МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РЕСПУБЛИКИ ТАДЖИКИСТАН

ХУДЖАНДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ

АКАДЕМИКА БОБОДЖАНА ГАФУРОВА

ИКРОМОВ НАЗИРХОН АШУРБОЕВИЧ

РОЛЬ РУССКИХ ВОСТОКОВЕДОВ В ИЗУЧЕНИИ ИСТОРИИ,

АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ СЕВЕРНОГО ТАДЖИКИСТАНА

(вторая половина XIX - начало XX вв.)

ДИССЕРТАЦИЯна соискание ученой степени кандидата исторических наук

Специальность: 07.00.02 – Отечественная история

Научный руководитель:

доктор исторических наук,

профессор Давлатов М.

Научный консультант:

доктор исторических наук,

профессор Рахимов Н.Т.

Худжанд -2015

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ............................................................................................................3

I. ВОПРОСЫ ИСТОРИИ И АРХЕОЛОГИИ СЕВЕРНОГО

ТАДЖИКИСТАНА В ТРУДАХ РУССКИХ ВОСТОКОВЕДОВ ВТОРОЙ

ПОЛОВИНЫ XIX- НАЧАЛА XX вв.

1.1. Изучение истории СеверногоТаджикистана русскими востоковедами до

середины Х1Х в.........................................................................................................20

1.2. Работы русских востоковедов второй половины Х1Х-нач. ХХ вв...........28

1.3. Организация научного исследования: Искандеркульская экспедиция и

Туркестанский кружок любителей археологии.................................................87

II. СВЕДЕНИЯ РУССКИХ ВОСТОКОВЕДОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ

XIX- НАЧАЛА XX вв.ПО ЭТНОГРАФИИ СЕВЕРНОГО

ТАДЖИКИСТАНА

2.1. Процесс накопления этнографических данных о Северном Таджикистане

в русском востоковедении до середины XIX в. ..............................................103

2.2.Сведения по этнографии Северного Таджикистана в русской

дореволюционной литературе (1867-1917 гг.)..................................................108

2.3.Этнографические материалы в работах Н.С.Лыкошина...........................144

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................................................162

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И

ЛИТЕРАТУРЫ..................................................................................................167

2

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность проблемы. Присоединение Средней Азии к Российской

империи было одним из судьбоносных событий, сыгравших огромную роль в

истории таджикского народа. Как в русской дореволюционной, так и в

советской историографии, а сейчас и в новой таджикской историографии,

история завоевания Средней Азии получила широкое освещение. Издано

большое количество работ и в республиках Центральной Азии, и в России.

Но оценка этого события в разные периоды была неоднозначной. Так,

русские дореволюционные исследователи стремились отразить этот процесс

как благородное, гуманистическое действие «передовой цивилизованной

страны по отношению к отсталым и диким народам» с целью приобщения их

к мировой цивилизации. Советские же учёные в этом видели проявление

реакционной политики царизма, указывая, при этом, на его прогрессивные

последствия

Большая дискуссия ныне ведется и вокруг последствий присоединения

Средней Азии к России. И здесь мы видим разные, порой противоположные,

точки зрения. Утверждается либо, что всё, что происходило в Средней Азии

после её присоединения, имело положительный характер, либо говорится,

наоборот, о полной реакционности последствий этого события.

Несомненно, к числу положительных последствий следует отнести

активное научное изучение Средней Азии русскими учёными. Именно с тех

пор, т.е. после присоединения Средней Азии к Российской империи,

началось систематическое и последовательное изучение русскими учёными-

востоковедами новых территорий. История хорошо знает о чёткой позиции

передовой русской и российской интеллигенции того периода – учёных

востоковедов, географов, историков, лингвистов, этнографов, которые

сделали многое для изучения истории и культуры таджикского и других

народов Средней Азии. Именно они определили, кто есть кто, и что

3

представляли собой в прошлом таджики. Именно они смогли оценить ту

великую роль, которую сыграли таджики в развитии экономики, торговли,

культуры народов Центральной Азии.1 Русским востоковедам были

"совершенно чужды понятия, которые возникли уже при советской власти, в

частности, такие как фальсификация прошлой истории народов Средней

Азии в угоду политической установке так называемой "дружбы народов" и

"братских отношений", классового подхода и "интернационализма", от

которых после распада Советского Союза не осталось и следа. Русские

учёные в силу своей честности, порядочности, ответственности перед

исторической наукой не могли ввести в заблуждение ни тех, кто

интересовался историей Средней Азии, ни носителей и наследников истории,

ни государственных чиновников всех рангов, ни население России и других

стран"2.

Дореволюционная историческая наука накопила богатый материал по

истории, археологии и этнографии Средней Азии и, в частности, Северного

Таджикистана.

В силу определённых исторических обстоятельств вопрос изучения и

оценки вклада русских востоковедов в изучение истории, археологии и

этнографии Северного Таджикистана остаётся слабоизученным. Несмотря на

то, что территория Северного Таджикистана была присоединена к

Российской империи раньше других частей современного Таджикистана

(Худжанд – 24 мая 1866, Нау, Уратюбе – 2 октября 1866 г., Верхний

Зарафшан - в 1870 г., Исфара, Канибадам, Ашт - в 1875 г.), в историографии

она оказалась на периферии – между Туркестаном в целом и Бухарским

эмиратом. В исследованиях узбекских учёных эту территорию обходили

стороной как часть Таджикистана, а таджикские исследователи главное

1 Масов Р. Роль России в исторических судьбах таджикского народа и его национально-государственном строительстве// Мероси ниёгон. - № 5. – 2005. – С.122 Масов Р. Введение //Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе, 1998. - С.6

4

внимание уделяли отражению Восточной Бухары и Памира в трудах русских

востоковедов.

Изучение трудов русских востоковедов, посвященных вопросам

истории, археологии и этнографии населения Северного Таджикистана

позволяет объективно оценить вклад русских дореволюционных

востоковедов в изучение истории таджикского народа в целом.

Одновременно, на примере изучения Северного Таджикистана

представляется возможным исследовать и развитие некоторых общих

методологических закономерностей и специфических особенностей,

присущих русскому востоковедению при изучении Средней Азии.

В русском дореволюционном востоковедении можно выделить два

основных направления – практическое и академическое. Для представителей

обоих этих направлений была характерна определённая общность

методологических позиций; между ними, по меткому выражению

Б.М.Данцига, «никогда не было китайской стены»3, но вместе с тем в их

деятельности имелись и некоторые, связанные с конкретно-историческими

условиями, отличия.

Практическое востоковедение было более тесно связано с

непосредственным изучением экономического и политического положения

Средней Азии, быта и нравов его населения. Представители этого

направления – офицеры, чиновники, разного рода специалисты – в

большинстве случаев не получали специальной востоковедческой

подготовки и в своих работах руководствовались прежде всего материалами

собственных наблюдений и почти не использовали данных восточных

письменных источников. На их исследования зачастую накладывали

отпечаток моменты политической конъюнктуры, особенно идеи

политического консерватизма. Вместе с тем представителями этого

3 Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. – М., 1973. – С.385

5

направления в русском востоковедении был создан ряд интересных работ, до

сих пор, не потерявших научного значения.

Представители академического направления в русском востоковедении

сосредоточили свое внимание на изучении прошлого народов Средней Азии,

прежде всего на обширном рукописном, археологическом и этнографическом

материале.

Сильными сторонами историков этого направления являлись

тщательная проработка источников, более глубокое рассмотрение изучаемых

вопросов, широкая эрудиция и высокая научная добросовестность. Но и

учёным этого направления была присуща известная историческая

ограниченность, связанная с непониманием подлинных причин развития

исторического процесса. Деятельность представителей академического

востоковедения главным образом была связана с Петербургом и Москвой,

где работали такие учреждения, как Азиатский музей, восточный факультет

Петербургского университета и Лазаревский институт восточных языков.

Русскими востоковедами проделан огромный труд по изучению Средней

Азии, который, оценивается неоднозначно.

Таким образом, актуальность темы обусловлена следующими факторами:

во-первых, возрастание интереса к отечественной истории в период

Независимости Республики Таджикистан диктует изучение всех материалов по

истории, археологии и этнографии таджикского народа, которые нашли

отражение в трудах русских востоковедов периода вхождения Средней Азии в

состав Российской империи (1867-1917 гг.); Несмотря на наличие весьма

большого количества специальных работ, в таджикской историографии до

сих пор нет обобщающего исследования, который охватывал бы историю

изучения Северного Таджикистана в целом; во-вторых, в условиях

неуклонного роста интереса народов региона к определению своей причастности

к истории и культуре Центрально-Азиатского пространства, предпринимаемых

попытках переписывания истории народов Средней Азии и т.п., изучение

6

материалов, анализ и выводы русских востоковедов об истории и культуре

таджиков как древнейшего оседло-земледельческого населения Центральной

Азии могут сыграть большую роль в сохранении исторической справедливости;

в-третьих, в период бурного наступления глобализации и безвозвратной утери

памятников отечественной истории, обычаев, обрядов и традиционных

промыслов обращение к богатому научному наследию русских востоковедов и

его изучение приобретает особую актуальность; в-четвёртых, актуальность

темы возрастает в свете дискуссий последних лет о месте и роли русской

востоковедческой науки в колониальной политике России, когда объективная

оценка научного наследия русских востоковедов становится первостепенной

задачей исторической науки; и, наконец, в -пятых, исследование научного

наследия русских востоковедов будет способствовать патриотическому

воспитанию подрастающего поколения, повышению научного интереса

населения республики к изучению Отечественной истории.

Степень изученностии обзор литературы. В вопросе оценки вклада

русских востоковедов в изучении истории, археологии и этнографии, как

всей Средней Азии, так и её отдельных частей сделано немало.4 В советское 4 Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья в трудах Б.Л.Громбчевского. – Душанбе, 1975.– 238 с.; Акрамов Н.М. Русские исследователи и их вклад в изучение истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья: автореф. дис...д-ра ист.наук. – Душанбе, М., 1975.–38 с.; Бакиев О. Социально-экономическое положение Таджикистана в дореволюционной русской историографии. – Душанбе, 1976. – 150 с.; Бакиев О. Освещение истории таджиков и Таджикистана в трудах русских дореволюционных исследователей, – Душанбе, 1991.–168 с.; Бакиев О. Социально-экономическое положение Таджикистана в дореволюционной русской историографии: автореф. дис... д-ра ист.наук. – СПб ун-т, 1991.–46 с.; Махмудова Н. Отражение быта и обычаев населения Западного Памира в трудах русских исследователей конца XIX – начала XX вв.: автореф. дис... канд.ист.наук. – Худжанд, 1999; Пирумшоев М.Х. Памир в русской историографии второй половины XIX – начала XX вв.: автореф. дис...канд.ист.наук. – Душанбе, 2011. – 26 с.; Пирумшоев Х. Русские дореволюционные исследователи о городах Восточной Бухары конца XIX – начала XX вв. – Душанбе: Дониш, 1992.; Пирумшоев Х. Российско-среднеазиатские отношения XVI – середины XIX веков в русской историографии. – Душанбе: Дониш, 2000. – 338 с.; Рахматова З.Ю. Вклад русских ученых в формирование и развитие естественных наук Таджикистана во второй половине XIX – начале XX вв.: автореф. дис... канд.ист.наук. – Душанбе, 2009 – 25 с.; Россия в исторических судьбах таджикского народа/Отв.ред. Р.Масов. – Душанбе: Дониш,1998. – 156 с.; Собиров Н.И. Верховья Зеравшана в историографии второй половины XIX – первой половины XX вв.: автореф. дис... канд.ист.наук. – Душанбе, 2012. - 26 с.; Таджикистан в трудах дореволюционных русских исследователей (вторая половина XIX – начало XX в.). Под ред. акад. Б.И.Искандарова. – Душанбе,1990. – 304 с.; Хайтун Д.Е., Шибаева Ю.А. Вклад русских ученых в изучение археологии, этнографии и истории Памира (краткий очерк) // Уч. записки Таджикского госуниверситета. Т.VII. Труды историко-филологического факультета. – Сталинабад,1955; Наврузов Т. Социально-экономическое положение Восточной Бухары в трудах русских востоковедов: автореф. дис...канд. ист.наук. – Душанбе, 1986. – 25 с.; Шарофуддинов С. Вклад академика В.В.Бартольда в изучение истории и культуры таджикского народа в IX-XV вв.: автореф. дис...канд.ист.наук. - Душанбе, 2013. - 26 с.

7

время дореволюционная литература по истории и этнографии Северного

Таджикистана освещалась в историографических разделах обобщающих

работ и очерков, монографий и в некоторых специальных исследованиях.

Так, например, в соответствующих разделах «Истории таджикского народа»,

«Истории Узбекской ССР», «История Туркменской ССР», «История

Киргизской ССР» был дан марксистский анализ предшествующей

дореволюционной литературы, в том числе и о Северном Таджикистане, и

подчеркнуто её определённое историческое значение.5 Дореволюционная

литература по истории Северного Таджикистана нашла свою, в целом

справедливую, оценку и в историографических обзорах таких трудов, как

«История Самарканда» и «История Ленинабада»6.

В числе монографий, в которых наиболее подробно разбирается

дореволюционная литература по истории и этнографии Северного

Таджикистана, следует особо отметить работы Н.А.Халфина,7 Джахонова У.,

Н.О.Турсунова8, М.Джамаловой9 и др. Их трудам присущи глубина анализа

методологических недостатков, характерных для дореволюционной

литературы, критическая острота в раскрытии свойственных ей

консервативных традиций. Так, и Н.А.Халфин10, и Н.О.Турсунов,11

подчёркивая большое научное значение собранных дореволюционными

востоковедами данных, указывают на методологические недостатки работ.

Ряд дореволюционных работ, посвященных истории и этнографии

Северного Таджикистана, был кратко, но точно охарактеризован на 5 История таджикского народа. Т. II, ч. 1, 2. разд.1. – М., 1964-1965; История Узбекской ССР. – Т. I. – Ташкент, 1967; История Туркменской ССР. – Ашхабад, 1974; История Киргизской ССР. – Фрунзе, 1978.6 История Самарканда. – Т. I. – Ташкент, 1969; История Ленинабада. – Душанбе, 1986.7 Халфин Н.А. Политика России в Средней Азии. – М., 1960; Он же. Присоединение Средней Азии к России. – М., 1965;8Джахонов У. Земледелие таджиков долины Соха в конце XIX - начале XX вв. – Душанбе, 1989; Турсунов Н.О. Сложение и пути развития городского и сельского населения Северного Таджикистана в XIX-начале XX в. – Душанбе: Ирфон, 1976; Он же. Развитие городских и сельских поселений Северного Таджикистана в конце XVIII – начале XX вв.(историко-этнографические очерки). – Душанбе: Ирфон, 1991. – С.8-21; Он же. Таърихномаи Худжанд (История Худжанда, на тадж.яз.). – Худжанд, 2012. – С.79-849 Джамалова М. Присоединение Северного Таджикистана к России. – Душанбе, 2012.10 Халфин Н.А. Политика России в Средней Азии. – М., 1960. – С.6.11 Турсунов Н.О. Развитие городских и сельских поселений Северного Таджикистана в конце XVIII – начале XX вв. (историко-этнографические очерки). – Душанбе: Ирфон, 1991. – С.19-20.

8

страницах обобщающих историографических исследований12. Вкладу

русских офицеров-востоковедов в науку посвящена работа Басханова М.К.13

Среди историографических исследований, следует отметить работы

Б.В.Лунина, содержащие биографии наиболее крупных дореволюционных

исследователей Средней Азии, историографические оценки их научного

творчества, и подробные библиографические сведения.14 Отдельные работы

Б.В.Лунина посвящены научным и краеведческим обществам в

дореволюционном Туркестане, вопросам, связанным с деятельностью

указанных обществ на территории Средней Азии и, в частности, Северного

Таджикистана.15

Существенный вклад в изучение трудов русских дореволюционных

авторов о Средней Азии внёс составленный О.В.Масловой обобщающий

указатель - «Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию», в

которой был систематизирован ряд ценных и редких материалов и по

изучению территории современного Северного Таджикистана.16

К числу ранний исследований, в которых рассматривается научное

наследие русских востоковедов была работа Мирзаева А., посвященная

этнографическому изучению таджиков в дореволюционные и первые

послереволюционные годы.17Автор уделил внимание вкладу русских учёных

в изучение этнографии Северного Таджикистана.

Краткую, но обстоятельную и точную характеристику

дореволюционных исследований и публикаций по культуре и быту таджиков, 12 Очерки истории исторической науки в СССР. – Т.II-III. – М., 1960-1963; Ахунова М.А., Лунин Б.В. История исторической науки в Узбекистане. – Ташкент, 1970.13 Басханов М.К. Русские военные востоковеды до 1917: биобиблиографический словарь. - М., 2005.14 Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. – Ташкент, 1965; Он же. Историография общественных наук в Узбекистане. Библиографические очерки. – Ташкент, 1974.15 Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895-1917 гг.). – Ташкент, 1958; Он же. Научные общества Туркестана и их прогрессивная деятельность. Конец XIX- начало XX вв. – Ташкент, 1962; его же. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. – Ташкент, 1965;16 Маслова О.В. Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию (1715-1899 гг.). – Ч. 1-5. – Ташкент, 1955-1980.17 Мирзаев А. Итоги и очередные задачи в области истории, археологии, этнографии, языка, составления словарей и литературы //Развитие науки в Таджикистане. ТФАН СССР. – Сталинабад, 1951. – С.201-226. (на тадж.языке)

9

в том числе на территории современного Северного Таджикистана, дал

Н.А.Кисляков.18 Работа важна полнотой материала и предлагаемой автором

хронологией и периодизаций этнографических исследований Таджикистана.

В советский период были изданы работы, посвящённые отдельным

русским востоковедам.19Здесь следует отметить работы историографа

Н.М.Акрамова, в работах которого рассматриваются вклад русских учёных в

изучение Средней Азии и Бадахшана в частности. Несколько работ

Н.М.Акрамова посвящены деятельности отдельных крупных русских

востоковедов - В.В.Бартольда, А.А.Семёнова.20

Один из крупных специалистов по этнографии Ферганской долины

С.С.Губаева написала свои работы по этническим процессам в регионе,

широко используя сведения русских учёных и путешественников в качестве

источников. Исследователь высокую оценку даёт работам русских

востоковедов.21

Большое значение научного наследия русских востоковедов для

исторической науки Таджикистана отмечает О.К.Каримов. Он пишет не

только о большом количестве материала, оставленного нам русскими

офицерами, путешественниками, чиновниками, но и подчеркивает, что

"именно русские востоковеды явились первыми научными исследователями

истории дореволюционного таджикского народа и Таджикистана"22.

К числу недавних по времени публикаций по рассматриваемой нами

проблеме следует отнести статьи А.Валиева, в которых рассматривается

18 Кисляков Н.А. Этнографическое изучение Таджикистана //Труды ТФАН СССР. Т.XXIX. История, археология, язык и литература. – Сталинабад, 1951. – С.53-57.19 Писарчик А.К. Михаил Степанович Андреев (1873-1948)//Труды АН Тадж.ССР. – 1960. – Т.CXX. – С.11-12; Лунин Б.В. К столетию со дня рождения В.Л.Вяткина //Советская археология. – 1969. - №3; его же. А.А.Семёнов //Советская археология, 1959. - № 2. – С.299-300; Бетгер Е.К. «Туркестанский сборник» и участие в нём А.А.Семёнова //Труды АН Тадж.ССР. – Т.17. – С.43-47.20 Акрамов Н.М. Выдающийся русский востоковед В.В.Бартольд. – Душанбе, 1963; Акрамов Н.М. Академик В.В.Бартольд. - Душанбе:Ирфон, 1976; Литвинский Б.А., Акрамов Н.М. Александр Александрович Семёнов. – М., 1971. – 180 с.; Литвинский Б.А., Н.Акрамов. Академик Семёнов. – Душанбе, 1974. – 48 с.(на тадж.яз.)21 Губаева С.С. Этнический состав населения Ферганы в конце XIX - начале XX в. (по топонимическим данным). – Ташкент, 1983. Она же. Основные направления этнических процессов в Ферганской долине в конце XIX - начале XX в. (к проблеме поздних этапов этнической истории Средней Азии)" – Ташкент, 1991 .22 Каримов О.К. История исторической науки Таджикистана: автореф. дис...д-ра ист.наук. - М., 2002. - С.10

10

работы русских учёных конца XIX- начала XX вв. по изучению отдельных

сторон быта и культура местного населения Северного Таджикистана.23

Одновременно, следует отметить, что в современной научной

литературе встречаются и такие работы, в которых вклад русских учёных в

изучение истории и культуры Центральной Азии подвергается сомнению.

Более того, ученые-востоковеды рассматриваются как пособники

колонизаторов и активные проводники колониальной политики царизма,

сыгравшие в этом деле "важную обслуживающую роль".24 При этом

положительные стороны их деятельности либо замалчиваются или же

полностью отрицаются. Такой односторонний подход не заслуживает

поддержки. На наш взгляд верным является оценка вклада русских

востоковедов, которую даёт академик Р.М.Масов. Он всегда подчеркивает

объективность и добросовестность русских дореволюционных востоковедов

в изучении истории таджикского народа25.

Вопрос о научном наследие русских востоковедов в западной

историографии долгое время не затрагивался. Даже в знаменитой книге

Эдварда Саида "Ориентализм: Западные концепции Востока",

опубликованной ещё в 1978 году,26 об этом почти ничего не сказано. В 1990-

тые годы американские исследователи пытались определить и оценить

русскую востоковедческую науку, выявить было ли российское

востоковедение оружием колониального подчинения Центральной Азии или

ему удалось сохранить научную объективность и беспристрастность. К ним 23 Валиев А. Традиционнная культура населения Северного Таджикистана в исследованиях русских учёных 60-80 гг. XIX в.// Вестник РТСУ. - №2(32). – 2011. – С.178-185; Он же. Этнографическое изучение населения Северного Таджикистана в трудах русских учёных начала ХХ века //Вестник РТСУ. - № 1(36). – 2012. – С.153-16124 Илъхамов А. Предисловие // Этнический атлас Узбекистана. - Ташкент, 2001. - С. 9.25 Масов Р.М. Введение //Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе, 1998. - С.6; Он же. Освещение истории таджикского народа в трудах русских учёных // Масов Р.М. История исторической науки и историография социалистического строительства в Таджикистане. - Душанбе, 1988. Он же. Историография Советского Таджикистана. - Душанбе, 1978; Масов Р.М. Роль России в исторических судьбах таджикского народа и его национально-государственном строительстве //Мероси ниёгон. - 2005. - №5. Масов Р.М. Введение//Додхудоева Л. Научное наследие А.А.Семёнова и М.С.Андреева (архивные документы). - Душанбе, 2013. - С.3-526 Said E. Orientalism. - L., 1978. (русс.пер.: Саид Э. Ориентализм: Западные концепции Востока. - СПб, 2006.

11

присоединился и ряд других западных исследователей, однако вопрос так и

остался открытым. 27

Как видно из краткого обзора научной литературы, до сих пор нет

отдельной работы, посвященной вкладу русских востоковедов в изучение

истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана. Наше

исследование вызвано необходимостью в какой-то мере восполнить

существующий пробел в таджикской историографии.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования

является анализ трудов русских востоковедов второй половины XIX - начала

XX вв., касающихся истории, археологии и этнографии Северного

Таджикистана и теоретическое и практическое осмысление и оценка

значимости их вклада в историческую науку.

Для достижения цели в работе были поставлены следующие задачи:

- изучить процесс накопления знаний об истории и культуре Северного

Таджикистана до середины Х1Х в.;

- рассмотреть работы русских востоковедов второй половины XIX -

начала XX вв., в которых рассматриваются или затрагиваются проблемы

древней и средневековой истории Северного Таджикистана;

27 см.: Knight N. V.V.Grigor'ev in Orenburg, 1851-1862: Russian Orientalisme in Service of Empire// Slavic review, 2000, vol.59, No 1 (Spring 2000), p.74-100; Adeeb Kh. Russian History and Debat over Orientalism//Kritika. Exploration in Russian and Eurasian History. Indiana University: Slavica Publishers, New Series, vol.1, No4(Fall 2000), p.691-700; Knight N. On Russian Orientalisme: A Response to Adeeb Khalid. Ibidem, p.701-716; Todorova M. Does Russian Orientalisme Have a Russian Soul? A Contribution to the Debate between Nathaniel Knight et Adeeb Khalid. Ibidem, p.717-728; Schimmelpenninck van der Oye D. Ориентализм - дело тонкое//Ab Imperio, vol.1, Казань, 2002, р. 249-264; Эткинд А. Бремя бритого человека или внутренняя колонизация России// Ibidem, р.265-298; Knight N. Was Russia its own Orient? Reflections on the Contributions of Etkind and Schimmelpenninck to the Debate on Orientalism// Ibidem, p.299-310; Campbell E. К вопросу об ориентализме в России (во второй половине Х1Х -нач.ХХ века //Ibidem, p.311-322; Lewis B. The Question of Orientalism// Islam and the West. - New York, 1993. - P.101 ; Riasanovsky N.V. Asia through Russian Eyes//Russia and Asia. Essays on the Influence of Russia ont the Asia peoples,. Palo Alto: Hoover Institution Press, 1972, p.3-29; Brower D.R., Lazzerini E.J.(ed.). Russia's Orient: imperial borderlands and peoples, 1700-1917, Bloomington, Indiana University Press, 1997; Sahni K. Crucifying the Orient: Russian orientalism and the Colonization of Caucasus and Central Asia. Bangkok-Oslo, 1997; Bassin M. Imperial Visions. Nationalist Imagination and Geographical Expansion in the Russian Far East, 1840-1865//Cambridge Studies in Historical Geography, 29, Cambridge, 1999; Silverstein B. Discipline, knowledge and imperial power in Central Asia. 19th century notes for a genealogy of social forms// Central Asian Survey, 2002, 21 (1), p.91-1056 Brower D. Turkestan and the Fate of the Russian Empire, London-New York, 2003; Ram H. The imperial subline: a Russian poetics of empire, Madison, University of Wisconsin Press, 2003; Sidikov B. Eine unermessliche Region// Deutsche Bilder und Zerrbilder von Mittelasien (1852-1914). - Berlin, 2003

12

- проследить процесс сбора русскими учёными, военными и

путешественниками этнографических сведений и материалов на территории

Северного Таджикистана;

- научно обосновать вклад русских востоковедов второй половины XIX -

начала XX вв.в изучение проблем истории, археологии и этнографии

Северного Таджикистана;

Источниковедческая база исследования. По истории и истории

Северного Таджикистана в колониальный период существуют разные

категории источников. Свои описания оставили представители многих стран,

посетившие Среднюю Азию или же писавшие о ней научные работы. Порой

в них содержатся уникальные сведения. Мы построили свою работу

исключительно на русских источниках. Это связано с тем, что тема нашего

исследования предполагает, что основным источником являются работы

русских востоковедов конца Х1Х – начала ХХ веков. Изучение этой группы

источников и их анализ позволяет оценить тот вклад, который внесли авторы

этих работ в историю изучения культуры таджикского народа, и в частности

Северного Таджикистана.

Таким образом, источниками для нас являются сочинения русских

исследователей, учёных, путешественников, чиновников и офицеров,

опубликованные в большинстве случаев в дореволюционное время. К ним

относятся работы П.И.Пашино28, Н.С.Лыкошина29, Н.Маева, Н.Г.Малицкого,

А.П.Хорошхина30, А.А.Куна31, Н.В.Ханыкова,32 А.А.Кушакевича и многих др.

Некоторые из них представлены в книге "Таджики в источниках и трудах

исследователей".33 Из этих работ для нас большую ценность представляет

работа А.П.Хорошхина, где он даёт описание городов Худжанд, Канибадам и

28 Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. – СПб., 1868. – 176 с.29 Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. - Петроград, 1916. - 168 с.30 Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. – СПб., 1876. – 531 с.31 Кун А.А. Очерк Кокандсого ханства //Изв. Имп.Русского географического общества. – СПб., 1876. – Т.12. – С.349-46332 Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб, 1843. - 286 с.33 Таджики в источниках и трудах исследователей. Сост.С.Бобомуллоев. - Душанбе, 2013. - 280 с.

13

Уратюбе, а также называет некоторые племенные подразделения узбеков,

проживающих в округе Уратюбе.34 В работах А.П.Федченко имеется краткое

описание городов Худжанд и Исфара, а также упоминание с краткой

характеристикой селений Овчи Ганчинского района, Фальмоут – Айнинского

и Чорку – Исфаринского районов.35Довольно подробные сведения о

расселении таджиков в изучаемом регионе приводит А.Шишов в своей

капитальной работе «Таджики. Этнографическое и антропологическое

исследование».36 В работах Н.П.Остроумова кратко изложены сведения о

природно-географических условиях, производительных силах региона, жизни

и быте населения Худжанда, Уратюбе, Канибадама и Исфары. В то же время

дан глубокий анализ происхождения термина «сарт», быта и культуры этой

части населения.37Важным в плане разнообразия материалов являются

работы Н.С.Лыкошина, описавшего различные виды деятельности и

народные обычаи населения Худжанда.38 Для оценки вклада русских

востоковедов в изучение Северного Таджикистана были привлечены работы

известных учёных. Прежде всего, привлекались обобщающие труды и

монографии известных востоковедов (В.В.Бартольд, М.С.Андреев,

А.А.Семёнов и др.), книги и журнальные статьи («Туркестанский сборник»),

материалы статистических изданий (Материалы по статистике

Туркестанского края), а также материал дореволюционных газет

(«Туркестанские ведомости»).

Рассмотрение содержания и анализ работ вышеназванных авторов и

других публикаций позволил объективно оценить вклад русских

востоковедов в изучении истории, археологии и этнографии Северного

Таджикистана.34 Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. – СПб., 1876. – С.511.35 Федченко А.П. Из Кокана //Материалы для статистики Туркестанского края /Ежегодник. – СПб., 1873. – Вып.2. – С.387-404; Федченко А.П. Путешествие в Туркестан. – М., 1950. - С.149,152, 266.36 Шишов А. Таджики. Этнографическое и антропологическое исследование. – Ташкент, 1910. – Ч.1. – 324 с.37 Остроумов Н.П. Сарты. Этнографические материалы. – Ташкент, 1896. – 272 с.; ил.38 Лыкошин Н.С.Полжизни в Туркестане. Очерки быта туземного населения. – Петроград., 1916. – 415 с.; Он же. Чепкуллукская волость Ходжентского уезда Самаркандской области//Справочная книжка Самаркандской области. 1906. – Самарканд, 1906. – С.1-234.

14

К числу важнейших источников по изучению истории народов Средней

Азии в конце Х1Х века относится уникальный «Туркестанский сборник»,

составителем которого был известный русский библиограф Владимир

Измайлович Межов (1830 – 1894 гг.). Этот проект, начатый в 1868 г.,

продолжался 20 лет. За это время были составлены 416 больших томов, в

которые вошли почти все сочинения и статьи, касающиеся Средней Азии. К

этим томам В.И.Межов составил систематические и алфавитные указатели (в

трёх книгах) сочинений и статей на русском и иностранном языках. Хотя

«Туркестанский сборник» не смог охватить все материалы по

Туркестанскому краю, он остаётся уникальным и важнейшим источником по

изучению истории Средней Азии в Х1Х – начале ХХ веков.39

К числу важных источников следует отнести публикации

Туркестанского областного статистического комитета. Этот комитет был

создан для сбора сведений для военного ведомства и сыграл важную роль в

деле всестороннего изучения Туркестана, его населения и производительных

сил. Так, например, по ходатайству статистического комитета, начали

издаваться «Туркестанские ведомости», редактором которых был Н.А.Маев –

секретарь комитета. Комитет выпускал периодические издания, в которых

публиковались очень ценные материалы. Были изданы несколько выпусков

сборника «Русский Туркестан», с 1872 по 1879 годы выходили из печати

ежегодники «Материалы для статистики Туркестанского края, в которых

также много интересных статей и публикаций.40

Одним из важных источников для изучения вклада русских учёных в

изучении истории и этнографии Средней Азии и Северного Таджикистана в

39 Бенедиктова Н.Н. «Туркестанский сборник» как источник изучения истории Средней Азии //Литературный Ташкент. – Альманах 1. – Ташкент, 1945. – С.118-121; Буров Н.А. «Туркестанский сборник» В.И.Межова в оценке современников //Тезисы научных докладов юбилейной конференции САГУ. – Ташкент, 1947. – С.58-59; Касымова А.Г. «Туркестанский сборник» //Советская библиография. - № 5. – М., 1959. – С.70-77.40 О деятельности Комитета, см.: Аюбджанов А.Х. О деятельности Туркестанского статистического комитета //Вопросы статистического изучения социально-экономических явлений. – М., 1982. – С.51-56; Лунин Б.В. Из истории деятельности статистических комитетов Туркестана //Общественные науки в Узбекистане. – 1962. – С.30-34

15

том числе является периодическая печать Туркестана. Первой газетой края

была газета «Туркестанские ведомости» (выходила с 28 апреля 1870 до 15

декабря 1917 г., первый редактор Н.А.Маев). Конечно же, газета отображала

жизнь с официальных позиций, была проводником правительственной

политики и идеологии, однако, несмотря на это, сплотила вокруг себя

местную интеллигенцию и пробудила интерес к изучению края в

географическом, историческом и статистическом отношениях. На страницах

газеты систематически публиковались серьёзные и научные статьи А. П.

Федченко, Н. А. Северцова, Г. А. Арендаренко, В. Н. Наливкина, А. Л. Куна,

Н. П. Пантусова, А. И. Вилькенса, В. Ф. Ошанина, Н. С. Лыкошина, В. В.

Бартольда, Н. Д. Дмитровского, Н. П. Остроумова, А. Д. Гребенкина и

многих других исследователей. Публикуемые материалы, содержащие

информацию по истории, археологии, этнографии, позволяют нам судить о

вкладе русских учёных в изучении Северного Таджикистана.

К числу важных источников по изучению истории и культуры народов

Центральной Азии в целом и Северного Таджикистана в частности можно

отнести Иллюстративный фонд по народам Средней Азии и Казахстана МАЭ

РАН. В Музее Антропологии и Этнографии (МАЭ) РАН имеются

фотоальбомы выполненные военными топографами-специалистами -

«Туркестанский альбом» 1871-1872 гг., «Типы народностей Средней Азии»

В.Ф. Козловского 1873 г.41 Вырезки иллюстраций из страниц периодики

составляют отдельную коллекцию МАЭ42. В ней представлены фото местных

жителей, их одежда, архитектура городов Уратюбе, Ходжент, пейзажи

Ходжентского уезда и горы.

41 Альбом генерал-губернатора Туркестанского края К.Д. фон Кауфмана. 1871-1872. гг.//Интернет ресурс:WWW/1873-Turkestansky_Albom/42 Прищепова В.А. Иллюстративный фонд по народам Средней Азии и Казахстана МАЭ РАН и история отечественной научной фотографии// Лавровский сборник. Материалы 34-35-х Среднеазиатско-кавказских чтений 2010-2011 гг. – СПб., 2011. - С.111-116; Она же. Народы Центральной Азии в иллюстрациях русской периодической печати// Лавровский сборник. Материалы 34-35-х Среднеазиатско-кавказских чтений 2010-2011 гг. – СПб., 2011. -С.117-121.

16

Хронологические и географические рамки. Северный Таджикистан –

географический термин, включающий в основном северную часть

современной Республики Таджикистан (Согдийская область), которая в

рассматриваемое нами время - во второй половине Х1Х -начале ХХ вв.

входила в состав Туркестанского генерал-губурнаторства Российской

империи. В нашем исследовании рассматривается вклад русских

востоковедов изучение Северного Таджикистана в течение 50 лет

колониального периода: с 1867 года до 1917 года.

Методологическая основа исследования базируется на комплексном

подходе к решению поставленных задач. При подготовке диссертации были

использованы различные методы исследования исторических трудов, изучение

фактов, сравнительно-исторический и сопоставительный анализ, описание и

обобщение, что позволяет более широко исследовать фактический материал и

сделать обобщающие выводы.

Научная новизна исследования состоит в том, что в нём впервые

предпринята попытка комплексного анализа научного наследия русских

востоковедов второй половины XIX - начала XX вв., посвященного

изучению истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана. Такая

постановка вопроса по данной проблематике в отечественной историографии

практикуется впервые и её актуальность бесспорна.

Научная новизна исследования состоит в следующем:

- проведена сводка работ русских востоковедов, в которых

затрагиваются вопросы истории, археологии и этнографии Северного

Таджикистана;

- определены основные проблемы истории, археологии и этнографии

Северного Таджикистана, по которым проводились исследования учёных;

- определены результаты исследований русских востоковедов второй

половины XIX - начала XX вв. и их достижения в изучении Северного

Таджикистана;

17

- объективно определены и отмечены заслуги русских востоковедов

второй половины XIX - начала XX вв. в деле изучения истории, археологии

и этнографии Северного Таджикистана;

Объектом исследования послужила историческая эволюция научных

изысканий русских востоковедов в области истории, археологии и

этнографии Северного Таджикистана во второй половине XIX - начала XX

вв.;

Предметом исследования являются научные труды и достижения

русских востоковедов второй половины XIX - начала XX вв. в области

изучения истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана.

Основные положения, выносимые на защиту:

- характерные особенности научных работ российского практического и

классического востоковедения в изучении Северного Таджикистана;

- вклад исследователей второй половины XIX - начала XX вв. в

изучение истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана;

- обобщение опыта научных изысканий в области изучения памятников

истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана, их анализ и

теоретическое осмысление;

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в

комплексном и объективном анализе наследия русских востоковедов второй

пол. XIX - нач.XX вв., и включает следующее:

- выявлены основные причины интереса русских востоковедов к

изучению истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана;

- определены направления работ русских востоковедов в области

изучения истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана;

- выявлены основные достижения русского востоковедения в изучении

истории, археологии и этнографии Северного Таджикистана;

- проведён сравнительный и исторический анализ научных

исследований русских востоковедов второй половины XIX - начала XX вв.;

18

Материалы диссертации могут быть широко использованы при

написании монографий и подготовке обобщающих работ по истории

таджикского народа в XIX - начале XX вв., подготовке спецкурсов по

дисциплине «Отечественная история» и «История таджикского народа».

Результаты исследования могут оказать определённую помощь специалистам

и при разработке методических пособий и учебных программ по курсу

«История таджикского народа».

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании Отдела

древней, средневековой и новой истории Института истории, археологии и

этнографии имени Ахмада Дониша АН Республики (Протокол №5 от

26.06.2014 г.) и рекомендована к публичной защите. Основные положения

диссертации изложены в статьях, опубликованных в журналах, входящих в

перечень изданий, рекомендованных ВАК Минобрнауки Российской

Федерации, в научных журналах и тематических сборниках Республики

Таджикистан. Положения исследования отражены в докладах и

выступлениях диссертанта на различных научных конференциях.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав,

по три параграфа каждая, заключения и списка использованной литературы.

ГЛАВА I

ВОПРОСЫ ИСТОРИИ И АРХЕОЛОГИИ СЕВЕРНОГО

ТАДЖИКИСТАНА В ТРУДАХ РУССКИХ ВОСТОКОВЕДОВ

I. 1. Изучение истории Северного Таджикистана русскими

востоковедами до середины Х1Х в. Изучение территории Центральной

Азии русскими путешественниками, дипломатами и востоковедами

начинается ещё задолго до завоевания Средней Азии русскими войсками и

включения этих территорий в состав Российской империи.Этому вопросу

посвящена обширная литература. В связи территориальными рамками

нашего исследования мы ограничимся лишь кратким обзором истории

19

изучения северной части современного Таджикистана, часто обозначаемой в

историко-географической литературе как «Северный Таджикистан» и

которая в силу исторических условий раньше других частей Таджикистана

была включена в состав России и стала объектом изучения со стороны

русских исследователей и путешественников.

Наступление России на Среднюю Азию начинается в середине 60-х

годов XIX века. Из числа крупных городских центров Северного

Таджикистана первым удар царской армии принял на себя Худжанд. 24 мая

1866 года, после 6-дневной осады, Худжанд был взят русскими войсками.

Вскоре были завоеваны Нау, Уратюбе (2 октября 1866 г.).

23 июня 1868 г. был заключён русско-бухарский мирный договор,

согласно которому все завоёванные районы Северного Таджикистана

(Худжанд, Нау, Ура-тюбе, Ганчи) были присоединены к Российской

империи.43 В 1870 г. в ходе Искандаркульской экспедиции верховья

Зарафшана также были завоеваны и включены в состав Зарафшанского

округа Российской империи.

Входе завоевания и присоединения вышеназванных частей нынешнего

Северного Таджикистана, в начале 1867 года был образован Задарьинский

округ Туркестанской области. Начальником округа был назначен и.о.

коменданта Худжанда полковник П.Г.Фавицкий.

После издания проекта Положения 1867 года по итогам работы

Комиссии по изучению народов Средней Азии Туркестанская область была

преобразована в Туркестанское генерал-губернаторство, Задарьинский округ

вошёл в состав Сырдарьинской области. В 1868 году, на базе Задарьинского

округа был создан Ходжендский уезд. Он охватывал основную часть

Ферганской горловины до городка Кистакуз (совр.Хистеварз) на востоке,

подгорье Кураминского хребта и Далверзинский массив на севере, подгорье

Туркестанского хребта на юге, Уратюбинский район (совр.Истаравшан) и 43 См.: История таджикского народа. Т.IV. - Душанбе, 2010. - С.517-532; Джамалова М. Присоединение Северного Таджикистана к России. – Душанбе, 2011.

20

Саватскую степь с запада. Уезд состоял из городских и сельских

административных единиц – аксакальств.

В 1887 году Худжандский уезд вошёл в состав вновь созданной

Самаркандской области, аксакальства были преобразованы в волостные

управления. Согласно устава, начальника Ходжентского уезда назначал

непосредственно генерал-губернатор Туркестана. Участковые приставы

представлялись областным правлением и утверждались генерал-

губернатором.

Верховья Зарафшана были в составе Пенджикентского отдела

Самаркандского уезда Зарафшанского округа, а в 1887 г. - Самаркандской

области.

Таким образом, в нашем исследовании «Северный Таджикистан» - это

северная часть современного Таджикистана, которая входила в состав

Туркестанского генерал-губернаторства в период с 1866 по 1917 годы, в то

время как остальная часть Таджикистана находилась в составе Бухарского

эмирата.

Об истории российско-таджикских дипломатических отношений

написано немало исследований, однако сказать точно кто первым из русских

востоковедов, путешественников посетил территорию Таджикистана,

затруднительно. Во всяком случае, уже в записках посланника Петра 1 в

Среднюю Азию – Флорио Беневени есть краткие сведения о Худжанде и его

окрестностях. Во второй половине XVIII в., в период правления

императрицы Екатерины II (1762-1796) наблюдается определённое

оживление торговых связей России с ханствами Средней Азии, что

естественно способствовало накоплению знаний об этой территории.44

Одним из первых русских, побывавших на территории Северного

Таджикистана, был Филипп Ефремов. Известно, что он в 1774 году попал

плен, был рабом в Бухаре, служил и, затем – бежал через Индию в Россию. 44 Подробную историю этих отношений см.: История таджикского народа. Т.IV. - Душанбе, 2010. - С.402-415.

21

Маршрут его побега пролегал через Ферганскую долину. В своих

воспоминаниях «Девятилетнее странствие»45 Филипп Ефремов приводит

описания этой территории, в том числе очень скудные сведения об Уратюбе

и Худжанде. Следует отметить, что эти сведения о Северном Таджикистане

не представляют особой ценности как историко-этнографический источник,

однако эти сведения следует принимать как одно из самых ранних

упоминаний о северных районах современного Таджикистана.

Одним из первых путешественников и исследователей начала XIX века,

оставивших исторические сведения и данные об археологических

памятниках Северного Таджикистана был русский офицер Филипп Назаров,

побывавший в Кокандском ханстве с дипломатическим поручением в 1813-

1814 гг. По пути из Ташкента в Коканд, он пересёк горную местность

(Моголтау и Кураминский хребет) в пределах современного Северного

Таджикистана. Филипп Назаров был очень наблюдательным человеком, в

связи с чем, его заметки более содержательны и правдивее. Он оставил

сведения о сельском хозяйстве, ремесле, повседневной жизни горожан. Для

нас имеют отношение те части текста, где Филипп Назаров говорит или

рассуждает об археологических памятниках. В своих путевых записках он

упоминает о добыче бирюзы в горах и археологических памятниках: «По

тракту на Кокант мы прошли мимо горы Ходжент, в 15-ти верстах от горских

жителей отстоящей. По дороге находятся обработанные поля, а вокруг горы

вырытые ямы, где Ташкентцы добывают бирюзу; не в дальнем от сего

расстоянии видели поблизости ключей древний памятник, имеющий внутри

отверстие, посреди коего выкладена каменная могила».46 Без всякого

сомнения, можно сказать, что здесь имеется в виду рудники (Фирузакон и

др.) и мугхона Карамазарских гор, лежащие по пути следования

дипломатической миссии. Обратно в Ташкент Филипп Назаров возвращался

по южной части Ферганской долины, через Ура-Тюбе, о котором также 45 Ефремов Филипп. Девятилетнее странствие. 5 изд.п. Под ред. Э.Мурзаева. – М., 1950. – С.26, 36.46 Назаров Ф.Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. – М., 1968. – С.36.

