Scorched love

Галина Ужевко – ОПАЛЁННЫЕ ЛЮБОВЬЮ 1

Г А Л И Н А У Ж Е В К О

опалённые

любовью

КИШИНЁВ 2009


С о д е р ж а н и е

ПРОЛОГ ....................................................................................................................... 5

ГЛАВА ПЕРВАЯ ............................................................................................................ 9

ГЛАВА ВТОРАЯ .......................................................................................................... 13

ГЛАВА ТРЕТЬЯ ........................................................................................................... 17

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ ..................................................................................................... 25

ГЛАВА ПЯТАЯ ............................................................................................................ 35

ГЛАВА ШЕСТАЯ ......................................................................................................... 43

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ........................................................................................................ 53

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ....................................................................................................... 61

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ ........................................................................................................ 75

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ........................................................................................................ 85

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ............................................................................................ 95

ГЛАВА ДВЕННАДЦАТАЯ ........................................................................................... 105

ГЛАВА ТРИННАДЦАТАЯ ........................................................................................... 119

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ......................................................................................... 133

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ ............................................................................................. 145

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ........................................................................................... 157

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ ............................................................................................. 165

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ ......................................................................................... 179

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ........................................................................................................... 187

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ......................................................................................... 189

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ .................................................................................................. 195

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ....................................................................................... 205

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ ...................................................................................... 217

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ....................................................................................... 233

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ ................................................................................. 243

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ........................................................................................ 261

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ ...................................................................................... 277

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ .................................................................................... 291

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ .................................................................................... 299

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ .................................................................................... 315

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ .................................................................................................. 323

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ ....................................................................................... 335

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ ....................................................................................... 347

ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ .................................................................................................. 357

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ ................................................................................. 373

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ ......................................................................................... 383

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ ...................................................................................... 393


П Р О Л О Г

Её ведут по узкому, нескончаемому коридору. С каждым шагом становится всё

темней. Вдруг вспыхивает яркий свет. Ослеплённая, она останавливается и

пытается справиться с нахлынувшими слезами. Резкий толчок в спину и она,

потеряв равновесие, падает на колени. С трудом разомкнув слипшиеся веки,

она напрягает зрение. Постепенно смутные силуэты обретают реальные

черты и она с ужасом осознаёт, что лежит на полу тюремной камеры, а со

всех сторон её обступают голые мужчины. Изуродованные, обезображенные

похотью лица наводят на неё безумный страх. Она пытается кричать, но

голоса нет. Крадущейся поступью от толпы отделяется уродливый горбун.

Приблизившись к ней вплотную, он сжимает её горло волосатой рукой и

начинает душить. Ей не хватает воздуха. Она судорожно сглатывает и...

просыпается.

Сердце колотилось так, что Алке казалось оно вот-вот выпрыгнет из груди.

Приказывая себе успокоиться, она приподнялась и стала с жадностью ловить

ртом воздух. Вскоре ей полегчало. Алка перевела дух и с опаской открыла

глаза. Свет, исходивший от потолочной лампы, был тусклым, но его было

достаточно, чтобы...«Господи! Да я же в камере!». Пробившая током мысль,

больно ударила по расшатавшимся нервам. По телу поползла противная

дрожь.

Пытаясь унять озноб, Алка засунула лёдяные руки в карманы куртки и

нащупала очки. Она подхватила их неловкими, липкими от пота пальцами,

торопливо одела на нос и огляделась по сторонам. Заметив у

противоположной стены узкий топчан, а на них какую-то фигуру, Алка до

рези в глазах всмотрелась в неподвижный силуэт и её словно полоснуло

молнией: «А-х, это же Стелла. Ну, конечно, её же привезли до меня». Первым

желанием узницы было броситься к спящей подруге и разбудить её, но порыв


тут же исчез, уступив место здравому смыслу: «Пусть лучше видит кошмары

во сне, чем наяву».

То ли от жажды, то ли от голода Алку начало мутить. Преодолев

оцепенение, она сползла с нар и, путаясь в собственных ногах, поплелась к

умывальнику. Она нахлебалась воды прямо из-под крана, из последних сил

добрела до тюремного топчана и рухнула на него в полном изнеможении.

Прислонившись спиной к холодной, каменной стене, Алка обхватила

поддраживающие колени руками, притянула их к груди и застыла.

«Приснится же такое»- пронеслось в её голове испуганным зверьком. Перед

глазами поплыли картинки жуткого сна и от страха, нахлынувшего холодной

волной, сердце зарабанило гулким набатом. «А ведь горбун очень похож на

того борова, который меня арестовал». В её памяти вспыхнуло неприятное

лицо полицейского, чёрная бородавка на щеке, глубокие ярко-красные

царапины на лбу. «Что, дядя, видать кого-то ты сильно достал своей

трепологией». Она нервно хохотнула и тут же осеклась: «Чего я радуюсь?

Если толстяк сдержит своё обещание, небо в алмазах через тюремную

решётку мне обеспечено».

Прерывисто вздохнув, Алка сползла на нары, свернулась в клубок и

замерла. С каждой минутой мрачные мысли охватывали её всё больше,

принося с собой новые приступы страха. Заставить себя заснуть она и не

пыталась- сцены кошара всё ещё стояли у неё перед глазами. Чтобы избавить

себя от непрошенных, тревожных мыслей, она попыталась вспомнить

приятные мгновения своей жизни, но как назло в голову лезло то, о чём не

хотелось думать. Вдруг ей вспомнился разговор со Стелкой, тот самый,

который круто изменил её жизнь, и перед глазами вереницей замельтешили

события, которые последовали за её поспешным согласием подработать

танцовщицей в Югославии.


Ч А С Т Ь П Е Р В А Я


Г Л А В А П Е Р В А Я

Заканчивался тысяча девятьсот девяносто второй год. Всё «прогрессивное»

человечество готовилось к празднику. Приближалась годовщина

«наивеличайшего» события современности, которое послужило началом

новой эпохи. То, о чём так давно мечтали представители мирового

империализма наконец свершилось: оплот коммунизма, считавшийся долгие

годы незыблемым и никем непобедимым, полетел в тар- тарары.

Разрушительное землетрясение с эпицентром в отдельно взятом регионе-

всего лишь ничтожнейший пустяк по сравнению с тем, что произошло. Почву

под ногами потеряло многомиллионное население огромной страны,

именуемой Союз Советских Социалистических Республик.

Некогда это самый союз объединял в своём составе многонациональные

дружественные народы, проживающие на необъятной территории. Этот

самый Союз руками миллионов тружеников создал мощную промышленность,

которая в большинстве своём не имела себе равных. Этот самый Союз,

насчитывающий миллионы патриотически настроенных граждан, в едином

порыве решал казалось бы непосильные задачи. И вот этот самый Союз,

который его граждане гордо именовали Родиной, в какой-то миг отринул от

себя всех тех, кому с молоком матери привил неукоснительное правило:

«Работать для того, чтобы жить. Жить для того, чтобы работать». Всё то, в

чём видели смысл миллионы, однажды превратилось в ничто, а они сами

стали никем.

Среди таких бывших «Всё» и нынешних «Никто» оказалась и Алка. Вот уже

седьмой год она работала на предприятии оборонного значения, куда

получила распределение после окончания политехнического института. С

первых дней и все последующие годы она трудилась в ОГТ- отделе главного

технолога, в которое ей «посчасливилось» попасть благодаря хорошей

успеваемости в институте. Работа её состояла в том, что она разрабатывала


последовательность обработки деталей на металлорежущих станках, в

соответствии с тем или иным чертежом, и отражала эту самую

последовательность, заполняя бланки технологических процессов.

Поначалу Алка с большим энтузиазмом окунулась в трудовую

деятельность, но не прошло и месяца, как она поняла: нет, не об этом она

мечтала долгими ночами, когда корпела над курсовыми и дипломными

проектами, а уже через пол года монотонное ремесло инженера ей

опротивело. Она вдруг стала ненавидеть завод, на который ей приходилось

тащиться пять, а иногда и шесть раз в неделю; цех, который курировала;

отдел, в котором отсиживала положенные восемь часов. Она стала

испытывать непреодолимую неприязнь к тому что делала и не только потому,

что её работа была рутинной, но и потому,что она была никому не нужна.

Редко кто из рабочих заглядывал в так называемые «опусы», написанные

технарём. В механических цехах трудились в основном профи, а они были

сами себе голова. Как это ни удивительно звучит, но так повелось, что

инженер-технолог получал зарплату за написание тех процесса, а рабочий -

премию за нарушение оного. Хотя нужно признать тот факт, что в последнее

время заводская касса была пуста и зарплату не получали ни те, ни другие,

не говоря о премии, которая уже давно стала достоянием неповторимого

прошлого. Вот уже три месяца Алка ходила на работу потому что так

привыкла, так делают все те кто рядом, а ещё потому что тешила себя

надеждой на то, что всё скоро вернётся на круги своя и всё будет так, как

прежде.

В то утро, которое в одночасье изменило её жизнь, всё было как всегда.

Она как обычно сидела за своим рабочим столом и делала вид, что усердно

трудится. В помещении было невыносимо холодно. Все сотрудницы этого

достославного отдела работали в верхней одежде: кто в пальто, кто в тулупе,

кто в телогрейке. Правда мерзлячку Алку не спасала ни цигейковая шубейка,


ни доморощенный отопительный агрегат, припрятанный под столом1 - её тело

то и дело пробивала дрожь.

Устремив отсутствующий взгляд в потрёпанный чертёж, Алка с

вожделением думала о приближении обеда, как вдруг дверь, напротив

которой находился её рабочий стол, внезапно распахнулась и на пороге

показалась Стелка. Красивая, нарядная она впорхнула в кабинет, пропахший

затхлой сыростью, подобно дуновению свежего ветерка и в один момент

оживила тягучую атмосферу трудовых буден этого тех. бюро. Всё её существо

источало благодать: она буквально светилась от счастья.

Веяние свободы, исходившее от неё, сразу же почувствовали все

труженицы отдела и, забыв о работе, скопом набросились на вновь

прибывшую сотрудницу. Надо заметить, контингент любого техбюро того

смутного времени в основном состоял из женщин, а в подобном коллективе

сплетни были привычным делом. Многие инженерши вместо плодотворной

работы то и дело чесали языки на предмет: чем и как живёт та или иная

сотрудница, просиживаюшая юбку за соседним столом. Вот и сейчас

любопытствующие дамы буквально забросали Стеллу вопросами:

-И где же ты пропадала?

-А похорошела то как! С чего бы?

-Какая ты нарядная! Откуда такая потрясающая куртка?

Стелла односложно отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, было

видно- они ей в тягость и она отмахивается от них как от назойливых мух.

Остановившись возле Алки, она приблизилась к ней настолько близко, что та

почувствовала тонкий, едва ощутимый аромат дорогих духов и прошептала:

-Привет! А я к тебе.

Алка оживилась. Она была польщена тем, что ей уделили внимание, тогда

как другие остались без него.

1 на предприятии обогревательные приборы были запрещены и хоть соц. система приказала долго жить, но лозунг «Экономия должна быть экономной»- всё ещё был актуален


-Привет, - прошептала она в ответ и подняла на Стеллу сияющие глаза. - А

что случилось?

-Ты через полчаса свободна?

-Да.

-В двенадцать буду ждать в коридоре. Надо поговорить.

Стелла одарила Алку лучезарной улыбкой, бросила трудовому коллективу:

«Всем пока...» и лёгкой, балетной походкой удалилась, прихватив с собой и

тот наисвежайший аромат свободы, который привнесла.

Едва за ней захлопнулась дверь, как дамский коллектив загудел как

растревоженный улей. Градом посыпались домыслы, предположения,

необоснованные выводы по поводу того, что же послужило столь разительной

перемене в облике их сотрудницы и, хоть Стелкин след уже давно простыл,

но косточки ей мылись с особой тщательностью.

Алка не любила сплетен и никогда не принимала участие в разборках

чужих полётов, вот и сейчас, уткнувшись в чертёж, она сделала вид, что

погружена с головой в работу, а сама в это время летала в своих мечтах. Её

сердце приятно ныло. Что- то ей подсказывало: разговор со Стелкой будет

важным и круто изменит её жизнь.


Г Л А В А В Т О Р А Я

Тогда, год назад, когда их отдел пополнился двумя новыми сотрудницами

сёстрами-близнецами Ликой и Стеллой, Алка не испытала особой радости от

их появления. Одинокие женщины не любят тех, кто может составить им

конкуренцию по освоению замкнутого пространства, в котором неженатых

мужчин раз два и обчёлся, тем более, если соперницы обладают

хорошенькими мордашками. А то, что в женском коллективе появились

писаные красавицы, Алка заметила и невооружённым глазом (она была

близорука, но очки носила редко, считала, что они портят её милое личико).

Красота новеньких сотрудниц - высоких, статных, голубоглазых шатенок-

вызвала зависть у многих дам бальзаковского возраста, коим кишел отдел, и

хоть Алка и не входила в число завистниц, но броская внешность вновь

прибывших была воспринята ею неоднозначно. Со временем у неё с

близняшками установились дружеские отношения, а когда она познакомилась

с ними поближе и узнала о том, что Лика замужем, у неё четырёхлетняя дочь,

а Стелла мать-одиночка, живёт с матерью, воспитывает пятилетнего сына,

Алка и вовсе перестала воспринимать их как женщин, способных составить ей

конкуренцию. “На этом заводе всё равно ничего подходящего нет, -

успокаивала она себя. - Всех мало- мальски стоящих мужчин уже давно

разобрали по семейным квартирам. Так зачем я себе голову забиваю?»

Миновало чуть больше полугода со дня появления новеньких в отделе,

как вдруг Стелла перестала приходить на работу. Хоть Алке и было очень

любопытно, куда же пропала одна из красавиц- близняшек, но к Лике с

распросами она не лезла, она прекрасно понимала: любительницы

посплетничать не оставят этот факт без пристального внимания. И точно,

вскоре вездесущая «бабская почта» донесла: Стелла работает где-то за

границей, не то танцовщицей, не то домработницей. Прошло ещё какое-то

время и в одном из разговоров Лика призналась Алке, что её сестра


вернулась при полном параде, при деньгах, с кучей подарков и не откуда

нибудь, а из Югославии. Тогда эта новость вызвала в Алке лёгкий укол

зависти, теперь же внезапное появление заморской дивы взбудоражило её,

оставив толику призрачной надежды на то, что может и ей улыбнётся удача и

приехавшая из-за границы подруга распахнёт ей дверь в совершенно иное

счастливое будущее.

Прошло полчаса и в коридоре, который разделял кабинеты различных

бюро ОГТ, как и было условлено встретились две подружки. Их разговор был

коротким, он занял каких-то пять, десять минут. Правда говорила одна

Стелла, а Алка ей зачарованно внимала, не отрывая восхищённого взгляда от

«заморского чуда». Во- первых, то, как была одета подруга, вызывало в ней

море ассоциаций. Горчичного цвета болониевая куртка на сентипоне, сшитая

по последней моде; белые полусапожки «аля канкан», каких ни в одном

местном магазине днём с огнём не сыщешь; лосины вызывающе зелёного

цвета; свитер яркой расцветки- всё это так гармонично вписывалось в

«интерьер» голубоглазой шатенки, что модница- Алка, пряча горящие глазки

под очки, никак не могла прийти в себя от восторга. Во-вторых, от Стеллы

исходили импульсы какой-то неукротимой энергии и Алка невольно ощущала

как они пробивают её насквозь, вызывая в ней не только восхищение,

которое катастрофически нарастало с каждой минутой общения с этой

красивой женщиной, но и странное волнение.

Погружение в благоговение и трепет сказалось на Алке не лучшим

образом: она потеряла контакт с реальностью и дар речи. Не проронив ни

слова во время разговора, она полностью подчинилась магическому влиянию

подруги и из разговора вынесла для себя только то, что Стелла работала в

Югославии в ночном баре барменшей, что ей платили хорошую зарплату,

питалась она за счёт хозяина, а домой вернулась только потому, что её друг-

босс одного ночного заведения попросил подыскать пару красивых женщин

для работы в топлес-баре и, если Алка изъявит желание поработать

танцовщицей, то помощь в трудоустройстве ей обеспечена.


Поведав вкратце о работе, на которую она ищет желающих, Стелла

сослалась на неотложные дела и, условившись о встрече у себя дома,

убежала, ну, а Алка вернулась на своё рабочее место. Развернув видавший

виды полиэтиленовый пакет, она вытащила банку с супом, ложку (был

обеденный перерыв) и принялась за трапезу. Она машинально поглощала

постный суп с вермишелью, а мыслями была далеко. Хотя во время разговора

со Стеллой она и была в состоянии «затяжного прыжка», но интуиция её не

дремала. Внутренний голос ей подсказывал: вернувшаяся из-за границы

подружка о чём-то умалчивает, чего-то недоговаривает. «Уж больно всё

красочно в Стелкином рассказе, - размышляла она, устремив задумчивый

взгляд в одну точку.- Бесплатным сыр может быть только в мышеловке. Но...

Стелка выглядит такой счастливой, значит там ей было и впрямь хорошо...».

Остановившись на этой радужной мысли, Алка забила взывающий к разуму

голосок глубоко и подальше, а стала думать о другом. То, что с таким

своеобразным предложением обратились к ней, польстило её самолюбию, но

не удивило. Она как-то поделилась со Стеллой тем, что танцевала в

студенчестве в эстрадном ансамбле, соответственно та и сделала вывод, что

её коллега по работе вполне может справится с обязанностями танцовщицы в

ночном баре. А что касается внешности, то к кому обращаться за подобным,

если не к такой видной женщине, как Алка. Ей хоть и пошёл уже 32 годок, но

время ещё не оставило свой весомый отпечаток на её внешности, ей никто не

давал больше 25. Высокая, стройная блондинка с фигурой манекенщицы,

благодаря врождённому вкусу умело подавала себя в красочной упаковке

(она предпочитала носить экстравагантные вещи), причём так, что мужчины

не оставляли её без внимания. Без вызывающего макияжа никто из

поклонников её не видел. Она наносила боевую раскраску в полном объёме,

даже выходя в магазин. И всё же броская внешность была только частью её

достоинств, которые она, применяя всяческие ухищрения, выставляла

напоказ: основным её коньком, используемым для привлечения внимания,

была походка. Прогуливаясь с Аллой, Стелла не раз подшучивала над


способностью подруги умело выписывать выступающей «попинс» извилистые

кренделя: «Ты девушка, когда ходишь, все проходящие мимо тебя мужики

шеи сворачивают. Ты не ходишь, а пишешь. И даже больше. Не пишешь, а

рисуешь!»

“Да уж, мои данные конечно же подходят для такой работы!» -

подытожила Алка свои размышления и, довольная сама собой, приступила к

написанию нового тех процесса. Она долго пыталась сосредоточится на

работе, но фрезеровка панели на ум не шла, а в голову лезло совсем другое.

В мыслях Алка постоянно возвращалась к предложению подруги. Желание

что-то изменить в своей скучной, обыденной жизни уже давно не давало ей

покоя, но её родители взбунтуются, если узнают что их дочь собирается

заняться столь экзотическим видом деятельности (Алка жила с ними и к их

мнению старалась прислушиваться, уж больно ей не хотелось их огорчать).

Финансовый вопрос, витавший в воздухе домокловым мечом, также вызывал

каждодневное желание ответить на него одним «махом». Алка устала каждое

утро клянчить у отца копейки на проезд: он был единственным в их семье,

чья работа приносила хоть какой-то доход. Ей надоело питаться постными

супчиками и пустыми макаронами. Ей претило осознание того, что ей-

моднице, привыкшей форсить последними новинками, приходиться

донашивать то, что было сшито ею или куплено ещё во времена «царя

Гороха».

Алка долго размышляла над дилеммой «Быть или не быть» и, когда её

голова стала раскалываться настолько, что ей пришлось прибегнуть к помощи

цитрамона, она в конце концов остановилась на следующем: «Поговорю со

Стелкой, а там посмотрим».


Г Л А В А Т Р Е Т Ь Я

Вечером того же дня Алла стояла у двери Стелкиной квартиры и с

замиранием сердца нажимала на кнопку звонка. До её слуха доходили

громкие, женские голоса, смех и то радостное оживление, которое

доносилось из квартиры подруги, несколько взбудоражило и её, томившуюся

в мрачных сомнениях.

Дверь открыла Стелла и тут же затараторила.

-Ну наконец-то, а мы тебя уже заждались! Я своих отправила прогуляться,

вот мы и поговорим спокойно...

Прошествовав на кухню вслед за хозяйкой, Алка села на предложенный

ей стул и огляделась. Она не впервые была у подруги в гостях, но сегодня то,

что её окружало она разглядывала с особым интересом. Небогатое

убранство, пошарпаная мебель, стены с полинявшими обоями - всё это всегда

наводило её на грустные размышления и приводило к одному: хозяева этой

квартиры особо не шикуют. Вот и теперь, хоть на столе и стоял дорогущий

киевский торт, несколько плиток швейцарского шоколада, пирожные эклер,

но Алка с прискорбием констатировала: разнообразные сладости- всего лишь

дань гостеприимству, здесь ничего не изменилось.

«Познакомься. Это Лера. Моя подруга по институту...» - донесся до её

слуха Стелкин голос и она, оторвавшись от обзора интерьера, с интересом

уставилась на незнакомую ей женщину.А здесь было на что посмотреть- та

была настолько красива, что от неё невозможно было оторвать взгляд.

Белоснежная, без единого пятнышка кожа; пухлые губы; аккуратный, чуточку

вздёрнутый носик; миндалевидные, широко посаженные зелёные глаза;

длинные, пепельного цвета волосы - в какой-то миг Алке показалось, перед

ней ожившая кукла Барби, та самая, которую она недавно видела в витрине

супермодного магазина.


Зеленоокая красавица видимо привыкла к тому, что её внешность

производит фурор. Безмятежно потягивая чай из огромной кружки, она не

реагировала на то, что вновь прибывшая особа разглядывает её с такой

бесцеремоностью. Не без труда Алка отвела от неё глаза и, уставившись в

пол, сделала вид, что разглядывает узор на потрёпанном линолиуме, а сама в

это время приходила в себя от потрясений: она впервые в жизни

позавидовала тому, что такая красота досталась не ей.

Поначалу Алка чувствовала себя неловко в присутствии этой зеленоглазой

ундины, но вскоре от скованности не осталось и следа. Помимо потрясающей

внешности эффектная красотка обладала завидной способностью

непринуждённого общения. Она хоть и была чуточку кичлива, немного

спесива, чем несколько раздражала Алку, но в умении обаять собеседника

«Барби» была на высоте. К тому же наладить дружеские отношения между

двумя незнакомыми женщинами помогло и то, что от хозяйки квартиры

исходила такая мощная положительная энергетика, которая могла сблизить

даже разных по мироощущению людей. В общем, не прошло и часа, а на

кухне уже царило всеобщее возбуждение. Перебивая друг друга, женщины

делились воспоминаниями о институте, о том беззаботном периоде жизни, в

котором настоящее казалось безоблачным, а будующее виделось радужным и

перспективным.

Когда веселье было в самом разгаре и три взбудораженные девы

раскрепостились настолько, что стали делится самым сокровенным, Стелла

вдруг разоткровенничалась и поведала подружкам о том, что в Югославии её

ждёт любимый мужчина.

“Так вот почему ты такая счастливая!? - осенило Алку. - У тебя любовь...».

В этот вечер она второй раз словила себя на мысли, что завидует и на

этот раз не чёрной, а белой завистью. Алке не везло с любовью. В институте,

где ребят было хоть отбавляй, ей было не до них: учёба первостепенное, а

остальное потом. Уже работая на заводе, на котором мужчин тоже было

немало, она была далека от мысли найти себе ухажёра среди работников сего


достославного предприятия: сплетни, в которых погряз бабский коллектив

ОГТ, ей были неприятны. Дискотеки, бары, кафе, рестораны- всё это было не

её. На улице она знакомится не любила. Горький опыт, который она

приобрела за короткий срок общения c «уличными субъектами», привёл её к

прискорбному выводу: большинство представителей мужского пола, которые

останавливают проходящих мимо них представительниц женского-

«скороспелые фрукты с гнильцой», коих интересует быстротекущий процесс

со скоростным уклоном; всё одно что в анекдоте: «Бабеля знаешь? Да? Нет?!

У койку!». Алке было за тридцать, хоть жизнь и внесла свои коррективы,

пошатнув её веру в большую и чистую, но где-то там глубоко-глубоко в

недрах её души всё ещё поигрывали пионерские костры: свою любовь она

ждала и твёрдо верила в свой звёздный час.

-А как вы познакомились?- этот вопрос Алка всегда задавала, когда какая-

нибудь из подруг рассказывала о появлении в её жизни кавалера, не

отступила она от своего правила и сейчас.

Реакция Стеллы её удивила. Белое лицо голубоглазой красавицы

покрылось красными пятнами, на нём промелькнуло странное выражение: она

явно смутилась. Сделав вид, что не слышала вопроса, Стелла суетливо

подхватила чайник с плиты, подлила кипятку в свою чашку, окинула подруг

вызывающим взглядом и деловым тоном произнесла:

-Ладно, девчонки! Поболтали о том, о сём, а сейчас о деле...

Устроившись поудобней на детском стульчике (это было не очень просто,

как никак женщина она была не из низкорослых), она вытянула длиннющие

ноги, оккупировав ими чуть ли не весь пол малогабаритной кухоньки,

скрестила руки на груди и начала вводную лекцию на тему:«Что такое топлес

и как на нём сделать деньги?».

- Сейчас я вам расскажу, что из себя представляет работа танцовщиц в

топлес- клубе. Итак, она начинается в восемь вечера и заканчивается в шесть

утра. Когда в кафане, так называется то место, в котором вы будете работать,

появляются посетители, одна из вас идёт переодеваться, потом выходит в зал


и танцует. Сначала танцует перед одним клиентом в течении пяти минут,

потом перед другим и так пока не охватит всех. Другая в это время

подсаживается к одному из посетителей и заводит разговор. Я буду работать

барменшей. Как только увижу, что одна из вас подсела к посетителю, минут

через пять я подойду к вашему столу и спрошу у клиента, хочет ли он

угостить свою собеседницу каким-либо напитком. В случае, если он

соглашается, я приношу и удаляюсь Если клиент не хочет компании, минуты

две, три вы посидите для проформы и потом его покидаете. Напиток вы

заказываете на ваше усмотрение. Только вы должны знать одно: наш босс

меня предупредил, ни о каком алкоголе не может быть и речи.

Стелла обвела подруг строгим взглядом и продолжила.

-Итак, та, что сидит с посетителем, должна общаться с ним минут

пятнадцать и за это время выпить заказанный ей напиток. Потом я опять

подойду к столу и спрошу у клиента желает ли он продолжить разговор с

собеседницей. Если да, я принесу очередной стакан, если нет, вы прощаетесь

и идёте к другому посетителю. За то время, что звучат пять, шесть песен,

одна из вас танцует, а другая сидит с клиентом, потом наоборот. Наш хозяин

хочет, чтобы его заведение считалось приличным. Никто из посетителей не

имеет права вас трогать: ни тогда, когда вы танцуете перед клиентом, ни

тогда, когда вы сидите рядом с ним. Хозяин попросил меня поставить в

известность своих будущих работниц: никто из них не должен покидать

кафану в рабочее время, а также обзаводится симпатиями. П-ац городок

небольшой. Новости распространяются быстро. Если узнают, что вы с кем-то

встречаетесь, вы потеряете клиентуру.

Стелка потянулась за своей чашкой, залпом осушила её и, облизав

пересохшие губы, продолжила экскурс в перспективное будущее.

- Основной доход в топлес- клубе с танцев. Когда вы будете танцевать, на

одном бедре будет штрипка-это такая резинка- повязка, в которую

посетитель бара вкладывает деньги. После того, как одна из вас оттанцует

положенные пол часа, она идёт в комнату, расположенную за барной


стойкой. Там она отдаёт мне деньги, переодевается и выходит в зал. В

тетради, выделенной мне Божей, я записываю сколько мне дали денег, потом

после работы отдаю половину от этой суммы, а ещё те деньги, что идут вам с

напитков. Ко всем заработанным вами деньгам будет ещё и зарплата,

которую ваш босс будет выдавать раз в месяц. Она составляет сто марок.

Короче, в общей сложности за месяц можно заработать около тысячи марок.

Последнюю фразу Стелла произнесла на одном дыхании. Выпалив её как

из пулемёта, она облегчённо вздохнула, резко вскочила с детского стульчика,

подхватила пустые чашки со стола, за пару шагов достигла умывальника и,

повернувшись спиной к подругам, принялась их мыть с нарочитой

тщательностью.

Цифра- тысяча марок произвела на Алку потрясающее впечатление. Она

непроизвольно ойкнула, всплеснула руками и, прижав их к груди,

зачарованно пролепетала:

- Вот это да! Вот это деньжищи. Если сравнивать с моей зарплатой, мне на

заводе нужно пахать больше года, чтобы заработать такую сумму.

Перед её глазами тут же замелькали дорогущие, экстравагантные

вещички, которые она уже давно присмотрела в одном из новомодных

магазинов, неезженые дороги и неизведанные края.

Витая средь розовых облаков, Алка была на пике эмоций. Предвкушение

лёгких денег было таким сладким, а соблазн поиметь приглянувшиеся

тряпочки был таким огромным, что её стал бить нервный озноб.

Зажав холодные ладони меж коленок, втянув голову в плечи, она подняла

вопрошающий взгляд на новоявленную подругу и еле слышно произнесла:

- Ну? И-и-и как тебе всё это?

Лера молчала. Её лицо было бесстрастным, но поддраживающие пальцы,

теребившие чайную ложку, выдавали её волнение. Она нарушила безмолвие

лишь тогда, когда хозяйка квартиры, вымыв посуду, вернулась к столу. Не

отрывая задумчивых глаз от потолка, Лера опустила ложку в пустую чашку,


которую только что поставила перед ней Стелка и, машинально помешивая

нечто видимое только ей, заговорила:

-Прошло больше года с тех пор как я со своим рассталась. Как в Москву

уехал, так ни слуху ни духу, - она тяжело вздохнула и её ангельское личико

помрачнело. - Когда вместе жили ещё было терпимо, но как он уехал

начались сплошные неприятности. Сначала начальник терроризировал: всё

хотел испробовать меня на вкус. Я не далась, так меня сократили. Как

сократили, до сих пор работу не могу найти. Преподаю танцы в школе, на эти

деньги и живу. Мои удачливые подружки меня вопросами засыпали.Ты такая

видная, почему не найдёшь себе спонсора и не живёшь как царица. А я не

могу переступить через себя. Мне эти «новые» противны до тошноты. Весь их

интерес в «междуножьях»...

Во время сего откровения, Алка не отрывала пристального взгляда от лица

новой подруги. Сначала она с нетерпением ждала ответа на свой вопрос, но

потом её желание стало несколько другим. Ей вдруг захотелось увидеть, как

лицо этой писаной красавицы обезобразит гримаса боли, как по белоснежным

щеками потекут слёзы и тот неброский макияж, который украшал лицо этой

потрясающе красивой женщины, поплывёт и изуродует его разноцветными

кляксами. В эти минуты Алка хотела одного: избавится от своей мерзкой

зависти, которая неожиданно вспыхнула при виде этой сногсшибающе

великолепной «Барби» и вызвала в ней противоречивые и не очень приятные

чувства.

Но нет, Лера не проронила ни слезинки. Минута слабости прошла и она

вновь приобрела облик вызывающе красивой, уверенной в себе женщины.

Улыбнувшись Стелле, стоявшей перед ней в постойке смирно (Лера

понимала: именно на неё подруга возлагает большие надежды) она тряхнула

головой и решительно произнесла:

-Почему бы не попробовать себя в новой роли. В конце концов, что мы

теряем? Ничего. В наше время либо ты зарабатываешь сама, либо ты под кем-

то. Быть чьёй-то куклой? Это не по мне. Поэтому я согласна.


Стелла подавила вздох облегчения и перевела вопрошающий взгляд на

вторую подружку:

-Ну, что инженерша? А ты как?

Алка не заставила себя долго ждать. В ней, ещё до описания трудовой

деятельности топлес- вумэн, созрела твёрдая уверенность в том, что в

Югославию она поедет несмотря ни на что.

-А я как все,- выпалила она и, рубанув рукой воздух, затараторила. - За

компанию говорят и жид повесился. Почему бы и не съездить в эту страну.

Тем более, ты её в таких красках расписала, что у меня уже перед глазами

стоят синие горы, бурные реки, хвойные леса. Ну, и конечно же денежки...

До поздней ночи три женщины обсуждали детали предстоящей поездки,

нюансы специфической работы, а также многое из того, что им предстоит

сделать, для того, чтобы успеть всё в срок. После долгих дебатов они

остановились на том, что Стелла даёт двум бедствующим подругам деньги в

долг, те на них делают загранпаспорта, покупают билеты до Бухареста и, как

только всё будет готово, они отправятся в путь, ибо уже в начале декабря

они должны приступить к работе.


Г Л А В А Ч Е Т В Ё Р Т А Я

Прошло две недели и 28 ноября 1992 года поездом, следующим до Бухареста,

три претендентки на звание «работница стрип-пола» отправились в

путешествие за новой жизнью.

Куда и зачем уезжает, Алка не стала делиться ни с кем. На заводе она

втихомолку взяла отпуск за свой счёт и со спокойной душой распрощалась с

ненавистным ей предприятием. Родителям же наплела с три короба, якобы

едет в Румынию работать на кукольную фабрику. Почему именно этот вид

деятельности она выбрала для прикрытия своей основной, она и сама толком

не осознала. Ей как-то совершенно спонтанно пришла эта идея в голову, её

она и выдала родным, даже не моргнув глазом.

Двум другим первооткрывательницам сербских просторов было проще: им

не надо было ни перед кем отчитываться. Лера несколько лет назад в один

день потеряла и отца, и мать- они погибли в автомобильной катастрофе.

Мама Стеллы была в курсе того, чем будет заниматься за границей её дочь.

Хоть особой радости она не испытывала, но ей, потерявшей работу, ничего

не оставалось делать, как отпустить дочь на заработки, а самой остаться с

маленьким внуком.

Для трёх женщин время до молдо- румынской границы тянулось

медленно. Оно проходило в тревожном ожидании и коротали его подруги,

обсуждая предстоящую встречу со стражниками границ. А дело было в том,

что в те реформаторские времена в газетах, дорвавшихся до обличения

«вопиющих фактов форменного безобразия», часто появлялись статьи -

страшилки, наводившие ужас на простого обывателя. До широкой публики с

особым размахом доводились сведения о том, что представители доблестных

погранвойск, стоящих на страже рубежей своей страны, отбирают деньги,

дорогостоящие грузы у женщин (в простонародии именуемых челночницами),

избивают тех, кто оказывает сопротивление, а понравившихся насилуют.


Что и говорить, те жуткие страсти, которые смаковали журналисты жёлтой

прессы, воспринимались подружками вполне серьёзно и не давали им покоя.

Но если бы только это. После отправления поезда Стелла вдруг поведала

двум подругам о том, что сейчас в это смутное время границу захлестнул

поток женщин, едущих в Сербию подзаработать проституцией, а отсюда

следовало: на таможне нельзя даже и заикаться о том, куда они едут(кто

знает, что может прийти в буйные головы разухабистых погранцов, узнай они

конечный пункт назначения этой «раскрасявой троицы»?!). Вот и получилось,

что претенденткам на звание работница-топлес бара ничего не оставалось,

как прямо в поезде ломать свои умные головы над тем, что они будут

отвечать таможенникам на их сакраментальный вопрос: «Куда следуете?».

После долгих обсуждений вариантов тех ответов, которые могли бы

посодейстовать для их беспрепятственного пересечения границы, подружки

остановились на следующем: едем к родственникам в Румынию, те обещали

устроить на работу. О том, что словарный запас каждой из них ограничивался

всего лишь парой- тройкой румынских слов они старались не думать.

Был поздний вечер, когда поезд, следующий в Бухарест, остановился на

границе. Не успели трясущиеся от страха женщины принять соответствущие

позы (как никак перед погранцами надо выглядеть пай-девочками и ни в коем

случае не давать им повода для инородных мыслей),как дверь их купе резко

распахнулась и в дверном проёме показались двое молодых парней в форме

погран войск.

Пристально оглядев притихших женщин, они в один голос потребовали

паспорта. Когда подружки положили свои документы на пошарпанный стол,

один их них сгрёб заскорузлыми пальцами красные «корочки» и, усевшись

рядом с Лерой, стал их нарочито пристально разглядывать, другой же-

долговязый увалень ростом с пожарную каланчу- остался стоять в дверном

проёме. Прислонившись к косяку, он, с высоты своего двухметрового роста,

надменно оглядывал женщин, всем своим видом показывая кто здесь хозяин.

Его буквально распирало от чувства собственной значимости. Неоспоримое


превосходство было написано крупными буквами на его покатом, обсыпанном

мелкими прыщами лбу. Поигрывая челюстями, тем самым желая показать

симпатичным девахам крутизну своих желвак, он протянул длинную

жердеобразную руку к паспортам, которые рассматривал его напарник,

бесцеремонно отобрал их у него и принялся листать. Розоватые страницы он

переворачивал не глядя и с такой грубой небрежностью, что Алка в какую-то

минуту даже испугалась за участь своего нового паспорта. Когда горе-

начальнику надоело это занятие, он швырнул красные книжечки на стол,

скрестил длиннющие ручищи на груди и сквозь плотно сомкнутые губы

процедил:

-Куда едете?

«Сказочка» о работе в Румынии, наспех придуманная подружками, была

выслушала погранцами с деланным интересом, а затем последовали издевки:

-Знаем мы вашу работу. Не вы первые...

-Ага... и не последние. Сексодром - работа что надо....

Длинноногий увалень лихо подмигнул своему напарнику и оба

расхохотались.

-Что тут происходит?

Неожиданно, за спиной рослого погранца раздался громкий командный

голос. От безудержного веселья не осталось и следа. Прыщавый «босс» тут

же выскочил из купе, а в дверном проёме показался мужчина невысокого

роста.

Едва он вошёл, Алке сразу же стало ясно: пришёл настоящий начальник.

Его внешний вид говорил сам за себя. Форма лейтенанта погранвойск сидела

на нём, как влитая. Прищуреные глаза, словно острые щупальца пронизывали

насквозь. Окинув своих развесёлых подчинённых строгим взглядом, он

твёрдой поступью подошёл к столу, сгрёб паспорта и, остановившись посреди

купе, принялся их просматривать. Он поочерёдно открывал каждый документ,

внимательно всматривался в фото, потом выискивал среди троицы ту, кому

принадлежал паспорт, пристально оглядывал её и так, пока не просмотрел


все документы. Спрятав две красные корочки в виниловую папку, он вновь

открыл третий документ на первой странице и стал демонстративно

вглядываться в фото.

-Чей это паспорт? -строго спросил он и, искоса, посмотрел на Алку.

Почуяв неладное, она вскочила с места и, сузив послеповатые глаза,

заглянула в красную книжечку. Фото на первой странице, фамилия - всё это

принадлежало ей.

-Мой, - пролепетала она.

От страха, нахлынувшего холодной волной, её пухленькие, подкрашенные

красной помадой губёшки в один момент пересохли. Что-то ей подсказывало,

неспроста этот погранец заинтересовался её документом, сейчас от него

можно ожидать чего угодно.

Усмехнувшись, лейтенант захлопнул перед Алкиным носом красную

книженцию и, приблизившись к ней вплотную (да так близко, что она

почувствовала едкий запах чеснока), вкрадчиво произнёс:

-Зачем же врать? Это не ваш паспорт…

Это нелепое подозрение так её задело, что она забыла и о тревоге, и о

страхе, и о том, что она на чужой территории. Вырвав из рук лейтенанта свой

паспорт, она открыла его и, вглядываясь в фото, возмущённо протянула:

-Это ещё почему?

-А потому, что вам нет тридцати двух лет. А это скорее всего паспорт

вашей старшей сестры…

-Какой сестры? В нашей семье я старшая и этот паспорт мой!

-Послушайте, девушка. Не морочьте мне голову. Мне 32 и я выгляжу на

свои годы, а вам если есть 25, это ещё хорошо.

От столь нелепых доводов, да ещё из уст лейтенанта погранвойск, Алку

заклинило. В голове образовался ступор. До неё никак не доходило, то ли

этот симпатичный мужчина таким своеобразным способом делает ей

комплимент, то ли он на самом деле несёт эту ерунду, потому что считает,

что она- законопослушная гражданка едет за границу по чужому паспорту. В


этот момент она не знала как себя вести и первое, что пришло ей в голову -

отшутится. Жеманно передёрнув плечами, она приблизила своё лицо к лицу

лейтенанта и приставила указательные пальцы к вискам:

-Приглядитесь ко мне повнимательней, - кокетливо сказала она. - Морщин

вокруг глаз не меряно. И потом, я хорошо выгляжу потому, что не пью, не

курю...

-И сексом не занимаюсь,- съязвил прыщавый увалень и рассмеялся во всю

глотку.

-Так... хватит мне тут цирк устраивать, - рявкнул лейтенант и вырвал из

Алкиных рук её паспорт.- Собирайтесь с нами для выяснения вашей личности.

Круто развернувшись, он поспешно удалился, а Алка... а Алка опешила. Её

богатое воображение тут же нарисовало жуткие картины насилия над её

личностью и от страха задрожали коленки. Плюхнувшись на купейную полку,

она скрестила на груди трясущиеся руки и зашептала:

-Никуда не пойду. Не дождутся. Мне там делать нечего. Личность он мою

видите ли решил выяснять. А что её выяснять?Дибилизм какой-то...

К строптивице в одном прыжке подскочил “прыщавый начальник» и

завопил:

-Ты чего расселась? А ну поднимайся! Что тебе было сказано? На выход...

Подобного обращения к себе любимой Алка снести не могла. В ней словно

сработала какая-то пружина. Вскочив с места, она подлетела к своему

обидчику и, глядя на него исподлобья, выпалила:

-Послушайте, вы, не надо мне тыкать! Я старше вас и к тому же женщина -

имейте уважение. Это во -первых, во-вторых, я никуда не пойду, потому что

мне там делать нечего. Мою личность не нужно устанавливать. Личность- она

и в Африке личность. Так и передайте своему начальнику.

Продемонстрировав своё негодование, Алка села на своё место и

уставилась в окно. Она была настроена решительно. В этот момент она

готовила себя к тому, что если к ней применят силу, она будет

сопротивляться.


Видимо Алкин вид был таким грозным, что погранцы решили с ней не

связываться. Кинув в воздух: «Ты ненормальная» “пожарная каланча»

растерянно пожал плечами и нехотя покинул купе, а вслед за ним исчез и

второй.

Едва погранцы ретировались, как Стелла с Лерой принялись наперебой

успокаивать свою подругу. Они пытались убедить перепуганную женщину в

том, что она не должна ничего бояться и даже, если ей придётся

проследовать за пограничниками для выяснения личности, ей не следует

думать о плохом. Но Алка была на своей волне. Своих подружек она не

слышала. Ей в этот момент было решительно наплевать на их советы, она

готовилась к бою.

Не прошло и пяти минут с того момента как погранцы покинули купе, как

на пороге показалась низкорослая фигура лейтенанта. Остановившись в

дверях, он демонстративно оглядел с головы до ног строптивую деваху и,

усмехнувшись, произнёс:

-Что ж вы так кричите на моих подчинённых. Переполошили весь вагон.

Мне доложили, что вы личность. И я лично пришёл установить эту вашу

личность...

Сделав пару шагов, он остановился над Алкой и, пригвоздив её к месту

сверлящим взглядом, стал задавать вопросы.

-Кто может подтвердить, что вы - это вы?

У Алки от изумления глаза на лоб полезли. «То ли этот лейтенант с

«крышей» не дружит, то ли он из меня дуру делает...».

-Они могут подтвердить. Они меня знают, - раздражённо сказала она и

указала на сидящих напротив подруг.

-Они не в счёт. Кто ещё может?

Алка чувствовала, что начинает выходить из себя. Её нервы были

натянуты до предела.

-Мои родители могут подтвердить. Они меня на этот свет породили.


-Так, уже ближе, -на суровом лице погранца заиграла снисходительная

улыбка. - Как с ними можно связаться?

Алка не верила собственным ушам: «Неужели этот умник будет выяснять у

моих родителей, кто есть кто?». Но ей ничего не оставалось делать, как

принимать правила игры, предложенные этим странным лейтенантом.

-Запишите номер телефона и беседуйте с моими родственниками сколько

вашей душе угодно. Может хоть они помогут доказать, что я – это я, а не

слон.

Она назвала лейтенанту номер домашнего телефона, дождалась пока он

покинул купе и опять уставилась в окно. Подруги пытались подбодрить её, но

ей было не до них. Обуреваемая страхом, она ждала одного из двух: либо её

личность установят, либо остановят.

Потянулись минуты томительного ожидания. И вот наконец в дверях купе

показался Алкин ровесник. Озорная улыбка блуждала на его повеселевшем

лице. Раздав паспорта Стелле и Лере, он с наигранным почтением протянул

Алке её красную «корочку», лихо козырнул и, кривляя пухлые губы,

отрапортовал:

-С родителями вашими поговорил. Всё выяснил. Вы личность. И ещё та...

Бросив на прощание: «Доброго пути» он поспешно удалился, а вскоре

тронулся и поезд.

Осчастливленная тем, что её наконец оставили в покое, Алка была вне

себя от радости. Напряжение спало, всё то, что её распирало вырвалось

наружу и её понесло. Прижав к груди родной паспорт, она защебетала всё

одно, что воробей по весне. Она с удовольствием смаковала подробности

удачно проведённой операции под кодовым названием “Граница», с

гордостью вспоминала свои коронные реплики, с особой изощрённостью

язвила по поводу зеленопогонного молодца с прыщами на лбу.

Стелла с Лерой не отставали от подруги. Более того, принимая

непосредственное участие в «промывании костей» усердных погранцов, они

интенсивно мусолили вопрос : «Что это было? То ли лейтенант погранвойск


проявлял бдительность, то ли проверял на стойкость понравившуюся ему

деваху?», который, впрочем, так и остался без ответа.

Дебаты были в самом разгаре, когда поезд остановился вновь. Теперь

путешественницам предстояло пройти очередной контроль. Своё «почтение»

им должны были засвидетельствовать представители уже румынской

таможни. Только на тот раз троице явно повезло. После беглого осмотра

паспортов и некоторых формальностей, румынские пограничники вернули

женщинам их проштампованные паспорта и, пожелав счастливого пути,

удалились.

Алка опять взлетела до небес. «Неужели конец мытарствам»,- кружилось в

её ошалевшей от счастья голове. Перекрестив себя и свой паспорт, она

забросила его в сумочку и со словами:«Ну вот мы проскочили, теперь можно

и поесть» полезла в полиэтиленовый пакет за банкой супа. От всей этой

катавасии у неё проснулся зверский аппетит.

Но не тут то было. Не успела она вытащить свои съестные припасы, как

дверь в купе с шумом распахнулась и на пороге показалось двое. Один из них

- коренастый, невысокий мужчина (чей лысый череп и потрёпанный вид

производили весьма удручающее впечатление)- обвёл мрачным взглядом

купе и бесцеремонно прошёл к столу. Второй - низкорослый, щупленький

паренёк- тут же прошмыгнул вслед за ним, поспешно задвинул створку двери

и, щёлкнув замком, замер в постойке смирно. Не проронив ни слова, лысый

тип вытащил из внутреннего кармана потёртой кожанной куртки какой-то

свёрток и принялся его разворачивать. Через мгновение он небрежно бросил

на стол небольшую складную сумку, а рядом с ней положил отвёртку.

Повернувшись к своему спутнику, он кивком головы указал ему на предметы,

выложенные на столе, и плюхнулся рядом с Алкой.

Получив команду старшого, молодой паренёк дёрнулся, подхватил со стола

отвёртку и ловко запрыгнул на верхнюю полку. Примостившись поудобней, он

начал быстро и методично откручивать шурупы, которыми пластиковая

панель была прикреплена к потолку.


Вторжение непрошенных гостей было таким внезапным, а действия до того

неожиданными, что три женщины растерялись. Первой опомнилась Алка.

Отодвинувшись как можно дальше от бритоголового, от которого за версту

несло заключённым, сбежавшим из тюрьмы, она возмущённо протянула:

-Что за дела? Вас кто сюда звал? Вы что творите?

Новоявленный сосед медленно повернул лысую голову в Алкину сторону и

одарил её уничтожающим взглядом. Скривив рот, он цыкнул, смачно сплюнул

ей под ноги и сквозь зубы процедил: «Не вякай».

Пренебрежительный плевок, мерзкое словечко, позаимствованное из

зэковского сленга, да к тому же, произнесённого угрожающим тоном- этот

«галантерейный набор» «джентельмена удачи» подействовал на Алку не

лучшим образом: её охватила оторопь. Но тут зашевелилась Стелла. Вскочив

с места, она рванула к двери и попыталась открыть замок.

-Сидеть, - рявкнул бритоголовый.

Он поскочил к Стелле, схватил её за руку и швырнул на купейную полку.

Вытащив из кармана складной нож, он помахал им перед её глазами и

процедил: «Будешь рыпаться, получишь перо в бок».

Вдруг с потолка раздался звонкий мальчишеский голосок: «Открыл».

Окинув испуганных женщин злобным взглядом, лысый тип нехотя спрятал

нож. Он грубо выхватил из рук своего подельника отвинченую панель,

положил её на пол, схватил со стола сумку, раскрыл её и, задрав голову,

уставился в потолок.

Изловчившись, юноша вытянулся во весь рост, опёрся одной рукой о

верхнюю полку, а второй стал вытаскивать из образовавшейся ниши круглые

коробки. Ловко, играючи, он подавал их своему подельнику, а тот их

старательно укладывал в на дно сумки. За пару минут они её упаковали.

Затем последовал «финальный аккорд слаженного дуэта»: получив из рук

подельника панель, паренёк быстро привинтил её к потолку, спрыгнул на пол

и, поджидая старшего, остановился у дверей; бритоголовый же прижал


загруженную до отказа сумку к груди и, пятясь к выходу, вкрадчивым,

угрожающим голосом произнёс:

-У нас здесь всё схвачено. Узнаю что болтаете, пришью...

Бесцеремонно оттолкнув помошника, он приоткрыл дверь, просунул лысую

голову в образовавшуюся щель, посмотрел налево, направо, одобрительно

кивнул пареньку, стоявшему за его спиной, и через мгновение непрошеных

гостей не стало.

Путешественницы долго не могли прийти в себя от потрясения. Запершись

на замок, они до хрипоты обсуждали прошедшие события. Они терялись в

догадках, что же всё таки могло быть в тех круглых коробках, которые по

воле рока оказались спрятанными в их купе. То, что это была контрабанда,

было вне сомения. С ужасом они обсуждали ту участь, которая могла их

постигнуть в том случае, если бы эти злополучные коробки были найдены

таможенниками на границе. И всё же страхи страхами, эмоции эмоциями, но

усталость взяла своё. Около двух ночи три вымотанные, измученные

женщины наконец утихомирились и улеглись спать.


Г Л А В А П Я Т А Я

“Бухарест...» - зычный голос проводницы раздался прямо у Алки над головой

и от неожиданности она вздрогнула. Вот уже пол часа, сидя возле открытых

дверей купе с маленьким зеркальцем в руках, она колдовала над своим

лицом, но результатами нанесённого макияжа оставалась недовольной. За

ночь мелкие морщинки у глаз углубились, кожа одрябла и все её старания

приводили к обратному эффекту: тональная пудра, которую она наносила уже

не первым слоем не скрывала «гусинных лапок», а наоборот их

подчёркивала.”Ну вот, приехали, а я как баба- хырка, - сокрушалась она про

себя. - Тебя бы сюда, дотошный ровесник! Что бы ты сейчас сказал о моём

возрасте?».

Забросив тюбик с тоналкой в косметичку, Алка опять уставилась в

миниатюрное зеркало и принялась усиленно колотить подушечкой

указательного пальца по участкам кожи вокруг глаз.

-Хватит заниматься самоистязанием, - услыхала она над головой

насмешливый голос. - Пора собираться на выход.

На Лере ночь, проведённая в поезде, никак не отразилась: свежая всё

одно что бутон майской розы по утру, она стояла в дверях купе и, глядя на

молодящуюся женщину, снисходительно улыбалась.

Протяжно вздохнув, Алка буркнула себе под нос: «Где мои семнадцать

лет?» (как- никак, помимо того, что Лера была потрясающе красивой, она ко

всем её прелестям была ещё и на восемь лет моложе) и нехотя поднялась.

Она поспешно упаковала сумку и вскоре присоединилась к подругам. Стоя в

тамбуре, она с интересом вглядывалась в проплавающие за оконом картинки

и с нетерпением ожидала того момента, когда наконец остановится поезд,

откроется дверь и она ступит на земли обетованные.

-Вы слышали в последнем вагоне парнишку убили?


Голос проводницы, выросшей в тамбуре словно из-под земли, прозвучал

грозовым раскатом. Резко развернувшись, Алка столкнулась с настороженным

взглядом уже немолодой, дородной женщины и удивленно протянула:

-Какого парнишку?

Она в упор смотрела на проводницу, стараясь не показать того волнения,

которое вдруг накатило на неё ледяной волной.

-Молоденький такой, почти ребёнок. Я кажись, вчера вечером видела его

в моём вагоне,- проводница не сводила хитрых, прищуренных глаз с Алкиного

лица.- К вам в купе ночью никто не входил?

-Нет...никто, - Алка поспешно перевела взгляд на часы, охнула и тут её

понесло.- Открывайте быстрее дверь. Мы опаздываем на автобус. У нас в

девять пересадка. Уже восемь тридцать. Мы можем не успеть.

События прошедшей ночи так напугали сверхэмоциональную, да к тому же

наделённую богатым воображанием Алку, что она, дабы избавить себя от

излишней нервотрёпки, попросту солгала. Что и говорить, она не горела

желанием лицезреть продолжение вечернего спектакля под названием

«Красавицы и чудовище» или хуже того стать невольной участницей разборок

между криминалитетом и местной полицией. В ней сработал инстинкт

самосохранения и она, недолго думая, выдала экспрпомт.

Дождавшись конца миниатюрной тирады, проводница обвела троицу

недоверчивым взглядом, но препираться с ними не стала. Она неохотно

вытащила из кармана синего, отсвечивающего новизной пиджака связку

ключей, выбрав один из них, неторопливо прошла в тамбур и принялась

колдовать у двери.

Она так долго ковырялась в замке, что Алке в какой-то миг показалось,

эта видавшая виды женщина о чём-то догадалась и теперь специально тянет

время в ожидании полиции. Но нет. Наконец раздался лязг засовов и Алка,

поддталкивая стоящую впереди Стеллу, рванула к выходу.

Делая вид, что страшно торопятся, три женщины со скоростью спринтеров

слетели по лестнице и стремглав помчались по перону. Свой бег они умерили


только тогда, когда злополучный поезд остался позади. Следуя за

пассажирами, они покинули перон и направились к зданию

железнодорожного вокзала. Здесь они выбрали укромное место меж двух

киосков, где как им показалось они не будут привлекать к себе внимание и,

сбросив сумки, перевели дух. Теперь им нужно было вооружиться терпением

и ждать. В два часа дня, поездом следующим из Белграда должен был

приехать Божа- будущий босс трёх подружек- дальнейший путь они должны

будут проделать вместе.

Прошёл час, другой и Алка постепенно стала осваиваться на чужой

территории. Незнакомая страна уже не казалась ей неприветливой;

непривычные порядки, разношёрстная публика уже не виделись необычными,

а обследовав окрестности близлежащие к их месторасположению, Алка и

вовсе забыла о перипетиях прошедшей ночи, которые совсем недавно так

пугали и будоражили её богатое воображение. Блуждая средь

многочисленных бутиков, ларьков, киосков наполненных модными,

экстравагантными вещами, она млела от восторга. По жизни она была

«тряпичницей»: красиво одеваться она любила, а вызывающе обожала

вдвойне. Приняв за основу жизни сакраментальную фразу: «Встречают по

одёжке – провожают по уму» и, следуя своеобразной логике, выстроенной в

её пытливой голове, она всячески старалась подчеркнуть неординарность

своего интеллекта необычной, вычурной одежонкой, подчёркивающей

изящные линии её точённого тела.

С большой неохотой Алка покинула вещевой базар и медленной,

прогуливающейся походкой направилась на место стоянки, туда где, охраняя

багаж, коротали время её подруги. Здесь её поджидал сюрприз: высокий,

привлекательный мужчина, широко улыбаясь, сжимал сияющую Стеллу в

своих объятиях. Глядя на эту душещипательную карину, Алка тут же

констатировала - этот симпатяга и есть её новый босс.

До отправления Белградского поезда оставалось шесть часов и после

непродолжительной беседы с ошалевшей от счастья Стеллой новоявленный


хозяин решил найти тёплое местечко, где он мог бы в непринуждённой

обстановке поговорить со своими новыми работницами и толком с ними

познакомится. Сдав вещи в камеру хранения, путешественники отправились

на поиски временного пристанища, а вскоре безмятежно попивали чай в

привокзальном кафе и по-семейному делились о наболевшем.

Новый хозяин произвёл на Алку приятное впечатление. Ей понравилась

его убыбчивость, раскрепощённость, умение держаться. Шутки, анекдоты

сыпались из него как из рога изобилия и, хоть их восприятию мешало

незнание языка, а Стелла запаздывала с переводом, тем не менее, обладая

талантом комика, он умело создавал вокруг себя атмосферу безудержного

веселья. Помимо своей способности зажигать Божа привлекал и внешне.

Правильные черты лица, аккуратная, модная стрижка, чёрные смеющиеся

глаза, да и фигура для сорокалетнего мужчины была на зависть любому

малолетке. В общем, Алка осталась довольна новым знакомством.

Через пару часов Стелла устала от непростой миссии переводчицы и

запросила пощады. За столом воцарилось молчание.

Устроившись поудобней на пластиковом стуле, Алка делала вид что спит,

а сама из-под полуопущенных ресниц поглядывала на нового хозяина и

размышляла: «Интересно, что ты за фрукт и с чем тебя едят. Так с первого

взгляда ты вроде очень даже ничего, но вот кто ты есть на самом деле,

тяжело сказать. Ладно будем живы поглядим. Главное это то, что теперь мы

будем пересекать границу с ним. Основное бремя забот теперь ляжет на

него». Эта мысль её успокоила и вскоре она задремала.

Было ровно девять, когда поезд, курсирующий по маршруту Бухарест-

Белград тронулся в путь. За два дня сплошных переездов, чередующихся с

нервотрёпкой, три женщины так устали, что едва проводница раздала

постельные принадлежности, как они тут же застелили свои полки и улеглись

спать.

Глубокой ночью безмятежный покой трёх женщин был бессовестно

нарушен. Купе, в котором они спали, вдруг озарилось ярким светом (под


потолком зажглись три люминесцентных лампы), входная дверь приоткрылась

и в образовавшуюся щель просунулась голова мужчины (его форменная

фуражка, надвинутая на лоб, была непомерно огромной и смахивала на

миниатюрную скворечню с безразмерным козырьком). Он что-то прогундосил

на румынском языке и тут же исчез.

«Таможня»- решила Алка, достала из сумки свой паспорт, кинула его на

стол и со спокойной душой перевернулась на другой бок, но уже через пару

минут от её безмятежности не осталось и следа. История прошлой ночи, хоть

и с «видоизменениями», но повторилась. Теперь таможенники «потрошили»

Божу. Потрясая перед носом таможеника какими-то листами, он с пеной у рта

пытался что-то доказать румыну в униформе, но бестрастное лицо

представителя закона, говорило об одном: бумаженции, которые ему

стараются всучить, его совершенно не интересуют. Окинув грозным взглядом

женщин, испуганно взирающих на него, он что-то сказал требовательным

тоном, спрятал их паспорта в папку и степенно удалился.

Едва таможенник покинул купе, как путешественницы наперебой

затараторили:

-Что? Что случилось?

Божа молчал. Его растерянный взгляд, который он старательно прятал,

удручённый вид были красноречивей слов. Забросив в миниатюрный

чемоданчик бумажки, те самые, которые он пытался всучить несговорчивому

таможенику, он снял с вешалки свой тулуп, в сердцах швырнул его на

нижнюю полку, на коей совсем недавно мирно похрапывал и тут его

прорвало. Облокотовшись о верхнюю полку, с которой на него взирала

обеспокоенная Стелла, он начал ей что-то быстро говорить. Возмущаясь, он

то и дело срывался на крик, но его покрасневшее лицо выглядело виноватым

и со стороны казалось, его импульсивность вызвана лишь одним: он пытается

оправдаться.

Вся эта неразбериха так действовала Алке на нервы, что она в конце

концов не выдержала и, спрыгнув на пол, возмущённо протянула:


-Кто-о-о мне-е-е объяснит, что-о-о зде-е-есь происходит?

Стелла медленно сползла с верхней полки.

-Поднимайтесь. Нам нужно выходить. Потом всё объясню...

Отвернувшись от всех, она стала методично укладывать вещи в сумку,

делая вид, что ничего страшного не произошло, но дрожащий голос выдал её

чувства: она едва сдерживала слёзы. Божа что-то говорил, видимо пытаясь её

успокоить, но она словно его не слышала. Не проронив ни слова, она

набросила куртку на плечи, подхватила сумку и с мрачным видом покинула

купе.

Сообразив что другого выхода нет, Алка с Лерой последовали её примеру

и вскоре многострадальная троица оказалась на пероне. Новоиспечённый

босс покидать поезд и не собирался. Стоя на подножке вагона, он что-то

крикнул Стелле, понуро стоящей на пероне, скривил рот в кислой улыбке и

помахав женщинам рукой, ушёл в купе.

Нацепив очки (Алке уже было не до форсу) она напряжённо, до рези в

глазах вглядывалась во всё то, что её окружало. До неё никак не доходил

смысл происходящего. Ей казалось, что она потерялась на какой-то чёрной

планете и всё вокруг чужое и угрожающее до тошноты.

Поезд, в котором она какие-то пол часа назад безмятежно спала, вдруг

дёрнулся, в окне промелькнуло огорчённое лицо её предполагаемого босса,

замелькали освещённые окна других купе, а уже через минуту хвост

последнего вагона вильнул на повороте и исчез.

-Ну и что дальше?- аппатично выдавила из себя Алка.

Её вдруг охватило странное состояние. Всё происходящее она стала

воспринимать как нечто нереальное, словно она ещё не проснулась и ей

снится какой-то дурацкий сон. Устало опустившись на свою набитую до

отказа сумку, она подняла на Стеллу потухший взгляд.

-Что девушка? Наша поездка накрылась медным тазом?


Та не заставила себя долго ждать. Эмоции, вызванные экстремальной

ситуацией улеглись, она обрела спокойствие и, решительно тряхнув головой,

сказала:

- Сейчас нам отдадут наши паспорта. Мы сядем в первый, едущий в

обратном направлении поезд. Выйдем в Тимишоарэ. Там мы будем ждать

Божу. Завтра он приедет туда с другом, который поможет нам пересечь

границу.

Стелла говорила так убеждённо, что у Алки появилась твёрдая

уверенность: всё будет хорошо.

Ожидая Божу, горе-путешественницы мёрзли на вокзале приграничного

румынского городка Тимишоарэ почти двое суток, но именно тогда, когда

надежды отчаявшейся троицы вновь увидеть нерадивого босса развеялись

как дым и они держали совет каким образом им возвращаться домой, пред их

замутнённые очи предстал он самый, собственной персоной. Поначалу

внезапное появление долгожданного босса вызвало у них оторопь, они

попросту не поверили собственным глазам, но потом, забыв о двудневных

мытарствах (которые и были по вине неудачливого бизнесмена), они

повскакали с мест, набросились на самодовольно улыбающегося серба и,

повиснув на его широких плечах, защебетали всё одно, что птахи по весне.

Полуобезумевшие от счастья они верещали так громко, что соседствующие с

ними румыны затыкали уши.

Отщебетав своё, подружки угомонились и с благоговением уставились на

своего благодетеля, а тот в предвкушении невиданного блаженства- как

никак он будующий босс таких красоток- светился от счастья. Переполненный

гордостью за самоё себя, он представил троице своего друга Драгомира,

мужчину не первой свежести, напоминающего своей облезшей бородкой

полинявшего козла. Новоявленный приятель, недолго думая и особо не

церемонясь, решил перетянуть “одеяло» на себя. Распираемый собственным

достоинством (как никак в его власти такие хорошенькие «пеструшки»), он

стал внушать троице верующих и страждущих, что он всемогущ и в его


волшебном карманчике найдётся ключик от любого замка. Впрочем,

«чудотворный ключник» не обманул ни надежд своего друга, ни ожиданий

трёх подруг. Горе- путешественники миновали Румынский и югославские

пограничные блок- посты без придирок со стороны таможенников, без

издевок со стороны пограничников.

И вот наконец, когда все необходимые таможенные формальности были

пройдены, пятеро путников въехали на территорию Югославии. Едва они

пересекли белую приграничную полосу, как всеобщее возбуждение достигло

апогея. Многострадальную троицу охватило безудержное ликование, с лица

Божи не сходила блаженная улыбка и даже Драгомир, до этого пребывающий

на высоте положения и тот «снизошёл» до экстаза. Весь успех от столь

удачно проведённой операции под кодовым названием «золотой ключик» он

приписал себе и, упиваясь собственной значимостью, стал похож на

напыщенного индюка. Правда ему не долго пришлось кичиться своим

превосходством. Вскоре кудесник, маг и чародей, а заодно и добрый

волшебник всех времён и народов покинул машину и больше о нём никто не

вспоминал. Мавр сделал своё дело, мавр может уходить.


Г Л А В А Ш Е С Т А Я

Почти всю ночь, изнемогающие от усталости путники тряслись по сербским

дорогам и только под утро машина хозяина наконец остановилась.

-Приехали...

В сонной тишине охрипший Стелкин голос прозвучал как гонг и до

Алкиного замутнённого сознания с трудом, но дошло: муторной тряске

пришёл конец.

Собрав последние остатки сил, она выползла из машины, подхватила сумку

и на полусогнутых поплелась за тем, в ком видела единственное спасение. С

трудом переставляя негнущиеся ноги, Алка напряжённо вглядывалась в

темноту: она старалась не потерять из вида хозяина, который вёл её туда, где

она могла наконец найти точку опоры и забыться сном.

Переступив порог комнаты, в которой ей предстояло жить, она

заприметила ближайшую кровать и, сделав несколько шагов, свалилась на

неё тяжёлым кулем. Силы иссякли, не хотелось ничего, но со сном пришлось

повременить. Её измождённое тело, хоть и ныло от усталости, но всё же

требовало чистоты. Преодолев оцепенение, сковывающее её по рукам и

ногам, она приподнялась на кровати и осмотрелась.

Жилище, которое Божа снял своим работницам, не потрясало взор

внешним убранством. Единственное окно было занавешено сероватой тюлью,

внешний вид которой оставлял желать лучшего. В левом от двери углу стоял

доморощенный отопительный агрегат. Глядя на него создавалось

впечатление, что сделан он был ещё в допотопные времена и установлен

скорее для проформы нежели для того, чтобы обогревать. Четыре кровати-

одна из которых стояла у окна, а три другие у противоположной стены- были

изрядно истерзаны прежними владельцами. Пружины на матрацах во многих

местах были поломаны, сетки зияли дырами, а металлические ножки, не

выдержав проверку на стойкость, разъезжались по сторонам.


У центральной стены, напротив входной двери, стоял стол, на котором

Алка заметила две возвышающиеся стопки: одну с постельным бельём,

другую с шерстяными одеялами. Превозмогая боль во всём теле, она

поднялась с кровати и, кряхтя, и охая направилась к столу.

-Вот это красота. Не квартирка, а чудо, - услыхала она за спиной

насмешливый Леркин голос.

Пребывая в полудремотном состоянии, Алка совершенно забыла о её

существовании. Не говоря ни слова (на разговоры у неё не было сил), она

подхватила со стола две простыни, наволочку, выдернула из другой стопки

шерстяное одеяло, вернулась к своей кровати и бросила всё это на своё

шаткое ложе. В голове промелькнуло: “Лерка...Стелла...Душ...Успеть».

Встрепенувшись, она быстренько вытащила из дорожной сумки полотенце,

мыльницу с мылом, ночную сорочку и отправилась на поиски ванной.

Домишко, куда её занесла судьба, был небольшим, так что найти то что

она искала не составило труда. Ополоснувшись, она вернулась в гостинную,

постелила постель и едва свалилась на узкую, шаткую кровать, как тут же

забылась мертвецким сном.

Проснулась Алка от какого-то резкого звука. С трудом продрав глаза, она

огляделась. Лучи заходящего солнца, проникая через небольшое окно, слабо

освещали комнау и поначалу Алка никак не могла понять где она и что с ней.

Когда наконец до неё дошло то, что она в чужом доме и кто-то настойчиво

барабанит в дверь, она в сердцах чертыхнулась и огляделась. В комнате,

кроме Леры, посапывающей на соседней кровати, никого не было. Укрытая с

головой, она то ли спала, то ли делала вид, что спит, во всяком случае, она

никак не реагировала на барабанную дробь.

С прискорбием констатируя, что открывать придётся открывать именно ей,

Алка с огромной неохотой выбралась из-под тёплого одеяла, набросила

куртку на ночную сорочку, засунула босые ноги в холодные сапоги и

отправилась на стук. С трудом справившись с расшатанным замком, Алка

отворила дверь и обомлела. На пороге стояла Стелла. Сгорбленная, с


разметавшимися, взлохмаченными волосами, со слезами слёз на искажённом

от боли лице: у неё был такой вид, словно её пытали.

От Алкиного дремотного состояния не осталось и следа.

-Что случилось? - в тревоге спросила она.

-Ничего,- выдавила из себя Стелла и медленной, шаткой походкой прошла

в комнату. Швырнув дорожную сумку у свободной кровати, она рухнула на

пружинный матрас, спрятала лицо в ладони и зарыдала.

Её громкие стенания прервали наигранно- безмятежное посапывание

Леры.

-Господи! Да что случилось? - недовольно пробурчала та и,

приподнявшись, в недоумении уставилась на плачущую подругу.

-Не переживайте. Это личное. К вам отношения не имеет.

Стелла судорожно всхлипнула, вскочила с кровати и стремглав выбежала

из комнаты. Вскоре она вернулась. По её впалым щекам струйками стекала

вода. Вытащив из дорожной сумки полотенце, она вытерла лицо и опять

рухнула на кровать.

- Вы представляете! Он оставил у Божи для меня письмо, а сам уехал на

войну. Написал, чтобы я забыла о нём...

Её голос дрогнул, потрескавшиеся губы скривились, лицо перекосила

гримаса отчаяния и она залилась горючими слезами.

Смотреть на стенания рыдающей женщины Алка была не в силах.

-Ладно, девчонки, я в душ, - пробубнила она себе под нос и уже было

собралась покинуть тёплое ложе, но произнесённое с мольбой, сквозь слёзы:

“Подожди» вернуло её на прежднее место. Алка поплотней укуталась в

тонкое шерстяное одеяло, оперлась спиной о металлическую спинку кровати

и c интересом уставилась на Стеллу. Интуиция ей подсказывала, сейчас она

услышит нечто интересное. И точно.

-Девчонки, я должна повинится перед вами. Я знаю, я должна была,

больше того, я была обязана рассказать вам всё раньше, но я так хотела

вернуться к нему, так хотела увидеть его, что совершенно потеряла голову,-


голос Стеллы дрожал. -Я очень боялась, что вы не согласитесь приехать, если

узнаете правду о том, что со мной произошло. Я думала вы испугаетесь. А

теперь я хочу рассказать. Хочу, чтобы вы меня поняли. Нам вместе жить!

Она судорожно сглотнула, с ожесточением вытёрла кулаком слёзы с лица

и, собравшись с мыслями, начала свою исповедь.

-В Югославию я попала через Игоря, моего одноклассника. Около трёх

месяцев назад он мне позвонил и предложил работу танцовщицы в одном из

ночных клубов Адриатики. Он знал, что я с детства занималась танцами и то,

в каком я тяжёлом положении, на этом он меня и поймал. С первых же слов

он начал плакаться, типа в танцевальной группе, которую он отправил в

Югославию и которая там уже давно работает- некомплект. Якобы солистка

вышла замуж, а теперь срочно нужна ей замена- суперпрофессионалка.

Целых пол часа он рассписывал, как хорошо в этом ночном клубе, как

танцовщицы шикуют и ни за что не хотят возвращаться домой. Я дура и

поверила. На самом же деле он привёз меня и ещё пять девчонок в какую-то

гухомань, там продал сербскому сутенёру Марко, а тот нас определил к

своему подельнику в стрип-бар, который на самом деле оказался борделем. В

первую же ночь я сбежала. Без вещей, без паспорта, через окно какой-то

жуткой комнаты, в которую меня заперли за то, что я пыталась поднять бунт

среди новеньких. Был дождь. Видимости никакой. Дорога, по которой я

бежала, была скользкой. Я подскользнулась, упала, ударилась головой о что-

то твёрдое, потом ничего не помню. Очнулась в каком-то доме, а рядом со

мной молодой мужчина. Это и был Неша. Благодаря тому, что у него мать

русская и он знает язык, нам удалось поговорить. Оказалось, его родители

прожили вместе 16 лет, а потом развелись. Мать переехала в Москву, а он до

19 лет жил в Белграде с отцом. Потом его отца отправили по работе в

длительную командировку и его мать настояла на том, чтобы Неша

перебрался к ней и учился в Москве. После окончания медицинского

института вместо того, чтобы работать в Московской клинике, куда Неша

получил распределение, он вернулся в Югославию и устроился в поселковую


больницу, чтобы быть рядом с умирающим дедом. Правда ему недолго

пришлось за ним приглядывать. Не прошло и трех месяцев, как его дед умер,

у того был неоперабельный рак, и, когда мы с Нешей познакомились, он

дорабатывал последние дни, перед тем как выехать в Белград. Так уж

случилось, что в то утро, когда я бежала из борделя, он возвращался с

последнего дежурства и у своего дома нашёл меня без сознания. После того,

как он был со мной откровенным, я не стала ничего утаивать и тоже

рассказала о себе, о том в какую ситуацию попала. Он решил мне помочь. В

тот же вечер он пошёл в бордель и потребовал у его хозяина мой паспорт и

сумку с вещами. Тот сделал вид, что ничего не знает. Тогда Неша обратился к

знакомому полицейскому, надеясь на то, что тот ему поможет. Но

полицейский посоветовал не ввязываться в это дело. Он намекнул на то, что

у босса этого притона везде связи и даже в полиции, а ещё сказал, что меня

лучше вернуть туда, откуда сбежала и стал запугивать Нешу тем, что я могу

создать ему огромные проблемы. На следующий день Неша увёз меня из того

городка и привёз к двоюродному брату, к Боже. Он рассказал ему о моих

злоключениях и попросил на время приютить. Неша хотел, чтобы в доме

Божи я пришла в себя после всего этого кошмара. Он надеялся за пару дней

уладить свои дела в том селе, где всё это случилось и, вернувшись, помочь

мне выехать домой. Только отсутствовал он не пару дней, его не было около

месяца. За это время я отошла от своих болячек, освоилась на новом месте,

стала понимать язык. Божа выделил мне комнату в его доме, постепенно ввел

в суть дела, а вскоре я стала работать барменшей в его баре. Когда Неша

вернулся, Божа попросил его помочь мне со справкой о потере паспорта и

объяснил - это нужно для того, чтобы я поехала домой за танцовщицами и

без проблем вернулась. Неша согласился. Мы перебрались к нему в Белград и

он обратился к знакомым. Ему обещали помочь, но нужно было подождать.

Мы ждали около двух недель. За это время у нас и завертелось. Когда со

справкой всё разрешилось, мне бы радоваться, а у меня горе. Я полюбила

Нешу так, что не представляла своей жизни без него.


Стелла закрыла глаза. Её лицо перекосила гримаса отчаяния. Она готова

была опять разреветься, но неимоверным усилием воли подавила в себе

слёзы.

-А ещё за эти две недели я узнала кое-что интересное. В квартире Неши я

нашла несколько фотографий одной девушки и выпытала у него кто она. Он

рассказал, что когда учился в Москве, дружил с русской по имени Алина.

Утверждал что серьёзных отношений у них не было. Якобы, когда вернулся в

Югославию, она звонила ему чуть ли не каждый день и хотела приехать. Ну, а

так как он не мог оформить ей визу, потому что был постояно с больным

дедом, она нашла каких-то агентов, которые предложили ей трудоустройство

в Югославии. Она хотела сделать сюрприз Неше и поэтому во время

телефонных разговоров не называла дату приезда. Он узнал о отъезде Алины

от её мамы. Та, как-то ему позвонила и потребовала к телефону дочь, дескать

она поехала к тебе. Он ни сном, ни духом, а потом оказалось, что Алина

обманула родителей, якобы едет по визе к Неше, а сама исчезла то ли по

пути в Югославию, то ли уже в самой Югославии.

Прерывисто вздохнув, Стелла поднялась с кровати и подошла к окну.

-Когда мы прощались, он несколько раз повторял, что любит. До

сегодняшнего дня я уверяла себя в том, что это правда. Но теперь, после

того, как он сбежал от меня, я окончательно пришла к тому, о чём

подозревала и в чём боялась себе признаться: вину за исчезновение Алины

Неша взвалил на себя, а со мной возился, чтобы не отягощать свою совесть

очередным исчезновением русской, на этот раз в застенках борделя. Что

касается его уверений в любви- это был либо жест доброй воли, либо

красивые слова, обращённые к другой...

Этой фразой, произнесённой с мученической интонацией обречённой,

Стелла закончила свою исповедь и устремила безжизненный взгляд в окно, за

которым чёрной дырой зияла непроглядная тьма наступившей ночи.

За время повествования, потрясающего ужасающей реальностью, Алка

несколько раз ловила себя на мысли: «А что бы сделала я, будь я на


Стелкином месте?» и всякий раз, когда по ходу рассказа вспыхивал подобный

вопрос, она выворачивала мозги наизнанку, пытаясь смоделировать своё

поведение в той или иной ситуации, но не добившись ответа от самой себя,

каждый раз гнала провокационные мысли прочь. Алка считала себя

трусливой. Когда ей приходилось выказывать смелость, она словно ломала

саму себя, словно переступала через тот высоченный барьер, что возвели её

предки и посредством ген передали по наследству.

После исповеди повисла гробовая тишина. Стелла была занята тем, что

высматривала в окне нечто видимое только ей, а её подруги, обдумывая

услышанное, подыскивали слова для окончательного приговора. Пауза

грозила затянуться и Алка, на которую тягостная атмосфера мрачного

безмолвия действовала угнетающе, решила прервать её первой. Поставив

основной акцент на любовных переживаних подруги, она в своей

заключительной речи была краткой:

-Любовь– это страшная сила,- произнесла она с сочувствием и, дабы

озвучить смягчающие вину обстоятельства, добавила.- Чего только ради неё

не сделаешь!

Лера подготовила свой вердикт с других позиций.

-Ты себя, не казни. Ну не рассказала нам о своих мытарствах? Ну и ладно!

Это же твоя личная жизнь и ты имеешь полное право делиться ею либо

скрывать. А что касается твоих опасений? В конце концов ты же не в рабство

нас привезла. Божа- он хоть и болтун, но, как мне кажется, не способен на

подлость. Поэтому выбрось дурные мысли из головы и успокойся.

Стелла стояла в той же позе, в которую погрузилась, закончив свои

откровения, и со стороны казалось мыслями она далеко, но Лерино «...

успокойся» не только доказало обратное, но и возымело обратное действие:

она дёрнулась как ошпаренная.

-Успокойся?!- Стелкин голос дрожал от гнева.- Да как я могу успокоиться,

если мужчина, которого я полюбила, да так, что потеряла из-за него голову,

предал меня!? Успокойся!!! Где ж его взять то спокойствие, если куда не


кинь- всюду клин. Один до одурения клялся в любви, а как узнал, что я в

положении, исчез вместе со своей любовью. Другой вскружил голову и, как

только я уехала, навострил лыжи в неизвестном направлении,- выплёскивая

из себя всё то, что наросло в ней грязными слоями за долгие годы страданий,

Стелла металась по комнате словно раненый зверь.- Объсните мне

пожалуйста, почему мужчины всегда всю ответственность сваливают на нас

женщин, а сами прикрываются красивыми словами. «Патриотизм, принципы,

свобода» - вопят они с пеной у рта и чихать им на тех, кому в любви клялся,

на обязательства перед ними и даже на родных детей...

Разбушевавшаяся подруга невольно затронула тему, которая для Алки уже

давно была больной.

-Да уж! Что да, то да...,- моментально подхватила она.- Они «лапши

навешают», «мозги запудрят», а как своё получат сразу «в кусты». Я как-то

рассказ прочитала «Маленький принц» называется. Его французский лётчик

написал Антуан-де-Сент Экзюпери- единственный мужчина, который

приподнял в моих глазах мужской род выше плинтуса. Так вот, мне одна его

фраза очень понравилась «...мы в ответе за тех, кого приручили». Чёрт

побери, красиво сказано. Только вот большинство мужчин ни за что и ни за

кого не хотят отвечать.

