только двигатель «внутреннего сжигания», но и опытный воздухоплаватель.

А сейчас вы узнаете, откуда появилось это слово «воздухоплаватель». Собираясь в южную экспедицию, Морская свинка ворчала, что небо, мол, не её стихия и что её, чего доброго, ещё запишут в воздушные свинки, а её дело — плавень. Но тут вмешался Лёва.

— Это аэропланы летают, — успокоил он свинку, — а дирижабли — пла-вают в воздушном океане. И ты теперь что-то вроде воздушного моряка.

— А ты — морской летчик?! — догадалась свинка. — Точно, — согласился Лёва. — Или вместе мы — воздухоплаватели.Вскоре дирижабль был готов к отлёту. Печка, закреплённая в корзине,

раскалилась докрасна, дым, валивший из медной трубы, наполнил гигант-скую «сигару» дирижабля, и сама эта «сигара» приподняла над утрамбован-ной снежной площадкой корзину с путешественниками.

— Отдать концы! — скомандовала Морская свинка. Лёва обрезал шпа-гат, державший корзину на привязи. И дирижабль устремился вверх.

— Летательный исход! — констатировал доктор Валерьян, провожав-ший воздухоплавателей. — Летальность!

33

Он приложился к пузырьку с валерьянкой и потуже затянул свой на-шейник. Поскольку дул сильный «орд-ност». «Орд-ност» — как заявила Морская свинка — дул в южном направлении. Так что дирижабль мчался прямо на Юг. Пожалуй, надо сообщить, как друзья его назвали. Они на-звали дирижабль в честь Цапеля — «Цапелин». Чтобы дым из трубы непре-рывно поступал в открытое сопло дирижабля, Лёва и Морская свинка, слов-но паровозные кочегары, по очереди закидывали в печку дрова. Серафим, вцепившись в край корзины, с ужасом смотрел на убегающую землю. Ца-пель же, накрывшись бушлатом, сидел на дне и только повторял:

— Давай, братки! Не подведи! — Сколько узлов делаем? — интересова-лась Морская свинка, заглядывая в топку.

— Зачем? — Лёва проверил крепления, удерживающие корзину под брюхом «Цапелина». — Не надо узлов. Верёвки хорошие. Крепкие.

“Цапелин» стремительно летел над лесом. Но ещё более стремительно где-то внизу мчался Афрозаяц. За ним гналась разъярённая сова Сплюшка. Заяц хотел заманить её в самую чащу. Подальше от посторонних глаз. А там разделаться с ней по всем правилам восточного боевого искусства. На вос-токе это искусство называлось «у-шУ». Заяц довел его приёмы до совершен-ства и назвал «у-ку-шу». Сплюшка выбилась из сил. И, к тому же, хотела спать. Поэтому решила закончить погоню одним махом. Она опустилась на снег и вскинула ружьё.

— Ну всё! — задыхаясь, пробормотала сова. — Убью мерзавца! Тут её и сморило. Падая на спину, Сплюшка успела спустить курок. Ру-

жье было заряжено дробью. И весь заряд точно угодил в пролетавший над лесом дирижабль. Точнее — в его серебристый фюзеляж. Горячий воздух со свистом вырвался из многочисленных пробоин. И корзина с воздухопла-вателями под собственной тяжестью устремилась к земле. Серафим зажму-рился.

— Лёва! Руби мачту! — сохраняя присутствие духа, крикнула Морская свинка. — Нас сносит на скалы!

Корзина упала на крутой склон оврага, скользнула вниз и остановилась на дне. Так закончилось это путешествие.

— Мы что, братки, того?... На Юге уже? — спросил Цапель, снимая с го-ловы бушлат.

— Порядок! — ответил Лёва, выбираясь из корзины. Он был доволен. Полёт все— таки состоялся. Вечером Серафим и Ца-

пель пили кипячёное молоко и по очереди смотрели в телескоп на карту звёздного неба.

— Перезимуешь у меня, — говорил Серафим, дуя на блюдце. — А как тепло станет, ну там, пожалуй, можно и на Юг.

олег егоров

под -би- тые ветром

повесть

над оформлением работали:

художник-дизайнер кандалес-воробьёва а-м

редактор-составитель кандалес-воробьёва а-м

технический редактор кандалес-воробьёва а-м

руководитель производственно-полиграфического центра кандалес-воробьёва а-м

издательство WORLDPRESS