22

приведены краткие исторические сведения. В частности, Ф.Назаров отметил

город как многолюдную, мощную крепость, окружённую двумя рядами

высоких стен и глубоким рвом.47

Изучение Северного Таджикистана представителями академического

направления в русском востоковедении началось в 20-е годы XIX в. Учёные

этого направления занимались, прежде всего, исследованием «восточной

словесности и древностей», то есть литературы, истории и языков народов

Востока. Принято считать, что русские востоковеды того времени были, как

правило, универсалами, но прежде всего филологами по приёмам и методам

исследования.48 Следствием этого было то, что в науку вводился ряд ценных

письменных источников по истории народов среднеазиатских ханств, в том

числе и населения современного Северного Таджикистана.

До начала XIX в. среднеазиатские источники европейской науки были

недоступны и практически неизвестны. Поэтому, главное внимание русских

учёных в первой половине XIX в., было обращено на введение в научное

пользование материалов письменных источников.

Даже в такой значительной работе как книга члена дипломатической

миссии А.Ф.Негри в Бухаре (1820-1821 гг.), капитана генерального штаба

Российской армии Е.К.Мейендорфа «Путешествие из Оренбурга в Бухару»49

территории нынешнего Северного Таджикистана уделено мало внимания.

Во второй части этой книги, названной «Заметки о ханствах, соседних с

Бухарой» Е.К.Мейендорф сообщает, что земли к востоку от Уратюбе, т.е.

Худжанд, Канибадам, Исфара, входят в состав Кокандского ханства, а сам

Уратюбе, до его завоевания Бухарой (1810 г.), был независимым владением.50

Таким образом, в процессе укрепления торгово-дипломатических

отношений между Россией и ханствами Средней Азии осуществлялось и

47 Там же. – С.5848 Кононов А.Н. некоторые вопросы изучения истории отечественного востоковедения периода становления. – М., 1960. – С.2.49 Новое издание: Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. - М.: Наука, 1975.50 Там же. – С.71

23

накопление знаний об народах регионе, их истории и культуре.51 Особо

следует сказать о миссии К.Ф.Бутенева в Бухару (1841 г.). Дело в том, что в

состав миссии был включён знаток Средней Азии Н.В.Ханыков и экспедиция

собрала огромный по своему объёму и богатый по характеру материал. На

основе этих данных была написана книга Н.В.Ханыкова "Описание

Бухарского ханства"52, поражающая подробными данными о территории,

климате, населении, административном устройстве Бухары. Среди 19

главных городов ханства Н.В.Ханыков называет Джизак и Уратюбе. Учёный

представил интересные сведения о политической истории территорий, ныне

входящих в Согдийскую область Таджикистана. Так, Н.В.Ханыков подробно

описывает борьбу Бухары и Коканда за владение Уратюбе и Худжандом.53

В середине XIX века, с возрастанием интереса России к положению дел

в Средней Азии были опубликованы новые источники по истории Средней

Азии, содержащие важные исторические данные о районах современного

Северного Таджикистана. В этом направлении следует отметить работу

казанских историков и востоковедов, свидетельствующих о возрастании роли

Казанского центра русского востоковедения. В 1857 г. вышел текст записок

Захираддина Бабура – "Бабурнаме".54 В этом источнике приведены очень

интересные данные о Худжанде, Уратюбе, Исфаре и др. местностях

Северного Таджикистана, которые стали теперь доступны всем востоковедам

России, интересующимся историей и культурой Средней Азии.

Следует сказать, что о появлении интереса к истории и культуре народов

Средней Азии среди русских учёных еще задолго до присоединения края к

Российской империи свидетельствуют и некоторые архивные материалы.

Одним из показательных примеров этого является личный фонд Г.Ф.Генса,

хранящийся в настоящее время в Областном государственном архиве г.

51 Подробнее об этом см. История таджикского народа. Т.IV. - Душанбе, 2013. - С.441-443.52 Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб., 1843. - 280 с. (Отсканированный текст этой книги из библиотеки Мичиганского университета доступен в сети Интернет).53 Там же. - С.236-237.54 Бабер-наме. – Казань, 1857; Бабурнаме. Пер. Салье. – Ташкент, 1957.

24

Оренбурга (ф.166, оп.1, д. 1-8). В восьми книгах содержатся записки,

сделанные самим Г.Ф.Генсом во время опросов различных лиц, побывавших

на территории Средней Азии и сопредельных стран в качестве купцов,

пленённых или, так называемых, «конфидентов», т.е. специально посланных

агентов - разведчиков. Наиболее интересная информация содержится в

материалах опросов Муртазы Файззулина, переводчика Оренбургской

таможни Байкшиева, а также в письме доктора Эверсмана из Бухары

Оренбургскому военному губернатору.

Все опросные материалы, собранные председателем Оренбургской

пограничной комиссии Г.Ф.Генсом, касаются в основном, топографии,

политического устройства и текущих событий политической жизни,

свидетелями которых были опрашиваемые. Большое внимание в записях

отводится вопросам торговли и экономического развития тех или иных

государств. Значительную долю сведений, приведённых в личном фонде

Г.Ф.Генса, составляют этнографические материалы. Характерно, что, по-

видимому, этнографическое изучение народов Средней Азии и сопредельных

государств составляло предмет особого интереса Г.Ф.Генса, так как на полях

записей встречаются обобщающие заметки, определённые этнонимами

«таджики», «узбеки», «афганцы», «туркменцы» и т.д., с перечнем страниц

тетрадей записей, где содержатся материалы о данных народах.

Материалы личного фонда Г.Ф.Генса (Государственный архив

Оренбургской области) были частично использованы лишь в исследованиях,

связанных с изучением русско-индийских связей в XVII-XIX веках. Изучение

их как источника по истории, этнографии и экономике среднеазиатских

государств конца XVIII- начале XIX веков, и, в частности, истории и

этнографии таджикского народа, не проводилось и, как отмечает

В.В.Дубовицкий, ввод в научный оборот этого архивного материала

представляет для исторической науки республики большую ценность.55

55Дубовицкий В.В. Фонд Г.Ф. Генса как источник по истории и этнографии Средней Азии XVIII – начале XX вв.//Республиканская научно-практическая конференция молодых учёных и специалистов. – Душанбе,

25

Таким образом, в период, предшествующий присоединению Средней

Азии к России, в русской науке была проделана определённая работа по

изучению истории и этнографии населения современного Северного

Таджикистана, тогда ещё находящегося на стыке Бухарского эмирата и

Кокандского ханства. На протяжении XVI – XVIII вв. в России происходило

постепенное накопление сведений о различных сторонах жизни населении

Средней Азии, главным образом, из донесений послов, дипломатов и работ

путешественников, по различным причинам посетивших Среднюю Азию.

Процесс становления в первой половине XIX в. русского востоковедения как

науки, выделение двух его направлений – практического и академического

повлиял и на изучение истории и этнографии населения Северного

Таджикистана. Рост внимания к Средней Азии привёл к изданию первых

описаний территории Северного Таджикистана. Эти работы были типичными

для востоковедения XIX в. страноведческими очерками. Существенным

недостатком этих работ, как и работ многих других дореволюционных

русских востоковедов, был известный субъективизм в оценке нравственных

качеств населения Северного Таджикистана.

Несмотря на это, изучение этих ранних трудов по истории и этнографии

Средней Азии позволяет подойти к ним не только как к ценным

историческим источникам, содержащим важные сведения по экономике,

социальному и политическому строю местных бекств, но и как к крупным

произведениям русской востоковедческой историографической мысли

первой половины XIX в. Появление сочинений Е.К.Мейендорфа и

Н.Ханыкова, написанных в целом с просветительских позиций, сыграло

немалую роль в формировании начальной стадии развития прогрессивной

для того времени русской востоковедческой историографии.

Определённую работу по изучению истории и этнографии населения

Северного Таджикистана в первой половине XIX в. проделали представители

1989. – С.13-14.

26

русского академического востоковедения (О.И.Сенковский, В.В.Вельяминов-

Зернов, В.В.Григорьев), главным научным итогом деятельности которых

было выявление и публикация ряда ценных письменных источников.

Таким образом, период до середины Х1Х в. можно рассматривать как

время накопления общих знаний о Средней Азии. В этот период в русском

востоковедении ещё было работ, содержащих конкретные данные о паямтниках

археологии. Однако, существовавшие объективные историко-географические и

культурные условия, а также научно-исследовательские традиции, заложенные

в первой половине XIX века, обеспечили преемственное развитие

востоковедения, конкретнее, изучения истории, этнографии и истории культуры

народов Средней Азии во второй половине ХIX – начале XX веков.

I.2. Работы русских востоковедов по изучению истории и археологии

Северного Таджикистана в 1870-1917 гг.

Как было отмечено выше, к 1870 году значительная часть Средней

Азии, в том числе северные районы современного Таджикистана, вошли в

состав Российской империи. Это событие отразилось на многих сторонах

жизни среднеазиатских народов. Средняя Азия постепенно втягивалась в

общероссийский рынок; Россия была заинтересована в среднеазиатском

хлопке. В этой связи необходимо вспомнить известное положение

Ф.Энгельса о действительно прогрессивной роли России по отношению к

Востоку, обусловленной более высоким промышленным и культурным

уровнем русского государства по сравнению со странами Средней Азии.56

Присоединение территории Северного Таджикистана к России

значительно облегчило возможность изучения экономической, социальной и

политической истории края русскими исследователями. Авторы

опубликованных работ – представители практического востоковедения –

56 Маркс К., Энгельс Ф. Соч.. т.27. – С.241

27

царские чиновники, офицеры, различного рода специалисты, стоящие, как

правило, на позициях политического консерватизма, создавали как обзорные

исследования, так и специальные статьи по отдельным проблемам жизни

Туркестанского края. Причём если раньше русские востоковеды были заняты

главным образом лишь сбором информации о крае, то теперь задачи их

исследований определялись, прежде всего, целями освоения нового

колониального владения царской империи.

Русские исследователи использовали главным образом материалы

личных наблюдений. Эта узость источниковедческой базы обуславливалась

недостаточным уровнем востоковедческой подготовки авторов,

неразработанностью письменных источников и крайне низким уровнем

состояния статистики и учёта в Туркестане. Работы представителей

практического востоковедения были посвящены событиям современной им

истории Туркестана, факты истории предшествующих веков освещались

ими, как правило, на основе заимствований из сочинений представителей

академического востоковедения или работ европейских востоковедов.

В течение первых лет после присоединения Туркестанского края главное

внимание русских путешественников и исследователей края было обращено

на изучение природных и экономических богатств, состояние системы

управления, водопользования и налогообложения. В появившихся в это

время статьях отмечалась активизация освоения природных ресурсов края и

высказывались различные предложения по усилению русского влияния в

Туркестане. Заметный интерес представляли сочинения известных русских

учёных и путешественников В.В.Радлова и А.П.Федченко, содержащие ряд

ценных сведений об истории и этнографии местного населения, об

экономическом и политическом состоянии различных районов Средней Азии

(в частности Уратюбе, Худжанда, Исфары, горных районов Северного

Таджикистана) конца 60-х – начала 70-х годов XIX в.57 Например, 57 Радлов В.В. Средняя Зеравшанская долина //Записки Имп. Русского географического общества по отделению этнографии. – Т.6. – СПб., 1880. – С.1-92; Федченко А.П.Путешествие в Туркестан. – М.,1950.

28

А.П.Федченко, побывавший во многих частях Северного Таджикистана даёт

важные сведения об отдельных городах и населённых пунктах, о состоянии и

возможностях развития Худжанда, Канибадама, Пенджикента, и что

особенно важно для нас – в работе А.П.Федченко даётся характеристика

памятников истории и архитектуры.58

Присоединение Средней Азии к России повлекло за собой расширение

исследования её истории русской востоковедческой наукой. Однако в

дореволюционный период большинство представителей академического

направления в русском востоковедении почти не останавливалось на

изучении истории Туркестана, что объяснялось общей неразработанностью

данного периода истории Средней Азии, недостаточной изученностью

источниковой базы, отдалённостью научных центров от предмета

исследования. Определённое влияние на позицию исследователей

накладывало и желание уйти от актуальных вопросов современной

политической жизни, с которыми им бы пришлось столкнуться при изучении

недавней истории Туркестана. Поэтому главное внимание в русском

академическом востоковедении было сосредоточено на изучении

раннесредневековой истории, археологии и этнографии народов, живших на

территории Северного Таджикистана.59 Тем не менее, в конце XIX – начале

XX вв. вышел ряд работ и публикаций по истории средней части бассейна

реки Сырдарья (совр. Северный Таджикистан) в древности и средневековье,

который был подготовлен представителями академического востоковедения.

С включением Средней Азии в состав Российской империи начинается

период интенсивного изучения региона. Царское правительство выделяло

средства для организации различных научных экспедиций, в результате

деятельности которых был накоплен огромный и бесценный материал.Вслед

за продвижением русских войск начиналось естественно-историческое 58 Федченко А.П. Топографический очерк Зеравшанской долины и заметки о соседних бекствах и памятниках Самарканда //Федченко А.П. Путешествие в Туркестан. – М., 1950. – С.120-18559 Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. – Ташкент, 1965. – С.300 и след.стр.

29

освоение присоединённых территорий, в том числе и народоведческое. Как

отмечал С.А.Токарев, в Средней Азии научные экспедиции 1870-1880-х гг.

шли «буквально по следам военных походов или даже сливались с ними:

либо офицеры производили научные наблюдения, в том числе

этнографические, либо учёные прикомандировались к отрядам».60

Справедливости ради следует по достоинству оценить вклад русских

офицеров. Военные внесли значительный вклад в историю изучения

Центральной Азии. Среди военных было очень много интересных личностей,

интересующийся историей и культурой, вообще Востоком. Некоторые

пытаются изобразить их «вояками» и «завоевателями», что не соответствует

действительности. «Военные открывали никем не изведанные ранее

территории, создавали географические карты, прокладывали дороги, строили

железные дороги каналы водохранилища».61 В историографии советского

периода анализу и оценке трудов русских учёных и путешественников,

изучавших Среднюю Азию во второй половине Х1Х-начале ХХ вв.,

посвящена обширная литература.62 Действительно, заслуги русских ученых

велики. В целом соглашаясь с мнением академика В.В.Бартольда о том, что в

изучении истории и культуры народов Центральной Азии «учёный мир

почти всецело обязан русской науке», следует оценивать и вклад каждого

ученого в отдельности. Средняя Азия изучалась комплексно, со сбором

более точных сведений в отношении географии, народонаселения,

этнических взаимоотношений, чтобы использовать эти данные в дальнейших

государственных делах. Исследования, проведённые российскими

политиками, востоковедами и военными в эти годы, помогают нам правильно

ориентироваться в изучении проблемы народонаселения и

60 Токарев С.А. История русской этнографии (дооктябрьский период). - М., 1965. -С.312.61 Басханов М.К. Русские военные востоковеды до 1917: биобиблиографический словарь. - М., 2005. - С.8.62Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. - Ташкент, 1956; Лунин Б.В. История и древности Туркестана в Трудах Всероссийских археологических съездов.//История материальной культуры Узбекистана. - Вып.6. - Ташкент, 1965. - С.201-220; Лунин Б.В. Средняя Азия в научном наследии отечественного востоковедения. - Ташкент, 1979; Таджикистан в трудах дореволюционных русских исследователей (вторая половина Х1Х-начало ХХ вв.). - Душанбе, 1990. - 302 с.;

30

этнографии.Определённый вклад в изучение Северного Таджикистана был

внесён русскими дипломатами.

Изучение истории края началось сразу же после присоединения Средней

Азии к России. Следует отметить, что на этом этапе главными объектами

изучения были исторические памятники, внешним видом привлекающие к

себе внимание. Большой вклад в исследование памятников материальной

культуры внесли военные, среди которых было много культурных и

образованных людей. Развалины древних городов и поселений привлекали

их внимание. Военные топографы сняли планы многих из них и составили

описание.

В 1867 году первую научную поездку в Северный Таджикистан

(историческую Уструшану) предпринял крупный русский востоковед Пётр

Иванович Лерх (1828-1884). Он проехал по западной части современного

Северного Таджикистана, входившего в средние века в состав Уструшаны.

Как крупный учёный П.И.Лерх был знаком с восточными рукописями, в

которых была отражена история этой территории. Исходя из исторических

реалий П.И.Лерх указывает, что данная историко-культурная область

называлась Усрушана, возражая тем самым некоторым востоковедам,

которые название «Усрушана» прилагали к столице области и всей области.

Во время поездки П.И.Лерх обнаружил и изучил надписи на скалах близ

г.Джизак.63

Работы А.Л. Куна по изучению истории и культуры Худжанда.

Одним из первых объектов исследований русских учёных – востоковедов и

историков – стал древний город Худжанд, включённый в состав Российской

империи после его завоевания русской армией в мае 1866 года.

Вслед за войсками в Худжанде побывали и учёные, которые

интересовались историей края, культурой местного населения.Значительный

63 Лерх П.И. Археологическая поездка в Туркестанский край в 1867 г. - СПб, 1870 – .С.24

31

интерес к изучению Северного Таджикистана проявил русский востоковед

Александр Людвигович Кун.

Александр Людвигович Кун (1840-1888) был одним из признанных в

своё время востоковедов. После успешного окончания факультета восточных

языков Петербургского университета (1865), А.Л.Кун был сначала счётным

чиновником в контрольный департамент морских отчётов, а в 1866 году –

определён столоначальником канцелярии Оренбургского генерал-

губернатора. Как хороший знаток восточных языков, по рекомендации

известного русского востоковеда В.В.Григорьева, А.Л.Кун в 1867 году

направлен в распоряжении Туркестанского генерал-губернатора. В 1868 году

А.Л.Кун выполнял разные поручения научного и административного

характера, а 16 августа 1869 г. А.Л.Кун был назначен в распоряжение

начальника Зарафшанского округа «для этнографических, статистических и

исторических учёных исследований».64

В 1870 году А.Л.Кун провёл некоторое время в Худжанде и собирал

материалы об этом древнем таджикском городе. В результате его

исследований был накоплен значительный по объёму материал. К

сожалению, исследования А.Л.Куна по истории и культуре Худжанде –

«Заметки о старом Ходженте», «Загадки, приметы, поговорки и пословицы

жителей Ходжента» и «Описание месторасположения старого Ходжента,

называемого туземцами также Арал (остров)» и др. - остались

неопубликованными.

В ноябре 1870 года востоковед А.Л.Кун провёл небольшие по объёму

археологические раскопки на острове Арал, называемом в народе Худжанди

кадим («Древний Худжанд»). Раскопки были начаты на северном берегу

острова, где сохранились отдельные участки глинобитных стен. В этой части

острова А.Л.Кун заложил четыре траншеи, в которых на глубине 1.5- 2.0 м.

были зафиксированы культурные слои с вкраплениями древесного угля. Судя

64 Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. – Ташкент, 1965. – С.115.

32

по описанию хода раскопочных работ, здесь были обнаружены интересные

находки, среди которых были металлические и керамические изделия, в

основном, посуда: котёл, сфероконусы, чеканные металлические кувшины,

бронзовые подсвечники на трёх ножках, плоский квадратной формы кирпич

и др. Изучавший материалы рукописи А.Л.Куна и фотографии находок из

раскопок на острове Арал О.В.Панфилов считает, что обнаруженные

А.Л.Куном «…предметы могут быть датированы XI-XIII вв.».65

Материалы раскопок А.Л.Куна в какой –то мере подтверждают наличие

небольшого укрепления XIII в. на острове Ява-арал. По мнению

О.В.Панфилова, материалы раскопок А.Л.Куна совпадают с данными

письменных источников (Джувайни, Рашид-д-Дин), сообщавших о событиях

1220 г., когда отряд Тимурмалика оборонялся на острове «где река делится

на два рукава». Тимурмалик «укрепил высокую крепость и ушел туда с

тысячей храбрых мужчин и знаменитых воинов»66.

Таким образом, архивные документы – рукописи А.Л.Куна дают точные

данные о расположении на острове Яваарал временного форпоста

Тимурмалика, и определяют этот район древнего Худжанда как уникальный

исторический памятник.

23 февраля 1871 г. Кауфман препроводил в Российское Археологическое

Общество (РАО) составленное А.Л.Куном «Описание месторасположения

старого Ходжента, называемого туземцами также Арал (остров)» с

«фотографическим рисунком, как этой местности, так и найденных на ней

древних вещей. Вещи эти получены А.Л.Куном от полковника Фавицкого,

скупившего их у жителей г.Ходжента, занимавшихся кладоискательством, а

также найдены им самим при археологических разведках.

В 1871-1872 гг. А.Л.Кун совместно с А.П.Федченко и другими

участвовал в Искандаркульской экспедиции, изучая быт и язык таджиков

65 Панфилов О.В. Первые археологические исследования в Ходженте (1870 г.)//Материалы по истории таджикского народа. – Ленинабад, 1989. – С.20-2166 Там же. - С.21

33

верховьев Зарафшана. Хотя история изучение верховьев Зарафшана выходит

за географические пределы нашей темы, мы не можем не отметить той

огромной роли А.Л.Куна в этом вопросе. Во время Искандаркульской

экспедиции А.Л.Кун совершил поездку вверх по Ягнобу и собрал богатый

материал по истории, этнографии и языку ягнобцев. Он был первым, кто

высказал предположение, что ягнобцы являются потомками согдийцев.

Впоследствие материалы А.Л.Куна были широко использованы

К.Г.Залеманом, Е.Бенвинистом и другими востоковедами.

Существенная заслуга А.Л.Куна в составлении «Туркестанского

альбома». Хотя этот альбом, как видно по названию, посвящен всему

Туркестанскому края, ни в коей мере его нельзя не учитывать при изучении

Северного Таджикистана. К этой работе А.Л.Кун приступил поручению

генерала Кауфмана, с тем чтобы постепенно «довести его до того

совершенного и законченного вида, в каком находится известный индийский

альбом».67 Эта страница в деятельности Куна должна быть отмечена особо,

ибо законченный составлением в 1872 году уникальный «Туркестанский

альбом» до сих пор не утратил своего научного значения. Речь идёт о

фотографическом альбоме Туркестанского края, состоящем из четырёх

частей: этнографической, археологической, промысловой и исторической.

Части, посвященные археологи и этнографии, подготовлены А.Л.Куном,

раздел военной истории – М.А. Терентьевым, раздел «Народные промыслы»

подготовил М.И. Бродский. Кроме этого, А.Л.Кун написал предисловие и

осуществил общее руководство и редактирование работы. «Альбом этот –

писал А.Л.Кун в предисловии к альбому, - представляет наглядную панораму

культуры Сырдарьинской области Зеравшанского округа». В 70-е годы Х1Х

века нынешний Северный Таджикистан был частью Сырдарьинской области.

Альбом заключал в себе 447 картонов с 1262 раскрашенными рисунками и

фотографическими снимками и составлял «величайшую художественную

67 Маев Н. А. Л.Кун.// Туркестанские ведомости. - 1888, № 46

34

редкость, которою могут похвалиться только три библиотеки в России –

императорская Публичная, Академии наук и Туркестана».68

Современники справедливо оценивали составление альбома, как одно из

важнейших событий научно-культурной жизни края. Известна высокая

оценка альбома виднейшими специалистами. Так, В.В.Стасов считал его

«явлением совершенно единственным» и указывал, что альбом «должен быть

признан изданием истинно монументальным». Известны также

положительные отзывы П.И.Лерха и других учёных-востоковедов.

К заслугам А.Л.Куна следует отнести и первичное описание рукописей

из архива кокандских ханов. Как известно, в 1875 году Коканд был занят

русскими войсками, ханство было ликвидировано и преобразовано в

Ферганскую область. Кун находился в Коканде до конфискации ханского

архива и библиотеки. По поручению Кауфмана А.Л.Кун передал восточные

рукописи из библиотеки Худоярхана и архив кокандских ханов в

Императорскую Публичную библиотеку. Таким образом, оценивая сделанное

А.Л.Куном следует согласиться с отзывом А.Ю.Якубовского о нём, как о

«незаурядном ориенталисте» своего времени, об учёном сделавшим большой

вклад в дело изучения истории, археологии и этнографии населения

Северного Таджикистана.

Однако, изучение архива кокандских ханов начал другой видный

ориенталист - Н.Н.Пандусов. Он дал обстоятельную характеристику

содержания архива кокандских ханов, его научного значения как источника к

истории социально-экономических отношений в ханстве. Материалы архива

имеют научное значение и для истории Северного Таджикистана:

значительная часть Северного Таджикистана – территории нынешних

Аштского, Канибадамского и Исфаринского районов Согдийской области, а

иногда и Худжанд с округой, были в составе Кокандского ханства. Как писал

Н.Пандусов, «архив заключает весьма важные сведения для организации 68 Дмитровский Н. Двадцатилетие Туркестанской публичной библиотеки //Туркестанские ведомости. – 1895. – 18 мая. - №33.

35

края, давая богатый материал статистики населения, войска, пространств

культивированной земли, различных податных сборов и проч…».

Русские исследователи обращали внимание не только на памятники в

городах, но и на отдалённых от населённых пунктов местностях. Так,

появились первые сообщения об археологических памятниках Карамазара –

горной части Северного Таджикистана, являвшегося в раннем средневековье

частью территории владения Илак. В 1879 году в «Туркестанских

ведомостях» была опубликована статья Д.Граменицкого «О древних

урочищах Туркестанского края».69 Автор статьи указывает, что «в горах

между Ангреном и Сырдарьёй и в Алайских – кучи камней, арыки, вообще

пункты, обращающие на себя внимание, следы работ, производившиеся в

незапамятные для населения времена, приписываются народу Мык».70 Таким

образом, в этой части Северного Таджикистана, ныне входящей в

территорию Матчинского и Аштского районов Согдийской области было

обнаружено немало памятников материальной культуры. К сожалению уже

тогда отмечались случаи разрушения памятников истории и археологии. Так,

в таджикистанской части Илака (ныне западная часть Аштского района),

побывал М.С.Андреев, ставший в годы Советской власти одним из

крупнейших исследователей истории и культуры таджикского народа.

Призывая коллег-учёных и администрацию края к охране и сбережению

археологических находок и памятников материальной культуры народа,

М.С.Андреев с огорчением замечал, что местные кладоискатели усиленно

раскапывают курганы», в особенности по ночам, и добытые монеты и

старинные золотые и серебряные вещи тотчас же, не донося русской

администрации, переплавляют у местных ювелиров на кольца, браслеты и

т.п.».71

69 Туркестанские ведомости. - 1879. – 20 марта, № 1270 Протоколы ТКЛА, 1897-1898. – С15171 Андреев М.С. Местности в долине р.Ангрена, интересные в археологическом отношении//Туркестанские ведомости. – 1893. - №46; Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья в трудах Б.Л.Громбчевского. – Душанбе, 1974. – С.98

36

Первые исторические сведения об отдельных частях Северного

Таджикистана появляются сразу же в годы присоединения территории к

России. К числу первых исследователей истории, культуры и этнографии

Худжанда и Северного Таджикистана следует отнести чиновника царской

администрации Аполлон Александровича Кушакевича (1827 – 1882 гг.).

По своему образованию, он был энтомолог, звание – полковник. Однако он

очень интересовался историей края. После присоединения Худжанда к

России была создана специальная комиссия по организации Худжандского

уезда и полковник А.А.Кушакевич был включён в её состав, а после

организации уезда – полковник Кушакевич был назначен начальником уезда.

Свою служебную деятельность А.А.Кушакевич совмещал с

энергичными занятиями в области востоковедения. Его интересовали, в

частности, вопросы истории и археологии, нумизматики, этнографии,

лингвистики, изучение восточных рукописей.

В силу своих служебных обязанностей, ходжентский уездный начальник

полковник А.А.Кушакевич стал выезжать по делам службы в разные

местности вверенного ему уезда. Сведения А.А.Кушакевича, в первую

очередь, связаны с состоянием экономики уезда и носят статистический

характер: описаны кишлаки, население, ремёсла, ирригационные системы и

т.д. Одновременно, вне всякого сомнения – это очень важный историко-

этнографический материал. При перечислении селений уезда,

А.А.Кушакевич обращает внимание и на занятия населения (скотоводство

или земледелие), пастбища, размер обрабатываемых земель, способы

орошения и т.п. Например, важное значение имеет наблюдения

А.А.Кушакевича, относящиеся к истории ирригации уезда. А.А.Кушакевич,

указывая на многочисленные остатки древней оросительной системы

предпринимает попытки анализа и систематизации собранного материала.

Так, в своей работе «Сведения о Ходжентском уезде» А.А.Кушакевич пишет,

что «в уезде существуют 4 разные формы арыков: 1) простыми открытыми

37

канавами, ведутся во вской почве – от суглинка до конгломерата; 2) тоннели

– в основном в конгломерате; 3) тоннель с отверствиями с одной свободной

стороны, в которые выбрасывается щебень из тоннеля, - в основном на

склонах; 4) тоннель с отверствиями сверху в виде колодцев или воронок».72 В

поездке А.А.Кушакевич обращал на исторические памятники и стремился к

их письменной фиксации.

Будучи худжандским уездным начальником полковник А.А.Кушакевич

в 1871 году побывал в Шахристане. Отметив некоторые древности,

находившиеся в селении Шахристан, А.А. Кушакевич дал подробное

описание старых построек из жжённого кирпича и записал связанные с ними

предания и легенды.73

Интересные материалы к истории и культуре населения Северного

Таджикистана можно найти работах Николая Александровича Маева

(1835-1896). Он в первую очередь известен как географ и этнограф, но он

много сделал для изучения истории и организации научно-краеведческой

работы. В публикациях Н.А.Маева хорошо прослеживается тяготение к

познанию исторического прошлого и этнографии края.

О вкладе Н.Маева в изучении истории Северного Таджикистана можно

судит по данным, содержащимся в статье «От Ташкента до Каты-Кургана».74

Н.Маев, будучи главным редактором газеты «Туркестанские ведомости»,

сопровождалв 1870 году генерал-губернатора Туркестана в его поездке от

Ташкента до Самарканда, и, кстати, данные приведённые в статье Н.Маева

относятся как раз к тому периоду, когда начальником Худжандского уезда

был А.К.Кушакевич.

В пределах современного Северного Таджикистана маршрут проезда

генерал-губернатора пролегал по Кураминскому и Ходжентскомууездам и

поэтому в названной статье есть сведения о кураминцах Моголтау, о городах

72 Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде. – 1871. – С.18073 Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде. - 1872.74 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана//Русский вестник. – СПб., 1870. - №3. – С.234-271

38

Худжанд, Уратюбе, Нау. Н.Маев не ограничивается просто упоминанием и

описанием города, а приводит интересные исторические и этнографические

сведения. Так, о Худжанде, он приводит следующее: «Ходжент один из

древнейших городов Средней Азии, и туземцы приписывают ему даже

библейскую древность; по их преданию, Ходжент основан Ходжендою,

дочерью Адама. Выгодное стратегическое положение Ходжента в лощине

гор, при изгибе многоводной реки, издавна обращало на него внимание всех

завоевателей. Здесь еще сохранилось в народной памяти предание о походе

Александра Македонского, и есть основание предполагать, что Ходжент и

есть именно тот город, до которого доходил великий завоеватель в своем

победоносном походе из богатой Бактрианы. По крайней мере, положение

древнего Александресхата, заселенного воинами Александра Македонского,

вполне соответствует положению Ходжента, хотя не лишена вероятия и

другая догадка, что место, где Александр воздвигнул жертвенники

Геркулесу, Бахусу, Сириусу, Семирамиде и Александру, находилось гораздо

далее на восток, в пределах нынешнего Коканского ханства, где доныне

находятся развалины каких-то колонн, по догадкам, греческого

происхождения».75 По предположению Н.Маева, древность возникновения

Ходжента подтверждают и экспонаты выставки, организованной в Худжанде

в честь приезда генерал-губернатора. Н.Маев пишет, что среди разных и

весьма интересных экспонатов выставки «…можно было видеть также

несколько окаменелостей из гор Могол-тау и образцы археологических

находок, весьма нередких в Ходженте: тут были, между прочим, древние

монеты разных эпох, небольшие глиняные сосуды в форме слезниц, с

полуизгладившимися рельефными изображениями и т. п.».76

Не обошёл вниманием Н.Маев главную достопримечательность

Худжанда – цитадель. Отмечая, что производящая приятное впечатление

худжандская цитадель возведена на искусственном холме, Н.Маев приводит 75 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана // Русский вестник, № 3. - 1870. – С. 24976 Там же. - С.250

39

легенду о происхождении холма: «По преданию,сохранившемуся в народе,

какой-то хан, отправляясь в поход, хотел осмотреть свои войска, и, чтобы

можно было обнять взглядом как можно большее пространство, приказал

насыпать высокий холм. Достоверно ли это предание или нет, во всяком

случае, холм, на котором построена ходжентская цитадель, искусственный.

Следы выемки земли весьма явственны от подошвы холма к базару.

Впрочем, предание о насыпке ханами искусственных курганов весьма

распространенное в Средней Азии. В горах Кара-тау, близ Туркестана, также

находится курган или холм, происхождение которого приписывается

Тамерлану. По преданию, великий завоеватель приказал своим воинам

принести по горсти земли, чтобы по высоте кургана судить о

многочисленности своего войска».77

В целом, Н.А.Маев имел реалистические взгляды на историю края и

памятники древности. Он стремился описать известные ему события так,

какими он их видел: не приукрашал, но в то же время стремился указать их

значимость и свидетельство о богатой истории края и высокой культуре

местного населения. В этом видится искреннее стремление познать край,

служить в нём честно и в меру своих сил и возможностей содействовать

улучшению жизни народов Туркестана, поднятию их материального и

культурного уровня.

Мы уже отмечали, что первая газета в Средней Азии – «Туркестанские

ведомости», хотя и была органом колониальной администрации с сильно

выраженным верноподданническим характером, содержала много научных и

научно-популярных статей. В газете публиковались исторические и

этнографические материалы, извлечения из восточных рукописей, описания

местных памятников старины. Одной из ранних сообщений об

археологических памятниках Северного Таджикистана можно считать

статью Д.М.Граменицкого «Заметка о древних урочищах Туркестанского

77 Там же. – С.251

40

края» в газете «Туркестанские ведомости».78 В ней он указывает, что «в горах

между Ангреном и Сырдарьёй и Алайских кучи камней, арыки, вообще

пункты, обращающие на себя внимание, следы работ, производившихся в

незапамятное для населения время, приписываются народу Мук…». Конечно

же, здесь идёт речь о многочисленных археологических памятниках

Северного Таджикистана, о территории Кураминского хребта и Карамазара,

где были зафиксированы и изучены уже в советское время (1955-1970 гг.)

курганы, курумы и древние рудники.79

Уже в первые десятилетия после завоевания территории Северного

Таджикистана, появились обзорные работы о местных древностях. К числу

таких работ следует отнести статью Нил Сергеевич Лыкошина (1860-1922)

«Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения

Туркестанского кружка любителей археологии», ставший итогом его поездок

по некоторым районам. В 1890 г. Н.С.Лыкошин побывал в Шахристане,

отметил здесь ряд древностей, отражённых позже в его обзоре

археологических работ в Туркестане. Н.С.Лыкошин, как и А.А.Кушакевич,

указывает, что в селение Шахристан сохранились древние постройки:

«Действительно близ этого селения находятся во многих местах следы

построек из жжённого кирпича».80 Он же дал первое подробное описание

холма Чильхуджра, расположенного близ Шахристана.81 Н.С.Лыкошин

пишет, что в кишлаке Турк, южнее селения Шахристан есть древний

памятник, интересный в археологическом отношении.82 Он пишет, что на

78 Граменецкий Д.М. Заметка о древних урочищах Туркестанского края //Туркестанские ведомости. -1879, № 12 (перепечатка: Граменецкий Д.М. Заметка о древних урочищах Туркестанского края //Протоколы ТКЛА, год 3. – Ташкент, 1897-1898).79 См.: Салтовская Е.Д. Северо-Западная Фергана в древности и раннем средневековье. АКД. – Душанбе, 1971. – 24 с.; Литвинский Б.А. Курганы и курумы Западной Ферганы. – М., 1972. – 280 с.80 Лыкошин Н. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии//Среднеазиатский Вестник, июль и сентябрь.– Ташкент, 1896. – С.981 Лыкошин Н. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии //Протоколы ТКЛА, г.1. – Ташкент, 1896; Он же. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии//Среднеазиатский Вестник, июль и сентябрь.– Ташкент, 1896. 82 Лыкошин Н.С. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии //Протоколы ТКЛА, г.1. – Ташкент, 1896. - С.1-58.

41

полугоре расположено главное отверстие, через которое можно попасть

«вовнутрь горы». По описаниям Н.С.Лыкошина, внутрь холма можно было

проникнуть только ползком, но сразу после прохода пол понижался «на

аршин». Н.С.Лыкошин характеризует помещение как сводчатый коридор;

указывает также, что кирпичи постройки «вдвое превышают современные

сырцовые кирпичи».

Далее он говорит, что коридор обходит всю гору кругом и предполагает

наличие другого выхода, теперь засыпанного. Н.С.Лыкошин сообщает также

о наличии выходов с других сторон холма, попасть в которые без

предварительных раскопочных работ невозможно. Затем Н.С.Лыкошин

говорит о пещере, вырытой в этой горе почти на половине подъёма, в северо-

восточном его углу, и имеющей форму киргизской юрты, которая «служит

теперь мечетью приходящим богомольцам и окрестным кочевникам –

узбекам тюркского аула». Н.С.Лыкошин сообщает и о том, что поверхность

холма уже во время его осмотра в 1890 году была покрыта старинными

могилами. Далее он отмечает наличие у подножия холма родников и

высказывает мысль о том, что «… в подземных кельях в древности спасались

подвижники веры и тут же, на верху горы, погребались после смерти».83

Это описание с небольшими изменениями позднее повторялось у ряда

последующих авторов. Н.С.Лыкошин составил также описание городища

Шахристана и остановился на вопросе орошения Шахристанской котловины.

Согласно Н.С.Лыкошину, вода в Шахристанские городища (Калаи Кахкаха Iи

II) была проведена издалека, с высоких гор. Он в 1890 году ещё видел следы

канала, идущего к ним, однако ему оставалось неизвестно, откуда поступала

вода: « Вода на эту высокую гору была проведена очень издалека с ещё более

высоких гор; теперь сохранились только следы канала, но местность уже

изменила свой вид и сказать точно, где брали начало ключи, из которых

83 Лыкошин Н. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии //Протоколы ТКЛА. Год 1. – Ташкент, 1896. - С.10

42

наполнялся водой этот арык, нельзя».84 Вокруг городищ и самого селения

Н.С.Лыкошин отметил остатки крепостных стен.

Интересные находки, сделанные на городище, пробудили в 90-х гг. XIX

в. интерес не только местных властей, но и центральных научных обществ, в

частности Императорской археологической комиссии. В 1893 г. в

Шахристане были сделаны первые попытки раскопок. Военный губернатор

Самаркандской области в своём отношении от 7 мая 1893 г. за № 4477 на имя

Императорской археологической комиссии сообщал: «В Ходжентском уезде

вверенной мне области на городище близ селения Шахристан, в 27 верстах от

г. Ура-Тюбе, найден случайно в земле медный кумган (кувшин). Ввиду

заявления мне Ура-Тюбинского участкового пристава … по его

предположению, на том же городище должны находится другие какие-либо

материалы для археологии, имею честь покорнейше просить Императорскую

археологическую комиссию разрешить Ура-Тюбинскому участковому

приставу штабс-капитану Степанову производить раскопки в указанной

выше местности Генерального штаба».85

Археологическая комиссия в своём отношении от 31 мая 1893 г. за №

741 за подписью и.д. председателя Комиссии В.Тизенгаузена положительно

ответила военному губернатору Самаркандской области и выслала на имя

Степанова открытый лист «на право производства им археологического

исследования городища близ селения Шахристан» и просила «вести журнал

(дневник) этим работам, по окончании которых как упомянутый журнал, так

и могущие быть найденными древние предметы выслать в Комиссию»,

причём «к каждой вещи должен быть прикреплён ярлык с обозначением того

номера, под которым она будет значиться в препроводительной описи». В

заключении Комиссия просит выслать найденный им кумган.86

84 Там же - С.1185 Цит. по Негматов Н.Н., Хмельницкий С.Г. Средневековый Шахристан. Материальная культура Уструшаны. Вып. 1. – Душанбе, 1966. – С.5.86 Архив Института археологии РАН, д.№ 75. – 1893 (Выписка из дел Археологической комиссии.Т.3).

43

По всей вероятности, Степанов произвёл какие-то раскопки и даже

сделал интересные находки. Об этом свидетельствует нижеследующее: 16

октября 1898 г. на заседании Туркестанского кружка любителей археологии

член кружка Д.Д.Петров доложил, что «при раскопках в Шахристане (близ

Ура-Тюбе) найдены два стеклянные графина оригинальной формы и хорошо

сохранившиеся. Графины эти находятся у помощника начальника

Ходжентского уезда г. Степанова, и что их было бы интересно предъявить

членам кружка, если г. Степанов не согласится уступить их для музея.

Собрание постановило просить г. Степанова уступить принадлежащие ему

графины для музея кружка или выслать их для предъявления членам

кружка».87 Видимо об этих двух стеклянных сосудах – «графинах»

оригинальной формы, найденных в Шахристане, сообщает также другой член

ТКЛА – И.А.Кастанье.88

Одним из любителей истории из числа русских офицеров был

П.С.Скварский – участковый пристав Ура-Тюбе (В административном

отношении Ура-Тюбинский участок входил в состав Ходжентского уезда

Самаркандской области Туркестанского генерал-губернаторства). На его

интерес к истории края оказало влияние и служба в одном из древних

городов Таджикистана и Средней Азии в целом. В середине 90-х годов XIX

века, благодаря работам Н.Лыкошина и Степанова уже было известно, что

окрестностях Ура-Тюбе и Шахристана очень много исторических

памятников. В связи с этим, в конце 1895 года правление Туркестанского

кружка любителей археологии (ТКЛА) попросило П.С.Скварского осмотреть

и прислать подробное описание археологических памятников

Уратюбинского участка. Следуя указаниям ТКЛА пристав собрал очень

интересные исторические данные о памятниках Ура-Тюбе и Шахристане,

которые убедительно подтверждают важное значение и роль этих двух

87 Протоколы ТКЛА//Протокол №4, г.3 (4). – Ташкент, 1898. – С.13688 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА. Т.20, вып. 1. – Ташкент, 1915. – С.43, 160

44

крупных центрах таджикской культуры в многовековой истории таджикского

народа. Особое внимание заслуживает записанное П.С.Скварским предание

о заселение квартала Вогат в северо-западной части г.Ура-Тюбе: «…

Последний (т.е. Вогат), по преданию построен и заселён потомками царя

Каштасиба (может быть это и есть имя персидского царя Дария Гистаспа или

Гуштаспа, в арабском произношении Каштасиб). Вогатцев и теперь

обзывают именно «каштасибцами».89Это сообщение интересно тем, что в нём

указывается мифический основатель города Ура-Тюбе – царь Каштасиб,

соспоставляемый П.С.Скварским с ахеменидским Дарием Гистаспом (522-

486 гг. до н.э.). Как нами было отмечено выше, в связи с исследованиями

В.В.Григорьева весьма актуальным был вопрос локализации города Кира

Великого. Считалось, что ещё в VI в. до н.э., Кир Великий распространил

власть ахеменидов вплоть до Сырдарьи. Для защиты северо-восточных

границ основатель Ахеменидской державы построил город-крепость и назвал

его своим именем – Кирополь – город Кира. Предание, записанное

П.С.Скварским в Ура-Тюбе, как бы косвенно подтверждало сообщение

античных авторов и позволяло локализовать легендарный Кирополь на месте

Ура-Тюбе. Сторонниками такой локализации были Фр.Шпигель, В.Томашек,

В.В.Григорьев, Ф.Шварц, А.И.Макшеев, М.С.Андреев, Ф.Юсти, И.Кастанье,

Н.П.Остроумов. Исходя из собранного материала, на эту же позицию встал и

П.С.Скварский. Однако, позднее выяснилось, что археологический материал

не соответствует данным легенды.90

Участковый пристав П.С.Скварский не имел специального

исторического образования, но увлеченность древностями и общая эрудиция

позволяли ему делать интуитивно правильные выводы. Так, осмотр

89 Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899. – С.44.90 Об этом см.: Ртвеладзе Э.В. Легенды об основании среднеазиатских городов и археологическая действительность //Культура Юга Узбекистана в древности и раннем средневековье. – Ташкент, 1987. – С.47-56; Очерки истории средневековой культуры таджиков. – Худжанд, 2011. – С.9; Рахимов Н.Т. Археологическая стратиграфия Ура-Тюбе//Древняя Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003. – С.152-166

45

памятников Ура-Тюбе позволил П.С.Скварскому сделать заключение о том,

что «… раскопки, произведённые на этих местах дадут богатый материал для

истории края».91 Очень верный и дальнейший ход рассуждений

П.С.Скварского и его призыв быстрее организовать раскопочные работы, так

как «… все эти «Муг-тюбе» впоследствии сравняются с землёй, всё будет

запахано, попадёт под сады и виноградники».92 Через несколько лет, в 1899

году П.С.Скварский обратился в правление ТКЛА относительно

предложения поручика Иванова произвести раскопочные работы на горе Муг

в Ура-Тюбе, на месте бывшей крепости ура-тюбинского бека «… в

предположении, что под холмом зарыто оружие и домашняя утварь бека».93

Правление ТКЛА обратилось в Археологическую комиссию с просьбой

разрешить производство раскопочных работ в Ура-Тюбе. Эта просьба не

была удовлетворена.