Орудуя пилкой по своим длинным, ухоженным ногтям, в полемику

вступила Лера.

-А я недавно прочитала статью одного экономиста- политолога. Он

утверждает, что инфляция в той или иной стране убивает веру в прочность

чего бы то ни было, а у человека лишённого этой веры нет обязательств ни

ни перед собой, ни перед другими. Вы только посмотрите, после развала

Союза куда ни глянь, всюду хаос. Всё рушится, каждый сам за себя, а вы

говорите о какой-то там ответственности перед любимой...

Стелла не ожидала подобных слов от закадычной подруги. Злобным

коршуном она налетела на Леру и воскликнула:

-Ты что... их защищаешь?


Лера была невозмутива как удав.

-Я? Я никого не защищаю. Я констатирую факты. Кстати благодаря этим

самым мужчинам мы и собираемся деньги зарабатывать. Так что, умерьте

свой пыл, агрессию оставьте на задворках, а здесь- включили улыбку и

вперёд с танцем...

Давая понять, что она всё сказала, Лера грациозно поднялась с кровати,

скрутила ноги в замысловатом реверансе и довольная сама собой уплыла в

ванную комнату.

Не понятая лучшей подругой, предоставленная сама себе Стелла

продолжила свои метания. Она безудержно носилась по комнате, словно

пыталась сбежать от того огня, что сжигал её изнутри, от того неистового

пламени чьи языки разгорячили и опалили её искажённое болью лицо.

В ожидании того момента, когда Лера освободит ванную, Алка лежала под

одеялом и изредка бросала на Стеллу сочувствующие взгляды. Она была

раздираема сомнениями. С одной стороны ей хотелось утешить подругу, но с

другой стороны она осознавала, что в подобной ситуации никакие слова не

помогут. Сострадание сделало своё дело и Алка решилась.

-Ну не убивайся ты так. Кто знает что у него на сердце? Может всё не так,

как ты думаешь? Может он и не сбегал от тебя? Может ему нужно время,

чтобы всё обдумать? Война рано или поздно закончиться. Бог даст он

вернётся. Может у вас всё и наладится?

Стелла остановилась. Решив, что бесхитростные слова пришлись к месту,

Алка принялась с особым усердием утешать подругу, но, приглядевшись,

поняла: женщина, на чьём лице застыла маска мученицы, мыслями сейчас

далеко.

-Ты меня слышишь?- обратилась она к Стелле.

-Жалость... одна лишь жалось...- раздалось в ответ. Только слова

произнесённые с пронзительной тоской предназначались не ей, Стелла

разговаривала сама с собой, да, именно сама с собой, до Алки это сразу

дошло, а ещё она поняла:не её жалось имеет ввиду подруга, погружённая в


самоё себя, а ту самую, которая маячила с тех пор как та полюбила, а

открыла своё истиное лицо только сейчас.

Блуждая по закоулкам сознания, Стелла чудовищным образом

преображалась и, когда вернулась из далёких, мучительных странствий, она

уже не была похожа на ту прежнюю красавицу, которая совсем недавно

излучала счастье. Разбитая, обессиленная, потерянная, постаревшая она

бросила безжизненный взгляд на Алку и хриплым, усталым голосом

произнесла:

-Я хочу попросить тебя об одном: больше никогда не напоминай мне о

нём. Его для меня больше нет. Если он решил уйти, то и я вычеркну его из

своей жизни. Ничего страшного. Я проживу и без него...

Выплёскивая из себя боль, которой была пропитана каждая её клеточка

Стелла ясно давала понять: пройдя мученический путь сомнений, она

приказала себе обрубить тот шлейф сладостных воспоминаний, который

связывал её с любимым мужчиной, убить те радужные надежды, что

подпитывали её жизненные силы и сделала это с единственной целью-

доказать самой себе, что она способна уничтожить то, без чего можно жить,

но на её лице застыл вопрос: «А зачем?».

С этого дня Алка больше никогда не видела Стеллу такой, которая всего

лишь несколько недель назад своим сиянием утверждала всемогущество

любви.


Г Л А В А С Е Д Ь М А Я

Вот так, с этой исповеди, и началась жизнь троих подруг в Югославии. В

стране чудесной, как волшебная сказка, прекрасной, как сладкоголосая

сербская песня, но несчастной: ей досталась мерзкая доля- война.

Политиканы, которым балканский конфликт был на руку, столкнули народ

лбами и, «скорбно» взирая на кровавую бойню, из кожи вон лезли, чтобы

доказать всему миру что они миротворцы. Искусственно и в тоже время

искусно раздуваемый пожар в центре Европы, давал возможность некоторым

«свободолюбивым» государствам не только продемонстрировать

превосходство над политическим противником (Россией- союзницей

Югославии- страной, которая, потеряв былое величие, уже и так ни на что не

претендовала, ибо едва держалась на шатких ногах), но и использовать

территорию европейского государства в качестве полигона для испытания

нового оружия. Как это ни прискорбно осознавать, но с началом боевых

действий очень быстро была забыта ценность человеческой жизни, некогда

поставленная во главу угла социалистической системой и очень скоро война

стала событием само собой разумеющемся для большинства из тех, кого

никаким боком не касалась.

Политика- дело избранных, простому обывателю её не объять своим

скудным умишком, вот и три будующие работницы топлес- бара были далеки

от неё, но в тот первый вечер (наполненный для двоих из них новизной

ощущений), следуя по чистым улочкам на своё рабочее место, они то и дело

сокрушались над тем, что несмотря на то, что в этом небольшом, уютном

городке куда из занесла судьба царит покой, где-то совсем недалеко гибнут

ни в чем неповинные люди.

-А вот и наша кафана!


Стелла остановилась перед одноэтажным зданием, чья вычурная

помпезность резко контрастировала с простотой окружающих его построек и,

уподобившись гиду, начала вещать.

-Этот дом принадлежал ещё деду Милены. Милена– Божина жена. Раньше

здесь был банк, но потом его перенесли в другое место. Многие комнаты

закрыли, а помещение, в котором раньше хранили деньги, переоборудовали

под кафану. Семья Божи– его жена и взрослая дочь София живут здесь же.

Они разместились в трёх комнатах, куда можно попасть только со двора. В

одной из них я и жила...

Стелла помрачнела, её взгляд потух и она с ожесточением толкнула

ворота, ведущие во внутренний двор.

Хозяева кафаны с гостеприимным названием «От меня» встретили своих

новых работниц нарочито приветливо. Их небольшая трёхкомнатная квартира

была буквально пропитана божественным ароматом хорошо приправленной

поджаренной свининки. Этот дурманящий запах до такой степени

взбудоражил изголодавшуюся троицу что после короткого приветствия они с

радостью приняли приглашение Божи отужинать и, забыв о этикете, с

жадностью набросились на еду.

Наворачивая так, что трещало за ушами, Алка украдкой разглядывала

новую хозяйку. Судя по тому, что у Милены была великовозрастная дочь ей

было за сорок, тем не менее подтянутая, ухоженная она выглядела для своих

лет достаточно хорошо. Хоть ростом она не вышла и терялась рядом с

высоким Божей, всё же это не мешало ей чувствовать себя на высоте

положения, Алка быстро подметила: всем в этом доме заправляет она. Ещё

Алке бросилось в глаза: хозяйка не разделяет затеи мужа по поводу открытия

топлес-бара. «М-да, на лбу у этой Милены написано, что мы ей антипатичны.

Странно, что она согласилась на подобные видоизменения в собственной

кафане. Она- явно женщина с мозгами и понимает, чем это чревато. Хоть она

и держит Божу в ежовых рукавицах, но опасения того, что на у неё могут

увести мужа, налицо. Странно! Странно!- удивлялась Алка подобной


нестыковочке в её психоаналитических изысках.- Интересно что сподвигло её

на такой шаг?».

Любительнице докопаться до истины недолго пришлось ломать голову над

этим вопросом. Как только Милена сообщила о том, что её дочь в Белграде и

через несколько месяцев выходит замуж, Алка тут же расставила всё по

своим местам: «Хозяйке мы поперёк горла, но на горизонте свадьба дочери -

нужны деньги и немалые, а посему приходиться терпеть в своём доме

чужестранок...»

Хоть в процессе наблюдений Алка и пришла к тому, что под радушием

хозяйки скрыто неприятие, она не приняла этот факт близко к сердцу, она

горела желанием поскорей увидеть кафану- то самое место, где по её

представлению будут вершиться судьбы её и её кошелька, а посему до всего

остального ей не было дела. Впрочем, ей не долго пришлось томиться

любопытством. Едва ужин был закончен, Божа тут же произнёс заветные

слова: «Идёмте я покажу вам место, где вы будете работать!».

Первое Алкино впечатление от увиденного было удивление: «Мама

дорогая, наша квартира в несколько раз больше, чем эта кафана!!!».

Приглядевшись же, она нашла это заведение вполне приемлемым. Стены

кафаны хоть и были выкрашены в обычный белый цвет, но два огромных во

весь рост зеркала без оправ, несколько фотографий большого формата, на

которых в разных позах была изображена оголённая парочка влюблённых,

отвлекали взор от невзрачной белизны и придавали интерьеру некоторую

изюминку эротизма. Столы, стулья этого ночного заведения не отличались от

тех, какими были обставлены столовые советских времён, да и стойка бара

особо не плиняла ни роскошью, ни обилием напитков, и всё же здесь во всём

чувствовались уход и хозяйский глаз, которые компенсировали скудность

интерьера. Такие мелочи, как вышитые скатёрки на столах, вязанные

салфеточки на полках стойки бара, пепельницы необычной формы,

шерстяные, домотканые коврики в проходах- всё это создавало мало

мальский уют и привлекательность.


Самое интересное ждало Алку, когда погасла люминесцентная лампа и

зажглась гелиевая. Поначалу синий свет от неонки, который был ей в

диковину, резнул по глазам и она собралась было поделиться с подругами

недовольством, но, увидев до чего он преобразил Леру, Алка потеряла дар

речи. Длинные, пепельные волосы зеленоокой красавицы светились

необыкновенным ослепляющим светом, а лицо на этом фоне казалось

загорелым до черноты и выглядело поразительно красивым. Алку тут же

разобрало жгучее желание лицезреть и себя при столь необычном

освещении. Она бросилась к зеркалу и обомлела. Эффект от её изображения

был не менее потрясающим.

От вызывающего великолепия себя любимой, Алкино состояние стало

сродни эйфории. В этот момент она всё и всех обожала. Она восторгалась и

кафаной, и её хозяевами, и даже её экзотическая работа казалась ей самой

лучшей на свете. Щенячий восторг до такой степени поработил её, что она

пропустила мимо ушей призыв Божи объединиться всем работницам за одним

столом. Она очнулась только после грозного хозяйского окрика, обращённого

к ней:

-Те чекам! 2

Алка хоть в сербском была ни бум- бум, но зная азы психологии и

болгарского языка (её мать по национальности была болгарка) она поняла,

Божа не в духе и ожидания не входят в его планы. Присоединившись к

подругам, она уселась на стул, предложенный ей хозяином и заставила себя

прислушаться к тому, что переводила Стелла.

- Двое суток кафана не работала, не будет работать и сегодня. Для меня

каждый день простоя – большие убытки, поэтому завтра же утром в девять

часов я заеду за вами и мы поедем в секс-шоп. Там вы выберите себе бельё

для выступлений и с завтрашнего дня на работу. И ещё. Учите язык. Это тоже

ваша работа...

2 Я тебя жду(серб.)


Последние слова Божа произнёс с нескрываемым раздражением. Явно ему

надоело то, что его работницы с открытым ртом внимают Стелле, а не ему.

«Добро...добро...»- залепетали в один голос две пристыженные

работницы и, как только вернулись домой, тут же приступили к устранению

пробела. До полуночи они записывали под Стелкину диктовку слова,

необходимые в обиходной речи, фразы, которые могут понадобиться в их

специфической работе и в последующие сутки не расставались со своими

конспектами.

Утро нового дня началось с неприятного сюрприза. Было около девяти,

когда в дверь дома позвонили. Стелла, побежавшая открывать, вернулась в

комнату с Божей и какой-то девушкой.

-Здравствуйте,- пролепетала та ангельским голоском и добавила.- Меня

зовут Ляля.

Стелла с недоумением оглядела вновь прибывшую и перевела

вопрошающий взгляд на хозяина. Не успела она и рта раскрыть, как голос

подала новенькая.

-Зачем мучать Божу расспросами, когда я могу сама всё рассказать. Я буду

вместе с вами жить и работать. Я танцевала в Белграде в одном из шикарных

топлес-клубе. Божа пригласил меня поработать у него и помочь вам на

первых порах. Насколько я знаю, никто из вас никогда раньше не имел дело с

подобной работой. Вот я вам и помогу.

Пока троица с недоумением взирала на новенькую, та тараторила без

остановки.

-Сейчас мы с вами поедем в окружной центр и я помогу подобрать вам

бельё. У меня в этом большой опыт, вы уж мне поверьте. Я знаю что сейчас в

моде. Я помогу вам выбрать то, что действует на мужичков, как красная

тряпка на быка. И дело не только в белье. Я помогу вам узнать многие

тонкости этой работы, о которых вы и не догадываетесь...

Разглядывая незнакомку в «окуляры», которые Алка натянула на нос

специально для этой цели, она интуитивно ощущала, что новенькая никаким


боком не впишется в их тройственный союз. Среднего роста, с выдающимися

округлыми частями тела, Ляля произволила впечатление надувной куклы,

которую по недосмотру перекачали. Но не эти излишества вызывали к ней

неприятие. Было в ней что- то исскуственное, не настоящее. То ли улыбка

черезчур приветлива, то ли наивн наигран, то ли стремление помочь

чрезмерно. Как бы там ни было, но Алка восприняла новенькую

неоднозначно: «То ли дура набитая, то ли в ней умирает актриса”.

Всю дорогу до окружного городка- поездка заняла больше получаса- Божа,

ведущий машину, и представительницы «тройственного союза» хранили

гробовое молчание, а «говорящая кукла» продолжала трещать. Вставляя

через два- три предложения «я вам помогу», она с пеной у рта расписывала

свою работу в Белграде. В той самой «серенькой столице»- где ночные клубы

красивые, но их хозяева уроды; где мужкарцы богатые, но жадные; где

работа потрясная, но тяжёлая. В конце концов, в стремлении расположить к

себе новоявленных подельниц, Ляля так запуталась (а может быть запутала),

что никто из троицы так не понял, то ли специфическая деятельность топлес-

вумен ей в «кайф», то ли она её «достала».

Прислушиваясь к стрёкоту новенькой, Алка- любительница психоизысков,

втихомолку негодовала: болтливая деваха умудрялась напустить такого

туману, что глубокопательница терялась в его клубах. Дымку прибавляло и

то, что Алка не могла понять причину странного влияния новенькой на

хозяина. Божа прислушивался к мнению говорливой малолетки и этот

нелицеприятный факт не только настораживал пытливую особу, не только

наталкивал на глубокие размышления, но и бесил. «Не дай бог, у этой

болтливой куклы шашни с нашим боссом. Если это так и это дойдёт до

Милены, нашему кардебалету придёт конец. Вот мне только этого не хватало,

вернуться домой без денег...».

Африканские страсти начали обуревать трёх русских женщин в сербском

секс-шопе, когда Ляля вставила своё «я помогу» в очередной раз. Узнав, что


её ученицы остановили свой выбор на кружевных комбидрессах3, она

разбушевалась:

-Вы что, совсем с ума посходили!!? Да кто к вам приходить будет, если вы

будете танцевать в комбинезонах!?

-В комбидрессах...- с подчёркнутой небрежностью поправила её Лера.

-Какая разница,- продолжала возмущаться инструкторша.- Мужчины

приходят в топлес-бар смотреть на ваше тело, а не на то, что на вас одето.

-Когда тело красиво, оно и в рубище смотрится,- парировала Лера.

-Это же топлес-бар, как вы не понимаете! Ни в одном топлес-баре я не

видела танцовщиц в комбидрессах!

Распинаясь, Ляля постреливая огромными голубыми глазами в сторону

Божи, она явно искала у него поддержки и та незамедлительно последовала.

-Заи-ли...- пробасил он и обвёл гомонящую четвёрку свирепым взлядом.

Русское нецензурное слово, приправленное звучным сербским акцентом,

да ещё из уст мужчины, производившего впечатление допропорядочного отца

семейства, было столь неожиданно, что в один момент наступила мёртвая

тишина. Объяснений от скандалисток Божа не потребовал. Бережно, почти

по- отечески он подхватил под локоток Лялю и отвёл её в сторону. После

непродолжительного шушукания, инструкторша вернулась к своим ученицам

присмеревшей и удовлетворённой.

-Мы с Божей посоветовались и решили, каждая из вас выберет по паре

чулок, перчаток, по комплекту белья с раздельными верхней и нижней

частями,- Ляля выдавала своим подельницам руководство к действию с таким

апломбом, словно она- босс и её мнение неприрекаемо.- И это пока, а потом

посмотрим...

Указания начальника и его “пресс-аташе» Лера с Аллой отправились

выполнять с огромной неохотой, но в них всё ещё теплилась надежда на то,

что Божу со временем можно будет переубедить. Уже дома, когда Ляля вновь

3 цельнокроенное нижнее бельё


взялась наставлять, Лера в учтивой форме попыталась объяснить

молоденькой учительнице, что не следует с таким рвением относиться к

возложенным на неё обязанностям, но инструкторша, не уразумев иронии,

продолжила в том же запале поучать новоявленных танцовщиц всему тому,

что она познала в Белграде. Со временем её уроки очень пригодились двум

неопытным топлес-вумен, но тогда, в тот день, всё то, чему пыталась научить

профессионалка своих учениц, совершенно не вписывалось в их

представлении о новой работе. В конце концов посоветовавшись, две

будующие работницы топлес-бара выбрали единственный, как им тогда

казалось, правильный путь: «Будем адаптироваться на месте».


Г Л А В А В О С Ь М А Я

Первая рабочая ночь была осела в Алкиной памяти как один сплошной

кошмар. С вечера и до утра, она чувствовала себя великовозрастной

школьницей, которую привели в детский сад и заставили раздеться перед

оголелой малышнёй. Атмосфера «стрип-пола» была до такой степени чужда

начинающей работнице, что её сознание отказывалось воспринимать

действительность, но избирательная память всё же сделала своё дело и кое-

что запечатлела: Алка всю ночь маялась, переступая через самоё себя.

Противоречивые чувства разрывали её существо на мелкие клочки, скорбные

мысли раздирали её неуёмную голову на тысячу частей. «Неужели я- вроде

бы интеллигентная, эрудированная женщина, так сказать дамочка с высшим

образованием, удостоилась такой мерзопакостной чести, как стать

танцовщицей в топлес-баре, - возмущалась она про себя, когда, переодеваясь

в костюмерной, оставалась наедине с собой. - Неужели я пала настолько, что

выпендриваюсь почти в негляже перед этими полупьяными мужиками,

которые так и норовят помацать, пощупать, а попросту понагляне тянут свои

паучьи ручищи ко мне, словно моё тело- полигон для удовлетворения их

низменных желаний. Но с другой стороны за эти мучения платят деньги и

какие! За один час я поимела больше, чем зарабатывала на заводе за месяц.

И всё же. Кто я теперь? Какая-то профурсетка, которую каждый кобель может

облапать? Вот где кошмар! Ну и дожилась! Увидели бы меня мои родители,

придушили бы как паршивую овцу!»

Что и говорить, первая рабочая ночь не принесла Алке ожидаемого

удовольствия, более того- новобранка стрип-пола была морально подавлена.

Деньги-достоинство, деньги-гордость, деньги-гононор, деньги-самолюбие -

вот что неутомимо металось на мифических весах в стремлении обрести

равновесие, но балансировка у этих весов была до того нарушена, что ни о

каком состоянии покоя не могло идти и речи.


У Леры с самоедством дела обстояли не лучше. Хоть до своей первой

трудовой ночи она и утверждала, что ко всему относится «философически»

(это словечко она любила приплетать ко всему что ни попадя), присовокупив

к процессу адаптации и аутотренинг, но в то утро её внешний вид говорил об

одном- «великая философша всех времён и народов» оказывается совсем не

готова к индифирентному восприятию действительности: Лера выглядела

замученной до изнеможения.

-Боже мой! Какая дурацкая была ночь,- сокрушалась она под утро, когда

последний посетитель покинул кафану.- Я чувствую себя такой разбитой,

словно меня всю ночь пытали у позорного столба, а перед глазами маячил

плакат: «Ты записался добровольцем в психушку». Если каждую ночь будут

приходить такие ненормальные как сегодня, я ведь этого не вынесу...

Бросая сочувствующие взгляды на Лерку, чьё лицо было похоже на фейс

египетской мумии, припорошенный снегом, Алка тоже ощущала себя не в

лучшей форме. Она под собою ног не чуяла, а над собой ей мерещились

искры, вылетающие из её раскалывающейся головы. Одна лишь Ляля была на

высоте положения. Подсчитывая солидный барыш, она довольно

похихикивала и то, и дело повторяла: «Очень даже ничего! Очень даже

ничего!».

Когда после уборки кафаны задёрганная Стелка присела к столу, за

которым маялись две её замученные подруги, на неё градом посыпались

жалобы. Начальница обездоленных терпеливо выслушала нападки со стороны

недовольных сотрудниц и, как только воцарилась тишина, она обвела мутным

взором своих подопечных и охрипшим голосом произнесла:

-Ничего привыкните, - и с нескрываемым раздражением добавила.- Учите,

пожалуйста, язык! Я устала сегодня больше от того, что переводила, чем от

своей основной работы...

-Да...Да...,- закивали две задёрганные топлес- вумен.

Но ни одна, ни другая из танцовщиц, принявших боевое крещение на

стрип-поле, не хотели в данный момент ни учить язык, ни танцевать, ни


лёгких денег. Они изнывали от одного единственного желания забыться

сном...сном...только сном, чтобы ни о чём не думать, никого и ничего не

видеть.

И всё же... наступил новый день, потом другой, третий, ещё и ещё и надо

было работать, надо было привыкать к новой жизни, надо было учить язык,

надо было зарабатывать деньги. Поначалу были тоска, доходившая до

отчаяния; борьба с собой, которая приближала к грани сумасшедствия;

слёзы, смахиваемые украдкой, но ничего не оставалось делать, надо было

работать.

Время шло и Алкино восприятие специфической работы менялось. То

состояние радостного возбуждения, которое проявлялось в тот момент, когда

в её руках похрустывали денежные купюры постепенно перебило все её

амбициозные ощущения и вскоре она смирилась со своим положением.

Больше того, чтобы заглушить голосок укоризны- проявление

высоконравственного воспитания- она даже выражение придумала: «Золотая

лихорадка ломала и не таких как я”. Эта фраза стала для Алки своего рода

девизом и она её часто бубнила себе под нос, отправляясь в неглиже на

поиски очередной «золотоносной жилы». С сербским языком у Алки проблемы

также отпали. Стандартные фразы, которые она выучила назубок, сыпались

из неё как из рога изобилия, да и с восприятием на слух сербского, который

оказался очень похожим на болгарский у неё тоже всё было очень даже

хорошо. К своей униформе она тоже привыкла и больше не забивала себе

голову тем, что когда-то казалось ей таким важным. Уже через неделю она

перестала акцентировать своё внимание на том, в чём она танцует. Для неё

что в разделяющемся комплекте, что с верхней частью, что без неё- всё стало

единым. Стринги, перчатки, чулки: чем не экипировка.

Проработав с десяток дней, поднакопив опыта, Алка- любительница

психологических изысков, решила использовать свои аналитические

способности на благо и во благо своей копилки. Покопавшись не только в

кошельках, но и в душах тех, кто доставлял ей помимо звонких монет и


немало хлопот, она разбила их на категории и отписала каждой из них

отдельную графу в статье прихода.

К первой самой низшей категории она отнесла так называемых

«зрителей». Этот контингент аборигенов, состоящий из любителей выпить и

на дармовщину поглазеть на спектакль, который устраивали танцовщицы,

был ей не интересен: пустая трата сил и нервов.

Ко второй она причислила молодое поколение. Этим «сосункам»4 всё в

топлес-баре было в диковину. Заказав пепси или что-то наподобие

«газированной воды без газа» подобный юнец, смакуя, причмокивая,

растягивал один напиток на пол ночи и, чтобы привлечь к себе внимание

окружающих, реготал до одурения всё одно, что дорвавшийся до свободы

жеребец. Такие представители «продвинутой» молодёжи Алке тоже были не

интересны. И чего только она не наслушалась от этих «типчиков». Пытаясь

утвердится в глазах сверстников, а заодно и в собственных, они могли

сморозить такое, что у работниц танцевального промысла вяли уши.

Среди «молодняка» попадались детки состоятельных родителей. Эти юнцы

были настолько правильно воспитаны родителями- моралистами, что только

здесь в топлес-баре могли себе позволить почувствовать всю степень своей

незначительной значимости. Причём они умудрялись раскрепостится до

такого состояния, что после танца трясущимися от волнения (а может

возбуждения) потными пальчиками вкладывали в руку танцовщицы пару

купюр достоинством в одну марку и под всеобщий хохот окружающих пулей

вылетали прочь. Подобный контингент «трясогузок»5 хоть и способствовал

пополнению бюджета, но Алка их в расчёт не принимала – хлопот много, а

доход мизерный.

К третей категории Алка причисляла «брутальных самцов».

Представители этой «эпархии непокобелимых» воспринимали ночной образ

жизни как неотъемлимую часть самого себя. Они были не в состоянии

4сосунки- так стрип-плясуньи нарекли молодую сербскую поросль 5трясогузки- прозвище, коим подружки нарекли закомплексованных, зашуганных деток, которые, рекламируя денежную

состоятельность, демонстрировали слабые потуги вознести себя до уровня остальных


сбросить с себя вторую кожу даже после вступления в законный брак.

Большинство из них покидали на закате не только свои пенаты, не только

законных жён, но и малолетних детей. Голос отяжелевшей крови требовал

развлечений по-взрослому и вёл их в заведения, где они могли позволить

себе не только показать себя в полной красе, но и раскрепоститься по самое

«мама не горюй». Такие любители погорячей, едва переступали порог

кафаны, всем своим видом показывали: «Трепещите! Всё и вся вокруг моё».

Демонстрируя окружающим свою крутизну, напыщенные «красавцы» несли

себя в «массы» с таким апломбом словно их головы венчали короны. Правда,

разгорячённый видом полуголых дев, подобный венценосный самец очень

быстро терял величавость царствующей особы. Подсадив на консумацию

понравившуюся ему топлес –вумен, он тут же забывал о своей

принадлежности к «голубым кровям» и начинал с пеной у рта внушать

экзотической плясунье до чего велик потенциал его чресел. Толкая лозунги

типа: «Миром правит любовь», он призывал работницу стрип-пола к

бескорыстности и намекал тем самым, что та вне зоны досягаемости его

кошелька. Но, «заматерев» на золотоносном «жнивье», Алка очень быстро

пришла к выводу, что деньги с подобного царька местного разлива можно

вытащить, причём и без проверки его потенциальных способностей, а

именно: вступать в телесный контакт не обязательно, достаточно подключить

мозги. Первое, на что клевали величественные особы– это были комплименты

(именно в Югославии Алка впервые открыла для себя, что мужчины тоже

падки на диферамбы, хотя раньше считала, что этот грешок числится только

за женщинами). Ну, а на второе Алкой был припасен вариант типа: «...что

касается кроватной конкретики...то ты хорош как бог, но босс держит нас под

замком... и если я ослушаюсь... я лишусь работы... а это значит придётся

вернуться домой...а там больные родители...малые дети и т.д.и т.п.», то есть

вариант «динамо», приправленный многообещающими взглядами. В итоге,

чтобы продемонстрировать толщину своего портмоне, сердоболие, а заодно


сделать задел на возможное будующее и выделяет красавец всех времён и

народов от щедрот своих пять, а то и десять марок... и то не зря старалась.

К особам, причисленных к четвёртой категории, Алка питала те самые

низменные чувства, когда от одного присутствия объекта твоей страсти тебя

тошнит, но тебе приходится его терпеть, ибо он тебе необходим как воздух.

Присвоив группе «возлюбленных» ею мужчин звучное название «клондайк»

она испытывала к ним «благоговение» лишь по одной причине - они

приносили основной доход и с них можно было тянуть до их полного

опустошения. У таких потрёпанных жизнью, представителей мужеского пола

сексуальные способности сводились к состоянию не стояния и им нужен был

мощный стимулятор, вот за этим самым энергоносителем они и приходили.

Осознавая что нужно этим «козлодоевым» (как их называла Ляля),

работницы топлес бара играли с ними как кошки с мышкой. Передавая

подобного эротомана «неопустошённым» от одной к другой, они давали

возможность каждой пополнить свой бюджет за счёт такого страдальца. В

большинстве своём это были серенькие ничем непримечательные мужички с

припухлым портмоне, которым впрочем и привлекали. Глядя на них, на их

трясущиеся руки, подраживающие слюнявые губы, голодные взгляды, Алке

часто задавалась вопросом: «Неужели эти дурики не видят, что из них

делают козлов отпущения? А может в стремлении получить заветное

поползновение они и не хотят ничего видеть кроме наших сисек и задниц?».

Кто знает, что было на уме у подобных эротоманов, но итог был одинаков:

оставив в кафане все свои деньги и получив вожделённый подъём

вооружённых сил, они убегали прочь, дабы либо с женой, либо с любовницей,

либо тихо сам с собой получить ту самую разрядку, которая утверждала их

сомнительный потенциал.

Попадались среди любителей эротического экстрима и такие, которые не

успевали донести до назначения «секрет своих потенциальных

возможностей» и неосмотрительно теряли его, кто осев в туалете, а кто и не

отходя от «кассы». Но подобных представителей сильного пола к счастью


было немного. Почему к счастью? Потому что низменной «слабостью» они не

только подмачивали свою репутацию в глазах окружающих, не только

опускали в глазах топлес- вумен и без того «униженный» мужеский пол до

уровня «ниже некуда», но и вызывали у танцовщиц некоторое опасение. Как-

никак, но танцевать стрип-данс в условиях, когда не ведаешь ни сном, ни

духом чего ожидать от клиента, всё одно, что выплясывать на минном поле:

никогда не знаешь в какой именно момент и где последует взрыв, а также,

чем это обернётся для тебя.

Были среди посетителей и такие, которые приходили за... ушами. Таких

любителей «экзотики» Алка не учитывала в своём денежном реестре, такие

были вне конкуренции– это был диагноз и, прежде чем подойти к такому,

надо было тысячу раз подумать: «А мне это надо?...». Эти зануды могли

часами «переливать из пустого в порожнее» рассказывая о том, что их

мучает, что и как у них наболело, где у них свербит, какие проблемы не дают

им покоя, какие неудачи их преследуют и т.д. и т.п. Подобный горе-клиент с

мрачным выражением лица сливал поток энергетического хлама в слуховые

проходы, выслушивающей его стрип- вумен, а потом облегчённый удалялся,

подбросив работнице танцевального промысла крохи с одного напитка и

дикую головную боль.

Как-то после очередной отсидки с «мозготрёпом» Алка была так

«лирически» настроена, что даже стишок сочинила: «Приходите к нам

лечиться и жучок, и паучок... приходите...приходите...идиот и дурачок». Ну, а

после того, как парочка подобных «коматозников» довели её до нервного

срыва она и вовсе разошлась в своём праведном гневе. Она созвала

экстренное собрание подельниц и поставила вопрос ребром: «Бить или не

бить?». Коротко посовещавшись, работницы топлес– бара приняли решение

неукоснительно соблюдать следующие условия «внутрикафанной

конвенции»:

«1.В случае, если проставляет «ушеед», ни в коем случае не сидеть с ним

на одном напитке больше положеных 15 минут!


2.Если он не платит налом сверх нормы, пусть катится колбаской!

3.Если он не в состоянии раскошелиться на следующий напиток, пусть

гуляет вальсом!»

В результате выполнения плясуньями устно закреплённой договорённости

положение с «ушеедами» изменилось. В случае, если в кафане появлялся

«любитель проехаться по ушам» и после 15 минутной «экзекуции» удалялся

не заплатив сверх нормы, в следующий раз его ожидала участь горе–

одиночки, спаянный рабочий коллектив его дружно не замечал.

Кто знает подобного потенциального пациента психотерапевта, осознавал

ли он, посетив топлес- бар для того, чтобы излить душу сердобольным

красоткам, что сострадание ночных «сестёр милосердия» наиграно и те

готовы выслушать его сокровенные признания только в случае его

повышенной платежеспособности? Кто знает? Кто знает? Во всяком случае,

для работниц увеселительного заведения с гостеприимным названием «От

меня»- это навсегда осталось тайной.

Как бы там ни было, но Алке недолго пришлось портить нервные клетки,

отсиживая мучительное время с любителями слуховых проходов. Она не

стала зацикливаться на «ушеедах», а, «узрев корень» специфической

деятельности, достигла мастерства высокопрофесиональной топлес-вумен и

«перешла рубикон». Помимо того, что Алка, как талантливая ученица

плодотворно использовала на практике многие из Лялиных методов

выколачивания денег, она создала собственную систему, направленную на

устранение побочных эффектов от неадекватного восприятия

профессиональной деятельности, а также подсистему способствующую

повышению производительности труда и решила внедрить их в производство,

подключив к процессу Леру.

На первом этапе внедрения основательница систематизации процесса

«охмурения»- то бишь Алка- учла тот фактор, что у каждой из двух

новоявленных работниц топлес-бара в процессе освоения специфической

профессии наметились свои предпочтения и в соответствии с этим


предложила подельнице- то есть Лере- освоить разделение труда. «Тебе

нравиться вытягивать с посетителей бабки посредством «интертрепаций»,

тебя хлебом не корми дай поболтать, а я получаю удовольствие от того, что

имею клиентов тёпленькими «на взлёте», так почему бы нам не использовать

свои пристрастия на пользу, так сказать для обоюдоострой выгоды, как

моральной так и материальной,- внушала она Лере при каждом удобном

случае.- У меня есть свои клиенты –летуны, которые хорошо платят за то, что

я, танцуя возле них, поднимаю их физический дух. У тебя свои «залётно-

заветные», которые неплохо отстёгивают тебе за то, что ты, обладая

сногсшибательной внешностью и риторическими способностями, заряжаешь

их моральный дух. Так почему бы нам не разделить территорию? Причём

учти, я не предлагаю тебе полностью отказаться от танцев. Если ты изъявишь

желание- милости просим.Тоже самое и со мной. В случае, если мне

попадётся клиент, у которого будет свербить от того, что он захочет со мной

поболтать и естественно, если он готов не поскупиться, тогда я посягну на

твою территорию...»

В конце концов Лера, для которой «свистопляски» голышом были

чуждыми, так как не соответствовали её морально-этическим соображениям,

прислушалась к Алкиному предложению и отдала в её распоряжение танц-

пол, а себе наметила роль постоянной «сиделки».

На втором этапе внедрения, когда Алке-рационализаторше предстояло

делить танцевальную площадку только с Лялей, она, чтобы уберечь себя он

нервных срывов и предотвратить рукоприкладство со стороны тех, которые

горели желанием её потрогать, использовала тактику быстрого реагирования,

включающую в себя элементы разветвлённой стратегии. Начитавшись в

девичестве Карнеги, Фрейда, Алка ещё тогда вывела для себя аксиому,

которая впоследствии помогала ей ориентироваться в мужском окружении и

приводила к твёрдому убеждению, что всем им- закомплексованным и

раскрепощённым, неудачникам и счастливчикам, короче, всем

представителям мужского пола- в большинстве своём нужно одно и тоже. Что


именно? При выведении аксиомы Алка учитывала тот факт, что основа

человеческих взаимоотношений – любовь. Все люди хотят осознавать,

ощущать, осязать, что любимы. Так как у мужчин, в силу природных качеств,

любовь и секс понятия равнозначные, значит любую привлекательную

женщину они воспринимают не иначе как сексуальный объект. Ну, а так как

каждый из посетителей кафаны, увидев красивое тело, хочет обладать им,

значит: стоит Алке дать понять клиенту, что и она с трудом сдерживает себя,

чтобы не отдаться, можно брать его и содержимое его кошелька голыми

руками.

Итак, Алка, следуя тактике, основанной на знаниях тонкостей мужской

натуры, едва начинала танцевать возле клиента, сразу же брала его руки в

свои и, делая вид, что танцует с ним в ритме звучащей мелодии, заводила

разговор. Пару стандартных фраз и она уже не может оторвать своих глаз от

глаз клиента. Её взгляд, сначала едва тёплый, за минуту превращался в

пламенный, а через пару минут мужчина был уверен: «Эта девойка6 меня

хочет». Способность зажигать огонь страсти в своих лисьих глазах, плюс

набор многозначительных и в тоже время ничего не значащих фраз- это

помогало ей зарабатывать «тугрики», а также держать клиента под

контролем: зачарованный блеском горящих очей и речей, он забывался,

витая в этот момент в верхнем ярусе своего сознания. В случае, если этот

приём не удавался и клиента тянуло на «нижний», Алка всё равно не

выпускала его рук из своих, стараясь пустопорожней болтовнёй отвлечь его

от потусторонних мыслей.

Правда, среди посетителей были и такие, которые стремились пересечь

барьер недозволенного, но таких наглецов Алка пресекала на корню. Если их

ладошки тянулись в непотребные места, она поначалу легко, играючи

ударяла по ним. Если она видела, что клиенту нравится играть в поддавки,

она, изображая страсть, распалялась и била его по рукам изо всех сил. Если

6 девойка- девушка(серб.)


она замечала, что ценитель женских прелестей не в восторге от того, что

получает тумаки, Алка начинала с ним игру в «догонялки». Танцуя возле

такого «щупальщика» она, изобразив томление, сначала медленно

отдалялась от него, потом в ритме мелодии приближалась и так пока не

закончится положенное время. «Это было бы смешно, если бы не было так

грустно»- выдавала она на родном языке сакраментальную фразу под занавес

и, получив вожделённые денежки, отправлялась к очередному ценителю

прекрасного.

Случалось такое, что доверчивые клиенты принимали её игру в «любовь»

за чистую монету. Они предлагали ей встречу на стороне, до изнеможения

убеждая в искренности своих намерений и чувств. Но Алка причесала всех

под одну гребёнку, убедив себя в том, что никому верить нельзя и всем без

разбора плела одно и то же: «...очень хочу встретиться с тобой... но условия

рабочего контракта не позволяют”.То, что в разговоре со всеми клиентами

она использовала стандартный набор фраз, её не смущало. На реплики

«залюбишек»7: «Ты всем говоришь одно и тоже» она реагировала всегда

одинаково. Она делала вид, что слёзно обиделась на несправедливое

обвинение и неизменно выдавала: «То моя работа, а вот ты совсем другое

дело». Она произносила заготовленные фразы без зазрения совести, ничего

не чувствуя и больше того, ей доставляло удовольствие издеваться над

клиентами. Она будто мстила им всем тем, кто приходил в топлес- бар для

того, чтобы посмотреть на её тело, тем кто видел только его, и восторгался

только им, и хотел только его, как- будто она- Алка была всего лишь куском

мяса, а настоящей Алки с её душой, сердцем, чувствами вовсе и не

существовало.

Так, ночь за ночью жизнь била ключом, а Алка день за днём пополняла

копилку, гардероб, познания человеческой сущности, багаж новых ощущений.

Ещё недавно закомплексованная, урёванная, трясущаяся, уже через две

7 залюбишка-влюблённый(жарг.)


недели трудовой деятельности она могла дать фору любой профессиональной

труженнице стрип-пола. Более того, помимо преобретения высокой

квалификации, она вдруг стала получать удовольствие от своей

специфической работы. Она даже и не заметила, когда пришло это

ощущение, но однажды она словила себя на мысли, что получает огромный

эмоциональный всплеск, мощный энергетический заряд от того своеобразного

эффекта (растущего буквально на глазах), который производила её оголённая

персона на мужчину возле которого она танцевала. Но это был не

единственный её допинг. Большое наслаждение в импровизированных

спектаклях, в которых она определяла себе роль примы, ей доставлял финал,

когда доведённый до кондиции клиент поднимал на неё глаза, наполненные

мольбой, платил за свои терзания, а аппофеоз театрального действа ему

приходилось исполнять в неумолимом одиночестве. Получая деньги из рук

подобного мученика собственных страстей, Алка втихомолку злорадствовала:

«Ну, что дудачок! Я тебя поимела, а ты меня нет...».

Лера со временем тоже стала получать удовольствие от специфической

деятельности. Избавившись от тягостной обузы топлес–вумен, она получила

моральное удовлетворение, а, пользуясь недюжими умственными

способностями и потрясающей внешностью, она умудрялась и без танцев,

всего лишь сидя на консумации, выколачивать из клиентов неплохие деньги.

Стелла, наглядевшись на подруг, решила составить им конкуренцию, но её

хватило только на то, чтобы присоединиться к Лере и остановиться на

напитках, до топлеса она так и не дотянула. Четвёртая работница,

появившаяся ниоткуда, как Алка и предполагала, не вписалась в

тройственный междусобойчик. Ляля несла себя отдельной субстанцией. Она

вроде была рядом, но в тоже время абстрагированна от всех; вроде со всеми,

но в тоже время сама по себе.

В общем, в кафане «От меня» царила полнейшая анархия. Каждая из

танцовщиц, будучи по совместительству актрисой, выбрала себе удобную

роль и играла её с большим «энтузиазьмом». Хозяин заведения не


вмешивался в процесс кования «тугриков». Предоставив своим работницам

свободу действий, он появлялся в кафане только в начале работы и в конце.

В девять вечера от окрывал кафану и через час уходил, затем приходил в

шесть утра, забирал выручку, которую ему добросовестно отдавала Стелла,

отвозил «золотоносных несушек» на завтрак, потом доставлял их домой и

исчезал.


Г Л А В А Д Е В Я Т А Я

Время шло и тройке работниц кафаны «От меня» (жизнь которых,

превратившись в театральное действо, уподобилась фарсу) стало казаться,

что в бесконечном спектакле с трагикомическим содержанием не будет

ничего нового способного хоть как-то взбудоражить их бытие, ставшее уже

обыденным. И вот однажды, в один из вечеров, после плотного ужина,

которым как обычно их накормила хозяйка, Божа собрал своих работниц в

комнате дочери и с заговорщическим видом сообщил.

- Сегодня, ещё два часа назад в кафане появилась компания из окружного

центра. Все мужчины состоятельные и порядочные. Будьте с ними

поприветливей. Большинство из них впервые в подобном заведении. Учтите

это. И ещё. В то время, что они будут у нас, входная дверь будет закрыта: они

не хотят, чтобы ещё кто-то кроме них был в кафане. Короче, у вас есть

возможность хорошо подзаработать, поэтому сегодня танцуют все...

Подобное затворничество в кафане не практиковалось и сам его факт

наталкивал на всяческие предположения. «Что-то новенькое!

Непонятненькое! Как бы чего не вышло!»- насторожилась Алка и стала

настраивать себя и физически, и морально к бою.

Когда Алка переступила порог кафаны, она её не узнала. Все столы были

сдвинуты в центр, образуя огромное, круглое застолье, а вокруг него,

занимая почти всё помещение, восседала гомонящая компания. Появление

стрип-вумен было встречено мужчинами бурно, поднялся такой галдёж, что

Алке показалось от этого громогласного гвалта обвалится потолок.

«Порядочные мальчики в изрядном подпитии!»– подумала она и, прошмыгнув

в каморку для переодеваний, напряглась в тревожном ожидании развития

событий.

Первой как обычно вышла танцевать Ляля (новички были для неё лакомым

кусочком), Лера по обыкновению осела на консумации, вслед за


«инструкторшей» должна была выплясывать Алка. Переодеваясь в

костюмерной, она прислушивалась к звукам, доносившимся из зала, и

недоумевала: «Божа сказал, что пришли порядочные мужчины. Где ж та

порядочность, если они ржут как кони и, судя по Лялькиному писку, лезут в

непотребные места. Не зря говорят, седина в бороду- бес в ребро. Пьяных

оргий нам здесь только не хватало...».

Из тревожной задумчивости её вывела влетевшая в каморку Ляля.

Улыбающаяся, довольная, всё одно что попадья на пасху, она остановилась

перед Алкой и застрекотала:

-Ой, какие мужчины подвалили! Ну просто чудо! Один другого лучше.

Денег у них немерянно. Ты только посмотри... - Ляля начала вытаскивать

денежные купюры отовсюду: из штрипки, стрингов, перчаток, чулок, туфель.-

Видишь, что делается. Никогда такого не видела. Один старичок дал мне

пятьдесят марок. Седой такой, на пупсика похож. Так вот, к нему не

подходить. Он мой.

В этот момент Алка меньше всего думала о том, к кому можно подходить, а

к кому нельзя. Шумливое затворничество было ей не по душе и его

непредсказуемось её беспокоила.

В каморку вбежала раскрасневшаяся Стелла.

-А ты почему ещё здесь?- с возмущением обратилась она к Алке.- Давай,

вперёд. Как раз звучит твоя любимая песенка. Надеюсь она придаст тебе

стимул к работе.

Окинув подругу строгим взглядом, она мотанула головой, дескать пора на

выход, выхватила из пластмассового ящика, стоящего в углу костюмерной,

пару бутылок пива и убежала.

Алку охватило странное волнение, ну прям как перед экзаменом. Набрав

полную грудь воздуха, она с шумом выдохнула: «С богом» и не спеша

покинула убежище.

Как только она появилась на публике раздался чей-то раскатистый бас:

-О, Алла!


У неё отлегло отсердца: если кто-то знает её имя, значит уже приходил, а

если есть знакомые- дело за малым. Волнение тут же улетучилось, она

приобрела былую уверенность и в свойственной ей манере, извиваясь,

поплыла к компании.

-Змия!- услыхала она всё тот же восторженный голос и первый, кто

попался на её пути, и был этот самый громогласный серб. Даже сидя, он

производил внушительное впечатление. Мощный торс, огромные руки,

длиннющие ноги, которые не помещались в проходе, что ни говори, а

природа не поскупилась, одарив его солидными габаритами. К тому же, ко

всем его объёмным прелестям – он был не дурён собой и надо отдать ему

должное умел себя подать. Модный ёжик густых, чёрных как смоль волос,

симпатичное с правильными чертами лицо, широкая улыбка, обнажающая

безукоризненные зубы, очки в роговой оправе, придающие ему солидность,

дорогостоящая фешн-«упаковка»- все это притягивало взор. Но было во всех

его плюсах нечто приторное, всё равно, что засахаренный сироп:

попробуешь- вкусно, а в больших количествах - несностно.

Когда Алка подошла к ближе к басовитому клиенту, он засиял как

начищенный самовар. Не мешкая, он вытащил купюру в пятьдесят марок и со

словами: «Танцуй мне», вложил в отворот её перчатки.

Увидев такой солидный куш, Алка обомлела. «Большие деньги не всегда

приносят удовольствие. Иногда за них приходиться слишком дорого

расплачиваться»,- считала она, но ей ничего не оставалось как выполнять

трудовую повинность.

Следуя своей неизменной тактике, Алка взяла руки великана в свои и

начала демонстрацию способностей своего гибкого тела с целью проверки

мужского контингента на выдержку и прочность. Как обычно её старания не

пропали даром: от обозревания змееподобных выкрутасов у гиганта пошли

конвульсии. Он вдруг начал дёргаться, словно пытался выпрыгнуть из

штанов, порываясь при этом избавиться от мешавших ему рук. Но Алка была


начеку. Она с силой зажимала его пальцы меж своих, осознавая, что ослабить

захват, равносильно тому, что запустить козла в огород.

Амплитуда колебаний Алкиных ягодиц зашкаливала на таких отметках, что

у неискушённой публики, наблюдающей за ней со стороны, дух захватывало,

не говоря о том, кто был ближе к телу. Симпатичный великан, явно ходок по

женской части, а судя по поведению и по злачным места, уж он то не остался

безучастным к подобным излишествам. Выбрав момент, он изловчился и

вывернул Алкины пальцы с такой силой, что та вскрикнула от боли и разжала

тиски. Именно этого крупногабаритный клиент добивался и немедля, тут же

воспользовался ситуацией. Он грубо притянул полуголую стрип-вумен к себе

и, уподобившись изголодавшейся пиявке, впился влажным ртом в её

намалёванные красной помадой губы.

От неожиданности Алка растерялась и застыла как вкопанная.

Громоподобные раскаты хохота, взорвавшие зал, тут же выдернули её из

ступора и она попыталась вырваться из мощных тисков. Предпринимая

неимоверные усилия, она вертелась как уж на сковородке, но её о

винтообразные па не приводили к должному результату, а лишь

провоцировали новые приступы смеха. Представив как нелепо выглядит со

стороны, Алка поменяла тактику и, притворившись смирившейся, застыла как

вкопанная. В ней всё клокотало от гнева: “Ну подожди, пьяная скотина.

Только отлепись и я тебя умою».

Насытившись вдоволь, напустив не только форсу, но и слюней,

«джентельмен удачи» наконец выпустил добычу из своих объятий. Теперь

пришла и его очередь повеселиться. «Ловец кайф» был доволен собой как

цирковой слон, получивший порцию кормёжки после удачно выполненного

трюка.

Его трубный рёв переходящий в рёгот, добил Алку окончательно. В ней

вдруг зашевелилось достоинство женщины, которую безденежье заставило

пресмыкаться перед всяким сбродом, но чья душа ещё не погрязла настолько,

чтобы принимать подачки столь унизительным способом. План возмездия


родился спонтанно и Алка тут же приступила к мести. Не отрывая

ненавистного взгляда от лица своего обидчика, она зацепила двумя пальцами

отворот перчатки и стала медленно стягивать её с руки. Пятьдесят марок

упали ей под ноги, но она не обратила на них внимание. Она дотянула

отворот перчатки до запястья и начала неторопливо снимать её с кисти. Она

вытягивала палец за пальцем так, словно растягивала удовольствие, словно

бросала вызов: «Смотри громила... Я могу себе позволить оголить себя, а

тебе то слабо». Сняв перчатку, она с ожесточением вытерла ею губы и,

скомкав, швырнула в лицо своему обидчику. Вторая перчатка была снята не

менее артистично, но на этот раз, она впечатала её в его рот, перепачканный

губной помадой. Размазав красный липстик по всему лицу, она скрутила

трубочкой перепачканную перчатку и со словами: «Получи фашист гранату»

щелчком пальца запустила ею в него.

Кафана сотряслась от очередной порции гогота. Степенные мужчины,

осчастливленные необычной мизансценой (достойной стать украшением

любого зрелища подобного толка), веселились словно малыши, нечаянно

попавшие на атракцион. Не смеялся только замусоленный великан. Вытирая

лицо салфеткой, он пытался улыбаться, но его ухмылка была до того

вымученной, что походила на гримасу обиженного ребёнка.

Насладившись местью, Алка круто развернулась и, повиливая крутыми,

упругими ягодицами, не спеша покинула досточтимое собрание. В

переодевалке с неё очень быстро слетела спесь. Поражаясь самой себе, она

призадумалась : «И откуда у меня появилась смелость, чтобы сотворить

подобное?». Злость ушла, злорадство испарилось, а на смену пришли

озабоченность и страх за содеянное.

Её мрачное уединение было нарушено Лерой. Та неторопливо вошла в

каморку, уселась на стул и стала нехотя оголяться.

-М-да, «Змия»! Ты сегодня превзошла саму себя,- не без ехидства сказала

она.- Зрелище было потрясающее. Весь зал аплодировавал тебе стоя.


-Издеваешься, да?- возмутилась Алка.- Скажи спасибо, что я танцевала до

тебя, иначе этот кроконавт достался бы тебе.

-Нет, он ждал тебя, - игриво улыбаясь, Лера ткнула в негодующую подругу

пальцем.- Я сидела на консумации с одним клиентом, тот мне по серкету

сказал, что Момчило- так зовут этого громилу- посещает наше заведение не в

первый раз и он в восторге от тебя. А сегодня всю эту компанию привёл он,

чтобы его друзья увидели, кто его зазноба.

У Алки от удивления округлились глаза.

-Так вот оно в чём собака порылась...

В каморку влетела Стелла.

-Ну, ты и выдала. Давно я так не ухохатывалась...- слова давались ей с

трудом: она давилась от смеха.- Вот тебе твои пятьдесят марок. Момчило

передал. Я думаю ты его покорила окончательно. Я его не первый раз вижу у

нас, но сегодня он превзошёл себя. Я так поняла, он по жизни в клоунах

ходит, так что развеселили вы публику...

Она набрала очередную порцию бутылок, окинула Леру оценивающим

взглядом и со словами: «Раз готова, выходи» убежала.

Оставшись одна, Алка переодевалась дольше обычного, потом с особой

тщательностью поправляла макияж: она всё не решалась покинуть своё

убежище. Наконец, набравшись храбрости она вышла в зал, а здесь

«светопредставление» продолжалось. Теперь внимание всей публики было

приковано к Лере. Ослепительно красивая, она танцевала возле какого-то

пухлощёкого мужчины. Заметив Алку, тот крикнул: «Змия, где ж ты

пропадаешь? Иди к нам, а на Момчило не обращай внимания. Чего не

сделаешь от избытка чувств!».

Этот серб производил впечатление добродушного малого и Алка, недолго

думая, села рядом с ним. Она собралась было приступить к своим

непосредственным обязанностям и познакомится с ним, но он был занят

другой. Его пламенный взгляд, обращённый на Леру, был красноречивей

слов: длинноволосая красавица задела его за живое. Впрочем, он недолго


восторгался прелестями полуголой срип –вумен. Когда вокруг него стали

раздаваться насмешливые возгласы друзей, он вскочил, с деловым видом

подозвал к себе Стеллу, заказал порцию напитков и, рухнув на стул, добавил:

-Мне Божа сказал, что ты здесь главная. Так вот, хватит с нас танцев.

Скажи этой блондинке пусть оденется и вернётся. Я хочу с ней поговорить.

Опыт Алке подсказывал её сосед впервые в подобном заведении, для него

многое из увиденного непривычно и, хоть он пытался продемонстрировать

окружающим, что в этом стрип-клубе он как рыба в воде, но актёр из него

был посредственный, а посему растеряное выражение лица выдавало его

чувства. Что касается самого лица- крупноватый нос, мясистые губы, близко

посаженные глаза- природа не наделила этого серба внешней красотой. Его

фигура тоже была далека от идеала. При среднем росте удлинённое

туловище и коротковатые ноги производили не совсем благоприятное

впечатление, да к тому же ко всем его недостаткам из джинс на свет

выползало солидное брюшко. Казалось бы в этом мужчине не было ничего

привлекательного, но это было далеко не так. Стоило к нему приглядеться,

как впечатление о нём тут же менялось. Его мудрые глаза излучали такую

доброту, которая компенсировала все его недостатки.

Разглядывая исподтишка соседа, Алка заметила на его поясе кобуру

пистолета.Так как сидеть молча рядом с посетителем противоречило её

обязанностям, она решила начать разговор с шутки.

-У меня был знакомый, который хранил в кобуре маринованные огурцы на

случай похмелья. А ты что здесь хранишь? - и она кокетливо указала пальцем

на его пояс.

В ответ на «солёный» юмор её сосед громко расхохотался, потом

придвинулся к ней вплотную и, сделав лукаво-серьёзную мину, с

заговорщическим видом прошептал:

-Я здесь храню пистолет. Защищаться от таких красивых женщин как вы,-

он ей лихо подмигнул и добавил. - Я служу в полиции. Меня Гораном зовут. А

тебя как?


Алка собралась было представиться, но тут появилась Лера и пухлощёкому

сербу опять стало не до соседки. Схватив за руку женщину, потрясшую его

воображение, он усадил её рядом и с этого момента все остальные перестали

для него существовать. Впрочем, Лера тоже проявила к нему повышенное

внимание. Не прошло и пяти мину, как эта пара до такой степени оживлённо

и непринуждённо общалась, словно они знали друг друга много лет.

Сидя по другую сторону от Горана, Алка потягивала сок, который тот ей

заказал и не вмешивалась в их разговор. Она придала своему лицу

отсутстующее выражение, старательно демонстрируя окружающим, что

происходящее её не интересует. Но верзила, который имел наглость её

поцеловать, не дал ей отдохнуть от работы развлекалки. Пробуя привлечь к

себе её внимание, он стал кидать в неё то орешки, то фантики, то леденцы.

Поначалу Алка делала вид, что глупое ребячество мужчины, которому

было далеко за 30, ей неприятно, но тот был так настойчив в своём

стремлении произвести на неё впечатление, что она в конце концов до него

снизошла. Сделав вывод, что у этого гиганта все положенные ресурсы ушли

на тело, а на мозги ничего не осталось, она решила, что дуться на дурака

последнее дело и, приобщившись ко всеобщему веселью, стала бросать в

него всем тем, что с его стороны долетало до неё. Возникшая перестрелка

подействовала на компанию как наглядный пример и вскоре все кому не лень

кидали друг в друга всем тем, что попадалось под руки. Словом, порядочные

мужчины, опьянённые винными парами, резвились как младенцы.

Стелла своими колкими замечаниями подливала масла в огонь и веселье

разгоралось с новой силой. Забыв о работе, она сидела рядом с видным

мужчиной лет тридцати и возбуждённое состояние выдавало её с головой,

было видно он ей нравится. Зоран, так звали её собеседника, тоже обратил

внимание на голубоглазую красавицу и даже больше того, от выглядел таким

довольным словно выиграл долгожданный приз.


Ляля также принимала живейшее участие в шумной вечеринке.

Вцепившись мёртвой хваткой в рукав своего «пупсика», она заливалась перед

ним голосистым соловьём в надежде на новые субсидии.

В общем, тот вечер удался на славу, а потом повелось: Горан, Зоран,

Момчило стали появляться в кафане «От меня» каждую ночь, даже несмотря

на то, что только на переезды они тратили больше часа. «Залюбились»8-

слышала Алка то от одного, то от другого это волшебное слово, но всерьёз не

воспринимала, по крайней мере к себе.

Момчила, который добивался её взаимности, пользовался успехом у

женщин, он это знал и до такой степени был уверен в своих способностях

покорителя дамских сердец, что никак не мог понять, почему Алка воротит от

него нос. Он ей деньги давал, подарки дорогие делал, а «...эта русская»

артачится и ни в какую не хочет признать его персону. Алка же своим острым

чутьём унюхала в крубногабаритном сербе разболтанного комедианта, для

которого жизнь- сплошное удовольствие. Доставшийся ему от отца

мебельный салон, помогал содержать семью- жену и двоих сыновей, а также

давал возможность получать от жизни кайф. Алка прекрасно понимала, что

отведённая ей роль: очередная игрушка в списке развлечений

самоуверенного болвана; ну, а так как подобное никак не вписывалось в её

любовное амплуа, она при каждом удобном случае давала Момчиле понять,

что между ними не может быть ничего серьёзного и всячески соблюдала

дистанцию. Деньги за танец она брала- это её работа, а от подарков

отказывалась- они обязывают.

Зоран, ухаживающий за Стеллой, относился к числу запоминающихся

мужчин. Хоть он был не высок и несколько полноват, всё же симпатичное,

ухоженное лицо, пропорциональное тело и умение одеваться делали его

очень привлекательным. Появляясь в кафане, он уделял Стелле большее

внимание, чем другим работницам, но в поклонники не набивался, на

8 влюбились (серб)


свидании не настаивал. Со стороны казалось, что он принадлежит к типу

людей, которые предпочитают одиночество шумным разбитным компаниям и

его частые появления продиктованы скорее интересом к чему-то новому,

неизведанному, нежели желанием поразвлечься или найти объект для

флирта. Приглядываясь к нему, Алка часто ловила себя на мысли, что на этом

мужчине, на первый взгляд самодостаточным и довольным тем, как

сложилась его судьба, лежит отпечаток какой-то паталогической усталости–

то ли от жизни, то ли от самого себя.

Что касается Стеллы, та воспринимала Зорана неоднозначно. С одной

стороны, при его появлении она расцветала на глазах, с другой, после

нескольких минут общения с ним, она мрачнела и погружалась в себя. Она

как-то проговорилась, что он очень похож на Нешу и Алка не раз замечала с

каким пристальным вниманием Стелла всматривается в лицо Зорана, словно

пытается разглядеть черты лица того мужчины, которого она когда-то

боготворила и которого никак не может стереть из памяти.

Словом, единственным, кого из разнокалиберной троицы можно было с

твёрдой увереностью причислить к «залюбишке», был Горан. Его

взбудораженность при виде возлюбленной, неадекватное поведение говорило

само за себя. Лера чувствовала, что он увлечён ею всерьёз и медленно

заражалась от него. Правда, в данном случае икубационный период вируса

страсти оказался коротким. Уже через пару дней любовь сделала своё дело,

превратив медлительную, степенную «куколку» в порхающую бабочку. Свои

отношения влюблённая парочка не скрывала и вскоре о них узнал босс. Но

Божа закрыл глаза на то, что о Лере и его залюбишке уже судачит весь

городок и эти пересуды вредят бизнесу. Он хоть и был размазнёй, но голова у

него работала и он, зная что Горан не последний человек в окружной

полиции, прекрасно понимал, что человек с таким связями ему не помешает.


Г Л А В А Д Е С Я Т А Я

Вскоре в кафане начался настоящий бум. Приближались праздники и те, кто

приехал из-за границы отмечать со своими семьями Рождество и Новый год,

все ночи пропадали в увеселительных заведениях. В стрип-баре с вечера и до

утра не было свободного места. Работы у топлес-вумен прибавилось и на

мужчин, приезжающих из окружного центра, времени почти не оставалось.

Правда из троих кавалеров от недостатка внимания страдал лишь один

Горан. Появляясь в кафане, он поначалу занимал выжидательную позицию у

стойки бара и высматривал свою ненаглядную. Когда он замечал её в

компании посетителя, он как тот самовар: сначала пыхтел, потом кипел и

неизменно взрывался. Едва громогласные выражения, вылетающие из уст

распалённого Горана, долетали до Леры, она подходила к нему и, пытаясь

успокоить, соглашалась посидеть с ним на одном напитке. Всё то

непродолжительное время, в течении которого его любимая сидела рядом с

ним, он возмущался её работой, тем, что она его игнорирует и крыл

посетителей на чём свет стоит, привнеся в словарь возлюбленной немало

новых слов из сербского уличного лексикона. Обычно Лера с негодованием

воспринимала любителей крепкого словца, но на Горана её недовольство не

распостранялось: принимая в расчёт его глубокие чувства, она ему прощала

его супер эмоциональность и снова, и снова кормила «завтраками».

Удивительным было то, что перед тем как покинуть глубоко влюблённого

мужчину, ей всё же удавалось смирить тот вулкан страстей, что клокотал в

нём. Что она говорила Горану на прощание, оставалось тайной, но от слов

возлюбленной тот преображался. Его лицо приобретало умиротворённое

выражение и, отсидев для приличия ещё некоторое время, он созывал друзей

и они удалялись.

Что касается двух других “залюбишек» те не так бурно реагировали на то,

что им не уделяют должного внимания. Зоран довольствовался тем, что


общался со Стеллой, когда та работала за стойкой бара, а Момчиле было

вполне достаточно обозревать оголённую Алку со стороны.

Так продолжалось до 25 декабря. В ту рождественскую ночь в кафане

было до одурения тихо. Все клиенты осели по домам, получив возможность

продемонстрировать окружающим качества добропорядочных и примерных

хрестьянин. Божа заранее предупредил своих сотрудниц, что работы в эту

ночь у них не будет, а чтобы они не скучали, вручил им гостинцы. И вот, сидя

за столом на привычном рабочем месте в непривычной тишине временно

безработные труженницы танц-пола попивали шампанское– хозяйский

презент, заедали фруктовым тортом– подарок хозяйки и развивали тоску

воспоминаниями о счастливом прошлом.

-Интересно, как там наши момки9 Рождество отмечают?- вдруг ни с того,

ни с сего спросила Стелла. – С размахом наверное.

Первой на вопрос отреагировала Ляля, до этого подрёмывающая у барной

стойки.

-Не знаю я что у них с размахом, но то что они его с семьями отмечают–

это точно!- злобно фыркнула она.- Рождество праздник семейный.

Шаткой походкой Ляля подошла к праздничному столу, налила себе

полный фужер шампанского, залпом осушила его и плюхнулась на свободный

стул. В этот вечер она была в ударе. Днём за ней заехал Божа и куда-то увёз.

Вернулась она не на съёмную квартиру, а сразу же в кафану, в изрядном

подпитии и прямо с порога стала нести несусветную чушь про тараканов

величиной с мизинец, которые являются ей каждый раз, как только она

закрывает глаза. Ляля в таких подробностях рассказывала о рыжих монстрах,

преследующих её, что «тройственный междусобойчик» пришёл к

однозначному выводу- один из «усатых красавцев» явно копошится в

подпорченных мозгах подвыпившей девицы и бессовестно баламутит их

остатки.

9 момак- парень (серб.)


За то время, что инструкторша работала с троицей, она никогда не

позволяла себе фривольностей с алкоголем, но сегодня она видимо решила

устроить своей душе праздник и разошлась не на шутку. Поначалу, когда с

перепоя её доставали тараканы, а она ими всех остальных, троица

воспринимала её благосклонно и даже похихикивала в «кулуарах», потом,

когда Ляля уснула, подружки совсем забыли о существовании четвёртой

работницы, но когда та явилась миру, подлила себе шампанского и пошла в

атаку на окружающих, «тройственному союзу» стало не до смеха.

-Слушай, святая троица, если честно, вы меня заи-ли своими момками,-

продолжила Ляля свои нападки. - Когда вас слышу, меня тошнить начинает. А

что твой тебе сказал? А что ты ему? А он тебя любит? А ты его?

Она скривила рот в презрительной усмешке и обвела троицу ненавистным

взглядом.

-Если бы вы знали, как вы меня достали со своей любовью! Любовь!

Любовь!И где вы её здесь видели? Можно подумать, что в этот сарай мужики

за любовью приходят!? Ага. Аж два раза.

Ляля приподняла край скатерти и заглянула под стол.

-Любовь?Любовь? Ау-у,ты где? А нету её !

Она скрутила кукиш и потрясла им перед Алкиным носом, благо та

оказалась ближе всех.

-Тебя что «белочка» посетила?- возмутилась Алка и дабы избежать

нежелательных эксцессов пересела от подвыпившей женщины подальше.

Ляля пьяненько рассмелась.

-Куда ж ты убежала? Я не Момчило, целоваться с тобой не собираюсь.

Кстати. Кого кого, а Момчило я уважаю. Он не трындит про любовь, а прямо в

лоб– трахаться хочу. Он не разводит баб, как лохушек, а прямиком в номера

зовёт. Он когда приезжал к нам в Белград, посадит вокруг себя пять-шесть

баб, всех обмацает, обмусолит попробует на вкус, выберет себе красотку, а


потом в собу10. Он и меня тра-ал. Силищи в нём немеряно. А ты Алка- дура.

Строишь из себя чёрти чё. А ты лучше перепехнись с ним. Приторчишь.

Алка отодвинула от себя кусок торта, который только что безмятежно

смаковала, и с интересом уставилась на Лялю. Она с первых дней знакомства

подозревала в инструкторше, появившейся ниоткуда, наличие второго дна, но

то что оно такое глубокое и мрачное, она и не предполагала.

-А ты ч-ё-ё-ё на меня свои зенки лисьи вылупила-а-а?- возмущённо

протянула Ляля.- Что думаешь самая хитрая? Думаешь всё знаешь? Думаешь

можешь всех просчитать? Думаешь что можешь всех мужиков облапошить?

Ага, как же, держи карман шире. Вот где они сейчас? Нету. Нет мужиков, нет

и денег. Это они тебе свой зад показали, а не ты им. Вот так тебе. Когда

хочешь всех наи-ть, останешься с голой пиз-ой.

Видимо это смачное выражение вызвало у Ляли своеобразные ассоциации.

Она дёрнулась всем телом и залилась хохотом, разорвавшим надвое ночную

тишину.

Для Леры звучные эпитеты уличной подворотни, да к тому же легко

вылетающие из женских уст были что нож к горлу.

-Прекрати выражаться,- произнесла она с нескрываемым раздражением.-

Что на тебя сегодня нашло? Может у тебя что-то случилось? Вы куда сегодня

с Божей ездили?

Услышав имя хозяина, Ляля подскочила на стуле, словно её ткнули шилом

в ту часть тела, на которой она восседала и зашлась в истерическом смехе.

-Божа...Божа...Божа...- как заклинание повторяла она в промежутках

между приступами хохота, тыча пальцем в Стеллу. Та, предчувствуя

недоброе, насторожилась и застыла в немом ожидании.

Когдя пьяный хохотун покинул Лялю, она со всего размаху рухнула на стул

и наклонилась к Стелле.

10Соба- комната (серб).


-Ты чё думаешь я здесь торчу?- громко прошептала она. - А всё очёнь

просто. Божа мне каждый день по стольнику подкидывает. Понравилось ему

со мной трах-ся. Он когда к нам в Белград приезжал, всё мне песни про

любовь пел, а я ему: «Любовь придумали русские, чтобы денег не платить, а

ты серб. Так что раскошеливайся и не корми меня сказками.» Вот мы с ним и

порешили- он мне платит, а я его обслуживаю. Вы дрыхните, а я к нему в

тачку. Обработаю по полной и опять в кровать.

Стеллу от столь пикантных и в то же время грязных откровений заклинило.

Она глядела широко открытыми, изумлёнными глазами перед собой и не

шевелилась. А Ляля... Лялю снова разобрал истерический хохот, но она хоть

и давилась от смеха, всё же продолжала вещать.

-Хаа-ха-ха. Да, на вас смотреть тошно. Интеллигентки хр-е. Давалки

честные. Ну, прям как с анекдота сбежали. Я не такая, я жду трамвая, а

застёжка у меня с правой стороны...

Очередной Лялин приступ– хохотун закончился так же быстро как и

начался. Схватив провисающий конец скатерти, она смачно высморкалась,

затем подняла осоловелый взгляд на Леру и принялась за неё.

-Вот взять тебя, красавица. Ты хоть и строишь из себя снежную королеву,

которой все чувства по барабану, но всё же прийдёт то время, когда с

Гораном трах-ся будешь. Он тебе потом бабла подкинет, ну там на колготки,

сапожки, хреножки? Ты что откажешься?

Леру явно задели за живое. Она так побледнела, что её застывшее лицо

стало похоже на гипсовую маску. Выдержав ехидный взгляд опьянённой

винными парами женщины, она твёрдо и уверенно произнесла:

-Я не принадлежу к числу женщин, которые ищут в мужчинах источник

подаяний. Я сама способна заработать на жизнь.

Прикрыв ладонью рот, обличительница ехидно хихикнула.

-Ой-ой-ой! Фу ты, ну ты, ножки гнуты. Какие мы самостоятельные!. Да, что

ты из себя строишь невинную!? Я сама видела как Горан тебе бабки давал, а


ты их в туфлю прятала, чтобы от Божи утаить. Строите из себя невесть кого,

а сами?Тоже мне целки нашлись. До первой кровати...

Она обвела троицу злобным взглядом и рявкнула во всю глотку.

-Что вы на меня вылупились? Да, я тра-ась, тра-юсь и буду тра-аться за

деньги и разницы между вами и мной не вижу...

Ляля вылила остатки шампанского в свой стакан, молниеностно осушила

его и, утерев ладонью рот, принялась за Стеллу.

-А ну, скажи- ка, красотуля. Вот ты с Зораном погуляешь, он тебе про свою

любовь песню споёт, потом в койку уложит, а когда домой собираться

будешь, неужели денег на дорогу не попросишь? У тебя же сын дома мамку

ждёт. Его же кормить нужно, одевать, на это бабки нужны, а у Зорана бабла

много. Как никак свой ресторан имеет и, если он не подбросит любимой

денежек, какой же он любимый тогда?

Упоминание о Зоране, да ещё в подобном контексте добило Стеллу

окончательно. Она камнем вросла в стул и уподобилась изваянию,

олицетворяющим собою шок.

А Лялю в очередной раз развезло. Выдав на гора кучу дерьма, и облив им

всех окружающих, она зашлась в громком, истерическом смехе, который был

очень похож на безудержный плач покалеченного ребёнка.

Выслушивая этот казалось бы пьяный бред, Алка чувствовала что входит в

пике. Её плющило, корчило, выворачивало наизнанку от того, к чему свела

свои излияния девица, пребывающая под воздействием чрезмерных

воззлияний. Бросая в лица подельниц обидные, оскорбительные слова (в

которых всё же проскальзывала шокирующая правда), Ляля сводила на нет

все их потуги показать свою самостоятельность. Кривым указующим перстом

она тыкала им в грудь, заявляя, что их попытки заработать право на

самоопределение без соответствующего подспорья–всего лишь фикция. Она

открытым текстом заявляла, как бы вы не старались, но материальная

зависимость от мужчин- ваша доля и именно это ставит вас на одну ступень с

такими же продажными как я. Подобное сопоставление с женщинами,


которых Алка считала падшими, претило её сознанию, но копаясь в себе, она

пришла к неутешительному выводу: ответных слов, способных смести с лица

земли нелицеприятное сравнение, она подыскать не может. Этот

прискорбный факт доводил её до бешенства. Её распирало от желания

заткнуть рот дрянной девке, испортившей праздник, какой-нибудь

сакраментальной фразой, каким-нибудь крылатым выражением, но как назло

ничего подходящего на ум не шло и, пребывая в подвешенном состоянии,

ненавистная сама себе, Алка молчала. Она кусала от бессилия губы, и кипела.

Отхохотав своё, Ляля загрустила.

-Вы хоть и старше меня, а ничего о жизни не знаете. И о работе этой тоже

ничего не знаете. А я в этом бизнесе уже три года. Мне уже 25. Мой сын уже

в школу пошёл. Что? Не верите? Не похожа я на мамашу семилетнего

ребёнка? Да! Я хорошо сохранилась! Меня кобели в малолетки записывают. А

я им показываю какая я молодая, да удалая...

Она хотела продолжить, но видимо вовремя спохватилась и после

короткой паузы невнятно, словно засыпая, проговорила:

-О чём это я? Ах, да. У меня опыт есть. Поработаете с моё -такими же

будете. Деньги интеллигенток не любят. Они к ним даже не загядывают. Всё.

Устала я от вас. Пойду в переодевалке посплю.

Ляля с трудом поднялась и, пошатываясь, удалилась.

Троица, ошеломлённая потрясающим исполнением не менее потрясного

монолога проводила её молчанием. Усышанное ими давало пищу для

глубоких размышлений, а пища эта усваивалась с большим трудом.

Первой нарушила тишину Лера.

-У меня дико разболелась голова, наверное это от шампанского? -

прошептала она пересохшими губами и обвела кафану тоскливым взглядом.-

А может здесь воздух не свежий?

Алка с удивлением посмотрела на Леру.


-К твоей головной боли ни шампанское, ни воздух не имеет никакого

отношения...- не без иронии сказала она.- Ляля озвучила то, в чём мы сами

себе боимся признаться. Вот откуда и головная боль. Кстати, не у тебя одной.

Стелла подняла на Алку глаза, наполненные слезами и прошептала:

-Я ей не верю. Божа не такой...

Алка вскочила со стула. Легковерие женщины, которая не раз

обманывалась в жизни и осталась такой же простодушно-доверчивой,

вызвало в ней вспышку гнева и она, предоставив свободу переполнявшим её

эмоциям, взорвалась :

-А я верю...- крикнула она. - Я не раз просыпалась днём, а кровать Ляли

пуста. Я её потом спрашивала. Ты где была? А она мне: «В бутик бегала. За

новым костюмом для танцев». Я подозревала, что это был за бутик. Но не

думала, что она занимается примеркой на пару с Божей.

Своей пьяной болтовнёй артистка стрип- пола всколыхнула в Алке ту

беспросветную муть (порождение неудач на личном фронте), которая

забившись глубоко, долгое время не всплывала, отягощая её сознание, а

теперь, получив весомую добавку, поднялась и начала выплёскиваться из неё

неудержимым потоком:

-Чем больше работаю, тем больше убеждаюсь в том, что мужик от

природы кобель, а самец – самое подходящее ему имя. Всё ему не ймётся, всё

ему новые ощущения подавай. Мне иногда кажется, предоставь возможность

потенциальному клиенту стрип-бара, он всех нас отимеет одним махом и ещё

недовольными останется: нас ему покажется мало. И это с учётом того, что

почти всех наших потенциальных дома ждут жёны. Я что заметила? С

посетителем разговариваешь о потустороннем- всё зашибись, расскажут даже

то, о чём не просишь, а как спросишь о семье, о детях, они на тебя смотрит

как на идиотку, типа это не твоего ума дело. Из полсотни клиентов лишь один

в ответ на вопрос о семьё начнёт рассказывать какая у него прелестная жена,

какие у него умненькие дети. Я когда это слышу, про себя думаю : «Если у

тебя всё так фельдеперсово, какого ты сюда приходишь? Иди домой, к семье,


к милой жене, послушным детям». Ан нет и этих благополучных на

горяченькое тянет. А что говорить о тех, кому семья поперёк горла?

Алка громко и протяжно вздохнула.

-Я часто задумываюсь над сущностью брака. Вот пара. Они любят друг

друга. Потом поженились и всё у них как в сказке- он в ней души не чает, она

от любви к нему тает. Но проходит время и начинается кавардак. Я как-то

читала, что страсть, которую испытывает влюблённый человек- порождение

гормона, который выделяется организмом в течении нескольких лет, потом

же, когда организм перестаёт вырабатывать гормон, страсть угасает и

остаётся парочке довольствоваться привычкой. Вот и получается, что чаще

всего лицом к лицу оказываются два совершенно разных человека, которых

связывают только дети. Как раз тут и наступает капец: он налево, она

направо, ребёнок сам по себе или она вся в семье, а он «левачит». Господи,

как об этом подумаю, становится страшно.

- Пожалуйста, прекрати,- услыхала Алка надрывный Лерин голос и

осеклась на полуслове. Подняв на неё изумлённый взгляд, Алка не поверила

собственным глазам. От кого, от кого, но от женщины, за которой укрепилось

звание «мисс–невозмутимость», она подобного не ожидала: из прекрасных

русалочьих глаз крупными горошинами катились слёзы, оставляя на не менее

прекрасном лице чёрные дорожки.

Поражённая необычным зрелищем, Алка прекратила разглагольствования

и, закрыв глаза, ушла в себя. Обдумывая произошедшее, она сделала для

себя удивительное открытие: подобные скорбные мысли посещают не её

одну, просто вслух их никто не произносит, так проще.

Остаток этой безразмерной ночи тянулся в тягостном молчании. Три

женщины разбрелись по разным углам кафаны и, делая вид что спят, сами в

это время думали о том, что затронула в них Ляля своим обличительным

монологом.

До утра из посетителей так никто и не пришёл. Около шести в кафану

завалил босс. Возбуждённый, чуточку пьяный он с порога налетел на своих


сотрудниц и стал их по очереди тискать, целовать, поздравляя с Рождеством.

Каждая из работниц, уставшая морально от прошедшей, бестолковой ночи,

которая не принесла ничего кроме разочарований, принимала его холодно,

недвусмысленно давая понять, что процесс поздравлений им не в радость и

пора бы на покой, но Божа был на своей волне.

-А где Ляля?- спросил он, озираясь по сторонам.

-Она устала, отдыхает в каморке, -с горечью выдавила из себя Стелла и

бросив: «Я подожду на улице»-покинула кафану. Вслед за ней вышла и Лера.

-А вы почему не подняли её?- не унимался Божа.

-А она нас не слушает. Может тебе удастся справится с ней,- со злостью

сказала Алка и, набросив на плечи куртку, выскочила на улицу.

Стоя на пронизывающем ветру, три женщины продрогли, а хозяина с его

любовницей всё не было. Трясясь от холода, Алка чувствовала как закипает

изнутри. Наконец её терпение лопнуло и она, рубанув рукой по невидимому

противнику, злобно прошипела:

-А пош-ш-шли они...и мы пошли...

Её подруги проявили солидарность и скорбная процессия в составе трёх

человек медленно потянулась по просыпающемуся городку. Шествуя по

пустынным, сербским улицам, они вглядывались в освещённые окна, за

которыми кипела жизнь, любовались яркими витринами, в которых

красовались наряженные ёлки, рассматривали вывески, сверкающие

разноцветными огнями, восторгались с каким размахом сербы празднуют

Рождество, но радости они не испытывали. Они ощущали полнейшую

непричастность ко всеобщему торжеству.«Мы чужие,- с горечью думала

Алка.- Мы чужие на этом празднике жизни...»


Г Л А В А О Д И Н Н А Д Ц А Т А Я

В последующие рабочие ночи в кафане опять было столпотворение.

Скопление посетителей с одиннадцати до шести так утомляло топлес-вумен,

что они к утру от усталости еле держались на ногах. Что касается троицы из

окружного центра, те появились в топлес-баре сразу же после празднования

Рождества, только времени на них у «ночных дев» опять не было и те снова

оставались на задворках.