Скварский П.С., при посещении селения Шахристан, старался собрать

как можно больше данных по истории края и его памятниках. Он собрал

много легенд и преданий, бытующих среди местного населения, а также

сведения о находках здесь старинных и необычных изделий. П.С.Скварский

упоминает рассказы о находке двумя местными мальчишками на пашне по

левую сторону Шахристансая золотого чайника, а также золотой фигурки

лягушки и золотых монет, происходящих также из Шахристана.94 Кроме

того, он писал, что «кругом селения Шахристана, на расстоянии версты, на

поверхности земли, на пашнях и ещё больше в обрывах берегов текущей

здесь речки, попадаются остатки домашней утвари, посуды большей частью

глиняной, монеты, женские украшения и проч. По обрывам берегов остатки

91 Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899. – С.45.92 Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899. – С.45.93 Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899. – С.9594 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана ///Протоколы ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897. – С.44

46

древних поселений обнаруживаются на глубине сажени от поверхности

земли».95

П.С.Скварский пешком обошёл Шахристан и довольно подробно и

точно описал многие памятники селения. Внимательный и наблюдательный

офицер сделал правильный вывод о том, что все археологические памятники

Шахристана тесно связаны и представляют единый комплекс. П.С.Скварский

отметил остатки двойных стен в нескольких местах по краю селения

Шахристан, особенно в восточной части селения и на возвышенностях. На

берегу сая П.С Скварский отметил остатки замка – «форта». В связи с этим,

он пишет, что форт имел и башни: «Одна из башен форта, с внутренней

стороны крепости, имеет по своему обрыву совершенно ясные следы

пожарищ: в разрезе виден слой угля толщиной около 2 вершков, а ниже его

аршина на два – другой, менее ясный». 96 Вторая стена тянулась параллельно

первой вдоль естественной ложбины, на юге селения она терялась. На

последнем отрезке стены располагался большой холм, скрывающий в себе

остатки крупного сооружения из сырцового кирпича. Среди местного

населения этот холм известен под названием «Курган». На этом же холме

П.С.Скварский сделал первые находки. Он пишет: «Мы нашли в обрыве

холма несколько черепков посуды, порытых глазурью и украшенных

надписями, а также множество черепков цветных, узорчатых, очень ярких

красок, но без надписей. Из черепков… один с полной надписью (целая

фраза, или слово), другой с надписью, разбитый на три части, удобно

складываемые, и ещё два черепка, на которых слова неполны. Есть ещё один

черепок с ясно написанными по-арабски словом «Мухаммед».97 В

описываемом месте, на глубине сажени от поверхности земли найдены были

две четки, или женские украшения, привешивавшиеся к волосам,

95 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана ///Протоколы ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897. – С.4196 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана ///Протоколы ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897. – С.42.97 Там же – С.42.

47

заплетённым в косу. Здесь же виден глиняный обожжённый шарик с резьбой,

который можно принять за детскую игрушку. Случайно я заметил место

бывшего очага и здесь, среди золы, угля, костей животных и птиц, нашёл

много черепков стеклянной посуды, преимущественно зелённого цвета,

большей частью донышки графинов. В другом месте, по левому берегу сая,

против базара были найдены три медные монеты, сильно окисленные. На

одной из них совершенно ясны арабские буквы. неподалеку обнаружены

были: обломок серьги, две четки, подобные вышеупомянутым, и бусы из

зелённого стекла».98

При осмотре окрестностей Шахристана П.С.Скварский обратил

внимание на наличие многочисленных следов древнего орошения. В связи с

этим он пишет: «Надо полагать, что во времена арийской культуры область

Осрушна была покрыта правильной, широко развитой ирригационной сетью.

Ирригационные канавы брали начало выше селения Шахристан и несли воду

вполть до Хаваса, как известно, пользовавшегося водой из Шахристанского

сая, а теперь стоящего среди безводной степи».99

Значительный вклад в изучении истории Северного Таджикистана внёс

И.А.Кастанье. В начале двадцатого столетия он посетил районы

Шахристана и Ура-Тюбе и описал обнаруженные им памятники и дал

подробное описание многих исторических памятников Северного

Таджикистана, особенно окрестностей Шахристана и Ура-Тюбе.

В своей статье «Древности Ура-Тюбе и Шахристана»,100 как он сам

говорил на заседании ТКЛА 14 февраля 1915 г., он собрал все известные до

него сведения об Ура-Тюбе и Шахристане, осветил по возможности историю

этой местности и высказал свои личные впечатления от посещения этих мест.

98 Там же. – С.43-44.99 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана// Протоколы ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897. – С.41100 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана //Протоколы ТКЛА. Год 20. Вып.32-52. – Ташкент, 1915.

48

Во время своей поездки И.Кастанье собрал очень интересные материалы

по истории Ура-Тюбе, которому посвящена первая часть его вышеназванной

статьи. Он записал устные предания о возникновении города, посетил

развалины бекского дворца на возвышенности Мугтепа, осмотрел ряд

архитектурных памятников и пришёл к выводу, что Ура-Тюбе является

одним из древних городов не только в подгорной части Туркестанского

хребта (т.е. на территории нынешнего Северного Таджикистана), но и всей

Средней Азии. Привлекает внимание тот факт, что И.Кастанье, как и

несколько ранее П.С.Скварский, отмечает: «…сами (жители квартала Вогат)

выдают себя за потомков царя Каштасиба»101, т.е. ахеменидского царя Дария

Гистаспа (VI в. до н.э.). Как нами было отмечено выше, это предание,

записанное несколько ранее и П.С.Скварским, косвенно указывало на

древнее происхождение Ура-Тюбе. Однако И.Кастанье, как и предыдущие

исследователи, основывался на визуальном наблюдении. К сожалению, он не

произвёл сколько-нибудь раскопочных работ, которые подтвердили бы

наличие древних культурных слоёв на территории Ура-Тюбе.

Осмотр памятников Ура-Тюбе значительно обогатил представление

И.Кастанье о прошлом региона. Он утвердился в своём мнении, что край

имеет богатое историческое прошлое, изучить которое ещё предстоит. К

тому же, И.Кастанье смог соотнести данные некоторых письменных

источников к осмотренной местности и здешним памятникам. При осмотре

ряда архитектурных памятников Ура-Тюбе, в частности мечети Абдулатиф

Султана (Кок Гумбаз), И.Кастанье отметил их как материальные остатки и

исторические свидетельства прошлых эпох истории города и всей области.

Во второй части статьи он описывает развалины шахристанского

городища Калаи Кахкаха, приводит народное предание о царе Кахкаха из

народа муг (огнепоклонники), предание о сорока девицах этого царя и об

халифе Али, якобы лично завоевавшем город. Вслед за этим подробно

101 Кастанье И. Древности Ура-Тюбе и Шахристана //Протоколы ТКЛА, Год ХХ. – Ташкент, 1915. – С.35.

49

описаны холм Чильхуджра с её ходами-коридорами, стены средневекового

Шахристана, находки на территории этого селения и некоторые другие

памятники шахристанской котловины.

Посетив селение Шахристан, Кастанье пришел к выводу, что эта

местность очень важна для изучения истории края. Описание И. Кастанье

памятников не потеряло своего значения, особенно в связи с тем, что многое

из описанного уже потеряно или оказалось сильно разрушенным

позднейшими постройками. Это особенно касается территории самого

селения, которое сильно разрослось в последние десятилетия. Согласно

описаниям И.А.Кастанье Шахристан как будто был окружен двумя рядами

стен, по окраинам селения ещё сохранялись остатки городских стен. Первая

стена с остатками сырцовых кирпичей, по словам И.А.Кастанье, начиналась с

тогдашнего (в 1915 году) базара и тянулась вдоль Шахристансая на

протяжении свыше 200 м. Затем, после перерыва, она поворачивала на запад

и «…по-видимому, заканчивалась на берегу Шахристансая небольшим

фортом, подмываемым арыком. В нём сохранились следы кладки из

сырцового кирпича. В самом обрыве, начиная с уровня воды протекающего

здесь арыка и до самого верха, в прослойках земли видны обломки больших

корчаг, глиняных сосудов, осколки стекла и много костей. В разрезе верхнего

слоя видны следы бывшего пожарища. Высота обрыва около восьми

саженей».102

Несмотря на обилие находок, указывающих на наличие здесь крупного

городского центра, И.А.Кастанье считал, что на территории Шахристана в

прошлом не мог существовать значительный город: «Случайные

археологические находки едва ли могут указать на бывший когда-то здесь

большой центр. Характер местности, надо полагать, мало изменился, так же

как и вид самого Шахристана. В настоящее время (т.е. в 1915 г.) он

102 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА. Год ХХ. – Ташкент, 1915. – С.42

50

представляет из себя жалкий, заброшенный, беднейший

кишлачок…».103Однако, результаты археологических работ полностью

опровергли указанный вывод И.А.Кастанье. В результате многолетних

раскопок Северо-Таджикистанской экспедиции городищ Кахкаха 1-3 в 60-70-

х гг. ХХ века, было бесспорно установлено существование здесь

крупнейшего и столичного города Уструшаны и получены богатейшие

материальные свидетельства (архитектура, настенная живопись,

художественная резьба, предметы торевтики) высокоразвитой культуры этой

историко-культурной области.104

В своём сообщении И. Кастанье, говоря о соседней крепости Кахкаха и

приводя одну из версий предания о ней (о царе Кахкаха, сорока девушках и

Али), отмечает некоторую связь этого предания с Чильхуджрой и

непосредственно переходит к описанию этого памятника.

И.А.Кастанье сообщает, что местами на холме были заваленные входы,

проникнуть в которые не было возможности, а главным входом, куда он

вошёл после незначительной расчистки, он считает провал на северо-

западном склоне холма. Пробитый на юг проход А.И.Кастанье принял за

арку из «неправильно сложенных» сырцов. Затем он отмечает понижение

сводчатого коридора и уступчатость пола и то, что нижняя часть стен

коридора сложена из «больших сырцовых плит», а верхняя – из кирпича. Он

описывает арку в конце коридора и разветвление ходов за ней и полагает, что

«оба хода… опоясывая холм кругом, всё поднимаясь, должно быть

соединялись в каком-нибудь пункте. Они, по-видимому, имели общий выход

наверх в том месте, где теперь кладбище».105

Далее И.А.Кастанье упоминает о ходе, расположенном при выходе с

левой стороны. Арку входа он не описывает. Зато подробно говорит о

103 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА. Год 20. вып.1. – Ташкент, 1915. – С.51104 Древняя Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003.105 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА. Год 20. Вып.1. – Ташкент, 1915. – С.32-52

51

пещерке, вырытой «на половине подъёма». Айванчик на вершине холма

называет мазаром, построенным «в честь какого-то святого». Он также

говорит о кладбище как о старом. Вопрос о датировке Чильхуджры

И.А.Кастанье обходит.

Кастанье отмечает и другой памятник, расположенный в кишлаке

Джаркутан. Он пишет: «Вблизи холма и пещеры Чильхуджра, у самой речки,

выделяется другой холм, под которым виднеется большой четырёхугольник

у основания, тогда как верхушка его имеет вид усечённого конуса. В двух-

трёх местах заметны следы раскопок; с северо-западной стороны сделан был

даже большой подкоп, так что можно было проникнуть внутрь; отсюда легко

можно убедиться, что курган был сложен из сырцового кирпича».106

Вышеописанный Кастанье археологический памятник известен в науке под

названием Уртакурган. Этот раннесредневековый замок был раскопан и

изучен в 1958-1963 годах и дал очень богатый материал – керамику,

произведения материальной культуры и декоративно-прикладного искусства

– для воссоздания неизвестных страниц истории и культуры Уструшаны и

таджикского народа в целом.107 Сотрудниками Северо-Таджикистанской

археологической комплексной экспедиции (У.П.Пулатов и др.) был раскопан

и изучен также и замок Чильхуджра. Раскопки показали, что Чильхуджра,

обследованный русскими востоковедами является одним из ключевых

памятников раннесредневековой Средней Азии, ценный прежде, всего своей

оригинальной архитектурой. Чильхуджра также дала много ценных и редких

находок. Кроме предметов быта, найдены остатки настенной живописи и

деревянной скульптуры, фрагменты древнейших на территории

Таджикистана музыкальных инструментов, ювелирные изделия, три дощечки

с согдийской надписью108 и т.д. Результаты раскопок Чильхуджры стали

106 Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА. Год 20. Вып.1. – Ташкент, 1915. – С.42107 Негматов Н.Н., Пулатов У.П., Хмельницкий С.Г. Уртакурган и Тирмизактепа. (Материальная культура Уструшаны. Вып. 2.) – Душанбе, 1973. – 146 с.108 Пулатов У.П. Чильхуджра. Материальная культура Уструшаны. Вып.3. – Душанбе, 1975.

52

важной источниковой базой для изучения истории Северного Таджикистана

и всего таджикского народа.

Один из известных дореволюционных востоковедов, проявивших

интерес к истории Северного Таджикистана был Николай Гурьевич

Маллицкий (1873-1947). Выпускник историко-филологического факультета

Петербургского университета начал работать преподавателем истории и

географии в Туркестанской учительской семинарии, но одновременно

интересовался памятниками истории Туркестанского края. Летом 1896 г.

Н.Г.Маллицкий совершил поездку в Исфару. Изучая археологические

памятники района Маллицкий обратил особое внимание обследованию

старой пещеры Кони гут, находящейся к западу от селения Чорку.

Результатом осмотра пещеры стала первая научная работа Н.Е.Маллицкого

«Рудник погибели (Пещера Кан-и-гут)».109В ней он подробно описал пещеру,

высказав предположение, что она использовалась как древний рудник.

Предположение Н.Е.Маллицкого подтвердились в ходе последующих

исследований. В работе Н.Е.Маллицкого приведена и легенда о Кани гут,

приписываемая Ибн Сино. Несмотря на то, что это был первый научный

опыт Н.Е.Маллицкого, здесь заметен почерк настоящего исследователя,

умело применяющего комплесный метод изучения объекта. Для написания

работы Н.Е.Маллицкий использовал свои историко-филологические знания –

работа основана на исследованиях физико-географического и исторического

характера с использованием первоисточников. Свои интересные описания

архитектурных памятников Исфары Н.Е.Маллицкий публиковал и в газете

«Туркестанские ведомости».110

Заметный интерес к изучению Северного Таджикистана проявлял

видный русский востоковед середины и второй половины XIX в., первый

руководитель кафедры истории Востока в Петербургском университете,

109 Маллицкий Н.Г. Рудник погибели (Пещера Кан-и-гут).//Протоколы ТКЛА. – Год 2. – Ташкент, 1897. – С.1-18110 Маллицкий Н.Г. Исфаринская мадраса //Туркестанские ведомости. – 1902, №53

53

профессор Василий Васильевич Григорьев (1816 – 1881), который

придерживался крайне правых политических убеждений. Вместе с тем,

В.В.Григорьев был крупнейшим знатоком истории Средней Азии, энергично

боролся за авторитет русской науки и русского востоковедения в

частности.111

Деятельность В.В.Григорьева свидетельствовала о том (как это

справедливо заметил историк науки Б.М.Данциг), что в русском

востоковедении не было абсолютной преграды между академическим и

практическим направлениями. Наряду с созданием источниковедческих и

историко-нумизматических исследований о предшествующих периодах

истории Средней Азии, В.В.Григорьев был автором целого ряда специальных

работ и публицистических статей, где разбирались актуальные проблемы

современного ему положения дел в Средней Азии, в том числе на территории

Северного Таджикистана. Особое значение В.В.Григорьев придавал

рассмотрению состояния и перспектив развития русско-среднеазиатских

отношений. На протяжении 50-х – 70-х годов XIX в. им были опубликованы

такие работы как разбор сочинения П.И.Небольсина «Очерки торговли

России со странами Средней Азии» (1864 г.), статьи «О бухарском хлопке и

возможностях разведения хлопчатника на Сырдарье» (1862 г.), книга

«Среднеазиатские дела» (1865 г.) и др.

Научный интерес к вопросам древней истории Средней Азии, и в

частности Северного Таджикистана, проявился особенно рельефно 1863-1880

гг., когда он возглавлял кафедру истории Востока – первой в истории

университетского образования и мировой науки кафедры подобного рода.112

Его статья «О скифском народе саков» (1871 г.) вобрала в себя все известные

к тому времени источники о древних сакских племенах Средней Азии VI–IV

вв. до н.э. Вопросы племенного расселения саков, их войны с персидскими

111 Лунин Б.В. В.В. Григорьев //Лунин Б.В. Историография общественных наук в Узбекистане. – Ташкент, 1974. – С.153.112 Лунин Б.В. Историография общественных наук в Узбекистане. – Ташкент, 1974. – С.152

54

царями за свою независимость рассмотрены очень тщательно. Григорьев

останавливается и на обзоре племён, обитавших на берегах древней

Сырдарьи, известной в те времена как река Яксарт. Во второй половине ХХ

века историки и археологи получили огромный материал по истории

материальной и духовной культуры саков. Во многих случаях эти материалы

служат важным доказательством правильности позиций В.В.Григорьева.

Важную роль в ознакомлении России с древней историей Средней Азии

сыграла публикация В.В.Григорьевым в 1881 году статьи «Поход Александра

Великого в Западный Туркестан. Свод и рассмотрение древних известий об

этом предмете», посвященная завоевательному походом Александра

Македонского в Среднюю Азию.113

Как известно, во второй половине XIX в. мировой науке проблема

эллинизма стала очень актуальной. Вопросы культурного синтеза Запада и

Востока стали усиленно разрабатываться востоковедами. Не остался в

стороне от этого и В.В.Григорьев. Он обратился к героической странице

истории таджикского народа – борьбе согдийцев и других народностей

Средней Азии против греко-македонских завоевателей. В статье, на основе

данных античных источников В.В.Григорьев описывает маршрут походов

Александра Македонского к Сырдарье, политические события 329 г. до н.э.,

восстание древних уструшанцев, осада Кирополя (Курушкаты-Куруката) и

т.д. В античных источниках (Арриан, Квинт Курций и др.) подробно

описывается восстание семи уструшанских городов против Александра

Македонского. Согласно письменным источникам, города были построены

как форпосты ахеменидов в этой части Азии, и главный из них носил имя

Кира Великого – Кирополь. Об этом городе Арриан пишет: «Последний, как

основанный Киром, был укреплён более высокими стенами, чем остальные. и

так как туда сбежалось весьма много воинственных соседей, то македонянам

113 Григорьев В.В. Поход Александра Великого в Западный Туркестан. Свод и рассмотрение древних известий об этом предмете. – СПб., 1881

55

было не так-то легко завоевать его при первом нападении».114 Историками

делались неоднократные попытки точного определения местонахождения

данных городов. Как отмечает Л.В.Баженов, русский востоковед

В.В.Григорьев был одним из тех, кто очень тщательно проработал и

проанализировал первоисточники для локализации восставших городов.

Учёный пришёл к выводу, что Кирополь античных авторов соответствовал

Ура-Тюбе.115При этом он ссылается на то обстоятельство, что Кирополь был

главным городом восставшего края (Усрушаны), а в «Записках» Бабура Ура-

Тюбе назывался Уструшаной, по имени области, в которой он первенствовал.

Второй из семи городов в письменных источниках называется Газа. По его

отождествлению В.В.Григорьев писал: «Приурочена может быть Газа

Аррианова к этому Газаку и потому, что последний отстоял от Ходжента, на

самом берегу Сира, всего в 6 фарсахах пути (40-45 км), Александр же должен

был находиться на Яксарте где-нибудь недалеко от Ходжента, а Газа была

ближайшим к его лагерю восставшим городом».116 Таким образом, Газа

времён Александра Македонского по В.В.Григорьеву располагалась где-то в

районе современного Газандарака. По поводу других уструшанских городов

В.В.Григорьев пишет: «Этими тремя городами могли быть Сабат, Заамин и

нынешнее селение Шахристан».117

В.В.Григорьев очень подробно показывает героическую борьбу

местного населения против греко-македонских завоевателей.

Эллинистический период истории населения Северного Таджикистана

занимал большое место и в лекциях В.В.Григорьева по истории Востока,

которые он читал в Петербургском университете. Известный востоковед-

археолог Н.И.Веселовский отмечал, что, не имея никакой книги в

европейской литературе по древней истории Средней Азии, профессор

Григорьев излагал свой предмет «после общего географически-114 Арриан Флавий. Анабасис Александра.Пер. с древнегреч. М.Е.Серченко. – М., 1976. – С.155.115 Григорьев В.В. Поход Александра Великого в Западный Туркестан. – СПб, 1881. – С.34116 Григорьев В.В. Поход Александра Великого в Западный Туркестан. – СПб, 1881. – С.33-34117 Там же. – С.34

56

этнографического введения, в хронологическом порядке источников, с

критическим разбором оценок и гипотез, высказанных европейскими

ориенталистами по отношению к жителям, лицам и народам Средней

Азии».118

Для В.В.Григорьева характерно крайне критическое отношение к

современному ему состоянию Средней Азии, апология политики царского

самодержавия и русских капиталистических кругов. С одной стороны, он

относился к населению Средней Азии субъективно честно и

благожелательно, но, с другой он создал, по словам его современников,

«целую систему использования ислама и мусульманского духовенства в

интересах колониальной администрации» (Н.А.Смирнов). В.В.Григорьева

считают ведущей «...фигурой академического направления русского

буржуазно-дворянского востоковедения, поддерживавшего колониальную

политику царизма на окраинах государства». Эта и подобные оценки связаны

с административной деятельностью В.В.Григорьева на посту управляющего

казахами Оренбургского ведомства. Если исходить из оценки научной

деятельности в области востоковедения, следует в первую очередь брать

значимость научных исследований. Его статьи по истории саков и согдийцев

в бассейне среднего течения Сырдарьи (совр.Согдийская обл.) не потеряли

научное значение до сих пор. Впервые введённые В.В.Григорьевым в

научный оборот письменные источники и ценные фактические сведения

отмечают его заметный вклад в русскую историографию Средней Азии.

Среди русских учёных, внесших вклад в дело изучения истории и

культуры Средней Азии, достойное место занимает востоковед и археолог

Николай Иванович Веселовский (1848-1918). С его именем связан

начальный этап научного изучения историко-культурного прошлого нашего

региона. По словам В.В.Бартольда «Веселовский неразрывно связал свое имя

с изучением памятников древностей в Средней Азии». Очень много было

118 Веселовский Н.И. В.В.Григорьев по его письмам и трудам. 1816-1881. – СПб., 1887. – С.91

57

сделано Н.И.Веселовским в деле научного исследования одного из самых

известных памятников Средней Азии - городища Афрасиаб.119 А для

историографии Таджикистана Н.И.Веселовский - первый русский учёный,

заложивший основы изучения памятников материальной культуры северных

районов современного Таджикистана.

Николай Иванович Веселовский является видным российским

востоковедом, он - выпускник факультета восточных языков Петербургского

университета.120 После успешного окончания учебы он был оставлен на

кафедре истории Востока университета. На формирование научных

интересов Н.И.Веселовского большое влияние оказал известный русский

ориенталист В.В.Григорьев. Именно В.В.Григорьев привил ему интерес к

изучению истории Средней Азии. Собрав большой материал по истории

Хорезма, Н.И.Веселовский написал магистерскую диссертацию «Очерк

историко-географических сведений о Хивинском ханстве с древнейших

времен до настоящего». В 1877 года защитил диссертацию и получил звание

доцента. В 1884 году Веселовский был утвержден экстраординарным

профессором по кафедре истории Востока.121

Наряду с любовью к старинным восточным рукописям Н.И.Веселовский

проявлял интерес и к археологии. Он был убежден, что раскопочные

материалы дополняют материалы письменных источников. И будучи

востоковедом по специальности, почти всю свою жизнь посвятил

археологии.

В 1884 году Археологическая комиссия и Совет Императорского

Петербургского университета приняли решение направить доцента

факультета восточных языков Н.И.Веселовского в годичную командировку

для изучения археологических памятников Туркестана. Свою

119 Шишкин В.А. К истории археологического изучения Самарканда и его окрестностей //Афрасиаб. - Вып.1. - Ташкент, 1969. - С. 23-40120 .Формозов А.А. Очерки по истории русской археологии. - М., 1961. - С. 7, 86.121 Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки.Составитель Б.В.Лунин.- Ташкент, 1974. - С.126.

58

археологическую деятельность Н.И.Веселовский начал в декабре 1884 года,

когда приступил к раскопкам на городище Тойтепа в Кураминском уезде

Сырдарьинской области в 82 верстах от Ташкента по дороге в Фергану.122

В феврале 1885 года Н.И. Веселовский совершил поездку в Ферганскую

область и посетил кишлак Ашт. Здесь он отметил множество

археологических памятников, в частности могильников. Именно последние и

привлекли внимание учёного, так как в инструкциях Археологической

комиссии Н.И.Веселовскому было рекомендовано: «Кроме городищ полезно

было бы разрыть также несколько курганов...».123 В своём отчёте

Археологической комиссии Н.И.Веселовский указывает, что склоны гор

вокруг Ашта буквально усеяны «древними могилами, называемыми вообще

курумами (т.е. россыпями камней), в частности же мук-ханэ (дом Муков) или

карахатай-хона».124 Выполняя инструкции Археологической комиссии

Н.И.Веселовский приступил к обследованию окрестностей Ашта. Здесь

учёный отметил большой могильник, на территории которого экспедиция

обследовала около 100 курганов и некоторые из них были раскопаны.

По мнению Б.А.Литвинского, экспедиция Н.И.Веселовского провела

раскопочные работы на могильнике, обозначенном в современном списке

археологических памятников как «могильник Ашт».125 Этот памятник

расположен в 2 км к юго-юго-западу от Ашта, к западу от шоссейной дороги

Ашт-Худжанд. Основная часть могильника имеет вид полосы, вытянутой с

севера-запада на юго-восток. В центральной части памятника отмечены 80

122 Лунин Б.В. История и древности Туркестана в Трудах Всероссийских археологических съездов.//История материальной культуры Узбекистана. - Вып.6. - Ташкент, 1965. - С.201-220; Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию. Составитель О.В.Маслова. Ч.1У (1881-1886). - Ташкент, 1971. - С.83-87.;123 Литвинский Б.А. Могильники Западной Ферганы. Т.1. Курганы и курумы Западной Ферганы. - М., 1972. - С.141 124Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки. Составитель Б.В.Лунин.- Ташкент, 1974. - С.128. 125 Литвинский Б.А. Могильники Западной Ферганы. Т.1. Курганы и курумы Западной Ферганы. - М., 1972. - С.153

59

курумов. На некотором удалении от основной группы находятся другие

мелкие группы курумов.

Экспедиция Н.И. Веселовского вскрыла на могильнике около Ашта 15

курумов. Согласно финансового отчёта начальника экспедиции раскопки в

кишлаке Ашт производились 14-18 февраля 1885 г., при этом ежедневно в

течение этих пяти дней на раскопках работали по 25-30 рабочих.

В своем отчёте Н.И.Веселовский отмечает наличие нескольких типов

конструкции и устройства могил. Большинство из курумов являются

каменными ящиками, но есть и мугхона, некоторые с сохранившимся

перекрытием входа. Здесь же несколько курганов с каменной насыпкой.

Всего было осмотрено более сотни мугхона. Описание раскопок было

составлено самим Н.И.Веселовским. Краткий отчёт об археологических

раскопках аштских курумов опубликован в «Отчёте Археологической

Комиссии».126 Аштские курумы имеют вид каменных насыпей, диаметром 7-

13 м и высотой до 2,5 м. Под каменной насыпью, в центре кургана находится

каменная камера разной формы (квадратную, прямоугольную или овальную).

Стены камеры выложены крупными и средними камнями. Чаще всего камера

имеет вход и перекрытие, которое не сохранилось. Исследователи отмечают,

что скелеты погребенных в курумах очень плохо сохранились.

Сопровождающий погребальный инвентарь содержит украшения (бронзовые

перстни и серьги, бусы, сурматаш, наконечники стрел, металлические

пряжки) и керамику, иногда в курганах находят китайские монеты «у-шу».

Именно эти находки в курумах позволяют датировать археологические

памятники первой половиной I тыс. нашей эры.

Находки из раскопок Н.И.Веселовского описаны в общих чертах.

Основная часть находок из курумов была вывезена в Санкт-Петербург и

ныне хранится в Государственном Эрмитаже.

126 Веселовский Н.И. Отчёт о работах в Средней Азии в 1884-1885 гг.// Отчёт Археологической комиссии за 1882-1888 гг. - СПб, 1891. - С.LXV-LXIX;

60

В те годы, когда Аштский могильник изучал Н.И. Веселовский, курумы

располагались как на гребнях, так и по склонам холмов, и доходили до

южных окрестностей кишлака Ашта. Со временем, некоторые оказались

ограбленными, другие - разрушенными. В 50-х годах ХХ века район Ашта

был обследован группой археологов Института истории АН Таджикистана.

Руководитель отряда Б.А.Литвинский отмечает, что большинство курумов

вблизи кишлака «разобрано или превращено в загоны для скота».127

Раскопки аштских курумов были кратковременными и являлись частью

полевых работ экспедиции Н.И.Веселовского в Средней Азии. Однако они

имеют чрезвычайно важное значение для изучения истоков археологии

Средней Азии и Таджикистана. Впервые скопления камней и каменные

камеры рассматривались как археологические памятники. Веселовский Н.И.

записал легенды местных жителей об этих могилах и дал их описание.

Внешне скопления камней имели вид небольшой постройки с входом,

внутри располагался каменный ящик, другие сооружения имели вид

каменных курганов с камерой, похожим на каменный ящик. Вокруг кургана

выкладывались кольца из крупных камней. Согласно легендам, записанным

Н.И.Веселовским, эти сооружения построили сильные и трудолюбивые муги

(«огнепоклонники»). По поводу назначения этих построек высказывались

разные предположения. Н.И. Веселовский первым указал, что мугхона

являются «могилами», т.е. древними погребениями. Все каменные

сооружения имели как таджикские, так и тюркские названия (хонаи муг,

мугхона, муг-уй, муг-таш и др.). Несмотря на наличие таких разных

названий, Н.И.Веселовский отмечает, что эти памятники имеют и

обобщённое название - «курум». Впоследствии это название прочно вошло в

научный обиход и сейчас его используют все исследователи этой категории

археологических памятников.

127 Литвинский Б.А. Могильники Западной Ферганы. - Вып.1. Курганы и курумы Западной Ферганы. - М., 1972. - С. 118

61

Н.И.Веселовский всемерно поощрял деятельность энтузиаста-краеведа,

любителя-археолога и собирателя древностей ташкентского купца Акрама

Аскарова, который родом был из Ашта. А.Акрамов сопровождал

Н.И.Веселовского в его поездках по Туркестану. Н.И.Веселовский высоко

оценивал деятельность своего сподвижника. По его словам, «... Акрам

Аскаров ... проникся убеждением, что всякая древность имеет, кроме

материальной ценности, еще другую - историческую, утрата которой не

вознаградима никакими деньгами, и сделался ревностным оберегателем

случайных находок от невежественного обращения с ними».128

Н.И.Веселовский отмечает, что Акрам Аскаров приобрёл такой навык в

собирании древних монет, что, «не будучи грамотным, довольно точно

определял время их чеканки».129

По представлению Н.И.Веселовского в марте 1887 года А. Акрамов был

награждён Русским Археологическим Обществом малой серебряной медалью

за «содействие успехам археологии».

Деятельность Н.И.Веселовского оценивается по-разному. Специальной

подготовкой Веселовского было востоковедение, но он удачно сочетал

научно-востоковедческую деятельность с деятельность археолога. Если, его

деятельность как востоковеда специалиста почти не вызывает нареканий, то

этого нельзя сказать об его археологической деятельности. Раскопочная

деятельность Веселовского-археолога вскоре же после его смерти стала

подвергаться суровой критике за поверхностный и беглый характер

производившихся им раскопок.130

Однако уже тогда были учёные, выступившие в защиту Веселовского.

Так, Б.В.Фармаковский писал «Несправедливо судить и о раскопках Н.И.

(Веселовского), предъявляя к ним требования того, чего во время

128Веселовский Н.И. Отчёт о работах в Средней Азии в 1884-1885 гг.// Отчёт Археологической комиссии за 1882-1888 гг. - СПб, 1891. - С.LXV-LXIX. 129 Там же.. - С.LXVI; 130 Фармаковский Н.И. Веселовский Н.И. - археолог//Записки Восточного отделения Российского Археологического Общества. - Т.ХХУ. - Петроград, 1921. - 359-386

62

деятельности Н.И.Веселовского нигде не было и чего, и ожидать было

нельзя. Н.И. был сыном своей эпохи. Отныне археологи будут применять,

конечно, более совершенные методы исследования курганов, и это, без

сомнения, даст и более точные наблюдения и более богатые результаты. Для

своего времени раскопки Н.И. Веселовского дали всё же очень много».131

Известный археолог, специалист по раскопкам курганов О.В.Обельченко

подверг резкой критике раскопочные работы Н.И.Веселовского.132 С другой

стороны В.С.Соловьёв в сравнительно недавно опубликованной книге очень

высоко отзывается о вкладе Веселовского Н.И. в археологию Таджикистана.

В частности, он указывает, что для археологического изучения северного

региона республики большое значение имели раскопки Н.И.Веселовского.

Он подчеркивает, что «все современные ученые, ведущие археологические

исследования в Северном Таджикистане, в той или иной степени используют

результаты раскопок Н.Веселовского».133 При всем нашем уважении к

заслугам Н.И.Веселовского, следует отметить, что оценка В.Соловьёвым

значения работ Н.И.Веселовского для развития археологии Северного

Таджикистана несколько преувеличена. Курумы Аштского района,

изученные Н.И.Веселовским, в советское время изучали только

Б.А.Литвинский (50-тые годы) и Е.Д.Салтовская (70-е годы). Оценивая в

целом положительно деятельность Н.И.Веселовского как археолога,

Б.А.Литвинский отмечает, что о результатах полевых исследований

Н.И.Веселовского очень мало данных - нет дневников и графических

материалов, достаточно суммарная опись находок, предельно краткий

отчёт.134 Небрежность в фиксации находок отмечается и в работах

131 Там же. - 384132 Обельченко О.В. К изучению курганных погребений в Средней Азии//ИМКУ. -Вып.6. - Ташкент, 1964. - С.214. 133Соловьев В. У истоков археологии Таджикистана (1813 - 1917 гг.) - Елец, 2005. - С. 91134 Литвинский Б.А. Могильники Западной Ферганы. Т.1. Курганы и курумы Западной Ферганы. - М., 1972. - С.141

63

Н.И.Веселовского при раскопках курганов на юге России. Очевидно, что

Н.И.Веселовский очень любил археологию, и с ней была связана вся его

деятельность в начале ХХ века. Однако сказывалось отсутствие специальной

подготовки, в связи с чем, результаты раскопок Н.И.Веселовского часто

критиковались.

Подводя итог вышесказанному, следует заключить, что Н.И.

Веселовский действительно стал пионером в деле изучения курганов

Кураминского хребта в районе Ашта. Но о многочисленных других

историко-археологических памятниках Северного Таджикистана,

отмеченных В.В.Бартольдом, П. Скварским, И. Кастанье, М.С.Андреевым и

др., Н.И.Веселовский ничего не знал или же, имел довольно смутное

представление и поэтому не «все современные ученые, ведущие

археологические исследования в Северном Таджикистане, в той или иной

степени используют результаты раскопок Н.И.Веселовского».

Методологические взгляды Н.И.Веселовского отражали общий уровень

русского буржуазного востоковедения конца XIX в. В предисловии к своим

«Лекциям по истории Востока» он писал: «Историк не имеет никаких

законов, по которым совершались бы явления человеческой жизни… иногда

какой-либо один случайный факт может разбить целую уже построенную

теорию».135 Исходя из подобной позитивистской концепции,

Н.И.Веселовский в своём лекционном курсе стремился использовать больше

фактов, особенно из хорошо знакомых ему донесений русских послов в

Среднюю Азию, но излагал исключительно династическую историю края, не

останавливаясь на вопросах её социально-экономической и социально-

политической истории.

В целом, однако, необходимо признать важность деятельности

Веселовского в изучении истории Средней Азии и Северного Таджикистана

135 Веселовский Н.И. Лекции по истории Востока. – СПб., 1887. – С.8.

64

в том числе и отметить значение выявленных им многочисленных

письменных источников по истории Средней Азии.

К плеяде русских востоковедов, внёсших вклад в изучение истории,

археологии и этнографии Северного Таджикистана относится известный

учёный востоковед –таджиковед Михаил Степанович Андреев(1873-1948).

В целом, жизнь и научная деятельность М.С.Андреева хорошо отражена в

многочисленных публикация136. Мы коснёмся только той части деятельности

учёного, которая связана непосредственно с Северным Таджикистаном.

Андреев М.С., будучи выпускником ташкентской учительской семинарии, с

1887 и до 1896 года преподавал в Ходженте (Худжанде). Уже тогда, в 1893 и

1895 гг. появились его первые публикации по археологии и этнографии

Худжанда и его окрестностей. В 1893 году М.С.Андреев побывал в долине

реки Ангрен (древний Охангарон), в том числе в отрогах Кураминского

хребта, частично входящих в состав современного Аштского района

Согдийской области Республики Таджикистан. Здесь он ознакомился с

местами, представляющими интерес для археологических раскопок, собирал

интересные сведения по истории, археологии и этнографии.

По мнению М.С.Андреева, раскопки здешних курганов и курумов дадут

богатый материал для изучения истории всего Туркестана. Однако,

увиденные разрушенные могильники сильно огорчили учёного – в этом он

видел угрозу потери ценных памятников. Призывая коллег-учёных и

администрацию края к охране и сбережению археологических находок и

памятников материальной культуры народа, М.С.Андреев с огорчением

замечал, что местные кладоискатели усиленно раскапывают курганы», в

особенности по ночам, и добытые монеты и старинные золотые и серебряные

136 Памяти М.С.Андреева. – Сталинабад, 1960; Акрамова Х.Ф., Акрамов Н.М. Востоковед Михаил Степанович Андреев: Научно-биографический очерк. – Душанбе, 1973. – 222 с., ил.; Писарчик А.К. Михаил Степанович Андреев (1873-1948) – исследователь культуры и быта народов Средней Азии //Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. – Вып.7. – Л., 1977. – С.126-132 и др.

65

вещи тотчас же, не донося русской администрации, переплавляют у местных

ювелиров на кольца, браслеты и т.п.».137

Живя в Худжанде М.С.Андреев интересовался и историей города. Он

отмечает, что Худжанд является одним из древнейших городов Туркестана,

основанный ещё Александром Македонским.138 Древность Худжанда

подтвержает и то что "и теперь, во время рытья колодцев, под слоем

наносного песка и гальки, иногда находят следы сооружений и остатки

домашней утвари..."139

Основываясь на данных источника "Равзат- ас-Сафо"и местных

преданий М.С.Андреев приводит историю героической борьбы худжандцев

под руководством Тимурмалика против монгольской армии в 1219 г. В связи

с этим, М.С.Андреев осмотрел еще одно историческое место Худжанда -

остров Тимурмалика. По сообщению учёного, "...в настоящее время вся его

поверхность изрыта туземцами. искавшими клады и далеко не без успеха.

Было найдено, как говорят, много золотых, серебрянных и медных монет,

разных сосудов, принадлежностей домашней утвари и т.п."140 М.С.Андреев

отмечает, что немало археологических памятников и в окрестностях

Худжанда. Так, в горах Моголтау к северу от города "...до сих пор

сохранились очень интересные остатки каменных жилищ... циклопического

характера, известные у туземцев под названием "хана-и-муг"(жилища

мугов)".141 Как исследователь, М.С.Андреев не оставил без внимания

размеры и вопросы происхождения этих сооружений. Он отмечает, что эти

мугхона, построенные из камней без использования дерева и цемента,

137 Андреев М.С. Местности в долине р.Ангрена, интересные в археологическом отношении//Туркестанские ведомости. – 1893. - №46; Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья в трудах Б.Л.Громбчевского. – Душанбе, 1974. – С.98138 Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологичесом отношении//Среднеазиатский вестник. - 1896,№6. - С.11. (Оттельный оттиск статьи: Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом отношении. - Ташкент, 1896. - С.1) 139 Там же. - С.12.140 Там же. - С.14.141 Там же. - С.16

66

"...невысокие, куполообразные, слегка продолговатые сооружения около 5

арш. в длину и 2-х в ширину. Входное отверстие у них около 1 кв. аршина".142

Кроме мугхона, в Моголтау М.С.Андреев отмечает арабскую надпись в

ущелье Битыклик и множество петроглифов - наскальных изображений

животных и людей.

В 1895 году М.С.Андреев совершил поездку в волости, расположенные к

югу от уездного центра, т.е. Худжанда. В связи с вопросами о водоснабжении

территории Худжандского уезда, М.С.Андреев осмотрел верхние части саев,

несущих воды со склонов Туркестанского хребта к реке Сырдарья. В своих

записях он отмечает остатки археологических памятников. Так им отмечены

каризы и остатки крепости, известной под названием Калаи Муг (Крепость

мугов). Понимая значение памятника как источника исторических сведений

для научных изысканий, М.С.Андреев внимательно осмотрел крепость. По

его словам, крепость располагалась «выше Ходжента верстах 25 по

Ходжентскому саю».143 При осмотре крепости Калаи Муг М.С.Андреевым

был обнаружен гончарный сосуд, изготовленный из огнеупорной глины, типа

так называемых «глазниц». Найденный сосуд был отправлен в

Самаркандский музей. Назначение этих сосудов сфероконической формы

("сфероконус","нафтандоз", "симобкузача" и т.д.) долгое время было

спорным. В 1986 г. при рытье колодца во дворе одного из домов Худжанда

было обнаружено 12 таких сосудов, заполненных ртутью. Находка

утвердила мнение о том, что такие сосуды специфической формы

использовались для содержания и транспортировки ртути.

Примерно в то же время (1895 г.) М.С.Андреев посетил и один из

старинных селений Северного Таджикистана – Сомгор, и это несмотря на то,

что селение находилось в безводной степной местности. Сомгор упоминается

арабоязычными географами IX-XII веков как один из крупных населённых

142 Там же. - С.17143 Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом отношении //Среднеазиатский вестник. – 1896, май. – С.22.

67

пунктов средневековой области Худжанд. Через него проходил оживлённый

путь их Худжанда в Фергану и в Чач (Ташкентский оазис).144 М.С.Андреев

заинтересовался Сомгором и собрал некоторые материалы. В частности, он

пишет: «Верстах в 22-25 к востоку от Ходжента, неподалеку от гор,

находилось селение Самгар, что буквально означает: пещера Сама, как

называют туземцы-мусульмане старшего сына Ноева Сима. Происхождение

этого названия объясняется существованием вблизи кишлака пещеры (гар)».

Пытливый учёный отмечал каждую деталь, связанную с историей края,

внимательно изучал памятники старины и записал предания и легенды

местных жителей. Андреев посетил и ту самую знаменитую пещеру, с

которым связывалось название Сомгора. Осмотрев её, он пишет:«Пещера эта,

по-видимому, искусственного происхождения, представляет из себя

заброшенную, обвалившуюся соляную копь. Верхний пласт упал и завалил

вход в пещеру. Вход в пещеру в настоящее время очень узок, но постепенно

расширяясь, он оканчивается довольно широкой залой, на стенах которой

есть следы работы инструментами. Туземцы нашли в пещере 2-3

человеческих черепа и немного мелких вещиц. Весьма возможно, что под

упавшим слоем находилось что-нибудь интересное в археологическом

отношении»145.

Далее исследователь, принимая во внимание отдалённость известной

«пещеры» - соляного рудника от Сомгора, предполагает существование

другой пещеры «… на самом месте селения или вблизи от него».146

Следует отметить, что эта местность, включая и рудник и пещеру,

интересовали многих русских исследователей конца Х1Х-начала ХХ веков.

Сомгорский рудник посещал известный географ-геолог В.Ф.Ошанин.147

144 Негматов Н. Географы 1Х-Х11 вв. о Ходженте и его области//Изв. Отд. общ. наук АН Тадж.ССР. – Вып.8. – 1956. – С.105-106.145 Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом отношении // Среднеазиатский вестник. – 1896, май. – С.10146 Там же. – С.10147 Михайлов А.П. Запасы каменной соли в Самгаре и Бердымкульском ущелье //Горный журнал. – 1895. – Т.3, №7. – С.71.

68

Занимавшийся специально исследованием соленсного района Сомгора и

Бердымкульского ущелья и посетивший этот рудник А.П.Михайлов писал:

«… есть небольшое углубление, аршина полтора в вышину и столько же в

ширину, ведущее во внутрь горы (по горизонтальному направлению) …

прежде оно представляло устье штольни и было, конечно, шире и выше, но с

течением времени, оставаясь без крепления, оно осело… Далее выработка…

приобретает полную высоту месторождения, равную одной сажени, и

расширяется в камеру. Камера, в которой и производилась разработка, имела

размеры 10 саж. Х 9 саж. = 90 кв. саж.» А.П.Михайлов полагал, что камера

была еще больше, а по сохранившимся на стенах следам считает, что «работа

велась большими кирками»; обнаруженные им копыта и череп осла

позволили ему «… думать, что доставка добытой соли из рудника на

поверхность, а также и дальнейшая транспортировка через бугор велась

вьюком на ослах». Во время осмотра пещеры Михайлов обнаружил чираг-

светильник. К сожалению, он не описывает чираг, переданный им в

Ташкентский музей. На основании осмотра и находок Михайлов попытался

датировать время разработки каменной соли. Однако, он не решился назвать

конкретные века, а ограничился общими словами. Он пишет «… так как

никто об этих работах ничего не знает, то нужно допустить, что они

относятся к очень отдалённому времени».148

На собрании членов Туркестанского кружка любителей археологии 26

февраля 1896 года М.С.Андреев зачитал свой реферат «О некоторых

интересных в археологическом отношении местностях Кокандского,

Ташкентского и Ходжентского уездов»149, в котором нашли отражение

отмеченные нами выше материалы об истории и археологических

памятниках Северного Таджикистана.

148 Михайлов А.П. Запасы каменной соли в Самгаре и Бердымкульском ущелье //Горный журнал. – 1895. – Т.3, №7. – С.70-71.149 Археологический кружок //Туркестанские ведомости. – 1896. - № 17.

69

В 1896 году М.С.Андреев перешел на службу секретарём у чиновника

особых поручений Министерства внутренних дел А.А.Половцева. С ним он

совершил много поездок по Средней Азии, жил в Петербурге, где

познакомился с академиками С.Ф.Ольденбургом, К.Г.Залеманом и

В.В.Радловым. В эти годы М.С.Андреев активно сотрудничал с

Туркестанским кружком любителей археологии (ТКЛА). Служебные

обязанности М.С.Андреева, как было отмечено выше, были связаны с

частными поездками по Туркестанскому краю. Всвязи с этим, М.С.Андреев

использовал свои поездки как научные командировки, собирал экспонаты по

быту, культуре и искусству местного населения и неизменно возвращался с

определёнными новыми историческими сведениями о местах своего

пребывания. В значительной мере это относится и к территории Северного

Таджикистана. Так, он внёс свой вклад в изучение памятников Исфары. В

уже упомянутой работе "Местности Туркестана, интересные в

археологическом отношении" М.С.Андреев описывает интересную пещеру

"Кони-гут" (рудник погибели). Учёный осмотрел пещеру и сделал копию с

надписи у её входа. В этой же работе М.С.Андреев пишет о куфической

надписи в Ворухском ущелье.150

В это время уже появились первые сведения об интересных памятниках

погребальной культуры древности, обнаруженных в Исфаре. Так, в

Протоколах Кружка любителей археологии от 12 ноября 1904 года есть

сообщение о том, что в июне 1904 года по поручению ТКЛА были

осмотрены два «древних кладбища» в Исфаринском районе: одно в к. Чорку,

другое – близ Ворухского ущелья. Были собраны опросные сведения у

местного населения. У Ворухского ущелья поверхность усеяна «каменными

кучами разной величины». Эти могилы раскапывались местными киргизами.

По их словам, « … могилы имеют четырёхугольный вид; стены внутри

обложены поленами из арчи, в углах могилы всегда стоят пустые корчаги; 150 Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом отношении// Среднеазиатский вестник. - 1896, май. - С.23-24.

70

при этом в одних могилах около скелета находятся булавки, в других –

лошадиные удила. Иногда встречаются могилы с двумя и тремя

скелетами».151 Эти же работы нашли отражение в материалах Русского

комитета для изучения Средней и Восточной Азии. Судя по опубликованным

протоколам, Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии на

своём заседании 31 января 1904 г. по ходатайству В.В.Бартольда ассигновал

300 рублей туркестанскому кружку любителей археологии «…для

предложенного кружком исследования древнего кладбища близ селения

Чорку (Ферганской области, Кокандского уезда, Исфаринской волости)…».

Ответственность за выполнение этих работ и публикацию их результатов

была возложена на В.В.Бартольда. Согласно отношению Туркестанского

кружка любителей археологии в Русский комитет для изучения Средней и

Восточной Азии от 16. 01. 1904 г. для исследования «древнего кладбища»

близ селения Чорку предполагалось командировать членов Кружка

Ф.П.Егорова и Б.Г.Ильина. В августе этого же, 1904 г. М.С.Андреев вместе с

А.А.Половцевым совершают поездку в Исфару со специальной целью –

скопировать южную надпись в Ворухском ущелье. На обратном пути они

осмотрели «кладбище неизвестного времени» на юго-восток от кишлака

Исфара. По рассказам местных жителей, «…каждая могила состоит из

подземной камеры, обложенной кирпичом, с трубой, выходящей на

поверхность земли. В могилах найдены скелеты, гипсовые и металлические

фигурки, кусочки коралла и сердолика, глиняные кувшины и монеты с

центральным отверстием».152Таким образом, в начале ХХ века М.С.Андреев

внес свою лепту в изучение нескольких археологических и эпиграфических

памятников юго-восточной части Северного Таджикистана (Ворух,

Чорку,Исфара).

151 Протоколы ТКЛА. Протокол от 12.Х1. 1904. – Ташкент, 1905. – С.7-9.152 Половцев А.А. Поездка в Ворухское ущелье в 1904 г. //Протоколы ТКЛА, т.1Х. – Ташкент, 1904. – С.44-45

71

В «Протоколах заседаний и сообщениях членов Туркестанского кружка

любителей археологии» сохранилось известие, что Кружок в 1905 году

просил М.С.Андреева «…съездить в кишлак Чорку, Исфаринской волости, и

произвести там, по поручению Комитета для изучения Средней и Восточной

Азии, исследования и раскопки». К сожалению, нам неизвестны насколько

крупными и результативными были раскопки, так как результаты не

опубликованы. Однако, часть раскопанного материала – главным образом

керамические изделия из раскопок в Чорку были привезены и сданы в фонд

ТКЛА, позднее они оказались в старых фондах Музея истории АН

Республики Узбекистан.

Вероятно, М.С.Андреев проводил какие-то археологические раскопки в

Ходженте или его в его окрестностях. Во всяком случае, Л.Додхудоева,

опубликовавшая архив М.С.Андреева, пишет, что в коллекции фотографий

учёного есть снимок археологических раскопок под его руководством,

проводимых, судя по подписи, в Худжанде153.

Некоторое время М.С.Андреев находился и за границей: жил во

Франции, в качестве дипломатического чиновника работал в Индии и только

в 1914 году вернулся в Туркестан. Андреев М.С. с 1914 по 1918 гг. работал

инспектором народных училищ Ходжентского и Джизакского уездов. Его

инспекторские поездки по территории названных выше уездов позволили

учёному изучать историю и культуру населения территории, которая в

настоящее время входит в состав Северного Таджикистана.

В первые годы советской власти М.С.Андреев внес большой вклад в

становление этнографической науки в Средней Азии. Он лично возглавлял

ряд крупных этнографических экспедиций, в том числе в Ходжентский и

Джизакский уезды, Матчу, Уратюбе, долину Зарафшана, Ягноб и др. Однако,

эта часть деятельности М.С.Андреева выходит за хронологические рамки

нашего исследования.153 Додхудоева Лариса. Научное наследие А.А.Семёнова и М.С.Андреева (архивные материалы). - Душанбе, 2013. - С.29

72

Некоторые, но чрезвычайно краткие сведения по историческим

памятникам Северного Таджикистана можно получить в работах инспектор

народных училищ Ферганской области П.Е.Кузнецова.В 1915 году он

совершил, главным образом с этнографическими целями, поездку по

Кокандскому уезду, в том числе и по Исфаринской волости.

В краткой общей заметке он отметил «следы мугов», «мугские могилы в

местности Шуроб».154

На рубеже XIX –XX вв. началась научная деятельность впоследствии

известного советского востоковеда Александра Александровича Семёнова

(1873-1958). Его вполне можно отнести к числу русских востоковедов, в

работах которых нашли отражение вопросы истории, археологии и

этнографии таджиков, в том числе и населения Северного Таджикистана.

Научные интересы востоковеда А.А.Семёнов распространялись на многие

области исторической науки – источниковедение, археологию, этнографию,

эпиграфику. Еще совсем молодым А.А.Семёнов в 1898 году участвовал в

экспедиции по Средней Азии, организованной Обществом естествознания,

антропологии и этнографии при Московском университете.

Первая небольшая работа А.А.Семёнова – «Средняя Азия» из серии

«Для школ и народного чтения» была издана в 1899 году. В ней дана краткая

характеристика общественного и политического строя Средней Азии до

присоединения её к России. В этнографическом плане А.А.Семёнов

определяет основные народности, населяющие Среднюю Азию, их нравы и

обычаи, связи с народами сопредельных стран.

В феврале 1890 г. на заседании Общества естествознания, антропологии

и этнографии работам А.А.Семёнова была дана высокая оценка и он был

избран действительным членом Общества.

Последующий период его деятельности характеризуется выпуском

целой серии работ по истории, этнографии и археологии народов Средней 154 Кузнецов Е.Н. О таджиках Кокандского уезда (Поездка 1915 г.).//Известия Туркестанского отдела РГО. –Т.ХII, вып.2. – Ташкент, 1916. – С.349-350.

73

Азии, в которых нашло отражение всё то, что он видел, читал или записывал

со слов людей, с которыми ему приходилось встречаться во время поездок и

экспедиций по многим районам Средней Азии. В его работах даётся

довольно подробное описание быта, занятий, промыслов, религиозных

верований таджиков, включая и таджиков нынешнего Северного

Таджикистана. Даже в некоторых работах, посвящённых южным областям

Таджикистана, есть сведения о Северном Таджикистане. Так, например, в

работе А.А.Семёнова «По границам Бухары и Афганистана» есть данные о

проникновении русских товаров в Северный Таджикистан. Описывая

состояние экономики и торговли, он пишет: «Афганцы, не прочь бы,

покупать русские фарфоровые чайники и чашки для чая, спички, так как наш

фарфор обходился бы им дешевле, нежели китайский или английский, а

русские спички качеством оказываются лучше, чем английские изделия».155

Из его ранних работ по истории и археологии Северного Таджикистана

следует отметить сведения о памятниках Шахристана. А.А.Семёнов кратко

описал развалины древнего города в Шахристане в своём историко-

археологическом обзоре.156 Он, также как его предшественники, осмотрел

развалины древних построек на юго-западной окраине селения, собрал

опросные данные по истории Шахристана и бытующие среди местного

населения легенды и предания. Кроме этого, А.А.Семёнов отметил, что в

развалинах Шахристана местные жители не раз делали разные ценные

находки. Важно следующее его наблюдение: «Здесь наблюдается то же

явление, что и в Ходженте, слой с остатками старины ныне занесён глиной и

круглым речным булыжником, что указывает, что местность подвергалась и

былое время сильным наводнениям».157

155 Семёнов А.А. По границам Бухары и Афганистана // Исторический вестник. - Т. 87. – СПб, 1902. – С.99.156 Семёнов А.А. Материальные памятники арийской культуры в Средней Азии //Таджикистан. – Ташкент, 1925. – С.113-150; Его же. Материальные памятники иранской культуры в Средней Азии. – Душанбе, 1944.157 Семёнов А.А. Материальны памятники арийской культуры в Средней Азии// Таджикистан. – Ташкент, 1925. – С.131.

74

Таким образом, выпускник Лазаревского института А.А.Семёнов за

полтора десятка службы в Туркестанском генерал-губернаторстве не только

приобрёл чиновные звания, ордена и медали, но и стал серьёзным учёным. За

эти годы он написал около полусотни книг, статей, рецензий, многие из

которых заняли почётное место в истории туркестановедения. Формирование

А.А.Семёнова как востоковеда протекало под сильным воздействием

В.В.Бартольда.

Основная часть научной деятельности этого видного русского

востоковеда приходится уже в советские годы и выходит за рамки нашего

исследования.

В оценке деятельности русских востоковедов отмечается их высокий

уровень образованности и хорошей профессиональной подготовки, богатый

опыт и широкий круг интересов. Так, характеризуя деятельность

востоковеда А.А.Семёнова, известный таджикский историк, академик

Б.И.Искандаров отмечает, что «он прекрасно знал не только историю, но и

литературу, искусство и каллиграфию средневекового и нового времени».158

Следует отметить и такие характерные для А.А.Семёнова черты, как

универсализм научных занятий и широкий подход ко всем явлениям истории

и культуры среднеазиатских народов.159 По словам исследователей научного

наследия А.А.Семёнова, он «великолепно владея методом изложения, а

также прекрасно зная литературу на различных языках, в том числе и на

таджикско-фарсидском, он опубликовал многочисленные редкие документы,

которые и по сей день не теряют своего научного значения. В этих

документах дается ценнейший материал по истории народов Средней

Азии…»160

В то же время в работе отдельных учёных заметны и некоторые минусы.

Например, А.А.Семёнов не всегда следовал принципам, отличающим 158 Искандаров Б.И. А.А.Семёнов как историк //Памяти Семёнова. Сборник статей по истории, археологии, этнографии и искусству Средней Азии. – Душанбе, 1980. – С.45 159 Литвинский Б.А., Акрамов Н.М. Александ Александрович Семёнов. – М., 1971. – С.22160 Искандаров Б.И. А.А.Семёнов как историк//Памяти Семёнова.- Душанбе, 1980. – С.46

75

передовую историческую науку. Нередко факты излагались им с некоторой

долей идеализации отдельных личностей, можно наблюдать игнорирование

роли народных масс как творцов истории.

Крупнейшим представителем русского академического востоковедения,

первоклассным знатоком истории Средней Азии в русской исторической

науке концаXIX – начала XX вв. является академик Василий Владимирович

Бартольд (1869 – 1930). Сочетая глубину анализа рассматриваемых проблем

с тщательной проработкой материалов письменных источников,

В.В.Бартольд ввёл Среднюю Азию в орбиту научного востоковедения.

Рассматривая в своих трудах различные вопросы истории, археологии и

этнографии стран Востока, учёный обращал особое внимание на изучение

раннесредневековой истории Средней Азии. Им была создана в 1900 г.

ставшая классической работа «Туркестан в эпоху монгольского нашествия».

Ещё в дореволюционный период В.В.Бартольд проявлял заметный интерес и

к изучению раннесредневековой истории Средней Азии, в том числе истории

историко-культурных областей Уструшана, Худжанд, Илак и Фергана,

располагавшихся на территории современного Северного Таджикистана.

В творческой деятельности В.В.Бартольда нашли воплощение основные

положения либерально-буржуазной концепции истории Востока, которые в

значительной степени определялись общим состоянием русской буржуазной

науки эпохи империализма. Анализу и оценке научной деятельности

академика В.В.Бартольда посвящена обширная литература161. Мы не ставим

своей целью рассмотреть все стороны научной деятельности этого великого

русского востоковеда. Поэтому рассмотрим позиции В.В.Бартольда по

некоторым научным проблемам, связанным с Северным Таджикистаном.

161 Якубовский А.Ю. Проблема социальной истории Востока в трудах академика В.В.Бартольда //Вестник ЛГУ. - № 12. – Л., 1947; Акрамов Н.М. Выдающийся русский востоковед В.В.Бартольд. – Душанбе, 1963; Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. – ташкент, 1958; Лунин Б.В. Жизнь и труды академика Василия Владимировича Бартольда //Общественные науки в Узбекистане. - № 11. – 1969;

76

В.В.Бартольд и Уструшана. В.В.Бартольд первым из учёных

востоковедов представил научному миру древнюю историко-культурную

область Уструшана, некогда занимавшую основную часть современного

Северного Таджикистана. Письменные источники, затрагивающие в той или

иной степени историю Уструшаны, весьма немногочисленны. В 1894 году,

ещё молодой русский востоковед В.В.Бартольд совершил ознакомительную

поездку по некоторым местностям Северного Таджикистана, где были

известны исторические и археологические памятники. В.В.Бартольда очень

волновала проблема изучения древней области Уструшана, которая

оставалась для науки неизвестной. Поэтому одним из первых В.В.Бартольд

посетил Ура-Тюбе и Шахристан, о древностях которых он уже был

наслышан. Среди памятников Шахристана, В.В.Бартольд отмечает

Чильхуджру, расположенную в селение Турк. Прежде всего, он приводит две

версии предания о Чильхуджре, по одной из которых здесь жили сорок

богатырей Али, по другой – больная царевна, искавшая здорового климата.

Затем он даёт краткое описание холма. В.В.Бартольд, основываясь на том,

что здание выстроено из сырцового кирпича, приходит к выводу, что «…

здание едва ли отличается особенной древностью».162 Вместе с тем он

признаёт оригинальность устройства здания. Упоминает он также о

«глинобитной муллушке» на вершине холма, о которой Н.С.Лыкошин ничего

не говорит.

Уже в этот период у В.В.Бартольда зарождается любовь к археологии,

которую считал важной для познания истории. Высокий интерес к этой

отрасли науки, стремление содействовать развитию археологических

изысканий в Средней Азии учёный сохранил на всю жизнь, выступая время

от времени с ценными публикациями в этой сфере, оставив здесь заметный

след в науке. О посещении Шахристана В.В.Бартольд говорит и в другой

работе, где, обобщая свои впечатления от осмотра шахристанских 162 Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-1894 гг. //Записки Имп. АН по истор.-филол. отд. – Т.1, № 4. – СПБ., 1897. - С.75

77

памятников, приходит к выводу, что «более подробное исследовании

Шахристана было бы крайне желательно.163

В конце XIX в. В.В.Бартольд сделал краткую сводку письменных

источников по Уструшане.164 Конечно же, и до него в науке были

определённые сведения, однако это были очень скупые и разрозненные

данные. Однако, сведённые в одно целое и прокомментированные знатоком

истории В.В. Бартольдом, эти краткие письменные сведения дали общую

картину Уструшаны. Самым главным и важным выводом В.В.Бартольда при

изучении Уструшаны по письменным источникам было то, что Уструшана

оказалась менее всего затронутой арабским влиянием и являлась

аккумулятором исключительно местных культурных традиций.165 По мнению

Бартольда, изучая Уструшаны можно найти такие остатки доисламской

культуры, которые нельзя встретить в других районах Центральной Азии.

Академик В.В.Бартольд определил в целом территорию области. Было

выявлено, что Уструшана была одной из важных и крупных областей

Средней Азии и занимала значительную территорию левобережной равнины

Средней Сырдарьи, предгорий и ущелий западной части Туркестанского

хребта. Говоря в общем, о территории Уструшаны, В.В. Бартольд пишет, что

эта область занимала почти всё пространство между Самаркандом и

Худжандом. Но, когда речь идет о конкретных границах Уструшаны,

В.В.Бартольд приводит мнения разных авторов. Так, Бартольд В.В. пишет,

что верховье Зарафшана и его главных истоков – Матчи и Фандарьи,

причисляются некоторыми географами к Уструшане. Однако вопрос о

вхождении верхней части верховий Зарафшана в состав Уструшаны был

спорным. Бартольд В.В. отмечает, что Буттам часто упоминается в

источниках как самостоятельное владение. По его словам в сведениях Ибн 163 Бартольд В.В. Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии//Среднеазиатский Вестник, июнь. – 1896. – С.14.164 Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Соч. Т.1. – М., 1963. – С.221-226.165 Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Соч. Т.2. Часть 1. – М., 1963; Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане в домонгольский период (по поводу семиреченских надписей)//Со. Т.2. Ч.2. – М., 1964; Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью 1893-1894 гг. // Соч. Т.4. – М., 1966.

78

Хордадбеха Буттам выступает как самостоятельная податная единица,

встречается и указание на существование «царя Буттема».166

Изучив очень тщательно доступные ему письменные источники

(Истахри, Ибн Хордадбех, Кудама, Ибн Хаукал и др.) В.В.Бартольд составил

подробный географический обзор внутренней части области Уструшана.В

этом обзоре В.В.Бартольд определяет расположение городов и селений

области, приводит данные о расстояниях между ними. Причём, востоковед

сопоставляет данные разных авторов и показывает преимущество мнения

того или иного географа, соотнося с современным положением населённых

пунктов. Большинство из городов «привязаны» к конкретным

археологическим памятникам. В этом было преимущество В.В.Бартольда

перед другими востоковедами: он, будучи великолепным знатоком

восточных рукописей, ознакомился и с археологическими памятниками

Туркестанского края, лично посетив и осмотрев многие из них. Ссылаясь на

Якуби, востоковед пишет, что в Уструшане было свыше 400 укреплений. По

его сведениям, главная трасса торгового пути, связывавшего Самарканд и

Худжанд, пролегала через уструшанские города Дизак, Заамин, Сават,

Вагкат, Куркат. Каждый из названных пунктов имел базар с каравансараями

и был включен в международную торговлю. В.В.Бартольд пишет, что

главным городом, то есть столицей Уструшаны, был город Бунджикат,

лежащий в некотором удалении от основных торговых путей. Востоковед

приводит данные арабоязычных географов и историков Истахри, Ибн

Хордатбеха, Ибн Хаукаля, Кудамы и Макдиси о Бунджикате. По этим

данным Бунджикат предстаёт крупным городом, состоящим из трёх частей:

цитадели, шахристана и рабада. По Макдиси цитадель находилась вне

шахристана. В цитадели находилась тюрьма, соборная мечеть и базар

располагались в шахристане, через который протекала речка Сарин и еще 5

протоков. На протоках были построены мельницы. Шахристан имел двое

166 Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия //Бартольд В.В. Соч.-Т.1. – М., 1963. – С.225

79

ворот, а рабад – 4 (В.В.Бартольд приводит и названия ворот, упомянутых в

рукописях). Дворец располагался в рабаде. По приблизительным подсчётам

В.В.Бартольда, в Х веке, в городе Бунджикат могло проживать более 10 000

человек мужского пола.167

По данным письменных источников В.В.Бартольд определяет

месторасположения рустаков (округов) Уструшаны. Если расположение

равнинных рустаков не вызывало сомнение, то в локализации некоторых

горных рустаков В.В.Бартольд несколько осторожен в своих определениях и

заключениях. Это, конечно же, понятно – краткость и запутанность сведений

письменных источников не позволяли твёрдо установить упомянутые в

источниках города и населённые пункты. Опираясь на данные Истахри, Ибн

Хаукаля, Хордадбеха, Кудамы и Макдиси В.В.Бартольд рассматривает

хозяйственную деятельность населения, быт и нравы местных жителей,

останавливаясь подробно лишь на некоторых занятиях уструшанцев.168

Следует отметить, что последующие исследования подтвердили во

многом правильность предположений В.В.Бартольда. Во второй половине

ХХ века на территории Северного Таджикистана были проведены много

работ, связанных с историей Уструшаны. Начиная с середины 50-х годов ХХ

века археолог Н.Н.Негматов изучая территорию области Уструшана,

дополнил данные письменных источников результатами археологических

работ. В результате сопоставления письменных и археологических

источников получила контуры основная часть территории Уструшаны. Как

было определено, область граничила на западе и юго-западе с Согдом, на

востоке и северо-востоке с Худжандом и Ферганой, а на севере с Илаком и

Чачем.169

167 Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия //Бартольд В.В. Соч. – Т.1. – М., 1963. – С.224168 Там же. - С.225-226169 Негматов Н.Н. Уструшана в древности и раннем средневековье. – Сталинабад, 1957. – С.5-28; Негматов Н.Н. Историко-культурная область Уструшана //Древняя Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003. – С.9-12.

80

Основываясь на археологических материалах и данных арабоязычных

географов и историков IX-X вв. (особенно, ал-Якуби), он отметил слабость

колонизационной деятельности арабского халифата в Уструшане и

ограниченность влияния арабской культуры в этой области. Тем самым

В.В.Бартольд направил внимание исследователей на изучение этой области,

указывая, что это даст ценные сведения о чисто местной культуре Средней

Азии. На основе указанных источников он отождествил столицу Уструшаны

г.Бунджикат с городищем Шахристана и считал, что «более подробное

исследование Шахристана было бы крайне желательно».170

Академик В.В.Бартольд и проблема локализации городов

Уструшаны. В исследованиях В.В.Бартольда, касающихся Уструшаны и

других областей Северного Таджикистана, можно выделить несколько

главных направлений: политическая история, история материальной

культуры, история орошения, историческая география и т.п.

Значителен вклад академика В.В.Бартольда в решении одного из важных

вопросов истории Уструшаны, а именно вопроса о локализации столицы

области – города Бунджиката. В средневековых исторических трактатах,

освещающих историю и географию Мавераннахра, встречаются упоминания

о Бунджикате – столице Уструшаны.

По сведениях ал-Истахри, Ибн Хаукаля, ал-Мукаддаси и Якута столица

Уструшаны – город Бунджикат был большим, известным городом с обильной

водой, с прекрасными садами, окружавшими дома; город был расположен на

прекрасной, приятной, по выражению географов, местности. Он был густо

населён, население было этнически однородно.

Многие учёные занимались локализацией этого города, помещая его в

разных местностях: в Ура-Тюбе, Шахристане и др. Изучая письменные

источники, академик В.В.Бартольд также обратился к этому вопросу, собрал 170 Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-1894 гг.//Записки Императорской АН по историко-филол. отд., т.1. - № 4. – СПб., 1897. Его же. Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии// Среднеазиатский вестник. – 1896, июнь; Его же. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Иссл., ч.2. – СПб, 1900 (изд.2, см.: Бартольд В.В. Соч., т.1. – М., ИВЛ, 1963.

81

указания средневековых авторов и после тщательного анализа

первоисточников пришел к выводу, что столицу Уструшаны следует искать в

Шахристане. В.В.Бартольд первым отождествил известную по письменным

источникам столицу Уструшаны - город Бунджикат с развалинами городищ в

Шахристане.171 К этому выводу он пришел не случайно. Как было упомянуто

выше, В.В.Бартольд во время своей поездки по Средней Азии в 1894 году,

проехал от г.Ходжента до селения Шахристан. Учёный внимательно изучал

памятники старины, лежащие вдоль его маршрута. Так, его внимание

привлёкли окрестности Нау (совр. Спитаменский район), богатые на

археологические памятники. Позже он предположил, что именно здесь

могла находиться Александрия Эсхата172 – античный город, построенный

знаменитым полководцем древности Александром Македонским для защиты

восточных границ его империи. Отмеченные В.В.Бартольдом

археологические памятники, действительно оказались очень интересными и

весьма значимыми для истории Северного Таджикистана. Уже в советский

период в отмеченном В.В.Бартольдом районе таджикские археологи

раскопали и изучили ряд памятников, таких как Актеппа, городище Ширин,

Куркатские склепы, городище Чимбандтепа и др.173

Больше всего В.В.Бартольд уделил внимание древностям

Шахристанской котловины. Здесь им были зафиксированы местные легенды

о городищах Шахристана, дано краткое описание Чильхуджры и отмечено,

что он заслуживает особого внимания с археологической точки зрения. Далее

В.В.Бартольд указал на некоторые ценные находки на территории

Шахристана. Согласно В.В.Бартольду, в Шахристане, к северо-востоку от

тогдашнего базара, справа от сая, у невысокого холма, в промоине арыка при

случайных работах местным жителем была найдена и приобретена судьёй

Норманом замечательная стеклянная бутылочка с изображением грифов и

171 Бартольд В.В. Сочинения. Т.1. – М., 1963. – С.223; Т.3, 1964. – С.331; 1966. С.89-90172Бартольд В.В. Сочинения. Т.2. Ч.2. – М., 1964 – С.89173Древняя Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003. – С.136

82

куропаток, отнесённая им предположительно к домусульманскому

времени.174 Во время своей поездки в Шахристан В.В.Бартольд приобрёл и

древние монеты. Одна из таковых была монета саманида Исмаила.

В.В.Бартольд в своей работе дает описание приобретённой монеты: «К числу

unica или по крайней мере очень редких экземпляров нашего собрания

принадлежит фельс Исмаила (по инвентарю Сам.№ 14а), чеканенный в Шаше

в 286 (899) г. и приобретённый мной при осмотре развалин Шахристана (к

югу от Ура-Тюбе), где был найден». Далее приводится чтение легенды на

монете, подтверждающее вышеприведённые данные о монете.175

В.В.Бартольд нашёл в развалинах Шахристана ещё несколько других монет,

принадлежащих ко времени того же Исмаила.176 Там же «... по левому берегу

сая, против базара, найдены были три монеты, сильно окисленные. На одной

из них совершенно ясно арабские буквы», по рассказам местных жителей,

«…находили там и золотые монеты».177 Кроме этого, В.В.Бартольд

расспрашивал местных жителей о различных находках в пределах и вокруг

селения. От местных жителей им были получены и зафиксированы сведения

о находках захоронений в хумах и оссуариях.178

Таким образом, В.В.Бартольд, побывав в Шахристане и осмотрев его

памятники, пришел к выводу, что описываемый в письменных источниках

Бунджикат располагался на месте селения Шахристан. При этом следует

отметить, что В.В.Бартольд, в отличие от других исследователей,

обосновывал свою локализацию Бунджиката не только данными письменных

источников, но и наличием в Шахристане развалин значительного

городского центра, то есть В.В.Бартольд в подтверждение своей точки зрения 174 Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-1894 гг.//Записки Императорской АН по историко-филол. отд., т.1. - № 4. – СПб., 1897. – С.76; Его же. Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии// Среднеазиатский вестник. – 1896, июнь. – С.15175 Бартольд В.В. Из минц-кабинета при С-Петербургском университете.III. Фельс Исмаила б. Ахмеда//ЗВОРАО, т.XII. – СПб, 1900. – С.60176 Бартольд В.В. Несколько слов об арийской культуре в Средней Азии//Среднеазиатский Вестник. – 1896, июнь. – С.15177 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана. – С.44.178 Бартольд В.В. К вопросу об оссуариях Туркестанского края//Известия русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. № 8. – 1908. – С.66

83

приводит конкретные остатки города: развалины Калаи Кахкаха и

многочисленные археологические данные, которые в своей датировке

совпадают с временем существования города Бунджиката письменных

источников. Следует отметить, что это мнение В.В.Бартольда было

подтверждено данными археологических раскопок. Спустя полвека начались

раскопки городищ Калаи Кахкаха I-III в Шахристане, которые показали, что

здесь скрыты остатки не просто города, а действительно столичного города с

присущими ему показателями. В ходе раскопок был получен богатый и

разнообразный материал по архитектуре, скульптуре, настенной живописи и

др., характеризующие Бунджикат и всю Уструшану в период расцвета

раннесредневековой культуры.

Археологические памятники Шахристана так впечатлили В.В.Бартольда,

что он посчитал, что и древняя столица Уструшаны – город Кирополь –

также находился в Шахристане. Из античных первоисточников было

известно, что в древности самым крупным городом Уструшаны был город,

название которого древнегреческие авторы дают как Кирополь (с др.греч.

Кирополь – город Кира, Кироград). В связи с этим В.В.Бартольд писал:

«Самым значительным городом между Оксом и Яксартом был Кирополь

(вероятно находившийся к югу от Ура-Тюбе, на месте селения

Шахристан)».179 Этой же точки зрения он придерживался и значительно

позже: «Из других городов самым значительным был город, уже в бассейне

Сырдарьи, основание которого приписывалось Киру (558-530 гг. до н.э.) и

который упоминается под греческим названием «Кирополь». Город

находился, по видимому, на месте селения Шахристан, к югу от Ура-

Тюбе».180

Предположения В.В.Бартольда базировались только на аналогии со

средневековым Бунджикатом, но каких-либо материальных подтверждений

этого у учёного не было – он не нашёл ни одного предмета, датируемого 179 Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана. – СПб, 1914. – С.8180 Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. – Л.. 1927. – С.3

84

периодом правления легендарного Кира. Последующие годы исследований

показали, что в этом вопросе, т.е. в вопросе локализации Кирополя

В.В.Бартольд ошибся –в Шахристане не были обнаружены археологические

слои античного периода.

Здесь уместно отметить, что вопрос локализации Кирополя очень

сложный. Много предположений и догадок. «Претендентов» на звание

города, построенного древнеиранским царём Киром Великим оказалось

много: кроме Шахристана, назывались Уратюбе, Джизак, Нуртепа и др.181По

современным данным, Кирополь располагался на городище Ширин близ

современного селения Курката Согдийской области Таджикистана.

В работах В.В.Бартольда уделяется внимание и истории экономической

жизни историко-культурных областей Уструшана (значительная часть), Илак

и Фергана (частично), которые находились на территории Северного

Таджикистана. Академик В.В. Бартольд, опираясь на данные письменных

источников, указал производственные центры с развитым ремеслом,

охарактеризовал земледелие и торговлю. Учитывая роль орошаемого

земледелия в развитии восточного общества В.В.Бартольд собрал сведения

средневековых авторов о состоянии ирригации в Уструшане. Он отмечает

сведения арабоязычных географов о каналах, выведенных из Шахристансая,

о способах водоснабжения округи Бунджиката и т.п.

Бартольд о Фергане (Исфаре, Канибадаме). В.В.Бартольд изучал

историю и культуру Ферганы по письменным источникам. В своей книге

«Туркестан в эпоху монгольского нашествия» уделяет внимание сведениям

средневековых авторов о Фергане, в том числе её западной части, ныне

входящей в Северный Таджикистан, т.е. об Исфаре, Канибадаме и Аште.

Востоковед приводит данные о городах, торговых путях и т.п. Среди

экономически развитых частей Ферганы средневековые авторы называют

Исфару. Здесь, в округе Аспара называют два городка – Бамкахуш-Намкахус

181 Древняя Уструшана: города, их датировка и локализация. – Душанбе, 2003.

85

и Тамахуш. Это были сравнительно небольшие города. По мнению

В.В.Бартольда, оба городка располагались несколько севернее Исфары, в

предгорной зоне. В.В.Бартольд, основываясь на сведениях восточных

рукописей полагает, что округ Исфары (Аспара) был очень экономически

развитым районом, здесь были различные полезные ископаемые, разработка

которых велась интенсивно уже в IX-XI вв.

86

I.3. Организация научного исследования: Искандаркульская

экспедиция и Туркестанский кружок любителей археологии (ТКЛА)

Рассматривая деятельность русских учёных по изучению истории

Северного Таджикистана нельзя обойти деятельность научных учреждений и

обществ Туркестанского края, вложивших свой коллективный вклад в

изучение края. Здесь были организованы и действовали отделения многих

научных обществ Москвы и Санкт-Петербурга. Их деятельность и

достижения хорошо освещены в исторической литературе. В связи с этим,

мы остановимся на рассмотрении результатов Искандаркульской экспедиции

и Туркестанского кружка любителей археологии (ТКЛА).

Искандаркульская экспедиция. К заслугам русского востоковедения

следует отнести и начало изучения горных районов, которые из-за

отдалённости, сложных географических условий и труднодоступности,

долгое время оставались почти неизвестными. К числу таких малоизученных

районов относилась и территория Верхнего Зарафшана – Фальгар, Матча,

Киштут, Фан и Ягноб. В русской научной литературе второй половины Х1Х

века эта территория получает название Когистан (тадж. «Кухистон» – Горная

страна). Первые упоминания, связанные с долиной Зарафшана, появляются в

работах русских авторов с ХУШ века. В путевых заметках митрополита

Хрисанфа сообщается об опустошении Самарканда в связи с набегами

тюрко-монгольских кочевников, о плодородных местах в верховьях долины и

другие сведения.182 В труде переводчика русской миссии, прибывшей в

Бухару в 1820 г., упоминаются культивируемые растения, состояние

земледельческого хозяйства, орудия труда, налоги, населённые места горной

зоны долины Зарафшана.183 По просьбе бухарского эмира в 1841 году

прибыла русская экспедиция, посетившая верховья Зарафшанской долины. В

182 Хрисанфа Митрополита Новопаторского о странах Средней Азии посещённых им в 1790 г. Издал В.В.Григорьев. - М., 1861. - С. 1-28.183 Мейендорф Е.Ф. Путешествие из Оренбурга в Бухару. Пер. с франц. Е.К.Бетгера. - М., 1975. - С.107-108.

87

труде одного из участников приведено описание гор, крепостей, селений,

оросителей, садов, полей, где выращивались фрукты, хлопок, бахчевые,

зерновые и др.184

Однако, широкое комплексное научное исследование долины Верхнего

Зарафшана связано с включением Средней Азии в состав Российской

империи. После взятия Самарканда в мае 1868 года был организован

Зарафшанский округ. Эта часть Туркестанского края, совсем недавно

вошедшая в состав Российской империи, была почти неизведанна. В связи с

этим, в январе 1869 г. руководитель округа А.К.Абрамов распорядился об

организации научной экспедиции. Руководство работой группы было

поручено капитану А.Гребенкину, знавшему таджикский язык и историю

края. Группе было поручено изучение истории, языка, богатства недр

Пенджикентского оазиса.185 В ходе работ группы А.Гребенкина был собран

богатый фактический материал, который лёг в основу серии содержательных

статей, посвященных таджикам и Пенджикентскому району. В своих

публикациях А.Гребенкин приводит интересные сведения об истории бекства

горной зоны, описывает развалины старого Пенджикента, показывает

состояние земледелия и др.186

Cильный толчок к изучению Горного Зарафшана дала

Искандаркульская военная экспедиция, сформированная в апреле 1870 г. для

захвата горной зоны Зарафшанской долины. Как известно, в 1868 году

Бухара и Россия заключили мир. Согласно договору, к России отходили все

районы Бухарского эмирата захваченные к этому времени царской армией. В

их составе были и районы Верхнего Заравшана, однако их предстояло

завоевать, так как ни беки Кухистана, ни его население не признавали

подписанный эмиром договор. Для реального включения этой территории в

184 Богословского -2-го Записка о долине Зарафшана и горах её окружающих//Горный журнал. Кн.Х. - СПб., 1842. - С.7-20.185 Гребенкин А. О верховьях бассейна реки Зарафшан. Докладная записка капитана А.Гребенкина //ЦГАУ. - Ф.5, оп. 34, дело 43. - Л.12-18.186 Эшонкулов У. История земледельческой культуры Горного Согда. - Душанбе, 2007. - С.22-23.

88

состав России генерал-майор А.К.Абрамов организовал военную

экспедицию, названную Искандаркульской. Для прикрытия открыто военных

целей в состав Искандаркульской экспедиции были включены несколько

ученых, чтобы придать ей и научный характер. Кроме того, учёные должны

были изучить регион для составления общей картины наличия ресурсов,

природных богатств и производительных сил присоединяемой к Российской

империи части Центральной Азии.

Искандаркульская военная экспедиция состояла из двух отрядов:

первый отряд, состоящий из 200 казаков, роты пехоты с 8 ракетными

станками, двумя горными орудиями под началом А.К.Абрамова, вышел из

Самарканда и двигался вверх по течению р.Зарафшан, второй отряд вышел из

Ура-Тюбе, в его составе было100 пехотинцев, 50 казаков. Оба отряда

встретились в Оббурдоне, вместе дошли до Палдорака – центра Матчинского

бекства, затем возвратились в Варзиминор (совр.пос.Айни), откуда второй

отряд через Шахристанский перевал вернулся в Ура-Тюбе, первый – через

бассейны рек Фан и Киштут – в Самарканд. В ходе кампании в нескольких

местах было оказано вооруженное сопротивление. В результате

Искандаркульской экспедиции верховья Зарафшана были включены в состав

Российской империи.

Как было отмечено выше, Искандаркульская экспедиция имела большое

значение и для научного изучения края. В составе экспедиции были учёные –

востоковед А.Л.Кун, естествоиспытатель А.П. Федченко и его

супруга187,капитан А.Д.Гребёнкин, знавший местный язык, горный инженер

Д.К. Мишенков, топограф А.М. Скасси и др. Каждый из них внес посильный

вклад в изучение верховий Зарафшана. Руководителем научной части

экспедиции был А.Л.Кун (1840– 1888). Он родился в Ставропольской

губернии в 1840 году, окончил восточный факультет Петербургского

университета (1865 г.) и вскоре был направлен в распоряжение 187 Акрамов Н., Акрамова Х. А.П.Федченко - исследователь истории и истории культуры верховья Зеравшана //Учёные записки ХГУ им.акад.Б.Гафурова, №10. - Худжанд, 2005. - С.99-112.

89

Туркестанского генерал-губернатора (1867). Когда А.Л. Кун получил

направление в Среднюю Азию, его преподаватель – известный востоковед

В.В.Григорьев (1818-1881) посоветовал ему собрать и отправить в Петербург

документы, рукописи, археологические и этнографические находки и другие

материалы, которые помогут столичным востоковедам изучать Среднюю

Азию. К моменту формирования Искандаркульской военной экспедиции

А.Л.Кун был уже достаточно известным ученым и поэтому его не только

включили в состав экспедиции, но и назначили руководителем научной

группы.

В ходе экспедиции русские почти не встретили вооруженного

сопротивления. Это позволило членам научной группы экспедиции

обстоятельно собирать сведения по разным отраслям науки. Примечательно,

что во время экспедиции велся дневник, в котором нашли отражение все

события, связанные с деятельностью Искандаркульской экспедиции. По

поручению А.Л.Куна дневник вел самаркандец Абдурахман Мустаджир.188

В дневнике отражён весь маршрут экспедиции с точной фиксацией

топографического положения населенных пунктов, крепостей и

фортификационных сооружений, дорог, горных перевалов и троп. Кроме

таких данных, носящих стратегический характер, отмечалось наличие в

кишлаках школ, состояние мазаров, виды собираемых налогов. В селениях,

где на привал останавливалась экспедиция, ученые проводили расспросы

местных жителей и собранные материалы записывались.189

188 Хромов А.Л. О дневнике Искандаркульской экспедиции 1870 г.//Известия АН Тадж.ССР. Отд.обществ.наук. - Душанбе, 1972. - №2.189 Абдурахман Мустаджир. Дневник Искандаркульской экспедиции //Архив ЛОИВ АН Росиии. - Док.№131. -1-160: Абдурахмон Мустаджир. Рузномаи сафари Искандаркул. - Душанбе, 1989; Аминов П.А. Искандаркульская экспедиция в 1870 г.//ТВ, 1870. - №№13-14. - С.49-55; Он же. Военно-топографический очерк горной страны верховьев Зарафшан//МСТК. Вып.3. - СПб., 1874. - С.1-105; Воронец Е. Искандеркульская экспедиция в 1870 г.(записки сапёра)//Инженерный журнал. - СПб., 1871, №5. - С. 409-501; Кауфман. Экпедиция генерала Абрамова в Шахрисябз//ТВ, 1870, №12. - С. 71;Бржезицкий И.А. Самаркандский уезд. Статистический обзор. - Самарканд, 1910. - С.23; Вирский М. Справочные и статистические сведения по Самаркандской области//Справочная книжка по Самаркандской области. Вып.1. - Самарканд, 1893. - С.40-42; Коротков Ф. Базары в нагорных туменах Зарафшанского округа // ТВ, №41, 1877. - С.138-139; Акимбаев Ш.Очерки Когистана //ТВ, №2-3, 1881. - С.7-8.

90

В дневнике Искандаркульской военной экспедиции нашли отражение

многие аспекты знаний, связанных с Кухистаном и его населением:

прекрасно описаны природа и животный мир, перечислены виды деревьев,

произрастающих здесь. Отмечается, что в Кухистане ремесло развито слабо,

здесь занимались в основном ткачеством, плотничеством, мукомольным

делом, кузнечным ремеслом и т.д. Из записей Абдурахмана Мустаджира

можно получить очень ценные сведения и этнографического характера: о

занятиях горцев, об обычаях и обрядах, например, подробно сообщается об

обрядах, связанных с рождением ребенка, о свадьбе и похоронах, о

гостеприимстве горцев. Интересными являются сведения, связанные с

положением женщин в Горном Зарафшане – во многих селениях женщины не

закрывают лица, девушек без их соглашения не выдают замуж и т.д.

Заслуживают внимания сведения об уровне грамотности. В дневнике

приведены данные о количестве школ и учеников в каждом селении, о

программе обучения и учебниках. Во время экспедиции его участники

уделяли большое внимание изучению истории и культуры местного

населения. Как знаток восточных языков А.Л.Кун уделил большое внимание

особенностям местных диалектов, фиксировал предания и легенды.

Особенно его заинтересовало население Ягноба. Он сразу же обратил на

большое различие между языком населения труднодоступной долины

р.Ягноб и другими частями Кухистана. Для научного изучения этого языка

А.Л.Кун привез в Самарканд трёх ягнобцев. Собранный материал привел его

к важным научным выводам. После завершения экспедиции в 1872 году на

одном из заседаний Туркестанского ученого общества А.Л.Кун сделал

обстоятельный доклад на тему «Ягнобцы». Он был одним из первых, кто

высказал мысль о том, что ягнобцы являются прямыми потомками

согдийцев. А в 1881 году А.Л.Кун опубликовал статью «Сведения об

особенностях ягнобского народа». Ценность статьи в том, что автор написал

91

её по своим личным наблюдениям во время экспедиции. А позднее многие

особенности стали стираться и исчезать.