Лера, чьи холодная рассудительность и трезвый ум не давали

расслабиться, любовь серба воспринимала как некое сеюминутное чувство и,

будучи весьма дальновидной, не питала особых иллюзий по поводу их

совместного будущего, а посему она воспринимала перерывы в общении с

возлюбленным не так остро, как эмоциональный Горан.

Стелла, раздираемая между неувядающей любовью к Неше и симпатией к

Зорану, особо не переживала от того, что ей не удаётся пообщаться с гостем

из центра, к тому же от работы у неё ходуном ходила голова и это также

ограждало её от чрезмерных сантиментов.

Алка...а Алка была рада тому, что ей есть с кого снимать пенки и

старательно игнорировала Момчило, не считаясь даже с тем, что для того,

чтобы заработать пятьдесят марок, которые он всегда давал за танец, ей

приходилось танцевать перед тремя, а то и четырьмя клиентами. Внимание

симпатичного гиганта льстило её самолюбию, но каждый раз, как только он

попадался её на глаза, она вспоминала Лялины откровения и в ней тут же

закипала ненависть к развратному мужчине, в котором, как она считала,

сидит бес.

Что до самой Ляли, то она, после обличительного монолога, опять

умудрилась удивить своих подельниц. Встретив их в кафане Рождественским

вечером, трезвая как стёклышко, при полном параде, она с порога стала

взывать к совести «подруг по бизнесу» и корить их за то, что они забыли о


ней, бросили на произвол тараканам, оккупирующим костюмерную, вместо

того, чтобы разбудить её после тяжкой ночи и сопроводить домой.

Лицедействуя, она талантливо представляла из себя трепетное, юное

создание, которое несправедливо обидели и, которое всенепременно требует

сочувствия. Её старания не пропали даром, она добилась своего и её

непревзойдённый артистизм не оставил равнодушным ни одну из обвинённых

ею в бездушии. Первой проявила «участие» Стелла.

-И у тебя хватает наглости приставать к нам со своими насекомыми и

сегодня!?Ты испортила нам празднование Рождества из-за тараканов в своей

голове, а теперь опять продолжаешь морочить ими наши головы!- выпалила

она в гневе и, круто развернувшись, отправилась в костюмерную готовиться к

работе.

-Ты это о чём?- ангельским голоском пролепетала «несправедливо

обиженная девчушка» и в недоумении захлопала умело намалёванными

ресницами.

-О том, что ты великая актриса всех времён и народов,- подключилась к

«сопереживанию» Алка.

-Девочки, а что случилось?- продолжила театральное действо Ляля.

Алка, считавшая себя женщиной талантливой во всём и конечно же в

сфере лицедейства, была поражена тем удивлением, которое она увидела на

кукольном личике бывшей инструкторши. Если бы любительница

психоизысков своими ушами не слышала, собственными глазами не видела

на что способна эта «кроха», она, узнав историю обличительного монолога с

чужих уст, подумала бы что это хрупкое, невинное существо опорочили и

обвинили во всех смертных грехах.

Осознав всю бесполезность распрей с талантивой артисткой, Алка решила

поберечь нервы и, бросив Ляле напоследок: «Да уж, Сарра Бернар по

сравнению с тобой- ничто...»собралась было отправиться наводить красоту в

костюмерную, как вдруг раздался ангельский голосок, взывающий к

«сочувствию» третью сотрудницу.


-Лера, ты случайно не знаешь, кто такая Сарра Бернар? Алка меня почему-

то с ней сравнивает. Может быть она думает, что я еврейка? Так, таки да, нет

я не еврейка. Или может быть она сама еврейка? Тогда, что она здесь делает?

Евреи люди ушлые, они танцами не занимаются. Или может быть она

полукровка? Ну тогда понятно. Хитрость от евреев, а страсть к пляскам от

русских...

Выслушивая весь этот «шахер-махер», Алка осознавала что говорливая

девица, которая прошла «Крым, рым и медные трубы...» самым наглым

образом издевается над ней. Алка чувствовала как закипает. Она ощущала

как начинают чесаться руки от желания стукнуть Лялю по голове чем-то

очень тяжёлым, чтобы эта «болтливая кукла» больше никогда не смущала

покой добропорядочных людей. Но воспитание в духе мира и ненасилия не

позволяло ей распустить руки, а посему, глотая горькие пилюли, Алка

прятала сжатые кулаки за спиной, хранила гордое молчание и терпеливо

ждала, чем всё же закончится весь этот спектакль.

Как это ни удивительно, но за поруганную честь «полукровки»

заступилась Лера. Названная cпьяну Лялей «снежной королевой», она и

впрямь не отличалась излишней эмоциональностью и предпочитала

отмалчиваться, когда дело касалось «чужих заслуг», но видимо в

Рождественскую ночь «обличительница» крепко нажала на излюбленный

мозоль, а посему Лера в долгу она не осталась.

-Хитрость, хитрости -рознь...- произнесла она как бы между прочим.-

Можно хитрить себе во благо, не доставляя неудобства другим. А вот, когда

за личиной ангела прячется хитрая бестия, которая так и норовит отхватить

чужое, вот тогда нужно держать ухо востро...

То ли этот ответ отбил у Ляли желание требовать «сочувствия», то ли ей

надоело прикидываться во всяком случае она оставила своих подельниц в

покое. Троица же, уединившись в костюмерной, после непродолжительных

дебатов решила с талантливой актрисой больше не связываться и во

избежании недоразумения держаться от неё подальше.


До тридцать первого декабря в кафане был бум, ночь под Новый Год так

же как и Рождественская принесла затишье, а с первого января в топлес-баре

стали происходить странные вещи праздники остались в прошлом, но и

столпотворение тоже. Больше того, стрип–вумен стали игнорировать даже их

постоянные клиенты. Троица из окружного центра тоже куда-то

запропастилась и вынужденное безделие действовало на работниц

танцевального промысла не лучшим образом.

Лера... она хоть и пыталась нацепить на своё ангельское личико

непроницаемое забрало, но её быстрые смены настроения, то бишь

раздражительность, сменяющаяся аппатией и наоборот, были явным

признаком того, что её чувства, на которые она старательно натягивала

«вуалетку», вырываются из-под контроля. Ну, а если проще- отсутствие

Горана сказывалось на имижде «снежной королевы» весьма и весьма

плачевно. Стелла...она, судя по её частым ахам- вздохам и мрачную

задумчивость, также ощущала нехватку представителя мужской тройки.

Алка... любительница кования тугриков сетовала об отсутствии Момчилы не

иначе как о недостаче денежных вливаний в её бюджетную копилку. Что до

Ляли, то исчезновение потусторонних «залюбишек» она воспринимала как

само собой разумеющийся факт. Когда кто-то из её подельниц заводил

разговор о ком-то из момков и бывшая инструкторша оказывалась рядом, она

не говорила ни слова, но её лицо, ликуя, кричало: «Ну что, дуры! Я же

говорила вам, что вы им не нужны...».

Четвёртого января в одиннадцать вечера в стрип-баре не было ни одного

посетителя. Пребывая в мрачном расположении духа, Алка оккупировала стул

в костюмерной и погрузилась в горькие думы: “Ну вот, золотой дождь кажется

и закончился. Если так будет продолжаться скоро поедем домой. А там опять.

Дом-завод. Завод-дом. Не жизнь, а тоска...».

Улетев мыслями в родные края, Алка даже не заметила как задремала.

Очнулась она от того, что её кто-то усиленно тормошил.


-Что, посетители припёрлись?- недовольно пробурчала она и, открыв

глаза, увидела перед собой бледную как полотно Стеллу.

-Что мне делать?- прошептала та трясущимися губами.- В зале Марко...

Спросонья Алка ничего не соображала. Уставившись в недоумении на

перепуганную женщину, она пыталась привести свои мысли в порядок и

усиленно перемалывала: «Марко...Марко...». Вдруг её осенило:

-А это часом не тот, которому тебя Игорь продал?

Стелла закивала головой в знак согласия и подняла на Алку взгляд,

взывающий к помощи.

-Что мне делать? Я пыталась дозвониться до Божи, но никто не берёт

трубку...

Алка в недоумении пожала плечами.

-Ты думаешь я знаю? Но ты первым долгом успокойся. И воообще. А ты

уверена, что это именно он? Может тебе показалось...

Стелла судорожно сглотнула и зашептала.

-Вошло трое посетителей. Я к ним. Один мне и говорит: «Ну что, беглянка,

неси пива и самого лучшего...». Я смотрю на него и тут меня, как обухом по

голове. Я его видела с Игорем, когда нас только привезли в Югославию. Он

приметный такой. Его шрам во всю щёку один раз увидешь, никогда не

забудешь. Он это Алка. Он...

Едва она произнесла последнее слово, как за её спиной, словно из-под

земли, вырос мужчина необъятных размеров и своим мощным корпусом

загородил весь проход.

-Опять убежала, - пробасил он и ухмыльнулся.- От Драгана убежала, а вот

от меня не получится...

Крупные габариты, лысый череп, шрам во всю щёку, мрачное выражение

лица, прокуренный голос всё это придавало вошедшему сербу такой

зловещий вид, что испугалась даже Алка, не говоря о виновнице

«торжества». Стелла, едва услышала сиплый бас внезапно появившегося

громилы, затряслась как осиновый лист.


-Узнал, что моя должница здесь работает. Дай, думаю, заеду, проведаю...

Медленно выговаривая каждое слово, Марко надвигался на Стеллу, а та,

пятясь, неумолимо приближалась к тупику- за её спиной была стена.

-Ты то хоть помнишь сколько ты мне должна? Если забыла, так я напомню.

А если будешь пытаться опять от меня сбежать, поймаю и голову скручу...

Вплотную приблизившись к трясущейся от страха женщине, он своим

объёмным корпусом придавил её к стене и его изуродованное шрамом лицо

расплылось в злорадной улыбке. Пригвоздив Стеллу не только телом, но и

взглядом, он смотрел на неё как удав на кролика и Алке, с ужасом

наблюдавшей за этой сценой, казалось: вот сейчас гиганский змий в один

присест проглотит свою жертву и от неё не останется ни следа.

Вдруг из зала раздался Леркин голос.

-Девчонки, Горан пришёл. Выходите...

-Выходите, – услыхала Алка передразнивающие нотки баритонистого

голоса и у неё отлегло от сердца- пришла защита.

Видимо Марко тоже понял, что «поужинать крольчатиной» сегодня не

удастся. Отступив на шаг назад, он одарил жертву уничтожающим взглядом

хищника, упустившего свою добычу и сквозь зубы прошипел:

-Ничего. Ещё встретимся.

Он круто развернулся и, вращая на мизинце брелок с ключами,

неторопливо удалился.

Когда две подруги вышли в зал, там непрошенных гостей уже не было.

Едва Горан увидел их искажённые от страха лица, как он тут же оценил

обстановку.

-Что случилось?- требовательно спросил он.

Стелла попыталась рассказать о перепетиях связанных с Марко, но губы её

не слушались и она, рухнув на стул рядом с Лерой, расплакалась. Алка,

вдохновлённая присутствием представителя закона, позабыла о страхах и

решила помочь подруге. Упуская подробности, она в нескольких словах


объяснила суть происходящего, сделав акцент на том, что Марко по всё

видимости мужчина опасный и от него можно ожидать чего угодно.

Едва она закончила повествование, как в кафане установилась гнетущая

тишина. Каждый из собравшихся по- своему перемалывал происходящее.

Горан, получив своеобразную информацию обдумывал как ею распорядиться

в соответствии со своими возможностями. Лера, поглаживая хрупкие плечи

всхлипывающей подруги, то и дело постреливала глазами в сторону своего

избранника. Она хоть и была встревожена случившимся, но искрящийся

взгляд говорил сам за себя. Алка, отрапортовав, задумалась над сущностью

бытия, как-никак она впервые в жизни лицом к лицу столкнулась с сутенёром,

для которого женщина всего лишь источник обогащения, а её жизнь всё одно,

что пыль. А Ляля, она из- под намалёванных ресниц попеременно

обстреливала огромными «голубыми плошками» подельниц, а на её

смазливом лицчике застыл вопрос: «Что это было?»

Наконец после непродолжительной паузы Горан сказал :

-Так. Я всё обдумал... - его голос был твёрд и решителен.- Где ваши

паспорта?

-У нас,- хором ответила троица.

-Хорошо. Никому не отдавать. Марко слишком много на себя берёт. Ничего

не бойтесь. Вы под моей защитой...

Спокойствие мужчины, в котором чувствовалась внутренняя сила,

передалось и троице. Поверив в то, что Горан их никому в обиду не даст, они

успокоились и больше никто не говорил о произошедшем.

В ту ночь Лера наконец дорвалась до своего избранника. Оставив работу

на попечение остальных труженниц стрип-бара, она предоставила свободу

своим чувствам и до самого утра уделяла внимание только Горану. Тех редких

посетителей, которые ненароком вспомнили о кафане «От меня», развлекала

одна Алка. Её подельница Ляля, выказав полнейшее неповиновение,

объявила бойкот. В честь чего бывшая инструкторша решила заделаться

бунтаркой, Алка и не задумывалась, она была довольна тем, что конкурентка


по танц-полу ушла в загул. Получая деньги из рук очередного клиента, она

искоса поглядывала на отказницу, восседающую у стойки бара и втихомолку

злорадствовала: «Баба с возу, кобыле легче...»

После двух в кафане появился Зоран и к парочке голубков прибавилась

ещё одна. Сегодня Стелкиного кавалера как подменили. С его обычно

отрешённого лица не сходила загадочная улыбка и со стороны казалось он

затаил в себе нечто такое, о чём можно поведать только избранной.

После четырёх в кафане остались только свои. Отщепенка дремала в

каморке, парочки, уединившиеся за отдельными столами, ворковали каждая

о своём, а Алка, заняв освободившееся место у стойки бара, машинально

втягивала надоевший сливовый сок и маялась сама с собой. Свойство её

характера было таковым, что на светлом фоне влюблённых она всегда особо

остро ощущала своё одиночество. Обычно в такие моменты на неё с огромной

силой давило чувство ущербности и опускало её в собственных глазах до

полнейшего уничижения. Ей казалось, привередливая фортуна за что-то

наказав, обделила её любовью. Диагноз, который она поставила сама себе,

она воспринимала как величайшую несправедливость и от этого она особенно

страдала. Вот и сейчас, находясь в нескольких метрах от воркующих пар, она

ощущала, как ком неправедной обделённости то и дело подкатывал к горлу.

Считая слёзы уделом малодушных, Алка старалась не показывать проявлений

слабости ни при каких обстоятельствах, а посему, нацепив на себя маску

всеохватывающего счастья и несравненного благополучия, она украдкой

смахивала с щёк последствия предвзятости судьбы и, пританцовывая на

стуле, создавала фон безудержного веселья.

Около шести сильная половина влюблённых собралась покинуть кафану.

Перед уходом мужчины оповестили работниц стрип-бара о том, что на

сегодня намечается поездка в окружной центр с посещением ресторана

Зорана и присутствие всех обязательно.

Это известие Алка восприняла неоднозначно. С одной стороны ей не

мешало бы и прошвырнуться, однообразная, затворническая жизнь ей


порядком поднадоела, но с другой стороны в компании, в которой её подруги

будут со своими кавалерами, а она одна, «обделённая любовью» ощущала

себя лишней. После непродолжительных раздумий желание проветриться и

отведать изысканных блюд ресторанной кухни перевесило чашу весов и Алка

для себя решила, что поедет.


Г Л А В А Д В Е Н Н А Д Ц А Т А Я

Ровно в двеннадцать дня кортеж в составе русской троицы и иноземного

мужкарца11 при погонах отправился в культпоход по местам сербской

глубинки. Хоть Ляля тоже была приглашена «...для дегустации сербских

блюд, приготовленных итальянским поваром», но инструкторша

проигнорировала это неординарное событие. Сославшись на головную боль,

она осталась дома.

Дорога в окружной центр и осмотр местных достопримечательностей

заняли около трёх часов и, когда процессия путешественников появилась в

ресторане Зорана, как раз было время обеда. Едва хозяин узнал о приезде

гостей, он тут же появился у их стола и всё последующее время находился

рядом со Стеллой. Бравируя перед ней, он с успехом продемонстрировал, что

умеет быть не только весельчаком и балагуром, но и весьма гостеприимным.

Всё то, что было в меню его ресторана, было доставлено небольшими

порциями к столу и подружки, отведав всего по чуть- чуть, к концу застолья

так наелись, что не могли дышать.

Было около шести, когда три женщины закончили трапезу и, поблагодарив

хлебосольного хозяина, отправились «почистить пёрышки» в дамскую

комнату. Стелле не удалось «подпудрить носик». Зоран перехватил её на ходу

и увёл в свой офис. Что там происходило между ними было покрыто тайной,

хотя кое- что всё же просочилось сквозь завесу. Когда троица в полном

составе оказалась в машине, раскрасневшаяся Стелла открыла перед

подругами красную бархатную коробочку в форме сердечка и срвающимся от

волнения голосом произнесла:

-Это мне Зоран подарил. На Новый Год...

Лера, восседающая на переднем сидении и Алка, расположившаяся на

заднем, рядом с виновницей торжества, с большим интересом уставились на

11 мужкарац-человек (серб.)


золотое кольцо, выглядывающее из красочной упаковки. Изумительной

красоты, оно, включало в себя пять фианитов в форме сердец, выложенных

лепестками цветка, в центре импровизированной ромашки красовался жёлтый

фианит и всё это чудо было обрамлено золотой ажурной сеткой.

Алке почему-то пришло в голову, что кольцо символично.

-Когда Зоран подарил тебе его, он случайно не говорил о чувствах?

Стелла подняла на неё изумлённый взгляд.

-А ты откуда знаешь? Он так и сказал: «Это кольцо в знак моих сильных

чувств...»

-Просто в голову пришло: бриллиант –крепость, сердце-чувства...

-Филигрань-сетка...- подхватила Лерка и подруги дружно рассмеялись.

Алка была преисполнена желанием продолжить гадание на «ромашке», но

к троице присоединился Горан, задержанный его другом для какого-то

важного разговора, и процесс фитомагии пришлось прекратить.

Вскоре машина тронулась в путь и с салоне воцарилась тишина.

Влюблённые были переполнены чувствами, им было не до разговоров (ибо

пришла пора активных действий), а их попутчицы ушли в себя. Стелла то и

дело поглядывала на кольцо, сияющее на указательном пальце (для

безымянного оно было великовато) и её задумчивое, но просветлённое лицо

было красноречивей слов. Ну, а Алка...Алка тосковала. Ей было до боли в

сердце одиноко и горестно от того, что она не в паре. Хоть кандидатов на

роль партнёра было предостаточно, но стоящих по её меркам ни одного.

Момчило- один из самых упёртых кавалеров, который спал и видел

строптивую «змию» в своей кровати, не подходил ей ни коим образом.

Клиентов стрип-бара, которые уверяли её в искренности своих чувств, она

воспринимала лишь как брехливых кобелей, для которых враньё –бесплатный

атрибут к их персонам. Как ни крути, но чрезмерная претенциозность,

которую она проявляла по отношению к ухажёрам, давлела над ней и

загоняла её в в угол. Из этого углового тупика она выхода не видела и от

этого ей становилось ещё тоскливей.


Всю дорогу Алка маялась сама с собой и, даже не заметила как машина

остановилась у их дома. Попрощавшись с Гораном, она первой выскользнула

из миниатюрной «Дачии» и поспешила к дому. Железные ворота, которые

обычно были открытыми в случае, если в доме кто-то был, почему-то

оказались на замке. Ключей у Алки не было и она начала выкликать Лялю в

надежде на то, что та их услышит и прибежит открывать, но время летело, а

за воротами была тишина.

«Вот грымза- эта любимица тараканов,- возмущалась Алка про себя,

высматривая инструкторшу в щелях деревянного забора.- Опять фортель

выкинула. Я не удивлюсь, если она специально закрылась, чтобы нас достать.

Всё ей не ймёться. С первых дней своего появления она пытается

продемонстрировать, что самая фельдеперсовая...».

Вскоре Алкино терпение лопнуло и она принялась что есть силы и руками,

и ногами избивать металлические ворота. Она так грохотала, что вывела из

себя Горана.

-Ты что делаешь? – заорал он и, выскочив из машины, бросился к ней.- Ты

сейчас всю улицу на ноги поднимишь?

Алка попыталась оправдаться, но её объяснения были так путанны, что он,

не дослушав, махнул рукой, дескать всё ясно, и принялся осматривать место

происшествия.

Из машины тут же вышли встревоженные Стелла и Лера и принялись

расспрашивать подругу о случившемся. Не успели женщины обменяться

замечаниями по поводу происходящего, как Горан обнаружил брешь в заборе,

а уже через пару секунд предстал перед троицей в проёме открытых ворот.

-Ну вот и всё,- ухмыльнувшись сказал он. - А ты, «змия», чуть весь город

не переполошила...

В знак благодарности Алка ему кисло улыбнулась и поспешила высказать

своё недовольство Ляле. Она взбежала на крыльцо и со всего размаху

толкнула входную дверь. Взвизгнув, та широко распахнулась и из дома

потянуло гарью.


Алкино сердце тревожно йокнуло. Она пулей влетела в жилую комнату и

остолбенела. В квартире был такой погром, словно по дому прошлось

мамаево войско. Стол, стулья были перевёрнуты вверх ногами. Кровати

опрокинуты. Матрасы со вспоротыми животами валялись на полу.

Развороченные подушки были разбросаны то там, то сям. Одеяла кучей

громоздились в одном углу комнаты, пододеяльники, вывернутые наизнанку,

в другом. Повеявший из открытых дверей ветерок поднял пуховые перья,

которыми когда-то были набиты подушки, и те лёгким снежком летали по

комнате, окутывая весь этот хаос зловещей пеленой.

Умопомрачительная сцена, представшая перед Алкой, повергла её в шок.

Остановившись посреди комнаты, она уподобилась статуе, потеряв

способность не только шевелиться, но и шевелить мозгами. Её обычно

здравомыслящая голова отказывала ей служить. Отражая ужасающую

действительность, она давала о себе знать лишь лихорадочной, бессвязной

пульсацией мыслей. «Что это? «Кто это?» «Ляля»!«Деньги»!

Алка дёрнулась всем телом. Трясущимися руками она нашарила в кармане

куртки очки и поспешно натянула их на нос. Напряжённо вглядываясь в

валяющиеся на полу предметы, она стала выискивать свою чёрную дорожную

сумку, в ней за подкладкой днища она хранила драгоценный блокнот со

стихами, за коленкоровой обложкой которого были спрятаны все её

сбережения. В стремлении отыскать заветный предмет, Алка металась по

комнате как загнаный зверь и вот наконец, в углу комнаты, под кучкой одеял

она заметила скромно выглядывающий уголок её дорожной сумки. Она

стремглав бросилась к ней. Вцепившись мёртвой хваткой, она перевернула её

вверх дном, задом наперёд, вывернула наизнанку, но ни блокнота, ни денег

не было.

-Девчонки, а где вся наша одежда из шкафа?- услыхала она

взволнованный голос Стеллы и тут же крик Горана раздавшийся из ванной

комнаты.- Идите все сюда...


Алка сорвалась с места, в ней ещё теплилась надежда на то, что её

кровные найдутся. Пулей она влетела в ванную и от увиденного остолбенела.

Кафельные стены были черны от копоти, а на полу возвышалась горка

обгоревших вещей.

Заметив знакомый предмет в кучке обугленного трепья, Алка схватила его

и впилась в него взглядом. Да, она не ошиблась, это была почерневшая от

огня металлическая цепь, та самая, от её сногшибательного трикотинового

костюма, того, за который она отстегнула целых сто марок.

-Кто это сделал?- прошептала она, едва шевеля непослушными губами, и

тупо уставилась на Горана. Тот недоумённо передёрнул плечами и принялся

сновать по дому. Его лицо было озабочено, видимо ответ на этот вопрос тоже

не давал ему покоя.

Покинув ванную, Алка вошла в разгромленную комнату, обессиленно

рухнула на матрасы, громоздящиеся на полу и, устремив стеклянный взгляд в

потолок, застыла. То что она сейчас чувствствовала это было не горе... нет,

это был крах её надежд. Всё то, что она с таким трудом накопила за такой

долгий и тяжёлый месяц бесследно исчезло. Та тысяча марок, которую она в

последнее время так тщательно пересчитывала и любовно укладывала в

блокнот, их больше нет. Перед её глазами поплыла пачка купюр состоящая из

5,10,20,50 марок, те самые деньги, которые радовали её как ребёнка, её

драгоценные «тугрики», в которых был весь смысл её существования на этой

чужой земле. Они помаячили, помаячили и исчезли. В памяти всплыли все те

изумительные вещи, которые она здесь купила. Супер- модный, чёрный в

облипочку брючный костюмчик с овальным вырезом на спине, в края

которого была продета серебристая металлическая цепь.Тот самый костюм,

который так удачно подчёркивал изгибы её точённого тела, что когда

посетители кафаны видели её в нём, они теряли дар речи. Экстравагантные

брюки солнце- клёш только что вошедшие в моду, которые сидели на неё как

влитые и вызывали зависть не только у мужчин, но даже у сотрудниц стрип-

бара. Велюровое стреч-платье с узором под змею, которое на неоне


переливалось разными оттенками серебра и производило фуррор у местной

публики. Замшевые чёрные туфли с позолоченной пряжкой на боку, у

которых была такая удобная колодка, что, даже простояв на них всю ночь,

Алка не чувствовала усталости. Её любимые кожанные ботфорты на шпильке,

которые подчёркивали красоту её ног и зрительно увеличивали их длину до

таких высот, что она не раз слышала как ей вслед раздавались возгласы

восхищения: “У этой блондинки, ноги от ушей!!!». Весь этот гардероб,

которым она гордилась, который она обожала проплыл перед её глазами и

бесследно исчез. Боль непоправимой утраты калённым железом жгла её

сердце, душу выматывала свинцовая тяжесть, голова раскалывалась на

тысячи частей.

Празднуя тризну по бесследно исчезнувшим «сокровищам», Алка

совершено забыла о своих подругах, а тем тоже было не сладко.

Обессиленные потерями, они расположились кто на стуле, кто на кровати и

также как она в мыслях прощались со своим добром. Стелла хоть и уберегла

деньги (она хранила их в сейфе у Божи) как и Алка лишилась всех вещей.

Лера, после долгих поисков, так и не нашла своих честно заработанных и, как

и остальные, осталась без одежды.

Вот так безмолвствуя, посреди хаоса, сотворённого неводомо кем и сидели

три придавленные горем женщины. Они думали каждая о своём, но их

объединяло одно: судьба приподнесла им чудовищный сюрприз, она лишила

их того, что было добыто неимоверно тяжким трудом, того, что составляло

часть их жизни.

Единственный, кто нарушал мёртвую тишину дома погружённого в хаос,

был Горан. Топоча как слон, он мотался по комнатам, исследуя каждый

миллиметр. Вопрос «Кто это сделал?» повис в воздухе и он, подключив нюх

сыщика, прикладывал все усилия, чтобы найти на него ответ. Он рыскал по

«пепелищу» больше получаса прежде чем траурное безмолвие разорвал его

баритонистый голос:

-Все, подъём. Собрать всё то,что уцелело. Упаковать. Едем к Боже...


С неимоверным трудом Алка поднялась с истерзанных матрасов и

обречённо огляделась по сторонам. Собирать ей было нечего. Она поправила

на плече сумку, с которой никогда не расставалась (она носила в ней

стратегический груз- косметичку, паспорт, а также некоторые необходимые

ей вещицы) и поплелась вслед за подругами. Где-то там в глубине души

теплилась слабая надежда на то, что Горан найдёт её деньги, а ещё её

согревала мысль, что хозяин их заведения раскроет свои «финансовые

закрома» и подкинет обездоленным работницам пару сотен марок для

пополнения гардероба. «А иначе в чём работать?- сокрушалась Алка по пути

в кафану. - Положим мои танцевальные костюмы в неприкосновенности, они

остались в костюмерной, но клубный прикид весь уничтожен. Я же не могу

сидеть на консумации в джинсах.»

Божи дома не было. Погорельцам дверь открыла хозяйка и, проявив

завидное «гостепримство» приняла их не где-нибудь, а в в коридоре. Не

откладывая в долгий ящик, Стелла прямо с порога рассказала ей о погроме.

Милена не выразила ни обеспокоенности, ни участия. Более того, она сделала

вид что занята по хозяйству и общалась с гостями, занимаясь уборкой.

-Ума не приложу, кто мог сотворить подобное. Сейчас такой беспорядок

повсюду творится. Воруют, убивают, а полиция не в состоянии нас

защитить...

Горан её грубо перебил.

-Где Божа?

-В Белграде Божа. Он поехал продлить рабочую визу танцовщицам, но у

него не получилось,- хрипловатый, недовольный голос Милены раздавался то

из ванной комнаты, то из зала, то из комнаты дочери.- Он мне позвонил час

назад и сказал, чтобы вы сегодня на работу не выходили, это будет

противозаконно. Ещё сказал, чтобы я вас предупредила, он завтра к 12 дня

приедет за вами, отвезёт в Белград и посадит на поезд...

Труженницы танц-пола, потрясённые услышанным, переглянулись. Первой

возмутилась Стелла.


-Что вы такое говорите!!! Вы знаете, что девочки остались без денег и вы

так спокойно нас выпроваживаете...

Лера тоже не осталась в стороне.

-Мы должны выяснить, кто всё это сделал. Вполне возможно это Ляля, а

если это так, за это время она не могла далеко уехать.

Милена вышла в коридор и, положив на тумбочку три купюры

достоинством в сто марок, холодно сказала:

-Вот, это ваша зарплата за месяц как Божа и обещал, вам на обратную

дорогу хватит. Стелле я отдам её деньги чуть позже. Мне нужно с ней

поговорить. Что касается того, что сказала Лера. Дом, в котором вы жили, мы

арендовали на месяц. Срок аренды истекает на днях. Если хотите ждать

конца расследования, арендуйте его на свои деньги.

До Алки с трудом доходила суть происходящего. Отголоски мыслей

оставляли в её погружённом во мрак сознании чиркающие следы. Подобно

шлейфам падающих звёзд они мелькали в её воспалённом мозгу и доносили

до неё смысл, который никак не укладывался в её раскалывающейся от боли

голове. Она не могла, она не хотела поверить в то, что она лишилась всего

того, что с таким трудом заработала, да к тому же осталась и без самой

работы. Где-то там в глубине её сознания наростало желание высказать всё

то, что она думает по- поводу хозяина, который имеет молоденькую

проститутку, по- поводу хозяйки, которая без зазрения совести

выпроваживает на улицу обворованных работниц, но её обычно острый язык

потерял способность шевелиться. Дрожащая от нервного озноба, от ночной

прохлады, поступающей в коридор из открытой двери, обессиленная от

свалившихся бед, она оперлась спиной о косяк входной двери и, массируя

расскалывающуюся голову, ждала развития сюжета.

Её не долго пришлось мёрзнуть в коридоре. Развязка наступила быстро.

-Ладно. Вам здесь больше нечего делать,- раздался раздражённый голос

Горана. – Собирайтесь, поедете со мной. Я знаю, где вы можете остановиться.


Он схватил Леру за руку, подтолкнул Алку в спину и они поспешно

покинули дом, чьи хозяева без стеснения выкинули на улицу своих работниц,

точно так же как выбрасывают ненужный хлам. Разместившись в машине, они

стали ждать Стеллу. За время её отсутствия Лера предпринимала несколько

попыток узнать, что думает Горан по- поводу случившегося, пыталась

выведать его планы, но тщетно. Он лишь отмахивался и переводил разговор

на другую тему.

Прошло около получаса прежде чем появилась Стелла. Бледная, со

следами слёз на лице, она выглядела так, словно вернулась с экзекуции. Не

поднимая глаз, она раздала подругам по пакету с их танцевальными

принадлежностями и осипшим голосом спросила :

-А что теперь?

Вместо ответа Горан завёл мотор и машина, взвизгнув, рванула с места.

Некоторое время в салоне стояла гнетущая тишина. Вцепившись мёртвой

хваткой в баранку, Горан вёл машину на запредельной скорости и его лицо

выглядело таким суровым и неприступным, что ни у кого из троицы не

хватало смелости задать вопросы, которые не давали им покоя. Первой на

самоотверженный поступок решилась Стелла. Она робко тронула Горана за

плечо и, заикаясь, спросила:

-М-м-может быть это л-л-люди Марко сделали? К-к-как ты думаешь?

-Не знаю...- коротко ответил тот, давая понять, что сейчас его лучше не

трогать.

-Наверное они устроили этот погром, чтобы мне отомстить, а Лялю

забрали с собой... -удручённо прошептала Стелла и, уткнувшись лбом в

подголовник переднего кресла, зашлась в слезах.

Лера тут же отреагировала на стенания подруги.

-Прекрати заниматься ерундой...- зло сказала она, чеканя каждое слово.-

Твоё богатое воображение может привести тебя в такие дебри, что без

помощи психиатра не выберешься. Предоставь возможность Горану во всём

разобраться, как-никак начальник полицейского управления. Не знаю, что


там было и как, только я думаю, что Марко здесь не при чём. Не тот масштаб.

А вот Ляля вполне могла сотворить подобное.

Алка хотела вставить свои три копейки по поводу того, что она думает о

Ляле и её потрясающих способностях портить всем жизнь, но у неё дико

болела голова, ныло сердце и это занимало её больше, нежели попытки

успокоить Стеллу.

-А если это сделал всё-таки Марко. Они ведь могли её убить как

свидетельницу. Я когда представляю, что в то время, когда мы развлекались

в ресторане, люди Марко издевались над ни в чём неповиннной

женщиной,мне жить не хочется. Возможно, это я причина того, что

произошло. И того, что вы остались без денег и того, что пропала Ляля.

От этих заунывных причитаний Алке становилось ещё хуже. Не выдержав

пытки стенаниями, она приблизилась к уху завывающей подруги и

прошептала:

-Стелка, если не хочешь моей смерти, лучше помолчи. Будешь продолжать

в том же духе, тебе придётся оплакивать меня, а не её...

Тирада, произнесённая с «пронзительным оптимизмом» возымела на

Стеллу действие и она замолчала. Отодвинувшись от Алки, она уткнулась

лбом в стекло бокового окна и закрыла глаза. За всё время пути она больше

не проронила ни слова, но частые вслипывания выдавали её, она продолжала

себя истязать.

Была полночь, когда путники остановились у подъезда четырёхэтажного

дома. «Я сейчас»- коротко отраппортовал Горан и поспешно покинул машину.

Через пару минут он вернулся. «Выходите»-приказал он и открыл перед

Лерой дверь.

-Куда ты нас привёз?- требовательно спросила она.

-Потерпи, сейчас увидишь. Я уверен, тебе здесь понравится.

Горан многозначительно улыбнулся и бросил загадочный взгляд в сторону

Стеллы:

-А кое-кому даже очень...


-Я тебя не понимаю, –возмутилась Лера.- Тебе не кажется, что тайны

хороши для твоей работы, а нам ты мог бы и рассказать что у тебя на уме.

Вместо ответа Горан отдал очередной приказ: «За мной» и нырнул в

подъезд. Троице бездомных ничего не оставалась делать как последовать за

ним. С трудом передвигая непослушные ноги, они преодолели три лестничных

пролёта и на пороге одной из квартир увидели... Зорана. Его растерянное

лицо, бегающий взгляд, натянутая улыбка говорили сами за себя, он не в

восторге от нашествия непрошенных визитёров. Но выбора у него не было, а

посему, потоптавшись у порога, он кое-как преодолел свою нерешительность,

не без труда соорудил на лице подобие гостеприимной улыбки и-и-

и...наконец распахнул перед троицей дверь своей холостяцкой квартиры.

Сопроводив нежданных гостей на кухню, где уже колдовал над кофеваркой

Горан, он вывалил из холодильника на небольшой стол все съестные

припасы, затем присел рядом со Стеллой и тихо спросил:

-Ну, рассказывайте. Что случилось?

На Стеллу встреча с влюблённым в неё мужчину подействовала

благотворно. Она несколько оживилась и, взяв инициативу в свои руки, в

общих чертах поведала Зорану о том, что произошло. Причём в своём

стремлении быть объективной, она так разошлась, что в очередной раз

попыталась убедить всех в том, что именно она виновница случившегося.

Присовокупив к своим домыслам идею–фикс по–поводу причастности к

погрому Марко, Стелла тем самым вызвала у Зорана живейший интерес. Во

время тягостного повествования его и без того не очень весёлое лицо

приобрело такое кислое выражение, словно он переел лимона, а когда он

услышал имя знаменитого сербского сутенёра, его словно подменили. Лицо от

удивления вытянулось, в глазах появился любопытствующий блеск.

-А откуда ты его знаешь?- спросил он как бы ненароком и в упор уставился

на рассказчицу.

От пронизывающе–испытующего взгляда Стелла съёжилась. Было видно,

что ей не хочется вдаваться в интимные подробности первого пребывания на


сербской земле, но вопрос висел в воздухе, а посему ей ничего не оставалось

делать как в общих чертах поведать о двух встречах с сербским сутенёром.

-Ясно, – угрюмо произнёс Зоран и поднялся из-за стола. - Ну что ж, пойдём

со мной. Я покажу тебе где лежат одеяла, постельное бельё, полотенца. Вы

тут устраивайтесь, а я переночую у друга...- и, подхватив Стеллу под локоток,

он удалился.

На кухне воцарилась тишина. Каждый погрузился в свои думы. Алка,

запихивая в себя бутерброт с колбасой, маялась от скорбных мыслей и дикой

головной боли. Лера, согреваясь чаем, соизмеряла экономические потери с

приобретением любви. А Горан, тот попивал кофе и не сводил задумчиво-

сосредоточенного взгляда с лица своей возлюбленной. Для него этот день

был таким же тяжёлым как и для «погорельцев». Приняв живейшее участие в

судьбе трёх русских женщин, неожиданно появившихся на его жизненном

пути, он крайне неосмотрительно взвалил на себя ответственность за них и

кто знает к чему может привести это поспешное решение. Хотя одно

обстоятельство согревало ему душу и сводило на нет все сомнения: в награду

за тяжёлую и быть может непомерную ношу ему достанется та, которая

опутала его сладкими путами и в чьих объятиях он уже давно предвкушал

неземное блаженство.

Допив кофе, Горан поднялся.

-Ладно, сейчас всем отдыхать... Днём заеду...

Поцеловав Леру в лоб, он попрощался с остальными женщинами и вместе

с Зораном покинул квартиру. Едва за ними захлопнулась дверь, как

новоявленные квартирантки, не сговариваясь, покинули кухню и отправились

исследовать аппартаменты. Холостяцкая берлога понравилась

многострадальной троице. Хоть планировка и была не ахти, ибо была копией

дискомфортного варианта советской, смежной двушки, но ухоженная, с

разнообразной модерн мебелью, которая прекрасно вписывалась в интерьер,

она производила благоприятное впечатление. Впрочем, до одури уставшие

женшины не долго изучали достопримечательности нового местожительства.


Сориентировавшись в квартите, они распределили меж собой спальные места,

затем поочерёдно приняли душ и вскоре дом погрузился в тишину.

Как Алка не старалась, но сон не шёл. Ныло сердце, от боли

расскалывалась голова,но если бы только это. Незнамо откуда в ней

поселилась тревога. Безотчётная, пробивающая насквозь, она порождала

мелкую дрожь во всём теле и от того, что Алка была не в силах с ней

справиться, ей становилось ещё хуже. Промаявшись около часа, она

собралась с силами и покинула диван. Подхватив свою сумку, в которой

лежала склянка с настойкой валерианы, она отправилась на кухню. Здесь она

разбавила успокоительные капли водой, залпом выпила микстуру и села

ждать результата.

Вскоре на кухне появилась Стелла.

-Что случилось?- в тревоге спросила она.

-Да вот, приняла капли валерианы. Теперь жду, что дальше будет...

-Я тоже себе сделаю. Ага!?- не то спросила, не то утвердилась в своём

решении Стелла и, подхватив со стола бутылочку, стала её открывать.

В дверном проёме появилась третья мученница бессонницы.

-А вы почему не спите?

-Лечимся, –еле слышно ответила ей Стелла и указала на склянку.

-И мне бы неплохо нервишки успокоить, -отрешённо проговорила Лера.-

Накапай и мне.

Приём микстуры сделал своё дело. Алка почувствовала облегчение и её

стало клонить ко сну.

-Ладно, девчонки, пойду в койку, разморило меня...-прошептала она себе

под нос и поднялась из-за стола.

-Подожди... - раздался слабый, с надрывом голос Стеллы и Алка вернулась

на место. - Рассказать что-то хочу.

Стелла присела на край кухонного диванчика. Облокотившись о стол, она

подперла ладонью подбородок и, устремив перед собой не мигающий,

страдальческий взгляд, продолжила:


-Когда меня Милена в комнату позвала, чтобы зарплату выдать, она мне

про Нешу расказала...- по её щекам покатились слёзы, но она их не замечала.-

У него оказывается огромные неприятности были. Тот месяц, что он

отсутствовал, когда я ждала его в П-ах, он оказывается в полицейском

участке просидел. Дружки Марко, те которые из полиции, приписали ему

воровство, а сами требовали или меня вернуть, или деньги. Они его

отпустили только потому, что он обещал меня привести. Потом, когда я

уехала, они не оставляли его в покое и в Белграде. Постоянно звонили и

грозились убить. А ещё он узнал, про Алину. Что она попала в притон. Что её

замучали, а потом убили, потому что она не хотела проституцией заниматься.

Милена сказала, в последнее время на него было страшно смотреть. Вот он на

войну и ушёл, чтобы покончить со всем разом. Ещё от Милены я узнала, что

Неша просил мне не рассказывать ни о чём. Сказал: «Не будет ничего знать-

быстрее забудет».

Горестный монолог прерывался частыми вслипываниями и в конце его

Стелла не сдержалась и зарыдала навзрыд. Лера бросилась утешать подругу.

Она гладила её по плечам, говорила какие-то ласковые слова, но Стелла была

безутешна.

Её стенания роковым набатом разрывали пронзительную, ночную тишину и

от этого Алке опять стало плохо. Всё плыло у неё перед глазами. Затылок

давал о себе знать нестерпимой болью. Ей казалось, что кто-то скрутил её

волосы в пучок и сжал их с такой силой, словно собрался содрать с неё

скальп. Она медленно поднялась из-за стола, в очередной раз приняла

валерианку и пошатываясь, на полусогнутых ногах отправилась восвояси.

Добравшись до диванчика, она в изнеможении плюхнулась на него,

прижалась к стене, с головой укуталась в одяло и приказала себе спать.

Вскоре успокоительное подействовало и она забылась беспокойным сном.


Г Л А В А Т Р И Н Н А Д Ц А Т А Я

Разбудили Алку громкие голоса, доносившиеся из кухни. Приподняв голову,

она прислушалась. Горан отдавал указания её подругам, те пытались с ним

спорить, он настаивал на своём и от этих криков стоял такой гвалт, который

был способен поднять даже мёртвого.

Алка тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок. Подниматься не

хотелось. Она хоть и проспала до сумерек очередного дня, но чувствовала

себя совершенно разбитой. У неё по-прежднему ныло сердце, в голове

бурлила мутная каша из обрывков мыслей, а тело сотрясало от дрожи

непонятного происхождения. Около часа она маялась со своими болячками.

Вконец обессилев, она воспользовавалась тем, что Стелла проходила мимо

неё, и попросила вызвать врача. Едва её просьбу донесли до Горана, как тот

тут же прибежал к Алке и с ходу стал засыпать её вопросами. Осмыслив

невразумительные ответы, он горестно покачал головой и метнулся к

телефону. Вскоре появились сербские эскулапы. Измерив пульс, давление,

один из них поинтересовался: «Стрессы были?».

-Ещё какие, –ответила Стелла вместо больной.

Для врачей диагноз был ясен. Они констатировали: «Невроз» и, вколов

больной пару инъекций, быстро ретировались.

Получив изрядную дозу успокоительных, Алка задремала. То что

происходило с ней потом, было на грани сна и реальности. Ей казалось что её

целуют, что-то тяжёлое накрывает её, кто -то возиться на ней и вроде бы в

ней, затем её оставляют в покое и тишина. Когда она очнулась, её голова не

болела как прежде, но отказывалась соображать. Разлепив тяжёлые веки,

Алка открыла глаза и прислушалась. В комнате было темно. Ночную тишину

нарушал лишь чей-то храп, исходивший от кого-то, кто был рядом. Пытаясь

сообразить, что же это такое хрюкающее возвышается на краю её дивана,

она вплотную приблизилась к шумливому объекту и, вперив в него


послеповатые глаза, начала изучать. Хоть мыслительный процесс,

совершаемый под воздействием остатков транквилизатора и был сродни

прогулке пьяных насекомых, но всё же после продолжительных и непростых

умозаключений, Алка пришла к выводу, что рядом с ней храпит, не кто иной

как... подвыпивший Момчило. От осознания сего прискорбного факта её

голова заработала интенсивней. Приподнявшись, Алка попыталась как можно

дальше отодвинуться от ненавистного ей субъекта и вдруг её пальцы

нащупали на простыне что-то липкое. «Вот скотина,- прошмыгнула мысль

юрким тараканом.- Всё- таки сделал то, о чём мечтал...». В глубине её

полусонного сознания проснулись проблески протеста. Опершись спиной о

стену, а ступнями в объёмную тушу, она изо всех сил налегла и столкнула

насильника с дивана.

-Козёл дранный, чтоб у тебя никогда не встало! – пробормотала Алка и,

покинув смятое ложе, нетвёрдой походкой направилась в ванную.

-Где я? Что случилось?Ты кто?- полетело ей вслед.

Алка остановилась и, с трудом ворочая неповоротливым языком,

прошипела на родном языке:

-Пош-ш-шёл вон...

Потом опомнилась и перешла на сербский.

-Скажи спасибо, что с дивана полетел, а не с третьего этажа. Если через

десять минут не уберёшься из моей кровати, я тебя прибью...

Что повлияло на вездесущего ловеласа, осталось для Алки неизвестным,

только когда после тщательных омовений она вернулась в комнату, Момчило

уже и след простыл. Почувствовав одновременно и облегчение, и

неимоверную слабость, она рухнула на кровать и тут же уснула.

Спала она так крепко, что проснувшись долго не могла понять где

находится. Комната была погружена во мрак и поначалу ей показалось, что

пора вставать и собираться на работу. Вдруг рядом с ней кто-то зашевелился.

В её памяти тут же всплыл Момчило. Первой реакцией на соседа была

агрессия. Алка хотела было повторить трюк «падение с дивана», но


приглядевшись успокоилась. Рядом с ней безмятежно посапывая, спала Лера.

Алка облегчённо вздохнула и опять улеглась. Придвинувшись к стене, она

попыталась заснуть, но её живот то и дело издавал жалобное урчание,

напоминая хозяйке, что она не ела около двух дней. Собравшись с силами,

Алка покинула диван и направилась на кухню. Здесь горел свет, а за столом,

потягивая дымящийся кофе, сидела Стелла.

-Ну, наконец-то «болезная» проснулась,- радостно протянула она. - Мы

уже и не знали что думать.Ты проспала почти сутки. Как ты?

-Энштейн сказал: «Я мыслю, следовательно я существую». Я

перефразирую: «Я хочу есть, значит не померла...»

Стелла улыбнулась.

-Если шутишь, значит будешь жить,- она поднялась с кухонного диванчика

и засуетилась.- Многого предложить не могу, но думаю для того, чтобы

заморить червячка, хватит.

За считанные минуты она слепила пару бутербродов, а за то время, что её

изголодавшаяся подруга их скорострельно поглощала, приготовила ей чай.

Удовлетворив своего «селитёра», Алка собралась было покинуть кухню- после

еды её разморило- но Стелла её остановила.

-Ты мне так и не ответила, как ты себя чувствуешь? -требовательно

спросила она и подсела к Алке. -Доктор сказал, что тебе нужно следить за

давлением. У тебя голова болит?

-Да не голова у меня болит, а душа... -прошептала Алка и тяжело

вздохнула.

Стелла помрачнела.

-Ну, что поделаешь, если так получилось. И потом, может Горан найдёт

деньги. Он землю роет...

Алке тут же расхотелось спать. В ней вдруг поднялась волна гнева и она

резко отодвинулась от Стеллы.

-Получилось!? - со злостью повторила она и вперила в подругу

насмешливый взгляд.- Где ж ты вчера была со своими вопросами сестры


милосердия? Вы с Леркой были так увлечены своими ухажёрами, что и думать

позабыли обо мне. Но не это меня задело, а то, что вы подкинули мне

Момчило. Вы же знаете, как я его ненавижу и тут... здрасте Вася- я

снеслася...

Стелла растерянно развела руками и принялась оправдываться.

-Когда ты спала, пришёл Зоран и они с Гораном решили, чтобы не мешать

тебе спать, пойти в ресторан. Момчило мы встретили в дверях. Он сказал, что

будет твой сон и покой охранять...

Алка нервно хохотнула.

-Покой? Охранять? Момчило? У вас что, от любви мозги заклинило? Этому

дибилу можно доверить охранять только черенок от лопаты. Да и то потому,

что он не знает ни что это такое, ни что с ним делать. Зато этот кобель знает,

что делать с членом. Вот он и постарался. Я себе сплю после уколов, а он им

во всю орудует...

У Стеллы от изумления отвисла челюсть.

-Он что... тебя изнасиловал?

-Нет, любитель злачных заведений, да к тому же под шафе, дорвавшись до

бабы, которую с месяцок мечтал поиметь, стоял всю ночь на коленях перед её

кроватью и молился о её спокойном сне... – съязила Алка и постучала

костяшками пальцев по своему лбу. - Включать нужно соображалку, прежде

чем запускать козла в огород...

-Какой кошмар...- произнесла Стелла и обхватила голову руками.

У неё был такой виноватый и в тоже время жалкий вид, что Алкина злость

тут же улетучилась, а на смену заступила тоска и жалость. Нет не к Стелле,

её охватила всепоглощающая жалось к себе. Ей вдруг захотелось, уткнувшись

кому-нибудь в плечо, поплакаться на судьбу, поделиться тем, что всплыло в

её памяти и неудержимо рвалось наружу, избавиться от груза, который

отягощал ей душу. Но для этого надо было переступить через себя, ведь она

ненавидела в себе проявления мягкотелости и слабости. Поколебавшись с

минуту, Алка всё-таки решилась.


-Вот ты, Стелка, сказала, что вы оставили Момчило охранять мой покой. А

он меня лишил его. И дело даже не в том,что он натворил, а в том что он

напомнил мне...- Алка говорила медленно, с трудом подбирая слова.- Я ведь

до 27 лет в девственницах ходила.Всё ждала прынца на белом мерине.Думала

отдам ему самое дорогое, что у меня есть, а он меня за это всю жизнь будет

носить на руках.Вот однажды и появился красавец на белой «Волге».Сначала

всё по ресторанам водил, пылинки сдувал, красивые песни пел.Прошло около

месяца со дня нашего знакомства и как-то он мне говорит: «С твоими

родителями я знаком,давай я тебя познакомлю со своей мамой».Я дура уши и

развесила.С мамой он меня познакомил, ничего не скажешь. Потом позвал в

свою комнату.Шампанское открыл и говорит: «Давай отметим».Сам выдул

полбутылки, потом швырнул меня на кровать. Головой своей как по

футбольному мячу мне в лоб–тюк.Я и вырубилась.Очухалась,а он на мне

пыхтит.Довольный как паровоз.Я его после этого послала.На хутор бабочек

ловить.Правда он и не сопротивлялся.Оказывается ловитки –это была его

любимая игра. Каждая смазливая девчонка –знала его стрёмную походку...-

пропела Алка на мотив известной песни и горько ухмыльнулась.- У меня после

этого всего крышу снесло.Познакомлюсь с мужичком и в койку.Повстречаюсь

немного, какую-нибудь гадость выкину и по–новой.Кому мстила? То ли

себе,то ли всему роду мужскому! Не знаю! А три года тому назад бабушка моя

умерла.Я тогда дикий стресс испытала.А потом началось.Голова болит,

давление скачет, температура тоже.Начала ходить по врачам и

познакомилась с невропатологом. Он расположил меня к доверию. Я ему всё

о себе рассказала и стал он мне и психотерапевтом, и другом. Он мне советы

давал, лечил меня от депрессии, а главное ничего не требовал.Он помог мне

вернуть себя прежднюю. Помог понять, что не все мужики тра-ют всё то, что

шевелиться, существуют и порядочные. Я около года к нему на приёмы

ходила, а потом сказала себе:нужно завязывать с ним, влюблюсь ненароком,

страдать буду,а у него жена,дети. Вот так и перестала с ним видеться. Для

себя решила: хватит дурью маяться и размениваться по пустякам,встречу


настоящего мужчину, полюблю его, а он меня, вот тогда и о сексе можно

будет подумать.Ты когда о своём Неше рассказала, я тебе позавидовала.

Подумала, может и мне повезёт и я здесь встречу свою любовь,а тут этот

кобель...

Глядя перед собой, Алка с головой ушла в воспоминания и забылась.

Очнулась она, услыхав вслипы. Повернув голову в ту сторону откуда они

доносились, она ахнула. За время её горького повествования Стелла сползла

под стол и теперь, сидя на полу, умывалась слезами. Эта скорбная картина

окончательно вернула Алку к реалиям дейстительности и она, забыв о себе,

бросилась утешать ту, у которой невольно разбередила незаживающие раны.

Так две женщины и просидели на полу до самого утра. Вспоминая прошлое и

далёкое, и близкое они утешали друг друга пустыми словами, не имеющими

ничего общего с той болью, что разрывала их сердца. Уставшие от себя, от

воспоминаний, друг от друга, они разбрелись по кроватям лишь тогда, когда

за оконом забрезжил рассвет.

Хоть наступивший день и начался для двоих женщин с горестных

воспоминаний, зато продолжение было хоть куда. Проснулась Алка от резкого

звонка в дверь. Дверь открыла Лера. Раздались звуки смачных поцелуев, а

затем последовал громогласный басистый вопль:

-Всем привет. Я принёс еду. Больной особое приглашение. Здесь

«Караджорджевич».

От одного названия любимого блюда у Алки потекли слюнки. Преодолев

вялость, она поднялась с кровати и поплелась в ванную. Струи прохладной

воды её приободрили, так что на кухню она вошла с диким аппетитом и

проблесками жажды жизни. Здесь, накрывая на стол, шумела столовыми

приборами Стелла.

-А, Горан где?- с удивлением спросила Алка.

Стелла загадочно улыбнулась.

-Ушёл с Лерой. Сказали в ресторан. Ну и ладно... - она забралась в центр

кухонного углового диванчика.- Садись кушать будем.


-Прекра-а-асненько,- довольно протянула Алка и села за стол. Придвинув к

себе «Шницель Караджорджевича», она от удовольствия потёрла руки и со

словами: «Чем меньше нас, тем больше наша доля» приступила к трапезе.

Голодная как волк, она быстро расправилась с огромным куском

нафаршированной куринной грудинки. Затем она подхватила со стола чашку с

горячим чаем, предусмотрительно приготовленным Стеллой и, прихлёбывая

его, обратилась к подруге.

-Мы, когда в ресторане у Зорана были, он что-то рассказывал о

наименовании этого блюда. Я была так увлечена едой, что не хотела забивать

себе мозги переводом. Ты поняла кто такой Караджорджевич?

Стелла ухмыльнулась.

-Уж и не знаю, то ли Зоран пошутил, то ли это правда. В любом случае он

рассказал, что несколько веков назад на территории Сербии проживал

воевода, который славился своим мужским достоинством. Вот в честь него и

было названо это блюдо.

Алка скривила рот в язвительной усмешке.

-Чем больше узнаю сербов, тем больше убеждаюсь в том, что они

сдвинуты на сексе. Если дошло до того, что они кулинарное блюдо называют

в честь своего сексуального кумира, тем самым увековечивая его память– это

говорит само за себя.

-Кстати, ты мне напомнила,- Стелла всплеснула руками.- Когда ты спала,

приходил Зоран. Я ему рассказала о том, что его друг устроил. Зоран никак не

отреагировал. Видимо привык к проделкам этого озабоченного. Он, кстати,

тоже зуб имеет на Момчило. Оказывается, этот гамадрила ещё пол года назад

взял у Зорана задаток за мебель и до сих пор её не доставил. Зоран при мне

ему звонил и сказал, чтобы тот в его дом без мебели и не совался. Так что

можешь быть спокойна, мы его больше не увидим.

Едва она произнесла последнее слово, как у входной двери раздался

звонок. Стелла побежала открывать и через мгновение в коридоре раздались

чьи-то мужские голоса. Алка прислушалась. Один голос ей был не знаком, а


второй... «Момчило,- ахнула Алка. – Ну, вот вам пожалуйста. О дураке

вспомнишь, он тут как тут?».Она выскочила из-за стола и заметалась по кухне

в поиске укромчивого местечка, где можно было бы скрыться от

прилипчивого эротомана. Но куда там. Кухонька была маленькой, здесь всё

было как на ладони. Осознав что спрятаться не удастся, она вооружилась

шваброй и вернулась на прежднее место.

На кухню влетела Стелла и возбуждённо зашептала:

-Уж и не знаю, что ты с Момчило сделала, но он кажись на тебе сдвинулся.

Ты представляешь, он привёз мебель и сейчас, когда на дворе уже почти

ночь, собирается её заносить.

Алка скривила рот в злорадной усмешке.

-Да, уж. Нет ума- считай калека. Может ему физический труд на пользу

пойдёт. Потаскает диван вверх-вниз, может что-то и прояснится в его мозгах,

затуманенных спермотоксикозом.

-Наивная ты Алка. Будет тебе Момчило руки марать. Он работников своих

припашет. А что ему ещё делать!? После того как Зоран ему условие

поставил, ему только и остаётся что мебелью дорогу пробивать к недотроге.

Он из категории мужиков, которых такие как ты только подстегивают.

Своеобразная ситуация, лестные эпитеты в её адрес подняли Алке

настроение. Она повеселела и её потянуло на песни. Подперев подбородок

рукой, она протяжно взвыла: «Ух-х-х...Счас как запою» и-и-и:

-Живёт моя отрада в высоком терему, а в терем тот высокий –я мебель

завезу...

Стелка прыснула от смеха, а Алка продолжала:

-Мой костёр в тумане светит, искры гаснут на лету. Ночью нас никто не

встретит, ведь Момчило на посту.

-В тебе пропадает поэт и певица в придачу,- не без иронии выпалила

Стелла и заметалась по кухне.- Песни это хорошо, но мне нужно убраться.

Под мебелью, что собираются выносить пыли немерянно.


Она извлекла из кухонного шкафчика пластмасовое ведро для мытья

полов, заполнила его водой, затем выхватила из рук «роковой певицы»

швабру и убежала.

Алка, томимая любопытством, тоже хотела покинуть убежище и хоть

одним глазком поглядеть на то, что вытворяет её неуёмный кавалер, но от

одной мысли, что она увидит его наглую физиономию ей тут же хотелось

противоположного– забиться под стол и ни за что оттуда не выползать.

-Ладно,- произнесла она вслух.- Ещё посмотрим чья возьмёт.

Она приготовила себе крепкий чай, села за стол и, попивая терпкий

напиток, стала размышлять. «Значит так, Квазимода Момчилович! Что мы

имеем с гуся? А имеем мы следующее. Даже после того, как сбылась мечта

идиота, вы продолжаете штурм крепости в моём лице? Интересно и что же

вами движет? Может вы желаете доказать друзьям, что вы не зря на меня

столько бабок потратили и я всё равно приползу к вам на коленях и томно

прошепчу вам на ушко : «Вася... я ваша на веки»? Или может быть вы под

влиянием навязчивой идеи? А может вы и сами не знаете чего хотите? Ну, что

ж. Вы может чего- то там и не знаете, а я точно знаю, что вы скоро

припрётесь сюда на голубом глазу и будете продолжать подкатывать свои

разукрашенные, петушинные яйца...»

И точно, закончив погрузочно- разгрузочные работы, на кухню

бесцеремонно ввалил Момчило. Вслед за ним вошла обеспокоенная Стелла и

развела руками.

-Я просила его уйти,но....

Она выглядела виноватой, чего нельзя было сказать о Момчило. Сделав

вид, что прошедшей ночью ничего существенного не произошло, неуёмный

воздыхатель уселся рядом со своей зазнобой и потребовал сделать ему кофе.

-А больше ничего не хочешь?- возмутилась Алка и поднялась из-за стола.

-Хочу,- рот Момчилы растянулся в широкой улыбке и он, схватив

строптивицу за запястье, усадил её себе на колени. – Мне понравилось. А

тебе?


Стелла попыталась помешать Момчиле, но куда там. Босс мебельного

салона, выполнив желание друга, решил что доставка мебели окупает доступ

к телу строптивицы и, не откладывая в долгий ящик, тут же приступил к

процессу получения дивидентов, а начал он с того, что заключил добычу в

цепкие объятия. Алка, прижатая к могучей груди двухметрового гиганта,

осознавала, что силой вырваться из цепких рук громилы ей не удастся, а

посему ей ничего не оставалось делать как включить мозг. План возмездия не

заставил себя долго ждать. «Ну подожди, Квазимода... Ещё пожалеешь что

припёрся..»- процедила она сквозь зубы на родном языке и приступила к

претворению в жизнь каверзного замысла. Нарисовав на лице страсть, Алка

учащённо задышала в лицо сжимающему её кавалеру, и, похотливо

облизывая губы, зашептала:

-Что радость моя, любви хочешь? Ой, что это я! Секса? Ну, так в чём

дело!? Давай прямо здесь и займёмся. Прямо на этом столе. Ты посмотри

какой дизайн. Какие линии. Какие формы. А главное прочный, дубовый.

Выдержит и не таких дуболомов как ты.

Хитроумная провокация возымела действие. Поддавшись искушению

получить запретный плод, который уже сам лез в рот, Момчило ослабил

захват. «Что и требовалось доказать»- со злорадством подумала Алка и,

высвободив руки, вонзила ногти в ёжик его волос, да с такой силой, что тот

дёрнулся.

-Ты что делаешь, без волос оставишь!- завопил назойливый кавалер и

попытался вырваться из Алкиных рук.

-Волосы- дело наживное, - томно проговорила она и вцепилась в ворот его

рубахи.- Так как насчёт опробовать этот стол. Сам разденешься или ты

любишь, когда тебя раздевают?

Увлекшись игрой в похотливую красотку, сгорающую от необузданного

желания, Алка принялась стягивать с Момчило одежду, причём с такой

демонстрационной страстью, что опять же пустила в ход свои длинные,


острые ногти. Срывая с него рубашку она царапала ему руки, плечи, спину и

со злорадством шептала:

-Ну, что ты медлишь, нам ведь было так хорошо. Ты ведь такой

первоклассный любовник, с таким выдающимся достоинством. Так покажи и

Стелле своего красавца, - она вцепилась в ремень его брюк. – Я уже имела

шанс опробовать, так пусть и она порадуется. Я не жадная...

Тактический трюк, выстроенный в Алкиной чудной головке удался на

славу. «Тёплый приём» явно не понравился Момчило. Так и не удовлетворив

страстных притязаний, он отодрал от себя «распалённую желанием»

женщину, бросил ей: «Ты ненормальная», подхватил очки и пулей вылетел из

кухни.

Едва за ним захлопнулась дверь, как Алка пустилась во все тяжкие.

Распираемая самодовольством, она запрыгнула на кухоный диванчик,

вывернула ноги в третей позиции, упёрлась руками в потолок и,

уподобившись раскоряченной кариатиде, продекламировала:

- И вечный бой, покой нам только снится. Кобыла ждёт,а жеребец

боится...

Кухню огласил звонкий женский смех.

-Ну ты и даёшь, - ухохатывалась Стелка. - Теперь он на пушечный выстрел

к тебе не подойдёт.

Алка продолжала лицедействовать. Убрав руки с потолка, она театрально

откланялась и гнусавым, старушечьим голосом прошмакала.

-Я не даю и не даюсь, а с дураками я дерусь. Я бью их всех наверняка и

наминаю им бока.

На кухне появился Зоран.

-Занавес, - выпалила она и спрыгнула с дивана.

Хозяин квартиры с недоумением оглядел двух подруг.

-Что у вас здесь происходит? Момчило выскочил из квартиры как

ошпаренный. Ни здравствуй, ни до свидания.


Алка ликовала. Операция по изгнанию противника с чужой территории

удалась, но «воительницу» тянуло на новые подвиги.

-Мы с ним провели лекцию. Я попыталась объяснить ему политику партии

и правительства, но ему она не понравилась,- с серьёзной миной произнесла

она. - Вот ответь мне. Почему, когда женщина избегает мужчину- он бегает за

ней, а когда женщина тянется к мужчине– он убегает от неё?

Алка уселась на диван и, скорчив заумную физиономию, уставилась на

Зорана. Но ответа она так и не дождалась. Хозяин квартиры видимо

сообразил, что в её вопросе таится подвох и не стал вступать в полемику.

-Не забивай себе голову всякой ерундой,- с улыбкой произнёс он, затем

обнял Стеллу за талию и они покинули кухню. Впрочем Алка не долго

пребывала в гордом одиночестве. Не прошло и пяти минут как Стелла

вернулась.

-Зорану мебель понравилась,- затараторила она прямо с порога.- Говорит,

Момчило привёз даже лучше, чем он заказывал. Спрашивал меня, что ты

сделала с его другом. Говорит, таким он его никогда не видел.

-Что сделала, что сделала?- пропела Алка фальцетом и, продолжая

лицедействовать, перешла на бас. - На место поставила.

Стелла примостилась на краю кухонного дивана и устремила задумчивый

взгляд в окно.

-Мне кажется, таких как Момчило невозможно укротить и место своё они

выбирают сами.

Строгая интонация, с какой Стелла произнесла эти слова, отбила у Алки

желание продолжать театральное представление.

-Может ты и права, - уже серьёзно сказала она.- Только таким как он,

место ну никак не рядом со мной. Да чёрт с ним с Момчило.Ты мне лучше

скажи, что у тебя с Зораном?

Стелла смутилась и покраснела как девочка.

-Он предложил сегодня ночью опробовать новую мебель.


-Ты посмотри что д-е-е-ется!- не без иронии протянула Алка.- А ты что ему

ответила?

Стелла опустила глаза в пол.

- Ничего. Сказала, что есть дела на кухне и скоро вернусь.

-Да ладно, не тушуйся,- Алка толкнула подругу в бок.- Народная поговорка

что гласит: «Клин –клином вышибают». Может Зоран поможет тебе забыть

Нешу.

Стелла подняла на неё взляд, в котором светилась надежда.

-Я тоже об этом думаю и потом, Зоран ведь ко мне очень хорошо

относится. Может он -моя судьба.

Алка пожала плечами.

-Судьба, не судьба - будующее покажет.Только я думаю, что сейчас не

нужно упускать шанс, который даёт возможность избавится от призраков.

Стелла поднялась из-за стола.

-Я тоже так думаю. Сколько можно жить прошлым и страдать из-за того,

кто давно забыл о моём существовании.

Она бросила Алке воздушный поцелуй и медленной, нерешительной

поступью направилась навстречу своей судьбе.


Г Л А В А Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т А Я

С того дня в холостяцкой квартире произошли коренные изменения. Зоран и

Стелла, облюбовали новомодный велюровый диван, установленный в крайней

комнате и, пробуя его на прочность, отдавали на нём дань своим чувствам.

Правда, днём их новое ложе пустовало, так как влюблённые с утра и до

вечера пропадали в ресторане у Зорана. Что касается другой парочки, Горан

предпочитал открывать неизведанное вне квартиры друга. Получив доступ к

телу возлюбленной, он использовал знакомство с хозяевами отелей и

упивался страстью в комфортабельных номерах. Из троих подруг лишь одна

Алка была не при делах. Предоставленная сама себе, она целыми днями

сидела у экрана телевизора, периодически опустошая холодильник, который

каждый вечер заполнялся её радушным хозяином. В те моменты, когда Горан

был занят на работе, компанию ей составляла Лера и тогда уже две женщины

насиловали пульт от телевизора, моментами налегая на ресторанные

деликатесы. Праздная жизнь, в которую окунулись три женщины после

ограбления, не устраивала ни одну из них и при любом удобном случае они

намекали то Горану, то Зорану, что неплохо бы работу подыскать, но

потерявшего голову от любви ситуация устраивала, хозяин квартиры

потворствовал влюблённому, посему всё ограничивалось лишь тем, что двое

мужчин кормили троицу одними обещанками.

Прошла неделя после непрошенного вторжения троицы в холостяцкую

квартиру и Горану вдруг стукнуло в голову отметить это событие. Зоран

предложил собраться в его ресторане, но глубоко влюблённый настоял на

том, чтобы провести этот вечер на той самой кухне, где по его мнению

началась его новая жизнь.

Празднование юбилея началось со своеобразного сюрприза. Едва

компания села за стол, как в дверь позвонили.

-А вот и он!- с заговорщическим видом проговорил Горан.


Мотанув головой хозяину квартиры, сорвавшумуся с места, дескать я сам

открою, он покинул кухню, а вскоре вернулся, но не один. Вслед за ним,

улыбаясь во весь рот, ввалил Момчило.

-Ты где пропадал?- радостно воскликнул Зоран и бросился навстречу

неожиданному гостю.

От избытка чувств, порождённого горячим приёмом, Момчило деланно

расхохотался и, облобызав друга, нарочито громко ответил:

-Места есть такие, где не ступала нога человека. Вот там я и был.

При появлении назойливого ухажёра Алка на мгновение потеряла дар

речи, но услышав неоднозначный ответ «первопроходца» тут же его обрела.

«Там где ходишь ты, людям делать нечего»- пробурчала она себе под нос и

забилась в середину углового дивана. Она надеялась на то, что с одной

стороны защитным барьером от прилипчивого эротомана будет Стелла, а с

другой стороны её прикроет Лера. Но нет. Горан так усадил Момчило, что тот

оказался по правую сторону от неё, сам занял место слева и как ни в чём не

бывало начал оживлённый разговор с вновь пришедшим другом. Оказавшись

зажатой меж двух переговаривающихся мужчин, один из которых внушал ей

опасение в связи с его взрывным характером, а другой брезгливость, Алка

делала вид что ей нет никакого дела до чужой болтовни и что она всецело

увлечена едой, а на самом деле свой любимый «Караджорджевич» она

поглощала машинально, ощущая на языке лишь вкус горьких «пилюль»

вынужденного соседства.

На Момчило же присутствие рядом зазнобы подействовало с точностью до

наоборот, им овладел непомерный аппетит, причём не только к изыскам

ресторанной кухни, коими пестрел стол, но и к интимным откровениям. Вдруг

ни с того, ни с сего он начал рассказывать о своих прогулках по

«непроходимым джуглям» сексуальных утех. Без стеснения, без каких бы то

ни было признаков угрызения совести он поведал историю о том, как его

жена, выследила его и застукала с одной из его многочисленных пассий

именно в тот момент, когда любовники прорубали лазейку через


«непролазные кущи» на пути к вершинам райского наслаждения. Не

пропуская ни одной специфической подробности, Момчило рассказал как его

разъярённая половина задала обоим партнёрам по секс– корту такого жару,

что перепуганная жрица «уворованной любви» сбежала с конспиративной

квартиры в одних трусах. Момчило так смаковал интимные моменты своей

измены, что у Алки от отвращения нафаршированная грудинка полезла

наружу.

-А вчера я был в Белграде в одном ночном клубе,- начал гигант большого

секса новую историю из плеяды своих эротических одиссей.- Красивое место

и престижное, в нём можно и министров встретить, и чиновников из

правительства. А ходят они туда потому, что девушки там очень красивые. Я,

ксати, там вашу Лялю видел.

-Кого?- в один голос закричали присутствующие.

-Ля-я-ялю-ю-ю,- удивлённо протянул Момчило. -А что это с вами?

-Говори, где ты её видел?- сурово спросил Горан. Из рубахи парня,

который только что по- мальчишески хохотал над любовными проделками

своего друга, он в одно мгновение превратился в серьёзного

сосредоточенного следака.

-Зачем тебе эта лудка12? У тебя своя есть...- съязвил Момчило и залился

рыкающим хохотом.

Горан дёрнулся, словно ему нанесли пощёчину.

-Когда ты будешь серьёзным?- рявкнул он и стукнул кулаком по столу.-

Если я спросил о ней, значит мне это нужно...

Маска безудержного веселья тут же слетела с лица Момчилы. Он стал

похож на нашкодившего кота. Недоумённо пожав плечами, он поёрзал на

диване и принялся в свойственной ему пространной манере рассказывать о

том, как они с менеджером его фирмы решили прошвырнуться по злачным

местам Белграда и тот показал ему одно заведение, а там:

13 лудка- кукла серб.)


-...Ляля танцевала на клиенте. Когда она меня увидела, тут же вскочила и

убежала. Я ещё удивился, обычно, когда она меня видит, сразу ко мне

несётся, а тут... И что это с ней было?

Горан вскочил с места и, потеснив Леру, тут же оказался в коридоре.

-Вставай, поехали...

-Ты что с ума сошёл?- оторопело произнёс Момчило.

-Вставай, – крикнул Горан и выскочил из квартиры.

Момчило для проформы повозмущался, но зная крутой нрав своего друга

не стал создавать условий для повтороного вливания «клизмы». Он

неторопливо поднялся из-за стола, подлил себе ракии в рюмку, залпом её

осушил и, адресовав Алке воздушный поцелуй, не спеша покинул квартиру.

Сославшись на головную боль, Зоран ушёл спать, а три подруги,

переполненые эмоциями, принялись смаковать ошеломляющую новость. С тех

пор как их ограбили, они старались не вспоминать о том кошмаре, который

им удалось пережить, но теперь, когда представилась возможность хоть что-

то прояснить в этом запутанном деле, они тараторили без остановки. Алка с

Лерой в один голос твердили, что погром на их квартире– это дело рук

инструкторши. Перебивая друг друга, они приводили друг другу разные

доводы, служащие подтвердждением их предположений. Стелла поначалу не

лезла в их жаркие дебаты. Узнав что Ляля жива, она пребывала в

своеобразном ступоре, порождённом развенчанием «идеи –фикс», согласно

которой именно она виновата и в исчезновении четвёртой подельницы, и в

пожаре, но потом, движимая желанием поделиться своими умозаключениями,

к обсуждениям подключилась и она. Несколько часов подряд три женщины

ломали головы над случившимся. Уставшие от споров, от раздумий они

разбрелись по кроватям лишь глубоко за полночь.

Новый день не привнёс никаких новостей, Горан так и не пришёл.

Следопыт объявился лишь вечером следующего дня. Мрачный, озлобленный

он ввалился на кухню в тот момент, когда четвёрка заканчивала ужинать и

прямо с порога потребовал кофе. Получив из рук Стеллы экстрессо, который


она приготовила для Зорана, он плюхнулся на кухонный диванчик, поднёс

чашечку к носу и с наслаждением втянул в себя горький, душистый запах.

-Я мечтал об этом целый день,- устало произнёс он.- Дел было столько, что

не было времени даже воды выпить.

Он пригубил дымящийся напиток, из- под лобья оглядел присутствующих

и со словами: «Черезчур горячий» положил чашку на стол.

-Судя по вашим лицам, вы чего-то ожидаете от меня?- с кривой усмешкой

произнёс он.- Только ничего интересного я вам не расскажу. Лялю мы

упустили. Она сбежала из клуба за день до нашего приезда.

Он с ожесточением потёр припорошенные сединой виски.

-Единственно, что могу вам сказать с твёрдой уверенностью, всё то, что

произошло в доме, который Божа снимал для вас – дело рук этой лудки,- он

помолчал и добавил.- И больше меня ни о чём не спрашивайте, я устал, хочу

есть и выпить...

Умирающая от любопыства Алка была разочарованна. Нет, не очередным

исчезновением Ляли, на ней и на своих деньгах она уже давно поставила

жирный крест. Она была недовольна тем, что Горан был скуп на слова и, не

расскрыв подробностей изысканий, тут же замкнулся. Но не прошло и часа,

как разнообразные вкусности ресторанной кухни, парочка рюмок ракии

сделали своё дел: Горан размяк, от его суровости не осталось и следа, у него

развязался язык и он разговорился.

-Когда мы приехали в ночной клуб, я сразу же к хозяину и спрашиваю:

«Где такая-то?». Он сначала не хотел со мной разговаривать, но, когда я

сунул ему под нос удостоверение, тут же спесь поубавил. «Она вчера

исчезла. Ограбила тех с кем жила в одной комнате и сбежала, - говорит он

мне.- Очень умная оказалась. В тот момент, когда все были на работе, она

отпросилась у меня на пару минут в номер, у меня на втором этаже отель,

провернула дельце и пропала. Я не хотел шум поднимать, но теперь

репутации заведения конец». Я пообещал хозяину не заводить дела в обмен

на кое-какую информацию. Может быть с её помощью нащупаем хвост этой


змеи. Ещё я хочу Божу к себе вызвать и допросить. Есть у меня к нему

парочка вопросов.

Алку словно кто-то в бок толкнул.

-А ты в курсе, что Ляля была его любовницей?

Горан искоса и не без интереса посмотрел на Алку.

-А ну-ка, расскажи что занешь?

Алку понесло и она, опасаясь что её перебьют, затараторила со скоростью

пулемётной очереди. Перемешивая русские слова с сербскими, она за

несколько минут донесла до следопыта всё то, о чём в Рождественскую ночь

так неосторожно проболталась их четвёртая подельница.

Выслушав её сбивчивый рассказ, Горан оживился.

-Ну что ж, я так и думал,- возбуждённо проговорил он.- Скорее всего, дело

было так. Рассчитывая на то, что в декабре в стрип-клубе бизнес будет

хорошим за счёт местных, приезжающих на праздники из-за границы, Божа

нанял вас именно на этот период. Своими планами он с вами делиться не

стал, а вот со своей пассией скорее всего был откровеннее. Ляля, зная что в

январе Божа собирается прикрыть стрип-бар, решила улизнуть в поисках

более доходного места. Узнав, что останется одна, она решила совместить

приятное с полезным. Видимо, утром того дня когда она вас ограбила, она

поставила хозяина в известность, что покидает стрип-бар, а также

договорилась с ним о том, что он отвезёт её в Белград. Едва мы покинули

дом, она начала действовать. До приезда хозяина ей нужно было провернуть

свои грязные делишки и сделать так, чтобы тот её ни в чём не заподозрил.

Божа, стараясь прикрыть свой отъезд с любовницей, у которой он был на

коротком поводке, по причине того, что она могла его скомпроментировать

перед женой, наплёл своей благоверной, что поехал в Белград в

эмиграционный центр. А это сущая ерунда. Божа не открывал вам никаких

виз- это было бы слишком накладно для него- и работали вы нелегально,

следовательно поездка в эмиграционный центр была выдумкой, а ездил он в

Белград с Лялей.


Довольный тем, что ему удалось размотать клубок криминальных

хитросплетений, Горан забыл о усталости. Вскочив с места, он стал так резво

топтаться на одном месте, что со стороны казалось, если бы не малые

габариты этой комнатушки, он бы пустился в пляс.

Размышления начальника полиции каждый из присутствующих воспринял

по- разному. Зорана полученная информация не впечатлила. Он воспринял её

как само собой разумеющийся факт, не проявив при этом никаких эмоций.

Алку с Лерой распирало от гордости от того, что они оказались правы. Во

время рассуждений следопыта, они то и дело обменивались красноречивыми

взглядами : «Ну я же говорила, что это Лялиных рук дело!». Стелла же

восприняла логические выкладки Горана как удар по её чувствам. Страдание,

написанное на её лице явствовало об одном: Божа всегда ассоциировался у

неё с человеком, который всё ещё сидит в ней занозой и проступки бывшего

хозяина она воспринимает с такой же болью, как буд-то их совершил его

брат.

После того, как Горан, демонстрируя безудержное веселье, подёргался с

минуту у стола, его оживление пошло на спад, усталость плюс выпитое взяло

верх и он потребовал отдыха.

Уложив друга на новенький диван, Зоран уговорил Стеллу и её подруг

составить ему компанию и четвёрка отправилась веселиться в ресторан с

живой сербской музыкой. О Ляле больше никто не говорил. Все дружно

решили больше не мусолить тему, от которой кроме негативных эмоций

никакого толка.

Со следующего дня жизнь троицы потекла своим чередом. Алка по-

прежнему коротала дни в перебежках между телевизором и холодильником.

Лера, как и раньше, если не предавалась утехам любви, то соревновалась с

Алкой кто больше съест. Стелла всё так же пропадала у Зорана в ресторане.

Неплохо устроившись, она часто предлагала подруге, скучающей в четырёх

стенах, принять участие в ежедневных объедаловках, но Алка- домоседка по

характеру- празднеству желудка предпочитала гордое одиночество.


Так пролетали часы, проходили дни и вскоре Алке её беззаботная жизнь

порядком надоела. От вынужденного безделия она начинала сходить с ума.

То ей приспичило перестирать все занавески в квартире, за что ей влетело от

Зорана. То она занялась уборкой, да с таким размахом, что передвигая

мебель поцарапала паркет, за что опять же получила нагоняй от хозяина.То

она увлеклась омовением холодильника, да так, что сломала пластиковые

крючки на которых держалась дверца. Правда сие проишествие ей удалось

скрыть от Зорана. Осознавая что может получить от него по первое число,

она использовала все имеющиеся в наличии умственые плюс инженерные

способности, чтобы вернуть дверь на прежднее место до прихода хозяина.

Последнее злоключение подействовало на Алку отрезвляюще. Именно оно

повлияло на то, что любительница острых ощущений прекратила свою

бурную деятельность и всецело отдалась сериалам.

День за днём протекала однообразная жизнь и вот однажды, когда Алка

как обычно возлежала на диване и, поглощая бутерброт с ветчиной, смотрела

очередной сериал, в комнату со свидания вихрем ворвалась Лера.

От неожиданности Алка подскочила.

-А ты как вошла?

-Как... как...в дверь,- пробурчала Лера и рухнула на диван.

-Вот я клуша. Целый день сижу с открытыми дверями. Утром выходила,

выносила мусор, вернулась и забыла за...

Приглядевшись к подруге Алка запнулась на полуслове. С Лерой творилось

что-то странное. Её обычно невозмутимое лицо лицо исказилось в

мученической гримасе.

-Что это с тобой?- изумилась Алка.- Вы что поругались?

-Ага...- сокрушённо проговорила Лера. - В первый раз...

-С чего это вдруг?

-Да, ну его...- Лерка обречённо махнула рукой, но её распирало и она не

сдержалась.- Мы сегодня были в одном отеле. Всё как обычно. Любовь-

морковь, а потом спустились в ресторан. Сидим, едим и тут к нашему столу


подсаживается какой-то мужчина. Оказалось он хозяин отеля, знаком с

Гораном- они когда-то вместе работали и зовут его Слободан. Когда мы

поели, он пригласил Горана к себе в офис обсудить какие-то дела. Потом они

вернулись и Слободан взялся нас проводить. Мы вышли на улицу и тут он мне

говорит: «Мне Горан рассказал что вы и две ваши подруги работали в топлес

–баре. Дело в том, что моему ночному клубу срочно нужны танцовщицы. Вы

не хотели бы у меня поработать?» Я ему ответила, что подумаю, а когда мы

были уже в дороге, я Горану и говорю: “Было бы неплохо, если бы мы

работали у твоего друга.У него есть отель –значит есть где жить.Есть

ресторан –есть где кушать.Есть ночной клуб- есть где работать.И это всё в

одном комплексе!По-моему это место –идеальный вариант для работы»!Что

тут началось. Горан так начал орать, я думала у меня барабанные перепонки

лопнут. «Чего тебе не хватает? У тебя и так есть где жить, есть что есть. Или

тебе нравится задом вертеть. А может я тебе уже надоел?». Меня это задело,

но я ему спокойно отвечаю: «Я сюда приехала на работу, а не на гулянки.

Мне деньги нужно зарабатывать». А он мне: «Дам я тебе деньги, а работать

не будешь». Ну, тут я не сдержалась и говорю ему: «Я что, твоя рабыня и

должна делать то, что ты мне скажешь? Не дождёшься. И вообще. Если твои

заверения, якобы ты ищешь нам работу - враньё, значит я в тебе ошиблась».

После этого он всю дорогу молчал. Я думала хоть на прощание что-то скажет.

Ничего подобного. Я вышла из машины, хлопнула дверью. А в ответ тишина.

Вот так...

Выслушав подругу, Алка не стала её утешать. Она знала, Лера- женщина

сильная и не нуждается ни в жалости, ни в советах. Она лишь сочувственно

покачала головой и со словами: «Ничего, помиритесь», оставила мученицу

страстей зализывать раны наедине с самой собой. Правда вечером, когда

появилась вторая жертва страсти и Лера поведала ей историю с отелем,

разговор не ограничился монологом. Стелла приняла живейшее участие в

обсуждении темы «Частнособственнические инстинкты мужчин».


-Ох, Лерка, как я тебя понимаю,- с горечью произнесла она, едва Лера

закончила свою печальную историю.- Наверное у сербов принято

командовать своими женщинами. Зоран в последнее время мне тоже указания

раздаёт: «Сделай то, подай это». Мне кажется, в моём лице он нашёл

дешёвую рабочую силу плюс эскорт сексуальных услуг. Когда я над этим

задумываюсь, мне дурно становится, но приходится терпеть. Во мне ещё

теплится надежда на то, что скоро нам найдут работу и мы не будем зависеть

ни от кого.

-Неужели всё так запущено? - удивлённо спросила Лера. - Я думала, у вас

с Зораном всё хорошо.

Стелла удручённо покачала головой.

-Если бы. Я тоже надеялась на то, что у нас всё срастётся, но ошибалась. У

Зорана очень тяжёлый характер. Скорпион одним словом.

Гримаса отчаяния перекосила миловидное Лерино личико.

-А ну их!Если Горан будет продолжать диктовать условия, скажу пусть

везёт в Белград и гудбай май лав. Я не потерплю, чтобы мной командовали.

К беседе присоединилась Алка, которая, выслушивая подруг, до этого

отмалчивалась.

-Ну, наконец-то я слышу нашу здравомыслящую «железную леди», ту

самую которой сентименты не к лицу. Давно пора было припереть мужиков к

стене и вместо того, чтобы потакать их капризам, поставить вопрос ребром:

или работа, или дорога домой. Сколько можно баклуши бить и жить на их

подаяния. Пора взяться за ум и показать им, что мы не профурсетки какие-то,

а женщины, для которых чувство собственного достоинства не пустые слова.

На этой пафосной ноте было закончено заседание тройственного союза и

подруги дружно отправились смотреть телевизор.

Горан не появлялся несколько дней. Хоть Лера и пыталась

продемонстрировать окружающим, что на отсутствие возлюбленного она

никак не реагирует, но её глаза, источающие печаль всех отвергнутых

женщин мира, были красноречивей слов.


На третий день после ссоры, вечером, когда трио квартиранток и их

хозяин готовились к ужину, раздался звонок. Дверь пошёл открывать хозяин.

Через мгновение он опять появился на кухне, а вслед за ним ввалил Горан.

Подвыпивший, разгорячённый он предстал перед честной компанией с

бутылкой шампанского в одной руке, тортом в другой и прямо с порога кинул

клич:

-Всем за стол. У нас сегодня прощальный ужин...

Лера застыла с чашкой в руках.

-С завтрашнего дня вы будете работать у моего друга Слободана...

Фарфоровая чашка вылетела из Леркиных рук, упала на пол и с треском

разбилась. Горан громко расхохотался, а затем со словами: «Салют в мою

честь принимаю» схватил возлюбленную за руку и вывёл из кухни.

За то время, что влюблённые отсутствовали, Стелла с Алкой занимались

сервировкой стола и в предвкушении долгожданных перемен оживлённо

переговаривались. Зорана приход друга и новость, которую тот принёс, тоже

порадовали. Его довольная физиономия буквально светилась от счастья.

Более того, обычно замкнутого, неразговорчивого его даже потянуло на

глубокомысленные изречения. Ковыряясь в металлических крючках,

сковывающих пробку на бутылке, он вдруг выдал: «Ну, вот и на нашей улице

праздник», а возвращение помирившихся влюблённых он встретил залпом

шампанского и словами: «Выпьем за здоровье Слободана, который помог нам

обрести желаемое». Его недвусмысленные намёки впечатлительная Стелла

конечно же принимала на свой счёт, но, довольная тем, что избавится от

участи служанки, она старалась на них не реагировать.

За то время, что троица жила у Зорана, этот вечер был самым счастливым

для каждого из присутствующих за праздничным столом. Лера с Гораном,

наслаждаясь обществом друг друга, смаковали примерение. Стелла, хоть и не

получила заветного отдохновения, праздновала начало новой жизни. Зоран

упивался тем, что нежданно нагрянувшие гости наконец-то оставят его в

покое и он сможет наслаждаться свободой. А Алка радовалась тому, что уже с


завтрашнего дня она вновь почерпнёт живительную энергетику стрип-бара и

её разорённая копилка опять начнёт заполняться.


Г Л А В А П Я Т Н А Д Ц А Т А Я

Празднование продолжалось всю ночь, а утром квартет отправился в дорогу

(Зоран, сославшись на неотложные дела, покинул своих квартиранток едва

забрезжил рассвет). Путь до нового места работы оказался не близким,

прошло больше часа, прежде чем машина остановилась на просёлочной

дороге у отеля со звучным названием «Краль». Заглушив мотор, Горан дал

указание ждать, затем торопливо покинул спутниц и скрылся в дверях отеля.

Алка, до этого подрёмывающая, довольно потянулась.

-Ну, что господа- товарыш-ш-ши и товарки! Поздравляю вас с прибытием...

Закончив на торжественной ноте краткую приветственную речь, она

натянула на нос очки и принялась с интересом разглядывать отель.

Судя по тому, что здание отсвечивало новизной, оно было построено

совсем недавно. Небольшое, трёхэтажное оно не потрясало взор

архитектурными изысками, но такие элементы как оригинальная мансарда в

форме четырёх скворечен, парадный подъезд с колоннами по бокам,

контрастное сочетание цветов белого и тёмно-коричневого- всё это

придавало на первый взгляд простецкому строению мало- мальскую

привлекательность и способствовало тому, что отель бросался в глаза любому

проезжающему мимо.

Рассматривая новое местожительства, Алка обратила внимание на тучного

мужчину, вышедшего вместе с Гораном из отеля. «Судя по Лериному

описанию это и есть друг нашего благодетеля, а соответственно наш

будующий хозяин» -подумала она и, вцепившись взглядом в незнакомца,

стала его изучать. Первое, что ей бросилось в глаза, его огромный живот.

Алка тут же поставила диагноз: «Печень увеличена. Пиво бочками глушит».

Затем её внимание привлекала золотая цепь, опоясывающая крупную шею.

Толщиной с большой палец, она выглядела до того вызывающе– зловещей,

что сподвигла любительницу глубокопаний на новые размышления. «К тому,


что сербы увешивают себя золотом с таким же размахом с каким мы

украшаем серпантином новогодние ёлки, я уже привыкла, но когда видишь

перед собой мужика, на шее которого подобие золотого собачего ошейника –

это наталкивает на многообразные мысли. Либо носитель сего богатства

любит себя показать, либо деньги ему даются без особого труда, либо ему

нравится демонстрировать силу, либо у него повадки злющей овчарки».

Очередное «либо» напросилось само собой, когда Алка разглядела в чём

был одет хозяин дорогостоящей цепи. Простецкий свитер, обтягивающий

огромный живот, плюс дешёвенькие трико с вытянутыми коленками на

тоненьких ножках выглядели до того непрезентабельно- комично, что

психоаналитик- любитель заблудилась в лабиринте своих умозаключений.

«Мама дорогая! Это же надо так себя не уважать, чтобы превратиться по

собственной воле в чучело. И это наш будующий босс!? Полный крантец! Он

мне напоминает одуванчика из совкового мультика, которого постоянно

спрашивали : «А почему у тебя такие толстые, толстые щёки, на таком

тоненьком, тоненьком стебельке?» М-да, внешний вид этого колобка до того

абсурден, что так и тянет его спросить: «Почему у тебя такая толстая,

претолстая золотая цепура на такой жирной, прежирной шее и такое

смешное, пресмешное трико, натянутое на такие тоненькие, претоненькие

ножки?”.

Алка собралась было поделиться своими ядовитыми замечаниями с

подругами, но не успела. Дверь распахнулась и Горан отдал приказ всем

выходить. Скрупулёзный анализ толстяка с худыми ногами она продолжила

уже в ресторане, когда троица и двое мужчин собрались за обеденым столом.

Антипатия, порождённая странным внешним видом, усугубилась едва босс

отеля, избавившись от спортивной кепки с большим козырьком, оголил череп

и окрыл лицо. «А «одуванчик»- то оказывается лысый,- с удивлением

констатировала она и, приступив к трапезе, принялась из-под тишка

разглядывать нового хозяина.- Зелёный, землистый цвет лица– признак

нездорового образа жизни. Прыщи на лице– свидетельство болезни


пищеварительного тракта. Узкие губы- вредность. Небольшие, глубоко

посаженные глаза– признак скрытости. Взгляд, господи, какой же у него

тяжёлый и пронизывающий взгляд. Такое впечатление, что его глаза подобно

рентгену просвечивают насквозь того, на кого он смотрит».

Впрочем, не только Алка проводила свои психоаналитические изыскания.

Хозяин отеля «Краль» и по совместительству начальник полиции См-го округа

видимо тоже любил практиковаться в этом непростом, но интересном

занятии. Предоставив новым работницам возможность насладиться

изысканными блюдами своего шеф-повара, за время трапезы он общался

лишь с Гораном, но его глаза так интенсивно буравили новеньких, что Алке в

какой-то момент подумалось: «Сказал, что отложит разговор на потом, чтобы

не мешать нам есть. Так лучше бы слинял куда-то. Когда он перфорирует

своими глазьями и кусок в горло не лезет».

Обед закончился быстро, видимо не одна Алка страдала от «глубокого

бурения». Приказав официантам убрать со стола, хозяин отеля «Краль»

обратил к гостям подобострастное лицо, которое всего лишь мгновение назад

было суровым, и с преувеличенной доброжелательностью начал свою

тронную речь:

-Разрешите представиться, меня зовут Слободан. Я хозяин этого отеля и

ночного бара, в котором вы будете работать. Я очень рад тому, что у меня

будут работать такие красавицы как вы и хочу признаться в том, что за год

существования моего ночного заведения, впервые его порог переступят столь

очаровательные женщины-, он одарил каждую из присутствующих слащавой

улыбкой, приправленной сверлящим взглядом, и обратился к Горану.- Я очень

благодарен тебе за ту честь, которой ты меня удостоил, поручив мне этих

красавиц и я приложу все усилия, чтобы они почувствовали себя как дома. Я

в этом бизнесе не первый год и знаю, что для этого нужно. Все те

танцовщицы, что у меня работали, так уважали меня, так привязывались ко

мне, что называли меня папой,- он довольно хохотнул и продолжил.- Вы

будуте жить в одном из номеров, расположенных в мансарде. Кроме вас там


никого не будет, так что весь третий этаж будет в вашем распоряжении.

Захотите кушать, спускайтесь в ресторан и ешьте всё, что пожелаете. Ночной

бар, в котором вы будете работать, находится рядом с рестораном и, если

появится аппетит во время работы, у вас будет возможность заказать любое

блюдо из ресторанного меню. Теперь перейдём к главному. Ваша работа

начинается в девять вечера и заканчивается в пять утра. Мы с Гораном

договорились, всё что касается танцев, костюмов, музыки на ваше

усмотрение. Ещё мы решили, что деньги за танцы и напитки мы с вами делить

не будем, они все будут ваши. К работе приступите с сегодняшнего дня. Ну,

кажется всё сказал. Вопросы есть?

Фраза о полноценной доле с танцев так загипнотизировала Алку, что она

потеряла не только дар речи, но и контакт с реальностью. Сакраментальные

выражения: «У лести нет чести», «Мягко стелешь, жёстко спать»,

«Бесплатным сыр может быть только в мышеловке», которые она до этого

усиленно муссировала моментально самоликвидировались, а на смену

заступило: «Вот это да! Не работа, а мечта. Это ж сколько можно заработать,

если не делиться с боссом».

Восторг полностью поглотил Алку, отправив разум на отдых.

Уподобившись зомби, она лишь молча переводила вопрошающий взгляд с

одной подруги на другую и ждала их реакции. Но напрасно. Предложенные

условия были такими сказочно- заманчивыми, что отбили и у тех способность

соображать.

-Судя по тому, что вопросов нет, можно считать что мы всё обговорили,-

хозяин отеля поднялся из-за стола.- А теперь подождите меня пять минут и

потом я вам покажу, где вы будете жить.

Едва за Слободаном закрылась дверь ресторана, как Горан подал знак

придвинуться к нему ближе и, когда сгрудившиеся вокруг него женщины

обратились в слух, он начал своё напутствие.

-Я знаю Слободана давно. Когда-то он ходил в моих подчинённых, а

теперь сам начальник полицейского управления этого района. Вот уже год


как он владеет этим отелем и ночным клубом, в котором вы будете работать.

В его заведении долгое время работали стриптизёрши, подрабатывающие

проституцией, но вот уже месяц как у него некому танцевать и по ночам к

нему в клуб редко кто заглядывает. Ему естественно это невыгодно, поэтому

он и решил привлечь вас. Я ему поставил условие: вы только танцуете и ни о

каком другом бизнесе не может быть и речи. Он согласился, но он просил у

меня ваши паспорта, а это меня насторожило. Он мне сказал, что ему нужны

ваши документы в случае проверки со стороны вышестоящих инстанций, а я

не верю в то, что начальник полицейского управления допустит, чтобы кто-то

рылся в подвластном ему отеле. Чтобы больше не возникало подобных

разговоров и от греха подальше, я сказал что ваши паспорта будут у меня в

сейфе. Я не уверен в том, что всё будет так как было оговорено, уж слишком

Слобо любит деньги, но в непредвиденном случае вы знаете как меня найти.

И потом, я буду вас часто навещать.

Горан закончил свою речь и обвёл троицу суровым взглядом.

-Я надеюсь, что мне за вас не придётся краснеть.

Поражённые услышанным подружки поначалу приуныли, но уверенность в

Горане была до такой степени непоколебима, что они быстро позабыли о

негативных моментах напутственной речи. Первой отреагировала Лера.

-Краснеть тебе не придётся. Мы- женщины советской закалки.

К ней подключилась Стелла.

-Всё будет хорошо,- пролепетала она и добавила.- Ты ведь нас не бросишь

на произвол судьбы...

Она хотела ещё что-то сказать, но Алка её перебила.

-Это ты- наш папа, а Слободан должен ещё заслужить этот громкий титул.

Она ещё хотела съязвить по-поводу нового босса, присовокупив к его

регалиям звание «одуванчик в погонах», но тут появился он собственной

персоной и потребовал проследовать за ним.

Комната, дверь которой любезно открыл хозяин отеля, встретила новых

жильцов сверкающей чистотой и первозданной белизной операционного


блока. Стены, мебель, покрывала всё здесь было новым и по –больничному

белым.

-Ну что? Вам здесь нравится?- спросил Горан и обвёл троицу взглядом, в

котором было всё что угодно, только не радость.

Алка, пребывающая в восторге от увиденного (чистота, порядок, белый

цвет– были у неё в фаворе), отчиталась за своих подруг: «Ещё как нравится»

и, оттеснив благодетеля от двери, первой вошла в номер.

-Ладно, вы здесь располагайтесь, а я вечером наведаюсь,- с прохладцей

произнёс Горан, подхватил под руку Слободана и они поспешно удалились.

Оставшись втроём, подружки поначалу с большим интересом исследовали

новое жилище. Затем они выбрали по вкусу кровати, разобрали сумки,

поочерёдно приняли душ и, после непродолжительных обсуждение событий

прошедшего утра, легли отдохнуть перед работой.

Стелла и Лера, уставшие после бессонной ночи, быстро уснули, а вот Алке

не спалось. Она терзалась вопросом: “Что на себя натянуть, чтобы не было

стыдно показаться на публике?», тем сложным вопросом, который не давал

ей покоя с той самой минуты, как Горан огласил великую новость о появлении

работы. После погрома в П-ах, единственной её одежонкой, было то, что

осталось на ней и танцевальный наряд. Но Алка была бы не Алкой, если в

промежутках между выплясыванием в полунегляже являлась на публике в

джинсах и свитере. Уже почти сутки она подавляла в себе гордость, готовясь

раскрутить подружек на кое-какие вещички, купленные на пожертвования их

возлюбленных. Идея обездоленной сиротки плутала в лабиринте, забитом

хламом из комплексов и спотыкалась о глубокомысленные рассуждения,

затягивающие в тупик: «Вот подружки имеют состоятельных ухажёров и

имеют чем прикрыть свои прелести, а я выпендриваюсь, гонор свой

показываю вот и дожилась до участи попрошайки. Но если бы только это.

Если на этой работе что-то не заладится, вообще с голой задницей домой

вернусь». Подобные угрызения «бессовестности», порождённые

противоречием между воспитанием и нелицеприятными релиями


действительности частенько пробивали брешь в частоколе, выстроенном в её

сознании из таких пунктиков как благопристойность, добропорядочность,

приличие, и т.д., и т.п, так что Алке не раз приходилось латать лазейки,

ведущие в в никуда, теми самыми подручными средствами, которые как ей

казалось нанесут наименьший ущерб привитой с детства морали и

обострённому чувству собственного достоинства. На этот раз спасательным

средством, способным поддержать её избирательно-гонорную натуру на плаву

ночной жизни, ей виделась Лерина гипюровая кофточка цвета изумруда и

чёрная юбка с блёстками, принадлежащая Стелле. И вот, когда

стриптизёршами началось таинство подготовки к специфической работе, Алка

собралась с силами и наконец поделилась с подругами своими терзаниями. Те

не стали усугублять её страданий, а проявив милосердие, выделили

понравившиеся ей вещи, так что к восьми часам Алка была во всеоружии.

Именно в это время в их номере появился официант и передал указания

босса спуститься на первый этаж.

В восемь часов пять минут Алка с подругами уже стояла в назначенном

метсе. Здесь никого не было и в ожидании дальнейших указаний она стала

разглядывать приёмное отделение отеля, в который её занесла судьба.

Небольшой, но уютный холл произвёл на неё благоприятное впечатление.

Мягкое освещение настеных бра;удачно подобранная мягкая мебель в стиле

«классик» и соответствие её цветовой гаммы с лиловатым оттенком стен;

красующаяся у центральной стены винтовая, мраморная лестница с

кованными перилами; превосходно начищенный паркетный пол и многие

другие эстетически привлекательные мелочи- всё это вместе взятое

создавало атмосферу доброжелательности и комфорта. Слева от парадной

двери находился ресторан. Стены, разделяющие его и холл, были выполнены

из комбинаций стекла - полоса прозрачного, полоса матового и выглядело это

так, словно хозяин отеля акцентировал внимание каждого посетителя: «Вы

имеете возможность видеть то, что происходит «на кухне» отеля. Но не всё».

В правом углу холла, в нескольких метрах от лестницы была расположена


стойка рецепшен. Выставленая в глубине, она выглядела так, словно её

припрятали. Впрочем может так и было, потому что она являлась

единственным элементом в интерьере, который никоим боком никуда не

вписывался. Выполненная из ДСП, она выглядела более чем простовато и

резко контрастировала с огромной картиной, установленной в резной,

позолоченной рамке на стене за ней. Это полотно, на которой был изображён

пестреющий радужными красками осенний пейзаж, с одной стороны

отвлекало взор от невзрачности недорогой мебели, стилизованой под дуб, но

с другой оно и его поблескивающее золотом убранство выглядело так

вызывающе- кричаще словно претендовало на показатель респектабельности

сего заведения. Направо от рецепшен, прямо напротив рестрана находилась

стеклянная дверь. Бархатистая дымка матового покрытия, неоновая вывеска

«Ночной клуб Эдем», установленная над ней– эти врата так и манили

открыть их и познать тайны сокрытых за ними райских кущ.

Изнывая от желания посмотреть на своё новое место работы, Алка уже

было двинулась по направлению к ночному клубу, как вдруг за её спиной

раздался надтреснутый, прокуренный голос.

-Ну что, красавицы, готовы к работе?

Алка резко обернулась. В нескольких шагах от стрип- вумен стоял

невысокий, подтянутый мужчина в строгом чёрном костюме с бабочкой под

воротником рубашки, бросающейся в глаза своей безукоризненной белизной.

Лицо, напоминающее морду хорька, усы а- ля Гитлер, та же прилизанная

чёлка, сверлящий взгляд из-под низконависших бровей, ехидная улыба: этот

незнакомец был до такой степени неприятен, что Алку передёрнуло.

-Идёмте за мной. Я покажу вам ваше место работы,- надменно произнёс он

и, засеменив короткими ножками, направился к заветной двери. Отворив её,

он пропустил трёх жёнщин внутрь, затем вошёл за ними и, пройдя пару

метров, остановился.


-Итак, меня зовут Драган. Ночью я ваш босс и вы должны мне

бесприкословно подчиняться. Все мои приказы- закон для вас и всего

персонала, обслуживающего «Эдем»...

Выбрав место за спиной ночного босса, Алка слушала его возлияния в пол

уха. Она с большим интересом разглядывала ночной клуб со столь звучным

названием. С первого взгляда бросалось в глаза- хозяева постарались во всю,

чтобы за заведением закрепилась слава «VIP». Всё, начиная с подбора

выпивки и заканчивая интерьером, было высшей пробы. Слева от входа была

расположена стойка бара, полки которой ломились от обилия бутылок с

разнообразными ярлыками, причём многие из них были брендами весьма

престижных и дорогих компаний. По периметру зала, начинаясь с правой

стороны от входа и заканчиваясь у бара, красовались открытые кабинки, в

каждой из которых стояли стол с мраморной столешницей и окружающая его

с трёх сторон мягкая, дорогая мебель. В подголовники диванчиков,

расположенных друг напротив друга, были вмонтированы деревянные,

решётчатые перегородки, разделяющие одну кабинку от другой. На этих

импровизированных стенах, были установлены гелиевые лампы, чьи

причудливые формы воспроизводили переплетающихся змей, вокруг которых

вилась исскуственная зелень. При подобном голубоватом освещении обивка

мягкой мебели выглядела весьма экзотично- на тёмно-синем гобелене

высвечивались витиеватые узоры, отдалённо напоминающие гадов,

спутанных в клубки. Помимо этого своеобразного эффекта мягкий свет от

гелиевых ламп заливал всё помещение и создавал атмосферу лёгкого интима.

В каждой кабинке на стене красовались огромные, овальные зеркала,

установленные в резные, посеребрянные рамки. На этом страсть дизайнера к

отражению действительности не закончилась, потолок тоже был выложен

зеркальными плитами. В них было видно всё, что происходит в разных концах

этого небольшого, комфортабельного заведения.

Разглядывая помещение, а также себя в зеркалах Алка так увлеклась, что

почти ничего не слышала из того, что говорил провожатый, а тот распинался.


- Слободан мне сказал, что в этом бизнесе вы не первый день, а значит

опыт имеете. Надеюсь на то, что его вам будет достоточно и мне не придётся

вас учить, что и когда делать. По-поводу условий работы. Комната для

переодеваний находится за лестницей в холле. Если не найдёте, спросите у

администратора, он вам покажет. Деньги вы будете получать по утрам. У кого

появится желание поменять динары на марки –это ко мне. А сейчас

занимайте стулья у стойки бара. Это будет вашим постоянным местом и

помните, от того как вы будете работать, зависит ваш заработок.

До Алки с трудом доходило то, о чём говорил ночной босс. Её переполняли

благоговение перед шиком ночного заведения, в котором она будет работать,

восторг от собственного отражения, а посему ей было не до пустопорожней

болтовни какого-то дядьки а-ля Гитлер с претензиями на мировое господство.

Её взгляд был направлен на зеркальный потолок, мысли витали там же. «Если

это место выглядит столь вызывающе привлекательно, значит и контингент

богатеньких Буратино должен быть поширшее чем у Божи, а значит и

денежек можно подзаработать поболее...»

-Всё. Вы свободны.

Слова начальника кое-как добрались до Алкиного сознания. Она перевела

восторженный взгляд с зеркала на Леру, стоявшую возле неё, и торопливо

зашептала:

-Классное местечко. А ещё здорово, что здесь все бабки с танцев нам идут.

Можно будет неплохо заработать.

Тирада, произнесённая с искромётным энтузиазмом, вывела Леру из

задумчивости.

-Посмотрим,- с неуверенностью ответила та.- А теперь пошли лицезреть их

костюмерную.

Комнату для преодеваний работницы стрип-пола нашли без труда.

Исследовав её, они оставили там свои танцевальные принадлежности, а затем

вернулись в клуб. Здесь они пристроились у стойки бара и стали ждать


гостей. Ровно в девять включили музыку, что означало- заведение открылось

для посетителей, а уже через пару минут оно стало заполняться.

К радости Леры одним из первых посетителей был Горан. Стелла тоже

была осчастливлена, вместе с «папой» соизволил появиться и Зоран. Она

хоть и понимала, что это это рандеву произошло благодаря благодетею

обездоленных, всё же восприняла появление любовника как дар небес:

работа стрип-вумен ей претила и она собиралась большую часть рабочего

времени отсиживать на консумации.

Не успели прибывшие друзья оккупировать места в кабинке,

расположенной в самом дальнем от входа углу, как две подружки тут же

оказались возле них. Что касается Алки, ей не повезло. Вместе с Зораном

Горан притащил и Момчилу –её смертельного врага, посему она не спешила

покидать место у стойки бара.

-Ну, и почему мы сидим!- услыхала она за спиной сиплый, вкрадчивый

голос.- Положим подруги на консумации, а ты? Ты разве не знаешь, что нужно

делать?

Алка чертыхнулась про себя: «Чёрт бы его побрал! Принесла же нелёгкая

этого сторожевого пса с замашками рейхсфюрера. Ни дать, ни взять Цербер».

Не оглядываясь, не проронив ни слова, она соскользнула со стула и крутом

дефиле отправилась готовиться к пляскам.


Г Л А В А Ш Е С Т Н А Д Ц А Т А Я

Для Алки первая трудовая ночь в ночном клубе «Эдем» выдалась на славу.

Горан, вцепившись мёртвой хваткой, не отпускал Леру до самого утра.

Стелла, которая не горела желанием оголятся, воспользовавшись тем, что

глубоко влюблённый привёз друзей на своей машине и те были полностью

зависимы от его воли, била рекорды по раскручиванию Зорана на напитки.

Вследствие того, что две стриптизёрши полностью проигнорировали танц-

пол, весь контингент визитёров достался Алке. В конце работы она еле

держалась на ногах, но счастье её было безмерно. Она натанцевала двести

марок, столько сколько у Божи она получала за две, а то и три ночи. К её

сногсшибающей удовлетворённости финансовыми результатами

присовокуплялась и гордость за самоё себя. Ей удалось продемонстрировать

своему заклятому врагу как неприятие, так и супервысокую

востребованность: к Момчило она не подошла ни разу.

Под утро три женщины, получившие боевое крещение на «райских» полях

сражений за «тугриками», хоть и чувствовали усталость, но, довольные

каждая своим, пребывали в состоянии радостного возбуждения. Зато ночной

босс –Драган был не в восторге от новых работниц и, выдавая им деньги,

этого не скрывал.

-То, что происходило прошедшей ночью не должно повториться. Двое из

вас всю ночь сидели за одним столом, тогда как было много посетителей,

которые были полностью проигнорированы,- цедил он сквозь зубы.- Если вы

хотите крутить любовь, вам здесь не место. Нам нужны стриптизёрши, именно

для этого вас сюда и пригласили. Не забывайте, что вы питаетесь и живёте за

наш счёт, поэтому будьте благодарны и отрабатывайте хотя бы то, что мы на

вас тратим. Учтите это на будующее.


Его пространные нравоучения не оказали на троицу никакого влияния. Они

были под впечатлением минувших событий и красноречивый монолог был

пропущен ими мимо ушей.

Следующая рабочая ночь была для Алки менее прибыльной, но более

богатой на психоаналитические изыскания. Если поначалу эмоции брали верх,

то на следующий день заработали мозги и она стала замечать некоторые

нюансы, на которые раньше не акцентировала внимания. Клиенты, которые

приходили с «Эдем» отличались от посетителей кафаны «От меня»: они были

солидней, богаче и требовательней. В большинстве своём они не

ограничивались мизерными пятью марками, они платили по десять, двадцать

и настаивали на том, чтобы она вернулась к ним после танцев. В первую ночь

у Алки не было времени на то, чтобы составить компанию желающим, но во

вторую, когда оголились и две другие работницы, ей предоставилась

возможность познать всей прелести общения с «богатыми Буратино».

Когда после танцев Алка возвращалась к тем или иным клиентам и те

интересовались её пристрастиями, а именно, что она желает выпить, на её

просьбу заказать томатный сок, они криво усмехались и настаивали на том,

чтобы она пила алкоголь. На её отказы, мотивируемые тем что она

принимает антибиотики( она придумала эту «песенку» ещё в Пет-ах и

постоянно использовала её в стремлении увильнуть от спиртных

напитков),одни из клиентов реагировали с огромным неприятием- они

отправляли её восвояси, других не останавливали её мнимые болячки –они

всё же заказывали то, что она желает и тут же приступали к пропаганде

свободы секса. Разговор о раскрепощённости и независимости полов плавно

перетекал в новое русло и стартовал с уговоров подняться в номера, где

можно будет предаться страстным утехам. Дабы продемонстрировать клиенту,

что волшебная сказка о «сеновале», устланном «тугриками», ей не

интересна, Алка- ярая ненавистница продажного секса, делала скорбное

выражение лица и начинала монолог отказницы, который ей очень удавался у

Божи. Но на клиентов «Эдема» её акцент на «...больных родителей...выгонят


из страны, если застанут в кровати с мужчиной” действовал как красная

тряпка на быка: они начинали злиться, потом делали кислое лицо и под конец

давали ей понять, что разговор окончен. Подобное положение вещей

угнетало Алку и толкало на скорбные мысли : «Если такое будет каждый

день- у меня поедет крыша».

У двух других работниц стрип-клуба обстановка с клиентами была не

лучше и под утро, сидя в ожидании денег, в опустевшем клубе

представительницы тройственного союза маялись от головной боли и

возмущались:

-Все клиенты, что приходят сюда, уверены в том, что мы проститутки,-

говорила Алка.- Им наши танцы, как затравка для плодотворных кувырканий в

одной из комнат этого отеля.

-Естественно, ведь до нас здесь работали, ну никак не монашенки,-

вторила ей Лера.- Как ни крути, но многие из постоянных клиентов хотят того

же что и раньше, а тут мы со своими принципами.

Стелла, для которой эта ночь была непомерно тяжёлой (она впервые

танцевала в неглиже), воспринимала неожиданное сексо-присовокупление к

её непосредственным эрото-обязанностям не вполне адекватно. Она не могла

поверить в то, что перешагнула через себя и разделась, а тут ещё это.

-Девчонки, а может мы чего-то не понимаем...- лепетала она

непослушными, пересохшими губами. –Я не думаю, что наш ночной босс не

предупредил клиентов, что мы не такие...

Алка ухмельнулась.

-Лялькины слова помните: «Я не такая, я жду трамвая, а застёжка у меня с

правой стороны». Стелка, ну скажи, зачем этому сторожевому псу

предупреждать клиентов, что мы не такие, если он ещё не знает какие мы?

Он за нами наблюдает и надеется на то, что кто-то из нас позарится на

лёгкие деньги и-и-и...

Она не успела договорить. У стойки бара, за которой восседали подруги,

появился Драган. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.


-Сегодня ночью вы растеряли всех клиентов, - начал он с ходу разнос и

ткнул пальцем в Алку.- Что за ерунду ты плела клиентам? Чем это ты больна,

что принимаешь антибиотики? Кто выгонит тебя из страны и за что?

Он обратил злобный взгляд на Леру.

-А ты? Зачем ты говорила всем клиентам, что тебе есть с кем спать?

Драган стукнул кулаком о столешницу стойки бара и заорал.

-Вас что, нужно учить как работать? Если из-за вас мы потеряем

клиентуру, вы пожалеете что сюда попали.

Задав трёпку бестолковым и никчемным работникам, он кинул на стойку

бара заработанные ими деньги и исчез.

Обсуждение перепетий прошедшей ночи работницы стрип-клуба

продолжили у себя в номере. Переполненные противоречивыми мыслями, они

были возбуждены и напуганы.

-Я наверное чего-то не догоняю, но по-моему Цербер настаивает на том,

чтобы мы спали с теми, кто посещает «Эдем»,- возмущалась Алка.- Но что

самое интересное, он ещё и угрожает.

Голос подала Стелла.

-А может он хочет, чтобы мы, отказывая клиентам, в то же время не

теряли их.

Алка усмехнулась.

-Ты поняла, что сказала? Положим можно играть с клиентами и кормить

их завтраками. Но это не П-цы, это бывший бордель и, если наш сторожевой

пёс будет в курсе наших интриг, а поверь мне- он будет, через два, три дня

он вне сомнения сам уложит нас в постель к страждущему и будет

мотивировать тем, что мы тому обещали. Он за клиентуру держится обеими

руками и она ему дороже тысячи таких как мы. К тому же, учитывая

болтливость мужиков, Горан о наших обещанках узнает очень быстро и такое

устроит- мало не покажется.

К разговору подключилась Лера.


-Ладно, девчонки! Если следующей ночью будут продолжаться эти намёки

с сексуальной ориентацией я позвоню Горану и он всё выяснит. Если

окажется, что их не устраивает наша работа, нам придётся отсюда съехать.

О том, что в отеле «Краль» недовольны работой троицы им дали понять

ещё днём во время обеда. Поначалу стрип-вумен полчаса ждали официанта.

Когда наконец они его дождались, тот появился с разносом, выгрузил на стол

три миниатюрные металлические мисочки и, выдавив из себя: «Эта чорба -

ваш обед», поспешно ретировался.

Не сговариваясь, три женщины в недоумении уставились в тарелки,

наполненные жижей непонятного происхождения.

-Это что такое? Вчера стол ломился от еды, а сегодня. И потом, если мне

не изменяет память, чорба должна быть с мясом. А это что? Вода. Да к тому

же странного цвета,- с удивлением произнесла Лера.

Алка попробовала суп и скривилась.

-Я думаю –это демарш. «Папуля» Слобо решил продемонстрировать

недовольство своим дочкам. Типа, заработали на водичку- получите. Он

видать надеялся на то, что мы раздвинем ножки и потекут денежки к нему в

карманчик, а мы оказались строптивыми. Вот он и решил научить нас уму

разуму. Начал с малого. Интересно, чего можно ещё от него ожидать?

-А может быть Слободан тут не при чём, а это всё проделки Драгана?-

задумчиво проговорила Стелла.

Алку передёрнуло.

-Вс-я-я-я-кий р-а-а-а-з пораж-а-а-а-юсь тв-о-о-о-ей наивности, -

возмущённо протнула она.- Ну, положим «одуванчик в погонах» не в курсе,

что вытворяет Цербер по ночам в его «Эдеме», но то, что происходит в его

ресторане, уж это то он точно знает.

-Ладно, не вижу смысла продолжать этот разговор,- раздражённо

произнесла Лера.- Предлагаю прямо сейчас пойти к Слободану и сказать, что

Драган толкает нас на проституцию. Посмотрим на его реакцию.


Работницы стрип-клуба дружно поднялись из-за стола и отправились на

поиски босса. Получив соответствующую информацию от администратора

отеля, они нашли Слободана в его рабочем кабинете. Тот принял своих

сотрудниц с показным «радушием», причём не вставая из-за письменного

стола. Всё то, что ему поведала троица, жаждущая справедливости было им

выслушано без проявления каких бы то ни было эмоций.

-Я поговорю с Драганом, -произнёс он безцветным голосом и добавил.- Всё

будет в порядке.

Давая понять что разговор закончен, он соизволил подняться со

скрипучего кожанного кресла и самолично открыл дверь своим работницам.

Как только троица оказалась в коридоре Алка, распираемая эмоциями, не

выдержала их прессинга и возбужденно зашептала:

-Слободан с Драганом действуют заодно. Когда я впервые увидала нашего

ночного босса, мне сразу в голову пришло: «А не одну ли полицейскую школу

закончили эти двое - «одуванчик» и Цербер?». Уж больно у них много

общего.

Её подруги промолчали, но в номере дали волю своим чувствам.

-Теперь я уверена, всё то, что происходит ночью в клубе докладывается

нашему «папе»,- возмущалась Лера. - Я думаю, когда он договаривался с

Гораном о том, что мы будем только танцевать, он в тайне надеялся на то,

что Драган сумеет нас построить и заставить плясать под его дудку. Именно

поэтому он и паспорта наши хотел забрать. Слободан неплохо устроился.

Начальник полицейского округа имеет свой публичный дом и имеет

возможность творить со своими работницами всё, что ему

заблагорассудиться.

Стелла испуганно ойкнула.

-И что теперь будет?

Лера остановилась и застыла у окна. Её сосредоточенный взгляд был

обращён на небо. Лицо, обычно бесстрастное, выглядело встревоженным.


-Горан на днях должен приехать, вот мы ему всё и расскажем,– после

непродолжительной паузы произнесла она и, присев на стул, стала

массировать виски.- До его появления будем работать, как и раньше.

Посмотрим, что из это выйдет.

Подружки на этом порешили и стали готовиться к работе.


Г Л А В А С Е М Н А Д Ц А Т А Я

Новая трудовая ночь для работниц «Эдема» началась с сюрприза. Когда в

девять вечера они появились, на работе их сатрапистого начальника ещё не

было. Посетители заходили, рассаживались, но заказы у них принимал не

Драган, в чьи обязанности это входило, а Деян- официант, который обычно

обслуживал троицу в ресторане. Сей факт вызвал у троицы удивление и

Лера поинтересовалась у Деяна, куда подевался босс, на что тот угодливо

ответил: «У него выходной. Я сегодня вместо него».

Посовещавшись, стрип-вумен решили, что отсутствие Цербера вызвано

вмешательством добропорядочного шефа- Слобо, ну, а после дополнительных

дебатов пришли к тому, что справедливость восторжествовала. Этот вывод,

на котором настаивала Стелла, был совершенно безосновательный, но он

устраивал всех троих и сподвиг троицу на ратный труд: они всю ночь

работали на подъёме и с особым энтузиазмом пожинали ниву, засеянную

денежными знаками.

Было около пяти утра, когда Алка, отделавшись от очередного клиента,

подошла к столу, за которым сидели её подружки. Ещё будучи на консумации

она обратила внимание на то, как в кабинке напротив двое мужчин не первой

свежести пытались уговорить её подельниц предаться сексуальным утехам.

Причём натиск расхорохорившихся «петушков», из которых от старости уже

сыпался песок, был настолько силён, что у двух стрип-вумен на лице было

написано: их тошнит и от того количества сливового сока, который им

приходилось в себя вливать и от самих посетителей.

Хоть Алка только что оприходовала три стакана спрайта и её живот

напоминал о себе переливами и урчанием, но Деян не дал ей возможность

отдохнуть и переварить выпитое: на правах начальника он потребовал от неё

влиться в честную компанию и попытаться раскрутить старичков на напитки.

Что она и сделала. Причём надо отдать ей должное, она сумела не только


получить очередной стакан сока, но и удостоиться всецелого внимания двух

подвыпивших мужичков. Отчаявшись испробовать прелести двух строптивых

красоток, они решили что новенькая, которая без приглашения подошла к

столу, уж точно покажет им небо в алмазах и принялись атаковать её с двух

сторон. Впервые за три дня Алка пожалела, что оказалась в «Эдеме». Во-

первых, Стелла с Лерой тут же сбежали из-за стола, оставив её на

растерзание дедулькам. Во- вторых, то время, что ей пришлось отсидеть на

напитке, она была спрессована меж двух престарелых аборигенов, чьи

активные действия указывали не только о чрезмерном подпитии, но и о том,

что в их воспалённом воображении произошёл революционный переворот с

сексуальным уклоном. Вользовавшись тем, что она оказалась зажатой меж

них, они её и тискали, и щипали, и царапали. Но если бы только это.

Оплёвывая её уши слюной, они с двух строн нашёптывали ей

наипикантнейшие подробности того - сколько раз, в каких позах, под каким

углом и т. д. и т. п.

В конце концов Алкино терпение лопнуло и она решила с боем выбираться

из окружения. «Не мытьём, так катанием» –пробубнила она себе под нос и,

схватившись за живот, скорчилась так словно её одолели колики. Поохав с

минуту, она явила соседям лицо, на котором застыло страдальческое

выражение и голосом умирающей прошептала: «Выпустите меня. Мне нужно

в туалет». До старичков с трудом доходило происходящее, но её скрюченные

позы приправленные ахами, охами на них подействовали и они её отпустили.

Выбравшись из из кабинки, Алка с облегчением перевела дух и

огляделась. «Клиентов, кроме этих озабоченных, нет, девчонок тоже, уже

больше пяти, значит можно идти на покой»- подумала она и направилась к

выходу.

«Подожди»- услыхала она знакомый голос и остановилась. Деян-

молодой, худощавый мужчина с наклонностями жиголо, тот самый что в эту

ночь исполнял обязанности босса подскочил к ней и протянул ей деньги. «Это

твоя зарплата»- угодливо улыбась, сказал он и добавил: «Спокойных


сновидений». Затем он ей лихо подмигнул и, вихляя тощим задом, отправился

раскошеливать неудовлетворённых старичков.

Алка вышла в пустой, слабо освещённый холл, прошла к лестнице и,

пересчитывая барыш, стала медленно подниматься. Удовлетворённая

результатом подсчётов, она аккуратно сложила свои кровные в кошелёк,

положила драгоценное сокровище в сумку и уже почти дошла до площадки

второго этажа, как на лестнице погас свет. Стало темно, плюс близорукость- у

Алки от страха задрожали коленки. Трясущимися руками она нашарила

поручень и вцепилась в него мёртвой хваткой. Вдруг кто-то с силой дёрнул за

её сумку. Схватившись одной рукой за неё другой за поручень, она стала

тянуть на себя родную вещицу, в которой были все её сбережения, и в тоже

время пыталась оглянутся и посмотреть, кто это с ней решил поиграть в

разбойников. Она уже почти развернулась, как чуть было не потеряла

равновесие- её сумку отпустили, в тоже время раздался грохот объёмного

тела, летящего по лестнице вниз.

«Мама дорогая»- в испуге воскликнула Алка и, спотыкаясь, перескакивая

сразу через несколько ступенек, почалась на третий этаж к свету, который

исходил из открытой двери, разделяющей лестницу и коридор. Она неслась в

свой номер так, словно за ней гналась стая бешенных псов. Ворвавшись в

комнату, она захлопнула за собой дверь, повернула ключ, торчащий в замке,

на полусогнутых прошла к своей кровати и свалилась без сил.

Её подружки, которые сидя за столом, мирно завтракали, в недоумении

уставились на неё.

-За тобой кто-то гнался?- с насмешкой спросила Лера.

-Ага... как ты догадалась,- учащённо дыша, ответила Алка и нервно

хохотнула.- Ну, неужели я самая богатая в этом отеле, что кто-то решил меня

ограбить.

-Да ты что!

Стелла с Лерой повскакали со своих мест и подбежали к ней.

-Я что...я ничто, а вот они что, ума не приложу.


Отдышавшись, Алка даже попыталась шутить.

-И что за жизня такая пошла. Красные пришли –грабют. Белые пришли-

тоже грабют.

-Да расскажи ты толком, что случилось, - взволнованно произнесла Стелла

и села на кровать рядом с трясущеёся от нервного озноба подруги.

-Да, что рассказывать! Я поднималась по лестнице, погас свет и кто-то

напал на меня. Он хотел отнять у меня мои кровные,- в сердцах выпалила

Алка и закопошилась в своей сумке. Открыв кошелёк, она пересчитала деньги

и облёгчённо вздохнула.- Всё на месте. М-да, девчонки, ну и страху я

натерпелась. Хотя именно он меня и спас. Как только выключили свет, я так

перепугалась, что обеими руками схватилась за поручень, поэтому и не

скатилась по лестнице, когда дёрнули за сумку. А денежки мои остались при

мне благодаря тому, что сумка и ремень соеденены металлическими

кольцами, причём кольца легко расходятся. Вот и получилось, что грабителю

досталась лишь ручка от сумки или по другому дырка от бублика».

-А грабитель то кто?- озадаченно спросила Лера.

Алку обдало холодом. Она ахнула и схватилась за голову.

-Я не знаю кто это был, но знаю что он скувырнулся по ступенькам. А

вдруг он скопытился?

Стелла вскочила с кровати, открыла дверь и пулей вылетела из номера.

Следом за ней рванула Лера. Их не было около пяти минут. Это время для

Алки было длиною в жизнь. Её богатое воображение занесло её так далеко,

что она почти похоронила себя в застенках сербской тюрьмы.

-Ну, что там?- с дрожью в голосе произнесла Алка, когда её подруги

вернулись из исследовательской экспедиции по спящему отелю.- Вы кого-то

видели на лестнице?

-Никого и ничего мы не видели,- в нервном запале произнесла Стелла и

опять уселась рядом с Алкой.- А тебе часом это не приснилось?

Отсутствие трупа на лестничной клетке вернуло Алке способность шутить.


-Ага, а ещё мне приснилось, что я на ступеньках потеряла шлёпки. Прынц

нашёл их, примерил мне, а те оказались малы. Вот и ответьте мне почему

судьба так немилосердна ко мне? Шлёпки– мои, а королевство чужое.

-Королевы –шлёпок не носят,- не без иронии ответила ей Лера. – То, что

тебя кто-то пытался ограбить–это факт. Стелла не заметила, а я на лестнице

нашла твою драгоценную ручку.

Она закрыла входную дверь на ключ, подошла к Алке и бросила ей на

колени довесок к её сумке.

-Девчонки, здесь становится небезопасно,- с тревогой в голосе произнесла

она.- Нам нужно срочно звонить Горану и попросить его нас отсюда забрать.

За три дня мы заработали немного, но даже того, что есть, нам хватит дома

месяца на два, три, а потом может Горан найдёт стоящее место и мы опять

вернёмся в Югославию.

-Верно глаголешь, дочь моя,- Алка от перевозбуждения продолжала

юморить.- Безопастность превыше всего. И если уж на то пошло, на дубовый

гроб не наскребла, а цинковый мне не к лицу.

-Тьфу на тебя,- Стелла стукнула подружку-веселушку по лбу. - Язык тебе

нужно отрезать за такие слова. А что касается того, что сказала Лера, я

согласна- съезжать надо. Но как мы найдём Горана?

Алка деланно всплеснула руками.

-И то правда. Папа- «одуванчик» не удосужился снабдить каждую из нас

персональным телефоном.

Она хихикнула и хотела было подбросить подружкам ещё чего нибудь

«остренького», но под строгим взглядом Леры осеклась.

-Ладно, даже, если бы в нашем номере и был телефон, толку от него, на

данный момент, как от козла молоко. Этой ночью я слышала разговор на

рецепшен. Один из постояльцев возмущался тем, что не работают телефоны

ни в его номере, ни в ресторане и попросил у администратора

воспользоваться аппаратом в холле. Тот постояльцу ответил, что у них обрыв

на линии и мастер будет со дня на день.


Лера резко развернулась и с изумлением посмотрела на Алку. «Пра-а-

авда!?»- растроенно протянула она и принялась мерять шагами комнату.

-А вдруг это всё подстроено и они хотят нас лишить связи с внешним

миром?- испуганно пролепетала Стелла.

Лера криво ухмыльнулась.

-Ты договорилась до того, что весь отель «Краль» отключили только с

одной целью, изолировать трёх русских. Не истери пожалуйста.

Старательно напрягая извилины, Алка пыталась найти решение проблемы.

И вдруг её осенило.

-Я сегодня сидела с одним клиентом, у которого была переносная трубка,-

радостно воскликнула она.- Он мне сказал, что живёт напротив отеля и

поэтому может пользоваться радиотелефоном без проблем. А ещё сказал, что

так увлечён мной, что будет приходить каждый день. Девчонки, это выход. Я

попрошу у него трубку якобы позвонить домой. Он мне её и сегодня давал, но

я отказалась –было слишком поздно, а вот этой ночью обязательно

соглашусь.

Её предложение было выслушано с большим интересом и после

непродолжительных дебатов совет троицы постановил: «...действовать по

обстановке и, если Алке удастся её план, две другие будут на подхвате».

Новый день в отеле «Краль», как и предыдущий начался весьма

своеобразно. Когда работницы стрип-бара спустилась в ресторан пообедать,

их встретил официант, чья улыбка могла служить эталоном приветливости и

дружелюбия. Едва изголодавшиеяся женщины расселись, он тут же принёс

разнос, заполненый до отвала. В противовес баланде, выданой накануне,

каждой было подано по большой тарелке аппетитно пахнующей чорбы,

заполненной до верха раскрошенными пластами говяжего мяса, большое

блюдо с картофелем, приправленном поджаренным луком и грибами, а также

графин с яблочным соком. Но если бы только эта приятная метаморфоза –за

соседним столом расположился видоизменённый Драган. На удивление

троицы, явление ночного босса народу сопровождалось елейными взглядами


в их сторону и подобострастием, преобразившем лицо стража порядка до

неузнаваемости.

Как только подружки доели обед, который с Алкиной лёгкой руки был

окрещён «антидемарш», и собрались покинуть ресторан, ночной босс

подошёл к их столу и в преувеличено-уважительной форме предложил своим

подчинённым вернуться на места.

-Нам нужно поговорить, -начал он своё выступление вкрадчивым голосом.

Судя по умиленно-ласковой интонации, оно должно было послужить троице

«десертом».- Итак. В первый вечер с вами было трое клиентов. Судя по тому,

что я увидел- это были представительные мужчины, у каждого из которых

есть жёна, дети. Насколько я понял, вы с ними познакомились в стрип-клубе,

именно тогда, когда каждая из вас показывала себя в чём мать родила. Вчера

вы жаловались Слободану, что я заставляю вас заниматься проституцией. А

теперь ответьте мне, что вы думаете по поводу того, как мы- сербы,

воспринимаем вас- стриптизёрш? Поверьте мне, для нас всех вы,

показывающие голые задницы, были, есть и будете проститутками. Пошли

дальше. Вы храните ваши тела для ваших избранников. А я опять же вас

спрашиваю, зачем? Вы красивы. Многие готовы не поскупиться, для того

чтобы обладать вами. Я знаю по крайней мере с десяток очень состоятельных

мужчин, которые вас озолотят, купят вам всё, что пожелает ваша душа и вы

вернётесь домой не с теми грошами, которые вы заработаете на танцах, а с

кошельками набитыми деньгами, королевами, увешанными драгоценностями.

Я ведь вам добра желаю. Я знаю что в вашей стране положение очень

тяжёлое. Вам, вашим родителям, детям нужно достойное содержание. Кто как

не вы подумает о них!? А мы, понимая ваше положение, создадим все условия

для того, чтобы вы им помогли. Мы вам клиента на блюдечке доставим.

Вымоем его, напудрим, надушим, сами кондом оденем. Поверьте, всё будет по

высшему разряду и только для вашего удобства.

У Алки от медовых речей ночного босса начал срабатывать рвотный

рефлекс.


-А ноги не поможете раздвинуть, -съязвила она, дабы хоть как-то

подперчить слащавый монолог.- У меня с этим проблемы.

Драган умильно улыбнулся.

-Если нужно будем- раздвинем. Любой каприз.

Лера резко поднялась из-за стола.

-Мы подумаем над вашим предложением,- сухо сказала она и направилась

к выходу.

Её подруги, не проронив ни слова, последовали за ней.

Едва троица переступила порог своего номера, Алка тут же разошлась в

совём праведном гневе. Униженная донельзя, она не стеснялась в

выражениях.

-Вот, козлина, для сербов мы видете ли проститутки. А сам? На харе

написано, что бабки любит больше всего на свете. Небось, если бы нашлись

желающие на него –кладезь мусора и испражнений, уже давно бы задницу

подставил.

Хоть Лера и пыталась, несмотря ни на что, сохранять стайл леди в любых

её проявлениях, но на этот раз она сорвалась.

-Нет, ну ты посмотри на этого специалиста?! И где он только этого

набрался психолог хренов!

Алка от удивления открыла рот.

-«Не верю, не верю»- кричал Станиславский, пытаясь артистов научить

жизни. Лерка, неужели это ты? Видать этот Цербер крепко тебя задел. Да

ладно, не бери ты в голову. И ежу понятно, что ночной босс решил изменить

тактику и задавить нашу самооценку. Не выйдет. Не на тех напал.

Стелла в стороне не осталась и тоже приняла участие в разговоре.

-И то верно, не бери в голову. Мы же прекрасно знаем, что Горан на тебе

помешан и ты для него-...

Лера прервала её на полуслове.

-Помешан, не помешан, не в этом дело. Этот Драган заставил меня

задуматься. Я ведь никогда не интересовалась у Горана женат ли он, есть ли


у него дети. Считала нам с ним хорошо и ладно. А теперь подумала – он

никогда не приглашал к себе домой. Может он и впрямь женат.

Стелла протестующе замахала руками.

-Горан бы сказал. Он, как мне кажется, гипертрофически честен.

-Всё. Разговор на эту тему закончен,- Лера решительно тряхнула головой.-

Лучше поговорим о другом. Судя по тому, что Драган спит и видит нас под

клиентом, он от нас не отстанет пока либо не добьётся своего, либо не

доведёт до психбольницы. Нам нужно срочно отсюда бежать, пока он играет в

доброго. С его способностями психолога и наклонностями гестаповца, если он

займётся нами всерьёз, нам не сдобровать.

Алку, которая была под впечатлением слащавой речи ночного босса,

тянуло хохмить.

-Разговор на эту тему портит нервную систему и поэтому не будем

огорчаться, -пропела она строчку песенки Попандопуло из фильма «Свадьба

в малиновке» и хотела было продолжить юморить, но поймав на себе

укоризненный взгляд Стелы перевела разговор в другое русло.- Короче-Сочи,

господа-товарищи. Действительно, нужно делать отсюда ноги и как можно

скорее. Но телефоны всё ещё не работают. Во время обеда я заметила как

официант несолоно хлебавши отошёл от таксофона, установленного в

ресторане. Так что, будем ждать ночью влюблённого дядю.

Грандиозному плану под кодовым названием «Радиотелефон» не суждено

было сбыться. К великому счастью троицы в эту ночь в «Эдеме» появился

Горан. Он и Момчило были первыми посетителями ночного клуба и это дало

возможность пристроиться к ним всей троице.

Алка никогда так не радовалась приходу благодетеля, как сегодня. Она

даже присутствие своего недруга восприняла не с таким апломбом как

раньше. Больше того, на просьбу Момчило потанцевать для него, она дала

положительный ответ. Посидев с ним для приличия на одном напитке, она

предоставила соратнитцам по стрип-полу улаживать общие проблемы, а сама

отправилась переодеваться.


Когда она вернулась, ни её подельниц, ни Горана на прежнем месте не

было. За столом сидел один Момчило и с нетерпением поджидал свою

пассию.

-А где все!- кокетливо улыбаясь, спросила Алка.

-Горан вышел покурить, а дивойки пошли работать,- Момчило схватил

Алку за руку и привлёк к себе.- Давно ты не танцевала для меня. Я успел

соскучится.

Во взгляде Момчило, в его голосе сквозила неприкрытая мольба- чему

Алка несказанно удивилась. От кого кого, но от мужчины, который

ассоциировался у неё с холодным, бездушным самцом она не ожидала столь

горячих проявлений. Смакуя новые (на удивление приятные) ощущения,

которые неожиданно нахлынули на неё, она взяла руки Момчило в свои и,

глядя ему в глаза, начала танцевать. Похоть, страсть, желание обладать её

телом- всё это она прочитывала в его взгляде и раньше и не у него одного, но

сегодня глаза этого большого избалованного ребёнка излучали что-то новое.

Страдание. Да, да, Алка готова была голову на отсечение отдать: этот

развратный мужчина, этот гигант большого секса, изнемогая от желания

заполучить её, страшно мучился. Этот вывод поразил Алку в самое сердце, но

если бы только это. Те горячие волны всепоглащающей страсти, что исходили

от Момчило, плюс его взгляд, источающий боль- эта мощная энергетика так

её опутала, что она ощутила в себе позыв плоти.

«Мама дорогая, что это со мной?»- удивилась она сама себе и

остановилась.

-Ну, вот, ты хотел танец - ты его получил, а теперь мне пора к другому

клиенту,- по деловому, холодно произнесла она и протянула к нему

открытую ладонь.- За удовольствие нужно платить.

Момило схватил её за талию и привлёк к себе.

-Так я и не отказываюсь...

Алка вновь словила жадный, приправленный мольбой взгляд и

отвернулась. Момчило действовал на неё совсем не так как раньше и уж


точно не так как бы ей хотелось. С нарочитым пренебрежением она

высвободилась из его объятий.

-Либо ты платишь, либо я ухожу,- строго сказала она и отошла него на

спасительное для неё расстояние.

-Возьми,- он положил на стол пятьдесят марок.- Жаль, что ты от меня

бегаешь. Мы бы смогли дать друг другу многое.

Алка подхватила деньги и, не оглядываясь, ушла. Ей совсем не

понравилось её состояние. «Господи, тут нас в прожжённые проститутки

записывают, а я от воздержанки мхом поросла. Да к тому же у меня уже

встаёт даже на Момчило». Она содрогнулась от собственых мыслей и,

продолжая копаться в себе, на автопилоте отправилась переодеваться: в зале

уже танцевали две её подельницы, значит нужно было идти на консумацию.

Пока Алка, раздумывая над сущностью «нетронутой женской природы»,

готовилась к посиделкам, прошло время и, оттанцевав своё, в костюмерную

влетела Стелла. Раскрасневшаяся, улыбающаяся она прямо с порога

зашептала:

-Значит так. Ты не в курсе событий, поэтому довожу до сведения. Завтра в

двеннадцать утра Горан и Момчило в машине нашего великовозрастного

балбеса, а также Зоран в своей ждут нас на парковке у отеля. Едва мы их

увидим из окна номера, мы берём наш багаж и, не привлекая внимания,

спускаемся к ним. Я сажусь в машину к Зорану, ты с Леркой в машину

Момчилы и уезжаем отсюда. Всё понятно.

Алка с удивлением уставилась на подругу.

-Что за обстановка строгой секретности? Неужели «папа» Горан решил

поиграть с несостоявшимся «отче» Слобо в разведчики?

Стелла пожала плечами.

-Горан в подробности не вдавался, но я так поняла из обрывков разговора

между ним и Момчило, что нас лучше вывозить тайно. Я думаю, он не совсем

доверяет Слободану и боиться что тот может устроить какую-нибудь каверзу.


Дверь костюмерной резко распахнулась и на пороге вырос ночной босс. Он

обвёл двух женщин строгим взлядом и грозно спросил:

-Почему здесь двое, а в зале всего одна?

Стелла, стоявшая посреди комнаты в одних стрингах, возмущённо

крикнула: «Почему вы входите без стука?» и бросилась себя прикрывать.

-То, что ты пытаешься спрятать, ты уже показала половине города,- не без

ехидства сказал Драган и добавил.- Немедленно в зал. Он полон клиентов.

Алка бросила в сторону Стеллы ободряющий взгляд, молча прошмыгнула

мимо ненавистного ей босса и с неохотой направилась в «Эдем»: предстояла

тяжёлая нервная работа длиною в безразмерные восемь часов.

Последняя рабочая ночь действительно выдалась нелёгкой. Драган, как и

следовало ожидать, не переставая, вёл среди своих подопечных

пояснительно-разъяснительную работу. Сопровождая ту или иную работницу

стрип-пола к столу, за которым восседал очередной клиент, он всячески

пытался её убедить в том, что отдавшись, она обретёт не только райское

блаженство от совокупления, но и чудесные кущи, на которых растут древья,

плодоносящие золотыми монетами. Чем дольше длилась ночь, тем агитация

становилась яростней и жоще. Если в её начале со стороны ночного босса

были одни уговоры, то в конце он стал срываться на крик.

К утру Алкино состояние было не из лучших, ну, а когда Драган, так и не

добившись желаемого, отказался выплатить зарплату «...никчемным,

бестолковым» работницам» она вообще почувствовала себя на грани

нервного срыва. Решив, что здоровье ей дороже, она выдавила из себя:

«Пусть подавится» и стала наблюдать со стороны за перепалкой, возникшей

между ночным боссом и её подругами. В глубине души она расчитывала на то,

что её подельницы бросятся в бой для того чтобы отстоять честно

заработанные, но у тех тоже не было сил на военные действия, посему после

непродолжительной перебранки троица вернулась в номер несолоно

хлебавши.

До кровати Алка добрела еле передвигая ноги.


-Господи, какое счастье, что мы отсюда съезжаем, - только и сказала она и

забылась мёртвым сном.


Г Л А В А В О С Е М Н А Д Ц А Т А Я

Утро очередного дня выдалось по-весеннему тёплым. Солнце светило так

ярко, что у Алки, застывшей у окна в ожидании спасителей, слезились глаза и

это сводило на нет весь её макияж. Но не это вызывало в ней

беспокойство:было больше двеннадцати дня, а на парковке ни одной

машины. На нервной почве её опять потянуло хохмить.

-Уж полдень пробило, а Горана всё нет. Народ, иде «скорая помощь»?-

обратилась она к подругам, сидящим у стола в полной боевой готовности. -

Штукатурка начинает отваливаться, фасад подтекает. Пора бы и линять

отсель.

-Приедут, нужно только подождать,- неуверенно произнесла Стелла тихим,

напряжённым голосом и, понурив голову, уставилась в пол.

Томительное ожидание у окна стало действовать Алке на нервы. Она

покинула наблюдательный пост, села у стола, достала из сумки косметичку,

зеркало и стала поправлять макияж. Её место заняла Стелла. Не прошло и

пяти минут как в напряжённой тишине раздался её радостный вопль.

-А вот и они!

Алка и Лера бросились к окну.

-Приехали,- в один голос, радостно прошептали они и, подхватив сумки,

троица рванула к выходу.

Когда две беглянки, в соответствии с полученными ранее указаниями,

оказались в машине Момчило, Горан, сидящий за рулём, тут же рванул с

места.

-А теперь слушайте меня,- приказным тоном сказал он.- Волосы спрятать.

Макияж убрать. Если остановят полицейские, молчать. Вы –немые. Стелла за

сербку сойдёт. У них в Зораном проблем не будет. А вот с вами. Ну да ладно.

Прорвёмся. Мы объедем все внутренние посты, потом пересечём внешний, а

там уже и мой округ.


Своими инструкциями Горан страшно напугал двух женщин и они с

лихорадочной скоростью стали выполнять его приказ. Уже через пару минут

Алка боялась смотреть на себя в зеркало. То, что она видела, её не радовало.

Измождённое, постаревшее лицо, спёкшиеся губы, чёрные круги под глазами

и страх, дикий страх, исказивший её до неузнаваемости. Позже она пожалела

о том, что, приняв на веру опастность ситуации, удалила макияж и

превратилась в страшилку. Когда машина Момчило беспрепятственно

миновала все полицейские посты См-го округа и Горан протрубил «Отбой»

всё то, с какими предосторожностями он обставил побег, показалось Алке

блефом.

Вскоре путники остановились у придорожного ресторана чтобы

перекусить. Беглянки, чей внешний вид оставлял желать лучшего, покинули

своих спутников и отправились в дамскую комнату навести марафет. Здесь,

пристроившись у большого зеркала, две женщины и завели разговор о

побеге.

-Если честно, я не догоняю, зачем Горану понадобился этот маскарад с

волосами, макияжем?- вомущалась Алка, нанося уже не первый слой пудры, в

попытке прикрыть синяки под глазами.- Кому нужны были эти все

предосторожности, смахивающие на фарс?

Она нервничала. Чёрные круги под глазами она припрятала, но морщин

из-за её чрезмерных деяний появилось немерянно. К её «психическим

растройствам» присовокуплялось и то, что двое мужчин видели её без боевой

раскраски, а это было во сто крат хуже чем то, что они лицезрели её голяком.

Лера никогда не комплексовала по поводу своей внешности и

вынужденное отсутствие макияжа не вызвало у неё никаких эмоций, но

необоснованные обвинения Горна в фальсификации она приняла близко к

сердцу. Застыв с помадой у губ, она словила в зеркале Алкин взгляд и

посмотрела на неё с укором.

-Никогда не замечала за Гораном ни бахвальства, ни желания напустить

на себя значимость,- резко ответила она.- Я думаю его опасения не


беспочвенны. Слободан очень любит власть. Не зря его отель называется

«Король». Мне кажется, если бы Горан подошёл к нему и сказал что хочет нас

забрать, тот бы придумал какую-нибудь гадость, чтобы показать и бывшему

начальнику, и нам свою силу. Я думаю, он бы никогда не отпустил нас, не

наказав за неповиновение его воле. Горан всё это понимает, поэтому и

страхуется.

Подтверждение Лериным словам было озвучено очень скоро и исходило

оно от Момчило. Когда закончился обед и влюблённые, покинув кафе,

уединились в машине Алка, дабы дать им возможность поворковать без

посторонних ушей, попросила своего кавалера заказать ей эклер. Осознавая,

что любитель сексуальных утех может сесть на своего любимого конька, она

первая завела разговор и начала его с интересующей её темы.

-Не понимаю зачем нужно было убегать, прятаться, скрываться? Неужели

всё настолько серьёзно?

На что Момчило ответил.

-Горан мне сказал так : «Слободан не любит подчиняться и не прощает

тех, кто не подчиняется ему» Пока мы были в его округе могло случится всё

что угодно. Сейчас мы в округе, который курирует Горан, поэтому не

переживай.

-И какие планы у Горана на нас?- задала Алка вопрос ответ на который

интересовал её ещё больше.

-Сейчас мы едем к нему на дачу. Побудете там пару дней, а потом поедете

в К-во. Зоран через знакомого нашёл вам там работу.

Алка обрадовалась. Ей совершенно не хотелось возвращаться домой с

одним бумажным пакетом, в котором вещей кот наплакал и с теми крохами,

что она заработала в «Эдеме».

-Надеюсь то место, куда нас собирается пристроить Зоран, будет не таким,

как клуб Слободана.

Момчило усмехнулся.

-Нет. Оно тихое. Как у Божи.


Он взял её за руку и она опять почувствовала, как её обдало волной

похотливого желания. Внутри неё сровно сработало зажигание. Плоть

восстала и дала о себе знать.

-Послушай, почему бы нам сегодня не быть вместе,- с мольбой в голосе

произнёс он.- Не отказывай мне. Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо.

Он смотрел на неё с такой страстью, что Алке стало неловко. Нет, она не

ощущала отвращения. Она не чувствовала ненависти. Был лишь стыд. Ей

было стыдно за себя: она хотела того же.

Ночью, на втором этаже дачи, принадлежащей Горану это и случилось.

Поддавшись на провокацию проснувшемуся либидо, Алка отдалась тому, от

кого бегала больше двух месяцев. Момчило, как когда-то расписала его Ляля,

действительно был потрясающим любовником. С полуночи и до утра он был

так неистов в своих ласках, неугомонен в поцелуях, страстен в слияниях,

словно был уверен в том, что его больше не допустят к телу.

Проснувшись в полдень в постели с бывшим врагом, Алка вновь

почувствовала стыд. На этот раз краска покрыла её миловидное личико не от

желания секса, а от того, что она не устояла перед соблазном.

«Всё –этого больше не будет»- приказала она себе, потихоньку выбралась

из-под одеяла и стала быстро одеваться. Лихорадочно натягивая на себя

вещи, она бросала косые взгляды в сторону мирно посапывающего Момчило и

молила бога о том, чтобы он не проснулся. Она не могла смотреть ему в

глаза, она не хотела его видеть, она хотела забыть о том, что произошло.

Выскочив из комнаты, Алка на цыпочках спустилась по лестнице, затем

прошла коридор, толкнула входную дверь и оказалась на улице. Солнце

светило так ярко, что ослепило её. Она зажмурилась и, прислонившись

дверному косяку принялась аккуратно вытирать слёзы, брызнувшие из

подкрашенных глаз.

-Долго же вы спите, девушка ! Видимо Момчило замучал,- услыхала она

голос Леры.


Насмешливый, язвительный он подействовала на Алку так, словно на неё

вывалили ушат грязи. Забыв о макияже, который впрочем и без того за ночь

был изрядно подпорчен, она кулаком растёрла тушь по лицу и открыла глаза.

В машине Горана, припаркованной у входа, в пассажирском кресле сидела

Лера и снисходительно улыбалась.

-Ещё раз напомнишь о нём, я за себя не ручаюсь,- злобно сказала Алка и

показала ей кулак.

Лера растерянно пожала плечами.

-Что это с тобой? Он что опять что-то выкинул?

-Забы-ы-ыл-и-и-и,- требовательно сказала Алка и огляделась по сторонам.-

А Стелка так и не появилась.У неё всё в порядке?

-Всё нормально. Она у Зорана. Он её отвезёт на наше новое место работы.

Кстати, Горан сказал, что тебя туда завтра доставит Момчило, а он меня

подвезёт послезавтра. Утверждает, что соскучился.

От того, что ей опять придётся пресекаться с ненавистным кавалером,

Алку охватила смертельная тоска.

-Господи, какого чёрта я подпустила его к себе,- от давившего на неё

чувства собственной ущербности ей хотелось выть. - Меня теперь грызёт

комплекс неполноценности. Переспала с самцом, который тра-ет всё то, что

шевелится.

Лера ухмыльнулась.

-Напрасно ты занимаешься самоедством. Попытайся смотреть на это

проще. Так уж человек устроен, секс ему необходим прежде всего для

здоровья. Ты ведь вчера этого хотела, значит твоё тело этого требовало. Ты

получила то, что хотела, так зачем себя сейчас терзать какими-то

условностями.

Слова тонкого психолога, каковой считали Леру все те, кто её хорошо

знал, попали в нужную почву. Алке немного полегчало и она решила

перевести разговор на другую тему.

-А ты почему в машине? Едете куда-то?


-Да. Мы едем по делам, заодно и продукты купим. Вернёмся завтра утром.

Надеюсь за день вы с Момчило друг друга не поубиваете.

Заскрипела входная дверь и на пороге дачи показался улыбающийся

Горан.

-Привет, Змия! Смотри не обижай моего друга, а то вернусь и отшлёпаю, –

сказал он с подчёркнтой игривостью и ласково потрепал Алку по щеке. Резво

по-мальчишечьи, он соскочил с крыльца, занял водительское место и вскоре

машина с влюблёнными уехала.

«Одна, опять одна»- Алка тяжело вздохнула. Порыв ледяного ветра

разбросал по сторонам полы её лёгкой куртки и от холода она съежилась.

Она направилась было к дому, но вспомнив о Момчило, остановилась и

огляделась вокруг. Первое, на чём остановился её взгляд- была дача Горана.

Неоштукатуренная, во многих местах почерневшая от сырости, она являла

собой образчик недостроенного, запущенного строения и производила

скорее отталкивающее впечатление, нежели наоборот. Зато место, в котором

она находилась, было превосходным. Густой сосновый бор, источающий

терпкий запах хвои и широкая панорама, открывающаяся с высоченного утёса

на бескрайный, величественный Дунай способны были потрясти кого угодно.

Любуясь окрестностями, Алка не спеша обошла дачу, остановилась у

кромки обрыва и застыла. Картина, открывшаяся её взору, завораживала

своим могуществом и первозданной красотой. «Как же здесь здорово!

Создаётся ощущение, что паришь над миром,- подумала она, не отрывая

восторженных глаз от раздольной реки, убегающей за горизонт.- Что может

быть прекрасней, чем природа, рождающая шедевры. Человек, в стремлении

ей подражать, часто создаёт нечто такое, что возносит до высот

совершенства и при этом он часто забывает о том, что он просто плагиатор,

что его творения лишь слабая пародия того, что уже было создано до него».

Погрузившись в думы, навеянные обзором бескрайних просторов, Алка не

заметила, как сзади подкрался Момчило.


-Привет,- его грубый голос, раздавшийся у неё над ухом, прозвучал как

гром среди ясного неба. От неожиданности Алка пошатнулась и чуть не

свалилась с обрыва. Момчило подхватил её, оттащил её от края и хотел

поцеловать, но она не далась. Отстранившись, она отошла от него на

почтительное расстояние, с трудом преодолела нерешительность и, облизав

пересохшие губы, пролепетала:

-Давай забудем то, что было сегодня ночью.

Момчило расстерянно улыбнулся.

-Хорошо. Если ты так хочешь, пусть так и будет.

Такой лёгкой отставки Алка не ожидала. «Ну, да конечно. Все вы такие.

Поимел и неинтересна стала»-обиженно прошептала она по-русски и, круто

развернувшись, ушла в дом.

Весь день Алка обходила Момчило десятой стороной и терзала себя

горькими думами. «Если бы он уговаривал, настаивал, упрашивал не рвать

отношений, я бы ему отказала, но осталась бы удовлетворённость, что я была

на высоте и он хочет продолжения,- рассуждала она, нарезая по дому

киллометры.- Но он с лёгкостью отпустил, а это значит, он ничего кроме секса

не хотел, а это значит, что я обманулась, считая что он страдает по мне, а это

значит... что он- сво-лочь».

Ночью, лёжа на той самой кровати, на которой всего сутки назад млела от

наслаждений, Алка томилась в ожидании: «... а что, если он забудет о том, о

чём я просила его забыть и придёт». Но нет. Устроившись в прихожей на

небольшом диванчике, Момчило проспал до утра и так о ней и не вспомнил.

Начало нового дня не принесло Алке облегчений. Она всё так же маялась,

причём не понимая от чего страдает: то ли от того, что её игнорирует

мужчина, которому она отдалась, то ли от того, что она ему отдалась.

К столу, за которым дачники собрались на прощальный обед, она явилась

с натянутой улыбкой, прикрывающей каменое выражение лица. Лера сразу

же заметила, что с ней не всё в порядке.

-Что это с тобой?


Алка повела плечами.

-Голова раскалывается.

-Вы что с Момчилой поругались?

-Просила о нём не говорить,- со злостью сказала Алка и одарила подругу

убийственым взглядом.

Лера промолчала, но, когда перед расставанием они прощались, не

сдержалась.

-Не дури. Момчило хоть и недалёкий малый, но беззлобный. И потом, не

смотри, что он гуляет. Горан мне сказал, что у него с женой огромные

проблемы. Она болеет, а он- здоровяк и не в состоянии сдерживать свой

темперамент. А ещё мне Горан сказал, что никогда не видел его таким

странным. Говорит, Момчило на тебе помешался. Учти это.

Лерины слова снова пришлись к месту. Алкины страдания сошли на нет и к

ней вернулось хорошее настроение.

-Обязательно учту,– игриво произнесла она и со спокойной душой села в

машину Момчилы. Устроившись на заднем сидении, она уставилась в окно и

сделала вид, что водителя авто для неё не существует. Впрочем это было

недалеко от истины. Узнав, что она по прежнему имеет власть над мужчиной,

который именно по её воле стал её любовником, она не только перестала

себя истязать, но и потеряла к нему всякий интерес. В предвкушении нового

места работы она приказала себе забыть о том, что у неё было с Момчило и

стала настраиваться на новую жизнь.


Ч А С Т Ь В Т О Р А Я


Г Л А В А Д Е В Я Т Н А Д Ц А Т А Я

Всю дорогу к городу К-во путники хранили молчание. Поначалу Алка

наблюдала за своим кавалером сквозь опущенные ресницы. Зная пристрастия

ненасытного эротомана к неадекватным деяниям, она старалась быть начеку.

Но Момчило, яростно выкручивая баранку, усердно демонстрировал что

всецело занят дорогой и его показная отстранённность её успокоила.

Ночные бдения, вызванные переживаниями по поводу и без, плюс

дорожная тряска сделали своё дело и вскоре Алка стала клевать носом.

-Приехали?

Грубоватый баскок прорвался сквозь мутную пелену дрёмы и путница

встрепенулась.

Продрав веки, слипшиеся от густо нанесённой туши, Алка уставилась в

окно. Увиденное не вызвало в ней ни восторга, ни радости. Место, где они

остановились, напомнило ей подъезд к бабушкиному деревенскому дому, в

котором она, будучи школьницей, проводила каникулы: тот же невзрачный

тупик с высокими кустарниками по бокам и некрашенными десятилетиями

деревянными воротами по центру.

«М-м-м-да»- недовольно промычла Алка и, подхватив сумку с

незамысловатым скарбом, вышла на улицу. Едва она захлопнула за собой

дверь машины, как калитка в воротах со скрипом отворилась и в проёме

показалась щуплая фигура какого-то парня. Засаленная курточка не первой

свежести; помятая рубашка; джинсы, пузырящиесяся на коленках;

стоптанные туфли; всклокоченные волосы, являющие собой художественый

беспорядок а-ля «...не один я в поле кувыркался»; помятое (то ли со сна, то

ли после бурного застолья) лицо; ссадина у виска; маленькие, бегающие

глазки– незнакомец, которого Алка тут же окрестила «бомжом» вызвал в ней

брезгливость и антипатию. Удручающее впечатление, который производил

этот неопрятный тип, усугублялось тем, что он бесцеремонно разглядывал её,


причём так пристально- оценивающе, словно она товар и он пытается найти

на ней либо изъян, либо бирку с ценником. Ошарашенная Алка отступила к

машине.

-Ты куда меня привёз?- оторопело спросила она у Момчилы, сидящего за

рулём. Но ответ получила не от него.

-Я твой босс?- с апломбом прогундосил парень и кивком головы указал на

калитку. - Заходи в дом. Стелла тебя уже ждёт.

Эта новость так поразила Алку, что у неё начало подёргиваться веко.