Другой участник экспедиции был также молодой, но уже известный в

научных кругах исследователь-естествоиспытатель А.П. Федченко. В своей

области он считался очень талантливым и способным ученым. Ещё в 1868

году А.П. Федченко побывал в Средней Азии, и находясь в Самарканде,

собрал сведения по топографии Зарафшанской долины, изучил местные

ремесла, состояние сельского хозяйства, национальный состав и размещение

местного населения. Весной следующего года исследователь, продолжая

свои научные изыскания в окрестностях Самарканда, собрал богатый

научный материал по флоре и фауне, топографии и орографии средней части

Зарафшанской долины. Более того, А.П.Федченко был первым учёным,

сообщившим о том, что к северо-западу от Самарканда, в горах,

окружающих верховья Зарафшана, находится горная страна, называемая

Когистан (Кухистан).190 А.П.Федченко собрал огромный по количеству и

бесценный по качеству научный материал. В каждом пункте экспедиции он

расспрашивал местных жителей о топографии и названиях населенных

пунктов, отмечал высокие точки гор и изучал орографию, собирал и изучал

виды растений и животных. Материалы по географии, собранные

А.П.Федченко, помогли составить и уточнить карту региона. Важное место в

работах А.П.Федченко занимают сведения этнографо-археологического

характера: описание быта горцев и их легенды, антропологические

материалы, описание месторасположения крепостных сооружений и

курганов. Важными для науки являются сведения А.П.Федченко о

политической системе бекств Кухистана, об их административном

устройстве, размещении населения, о налоговой системе.191 Значительный 190 Акрамов Н., Акрамова Х. А.П.Федченко - исследователь истории и истории культуры верховья Зеравшана//Учёные записки ХГУ им.акад.Б.Гафурова, №10. - Худжанд, 2005. - С.108-109.191 Федченко А.П. Краткий отчёт о путешествии в басейн верхнего Зарафшана в июне 1870 г.//Известия Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т.Х. Вып.1. - М., 1870. - С.4-21; Он же. Магианские, Фарабские и Киштутские владения//Материалы по статистике Туркестанского края. - Вып.2. - СПб., 1873. - С.46-48; Он же. Заметки о Магианском бекстве// Там же. - С.2-67; Он же. Карис - подземный

92

интерес представляют сведения, собранные ученым в Матчинском,

Фальгарском и других бекствах Кухистана. А.П.Федченко особо отмечал

междоусобные войны бекств, их противоречия с Кокандским ханством, от

которых страдали, прежде всего, широкие массы крестьянства.

А.П.Федченко констатирует бедственное положение населения Горного

Зарафшана, одной из причин которого была очень жесткая налоговая система

местных правителей. Горцам приходилось выплачивать огромное количество

налогов и исполнять множество повинностей, приводивших к ухудшению

положения населения и, как следствие – к восстаниям горцев против своих

беков. А.П.Федченко сумел собрать такой обширный и разнообразный

материал благодаря широте своих научных интересов и научной эрудиции.

Так, одна только зоологическая коллекция исчислялась пятью тысячами

экземпляров, гербарии далеко превзошли своими размерами коллекции 1869

года. В коллекционировании ученому помогала его супруга – Ольга

Александровна – составляла гербарии, вела экспедиционные дневники,

делала зарисовки. А.П.Федченко привлекали и другие науки, особенно

антропология и этнография. Более того, один из известных антропологов

А.П.Богданов назвал А.П.Федченко «первым учёным, изучившим

Туркестанский край с антропологической точки зрения».192

Во время экспедиции Федченко обязательно проводил и

антропологические измерения и тщательно их фиксировал. По возможности

собирал и черепа. Собранную А.П.Федченко коллекцию черепов горных

таджиков (Фальгара и Матчи) позднее изучал А.П.Богданов. Ценные

материалы собраны и А.Д.Гребенкиным. Знание таджикского языка

позволяло ему общаться с местными жителями, расспрашивать об их быте и

занятиям, о состоянии и способах торговли, обмена, степени грамотности.

А.Гребёнкин не переставал удивляться земледельческим навыкам горных

таджиков, выращивающих в невероятно трудных условиях такое арык близ Пенджикента// Там же. - С.141-142192 Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. - Ташкент, 1965. - С.268

93

разнообразие сельскохозяйственных культур. Его материалы о ремесле

кухистанцев, названиям видов сельскохозяйственных культур, о земельных

участках, о способах орошения земли в горных условиях, о садах и

садоводстве, о животноводстве и др. легли в основу последующих научных

статей. Эти работы стали продолжением исследований А.Гребенкина,

начатых ещё в 1869 году.193

Искандаркульская экспедиция завершилась в конце июня 1870 года. В

ходе экспедиции был получен ценнейший материал по экономическому и

социальному уровню Кухистана, сведения по географии, истории,

этнографии и филологии населения горного края. А опубликованные статьи

участников экспедиции по истории и хозяйству Горного Зарафшана стали

хорошей основой для его дальнейшего изучения.194 Некоторые из них до сих

пор не утратили своего научного значения.

Таким образом, подводя итоги вышесказанному, можно сделать

нижеследующие выводы: Искандаркульская военная экспедиция имела

одной из главных целей научное изучение Верхнего Зарафшана; в составе

Искандаркульской экспедиции были русские ученые, ставшие первыми

европейцами, вступившими на территорию Кухистана и побывавшими в

самых дальних его уголках (Верхняя Матча, Ягноб и т.д.); в результате

исследований членов Искандаркульской экспедиции были получены

непосредственно из первых рук ценные сведения по географии, истории,

этнографии, филологии, демографии, зоологии, ботанике и метеорологии

Кухистана; по материалам экспедиции в течение 1870-1875 гг. были

опубликованы исследования членов экспедиции А.Л.Куна, А.П.Федченко,

193 Гребенкин А.Д. Краткие исторические заметки о бывших бекствах: Ургутском, Магианском, Фарабском и Киштутском //Материалы по статистике Туркестанского края. - Вып. 2. - М., 1873. - С.68-70; Он же. Заметки о Когистане. Нагорные бекства Зарафшанского округа//Там же, - С. 71-83.194 Арандаренко Г.А. Досуги в Туркестане. - СПб., 1889; Вирский М. Справочные и статистические сведения по Самаркандской области//Справочная книжка Самаркандской области. Вып.1.- Самарканд, 1893; Дынкин В. Очерк быта горцев верховьев Зарафшана //ИТОРГО. Т.Х. Вып.1. - Ташкент, 1914; Кулчанов Н.С. Пенджикентский участок //СМССО за 1887-1888 гг. Вып.1. - Самарканд, 1890; Петровский Н. Шелководство и шелкомотание в Средней Азии. - СПб., 1874; Семёнов А.А. Этнографические очерки Зарафшанских гор, Каратегина и Дарваза. - М., 1903

94

А.Д.Гребенкина, П.А.Аминова и др., открывшие Кухистан для русского и

европейского востоковедения; Научные труды сотрудников

Искандаркульской экспедиции заложили реальную основу для

последующего всестороннего научного изучения Кухистана.

Туркестанский кружок любителей археологии (ТКЛА). В деле

изучения истории и археологии Северного Таджикистана большой вклад

внесли и первые научные общества Туркестана. Среди особое место занимает

Туркестанский кружок любителей археологии (ТКЛА). Об истории и

деятельности этого научного общества существует обширная научная и

научно-популярная литература. Наиболее глубокий анализ деятельности

ТКЛА содержится в специальном исследованииБ.В.Лунина.195 В связи с этим,

мы остановимся лишь на тех вопросах, которые касаются только изучения

истории и археологии Северного Таджикистана.

Открытие кружка любителей археологии состоялось 11 декабря 1895

года. Многие представители передовой русской интеллигенции Ташкента

выразили желание участвовать ТКЛА. Члены ТКЛА сразу же начали

активную работу по выявлению и изучению исторических памятников края.

С организацией Туркестанского кружка любителей археологии (ТКЛА)

памятники материальной культуры Уструшаны, и особенно района

Шахристана, начинают привлекать больше внимание, чем прежде. Видимо,

имея ввиду неоднократные находки древних предметов, 3 июля 1896 г. на

заседании ТКЛА было постановлено собрать более подробные сведения о

Шахристане.196 Во исполнение этого постановления и появилась первая

специальная сводка данных о древностях Шахристана, составленная

П.С.Скварским.197 По этому поводу в протоколе ТКЛА от 26 августа 1896 г.

записано: «б) По просьбе правления кружка, Ура-Тюбинский участковый

195Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895-1917). – Ташкент, 1958. – 320 с.196 Протокол от 3 июля 1896 г.//Протоколы ТКЛА. – Т.1. – Ташкент, 1896. – С.22.197 Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана //ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897. – С.41-45

95

пристав Ходжентского уезда П.С.Скварский подробно осмотрел лично

остатки древней столицы области Осрушаны близ селения Шахристана, на

юго-востоке Ура-Тюбинского участка, и прислал подробное описание

интересных в археологическом отношении местностей означенного участка.

Сообщение П.С.Скварского было прочитано полностью».198

П.С.Скварский говорит об орошении местности по Шахристансаю,

отмечает развалины старого Шахристана на левом берегу сая, сообщает о

«фортах» на правом берегу, на территории современного селения, и

многочисленные вещественные находки (неполивные и поливные черепки

различной посуды, даже с надписями, предметы украшения – серьги, четки,

бусы, стеклянные предметы, монеты и т.п.) и, наконец, кратко

останавливается на сведениях о других населённых пунктах Уструшаны.

Через несколько лет, в 1899 году П.С.Скварский обратился в правление

ТКЛА относительно предложения поручика Иванова произвести

раскопочные работы на горе Муг в Ура-Тюбе, на месте бывшей крепости

ура-тюбинского бека «… в предположении, что под холмом зарыто оружие и

домашняя утварь бека».199 Правление ТКЛА обратилось в Археологическую

комиссию с просьбой разрешить производство раскопочных работ в Ура-

Тюбе. Эта просьба не была удовлетворена.

Одним из вопросов, интересовавших русских исследователей был

вопрос о способах искусственного орошения в Средней Азии. Этот интерес

не был беспочвенен. Как известно, Средняя Азия относится к регионам с

засушливым климатом, где земледелие основано на искусственном

орошении. После присоединения Средней Азии, царская Россия стремилась

максимально использовать природные богатства и производительные

ресурсы своей новой колонии. Во многих газетных статьях и научных

публикациях русских учёных, путешественников, должностных лиц и 198 Протокол заседания ТКЛА, состоявшегося 26 августа 1896 г. Отдельный оттиск из журнала «Среднеазиатский вестник». – Ташкент, 1896. – Октябрь.199 Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899. – С.95

96

чиновников царской военно-гражданской администрации в Туркестанском

крае встречаются сведения о следах древней ирригации и сохранившихся

водных сооружениях на территории Средней Азии. Так, проезжая через

Уратюбе в Матчу, А.П.Федченко отметил, что в пространстве между городом

и ущельем Басмандасая имеются «следы заброшенных арыков». Он же

впервые упомянул о Басмандинском каризе.200 Об этом же историческом

памятнике древней ирригации сообщает и А.Миддендорф, называя кариз в

числе сложных и вызывающих удивление сооружений древности .201

Несомненный интерес представляют две статьи чиновника особых

поручений по ирригационной части инженера Н.Петрова, который чуть

раньше в докладе туркестанскому генерал-губернатору от 28 февраля 1893 г.

сформулировал цель своей деятельности следующим образом:

«Необходимость изучения действующей системы ирригации в

Туркестанском крае едва ли может подлежать сомнению, ибо все

мероприятия, направленные к поддержанию, так и к дальнейшему

развитию… дела… могут быть правильны, последовательны и экономичны,

когда они основываются на предварительном общем изучении его

современного положения».

Некоторые сведения об ирригации в Ходжентском уезде имеются в

статьях начальника этого уезда А.А.Кушакевича, который впервые дал

краткое описание рек уезда, сведения о количестве орошаемых земель,

высказал соображения о необходимости и возможности восстановления

древних ирригационных сооружений и о следах каналов в Голодной степи.202

Заключение к 1 главе. Изучение дореволюционных публикаций

русских востоковедов о Средней Азии в целом, и, в том числе об истории

этнографии населения Северного Таджикистана, позволяет взвесить и

200 Федченко А.П. Путешествие в Туркестанский край. – М., 1950. – С.149.201 Миддендорф А. Очерки Ферганской долины. – СПб, 1882. – С.165202 Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде //Записки Императорского Российского географического общества. – Т.4. – 1871; Он же. Статистические сведения о городах: Ходжент и Уратюбе//Материалы по статистике Туркестанского края. – Вып. 1. – 1872 и др.

97

оценить их вклад в дело научного исследования Средней Азии. К проблеме

наследия дореволюционного русского востоковедения обращались как в

советской, так современной отечественной науке. Следует отметить, что в

настоящее время нет единства взглядов на эту проблему. Здесь можно

увидеть широкую палитру позиций от откровенного возвеличивания до

полного отрицания значения работ.

В числе монографий, в которых наиболее подробно разбирается

дореволюционная литература по истории и этнографии Северного

Таджикистана, следует особо отметить работы Н.А.Халфина203,

Н.О.Турсунова204, М.Джамаловой205 и др. Их трудам присущи глубина

анализа методологических недостатков, характерных для дореволюционной

литературы, критическая острота в раскрытии свойственных ей

консервативных традиций. Так, Н.А. Халфин отмечал в качестве основного

недостатка русской литературы о Средней Азии (в том числе и о Северном

Таджикистане – И.Н.) присущий ей идеалистический подход к исследованию

и писал о том, что неправильная методология, отсутствие всестороннего и

глубокого экономического и политического анализа серьёзно обесценивало

даже и те работы, в которых был собран большой фактический материал.206

Таджикский этнограф Н.О.Турсунов также отмечая в качестве одного из

главных недостатков дореволюционной литературы недостатки

методологического характера, пишет, что: «ни профессиональная

подготовленность, ни качество источников, которыми большинство авторов

тогда могли пользоваться, не обеспечивали высокого научного уровня их

сочинений. Ценность личных наблюдений снижалась тем, что жизнь

населения нередко оценивалась сквозь призму мировоззрения колониального 203 Халфин Н.А. Политика России в Средней Азии. – М., 1960; Он же. Присоединение Средней Азии к России. – М., 1965;204 Турсунов Н.О. Сложение и пути развития городского и сельского населения Северного Таджикистана в XIX-начале XX в. – Душанбе: Ирфон, 1976; Он же. Развитие городских и сельских поселений Северного Таджикистана в конце XVIII – начале XX вв.(историко-этнографические очерки). – Душанбе: Ирфон, 1991. – С.8-21. 205 Джамалова М. Присоединение Северного Таджикистана к России. – Душанбе, 2012.206 Халфин Н.А. Политика России в Средней Азии. – М., 1960. – С.6.

98

чиновника и администратора. И эта позиция многих авторов отразилась на

публикациях, несмотря на большой, иногда доброжелательный и искренний

интерес к местному населению»207.

В Советский период наука в СССР, в Таджикистане в том числе,

базировалась на трудах классиков марксизма-ленинизма, в которых

освещены принципиальные проблемы развития истории стран и народов

Востока. С точки зрения марксистской методологии, действительно в работах

дореволюционных исследователей нет указаний на роль классов и классовой

борьбы в жизни населения Средней Азии и Северного Таджикистана в том

числе, не раскрывается сущность колониальной политики царизма в

Туркестанском крае, нет характеристики проникающих в экономику Средней

Азии капиталистических отношений и т.д. Именно поэтому, при

характеристике дореволюционной литературы, указывалось на недостаток

методологии русских исследователей.

В период независимости Таджикистана исследователи истории

таджикского народа в Х1Х веке вновь обратили своё внимание на

произведения дореволюционных востоковедов как на источник по истории

того периода.

Приведённый краткий обзор наиболее крупных работ, показывает, что

несмотря на содержащийся в них колоссальный фактологический материал,

эти работы уже не могут удовлетворить современного исследователя.

Прошедшие с момента выхода этих изданий десятилетия выявили их

описательность, обзорность, нередко и компилятивность. Зачастую эти

работы писались авторами, не имеющими специальной подготовки. Тем не

менее, фактический материал, содержащийся в этих работах, полностью

сохраняет своё значение и в наши дни. Конечно же, это не относится к

работам выдающегося востоковеда В.В.Бартольда. Его работы по

207 Турсунов Н.О. Развитие городских и сельских поселений Северного Таджикистана в конце XVIII – начале XX вв.(историко-этнографические очерки). – Душанбе: Ирфон, 1991. – С.19-20.

99

средневековой истории и исторической этнографии среднеазиатских народов

создали в науке целую эпоху. И сейчас нет ни одного исследователя по

истории среднеазиатских народов, который не учитывал бы результатов

работ этого выдающегося учёного. До сих пор многие предположения,

выдвинутые им, находят своё подтверждение в работах историков,

археологов и этнографов.

Присоединение Средней Азии к России открыло широкие возможности

её изучения русскими востоковедами. Первыми исследователями края были

путешественники-географы, военные, чиновники местной администрации. В

изданиях, посвященных Средней Азии появились различные статистические

и историко-этнографические данные о крае, в том числе и о населении

Северного Таджикистана. Они не имели большой научной ценности, но

сыграли видную роль в процессе ознакомления русской общественности со

Средней Азией и стали источником для последующих исследований. Кроме

того, перед русскими учёными открылись возможности изучения края не

только по письменным источникам, но и соприкоснуться с историей

материальной культуры его народов. Деятельность первых исследователей

Средней Азии и Северного Таджикистана в том числе корректировалась

Туркестанским кружком любителей археологии (ТКЛА). Академическое

изучение истории и археологии Северного Таджикистана связано с именами

крупнейших русских востоковедов: В.В.Бартольда, К.А.Иностранцева,

Н.И.Веселовского и др. В этот период шло накопление сведений об истории

и археологических памятниках разных эпох. Делались попытки

исторического осмысления материала. В.В.Бартольд на основе сведений

письменных источников дал историко-географический обзор Средней Азии

предмонгольского времени. Значительное место в нём занимают разделы

исторической географии Уструшаны, Западной Ферганы и Ходжента

(Худжанда) – территории Северного Таджикистана. В.В.Бартольд наметил

границы историко-культурных областей, сделал отождествление отдельных

100

городов и округов-рустаков с известными в его время археологическими

памятниками, исследовал разные аспекты культурной жизни населения.

На основе рассмотрения взглядов русских востоковедов на вопросы

истории и археологии Северного Таджикистана можно сделать следующие

выводы :

- В русском востоковедении было заметно влияние идей,

господствующих в методологии европейской науки о стагнации восточных

обществ и решающей роли природной среды и религии в жизни азиатских

стран.

- Другой особенностью русской ориенталистики была более заметная,

чем в других отраслях исторической науки, связь с задачами внешней

политики царской России.

- Важной чертой дореволюционного востоковедения было объединение

целого комплекса наук, таких, как филология, литературоведение, история,

география, история философии, история религии и другие.

В целом, вклад русских учёных в изучение проблем истории и

археологии северной части современного Таджикистана (находящейся в

составе Российской империи) действительно трудно переоценить. Благодаря

их публикациям была научный мир первые представления о богатой истории

края и его археологических памятниках.

ГЛАВА II

ИССЛЕДОВАНИЯ ЭТНОГРАФИИ СЕВЕРНОГО

ТАДЖИКИСТАНА

101

II.1. Процесс накопления этнографических данных о Северном

Таджикистане в русском востоковедении до середины XIX в.

Накопление этнографических данных о населении Северного

Таджикистана как части большого Центральноазиатского региона начинается

в глубокой древности. Уже в античном периоде в разных письменных

источниках есть сведения о быте, нравах, занятиях и обычаях племен и

народностей, населявших бассейн среднего течения Сырдарьи. Это же можно

сказать и о последующих веках – периоде раннего и развитого

средневековья. В сохранившихся до наших дней рукописях довольно

подробно описаны народы и племена этого региона.208

Однако, сбор этнографических материалов о народах Средней Азии

прослеживается с началом дипломатических сношений России и Средней

Азии. Это были фрагментарные и чаще всего случайные сведений о народах,

населявших Среднюю Азию. Сообщения русских послов, путешественников,

чиновников, купцов, бывших пленников представляют собой, конечно, не

специальные исследования, а, скорее, интересный и важный исторический

источник.

Первые сведения этнографического характера о населении Ферганской

долины, частью которой являлся Северный Таджикистан, содержатся

"Девятилетнем странствовании" Филиппа Ефремова.209 Он поехал через

рассматриваемый нами район в 70-е годы XVIII в. Однако, в записках Ф.

Ефремова даны очень краткие сведения о таджикских городах по маршруту

от Самарканда в Фергану.210

Более точные и определённые сведения о Северном Таджикистане

содержатся в записях Филиппа Назарова, переводчика, направленного в 208 Холики А. Материальная и духовная культура Мавераннахра и Хорасана по данным письменных источников. – Худжанд, 2001; Валиев А. Этнографические данные в письменных источниках X-XII вв.//АКД. – Душанбе, 1990209 Ефремов Ф. Девятилетнее странствие. Под ред. Э.Мурзаева. Издание пятое. - М., 1952. - 88 с. (Первое издание книги под названием "Российского унтер-офицера Ефремова, ныне Коллежского Ассесора Десятилетнее странствование и приключение в Бухарии, Хиве, Персии и Индии, и возвращение оттуда через Англию в Россию" было опубликовано в Санкт-Петербурге, в 1786 г.).210 Ефремов Ф. Девятилетнее странствие. Под ред.Э.Мурзаева. Изд.5. - М., 1952. - С.41.

102

Коканд в 1813 г. Русское посольство было направлено в Коканд с

совершенно определенной миссией "урегулировать инцидент, возникший в

связи с убийством в Петропавловске посланника Кокандского ханства".

Филипп Назаров в своих "Записках о некоторых народах и землях средней

части Азии" привел немало географических, политических, исторических и

этнографических сведений о Кокандском ханстве, в том числе и о Северном

Таджикистане (Уратюбе, Худжанде, Аште). Удивлённый многолюдностью

населения Худжанда, он сообщает, что «в городе... жителей весьма много».211

Уратюбе отмечен Филиппом Назаровым как крупный торговый центр,

связанный экономическими узами со многими соседними и отдалёнными

районами. В городе было развито ремесленное производство. Назаров

отмечает, что здесь много «фабрик» (мастерских), в которых выделывают

шелковые материи и пуховые шали.212Автор указывает, что Уратюбе ведёт

торговлю «с трухменцами, персианами и кочевниками арапами,

принадлежащими Бухарии». В «Записках» Ф.Назарова есть сведения о

«небольших городках» Шайдан, Камышкурган и Мулло Мир, население

которых занималось земледелием и садоводством. Среди занятий населения

Ашта был наём на охрану торговых караванов, пересекающих Кураминский

хребет.213

Сведения по этнографии края есть и в записках хорунжий Н.И.

Потанина, в 1829 г. сопровождавшего до Ташкента кокандских послов,

бывших в Санкт-Петербурге. По словам самого Потанина, имел задание

делать съемку и описывать, по возможности, те места, в которых он будет

бывать. В его "Записках" немало интересных сведений о населении

Кокандского ханства, их занятиях. Одним из первых русских

путешественников он отметил, благоустроенность Худжанда, отмечая, что

211 Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. – М., 1968. - С.54-55.212 Там же. - С.53213 Там же. - С.54-55.

103

"город этот не меньше Ташкента и во всём имеет сходство с этим

последним".214

Сведения о народах Средней Азии в целом и Северном Таджикистане, в

частности, носили в тот период эмпирический характер. Многие авторы,

естественно, не знали языка и истории посещаемого края. Тем не менее,

нельзя умалять этого этапа первоначального накопления знаний о Средней

Азии и Северном Таджикистане в том числе. Он был закономерным,

необходимым, и работы того времени продолжают служить для

современного исследователя одним из источников.

В первой четверти Х1Х в. активизируются торгово-экономические

отношения России с государствами Средней Азии, особенно с Бухарским

эмиратом.215 Исследователи этого периода истории Средней Азии отмечают,

что эти мисси внесли существенный вклад в сближении государств и

народов, в развитие торгово-дипломатических отношений. Важную роль деле

распространении в России новой информации о народах Средней Азии, их

истории и культуре, нравах и обычаях, языках и религии сыграла книга

офицера Е.К.Мейендорфа "Путешествие из Оренбурга в Бухару".216

Е.К.Мейендорф был участником посольства А.Ф.Негри. Помимо разных

обязанностей Е.К.Мейендорф должен был собирать географические и

статистические данные о Бухарском ханстве. Следует отметить, что

Е.К.Мейендорф прекрасно справился с этой задачей. В части народоописания

автор уделил внимание населению Уратюбе и Худжанда, представляющих

пограничную полосу бухарских владений на границе с Кокандским ханством.

Работы В.В. Вельяминова-Зернова открывают новый этап в изучении

Средней Азии. Они свидетельствуют о более внимательном и серьезном

интересе к среднеазиатским государствам, которые были непосредственными

соседями России, Правда, в Кокандском ханстве автор не был. Работы его 214 Потанин Н.И. Записки о Кокандском ханстве//Вестник Императорского Русского географического общества, ч.18. – СПб., 1856. – С.273215 История таджикского народа. Т.IV. - Душанбе, 2010. - С.425-426.216 Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. - М., 1975.

104

основаны на расспросных сведениях и потому, как признает сам автор, они

не "заключают в себе подробного и цельного описания всего ханства". И тем

не менее его работы были достаточно ценны, так как были первыми

специальными трудами по истории Кокандского ханства 40-начала 50-х

годов XIX в. В одной из своих работ В.В. Вельяминов-Зернов писал:

"Изучение Кокандского ханства - лучшей страны в целой Средней Азии,

чрезвычайно важно для русских", так как ханство представляло для России

"верный источник для сбыта изделий со своих фабрик, мануфактур и

заводов".217 Он очень точно указал на одну из главных причин будущего

завоевания Средней Азии Россией: в первой половине XIX в. для

развивающегося российского капитализма важное значение приобрела

проблема рынков сбыта и источников сырья. В связи с этим,

В.В.Вельяминов-Зернов предоставляет сведения о добыче полезных

ископаемых и месторождениях различных драгоценных металлов (золото,

серебро, медь, железная руда, а также уголь, селитра, сера), которые

разрабатывались и добывались на территории Ходжентского и

Уратюбинского владений, входивших в Кокандское ханство.218

Как было отмечено в первой главе диссертации, особенность работ до

середины Х1Х в. в том, что они мало информативны, т.е. сведения интересны

и ценны как факты, но содержать в себе мало информации: это очень

короткие сведения для изучения какого-либо вопроса этнографии и почти

всегда их приходится дополнять данными из других источников. Пожалуй,

более чем в других работах этнографического материала в "Описании

Бухарского ханства" Н.В.Ханыкова.219 В этой работе много интересного

материала обо всех сторонах жизни среднеазиатского общества середины

Х1Х в. В первой главе мы уже характеризовали Н.В.Ханыкова по истории и

217Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия о Кокандском ханстве, от Мухаммеда-Али до Худояр-хана. – СПб., 1856. – С.31. 218 Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия о Кокандском ханстве, от Мухаммеда-Али до Худояр-хана. – СПб., 1856. – 42 с.219 Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб, 1843

105

археологии Средней Азии, в том числе районов Уратюбе и Худжанда. Но

работа Н.В. Ханыкова является и весьма ценным источником по этнографии

края. Как учёный, имеющий опыт работы и полевых исследований,

Н.В.Ханыков внимателен даже к мелочам. Он считает, что "собственные

наблюдения во всяком случае суть лучшие материалы, потому что хотя и тут

ошибки неизбежны; тем не менее в выводах их будут факты несомненные и

действительно существующие".220 В работе Н.В.Ханыкова интересны

разделы, посвящённые племенам и народонаселению Бухарского ханства221,

топографии222 и просвещению.223

Н.В.Ханыкову как и другим европейцам, попавшим в Среднюю Азию в

первой половине Х1Х в. было сложно собирать необходимые данные.

Местное население относилось к ним с недоверием. Н.В.Ханыков указывает,

что лучшими материалами являются расспросы, но "их и везде надобно

делать с большою разборчивостью, а тем более между мусульманами".224 Это

связано с тем, по мнению Н.В.Ханыкова, что "по привычке мусульманин

склонен к гиперболе и вставляет её везде, иногда и сам того не замечая и

всегда не заботясь о том помешает она или нет истине рассказа".225

Следует отметить, что материалы Н.В.Ханыкова были очень

популярны, многие "кабинетные" учёные, исследуя письменные источники

по Средней Азии, широко пользовались материалами Н.В.Ханыкова, что

свидетельствует о высоком доверии к ним других русских учёных.

К моменту завоевания Россией Средней Азии, в частности Северного

Таджикистана, в русской востоковедческой литературе накопился

значительный материал о различных сторонах жизни населения

Туркестанского края: о населении, ремёслах, торговых и экономических

220 Там же. - С. 10221 Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб., 1843. - С.53-76.222 Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб., 1843. - С.77-110223 Там же. - С.206-222224 Там же. - С.10225 Там же. - С.12

106

ресурсах. Присоединение значительной части Средней Азии к России

открыло большие возможности для исследования края.

107

II.2. Сведения по этнографии Северного Таджикистана в русской

дореволюционной литературе (1866-1917 гг.).

Одним из непосредственных последствий завоевания Средней Азии

царской Россией стало начало научного изучения края. Наряду с

исследованиями по географии, ботанике, геологии и др., начинается и более

или менее систематическое изучение этнографии народов, населявших

присоединённый к империи регион. "Со времени непосредственного

движения русских в нынешний Туркестанский край, отрывочные путевые

сведения начинают заменяться более подробными наблюдениями и

описаниями", -писал один из исследователей того времени А.И. Макшеев. В

первой главе диссертации мы подробно останавливались как начиналось и

научное освоение края, в частности фиксация и изучение памятников

истории и археологии.

И прежде всего только что завоеванный край начинает изучаться по

инициативе царского правительства, которое понимало, что от этого зависит

как закрепление за Россией новых территорий, так и успех колониальной

политики. Кроме того, потребности экономики стимулировали изучение

природных ресурсов края. О том, насколько серьезно относилась к этому

вопросу царская администрация Туркестана, свидетельствуют, в частности,

слова академика А.Ф. Миддендорфа: "Проникнутый убеждением, что наука

должна прокладывать пути для управления этой, совершенно нам чуждой,

новой составной частью нашего государства, генерал-губернатор фон

Кауфман тотчас же, по вступлении в этот край, предпринял ряд исследований

приобретенной земли, которые не только шли вслед за завоеваниями, но, как

известно, отчасти даже предшествовали им." Присоединение новых

территорий вызвало роста интереса и потребности народоведения, прежде

всего изучения этнографии народов, населяющих новых территорий. В этом

деле большую роль сыграли русские военные, многие из которых имели

прекрасное образование.

108

В качестве примера можно назвать генерала Н.И.Гродекова. С 1883 по

1887 годы генерал Н.И.Гродеков исполнял обязанности военного

губернатора и командующего войсками Сырдарьинской области. В время

службы на этом посту он изучал социальный уклад, быт и культуру кочевых

народов области, имел тесные связи с РГО, возглавлял Сырдарьинский

областной статистический комитет. Он выучил местные языки, требовал того

же от своих подчинённых, чтобы «быть ближе к народу и понимать его

нужды и желания». В фондах генерала много материала до сих пор

неопубликованного: по истории военных действий, документы и переписка

по завоеванию и управлению Туркестаном, этнографические и фольклорные

тексты (например, тексты ритуальных заклинаний бахши, которыми

стремились выманить из больного болезнь, записанные в Кураминском уезде,

описания игр). Среди этого материала, зафиксированный у казахов

Кураминского уезда (значительная часть правобережной части нынешней

Согдийской области была в составе этого уезда - Н.И.) сартовский обычай

подкидывать при первом выпадении зимой снега так называемое «снеговое

письмо» (кар хат) и связанные с ним обстоятельства.226

По инициативе царской администрации создаются Статистические

комитеты, которые публиковали результаты своих исследований в

специальных изданиях ("Материалы для статистики Туркестанского края.

Ежегодник", "Ежегодник Ферганской области", "Статистические обзоры

Ферганской области", "Материалы для статистического описания

Ферганской области" и мн. др.).227 О значении этих статистических

публикаций в предисловии к первому изданию "Материалов для статистики

Туркестанского края", в частности, писалось: "Пока ученые общества

Ташкента и отдельные исследователи будут мало-помалу накоплять массу

226 Дмитриев С.В. Материалы по этнографии и фольклору казахов из фонда генерала Гродекова //Лавровские чтения. - СПб., 2011. - С.86-91227 Аюбджанов А.Х. О деятельности Туркестанского статистического комитета //Вопросы статистического изучения социально-экономических явлений. – М., 1982. – С.51-56; Лунин Б.В. Из истории деятельности статистических комитетов Туркестана //Общественные науки в Узбекистане. – 1962. – С.30-34

109

сведений и научных данных, исследуя многоразличные проявления природы

Туркестана и его жизни, местный Статистический комитет будет также

постепенно, шаг за шагом, собирать и группировать статистический

материал, без которого неполны и неясны ученые исследования, который

служит им крепкой и надежной опорой".228

С призывом публиковать свои статьи по истории, этнографии,

естествознанию, экономике и пр. обратился к населению и военный

губернатор Ферганской области в созданном специально для этой цели

"Ежегоднике Ферганской области": "Ферганская область богата такими

особенностями быта населения, экономической жизни его, промышленности,

ирригационного дела, природы, что исследование их может доставить

огромный интерес для читающей публики, интерес весьма полезный и

поучительный для администрации".229

Издается газета "Туркестанские ведомости", которой "с самого первого

дня существования было поставлено в задачу по мере возможности

содействовать изучению края во всех отношениях, и эту задачу они

преследовали настойчиво и умело". В газете публиковался самый

разнообразный материал по географии, естествознанию, медицине,

сельскому хозяйству, промышленности, торговле и, конечно, по истории и

этнографии.

По инициативе царского правительства организовывались, наконец, и

научные экспедиции. В частности, по Фергане, частью которой был

Северный Таджикистан, были организованы экспедиции ботаника А.П.

Федченко, географа и зоолога Н.А. Северцова, геолога И.В. Мушкетова,

которые, будучи учеными-энциклопедистами, собрали великолепный

материал не только в своей области знаний. Так, А.П. Федченко, чья поездка

по Кокандскому ханству (тогда еще не завоеванному) продолжалась более

двух месяцев, собрал не только богатейшую зоологическую и ботаническую 228 Материалы для статистики Туркестанского края. - Вып.1. - Ташкент, 1889. - С.6.229 Ежегодник Ферганской области. Вып.1. - Скобелев, 1896. - С.8.

110

коллекцию, не только совершил географические открытия, но оставил

интереснейшие записи о народах Ферганской долины, их хозяйственной

деятельности, быте и обычаях, контактах с другими народами и т.д.

Среди исследователей Ферганской долины были и люди крайне

реакционных взглядов, и просто добросовестные чиновники. Но немало было

и представителей прогрессивной интеллигенции, бескорыстно служивших

науке, с искренней симпатией относившихся к местному населению. В

указанных выше изданиях, а также в "Трудах", "Записках", "Вестниках"

Русского географического общества и других российских обществ, в том

числе и туркестанских12, появляются публикации о населении Ферганской

долины Н.А. Аристова, А.В. Буняковского, А.Д. Гребенкина, А.З. Валидова,

П.Е. Кузнецова, А.Л. Куна, А.А. Кушакевича, Н.С. Лыкошина, А.И.

Макшеева, В.П. Наливкина, В.А. Парфентьева, Н. Резника, Н.Ф.

Ситняковского, А.П. Хорошхина, А.П. Федченко и др.

К числу ранних по времени публикаций этнографического характера по

Северному Таджикистану следует отнести работу выпускника восточного

факультета Петербургского университета Петр Иванович Пашино (1836-

1891)– «Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки».230 Работа вышла

из печати в 1868 году, однако все материалы книги относятся к 1866 году,

когда сам Пашино побывал в Худжанде. Прекрасный знаток таджикского

языка П.И.Пашино (он служил в качестве переводчика) живо интересовался

бытом местного населения, традициями и обычаями народов Средней Азии,

экономикой края. Это и предопределило качество написанной им книги

«Туркестанский край в 1866 году». Работа состоит из двух частей и 18 глав.

Первая часть содержит собственно путевые впечатления, вторая – описания

природных ресурсов края, состояние земледелия, промышленности и

торговли.

230 Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. – СПб., 1868. – 176 с.

111

Самыми важными в этнографическом отношении являются девятая

(«Въезд в Ташкент»), четырнадцатая («Натуральное богатство страны»),

пятнадцатая («Мануфактурная промышленность. Перевязочный пункт под

Ходжентом»), шестнадцатая («Ходжентский базар. Бекский дворец в

Ходженте»), семнадцатая («Просвещение и духовенство. Ходжентский

перевоз. Сартянские типы») и восемнадцатая («Сартянский быт. Вид Ура-

Тепе») главы. Внимательный наблюдатель и исследователь П.Е.Пашино даёт

подробные описания виденного, с большой любовью и уважением отзыватся

о нелёгком труде земледельцев и ремесленников, восторгается мастерством и

художественным вкусом гончаров. Рассказывая о Ходженте, П.Е.Пашино

более детально характеризует организацию труда ремесленников, которые

работали на предпринимателей, описал ткацкое производство, основанное на

применении подетального разделения труда. При хлопчатобумажном

производстве один хозяин раздаёт известным ему семействам очистку

хлопка, другим – прядение, третьим – ткачество, четвертым – окраску и т.д.,

что не обязывало его ни к устройству помещения для мастерских и к покупке

станков, ни к плате за то время, которое рабочие сидели без работы.231

В своей книге П.Е.Пашино убеждает читателей, что устоявшийся взгляд

русских и европейцев на местных жителей как ленивых и инертных людей

является неправильным. Он пишет о трудолюбии и способностях таджиков и

узбеков и подчеркивает, что население нуждается в получении технических

знаний.

Определённый вклад в этнографию Северного Таджикистана внёс А.И.

Макшеев. В своей статье "Географические, этнографические и

статистические материалы о Туркестанском крае"232, опубликованной в 1871

году в Санкт-Петербурге, он попытался определить численность оседлого и

кочевого населения Туркестанского края и его расселение. Так как,материал

231Пашино П.И. Туркестанский край ............ – С.130-140.232 Макшеев А.И.Географические, этнографические и статистические сведения о Туркестанском крае. – СПб,, 1867

112

для этой статьи собирался в 1867 г., сразу же после образования

Туркестанского генерал-губернаторства, то в работе представлен материал в

основном по Ходжентскому уезду. В главе «Туземное народонаселение в

Туркестанском крае» А.И.Макшеев даёт важные сведения о среднеазиатских

народах, в том числе о таджиках: «Оседлое население края составляют в

строгом смысле слова одни только таджики, или сарты; курама и узбеки, хотя

и живут также в городах и селениях, но иногда переселяются в кибитки и

юрты; затем киргиз-кайсаки, кара-киргизы и кара-калпаки живут постоянно в

кибитках. Кроме таджиков, народа иранского происхождения, все остальные

народы тюркского племени. Таджики составляют коренное оседлое

население всего Турана».233Конечно же, в работе были определённые

погрешности, так как это была первая в этом роде работа. Большой интерес

представляет подробная генеалогия узбеков племени юз, обитавших в степях

между Уратюбе и Джизаком. Одна из первых, опубликованных на русском

языке, она не потеряла значение до наших дней: по ней сверяют

генеалогические таблицы этого племени все современные исследователи.

Среди различных материалов, собранных во время военной службы в

Туркестане подполковником А.П. Хорошхиным, особый интерес для нас

представляет его статья "Народы Средней Азии", в которой речь идет о

народах, живших в крае до завоевания его Россией и после завоевания

(таджики, узбеки, евреи, цыгане, индусы, ирани). Другая работа

А.П.Хорошина была опубликована под названием «Сборник статей,

касающихся до Туркестанского края». В небольших статьях этого сборника -

"Очерки Коканда", "Отрывки из дневника в Коканде", "От Кокана до

Ходжента" можно найти краткие сведения о населении не только города

Коканда, но и некоторых городов и населённых пунктов Северного

Таджикистана – Худжанда, Канибадама, Ашта.Здесь материалы озанятияхи

233 Макшеев А.И. Географические, этнографические и статистические материалы о Туркестанском крае //Записки императорского Русского географического общества по отделению статистики. – СПб., 1871. – Т.2. – С.56

113

быте местного населения и некоторые другие данные.234Сам автор, не будучи

специалистом, довольно скромно оценивает свой труд: "Заметки мои имеют

характер по преимуществу топографический, хотя местами касаются и

этнографии края; впрочем, как в том, так и в другом случае без малейшей

претензии на специальность".235Большим шагов в знакомстве русских с

коренным населением Средней Азии и её культурой была организация в 1872

году Политехнической выставки в Москве. Здесь были выставлены как

изделия мастеров, так и их станки и рабочие инструменты. Русские учёные

Н.Ф.Петровский и М.И.Бродский подготовили к изданию ряд работ,

посвященных ремеслам и промыслам в Средней Азии. Эти работы,

основанные на изучении материалов вышеупомянутой выставки и опросных

данных отражают уровень развития ремесла во второй половине XIX века.236

До революции все этнографические исследования на территории

нынешнего Северного Таджикистана проводились приезжими русскими

учёными, чаще всего даже не этнографами, а военными, чиновниками и

путешественниками или учёными других специальностей – географами,

ботаниками, зоологами.

Одной из первых задач, намеченных русской администрацией было

изучение местного населения в этнографическом плане. Это отвечало

колониальным интересам России. Центральные научные центры

финансировали экспедиции и поездки отдельных учёных для изучения

Средней Азии. Именно в связи с этим появляются новые работы по изучению

население дореволюционного Туркестана (Туркестанского генерал-

губернаторства).Самое главное значение этих работ было в том, что в них

впервые отразилась этнография местных народов. Многие черты быта и

хозяйственной деятельности стали постепенно меняться и, в последствии,

были полностью утеряны. 234 Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. – СПб., 1876 – С.10-21.235Там же. – С.4.236 Бродовский М.И. Техническое производство в Туркестанском крае. – СПб., 1875. – 112 с.; Петровский Н.Ф. О шелководстве и шелкомотании Средней Азии. – Ташкент, 1873. – 160 с.

114

Уже неоднократно упомянутый нами Н.С.Лыкошин совершенно прав,

отмечая, что «в деле собирания этнографических материалов всякая мелочь

имеет значение для общей картины, а между тем часто характерные мелочи,

не будучи вовремя отмечены, исчезают бесследно».237 В том, что было

сохранено в публикациях – большая заслуга русских учёных, своевременно

зафиксировавших увиденное в Средней Азии.

Находясь в новом для них крае, русские путешественники, офицеры,

чиновники и другие приезжие обращали внимание на местных жителей,

интересовались их обычаями, бытом и занятиями. И как следствие этого

интереса, они часто записывали свои впечатления и наблюдения, создавая

таким образом фонд данных по «народоописанию», то есть по этнографии

края.

Начало собирания сведений по истории формирования населения

Средней Азии, в т.ч. таджиков, относится к 60-70-м годам Х1Х в. Эти

вопросы в материалах Зеравшанской долины впервые рассмотрел русский

офицер и этнограф А.Д. Гребенкин.238 В статье «Таджики» он описывает их

проживание в Туркестанском крае «с занятием города Туркестан (1864г.) мы

вступали в страну таджиков, и чем далее мы с того времени продвигались на

восток и юг, таджикское население встречалось чаще и чаще, наконец, в

западных отрогах Тянь-Шаня, из которых берут начало реки Чирчик, Ангрен,

Аксу и Зарафшан, оно обратилось в преобладающее над тюркским, а местами

– в совершенно сплошное таджикское без примеси другой народности».239 О

ремесленной деятельности жителей Когистана автор говорит, что ремеслом 237 Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. – Петроград, 1916. – С.367238 Гребенкин А.Д. Заметки о Зеравшанской долине.- //Туркестанские ведомости.- 1873.- №6; Он же.- Мелькие народности Зеравшанского округа.- //Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки.- М., 1872.- Вып.2.- С.110-130; Он же.- Таджики.- // Сборник, изданный по поводу политехнической выставки.- М., 1872.- Вып.2.- С. 2-40; Он же.- Ремесленная деятельность таджиков Зеравшанского округа.- //Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник.- СПб., 1873.- Т.2. – С.511-514. //Валиев А. Традиционная культура населения Северного Таджикистана в исследованиях русских учёных 60-х и 80-х гг.XIX в.//Вестник университета. – 2011. - № 2(32). – С.179239 Гребенкин А. Д. Ремесленная деятельность таджиков Зеравшанского округа.- //Материалы для статистики Туркестанского края.Ежегодник.- СПб., 1873.- Т.2. – С.511-514.- С. 78. ;Валиев А. Традиционная культура населения Северного Таджикистана в исследованиях русских учёных 60-х и 80-х гг.XIX в.//Вестник университета. – 2011. - № 2(32). – С.179.

115

исключительно занимались таджики. Он называет и виды их ремесла.240 По

его данным хорошие паласы выделывали в Ходжентском уезде. Другому

виду ремесла – гончарному производству посвящена следующая работа

А.Д.Гребенкина. Автор описывает особенности выделки гончарных изделий

в Ходжентском уезде, подчёркивая манеру работы местных гончаров и

отличия от других центров, высказывает свои взгляды на развитие данного

вида ремесла в будущем.

В целом, материалы в работах А.Д.Гребенкина имеют определённую

научную ценность, однако, как указывать некоторые исследователи, «в его

работах проглядывает тенденция, свойственная некоторой части

дореволюционных авторов, приписывать национальному характеру

изучаемого ими народа определённые черты, нередко отрицательные».241

В различных изданиях появились сведения о главном городе Северного

Таджикистана – Худжанде, а также о населении других пунктов района.

Уже перед штурмом Худжанда русскими войсками осуществлялся сбор

данных о городе, его укреплениях, о населении и т.п. данные. Русский

генерал Романовский в 1866 г. писал, что «городская ограда простирается в

длину на 11 вёрст, вся состоит из двойного ряда весьма высоких толстых

стен, усиленных... башнями, барбетами».242 Это подтверждает, что Худжанд

был сильно укреплённой крепостью. Русскими топографами был составлен и

первый план Худжанда с указанием направлений улиц, арыков, цитадели.

Мир Салих Бекчурин также сообщает о том, что Худжанд был защищён

высокой крепостной стеной длиной в 10 вёрст.243Далее он пишет о населении

города и его этническом составе: «Ходжент значительно населён. Жители его

240 Гребенкин А. Д. Ремесленная деятельность таджиков Зеравшанского округа.- //Материалы для статистики Туркестанского края.- Ежегодник.- СПб., 1873.- Т.2. – С.511-514.- С. 78.;Валиев А. Традиционная культура населения Северного Таджикистана в исследованиях русских учёных 60-х и 80-х гг.XIX в.//Вестник университета. – 2011. - № 2(32). – С.179241 Валиев А. Традиционная культура населения Северного Таджикистана в исследованиях русских учёных 60-х и 80-х гг.XIX в.//Вестник университета. – 2011. - № 2(32). – С.180242 Романовский Д.И. Донесение от 6 июня //Русский Туркестан.-Вып.3. – СПб, 1872. – С.117243Бекчурин М.С. Наши завоевания 1866 года в Средней Азии//Записки Оренбургского отдела РГО. Вып.2. – Казань, 1872

116

– таджики и сарты, первых гораздо больше, и они говорят по-персидски, на

бухарском наречии...».244Русский пленный Иван Марченко, освобождённый в

1858-1859 гг. приводит следующие сведения о Худжанде: «Ходжент

величиной не менее Бухары и обнесён в последнее время с трёх сторон

стеной…».245

Сведения о количестве населения г.Ходжента приведены во многих

статистических сборниках и этнографических статьях246. При этом, даётся не

только количественный анализ, но и подчёркиваются особенности характера,

быта, обрядов и обычаев. Так, Д.И.Романовский писал: «Ходжент составляет

один из наиболее многолюдных, богатых и красивых городов Средней Азии,

а жители его славились большой самостоятельностью, большим упорством, а

вместе с тем, надо дать им справедливость, и большой твёрдостью в

исполнении обещаний».247

В качестве примера, иллюстрирующего интерес к этнографии местного

населения, можно привести путевые записки Н.Маева, имя которого вошло

и в историю этнографического изучения Средней Азии. Мы уже отмечали

путевые записки редактора «Туркестанских ведомостей» Н.Маева, который

сопровождал генерал-губернатора Туркестанского края в его поездке по

присоединённой к России в 1865-1868 годах территории Средней Азии.248

Здесь интересны заметки Н.Маева о кураминцах и таджиках, проживавших

на территории Северного Таджикистана. По данным Н. Маева, ко времени

его поездки, бывшие в прошлом кочевниками кураминцы перешли в

оседлость: «долинах Кураминских гор уже издавна оселось кочевое

население, предпочтя хлебопашество и садоводство баранте и степному

раздолью».249

244 Там же. – С.2-3245Галкин М.Н. Этнографические материалы по Средней Азии и Оренбургскому краю //Зап. РГО по отделению этнографии. Т.1. – СПб., 1867. – С.50.246Путеводитель по Туркестану и Средне-Азиатской железной дороге. Под ред. А.И. Димитриева-Мамонова. – Спб., 1903. – С.39, 376.247 Романовский Д.И. Заметки по среднеазиатскому вопросу. – СПб., 1868. – С.66-67248 Маев Н. От Ташкента до Катты-Кургана //Русский вестник. – СПб., 1870. - №3. – С.243-271249 Там же. – С.246

117

Попутно Н.Маев собирал и записывал и другие данные, среди которых,

на наш взгляд ценными в этнографическом отношении являются предания о

происхождении кураминцев. Н.Маев пишет: «О происхождении кураминцев

есть много мнений, из которых каждое, более или менее, основано на

народном предании. Одни утверждают что Кураминцы — киргизы

поселившиеся оседло на богатых, хлебородных местах, и название Курама

производят от кур (двор). При этом невольно обращает на себя внимание

созвучие слов кур, курень, курная изба и даже курица, в смысле

исключительно домашней птицы. Другие полагают, что Кураминцы

произошли от браков Киргизов с Таджиками, исконным оседлым населением

этого края. Наконец третьи утверждают, что Кураминцы поселились в

долинах Ангрена и Чирчика уже в позднейшие времена именно, в эпоху

владычества Тимуридов. В ущелье, близ Джизака, сохранилась на скале

надпись, в которой говорится о поражении соединенных сил северян, то есть

жителей Ташкента, Кокана, Ходжента и других городов, незначительным

отрядом Улуг-бека, одного из потомков Тимура. Разбитые северяне укрылись

в Кураминских горах как в ближайшем, безопасном убежище, и там уже

остались навсегда. Легко может быть, что достоверны все три предания, и

что население Курамы прежде бывшее исключительно киргизским, после

войн Тимура и его потомков увеличилось в своем составе Таджиками,

искавшими здесь убежища от меча завоевателя. Как бы то ни было, но

долины Ангрена и Чирчика были населены уже и в отдаленные времена.

Следы пашен, арыков (ирригационных канав) заметны и поныне в высоких,

горных долинах, так что хлебопашество, очевидно, началось в более

безопасных и укрытых местах, а это подтверждает мнение, что Кураминцы,

если и не терпели, то по крайней мере имели основание опасаться

неприятельских набегов. В последствие, уже по минованию опасности,

118

население Курамы спустилось из ущелий и высоких долин на скаты гор и к

их подошве, как в более плодородные и удобные места»250.

В правобережной части долины Сырдарьи кураминцы жили пососедству

с таджиками, которые составляли большую часть населения всех более или

менее крупных населённых пунктов. Но, конечно же, по наблюдениям

учёных и путешественников, основная концентрация таджикского населения

наблюдалась в Худжанде и его окрестностях. По этому вопросу Н.Маев

указывает: «В этнографическом отношении Ходжент замечателен как центр

таджикского населения. Оседлые жители Средней Азии обыкновенно

называются Сартами; но это наименование не есть собственное имя народа,

подобно тому, как нет народа, который бы сам себя называл Киргизами.

Название Сарт почти совершенно не известно за Сыр-Дарьей; это имя

привезли сюда Русские, называя безразлично Сартами всех: и Узбеков, и

Таджиков, и Кипчаков, если только они живут оседло. Житель Ходжента на

вопрос «кто он?» гордо отвечает: «я Таджик». Название же города Ходжент,

по мнению некоторых, есть искаженное Ходжакент, то есть город ходжей, и

утвердилось уже в последствии, когда, по распространении мусульманства в

Средней Азии, многие из сметливых жителей Ходжента, желая выказать себя

ревностными мусульманами, назвались ходжами. Все это, конечно, одна

гипотеза, не основанная ни на чем, кроме весьма близкого созвучия имен:

Ходжент и Ходжакент».251

К числу интересных описаний Н.Маева следует отнести встречу

жителей Худжанда с генерал-губернатором Туркестанского края, когда он

подъехал к Худжанду. Маев Н. пишет: «У перевоза, на противоположном

берегу Сыр-Дарьи, виднелась большая масса народа покрывавшего весь

берег, все возвышенные места, стены, крыши и т. п. Многие туземцы,

особенно молодежь, желая быть впереди всех, вошли в реку и стояли в воде

250 Маев Н. От Ташкента до Катты-Кургана //Русский вестник. – СПб., 1870. - №3. – С.248

251 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана//Русский вестник, №3. – 1870 – С.251

119

по колено. Почетные жители, в жалованных халатах, и аксакалы города

ожидали генерал-губернатора с хлебом-солью, сартовскими лепешками,

изюмом, миндалем, фисташками и т. п. Торжественность и парадная

обстановка приезда главного начальника края очевидно производили сильное

впечатление на туземцев, которые, действительно, привыкли во всякой

власти видеть или блеск и величие, или же грубую материальную силу,

имеющую полную возможность угнетать и порабощать безответственный

народ. Надо было видеть с каким жадным любопытством следила толпа за

каждым движением, вслушивалась в каждое слово генерал-губернатора.

Генерал-губернатор выслушал краткую приветственную речь казы-келяна,

ласково поздоровался с почтенным и уважаемым всеми стариком, муллою

Назаром (младший помощник уездного начальника), принял хлеб-соль. В

немногих словах, с которыми обращался он к представителям народа,

благодаря их за службу, не было ничего заученного, заранее

приноровленного к ожидаемым обстоятельствам встречи. Но каждое слово

его наверно осталось в памяти тех, к кому генерал- губернатор обращался со

своим приветом. Генерал-губернатор расспрашивал жителей Ходжента об их

хозяйстве, занятиях, осведомился не обижает ли их кто-нибудь, говорил,

чтобы народ безусловно повиновался начальникам, которые поставлены

самим государем и стало быть выполняют волю и требования Белого

Царя».252

Все русские путешественники указывают на горы Мевагул как на

примечательность Худжанда. При этом даётся характеристика не только

горам, но и их полезным ископаемым. «Могол-тау называются горы

окаймляющие правый берег Сыр-Дарьи и стесняющие ее русло. Горы по ту

сторону Сыр-Дарьи называются общим именем: Кара-тау». «Как Могол-тау,

так и Кара-тау еще мало исследованы геологически и в отношении их

литологического состава. Несомненно, только что здесь встречаются

252 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана //Русский вестник. - №3. – 1870. – С.252

120

прожилки весьма хорошего белого мрамора, руды: свинцовые, медные,

железные, графит; а в горах Кара-тау, в 50 верстах от Ходжента, уже

заявлены и разрабатываются полковником Фовицким копи превосходного

каменного угля. Рудные богатства окрестностей Ходжента еще ждут

деятельных рабочих рук».253

В той части статьи Н.Маева, которая касается территории Северного

Таджикистана, есть сведения и о другом таджикском городе - г.Ура-тюбе

(совр.Истаравшан). Заметки Н.Маева об этом городе представляют

определённый интерес и в плане изучении этнографии края: автор пишет не

только о городе («старинном» и «значительном населённом месте»), но и о

нравах населения, их занятиях и даёт им характеристику. О самом городе

Маев пишет как о сильной крепости с цитаделью, «которая командует над

всею окрестною местностью»: «Весьма красив вид этой крепостцы,

приютившейся как орлиное гнездо; город виден отсюда весь, со своими

садами, красивою мечетью, невзрачными, серыми, глиняными постройками,

и т. п.».254

Исходя из своих знаний Н.Маев даёт этимологию названия города,

которое «старинное, и значение его ныне совершенно утратилось». Он

пишет: «Некоторые полагают что первая половина названия, слог Ура,

происходит от разбойничьего клика и указывают на развалины Шегри-тоуна,

доныне еще заметные в горах, в нескольких верстах от города, как на остатки

этого разбойничьего гнезда. Но такое толкование не выдерживает критики.

Разбойничьих кишлаков, промышлявших почти исключительно грабежом и

разбоями, было весьма много в Средней Азии. Стоит только вспомнить

запустелые кишлаки на противоположном от Ходжента берегу Сыр-Дарьи,

оставленные жителями вследствие частых нападений Кураминцев и других

беспокойных соседей. Но, ни один город, ни одно селение в Кураме или в

окрестностях Ходжента не было названо воинским кликом опасных 253 Там же. – С.249-250254 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана //Русский вестник. - №3. – 1870. – С.253

121

грабителей. Также мало вероятно, чтобы в названии города слог ура

происходил от слова оры (оса), и что Ура-Тюпе означает гора ос. Вероятнее

предположение полковника Кушакевича, что Ура-Тюпе сдедует произносить

правильнее: Ойра-Тюпе то есть горы и доги или долины, (ойра – долина,

тюпе – гора) так как город Ура-Тюпе стоит на весьма пересеченной

местности, где действительно горы постоянно перемежаются с долинами или

догами».255

Знающий хорошо состояние экономики Туркестана Н.Маев отмечает

Уратюбе как важный торговый центр на пути в Китай, славящий своими

мехами: превосходно выделанными куньими шкурками, овчинами,

мерлушками, волчьими мехами, окрашенными красною краской (местный

вкус), и т. п.

Показателем развитого ремесла уратюбинцев было мастерство местных

усто, сохранившееся в украшении внешнего вида зданий, оформлении

внутренних помещений. Маев пишет, что в здании бывшего бекского дворца

сохранились «… еще следы изящных украшений дворца: расписные потолки,

стены со стрельчатыми нишами, деревянные, резные колонки, двери,

украшенные довольно искусною резьбой», «…сохранились стены с

изразцовою мозаикой, в азиатском вкусе».

Далее автор отмечает: «В Ура-Тюпинской цитадели особенно

заслуживает внимания церковь, переделанная из бывших Коканских ворот,

построенных известным Маля-ханом. Небольшая, чрезвычайно уютная, и

отделанная внутри с большим изяществом, в совершенном восточном стиле,

— церковь эта невольно обращает внимание каждого, кто взглянет на скалу,

увенчанную Ура-Тюпинскою цитаделью. Церковь видна отовсюду и резко

отделяется своими белыми стенами от темно-желтоватого общего фона

скалы. Лучшего назначения нельзя было и придумать для оригинальной,

изящной постройки Коканских ворот».256

255 Там же. – С.253256 Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана //Русский вестник. - №3. – 1870. – С.254

122

В 1871 г. в городе Санкт- Петербурге была опубликована работа А.И.

Макшеева.257 О таджиках он пишет, что «Оседлое население края составляют

в строгом смысле одни только таджики, или сарты; курама и узбеки, хотя и

живут также в городах и селениях, но иногда переселяются в кибитки и

юрты. Кроме таджиков, народа иранского происхождения, все остальные

народы тюркского племени. Таджики составляют коренное оседлое

население всего Турана».258

В первой главе мы отмечали вклад видного русского востоковеда

А.Л.Куна в изучение истории и археологии края. Но следует подчеркнуть,

что А.Л.Кун был учёным с широким кругом научных интересов. Этот

востоковед собрал огромный этнографический материал, большей частью

оставшийся неопубликованным. Мы уже отмечали о его материалах по

верховьям Зарафшана, и особенно по ягнобскому языку. А.Л.Кун сделал

много и по изучению этнографии населения Худжанда и его округи, к

сожалению, и эти материалы до сих пор не опубликованы. Известно, что в

фондах А.Л.Куна есть тетради с названными материалами. Среди них

следует отметить тетрадь, содержащую загадки, приметы, поверья жителей

Худжанда, собранные самим востоковедом в 1870 году, а также рукопись

Ибрагимова «Дорожные наброски. Воспоминания туриста», содержащая

описание пути от Ташкента до Худжанда, население самого Худжанда и

других населённых пунктов.

В 1880 г. в городе Санкт- Петербурге была издана работа В.В.

Радлова259, в которой были собраны результаты поездки автора по 257 Макшеев А.И. Географические, этнографические и статистические материалы о Туркестанском крае.- С. 1-56. Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики.- СПб., 1871.- Т.2.- С. 56-80.; Валиев А. Традиционная культура населения северного Таджикистана в исследованиях русских ученых 60-х 80-х годов ХХ в.// Вестник Российско-Таджикского (славянского) университета. - Душанбе, 2011.- С. 56.258 Макшеев А.И. Географические, этнографические и статистические материалы о Туркестанском крае.- С. 1-56. Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики.- СПб. 1871.- Т.2.- С. 56-80. //Валиев А. Традиционная культура населения северного Таджикистана в исследованиях русских ученых 60-х 80-х годов ХХ в.- Вестник Российско-Таджикский (славянский) университет. Душанбе, 2011.- С.56.259 Радлов В.В. Средняя Зеравшанская долина.- //Записки императорского Русского географического общества по изучению этнографии.- СПб., 1880.- Вып. 6.- С. . //Валиев А. указ. соч.

123

среднеазиатским городам, в частности по Зеравшанской долине. Он приводит

характеристику среднеазиатских городов,260 пишет о народах, которые

проживали в Зеравшанской долине. Население этого района делилось на две

группы. В первую группу входили народы, которые говорили на тюрских

языках, во вторую говорящие на таджикском языке. Жителей Зеравшана он

называл общим именем таджики и они живут большею частью в городах и

там занимаются почти исключительно торговлею и ремеслами.261 В.В. Радлов

пишет о материальной культуре, в частности жилище, одежде и пище,

жителей селений верховьев Зеравшана.262

В Альбоме263 генерал-губернаторства Туркестанского края генерал -

адъютант К.П. фон Кауфмана собраны важные материалы, об архитектуры,

исторические памятники, этнографии Туркестанского края, в том числе

верховьев Зеравшана. Этот альбом является ценным источником по

изучению истории и этнографии Кухистана.

Политические вопросы всегда занимали важное место в работах русских

исследователей второй половины Х1Х в.

Целая плеяда выдающихся ученых России в начале ХХ в. приступили к

исследованию истории и культуры Зеравшана. Среди них выделялся своими

энциклопедическими познаниями академик В.В. Бартольд (1869-1930гг.),

который в 1893, 1894, 1902, 1906, 1920 и 1925 гг. посетил Среднюю Азию,

побывал в ее исторических центрах. Он скрупулезно изучал письменные

источники о её истории и культуре в архивах и библиотеках Египта, Турции,

Англии, Франции, Германии, Америки, Финляндии, Италии и других

странах, чтобы подготовить историю народов Средней Азии. В.В. Бартольду

принадлежит более 700 научных работ, большинство из которых отражают

историю и культуру народов данного региона. Его ценные исследования в

260 Там же.- С.79.261 Радлов В.В. Средняя Зеравшанская долина.- //Записки императорского Русского географического общества по изучению этнографии.- СПб., 1880.- Вып. 6.- С. . //Валиев А. указ. соч..- С. 58-59.262 Там же.- С. 80.263 Альбом гнерал-губернатора Туркестанского края. К.П. фонь Кауфмана. 1871-1872гг. Интернет.

124

области археологии, этнографии, нумизматики и эпиграфики народов

Средней Азии являются базой для изучения истории народов Востока и

занимают первостепенное место среди других работ русских

дореволюционных исследователей, в историографии народов Средней Азии,

в том числе и Верхнего Зеравшана.

Публикации В.В. Бартольда об истории и культуре верховьев

Зеравшана можно разделить на несколько тем: географическую,

историческую, политическую, экономическую, культурную. Он, в основном,

следует информации средневековых письменных источников, комментирует

их, исследует торговлю, добывание полезных ископаемых, чеканку монет,

таджикские, согдийские и ягнобские языки, историю и культуру

Зеравшанской долины на основе изысканий европейских и русских авторов.

Он писал, что еще при Петре I был установлен западноевропейскими

учеными факт существования Аральского моря и впадения в него Аму-дарьи

и Сыр-дарьи. Европейская географическая карта того времени, основанная на

греческих источниках, неправильно отображала истинное положение вещей.

Ряд других географических фактов также были выяснены русскими учеными

задолго до завоевания региона. В 30-х гг. XIX в. английским

путешественником Бернсом был отмечен тот факт, что на всех европейских

картах, кроме русских, река Зеравшан тогда изображалась в виде притока

Аму-дарьи, 264 хотя она не доходила до Аму-дарьи даже в эпоху Александра

Македонского.

Большая заслуга В.В. Бартольда в том, что он пробудил интерес

российских читателей к Средней Азии. До начала XIX века среди поданных

России не было восточных народностей с культурным прошлым. Завоевав

Закавказье и Туркестан во второй половине XIX в. Россия впервые приобрела

земли, где мусульманская культура достигла высокой степени развития

задолго до принятия русским народом христианства. Изучение таких стран, 264 Бартольд В.В. Статьи. Ближайшие задачи изучения Туркестана.- // Соч.-Т. 9.- М.: Наука, 1977. - С. 546-547.

125

их настоящего и прошлого, требовало участия большого числа специалистов

по различным отраслям. В.В. Бартольд писал, что достоинство России и

положение русского народа среди других подданных государства властно

требует, чтобы в деле выполнения этих научных задач первое место

принадлежало русским научным силам.265 Он говорит, что караванный путь,

известный в истории под названием «Великий шелковый путь» проходил

через Среднюю Азию и долгое время оставался одним из путей мировой

торговли до установления господства европейцев над морями.266

Среди работ В.В. Бартольда по истории и культуре верховьев Зеравшана

важное место занимают его географические сведения об этом регионе. О

городе Пенджикенте и его названии он упоминает (в арабском написании

Бунджикент) среди многочисленных городов и селений XI-XII вв.267

Основываясь на сообщениях географов IX-X вв., он пишет о двух городах,

носивших название Бунджикент: столице области Осрушане (Истаравшан,

Уструшана - Н.И.) и центре одной из 12 волостей Самаркандской области.268

О первом он повествует более или менее подробно, о втором городе его

сведения ограничиваются необыкновенной скудностью.

Многие чиновники в своих отчётах или донесениях затрагивают разные

аспекты хозяйственной деятельности местных жителей, перечисляют виды

занятий и ремёсел, описывают хозяйственно-производственные процессы,

которые они сами наблюдают. Так, о некоторых особенностях хлебопашества

в Уратюбинском округе рассказывает Ю.Южаков.269

Известный русский учёный и путешественник А.П.Федченко оставил

после себя богатый и разнообразный научный материал. Во время своих

экспедиций, значительная часть маршрутов которых проходила по 265 Бартольд В.В. Статьи. Задачи русского востоковедения в Туркестане.- // Соч. Т. 9.- М: Наука, 1977 . - С. 522. 266 Бартольд В.В. Кавказ. Туркестан и Волга.- //ИКИ АИ . Т. 4,Тифлис (Тбилиси), 1926 .- С. 2.267 Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Географический очерк Меверауннахра.- // Соч.- Т.1.- Ч.1. М.: Наука, 1963.- С. 760. 268 Там же . - С. 144-145269 Южаков Ю. Наши приобретения в Средней Азии. 1. Ура-тюбе и его округ// Отечественные записки. - №№7-8 (Туркестанский сборник. – Т.5.). – СПб., 1867. – С.114

126

территории Северного Таджикистана, наряду с естественно-научными

материалами, собирал сведения по этнографии и антропологии населения. В

частности, следует отметить его заметки по занятиям и ремеслу местного

населения. Например, А.П. Федченко, готовя программу Туркестанского

отдела Политехнической выставки в Москве, обратил внимание на талант и

умение мастеров Худжанда. Он считал целесообразным направить на

выставку несколько местных ремесленников, «которые… показали бы своё

искусство и в то же время служили бы представителями антропологических

типов здешнего населения»270. А.П.Федченко дал высокую оценку состоянию

и перспективе развития производительных сил Худжанда, отметил его

значение в качестве центра многих производств, столь необходимых для

местных и региональных общих среднеазиатских потребностей, роль

людского фактора, а именно «трудолюбивых и понятливых таджиков», а

также наличие сырья, близость Сырдарьи.271

В своей экспедиции к ледникам Туркестанского хребта А.П.Федченко

проехал через долину р.Исфара, останавливаясь в сёлах. Крайним пунктом и

базой перед восхождением стал Ворух. Ведущий дневник А.П.Федченко

обязательно отмечал свои наблюдения за местными жителями, описывал

поведение и характер своих проводников из числа местных жителей. К этим

этнографическим заметкам учёного следует добавить и его наблюдения и

сборы по антропологии.

Некоторые сведения о городах и селениях Северного Таджикистана, их

этническом составе, производстве, материальной и духовной культуре

населения имеются также в трудах Н.П.Остроумова «Значение слова

«сарт»272, «География Туркестанского края».273

270 Материалы для Антропологической выставки 1879 года, собранные А.П.Богдановым//Антропологическая выставка (1879 года). – Т.IV. – Ч. II. – М., 1886 (Известия ОЛЕАЭ. – Т. XLIX. – Вып. 2). – С.100.271 Федченко А.П. В Кокандском ханстве /Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник. – Вып.2. – СПб., 1873. – С.397272 Остроумов Н.П. Значение слова «сарт». – Ташкент, 1884. – 96 с. 273 Остроумов Н.П. География Туркестанского края (Родиноведение). – СПб., 1886. – 140 с.

127

Важные сведения о населении Северного Таджикистана оставил

П.Е.Кузнецов, побывавший в нескольких районах с таджикским населением.

В июне 1914 года П.Е.Кузнецов совершил поездку в Фергану, к таджикам

Наманганского уезда (куда входила и Аштская волость – нынешний

одноимённый район Северного Таджикистана). Результатом явилась очень

содержательная статья "О таджиках Наманганского уезда".274 В ней

представлены разделы о занятиях населения, нормах быта Ашта, Пискоката,

Шайдона, Бобидархона и Пангаза. Интересные данные, связанные с мазарами

и древностью происхождения названных селений. Автор высказал свою

точку зрения и о происхождении некоторых населённых пунктов уезда: по

его мнению, сравнительно поздние по происхождению селения были

образованы выходцами из горных районов Таджикистана.

В разделе "К вопросу о тюркизации таджиков" П.Е.Кузнецов приводит

примеры естественной ассимиляции таджиков тюркским населением. Он

указывает, что для таджиков характерна не только утрата таджикских сказок,

песен, но имеются даже случаи, и нередкие, полного забвения ими родного

языка. Еще один путь тюркизации - смешанные браки, которых в начале XX

века тоже было уже немало, причем таджики вступали в брак не только с

тюркоязычными сартами, но и полукочевыми узбеками, кипчаками,

киргизами. К вопросу о тюркизации таджиков П.Е.Кузнецов обращается и

своей другой работе - "О таджиках Кокандского уезда", материалы для

которого были собраны в Исфаре и Канибадаме. Автор отмечает, что в

Кокандском уезде этот процесс был слабее, чем в Наманганском и

Ташкентском уездах.

В поездке в Канибадам П.Е.Кузнецову удалось осмотреть поселение

Махрам, собрать этнографический материал по населению. 4 января 1915

274 Кузнецов П.Е. О таджиках Наманганского уезда //Известия Туркестанского Отдела Императорского Русского Географического общества. Т.2, вып.2. - Ташкент, 1915.См.также: Кузнецов П.Е. О таджиках Наманганского уезда//Таджики в источниках и трудах исследователей. Сост.С.Бобомуллоев. - Душанбе, 21013. - С.207-217.

128

года, докладывая на заседании Туркестанского отдела РГО, он «описал

подробно каждое поселение, их достопримечательности, святыни…» и т.п.275

Несмотря на краткость, сообщение Кузнецова П.Е. дополняет в общем-

то совсем скудные сведения об этой части Северного Таджикистана. Во

всяком случае, для характеристики Махрама и его района имеются сведения,

немного ранее приведённые А.Куном в одной его немецкой заметке. Он

писал: «Приблизительно на расстоянии одной версты находится как бы

пригород – не очень большая деревня. Деревня Махрам населена узбеками, и

дважды в неделю тут бывает базар. К Махраму принадлежит около 30

дворов, поля, которые орошаются водой…». В Махрамский «район» входило

26 поселений (таких «районов» в Кокандском ханстве, согласно Куну, было

всего пятнадцать).276 Некоторые сведения о махрамской крепости сообщает

И.В.Мушкетов277, а Э.Скайлер сообщает о маленьком базарчике неподалёку

от этой крепости.278

В первой главе нашего исследования мы назвали в числе первых

исследователей истории и археологии Северного Таджикистана начальника

Худжандского уезда полковника А.А.Кушакевича. Это же можно сказать и

об изучении этнографии края.

Занимаемая А.А.Кушакевичем должность начальника Ходжентского

уезда позволяла владеть всей полнотой информации относительно уезда.

Источником были как личные наблюдения и сборы, так и свидетельства

очевидцев и статистические данные. В сборе данных А.А. Кушакевич

широко пользовался помощью местных администраторов. На основе

собранных данных А.А.Кушакевич написал несколько книг, содержащих

важные данные для изучения Худжандского уезда и всего Северного

Таджикистана. Среди них следует отметить такие работы как «Кишлаки

275Известия Туркестанского отделения РГО. - Т.ХХII, вып.2. – Ташкент, 1916. – С.287276Kuhn. A. Das Gebiet Ferghana, das fruhere Chanat Chokand. Repr.from “Russ. Revue”. - Bd. VIII.277Мушкетов И.В. О Махрамской крепости . Мушкетов И.В. Путешествие на Алай и Памир в 1877 году //Зап.РГО по общей географии. Т.ХХХ1Х., в.2. – СПб, 1912.– С.7.278Schuyler, Е. Turkistan/. – London, 1876. – p.2

129

Ходжентского района»279, «О гончарном производстве в Ходжентском

уезде»280, «Сведения о Ходжентском уезде». В последней автор называет

таджиков «древнейшими поселенцами края»281. Спецификой материалов

А.А.Кушакевича является учёт населения городов Ходжент и Уратюбе

совместно с населением их пригородов. Следует отметить, что в его работах

много материала и по этнографии, по изучению местного населения. Это

наиболее полные и подробные сведения о населении Северного

Таджикистана (Истаравшанского, Ганчинского, Шахристанского,

Зафарабадского, Науского, Пролетарского районов и города Худжанда и его

сельской округи).282

Из вышеприведённого списка работ А.А.Кушакевича ясно вытекает, что

он четко представлял стоящие перед ним задачи и соответственно им

собирал необходимый этнографический и статистический материал. Так, его

работа «Статистические сведения о городах Ходжент и Уратюбе» содержит

богатый материал, позволяющий характеризовать самые разные стороны

жизни этих двух древних городов Северного Таджикистана.

Так, предоставляя общий обзор городов Ходжент и Уратюбе, автор

обращает внимание и на отдельные детали, которые обогащают наши знания.

По сообщению Кушакевича, крепостные стены Ходжента были перестроены

при правлении его самостоятельного бека Акбута в первой четверти XVIII

века. По описаниям посетивших город учёных и путешественников, Худжанд

был очень многолюдным, равным таким городам как Ташкент и Бухара.

279 Кушакевич А.А. Кишлаки Ходжентского уезда//Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник. – СПб., 1872. – Вып. 1. – С.35-47280 Кушакевич А.А. О гончарном производстве в Ходжентском уезде //Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки. – М., 1872. – Вып.2. – С.50-65281 Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде //Записки императорского Русского географического общества по общей географии. – СПб., 1871. – Т.4. – С.238282 Кушакевич А.А. Статистические сведения о городах Ходжент и Уратюбе //Материалы для статистики Туркестанского края /Ежегодник: СБ. статей. – СПб., 1872. – Вып. 1. – С.49-52; Кушакевич А.А. Аулы, урочища и кишлаки, в которых расположены зимовые стойбища кочевников Ходжентского уезда //Материалы для статистики Туркестанского края/Ежегодник: Сборник статей. – СПб., 1872. – Вып.1. – С.27-34: Кушакевич А.А. Кишлаки Ходжентского уезда //Материалы для статистики Туркестанского края //Ежегодник: Сб. статей. – СПб., 1872. – Вып.1. – С.35-40; Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде //Записки ИРГО. – СПб., 1878. – Т.4. – С.173-265.

130

Рассматривая этнический состав населения, А.А. Кушакевич указывает, что

основное население города составляют таджики. По приблизительным

подсчётам А.А.Кушакевича, в городе проживало более 17 тыс. человек.

Переписи не было, поэтому статистические данные о населении города были

примерными. Исходя из 5 человек в одном хозяйстве, А.А.Кушакевич

исчислил население города в 17.9 тыс. человек. Первая перепись населения

Худжанда была проведена только через 25 лет, во время Всеобщей переписи

населения Российской империи 1897 г. В это время в Ходженте было

зарегистрировано 30.1 тыс. человек населения.

Городское население занималось главным образом, ремеслом и

торговлей, и в некоторой степени и земледелием. В своей работе А.А.

Кушакевич отмечает: «Ходжент ведёт большую местную торговлю: в нём 2

базара – большой и малый и 1141 промышленных заведений и лавок».

Самым крупным рынком был базар Панджшамбе, на территории которого

располагались ряды лавок, торговые точки, пассажи, а также караван-сараи.

По данным А.А.Кушакевича на базаре Панджшамбе в начале 70-х годов XIX

века насчитывалось 510 торговых лавок.283

Географическое положение Северного Таджикистана очень удобное.

Через его территорию пролегают все основные торговые пути Центральной

Азии, пересекающие регион с севера на юг. Поэтому почти все города

Северного Таджикистана были вовлечены в региональную и международную

торговлю.

Всего в это время в Ходженте было 5 караван-сараев. По сведениям

А.А.Кушакевича, в 1871 году из Ходжента было отправлено в Бухару и

Самарканд разных сортов шёлка, шёлковых и полушёлковых материй на

сумму 27 тыс. руб. В Ташкент было отправлено хлопка, шёлковых и

полушёлковых материй, шёлка всех сортов, полушёлковых материй

парипаша, алачи, сушённых фруктов на 38 тыс.руб. А в Коканд было 283 Кушакевич А.А. Статистические данные о городах Худжанд и Ура-тюбе//Материалы для статистики Туркестанского края. – Ежегодник. – Вып. 1. – СПб., 1872. – С.52

131

отправлено шёлка на 4000 руб. Значительное количество разнообразных

товаров вывозилось в Европейскую Россию и Сибирь.

Кушакевич А.А. сообщает, что в его время, то есть в 1871-1872 гг., в

Ходженте и его пригородных селениях было 202 мечети. По сведениям

Кушакевича в Ходженте было 24 мадраса с 530 учащимися.284

Такие же разносторонние материалы были собраны А.А.Кушакевичем и

об Уратюбе. Город Уратюбе отмечен А.А.Кушакевичем как крупный

торгово-ремесленный центр Северного Таджикистана. По занимаемой

площади Уратюбе был меньше Худжанда, но отличался от него более

плотной застройкой. Кушакевич отмечает, что в Уратюбе было 1573 двора.

Рынок располагался в центре города. По сведениям А.А.Кушакевича, в

Уратюбе числилось 642 лавки. В городе работали представители многих

ремёсел. По этнографическим материалам первое место занимали промыслы

по обработке хлопка. Уратюбинские ткачи выделывали полупуховые и

бумажные материи и славились своими качеством своих изделий. По

сведениям А.А.Кушакевича, в 1872 году в г.Уратюбе было 25 мастерских, где

выделывали полупуховые чалмы, 98 ткацких заведений бумажных тканей и

24 красильни.285 Другим развитым видом ремесла в Уратюбе была обработка

кож. В 1870 году в г.Уратюбе работали два крупных кожевенных заведения,

названные А.А.Кушакевичем «заводами».286

В названной работе А.А.Кушакевич отмечает высокий уровень

мастерства уратюбинских гончаров. Большим изяществом и красой

выделялись глазурованные изделия. А.А.Кушакевич отмечает, что мастера

старались по форме и рисункам подражать русским образцам, что

свидетельствует о том, что изделия делались не только для местного

населения, но и для русских покупателей.287 Важное место в работе 284Кушакевич А.А. Статистические данные о городах Худжанд и Ура-тюбе//Материалы для статистики Туркестанского края. – Ежегодник. – Вып. 1. – СПб., 1872. – С.52285Там же. – С.51-52286 Там же. – С.52287Кушакевич. О гончарном производстве в Худжандском уезде //Русский Туркестан. – Вып.1. – М., 1872. – С.196.

132

А.А.Кушакевича занимают данные о видах ремесла и мастерских. Так, по

сведениям А.А.Кушакевича в 1870 году в г.Уратюбе и его пригородах

действовали 73 мельницы, 45 маслобоек, 61 мясная лавка, 28 молочных

лавок, 8 пекарен, 4 лавки кондитеров.

Весьма ценные сведения по различным сторонам жизни населения

сельскохозяйственной округи Худжанда приведены в другой работе

А.А.Кушакевича –«Кишлаки Ходжентского уезда». В этой работе начальник

уезда подробно описывает выгодное с точки зрения географии расположение

Кистакуз, его топографию, приведены названия четырёх частей – махала,

базары селения, описаны занятия местных жителей.

А.А.Кушакевич сообщает, что в 1872 году в Кистакозе имелась 1

мадраса с 30 учащимися и 7 школ-мактабов с 175 учениками.288

По сообщению А.А. Кушакевича селение Калъача, расположенное у

выхода речки Ходжа Бакирган из узкого ущелья на предгорную равнину,

вдоль старой дороги, ведущей из Худжанда в районы предгорья

Туркестанского хребта. Значение Калъача было в том, что именно здесь

располагался распределитель воды по оазисам Худжандского уезда. Селение

было не очень большим. Кушакевич сообщает, что здесь проживало 24

хозяйств, в основном таджикских. На другом берегу речки, напротив

Калъала располагались селения Овчи и Шайхон. О селении Шайхон

А.А.Кушакевич писал: «К Авчи к северу прилегает 14 дворов, населённых

аксуяками и лежащих на вакуфной земле принадлежащей кладбищу Ходжа

Бакирган».289

В своих работахА.А.Кушакевич дает не только перечни селений, аулов и

зимовок, но и показывает вид жилья и способ ведения хозяйства населением,

его этническую принадлежность, ряд данных по истории селений,

географическую привязку зимовок и некоторых других. Эти материалы

288Кушакевич. Кишлаки Ходжентского уезда//Материалы для статистики Туркестанского края. Ежегодник, вып.1. – СПб., 1872. – С.170-171.289Там же. – С.171-172

133

довольно широко использовались исследователями (А.Мухтаров,

Н.Турсунов, Н.Ахмадеев). Использование сведений А.А.Кушакевича по

скотоводческим группам требует особой осторожности и тщательности в

определении местоположения зимовок, многие из которых находились вне

пределов современной области.

По инициативе А.А.Кушакевича и под его непосредственным

руководством в сентябре 1869 года в Худжанде была организована первая

выставка изделий народных промыслов уезда. В некоторых отделах были

собраны образцы различных произведений ремёсел Худжандского уезда,

предметы домашнего обихода местных жителей, утварь, золотые и

серебряные украшения и др. Фаянс, главным образом был представлен

изделиями местного мастера Мухаммада Шукура (от небольших пузырьков –

табакерок и блюдечек до больших сосудов в форме китайских ваз). На

выставке также демонстрировались гипсовые изделия (ганчевые решетки,

колонки с капителью, расписанные арабесками и др.) и местные

стройматериалы. Богато были представлены местные дубильные вещества и

лекарственные средства. В отделе истории были собраны окаменелости из

горы Мевагул и образцы археологических находок (древние монеты

различных эпох, небольшие глиняные сосуды в форме слезниц с

полуизгладившимися рельефными изображениями и т.п.), весьма часто

встречающимися в различных частях Худжанда. Многие экспонаты были

отправлены в Петербург на Всероссийскую выставку, которая проходила в

мае 1870 года. Пятеро участников удостоились награды (за шёлковые ткани,

за размотку шёлка, бумажные ткани, глиняные изделия и выделку кожи),

несколько других участников получили похвальные листы, а все остальные –

свидетельства о хорошем качестве их изделий.

Изделия таджикских мастеров-ремесленников привлекали внимание

русских востоковедов. Во многих работах, связанных с этнографией

местного населения Средней Азии мы читаем восхищённые отзывы о

134

качестве и достоинствах различных изделий. Академик А.А.Семёнов писал:

«На длительном пути исторического существования таджикско-персидского

народа эстетическая душа мастера всё время заставляла его придавать

вырабатываемым им предметам быта не только оригинальность форм, но и

своеобразие их внешней отделки».290 И далее он отмечает, что «От Кашгара

до Месопотамии и от Сырдарьи до Инда и Персидского залива

трудолюбивый иранский эстет-труженик предъявил нам интереснейшие

образцы своих работ и в металле, и в дереве, и в коже, и в кости, и в роге».291

Наряду с изучением городского населения и ремесла, А.А.Кушакевич

собрал очень большой по объёму материал и по кочевому населению

Худжандского уезда.292 Он дает развёрнутую картину расселения южной

части уезда, основными обитателями которого были киргизские племена.

Приведены количество родов, племён, кибиток и зимовок. Здесь, А.А.

Кушакевич наряду со статистическими материалами, дает сведения о

хозяйственном и культурном укладах населения, о демографии населения.

Согласно данным Кушакевича, на рассматриваемой территории - в

Бешкентской долине, в бассейне рек Аксу и Исфана - в 12 селениях с

узбекским и таджикским населением, а также в 35 зимовках проживали 6820

человек. При этом скотоводческое киргизское население было объединено в

три административных аула (Бешкентский, Исфанейский-1 и Исфанейский-

2), в которых насчитывалось 728 хозяйств (по терминологии того времени

"кибиток" или "юрт") и 3640 жителей. Причем перечисленные А. А.

Кушакевичем многочисленные роды киргизов относились к племенам теит,

кесек и подразделению чепкуллук.

290 Семёнов А.А. Некоторые материалы по персидско-таджикской эпиграфике бытового характера XVI – XX вв.//Памяти А.А.Семёнова. Сборник статей по истории, археологии, этнографии и искусству Средней Азии. – Душанбе, 1980. – С.8 291 Там же. – С.10292 Кушакевич А.А. Аулы, урочища и кишлаки, в которых расположены зимовые стойбища кочевников Ходжентского уезда //Материалы для статистики Туркестанского края/Ежегодник: Сборник статей. – СПб., 1872. – Вып.1. – С.27-34: Кушакевич А.А. Кишлаки Ходжентского уезда //Материалы для статистики Туркестанского края //Ежегодник: Сб. статей. – СПб., 1872. – Вып.1. – С.35-40

135

Автор "Очерка Кокандского ханства" А.Л. Кун следовал в качестве

коллектора научных сведений и собирателя восточных рукописей в составе

главной квартиры командующего войсками, действовавших в Кокандском

ханстве, и был свидетелем ряда событий в государстве, тогда еще

независимом. В очерке приводятся самые общие сведения о населении,

городах ( в том числе – Северного Таджикистана), организации управления,

политической истории. Но интересна таблица с указанием количества домов,

мечетей, школ, медресе, лавок в городах ханства. Любопытно и замечание о

полукочевниках ханства, которые, по словам автора, в недалеком будущем

должны окончательно осесть из-за полного обеднения.

В работах М.С.Бекчурина приводятся сведения по населению

Канибадамского района на конец 1860-х годов.293 Численность населения

г.Канибадама приведённая Бекчуриным М.С. отражает ситуацию,

сложившую здесь после проведения границы между Кокандским ханством и

русскими владениями, когда население ближайших к Ходженту селений

уходило вглубь ханства и оседало в Канибадаме.

К числу ранних этнографических сведений о таджиках

присырдарьинской территории следует отметить материалы А.Хорошхина. В

своей статье "Таджики", опубликованной в сборнике "Материалы для

статистики Туркестанского края"294 А.Хорошкин называет районы

Туркестана, населённые преимущесственно таджиками. Он пишет:

"...Таджики обоих берегов Сыра и Зарафшана могут быть разделены на две

группы, а именно: на таджиков гор и таджиков равнин. Таджики гор по Сыру

суть те, которые живут в горах, по верховьям Чирчика и по теснинам Кендер-

диван. Это горные таджики правого берега Сыра. На левом берегу этой реки,

таджикская народность рассеяна в долине, по отрогам Кашгар-давана и Бог

весть где пропадает за этими горами на юг и на юго-восток... Таджики 293 Бекчурин М.С. Туркестанская область. Заметки статского советника Бекчурина. – Казань, 1872. -70 с.294 Хорошкин А. Таджики//Материалы для статистики Туркестанского края.- Вып.3. Под ред. Н.А.Маева. - М., 1874. Текст этой статьи приведён в сборнике "Таджики в источниках и трудах исследователей". Сост. С.Бобомуллоев. - Душанбе, 2013. - С.89-92.

136

равнин на правом берегу Сыра суть сарты, а на левом - жители городов:

Исфара, Канибадам, Ходжента, Уро-Тюбе, Джизака и множества кишлаков.

Само собой разумеется, что к этой же группе должны отнестись и таджики

долины Зарафшана...".295 Далее учёный описывает диалекты таджиков, их

занятия, одежду, религию, обычаи и обряды. О последних А.Хорошхин

сообщает "...Варианты житейских обрядов обитателей обоих берегов Сыра и

зарафшана, гор и равнин, таджиков и узбеков, стоят в таких же отношениях

друг к другу, в каких находятся между собой житейские церемонии великой

русской земли...".296

Работы востоковедов, в которых указаны демографические данные,

помогают при решении целого ряда вопросов, в частности об этническом

составе населения Северного Таджикистана, локализации населённых

пунктов и топонимике, перемещении групп населения, миграционных

процессах, процессе оседания кочевников, учёте хозяйств, видах занятий

местного населения и т.д.

В начале ХХ века русские учёные опубликовали несколько интересных

работ по этнографии Северного Таджикистана. Авторы работ не являлись

специалистами-этнографами (чиновники, офицеры, врачи и др.), но как уже

было отмечено неоднократно, написанные им работы представляют

определённый интерес в плане обогащения фактологической базы

этнографической науки.