Опёршись о капот машины, она стала озираться по сторонам в надежде на то,

что сейчас откуда-то или из-за угла, или из кустов выйдет то ли Горан, то ли

Зоран и, смеясь над её реакцией, успокоит её и увезёт отсюда. Но нет. Никого

кроме замусоленного парня и её несостоявшегося кавалера в этом тупике не

было. В добавок к потрясениям, которые свалились на неё, Момчило,

выполнив возложенную на него миссию, самоликвидировался. Бросив ей на

прощание короткое: «Чао», он просигналил, давая понять, чтобы она отошла

от машины и... уехал. Алка осталась стоять на дороге как оплёванная. От

безысходности хотелось выть. Её буквально разрывало от желания крикнуть в

лицо этому странному типу: «Какой ты к чёрту хозяин? Ты посмотри на себя!

Единственно чем ты можешь управлять, так это это мусорным контейнером».

Но она подавила в себе приступ ярости и, стараясь не задеть новоявленного

босса, бочком вошла в калитку.

Встреча с подругой была бурной, словно они не виделись целую вечность.

Когда эмоции улеглись, Стелла взяла на себя миссию экскурсовода и провела

Алку по дому, в котором как оказалось троица будет жить.

-Меня Зоран ещё утром привёз, так что я уже успела войти в курс дела. У

Милана, так зовут нашего босса, очень добрая мама. Когда я приехала, она

встречала меня вместе с ним и на правах хозяйки ознакомила с домом, -

рассказывала Стелла, сопровождая подругу из одной комнаты в другую.-

Мама Милана мне сказала, что этот дом делится на две части. В одной живёт

она, а другой когда-то жил Милан с женой и ребёнком. Потом они переехали


и теперь здесь будем жить мы. В нашем распоряжении будут коридор, там

кстати есть телефон, а также ванная, туалет, проходная комната, в которой

установлен телевизор, в придачу ко всему мы сможем пользоваться кухней,

ну и конечно комнатой, в которой мы будем спать. Неплохо, правда?

-Правда,- ответила Алка. Шок, вызванный удручающим видом претендента

на звание «хозяин», сошёл на нет и она уже не была так панически

настроена. –Всё простенько, но приемлемо...

- Мне здесь нравится,- восторженно произнесла Стелла.- Знаешь, я ведь не

хотела сюда приезжать, очень по сыну соскучилась. Просила Горана, чтобы

он нам паспорта отдал и домой отпустил, но он видимо так влюблён в Леру,

что не может с ней расстаться:он ведь понимает, если уедем мы, уедет и она.

Тем не менее, когда мама Милана меня встретила как родную, потом всё это

показала, я отошла- здесь так тихо и спокойно, как в обителе.

-Ты забыла добавить скромной,- не без иронии сказала Алка и добавила. -

Ты случайно не в курсе, когда мы сможем увидеть нашу вторую обитель, ту

которая зла?

Стелла усмехнулась и со словами : «Я сейчас» поспешно вышла.

Оставшись одна, Алка поначалу хотела принять душ, потом передумала и

принялась разглядывать комнату, в которой ей предстояло жить. Узкая

прямоугольная с огромным окном чуть ли не во всю стену, планировкой она

была копией одной из комнат трёхкомнатной квартиры, в которой Алка жила

с родителями. Обстановка в корне различалась, но всё же было кое-что

общее. Мебельная, многосекционная стенка была до такой степени похожа на

ту, что была в её домашней гостинной, что Алка тут же задалась вопросом,

кто у кого увёл дизайн советские проектировщики у сербских или наоборот.

Остальная мебель, что здесь была: кровать с панцирной сеткой, диван

напротив неё, круглый стол у окна, два стула- всё это было древним,

истерзанным и их внешний вид явствовал об одном- молодые, что жили

здесь, накомили денег только на стенку, остальное им досталось по

наследству.


Обзор комнаты был прерван появлением Стеллы. Взбудораженная,

сияющая, она вихрем влетела в комнату и прямо с порога затараторила:

-Милан сказал, завтра вечером мы едем смотреть кафану. Он сказал...

-Ксати, о нашем боссе,- перебила её Алка.- Он так стрёмно выглядит, что

когда я его увидела, впала в ступор.Ты не боишься, что в кафану такого

забулдыги никто стоящий приходить не будет и мы просто потеряем здесь

время.

Стелла неуверенно пожала плечами.

-Я думала об этом и высказала Зорану свои опасения. Он меня успокоил.

Сказал клиенты будут приходить к нам, а не к нему. Ещё сказал, что кафана

находится в нескольких километрах от этого города, прямо у шоссе и имеет

шанс иметь клиентуру за счёт проезжающих мимо и за счёт жителей Ку-ва,

так называется этот город. Он небольшой и Милана здесь все знают. Зоран

утверждает, если мы пару раз выйдем с Миланом на люди у нас будут

посетители. Сначала те кто нас видел, а потом и слухи сделают своё дело.

-А как насчёт условий работы? Разговор на эту тему между вами уже был?

-Ага. Всё будет так как у Божи. Никаких свиданок на стороне, никакого

алкоголя. Хозяину идёт половина за напитки, половина за танцы. Зарплата в

месяц сто марок.

-Зряплата– это хорошо,- радостно сказала Алка и, переключилась на

другую тему.- Как у тебя с Зораном? Всё наладилось?

Стелла помрачнела. Присев на диван, она устремила тоскливый взгляд в

окно, потом подняла на Алку глаза, в которых плескалась боль, и


-Ты только Лерке не говори. Я подслушала разговор Зорана с Миланом.

Зоран запросил за нас две тысячи марок и Милан заплатил.

Алка ахнула.

-Вот зараза! Получается, что он нас продал!

Стелла протестующе замахала руками.


-Мы не имеем права его осуждать. Мы жили в его доме, питались за его

счёт...

-Ага, а с кем-то он ещё и сексом занимался.

Алка выговорила эту фразу с таким возмущением, что под конец её аж

закашлялась. Прочистив горло, она хотела было продолжить обличительную

речь, но, поглядев на скукоженную, потерянную Стеллу, передумала.

-Не жалей его, не оправдывай,- только и сказала она и отправилась

принимать душ. Ей вдогонку понеслось:

-Пожалуйста, не говори Лере!

-Ага,- кивнула она через плечо и подумала: «Ещё бы, если дойдёт до

Горана, кто знает чем это закончится. «Папа» с его идеализмом вряд ли

поймёт Зорана- торгаша стриптизёршами, которого он любовно называет

«Братом»...».


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т А Я

Лера, сопровождаемая Гораном, появилась в новом жилище на следующий

день и именно в тот момент, когда её подруги под чутким руководством

хозяйки дома готовили чорбу. Очередных гостей мама Милана приняла

радушно и вскоре на кухне был накрыт стол и вся компания приступила к

трапезе.

Поедая с огромным аппетитом куринный суп, который получился на

славу, Алка украдкой поглядывала на влюблённых, пытаясь понять что между

ними происходит. То, что у них было не всё гладко, она успела заметить едва

они переступили порог кухни, а во время обеда, в процессе обработки данных

полученных путем визуального контакта, любительница психоизысков только

утвердилась в своём мнении. Если Горан выглядел подавленным, словно был

прибит горем, то Лера наоборот источала радость и веселье. Эта

противоречивость в их поведении так заинтересовала пытливую особу, что

она, как только Горан уехал и троица оказалась в выделенной ими комнате,

не применула задать вопрос, который уже не один час вертелся у ней на

языке:

-Девушка, я не люблю лезть в душу, но чёрт побери это женское

любопытство. Не соблаговолите ли удовлетворить его. Какая кошка

пробежала между вами? Вы сегодня выглядели как совершенно чужие друг

другу люди.

Лера, которая в этот момент занималась распаковкой вещей, застыла с

вешалкой в руках. Последовало молчание, потом она небрежно забросила

плечики в гардероб и резко развернулась.

-Соблаговолю,- ответила она улыбаясь и села на диван рядом с Алкой.- Я

поинтересовалась у него- женат ли он. Оказывается да.

Стелла, поправлявшая макияж у окна, чуть не выронила зеркало из рук.

-Не может быть!


-Оказывается может,- не без иронии сказала Лера.

Откинувшись на диван, она сладко потянулась, затем, уподобившись

птице, расправила руки и восторженно протянула.

- Сво-о-обо-о-ода подружки, свобо-о-ода!

Лерин голос дрожал, лицо светилось, она выглядела такой счастливой,

словно обрела самое заветное.

- Господи как же хорошо быть свободной и от своих чувств, и от чувств

другого! Как здорово не зависеть от предмета твоей страсти, от его

капризов, прихотей, от его эгоистичной любви наконец. Если бы вы знали,

как я устала от этой обузы. Когды мы с Гораном познакомились, он мне сразу

понравился. Не красавец, но живчик. Рядом с ним ощущаешь такой всплеск

энергии, что хватит на тысячу таких как я. Но по прошествии времени я стала

уставать и от своих чувств, и от него, и от его темперамента. Наверное

именно поэтому решила узнать о его семейном положении именно сейчас, а

не полтора месяца назад. Ещё с первых дней нашего знакомства я

спрашивала себя: «Почему я не задаю ему вопрос, который обычно задают

женщины, познакомившись с мужчиной?», а только теперь поняла- я боялась,

я предпочитала жить в плену илюзий и испытывать то, что испытывают

влюблённые женщины. Но, если до этого я его идеализировала, то теперь

шорка спала и то, что я к нему испытывала у-ле-те-ло...

Всё то время, что Лера исповедывалась, Алка с удивленим смотрела на неё

и не верила в то, что слышит. «Вот так, так. Лялька правильно подметила, от

Лерки веет холодом снежной королевы. Это ж надо, как она легко отреклась

от любви, словно...Хотя, что это я. Как говаривал классик «... а был ли

Йорик». Мне так кажется, ответить на вопрос была ли у Лерки любовь к

Горану не сможет даже она сама. Но... опять же напрашивается вопрос, если

наша «снежная королева» не с Гораном, то кто же будет нас опекать?

Желая перевести разговор на другую тему, Лера резво подпрыгнула на

диване, словно попыталась проверить его прочность, затем улеглась на него,

покрутилась и требовательно сказала:


-Неплохой, твёрдый, как раз для моей больной спины. Чур, я здесь сплю...

В результате ёё интенсивных телодвижений Алка, сидевшая на краю

дивана, оказалась чуть ли не на полу. Столь бесцеремонное выпроваживание

её задело, но вступать в конфронтацию было не в её духе.

-Вместе со мой будешь делить это ложе. Стелка спит на кровати в гордом

одиночестве, а мы с тобой на этом раскладном диване будем оргии

устраивать. Что поделаешь, если все мужики перевелись. И к тому же, в этой

комнате больше сплячих мест нема, - отшутилась она и, немного подумав,

всё- таки решилась задать мучавший её вопрос:

-Но ты не переводи стрелки. Колись, что вы с Гораном решили? Неужели

это конец?

Лера ехидно улыбнулась.

-Не бойся, никуда он не денется. Мы поговорили о наших дальнейших

отношениях, причём на высоких тонах, но, уезжая, он сказал, что он не может

без меня жить и будет часто приезжать, значит никуда он не денется с

подводной лодки.

В дверь постучали и, не дождавшись ответа, в комнату ввалил новый

хозяин троицы. Сегодня он выглядел поприличней. Непослушные вихры были

зачёсаны назад и покрыты гелем. Ссадина замазана тональным кремом.

Одежонка не бросалась в глаза первозданной новизной, но была чистой и

выглаженной.

Уставившись на Лерку, он поначалу остолбенел, потом по-идиотски

хихикнул и вылетел из комнаты.

-Это что за явление?- удивилась Лера.

-Это наш босс. Прошу любить и жаловать,- с иронией сказала Алка и с

горечью продолжила.- Не везёт нам с хозяевами. Один стерву нам подсунул.

От другого из-за его запросов сбежать пришлось. А третий какой-то

малахольный...

Не успела она закончить критический анонс, как в комнату опять влетел

Милан. Не сводя восхищённого взгляда с Лериного лица, он прогнусавил:


-Одевайтесь красиво. Пойдём по городу рекламу делать.

Скорострельно выпалив, он опять хихикнул и убежал.

-Да, Алка, кажется ты права, -Лера сокрушённо покачала головой.- Босс

нам попался с отклонениями. Хотя, знаешь, я уже давно поняла, что в

большинстве случаев, норма- понятие относительное, а вот его указание не

лишено смысла. «Реклама двигатель торговли»- гласит основной постулат

маркетинга, поэтому давайте собираться и пойдём на встречу с

потребителем...

Не прошло и часа как разукрашенная, расфуфыренная троица отправилась

в рекламное турне. Предводитель «золотоносных несушек» был горд

своим «выводком»и не скрывал своего счастья. Посещая очередное

заведение будь то бар, кафана или ресторан, Милан выставлял на показ свой

несравненный товар и так старательно выпячивал хилую грудь, что со

стороны казалось будто он становится выше и ему не хватает ничтожнейшей

малости, чтобы приподняться над землёй и воспарить над толпой.

Потуги новоявленного хозяина возвыситься в глазах окружающих

выглядели до того комично, что Алка не могла не поделится увиденным с

Лерой. И тут началось. Обе насмешливые, ядовитые они часто боролись за

звание язва N1, пытаясь перещеголять друг друга в способности нанесения по

выбраному объекту точного, сбивающего наповал удара посредством колких

замечаний в его адрес. Свою игру они начали ещё в П-ах, практикуясь на

клиентах, потом продолжили в «Эдеме», теперь черёд наступил за К-вом.

Изощряясь в эпитетах, сравнениях, они стали изголяляться над своим

хозяином с особой изощрённостью: он им обеим был антипатичен, причём до

отвращения.

Стелла, которая не принимала участие в их лексико-брейн-экзерсайсах,

частенько оглядывалась по сторонам, когда очередной весомый «камень

летел в огород» Милана и неизменно повторяла: «Девчонки, прекратите. Не

дай бог, здесь кто-то русский понимает». В ответ на это персмешницы лишь


отмахивались и вновь начинали соревнование по выработке ещё более

продуктивного яда.

Так продолжалось до того момента, пока троица не оказалась на

центральной площади. Здесь царило всеобщее оживление, жители

праздновали день города, и Алке стало не до брейн-штурма, она полностью

переключились на обзор местных аборигенов. Впрочем, её меньше всего

интересовало какие они жители этого города. Всматриваясь в лица

проходящих мимо людей, она хотела понять одно, как они реагируют на неё и

её подруг. После непродолжительного перекрёсного обстрела взглядами она

сделала однозначный вывод: три иноземки производят на местных сербов

неизгладимое впечатление. Причём представительницы женской половины

населения воспринимали троицу как потенциальных соперниц и смотрели на

них с такой надменной пренебрежительностью, граничащей с ненавистью, ну

прям как на захватчиц с мифической Амазонии. Зато мужской частью

аборигенов сексапильные, разукрашенные девы были встречены «на ура».

При виде экзотических, заморских «птах» лица мужчин преображались,на них

появлялось мечтательное выражение, глаза загорались лихорадочным огнём

и они провожали троицу взглядами, источающими неописуемый восторг.

Перекинувшись с Леркой парой едких фраз о неприкрытом восхищении,

которое выказывали им потенциальные клиенты стрип- бар, Алка

окончательно убедилась, поход в массы принёс свои плоды фурор среди

местной публики был произведён. Эти выводы её порадовали и породили

надежду на то, что бизнес в этом местечке заладится.

Рекламная акция продолжалась до заката солнца и, когда новоявленный

босс прогундосил: «Идем домой», троица с облегчением вздохнула. За время

прогулки по городу они порядком подустали, причём не только физически, но

и морально: Милан со своими идиотскими смешками, глупыми репликами,

плоскими шутками способен был уморить кого угодно. Но радость трёх

уморенных женщин была преждевременной. Едва они доковыляли до нового

жилища, как хозяин тут же поставил их перед фактом: «Едем в кафану».


Ни одна из претенденток на звание топлес-вумен не хотела никуда ехать,

но любопытство одержало верх над усталостью и три женщины,

потеснившись на заднем сидении двухдверной малолитражки, отправились

навстречу с неизведанным.

Минут через десять подержаная хозяйская колымага остановилась на

обочине шоссе. Вечерело, зимние сумерки быстро заступили на смену дню, но

тусклый лунный свет, лившийся с небес всё же позволял троице разглядеть

местность. По одну сторону дороги простиралось нескончаемое поле, по

другую- справа возышалась гора, слева виднелось какое-то село, а между

ними было расположено приземистое строение. Пошарпанное, невзрачного

вида оно представляло из себя удлинённую бетонную коробку, одна сторона

которой была застеклена. Огромные окна располагались паралельно шоссе, а

на стёклах корявыми буквами было выведено «Огонёк в ночи». Под крышей

здания красовались гирлянды из разноцветных лампочек, какие обычно

вывешивают на ёлку под новый год, а над входной дверью горел красный

фонарь.

-Это моя кафана...,– прогундосил Милан и, покинув машину, отправился её

открывать.

От шока Алку застопорило. Не отрывая изумлённых глаз от

полуобветшалого строения, в котором ей предстояло работать, она стала

повторять как заведёная: «Мама дорогая, мама дорогая...».

«Заменить пластинку» ей помогла Лера. Не менее потрясённая

«завораживающим зрелищем», она толкнула Алку локтём под рёбро и

раздражённо произнесла:

-Может хватит, и так от вида этого дизайнерского исскуства тошнит, а тут

ещё ты...

Третья сотрудница тоже не осталась безучастной к увиденному.

-М-да... Вот так- так- так. Называется приехали. Это здание похоже на

придорожную забегаловку. Но что поделать! На безрыбье и рак рыба. Пошли


посмотрим, что там у него внутри -,потерянно произнесла Стелла и троица

неохотно покинула машину.

Кафана произвела на новых работниц такое же удручающее впечатление,

что и её фасад. То что интерьер был неприхотлив- это было пол беды, но его

предметы были до того подержаны, что складывалось впечатление: тот, кто

проявлял здесь свои «творческие» способности, прежде чем их

продемонстрировать побывал на свалке. Причём для того, чтобы сделать

вывод о использовании здесь «утилизированного вторсырья» не нужно было

далеко ходить: прямо напротив входа в кафану стоял электро-

обогревательный прибор, смахивающий на буржуйку времён великой

октябрьской революции. Три пошарпанных стола с пластиковыми стульями по

бокам стояли у одной стены; у другой, которую кто-то изуродовал своими

корявыми художествами, стояло пять столов, отделённых друг от друга

деревянными лавками. В глубине зала, в его левом углу красовалась барная

стойка, на полках которой были выставлены бутылки с пивом. Справа от неё

была установлена фанерная сцена, причём такая маленькая, что даже одна

танцовщица могла уместиться на ней с трудом. Между сценой и барной

стойкой был проём, ведущий в небольшой коридор, откуда можно было

попасть в костюмерную и в туалет.

С тяжёлым сердцем Алка разглядывала новое место работы. Оно виделось

ей таким убогим, отталкивающим, что в ней поселилась неувереность «...а

будет ли вообще к нам кто-то приходить?». Закравшееся сомнение давило на

неё тяжким грузом и, едва троица переступила порог их нового жилища, она

решила поделиться им со своими подельницами.

-Ну, и подфартило нам. Ума не приложу, у кого появится желание

посещать этот курятник! Ну разве, что трактористам и комбайнёрам. Они

после трудового лета на каникулах, будет где скоротать времечко до новой

жатвы.

-И не говори. После «Эдема» шедевр народного творчества под названием

«Огонёк в ночи»тянет лишь на придорожный сортир,–вторила ей Лера.- С


таким подходом к делу, Милану не помогут даже такие работницы как мы. Те,

кого приспичило справить нужду, в женских прелестях не нуждаются.

В полемику вступила Стелла.

-Милан действительно ничего не понимает в бизнесе. С такой кафаной как

у него, нормальную публику не привлечь...

-А с таким боссом можно привлечь только лапотников,- перебила её Алка.-

Только вот что мы с ним делать будем? Вот вопрос.

Разговоры-разговорами, пересуды- пересудами, но троице всё же

пришлось принять сложившуюся ситуацию как неизбежность и заставить себя

с ней смириться. На следующий вечер они переступили порог холодной

кафаны «Огонёк в ночи» преисполненные надеждами. Где то там в глубине

души, каждая из них расчитывала на то, что во время прогулки по городу,

произвела неизгладимое впечатление, а следовательно хоть кто то да

заглянет. Но надеждам троицы не суждено было сбыться. Они просидели до

самого утра у печки -единственного источника отпопления – к ним так никто

и не пришёл. Во вторую рабочую ночь мужское население г-да К-ва и его

окрестностей вновь проигнорировало кафану «Огонёк в ночи». Хоть Милан и

выводил своих работниц в свет, подкармливая их в ресторане,его усилия

привлечь в своё заведение клиентуру не приносили ожидаемого результата.

Желающих вкусить плоды наслаждений от обозревания полуголых красоток

так и не находилось.

Отсутствие посетителей хозяин кафаны «Огонёк в ночи» переносил

стойко. То ли его успокаивало то, что он босс таких красоток, то ли он был

непревзойдённым оптимистом, но он никогда не подавал вида, что недоволен

бездействием своих работниц. Более того его глупые смешки, идиотское

хихикание, постоянная улыбка, которые явствовали о его хорошем

настроении, до того раздражали безработную троицу, что порождали в них

желание изолировать хозяина, закрыв его в туалете.

На третьи сутки вынужденного бездействия, около полуночи, когда чаша

терпения стрип-вумен была переполнена и они, прижавшись к «буржуйке»,


держали совет, как проучить их бестолкового босса, входная дверь

неожиданно отворилась и в кафану гуськом проследовала компания каких-то

юнцов. Судя по всему, это были ребятишки проезжающие мимо, которых

заинтриговали либо корявые художества на окнах, либо красный фонарь у

входных дверей. Мальчики, которым на вид было не больше восемнадцати,

были «под шафе» а, узнав что оказались в стрип-баре, вознамерились

получить двойное удовольствие: принять на душу, чтобы жизнь ещё больше

мёдом показалось, плюс получить дополнительный допинг, а именно

полюбоваться на ночных «пчёлок», демонстрирующих себя в неглиже.

Платить за шоу подвыпившие юнцы не собирались, а посему от танцев возле

них стрип-вумен заработали лишь одну головную боль. Правда Алке

«повезло» больше: помимо нервотрёпки, ей «посчастливилось» вывихнуть

палец. Она так отчаянно сопротивлялась попытке одного из

разухарившиегося мальчугана забраться ей в стринги, что тот вывернул ей

мизинец.

-Если так будет продолжаться,так и до рукоприкладства недалеко,-

возмущалась она, показывая боссу деяния рук малолетнего клиента. -Ты

только посмотри на мой опухший палец. Что я должна сейчас делать? Пойди,

поговори с этими детьми и скажи пусть платят за увечье. Должна же быть

хоть какая-то компенсация за ущерб.

На Алкины слова Милан отреагировал в свойственной ему манере, он по-

идиотски хихикнул и на этом всё закончилось. «Великий предприниматель»

не собирался требовать оплату за труд своих работниц, половина из которой

пошла бы в его карман, не говоря о какой-то компенсации, за какой-то там

ущерб. Сей прискорбный факт лишний раз убедил Алку в том, что босс ей

достался с отклонениями и уповать нужно либо на господа, либо на себя.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь П Е Р В А Я

На следующую ночь троицу ожидало нечто такое, чего никто из них и

предположить не мог. Около двеннадцати в кафане «Огонёк в ночи»

появился...их первый босс собственной персоной. Божа предстал перед

своими бывшими работницами в тот момент, когда те, пытаясь согреться,

воспроизводили танец маленьких лебедей под звучную мелодии группы

«Secret service».

Неожиданное появление экс- хозяина прервало безмятежное веселье

ночных «балерин» в самом разгаре. При виде Божи их шаловливое

настроение улетучилось и спаренное трио разбежалось. Стелла с Лерой

оккупировали стулья возле бара, а Алка забилась в костюмерной. Возмущаясь

про себя наглости бывшего босса, который осмелился явится на глаза тем,

кого выставил за порог, она достала косметичку и только собралась было

подправить макияж, как входная дверь отворилась и вошла Стелла.

-Божа хочет с нами поговорить,- взволновано сказала она. - Он видимо

хочет рассказать что- то важное и для него, и для нас. Давай его выслушаем.

Проще всего отвернуться, а понять не каждый способен.

-Понять! Неужели ему нужно моё понимание? Верится с трудом.

-Так давай и узнаем зачем он пришёл?- резко сказала Стелла и ушла.

Алка недолго размышляла над дилемой «быть или не быть?».

Любопытство, которое не раз толкало её на всякого рода деяния, опять взяло

верх и она последовала за подругой.

Бывший хозяин встретил её больше чем радушно. Когда Алка подошла к

столу, за которым уже сидели её подельницы и Божа, тот резво вскочил и,

приветливо улыбаясь, протянул руку для рукопожатия.

-Очень рад тебя видеть. Как ты?

Демонстрируя снисхождение, Алка подала ему кончики пальцев.

-А я то как рада?


Состроив недовольную мину, она присела на самый край лавки подальше

от того в ком видела источник всех бед, словно её бывший хозяин был

носителем опасной болезни и настроила себя на то, чтобы он не сказал, она

никогда его не простит.

От холодного приёма, оказанного бывшей работницей, Божа

видоизменился. На его лице застыло виноватое выражение и плюхнувшись на

стул, он стал что-то невнятное бормотать про жену, про дочь, про кафану. Он

явно растерялся. Ему понадобилось около пятнадцати минут и бутылка вина,

которую он скорострельно осушил, прежде чем он решился начать тот

разговор, ради которого пришёл.

-Я хотел принести вам свои извинения за то, что произошло. Но поверьте,

я здесь не при чём. Если бы я знал, разве бы я смог..

Божа говорил медленно, с трудом подбирая слова, и не находил в себе

смелость смотреть на тех, перед кем пришёл повиниться. Пытаясь перед ними

оправдаться, он прятал глаза в пол.

- В то утро, когда всё это произошло, у меня с Лялей был разговор. Она

сказала, что хочет уехать и начала меня шантажировать, сказала, если я

буду её задерживать расскажет Милене о том, что у нас с ней были

отношения. Потребовала, чтобы я за ней заехал в три часа и отвёз в Белград.

Я приехал чуть позже, она ждала меня у ворот. Села ко мне в машину и

начала плакать. Плачет и рассказывает. Когда Стелла с подружками уехала, в

дверь вломились какие-то люди и стали требовать у неё деньги. Она

испугалась и в обморок упала. Когда очнулась, услышала как один другому

сказал, что Марко будет доволен тем, что они нашли в доме. Потом она мне

сказала: “Во всём что произошло, Стелла виновата. Марко и его люди

приходили ночью в кафану требовать у неё деньги. Она отказалась отдать,

так они обокрали всех»

Божа поднял на Стеллу виноватый взгляд. Столкнувшись с её глазами, в

которых застыло отчаяние, он вновь уставился в пол.


-Я ей поверил, отвёз в Белград, а когда вернулся, вас уже не было. Только

недавно я узнал, кто эта Ляля на самом деле, но время вспять не вернёшь. Не

вините меня строго.Так уж получилось.

Божа выговорился и видимо почувствовал облегчение: он уже не выглядел

таким растерянно- унылым как вначале своего горестного повествования.

Решив что миссия, с которой он посетил своих работниц успешно

завершилась и грешок он свой отмолил, он посидел для приличия несколько

минут и поднялся из-за стола.

-Ну, всё. Мне пора. Удачи вам в работе,- с кислой улыбкой произнёс он и

протянул руку для рукопожатия сначала Лере, затем Алке. Когда дошла

очередь до третей работницы, он задержал её ладонь в своей и, преодолев

нерешительность, попросил остаться. Божа беседовал со своей любимицей

недолго. Уже через несколько минут он подозвал к себе Милана, расплатился,

затем обнял на прощание Стеллу и, понуро потупив голову, удалился.

Откровения бывшего хозяина каждая из троицы воприняла по разному.

Стелла уединилась в костюмерной, попросив подруг её не трогать. Что

повлияло на её решение изолироваться, им осталось только догадываться.

Лера тоже была сдержана и, как Алка ни пыталась вывести её на разговор,

комментировать Божины излияния она не хотела. Что касается самой Алки,

рассказ бывшего хозяина породил в ней сомнения : «А что, если люди Марко

всё-таки побывали в нашем доме?».

Сопоставляя, анализируя, размышляя, Алка так запуталась в своих

домыслах по-поводу произошедшего в тот злополучный день, что у неё ум

заходил за разум, а просвета так и не предвиделось. Неуёмное любопытство

до основания истерзало её любознательную душу и, когда под утро

пожаловал их «сербский папа» она, преисполненная желанием получить от

него хоть какую-нибудь зацепку, плюнула на всякие условности и в один

присест выдала ему всё то, о чём им поведал Божа. Она стрекотала как

пулемёт, перемешивая русские слова с сербскими, и с надеждой

вглядывалась в невозмутимое лицо Горана.


Отсреляв весь свой боезапас, Алка замерла и с нетерпением уставилась на

«папу».Тот не заставил себя долго ждать. Многозначительно улыбнувшись,

он потрепал любознательную «дочку» по щеке и протянул:

-Я всё знаю,- а потом как бы нехотя добаваил.- Я вызывал его к себе.

Выражение его лица было до того интиригующим, что Алка чуть не

поперхнулась от слюнок, набежавших бог весть откуда. Она собралась было

забросать «папулю» всяческими «аппетитными» вопросами, но вдруг скорбь в

один момент исказила лицо вечного живчика. Правда набежавшая туча

быстро испарилась и уже через мгновение маска благодушного балагура

вернула Горану его обычный облик, но Алка достаточно хорошо узнала этого

непростого мужчину и быстро поняла продолжения диалога, точно так же

как и сногсшибательных признаний на которые она рассчитывала не будет.

И точно. В подтверждении того, что разговор исчерпан Горан с силой

впечатал недокуренную сигарету в пепельницу, криво ухмыльнулся и

произнёс:

-Божа стал жертвой собственной глупости.

Он бросил из-под тишка тоскливый взгляд на Лерку, сидящую рядом с ним,

усиленно потёр затылок заскорузлой пятернёй и прошептал:

-Или... страсти...

Последнее слово он произнёс с такой болью, что Алку осенило: «Он так

страдает от своей привязанности к нашей «снежной королеве», что это стало

для него своего рода пыткой. Неужели так сильно любит?». Этот вопрос

поселился в Алке занозой и как только две женщины остались наедине, на

общем диванчике, любопытствующая и поделилась с Лерой своими

умозаключениями, на что тут же получила ответ:

-Любит? Да он просто стал заложником своей страсти. Сам от этого

мучается и меня мучает.

Видимо невольно Алка задела потаённые струны её души и «снежную

королеву» понесло:


-Я ведь было успокоилась, а тут он опять со своими чувствами. Разведусь,

говорит. Женюсь на тебе. Жить без тебя не могу. Я уже и не знаю,что делать.

Ума не приложу как объяснить ему, что я не хочу за него замуж. Да, он

прекрасный человек, именно поэтому мы вместе, но его превосходные

качества не изменят моего решения. Когда тот, кого я любила уехал, а потом

исчез, я зареклась: ни в одном мужике не погрязну до такого состояния, когда

боль превращает тебя в ничто. Когда познакомилась с Гораном, дай думаю

немного расслаблюсь, нельзя же постоянно жить с холодом в груди. Потом,

когда узнала о том, что он женат, словно перевернулось во мне всё, точнее

вернулось на круги своя и я....

-Не понимаю я тебя,- перебила её Алка.- Женщина так устроена, что без

любви жить не может, а ты мне говоришь не погрязну до состояния любви.

Что же ты за женщина такая? Складывается такое ощущение, что ты-

белоснежный айсберг, а любовь воспринимаешь, как недостойную тебя грязь.

Лера усмехнулась.

-Не утрируй. Любовь для меня сродни прогулке по минному полю,

установленному на приграничной полосе, где с одной стороны обожествление

предмета твоих чувств, а с другой собственный эгоизм...

-Договорилась!- фыркнула с негодованием Алка.- Любовь для неё видите

ли променад по фортификационным сооружениям. Ну это ж надо было до

такого додуматься! Интересно, и как с твоей тягой к медицине, ты не

приписала её к болезни. Что-то типа: любовь- это интоксикация организма,

вызванная гормоном страсти и провоцирующая помутнение рассудка...

Лера прыснула.

-А ты знаешь, мне понравилось! В этом что-то есть! Но вернёмся к

айсбергу. Ели уж на то пошло, пусть я буду им, а не той дурой, которая так

увлечена своими чувствами, что не замечает когда наступает момент,

называемый привычка и любимый ею мужчина больше не воспринимает её

как объект вожделения, видит в ней лишь домработницу, а сам ищет

развлечения на стороне. Я со своим Игорем была такой же, потому что была


молодая и глупая, но после расставания с ним зареклась: больше подробное

не повторится...

Чтобы не разбудить спящую Стеллу, Лере приходилось шептать. Её шёпот

был таким горячим, что Алка, лежащая рядом, чувствовала как он обжигает

ей щёку.

–Ты говоришь, женщины без любви не могут!? Что ж, это так- природа

постаралась! Но опять же женщина- женщине рознь. Я думаю, истиная

женщина, как проточная вода. Своим нежным прикосновением она ласкает,

возбуждая страстные желания. Мужчине кажется, вот зачерпнул и тебе

принадлежит, ан нет, она сквозь пальцы и ускользает от него. Он опять в

пригоршню, а она опять прочь, на свободу. Как же это бесит мужеский род.

Они всё норовят приручить, а когда попытки заканчиваются неудачей, этот

круговорот их так заводит, что приводит иногда к потере контроля над собой.

Вот так и у меня с Гораном. Когда он был уверен в том, что всё у нас с ним

тип-топ, он был доволен ситуацией: и жена под боком, и любовница как

только приспичит. Когда же я сказала: «Иди к жене, ты ей нужнее» сразу же

сработал инстинкт собственника. Как же, потерять такую красотку- это же

равносильно проигрышу. А кто любит проигрывать? Никто. Вот он и мучается,

мечется, выворачивает мозги наизнанку в стремлении придумать что-то из

ряда вон выходящее, чтобы меня удержать. Ну положим он разведётся, чтобы

жениться на мне. И что дальше? Семья, привычка. Не хо-чу. И потом, сербы

народ горячий, они увлекаются на раз, а жить в ожидании того, что мой муж

вот- вот мне изменит, не дождётся.

Во время сего пространного монолога Алка не проронила ни слова. Она

внимательно прислушивалась к тому, что пыталась донести до аудитории (в

лице единственной слушательницы) эмансипированная женщина, являющая

собой образец несравненной эрудиции. Те «прозрачные» аллегории, которые

использовала в своих тезисах содокладчица были Алке удивительны- она до

этого никогда не замечала у Леры предпосылок сентиментальности, но с

другой стороны поэтические сравнения как раз и были теми единственными


красочными вкраплениями, которые хоть как-то оживляли восприятие лекции

на тему «Проза жизни».

То что мужчины, да что греха таить и женщины, в большинстве своём

существа непостоянные в своих эрото-сексуальных пристрастиях- это

бесспорный факт. Что и говорить, не каждый «гомо- сапиенс» способен

устоять перед соблазном отплясать танец страсти с понравившимся

субъектом, когда под искромётный аккомпанемент бесенят их гормоны

выплясывают джигу. Что касается разных штучек- дрючек- закорючек,

которые можно было бы использовать для того, чтобы задержать, удержать и

поддержать особь мужеского пола, этакие приёмы для Алки тоже были не в

диковину. Но всё то, что она привнесла в процессе жизнедеятельности в свой

запасник супер современной женщины, точнее острую необходимость этого

эрото- сексуального наборчика в арсенале модерн-леди она воспринимала

умом, только умом, сердце же, душа в один голос протестовали, а посему о

мире с самой собой не могло быть и речи.

«Ну, сколько можно устраивать волны в тазике, ускользая то от одного

желающего приручить, то от другого? Ну, до тридцати, ну, до тридцати пяти,

ну, на крайняк, до сорока. А потом? Потом покоя хочется, так сказать тихой

пристани, причем не только женщине, но я уверена и мужчине. Но, судя по

статистике распадающихся пар, скорей всего только хочется, потому что,

надышавшись вольным воздухом, привыкаешь к бескрайним просторам, а

когда приходишь в гавань, тянет обратно в море, на свободу,- продолжила

Алка пытки самой себя, когда после непродолжительной беседы её подруга

уснула.- Вот если призадуматься, так сказать пораскинуть мозгами,

приходишь к неутешительному выводу: человек- творение несовершенное и в

большинстве своём невежественное, ибо полагается на обманчивое

ощущение, дескать основой его бытия является свобода и он может

распоряжаться ею по собственному усмотрению. Е-рун-да!!! Как это ни

прискорбно осознавать, но «гомо-сапиенс» существо подневольное, своего

рода марионетка со свободолюбивыми замашками, биологический робот с


периодическими сбоями в программе. Живёт этакий «царь природы» и чаще

всего даже и не задумывается над тем, что он- обыкновенная кукла,

напичканная химическими элементами, находящимися в процессе

бесконечной взаимозаменяемости, что он- «простейший пупс», существующий

под воздействием постоянно меняющихся параметров физических колебаний.

Инстинкты, гены, гормоны, биоритмы, энергия ауры, энергия

взаимодействия, энергия окружающей среды и т.д.и т.п.- какой щедрый

подарок природа приподнесла свободолюбивому существу гордо именуемому

себя «разумный». Но если бы только на этом даре всё ограничивалось. Так

нет. К этой гремучей смеси с годами примешиваются комплексы, подаренные

родителями и окружением; приобретенные привычки, чаще всего дурные и,

конечно же, жизненный опыт, причём пагубный, доводящий до неврастении,

ибо как в зеркале отражает нелицеприятную зависимость от количества

соотношений с моральными уродами.

Свобода... Свобода... Какая к чёрту свобода. От чего? От кого? Каждый

человек рождается в путах, ну а потом в стремлении быть независимым, так

старательно копается в узлах повязанных творцом, что затягивает на

собственной шее петлю».

Наверное, если бы спавшая рядом Лерка, переворачиваясь на другой бок

не стукнула соседку локтём под ребро, этот экскурс в никуда мог завести

пытливую особу в такие густые дебри, из которых вряд ли нашёлся бы выход,

но удар пришёлся к месту, в тему и Алка тут же переключилась на более

земные изыскания.

«Опустимся -ка мы на грешную землю, девушка батьковна, и приступим к

разборке полётов, те сезеть вернёмся к нашим баранам. Хоть «папа» Горан и

не заслужил такого лестного звания, но он упрямо тянет лямку страстного

борца за Леркино сердце, так что его упёртость вполне схожа с

основополагающим какчеством кучерявого бя-я-я-шки.

Итак...начнём с начала. Любой уважающий себя носитель мужского

начала, отделавшись в ранней юности от иллюзий по поводу вечной любви


остаётся до конца своих дней на незыблемой позиции(и вечный бой, покой

нам только снится)не менее призрачного восприятия своей личной свободы. А

именно: любое вытиеватое поползновение женщины в его сторону

аналогично появлению на горизонте особы, покушающейся на его

независимость(ух...ты какая); хомуту, которым пытаются ущемить его

права(ой-ой-ой); ярму, перекрывающим кислород(ай-ай-ай); кандалами,

сковывающими свободу перемещений(ой ты, гой еси). Сурово, но факт. И всё

же есть кое-что, что на время заглушает внутренний голос не мальчика, но

мужа, тот самый командный голос, что подобен кличу «Да здравствует

свобода!». Есть в природе нечто такое, что на время замутняет

вольнолюбивый разум и это что-то- не что иное как всепоглащающая страсть

к той самой, которая, опять же на время, удостаивается звания

«единственная и неповторимая». Да уж... тяжёлый случай!!! И что мы будем

иметь с наших баранов? А то, что дальнейшие события лирической пьесы под

названием «Любовь и как с ней бороться, чтобы не было мучительно больно

за бесцельно прожитые годы» могут развиваться по одному из трёх

сценариев.

Первый. «Неповторимая», пользуясь моментом, окольцовывает

«единственного», пребывающего в «отключке» и сполочённый союз под

фанфары отправляется на околоземную орбиту. Всё было бы путём, если бы

не одно «но». Частенько приземление этакого «челнока любви» происходит

раньше, чем земля совершит оборот вокруг солнца. И что в итоге этого

кругосветного путешествия? А то, что два забракованных, чужеродных

элемента, те се зеть представители разных миров, сидя у очага,

раскуроченного во время неудачной посадки, утешают себя тем, что не они

первые, не они последние и вообще всё могло быть намного хуже. Есть

правда редчайшие исключения из правил. Существуют этакие обособленные

союзы- спутники в тандеме, которые парят над бренной землёй и никакие

катаклизмы им не страшны. Да уж такие спаренные сателлиты явление

уникальное и им нужно воздвигать памятники».


Алка уже в который раз тяжело вздохнула. Поковырявшись ногтём в

штукатурке на стене, которую усиленно разглядывала в процессе умственных

экзерсайсов, она слотнула слёзный ком, который набежал неведомо откуда и

продолжила мыслительный процесс.

«Так -с с первым сценарием мы покончили, приступим ко второму. А вот

тут- то всё запущено до нельзя. Тот самый влюблённый, который совсем

недавно клялся своей Джульетте в вечной любви, по прошествии времени

вдруг начинает осознавать, что его пассия уже не производит на него того

впечатления, которое совсем недавно способствовало подъёму не только

духа, но и потенциальному удовлетворению. Погоревав чуток, бывший

носитель страстей, вскоре приходит к тому, что на него свалилось счастье: он

отделался от кабальной зависимости и теперь опять свободен как псиса для

полёта. Воспользовавшись ситуацией, бывший Ромео исчезает с горизонта

Джульеты, чтобы тут же вновь распустить пёрышки, расправить крылышки и

отправится в очередной полёт на поиски невиданного блаженства. Годам этак

к сорока, этот повидавший виды, поистрепавшийся на вольных просторах

«соловей» созревает настолько, что покидает полные соблазнов джунгли,

забирается в оранжерею и пялясь на «нераспустившейся экзотический

цветок» заводит песенку(трубадур хр-ов): «Услада чресел- ты послушна будь

до дней последних донца, за это буду я тебе светить- вот лозунг мой и

солнца». М-да... вот уж повезёт цветуёчку, в образе целомудренной девы,

если та, клюнув на красочные побасенки, решиться связать себя узами

Гименея с подобным «светило». Ну, да флаг им в руки и якорь от Титаника...

Перейдём к третьему варианту под названием «Времечко течёт, а воз и

ныне там». Покорённый неземной усладой, страдалец всех времён и народов,

даже по прошествии времени не в состоянии избавиться от болезни,

именуемой «вирус страсти». На какие только ухищрения не идёт больной,

чтобы отделаться от тяжкого недуга, но никакие суперсовременные средства

не помогают, никакие эску-лапистые профессионалки. Она... Она... Она...

единственный свет в окошке. Всё бы ничего, но если вожделённая мадам


совсем даже не подарок судьбы, а в довесок к ней прилагаются непролазная

тупость, постоянный «распил мозгов», необоснованные претензии с

«заездами и парковкой не по правилам», вот где счастья то полные штаны.

«Она микроб и паразит, она занозою сидит, она- источник всех зараз, она не

ангел...но... алмаз». Почему алмаз? А как же иначе! Чтобы

продемонстрировать величайшую любовь, плюс удовлетворить запросы

взбалмошной дамы сердца, влюблённый одарил её на такую сумму, что

эквивалентом вложенных средств вполне может послужить весомый

драгоценный камешек.

Да уж, вот незадача, вот где нужно пожалеть «...животрепещущий трофей

необузданных страстей». Нужно, но не буду. Кто ж тебе виноват в том, что,

получив в наследство инстинкт охотника, ты дал маху и сам залетел в силки.

Что и говорить, попасть в кабалу к даме сердца, это ещё пол беды, а вот

когда мужчинка оказывается в плену у собственных страстей, вот где ему не

позавидуешь: два удовольствия в одном флаконе, в котором плещется яд. Вот

как раз в эту липкую лабуду наш «папа» и влип по самое не хочу. Он и до

Лерки то был относительно свободен, а теперь с нашей «суперстар» завяз по

уши. «О дайте, дайте мне свободу...я свой позор сумею искупить». Ан, нету у

тебя свободы. Любишь кататься, готовься к тому, что тяжелейшие саночки

обременят твою спинку и полозья то у них будут острые как бритвочка...».

Уже рассвело. Лерка давно мирно посапывала, а Алке всё не спалось.

Разбирая по косточкам весь род людской, мужской, а заодно и безобидного

Горана, она бесновалась. Её распирало от злорадства. Почему? Быть может

потому, что с представителями отряда носителей мужского начала у неё были

свои счёты. А «сербский благодетель»? А он входил в их число, вот и попал

«под раздачу». Кто Алку знает, что на её нашло, но в это утро экзекуций

душу свою она отвела.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь В Т О Р А Я

Не зря в священном писании сказано «...не судите, да не судимы будете...»,

не прошло и дня с момента бичевания всех и вся, как Алка лицом к лицу

столкнулась с привратностями судьбы и непревзойденная шутница- Фортуна,

любительница покуражиться над теми, кто потешается над другими втянула и

её в свой головокружительный круговорот.

В ту ночь в кафане “Огонёк в ночи» было до омерзения холодно.

Безработной троице не помогала согреться даже доморощенная печка.

Окружив «буржуйку» со всех сторон, подружки пританцовывали под весёлую

мелодию группы “Ace of Base» и с тоской поглядывали в сторону входной

двери. Каждая из плясуний надеялась на то, что вот - вот у их достославного

заведения остановится какая-нибудь машина и на пороге появятся

долгожданные клиенты. Но нет. Картина, открывавшаяся их взору была

тусклой и безрадостной: непроглядная тьма наступившей ночи, да редкие

вспышки проносящихся мимо машин.

Было около часа, когда Алка почувствовала что бессмысленное прозябание

у допотопной печи, начинает действовать ей на нервы. Оставив подруг на

попечение буржуйке, она направилась к сцене. Там она сбросила куртку,

взошла на подиум и, отдавшись во власть искромётного диско, так разошлась,

что вскоре её голову окутало облако пара. Заметив белые клубы, витающие в

воздухе, она остановилась. «Если продолжать в том же темпе, можно и

испариться,- подумала она.- Ну и работа. Если бы Милан с его мамой не

подкармливали, можно было бы от голода ноги протянуть».

Алка в сердцах чертыхнулась и сошла с подиума. В тот же момент входная

дверь резко распахнулась и в кафану с шумом ввалила компания молодых

мужчин. Милан, до этого подрёмывающий у стойки бара, едва завидел

вошедших, тут же вскочил и те недвусмысленные реплики, которыми он

встретил посетителей, явствовали об одном- пришли его друзья.


Ввалив как к себе домой, великовозрастная молодёжь за пару минут

перевернула кафану вверх дном. Забросив в угол пластиковые стулья, они

вытащили на середину четыре лавки, соорудили из двух столов один и,

придвинув к нему неустойчивые, деревянные сидушки расселись вокруг него.

Поглядывая со сцены на кавардак, который устроила гомонящая компашка,

Алка только тяжела вздыхала. Её палец, вывернутый несколько дней назад

неуёмным юнцом, до сих пор давал о себе знать.

-А ты чего тут стоишь? - услыхала она у себя за спиной хрипловатый голос

возбуждённого Милана. - Иди переодевайся. Ты что не видишь? У нас гости.

Злобно стрельнув газами в сторону повеселевшего босса, Алка

неторопливо развернулась и, повиливая бёдрами, уплыла в костюмерную.

Когда она вернулась в зал, её подружки уже присоединились к группе

громогласных парней. Восседая в центре гомонящего сборища, они

потягивали сок, предусмотрительно налитый хозяином, и время от времени

отшучивались, пытаясь ответить на многочисленные вопросы, сыпавшиеся на

них градом со всех сторон.

Вглядываясь послеповатыми глазами в шумливое, круглое застолье Алка

недоумевала: “Как же я танцевать- то перед клиентами буду? Они же все

сидят ко мне спинами». Разухарившихся “мальчуганов» растерянность

прибывшей красотки видимо забавляла. Они бросали в адрес новоявленной

танцовщицы солёные шуточки и, глядя на её неудачные попытки

присоседиться то к одному из них, то к другому, ехидно похихикивали.

Обходя компанию балагуристых ребятишек, которым явно не было

никакого дела до танцев, Алка медленно закипала и когда, совершив круг

почёта, вернулась на исходную позицию несолоно хлебавши, её душа не

выдержала столь позорного провала.

-Милан, - завопила она во всю мощь своих лёгких.- Это что за балаган? По

всей видимости твои друзья решили, что они пришли в цирк. Так это ты у нас

в клоунах ходишь. Вот ты их и равзлекай.


Алкины старания привлечь к себе внимание босса увенчались успехом:

Милана так развеселили несостоявшийся эрото-балет плюс всплески

необузданной эмоциональности стрип-плясуньи, что от хохота он чуть ли не

падал со стула.

Осознав что напрасно напрягала голосовые связки, Алка тяжело

вздохнула и несолоно хлебавши, покинула зал. Влетев в костюмерную, она со

всего маху захлопнула за собой дверь и тут её понесло. Нелестные эпитеты,

коими она награждала своих обидчиков, были такими заматеревшими, что

внезапно появившаяся Лера, которая стала невольной слушательницей

заливистых трелей, была сражена наповал:

-От кого от кого, но от тебя я подобного не ожидал-а-а-а, -возмущённо

протянула она и, захлопнув за собой дверь, смерила злобствующую подругу

удивлённым взглядом.- Какие пассажи. Какие переливы. Ни дать ни взять

соловей- разбойник на току. Да уж Югославия тебе в прок не пошла.

Захваченная врасплох, Алка от неожиданности вздрогнула и краска стыда

покрыла её миловидное личико. Но уже через мгновение её конфуз

самоликвидировался и она попыталась оправдаться.

-Какой тут к чёрту прок. Неделя прошла, а на денежном фронте сплошной

голяк. Одни дебилы приходят. Не публика, а сплошной сброд.

Алка напрасно подыскивала приемлемые слова в своём лексиконе,

который в данный момент был переполнен матом, Лера в предвкушении

выхода на танц-пол не была расположена ни к нравоучениям, ни к тому,

чтобы кого- бы то ни было выслушивать. Остановившись перед зеркалом, она

изящным движением поправила причёску, передёрнула плечами и протяжно

вздохнула:

-Господи-и-и, холод- то какой! А наш многоуважаемый босс заставляет

танцевать. И перед кем? Перед этим детским садом. На вид им всем за

двадцать, а ведут себя как дети. А что делать? Затевать бунт на корабле? А

смысл?


Выказывая недовольство, Лера была в своём репертуаре. Её

невозмутимость и спокойствие были поразительны и не только, они были ещё

и заразительны- Алкин гнев тут же улетучился. Сбросив танцевальные

вещички, она одела клубный наряд, набросила на плечи куртку, уселась в

углу костюмерной на табуретку и, уставившись в потолок, злобно

пробубнила:

-Не знаю как ты, но у меня нет никакого желания развлекать этих

великовозрастных балбесов. Буду сидеть здесь.

Натягивая кружевной комбидресс на своё покрывшееся пупырышками

тело, Лерка от холода клацала зубами.

-А смысл?- простучала она в ответ и, подхватив перчатки, медленно

удалилась.

Упрямство терзало Алку недолго. Взрывы хохота, доносившиеся из зала

заинтриговали её и вскоре она покинула своё убежище. Нарисовав на лице

недовольство, она вышла в зал и медленной, вихляющей походкой

направилась к столу, за которым восседала веселящаяся компания.

Явление народу «помазанницы божей» весь вид которой буквально вопил:

«ликуй толпа- я снизошла», не осталось без внимания. На какое-то мгновение

гомон стих и Алка почувствовала на себе многочисленные взгляды.

Молодой человек возле которого топталась Лерка, заметив появление

особы, чья осанка вполне могла конкурировать с эталоном величия, резко

вскочил, подхватил пластиковый стул и со словами: «Садись...» придвинул к

тому месту, где сидел сам.

Многозначительный жест незнакомого парня польстил самолюбию

новоявленной персоны, как никак этот симпатичный, молодой мужчина отдал

предпочтение ей- Алке, тогда когда возле него и для него во всей

ослепительной красе танцевала сама “снежная королева», но опускаться до

уровня какого-то молокососа она не спешила. Выбрав позицию “ни вашим, ни

нашим» Алка остановилась в нескольких шагах от предложенного ей стула и

сделала вид, что никого не видит и ничего не слышит.


Но парень оказался не из робкого десятка. Приблизившись вплотную к

строптивице, он озорно улыбнулся и тихо спросил:

-Что ты будешь пить?

Эти слова, ставшие Алке уже привычными и в последнее время

ненавистными, он произнёс с такой подкупающей простотой, с такой

непринуждённостью словно знал её много, много лет. Юношеская, почти

детская непосредственность тронула сердце надменной красотки и она

решила смилостивится над незнакомцем.

-Сок,- сказала Алка словно отрубила.

Но ни её тон, не терпящий возражения, ни высокомерие не возымели на

парня никакого действия. Улыбаясь открыто, по-мальчишески, он смотрел на

неё так, как смотрит взрослый, умудрённый жизнью мужчина на капризного,

но любимого ребёнка и от этой пронзительной нежности Алке стало не по

себе. Неведомая сила подтолкнула её к предложенному стулу и она села.

Отвернувшись от странного соседа, который сам того не ведая смутил её

покой, Алка сделала вид что наблюдает за слабыми потугами посиневшей

балерины, а сама с нетерпением ждала развития событий.

-Меня зовут Любомир. А тебя... Алла?- услыхала она уже знакомый голос

молодого серба и как бы нехотя повернулась в его сторону. Одарив

насмешливым взглядом симпатичного парня, она снисходительно улыбнулась

и игриво протянула:

-А-а-а... ты откуда знаешь?

Счастливая улыбка озарила лицо приветливого серба. Не отрывая чёрных

блестящих глаз от её, он выпалил:

-Вчера вы были в моей кафане. Милан вас всех и представил,- он что-то

вытащил из кармана. - Вот тебе моя визитка, если что-то понадобится

звони...

Пристально вглядываясь в лицо соседа, Алка машинально спрятала

картонку в карман куртки. В какой-то миг у неё возникло ощущение того, что

она уже где-то видела этого парня и она мучительно пыталась вспомнить,


откуда же он ей знаком? Чёрные как смоль волосы, густые брови домиком,

необычная форма глаз с опущенными уголками, тонкие алые губы. Несколько

удлинённый нос чуточку портил общее впечатление, но обаятельная улыбка

делала лицо этого парня чертовски привлекательным. Помимо симпатии,

которую Алка почувствовала к этому сербу сразу же как только взглянула на

него, она в какой-то миг ощутила нечто странное. Ни с того, ни с сего её

стала преследовать мысль, что от этого молодого мужчины исходит какая-то

внутренняя сила, какой-то огонь, который буквально прожигает её насквозь

стоит ей только ощутить на себе его взгляд.

Опустив голову, дабы молодой парень по выражению глаз не узрел в какое

смятение он поверг величественную особу, Алка продолжала пытать себя

мучительным вопросом: “Ну откуда же я его знаю?»

И вдруг её озарило.

-Слушай? А ты в Петр-ах в кафане “От меня» случайно не был?- выпалила

она, на минуту позабыв о мании величия.

-Да... был,- воскликнул Любомир и Алку вновь обдало пламенем от его

горячего взгляда. – Я вошёл, когда ты тогда танцевала у стойки бара, а весь

зал аплодировал тебе и кричал: «Змия...змия».

Воспоминания нахлынули на Алку горячей волной и в какой-то миг

состояние восторженного возбуждения полностью поглотило её. Каждый раз,

когда она невольно или намеренно возвращалась к той сумбурной жизни в

Петр-ах, её охватывала сладкая, душевная боль. Она не понимала себя, до

неё никак не доходило, почему эти воспоминания приносят ей необъяснимый

восторг, который странным образом переплетался с душевным томлением,

ведь в П-ах было так много тяжёлого для неё, так много ужастного. Но

почему-то неприятные ассоциации уже давно отошли на задний план, оставив

взамен лишь ностальгию, сладкую тоску по тем временам, когда всё было

внове, впервые, когда деньги текли рекой и казалось этому драгоценному

периоду её жизни и золотоносному потоку не будет конца.


Алка летала мыслями в прошлом, а Любомир пытался ей напомнить о

своём существовании.

-Я тогда очень хотел с тобой поговорить, но ты была постоянно занята, -

выпаливал он с такой скоростью словно боялся, что его прервут в самый

неподходящий момент и он не успеет сказать ей что-то очень для него

важное. - Я ждал тебя чуть ли не до утра, но ты так и не освободилась. А

вчера, когда тебя увидел, решил что обязательно приеду. Вот сегодня собрал

всех своих друзей, тех, что были у меня в кафане, и к тебе приехал. Очень

хотел тебя вновь увидеть.

Последние слова этого молодого парня, произнесённые с неподдельным

чувством, выдернули Алку из прошлого. От столь неожиданного и в тоже

время приятного признания её сердце сладко заныло, но с образом особы

королевских кровей она расставаться не собиралась.

Ухмыльнувшись, она вперила в соседа ехидный взгляд:

-Так если ты был в топлес- баре, тогда ты в курсе, что за танец нужно

платить. Что ж ты своим друзьям не обьяснил, куда ты их привёз?

Приветливая улыбка соскользнула с лица Любомир.

-Я не люблю посещать подобные заведения. В П-ах к вам в кафану я попал

случайно. Был в гостях у брата, он меня и уговорил пойти на красоту

посмотреть. Вот и увидел...

Последнее слово он сказал так тихо, что Алка едва его расслышала.

Поглядев искоса на Любомира, она в очередной раз натолкнулась на его

горящий взгляд и тут же потупила взгляд: от пламени полоснувшего по

глазам её бросило в жар. Она почувствовала как неистовый огонь опалил её

сердце, словно искра попала в него и от этой воспламеняющей частицы оно

запылало. С этой минуты Алка боялась смотреть на своего огнеопасного

соседа, а вдруг её глаза расскажут ему о том состоянии, в котором она

пребывает, но в тоже время она сгорала от желания вновь испытать

наслаждение от взгляда, который обжёг сладкой болью всё её существо.


Разбушевавшееся пламя жгло Алку изнутри, но внешне она оставалась

спокойной. Прикрывшись маской презрительного равнодушия, она не сводила

глаз танцующей подруги(надо же было куда-то смотреть), а той явно было

туго. Пятеро ребятишек, которые, судя по поведению были в состоянии

изрядного подпития, разошлись не на шутку. Окружив полуголую танцовщицу

со всех сторон, они весьма бурно реагировали на её усиленные попытки

вырваться из тисков. Что пришло в разухабистые головы пьяных юнцов

можно было только догадываться, а посему Леркино положение было не из

приятных. Бравая балерина хоть и отшучивалась, но её голос был настолько

звонким и громким, что Алке стало ясно: «Железная канцлерша» вне себя».

Понимая, что с оравой ошалевших от алкоголя парней Лерке не

справиться, Алка повернулась к своему соседу. Она с укоризной посмотрела

на него и строго сказала:

-Угомони своих друзей.

Грозный окрик Любомира осадил подвыпивших парней. Разомкнув круг,

они расселись по местам, а Лера, вырвавшись на свободу, решительно повела

плечами и медленно, словно хищница, которая готовится напасть на жертву,

направилась к похихикивающему боссу. Её грозный вид не сулил Милану

ничего хорошего и видимо подействовал на него отрезвляюще. За то время,

что на него надвигалась пикирующая Мегера, выражение его лица менялось

и, когда перед ним выросла разъярённая женщина, которая к тому же

возвышалась над ним пожарной каланчёй (Лера и в прямом, и переносном

смысле была на голову выше своего босса) он окончательно сник и стал

похож на провинившегося школьника. Остановившись в шаге от глуповатого

хозяина, Лера смерила его презрительным взглядом, потом махнула рукой,

дескать с дурака взятки гладки, круто развернулась и ушла в костюмерную.

Следующей должна была танцевать Стелла, но той было явно не до

плясок. Отвернувшись от всеобщего застолья, она демонстрировала

полнейшую отстранённость от происходящего.


Поглядывая на подругу, Алка ощущала себя довольно странно. Она не

понимала саму себя. Ей вдруг нестерпимо захотелось предстать перед

симпатичным соседом во всей своей красе и станцевать ему танец страсти.

Она в этот миг хотела только одного, чтобы этот молодой серб вновь увидел

её такую гибкую, такую податливую, чтобы он смотрел только на неё,

восторгался только ею, чтобы он не отводил от неё необыкновенный взгляд,

взгляд, который зажёг в ней такой сладкий огонь.

Неведомая сила приподняла Алку со стула, вихрь неземного

происхождения подхватил её и, бросив соседу: “Я сейчас», она умчалась

переодеваться.

Лера встретила влетевшую в костюмерную подругу с несвойственным ей

ворчанием:

-Этот Милан меня поражает. И кто его надоумил заниматься этим

бизнесом. Ему бы в паровозики в детском саду играть...

Путаясь в вещах, разгорячённая Алка лихорадочно переодевалась и не

обращала никакого внимания на бурчание расстроенной подельницы.

-Ты что танцевать собралась?- услыхала она за спиной удивлённый

возглас.

Алка промолчала. Она была так занята мыслями о Любомире, что для неё

всё остальное и остальные перестали существовать. Сейчас весь мир

ограничивался ею и тем мужчиной, к которому летела её душа.

Когда она вышла в зал, компания была в ударе. Опьяневшие мальчишки

над чем-то оглушительно хохотали и не заметили её появления, но Алка не

стала акцентировать внимание на отсутствие достойного приёма. Она была на

своей волне. Направляясь к тому, к кому её тянуло мощным магнитом, она

шла медленно, крадучись, стараясь застать его врасплох и насладится

прелестью момента.

Как Алка ни стралась произвести впечатление, но того, к чему с таким

вожделением стремилась, она не получила. Её появление не было окрашено

той красочной палитрой эмоций, на которые она рассчитывала, скорее


наоборот, тот, к кому она летела на всех парах, был неприятно удивлён и

этот нелицеприятный вердикт она прочитала в его взгляде. Глаза

огнеопасного парня потеряли воспламеняющий блеск, более того в них она

заприметила холодок отчуждения.

Посчитав прохладный приём всего лишь досадным недоразумением, она

сбросила со счетов неудачную попытку почерпнуть наслаждение от

восторженного восприятия своей персоны и приступила к достижению

основной цели своего визита. Она начала ворожбу. Покопавшись в кладовых

своего сознания, она вытащила на свет божий наследие праматери Евы и,

сосредоточив в своём взгляде всю силу, всю мощь женского обольщения,

направила всепроникающие лучи этого могущественного орудия на

подопытный субъект. Не отрывая глаз от лица Любомира, Алка начала танец

страсти. В этот момент её буквально распирало от желания, уподобившись

маленькой змейке, прокрасться в душу к этому симпатичному парню и,

поселившись в святая святых, стать непререкаемой властительницей.

Танцуя перед Любомиром и для него, Алка ощущала необыкновенную

гибкость во всём теле. Она демонстрировала такие изощрённые

телодвижения, такие выкрутасы, восьмёрки, кренделя, от которых когда-то у

искушённой публики дух захватывало, а он- этот огнеопасный парень- он

почему-то не выражал никакого восторга. Наоборот. С его лица не сходила

растерянная улыбка, а глаза..., его потухшие глаза молили об одном: “Не

нужно. Не танцуй». Нет, это не был умоляющий взгляд похотливого самца,

который боялся оконфузиться от последствий подъёма “чувств-с». Молодой

человек испытывал такое неудобство от присутствия рядом с ним танцующей

стрип-вумен, что той вдруг пришло в голову : «Ему стыдно... Стыдно за

меня».

От этой мысли Алке стало не по себе. В ней словно что-то оборвалось.

Желание покорять неприступные вершины мгновенно улетучилось и она

остановилась. Дрожащими руками она поправила чёлку, забравшуюся ей в


глаза и, прошептав себе под нос: «Пойду на фанерку», несолоно хлебавши

побрела восвояси.

Когда она добралась до сцены, охота к пляскам окончательно улетучилась.

Переминаясь с ноги на ногу, она делала вид, что увлечена танцевальной

разминкой, а сама в это время ругала саму себя последними словами: «Вот

дура. Вот дибилка. Привыкла к дегенератам. А тут...».

Алке было так неловко за себя, что она не могла представить как

посмотрит в глаза этому необычному парню. Она уже ничего не хотела кроме

того, чтобы он ушёл. Делая вид что танцует, она меряла шагами сцену и

молилась об одном: «Пусть он уйдёт... Пусть он уйдёт... Так будет лучше...».

Видимо её желание было таким сильным, что её просьба была услышана.

Вскоре Любомир поднял своих друзей и, расплатившись, ушёл. Бросив ему

вслед тоскливый взгляд, Алка покинула фанерную сцену и отправилась

переодеваться. Машинально натягивая на себя одежонку, она горевала о том,

что больше никогда не увидит этого парня, который сам того не ведая

нарушил её покой.

Скорбные мысли навеяли на Алку смертную тоску. Покинув костюмерную,

она побродила по залу, перевёрнутому верх дном подвыпившей компанией, а

затем вышла на улицу. Она спустилась с крыльца, ступила на полотно

поблескивающего шоссе, вдохнула свежий воздух всей грудью, прерывисто,

натужно выдохнула и замерла.

«В кои- то веки на горизонте появился нормальный мужчина, а я глупость

сморозила, - с тоской подумала она. - Совсем от этой беспутной жизни у меня

крышу набок сдвинуло. Всех причесала под одну гребёнку, а о том, что на

этом свете ещё существуют порядочные мужчины уже и забыла».

-О-О-О... господи какая красота!

Женский крик в один момент выдернул Алку из её самоистязаний. От

неожиданности она вздрогнула и принялась озираться по сторонам. У кромки

пустынного шоссе в позе грешниц, взывающих бога к милости стояли две


женщины. Стелла была безмолвна и неподвижна как статуя, Лера же,

потрясая руками, кричала:

-С этой работой даже нет времени прикоснуться к вечному, даже нет

времени заметить ту красоту, что вокруг нас. Я пытаюсь вспомнить, когда я в

последний раз вот так, запросто стояла под ночным небом и наслаждалась

тишиной, пытаюсь и не могу...

Лера вопила так громко, словно хотела быть услышанной всевышним,

словно пыталась достучаться до небес и вымолить прощение за то, что

позабыла о главном.

Невольно Алка тоже запрокинула голову и стала вглядываться в ночной

небосвод.

-Девчонки, - продолжала кричать Лера. - Вы знаете, в последнее время я

потеряла ощущение реальности происходящих событий. У меня всё чаще и

чаще создаётся впечатление, что я попала на съёмочную площадку и

поневоле играю роль, совершенно не свойственную моему амплуа.

Та тишина, что исходила сверху была такой умиротворяющей, что

истошные крики возбуждённой женщины портили всё впечатление о

спокойствии, в которую погружало это благодатное безмолвие.

-Хватит философствовать, -недовольно пробурчала Алка. - Не болтай

попусту. Своими воплями ты мешаешь наслаждаться тишиной. Короче, давай

прикасаться к вечному...

Ночной холодок пробирался сквозь Алкину лёгкую демисезонную курточку,

пробивал так, что у неё стали слезиться глаза, но зачарованная женщина

этого не замечала. Устремив взор в бескрайнюю вышину, она с упоением

взирала на божественную красоту и с восторгом внимала гласу небес.

Распростёртый над землёй бездонный купол был сплошь усеян

сверкающими точками. Царица- Луна, получив на время безграничную власть,

самодовольно упивалась ею. Демонстрируя подданым всю силу, всю мощь

своего магического очарования, она окутала безграничные владения

серебристой кисеёй. Этой тончайшей паутиной, сотканной ею самолично из


грёз, она, подобно всесильной колдунье, опутала сонное ночное царство и

погрузила его в состояние благостного умиротворения.

В эти тонкие, но такие крепкие сети попалась и Алка. Забыв обо всём на

свете, она всецело отдалась во власть сказочного волшебства. Опьянённая

упоительным дурманом сладостной нирваны, она с лёгкостью и без

сожаления отреклась от земных оков и, сбросив бренную оболочку,

вознеслась до космических высот. Витая средь сверкающих небесных

странниц, чей холодный блеск вызывал в ней благоговение и трепет, она с

презрением взирала на ничтожнейшую возню всех тех, кто копошился где-то

там внизу, а откуда-то из необозримых далей через века и пространства до

неё доносился магический шёпот Вселенной: «Вся суета землян- ничтожный

прах... Нетленна и незыблема лишь Вечность».

Резкий, протяжный сигнал пробил ночное безмолвие. Мимо застывших

женщин на бешенной скорости пронеслась машина и опять наступила тишина.

Но... увы, порхающая в поднебесье уже покинула мир забвений и вернулась

туда откуда взлетела. Та тяжкая сила, которая в один момент сковала всё её

существо ни шла ни в какое сравнение с состоянием полёта, из которого её

вырвал сигнал машины несущейся в никуда и Алкин восторг улетучился.

Придавленная гравитацией к земле, она уже с сожалением взирала на своих

временых попутчиц.Те же, не заметив потери, продолжили своё звёздное

шествие. Невозмутимо взирая с космических высот на трёх женщин,

затерявшихся у кромки пустынного шоссе, надменные, вечные путницы

прощались с ними – наступало утро очередного земного дня.

Стряхнув с себя оцепенение, Алка огляделась. Две её подружки не

сводили с неба зачарованных глаз. Их лица были сосредоточены и со стороны

казалось: обозревая небесный свод они пытаются познать истину

мироздания.

Неожиданно голос подала Лера.


-Девчонки, а помните наших клиентов из Петр-ев. Каждый раз, когда я

общалась с ними, я представляла себя в роли психотерапевта, а их в качестве

пациентов психбольницы.

Алка уже окончательно пришла в себя от потрясений прошедшей ночи и

взялась за своё.

-М-да, девушка, интересные ассоциации вызывают у тебя звёздочки над

головой,- не без иронии произнесла она.- Если бы ты приняла

многозвёздочный напиток, тогда бы я поняла откуда подобные измышления,

но учитывая твою неприязнь к выпивке. Мне не понять,тебя мне не понять...

Последние слова она пропела на мотив одноимённой песни и, ожидая

реакции напарницы по язвительным атакам, обратилась в слух.

Но Лера не оценила мастерских подколок, она будто и не слыхала

ядовитых замечаний в свой адрес. Ни с того, ни с сего она вдруг оживилась и

принялась мерять шагами шоссе:

-А помните стишок, который Алка сочинила в Петр-ах,- озорно крикнула

она.- Приходите к нам лечиться и жучок, и паучок... Приходите, приходите

идиот и дурачок...

Она по- идиотски хихикнула и завопила:

-Девчонки... а давайте проезжающие машины тормозить. А что? Пусть к

нам заходят. Выпить есть что, а мы им на закуску будем.

Глядя на бесшабашную женщину, Алка недоумевала: «Если бы я не знала,

что у нашей русалки аллергия на алкоголь, я бы подумала, что она напилась.

Да уж, видимо осмотр небесных просторов опьянил и её. У неё отказали

тормоза и снесло башню».

А Леру словно подменили: размеренный шаг она сменила на галоп и

понеслась душа в рай. Бегая по шоссе то вправо, то влево, она совершала

немыслимые пируэты. То она скакала как стреноженная лошадка, то прыгала

как кенгуру, то семенила ножками, то кидала батманы.

Шутовское представление устроенное «мисс- невозмутимость» натолкнуло

Алку на мысль: «Видать нашу «железобетонную» всё так достало, что она


решила поднять себе настроение вот таким своеобразным способом. М- да...

железяка проржавела и плотину прорвало».

Алке и самой было не по себе. В мыслях она постоянно возвращалась к

тому парню, который без спроса пробрался в её душу и перевернул там всё

верх дном. «Он больше никогда не придёт,- терзалась она.-Увидел какая я

дура и больше никогда не придёт».

Порыв ледяного ветра распахнул Алкину куртку и от холода она

съёжилась. Застегнувшись наглухо, она направилась было в кафану, но,

сделав пару шагов, остановилась. Её взор приковала животрепещущая

картина. Стелла, вдохновлённая самоотверженными действиями

взбрыкнувшей балерины, носилась по шоссе наперегонки со своей

неугомонной подружкой.

Воспитанная в духе коллективизма, Алка собралась было присоединится к

кардебалету, но тут со стороны кафаны раздался гнусавый голосок

«корифея»13:

-Эй вы ! Хватит бегать. Собирайтесь домой.

На крыльце ночного заведения со звучным названием «Огонёк в ночи»

стоял его хозяин и пытался докричаться до своих работниц. Со стороны он

был удивительно похож на сутулого, сухопарого старичка, которому очень

холодно, но которого некому согреть.

Едва до троицы долетели заветные слова, как они радостно заверещали и

рванули в костюмерную за сумками. Очередная рабочая ночь подошла к

концу.

13 Солирующий артист, который ведёт танец, называется«корифей», вокруг него и группируется кордебалет.):


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь Т Р Е Т Ь Я

Уже рассветало, когда квартет тружеников топлес- бара, возвращаясь домой,

пересёк черту города Ку-во. Неожиданно для трёх клюющих носом танцовщиц

их хозяин свернул с привычного пути и вскоре машина остановилась возле

придорожного ночного заведения.

-Вылазьте и за мной, - угрюмо буркнул Милан и поспешно покинул

машину.

Отступление от привычного распорядка было встречено троицей без

особого энтузиазма. В тесной машине, прижатые друг к дружке они

пригрелись, тряска в дороге их притомила и они уже почти спали, но

дисциплинарные устои, вбитые соцсистемой и осевшие в мозгах

законопослушных гражданок незыблемой фразой: «Приказ начальника -

закон для подчинённого» выдернули их из разболтанной колымаги и

добросовестные работницы, мысленно чертыхаясь, поплелись вслед за своим

хозяином.

Когда Алка оказалась в ночном клубе, в какой-то миг ей показалось что

она попала в кузнечный цех. Мощные динамики, воспроизводя слабое

подобие музыки, буквально изрыгали невыносимый грохот.

Заткнув уши ладоням, Алка с опаской огляделась по сторонам: за

прошедшую ночь она так устала и физически и морально, что ей совершенно

не хотелось играть роль «завлекалочки». Беглым взглядом она окинула зал,

напомнивший ей их заводскую столовую, и с облегчением перевела дух:

кроме Милана здесь никого не было.

Поджидая свой драгоценый выводок, хозяин «золотоностных пеструшек»

вальяжно развалился на стуле и весь его вид не то что кричал, вопил «...я

здесь свой в доску». Едва его подчинённые расселись вокруг него как тут же

появился официант. Заказав себе бокал пива, троице по стакану сока, Милан


демонстративно отвернулся от своих работниц и не обращая внимания на

вопросы, сыпавшиеся на него со всех сторон, уставился в одну точку.

Не прошло и пяти минут как в зале показался какой-то мужчина. Заметив

его, Милан резво подскочил. На его бледном личике заиграла

подобострастная улыбка. Он угодливо склонился перед вновь пришедшим,

подхватил его под локоток и отвёл в сторону. Они о чём-то долго спорили и,

когда наконец Милан вернулся с «тайного вече», его лицо светилось от

счастья. Поддраживая от возбуждения, он плюхнулся на стул, повернул к

своим работницам улыбающуюся физиономию и, стараясь перекричать каскад

оглушительных звуков, заорал:

-Сейчас вы увидите класс...

Не успели подружки обменяться репликами, как из глубины зала

выскочила полуголая девица необъятных размеров и подобно возбуждённой

кобыле, сметающей всё на своём пути, помчалась на них. Подлетев к столу,

она поскочила к Милану. Раздвинув бесформенными, похожими на воловьи

ножищами его тоненькие нижние конечности, она бесцеремонно забралась

меж них и ткнула ему в нос свой огромный зад. Переваливаясь с ноги на ногу,

крупногабаритная деваха всем своим видом демонстрировала: её

переполняет нетерпение. Явно она чего-то ждала.

Неожиданно музыкальное дребезжание прекратилось, но не на долго. Тут

же раздался жуткий треск и заведение оглушила очередная порция

душераздирающих звуков, отдалённо напоминающих мелодию в стиле диско.

Видимо аккорды искромётного поп-данса служили специфической искрой

зажигания и использовались укротительницей эротоманов для полноправного

и всеобъемлющего функционирования: стрип- дива, которую Алка тут же

нарекла про себя-«муся-аггрегат», зашевелилась интенсивней. Её объёмные

ягодицы, изъеденные целлюлитом, с каждой секундой увеличивали амплитуду

выше...ниже...ниже...больше, и как только слоноподобная балерина

вписалась в “музыкальный размер» тут же сработала система наведения и-и-и

«... пошла плясать баба Пелагея». Правда танцами сии деяния можно было


назвать с большой натяжкой.Телодвижения крупногабаритной особы скорее

походили на разминку тяжелоатлетки перед взятием 200 кг штанги.

Физкультурные приседания пышнотелой мадам натолкнули Алку на мысль,

что конкурентка по танц- бизнесу подобными действиями имитирует половую

активность. Фраза: «Кишка тонка» уже готова была слететь с её уст, но,

бросив мимолётный взляд на Милана, любительница психоизысков пришла к

удивительному для себя выводу, усердие пышки приносило свои плоды: её

партнёр по секс-корту был на пике эмоций.

Этот так называемый танец «высокочастотных колебаний» вызывал в

меланхоличном от природе Милане такой «сдвиг по фазе», что тот едва

сдерживал себя, чтобы не пустится во все тяжкие. Его хиленькие ножки

пританцовывали. Ручонки, стиснутые в замок, он смиренно сложил на груди,

дескать «...бери меня женщина, я твой с потрохами». Его кудлатая,

растрёпанная голова телепалась на плечах как у японского болванчика,

причём в такт грохочущей музыки, а личико освещала блаженная улыбка.

Эта своеобразная сцена так развеселила Алку, что она забыла и об

усталости, и о хандре. Её язык нестерпимо чесался и, когда зуд стал

невыносим, она вплотную приблизилась к Лере, сидящей рядом, сложила

ладони рупором и «включила микрофон».

-Внимание... внимание ! Говорит и показывает Ку- во ! Говорит и

показывает Ку-во...- до хрипоты кричала она в ухо невозмутимо восседающей

соседке. - Мы ведём наш репортаж со съёмочной площадки блок- бастера с

многообещающим названием «Сморчок в стране чудес». Нам с вами

посчастливилось попасть на съёмку в самый разгар сногсшибательных

событий. Именно в данный момент идёт репетиция кульминационной сцены

эпохального действа. Ознакомившись со сценарием этого

жизнеутверждающего сериала мы предлагаем нашим телезрителям краткое

содержание предыдущих серий. Итак, сморчок по имени Милашка отправился

на поиски невиданых наслаждений. Тяжкий, тернистый путь привёл его к

вратам захудалого ночного заведения, но его затуманенная винными парами


черепушка дала сбой и он принял грохочущую столовку за дворец. Направив

свои стопы к местному королю, Милашка потребовал аудиенции с прынцессой

Алисой. Встреча с ней была бурной. Под воздействием злых чар он принял

толстую, коровообразную деваху за стройную раскрасавицу и, бросившись в

её объятия, взмолился: «Отдайся мне и я отдам тебе всё...Все мои владения,

всё моё богатство, движимое и недвижимое». Но увы ему и ах, не знал

глупый сморчок, кто скрывается под обличием якобы красотки. Ему

тупоголовенькому было невдомёк, что его избранница, не только страшна как

баба яга, но и хитрость её безгранична. Мерзкая интригантка,

воспользовавшись случаем, вознамерилась заполучить недвижимую

движимость, попросту окрутив несмышленого «дудачка».

Но, что мы видим видим, дорогие телезрители. Это же просто уму

непостижимо. Теперь мы воочию убедились в том, что возможности

современной техники безпредельны. Прямо у нас нас на глазах, стоя задом к

сморчку- Милашке якобы распрекрасная дева, превратилась в

неповоротливую «бревенчатую избушку» на воловьих ножках. Замечу, столь

необычный замысел сценариста, показывающий нам весьма своеобразную

грань женского перевоплощения, лишний раз убеждает нас не только в его

несомненном таланте, но и богатом воображении. Видимо, демонстрацией

разнообразных обликов дивы, он пытается отразить своё видение женщины.

Прошу прощения за лирико-философское отсупление, итак продолжаем.

«Неповоротливая избушка», дёргаясь в конвульсиях, пытается сдвинуть свой

неподъёмный фундамент с мёртвой точки. Рывок, ещё рывок. Брёвна трещат

по швам, крыша съехала на бок, воловьи ножки подкосились. Какой ужас! Мы

её теряем. Но нет. Наконец усилия сказочной героини увенчались успехом.

Прилагая неимоверные усилия, она разворачивается передом к

«драгоценному сморчку» и-и-и...о-о-о...это чудо принимает обличие лисы. О

майн гот, какие страсти-мордасти, своими мохнатыми лапками эта хитрая

бестия цепляется в тонюсенькие ручонки хилого сморчка, смиренно

сложенные на груди и-и-и напор... ещё... и ей удаётся отделить одну ручонку


от другой. Что творится на площадке! Я не могу произнести этого вслух. В

поисках золотого ключика эта злостная мошенница раз-деее-вааа-ет бедного

сморчка...

Не успела комментаторша приступить к освещению нового эпизода

действа, потрясающего невиданным размахом(в процессе своеобразного

стрип-данса Милан лишился и куртки, и рубашки), как её единственная

слушательница вскочила со своего места и умчалась прочь, следом за ней

подтянулась и Стелла, так что «внештатной корреспондентке» пришлось

свернуть свою «ретрансляцию» и присоединиться к подругам.

На улице было холодно и троице ничего не оставалось как погрузиться в

хозяйскую колымагу и, свернувшись крендельками, поджидать своего

ненаглядного босса. В машине стояла гнетущая тишина. Поначалу Алке,

вдохновлённой столь потрясающим зрелищем, хотелось подурачится,

покуражится, посмеятся над увиденным, но постепенно шаловливое

настроение вызванное необычным спектаклем улетучилось, в голову стали

приходить умные мысли, своеобразные ассоциации, подтянулись невольные

сравнения и ветер подул в совершенно другую сторону. Игривость исчезла,

а осталась лишь тоска.

Время шло, Милана всё не было, а мёртвая тишина была до того муторной,

что Алка в конце концов решила нарушить столь тягостное для неё

безмолвие.

-Вот это было зре-е-елище, - возмущённо протянула она и, повернувшись к

Лере (та сидела рядом и делала вид что спит), обратилась к ней с вопросом. -

Интересно и кто к ним приходит?

Реакция напарницы по язвительным атакам последовала незамедлительно.

Не шелохнувшись, не открывая глаз, Лера еле слышно произнесла:

-Здесь всё, как в жизни. Кто на кого учился...

Алка оживилась.

-Да уж... что да... то да. Положа руку на сердце эта «дюймовочка» из

ужастика произвела на меня неизгладимое впечатление. Если в этом ночном


клубе все такие объёмные, я представляю тот контингент мужчинок, которые

их посещают. Вот взять нас. У нас ведь всё по-другому. Красивые женщины

преподносят свои точённые тела тем, кто приходит полюбоваться на красоту,

на артистизм, на умение воспламенять желания. А здесь что? Тёлка на арене

задаёт жару и, судя по размаху, готова отдаться не отходя от кассы...

В стремлении вознести танцевально-артистическое творчество трио супер-

красоток до уровня профессионального шоу Алка разошлась, но именно в в

тот момент, когда в ценительнице прекрасного проснулась возмущённая

общественность её бессовестно прервали.

-Знаешь что, актриса больших и малых, - от показного безразличия «мисс-

невозмутимость» не осталось и следа, Леркин голос дрожал от возмущения.-

Всё в нашей жизни зависит от того, на что ты настроишь саму себя. Если

вдолбить себе в голову, что танцевать полуголой- это исскуство, а ты

талантливая артистка, которой не посчастливилось лишь в одном

демонстрировать свои выдающиеся способности не в прославленном Мулен

Руже, а в захудалом топлес-баре и свыкнуться с этой мыслью, то с таким же

успехом можно вбить себе в голову, что совершать возвратно-поступательные

движения, имитирующие фрикции- это тоже арт. Если уж на то пошло, то нам

с нашей внешностью, с нашими мозгами, нам проще отделаться от мысли: «То

что я делаю- это не моё». А проще потому, что благодаря внешности мы

пользуемся спросом, а благодаря мозгам, умеем распорядиться ею без

ощутимых пагубных последствий. Нам проще найти спонсора, проще задурить

головы мужчинам...

Оскорблённая невинность заворочалась в Алке, растормошила хозяйку и

та взорвалась.

-Проще, проще, что проще...? - завопила «поборница добродетели». - Если

бы всё дело было в спонсоре, ты бы здесь не была, ты бы ещё дома

пристроилась. Разве в этом дело. Ты со своими адвокацкими замашками меня

достала. С твоими выдающимимся риторическими способностями ты в

состоянии защитить даже Иуду, найдя и ему оправдание. Но я считаю, что в


действиях любого человека есть предел, который и отличает личность от

моральных уродов. Ни ты, ни я, ни Стелка никогда не пойдём на то, на что

толкал нас Цербер.

Леру задели за живое и её понесло.

-Много веков человечество решает вопрос: «Кто был прав- Джордано

Бруно, который во имя идеи отправился на костёр или Галилео Галилей,

который ради жизни отрёкся от идеи всей своей жизни?» Так вот, каждый

человек имеет свой ответ на этот вопрос и в соответствии с той или иной

ситуацией сам же и выбирает: быть ему заложником собственных идей,

следовать ему определённым принципам, нести себя как эталон морали или

быть ведомым чувством самосохранения. Ты говоришь о личности и о

моральных уродах. Начнём с того, что мораль в условиях современной жизни

понятие судьбоносное, а именно, следуя морали можешь потерять

способность не только прокормить эту самую твою личность, но и потерять

её.

Лера повернуласть к Алке всем телом и, вперив в соседку вопрошающий

взгляд, не без ехидства спросила:

-Вот ответь мне, как бы ты поступила, оказавшись в отеле «Краль» без

помощи с чьей бы то ни было стороны? Что бы ты сделала в ситуации, когда

твоя жизнь зависит от того, пойдёшь ты против себя, против своих желаний,

против принципов морали, привитых вместе с Манту или наступишь на горло

своей совести и будешь ложиться под тех, под кого тебя будут подкладывать,

под тех, благодаря которым у тебя будут и деньги, и относительная свобода.

Легко бросаться красивыми словами, но сделать выбор, когда стоишь на

грани, ох как тяжело! Что молчишь? Нет у тебя ответа на этот вопрос? По

лицу вижу что нет. Вот и у меня. Нет...

Алка и впрямь не знала что ответить. Провокационный вопрос загнал её в

угол. Святая невинность, едва прикрыла дремлющее око, как тут же

захлопнула его. Высокопарная добродетель, помахав ручкой улетела. Пафос


самоликвидировался. Вот любительница психоанализа, оставшись наедине со

своей совестью, и потерялась.

Как это ни удивительно звучит, но выход из глухого тупика Алке помог

найти Милан. Заметив хозяина, несущегося к машине на всех парах, она

забила на все сложности «клин» и перевела «стрелки» на него.

-А вот и наш начхальник несётся..., - произнесла она с облегчением. - Его

уже оприходовали и он осчастливленный скачет к нам горным козликом.

Дверь машины резко распахнулась. На переднее сидение кулем свалился

взбудораженный Милан. Он с грохотом захлопнул дверь и тут же прилип к

панели управления. Многочисленные попытки завести видавший виды

драндулет не приводили к должному результату. На все старания своего

хозяина допотопная машина отвечала лишь чиханием, да болезненным

подёргиванием. Остервенело вращая ключ зажигания, распалённый Милан

обзывал свою древнюю «старушку» такими словесами, что та, наслушавшись

«лестных эпитетов» в свой адрес, в конце концов сдалась. После очередной

порции ядреного сербского мата, бедолажная колымага в последний раз

чихнула, дёрнулась и-и-и покатила.

Милан- меланхоличный тип, являющий собой образец скудоумия, получив

допинг в борделе, преобразился. Путешествие в мир удовольствий позволили

ему открыть в себе новую грань природного дарования- он пустился в

разглагольствования:

-Вы видели как она танцует? Вот это- профессионалка!- восхищённо

гнусавил он, покручивая баранку подраживающими от возбуждения руками.-

А вы? Вы только и умеете что болтать. А работать кто будет? Я что ли? Мне

Зоран сказал, что вы знаете эту работу. Опыт имеете. Какой там опыт? Вот у

Иры опыт. Она и танцует здорово, и знает как в кровати угодить. И что

главное, в этом клубе все такие профессионалки. А вы что умеете? Какой же

я дурак! Столько денег за вас отвалил.

Алке очень хотелось осадить знатока танцевального-кроватного промысла

и высказаться на злободневную тему, но зная, что её попытки ни к чему не


приведут, а слова будут выброшены на ветер, она всю дорогу глотала горькие

пилюли и молчала.

День уже полностью вступил в свои права, когда уморенные безработные

труженицы наконец добрели до своих кроватей. Прошедшая ночь была полна

разнообразных впечатлений и Алка до того перевозбудилась, что сон её не

брал. Переваливаясь с одного бока на другой, она перебирала в памяти

животрепещущие события и то и дело тяжело вздыхала.

-Ты не спишь? -услыхала она Леркин голос.

-Не-а...никак не получается....

-Слушай, а что это Милан говорил о каких-то деньгах, которые он якобы

кому-то отвалил.Ты случайно не в курсе?

В этот момент Алка не была расположена к тому, чтобы вести разговоры

на такие меркантильные темы. Пробурчав в ответ: «Нет», она отвернулась от

соседки по диванчику, тем самым давая той понять, что сейчас её лучше не

трогать. Образ парня, который приезжал этой ночью к ней и ради неё не

выходил из её головы. «Какая же я дура, - корила она себя. -Я всё испортила.

Он больше не прийдёт».

С этими горестными мыслями она и уснула.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь Ч Е Т В Ё Р Т А Я

В тот день Алка проспала до шести вечера. Проснулась она совершенно

разбитой. Продрав глаза, она долго приходила в себя, пытаясь сообразить где

она и что с ней. Когда к ней пришло осознание происходящего, она

приподнялась и огляделась. В комнате горел свет, но никого не было.

Проклиная всё на свете, Алка с трудом отодрала негнущееся тело от дивана и

поплелась в ванную. Упругие струи прохладной воды несколько приободрили

её и она, набросив на влажное тело халат, направилась на кухню.

Её подруги были здесь. В полнейшем безмолвии они сидели за столом и

хлебали суп.

-А вот и наша соня объявилась,- сквозь зубы процедила Лера.

Судя по голосу, она была не в духе.

Алка никак не отреагировала на выпад со стороны напарницы по

язвительным атакам и отправилась на поиски еды. Поковырявшись в

кастрюле, на дне которой плавала сероватая жижа отдалённо напоминающая

чорбу, она налила пародию на куринный суп в тарелку и с тяжёлым сердцем

присоединилась ко всеобщей трапезе.

Гнетущая тишина не предвещала ничего хорошего и точно, едва Алка села

за стол, как последовал вопрос, от которого её аппетит тут же пропал:

-Ответь...Ты в курсе, что Зоран нас продал?

В ожидании ответа Лера с нетерпением постукивала ложкой по столу и не

сводила холодного, пристального взгляда с Алкиного лица.

-И что у тебя за манера? –резким движением Алка отодвинула от себя

тарелку. - Ты своими дурацкими вопросами постоянно загоняешь меня в

тупик, а я потом должна голову ломать, как из него выбраться.

Сузив глаза, вобрав голову в плечи, выгнув спину, Лера заняла

наступательную позицию и приобрела поразительное сходство с кошкой


готовящейся к прыжку. Старательно навострив свои «коготки», она их и

«вонзила»:

-Говори как есть. Не прячься за словами. То что ты умеешь напустить

туману, я в этом уже давно убедилась, а вот правду сказать у тебя кишка

тонка.

Умная женщина, непревзойденный психоаналитик Лера всегда отличалась

удивительной прозорливостью и меткостью в стрельбе по выбранным ею

мишеням. Не промахнулась она и сейчас. От нелицеприятного обвинения,

брошенного с изощрённой точностью, Алку перекосило. Забыв о обещании

данном Стеле, да впрочем и о ней самой, она вскочила на «взбесившегося

конька» и понеслась на свою обидчицу с «пикой наперевес»:

-Какую правду ты хочешь услышать? - завопила она-. То что друг твоего

любимого поимел за нас бабки? То что мужик, которого мы считали братом

нагрел на нас руки? Или быть может ты хочешь услышать правду о том, что,

будучи дельцом, он заработал на нас? А что, разве тебе не всё равно? Ты ж у

нас «снежная королева», да к тому же на пол ставки защитником

подрабатываешь, так что эмоциональность тебе не к лицу. Или как клюнул

жаренный петух в одно место так «придворный адвокат» и окочурился.?

Лерино лицо покрылось мертвенной бледностью.

-Ты говори, говори, да не заговаривайся, -прорычала она сквозь зубы и,

приподнявшись со стула, вперила ненавистный взгляд в стоявшую напротив

Алку.

-Прекратите...

Тихий шёпот прервал мутный поток глубокомысленных фраз. Стелла

переводила с одной подруги на другую широко открытые полуобезумевшие от

боли глаза, а по её впалым щекам струились слёзы.

-Прекратите,- повторила она и, облизав потрескавшиеся губы, еле слышно

произнесла. -Не мучайте вы меня, пожалуйста...

Она судорожно сглотнула и с мольбой поглядела на Леру.

-Я тебя очень прошу... Пожалуйста... Не говори ничего Горану...


Испытующий, ледяной взгляд зеленоглазой красотки пронизывал Стеллу

насквозь. Не выдержав испытания холодом, многострадальная женщина

выскочила из-за стола и убежала.

Ещё не смолкли в коридоре быстрые шаги, а до любознательной особы

дошло, что она сделала нечто не соответствующее ни её статусу, ни её

жизненному кредо. Белоснежное лицо зелёнокой дивы покрылось красными

пятнами, приобрело виноватое выражение. Лера сникла и принялась

оправдываться.

-Ну, ответь ты мне. Ну почему я должна узнавать от нашего умника то, что

он заплатил Зорану за нас деньги, а вы, мои подруги, знаете это и молчите

как партизанки?...

Уставившись в одну точку, Алка молчала. Она мучительно искала ответы

на поставленный вопрос: «Ну что я могу ответить этой рьяной

правдоискательнице? Быть может то, что я не вправе разглашать чужие

секреты, порочащие честь и достоинство незнамо кого? Или быть может её

устроит ответ: “Во мраке все кошки серые»?

Пока Алка занималась самоистязанием, Лера сменила маску хищницы на

облик провинившейся киски и, ожидая реабилитации, ковырялась в своих

длинных ногтях.

Поглядывая искоса на женщину, чей виноватый вид вызывал жалость,

Алка чувствовала себя как уж на сковордке. С одной стороны она горела

желанием осадить зарвавшуюся подругу, но с другой стороны ей хотелось

поскорей забыть эту глупую ссору, как дурной сон. Будучи по натуре

неконфликтной, она выбрала второй вариант и, заглушив в себе голос

амбиций, произнесла:

-Ладно, Лерка. Зачем нам дуться друг на друга? Кому от этого легче? Я

тебе чего-то не сказала. Ты чего-то не узнала. И кто знает хорошо это или

плохо? Единственно, что я усвоила за свою жизнь, так это то, что, если

подруга тебя о чём-то просит, нужно прислушиваться к её просьбе.


На этой мажорной ноте и был заключён мир между двумя

противоборствующими сторонами.

Настенные ходики протренькали восемь и помирившиеся соратницы по

стрип-полу встрепенулись. Пришла пора собираться на работу. Они наспех

убрали со стола и, подгоняя друг друга шутливыми репликами, покинули поле

битвы.

За то время, что три женщины готовилась к очередным ночным

посиделкам тройственный союз был восстановлен. О Зоране больше никто не

заикался, но во фразах, которые они подкидывали друг другу (для

закрепления результатов мирных переговоров) проскальзывал скрытый

смысл: осадок от муторного допроса остался у всех.

Было около девяти, когда хозяин дома появился в комнате у своих

работниц. Оглядев мутным взглядом подчинённых, поджидающих его, он

вдруг пьяненько икнул, потом обречённо махнул рукой, осипшим голосом

проскрипел: «В машину...» и убежал.

Всю дорогу Алка сидела как на иголках. Хозяин железной кобылы был

возбуждён до предела и та энергия, которая вырывалась из него фонтаном не

оставляла сомнений о её происхождении- Милан был пьян. Управляя своей

«старушенцией» он дёргался, трепыхался, матерился на чём свет стоит и,

хоть вёл машину медленно, но её зигзагообразные выкрутасы наводили Алку

на грустные размышления: «Вот дебил, так дебил. Счас как поцаломкаемся с

каким-нибудь столбом или деревом, а потом и заявит что его на нежность

потянуло. А что с дурака возьмёшь?».

Вцепившись побелевшими пальцами в подголовник переднего сидения,

Алка втихомолку поругивала бестолкового босса и напряжённо вглядывалась

в дорогу. Столбы, деревья, поворот, наконец показалась их кафана.

Едва машина остановилась Алка, стремительно выскочила в из

дымящегося авто и с облегчением выдавила :

-Слава богу. Неужели добрались. Я уж ненароком подумала, что этот

экстремал решил нас угробить.


Её подруги тоже не испытывали восторга от дорожных выкрутасов и

попытались высказать недовольство Милану, но тому было не до них, он был

на своей волне. Душа Милана требовала дополнительных вливаний и, как

только он открыл своё заведение, он тут же бросился к стойке бара. Здесь он

откупорил бутылку водки, налил себе стопку, в один момент осушил её, потом

подхватил коробку с кассетами и принялся в ней что-то искать.

Едва труженицы танц-пола заняли свои привычные места у печки, как

кафану охватила чарующая мелодия. Тихая, спокойная она убаюкивала и от

этих завораживающих звуков клонило в сон.

Алка привыкла к тому, что их заведение оглушали мелодии в стиле диско,

что помогало не уснуть, а посему музыкальное снотворное пришлось ей не по

вкусу.

-Милан, ты хочешь, чтобы мы от твоих колыбельных свалились вповалку?-

возмутилась она.- Что за баю- баюшки -баю ты устроил?

Не успела она высказать своё «фе» в полном объёме, как дверь их

заведения распахнулась и в кафану гуськом потянулись сначала женщина, а

за ней двое мужчин. Приглядевшись, Алка узнала в даме танцовщицу из

ночного заведения, в одном их мужчин того самого, с которым Милан утром

так любезно общался, а третий был ей незнаком.

Не успели новоявленные посетители сделать и нескольких шагов, как к

ним подлетел Милан. Он звучно облобызал мужчин, обмусолил ручку

пышнотелой мадам, затем подхватил вожделённую даму под локоток и с

особым усердием принялся её обхаживать. Лёгким мотыльком он порхал

вокруг крупногабаритной «ночной бабочки» и в стремлении ей угодить

позабыл о других гостях, а те особо и не переживали. Мужчины были хоть

куда и всем своим видом показывали, что не потеряются нигде и не при каких

обстоятельствах. Они степенно прошествовали мимо печки, которую

окружили три красотки, оглядели их всё одно, что скотники тёлок на ярмарке,

нарочито вежливо поздоровались и направились к столу, за которым уже

восседала их спутница.


Осчастливленный Милан, получив заказ на всех парах помчался его

выполнять. Добежав до середины кафаны, он вдруг резко затормозил, потом

в крутом вираже развернулся и стремглав рванул к своим работницам. «Двое

к клиентам, Алла танцует» - бросил он на ходу и, сломя голову, полетел к

барной стойке.

-Марафонец ты наш недоделанный, где ты потерял свою эстафетную

палочку? - со злостью пробубнила Алка и, ододрав от стула прилипшую

«попинс», неохотно отправилась в костюмерную.

После вчерашней неудавшейся ворожбы, после позорного провала

операции под кодовым названием «Обольщение» танцевать ей совершенно

не хотелось, но и сидеть за одним столом с крутобёдрой «дюймовочкой» она

тоже не горела желанием.

Растягивая время, она долго переодевалась и вместо положенных пяти

минут отсутствовала пятнадцать. Костюмерную она покидала с таким

чувством словно шла на эшафот, а в зале появилась с каменным лицом и

неподъёмной тяжестью на сердце. Приближаясь к столу, за которым её

поджидала новоявленная публика, она вдруг стала ощущать как с каждым

шагом в ней нарастает непонятно откуда взявшаяся неловкость. Это

состояние её угнетало и она решила пойти на сцену и попытаться справится

со своим смущением здесь, подальше от пожирающих её голодных, мужских

глаз.

Она взошла на фанерку и, переминаясь с ноги на ногу, прислушалась к

музыке. Звучала какая-то песня, которую до этого Алка никогда не слыхала.

Мелодичность английского языка, страстное исполнение, великолепный

голос, профессиональная аранжировка- эта песня проникала в самое сердце и

вызывала непреодолимый подъём чувств.

Из услышанного Алка поняла значение всего лишь одной фразы, но и

этого ей было достаточно. Гармоничное сочетание слов и мелодии, так

совпадало с её ощущениями, что это волнующее единение с каждой секундой

вызывало в ней всё больший и больший наплыв эмоций. В какой-то момент


состояние радостного возбуждения всецело поработило её и она, забыв обо

всех страхах, начала танцевать. Ощущение полнейшего слияния тела с

магическими звуками было таким сильным, что её вдруг обдало горячей

волной восторженного упоения и она даже не заметила как запела: «The

miracle of love...».

Казалось бы звучала обычная песня о любви, но именно это талантливое

творение всколыхнуло в Алке те чувства, что были спрятаны в ней глубоко и

сокрыты за семью замками. Ярой проповеднице женской эмансипации,

злостной мужененавистнице вдруг нестерпимо, до одурения захотелось...

любви... простой... обыкновенной... земной любви. В одно мгновение

заслоны, препятствия, преграды выстроенные ею за долгие годы ненависти к

мужскому полу, все эти баррикады были напрочь сметены и всё её естество

поработило единственное желание, непреодолимое желание ощутить ту

сладкую страсть, которую так умело, так точно, так тонко воплотили авторы в

этой оде любви.

Песня закончилась, но Алка никак не могла проститься со словами,

которые так глубоко запали ей в душу. Она повторяла снова и снова: «Чудо

любви... чудо любви...чудо любви...».

-Иди к гостям, -услыхала она как сквозь туман гнусавый голос хозяина и от

неожиданности вздрогнула. Открыв глаза, она растеряно огляделась. Реалии

сумрачной действительности в очередной раз выдернули её из заоблачных

высот и она смиренно отправилась танцевать.

К столу, за которым сидели посетители, Алка плелась едва передвигая

ноги. Она упрямо тянула время. В ней всё ещё теплилась надежда, может

быть вот-вот и к ней вернётся кураж, былая уверенность, настроение в конце

концов. Но тщетно. Вот она уже у стола. Вот совсем близко похотливые,

всеядные глазки мужичков, а где-то там в карманчиках широких штанин

звякают позолоченные монеты. Вот оно «поле чудес», вот оно поле битвы, но

Алка с удивлением констатировала: воевать на благо свого кошелька,


стремление доить богатеньких «козлодоевых» -всё это вдруг куда-то

запропастилось.

Потоптавшись у стола, она окончательно пришла к тому, что ублажать

клиентов не в силах.

-Спёклась красна девица,- пробубнила Алка себе под нос и, криво

ухмыльнувшись, решительно направилась к сидящей за столом Лере.- Будь

другом, подмени меня,- прошептала она ей на ухо и, столкнувшись с

удивлённым проницательным взглядом, добавила. - Не могу я... Не мо-гу...

То ли Лера прочитала на лице отказницы нечто необычное, то ли какая-то

другая причина cподвигла её на самоотверженный поступок, во всяком случае

лишних вопросов она не задавала, а смиренно поднялась и ушла в

костюмерную.

Покрутившись для видимости вокруг стола Алка собралась было покинуть

«досточтимое собрание», но не тут- то было. Босс кафаны «Огонёк в ночи»,

приняв на душу чрезмерную дозу горячительных напитков, дошёл до

кондиции состояния не стояния. Восседая рядом со своей пассией, он

водрузил неподъёмную голову на пухлое плечико пышной «душечки» и одним

глазком обозревал свои владения. Видимо спина нерадивой сотрудницы

подействовала на него магическим образом- в затуманенном сознании

микроскопического «циклопа» что-то зателепалось. Неимоверными усилиями

он отодрал «кумекалку» от мягкой опоры и с трудом зашевелил непослушным

языком:

-А-л-л-а... ты куда?

Лучше бы он этого не делал. Потеряв равновесие, он свалился со стула, с

грохотом рухнул на грязный, оплёванный пол, промычал что-то

невразумительное, а уже через мгновение кафану огласил его храп.

-За что боролись, на то и напоролись,- бросила Алка с высоты своего роста

и со спокойным сердцем покинула зал. Рабочую ночь можно было считать

законченной.


Переступив порог костюмерной, она нос к носу столкнулась с Лерой.

Сияющая, что луна на небосводе, «снежная королева» как всегда была во

всеоружии. Сверкающий ослепительной белизной кружевной комбидресс,

белые перчатки из стреч-атласа, чулки на подтяжках, туфли на высоченном

каблуке: весь этот гарнитур, так удачно вписывался в картинку, так

вызывающе подчёркивал красоту этой феи-ночи, что впечатление от неё

было однозначным- неописуемый восторг.

Мимолётный обзор прекраснейшего творения из плоти, созданного

природой в порыве одухотворения, и прозорливая Алка моментально

оценила обстановку: «Железная леди» хоть и хорохорится, демонстрируя

своё пренебрежение к мужскому полу, но и она не исключение из правил.

Женщина, а тем более красивая, лишённая мужского внимания жаждет его

всеми «жа» (ой, ошибочка вышла) фибрами своей души».

Выражение Лериного лица выдавало её с головой. Она была от себя в

экстазе и её распирало от желания произвести фурор среди сливок местного

мужского общества.

Месть. Именно это бесовское порождение заворочалось в недрах Алкиного

сознания, показало свои «кривые рожки» и подтолкнуло ими свою хозяйку.

Слова «снежной королевы» про какую-то там «тонкую кишку» засвербили в

Алкиных ушах и «наибезгрешнейшая особа» не без злорадства метнула в

свою былую обидчицу «масипуленький кирпидончик»:

-Кина не будет. Киношник заболел. Наш босс, ой, айм сори, я погрешила

против истины, наш босяк от чрезмерной радости упился и теперь валяется у

ног своей дуньки с трудоднями. Да что это я, опять не в ту степь забрела, у

подножий марфутки с трудоночами. Так что вахту мы отстояли. Разоблачайся.

Ты свободна...

Последние слова Алка буквально выдавила из себя, её вдруг охватил

приступ неудержимого хохота.

Как и следовало ожидать Лера не разделила веселья своей язвительной

подруги. Её тонко очерченные брови расползлись по лбу. Лицо позеленело от


злости. Глаза сузились и стали походить на узкие щёлочки. Губы,

подведённые помадой цвета коралла, стали подёргиваться, словно к их

уголкам кто-то привязал невидимые нити и теперь в стремлении исказить

красоту этой женщины стал за них тянуть.

-Поработали, - процедила Лера сквозь зубы и с ожесточением стала

стягивать с рук перчатки.- Как же мне всё это надоело,- шептала она, снимая

с несвойственной ей яростью свой безукоризненый наряд и швыряя его в

разные стороны. - Приедет Горан скажу, чтобы забирал нас отсюда. Не могу я

здесь больше. Если не в состоянии найти нам нормальную работу, пусть

отпускает домой...

На этом её скорбные излияния прекратились, а уже через несколько минут

к ней вернулся её прежний облик- «леди с железным забралом». Молча

одевшись, Лера навела лоск у зеркала, а затем, демонстративно хлопнув

дверью, ушла.

Отхохотав своё, Алка призадумалась. Сама того не осознавая “снежная

королева» всё же нанесла ответный удар и поразила язвительную особу в

самое сердце : “Уезжать!?…Отсюда!?…Сейчас!?…Какой кошмар!». Слова

магической песни о любви всплыли в памяти, захороводили, а перед глазами

замаячил образ Любомира…

-Да, что это с тобой. Спишь что ли? - требовательный голос прорвался

сквозь мутную пелену.

Алка вырвалась из оцепенения и обернулась. В дверях стояла Лера. Её

пухлые губы растянулись в ехидной усмешке.

-Ты где витаешь? Собирайся. Мы ждём тебя на улице. Цвея отвёз Милана

домой. Сенад отвезёт нас.

«Какой Цвея? Какой Сенад?»- мучительно соображала Алка. Как же ей не

до них. Как же ей хочется чего-то возвышенного, чистого, а не этих кобелей с

их прозой жизни.

Но... мечты -мечтами, а явь -явью и с этим надо было мириться. Запахнув

поплотней куртку, Алка забросила на плечо сумку и покинула костюмерную.


У дверей кафаны, позвякивая ключами, её ждал тот самый мужчина из

ночного заведения, в котором утром развлекался Милан. Окинув Алку

оценивающим взглядом, он криво ухмыльнулся и с нарочитым высокомерием

произнёс:

-Давай знакомится. Меня Сенад зовут. Я хозяин топлес-клуба, в котором

вы вчера были.

Со стороны шоссе раздался грубоватый, прокуренный женский голос.

-Милый...мы тебя ждём...

Крупногабаритная танцовщица, та самая, что устроила «утреннее

светопредставление», восседая на переднем сидении крутейшего «мерса»

бросала в сторону своего босса нетерпеливые взгляды.

Ситуация прояснялась и Алка с прискорбием констатировала: “Хошь, не

хошь, а всё же прийдётся войти в контакт с этой мадам». Скрепя сердце она

забралась на заднее сидение комфортабельного авто, где её уже поджидали

подруги и в сердцах захлопнула за собой дверь.

-Ты чё машину ломаешь?- прозвучал всё тот же грубоватый, скрипучий

голосок и в проёме меж двух передних кресел показался крупноносый

профиль крутобёдрой пышки.

Интонация пренебрежительной надменности полоснула по нервам и Алка

не сдержалась.

-А ты что так ретиво радеешь за хозяйский инвентарь? Претендуешь на

звание «хозяйка сивой кобылы по имени «Мерседес»?

Пышнотелая «дюймовочка» резко развернулась, причём с такой силой,

что в ночной тишине хруст её позвонков прозвучал как выстрел и с

ненавистью уставилась на Алку. Глазницы, разукрашенные чёрными тенями,

зияли на бледном, одутловатом лице жуткими отверстиями и были похожи на

амбразуры в боевой готовности. Пристрельный огонь, который «пышка»

открыла по язвительной незнакомке был такой сокрушительной силы, что

Алка поняла- в лице этой дамы она нажила себе смертельного врага.


Передняя дверь резко распахнулась, рядом с крупногабаритной «ночной

бабочкой» уселся её хозяин и надменная девица, одарив Алку

заключительной бронебойной очередью, всецело переключилась на него.

Впрочем не только крутобёдрая дама удостоила патрона борделя своим

вниманием. Пристроившись на заднем сидении просторного авто, Алка

сделала вид что спит, а сама в это время из-под опущенных ресниц с

интересом наблюдала за водителем.

«М-да бизнес у этого сутенёра явно на мази...,- подытожила она обзор

дорогостоящих побрякушек, которыми босс притона был увешан всё одно, что

ёлка под Новый год. – Золотой перстень с брилликами, причём такой

величины, что им можно убить, цепура на шее размером с собачий ошейник,

цепь на одной руке толщиной с указательный палец, «Ролекс» на

позолоченном браслетике на другой руке, машина не из последних. Что и

говорить мальчик любит себя показать. Правда девица, что рядом, ну никак

не под стать этому ухарь-купцу, зато под стать бизнесу. Имея таких радивых

работниц, можно жить припеваючи и в ус не дуть...».

Не успела Алка закончить критико-аналитические размышления, как

показался город. Сказывались преимущества новой машины с мощным

мотором, она домчала своих пассажиров за считанные минуты.

У дома Милана неудачливые сотрудницы танц-пола распрощались с

работниками преуспевающего притона и троица, посовещавшись пару минут,

отправилась на кухню. Вот уже несколько дней безработные женщины

питались пустыми супчиками из пакета и эта бесхитростная еда так приелась,

что Алка подбила своих поруг на то, чтобы пожарить картошку. Отправив

Стеллу на поиски подсолнечного масла, Леру за спичками, Алка набрала из

погреба миску картошки, наточила нож и принялась счищать кожуру. За

несколько минут она подготовила картофель к жарке, а затем присела у

стола в ожидании подруг.

Вдруг в соседней комнате раздался какой-то грохот, потом топот шагов,

дверь резко распахнулась и на кухню ввалил Милан. Пытаясь сохранить


равновесие, он вцепился обеими руками в косяк двери и застыл.

Пропиленные грязные джинсы, полосатая рубаха не первой свежести,

всклокоченные засаленные волосы, а лицо... перекошенное, помятое, с

огромным фиолетовым фингалом под глазом, жутким кровопотёком над

губой, что и говорить, босс ночного клуба звучным названием «Огонёк в

ночи» являл собой жуткое зрелище.

Алка остолбенела. Меньше всего она ожидала увидеть перед собой

хозяина, который к тому же стоял на полусогнутых и походил не на человека,

а на огородное пугало.

Мутным взглядом Милан обвёл кухню и, заметив работницу, процедил:

-Ты что здесь делаешь?

Не дождавшись ответа, он зацепил глазами чашку с водой, стоящую на

столе, и с жадностью облизал пересохшие губы. Отодрав неустойчивое тело

от двери, он доковылял до места где маячил вожделёный напиток,

дрожащими руками подцепил драгоценный сосуд и, обливаясь, в один момент

его осушил. Утолив жажду, он сделал пару шагов в сторону стула и

плюхнулся на него со всего размаху. Допотопная скамейка не выдержала

столь весомой нагрузки и сломалась. Падая, Милан попытался зацепиться

кончиками пальцев за шаткий стол, но и тот не оказал достойную службу

своему хозяину. Старенький, трехногий «калека» покачнулся и с грохотом

рухнул на подвыпившего мужчину.

Алка ахнула. Кастрюля с картошкой, которую она приготовила для жарки,

тоже оказалась на полу.

-Какой чёрт тебя сюда принёс,- со злостью прошептала она и, стараясь не

смотреть на распростёртого на полу босса, принялась собирать картофель.

Она проворно подбирала белые, продолговатые дольки и то и дело бросала

осторожные взгляды в сторону Милана. За то время что тот, прилагая

титанические усилия, выбрался из-под стола и, превозмогая силу земного

тяготения, взобрался на стул, в Алкиной голове созрел чудный план.


Забыв о картошке, да и самом голоде, она уселась напротив хозяина и

деловым тоном произнесла:

-Я тут на досуге подумала над тем, как нам повысить производительность

труда. Ты в состоянии меня выслушать?

В знак согласия Милан потряс растрёпанной головой, поднял на Алку

окосевшие глаза, после нескольких попыток наладил фокусировку и наконец

вперил в новаторшу осоловелый взгляд:

-Говори...

«Кажись соображалка работает...» - обрадовалась Алка и приступила к

претворению в жизнь своего грандиозного плана.

-Милан, я долго думала над положением вещей и пришла к выводу -

реклама двигатель торговли,- пафосно озвучила она основной постулат

маркетинга и, притворно откашлявшись, с воодушевлением продолжила. -

Поэтому ты должен планомерно нас рекламировать и водить по разным

заведениям. Вот смотри, три дня назад мы были в нескольких барах и в ту же

ночь у нас были клиенты. Вчера утром мы были в ночном клубе, а сегодня

ночью у нас опять были посетители. Ты видишь, как важна реклама?

Работа мысли перекосила физиономию Милана. В стремлении

продемонстрировать свои недюжие умственные способности он прищурил

левый глаз и так скорчил обезображенное лицо, что разбитый уголок губы

почти достиг подбородка. Устремив на Алку открытый глаз, он попытался

придать перекошенному фейсу осмысленное выражение и, когда ему кое-как

удалось справиться с трудноуправляемой физией, он наконец изрёк:

-Ты права. Реклама движок торговли,- и обратив «глубокомысленный»

взгляд в потолок, интенсивно зашевелил губами.

По тем синусоидальным амплитудам, которые выделывала его челюсть

Алка поняла, её хозяин что-то усиленно подсчитывает. «Ну, ну Пифагор,

считай! Твои дранные штаны на все стороны равны»- ухмыльнулась

«рационализаторша» и наряглась в тревожном ожидании.


Пока Милан напрягал остатки разума, пытаясь произвести подсчёты

предстоящих расходов, предприимчивая особа сидела как на иголках.

Любомир - вот кто не выходил из Алкиной головы. «А если гора не идёт к

Магомету, то Магомет идёт к горе»- рассудила она на досуге и теперь наплела

с три короба в надежде на то, что босс клюнет на её «рекламного червячка»

и, следуя хожеными тропами, приведёт её к тому из-за которого в её бизнесе

и не только, всё пошло наперекосяк.

-Передай своим, сегодня в семь идём в ресторан,- наконец вымолвил

Милан и «великая комбинаторша» возликовала: её «наживка» сработала.

Задумавшись о деталях претворения в жизнь своего выдающегося плана,

Алка тут же позабыла о хозяине и даже не заметила как тот исчез. Витая в

мыслях, она машинально собрала с пола картофель, перемыла его, кинула в

наполненную водой кастрюлю и только собралась было отправится на поиски

пропавших подруг, как входная дверь резко распахнулась и на кухню гуськом

вошли Лера и Стелла.

Алка встрепенулась.

-И где вы хо-о-одите-е-е? - возмущённо протянула она.- Вас только за

смертью посылать. Пока вы там бродили, я договорилась с Миланом и мы

сегодня вечером идём в ресторан.

Новость взбудоражила Леру. Её унылое личико озарила счастливая

улыбка. Лёгкой, летающей походкой она подошла к плите. Одной рукой она

крутанула газовый вентиль, другой вытащила из кармана куртки коробок.

Виртуозно чиркнув спичкой, она зажгла огонь потом подкралась к Алке, с

озорством выхватила из её рук кастрюлю, вальсируя добралась до плиты, и

аккуратно, чтобы не расплескать воду, поставила на огонь.

-Не ворчи старушка, тебе не идёт. Подсолнечного масла мы не нашли.Так

что будем есть варённый картофель,- скорострельно выпалила она и,

приплясывая, покинула кухню.

На Стеллу известие о ресторане не произвело никакого впечатления,она

была погружена в себя. Покружив по кухне с отсутствующим видом, она села


на стул, скрестила руки на груди и устремила замутнённый взгляд в потолок.

Через какое-то время её лицо оживилось, глаза прояснились и она

произнесла:

-Мы с мамой Милана разговаривали. Она нам про него рассказала.

Оказывается, он на войне получил контузию. А ещё от него жена ушла и

ребёнка забрала. Она его укоряла за то, что он не способен их прокормить.

Вот он деньги отдолжил и кафану открыл. Хочет доказать всем, что он тоже

умеет зарабатывать.

Стелла замолчала. Подперев подбородок рукой, она уставилась в одну

точку, да так в позе Роденовского «Мыслителя» и застыла.

С тех пор, как в кафане «Огонёк в ночи» побывал Божа, Алка редко

общалась с первооткрывательницей сербских просторов, больше того она

старалась даже не смотреть в сторону Стеллы. Не только потому, что глядя на

неё, она ощущала как по расшатавшимся нервам пробегает ток: выступающие

лопатки, согбенной спины этого вроде бы сильного, но такого хрупкого

создания до боли походили на обрубленные крылья. Не только потому, что,

бросая мимолётные взгляды на её ссутулившиеся плечи, Алка невольно

ощущула на себе тяжесть креста, возложенного судьбой на эту женщину, а в

первую очередь потому, что Стелла замкнулась и слова из неё нужно было

вытаскивать клещами. На любые попытки подруг выдернуть её из депрессии

она никак не реагировала. Лишь однажды, после интенсивной круговой

осады, она всё-таки открыла им с чем связано её состояние. Оказалось Божа

поведал ей о том, что Неша с контузией лежит в больнице. После минутного

откровения Стелла опять ушла в себя и теперь эта пространная тирада,

произнесённая с неподдельной тоской, была словно гласом вопиющего во

тьме, тем самым криком израненной души, который был вызван не только

состраданием к чужому горю, но и своеобразным сравнением (своего рода

чудовищной параллелью) с тем, кто навсегда поселился в её сердце, с её

Нешей.


Вступать в диалог Алка не стала, её голова была занята другим и она не

хотела портить настроение разговорами о призраках, в то время как её душа

жаждала жизни.

-Пойду нашу принцессу позову. Картошка почти готова...- пробубнила она

себе под нос и, пряча от Стеллы виноватый взгляд, покинула кухню.

В это утро Алке так и не удалось поесть. Отправив Леру на кухню, она

приняла душ и её так разморило, что она обессилено свалилась на диван,

предусмотрительно застеленный напарницей по кровати, и в считанные

секунды забылась крепким сном.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь П Я Т А Я

Ровно в пять вечера хозяин ночного заведения «Огонёк в ночи» переступил

порог комнаты, в которой его уже с нетерпением поджидали. В этот вечер

Милан видоизменился до неузнаваемости. Поблескивающий кожаный плащ,

костюмчик новомодного фасона; чёрная бабочка у ворота белоснежной

рубашки; начищенные до блеска ботинки; кожаная кепка лихо надвинутая на

глаза- весь этот гардеробчик придавал ему сходство с гангстером, только что

сошедшим с широкого экрана. Благодаря чьим ухищрениям «ночное чучело»

было доведено до удобоваримого состояния оставалось загадкой, но этот

чудотворец был мастером своего дела.

Первой от потрясения пришла Алка.

-Мама дорогая,- притворно ахнула она и, всплеснув руками, принялась

кружить вокруг преобразившегося босса.- Ален Делон, Марчелло Мастрояни.

Ой нет, что это я, Адриано Челентано...

Сконфузившись, Милан довольно хихикнул и, прикрыв опухшие,

потрескавшиеся губы белоснежным платком, прошипилявил:

-Пошли...

Алка возликовала.

-Лёд тронулся, господа присяжные и заседатели,- воскликнула она на

языке оригинала и, пряча глаза от подозрительного взгляда прозорливой

Леры, подхватила сумку и выбежала навстречу судьбе.

В это вечер Алка была сама не своя. Всё то, что в подростковом возрасте

внушала ей мама то, что засело в ней уродливыми комплексамии, то, чему

она неукоснительно следовала долгие годы напрочь вылетело из её головы.

Изречение её «маман» сторонницы пуританского воспитания; афоризм, в

котором было меньше правды, чем истины; волшебная фраза, гласившая:

«Мужчина никогда не должен ощущать на себе твой взгляд- это его

отталкивает от тебя”- сиё сакраментальное утверждение унесло в неведомые


дали и засыпало толстым слоем прошлогоднего песка. Блуждая за сербским

«Сусаниным» из одного питейного заведения в другое, Алка до слёз

напрягала свои близорукие глаза и пристально вглядывалась во всё

движущееся, стоящее, сидящее мужское население этого небольшого

городка. Приверженица лозунга: «Чем меньше, ниже мы мужчину, тем

больше, глубже они нас...» совсем забыла об основополагающих

квинтессенциях своих тенденций. Больше того в стремлении разглядеть

претендента на «...ниже-глубже» Алка довела себя до головокружения, но

все её старания были напрасны. Образ того, кто крепко засел в ней, был всё

так же вне зоны досягаемости. «Уж полночь близиться, а Германа всё нет»-

всё чаще и чаще вспыхивало в её воспалённом сознании, медленно убивая

веру в то, что долгожданная встреча всё-таки состоится.

Было около восьми, когда работницы танц-пола, возглавляемые хозяином,

чья трезвость была обратно пропорциональна выпитому пиву, переступили

порог очередного питейного заведения.

-Любомир здесь?- бросил с порога Милан молоденькому пареньку,

протирающему стаканы устойки бара.

-Скоро будет,- услужливо ответил тот.

-Ладно.Минут пятнадцать у нас есть. Подождём...

Неровной походкой Милан вошёл в кафану и, сделав несколько шагов,

скрылся за дверью туалета.

Услышав знакомое имя, Алка вздрогнула. Неистовая барабанная дробь

взбунтовавшегося сердца сотрясла всё её существо. Спрятав

поддраживающие руки в карман куртки, она кое-как справилась с волнением.

Не без труда она придала своему непослушному лицу выражение

пренебрежительной надменности и с замиранием сердца вошла в зал. Особо

не выбирая, она оккупировала высокий стул у стойки бара и с интересом

оглядела все уголки этого небольшого помещения. Кроме парнишки, который

оказался барменом, здесь никого не было. Правда вскоре не стало и его.


Обслужив троицу, он прихватив с барной стойки зажигалку, пачку сигарет и

торопливо покинул кафану.

В баре повисла мёртвая тишина. Лера со Стеллой, пристроившись за

столом в одном из укромных уголков, дремали, Милан восседал в туалете, а

Алка, потягивая томатный сок, нетерпеливо ёрзала на своём «постаменте» и

втихомолку возмущалась. «Ну, где тебя носит! Быть почти у цели и не

достичь её - это же полнейшее свинство».Трясясь в мелком ознобе, она то и

дело бросала беглые взгляды на настенные часы, висящие над входной

дверью. Маленькая стрелка приближалась к девяти, в любую минуту мог

появится Милан и тогда всему её мероприятию конец.

Подключив все имеющиеся в наличии умственные резервы, Алка

лихорадочно соображала, как ей продержаться до прихода хозяина этого

уютного заведения с таким интригующе-непонятным названием «Боем».

Планы, рождённые в муках, проносились ураганом и улетали прочь, а ничего

стоящего как назло на ум не лезло.

- Всё. Уже пол девятого. Поднимайся, - эти слова, произнесённые

Миланом у Алкиного уха, отозвались в её голове гулким эхом и ударили по

барабанным перепонкам с такой силой, что она дёрнулась всем телом. Стакан

с томатным соком выскользнул из ослабевших пальцев и всё его содержимое

выплеснулось на её новомодную куртку изумрудного цвета.

Алку снесло со стула бешеным вихрем. Тупо наблюдая как расплывалось

пятно на её чудестной дорогущей куртке, как алые капли, стекали и падали

на её фашн джинсы тёмно– зелёного цвета, она стала повторять как

заведённая: «Кошмар...кошмар...».

Вдруг возле Алки словно из-под земли вырос бармен. Он моментально

оценил ситуацию и, бросившись к ней, первым делом попытался снять с неё

куртку. В своём стремлении раздеть пострадавшую он проявлял такую

настойчивость, что к Алке вернулась способность соображать.

-Молодой человек,- она подняла на парнишку умоляющий взгляд. - Мне бы

сейчас не помешал кран с водой и стиральный порошок.


Бармен поначалу замешкался. На веснушчатом лице промелькнула тень

сомнения, но тут же улетучилась. Он утвердительно кивнул головой и дал

знак следовать за ним. Толкнув одну из дверей, он услужливо попридержал

её и, когда Алка переступила порог узкого коридора, смущённо прошептал:

-Хозяин запрещает заходить сюда посетителям, но если так случилось...

Юноша проводил её до двери на которой висела табличка «Посторонним

не входить», щёлкнул выключателем и, открыв помещение, сказал:

-Вы только не долго...

Впустив Алку в небольшую комнатушку, он прикрыл за ней дверь и исчез.

Разглядывая огромное бурое пятно на своей супер- модной курточке, Алка

окончательно расстроилась и её романтический настрой улетучился. Она

вертела в руках дорогую вещицу и сокрушалась: “И чёрт меня дёрнул за руку.

В чём же я теперь ходить буду?».

Поставив на своей расчудесной куртке «крест», она протяжно вздохнула,

отбросила испорченную вещь в сторону и принялась за джинсы. Она

вооружилась мокрой губкой, нанесла на неё стиральный порошок и прямо на

себе принялась с ожесточением счищать бурые потёки от въедливого

томатного сока. По голубой ткани уродливыми кляксами медленно

расползались рыжие пятна и в Алке с каждой секундой росла уверенность-

результата, на который она рассчитывала не будет. Она было собралась

покончить со своей затеей, как вдруг заскрипела дверь и она услыхала:

-Чао...Что ты здесь делаешь?.

Приятный мужской голос, голос того, о ком она грезила вот уже несколько

дней, раскатом грома разорвал сонную тишину этой небольшой комнатушки,

молнией пробил Алку надвое и она почувствовала как по её разгоряченному

телу пробежал ток. Её сердце неистово забилось и она испугалась того, что

эта неугомонная часть её существа своим гулким набатом оповестит всю

округу о том, что происходит с её хозяйкой. Силы покинули её, но

сдаваться...Нет...Никогда.


Стоя спиной к тому, к кому её тянуло мощным магнитом, Алка набрала

полную грудь воздуха, медленно выдохнула и...развернулась. Прямо перед

ней, совсем близко, стоило ей только протянуть руку, стоял он. На него падал

свет и Алка имела возможность разглядеть каждую чёрточку этого

привлекательного лица. Гладко выбритый подбородок с ямочкой был как раз

на уровне её глаз и она сглотнула набежавшие слюнки: ей вдруг до одурения

захотелось куснуть этот аппетитный кусочек мужской плоти.

Алка с трудом отвела взгляд от сексапильного побородка и с опаской

перевела его выше. Хоть она и боялась столкнуться глаза в глаза с этим

огнеопасным парнем, но и справится с диким желанием вновь почувствовать

на себе и в себе сладкий огонь она была не в силах. Подняв несмелый взор

выше, она уже в который раз столкнулась с жадной страстью горящих глаз и

ей опять стало не по себе. В жилах закипела кровь, горячим приливом

опалило щёки и она почувствовала что краснеет.

Чтобы скрыть неловкость от возникшей паузы, она подхватила со стула

брошенную куртку и шелестя пересохшими губами пролепетала:

-Я томатным соком испачкалась. Теперь не знаю что делать...

Любомир с интересом оглядел творение Алкиных неловких рук и стал её

успокаивать.

-Не переживай. Я тебе дам одно средство. Встряхиваешь металлический

балончик, выдавливаешь на пятно содержимое – образуется пена, потом

через пару минут удаляешь её влажной губкой и от пятен не останется и

следа.

Уже не в первый раз Алка обращала внимание на то, что этот молодой

парень имеет на неё какое-то странное магическое влияние. Дружелюбная

интонация его бархатного голоса, незамысловатые слова, простота в общении

всё это подкупало и в тоже время создавало ощущение потрясающей

лёгкости, которой так часто не хватает во время разговора двух

малознакомых людей.


Неловкости, смущения как не бывало и Алка обрела былую уверенность.

Стараясь придать голосу интонацию небрежности, она подняла на него

прищуренные глаза (дабы скрыть их истинное выражение) и, кокетливо

растягивая слова, спросила:

-А-а-а почем-у-у-у ты у нас не быв-а-а-а- ешь?

Радостная улыбка озарила лицо Любомира.

-У моего бармена вчера был выходной,- его голос срывался от волнения.- Я

работал всю ночь. Не было времени даже на то, чтобы голову поднять. Но...я

думал о тебе...

Он замолчал и тот взгляд, которым он пронзил Алку, добил её

окончательно. Два сверкающих, обжигающих луча, подобно тонким

солнечным нитям прорвались сквозь толщу, века, расстояния и она поняла

что попалась. Незримые путы, оковы, сети- всё это она ощущала каждой

клеточкой своего естества и все эти непреложные атрибуты любви она

приняла как должное и была счастлива.

-Ну, сколько можно стирать. Скоро девять часов.Ты забыла, что тебе на

работу пора.

Писклявый голосок бессовестно нарушил уединение двух влюблённых и

из-за широкой спины Любомира на свет вылез Милан.

Разительный контраст между высоким, статным парнем и неказистым

хлюпиком так сильно бросался в глаза, что до Алки только сейчас дошло, до

чего же красив её избранник. Густые чёрные как смоль волосы,

притягательное лицо, рост под сто девяносто, косая сажень в плечах, узкие

бёдра, спортивная стать. Бросалось в глаза и будоражило воображение то,

что это красивое тело, подаренное природой, явно совершенствовалось:

мышцы на руках, выступающих волнообразными буграми под тонким

гольфом, и на ногах, играющих под обтягивающими джинсами, выдавали в

хозяине этой атлетической фигуры любителя боди- билдинга.

Не отрывая прищуренных глаз от своего избранника Алка с восхищением

думала: “Микеланжело своего Давида словно с него лепил». Невольно


вспыхнувшее сравнение того, кого она полюбила с эталоном мужской красоты

подействовало на Алку отрезвляюще: розовая пелена, застившая глаза упала,

а проступившие чёрные контуры реалий чётко обозначили её место.

Опустив голову, она оторвалась от стены, бочком обогнула Любомира и,

не проронив ни слова, убежала. Она неслась сломя голову, словно пыталась

сбежать от поселившейся в ней любви, а наперегонки с ней летели мрачные

мысли: «Что я творю? Во что я вляпалась? У этого парня девиц немеряно,а я

ему что дырка от бублика.Какого чёрта я себе напридумала сказки венского

леса? Втрескалась в молодого, красивого парня. А зачем?».

Беги не беги, а от себя не убежишь. С того мгновения, с той минуты как

Алка покинула Любомира, куда бы она не шла, что бы она не делала всюду

её преследовали два ярких сверкающих огонька, тех самых, что пробудили в

ней любовь. Покой, в котором некогда нежилась её душа, унесло ветром, а на

смену пришли сплошные терзания. Тягостные сомнения: «Зачем мне всё

это?» не покидали её ни на минуту, но она с особым упорством гнала их. Что-

то ей подсказывало- то пламя, что клокочет в ней, она уже не в силах

усмирить. Философские выкладки, логические измышления, анализ

сложившейся ситуации- всё это кануло в лета, а осталось лишь одно, всё то,

что долгие годы дремало в ней, вырвалось наружу и эта неудержимая лава

огнедышащим потоком понеслась навстречу судьбе.

В тот вечер порог кафаны она переступила со смешанным чувством. В ней

в какой-то момент поселилось ощущение того, что на всё и всех она смотрит

совершено другими глазами. Она не узнавала саму себя. Мысли о деньгах,

клиентах куда-то улетучились, а каждая клеточка её естества в унисон с

сердцем выстукивали всего лишь три слова: «Пусть он прийдёт! Пусть он

прийдёт!». Глупые реплики Милана, провокационные вопросы «снежной

королевы», дурацкая работа- всё это было в другом мире, а её ограничивался

ею и Любомиром.

Натянув на себя клубный наряд, Алка вышла в зал и направилась к

выходу. У двери она остановилась, прижалась лбом к холодному стеклу и,


вглядываясь в темноту, застыла. Она до боли напрягала зрение в надежде

разглядеть машину дорогого ей мужчины, но время шло, а те редкие

габаритные огни, что появлялись, проносились мимо и исчезали во тьме.

Было около двенадцати, когда Алка почувствовала, что больше так не

может. Томительное ожидание, мучительная неизвестность окончательно

вымотали её и обессилев, она покинула свой пост.Та музыка, что звучала

этой ночью в кафане, была под стать её настроению и, уединившись у барной

стойки, Алка впала в хандру. Поглощённая чувствами, она ничего, никого не

видела и только слух был обострён до предела. Неожиданно зазвучала та

самая песня - «Чудо любви». Алка встрепенулась. Мелодия страсти источала

горячие волны, которые обволакивали влюблёную женщину и пробивали её

насквозь. Состояние восторженного возбуждения наростало с каждой

секундой и в тот момент, когда упоение захлестнуло её с головой, она

почувствовала нестерпимую тягу к тому, чтобы в танце выразить те чувства,

что раздирали её на части.

Алка соскользнула со стула, взошла на сцену и, закрыв глаза, отдалась во

власть музыки и своим мечтам. Её гибкое тело слилось с завораживающей

мелодией, потеряло вес и она воспарила над землёй. Весь мир перестал

существовать, были только она, её избранник и чудо любви. Она летала,

порхала, парила, но... песня закончилась.

Алка разочарованно вздохнула, открыла глаза и обомлела. В нескольких

шагах от неё, у стойки бара стоял Любомир и не сводил с неё зачарованных

глаз. От неожиданности Алка так растерялась, что забыла сербский язык. Она

старательно выкручивала замутнённые мозги, но даже элементарное «чао»

не шло на ум. Представив себе, как нелепо она выглядит со стороны, Алка

решила дать дёру. Собрав всю волю в кулак, она скорчила гримасу :«Не

подходи, а то зарэжу» и в крутейшем дефиле покинула зал. Сверхскоростной

пулей она влетела в пустую костюмерную и тут её проняло. Охваченная

восторгом, она резко вскинула руку к потолку и срывающимся от счастья

голосом прошептала: «О йес би чел». Она носилась по маленькой каморке в


безудержном ликовании и её распирало от желания выскочить на волю,

бросится Любомиру на шею и прокричать: «Я люблю тебя!!!...».

Но нет. Подправив макияж, Алка нарисовала на лице маску неприступного

высокомерия и не спеша покинула костюмерную. На прежнем месте

Любомира не было и по её телу пробежал холодок: «У меня глюки», но

повернув голову в сторону зала, она облегчённо вздохнула, за столом в кругу

друзей сидел он. «Ага... вот вы, а вот и м-ы-ы-ы!!!»- прошмыгнуло в её

взбудораженной голове и она тронулась в путь. Она подходила к

возлюбленному мужчине медленно, как бы неохотно, а сердце готово было

выпрыгнуть из груди и нестись, лететь к тому, кто уже стал частью её жизни.

Как и в первый раз, заметив приближение величественной особы,

Любомир вскочил и, придвинув к своему стулу другой, улыбаясь произнёс:

«Садись рядом». Алку разрывало от желания задушить его в объятиях, но

роль величавой особы не позволяла ей так низко пасть. Демонстрируя

Любомиру, что делает большое отдолжение, она состроила недовольную

мину, затем надменно передёрнула плечами и...наконец уселась.

Стелла с Лерой уже присоединились к застолью, да и Милан был тут как

тут. Зная Алкины пристрастия, он поставил перед ней стакан с томатным

соком, брякнул: «Смотри не облейся» и, хихикнув, убежал. Уязвленная, Алка

бросила ему вслед уничтожающий взгляд и хотела было ляпнуть что-нибудь

этакое из своего язвительного репертуара, но не успела, ей помешал

Любомир:

-Я привёз то средство, что обещал. Буду уезжать принесу. Оно в машине.

Видимо под воздействием перевозбуждения у Алки не сработал тумблер,

отвечающий за впрыск яда. Жало, предназначенное Милану, было выпущено

самопроизвольно и досталось первому кто был на пути:

-А ты, как я погляжу, на все руки мастер, - съязвила Алка и

снисходительно улыбнулась.- Может помимо бара у тебя и прачечная есть?


Резкая перемена, произошедшая с лицом Любомира не ускользнула от

прозорливого ока язвительной особы. Осознав что ляпнула лишнее, Алка

смущённо потупила взор.

-Зачем ты так?- произнёс Любомир с укоризной.

Он пристально смотрел на Алку, стараясь поймать её взгляд, но она

упорно прятала глаза, делая вид что ищет что-то на полу.

-Знаешь, я ведь за тобой следил. И в Петр-ах, и позавчера, и сегодня.Ты

ведь не такая, какой хочешь казаться. Наверное тебе нравится играть. Только

со мной не надо. Будь со мной такой же искренней, какой бываешь, когда

танцуешь для себя. Вот и сегодня, ты танцевала, а я не мог глаз оторвать. Ты

была такая настоящая и-и-и...такая счастливая, какой может быть только

влюблённая женщина...

Он говорил, говорил, а Алка, пребывая в смятении, отмалчивалась. Этот

парень был моложе её, лет на пять и по её меркам эта разница была

внушительной и указывала на то, что он не дорос до её умственного

потенциала, но то, что он оказался далеко не ограниченным и то, что так

тонко её чувствовал - это её потрясло. Неведомо как Любомир вычислил её и

Алка растерялась. Для талантливой актрисы, на звание которой она усиленно

претендовала- это было фиаско, а для влюблёной женщины- эффект

разорвавшейся бомбы. Она пыталась взять ситуацию под контроль.

Пробовала найти в своём лексиконе подходящие слова, но не могла.

Вцепившись мёртвой хваткой в стакан с томатным соком, она, не открывая

глаз, осушила его залпом, затем поставила на стол и, уставившись на него,

сделала вид, что разглядывает витиеватый рисунок.

Искоса поглядывая на Алку, Любомир ждал ответа, а та, изучая технику

нанесения узоров на стеклянную поверхность, тянула паузу.

Подлетел Милан и, тыча пальцем в опустошенную «тару», не без ехидства

спросил:

-Будем ещё заказывать.


Любомир медлил с ответом, от него веяло холодом и Алка испугалась:

«Доигралась Джулия Лэмберт14. Паузу она видите ли решила тянуть. Тоже

мне нашлась ахтриса погорелого театра. Вот счас он откажется заказывать и

пойду я далеко, далеко».

-А ты хочешь?

Испытующий взгляд Любомира пригвоздил Алку к стулу. Уверенность в

том, что этот огнеопасный парень добивается от неё, чтобы она сняла маску,

показала истинное лицо влюблённой женщины и тем самым признала

поражение довела её до того, что она потеряла дар речи. Но Алка была бы не

Алкой, если признала бы поражение и капитулировала? У великой актрисы

открылось второе дыхание и она с вызовом подала реплику:

- Милан! Что за вопросы? Я здесь работаю или как? Неси конечно...

Хозяин подхватил пустой стакан и умчался, а Любомира словно

подменили. На его лице заиграла озорная улыбка, в глазах заплясали

лукавые огоньки. Наклонившись к Алкиному уху, он прошептал:

-Ты сама этого хотела, - и демонстративно отвернулся.

С этой минуты Алка словно перестала для него существовать. Он

перебрасывался колкими репликами с Лерой, осыпал комплиментами Стеллу,

хохотал с друзьями над анекдотами, а Алку не замечал. Она сидела рядом с

ним, что сбоку припёка и кипела, точно переполненный чайник, но вида не

подавала. Своим острым чутьем она уже давно унюхала: Любомир обладает

сверхъестественными способностями он просчитывает собеседника на раз и

теперь, поглядывая украдкой на феномен, восседающий рядом она гадала:

«Хорошо это или плохо, что человек, которого я полюбила, умеет так тонко

чувствовать? Пока в ответ на мои попытки прикрыться от чужих глаз, он

отвечает мне войной. А может он и прав- театральные реквизиты лишь

помеха нашим отношениям».

14 героиня романа Сомерсета Моэма «Театр»


Противоречивые мысли мелькали, исчезали, им на смену приходили

другие, ещё противоречивей и так по кругу, пока вдруг Алку не посетила

идея-фикс: «Да уж, что и говорить, соперник в любовной игре мне попался

достойный. Но мы с вами ещё повоюем. Как? А на таран. Используя чужую

голову в качестве бревна».

Алкин сосед симпатичный паренёк лет двадцати, стараясь привлечь её

внимание, то и дело задавал ей дурацкие вопросы. Если до посещения

сногсшибательной идеи она отмахивалась от него как от назойливой мухи, то

теперь, когда у неё родился гениальный план «Укрощение строптивца», она

с особым усердием принялась за «младенца». Распределив работу своей

умудрённой голове, она её правой частью наблюдала за одним соседом, а

левой внимала другому. Малец был счастлив тем, что до него снизошли и

болтал не переставая, а вот Любомир никак не реагировал на активные

переговоры, ведущиеся по соседству. Он всё так же продолжал игнорировать

сидящую рядом с ним женщину.

Время шло и Алка, изнемогая от чувств, окончательно раскисла. Ей уже

было всё равно капитуляция или победа. Она уже была готова сдаться на

милость победителю со всеми потрохами, но единственно, что её

останавливало, надо было набраться храбрости для того, чтобы запросить

позорного перемирия.Обдумывая слова, которыми можно было бы прикрыть

своё поражение, она вдруг почувствовала на себе взгляд Любомира. Такой

момент нельзя было упускать. Она резко повернулась к нему, посмотрела ему

прямо в глаза и слова, идущие от сердца нашлись сами собой:

-Я очень люблю стихотворение одной русской поэтессы. Переводить его я

не буду. Это невозможно. Я прочту его на русском языке. И если ты поймёшь

его смысл, значит я в тебе не ошиблась.

Алка обожала стихи, любимые знала наизусть, часто декламировала их

подругам и теперь, когда наступил момент истины из её уст проникновенно и

чувственно потекли строки.


Вот человек тебе малознакомый,

Но нравится тебе его лицо.

Его невозмутимость, жест весомый

И редкое, но меткое словцо.

И видимо ему не безразлично,

Как ты рукою прядку отвела.

В ответ на: «Как живёшь?» твоё: «Отлично»

И то, как ты действительно жила.

Ещё до слов и до прикосновений

Вы близки так, как будете ли впредь.

Вам любо глубину за отражение принять

И в это зеркало смотреть...

И может быть любовь, терпенье, время

Соединят реальные черты,

С придуманными, памятными, теми,

Спасающими вас от пустоты.

Всегда, когда Алка читала это стихотворение поэтессы Белллы Верниковой

её охватывало непреодолимое волнение и сами собой набегали слёзы. Вот и

сейчас, выразив такими простыми, такими ясными словами стон одинокой

души, она почувствовала как её глаза предательски заволокло. Она собралась

было покинуть застолье, дабы не показать свою слабость, но Любомир ей не

дал. Развернувшись вместе со стулом, да так резко, что под ним затрещало

хилое пластиковое литьё, он вплотную приблизился к Алке, протянул руку и

его длинные, тонкие пальцы заскользили по её лицу. Бережно, словно

младенца, он приподнял завиток её волос (Алкина длинная чёлка всегда

назойливо лезла ей в глаза), пригладил эту непослушную прядь к её щеке и


его нежные пальцы, что два бархатных крыла продолжили свой полёт. Едва

касаясь они порхали по её губам, подбородку, щеке и...наткнувшись на

слезинку, застывшую у глаз, повисли в воздухе.

Лицо Любомира преобразилось. Брови от изумления приподнялись, глаза

округлились. Робко, с опаской он дотронулся до прозрачной капли невольного

откровения, сильная рука дрогнула и Алку обдало горячей волной. На неё

смотрел ошалелый от счастья мужчина.

-Я знал. Я знал, что ты такая,- прошептал он срывающимся от волнения

голосом.- Спасибо тебе, что не обманула моих ожиданий.

Алка разомлела. Сладко заныло сердце, закружилась голова, глаза

заволокло розовым туманом и она почувствовала, что теряет над собой

контроль. Любомир меж тем продолжал.

-Не буду скрывать из того, что ты прочитала, я понял всего лишь

несколько слов, но иногда, для того чтобы понять человека, не обязательно

слышать то, что он говорит, достаточно посмотреть ему в глаза. Я бы мог

долго говорить о том, что чувствовал когда ты читала стихи, но в словах

можно заблудиться, а блуждать в потёмках - это не по мне. Я знаю одно- ты

мне очень нравишься, а остальное не имеет значение...

Последние слова он произнёс с какой-то неподдельной грустью, его взгляд

потух и он замолчал.

А Алка... Алка встрепенулась. Её затуманенное сознание прояснилось и

подало возмущенный голос: «Нравишься!? И только то!?». Нет, не этого она

ждала как манны небесной, не этого. Если бы Любомир сказал: “Я тебя

люблю», она бы сотворила из него кумира и растаяла в его руках как воск. А

он? Нет. Он не оправдал её ожиданий.

Розовая пелена с Алкиных глаз упала, одурманенный рассудок очнулся и

приступил к работе: «А не рано ли тебя развезло? Не рано ли тебя в райские

кущи потянуло? Размечталась. Полетала. Пора и на землю...».

Алка повела плечами и пугливо огляделась по сторонам, не успел ли кто

заметить как она низко пала. Но нет, пиршество было в самом разгаре и


никому из присутствующих (как ей показалось) не было никакого дела ни её

полётов, ни до её падений. Она облегчённо вздохнула и прислушалась к себе.

Сердце умерило свой бег, огонь в крови погас и вместе с покоем пришла

опустошённость.

-Пора и честь знать,- устало прошептала Алка и искоса посмотрела на

соседа. Любомир, устремив тоскливый взгляд в пол, думал о чём-то своём.

Прикрыв рот ладошкой, Алка делано зевнула и как бы между прочим

спросила:

-Помнишь, ты обещал средство для моей несчастной курточки?

Любомир поднял на неё удивлённый взгляд и разочарованно протянул:

-Ты что, меня уже выпроваживаешь?

Криво усмехнувшись, Алка резко поднялась со стула. Бросив с высоты

своего роста снисходительный взгляд, она, как бы нехотя, наклонилась к его

уху и томным голосом прошептала:

-Когда изголодавшегося перекармливают, его хилый организм чаще всего

не выдерживает. Всё хорошо в меру...

Любомир расхохотался, да так, что под ним ходуном заходил пластиковый

стул.

-А ты юмористка! – сквозь смех произнёс он и вытер ладонью выступившие

слёзы.- Я сейчас...

Он встал и быстрой, спортивной походкой покинул зал. Через пару минут

он предстал перед Алкой с аллюминевым балончиком в руках и, озорно

улыбаясь, сказал:

-Вот- это тебе. Как обещал. А теперь ухожу. Я хоть тоже изрядно

проголодался, но если женщина просит, чего ради неё не сделаешь.

Любомир бросил на Алку прощальный, ласковый взгляд и одним губами

прошептал: «Чао». Потом он поднял своих друзей и вскоре в кафана

опустела.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь Ш Е С Т А Я

Было около четырёх утра. Рабочая ночь ещё не закончилась. Усердный

хозяин принялся за уборку, а его труженицы оккупировали излюбленные

места у печки. Стелла с Лерой мирно подрёмывали, ну а Алка маялась. Её

требовательный разум ни на минуту не оставлял её в покое и с изощрённой

жестокостью пытал. «Почему та сверхчувствительная особа, что сидит в тебе,

эта идеалистка, эта сторонница патетики постоянно предъявляет какие-то

супер требования ко всем кандидатам на её повышенной внимание!? Как ей

вдолбить, что гипертрофированные чувства, рождённые в сеюминутном

порыве, чаще всего быстро атрофируются!? Почему эту любительницу сверх

ощущений, это порождение женского максимализма, невозможно вразумить,

какими бы прекрасными не были слова: “Я тебя люблю» или менее

прекрасными: «Ты мне нравишься», за ними всё равно прячутся: “Я тебя

хочу» !? Почему эта упрямая ослица не хочет принять безоговорочный факт,

какими бы эпитетами не прикрывались мужчины, итог всему- секс!?».

Алка заёрзала на стуле. Она вдруг вспомнила приятные ощущения от

нежных прикосновений мужских пальцев. Ёё обдало горячей волной, по телу

разлилась сладкая истома, сработало, разыгралось воображение и она,

позабыв о потустороннем, улетела в мечтах вслед за своим возлюбленным.

Она так высоко парила над землёй, что до неё не сразу докатился Леркин

голос.

-Соня, просыпайся! Замёрзнешь...

Алка подняла на подругу отсутствующий взгляд.

-Что случилось?

-Слушай, а этот Любомир, с которым ты кокетничала весь вечер, он

случайно не хозяин того заведения, в котором ты вчера устроила

постирушки?


«Железная леди» так интенсивно буравила своими холодныи, зелёными

глазами, что Алка напряглась. Интуиция ей подсказывала сейчас она услышит

что-то интересное.

-С какой целью интересуешься?- прошелестела она в миг пересохшими

губами и обратилась в слух.

-Ну, вот вам пожалуйста. Какая может быть цель? Просто хочу поговорить,

рассказать то, чего я уверена ты не знаешь, - Лера повернулась к Алке всем

корпусом.- Во время застолья Милан рассказал, что дружит с этим парнем

ещё со школы. Они даже вместе воевали. Оказывается, отец Любомира

генерал в отставке и, когда начались боевые действия он отправил сына на

войну, хотя мог сделать так, чтобы тот не служил. Ещё Милан рассказал,

когда его контузило он лежал без сознания и санитары приняли его за

мёртвого, так Любомир, хоть и был раненный, на себе дотащил до санитарной

машины и можно сказать спас. Милан сказал, что он своего сына назвал в

честь Любомира, а Любомир своего в честь Милана.

Алка почувствовала, как кровь отхлынула от лица и нестерпимо захотелось

пить. Едва шевеля непослушными губами, она с трудом выдавила из себя:

-Ничего не поняла ! Манька- Ваньку... Ванька- Маньку...

Лера притворно зевнула.

-Да что ж тут не понять? Любомир так уважает нашего бестолкового босса,

что назвал своего сына в его честь.

Она резко поднялась со стула и, бросив в сторону ошарашенной Алки

сочувствующий взгляд, неспеша направилась в сторону костюмерной.

Душевный разговор, который Лера затеяла с единственной целью:

приокрыть глаза подруги на реалии дйствительности, достиг своей цели,

более того он поверг любительницу полетать в шок. Если бы Алке на голову

рухнул потолок, раздавил её и она, истекая кровью, осталась бы лежать под

руинами, этот кошмар вызвал бы меньшее потрясение нежели то, что она

услыхала. Любомир, её Любомир имеет ребёнка, а значит принадлежит не ей,

а другой.


Алка была сражена наповал, она была поражена в самое сердце.

Проклиная всё на свете, она ругала себя последними словами: «Идиотка.

Дебилка. Живу, живу, а жизнь меня ничему так и не научила. Втрескалась в

первого встречного, поперечного. Это же надо быть такой наивной, а строю

из себя знатока человеческих душ. Дура, она и в Африке дура».

Мрачные мысли ураганом проносились в её раскалывающейся голове,

сметая на своём пути всё то, что могло бы хоть как-то её успокоить. Скорбные

терзания, оставляя кровоточивые царапины на сердце, отравляли кровь.

-Собирайтесь домой,- услыхала она как сквозь сон голос Милана и,

отодрав от стула негнущееся тело, поплелась в костюмерную.

Всё то, что происходило с ней потом, это была одна сплошная мука.

Клокочущая смесь отчаяния и самобичевания преследовали её по пятам. Не

было места, куда она могла бы приткнуть свою кипящую голову и

почувствовать хоть малейшее облегчение. Любомир не давал ей покоя даже

во сне. До вечера она просыпалась несколько раз, с трудом засыпала и

каждый раз ей снилось одно и тоже. Любомир. Его лицо искажено от боли. Он

зовёт её. Но она отворачивается от него и уходит.

С шести до восьми вечера Алка провалялась в постели. Аппетита не было.

Желания жить тоже. Скорее всего, если бы не «железная леди» страдалица

бы окончательно расквасилась, но, ощущая на себе сочувственно-

насмешливые взгляды этой бесстрастной женщины, Алка в конце концов

взяла себя в руки и сказала: «Стоп». Неимоверными усилиями она заставила

себя подняться с кровати и настроиться на работу. Приняв душ, она одела

свой любимый и единственный наряд, купленный на «райские» деньги,

подхватила косметичку и стала с особой тщательностью наводить красоту.

После длительных макияжных процедур, она осталась довольной результатом

своих стараний и, нарисовав на лице счастье, отправилась навстречу судьбе.

Если вчера желание увидеть Любомира было сильным, то сегодня оно

превратилось в навязчивую идею. Дикое желание преследовало Алку, оно

жгло ей пятки, оно толкало её в спину. Ей хотелось покарать Любомира,


наказать, уничтожить. За что? За то, что она полюбила. За муки. За терзания.

За обманутые надежды. За утраченные иллюзии, наконец.

Любомир приехал около двенадцати. На этот раз один. Он вихрем влетел в

кафану, поприветствовал двух женщин, пригревшихся у печки, и быстрым

шагом направился к стойке бара. Здесь, томясь в ожидании, страдала Алка.

Он подлетел к ней весёлый, радостный и на неё тут же повеяло ночной

прохладой и тем божественным, принадлежащим только ему ароматом, от

которого влюблённая теряла рассудок.

-Здравствуй, солнце мое!

Любомир прошептал эти слова таким медовым голосом, что Алка с трудом

совладала с собой, чтобы не разревется.

-Послушай,- она гордо вскинула голову и с нескрываемой ненавистью

посмотрела ему в глаза.- Что тебе нужно от меня? Зачем ты морочишь мне

голову?- слёзный ком остановился в горле и как Алка не пыталась его

проглотить он так накрепко застрял, что мешал ей говорить.- Ты что, в моём

лице нашёл себе новое развлечение? Или быть может ты решил оточить на

мне грань твоего природного дарования? Или быть может ты решил

попрактиковаться на мне, отшлифовывая свои экстрасенсорные способности,

-выплёскивая ту боль, что истерзала её до основания, она перемешивала

сербские слова с русскими и даже этого не замечала.- Я целые сутки задаюсь

вопросом : «Зачем мужчине, у которого подрастает сын и у которого по всей

видимости есть жена, нужна я?». Задаюсь и не нахожу ответа. Так может

быть ты удовлетворишь моё любопытство?

Изумление, потрясение, унижение - всё это в одно мгновение

промелькнуло на лице Любомира и тут же исчезло, а осталась лишь

непомерная обида и горечь. Круто развернувшись, он подхватил два

пластиковых стула, стоящих неподалёку, и швырнул их на середину кафаны.

Резким движением он схватил Алку за руку, насильно усадил на один из них и

рухнул на другой напротив. Устремив неподвижный, потерянный взгляд в

пол, он стал лихорадочно копаться в карманах кожаной куртки. Он


исследовал карманы один раз, второй, третий и так по кругу, пока наконец

поиски не увенчались успехом и в его руках не оказалась пачка сигарет. Он

долго прикуривал, зажигалка дрожала в его руках. Жадно затянувшись, он

выпустил в потолок струю густого дыма, и не поднимая глаз глухо

проговорил:

-То, что ты сказала, всё это неправда. Я не собираюсь играть с тобой. Ты

для меня...

Любомир осёкся на полуслове. Глубоко затягиваясь, он в считанные

секунды выкурил сигарету, затем взял с соседнего стола пепельницу, с силой

впечатал в неё окурок, вернул на место и поднял на Алку тяжёлый взгляд.

-Ты знаешь зачем я сегодня приехал?

Он с трудом подбирал слова.

-Когда я впервые увидел тебя в Пет-ах, я не знаю что это было. Потом ты

долго не выходила у меня из головы. А когда увидал тебя в своей кафане

даже испугался своего состояния. Со мной что-то происходит, странное,

неотвратимое. А я!? Я ничего не могу с собой поделать. Меня к тебе тянет. Я

раньше никогда ничего подобного не испытывал...

Он говорил, говорил, а Алка всё страдала. Только теперь не от желания

покарать, а от «раздвоения личности». В ней вновь проснулась любительница

слезливой лирики и теперь эта кисейная барышня робко пришепётывала:

«Какие сладкие слова, ах, как кружится голова, ах, как кружится голова...».

Другая же мадам- своеобразный эталон незыблемой стойкости, стараясь

выделиться, иронично напевала: “Не лукавьте, не лукавьте, ваша песня не

нова, ах, оставьте, ах, оставьте всё слова, слова, слова...».

Второй голосок был явно сильней, он и заглушил еле слышный шёпоток.

Поддавшись на злостную провокацию, Алка осмелела и, вскочив со стула,

выпалила:

-Это что же получается!? Весна грядёт, чувства прут, жена по барабану,

ребёнок по боку?


Гримаса боли исказила лицо Любомира. Его передёрнуло так, словно он

получил мощнейший удар в челюсть. Схватив Алку за руку, он резко её

дёрнул и она, не удержавшись на ногах, кулем рухнула на стул. Горячие,

сильные пальцы сжимали её запястье с такой силой, что кисть её руки

онемела и стала покрываться мурашками.

Алка попыталась вырваться из кольца, но Любомир держал её крепко.

-Ты можешь думать обо мне, что хочешь, но пока ты меня не выслушаешь,

я тебя не отпущу...

Алка умерила свой пыл и присмирела.

-Хорошо! Только руку освободи. Мне больно.

Любомир ослабил захват, но руку не отпустил. Тряхнув головой, он

приблизился к Алке вплотную и поднял на неё взгляд, в котором застыла

смертельная усталось:

-Летом 1991-го я собирался в Италию. Мы с друзьями выпили. Я в тот день

очень устал и хоть выпил не много, но не рассчитал. Утром проснулся в доме

друга, в чужой кровати, а рядом Роза. Мы вместе учились в школе. До этого у

нас ничего не было. А тут! Ничего не помню...

Он заскрипел зубами и Алке в какой-то момент показалось, что от

чрезмерного напряжения, порождённого бессилием, он растолчёт их в

порошок.

-Меня не было в Сербии полгода. Вернулся, а она мне: «У нас будет

ребёнок!». Я ей говорю: «Пойми, я не люблю тебя и жизни у нас с тобой не

будет!», а она плачет и ни в какую. Вот так она и оказалась в моём доме. Мы

не женаты, но она мать моего ребёнка...

Он замолчал. Сжав Алкины ладони в своих, он теребил её пальцы и,

стараясь поймать её взгляд, не сводил с её лица виноватых, вопрошающих

глаз.

А в Алке всё клокотало: «Ну почему в этой жизни всё так не справедливо?

Ну почему человек, которого я полюбила повязан? И из-за чего? А потому,

что он не рассчитал...». Ей хотелось крикнуть во всеуслышание, завопить, да


так, чтобы задрожали стены: «Чёрт побери эту твою Розу! Ну, почему я

должна думать о ней, если я тебя люблю?».

Хотелось. Но нет. Благое воспитание, нравственные устои...