В первую очередь следует сказать о книге Е.Маркова, опубликованную

под многообещающим названием «Россия в Средней Азии».297 Автор посетил

Северный Таджикистан во время своего путешествия по южным окраинам

Российской империи: из Закавказья в Туркмению, затем Бухару, оттуда в

Ферганскую долину и далее в Семиреченскую область. В целом, несмотря на

то, что книга не является этнографическим исследованием, в ней содержатся 295 Таджики в источниках и трудах исследователей. Сост.С.Бобомуллоев. - Душанбе, 2013. - С.91.296 Там же. - С.92297 Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказье, Туркмении, Бухаре, Семиреченской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. – СПб., 1901. – Т.1. – 541С.

137

интересные материалы об этническом составе населения региона, занятиях,

материальной и духовной культуре местного населения. Интересны и

наблюдения Е.Маркова об архитектуре городов, расположении сельских

поселений и состоянии дорог и коммуникаций. Материалы по Северному

Таджикистану содержатся в первом томе книги. Автор пишет о городах

Северного Таджикистана, в частности о Худжанде и его населении: «Город

очень большой, похожий, как две капли воды, на все вообще города

Туркестана. Среди бесконечной зелени его садов чернеют узенькие, словно

ножом прорезанные проулочки, обнесённые глиняными дувалами. Желтеют

и сереют глиняные плоские крыши обычных домиков-кубов, домиков-башен

с редкими маленькими окошечками без стёкол, выплывают кое-где круглые

серые купола мечетей, тянутся длинными крытыми коридорами

многочисленные базары… Ходжентцы всегда кичились своим духом

независимости и пользовались своим выгодным положением между Бухарой

и Кокандом… Бесконечно длинные крытые базары со своими уютными

лавочками, «чай-хане» и «аш-хане», сразу говорят нам о сильно торговом

городе. Ходжент всё больше и больше становится центром

хлопчатобумажного производства; кроме ярких ситцев, миткалей и бумазей,

Ходжент много торгует посудою местного изготовления, конской сбруей и

разным другим восточным товаром».298 Как было отмечено, автор обращает

внимание на особенности местной архитектуры, в частности в городе

Худжанд Е.Марков отмечает жилые и хозяйственные постройки, здания

неприметные и монументальные постройки, их декор и убранство. Он

указывает, что среди небольших глиняных домов встречаются и

разукрашенные двухэтажные дома местных богачей, с ярко расписанными

колонами и потолками галерей, которые напоминали постройку дворца

эмира бухарского.

298 Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказье, Туркмении, Бухаре, Семиреченской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. – СПб., 1901. – Т.1. – С.32

138

При посещении разных районов Средней Азии Е.Марков изучал и

внешний вид местного населения, сравнивая и сопоставлял увиденное по

регионам. Относительно антропологического типа населения Худжанда

также имеются заметки автора книги. В частности Е.Марков сравнивая

антропологический вид посещённых им мест, отмечает, что население

Худжанда гораздо красивее, чем в Ташкенте и других городах: таджики

Худжанда отличались светлой кожей и мягкими чертами лица; это больше

всего относилось к детям, которых Е.Марков считал очень похожими на

европейцев. Причину этому он видит в иранском происхождении

таджиков.299

Среди авторов статей и книг о Средней Азии было немало и офицеров

царской армии. К их числу относится и офицер М.Терентьев, участник

завоевания Средней Азии царской Россией. Его трёхтомный труд «История

завоевания Средней Азии» содержит интересные материалы не только о

военных действиях царской армии, но и весьма ценные сведения о населении

завоёванных городов Средней Азии, в том числе таких городов Северного

Таджикистана как Худжанд, Нау, Уратюбе. В ходе наступательного

движения армии, о каждом населённом пункте собирались разведочные

данные. Зачастую они были очень богатыми и выходили за рамки простых

скупых донесений, о чём мы можем судить по сведениям книги

М.Терентьева. Автор подробно останавливается на этническом составе

населения, характеризует материальную и духовную культуру, указывает

хозяйственную деятельность, описывает быт жителей городов и селений

Северного Таджикистана.300

М.М.Вирский. В 1906 году были опубликованы сведения

М.М.Вирского о переписи населения Самаркандской области –

«Самаркандская область по переписи 1897 года».301 Здесь приведены 299 Там же. – С.32300 Терентьев М. История завоевания Средней Азии. – СПб., 1903. - С.60, 76, 98, 110301 Вирский М.М. Самаркандская область по переписи 1897 года//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VI – С.222-226.

139

статистические данные о населении Ходжентского уезда, в частности и о

таджиках.

В том же году была опубликована интересная и содержательная статья

русского этнографа М.С.Андреева «Исторические заметки о Ходженте»302, в

которой автор, наряду с описанием исторических памятников Ходжента,

пишет и о населении Ходжентского уезда. В первой главе диссертации мы

уже писали о вкладе М.С.Андреева в изучение археологических памятников

Северного Таджикистана. Действительно, в ранний период своей научной

деятельности М.С.Андреев много уделял памятникам старины

Туркестанского края. Однако, не без основания М.С.Андреева считают

родоначальником таджикской этнографии. Во время своих служебных

поездок М.С.Андреев активно изучает этнические группы местного

населения, этнографические особенности их быта, язык, фольклор. Будучи на

должности инспектора Самаркандской области с местопребыванием в

Ходженте (ныне Худжанд), М.С.Андреев по предложению С.Ф.Ольденбурга

и Географического общества занялся составлением этнографической карты

Туркестанского края. В самом Худжанде было собрано много интересных

материалов. В частности, М.С.Андреев записал несколько легенд и преданий,

бытующих среди местного населения - о происхождении города, этимологии

его названия, рассказы о народных героях и святых и т.п.303 Несмотря на

служебную загруженность, он стремился как можно больше записать

этнографические материалы. М.С.Андреева очень беспокоила проблема

немедленной фиксации уходящего старого быта. Он считал, что "важно

записывать как можно скорее сведения по уходящему быту, описывая, в

особенности, рассыпанные на каждом шагу те реликты прошлого, которые

302 Андреев М.С. Исторические заметки о Ходженте//Справочная книжка Самаркандской области на 1906 год. – Самарканд, 1906. – Вып.VI. - С.85-98.303 Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом отношении //Среднеазиатский вестник. - 1896, май. - С.11-16.

140

должны исчезнуть в самом непродолжительном времени, так как это грозит

потерей для науки самых ценных сведений".304

И позже, М.С.Андреев неоднократно обращался в разные инстанции,

научные учреждения и общества с просьбой сохранить наследие прошлого, а

молодых научных работников, в особенности из местного населения

"неустанно" фиксировать остатки уходящего в интересах науки.305

В 1905-1906 гг. в нескольких номерах «Сборника материалов для

статистики Сырдарьинской области» была опубликована статья русского

врача А.Шишова «Сарты»306, которая посвящена жизни и быту местного

населения. Позже исследователь компилировал другую работу под этим же

названием.

В 1906 году были опубликованы два списка: «Список населённых

пунктов Самаркандской области»307 и «Список населённых пунктов

Ферганской области».308 В этих работах, представляющих собой

ститистические сборники, содержатся очень ценные материалы по

этническому составу и демографической ситуации двух областей, в состав

которых были районы современного Северного Таджикистана (Худжанд,

Уратюбе - Самаркандская область, Исфара, Канибадам, Ашт – Ферганская

область).

Публиковались и материалы о занятиях местного населения. Например,

в девятом выпуске «Справочной книжки Самаркандской области» за 1907

была опубликована статья А.А.Моисеева309, посвященная распространению

пчёловодства в Ходжентском уезде. А.А.Моисеев восхваляет преимущества

этого виды хозяйственной деятельности и доказывает, что она очень

304 Додхудоева Лариса. Научное наследие А.А.Семёнова и М.С.Андреева (архивные материалы). - Душанбе, 2013. - С.210.305 Там же. - С.41, 210306 Шишов А. Сарты//Сборник материалов для статистики Сырдарьинской области. – Ташкент, 1904-1905. – Кн. 1-2. – 390 с.307 Список населённых пунктов Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – 26 с.308 Список населённых пунктов Ферганской области. – Скобелев, 1906. – 31 с.309 Моисеев А.А. Пчёловодство в Ходжетском уезде Самаркандской области //Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1907. – Вып.IX. – С.154-157

141

подходит к местным климатическим условиям. Интересны замечания автора

об истории распространения пчеловодства на рассматриваемой территории.

А.А.Моисеев отмечает, что зачинателем пчёловодства в Ходжентском уезде

был бывший помощник уездного начальника П.С.Скварский. Затем эта

отрасль распространилась среди местного населения.

Однако, как правило, только одного желания бывает недостаточно для

развития пчеловодства. В связи с этим, А.А.Моисеев особо подчёркивает

хороший климат Ходжентского уезда для разведения пчёловодства. Он

пишет: «Климатические условия в Ходженте (количество новых тихих дней и

редкость дождей во время главного взятка) обилие в окрестностях Ходжента

фруктовых садов, бахчей, огородов, клеверных полей и других мёдоносных

деревьев, кустарников и трав – всё это даёт возможность думать, что

пчёловодство с успехом может развиваться в Ходженте и в уезде его. Из

медоносных деревьев особенно хороший взяток даёт белая акация, которую

поэтому и следует разводить в возможно большом количестве…».310 Далее

А.А.Моисеев особо подчёркивает высокое качество меди, которая

производилась в Ходжентском уезде».311

Определённый след в изучении этнографии Северного Таджикистана

оставил и Н.Г.Маллицкий, о котором мы упоминали в первой части

исследования в связи изучением исторических памятников Исфары, в

частности с пещерой Кани гут. Основная часть научной деятельности

Н.Г.Маллицкого приходится на 20-30 гг. ХХ века, что выходит за

хронологические рамки нашего исследования. Однако, мы не можем не

упомянуть книгу Н.Г.Маллицкого "Учебное пособие по географии

Таджикистана". Эта работа для нас важна тем, что в ней приводятся не

только географические, но и этнографические сведения по Таджикистану, в

том числе и Ходжентскому округу. Автор характеризует таджиков, узбеков

310 Там же. – С.156311 Там же. – С.156

142

(сартов, тюрков, полукочевых узбеков) и др. с антропологической точки

зрения, а также описывает их быт, характер, духовную культуру, язык.312

Шишов А. Русский врач А.Шишов в 1910 году в г.Ташкенте издал

компилятивную работу «Таджики».313 В этой работе собран обширный

этнографический материал о таджиках, территории их расселения, о

материальной и духовной культуре. Рассматриваются вопросы

хозяйственной деятельности и населения Северного Таджикистана. Автор

уделяет внимание численности таджиков, жилищам, одежде, пище, религии,

обычаям и обрядам таджиков. Отдельно рассматривается этимология

названия «таджик» и «гальча». А.Шишов отмечает, что этноним «гальча»

часто применяется к горным таджикам.

312 Маллицкий Н.Г. Учебное пособие по географии Таджикистана (Ходжентский округ). – Ташкент, Сталинабад, 1930. – Ч.2.313 Шишов А. Таджики. Этнографическое и антропологическое исследование. – Часть 1 /Этнография. – Ташкент, 1910.; новое издание: Шишов А.Таджики. – Алматы, 2006.

143

II.3. Этнографические материалы в трудах Н.С.Лыкошина

В дело изучения этнографии Северного Таджикистана внесли свой

достойный вклад многие русские учёные, о чём мы сказали в предыдущем

разделе своего исследования. Однако, этот вклад будет ещё более зримым

при более близком рассмотрении деятельности одного из этой плеяды

исследователей - Нила Сергеевича Лыкошина (1860-1922).

Н.С. Лыкошин родился в семье потомственных дворян Смоленской

области, закончил в Петербурге Военную гимназию. По окончании гимназии

и Первого Павловского военного училища, Н.С. Лыкошин избирает, по

собственному желанию, местом службы Ташкент.

Н.С. Лыкошин приехав в Туркестан, самостоятельно выучил языки, а

потом начинает заниматься переводческой деятельность в свободное от

работы время. Самым известным и удачным его переводом была «История

Бухары» Наршахи, которому была дана высокая оценка со стороны Н.И.

Веселовского и В.В. Бартольда. Кроме этого им был осуществлен перевод

ряда восточных рукописей: "Автобиография Тамерлана", "Кодекс приличий

на мусульманском Востоке", "Рисалля-Тарикат Мухаммад Мазгари-ал-

Ахмади", "Премудрость Хазрат - Султана Арифини - ходжа - Ахмада

Яссави", "Дивана - и - Машраб", "Жизнеописания популярнейшего

представителя мистицизма в Туркестанском крае". Определённый период

служебной карьеры Н.С.Лыкошина тесно связан с Северным Таджикистаном,

что наложило серьёзный отпечаток на его научную сферу деятельности.

Начав с чина унтер-офицера в 1879 году, к 1889 году он в чине штабс-

капитана был переведен на службу по административно-полицейскому

управлению краем – стал Уратюбинским участковым приставом. Через

несколько лет, после работы на разных должностях в Ташкенте и Чимкенте,

Н.С.Лыкошин уже в чине полковника вновь возвращается в Северный

Таджикистан. С 1906 по 1912 годы он служит Худжандским уездным

144

начальником. Эти семь лет пребывания и высокий чин позволяют ему

хорошо изучить местное население. Хотя по своему образованию

Н.С.Лыкошин был военным, большое влияние на его мировоззрение оказало

общение с его родственниками по материнской линии – историками.

Несмотря на службу, Н.С Лыкошин занялся изучением местных языков и

местной истории, переводил восточные рукописи на русский язык.

Исследователи деятельности Н.С. Лыкошина считают, что он смог в себе

гармонично соединить на первый взгляд несовместимые вещи: науку и

управление, добившись максимальных результатов в двух этих ипостасях.

Известный историограф и знаток русской дореволюционной науки

Туркестана Б.В.Лунин дал такую характеристику: «Лыкошин - фигура

социально противоречивая, сложная. Энтузиазм, с которым он трудился на

поприще туркестановедения, и его несомненные заслуги перед наукой не

устраняют того факта, что в его лице мы имели одного из представителей

военно-колониальной администрации. Сын крестьянина, он, можно сказать,

поднялся к «верхам» этой администрации с «низов» служебной лестницы: от

рядового чиновника до начальника Амударьинского отдела, а впоследствии

до военного губернатора Самаркандской области. Отличное знание жизни и

быта коренного населения Туркестана сочеталось у Лыкошина с

либеральным, в какой-то мере уважительным к нему отношением, что,

однако не дает, разумеется, повода как-либо идеализировать оценку его

деятельности в качестве видного колониального администратора,

исполнительного «служаки», представителя чуждого народным массам

высшего военного чиновничества".314

Однако, Б.В.Лунин - отличный знаток биографии и научной

деятельности русских учёных в Средней Азии, считает, что дать оценку

заслуг Н.С.Лыкошина - сложная задача. По мнению исследователя, при

оценке деятельности Н.С.Лыкошина следует учитывать целый ряд

314Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. –Ташкент, 1965. -С.207

145

обстоятельств, и в первую очередь его служебное положение. Исходя из

этого, Б.В.Лунин пишет, что "...хотел того сам Н.С. Лыкошин или не хотел,

само высокое служебное положение зачастую обязывало его к действиям в

угоду интересам царизма и правящих классов России, как это имело место,

например, в дни восстания 1916 года. Правда и здесь Н.С.Лыкошин проявил

себя в качестве сторонника более или менее осторожных и относительно

умеренных действий властей, что косвенно и повлекло за собой его

последующее освобождение от обязанностей военного губернатора. То

субъективно честное и привлекательное, что было в его личности, не

устраняет осуждения его деятельности в качестве представителя военно-

колониальной администрации Туркестана, плоть, от плоти которой он

являлся».315

Таким образом, такой карьерный рост Лыкошина от низшего

офицерского чина до генерала стал возможен благодаря его особому

старанию и усердию, безупречной службе при хорошем знании традиций и

языков местного населения Туркестана.

Следует отметить, что изучение местных языков, традиций, обычаев и

культуры было характерно для многих других учёных и чиновников (Н.И.

Гродеков, А.В. Комаров, Ломакин, Иванов), служивших в Туркестане в конце

Х1Х - начале ХХ веков. Их исследования и научные изыскания стали

основой отдельного направления в русской востоковедческой науке -

туркестановедения.

Для нас важно то, что находясь на государственной службе

колониальной администрации, Н.С.Лыкошин собрал огромный

этнографический материал. По его материалам можно судить о разных

сторонах жизни оседлого и полукочевого населения Северного

Таджикистана. Взаимодействие и взаимопроникновение культур,

межэтнические отношения всегда привлекают к себе внимание

315 Тамже. - С.207

146

исследователей. Как известно, после завоевания и присоединения Средней

Азии к России, здесь появляется европейское население: вначале в качестве

солдат и колониальной администрации, вслед за ними – предприниматели,

путешественники, учёные, врачи, крестьяне, рабочие и др. Сосуществование

населения двух разных культур неизбежно ведёт к их соприкосновению,

результаты чего требуют изучения.316 И поэтому совсем не случайно, что

одна из работ Н.С.Лыкошина посвящена этой проблеме - это статья

«Результаты сближения русских с туземцами»,317 опубликованная в 1903

году. Здесь Н.С.Лыкошин освещает разные стороны взаимодействия культур,

распространение русской культуры и экономики, отмечает воздействие

товаров русского производства на состояние местного ремесла и др.

Будучи начальником Ходжентского уезда Н.С.Лыкошин ознакомился не

только населением города, но и волостями, входящими в состав уезда. Так,

например одна из его работ посвящена Чапкулукской волости.318 Это

довольна большая работа, освещающая ряд вопросов, в том числе и

этнографического характера. Так, глава 3 «Население. Поземельная

собственность» посвящена демографии – автор дает сведения о численности

населения, его половозрастном и этническом составе, размещении

населённых пунктов и т.п. Среди населённых пунктов полуоседлого

населения волости Н.С.Лыкошин приводит такие поселения как Сулюкта,

Эски Овчи, Шура Лалми, Маргум, Дахгоз, Мадигон и др. В частности

Н.С.Лыкошин указывает, что в тринадцати селениях Чапкулукской волости

жили 3556 мужчин и 3134 женщины.319Заслуживает внимания и то, что

Н.С.Лыкошин не ограничивается простым указанием численности населения

316 Мирбабаев А.К. Историческое наследие Худжанда. – Душанбе, 1998. – 88 с.; Мирбабаев А.К., Махмудов О. Худжанд – по пути нового исторического прогресса. – Худжанд, 2009. – 176 с.317 Лыкошин Н.С. Результаты сближения русских с туземцами.//Справка по Туркестанскому краю на 1903. – Ташкент,1903. – 159 с.318 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда Самаркандской области. Опыт исследования экономических и бытовых условий жизни населения Чапкулукской волости. //Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.18-183.319 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.19.

147

и названия поселения, но и старается собрать и другие материалы. Так, его

интересовали и время переселения тех или иных этнических групп

населения, пути их миграции, причины переселения и т.д. Например, о

времени переселения нескольких родов киргизских племён найманов, кесак и

чапкилдик Н.С.Лыкошин писал следующее: «три сельских общества

Чапкулукской волости населены сплошь киргизами, переселившимися на

ныне занятые ими земли из Ферганской области ещё до завоевания русскими

Туркестанского края лет 70-80 тому назад».320Если принять во внимание тот

факт, что эти вопросы затрагиваются и в работах других авторов (например,

А.А.Кушакевича), то подобного характера сведения и статистические данные

имеют очень важное значение для изучения демографических процессов на

территории Северного Таджикистана.

В другой главе указанной работы Н.С.Лыкошина рассматриваются

вопросы, связанные с материальной культурой населения волости. В

этнографическом аспекте данной проблемы интерес вызывает традиционное

жилище населения Северного Таджикистана,321 что не осталось без внимания

и Н.С.Лыкошина. В частности, автор пишет: «Население Бешкентского

сельского общества – таджики, по обстановке жизни почти не разнятся от

сартовского населения прочих местностей Туркестанского края. Каждая

семья живёт лето и зиму в глинобитном или каркасном доме, имеющем

непременно две половины – наружную (ташкари) и внутреннюю (ичкари).

Помещения наружной половины дома служат главным образом для приёма

гостей, для чего отводится особая комната (михман-хана) и, по возможности,

терраса.

Наружное помещение строится обыкновенно просторно; у зажиточных

людей потолки раскрашиваются, а двери и ставки, заменяющие окна, 320Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда Самаркандской области. Опыт исследования экономических и бытовых условий жизни населения Чапкулукской волости. //Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.119.321 Джурабаев Д.Х. Из истории жилищной культуры таджиков : Дис. ... канд. ист. наук. - Худжанд, 2002; Мукимов Р.С., Мамаджанова С.М. Зодчество Таджикистана (история архитектуры и строительного дела Таджикистана). – Душанбе, 1990. – 175 с.

148

окрашиваются затейливой резьбой. Земляной пол гостиной покрывается

сначала камышовыми циновками, а по ним застилаются паласы и ковры. У

входа в гостиную почти всегда имеется небольшая передняя, где входящие

оставляют свои калоши. На наружном дворе у ворот располагаются навесы

для привязывания лошадей, а также имеется в углу ретирад».322

Необходимо отметить, что внутреннее помещение располагалось на

отдельном дворике, соединённом с наружным при помощи калитки. Этот

последний двор по размерам был меньше наружного и располагался с таким

расчётом, чтобы живущие во внутренней части женщины и дети не могли

опасаться постороннего глаза. Во внутренней части не было особой

гостиной, а по сторонам квадратного двора располагались жилые комнаты,

чередуясь с террасами. Число комнат и навесов зависело обыкновенно от

числа семейств, живущих во дворике. Н.С.Лыкошин пишет: «По обычаю,

каждый женатый, но не отделённый сын хозяина, получает в доме отца

отдельную комнату с террасой и живёт отдельно, но довольствуется из

общего котла. То же самое наблюдается, когда хозяин имеет несколько жён:

каждой жене он должен предоставить отдельную комнату и террасу. Эти

помещения жена занимает вместе со своими детьми и пользуется

довольствием также с общей кухни».323 По словам Н.С.Лыкошина, для склада

в каждом доме имелись особые кладовые, а во внутреннем дворе имелось

помещение для приготовления пищи и печения хлеба. Кухней служили один

или несколько вмазанных к очагу котлов, а для печения лепешек

устанавливался танур (тандыр, т.е. печь, нагреваемая внутри сжиганием

быстросгораемого топлива), к стенкам нагретого танура прилепляли для

выпечки лепешки.

Лыкошин подробно описывает и внутреннее убранство жилищ: «Все

помещения таджиков содержатся довольно чисто. Полы выметают каждый

322 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.171 323 Там же. – С.172

149

день, навоз и мусор убираются в неглубокие ямы, вырытые в углах двора, а

самый двор летом старательно поливается, чтобы не было пыли».324

На примере жилищ местного населения Н.С.Лыкошин показывает

способы освещения и отопления домов. Традиционное жилище таджиков не

имело оконных рам со стеклами, что было связанно с дороговизной стекла.

Вместо этого ставились деревянные ставни, закрываемые в холодное время и

на ночь. Сплошные стены и отсутствие открытого окна затемняли комнаты,

освещённость внутренней части помещений зависело от погоды: в тёплые

дни, когда ставни были открытыми в комнаты проникало достаточное

количество света и наоборот, когда ставни были закрыты в холодную погоду,

внутри помещений царил полумрак.

Своеобразно решался и вопрос отопления жилища. Специальных

отопительных печей для обогрева всего жилья не было. В холодные зимние

дни, жившие в доме люди, обогревались, сидя у сандала. Сандали был

традиционным устройством – это были невысокие деревянные столы,

вставляемые над аловхона (камин, небольшое квадратное углубление в полу

комнаты с угольками).325 Для сохранения теплоты сандали покрывались

большим стёганым ватным одеялом, под которое просовывались ноги. На

ночь жители дома ложились спать радиусами к сандали, держа ноги под

общим одеялом, покрывающим сандали. Костры в жилых помещениях у

таджиков не зажигались, только в отдельных домах в передней имелся очаг с

дымоходом (мури), где готовили пищу.326

С точки зрения этнографии одежда каждого народа является отражением

его культуры. В десятой главе своей работы «Чапкулукская волость

Ходжентского уезда», есть раздел, посвященный одежде и пище населения

названной части Северного Таджикистана. Отмечая, что одежда зависела от

324 Там же. – С.172325 Турсунов Н., Исамитдинов Д. Деревообделочные ремёсла и промыслы Худжанда в конце XIX-начале XX вв.(историко-этнографическое исследование). – Худжанд, 2012. – С.42.326 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.172

150

принадлежности человека к той или племенной или социальной группе,

Н.С.Лыкошин пишет: «Таджики носят халаты из дешёвой бумажной материи

с длинными рукавами, узкие концы которых зимою вполне заменяют

перчатки. Для шитья халатов употребляют преимущественно ситец, ластик и

сатинет русского фабричного производства, но наряду с европейскими

материями встречается немало и материй туземного изделия – алача, адрас и

бикасаб. Бикасабовые, полушёлковые халаты составляют парадную одежду.

Зимняя одежда не отличается особым покроем, а только делается на стеганой

подкладке из ваты или верблюжьей шерсти».327 Дополнением к одежде были

головные уборы –тюбетейки (тупи, токи), одеваемые прямо на голову.

Тюбетейки имели конусообразную форму, были вышиты и оторочены

тесьмой (джияк). Люди старшего возраста носили и чалму (сала) – длинный

цельный кусок кисеи, ситца или шерстяной материи, длиною несколько

метров. Этой материей обвертывали голову поверх тюбетейки. Для чалмы

использовали разные материи. Чаще всего таджики использовали для чалмы

белую тонкую кисею (дока). Так как дока была относительно дорогой,

бедняки носили обертывали голову поясным платком или носили чалму из

цветного ситца или из местной хлопчатобумажной ткани. Размер чалмы

бывал разный и до некоторй степени он указывал на общественное

положение носившего её. Так, иманы, кази, муфтии и мударисы, т.е. лица,

претендующие на учёность, обыкновенно носили чалму, размерами далеко

превосходящую чалму простых земледельцев и торговцев.328 Обувь

таджиков, по словам Н.С.Лыкошина, состояла по большей части из мягких

козловых сапог без каблуков (махси), поверх которых надевались кожаные

или резиновые калоши. Входящий человек разувался, при входе в помещение

он снимал калоши и оставлял их в передней.

327Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.175-176328 Там же. – С.176

151

В своей работе Н.С.Лыкошин дает описание и женской одежды. По

словам востоковеда, женская одежда состояла из короткого камзола до колен,

а сверху одевалась паранджа (род халата, приспособленного только для

надевания в накидку). паранджа делалась длиннее халата по росту и

накидывалась воротом на голову. Закинутые рукава сшивались сзади, так что

в рукава надеть паранджу нельзя. Под ворот надеваемой на голову паранджи

подкладывался одним концом кусок узкой волосяной ткани, который служил

вуалью для закрывания лица. Обувь женщин была похожа на мужскую и

состояла также из мягких козловых сапог с калошами. Это была выходная

одежда, так как вне дома женщина должна быть полностью закрытой от

постороннего взгляда. Что касается домашней формы одежды, женщина

внутри дома не нуждалась в парандже и волосяной вуали. Она повязывала

голову платком и оставалась в камзоле, с открытым лицом. Объясняя

особенность ношения женской одежды в Средней Азии, Н.С.Лыкошин

пишет: «Паранджи и чачбанд представляют, так сказать, принадлежности

костюма сартянки и таджички и вообще мусульманской женщине оседлого

населения они служат для того, чтобы скрыть лицо её от взора посторонних

мужчин».329Автор подчеркивает, что среди таджиков, которые жили в

сельских местностях, было мало отступлений от принятого мусульманами

обычая закрывать лица женщин. По традиции ношение паранджи начиналась

с юного возраста, с 10-12-летнего возраста. Однако в покрое паранджи

девочек и взрослой женщины были различия: девушки вместо черной

волосяной вуали носили чаще белую или красную кисею. Иногда девушки

носили паранджи из полушёлковой ткани, то есть банорас, а для взрослых

женщин паранджа изготавливалась из серой в полоску материи.330

Важным компонентом этнографического описания любого народа

является пища. В связи с этим, Н.С. Лыкошин даёт собранный материал и по

329 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.176330 Там же. – С.176

152

пище населения Чапкулукской волости. Он отмечает, что пища местного

населения не отличается разнообразием. Это объясняется, прежде всего,

немногочисленностью продуктов, входящих в состав пищевого режима, а

также крайней расчётливостью местного населения в сфере удовлетворения

своих потребностей. Рассказывая о пище таджиков, автор сопоставляет её с

пищей киргизов: «Таджикское население по продовольствию разнится от

киргизского лишь тем, что таджики придерживаются растительной по

преимуществу пищи, киргизы же вводят в своё продовольствие сравнительно

больше мяса и жира.

Основание пищевого режима составляет хлеб в виде лепёшек. Лепешки

приготавливаются дома из черной, мало отсеянной муки, и отличаются

необыкновенною тяжестью. Тесто мало выкисает, лепёшки плохо

пропекаются в туземном устройстве печи (танур) у таджиков или в котле

(казан) у киргиз и представляют из себя хлеб, который непривычный человек

с трудом может есть даже в совершенно свежем виде. Полежав день-два,

тяжелые, грубые лепёшки твердеют и делаются совершенно непригодными в

пищу. К весне у большинства беднейших хозяев запасы пшеничной муки

истощаются, и в хлеб начинают добавлять муку ячменную и кукурузную. Что

ухудшает достоинства хлеба».331

Следует отметить, что в местных блюдах овощи встречались в весьма

незначительном количестве. Только репчатый лук и морковь возделывали

таджики, киргизы редко разнообразили свой стол и этой необходимой

приправой. Стручковый перец прибавляли ко многим блюдам и иногда в

большом количестве. Соли расходовали очень мало, приправы

использовались редко. По поводу пищевого рациона таджиков автор

отмечает, что вся пища туземцев по преимуществу отличалась пресным

вкусом, и только незначительная примесь кислого молока к некоторым

жидким блюдам разнообразила их вкусовое достоинство. Молочные 331Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.176.

153

продукты в хозяйстве получали в незначительном количестве, что мало

разнообразило стол местного населения. Автор пишет: «Чай пользуется

популярностью среди таджиков, которые пьют его почти без сахара с хлебом,

киргизы не привыкли ещё к употреблению чая и предпочитают ему айран

(разведённое водой кислое молоко) и кумыс (перебродившее кобылье

молоко).

Обычно горячая пища подаётся в доме людей среднего достатка два раза

в день – раньше полудня и вечером. Утром предпочтительно жидкое блюдо с

хлебом, а вечером – густое мучнистое блюдо без хлеба».332

К числу жидких блюд следует отнести различного состава кашицы из

домашних продуктов сельского хозяйства (риса, маша, джугары и пшеницы).

Лучшим же из жидких блюд было шурпо, то есть суп из баранины только с

луком или примесью какой-нибудь крупы. Шурпо разнообразился иногда

заправкой из кислого молока и значительным добавлением риса и мелко

нарезанной баранины – тогда этот суп назывался «оши шуррут». Кроме того,

среди населения были распространены ширбиринч (каша с рисом и

молоком), кичиры (каша с рисом и машем), шавла (рисовая каша) и др.

Лыкошин отмечает, что «особо питательными и вкусными считаются у

таджиков палау и каурма… Палау, или плов, так называют это блюдо

русские, представляет густую кашу из сваренного в бараньем сале с водой

риса, с примесью муки, моркови и мяса. Блюдо очень питательно и считается

у туземцев самым лучшим кушаньем. Сарты называют палау ещё «аш», что

значит – еда, пища, как бы подчеркнуть этим названием преимущество

своего любимого блюда. Каурма – это баранина, нарезанная мелкими

кусками и тушённая на манер рагу с морковью, луком и картофелем, со

значительным добавлением перца».333

332 Лыкошин Н.С. Чапкулукская волость Ходжентского уезда//Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып.VIII. – С.182333 Там же. – С.182

154

В своей книге «Полжизни в Туркестане» Лыкошин описывает быт,

обычаи и традиции населения Средней Азии, в основном, жителей Худжанда

и Ташкента, то есть тех городов, где прошли годы его службы. Особое

внимание уделено семейным торжествам, спортивным увлечениям и др. В

названной книге есть даже глава «Той в Ходженте», в которой автор

показывает роль семейных торжеств в жизни населения Туркестанского края.

Он указывает, что семейные торжества не ограничиваются просто обильным

угощением для многочисленных гостей, но также предлагаются разные

развлечения – улак (козлодрание), кураш (борьба), песни и пляски. Лыкошин,

как человек, побывавший в разных городах Средней Азии и посетивший

немало тоев (свадеб и других торжеств), имел возможность сравнивать

увиденное. Он пишет: «Ходжент и в отношении празднования тоя резко

отличается среди других городов края. Население здесь зажиточное и более

шедрое, чем в прочих местах; гостеприимство развито гораздо более, чем в

Ташкенте и Самарканде, а большинство туземцев любит нарядиться и

повеселиться, любит провести время в обществе. Еженедельно по пятницам

целые толпы франтовски разодетых ходжентцев собираются за Дарьёй и на

базаре, прилегающем к русской части города; везде освещение, пение,

музыка и веселье».334

Кроме наблюдений общего характера, Лыкошин приводит и очень

интересные этнографические факты. Например, он пишет: «В 1902 году мне

пришлось наблюдать факельное шествие женщин, отвозивших невесту в дом

жениха. Около часу ночи меня разбудило высокое женское сопрано, не

выкрикивавшее по-туземному, а певшее мелодичный мотив; хор женских

голосов сопровождал куплеты запевалы припевом. В окно я увидел большую

толпу не закрывавшихся по случаю ночной темноты туземных женщин с

фонарями в руках. Впереди шла руководительница этого оригинального

хора, все пели, а сзади в арбе следовала невеста. И время, выбранное для

334 Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. – Петроград, 1916. – С.343

155

процессии, и колеблющиеся огоньки множества фонарей и мелодичная тихая

песня – всё это производило сильное впечатление, перенося воображение к

далёким библейским временам».335

Очень впечатляющей выглядит и мужская процессия, уведенная

Лыкошиным на тое, которую устроил худжандский городской казий Саид

Ахмад. Процессию сопровождали звуки карная, сурная и кушная и огромная

толпа зевак и зрителей. Кого только не было в процессии: здесь и плясуны, и

ряженые, воины с деревянными мечами, персонажи сказок. Но особенно

впечатляющим было появление на помосте гигантской, «сажени в полторы

фигуры богатыря Рустама из Шах-Наме Фирдоуси». Лыкошин далее

отмечает: «Высоко над толпой плыло это олицетворение героической эпохи

и производило на зрителей сильное впечатление».336

Внимательный Лыкошин замечал все этнографические особенности и

очень подробно их описал. В одной из своих работ он описывал свое

посещение весеннего праздника «Сайл» в Худжанде. Среди различных

аттракционов Лыкошин называет и привлёкший его внимание эпизод:

«дальше бойко работает местный механик – сарт, приготовивший, по образцу

железнодорожной дрезины, четырёхколёсную повозку из дерева со

скамейками и большим зубчатым колесом, которое вертят четыре сидящих

на лавках сарта. Этот экипаж идёт колёсами по деревянным рельсам и везёт

за собой ещё несколько повозочек, где сидят любители катания,

уплачивающие по 1 коп. в конец. Желающих проехаться по

импровизированной деревянной «чугунке» масса». Известные исследователи

ремесленного производства Н.Турсунов и Дж.Исамитдинов считают, что

Н.С.Лыкошин видел изобретение худжандского мастера, механика и

изобретателя усто Якубджона Фаранга.337Гуляя по праздничным рядам

Лыкошин отмечает интересные стороны жизни худжандцев. В частности, он 335Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. - Петроград, 1916. – С.343-344336 Там же. – С.345337 Турсунов Н., Исамитдинов Дж. Деревообделочные ремесла и промыслы Худжанда в конце XIX- начале XX вв.- Худжанд, 2012. – С.177

156

пишет, что «в Худжанде изобретения в моде: лет 10 назад здесь был сарт,

соорудивший глобус»338 или, например, он подмечает, что в дни праздников

худжандцы очень любят покупать искусственные цветы.

Не обошёл вниманием Н.С.Лыкошин и отношение населения Северного

Таджикистана к спорту, досугу и забавам. Он отмечает особую страсть

населения Северного Таджикистана к различным увеселениям и спортивным

состязаниям. Например, по мнению Н.С.Лыкошина особым успехом

пользовалась народная борьба – «кураш», любовь к которой признаётся

«национальной чертой сартов». Борьба проходила в окружении толпы

болельщиков. В единоборство вступают желающие, побеждённый уходит с

поля боя, а к победителю выходит следующий соперник. Победитель

получает приз, как правило, это был «склеенный халат, который кажется ему,

наверно, дороже бархатного кафтана». Лыкошин сообщает, царская

администрация запрещала кураш, из-за травм, получаемых молодыми

людьми во время борьбы. Он приводит и другие доводы из-за чего борьба

кураш была под запретом: «Кроме того, борьба привлекает такую массу

народа, что какой-нибудь пустой случай может послужить причиной общей

драки, а многие сарты настолько увлекаются борьбой, что перестают

работать».

С большим пристрастием рассказывает Н.Лыкошин своим будущим

читателям о спорте и спортивных состязаниях, увлечениях и забавах жителей

Худжанда. Среди них, такие как борьба верблюдов, голубиный спорт,

перепелиные бои, «гапы» («джура») и др. Так, Лыкошин очень подробно

описывает бои между верблюдами, которые устраивались в конце зимы на

окраине Уратюбе.

Лыкошин отмечает большую любовь жителей Худжанда и других

городов Ферганской долины к различным птицам: декоративным, певчим и

бойцовским. Большой популярностью пользовались «бидона» - перепёлки.

338 Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. – Петроград, 1916. – С.351

157

Многие занимались отловом и продажей этих птиц. Пойманных птиц возили

в корзинах на продажу в Коканд и другие крупные города Ферганской

долины. Лыкошин указывает, что в одном поезде везут иногда до 5000

птиц.339 Знатоки отбирали из общего числа пойманных птиц наиболее

подходящих для боёв. Хороший перепёл-боец ценился очень дорого.

Любители птиц, по его словам, тратили много времени на уход за своими

питомцами: кормили, воспитывали, тренировали: «Любитель-перепелятник

вечно занят своими птицами, которые всегда при нём; держа в руках пару

птичек, он дразнит их и заставляет драться, чтобы развить в них бойцовые

наклонности».340 Перепелиные бои устраивались каждую неделю, как

правило, в пятницу. Любители этого развлечения собирались в специально

подобранном для этого месте сада. По мнению исследователей «биданабазы»

были очень азартными людьми, а на боях делались большие ставки.

Одной из своеобразных традиций в Средней Азии является мужские

союзы, называемые «джура» (товарищ, однокашник, соратник) или «гап»

(разговор, беседа). Создание мужских компаний и объединений в Средней

Азии имеет глубокие корни. Многие русские путешественники и учёные

отмечают существование таких объединений и в колониальный период.

Объединяющим группу мужчин в одну компанию началом являются,

главным образом, общие интересы. Это же отмечает и Н.С.Лыкошин,

наблюдавший за мужскими компаниями в Худжанде и Ташкенте. Он пишет:

«Каждый выбирает себе товарищей из той среды, в которой он вращается:

купец водит компанию с купцом, ремесленники составляют компании по

мастерствам, учёные туземцы подбирают себе в «джуру» подходящих по

образованию лиц.

Входящие в состав той или иной «джуры» туземцы близко между собой

знакомы; они по очереди собираются друг у друга и тот, в доме которого

339 Лыкошин Н.С. Пол жизни в Туркестане. – Петроград, 1916. – С.353340 Там же. – С.352-353

158

происходит собрание, несёт на себе расходы по угощению. Складчина на

угощение заменяется здесь очередью».

Такие сборы и собрания проводятся периодически, раз в неделю или в

месяц, в строго определённое время в течение года. Зимой «джура»

собирается на наружной половине дома, в так называемой «мехмонхона»,

соответствующей гостиной в европейском доме. Земляной пол комнаты

покрыт поверх камышёвых циновок ковром, а по сторонам разложены узкие

длинные стёганные на вате одеяла – «курпача», на которых гости и

усаживаются. Прислуга вносит чай на небольших подносах со сластями и

хлебом. Далее Н.С.Лыкошин описывает, как собравшиеся гости, между

разговором, сами готовят блюдо, неторопливо едят и затем развлекаются

весёлыми шутками, обмениваются новостями, обсуждают общие проблемы.

Летом собрания или «гапы» проводились на чистом воздухе, на берегу

саев, озёр или в тенистых загородных садах. Следует отметить, что такая

традиция продолжает бытовать и в современном среднеазиатском обществе.

Мы находим очень интересные данные об орошение и у Н.С.Лыкошина

в его книге «Пол жизни в Туркестане». Он сообщает, что главным

источником орошения в Ходжентском оазисе является речка

Ходжабакиргансай: её вода разбирается на орошение почти на всём

протяжении долины сая. Причём в три месяца поливного сезона, вода

распределяется строго по установленной очереди. Лыкошин приводит

данные о способах распределения воды по участкам воду распределяют

арык-аксакалы. Автор правильно отмечает, что « местные жители не могут

думать о расширении посевной площади, но должны постоянно опасаться и

за возделанные участки, как-бы не засушить посевов». Нехватка воды

является основной причиной, по которой население не может расширять

земли.

Заключение к главе 2. Рассмотренный выше материал как шёл процесс

формирования этнографических знаний в русском востоковедение. Если в

159

первой половине Х1Х в. шло накопление опыта работы и эмпирических

знаний, то во второй половине века мы наблюдает переход от количества к

качеству. В трудах востоковедов конца Х1Х в. фиксируется методика

исследования, постановка вопросов, анализ собранного материала,

систематизация, что свидетельствет о зрелости исследователей и

формировании научного подхода к исследованию. Мы можем сказать, что

русские учёные, чиновники, военные как индивидуально, так и в составе

научных экспедиций, научных обществ собрали богатый этнографический

материал о населении Северного Таджикистана. Благодаря их публикациям

широкие слои российского общества и европейские народы узнали о быте,

хозяйстве, фольклоре, традициях населения присоединённых к России

территорий. И что очень важно, в работах русских востоковедов сохранилось

то богатство этнографического материала, большая часть которого позднее

оказалась потеряной навсегда.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

160

Значительный регион – Центральная Азия – вплоть до середины Х1Х

века оставался загадочной и почти неизвестной науке территорией.

Завоевание и присоединение Средней Азии к Российской империи имело

много последствий, одной из которых следует признать начало

систематического научного изучения региона. Однако, этот процесс не был

равномерным: некоторые части были сравнительно быстро и полностью

исследованы, в других было чересполосное обследование, были и

труднодоступные районы, которые ещё долго оставались малоизученными.

Сейчас, изучая материалы исследований русских востоковедов второй

половины XIX- начала XX веков, мы можем оценить тот вклад, который был

внесён целой плеядой замечательных учёных и путешественников. Эта

проблема была предметом исследований ряда учёных стран Центральной

Азии, в том числе и Таджикистана. В нашем исследовании мы ограничились

оценкой вклада русских востоковедов в изучении истории, археологии и

этнографии Северного Таджикистана.

Как было отмечено во введении, нам следует помнить о сложности

вопроса, связанного с вопросом о вхождении региона в состав царской

России. Средняя Азия фактически стала колонией России. Не отрицая

очевидного факта, необходимо помнить и положительные последствия. В

специальных исследованиях подчеркиваются, что объективно-прогрессивные

последствия присоединения Средней Азии к России обусловили сближение

коренного населения с русским народом, усилили влияние передовой

русской культуры, создавали предпосылки для распространения

демократических идей, развития освободительного движения. Несомненно,

научное изучение региона русскими учёными является положительным

следствием вхождения Средней Азии в состав Российской империи.

Большинство из них были проводниками и реализаторами теории и

практики, стратегии высшего политического руководства Российской

империи в отношении новой колониальной окраины. Способствуя

161

утверждению новой политической власти, они исходили из реальных

возможностей Туркестанского края, избегали неуважительного отношения к

местному населению, охотно, и даже с большим рвением, изучали

древнейшую историю и культуру, природу Средней Азии

Можно констатировать следующее: несмотря на то, что некоторые

русские чиновники и исследователи вели себя по отношению к местному

населению с позиции великодержавного шовинизма, не всегда корректно, в

их трудах и в работах русских учёных и путешественников собрано большое

количество очень интересных материалов о традиционной культуре

таджиков и других народов, которые населяли Северный Таджикистан.

1) В оценке деятельности русских востоковедов отмечается их высокий

уровень образованности и хорошей профессиональной подготовки, богатый

опыт и широкий круг интересов. Так, характеризуя деятельность

востоковеда А.А.Семёнова, академик Б.Искандаров отмечает, что «он

прекрасно знал не только историю, но и литературу, искусство и

каллиграфию средневекового и нового времени». Это в полной мере можно

отнести и к другим русским востоковедам.

2) Крупнейшие представители русского востоковедения (особенно,

В.В.Бартольд, Н.Н.Веселовский, А.А.Семёнов, А.М.Андреев и др.) были

учёными очень широкого профиля, в известной степени востоковедами-

энциклопедистами, внесшими значительный вклад в ряд отраслей

отечественного востоковедения: историю, археологию, этнографию,

источниковедение, эпиграфику и др.

3) Русские востоковеды описывали в основном то, что они сами видели.