-Знаешь что, мой дорогой,- с горечью произнесла Алка.- Я считаю, что

каждый человек должен отвечать за свои поступки, тем более, если они

приносит плачевные плоды. Сейчас ты несёшь ответственность не только за

себя, но и за сына...

Любомир её не дослушал. Он разжал свои крепкие пальцы и её рука,

лишившись опоры, повисла в воздухе. В нервном запале он вскочил и

быстрым шагом направился к выходу. Не пройдя и середины пути, он круто

развернулся и вернулся на место. Теперь он был совсем другой. Уверенный в

себе, решительный. Он был словно одержим.

Приблизившись вплотную к растерянной женщине, он двумя пальцами

приподнял её подбородок и с горечью выпалил:

-Моралисты взваливают на свои плечи непосильную ношу, - Алке в лицо

полыхнуло пламя, исторгнутое отверженной, непонятой душой.- Они требуют,

чтобы человек во имя долга похоронил и себя, и своё счастье и их не

интересует, что подневольный долг- это обуза...

Любомир был так неистов в своём гневе, он так страдал от своего

положения, что Алка поняла: она невольно вторглась в святая святых и,

натолкнувшись на сокровенное, нечаянно задела то беспорядочное

нагромождение сомнений, переживаний, терзаний, которое теперь

сдвинулось с мёртвой точки, достигло масштабов стихии и неудержимо рвётся

на свободу, сметая все преграды на своём пути. Но и Любомир был не

промах. Если бы он только знал, как глубоко копнул и как же не вовремя

задел тот камень преткновения, ту неподъёмную глыбу, о который пытливая

особа, исследуя тернистый путь познания, всегда спотыкалась.

В один момент Алку подхватило, закружило и, «вооружившись» лозунгом

красноречивых ораторов, она понеслась в бой:


-Если руководствоваться твоими рассуждениями, то человек, что перекати

поле. Где хочу, там торчу и ворочу? Так что ли?

Любомир не отставал.

-Я понимаю о чём ты, но я уверен в одном: система брака несовершенна.

Не могут двое на протяжении жизненного пути сохранить ту трепетность, ту

страстность без которых жизнь- это серые будни. Вот и получается так, что

двое живут под одной крышей, лгут сами себе, друг другу и детям...

Алка зло ухмыльнулась и сквозь зубы выдавила:

-Так что ты предлагаешь? Свободу любви и секса? Погуляли, разбежались

и так всю жизнь?

Любомир нахмурился. Его высокий лоб избороздили глубокие старческие

морщины.

-Ты что думаешь, я не задаю себе подобный вопрос? Задаю и чаще, чем ты

думаешь.Только ответа не нахожу.

Он опять закурил и устремил тоскливый взгляд на Алку.

-В этой жизни есть очень много вопросов, на которые каждый отвечает

так, как ему подсказывает совесть. Но я знаю одно, какие бы вопросы не

подбрасывала мне моя жизнь я отвечу ей следующее: ошибки-ошибками,

долг- долгом, а чувства- чувствами. Никто не вправе запретить мне любить.

Причём заметь - я сказал любить, а это чувство, поверь моему опыту,

встречается крайне редко...

Любовь...любить...эти слова, применимые к Алке, действовали на неё

подобно магическому заклинанию: она моментально глупела и от её

логических измышлений оставался ноль без палочки.

-Тебе что уже сто лет? Слишком здраво рассуждаешь...

Любомир тяжело вздохнул и усталым голосом произнёс:

-Мне в сентябре будет двадцать восемь и я ещё достаточно молод для того

опыта, который мне подкинула моя жизнь. За какие-то несколько лет я

побывал в таких переделках, что понял главное: надо ценить жизнь и то, что


она тебе даёт. И если жизнь дарит тебе любовь, надо быть последним

дураком, чтобы от неё отказываться!

Любовь...Любовь...Любовь...– это слово весенней капелью звенело в

Алкиных ушах и туманило её сознание. Прикипев к стулу, как к единственной

опоре, способной удержать от опрометчивого шага, Алка сражалась из

последних сил.

- Интересно и скольким женщинам ты говорил о своей любви?

В чёрных глазах Любомира полыхнула молния.

-Я не люблю играть словами, - резко произнёс он.- То, что я тебе сейчас

скажу, это не для того, чтобы тебя покорить. Ты не девочка и голова на твоих

плечах держится достаточно крепко. Я даже поражаюсь как в тебе уживаются

твоя холодная рассудочность и чувственность. Так вот. Мой отец мне всегда

говорит: «Не обещай того, чего не осилишь». Я не ангел, что греха таить, но

тем женщинам, с которыми я был, я никогда не говорил о любви.

Алка уже почти сдалась.

-Верится с трудом, - прошептала она из последних сил.

Гнев, отчаяние, обида- всё это месивом перемешалось на волевом лице.

-Мне очень жаль, что ты мне не веришь. Но я хочу, чтобы ты запомнила

одно: никто не вправе запретить мне тебя любить. И даже ты.

Он резко поднялся со стула и Алка испугалась. Он только что возродил её

к жизни и потерять его!? Нет. Ни за что. Она робко потянула его за руку,

усадила на место и подняла на него усталый, умоляющий взгляд. Её силы

иссякли, рассудок молчал и только сердце, неутомимое сердце гулко билось в

груди.

-Быть может я буду жалеть обо всём, но я не вижу смысла скрывать. Я

полюбила тебя. И может...

Она почувствовала на губах нежное прикосновение и осеклась на

полуслове. Подушечкой указательного пальца Любомир теребил её губы и с

такой жадностью смотрел на них, что у Алки перехватило дыхание. Она


опустила голову, закрыла глаза и до её отуманенного сознания донёсся

горячий шёпот:

-Не нужно ничего говорить. Я так счастлив!

-А что вы тут сидите посредине кафаны?

Писклявый голос так неожиданно ворвался в сладостный туман, что Алка

дёрнулась всем телом. Над парочкой влюблённых завис взъерошенный

Милан, до этого спавший в костюмерной. Протирая заспанные глаза, он

старательно наводил резкость.

Алка подняла на него мутный взгляд. «Как же ты во время проснулся, -

зашебуршало в её затуманенной голове.- Ещё чуть-чуть и от твоей

работницы осталось бы мокрое место. Ну тебя девушка и развезло. Такими

темпами ты бы растеклась на стуле закипающей лужей».

Алка почувствовала как горячая кровь прилила к щекам. Она смутилась от

собственной стыдливости и, вскочив, убежала в костюмерную.Не успела она

прикрыть за собой дверь, как вслед за ней залетела Лера. Не отрывая

испытующего взгляда от Алкиного пылающего лица, она не без иронии

спросила:

-Мадмуазель, вы что влюбились?

Каверзный, язвительный вопрос застал Алку врасплох. Отпираться? На это

у неё уже не было сил.

Криво усмехнувшись, она с трудом разлепила пересохшие губы и


-А что, заметно?

Красивое лицо «снежной королевы» исказила ехидная улыбка.

-Меня даже Милан вчера спросил, когда ты так вдохновенно извивалась на

нашей фанере: “И что это с нашей Аллой? В ней столько чувств, столько

экспрессии !»

Язва W явно изголялась над Алкой и естественно напрашивалась на

“сантименты», но влюблённая была так миролюбиво настроена, что в этой


момент ей было не до яда. Вытащив из косметички помаду, Алка

пристроилась у зеркала и принялась подводить губы.

А Лера не унималась.

-А кто-то недавно хныкал: “Я никогда не полюблю. Эти козлы не

дождутся...»

Не оборачиваясь, Алка показала зеркалу и стоящей позади неё подруге

язык, скорчила рожу и, уподобившись беззубой бабке, прошмакала:

-И на старуху бывает проруха.

Лера расхохоталась.

-Смотри, старушка, как бы сербская полиция не привлекла тебя за

совращение малолетних. Ему небось и двадцати пяти нет...

Алку обдало холодной волной. Язва W недвусмысленно намекала на то,

что она Алка- старая дева и влюбилась не в кого- нибудь, а в малолетку.

Вперив в зеркало потухший взгляд, она застыла с помадой в руках. Игривого

настроения как не бывало. «Старуха, - с горечью подумала она, разлядывая

мелкие морщинки у глаз. - По сравнению с ним, я действительно старуха.

Между нами разница в шесть лет. Для женщины быть старше мужчины на

шесть лет- это же пропасть в целую вечность».

Рассматривая своё усталое, сверх меры напудренное лицо, Алка словила в

зеркале насмешливый взгляд ядовитой красотки и удручённо покачала

головой:

-Знаешь что, ехидина, именно этого я как раз и боюсь...

Дверь в костюмерную неожиданно распахнулась и на пороге показалась

Стелла. Её глаза лихорадочно поблескивали.

-Девчонки собирайтесь,- возбуждённо выпалила она. - Пока вы были

здесь, в кафану приходил какой-то дедуля и увёл Милана с собой. Перед

уходом он попросил Любомира отвезти нас домой. Так что поторопитесь.

Любомир везёт нас к себе в кафану на мороженое.


Неведомая сила подбросила Алку до небес. Открылось второе, третье

дыхание. Усталость, уныние мгновенно улетучились и, подхватив сумку,

влюблённая ринулась к тому, кто уже стал её неотъемлемой частью.

Любомир ждал трёх подруг на улице, за рулём белой “Ауди».

-А где твой фургончик, в котором ты своих друзей привозишь? -услыхала

Алка у себя за спиной звонкий Лерин голос.- Я уж думала вот залезу сейчас

внутрь, курточку постелю, лягу на пол и поеду с комфортом, а то в машине

нашего босса ноги не вытянешь, их у него только протянуть можно...

Язва W продолжала свои нападки. Только теперь она решила испытать на

прочность Любомира, подбросив уже ему ядовитый кусочек на затравку.

Но её выпад остался без внимания. Реакции со стороны Любомира не

последовало. Он вёл себя так, словно ничего не слыхал. Покинув машину, он

обошёл её, распахнул двери и, указав на переднее сидение, обратился к

Алке:

-Садись. Я сейчас.

Позвякивая ключами, он лёгкой, неторопливой поступью направился к

кафане. Сравнявшись с Лерой, он произнёс: «Ноги можно протянуть, где

угодно. Главное вовремя на тормоз нажать». Не спеша, он поднялся по

ступенькам, закрыл дверь и той же размеренной походкой вернулся к

машине.

Алка, будучи недалеко от Леры, услышала реплику Любомира, брошенную

как бы невзначай и от того, с какой непринуждённой лёгкостью,

невозмутимостью её любимый парировал выпад «снежной королевы», её

охватило ликование. Ей хотелось завизжать от радости, поддеть свою

ядовитую подругу, крикнуть ей в лицо: «Ну что, язва, схлопотала. Он может и

мальчик по сравнению с твоим Гораном, но умеет поставить на место даже

такую фельдеперсовую как ты». Влюблённую распирало от желания щёлкнуть

по аккуратному носику «железной леди», покуражиться над ней. Но, когда с

её губ уже готовы были слететь едкие слова, она передумала. Настроение

было чудесным, так зачем портить его неуместными перебранками.


А «снежной королеве» явно не понравилось то, что её так демонстративно

осадили. Плюхнувшись на заднее сидение, она зло зыркнула на Алку,

поджидавшую Любомира у дверей машины и не без ехидства бросила:

-Ну что, «гремучка». В нашем полку прибыло. Теперь у тебя будет

возможность попрактиковаться в остроумии и на сербском языке.

Как бы там ни было, но Алке было уже всё равно, что думает Лера на их

счёт. Стоя на поблескивающем полотне нескончаемого шоссе она с

жадностью глядела вдаль, в ту сторону куда её унесёт машина любимого и ни

с чем несравнимое ощущение безраздельного счастья переполняло всё её

существо. Запах неограниченной свободы до одурения пьянил её и

нестерпимо хотелось летать.

-Поехали, солнце моё,- ласковый, самый дорогой голос на свете прозвучал

за её спиной как песня. Повернувшись к Любомиру, она заглянула в его

сияющие глаза и замерла. Лёгкий ветерок трепал ей волосы. Они летали

вокруг её лица, назойливо лезли в глаза. Но она, предоставив им полную

свободу, упрямо смотрела на того, кого так долго ждала, а в её ошалевшей от

счастья голове бегала по кругу единственная мысль: «То, что сейчас

происходит, бывает раз в жизни...».


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь С Е Д Ь М А Я

Всю дорогу в машине стояла тишина. Стелла с Лерой, раскинувшись на

заднем сидении, дремали. Любомир, устремив взгляд на дорогу,

сосредоточенно крутил баранку. А Алка, восседая рядом со своим

возлюбленным, млела от восторга. Пребывая в состоянии всеохватывающего

блаженства, она боялась пошевелиться. Ей казалось любое неосторожное

движение способно уничтожить тот волшебный мир, который она, используя

своё богатое воображение, так виртуозно создавала. Расписывая радужными

красками воздушные замки своего сказочного королевства, она даже не

заметила как оказалась у дверей ночного заведения с экзотическим

названием «Боем».

Было чуть больше двух. Ночь была в полном разгаре. В кафане Любомира

дым стоял коромыслом. Посетителей было не продохнёшь и большинство из

них были навеселе. Появление хозяина столь популярного заведения

пьяненькое мужское сообщество встретило весьма бурно. Кафана загудела

как потревоженный улей. Но едва компания разгорячённых алкоголем

заприметила симпатичные мордашки «ночных дев» как суматошный гвалт тут

же стих. Потрясенный народ потерял дар речи.

Алка, впрочем, тоже. Протискиваясь вслед за Любомиром через

разношёрстную толпу, она ловила на себе восхищённые взгляды

подвыпивших сербов и с каждым шагом всё больше и больше погружалась в

состояние неописуемого восторга. Какой-то молоденький паренёк уступил ей

место у стойки бара и она, водрузив на высокий стул своё невесомое

величество, почувствовала себя на седьмом небе. Она возвышалась над

толпой восторгающихся ею мужчин. Рядом был тот, кого она обожала. В

зелёных глазах супер-красавицы (злюки Лерки) мелькали проблески зависти.

И во всём этом феерическом действе, она -Алка была не кем- нибудь, а

королевой. О-о-о- это был апофеоз её чудных грёз.


Едва Любомир попал в родную стихию, как он тут же бросился помогать

своему бармену. Стелла с Лерой, получив по порции крем-брюле, уединились

в углу барной стойки, а Алка, оставшись на попечении своих фантазий,

включила автопилот и воспарила над толпой. Она машинально заталкивала в

себя мороженное, учтиво поданное ей барменом, автоматически бросала

какие-то реплики, пытаясь дать достойные ответы на недвусмысленные

предложения окружавших её мужчин, а сама в это время продолжала свой

феерический полёт. Мечтая, порхая, блаженствуя, она даже не заметила как

исчезли её подружки, рассосалась толпа, убежал бармен и она осталась

наедине с тем, кого так долго ждала.

-Иде си ти, любови моя15?

Горячие губы припали к её щеке и от этого жадного, страстного поцелуя

Алка очнулась. Мир забвений, волшебных видений исчез, рядом с ней стоял

реальный, самый что ни на есть настоящий мужчина во плоти и она вдруг

испугалась. Тревожно заныло сердце, замелькали обрывки мыслей: «Неужели

всё будет как всегда. Неужели он такой же как все. Неужели ему нужно

только моё тело. Неужели...Неужели...».

От красивого, пылкого серба исходил жар такой силы, что способен был

растопить даже айсберг, а у влюблённой по коже бродил мороз. Мерзкий

страх в обнимку с «целомудренной девой», так не вовремя проснувшейся в

Алке, терзал “властительницу сладких дум» и «королева грёз», примёрзнув к

трону, тряслась в мелком ознобе. Как же Алка боялась разочароваться в

своём избраннике. Как же ей не хотелось свалиться с небес и выпасть из того

рая, который она так старательно создавала.

Нежные пальцы порхали по её шее, горячие губы обжигали кожу, а Алку

разрывало на части. Противостояние между страхами и соблазном нарастало

с каждой секундой. Сколько продолжалось это безумие? А кто знает? Но

именно тогда, когда неуправляемое желание подобно цунами смело

15где ты, любовь моя ?


порождение надуманных страхов, именно тогда, когда влюблённая была

готова на всё, с её избранником вдруг произошла резкая перемена.

Отстранившись от Алки, Любомир загадочно улыбнулся, окинул её

многообещающим взглядом и спешно покинул. Обогнув стойку бара, он

быстрым шагом подошёл к музыкальному центру, установленному на

настенной полке, достал из кармана куртки аудио-кассету, поколдовал над

кнопками магнитофона и через мгновение по кафане разлилась мелодия.

Прислушавшись к чарующим звукам, Алка ахнула: «Господи, да это же

«Чудо любви»! Мама дорогая, этот парень знает все мои кнопки. А если он

начнёт на них нажимать?». Тень сомнения промелькнула, исчезла и через

мгновение обуреваемая страстями, глядя на приближающегося мужчину,

думала лишь об одном: «Скорее бы он...Скорее...Скорее...».

Алку лихорадило, знобило, трясло, а она не отводила жадных глаз от

Любомира и ждала. Он шёл долго. Прошла целая вечность, пока он достиг её.

И вот наконец он рядом.

-Давно мечтал с тобой потанцевать,- Любомир обнял Алку за плечи и

решительно притянул к себе.- Это желание появилось ещё тогда, когда

впервые увидел как ты танцевала под эту песню.

От ласкового, бархатного голоса, от близости алых, сочных губ Алку

бросило в жар. Растерявшись на перепутье собственных страстей, она

спрятала пунцовое лицо на груди любимого и, обхватив его точёную талию,

изо всех сил стиснула руки. От неимоверного желания её кружило, вертело,

мотало. Все условности, страхи остались в прошлом и теперь ей уже было всё

равно возьмёт её избранник прямо здесь на одном из этих столов или уведёт

в другое место и там сделает то, что она уже сама до умопорачения хотела.

Этот мужчина её покорил, он её обезоружил, он уже стал частью её и какая

разница где это случится.

Уткнувшись в плечо любимого, Алка закрыла глаза и, ведомая им,

медленно закружила по кафане. Владычица любовь пела ей свой гимн, всё

было как в волшебном сне и казалось никакая сила не способна оторвать её


от парня, который уже принадлежит ей. Но песня закончилась. Мужчина её

мечты не проявлял никакой активности и у влюблённой вдруг промелькнула

странная мысль: «А вас, девушка, вроде как никто брать и не собирается...».

Влюблённая подняла недоумённый взгляд на своего избранника и

изумилась. Любомир смотрел поверх её головы куда-то вдаль. В его

отсутствующем взоре сквозила тоска.

Алку передёрнуло. В ней словно что-то перевернулось. Она с трудом

оторвалась от мужчины, которого так страстно желала, как никогда и никого

и её обдало холодком: «Он меня не хочет». Словно в подтверждении того,

что её самым нещадным образом проигнорировали, прозвучали слова,

которые добили Алку окончательно.

-Нам пора. Скоро сюда придут убираться. Да и тебе нужно отдыхать.

Посиди пока. Я скоро.

Вспыхнув от стыда за себя отверженную, Алка демонстративно

отстранилась от Любомира, повернулась к нему спиной и уселась на свой

«трон». Только от «королевы грёз» уже ничего и не осталось. В «высочестве

без величества» проклюнулась взбалмошная, развращённая жизнью

охальница, продрала бесстыжие зенки, прочистила отвратительную до

безобразия глотку и принялась шпынять свою хозяйку, а заодно и её

избранника: «Ну что, краса ненаглядная! Получила что хотела? Ага. Аж два

раза. Попроси у любимого вилку и закатывай губёшки. Да уж. Ну и мужичье

пошло. Они сначала таскаются до потери пульса, а потом страдают от

отсутствия потенции. И где ж ты его такого откопала мачо без мачете? Вот

уж повезло, так повезло! И надо было столько копаться, чтобы надыбать

этого чудика!».

Отвергнутая особа, надулась что мышь на крупу и, выказывая

недовольство тому, кто посмел не удовлетворить её страстных притязаний,

старательно демонстрировала ему крутизну своей спины. Ну, а Любомир,

оставив возлюблённую на пике эмоций, занялся своими прямыми и

непосредственными обязанностями- он неторопливо обходил свои владения


перед закрытием. Его медлительность Алка воспринимала как издевательство

и, сгорая от стыда и нетерпения, втихомолку негодовала. Её подмывало

вскочить, бросить в лицо этому странному парню какие-нибудь едкие слова и

покинуть его с гордо поднятой головой, но она, с трудом сдерживая

эмоциональные порывы, нетерпеливо поёрзывала на своём «троне», до боли

покусывала губы и ждала развязки столь своеобразного сюжета.

-Солнце моё, теперь я свободен и могу отвезти тебя домой.

В ночной тишине голос Любомира прогремел как звон поминального

колокола. «...Домой!...Домой?... Да что я потеряла в том доме?»- проскрипела

сквозь зубы взбешённая Алка, соскользнула со стула и бросилась прочь.

Распахнув настежь дверь, она сломя голову вылетела на улицу и тут до неё

донеслось:

-Подожди. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Оборвав свой бег, Алка замерла на пороге кафаны и обратилась в слух. В

распалённой девице всё ещё теплилась надежда: «Всё будет так, как я хочу».

Медленной поступью Любомир подошёл к Алке. Двумя пальцами он

приподнял её подбородок, словил её взгляд и от огня, что полоснул по её

глазам, она затрепетала. Осторожно, словно хрупкую драгоценность он взял

её руки в свои и бережно приложил к своим пылающим щекам. Не отрывая

горящего взгляда от её глаз, он припал к её ледяным ладоням в таком

страстном поцелуе, что Алка вздрогнула от сладкой боли.

Какое-то время Любомир молчал, пытаясь подобрать слова. Потом он

положил её руки себе на плечи и глухо произнёс:

-Я очень хочу, чтобы ты меня правильно поняла. У меня в жизни есть одно

правило: «Стремись к тому, чтобы понять сущность. Не довольствуйся тем,

что лежит на поверхности». Наверное разум - помеха чувствам. И всё же. Я

мог сегодня поступить иначе. Но ты так ранима, что иногда я просто боюсь...

Его голос сорвался и он замолчал. Нерешительно, робко он обхватил Алку

за талию и осторожно привлёк к себе. В один миг он оказался так близко от

неё, что она могла разглядеть каждую из густых ресничек, обрамляющих его


чёрные, блестящие глаза. И не только. Наконец Алка получила возможность

рассмотреть те самые глаза, которые имели над ней необъяснимую

сверхъестественную власть. Не отрываясь она смотрела в них и чем больше

вглядывалась, тем больше погружалась в небытие.То что происходило с ней в

этот момент - это было какое- то мистическое наваждение. В

обволакивающем взгляде смотрящего на неё мужчины было столько

магнетизма, что она потеряла способность соображать. Любомир непонятным

образом заворожил, околдовал её и, прикипев к нему каждой клеточкой

своего я, Алка ощущала как та невероятная по своей мощности сила, что

исходит от него, обволакивает и порабощает её до самозабвения.

Погружаясь в бездонный омут всё глубже и глубже, влюблённой казалось,

что она вот-вот потеряет сознание, но нет, вдруг где- то там в глубине

мелькнул импульс, блеснула яркая молния и её ослепила внезапная вспышка

озарения: “Этот парень- он не такой как все. Он уникум. Он феномен. И он

меня любит...».

В следующее мгновение с Алкой произошло то, ради чего стоило жить,

страдать, терпеть. Потрясающая лёгкость охватила всё её существо. Словно

то наслоение обид, разочарований, копившееся долгие годы в тайниках её

души, вдруг отвалилось и теперь эту грязную шелуху, подхватил лёгкий

весенний ветерок и унёс далеко, далеко.

Ощущение невесомости, охватившее Алку, было потрясающим и в тоже

время её переполняла всепоглощающая нежность к тому, кто подарил ей этот

полёт. Не отрывая глаз от лица любимого, она раскинула руки и,

уподобившись вольной птице, всей грудью вдохнула освежающий запах

весеннего утра. Неземной вихрь подхватил её и, подлетев, она заключила

возлюбленного в объятиях.

«Я люблю тебя,- прошептала она и, прикоснувшись губами к его,

повторила.- Я люблю тебя. Слышишь. Ты моё чудо. И я тебя люблю...».

В то утро Алка впервые познала сущность настоящей любви. Женщина,

судьба которой распорядилась так, что за несколько лет она догнала и


перегнала сверстниц по количеству некачественных связей; женщина, чей

пагубный опыт выжег в её сознании клеймо: «Любовь - это секс» и вот эта

женщина впервые за тридцать три года увидела истинное лицо

властительницы чувств. Стоя под огромным небом, озарённым первыми

лучами восходящего солнца, она вслушивалась в песнь наступавшего утра и,

прижавшись к своему чуду, была неизмеримо счастлива лишь от того, что она

нашла его - своё чудо, что оно её любит и оно - это чудо рядом.

Что было дальше- Алка помнила с трудом. Единственно, что запечатлела

её память так это то, что всю дорогу до хозяйского дома её не покидало

состояние эйфории и она от восторга парила в небесах.

Мрачный силуэт серого пошарпаного строения, принадлежащего боссу,

подействовал на Алку отрезвляюще и в одно мгновение вернул её на землю.

Завидев его она тут же очнулась. Сладостное забытьё покинуло её, вновь

заработали мозги и едва заглох мотор машины, как она тут же дёрнула ручку

и распахнула дверь. Алке очень не хотелось, чтобы Милан или его мать

уличили её в том, что она бегает по свиданкам (как- никак в устном

соглашении между хозяином и работницами какие бы- то ни было отношения

между сотрудницами топлес-бара и посетителями оного были категорически

запрещены), а посему- прощание с Любомиром было коротким. Чмокнув

любимого в щёку, она быстро ретировалась. Вдогонку ей понеслось: «Сегодня

в три буду ждать тебя возле магазина «Люкс». Придёшь?» Алка поспешно

кивнула головой и, бросив по сторонам вороватый взгляд, юркой змейкой

прошмыгнула в ворота.

Приняв душ, она присоединилась к соседке по диванчику и едва её голова

прикоснулась к подушке, как она тут же забылась сном.


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь В О С Ь М А Я

На своё первое свидание с любимым Алка бессовестно проспала. Проснулась

она от внутреннего толчка. Бросив испуганный взгляд на часы, она дёрнулась

всем телом. Было без десяти три.

Бешеным вихрем Алку снесло с кровати и она заметалась по комнате.

Одеваясь со скоростью новобранца, сдававшего норматив по впрыгиванию в

аммуницию, она умудряясь при этом и расчёсываться, и на ходу наносить

тональную пудру.

Вдруг входная дверь резко распахнулась и на пороге вырос Милан.

Оглядев с ног до головы свою работницу, застывшую в изумлении посреди

комнаты, он вперил в неё подозрительный взгляд.

-А ты куда собираешься?

У Алки душа ушла в пятки.

-А-а-а, у нас сахар закончился. Иду в магазин...

Милан недоверчиво ухмыльнулся.

-Сахар говоришь?

Он скорчил недовольную мину.

-Обойдётесь без сахара. Я вас сегодня в ресторан веду. Буди своих и

скажи, чтобы в четыре были готовы.

Милан выдал указания к действиями и тут же удалился.

Бросив ему вслед уничтожающий взгляд, Алка чертыхнулась. Как же её

угнетало то, что она всецело зависит от задрипанного пацанёнка с замашками

удельного князька. К тому же, к этому прискорбному факту примешалось и то,

что столь долгожданное свидание не состоится.

От этого кисло-горького микса Алку так разобрало, что ей нестерпимо

захотелось выплеснуть на кого- нибудь ту желчь, что её переполняла.

Сначала она про себя кляла свою судьбу, осыпая её чрезмерной порцией


крепких отборных ругательств. Потом втихомолку ругала своего хозяина

самыми последними словами. Когда же её фантазия иссякла, она набрала

полную грудь воздуха и, выдохнув, заорала:

-Хватит дрыхнуть. Пора вставать.

Первой оклемалась Лера. Она подняла заспанное, перекошенное от

недовольства лицо и сквозь зубы прошипела:

-Ты что с ума сошла? Ты почему так кричишь?

Алка носилась по комнате словно загнанный зверь и возмущённо вопила:

-Наш босяк припёрся. Обрадовал. Он видите ли ведёт нас в ресторан. И с

чего это его приспичило. Короче. В четыре он за нами зайдёт. Так что

поднимайтесь.

Леркино лицо прояснилось. Она с наслаждением потянулась на скрипучем

диване и довольно протянула:

-Н-у-у вот и ч-у-у-дненько...

Комната наполнилась звуком другой «скрипки». Стелла приподнялась на

своём «музыкальном» ложе и с удивлением уставилась на разбушевавшуюся

Алку.

-Что-то случилось?

Влюблённая обречённо махнула рукой и промолчала. Хотелось рвать и

метать, но делать было нечего. «Хорошо хоть поедим по –человечески»,-

успокоила она себя и с тяжёлым сердцем покинула дом.

Ресторанная еда настроения не прибавила. Алка насильно впихивала в

себя те изысканные блюда, которые некогда обожала. Аппетит куда-то

запропастился и она, аппатично жуя, проклинала втихомолку и Милана, и

ресторан, и свою беспутную жизнь.

Всё то время, в течение которого изголодавшаяся троица питалась, их

хозяин сидел как на иголках. Его нечесаная голова вертелась как пропеллер.

Он то и дело бросал нетерпеливые взгляды на свои видавшие виды часы.

Явно он кого-то ждал. И точно. Едва в дверях ресторана показался какой-то

толстяк с солидным портфелем под мышкой, как Милан тут же вскочил.


Бросив своим работницам короткое: «Домой дойдёте сами», он подхватил

пухлого мужичка под ручку и они исчезли.

Пришла свобода и подружки облегчённо вздохнули. Стелла с Лерой о чём-

то оживлённо зашептались, ну а Алке было не до разговоров. Она

праздновала тризну по несостоявшейся встрече. Тупо уставившись в тарелку,

она ковыряла вилкой нетронутый эклер.

-А кто среди вас Алла? Её к телефону...

У стола с телефонной трубкой в руках стояла официантка. Симпатичная

смуглянка, приветливо улыбаясь, переводила вопрошающий взгляд с одной

женщины на другую и терпеливо ждала ответа.

Услышать своё имя, да к тому же из уст сербки - это было что-то из ряда

вон выходящее. У Алки пропал голос. Она протянула поддраживающую руку к

трубке и с опаской приблизила её к уху.

-Алло...- с трудом выдавила она из себя.

-Здравствуй, солнце моё! Как ты?

Алка не поверила своим ушам- это был голос Любомира.

-А как ты узнал, что я здесь?

Каждое слово давалось ей с трудом. Онемевшие губы не слушались.

-А я с трёх часов ждал тебя возле магазина «Люкс». Потом кружил по

городу. Мне что-то подсказывало, сегодня мы обязательно увидимся. А минут

пять назад Милана увидел. Он мне и сказал где вы. Как ты, солнце моё?

-Хорошо, - прошептала Алка.

Хорошо это было не то слово, она была на седьмом небе от счастья. В её

душе расцветали цветы потрясающей красоты, а от их пьянящего аромата

захватывало дух.

-Я через десять минут буду. Жди...

-Хорошо...

Как Алка ни старалась, но она не смогла удержаться, чтобы не выдать

своей радости. Её лицо расплылось в счастливой улыбке.


-Любомир что ли?- удивлённо протянула Лера.- Уму непостижимо. Этот

парнишка видимо имеет тонкий нюх. Я так полагаю, он сейчас заявится. Надо

будет у него спросить и каким образом он приобрёл способности ищейки.

Может он и меня научит. Хотя, наверное наша влюблённая не позволит взять

у него парочку уроков?

Не сводя с Алки озорного взгляда, Лера забросила в рот последний

кусочек эклера и с наслаждением облизнула свои пухлые аппетитные

губёшки. Язва W явно решила не останавливаться на десерте и продолжить

трапезу, обглодав косточки влюблённой парочке.

Осчастливленая неожиданным звонком любимого, Алка позабыла о хандре

и вернулась на проторенную стезю. Она повернулась лицом к ядовитой

подружке, скорчила ей рожицу и выпалила:

-Знаете что, девушка. Идите к вы в баню и прополощите ваше правое

полушарие, а то оно что-то левачит стало...

Привстав со стула, она дотянулась до Лерки и ущипнула ядовитую особу за

оное место да так, что та завизжала. С сознанием праведного отмщения Алка

уселась на стул, обвела подруг лукавым взглядом- дескать «…лучше не

трогайте меня, а то я за себя не ручаюсь», придвинула к себе тарелку и с

особым наслаждением принялась за своё любимое пирожное. Её вдруг

разобрал зверский аппетит.

Закончив трапезу, Лера со Стелой решили поднять себе настроение

пробежкой по бутикам. Перед уходом «железная леди» с чувством, толком,

расстановкой зачитала влюблённой её права и обязанности. Не без ехидства

она подкинула Алке парочку напутственных слов, подхватила Стеллу под руку

и, провожаемые жадными взглядами жующих мужчин, две подружки

отправились в «культ-поход» по магазинам.

С десертом Алка расправилась быстро.Теперь нужно было подумать о том,

чтобы «почистить пёрышки». Не обращая внимания на посетителей

ресторана, она повернулась спиной к залу, вывалила на подоконник

ближайшего окна содержимое косметички и принялась наводить красоту.


Грациозными движениями изящных рук она поправила макияж, подвела губы

и, не отрывая искустно подведённых глаз от зеркала, прислушалась к себе.

Где-то там в глубине нарастало чувство безотчётной тревоги. Тело начинал

колотить мандраж.

Тяжело вздохнув, Алка ткнула трясущийся палец в зеркало и прошептала:

«Что девушка? Вас колбасит? А нервишки- то у вас ни к чёрту!.». Кончиками

ноготков она подцепила салфетку со стола, протёрла ею зеркало, бросила

последний оценивающий взгляд на красотку, глазеющую из зазеркалья,

ободряюще подмигнула ей и захлопнула пудреницу. Забросив в косметичку

свой стратегический груз, она запихнула сей драгоценный арсенал в сумочку,

накинула на плечи куртку и вышла на улицу.

Погода была не ахти. Солнце, которое утром было таким приветливым и

ласковым, спряталось за огромную грозовую тучу. Не согревали даже те

яркие лучи, что пробивались сквозь облака. Отыскав небольшие лазейки, они

убегали за горизонт.

Было сыро, зябко и Алка очень быстро пожалела о том, что покинула

тёплое местечко. Она уже было собралась вернуться, как на дороге ведущей

в ресторан заприметила машину белого цвета. Авто было далеко и Алка не

могла разглядеть того, кто сидел за рулём, но приближающаяся легковушка

была так похожа на «Ауди» Любомира, что у влюблённой появилась твёрдая

уверенность: «Это он».

В один миг всё преобразилось. Накатила волна радостного возбуждения.

Захотелось броситься навстречу любимому, залететь к нему в машину,

обнять, расцеловать. Но...а как же «марка престижной фирмы, «фасон

королевского пошива», «стайл супер –леди», отшлифованный до блеска,

выдержка наконец. (Дева, являющая собой эталон стойкости, старалась

соответствовать основополагающим критериям, составляющим костяк её

высокопарной натуры. Правда скелет сей был до нельзя хрупок, ибо в её

мифическом кодексе поведения исключений было больше, чем правил. «Всё в


этом мире относительно»,- любила повторять «королева грёз.- А, посему... Да

здравствует свобода волеизъявления... но в пределах разумного !»)

Алка подавила в себе проявления щенячего восторга. С лёгкостью

свойственной великой актрисе она стёрла счастливую улыбку, нарисовала

серьёзное лицо и повернулась спиной к дороге. Уставившись в витрину

ресторана, она сделала вид, что разглядывает пальму выставленную за

стеклом, сама же, скосив глаза, не сводила напряжённого взгляда с

приближающейся машины (в матовом стекле, как в зеркале отражалось всё

то, что происходило у неё за спиной).

Въехав на территорию парковой зоны, белая легковушка остановилась

метрах в десяти от ресторана и... “конспираторша» с сожалением

констатировала: «Это не Любомир».

В сердцах Алка чертыхнулась. Обернувшись, она остановила

разочарованный взгляд на злополучной машине и замерла. Покинув белое

авто в её сторону направились двое мужчин в чёрном. Расхлябанная походка,

странная манера держать руки за спиной. Один из них был очень похож на

Сенада - хозяина придорожного притона. А второй!? Лысый, поблескивающий

череп, массивная фигура. Алка не верила своим глазам. Медленно, словно

крадучись к ней приближался не кто иной как знаменитый сербский сутенёр...

Марко. На фоне грозового неба его объёмная фигура выделялась чёрным

силуэтом и эта мрачная картина показалось Алке такой зловещей, что она

испугалась. По телу побежала мелкая дрожь. Зубы пустились в пляс.

Замелькали тревожные мысли: «Господи, откуда он взялся? Это не человек-

это какое-то наваждение! Чёрный призрак! Летучий голландец-предвестник

беды! Чёрт! Точно чёрт, только я его помянула и он тут как тут...»

Алку колотил страх и подстрекал немедленно скрыться, но в то же время

её разбирало жуткое любопытство, именно оно пересилило её фобии и она

осталась стоять где стояла.

-А я смотрю ты или не ты? Привет красотка! Не меня поджидаешь?


Если до этой фривольной реплики у Алки и были сомнения по поводу

спутника Марко, то теперь, услышав этот хамоватый с хрипотцой голос, она

окончательно убедилась, перед ней не кто иной как Сенад. Но не этот

аморальный тип с наклонностями жиголо вызывал у неё огромный интерес.

Особа с пристрастиями к глубокомысленным экзерсайсам не сводила

пристального взгляда с другого объекта, который будоражил её воображение

и вызывал непреодолимое любопытство. Любительницу докопаться до истины

уже давно мучал вопрос: «Кто же ты чудовище, поедающее хлеб,

замешанный на женских слезах и крови? Неужели в тебе нет ничего

святого?». Алке очень хотелось заглянуть в глаза зловещему монстру и

попытаться понять, чем всё же дышит чёрная акула, плавающая в мутных

водах теневого бизнеса. Но, то ли к сожалению, то ли к счастью ей не

удалось попрактиковаться в психоаналитических изысканиях. Загадочный

чёрный туз из мира теней степенно прошествовал мимо неё и, не удостоив

взглядом, скрылся за дверьми ресторана.

Зато босс борделя никуда не спешил. Остановившись возле Алки, он

разухарился и, подключив имеющиеся в наличии ресурсы соблазнителя,

принялся охмурять очередную «юбку».

-Честно признаюсь, очень рад тебя видеть. Такую как ты один раз

увидишь, никогда не забудешь. Ты кого-то ждёшь? А может нас? Ты так

смотрела на моего друга, что я даже заревновал. Может он тебе понравился?

Так я могу вас познакомить, а потом с твоего позволения присоединиться к

вашему дуэту...

Нагловатый прищур приценивающихся глаз, развязная интонация грубого

голоса, распутные манеры самоуверенного альфонса– всё это действовало

Алке на нервы. Она собралась было покинуть любвеобильного кавалера, но

не тут то было. В стремительном прыжке Сенад обогнул её и преградил ей

путь.

-Скажи, сколько ты хочешь? У тебя взгляд профессионалки и я не

поскуплюсь. Хотя признаюсь, я не плачу женщинам за удовольствие, я


получаю его бесплатно, но когда я чего-то хочу, я отступаю от заведённых

правил...

Вкрадчивый голос, заискивающая улыбка, томный взгляд. Брутальный

самец вошёл во вкус.

-Танцовщицы работают у меня не один год и я научился судить о

темпераменте женщины по тому, как она двигается на сцене. Когда я увидел

как танцуешь ты, я для себя решил : «Эта женщина будет моей». Так сколько

ты хочешь? У каждой женщины своя цена, а твоя какая?

Алку распирало от желания бросить в лицо гнусному сутенёру: «Засунь

свои деньги туда на чём сидишь!», но воспитание, ох уж это правильное

воспитание.С трудом сдерживая эмоции, она скривила рот в

пренебрежительной усмешке и звонким от напряжения голосом произнесла:

-Хочу тебя огорчить, твоя интуиция тебя подвела. И мужчины и деньги

меня интересуют постольку поскольку, а в большей степени поотдельности и

в удобоваримом количестве. Ну, а так как я от тебя уже устала, я тебя с

удовольствием покину.

Отверженный супермен преобразился. Улыбка вмиг слетела с его

холённого лица. Взгляд стал злобным, мстительным.

-Знаю я, кто у тебя на примете. Любомир. Только он новичок в этих делах.

Не знает он с кем связался. Пока твой спонсор далеко от тебя, ты решила ему

замену найти. Надо будет при случае Любомиру глаза открыть...

От столь чудовищной лжи, от которой попахивало шантажом, Алка

потеряла не только дар речи, но и способность соображать. Застыв как

вкопанная, она глядела широко открытыми глазами перед собо, а гигант

большого секса продолжал распаляться.

-Я одного не пойму, чем я хуже Любомира. Он может и хорош в постеле,

но денег тебе не даст. Слишком правильный. А, я?! От меня ты получишь и

деньги, и удовольствие. Опыт у меня в этом деле колосальный. Ну так что, ты

согласна?


Алка медленно закипала. Стиснув кулаки, она сдерживала себя из

последних сил.

-Что ты ко мне пристал как репей? У тебя что, своего гарема мало? Иди в

свой бордель и твои красотки тебя оприходуют. А меня пропусти. Мне нужно

идти. Меня ждут...

Пятясь, она сделала несколько шагов, но уйти ей не удалось. Взбешённый

поклонник налетел на неё злобным коршуном. Впечатав мощную пятерню в

её запястье, он дёрнул её за руку с такой силой, что она с трудом удержалась

на ногах. На озлобленной физиономии отверженного кавалера проступила

волчья личина. Привлекательное лицо обезобразил зверинный оскал.

-Что ты из себя строишь? Таких как ты, я обламываю за один приём.

Запомни, если я за что-то берусь, я своего добиваюсь...

В Алке клокотала такая ярость, что она не не задумывалась ни о том что

делает, ни о возможных последствиях. Вперив ненавистный взгляд в того, кто

уже стал её врагом, она вплотную приблизилась к нему и процедила сквозь

зубы:

-Послушай, ты. Мне плевать на тебя, на твои желания и на твои деньги.

Оставь меня в покое, а то я за себя не ручаюсь. Меня не раз называли

ненормальной. Давай не будем доводить дело до крайностей...

Физиономия двуногого хищника была так близко, что Алка всем своим

существом ощущала его смертоносное дыхание. Её богатое воображение

разыгралось и перед глазами проплыла жуткая картинка: разъярённый

оборотень, сбросив человеческое обличие, вонзает острые клыки в её

хрупкое горло и начинает рвать его на части. Эта кровавая сцена была так

правдоподобна, что у Алки от страха по спине поползли мурашки. Её ноги

ослабли, тело налилось свинцовой тяжестью, хотелось бежать куда глаза

глядят. Но... врагу не сдаётся наш гордый Варяг.

Алка собрала всю волю в кулак. Растопырив пальцы свободной руки, она

изо всех вонзила свои острые ногти в пятерню сжимающую её запястье и...

прорычала:


-Убер-р-ри свои кор-р-рявки...

В один миг натиск взбешённого поклонника ослаб. Выражение

озлобленных глаз тут же изменилось и в чёрных расширенных зрачках, в

которых удивительным образом отражалось её лицо, в этих чёрных зеркалах

Алка увидела изумление.

Получив достойный отпор, несостоявшийся кавалер разжал тиски и

отпустил свою добычу.

-В твоей ненормальности что-то есть...- процедил Сенад, разглядывая

ссадины.- Ты не права. Я не ошибся на твой счёт. Темперамент у тебя

зверский.

Он криво усмехнулся.

-Если бы у меня было больше времени, ты бы сегодня показывала его в

моей кровати. Но ничего ещё встретимся.

Страх костлявой рукой толкал Алку в спину, мерзкий шепоток подгонял её:

«Ты свободна...ноги в руки и беги отсюда», но для женщины, отстоявшей

своё человеческое достоинство, бежать с поля боя было равносильно

поражению.

Гордо вскинув голову, Алка бросила уничтожающий взгляд на своего

врага, резко развернулась и чётким размеренным шагом пошла прочь.Она

шла не разбирая дороги. Её душила обида, сердце рвала боль, душа

полыхала огнём, а она шла... вперёд и вперёд. Крупные капли дождя

застучали по голове, ударили по лицу, но она, не обращая внимания на

разбушевавшуюся стихию, продолжала идти. Вот уже забарабанил ливень. Её

волосы, которые совсем недавно она так старательно укладывала, слиплись и

повисли грязными сосульками. Прелестная чёлка, на которую было потрачено

столько усилий и дорогущего лака, прилипла ко лбу и теперь по этим

бесформенным прядкам струйками стекала вода, попадала на лицо,

уничтожая чудный макияж. Её «супер стойкая» тушь растеклась по всему

лицу, забралась в глаза и стала их разъедать. У Алки перед глазами всё

поплыло, но она забыв о фасаде, о фасоне, о стиле шла с гордо поднятой


головой. Куда? Куда угодно только подальше от чёрных купцов, для которых

она- всего лишь живой товар, прочь от мясников, для которых она- всего

лишь кусок привлекательной плоти.

«Любомир»,- имя любимого вспыхнуло в её замутнённом сознаниии как

луч света в ночи. Алка остановилась. «Господи, я же о нём совсем забыла! Он

ведь меня ждёт. Мама дорогая, а куда это меня занесло?». Она стала

оглядываться по сторонам, но ничего не могла разобрать. Мутная пелена

застила ей глаза.

Алка достала из сумки носовой платок и, протерев веки, огляделась.

Перекрёсток двух дорог, частные дома, голые деревья. Противная дрожь

поползла по её телу, она ничего не узнавала. Алка завертелась волчком,

стараясь зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, что могло её подсказать

где она находиться, но тщетно.

Стемнело, ливень колотил как сумашедший, дороги превратились в реки, а

Алка промокшая до нитки, продрогшая до костей стояла на перепутье и

боялась признаться самой себе в том, что заблудилась. Вдруг рядом с ней,

взвизгнув, остановилась какая-то машина и сквозь барабанную дробь

прорвался голос.

-Я ищу тебя по всему городу. Почему ты здесь стоишь под проливным

дождём?

Алка облёгчённо вздохнула :«Любомир». Прошмыгнув в распахнутую им

дверь, она рухнула на кожанное кресло и поспешно закрыла за собой дверь.

Стараясь не смотреть в его сторону, она скрестила руки на груди, и обхватила

ладонями трясущиеся плечи.

-Я заблудилась...- проклацала она зубами и закрыла глаза.

Машина рванула с места.

-Тебе нужно немедленно переодеться,- услыхала она взволнованный

мужской голос.- Представляю какого тебе после такого ливня. Не хватало

тебе заболеть.


Любомир что-то говорил, говорил, а Алка его уже не слышала. В голосе

любимого было столько нежности, заботы, участия, что она совсем

расквасилась. К горлу подкатил ком, на глаза навернулись слёзы.

Отвернувшись от Любомира, Алка достала из кармана куртки влажный

носовой платок, выжала остатки воды себе под ноги и кое-как обтёрла

перепачканное тушью лицо. Ослабевшими руками она подобрала спутанные

пряди мокрых волос затянула их в узел и, обессилев, опять вжалась в кресло.

Скукоженная, скрюченная в три погибели, она сидела рядом с мужчиной, о

котором всего лишь недавно грезила в самых что ни на есть смелых мечтах и

ничего кроме холода не ощущала. На неё вдруг накатило состояние

полнейшего отрешения от всего и вся, оно сковало её по рукам и ногам,

лишило всех чувств, словно невидимый злодей вывернул наизнанку её душу,

выпотрошил, исковеркал, да так и оставил раскуроченной, застывшей на

произвол судьбы. В её голове был сплошной туман, какое-то беспорядочное

нагромождение звуков и...непотребная тупость.

Машина резко затормозила.

-Странно то, что ты заблудилась в нескольких метрах от дома Милана. Вот

и он.

Услышав имя хозяина Алка встрепенулась: «До общего счастья мне только

его не хватало».

-Спрячь меня куда-нибудь,- жалостливо пролепетала она.- Мне сейчас

встретиться с Миланом - хуже некуда.

Любомир рассмеялся.

-Ты что Милана боишься?

На его лице заиграла озорная улыбка. Схватив Алку за трясущиеся плечи,

он притянул её к себе.

-Мы же с ним друзья. Он ничего плохого тебе не сделает. И потом я не

имел ввиду самого Милана. Я говорил о его доме. Никак не пойму, что с тобой

происходит.


В бархатном голосе Любомира звучала любовь, блеск его счастливых глаз

завораживал и Алка, обласканная вниманием любимого, опять растрогалась.

В порыве благодарности она прильнула холодными губами к его щеке и


-Спасибо тебе за заботу. Ты за меня не беспокойся. Я сейчас приму

горячий душ, посплю перед работой и буду как огурчик. Ты сегодня

прийдёшь?

Алка подняла на Любомира вопросительный взгляд и поразилась той

резкой перемене, которая в одно мгновение его преобразила. Он выглядел

по-детски расстроенным, уязвлённым и этим напомнил ей мальчугана из её

детства, который готов был разревется от обиды в тот момент, когда прямо у

него на глазах пацанёнок постарше уводил его родной велосипед.

-Тебе ведь до работы осталось два часа! Я думал ты переоденешься и мы

сможем побыть вдвоём хотя бы час...- произнёс Любомир надтреснутым

голосом и поднял на неё глаза, в которых застыла мольба.

Алка была непреклонна. Ледяной ладонью она погладила его по щеке и

отрицательно покачала головой:

-Не обижайся. Я пойду. Я буду тебя сегодня ждать. Хорошо?

Она кивнула ему на прощание и застыла в изумлении. Её любимый,

который только что был похож на беспомощного ребёнка в один миг

преобразился. Чёрные глаза приобрели блеск не мальчика, но мужа.

Выражение лица стало дерзким, жёстким, непримеримым. Любомира как-

будто подменили. В стремительном порыве он прижал Алку к сидению с такой

силой, что у неё перехватило дыхание. Смелыми, ловкими пальцами он

подхватил её подбородок, властно приподнял и...жгучий поцелуй опалил ей

губы.

От неожиданности Алка растерялась. Железная хватка Любомира её

ошарашила и вместе с тем приятно удивила: такого напора она от него не

ожидала. Впечатанная в кресло, не имея возможности пошевелиться, она

глядела на него широко открытыми глазами, а Любомир...дорвавшись до


любимой, он отправился в путь познаний. Резким движением он распахнул на

Алке куртку и его ловкие пальцы побежали по пуговкам её шёлковой блузки.

Через мгновение ткань разлетелась по сторонам, обнажив округлую девичью

грудь. Раздался глухой стон и Алка вздрогнула: неимоверная сладость от

нежного поцелуя тут же растеклась по её телу.

Бестыдные, откровенные ласки мужчины, искушённого в любовных делах,

таили в себе чувственность юноши-первопроходца и это удивительное

сочетание, это редкое сосуществование сексуального опыта и мальчишеской

трепетности сделали своё дело, в горячих, сильных руках её тело оттаяло и

размякло. Её плоть, изнурённая длительным воздержанием, проснулась,

восстала и неожиданно для самой себя Алке вдруг захотелось большего. Её

охватило жгучее желание окунуться в сладостный, огненный водоворот и

забыть обо всём на свете, но её подраненная, застывшая душа твердила :

«Нет».

С каждой секундой Любомир распалялся всё больше и больше, а Алка,

заблудившись в лабиринте желаний, раздираемая противоречиями, вросла в

кресло каменным изваянем, не имея сил ни сопротивляться, ни отвечать на

страстные поцелуи любимого. В её замутнённом сознании маячили призраки

прошлого, истерзанная душа маялась, а сердце медленно, но верно

наполняла обида. На кого? Может быть на себя за холодность, а может быть

на Любомира за несвоевременное проявление страсти, а может быть она

обижалась на несправедливость судьбы- ведь то, о чём она грезила в самых

сладких мечтах может свершиться в самом что ни на есть его мерзком

проявлении.

Как бы там ни было, пока Алка занималась самоистязанием, Любомир,

пытаясь доставить ей удовольствие, стремился к намеченной цели. В своём

неистовстве он уподобился неукротимой стихии сметающей всё на своём пути

и, Алке, пребывающей в подвешенном состоянии, в какой-то миг показалось:

«Всё... его уже ничто не остановит». Но, именно в тот момет, когда она

услыхала лязг металлической пряжки ремня, стягивающего её джинсы, с


Любомиром вдруг произошла странная метаморфоза. Он остановился. Подняв

на Алку на замутнённый взгляд, он полувопросительно прошептал:

-Я кажется всё испортил...

Он отшатнулся от неё как от прокажённой. На его окаменевшем лице

застыло выражение отчаяния. Впечатав затылок в подголовник кресла, он

закрыл глаза и оцепенел.

Неожиданное освобождение, точно так же как и атака с наскока вызвали у

Алки удивление. Любомир не переставал её поражать. Подраживающими

пальцами она застёгивала на себе блузку и бросала на неподвижного

мужчину косые, любопытные взгляды.

То, что её любимый нашёл в себе силы остановиться в столь щекотливый

момент, вознесло его в её глазах на немыслимую высоту. Но не о столь

самоотверженном поступке думала Алка. Любительница психоизысков

старательно напрягала затуманенные извилины, стараясь понять, что может

чувствовать неудовлетворённый мужчина в период вынужденной релаксации.

Голова у пытливой особы соображала слабо, но какой-то внутренний голос ей

подсказывал: в этот переломно-критический момент её присутствие рядом с

Любомиром нежелательно.

Запахнув поплотей куртку, Алка открыла дверь и уже было собралась

попрощаться с ним, как вдруг до неё донёсся его молящий зов:

-Останься... Пожалуйста...

В осипшем голосе любимого звучала такая безысходность, такая

невысказанная скорбь, что Алка застыла на полном ходу. В проём открытой

двери ворвался дождь, подгоняемый холодным ветром, но она этого не

замечала. Она во все глаза смотрела на мужчину, на лице которого застыла

маска мученика и думала: «Он страдает от своих чувств, точно так же как я

мучаюсь от своей любви к нему».

Эта зудящая мысль несла с собой глубокую печаль, ибо таила

беспощадность любви и у Алки от беспомощности перед этим

всепоглащающим чувством заныло серде. «Ну и угораздило же нас


влюбиться. Он повязан. Я со своими заморочками. К чему может привести

такая любовь, если её начало такое тяжкое? Я, как я. Женщина без любовных

страданий засыхает, а вот насколько хватит тебя, мой дорогой, если ты, не

успев насладиться любовью, сохнешь от мук, причиняемых ею».

Алку вдруг охватило чувство признательности за терпение, за стойкость, с

которыми Любомиру приходится сносить страдания, ниспосланные любовью,

те самые обоюдные, которые испытывает и она. Прильнув к дорогому ей

мужчине, Алка ласково погладила его по щеке, едва прикоснулась губами к

ямочке на его подбородке и прошептала:

-Я очень тебя люблю! И прости меня за сегодня! У нас ведь с тобой есть

завтра!

Она выскочила из машины и не оглядываясь убежала. Силы вновь

вернулись к ней и, подгоняемая любовью, она стремглав унеслась в своё

завтра...


Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь Д Е В Я Т А Я

Завтра...как часто наши призрачные надежды на иллюзорное завтра

разбиваются с оглушительным треском о острые рифы безжалостных реалий.

Как часто это самое долгожданное завтра приподносит нам такие

чудовищные сурпризы, от которых хочется убежать в прошлое без оглядки.

Как часто, дождавшись своёго вожделённого завтра, мы сокрушаемся над

тем, что вчера не сказали того, что сегодня уже поздно говорить, не сделали

того, что сегодня уже потеряло смысл. Как раз такой «драгоценный подарок»

и подкинуло Алке её «чудотворное» завтра.

Начало очередной трудовой ночи не предвещало работникам кафаны «От

меня» никаких сюрпризов. Всё было как обычно, а точнее ни одного

посетителя.Тишину и покой этого ночного заведения нарушали лишь

убаюкивающие звуки лирических песен, доносящиеся из динамиков

пошарпанного магнитофона.

Милан, спрятавшись за дверью, на которых корявыми буквами было

выведено «костюмерная», мирно похрапывал на ветхой табуретке. Лера со

Стеллой, прижавшись к буржуйке о чём-то переговаривались. Ну, а Алка,

оккупировав своё излюбленное место у стойки бара, не сводила

напряжённого взгляда с входной двери. Она с нетерпением поджидала

Любомира.

Было около десяти, когда стеклянная дверь кафаны резко распахнулась и

на пороге появился первый посетитель. Алка встрепенулась, сердце радостно

забилось : «Это он». Не отрывая напряжённого взгляда от вошедшего, она

сползла с барного стула и уже было направилась навстречу гостю, как

услышала радостный Леркин вопль: «Горан...ну наконец-то». И точно,

увешанный бумажными пакетами, на пороге кафаны стоял не кто иной, как

«сербский папа».


Алка остановилась. Глядя на Леру, которая позабыв о куртуазных манерах,

визжала на плечах Горана, всё одно что подрезанная хрюшка, на

повеселевшую Стеллу, кружившую вокруг парочки в ожидании момента,

когда ей перепадёт возможность облобызать «папу», она не испытывала

радости. Ей сейчас было не до благодетеля обездоленных. Её голова была

занята другим мужчиной.

Тем не менее, дабы проявить почтение к многоуважаемому гостю, Алка

нацепила блаженную улыбку на якобы счастливое лицо и неспешно

направилась к месту всеобщего ликования. Она уже почти дошла до

воркующей троицы, как в проёме открытых дверей показался ещё один

посетитель. Вцепившись взглядом в новоявленного гостя, Алка второй раз за

истекшие сутки не поверила собственным глазам. С высоты двухметрового

роста, на неё смотрел не кто иной как... Момчило.

У Алки внутри словно что-то оборвалось. Откуда-то подкралось смутное

предчувствие неотвратимой беды. Оно растеклось по всему телу и поселилось

в ней мерзким ощущением безотчётной тревоги.

Сделав вид, что Момчило для неё не существует, Алка бросила Горану

короткое: «Привет», а затем поспешно покинула зал. В сердцах она рванула

на себя дверь костюмерной и замерла. В углу небольшой комнатушки на

табуретке сидел Милан и с наслаждением потягивался.

«Господя-я-я! Я совсем забыла, что это «чудо в перьях» соизволит здесь

отдыхать»- возмущённо подумала Алка и, скорчив недовольную мину,

процедила:

-Там приехал Горан.Тебя спрашивает.

Милан резво вскочил и рванул в зал. Проводив его ненавистным взглядом,

Алка захлопнула за ним дверь с такой силой, что с потолка отвалился кусок

штукатурки.

-И что за день такой!- взвыла она.- Сначала Сенад доставал, теперь

Момчило припёрся. И когда ж это кончится? Чтоб вам всем пусто было!


Она плюхнулась на единственный стул и, обхватив голову руками,

закачалась как маятник. «Спрашивается, какого чёрта пожаловал этот

половой гигант? Не появлялся около трёх недель и здрасте вам, пожалуйста.

Не хватало им с Любомиром пересечься. Вот весело- то будет...»

Входная дверь заскрипела и в «келью отшельницы» вошла Лера.

-Опять дурью маешься,- она достала из своей сумочки щётку и,

остановившись перед Алкой, принялась расчёсывать свои длинные,

роскошные волосы.- Можно подумать, если Момчило захочет, он тебя здесь не

достанет. Кстати у него сегодня день рождения. Он нам праздник решил

устроить. Принёс много всякой еды, выпивку. Приехал уже поддатый, а ты

знаешь, когда его мозги залиты алкоголем, он на всё способен. Закроется

здесь с тобой и так поздравится, что ты потом опять месяц отходить будешь...

Алка вскочила с табуретки.

-Да, ты права. Он неадекватен, когда зальёт зенки. Пойду в зал и буду от

него подальше. Если он только начнёт ко мне приближаться, буду орать.

На Алкино появление в зале Момчило никак не отреагировал. Он был

всецело занят организацией застолья и это вселило в неё надежду на то, что

терроризировать её он не будет. Но напрасно тешилась душа. Веселье было в

самом разгаре, когда над Алкой, увлечённой любимым «караджорждевичем»,

склонилась голова назойливого кавалера и на неё повеяло винным

перегаром.

-Я приехал к тебе. Я хочу только тебя. Я даже с женой не сплю. Майки

ми...

Кощунственная манера завсегдатаев ночных заведений по поводу и без

клястся матерью была для Алки всё одно, что красная тряпка для быка. Она

медленно поднялась, вперила в Мочило ненавистный взгляд и процедила

сквозь зубы:

-Мне жаль твою жену. Она наверное видела тебя в своей постеле,только

когда ты заделал ей детей...


Её распирал гнев, он толкал её на буйства и, дабы не создавать

экстремальных ситуаций, она поспешно покинула застолье. Не зная куда себя

деть, она побродила по кафане, а затем вышла на улицу. Здесь тоже была

непогода. Моросил мелкий противный дождь. В воздухе повисла проморзглая

сырость.

Остановившись на крыльце, Алка обхватила руками подраживающие плечи

и устремила скорбный взгляд на дорогу. Там, с той стороны шоссе откуда она

ждала Любомира, зияла чёрной пустотой непроглядная тьма. «Ни огонька, ни

лучика и ни просвета, - с тоской подумала она.- Милый, я тебя так жду. Где

же ты?».

За считанные секунды Алка продрогла до костей и ей ничего не оставалось

как вернутся в зал. Трясущаяся от нервного озноба и от холода, она

прошмыгнула за печку, села так, чтобы не бросаться в глаза назойливому

воздыхателю и, прижав ледяные ладони к «буржуйке», задумалась.

-Так вот ты где !- раздался у её уха голос Момчилы и она от

неожиданности вздрогнула.- Греешься? А почему мне не сказала, что тебе

холодно?Я могу быть хорошей грелкой, во весь рост...

Алка вскочила и собралась было броситься к Горану в поисках защиты, но

дорогу ей перегородила мощная фигура двухметрового гиганта.

-Ну, что ты от меня всё бегаешь...

Вдруг входная дверь резко распахнулась и на пороге показался Любомир.

Алку словно прострелило. Её сердце замерло, кровь в жилах застыла, ноги

стали ватными и она почувствовала, что оседает. Не успела она осознать

происходящее, как оказалась в объятиях Момчило. Крепко обхватив её за

плечи, он забасил:

-Здесь недалеко есть отель. Поехали туда. Зачем тянуть. Разве нам было

плохо с тобой? Больше чем уверен, что тебе понравилось. Так давай опять

покувыркаемся.Ты в кровати такая страстная, как вспомню твои губы...уххх...

Алка с трудом понимала то, о чём говорит Момчило. Она расстерянно

смотрела через его плечо на Любомира, застывшего в дверях, и со страхом


думала: «Это конец. Он всё поймёт привратно. Он сейчас уйдёт и я его

больше никогда не увижу».

И в потверждении того, что её предположения недалеки от истины, дверь

кафаны резко распахнулась и Любомир исчез в черноте беспросветной ночи.

У Алки потемнело в глазах. Обессилев, она уткнула отяжелевшую голову в

плечо Момчило и закрыла глаза. Выстроенный ею замок, в котором она была

единовластной королевой, а её избранник полновластным королём, рухнул

как карточный домик и всё остальное по сравнению с этой катастрофой

виделось ей в этот момент ничтожнейшим пустяком.

Неизвестно сколько бы она горевала в объятиях Момчило, если бы ему не

стукнуло в голову её облобызать. Мокрый слюнявый поцелуй подвыпившего

ухажёра, мгновенно выдернул Алку из оцепенения. Ярость застила ей глаза и

она злобным вампиром вцепилась зубами в губу ненавистного ей кавалера.

Момчило дёрнулся от боли. Оттолкнув строптивицу, он дотронулся до

пораненной губы и прошепелявил:

-Зашем кусаться? Не хошешь так и скажи...

-А тебе говори, ни говори, всё равно что горохом об стенку,- с ненавистью

сказала Алка и бросилась к выходу. Остановившись перед стеклянной дверью,

она впилась глазами в парковку. Машины Любомира не было.

-Ну, и что теперь делать?

Алка прижалась лбом к холодному стеклу и замерла. Страдая от

безысходности, она проклинала тот час, когда поддалась зову проснувшегося

либидо и отдалась Момчило.

-Что уехал?- раздался за её спиной сочувствующий голос Стеллы.

Алка тяжело вздохнула.

-Ага...- из её груди вырвался протяжный стон.- После того, как он увидел

меня с этим краконавтом, после того, как он услышал ту ересь что тот нёс,

естественно он уедет.

Она развернулась и с тоской посмотрела на подругу.


-Ума не приложу что делать! Может попросить Милана отвезти нас к нему

в кафану?

Стелла оживилась.

-Значит так. Горан забирает Леру на пару дней отдохнуть на его даче. Они

с минуту на минуту поедут в К-во за её вещами. Вот как раз они тебя до его

кафаны и подбросят.

Алка отрицательно покачала головой.

-Не получится. Он приехал на машине Момчило, а мне вступать в контакт с

этим... никак нельзя. Мы ещё поубиваем друг друга.

Стелла насупилась, но через мгновение её лицо опять прояснилось.

-Тогда так. Милан сказал, что отпустит нас сегодня пораньше. Я сейчас

подойду к нему и попрошу свозить к Любомиру на мороженное. Думаю он

согласится. Когда Любомир появился, Милан указал на него Горану и сказал,

что ему предстоит с ним серьёзный разговор, поэтому он покинет кафану на

некоторое время. С Любомиром он так и не переговорил, значит он вполне

может согласится.

Алка обрадованно кивнула головой.

-Здорово. Ещё скажи ему, что в кафане Любомира в это время полно

народу и реклама получится просто супер. Милан помешан на менеджменте и

маркетинге, значит на рекламу должен клюнуть.

Улыбнувшись шутке, Стелла по-дружески потрепала Алку по плечу и тут

же отправилась обрабатывать Милана. За то время что её не было Алка

поменяла дислокацию и, пристроившись у печки, с замиранием сердца ждала

вестей. Наблюдая за подругой, которая, воркуя с хозяином у стойки бара,

решала её судьбу, она вдруг подумала: «Чего только мы не пробовали с

Леркой, чтобы выдернуть Стелку из скорлупы её мрачного затворничества и

вот вам пожалуйста: для того, чтобы она вернулась к жизни, ей оказывается

достаточно было всего лишь сопереживаний».

Стелла отсутствовала минут десять. Вернувшись к печке, она плюхнулась

рядом с Алкой и возбуждённо зашептала:


-Ну всё, пляши! Значит так, Горан с Леркой сейчас уезжают на машине

Момчило, мы тоже едем, но на развалюхе Милана. Милан нас высаживает у

кафаны Любомира и едет показывать Горану дорогу к своему дому. Думаю он

вернётся в кафану где-то через полчаса. Вот у тебя и будет время, чтобы

поговорить с Любомиром.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т А Я

«Ну, где же он? Его не видно, ни за стойкой бара, ни в зале. «Ауди» здесь,

значит и он должен быть, но где?»- лихорадочно размышляла Алка

разглядывая кафану Любомира через стеклянную дверь.

Прошло около пяти минут как Милан, доставив своих работниц к месту

назначения, уехал, а Алка, раздираемая сомнениями, всё не решалась

переступить порог «Боема». Одна и та же мысль: «А что если он не захочет

со мной разговаривать?» хороводила в её воспалённом сознании и

приковывала её к месту наикрепчайшими путами.

Наверное, если бы не Стелла, дышавшая ей в спину, Алка бы так и не

решилась войти, но та была преисполнена желанием помочь подруге и не

хотела даже и слышать об отступлении. В конце концов, старания

сердобольной женщины увенчались успехом и переборов свои страхи, Алка

решительно толкнула входную дверь.

В ту ночь кафанана Любомира была полупустой и свободных мест было

предостаточно. Указав Стелле на самые дальние стулья у стойки бара, Алка

забилась в угол и стала озираться по сторонам. Ни один из присутствующих

ей не был знаком.

-Здравствуйте! Что будете заказывать?

Бармен,тот самый парнишка, что принял живейшее участие в её

«постирушках», в ожидании ответа и не сводил с Алки улыбающихся глаз.

-Мороженное,- ответила Стелла и как бы между прочим спросила.- А где

Любомир?

-Сейчас !- воскликнул паренёк и убежал.

У Алки ёкнуло сердце и ей даже показалось, что на долю секунды оно

остановилось. Она вцепилась побелевшими пальцами в столешницу стойки

бара и замерла.


Не прошло и минуты как из двери, в которую забежал бармен, вышел

Любомир. Медленно, неохотно он подошёл к тому месту где сидела Алка.

-Мне сказали, что меня спрашивали?

Мрачное, бледное лицо; холодный, пренебрежительный взгляд;

металлические интонации голоса. Алка со страхом вглядывалась в Любомира,

она его не узнавала.

-Я хотела с тобой поговорить?- пролепетала она непослушным языком.-

Мне нужно тебе кое-что объяснить.

-Не нужно мне ничего объяснять. И потом у меня нет времени. Я занят,-

сказал он ледяным голосом. Поспешно развернувшись, он собрался было

уйти, но чей-то прокуренный, спитый голос его остановил.

-Любомир, подожди. У нас к тебе дело. Почему ты принимаешь этих

потаскух у себя в кафане.Ты - сын достойного человека и тебе не стыдно

якшаться с этими курвами?

Алка дернулась, словно получила удар хлыстом по спине. Стул, некогда

служивший ей троном пошатнулся и, если бы не Стелла вовремя схватившая

её за локоть, она бы расспласталась по полу. От унизительнейшего

оскорбления, от того что она чуть– чуть не свалилась со своего

«королевского постамента» её охватила ярость. Соскользнув с «престола»,

который в очередной раз отказывался ей служить, она сжала кулаки и

принялась выискивать глазами обидчика.

В нескольких метрах от неё стоял мужчина. Слипшиеся, нестриженные

месяцами волосы; потёртый пиджак; потасканные брюки с пятнами

сомнительного происхождения на оных местах; вылинявший свитер- тип с

явными признаками алкоголика, засунув нос в стакан с виски, не сводил с неё

злорадствующего взгляда.

У Алки зачесались руки. Ей захотелось схватить бутылку из-под пива с

соседнего стола и изо всех сил швырнуть ею в обидчика. Она с особой

чёткостью представила как эта бутылка, подобно гранате разорвёт на части,

раскурочит представителя возмущённой общественности и от него не


останется и следа. Но рассудок был сильнее эмоций и он командовал: «Ты

этим ничего никому не докажешь, только опозоришься.»

Ярость медленно сошла на нет, а на смену ей заступило отчаяние. Алка

сникла, на глаза навернулись слёзы. Повернувшись в сторону Стеллы, она с

трудом выдавила из себя: «Пошли отсюда. Нас здесь не ждали» и побрела к

выходу.

Вдруг произошло то, чего она ожидала меньше всего. В ловком прыжке

Любомир перелетел через стойку бара. Подскочив к Алкиному обидчику, он

выбил из его рук стакан, схватил за шиворот, без труда дотащил до двери и

вытолкал на улицу. Крикнув бармену: «Кафану закроешь сам», он подлетел к

Алке, ухватил её за руку и поволок за собой.

То, что происходило потом, было для неё как во сне. Очнулась она уже в

машине Любомира, в тот момент, когда его авто, взвыв, рвануло с места и с

оглушительным рёвом понеслось в неизвестном направнии.

Накрепко вцепившись обеими руками в ремень безопастности, Алка со

страхом уставилась на дорогу. Она дико, панически боялась. Нет, не того что

она разобьётся. Больше всего на свете она боялась одного –вот сейчас

быстрая «Ауди» притормозит и Любомир скажет ей: «Уходи».

Машина выехала за город и полетела по широкому шоссе.

«Куда мы едем? Эта дорога ведёт в нашу кафану...»- с недоумением

подумала Алка. Она нерешительно повернулась к Любомиру и робким, тихим

голосом спросила :

-Ты случайно не к нам едешь? Если да, так мы сегодня уже закрылись.

Любомир не ответил. Устремив окаменевший взгляд перед собой, он

выжимал из машины всё то, на что она была способна и Алке показалось из-

за рева двигателя он её не слышал. Она осторожно дёрнула его за рукав.

-Ты слышишь о чём я тебе говорю?

Любомир резко затормозил. «Ауди» съехала на обочину и заглохла.

В ожидании своей участи Алка со страхом вжалась в кресло. Запрокинув

голову на подголовник кресла, она закрыла глаза и обратилась в слух. Первое


что она услыхала после воя мотора было её сердце. Оно гулко колотилось в

её груди, отбивая такт: «Что сейчас будет?Что сейчас будет?...». Потом

заскрипело кожаное кресло. Чиркнула зажигалка. Раз, другой. Раздался скрип

отпираемой двери.

«Он что уходит?»- промелькнувшая мысль пронзила Алку молнией. Она тут

же открыла глаза и скосила их сторону Любомира. Он был на месте и курил.

Его профиль чётко вырисовывался на фоне ночного неба и Алке на миг

показалось- это не через открытую дверь проникают ледяные порывы

разгулявшегося ветра, этот могильный холод исходит от него.

Докурив сигарету, Любомир вышырнул окурок в проём открытой двери,

затем захлопнул её, откинулся на спинку кресла и гробовой тишине раздался

его хриплый, безжизненный голос.

- Сколько себя помню мечтал о любви. Настоящей. Когда тебя встретил и

понял что полюбил, испугался. Не такой я представлял свою первую

любовь...

Он говорил медленно, вдумчиво, не торопясь, с той самой интонацией

обречённости, с какой обычно говорят на панихиде, отдавая дань тому, с кем

прощаются.

-Мне с тобой очень тяжело, мы ведь очень похожи характерами, а

бороться и с тобой, и с собой - это просто невыносимо. Но если бы только

это. Мне приходится бороться и с окружающими. Уже весь город говорит о

нас с тобой. Но чёрт с ними со всеми. Дошло и до моего отца. Он меня

сегодня спрашивает: «Зачем ты общаешься с женщинами лёгкого

поведения?» А что я могу ему ответить. Потому что люблю одну из них?

Под Любомиром протяжно заскрипело кресло и Алка, словив на себе его

мрачный, пренебрежительный взгляд, съёжилась.

-Сегодня, когда я искал тебя в ресторане, я наткнулся на Сенада. Он о

тебе такое сказал, что я едва сдержался, чтобы не набить ему морду. А

оказалось он был прав. Можно не верить сплетням, наговорам, но как не


верить собственным глазам и ушам! Когда я услышал то, что тебе говорил

этот твой...

Глаза Любомира злобно блеснули, губы скривились в презрительной

усмешке.

-... партнёр, до сих пор не могу понять, что это было. Как буд-то с моих

глаз упала пелена и я увидел всё в совершенно ином свете. Вот тогда я и

сказал себе: «Любовь- любовью, но играть собой я никому не позволю».

Каждое слово, произнесённое Любомиром, отзывалось в Алкиных ушах

гулким эхом, отдавалось нестерпимой болью в её душе, ввергало в пучину

всепоглощающего отчаяния. Заунывный реквием исстрадавшегося сердца,

действовал на неё до такой степени уничижающе-удручающе, что к его

финальному аккорду Алка, готовая вот-вот разреветься, зашмыгала носом.

-Прошу тебя не плачь. Ну почему, когда вы хотите добиться своего вы

включаете слёзы? Я ненавижу, когда женщина плачет...

Раздражительность того, из-за которого она так страдала, хлёстко ударила

по её нервам. От слёз не осталось и следа. Нашарив дверную ручку, Алка

дёрнула её изо всех сил, кулаком толкнула дверь и пулей вылетела на улицу.

Ноги её не слушались, но она, не разбирая дороги, рванула прочь.

Алка пробежала несколько метров, под ногами противно чавкнуло, и

потеряв равновесие, она свалилась в придорожную грязь. На какие-то доли

секунды она отключилась, а потом услыхала над собой:

-Дай руку и пошли в машину. Я отвезу тебя домой...

Холодный, чужой голос любимого мужчины в очередной раз вернул Алке

ощущение скорбной реальности. На смену ступору, в который она впала

после падения, вновь заступила ярость. Забыв о фасоне, о стайле, которые

впрочем были совсем даже не к месту, она слизала придорожную грязь с губ,

смачно сплюнула Любомиру под ноги и процедила:

-А папу не боишься? Заругает небось, когда увидит грязь на белых

сидениях твоей машины. Придётся тебе потом объяснять ему, что по чистой


случайности ты подобрал из придорожной канавы вертихвостку и как

истиному джентельмену тебе пришлось ей помочь...

Её старания ужалить побольней увенчались успехом. Разъярённый

Любомир схватил её в охапку, дотащил до машины и, не церемонясь,

затолкал на заднее сидение.

-Ну и язва,- зло прошептал он, достал из бардачка пачку салфеток и

бросил их Алке на колени.- На утрись. Этот макияж тебе не к лицу.

Нелицеприятное замечание по поводу её внешности затмило Алкин разум.

Она отшвырнула от себя салфетки и крикнула:

-Мне твои твои подачки ни к чему...

Толкнув дверь, она выбежала из машины и быстрым шагом пошла по

шоссе. «То же мне чистоплюй нашёлся, - цедила она сквозь зубы,

разговаривая сама с собой.- В резервацию он меня определил. Запихнул на

заднее сидение, как торбу с дерьмом...»

-Ты куда идёшь? Город в другой строне,- донёсся до неё голос Любомира.

Она остановилась посреди шоссе и, запрокинув голову к небу, закричала:

-А тебе разве не всё равно в какую сторону я иду?Ты выбросил меня из

своей жизни, как провинившуюся собачонку. Конечно. Ведь так проще. Раз и

всё. И никаких страданий. А то, что я чувствую, на это тебе наплевать! Ну и

пусть. Езжай к своему папеньке! Ты же послушный сынок.

Вдруг она почувствовала, как её плечо стиснула крепкая мужская рука и за

её спиной раздался тихий, спокойный голос.

-Алла, пойдём в машину. Будь благоразумна.

Миролюбивая интонация Любомира подействовала на неё странным

образом, в её голове словно переключили тумблер. На смену агрессии

пришли успокоение и умные мысли :«Что я ерепенюсь? Ну, уйду я, а потом

что? Буду локти кусать от того, что не смогла удержать любимого мужчину?».

Алка нерешительно обогнула Любомира и направилась к машине. Обида,

злость, ярость исчезли.Туман, застивший ей разум рассеялся и она

прошептала: «Несмотря ни на что, я его верну».


Заняв место рядом с водительским креслом(Алка была уверена, что

отвоюет право быть рядом с тем кого любит),она достала из бардачка

салфетки, вытерла руки, а затем принялась счищать грязь с лица.

Любомир сел в машину.

-Нам нужно поговорить,-решительным, нетерпящим возражения тоном

сказала она.- Я тебя выслушала, теперь пришла моя очередь исповедываться.

Спекшиеся губы не слушались, но она, кромсая их зубами, не

останавливалась.

-Мне очень нужно, чтобы ты меня выслушал...

На зубах скрипел придорожный песок, ком застрял у неё в горле и мешал

говорить, но Алка продолжала свою отповедь.

-Ты говорил, что всю свою сознательную жизнь ждал любовь, то же было

и со мной. Я была воспитана в семье, в которой мораль играла и играет не

последнюю роль. Моя мама с детства вбила мне в голову самое дорогое, что

есть у девушки – это её честь. Вот я её и берегла до двадцати семи лет,

берегла для того, кто полюбит меня, для того, кого полюблю я. Берегла,

берегла, но не уберегла. Один проходимец, для которого слово честь- пустой

звук, взял меня силой.

Под Любомиром кресло заходило ходуном и Алка почувствовала на себе

его пронзительный взгляд.

-Я рассказываю всё это не для того, чтобы вызвать у тебя жалось. Всё что

угодно только не это. Я исповедываюсь перед тобой с единственной целью. Я

хочу, чтобы ты понял меня. Именно поэтому я открываю тебе то, о чём могла

бы промолчать.

Она наконец-то проглотила тугой ком, но говорить было всё так же

тяжело.

-Знаешь, после того, что со мной случилось, мои приоритеты в отношениях

с мужчинами поменялись, но как и раньше я ждала такого, который ценил бы

меня и любил. Почему-то мне показалось, что тот тип, которого ты видел со

мной несколько часов назад испытывает ко мне что-то подобное.Он ведь


несколько месяцев ходил вокруг меня кругами. Ну, однажды я и решилась.

Утром проснулась, сама себе противна. Поняла, у него ко мне ничего, у меня

к нему ещё меньше. Было очень противно на душе и я лишний раз убедилась:

секс без любви для меня - ничто. Да, малыш, одной похоти мало, мне нужна

любовь.

-Как ты меня назвала?

Страшась увидеть не то, что бы хотелось, Алка медленно повернула голову

и... её серде ёкнуло. На неё смотрел её Любомир. Счастливый, улыбающийся,

он не отрывал от неё влюблённых, горящих глаз.