Это увиденное и описанное русскими востоковедами сейчас стало предметом

изучения таджикской археологией и этнографии. Поэтому можно уверено

говорить о работах русских востоковедов как ценных источниках по истории,

археологии и этнографии таджиков.

162

4) Русские востоковеды были учёными широкого профиля, но объектами

их изучения были история, филология, археология, этнография. В круг их

научных интересов входили: политическая история, история культуры

народа, социальные институты и религиозные учения и верования;

социально-экономический уклад и административное устройство изучаемой

страны, предметы старины и народного искусства, реалии, характеризующие

быт изучаемой эпохи, местная географическая среда, исторические и

археологические памятники, традиции, обряды и обычаи местных жителей и

т.п.

5) Исследования русских востоковедов были проведены на высоком для

того периода (вторая половина XIX- начало XX вв.) уровне. Русские

востоковеды опирались на исторические исследования, среди которых были

сочинения как европейских, так и восточных авторов, старые средневековые

источники и толковые словари, а также на свои собственные осмотры

исторических и археологических памятников, наблюдения и знание быта

местных жителей.

6) Научное наследие русских востоковедов, как опубликованное, так и

неопубликованное (например, архивы Куна, В.В.Бартольда, А.А.Семёнова и

др.) представляет большую научную ценность историографического

характера.

7) Русские востоковеды уделяли большое внимание изучению и сбору

исторических первоисточников, они не только изучали уже известные

трактаты и документы, но и сами предпринимали меры по сбору

первоисточников на местах.

8) Многие из русских востоковедов находились на чиновной службе

(Андреев М.С., Семёнов А.А. и др.) Занятость служебными делами серьёзно

мешала научной деятельности. несмотря на это русские востоковеды успели

сделать много, благодаря трудолюбию, научной страсти познания истории и

культуры местного населения.

163

9) И наконец, как пишет академик Р.Масов "Особый интерес русских

учёных к таджикскому народу проявляется в объективном исследовании его

истории, этнографии, антропологии, археологии и письменных

источников".341

При оценке вклада русских дореволюционных востоковедов в изучение

истории, археологии и этнографии населения Северного Таджикистана и

всей Средней Азии следует исходить из позиций академика Б.Г.Гафурова,

который писал: «Выдающиеся представители отечественного востоковедения

создали традицию научной принципиальности, уважения к культуре, языкам,

быту народов Востока, научной критики источников, накопили большой

опыт исследования и публикации восточных текстов. Гуманистическая,

демократическая тенденция в дореволюционном отечественном

востоковедении послужила основой преемственной связи лучших традиций

востоковедной науки».342 По мнению академика Р.Масова "подход русских

востоковедов в изучении истории таджикского народа... выражается в

соблюдении всех норм и правил научной этики и добросовестности".343

О важности научно-познавательной деятельности русских учёных

говорил несколько ранее и академик В.В.Бартольд, отмечавший, что в

изучении истории и культуры народов Средней Азии, в том числе и

Северного Таджикистана, «учёный мир почти всецело обязан русской

науке».344

Благодаря огромному труду большой армии учёных - востоковедовмы

имеем не только тщательно собранный учеными высокого класса

эмпирический материал по этническому составу населения страны, в том

числе и Средней Азии (а в настоящее время собрать его почти невозможно не

только потому, что по ряду причин затруднены полевые этнографические

341 Масов Р. Введение//Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе, 1998. - С.6342 Гафуров Б.Г. 50 лет советского востоковедения //Вопросы истории. – 1968. - № 1. – С.57343 Масов Р.Введение //Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе, 1998. - С.6344 Цит. по: Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья в трудах Б.Л.Громбчевского. – Душанбе, 1974. – С. 13-14

164

исследования, как пишут многие авторы, но и потому, что к нынешним дням

население, особенно в Ферганской долине, уже утратило свои этнические

особенности), но и (несмотря на цензуру, ограничения и тематический заказ)

целый ряд высококлассных исследований по этнической истории народов

Средней Азии, которые составили славу отечественной науки.

Таким образом, анализ всей доступной нам дореволюционной

литературы позволяет нам сделать вывод, что в изучении и исследовании

истории и этнографии Северного Таджикистана и , в целом, народов Средней

Азии, русскими дореволюционными учёными был сделан большой и

неоценимый вклад. На эти темы ими издано большое количество статей,

научных работ и монографий, что составляет основной фундамент для

изучения прошлого этого края. В путевых заметках, докладах и

воспоминаниях путешественников, купцов, дипломатов, историков и

этнографов, а также донесениях военного руководства Царской России

даются важные сведения, использование которых для изучения истории

Северного Таджикистана до сих пор не утратило своей ценности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

I. Архивные материалы

165

1. Абдурахман Мустаджир. Дневник Искандаркульской экспедиции

(рукопись)//Архив Санкт-Петербургского отделения Института

востоковедения РАН. - Док.131.

2. Гребенкин А. «О верховьях бассейна реки Зарафшан. Докладная записка

капитана А.Гребенкина» //ЦГАУ. – Ф.5, оп.34, дело 43. – Л.12-18

3. Материалы личного фонда А.Генса//Государственный архив Оренбургской

области.

4. Архив Института истории, археологии и этнографии им. Ахмада Дониша

АН Республики Таджикистан. Фонды М.С.Андреева и А.А.Семёнова.

5. Архив Института археологии РАН, д.№ 75. – 1893 (Выписка из дел

Археологической комиссии.Т.3.

II. Источники

6. Абдурахмон Мустаджир. Рузномаи сафари Искандаркул. - Душанбе, 1989.

7. Альбом генерал-губернатора Туркестанского края К.П. фон Кауфмана.

1871-1872 гг. Интернет-ресурс.

8. Аминов П.А. Искандаркульская экспедиция в 1870 г. //ТВ, 1870, № 13-14

9. Аминов П.А.. Военно-топографический очерк горной страны верховьев

Зарафшана //МСТК. Вып. 3. – СПб., 1874

10. Андреев М.С. Местности в долине р. Ангрена, интересные в

археологическом отношении//Туркестанские ведомости. – 1893. - №46

11. Андреев М.С. Местности Туркестана, интересные в археологическом

отношении //Среднеазиатский вестник. – 1896, май.

12. Андреев М.С. Исторические заметки о Ходженте // Справочная книжка

Самаркандской области на 1906. – Самарканд,1906. – Вып. VI. – С.85-98.

13. Арандаренко Г.А. Досуги в Туркестане. – СПб., 1889

14. Арриан Флавий. Анабасис Александра. Пер. с древнегреч. М.Е.Серченко.

– М., 1976.

15. Археологический кружок //Туркестанские ведомости. – 1896. - № 17

166

16. Бабер-наме. – Казань, 1857

17. Бабурнаме. Пер. Салье. – Ташкент, 1957.

18. Бартольд В.В. Несколько слов об арийской культуре в Средней

Азии//Среднеазиатский Вестник, июнь. – 1896

19. Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893-

1894 гг.//Записки Императорской АН по историко-филол. отд., т.1. - № 4.

– СПб., 1897.

20. Бартольд В.В. Из минц-кабинета при С-Петербургском университете.III.

Фельс Исмаила б. Ахмеда//ЗВОРАО, т.XII. – СПб, 1900.

21. Бартольд В.В. К вопросу об оссуариях Туркестанского края//Известия

русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. № 8. – 1908

22. Бартольд В.В. К истории орошения Туркестана. – СПб, 1914

23. Бартольд В.В. Кавказ. Туркестан и Волга.- //ИКИ АИ. Т. 4,Тифлис

(Тбилиси), 1926 .

24. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. – Л., 1927

25. Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия.

Географический очерк Мавераннахра.- // Бартольд В.В. Соч.- Т.1.- Ч.1.

М.: Наука, 1963.

26. Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана // Бартольд В.В.

Соч. Т.2. Часть 1. – М., 1963.

27. Бартольд В.В. О христианстве в Туркестане в домонгольский период (по

поводу семиреченских надписей)//Бартольд В.В.Соч. Т.2. Ч.2. – М.,

1964;

28. Бартольд В.В. Отчёт о поездке в Среднюю Азию с научной целью 1893-

1894 гг. // Бартольд В.В.Соч. Т.4. – М., 1966.

29. Бартольд В.В. Статьи. Ближайшие задачи изучения Туркестана.

//Бартольд В.В. Соч.-Т. 9.- М.: Наука, 1977

30. Бартольд В.В. Статьи. Задачи русского востоковедения в Туркестане. //

Соч. Т. 9.- М: Наука, 1977 .

167

31. Бекчурин М.С. Наши завоевания 1866 года в Средней Азии//Записки

Оренбургского отдела РГО. Вып.2. – Казань, 1872

32. Бекчурин М.С. Туркестанская область. Заметки статского советника

Бекчурина. – Казань, 1872. -70 с.

33. Богословского -2-го Записка о долине Зарафшана и горах её окружающих

//Горный журнал. Кн.Х. – СПб, 1842

34. Бродовский М.И. Техническое производство в Туркестанском крае. –

СПб., 1875. – 112 с.

35. Вельяминов-Зернов В.В. Исторические известия о Кокандском ханстве,

от Мухаммеда-Али до Худояр-хана. – СПб., 1856. – 42 с.

36. Веселовский Н.И. Лекции по истории Востока. – СПб., 1887.

37. Веселовский Н.И. В.В.Григорьев по его письмам и трудам. 1816-1881. –

СПб., 1887. – С.91

38. Веселовский Н.И. Отчёт о работах в Средней Азии в 1884-1885 гг.// Отчёт

Археологической комиссии за 1882-1888 гг. - СПб, 1891. - С.LXV-LXIX;

39. Вирский М. Сведения о Зарафшанском округе. Нагорные тюмени

//МСТК. Вып. 4. – СПб., 1876

40. Вирский М.М. Cамаркандская область по переписи 1897 // Справочная

книжка Самаркандской области. – Самарканд, 1906. – Вып. VI. – С.223-

226.

41. Воронец Е. Искандеркульская экспедиция в 1870 г. (записки сапёра)

//Инженерный журнал. – СПб, 1871, № 4, №5.

42. Галкин М.Н. Этнографические материалы по Средней Азии и

Оренбургскому краю //Зап. РГО по отделению этнографии. Т.1. – СПб.,

1867.

43. Граменецкий Д.М. Заметка о древних урочищах Туркестанского края

//Туркестанские ведомости. -1879, № 12.

44. Граменецкий Д.М. Заметка о древних урочищах Туркестанского края

//Протоколы ТКЛА, год 3. – Ташкент, 1897-1898

168

45. Гребенкин А.Д. Краткие исторические заметки о бывших бекствах:

Ургутском, Магианском, Фрабском и Киштутском //МСТК. Вып.2. – М.,

1873

46. Гребенкин А.Д.. Заметки о Когистане. Нагорные бекства Зарафшанского

округа //МСТК. Вып.2. – М., 1873

47. Гребенкин А.Д. Несколько слов о разведении хлопчатника в

Зарафшанской долине // ТВ, № 10, 1873

48. Гребенкин А.Д. Заметки о Зеравшанской долине.//Туркестанские

ведомости.- 1873.- №6;

49. Гребенкин А.Д. Мелкие народности Зеравшанского округа.- //Русский

Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки.-

М., 1872.- Вып.2.- С.110-130;

50. Гребенкин А.Д. Таджики. // Сборник, изданный по поводу

политехнической выставки.- М., 1872.- Вып.2.- С. 2-40;

51. Григорьев В.В. О скифском народе саках. – СПб., 1873

52. Григорьев В.В. Поход Александра Великого в Западный Туркестан. Свод

и рассмотрение древних известий об этом предмете. – СПб., 1881

53. Дмитровский Н. Двадцатилетие Туркестанской публичной библиотеки

//Туркестанские ведомости. – 1895. – 18 мая. - №33.

54. Дынин В.В. Очерк быта горцев верховьев Зеравшана // Известия

Туркестанского отдела РГО. – Ташкент, 1914. –Т.Х. – Вып.1. – С.46-89.

55. Ефремов Филипп. Девятилетнее странствие. – М., 1950.

56. Известия Туркестанского отделения РГО. - Т.ХХII, вып.2. – Ташкент,

1916.

57. Кастанье И.А. Древности Ура-Тюбе и Шахристана//Протоколы ТКЛА.

Т.20.- Вып.32-52. – Ташкент, 1915.

58. Кузнецов Е.Н. О таджиках Кокандского уезда (Поездка 1915г.)//Известия

Туркестанского отдела РГО. –Т.ХII, вып.2. – Ташкент, 1916.

169

59. Кун А.А. Очерк Кокандского ханства //Изв. Имп. Русского

географического общества. – СПб., 1876. – Т.12.

60. Кушакевич А.А. Сведения о Ходжентском уезде //Записки

Императорского Российского географического общества. – Т.4. – 1871

61. Кушакевич А.А. Статистические сведения о городах: Ходжент и

Уратюбе//Материалы по статистике Туркестанского края. – Вып. 1. –

1872 .

62. Кушакевич А.А. Кишлаки Ходжентского уезда//Материалы для

статистики Туркестанского края. Ежегодник. – СПб., 1872. – Вып. 1.

63. Кушакевич А.А. О гончарном производстве в Ходжентском уезде

//Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической

выставки. – М., 1872. – Вып.2.

64. Кушакевич А.А. Аулы, урочища и кишлаки, в которых расположены

зимовые стойбища кочевников Ходжентского уезда //Материалы для

статистики Туркестанского края/Ежегодник: Сборник статей. – СПб.,

1872. – Вып.1.

65. Лыкошин Н. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае

до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии//

Среднеазиатский Вестник, июль и сентябрь.– Ташкент, 1896.

66. Лыкошин Н. Очерки археологических изысканий в Туркестанском крае

до учреждения Туркестанского кружка любителей археологии

//Протоколы ТКЛА, г.1. – Ташкент, 1896;

67. Лыкошин Н.С. Результаты сближения русских с туземцами // Справка по

Туркестанскому краю на 1903. –Ташкент, 1903. – 159 с.

68. Лыкошин Н.С. Чепкуллукская волость Ходжентского уезда

Самаркандской области//Справочная книжка Самаркандской области.

1906. – Самарканд, 1906. – С.1-234

69. Лыкошин Н.С.Пол жизни в Туркестане. Очерки быта туземного

населения. – Петроград., 1916. – 415 с.

170

70. Лерх П.И. Археологическая поездка в Туркестанский край в 1867 г. -

СПб, 1870

71. Маев Н. От Ташкента до Каты-Кургана//Русский вестник. – СПб., 1870.

72. Маев Н. А. Л.Кун.// Туркестанские ведомости. - 1888, № 46

73. Макшеев А.И.Географические, этнографические и статистические

сведения о Туркестанском крае. – СПб,, 1867

74. Макшеев А.И. Географические, этнографические и статистические

материалы о Туркестанском крае //Записки императорского Русского

географического общества по отделению статистики. – СПб., 1871. – Т.2.

75. Маллицкий Н.Г. Рудник погибели (Пещера Кан-и-гут).//Протоколы

ТКЛА. – Год 2. – Ташкент, 1897.

76. Маллицкий Н.Г. Исфаринская мадраса //Туркестанские ведомости. –

1902, №53

77. Марков Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказье,

Туркмении, Бухаре, Семиреченской и Ферганской областям,

Каспийскому морю и Волге. – СПб., 1901. – Т.1. – 541 с.

78. Материалы для Антропологической выставки 1879 года, собранные

А.П.Богдановым//Антропологическая выставка (1879 года). – Т.IV. – Ч.

II. – М., 1886 (Известия ОЛЕАЭ. – Т. XLIX. – Вып. 2).

79. Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. – М., 1975.

80. Миддендорф А. Очерки Ферганской долины. – СПб, 1882.

81. Михайлов А.П. Запасы каменной соли в Самгаре и Бердымкульском

ущелье //Горный журнал. – 1895. – Т.3, №7.

82. Моисеев А.А. Пчеловодство в Ходжентском уезде Самаркандской

области // Справочная книжка Самаркандской области. – Самарканд,

1907. – Вып.IX.

83. Мушкетов И.В. Путешествие на Алай и Памир в 1877 году //Зап.РГО по

общей географии. Т.ХХХ1Х., в.2. – СПб, 1912.

171

84. Назаров Ф.Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. –

М., 1968.

85. Остроумов Н.П. Значение слова «сарт». – Ташкент, 1884. – 96 с.

86. Остроумов Н.П. География Туркестанского края (Родиноведение). – СПб.,

1886. – 140 с.

87. Остроумов Н.П. Сарты. Этнографические материалы. – Ташкент, 1896. –

272 с.; ил.

88. Пашино П.И. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки. – СПб.,

1868. – 176 с.; 21 л. ил., карт.

89. Петровский Н.Ф. О шелководстве и шелкомотании Средней Азии. –

Ташкент, 1873. – 160 с.

90. Половцев А.А. Поездка в Ворухское ущелье в 1904 г. //Протоколы ТКЛА,

т.1Х. – Ташкент, 1904.

91. Потанин Н.И. Записки о Кокандском ханстве//Вестник Импер.Русского

географического общества, ч.18. – СПб., 1856. – С.273

92. Протокол от 3 июля 1896 г.//Протоколы ТКЛА. – Т.1. – Ташкент, 1896.

93. Протокол заседания ТКЛА, состоявшегося 26 августа 1896 г. Отдельный

оттиск из журнала «Среднеазиатский вестник». – Ташкент, 1896. –

Октябрь.

94. Протоколы ТКЛА//Протокол №4, г.3 (4). – Ташкент, 1898.

95. Протокол № 3 экстренного заседания от 26 августа 1896 г. //Протоколы

заседаний ТКЛА. Год 2. – Ташкент, 1899

96. Протоколы ТКЛА. Протокол от 12.Х1. 1904. – Ташкент, 1905.

97. Путеводитель по Туркестану и Средне-Азиатской железной дороге. Под

ред. А.И. Димитриева-Мамонова. – СПб., 1903.

98. Радлов В.В. Средняя Зеравшанская долина //Записки Имп. Русского

географического общества по отделению этнографии. – Т.6. – СПб.,

1880.

99. Романовский Д.И.Заметки по среднеазиатскому вопросу. – СПб., 1868.

172

100.Семёнов А.А. По границам Бухары и Афганистана // Исторический

вестник. - Т. 87. – СПб, 1902.

101. Семенов А.А. Этнографические очерки Зарафшанских гор, Каратегина

и Дарваза. – М., 1903

102. Семёнов А.А. Материальные памятники арийской культуры в Средней

Азии //Таджикистан. – Ташкент, 1925.

103. Скварский П.С. Несколько слов о древностях Шахристана ///Протоколы

ТКЛА за первый год его деятельности. – Ташкент, 1897.

104. Список населенных пунктов Самаркандской области. – Самарканд, 1906.

– 26с.

105. Список населенных пунктов Ферганской области. –Скобелев, 1906. -31с.

106. Терентьев М.А. История завоевания Средней Азии. – СПб., 1903. – Т.1.

– 296с.

107. Туркестанские ведомости. - 1879. – 20 марта, № 12

108. Фармаковский Н.И. Веселовский - археолог//Записки Восточного

отделения Российского Археологического Общества. - Т.ХХУ. -

Петроград, 1921.

109. Федченко А.П. Из Кокана //Материалы для статистики Туркестанского

края /Ежегодник. – СПб., 1873. – Вып.2.

110. Федченко А.П. Топографический очерк Зеравшанской долины и заметки

о соседних бекствах и памятниках Самарканда //Федченко А.П.

Путешествие в Туркестан. – М., 1950.

111. Федченко А.П. Краткий отчёт о путешествии в бассейн верхнего

Зарафшана в июне 1870 г.//Известия общества любителей

естествознания, антропологии и этнографии. Т.Х. Вып.1. – М., 1870

112. Федченко А.П.: Магианские, Фарабские и Киштутские владения

//МСТК. Вып. 2. – СПб., 1873

113. Федченко А.П. Заметки о Магианском бекстве //МСТК. Вып. 2.– СПб.,

1873

173

114. Федченко А.П. Путешествие в Туркестан. – М., 1950

115. Ханыков Н.В. Описание Бухарского ханства. - СПб, 1843.- 280 с.

116. Ходжент // Туркестанский сборник. – Т.73. – С.222.

117. Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. –

СПб., 1876. – 531 с.

118. Чайковский А. Далёкое прошлое Туркестана. – СПб., 1896

119. Шахназаров А.И. Сельское хозяйство в Туркестанском крае. – СПб.,

1908

120. Шишов А. Сарты. Этнографическое и антропологическое

исследование // Сборник материалов для статистики Сыр-Дарьинской

области.- Кн.XI. – Ташкент, 1904. ; Кн. XII. – Ташкент, 1905.

121. Шишов А. Таджики. Этнографическое и антропологическое

исследование. – Ч.1.Этнография. - Ташкент, 1910.– 324 с.

122. Южаков Ю. Наши приобретения в Средней Азии. 1. Ура-тюбе и его

округ// Отечественные записки. - №№7-8 (Туркестанский сборник. –

Т.5.). – СПб., 1867.

123. Юферов В. Хозяйство сартов Ферганской области. – Ташкент, 1911.

124. Яворский И.А. Отчет о географической и антропологической поездке в

Туркестан летом 1894 г.

125. Kuhn. A. Das Gebiet Ferghana, das fruhere Chanat Chokand. Repr. from

“Russ. Revue”. - Bd. VIII

126. Schuyler, Е. Turkistan/. – London, 1876.

III. Монографии и статьи в научных сборниках и журналах

127. Акрамов Н.М. Выдающийся русский востоковед В.В.Бартольд. –

Душанбе, 1963

128. Акрамов Н.М. Академик В.В.Бартольд. - Душанбе: Ирфон, 1976. - 46 с.

174

129. Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов

Памира и Припамирья в трудах Б.Л.Громбчевского. – Душанбе, 1974. –

238 с.

130. Акрамов Н.М. Русские исследователи и их вклад в изучение истории,

археологии и этнографии народов Памира и Припамирья: Автореф. дис.

д-ра ист. наук. – Душанбе – М., 1975. – 38 с.

131. Акрамов Н., Акрамова Х. А.П.Федченко – исследователь истории и

истории культуры верховья Зеравшана // Ученые записки ХГУ имени

академика Б.Г. Гафурова, № 10. – Худжанд, 2005

132. Акрамова Х.Ф., Акрамов Н.М. Востоковед Михаил Степанович

Андреев: Научно-биографический очерк. – Душанбе, 1973. – 222 с., ил.

133. Аминов А., Бобоходжаев А. Экономические и политические последствия

присоединенияСредней Азии к России. – Ташкент: Узбекистан, 1966.

134. Ахунова М.А., Лунин Б.В. История исторической науки в Узбекистане. –

Ташкент, 1970

135. Аюбджанов А.Х. О деятельности Туркестанского статистического

комитета //Вопросы статистического изучения социально-

экономических явлений. – М., 1982. – С.51-56;

136. Бакиев О. Социально-экономическое положение Таджикистана в

дореволюционной русской историографии. – Душанбе: Ирфон, 1976. –

150 с.

137. Бакиев О. Освещение истории таджиков и Таджикистана в трудах

русских дореволюционных исследователей, – Душанбе: Дониш, 1991. –

168 с.

138. Бакиев О. Социально-экономическое положение Таджикистана в

дореволюционной русской историографии: Автореф. дис. д-ра ист. наук.

– СПб ун-т, 1991. – 46 с.

139. Басханов М.К. Русские военные востоковеды до 1917:

биобиблиографический словарь. - М. 2005.

175

140. Бенедиктова Н.Н. «Туркестанский сборник» как источник изучения

истории Средней Азии //Литературный Ташкент. – Альманах 1. –

Ташкент, 1945. – С.118-121;

141. Бетгер Е.К. «Туркестанский сборник» и участие в нём А.А.Семёнова

//Труды АН Тадж.ССР. – Т.17. – С.43-47.

142. Буров Н.А. «Туркестанский сборник» В.И.Межова в оценке

современников //Тезисы научных докладов юбилейной конференции

САГУ. – Ташкент, 1947. – С.58-59;

143. Валиев А. Этнографические данные в письменных источниках X-XII

вв.//АКД. – Душанбе, 1990

144. Валиев А. Традиционная культура населения Северного Таджикистана в

исследованиях русских учёных 60-80 гг. XIX в.// Вестник РТСУ. -

№2(32). – 2011. – С.178-185;

145. Валиев А. Этнографическое изучение населения Северного

Таджикистана в трудах русских учёных начала ХХ века //Вестник РТСУ.

- № 1(36). – 2012. – С.153-161

146. Гафуров Б.Г. 50 лет советского востоковедения //Вопросы истории. –

1968. - № 1.

147. Германов В. Немцы в Туркестане: от астрономии до геополитики//

Культурные ценности. Вып.2004-2006 гг. - СПб, 2008. - С.146-157.

148. Горшенина С.. Многоликий Восток русского художественного

ориентализма (ХУШ-нач.ХХ вв.//Культурные ценности. Вып.2004-2006.

- СПб, 2008. - С.61-77.

149. Губаева С.С. Этнический состав населения Ферганы в конце XIX -

начале XX в. (по топонимическим данным). – Ташкент, 1983.

150. Губаева С.С.Основные направления этнических процессов в Ферганской

долине в конце XIX - начале XX в. (к проблеме поздних этапов

этнической истории Средней Азии)" – Ташкент, 1991 .

151. Данциг Б.М. Ближний Восток в русской науке и литературе. – М., 1973.

176

152. Джамалова М. Присоединение Северного Таджикистана к России. –

Душанбе, 2012.

153. Джахонов У. Земледелие таджиков долины Соха в конце XIX- начале

XX вв. – Душанбе: Дониш, 1989. – 215 с.

154. Джурабаев Д.Х. Из истории жилищной культуры таджиков: Дис. ... канд.

ист. наук. - Худжанд, 2002

155.Длужневская Г.В. Историко-археологическое наследие Азиатской

России в фотодокументах второй половины Х1Х – первой половины ХХ

в. (по фондам Научного архива Института истории материальной

культуры РАН) АКД. – СПб., 2008

156. Дмитриев С.В. Материалы по этнографии и фольклору казахов из фонда

генерала Н.И. Гродекова//Лавровские чтения. – С.86-91.

157. Додхудоева Лариса. Научное наследие А.А.Семёнова и М.С.Андреева

(архивные материалы). - Душанбе, 2013.

158. Древняя Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе,

2003. – 788 с.

159. Дубовицкий В.В. Деятельность Туркестанского Отдела Русского

Географического Общества по изучению этнографии таджикского

народа (конец XIX - начало XX вв. //Материалы Респ. науч.-практ.

конференции мол.учёных и специалистов Тадж.ССР. – Душанбе, 1987. –

С.125-127

160. Дубовицкий В.В. Фонд Г.Ф. Генса как источник по истории и

этнографии Средней Азии XVIII – начале XX вв.//Республиканская

научно-практическая конференция молодых учёных и специалистов. –

Душанбе, 1989. – С.13-14.

161. Записки Восточного отделения Императорского Русского

археологического общества. -Т. XIV., вып.2-3. - СПб, 1902. - 173 с.

162. Из области религиозных верований горных таджикиов

//Этнографическое обозрение. - М., 1947. - №4 - С.81-88.

177

163. Икрамов Н., Махмудова Н. Вклад русских востоковедов в изучении

истории и этнографии Северного Таджикистана. – Худжанд, 2001. – 45

с.(на тадж.яз.).

164. Икрамов Н. Искандаркульская экспедиция //Ученые записки ХГУ им.

Б.Гафурова. Гуманитарные науки. – 2010. - Вып. 2. – С.112-122

165. Икрамов Н. Исследования Н.И.Веселовского в Аште //Ученые записки

ХГУ им. академика Б.Г.Гафурова. Гуманитарные науки. – Вып. 3 – 2011.

– С.98-107

166. Икрамов Н. Изучение населения Ходжентского уезда в конце Х1Х-

начале ХХ вв.//Конференцияи илмии олимони чавони вилоят – Хучанд,

2006. – С.56-64

167. Икрамов Н. Вклад русских учёных в изучение Средней Азии: Новые

подходы к старым источникам //Точикистон дар масири таърих –

Худжанд, 2011. – С. 75-84

168. Икрамов Н. Продолжатель лучших традиций русского востоковедения и

археологии //Дастпарварони номдори донишгох: академик Нумон

Неъматов. – Худжанд, 2012. – С.105-113

169. Икрамов Н. К истории изучения ледников Таджикистана

//Международная научно-теоретическая конференция. - Кургантюбе,

2012. – С.46-54

170. Ильхамов А. Предисловие//Этнический атлас Узбекистана. – Ташкент,

2001.

171. Искандаров Б.И. А.А.Семёнов как историк //Памяти Семёнова. Сборник

статей по истории, археологии, этнографии и искусству Средней Азии. –

Душанбе, 1980.

172. История Киргизской ССР. – Фрунзе, 1974.

173. История таджикского народа. Т. II, ч. 1, 2. разд.1. – М., 1964-1965.

174. История таджикского народа. Т.IV. – Душанбе, 2010. – 1126 с.

175. История Туркменской ССР. – Ашхабад, 1978.

178

176. История Узбекской ССР. – Т. I. – Ташкент, 1967.

177. История Самарканда. – Т. I. – Ташкент, 1969

178. История Ленинабада. – Душанбе: Ирфон, 1986

179. Кампбелл Е. К вопросу об ориентализме в России (во второй половине

Х1Х -нач.ХХ века // Ab Imperio. Вып.1. - Казань, 2002. - С.311-322;

180. Каримов О.К. История исторической науки Таджикистана. Автореф.

докт.дисс. - М., 2002

181. Касымова А.Г. «Туркестанский сборник» //Советская библиография. - №

5. – М., 1959. – С.70-77.

182. Кисляков Н.А. Этнографическое изучение Таджикистана //Труды ТФАН

СССР. Т.XXIX. История, археология, язык и литература. – Сталинабад,

1951. – С.53-57

183. Кононов А.Н. некоторые вопросы изучения истории отечественного

востоковедения периода становления. – М., 1960.

184. Литвинский Б.А. Могильники Западной Ферганы. Кн.1.Курганы и

курумы Западной Ферганы. – М., 1972. – 280 с.

185. Литвинский Б.А., Акрамов Н.М. Александр Александрович Семёнов. –

М., 1971. – 180 с.

186. Литвинский Б.А., Н.Акрамов. Академик Семёнов. – Душанбе, 1974. – 48

с.(на тадж.языке)

187. Лунин Б.М. Из истории русского востоковедения и археологии в

Туркестане. Туркестанский кружок любителей археологии (1895-1917

гг.). – Ташкент, 1958. - 309 с.

188. Лунин Б.М. А.А.Семёнов //Советская археология, 1959. - № 2. – С.299-

300

189. Лунин Б.М. Научные общества Туркестана и их прогрессивная

деятельность. Конец XIX- начало XX вв. – Ташкент, 1962

190. Лунин Б.В. Из истории деятельности статистических комитетов

Туркестана //Общественные науки в Узбекистане. – 1962. – С.30-34

179

191. Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском

востоковедении. – Ташкент, 1965

192. Лунин Б.В. История и древности Туркестана в Трудах Всероссийских

археологических съездов.//История материальной культуры

Узбекистана. - Вып.6. - Ташкент, 1965. - С.201-220

193. Лунин Б.В. К столетию со дня рождения В.Л.Вяткина //Советская

археология. – 1969. - №3

194. Лунин Б.В. Жизнь и труды академика Василия Владимировича

Бартольда //Общественные науки в Узбекистане. - № 11. – 1969;

195. Лунин Б.М. Историография общественных наук в Узбекистане.

Библиографические очерки. – Ташкент, 1974. - 386 с.

196. Лунин Б.В. Средняя Азия в научном наследии отечественного

востоковедения. - Ташкент, 1979

197. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.27. – С.241

198. Маслова О.В. Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю

Азию (1715-1899 гг.). – Ч. 1-5. – Ташкент, 1955-1980.

199. Масов Р.М. Историография Советского Таджикистана. - Душанбе, 1978.

200. Масов Р.М. Освещение истории таджикского народа в трудах русских

учёных //Масов Р.М. История исторической науки и историография

социалистического строительства в Таджикистане. – Душанбе, 1988

201. Масов Р.М. История исторической науки и историография

социалистического строительства в Таджикистане. - Душанбе, 1988.

202. Масов Р.М. Введение//Россия в исторических судьбах таджикского

народа. - Душанбе, 1998. - С.3-7

203. Масов Р.М. Роль России в исторических судьбах таджикского народа и

его национально-государственном строительстве //Мероси ниёгон. –

2005. - №.5

204. Масов Р.М. Введение //Додхудоева Л. Научное наследие А.А.Семёнова и

М.С. Андреева (архивные материалы). - Душанбе, 2013.

180

205. Материалы для изучения наречия горных таджиков Центральной Азии.

В 2 частях. - М., 1900.

206. Махмудова Н. Культура и быт населения Памира и Припамирья в

последней четвертиXIX – началеXX вв. (по материалам русских

востоковедов) //АКД. – Худжанд, 1999

207. Мирбабаев А.К. Историческое наследие Худжанда. – Душанбе, 1998. –

88 с.

208. Мирбабаев А.К. Очерки истории средневековой культуры таджиков. –

Худжанд, 2011.

209. Мирбабаев А.К., Махмудов О.Худжанд – по пути нового исторического

прогресса. – Худжанд, 2009. – 176 с.

210. Мирзаев А. Итоги и очередные задачи в области истории, археологии,

этнографии, языка, составления словарей и литературы //Развитие науки

в Таджикистане. ТФАН СССР. – Сталинабад, 1951. – С.201-226. (на

тадж.языке).

211. Мукимов Р.С., Мамаджанова С.М. Зодчество Таджикистана (история

архитектуры и строительного дела Таджикистана). – Душанбе, 1990. –

175 с.

212. На рубеже Афганистана. В благодатном Хисаре (Текст): Путевые

очерки. - М., 1900. - 23 с.

213. Наврузов Г.Таджикистан в трудах дореволюционных русских

исследователей (Вторая половина XIX- начало XX вв. – Душанбе, 1990

214. Наврузов Т. Социально-экономическое положение Восточной Бухары в

трудах русских востоковедов. АКД. – Душанбе, 1986. – 25 с.

215. Негматов Н. Географы 1Х-Х11 вв. о Ходженте и его области//Изв. Отд.

общ. наук АН Тадж.ССР. – Вып.8. – 1956.

216. Негматов Н.Н. Уструшана в древности и раннем средневековье. –

Сталинабад, 1957. – С.5-28

181

217. Негматов Н.Н., Хмельницкий С.Г. Средневековый Шахристан.

Материальная культура Уструшаны. Вып. 1. – Душанбе, 1966. – С.5.

218. Негматов Н.Н., Пулатов У.П., Хмельницкий С.Г. Уртакурган и

Тирмизактепа. (Материальная культура Уструшаны. Вып. 2.) – Душанбе,

1973. – 146 с.

219. Негматов Н.Н. Историко-культурная область Уструшана //Древняя

Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003.

220. Обельченко О.В. К изучению курганных погребений в Средней

Азии//ИМКУ. -Вып.6. - Ташкент, 1964.

221. Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию.

Составитель О.В.Маслова. Ч.1У (1881-1886). - Ташкент, 1971.

222. Очерки истории исторической науки в СССР. – Т.II-III. – М., 1960-1963;

223. Ош глазами русских исследователей. – Бишкек, 2003

224. Панфилов О.В. Первые археологические исследования в Ходженте

(1870г.) //Материалы по истории таджикского народа. – Ленинабад, 1989.

225. Памяти М.С.Андреева. Сборник статей. – Сталинабад, 1960

226. Пирумшоев М.Х. Памир в русской историографии второй половины XIX

– начала XX вв.//АКД. – Душанбе, 2011. – 26 с.

227. Пирумшоев Х. Историко-географические очерки городов Восточной

Бухары по трудам русских дореволюционных исследователей. –

Душанбе, 1981.

228. Пирумшоев Х. Русские дореволюционные исследователи о городах

Восточной Бухары конца XIX – начала XX вв. – Душанбе: Дониш, 1992.

– 132 с.

229. Пирумшоев Х. Российско-среднеазиатские отношения XVI - середины

XIX веков в русской историографии. – Душанбе: Маориф, 2000. – 338 с.

230. Писарчик А.К. Михаил Степанович Андреев (1873-1948)//Труды АН

Тадж.ССР. – 1960. – Т.CXX.

182

231. Писарчик А.К. Михаил Степанович Андреев (1873-1948) –

исследователь культуры и быта народов Средней Азии //Очерки истории

русской этнографии, фольклористики и антропологии. – Вып.7. – Л.,

1977. – С.126-132 и др.

232. Прищепова В.А. Иллюстративный фонд по народам Средней Азии и

Казахстана МАЭ РАН и история отечественной научной фотографии//

Лавровский сборник. Материалы 34-35-х Среднеазиатско-кавказских

чтений 2010-2011 гг. – СПб., 2011. - С.111-116

233. Прищепова В.А. Народы Центральной Азии в иллюстрациях русской

периодической печати// Лавровский сборник. Материалы 34-35-х

Среднеазиатско-кавказских чтений 2010-2011 гг. – СПб., 2011. -С.117-

121.

234. Протоколы заседаний и сообщений Туркестанского кружка любителей

археологии. Вып.ХХ. - Ташкент, 1917. - 112 с.

235. Пулатов У.П. Чильхуджра. Материальная культура Уструшаны. Вып.3. –

Душанбе, 1975

236. Рахимов Н.Т. Археологическая стратиграфия Ура-Тюбе//Древняя

Уструшана: города, их локализация и хронология. – Душанбе, 2003. –

С.152-166

237. Рахматова З.Ю. Вклад русских ученых в формирование и развитие

естественных наук Таджикистана во второй половине XIX – начале XX

вв: Автореф. дис. канд. ист. наук. – Душанбе, 2009 – 25 с.

238. Россия в исторических судьбах таджикского народа. – Душанбе: Шарки

озод,1998. – 156 с.

239. Ртвеладзе Э.В. Легенды об основании среднеазиатских городов и

археологическая действительность //Культура Юга Узбекистана в

древности и раннем средневековье. – Ташкент, 1987. – С.47-56;

240. Саид Э. Ориентализм: Западные концепции Востока. - СПБ., 2006.-606 с.

183

241. Салтовская Е.Д. Северо-Западная Фергана в древности и раннем

средневековье. АКД. – Душанбе, 1971. – 24 с.

242. Семёнов А.А. Материальные памятники иранской культуры в Средней

Азии. – Душанбе, 1944.

243. Семёнов А.А. Некоторые материалы по персидско-таджикской

эпиграфике бытового характера XVI – XX вв.//Памяти А.А.Семёнова.

Сборник статей по истории, археологии, этнографии и искусству

Средней Азии. – Душанбе, 1980.

244. Собиров Н.И. Верховья Зеравшана в историографии второй половины

XIX – первой половины XX вв.//АКД. – Душанбе, 2012.

245. Соловьев В. У истоков археологии Таджикистана (1813 - 1917 гг.) -

Елец, 2005.

246. Таджики в источниках и трудах исследователей. Сост. С.Бобомуллоев. -

Душанбе, 2013. - 280 с.

247. Таджикистан в трудах дореволюционных русских исследователей

(вторая половина Х1Х-начало ХХ вв.). - Душанбе, 1990. - 302 с.

248. Токарев С.А. История русской этнографии. – М., 1966. - 453 с.

249. Тожиев Э.И. Вклад академика Б.А.Литвинского в изучение истории и

культуры Северного Таджикистана. АКД.- Душанбе, 2012. - 24 с.

250. Тожиев Э.И. Вопросы истории и культуры таджикского народа в трудах

академика Б.А.Литвиинского (на примере Северного Таджикистана). -

Душанбе, 2012. - 183 с.

251. Турсунов Н.О. Сложение и пути развития городского и сельского

населения Северного Таджикистана в XIX-начале XX в. – Душанбе,1976

252. Турсунов Н.О.Развитие городских и сельских поселений Северного

Таджикистана в конце XVIII – начале XX вв.(историко-этнографические

очерки). – Душанбе, 1991

184

253. Турсунов Н.О. Таърихи тоджикон (История таджиков – на тадж.яз.) –

Худжанд: Изд. Им.Рахима Джалила, 2001. – 788 с.

254. Турсунов Н.О. Таърихномаи Худжанд. – Худжанд: Меъроч, 2012

255.Турсунов Н., Исамитдинов Д. Деревообделочные ремёсла и промыслы

Худжанда в конце XIX-начале XX вв.(историко-этнографическое

исследование). – Худжанд, 2012.

256. Тухтаметов Т.Г. Русско-бухарские отношения в конце XIX – начале XX

вв. – Ташкент, 1966

257. Хайдаров Г.Х. История таджикского народа. ХХ век. – Худжанд, 2001.

258. Хайтун Д.Е., Шибаева Ю.А. Вклад русских ученых в изучение

археологии, этнографии и истории Памира (краткий очерк) // Учёные

записки Таджикского госуниверситета. Т.VII. Труды историко-

филологического факультета. – Сталинабад,1955. – С.47-66

259. Халфин Н.А. Политика России в Средней Азии. – М., 1960

260. Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России. – М., 1965/

261. Холики А. Материальная и духовная культура Мавераннахра и Хорасана

по данным письменных источников. – Худжанд, 2001;

262. Хрисанфа Митрополита Новопаторского о странах Средней Азии

посещённых им в 1790 году. Издал В.В.Григорьев. – М., 1861

263. Хромов А.Л. О дневнике Искандеркульской экспедиции в 1870 г.

//Известия АН Тадж.ССР. Отд.обществ.наук. – Душанбе, 1972. - № 2.

264. Формозов А.А. Очерки по истории русской археологии. - М., 1961.

265. Чабров Г.Н. Средняя Азия в литографии//Звезда Востока. – Ташкент,

1946, № 6.

266. Шароуддинов С. Вклад академика В.В.Бартольда в изучение истории и

культуры таджикского народа в IX-XV вв. Автореф.канд.дисс. -

Душанбе, 2013. - 26 с.

267. Шишкин В.А. К истории археологического изучения Самарканда и его

окрестностей //Афрасиаб. - Вып.1. - Ташкент, 1969. - С. 23-40

185

268. Шукуров М.Р. Дореволюционные русские исследователи страны

таджиков //Из истории культурного строительства в Таджикистане. –

Душанбе, 1973.

269. Щиммелпеннинк ван дер О.Д. Ориентализм - дело тонкое//Ab Imperio. -

Вып.1. - Казань, 2002. - С.249-264;

270. Эткинд А. Бремя бритого человека или внутренняя колонизация России//

Ab Imperio. - Вып.1. - Казань, 2002. - С.265-298

271. Этнографические очерки Зеравшанских гор, Каратегина и Дапрваза. -

М., 1903. - 112 с.

272. Якубовский А.Ю. Проблема социальной истории Востока в трудах

академика В.В.Бартольда //Вестник ЛГУ. - № 12. – Л., 1947;

Литература на иностранных языках:

273. Adeeb Kh. Russian History and Debat over Orientalism//Kritika. Exploration

in Russian and Eurasian History. Indiana University: Slavica Publishers, New

Series, vol.1, No4 (Fall 2000), p.691-700;

274. Bassin M. Imperial Visions. Nationalist Imagination and Geographical

Expansion in the Russian Far East, 1840-1865//Cambridge Studies in

Historical Geography, 29, Cambridge, 1999;

275. Brower D. Turkestan and the Fate of the Russian Empire, London-New York,

2003;

276. Brower D.R., Lazzerini E.J.(ed.). Russia's Orient: imperial borderlands and

peoples, 1700-1917, Bloomington, Indiana University Press, 1997;

277. Knight N. V.V.Grigor'ev in Orenburg, 1851-1862: Russian Orientalisme in

Service of Empire// Slavic review, 2000, vol.59, No 1 (Spring 2000), p.74-

100;

278. Knight N. On Russian Orientalisme: A Response to Adeeb Khalid // Kritika.

Exploration in Russian and Eurasian History. Indiana University: Slavica

Publishers, New Series, vol.1, No4 (Fall 2000), p.701-716;

186

279. Knight N. Was Russia its own Orient? Reflections on the Contributions of

Etkind and Schimmelpenninck to the Debate on Orientalism// Ab Imperio,

vol.1, Казань, 2002, p.299-310;

280. Lewis B. The Question of Orientalism// Islam and the West. - New York,

1993. - P.101.

248. Ram H. The imperial subline: a Russian poetics of empire, Madison,

University of Wisconsin Press, 2003;

249. Riasanovsky N.V. Asia through Russian Eyes//Russia and Asia. Essays on the

Influence of Russia ont the Asia peoples,. Palo Alto: Hoover Institution Press,

1972, p.3-29;

250. Sahni K. Crucifying the Orient: Russian orientalism and the Colonization of

Caucasus and Central Asia. Bangkok-Oslo, 1997;

251. Sidikov B. Eine unermessliche Region// Deutsche Bilder und Zerrbilder von

Mittelasien (1852-1914). - Berlin, 2003.

252. Silverstein B. Discipline, knowledge and imperial power in Central Asia. 19th

century notes for a genealogy of social forms// Central Asian Survey, 2002,

21 (1), p.91-1056.

253. Todorova M. Does Russian Orientalisme Have a Russian Soul? A

Contribution to the Debate between Nathaniel Knight et Adeeb Khalid //

Kritika. Exploration in Russian and Eurasian History. Indiana University:

Slavica Publishers, New Series, vol.1, No4 (Fall 2000), p.717-728;

187