«Я это сделала»- возликовала она, но виду не подала что празднует

триумф. Результаты победы нужно было закрепить. Сохранив серьёзное

выражение лица, Алка устремила на Любомира долгий, принизывающий

взгляд и после паузы произнесла:

-Малыш! Я назвала тебя малыш. И сделала это не потому, что смотрю на

тебя с высоты своего возраста, а потому, что любимый для меня – это всё. Он

мой малыш, мой любовник, мой наставник, мой мужчина. И я очень хочу,

чтобы ты был и малышом, и моим мужчиной. Просто потому, что я люблю

тебя.

Растроганный признанием, Любомир притянул Алку к себе, бережно

прижал её голову к своей груди и ласково зашептал:

-Ох, любовь моя, любовь моя. И откуда ты взялась такая...

Он что-то говорил, говорил, а Алка его почти не слышала. «Ну, вот и всё.

Всё получилось,- думала она, пребывая в объятиях любимого. - Триумф.

Очередной триумф. Фанфары прогремели. Фейерверк погас. Труба

просигналила отбой. Хэппи енд в самом что ни есть его проявлении. Мне бы

радоваться, ликовать, ан нет, опять всё не слава богу. Буквально несколько

минут назад вся кипела от эмоций, а теперь пустота какая-то внутри. Ничего

не хочу. Странно всё это. Другая бы от счастья млела, а я холодная, как та

чурка. Прав Любомир, со мной тяжело. От меня никогда не знаешь чего

ожидать. Наверное потому, что я и сама не знаю точно, чего я хочу. Вот и


сейчас, что больше двигало мной, когда я исповедывалась? То ли желание

вернуть любовь, то ли стремление закрыть рот уязвлённому самолюбию?»

На сложный вопрос поставленный самой себе Алка не стала искать ответ.

Она устала от борьбы с Любомиром, а на противоборство с собой сил уже не

было. Её голова заработала в другом направлении. Одержав победу в

сложной борьбе за сохранение утраченных позиций, её предпочтения

изменились. Ей нестерпимо захотелось смыть с себя налипшую грязь, а потом

отдохнуть от всех и вся в тёплой кровати. Следуя новорожденным желаниям

она и стала напрягать свои глубокие извилины, пытаясь придумать повод,

которым можно было бы прикрыть свою прихоть поскорее

самоликвидироваться.

Алка соображала недолго. Появившаяся ниоткуда мысль: «Надо давить на

жалость» выбила из её умной головы все остальные и пытливая особа решила

следовать ей. Чмокнув Любомира в щёку, она выбралась из его объятий и

страдальческим голосом произнесла:

-Ну, не везёт нам с тобой, хоть плачь. В прошлый раз помешал дождь, на

этот раз грязь. Ну никак не получается у нас с тобой провести время вдвоём

без того, чтобы что-то не мешало.

Алке не нужно было долго напрягаться. Любомир просчитал её и на этот

раз. Он бросил на неё укоризненный взгляд, отодвинулся от неё и завёл

мотор. Машинав взвизгнула, развернулась и на сверхзвуковой понеслась по

ночному шоссе

Вцепившись в ремни безопастности, Алка исподтишка поглядывала на

угрюмого Любомира и думала: «Бедолага. Как же он прав. Я действительно

не подарок. Но с другой стороны, мужчины любят непредсказуемых женщин,

таких что погорячей и с перчиной. Так что пусть терпит. Любовь требует

жертв».

Машина домчала её до дома Милана за считанные минуты и, едва

остановилась, как Алка тут же засобиралась уходить.

-Вот так повернёшься и уйдёшь?


Безцветная, ничего невыражающая интонация голоса принадлежащего

любимому мужчине, отозвалась в её ушах погребальным звоном. Мысль:

«Мой эгоизм доведёт меня до того, что Любомир меня кинет»- вернула Алку

в кресло и ей уже в который раз за сегодняшний день пришлось напрячь свой

неординарный мозг в стремлении выпутаться из затруднительной ситуации.

Итогом её коротких размышлений на этот раз стал образ капризной дурочки.

Последовав его стереотипу, Алка надула губки и приторно- сладким голосом

пролепетала:

-Малыш,ну мы же завтра с тобой встретимся !

Роль жеманной скудоумки никогда ей не давалась, а если учесть то, с кем

она собралась играть. Алка в этот момент была противна сама себе. «Дура,

вот дура-то...»- с горечью подумала она и, придвинувшись к Любомиру,

обняла его за шею.

-Прости меня, пожалуйста, за мой характер,- ласково прошептала она ему

на ухо и чмокнула мочку.- Сама не ведаю, что творю.

Не дождавшись ответа, она вылетела из машины.

-Сегодня ночью я к вам не приеду, уезжаю в Белград, а завтра в два или в

три позвоню...- полетело ей вслед.- Слышишь?

Не оборачиваясь, Алка тряхнула головой в знак согласия и окрылённая

помчалась к дому.

На пороге её встретила Стелла и, едва они прошли в комнату, тут же

зашептала:

-Услышала машину и вышла тебе навстречу. Когда Милан привёз меня, он

дал мне ключи от входной двери и сказал закрыться на замок. Ну, я

естественно так и сделала, но потом подумала, а как же ты попадёшь в дом?

Вот и решила подождать. Ну как ты? Всё хорошо?

Алка утвердительно мотнула головой.

-Потом всё расскажу, только дай принять душ,- на ходу бросила она и

направилась в ванную комнату.


Чистка, стирка перепачканных вещей, омовение себя любимой заняло

больше получаса и, когда Алка вернулась в комнату, она тешила себя

надеждами на то, что подруга уже спит и ей не придётся в очередной раз

открывать душу. Но нет, пристроившись на диване и листая какую-то книгу,

Стелла её поджидала.

-Удивительно, что ты ещё не спишь. Я, например, устала так, словно

отпахала в забое несколько суток,- произнесла Алка слабым голосом, надеясь

на то, что будет правильно понята.

Стелла отложила в сторону книгу и подняла на Алку покрасневшие глаза.

-Я подумала, чем раньше тебе это скажу, тем лучше будет для тебя,-

робко, словно оправдываясь, проговорила она.- После того как вы с

Любомиром уехали, в кафану пришла его жена. Алка, я была в шоке!Ты то

хоть знаешь, что он женат?

Алкин сон тут же улетучился, ноги стали ватными и она, ослабев, рухнула

на диван.

-Ну, я знаю, что в его доме живёт какая-то женщина, от которой у него

ребёнок, но он уверял меня, что они не женаты, -неуверенно произнесла она

и уставилась на Стеллу.- А ты откуда знаешь, что это его жена?

-Бармен сказал. До её прихода мы с ним переговаривались о том, о сём, а

как он её увидел, его всего аж перекосило.Он точно испугался. Прошептал

мне : «Жена Любомира пришла» и тут же сбежал.

Почувствовав нарастающую головную боль, Алка принялась усиленно

массировать затылок.

-Чёрт бы их всех побрал барменов, хозяев,- зло прошептала она.- Поди

разберись, кто говорит правду, а кто врёт?

Стелла тронула её за плечо.

-Ты преждевременно не расстраивайся, может бармен не совсем в курсе их

взаимоотношений, -сочувствующе проговорила она.- Поговори с Любомиром

и, если для тебя это действительно важно, выясни в конце концов правду.

В знак согласия Алка покачала головой.


-Хорошо, а сейчас спать. Я с ног валюсь от усталости. Чувствую- сейчас

постелю и моментально усну.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь П Е Р В А Я

Алкиным надеждам не суждено было сбыться. Растянувшись на чистых

простынях, под тёплым одеялом, она чуть ли не молилась о сне, но

капризный посланец Морфея самым наглым образом игнорировал её. И чего

только она не делала, чтобы зазвать его: она и слоны считала, и серую стену

представляла, и умоляла себя ни о чём не думать, но едва в её голове

вспыхивало имя Любомир, как её поначалу обдавало кипятком, потом

накатывал ледяной вал и сон, не долетев, ускользал. Сморило её, когда уже

рассвело, но и в сновидениях Любомир не оставлял её в покое. То он ласкал

её, да так, что она, извиваясь в сладких конвульсиях, едва не свалилась с

дивана; то он изводил её своей ревностью, угрожая убить; то, возмущаясь

тем, что она долго нежиться в кровати, вопил ей на ухо: «Сколько можно

спать!Ну сколько можно спать!»и тряс её с такой силой, что... Алка

проснулась.

-Как ни зайду, а она всё спит. Давай просыпайся,- услыхала она над своей

головой писклявый голос Милана.

С трудом разлепив тяжёлые веки, она в недоумении уставилась на него.

-Что случилось? Ты чего меня трясёшь?

-Чтобы через пять минут была на кухне,- взвизгнул он всё одно что

подбитая дворняжка и резвым козликом выскочил из комнаты.

Преодолевая ломоту во всём теле(ночные прогулки в лёгкой курточке, да

под ледяным ветром давали о себе знать), Алка приподнялась и огляделась.

День выдался пасмурным и поначалу ей показалось что уже вечер, но

разглядев на настенных часах время, она возмущённо прошептала: «Вот

урод. Разбудил посреди дня. Всего лишь два. Можно было ещё повалятся». И

тут её как током пробило: «Любомир». Желания спать как не бывало.


Чертыхаясь и проклиная всё на свете, Алка покинула тёплое ложе и нехотя

поплелась в ванную. Наскоро ополоснувшись, она торопливо оделась и,

подгоняемая любопытством, отправилась на свидание с боссом.

В проходной комнате она столкнулась со Стеллой. Та стояла перед

телевизором и, устремив задумчивый, отсутствующий взгляд на экран,

безостановочно щелкала пультом управления.

–Так и знала, что ты насилуешь телик,- ухмыльнувшись, сказала Алка.- Ну

что, пошли на ковёр к начхальству!? Ты случайно не в курсе с какого

перепугу он нас сзывает? Случаем не по мою душу этот переполох? Как никак

нарушила трудовое соглашение и вступила в тесный контакт с клиентом на

стороне.

Стелла неопределённо пожала плечами.

-Не знаю. Пошли послушаем, что он скажет.

Ступив на порог небольшой кухоньки, две женщины застыли в дверном

проёме. Их хозяин сидел на кухонном столе, который при каждом его

движении ходил ходуном и, вооружившись половником, с жадностью

поглощал суп прямо из пятилитровой закопчённой кастрюли. Изголодавшийся

Милан кидал в себя черпак за черпаком словно суперскоростной автомат. По

его блестящему от жира подбородку стекали струйки куринной чорбы и

падали на его брюки, но он был так поглощён едой, что этого не замечал. Не

приметил он и своих работниц.

-Главное в процессе еды не подавиться,- прошептала Алка Стелле на ухо

и, приложив палец ко рту, дала ей знак не привлекать к себе внимание.

Подруги на цыпочках прошли на кухню и, усевшись за спиной хозяина, стали

с интересом за ним наблюдать.

Опустошив кастрюлю, Милан спрыгнул со стола, забросил её в мойку и

только сейчас заметил своих работниц.

-Явились наконец!- прогундосил он и срыгнул так звучно, что Алка от

отвращения сморщилась. Водрузив хилое тело на небольшую кушетку, он

уселся в позе турецкого султана и обвёл своих «одалисок» строгим взглядом.


-Значит так. Что я хотел сказать? А хотел я сказать то, что вы мне уже

поперёк горла. Была бы моя воля уже давно бы от вас избавился. Ну, да

ладно. Позвал я вас для того, чтобы сообщить...

-... пренеприятнейшее известие, - схохмила Алка по- русски.- К нам едет

ревизор.

Милан насупился.

-Не понял?

-Это я о нашем о девичьем,- с серьёзным видом ответила Алка.-

Продолжай, не интригуй.

-...чтобы сообщить, что с сегодняшнего дня в нашей кафане будут

работать две девушки, которых я отдолжил у Сенада.

Алке тут же стало не до юмора. От шока у неё задёргалось веко.

-Они будут танцевать и не только. Сегодня я установлю кровать в той

комнате где вы переодеваетесь, вот на ней они и будут подрабатывать.

Глазки Милана хищно блеснули и от предвкушаемого удовольствия он

потёр руки.

-От вас требуется одно. Вы будете им помогать...- сиплым голосом сказал

он и вдруг зашёлся в надрывном кашле.

-... и держать их за ноги, – процедила сквозь зубы ошарашенная Алка и

обратилась к подруге.- Ты посмотри как колбасит нашего босяка. Видимо его

богатое воображение нарисовало такие заманчивые перспективы, что он

вошёл во вкус, сработал рефлекс и он поперхнулся собственной слюной.

Стелла никогда не была достойным оппонентом ни одной из «язв», не

клюнула она на ядовитую затравку и на этот раз, более того она выглядела

такой потрясённой, словно лишилась дара речи.

Откашлявшись, Милан размазал рукавом свитера слёзы по лицу и

продолжил своё доблестное выступление.

-Эти новенькие в Сербии недавно. Язык они не знают. Когда будут

приходить клиенты, вы будете им переводить.


-А свечку держать не надо?- съязвила Алка. Как обычно на нервной почве

её потянуло хохмить.

Милан в недоумении уставился на работницу.

-Какая свечка!? Я в костюмерной поменяю лампу. Свет будет другой.

Интимный,- он довольно хихикнул.- Короче, будут вопросы, потом зададите, а

мне пора...

И вскочив с кушетки, начальник «гарема» поспешно удалился.

Едва за Миланом захлопнулась дверь, как Алку тут же прорвало.

-Ну, и как тебе нравится этот бедлам? Переводчицы в борделе. Уму не

постижимо. И воообще, как этот бизнесмен хренов себе всё это представляет?

Халабуду три на три, без окон, в которой раньше был склад для

использованой тары, в которой постоянно сыро и холодно как в склепе, он

собирается переоборудовать под конвеер секс услуг?Интересно, и как нашему

умнику не пришло в голову использовать для этой цели туалет?А что? Чик-

чирик на унитазе в позе «зю», тут же умывальник. Правда вода в кране

бывает редко, а если и есть то холодная, но какая разница. Бизнесмену что

главное - ему главное тугриков наковать побольше.

-Да, вот это сюрприз,- пришла в себя от потрясения Стелла.- Ума не

приложу что делать?Интересно Горан в курсе его планов или Милан решил

провернуть это дело пока Лерки нет?

-А вот мне интересно другое. А что, если Лерка сбежала с Гораном потому,

что узнала о том, что задумал наш «бизнесмен»?

Стелла отрицательно покачала головой.

-Нет. Она ещё вчера сказала мне, что когда появится Горан попросит

забрать её отсюда, хотя бы на несколько дней. Сказала, что в этом болоте

стала воспринимать его как единственно достойного мужчину.

Растопырив пальцы и комично вывернув руки, Алка захлопала в ладоши.

-Ну, слава богу, до неё это дошло!- усмехнулась она. - А то, со своей

свободой, довела мужика до того, что на него страшно было смотреть. Он


ради неё против друга пошёл, а она «... он меня достал со своей любовью».

Ну, да ладно, хорошо хоть пришли к кои...,то бишь консенсусу.

От нервности у Алки проснулся аппетит. Она достала из шкафчика печенье

и, поглощая его, начала мерять шагами маленькую кухоньку.

-Но, что ни говори, а Лерке повезло. Будет на пейзажи любоваться,

свежим воздухом дышать, наслаждаться любовью пока мы будет пахать

толмачами в борделе. Слушай, а может ну его этого Милана с его дурацкой

работой. Просто откажемся и объявим бунт?

Алка остановилась и вопрошающе посмотрела на подругу. Стелла молчала.

Облокотившись о кухонный стол, подперев руками подбородок, она не

сводила тревожного и вместе с тем отсутствующего взгляда с потолка.

Алка подошла к ней ближе и тронула за плечо.

-Что будем делать?

Стелла дернулась, словно выпала из спячки и подняла на подругу

замутнённый взгляд.

-Что ты сказала?

-Что делать будем?- раздражённо переспросила Алка. Обстановка

начинала выводить её из себя.

Стелла повела плечами, словно пыталась сбросить оцепенение и

решительным голосом произнесла.

-Я думаю, нам нужно сегодня поехать на работу и посмотреть что к чему.

Милан слабохарактерный и трусливый. Он не способен устроить нам то же,

что устроил Слободан. В конце концов, если будут клиенты, мы сможем

заработать на напитках. Вполне может быть среди посетителей будут и такие

которые захотят, чтобы ты им станцевала. Вот тебе ещё одна прибавка к

деньгам.

Алка не стала препираться с подругой, она нашла в её расуждениях

рациональное зерно и решила положиться на судьбу.

Весь вечер и дома, и на работе две женщины, ставшие по воле их

предприимчивого босса переводчицами у путан, обсуждали свою дальнейшую


трудовую деятельность. Предвкушая трогательную встречу с конкурентками

по танц-полу, они не могли её дождаться... и вот наконец настал сей

благословенный момент.

Около полуночи дверь кафаны резко распахнуласть и в заведение

сомнительного толка потянулись гуськом две девицы, замыкал же сей парад

«але» их хозяин. Едва Алка увидела Сенада, тут же вспомнила их последнюю

встречу. Опасаясь того, что любвеобильного самца опять потянет на

«сеновал», она поспешила спрятаться за печку, но на её счастье в этот вечер

хозяину придорожного притона было не до сантиментов. Передав из рук в

руки свой драгоценный товар, он поспешно ретировался.

«Слава богу, хоть этот эротоман глаза мозолить не будет»- с облегчением

подумала она и тут же переключилась на новеньких. После Ляли соседство с

девахами, принадлежащими у группе риска, внушало ей тревогу. На

собственном опыте она уже испытала, что от «ночных бабочек с кроватным

уклоном» можно ожидать чего угодно, а посему, для того чтобы быть во

всеоружии, она решила детально изучить предполагаемого противника,

выбрав для этой цели тесный контакт. Как это ни прискорбно было

осознавать, но для скрупулёзного психоанализа ей пришлось сесть с ними за

один стол.

Около часа Алка наблюдала за новенькими, прислушивалась к ним,

анализировала их поведение и в конце концов пришла к однозначному

выводу: «Недалёкие, ничем непримечательные провинциалки приехали за

границу срубить по лёгкому, особо не задумываясь ни о морали, ни о

последствиях. У них как у Скрудж Макдака16 в глазиках мелькают одни

денежки и всё...». Но приглядевшись повнимательней к одной из вновь

прибывших, назвавшейся Наташей, Алка поняла что в своих выводах была не

точна. Взгляд этой двадцатилетней женщины не выражал ни-че-го. Ни души,

ни серда, ни ума. Никаких чувств, никаких эмоций- одна сплошная пустота.

16 персонаж мультипликационного фильма «Скрудж Макдак и деньги»


Непонятное настораживает, неизвестное пугает, вот Алка в своих

изысканиях и заблудилась. «Эх, Лерки не хватает,-сокрушалась она про себя.-

Интересно было бы узнать её мнение по поводу этой «пустышки».

На безрыбье и рак- рыба. Едва новенькие отправились в бывшую

переодевалку ознакомится со своим местом работы, Алка, улучив момент,

вплотную придвинулась к Стелле и быстро зашептала:

-Ты обратила внимание на эту Наташу? Это же какая-то ходячая мумия. У

неё не глаза, а пустопорожние чёрные дыры. Адова бездна какая-то.

Посмотришь жуть пробирает. От такой даже и не знаешь чего ожидать, но

хорошего точно не дождёшься. Ох, чую я,дел она натворит, не разгребём.

Не успела любительница глубокого копания закончить психологический

портрет новой знакомой, как её радужный экскурс в будующее прервали. В

кафану медленно и чинно вошло четверо мужчин.

-Сербская почта сработала,- зло процедила Алка и девица с её ничего

невыражающим взглядом тут же отошла на задний план. Для двух

переводчиц началась их новая работа.

Та трудовая ночь крепко засела в Алкиной памяти, она была полна

новизны ощущений. Поначалу переводчица у путан мучалась от

противоречий. С одной стороны она испытывала то же что и накануне, когда

отведала придорожной грязи: ей хотелось вымыться и поменять одежду, ещё

её то и дело подмывало послать горе- предпринимателя куда подальше,

сбежать из вертепа и больше никогда о нём не вспоминать. С другой стороны

ей не давала покоя мысль о возможности подзаработать. Второе давлело и

Алка, заставляя себя сдерживать эмоции, оставалась там куда её и

определили. Правда с каждым часом, удерживать себя от срывов ей

становилось всё сложней и сложней. Во-первых, танцевать перед публикой17

она не могла, против этого протестовало всё её существо, а посему ей

пришлось ограничится лишь напитками. Во- вторых к клиентам, с которыми

17 мужчин, возжелавших узреть жриц «чистой любви», было в ту ночь как грязи в болоте...


ей приходилось общаться, она испытывала такую неприязнь, что с трудом

преодолевала себя, чтобы не взорваться.

Было около часа ночи, когда Алка, воспользовавшись временным

затишием, уединилась у барной стойки и призадумалась над своим

состоянием. «В конце-концов, что со мной происходит? Кому нужны мои

дёргания, нервы? Если относится серьёзно ко всему что происходит, можно

свихнуться. Меня никто не трогает. Я переводчица, плюс подрабатываю

консумацией. Ну и слава богу!Пир во время чумы? Ну что ж! Не я первая, не я

последняя».

Итогом её глубокомысленных измышлений стало то, что она заставила

себя посмотреть на ситуацию с совершенно другой стороны, с позиции

любительницы психоизысков. Задавшись вопросом: «Что из себя

представляет расточительный гурман, который идёт на то, чтобы за сто марок

вкусить плод ни с чем несравнимого наслаждения на допотопном матрасе в

антисанитарных условиях сарая?» и поставив перед собой цель найти ответ,

она стала выполнять свои обязанности менее эмоционально. Она стала

смотреть на происходящее, точно так же как наблюдает из партера за

действием спектакля зритель, которого иногда по прихоти режиссёра

вовлекают в театральное действо.

Вскоре Алкины наблюдения за действующими персонажами, то бишь

клиентами импровизированного борделя, начали приносить свои плоды.

Похотливые лица, трясущиеся руки, бегающие глаза, алчные взгляды

сподвигли пытливую женщину на мысль, что всеми ими любителями

клубнички, приправленной протухшими сливками, движет животный

инстинкт, тот самый, который способен превратить разумное существо в

зверя. Выводы Алку не порадовали, более того она впала в хандру и, хоть в

роли переводчицы- сводни она особо не перетрудилась, но уже в четыре утра

она чувствовала себя как выжатый лимон. Усталость буквально сбивала её с

ног и, несмотря на то, что рабочая ночь ещё не закончилась, она решила

изолироваться. Выбрав укромное место за колонной, что поддерживала навес


стойки бара, Алка пристроилась там на излюбленном высоком стуле, опёрлась

спиной о стену и вскоре задремала.

-За одну ночь сто пятьдесят марок. Не хило.

Сквозь дрёму прорвался чей-то женский голос. Алка открыла глаза и

прислушалась. За колонной, у стойки бара стояли новенькие девицы и

делились результатами трудовой ночи.

-Ага и не говори.Только клиентов мало. У меня сегодня только два было.

-М-да. Мужиков вроде много было, но переборчивые больно. Ну, да ладно,

Сенад обещал что подгонит. Сказал без работы не останетесь. Думаю завтра

будет лучше.

-Было бы не хило, если бы все деньги нам шли, а то нужно делиться с

Миланом, Сенаду нужно отстёгивать за то, что клиентов подбрасывает. И что

нам остаётся?

-А ты когда в твоём замухранске давала задаром всем кто ни попросит, чё

тогда не жаловалась?

-Да ладно. Мы своё наверстаем.

-Слушай, я никак не въезжаю какого эти две выдры вы-ся. Строят из себя

чёрти что. Эту тощую, её Алла кажись зовут, один клиент и так, и сяк : «Идём

в собу. Идём...», а она только ржёт как лошадь. Может больная?

Алку от услышанного подбросило. У неё аж язык зачесался от желания

высказаться по поводу диагноза, поставленного ей путаной, но выразить

недовольство ей не дали. Стелла, появившаяся у стойки бара, отправила

новеньких на аудиенцию к Милану, поэтому Алке пришлось довольствоваться

лишь жалобами. Выбравшись из-за колоны, она подошла к подруге,

присевшей отдохнуть, и возмущённо протянула:

-Ты представляешь, эта Наташа записала меня в болезные. Знаешь

почему? Потому, что я не присоединилась к их стахановскому движению. Они

борятся за звание «Почётная давалка» и, если я не при делах, значит у меня

проблемы со здоровьем. Паноптикум какой-то!


-Не обращай внимания,- тихим голосам произнесла Стелла и устало повела

плечами.- Тяжёлая была ночь. Такое впечатление, что из меня всю энергию

высосали.

-М-да... Сегодня красный фонарь, висящий над входом этой кафаны,

впервые за время нашего здесь пребывания наконец-то выполнил

возложенную на него функцию.

Стелла с удивлением посмотрела на подругу.

-И у тебя ещё есть силы и желание шутить.

-Какой-то классик сказал: «Юмор продлевает жизнь», я добавлю...и

притупляет мерзопакостное ощущение, возникающее под воздействием её

злых шуток...- Алка ухмыльнулась. – А как ещё, если не с юмором, относится к

тому что происходит? Бизнесмен, в голове которого вместо мозгов солома,

установил в комнате, смахивающей на собачью конуру, двуспальный

потасканный матрас, застелил его дырявой простынью, в той же халабуде он

повесил гелиевую, как он утверждает интимную лампу, которая высвечивает

на стенах его художества– корявую надпись «Секс- это жизнь» и назвается

сиё творчество бордель. Но это ещё не всё. Желающим покувыркаться на

допотопном матрасе выдаётся в качестве бесплатного бонуса презерватив,

который находится в холодильнике. Стелка, почему в холодильнике?Я не

догоняю идеи. Может для того, чтобы они сохранили свои жувательные

свойства?Так вроде их не жуют.

Стелла вымученно улыбнулась.

-Извини, но у меня нет сил даже на то, чтобы с тобой поговорить...

Она ещё что-то хотела сказать, но её перебил появившийся Милан.

Сияющий, всё одно что начищенный самовар, он окинул пренебрежительным

взглядом бестолковых работниц и срывающимся от ликования голосом

сказал:

-Сенад своих уже забрал...

Мотнув головой, дескать пора закругляться, он быстрыми шажками

засеменил к выходу.


Алка была бы не Алкой, если бы воздержалась от комментариев.

-Что нужно бизнесмену для счастья? А для счастья ему нужны «тёлки»,

которые несут золотые яйца, - с горечью сказала она, подхватила Стеллу под

руки и две женщины, еле волоча ноги, отправились в освободившуюся

переодевалку собираться домой.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь В Т О Р А Я

Как и в предыдущий день, выспаться Алке не удалось. Хоть трудовая

деятельность переводчицы у путан вытянула из неё все силы, но сон сморил

её ненадолго. Проснувшись в полдень с мыслью о Любомире и его обещании

позвонить, она и думать забыла о сне. Она торопливо соскочила с дивана,

закуталась в одеяло и выскользнула в коридор. Здесь на тумбочке,

находящейся в нескольких метрах от их комнаты, стоял телефон. Алка с

опаской подняла трубку. Раздавшиеся гудки были такими громкими, что едва

не оглушили её. Успокоившись тем, что аппарат работает, она вернулась в

комнату, улеглась на диван и обратилась в слух.

Ожидание телефонного звонка, превратилось для Алки в чудовищную

пытку, но её терзания были напрасными Любомир не позвонил ни в два, ни в

три. С каждой минутой, удаляющей её от назначенного времени, её

самочувствие ухудшалось. Состояние, когда в груди полыхает огонь, в голове

хаос, а слух обострён настолько, что слышно тикание часов под подушкой,

было таким невыносимым, что Алка начала себя ненавидеть. «Ну, что ж я за

дура- то такая. Идиотка и только. Мучаюсь из-за такой ерунды. Можно

подумать от этого звонка зависит моя жизнь.»

До четырёх Алка крутилась на диване, закипающем под её пылающей

плотью, и в конце концов решила сама позвонить Любомиру. Она вскочила с

кровати, быстро оделась, вытащила из карманы куртки визитку «Боема» и

спешно покинула комнату. На её удачу у телефона никого не было. С

замиранием сердца она поняла трубку и принялась крутить неповоротливый

диск. Старенький, истерзанный он скрипел, трещал и ей казалось его

медлительным оборотам не будет конца. Но вот наконец набрана последняя

цифра и раздались долгожданные гудки.

-Алло...- услыхала она приятный женский голос и её сердце больно

ёкнуло:”Это она. Его Роза.»


Алка отшвырнула от себя трубку так, словно ошпарилась. «Любомир

сказал, что о нас уже знает весь город,- лихорадочно подумала она.-

Наверное она тоже в курсе, вот и пасёт его». Раздираемая мрачными

мыслями, она машинально вытерла вспотевшие ладони о джинсы, также

автоматически подняла поддраживающей рукой трубку с пола и аккуратно

положила её на рычаг.

-Привет. А я проснулась, смотрю тебя нет. А ты оказывается здесь. Ему

звонила?

На пороге комнаты стояла Стелла в одной ночнушке и не сводила с

подруги заспанных, вопрошающих глаз.

-Ага, звонила в его кафану. На его бабу наткнулась,- Алка спрятала

виноватый взгляд в пол. Ей было стыдно. Она ощущала себя воровкой,

забравшейся в чужой дом.- Ну, да ладно. Бог с ними. Одевайся и приходи на

кухню. Приготовим чего-нибудь поесть.

Разговор о Любомире был совершенно не кстати, он лишь добавлял огня к

тому пламени что бушевало в груди и Алка, чтобы не усугублять своего

удручающего состояния, поспешно ретировалась. Переступив порог

небольшой кухоньки, она остановилась в дверях и обвела её невидящим

взглядом. «И чего я сюда припёрлась? Аппетита ни в одном глазу. А с другой

стороны куда идти, что делать? Опять крутиться в кровати, как уж на

сковородке и маяться от дурацких мыслей? Только не это!».

Она удручённо покачала головой и подошла к единственному окну.

Открывшийся вид радости не прибавил. Высокая изгородь из голых кустов,

была окутанна серой дымкой дождя и выглядела она так уныло, что у Алки от

столь безрадостной картинки даже защемило сердце. «Ну и денёк,- с тоской

прошептала она.- Погода- хоть вой, на душе- хоть вешайся».

Но на этом неприятности не закончились. Когда Алка включила свет,

чтобы осветить кухню, которая с каждой минутой всё больше и больше

погружалась во мрак, к сердечному раздраю да погодной неурядице


прибавилось и третье недоразумение, лампа под потолком помигала,

помигала и потухла.

От столь кислого микса Алка чуть не взвыла. «Если начало денька такое

мрачное,- процедила она сквозь зубы,- то что можно ожидать от

продолжения.»

Кухонная дверь отворилась и в проёме показалась Стелла.

-Ты почему в темноте?- раздался её удивлённый голос

Ухмыльнувшись, Алка подхватила с подоконника трёхрожковый бронзовый

подсвечник, на котором сиротливо торчала полуобгоревшая свеча и

демонстративно водрузила его на стол :

- Югославия нам тёмную сделала,- не без иронии сказала она и,

вооружившись спичками, зажгла куцый огарок.- Лепестричество как обычно

накрылось.

Алка старалась юморить, но голос её не слушался, он звучал глухо и

безрадостно.

- Будем обедать при свечах. Ну чем не романтика!

Работницы стрип-пола уже давно привыкли к тому, что в стране куда их

занесла судьба, экономическое положение хуже некуда. Перебои с

электричеством- это были лишь цветочки. Инфляция, расстущая как на

дрожжах, вот что было бедой. На денежных купюрах- динарах нолики день

ото дня прибавлялись с космической скоростью и, получая суточную

зарплату (мизерную по сравнению с Эдемом»), труженницы ночного

заведения «Огонёк в ночи»часто задавались вопросом, что же на самом деле

у них на руках- биллион, а может быть триллион?» У «миллионерш», как в

шутку называли себя топлес-вумен, миллионы были нарисованы лишь на

бумаге. На самом же деле бесчисленные нули были всё одно, что мыльные

пузыри. Астрономические цены на продукты питания съедали не только

деньги, получаемые от Милана, но и покушались на те, что были накоплены с

лучших времён, а посему сотрудницы стрип-бара не могли себе позволить

раскошеств в еде. Вот и сегодня обед двух подруг состоял лишь из


вермишелевого пакетного супа и проходил он в обстановке мрачного

безмолия. Пребывая в полусумерках, погружённые во мрак сердечных

переживаний, две женщины не хотели ни лезть в душу друг другу, ни

открывать её. Они неторопливо хлебали свою нехитрую похлёбку,

поглядывали на мерцающее пламя и молчали. Каждая из них была сама по

себе и сама в себе.

Думая обо всём, и ни о чём, Алка вдруг заметила летающее вокруг свечи

белокрылое насекомое. Оно кружило, мельтешило вокруг языка пламени и

вдруг ни с того, ни с сего стремглав ринулось в огонь, опалило крылья и

обожжённым комочком свалилось ей прямо в тарелку. Сиё проишествие

выдернуло Алку из её мрачного затворничества и она, поражённая

увиденным, заговорила.

-Представляешь Стелка, только что в мою тарелку свалился мотылёк. Он

летал вокруг свечи, летал, потом как камикадзе ринулся в огонь, опалил

крылья и плюхнулся на дно моей тарелки. Знаешь, эта картинка подтолкнула

меня к размышлениям. Я вдруг подумала. Интересно, а чем мотылька

привлекает огонь? Может он стремится к источнику света. Люди ведь тоже

тянутся к свету. Кто-то видит свет в знаниях, кто-то в блеске славы, кто-то в

сиянии золота. И в итоге к чему приходят? Знание умножает печаль. Слава

приходяща, а чаще признание таланта гения появляется лишь после его

смерти. Золото растлевает душу. И что получается?

Не сводя напряжённого взгляда с обожжённого существа, Алка шептала,

нашёптывала, пришепётывала и удивлялась сама себе. Ей казалось, что она

говорит, особо не задумываясь над сказанным, ей чудилось, что она лишь

повторяет слова, которые её нашёптывает чей-то голос, голос слышимый

только ею, голос, исходящий из небытия.

-А может мотылька огонь привлекает как источник тепла? Мы вот тоже к

теплу стремимся. Ищем его, ищем и только успокаиваемся, ну вот, наконец

нашли, и вдруг приходим к выводу что те, о которых мы мечтали, мираж, а

чувства, которые мы долго ждали, иллюзия. Везде и всюду сплошная


фантасмагория. Вот мотылёк упал и это был его первый и последний урок. А

мы!? Падаем и поднимаемся. Поднимаемся и опять идём. А куда?

-Так это по-моему моль,- заглянув в тарелку подруги, прошептала Стелла.-

Ты без очков, поэтому и не разглядела.

-Моль? -аппатично переспросила Алка. Погружённая в состояние

полнейшего отрешения от всего и вся она продолжила монолог под диктовку,

совершенно не задумываясь над сказанным. -Странно. Нет ты ошиблась. Моли

огонь не нужен. Моли её проще. Ей дай крупы пожрать, в шерсти покопаться

она и счастлива. Как жаль, что я не моль. Моль на огонь не летит...

Перед Алкиными глазами вспыхнула картина последнего полёта мотылька.

Сцена нелепой смерти неведомого существа выдернула её из состояний

аппатии и в тоже время породила безотчётное чувство тревоги.

Поселившееся в ней предчувствие беды стало преследовать её по пятам и с

этим неприятным ощущением она и переступила в тот вечер порог кафаны.

Расположившись на своём излюбленном высоком стуле у стойки бара, она

прислушивалась к себе, пытаясь понять источник страха, но к тревожным,

противоречивым мыслям примешивались думы о Любомире и от этого она

ещё больше погружалась в состояние хаоса и раздрая.

-Привет, красотка. Случайно не обо мне думаешь?- за её спиной стоял

Сенад. Словно принюхиваясь к ней, он втягивал в себя воздух и слащавым

голосом нашёптывал ей на ухо.- Не знаю как ты, а я никак забыть тебя не

могу. Как увидел тебя в первый раз, так голову и потерял.Постоянно только о

тебе и думаю. А ты обо мне вспоминаешь?

«Меня нет,я умерла»- приказала Алка сама себе и сделала вид, что ничего

не слышит.

-Игнорируешь? Ну и напрасно. Я же к тебе со всей душой, а ты!

«Думать о другом,-умоляла Алка саму себя.- Не слушать его»

-Ладно. У меня к тебе деловое предложение. Я тебе плачу сто марок, а ты

мне танцуешь. Всего лишь бизнес. Всего лишь твоя работа. Согласна?


«Ну всё, больше не могу...»- процедила Алка по- русски и, крутанувшись

на винтовом стуле, оказалась лицом к лицу с хозяином борделя.

-Ты опоздал. Я поменяла профиль работы. Я теперь сваха,- она говорила

спокойно, стараясь не показывать клокочущей в ней ярости, но сама с трудом

сдерживалась, чтобы не вцепиться в самодовольную физиономию

ненавистного сутенёра.- Правда у меня на выдание всего лишь две красотки и

те из твоего гарема, а то предложила бы их тебе в качестве компенсации за

потраченное на меня время.

Она оттолкнула прилипчивого эротомана, соскользнула со стула и

умчалась в костюмерную. Под воздействием перепонявших её эмоций она

совершенно забыла, что та уже стала комнатой для соитий. Захлопнув за

собой дверь, Алка прижалась к ней спиной и взвыла:

-О, господи, за что мне всё это! Эти мужики доведут меня до неврастении.

Пора перейти к успокоительным, иначе дурка мне обеспечена.

Порывшись в сумке, она достала склянку с валерианой, открыла её,

забросила две таблетки в рот и уселась на табуретку.

-Всё,-процедила она, разжёвывая драже.- Пока этот любитель экстрима не

уйдёт, я отсюда ни ногой.

То ли на неё подействовало успокоительное, то ли сказалась усталось,

вскоре Алка задремала.

-Вставай,- чей-то властный голос донёсся до неё как сквозь туман.-

Поднимайся и на выход,- услыхала она уже чётче всё тот же голос и

почувствовала как кто-то теребит её за плечо.

Открыв глаза, Алка в недоумении уставилась на огромный живот,

выползающий из узковатых, явно не по размеру брюк. Скорее машинально

чем осознанно она поднялась с табуретки и натолкнулась на колючий, цепкий

взгляд какого-то незнакомого мужчины в полицейской форме. Одутловатое

лицо, седые усы в растопырку, бородавка, красующаяся на багровой в

красных прожилках щеке, глубокие царапины на облысевшем лбу- всё это


произвели на Алку такое отталкивающее впечатление, что от

нелицеприятного соседства её передёрнуло.

-Кто вы такой?- произнесла она ледяным тоном, причём даже не пытаясь

скрыть свою неприязнь.

-Я кто такой? Я офицер полиции,- надменно сказал он и с

пренебрежением оглядел её с ног до головы.- А вот кто ты такая? Выходи.

Будем уточнять.

Он требовательно подтолкнул Алку в спину и ей ничего не оставалась, как

покинуть костюмерную. Выйдя в зал, она остановилась у стойки бара и

огляделась. Первое, что её поразило непривычная напряжённо- угнетающая

тишина, какая обычно бывает перед бурей. Алка почувствовала как по телу

поползла дрожь. Страх усилился, когда она заметила что в зале, кроме двух

молоденьких полицейских, внимание которых было прикованно к настенным

фото, больше никого не было.

-Хватит разглядывать порнографию. Забирайте эту красотку в машину и на

выход,- услыхала Алка за своей спиной командный голос и от ужаса,

сковавшего её тяжеленными оковами, чуть не лишилась чувств. С огромным

трудом она преодолела оцепенение, нерешительно развернулась и подняла

на полицейского изумлённый взгляд.

-Куда забирайте?- пролепетала она непослушными губами.- Почему?

-Почему?- рявкнул офицер.-Ты ещё спрашиваешь почему? А ты знаешь, что

проституция в нашей стране уголовно наказуема? Хотя откуда тебе знать и

зачем?

У Алки от возмущения прорезался голос.

-Но я не проститутка,- завопила она.- Я- танцовщица.

Офицер пригвоздил её острым как бритва взглядом и прошипел:

-Что ты мне тут монашенку из себя строишь? А кровать рядом с которой я

тебя нашёл, это ты на ней танцуешь?

Алка открыла рот ему возразить, но он её опередил.


-Послушай, красотка, таких как ты я видел на своём веку немало и вот что

я хочу тебе сказать. Из твоих подельниц я уважаю больше тех, кто признаёт

свою причастность к древнейшей профессии, а вот таких как ты, которые

чистенькими хотят казаться, таких я терпеть не могу,- обрызгивая её слюной,

он цедил слова сквозь зубы и говорил с таким презрение, что Алка поняла

она ему ничего не докажет.- А особо я ненавижу тех проституток, которые

строят из себя святош, тогда как о них идёт слава не только как о

профессиональных путанах, но и наглых воровках. Поэтому, если не хочешь,

чтобы я применил к тебе силу, заткнись и иди в машину.

Патовая ситуация так подействовала на Алку, что ей вдруг стало казаться

то, что происходит, происходит не с ней, а с кем то другим, а она, ставшая

невольной свидетельницей кошмарных событий, просто сопереживает той

бедолаге над которой так несправедливо издевается судьба. Нет, это не она

садится в полицейскую машину, увозящую её в неизвестном направлении. Это

не её под конвоем вводят в какое-то здание, напоминающее тюрьму. Это не

её ведут по длинному, слабо освещённому коридору конца которому не

видать. Это не она входит в тёмную комнату, напоминающую камеру из

фильмов про преступников.

Грохот металлической двери прорвался сквозь мутную пелену, в которую

было погружено Алкино сознание и она воздрогнула. К ней вернулось

ощущение реальности и вместе с ним ледяной лавиной обрушился

панический страх. Явь была кошмарна, а будующее пугало до одурения.

Прислонившись спиной к обитой железом двери Алка сползла по ней на пол и

застыла. Как же ей хотелось испариться, раствориться, телепортироваться

хоть на Луну, хоть на Марс, только бы подальше от этих мрачных стен,

внушающих ей ужас!

-Алка, это ты?

Откуда-то из глубины плохо освещённой комнаты донёсся голос на

удивление похожий на Стелкин.У Алки по спине поползли мурашки. Ей

показалось у неё начались галлюцинации.


-Иди сюда,- раздался тот же надтреснутый, испуганный, но узнаваемый

голос.

Алка вскочила.

-Стелка, это ты?

-Я...

Алка нашарила в кармане куртки очки, поспешно натянула их на нос и

вгляделась в полумрак. Поначалу она увидела лишь смутные очертания

предметов, но когда глаза привыкли к темноте, она разглядела в углу

комнаты нары, а на них скрюченную в три погибели Стеллу.

-Это ты!- радостно воскликнула Алка и бросилась к подруге.- А я думала, я

одна здесь.

-Меня увезли первой...-голос Стеллы дрожал, зубы отбивали дробь, глаза

лихорадочно блестели и в темноте это фосфорисцирующее свечение

нагоняло на Алку жуть. Но она заставляла себя не обращать внимание на эти

дрожащие огоньки, она была рада тому, что в этом каменном мешке есть ещё

одна живая и родная душа.

-Стелка, объясни, что произошло?- торопливо зашептала она.- Я спала в

костюмерной, а потом пришёл полицейский и выгнал меня в зал. Я не знаю

что случилось до этого. Куда пропал Сенад с его девицами? Куда

запропастился Милан? Почему полицейские записали нас в проститутки, а

офицер вообще намекал на то, что я воровка. Ты мне можешь объяснить что

происходит?

Стелла зябко повела плечами.

-Милан поругался с Сенадом. Сенад забрал своих и увёз. Милан сказал, что

скоро вернётся и куда-то уехал,- она говорила, спрятав рот и трясущийся

подбородок в ладонях, и от этого в ночной тишине каменного мешка её голос

звучал глухо словно из подземелья.- Потом вдруг нагрянула полиция. Их

главный стал меня расспрашивать. Сначала спросил, что я делаю в кафане. Я

сказала работаю за стойкой бара.Тогда он потребовал мои документы. Я ему

сказала у меня их нет, но не сказала, что они у Горана. Я не хотела его


вмешивать, подумала может у него будут из-за этого неприятности. Потом

офицер стал спрашивать, кто ещё работает в этой кафане. Я сказала: «Есть

ещё одна работница, но я не знаю где она». Он меня спросил: «А она чем

здесь занимается?» Я не стала отвечать, сказала : «Спросите у хозяина».

Тогда он начал орать, как бешенный: «Зачем ты из меня идиота делаешь? Я

прекрасно знаю, чем вы здесь занимаетесь. Так что будь готова к тому, что

срок твой будет большой. За работу нелегально, за проституцию, за

воровство». Алла, я ничего понимаю...

Её голос дрогнул и она залилась слезами.

Алка попыталась обдумать услышанное, но мыслительный процесс

вызывал лишь усиливающуюся головную боль. Распустив волосы зажатые

резинкой, она стала массировать виски, затылок, но облегчение не наступало.

Краем глаза Алка заметила напротив Стелкиных другие нары. «Пойду

прилягу» прошептала она себе под нос, с неимоверным трудом доковыляла

до них и, рухнув, с облегчением вздохнула: «Хорошо хоть не свалилась».

Свернувшись калачиком, она накрыла раскалывающуюся голову капюшоном

куртки и замерла. Ей было холодно, её колотило в ознобе словно в

лихорадке, но она не опасалась простыть, она боялась другого сойти с ума.

«Думать о хорошем, –приказывала она себе.- Думать о хорошем...». Но за что

она не старалась зацепиться мыслями, всё виделось ей ужасным. Заставив

себя отсечь всё то плохое, что есть между ней и Любомиром, Алка

представила их первую ночь любви и с этими сладкими мыслями и уснула...


Т Р И Д Ц А Т Ь Т Р Е Т Ь Я

...-Ты уже проснулась?- услыхала Алка и от неожиданности вздрогнула. Голос

Стеллы выдернул её из прошлого и вернул к мрачным реалиям

действительности.

-Уже давно не сплю.

Она открыла глаза, приподнялась и огляделась. Через решётчатое окно

под потолком пробивалось солнце и в его ярких лучах камера уже не

казалось такой устрашающей, более того в Алке вдруг поселилась

уверенность в том, что всё будет хорошо. Она ухватилась за эту мысль и

почувствовала как головная боль постепенно стала уходить. Оживившись, она

стала разминать затёкшее тело и тут заметила Стеллу, та сидела у её ног.

-Доброе утро, девушка... – слабым, но бодрым голосом произнесла Алка и

поднялась с нар.- Солнце какое сегодня! Просто заглядение.

-Как ты?- с тревогой спросила Стелла.- Давление не подскочило от

стресса. Вид у тебя не очень. Лицо красное.

Алке стало не по себе. Она опять опустилась на нары и с опаской

прикоснулась ладонями к щекам.

-Не знаю, что там у меня подскочило и где у меня раскраснелось, но до

твоих замечаний мне было намного лучше, чем сейчас. Я ведь дико

впечатлительная и мнительная. Могу выискать у себя любую болезнь.

Поэтому, если тебя опять начнёт смущать мой окрас, лучше молчи. А ещё

лучше, если принесёшь мне воды, что-то мне не тогось.

Стелла подскочила и бросилась к умывальнику. Она ополоснула стакан,

стоящий у крана, набрала в него воды и бегом вернулась к подруге.

-Вот пей. Приходи в себя. Нам нужно многое обсудить.

Алка с жадностью осушила стакан и, переведя дух, выпалила:

-Да что ж тут обсуждать! Нас кто-то подставил, оболгал, а вот кто мы это

вряд ли узнаем.


-Но кому мы помешали, чтобы нас подставлять?- удивлённо протянула

Стелла.

-Видимо нашлись охотники упечь нас по полной, если на нас повесили

даже воровство. Причём желающих нам насолить, больше чем хотелось.

«Папа» Слобо - первый кандидат...

Вдруг раздалось бряцание ключей, с визгом распахнулась оббитая

железом дверь и на пороге показался мужчина в униформе.

-Обе на выход,- прогремел его металлический голос.

Растерянно переглянувшись, подруги поднялись с нар и потрусили к

выходу.

-Идти вперёд,- приказал громовой голос и две перепуганные до смерти

женщины, спотыкаясь о выступы каменных плит, поплелись по коридору.

-Налево... Налево... Направо... Прямо...- подаваемые команды отзывались

гулким эхом в сводах пустых коридоров.- Вниз по лестнице... Направо...

Стоять здесь...

Конвоир открыл большую, металлическую дверь и у Алки от яркого

солнечного света, полоснувшего по глазам, закружилась голова. Она

зажмурилась и, прислонившись к каменной стене, стала себя умолять:

«Только не упасть...Только не упасть...».

-Вам туда, - произнёс охранник бесцветным голосом и указал на ворота,

отделяющие двух женщин от свободы.

Алка тут же забыла о том, что её тянет к земле и что есть силы рванула

прочь. Со скоростью спринтера она выскочила за ворота и машинально

пробежала пару метров. Когда до неё дошло, что жуткое серое здание

позади и за ней никто не гонится, она умерила бег и подошла к высокому

дереву, росшему посреди пешеходной дорожки. Она прислонилась спиной к

его стволу, подняла глаза к голубому небу и всей грудью вдохнула свежий

воздух. То ли её опьянил запах свободы, то ли сказался стресс всё

завертелось, затянуло серой дымкой и она почувствовала что оседает.

Очнулась она, лёжа на сидении какой-то машины. Её голова соображала


слабо, но, когда она поднялась и увидела в водительском кресле Любомира,

она была до того поражена, что пелена, застившая разум, тут же рассеялась.

-Ты-ы-ы,- удилённо протянула она.- Но как ты здесь оказался?

-Не важно,- проговорил Любомир срывающимся от счастья голосом.

Закрепив её сидение в стоячем положении, он притянув Алку к себе и крепко

поцеловал.- Я так рад что с тобой всё в порядке !Сейчас мы подем ко мне. Ни

о чём не думай. Милан в курсе того, что ты со мной, Горан тоже.

Алка от удивления открыла рот.

-А ты откуда Горана знаешь?

Отстранившись от неё, Любомир загадочно улыбнулся, резко крутанул

ключ в замке зажигания и машина стремительно рванула с места.

Неожиданное появление любимого мужчины сказалось на Алке более чем

благотворно. Жуткие испытания, выпавшие на её долю, тут же отошли в

прошлое. В предвкушении долгожданного момента, думы о котором не раз

погружали её в мир сладостных видений, она приняла своеобразное

похищение как должное, а всё остальное перестало существовать. Она

забыла и о моральных аспектах, и о этических, и о практических. Она не

хотела вспоминать ни о Розе, которая вполне может быть женой любимого ею

мужчины, ни о Горане, от которого всецело зависела и которому уж точно не

понравится то, что она отдала предпочтение не его другу, а другому. Она

хотела, нет, она жаждала остаться наедине с любимым и её в данную минуту

интересовало лишь одно где это произойдёт.

-А куда мы едем?- робким слабым голосом спросила она и с нетерпением

стала ждать ответа.

Любомир на мгновение оторвал взгляд от дороги и лихо ей подмигнул.

-У меня неподалёку есть квартира, кстати очень близко от дома Милана.

Мы ведь с ним с одного двора. Можно сказать вместе росли. Так вот, там мы

жили с родителями до тех пор, пока дом не построили. Теперь она пустует.

Вот туда я тебя и отвезу. Сначала спать уложу. Потом поеду открою кафану.

Ну, а после вернусь и буду охранять твой покой.


Он ей улыбнулся одной из своих обворожительно-умопомрачительных

улыбок и от предвкушения уединения со столь желанным «бодигардом», у

Алки опять закружилась голова.

Пятиэтажное строение, возле которого остановилась машина Любомира,

действительно находилось рядом с домом Милана. Алка часто посещала

продовольственный магазин, расположенный на его первом этаже, и всегда

восторгалась ухоженностью этого не нового, но очень красивого изысканного

дома. Квартира Любомира тоже вызвала её восхищение. Двухкомнатная

своими габаритами она превосходила все двушки, которые Алка когда-либо

видела и выглядела такой просторной, что на первый взгляд казалась

черезчур огромной. Но не масштабы квартиры поразили Алку, больше всего

ценительницу домашнего уюта и комфорта пленили интерьер и убранство.

-Какая красота, какая красота,- повторяла она, с восторгом разглядывая

потрясающей крастоты обои, межкомнатные двери из натурального дерева,

инкрустированную мебель, хрустальные люстры, занавески из тончайшей

тюли, габардиновые шторы и многое, многое другое, которое явствовало не

только о достатке тех кто здесь жил, но и о хорошем вкусе того, кто

занимался обустройством этой квартиры.

Кухня произвела на Алку не меньшее впечатление. Помимо её шикарного

интерьера она поразила любительницу вкусно приготовить и не менее вкусно

поесть обилием кухонной утвари и бесчисленным количеством

суперсовременной электроники. Разнообразные миксеры, многооперационный

комбайн, тостер, кофемашина, соковыжималка и тому подобные чудеса

техники (некоторые из которых были для Алки в диковину) вызывали в ней

такой восторг, что она, разглядывая очередной кухонный аггрегат, то и дело

восклицала:

-Вот это да! Вот это кухня! Настоящее сокровище для тех, кто любит

готовить.

Знакомя любимую со своими пенатами, Любомир ходил за ней по пятам и

всякий раз после очередного выражения ею восторга лишь довольно


улыбался. Только на кухне он разговорился, видимо именно здесь он попал в

родную стихию.

-После окончания университета я работал в Италии барменом.

Зарабатывал хорошо, вот и привёз оттуда многое. Правда свою кафану я

оборудовал в основном за счёт нашей отечественной техники. Привозить

элетронику из-за границы для таких заведений как моё нецелесоообразно. И

дорого, да и смысла нет.

Исследуя кухонный гарнитур, Алка наткнулась на встроенный в него

холодильник. Сработали рефлекы, она почувствовала зверский аппетит и

резко потянула за дверную ручку.

-Пусто,- разочарованно протянула она.

Любомир ахнул.

-Ты же голодная.

Он растерянно заметался по кухне.

-Хотя, что я ищу? В этой квартире нет еды. Я сейчас сбегаю в магазин. Я

быстро.

Он на ходу чмокнул любимую и убежал.

Оставшись одна, Алка словно лишилась энерджайзера подпитывающего её

силы, на неё вдруг свалилась смертельная усталось. Не в силах совладать с

ней она прилегла на диван и задремала. Она спала не долго, не прошло и

пятнадцати минут как её разбудил голос Любомира.

-Солнце моё. Иди сюда. Я уже накрыл стол.

Алка с трудом открыла глаза. Ей нестерпимо хотелось спать, но осознание

радужной действительности прибавило ей силы и она отправилась на кухню.

Любимый встретил её с распростёртыми объятиями и шикарно

сервированным столом. И чего здесь только не было! В маленьких

тарелочках, которые громоздились одна на другую пестрили разными цветами

красочно оформленные салаты. На огромном овальном блюде в форме

сердечка были выложены колбасы разных сортов. На другой такой же

овальной тарелке красовалась аппетитно пахнущая курица гриль. Она так


дразнила своими ароматами, что именно с неё Алка и начала свою трапезу.

Набросившись на неё как изголодавшаяся лиса на куропатку, она

бесцеремонно отломала ножку и, запихнув в рот весомый кусок, прочавкала:

-Ты не обращай на меня внимания. У нас есть анекдот: «Ты не смотри что

я зелёная и квакаю- это я болею, а вообще-то я белая и пушистая».

Любомир усмехнулся.

-Ты ешь. Смотреть на тебя огромное удовольствие и я получаю его даже

тогда, когда ты разговариваешь с набитым ртом.

Алка чуть не поперхнулась. Приняв реплику любимого как замечание, она

с прискорбием констатировала, что придётся вспомнить о куртуазных

манерах. Она вооружилась ножом, вилкой и, проклиная про себя тех, кто

придумал правила этикета, стала разрезать куриную ножку на мелкие

кусочки.

-А ты почему не ешь?- спросила она, пытаясь загладить неловкость и

одновременно заполнить возникшую паузу.

-Не хочу. Не голоден.

-Ну, раз не голоден, тогда рассказывай, как ты оказался у тюрьмы? Откуда

знаешь Горана?

Любомир замешкался.

-Давай поговорим на эту тему потом.

-Нет сейчас,- протянула Алка капризным голосом и тут же спохватилась.

Проглотив непережёванный кусок, она с мольбой посмотрела любимому в

глаза.- Мне это нужно. Пожалуйста расскажи.

Быстрым, игривым движением Любомир пригладил непослушные, чёрные

как смоль вихры и озорно улыбнулся.

-Ну, если для тебя это так важно. Тогда слушай.

Он облокотился о стол и, не отрывая влюблённых глаз от её лица, начал

свой рассказ.

-Вчера я рано к вам приехал, ещё не было и двеннадцати. В кафане был

Милан и его дядя. Он живёт в том селе, в котором Милан арендует


помещение. Он и рассказал, что видел как приехала полиция и забрала вас.

Мы с Миланом стали думать, что делать. Он предложил пойти домой к дяде и

оттуда позвонить Зорану. Я знаю Зорана. Мы несколько раз пересекались. Мы

дозвонились до него и, когда он узнал что произошло, предложил найти

Горана. Он объяснил где находится его дача, мы с Миланом к нему и поехали.

Мы его нашли и рассказали о том, что случилось. Он обещал всё устроить.

Сегодня утром ко мне заехал Милан и рассказал, что ему позвонил Горан и

предупредил, что вас отпустят в полдень. Ну мы и поехали за вами. Когда вас

отпустили, Милан забрал Стеллу, а я отнёс тебя к себе в машину. Я очень

испугался, когда ты потеряла сознание. Собрался везти в больницу. Но

хорошо, что всё обошлось.

Внимая Любомиру, Алка даже перестала есть. Она с нескрываемым

интересом разглядывала своего избранника и поражалась его скромности.

«Этот парень так просто, без навязчивой саморекламы, без вычурного

хвастовства рассказывает о том, как он всю ночь мотался по Сербии, чтобы

вытащить меня из дерьма, словно всё то, что он сделал в порядке вещей».

Алку переполняло чувство признательности и в благодарность за то, что

он сделал для неё, ей хотелось прижать его к себе, задушить в объятиях, но...

кто знает что за этим последует, а для более тесного сближения она ещё не

была готова, ни морально ни физически.

Дослушав до конца немногословное повествование, Алка поднялась из-за

стола.

-Ладно, я уже наелась,- она старалась не смотреть на Любомира, её вдруг

охватила девичья стыдливость.- Ополоснусь, а потом немного посплю.

Опустив глаза в пол, Алка отправилась в ванную. Она долго принимала

душ, затем набросила на влажные плечи мужской банный халат и, плотно

запахнув его, пошла в гостинную. Первое, что ей здесь бросилось в глаза

диван был раздвинут и застелен ослепительно белым покрывалом.


Заметив появление любимой, Любомир подхватил со стола связку ключей,

вышел в коридор и, бросив короткое: «Отдыхай, я прийду позже», поспешно

удалился.

Алка с благодарностью посмотрела ему вслед: «Какой же он тактичный и

понимающий». Она сбросила с себя халат и нырнула под пуховое одеяло.

Растянувшись на широком диване, она с наслаждением потянулась. «Господи,

какое блаженство. Чистые, белоснежные простыни, тёплое одеяло и...». В её

сознании вспыхнул огненный взгляд Любомира и по телу разлилась сладкая

истома. «Господи! Как же я его люблю! Я не представляю как я буду жить без

него!». От этой мысли на неё вдруг накатила страшная усталось. «Стоп, о

плохом не думать. Сейчас я буду спать, а потом, будь что будет». Она

свернулась калачиком и тут же уснула.

В тот вечер Алка, томимая душевным волнением и любовными

переживаниями, увидела сказочный сон. Она лежала посредине огромной,

цветущей поляны. Солнце ласковыми лучами согревало её обнажённое тело.

Порхая от одного цветка к другому, со всех сторон к ней слетались

разноцветные бабочки. Витая над ней, и, соприкасаясь своими бархатными

крыльями с кожей, красочные мотыльки доставляли ей немыслимое

наслаждение, а откуда-то сверху, с голубых небес раздавался родной до боли

голос : «Солнце моё, как же я люблю тебя!».

Горячий шёпот опалил ей губы и она проснулась. В первое мгновение Алка

не поняла где она, но столкнувшись в полумраке со сверкающим взглядом и

почувствовав рядом с собой горячее тело, она окончательно пришла в себя.

-Здавствуй, милая!- услыхала она.- Какая же ты красивая! Я не могу

оторвать от тебя глаз.

Любомир шептал прямо у её губ и его дыхание было таким пламенным, что

от этого всепроникающего тепла Алка разомлела. «Поцелуй меня»–

умоляюще прошептала она. Любомир не шелохнулся. Он пристально смотрел

ей в глаза и Алке почему-то показалось, что он пытается прочитать в них

нечто такое, что позволит ему понять её, самого себя и открыть источник его


чувств. «Поцелуй меня»- повторила она. Любомир медлил. И теперь ей

виделось, он хочет испить по капле, по глотку каждое мгновение того

счастья, что дала ему судьба.

Алка начала терять терпение. «Поцелуй меня»- требовательно сказала она

и подушечкой пальца прикоснулась к ямочке на его подбородке. Раздался

протяжный стон и в страстном порыве Любомир припал к её губам.

Дорвавшись до источника своей страсти, он упивался ими самозабвенно,

неистово с той жадностью, с коей странник пустыни припадает к живительной

влаге. Посасывая их, покусывая, раздвигая языком и вновь засасывая, он

вячески изощрялся в своём стремлении доставить Алке удовольствие и ему

это удалось. Растекаясь по телу обжигающей лавой, вожделение медленно

заполнило всё её существо. Оно проникло в каждую точку её плоти, оно

заплясало в ней языками сумашедшего пламени и в тот миг, когда фейерверк

страсти, который разрывал её изнутри, вырвался на свободу, она, движимая

неимоверным желанием, приподнялась, обхватила руками голову любимого и

впилась в его рот. Она смаковала терпкость его горячего дыхания, как

девственница впервые познавшая поцелуй. Она упивалась любимым с

упоением одержимой наконец дорвавшейся до запретного плода. Она

потерялась, она забылась в сладком тумане. Губы любимого стали

сосредоточием вселенной и она не имела сил от них оторваться.

Но Любомир, подгоняемый страстью, высвободился из её объятий. Он

опрокинул её на спину и его язык, губы, руки неторопливо запорхали по её

пылающему телу. Мягкие, ловкие пальцы скользили к цели медленно, словно

их искусный владелец растягивал удовольствие. Поцелуи, которыми он

осыпал её тело, были нежны как лепестки роз.

Его трепетные прикосновения несли с собой такую обжигающую сладость,

что Алку начало лихорадить он всепоглощающего желания. Оно

выворачивало её наизнанку, оно разрывало её изнутри, оно выталкивало её с

закипающего ложа любви и, когда оно поработило её до самозабвения, она

приподнялась, оттолкнула от себя Любомира и, набросившись на него всё


одно что хищница на добычу, начала безудержно целовать. От аромата,

исходившего от него; от его лица, на котором застыло блаженство; от его

поддатливых губ её охватило безумие. Не соображая что делает ему больно,

она начала кусать всё то, что попадалось на её пути. Охваченная звериной

страстью, она истязала своего возлюбленного, а он только стонал. Его

низкий, протяжный стон, возбуждая, доводил её до умопомрачения. Она

чувствовала, что начинает терять над собой контроль. Испугавшись саму

себя, она рухнула на спину и застыла.

-Солнце, моё,- услыхала она над собой.- Иди ко мне...

Эти слова отозвались в ней сладкой песней, той самой -«Чудо любви» и

Алка поняла : «Сейчас это будет».

То, что было потом- проникновение двух влюблённых в сокровищницы

сладострастного познания друг друга- это и было то, чего она так долго

ждала, то чего она и хотела, и боялась. Переплетение рук, ног сделало их

одним целым и они, впервые почувствовав телесное единение, застыли, боясь

неосторожным движением нарушить это неповторимое мгновение.

Потрясённые магией чудесного открытия они, не отрываясь, с удивлением

смотрели друг на друга. Им не верилось в то, что это происходит и

происходит именно с ними.

Не выдержав взгляда, от которого её всегда бросало в жар, Алка закрыла

глаза и в следующее мгновение почувствовала в себе слабый толчок. Потом

последовал другой сильней, потом следующий. По её телу прокатилась

горячая волна, другая. От сладкого огня, переливающегося в ней радужными

красками, ей хотелось стонать, кричать, но она только до боли кусала губы.

Ощущение, появившееся ниоткуда, будто бы сейчас произойдёт нечто сродни

смерти, её не пугало, наоборот, мысль: «Пусть это скорее произойдёт»

вызывала в ней жгучее желание испытать это что-то и она всем своим

существом вторила зову плоти своего возлюбленного. Она колыхалась на

волнах страсти, она вытанцовывала его па и ждала.


Ещё немного, ещё, ещё... и мощный взрыв, подобно извержению вулкана

сотряс её тело. Не сдержавшись, она закричала. В тот же миг раздался глухой

стон и она почувствовала как каждую клеточку её естества охватила

всепоглащающая нежность к тому, кто подарил ей это чудо. Сейчас она была

томима одним единственным желанием, она молилась об одном: раствориться

в любимом, стать его частью, остаться навсегда единым целым.

Сжимая Любомира в объятиях, Алка чувствовала, что желание вновь

ощутить огненную сладость, сблизившую их не покидало её. Она хотела опять

припасть к источнику своих грёз. Она потерялась и в пространстве, и во

времени. Ей казалось, эта ночь не имеет предела и никакая сила не способна

оторвать её от мужчины, ставшим её частью. Она забылась. Ей виделось, её

избранник принадлежит ей и только ей. Но... вдруг в комнате раздался какой-

то треск и Алка очнулась.

-Что это?- в недоумении прошептала она и, отстранившись от любимого,

приподнялась на диване.

-Это телефон...- недовольно ответил Любомир.

Алка насторожилась.

-Может быть это Милан или Горан?. Может быть что-то случилось?

-Может быть...

Любомир нехотя оторвался от Алки, набросил на плечи халат и, не спеша

подошёл к телефону.

-Алло...Алло...Это ты-ы-ы?- удивлённо протянул он и Алка поняла– это и

не Милан, и не Горан.- Зачем ты сюда звонишь? Ну, накормила и ложись

спать. Да, я здесь. Да, не на работе. Я не знаю кто и что тебе докладывает,

но мне на это наплевать. Я тебя сразу предупредил, что буду жить так, как

считаю нужным. Да, и с кем считаю нужным.

Прислушиваясь к телефоному разговору, Алка покусывала размякшие от

поцелуев губы и недоумевала: «Мама дорогая! Как он по-хамски

разговаривает со своей Розой. Даже не верится, что он может быть таким


грубияном. И как она терпит подобное? Неужели она так его любит, что

готова сносить подобное унижение?»

-Роза, я от тебя устал. Иди ложись спать и не морочь ни мне, ни себе

голову. Куда ты приедешь? Тебе нечего здесь делать. Опять та же песня. Всё.

Делай что хочешь. Заберёшь, так заберёшь...

Бросив телефонную трубку на рычаг, Любомир шаткой поступью подошёл

к дивану, кулем рухнул на него и, устремив тоскливый взгляд в потолок,

прошептал:

-Она постоянно меня шантажирует. Нащупала мои слабые места и как

только, сразу начинает на них давить. Раньше пользовалась тем, что у моего

отца проблемы со здоровьем. Теперь угрожает тем, что заберёт ребёнка и

уйдёт к родителям...

Алку словно прострелило. Сердце кольнуло так больно, что она схватилась

за грудь. «Вот что держит его возле этой женщины– сын,- с горечью думала

она, массируя область возле сердца.- Вот почему он до сих пор с ней. И это не

долг, не обуза, о которых он мне говорил. Это любовь к сыну, а эта любовь

не чета той временной страсти, которая сейчас давлеет над ним, она – эта

любовь сметёт на своём пути тысячи таких как я...»

На Алку вдруг навалилась страшная усталось. У неё разболелась голова,

перед глазами заплясали чёрные круги, сердце давало о себе знать

непрекращающейся болью, но она не обращала внимания на своё состояние.

В этот момент она хотела одного, как можно скорее покинуть эту квартиру.

Стараясь не касаться Любомира, Алка поднялась с ложа любви.

-Ты куда?- услыхала она удивлённый голос.

-Я сейчас...- прошептала она и, пошатываясь, отправилась в ванную.

Торопливо ополоснувшись, она оделась и вернулась в зал. Подойдя к

дивану, на котором всё в той же скорбной позе лежал Любомир, она

наклонилась над ним и решительным не терпящим возражения тоном

сказала:

-Мне пора уходить. Не хочу встречаться с твоей Розой.


Не дождавшись ответа, она резко развернулась и направилась в коридор.

-Даже, если она и прийдёт. Я не пущу её в квартиру...-полетело ей вслед.

-Знаешь, что!?- Алка остановилась у входных дверей.- Ты лучше поезжай

домой и помирись с Розой. Не нужны тебе неприятности из-за меня. Я уеду, а

тебе здесь жить.

Любомир выскочил в коридор, щёлкнул выключателем и в желтоватом

свете, залившем коридор, Алка увидела его растерянное лицо и

устремлённый на неё умоляющий взгляд.

-Тебе не нужно уходить. Я не хочу, чтобы ты уходила.

Почему-то Алке послышалось, что в голосе этого стоящего перед ней

мужчины звучит неуверенность несмышлённого мальчишки, который

подобрал понравившегося ему щенка, наигрался им, а теперь, натешившись,

не знает что с ним делать. От полоснувшей по сердцу обиды перехватило

дыхание, к горлу подкатил слёзный ком. Проглотив его, Алка яростно

крутанула ключ в дверном замке.

-Разбирайся с собой, со своим семейством. А я пойду...- сквозь зубы

выдавила она и с ожесточением толкнула дверь.

Абициозной, самоуверенной женщине всегда казалось, что она знает и

разбирается во всём как никто другой, что она способна спрогнозировать

любые ситуации, вот и сейчас она была уверена в том, что беспрепятственно

покинет эту квартиру, но то, что произошло с ней в следующий момент, ей и

в голову не могло прийти.

Схватив всезнающую строптивицу в охапку, Любомир приподнял её,

дотащил до кровати и бросил на их бывшее ложе любви. Рухнув на неё, он

придавил её своим телом и, тяжело дыша, выдавил:

-Ты никуда не уйдёшь...

Алке, задыхающейся по тяжестью мужской плоти, пришло в голову, что

сейчас возлюбленный придушит её как мавр Дездемону. Она испугалась и

издала жалостливый вопль:

-Отпусти меня, мне не хватает воздуха...


Любомир нехотя скатился на спину и с мукой в голосе произнёс :

-Как же с тобой тяжело...

Алка приподнялась. Потирая шею, которую её любимый чуть было не

свернул, она зло прошептала:

-Можно подумать, что с тобой легко...

Любомир вскочил с кровати и заметался по комнате.

-Ты думаешь я ничего не понимаю...,- его голос дрожал от гнева.- Ты не

можешь смириться с тем, что у меня есть она и сын. А ты думаешь я могу?

Роза, зная мой покладистый характер, связала меня по рукам и ногам. Я

люблю сына и не представляю своей жизни без него. Но я и тебя люблю.

Пожалуйста, не заставляй меня выбирать между им и тобой.

Потирая одной рукой место на груди, под которым пульсировало ноющее

сердце, другой рукой Алка массировала шею и настороженно прислушивалась

к себе. Где-то там в глубине сознания росло и увеличивалось ощущение

безотчётной тревоги, оно переливалось в ней оттенками разных страхов и от

этого состояния ей стало не по себе и... не до Любомира.

-Послушай. Я прошу понять меня. Я очень устала. Мои нервы на пределе.

Если вдруг сюда заявиться твоя Роза, я за себя не ручаюсь. И, если честно, ты

мне сейчас противопоказан. Не останавливай меня. Пожалуйста.

Она вскочила с кровати и бросилась к входной двери.

-Подожди...,-полетело ей вслед.

-Встретимся завтра,- крикнула она не оборачиваясь.- На сегодня у меня

уже нет сил...

Прохлада наступающего утра несколько охладила Алкин пыл и,

направляясь к дому Милана, она вскоре пожалела о том, что ушла. «Вот

характер дурацкий, горький перец с перцем чили..,- корила она себя.- Да и

разбитная жизнь динамики присовокупила. Может вернуться? Что я потеряла

в доме Милана? А там Любомир как-никак...»

Алка остановилась и оглянулась.«А если Розка всё-же примчится разнос

устраивать? Кто знает, на что способны эти сербки? Ещё получится, как в той


истории с женой Момчило. Мне только такого позорища не хватало на мои

седины». Алка решительно тряхнула головой и побрела дальше.

Дом Милана встретил её мёртвой тишиной. Стелла мирно посапывала на

диванчике и Алке ничего не оставалось как занять скрипучую кровать.

Покрутившись на музыкальном ложе, она свернулась калачиком и вскоре

уснула.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь Ч Е Т В Ё Р Т А Я

-Горан молодец. Если бы не он, я не представляю, чтобы с вами было...

Громкий голос Леры ворвался в безмятежный сон грозовым раскатом и Алка

так вздрогнула, что чуть не слетела с кровати. «Язва объявилась» –

пробубнила она себе под нос и открыла глаза. У подножия кровати, на

которой она спала, напротив окна стояли её подруги. Стелла, с тоской

смотрела на улицу, а Лера, не отрывая русалочьих глаз от зеркала,

припудривала белоснежное, без единого пятнышка лицо и трещала.

-Правда, надо отдать должное Любомиру, он подоспел вовремя. Он хоть и

грубиян, но парень порядочный.Ты представляешь, он меня леденцом

называет. До сих пор не могу понять за какие заслуги я удостоилась такого

звания. Ну, да ладно, учитывая, что наша «змия» для него солнце, леденец я

так и быть снесу...

Алка нехотя приподнялась на кровати и сладко потянулась.

-Как только «железяка» начинает трындеть, треску от неё как во время

фрезеровки стальной панели.

Лера скосила глаза в сторону язвительной подруги.

-Проснулась инженерша. Поднимайся. Через час приедет Горан и отвезёт

нас в Белград. Наша югославская эпопея закончилась. Так что, скоро тебе

предоставиться шикарная возможность вместо того, чтобы видеть меня и

выслушивать мой треск, лицезреть, обонять и осязать твои любимые

фрезерные станки.

Алку обдало ледяной волной.

-Что ты сказала?- прошептала она в миг пересохшими губами.

Лера захлопнула пудренницу и устремила на Алку холодный, ироничный

взгляд.

-Да, девушка, мы едем домой. Милан не зарегистрировал нас в

эмиграционном центре и мы не имели права работать. Поэтому и не только,


нас высылают из страны. Мы депортированы и теперь не сможем въехать на

территорию Югославии пять лет.

-Ско-о-олько-о-о?- в ужасе протянула Алка.

-Пять. Горан сказал, что могло быть и хуже. Обрадовал тем, что чёрных

печатей в наших паспортах не будет. Намекнул на то, что вопреки многому

пошёл на то, чтобы использовать все свои связи. Рассказал что наш всеми

уважаемый «папа» Слобо, разузнав что мы здесь в Ку-во, позвонил

начальнику местной полиции и потребовал нас арестовать, а потом передать

ему. Видите ли он завёл на нас дело по факту воровства. Якобы мы работали

в его борделе, обворовали какого-то важного постояльца, а потом сбежали.

Горан сказал, если бы Любомир не был в тебе заинтересован, Милан бы долго

чесался, тогда вас бы быстренько перевели в См-ий округ и сто процентов он

бы ничего не смог сделать для вашего освобождения. Сказал, что Слободан

такой проныра в деле подстав, что он сфабриковал бы против вас дело и

доказал не только то, что вы обворовали какого-то там постояльца, но и то,

что именно вы убили самого Кенеди.

-Я так и знала! - воскликнула Алка, и яростно рубанула рукой воздух.- Я

так и знала, что этот порхатый «одуванчик» от нас так просто не отцепиться!

-Поднимайся,- приказным тоном сказала Лера и закопошилась в своей

дорожной сумке.- Хоть тебе по большому счёту и нечего собирать, но Горан

сказал, что у него очень мало времени и мы должны быть готовыми к двум

часам...

«Надо сообщить Любомиру об отъезде»- пробившая током мысль

выдернула Алку из постели и она заметалась по комнате.

Впрыгивая в джинсы, натягивая свитер, истязая непослушные молнии на

сапогах, она лихорадочно искала ответ на вопрос: «Каким образом можно

найти Любомира?». Она подключила все свои супераналитические резервы,

она изощрённо пытала свой неординарный мозг, просчитывая разные

комбинации, но всё что приходило в голову было из области фантастики и не

приводило ни к чему, кроме отчаяния.


Образ любимого, его чёрные, ясные глаза, обаятельная улыбка, его

страстные поцелуи, та ни с чем несравнимая сладость, которую он ей подарил

–всё это преследовало её по пятам и она, швыряя свой скудный скарб в

незамысловатый бумажный пакет в очередной раз медленно умирала. «Я не

должна о нём думать,- умоляла она себя.- Что меняет мой отъезд? Ничего. Он

просто сократит срок агонии».

От безысходности Алке хотелось кричать, чтобы все узнали о её беде,

чтобы помогли, чтобы её громкие вопли долетели до любимого, но она

приказывала себе хранить спокойствие. «Ну, буду я орать, молить о помощи,

а что это даст. Куда ни кинь- всюду клин. У меня нет выбора. У меня нет

выхода...”- успокаивала она себя и собиралась в дорогу.

Горан появился ровно в два. Он вихрем влетел в комнату, мрачным

взглядом окинул поджидавших его «дочек», подхватил первые попавшиеся

сумки и, не вымолвив ни слова, пулей выбежал на улицу. Вслед за ним вышли

Лера и Стелла, а Алка, обуреваемая думами, замешкалась. Если до появления

Горана в ней теплилась надежда на то, что «папа» посодействует ей во

встрече с Любомиром, то теперь осознав что, «гроза сербской мафии» не в

духе, она похоронила и её.

«Ну, вот и всё»- скорбно прошептала она. Подхватив бумажный пакет со

своими вещичками, она обвела тоскливым взглядом комнату, которую уже

больше никогда не увидит и вышла на улицу.

А здесь вовсю разгулялась весна. Деревья, обласканные горячими,

солнечными лучами начали оживать: то тут, то там проклюнулась молодая

поросль. Птицы, подгоняемые тёплым ветерком, перелетали с ветки на ветку

и щебетали как заведённые. Природа пела гимн весне, радуя сладкоголосой

песней всё живое и только три русские женщины и сербский мужчина были

далеки от всеобщего оживления. Храня траурное молчание, они взирали на

весенний переполох глазами, в которых застыла смертельная тоска.

Первым нарушил гнетущее безмолвие «сербский папа».

-А где Милан?


-Его нет,- вымученно вымолвила Стелла.- В доме вообще никого нет...

Горан горько усмехнулся.

-Ну что ж. Нет, так нет...

Он выхватил из Алкиных рук бумажный пакет, забросил в багажник и

захлопнул его с такой силой, что его бедолага «Дачия» подпрыгнула как

взбрыкнувшая кобыла.

-Всем в машину,- приказал Горан и, плюхнувшись в кресло, завёл мотор. -

У нас мало времени. До поезда осталось три часа, а до Белграда путь не

близкий.

Забравшись на заднее сидение к Стелле, Алка захлопнула за собой дверь,

достала из сумки очки и, едва машина выехала со двора, нацепила их на нос

и прильнула к оконному стеклу. Вглядываясь в прохожих, снующих по городу,

в лица шофёров, ведущих проносящиеся мимо машины, она надеялась

увидеть Любомира, но нет... все её старания были тщетны.

Вскоре лёгкая «Дачия» пересекла черту города и понеслась по широкому

шоссе. Алка сняла свои «окуляры» и, откинувшись на сидение, в очередной

раз прошептала: «Ну вот и всё...».

Вдруг салон легковушки огласил треск пейджера и машина резко

затормозила. Чертыхнувшись, Горан вытащил из внутреннего кармана

холщовой куртки приёмник персонального вызова и, покопавшись в кнопках,

начал что-то бормотать. Прочитав сообщение, он громко выругался и

удручённо проговорил:

-Мне нужно срочно быть у себя. Я не смогу отвезти вас в Белград. Ума не

приложу,что с вами делать.

-А, если обратно в Куч-во... -робко пролепетала Алка.- А завтра...

-Нельзя,- грубо прервал её Горан.- Я дал слово, что вас сегодня там уже не

будет.

-А если в Пе-ац,- подала голос Стелла.

Горан резко обернулся и так пристально посмотрел на неё, что она под его

взглядом съёжилась.


-Это выход,- он одобряюще ей подмигнул.- П-ац в моём округе и это

недалеко. Переночуете у Божи, а завтра я вас отвезу в Белград...

Тяжело вздохнув, Алка обречённо прошептала: «Мне только Пет-ев не

хватает до общего счастья”. Но когда миниатюрная «Дачия» остановилась

напротив входа в кафану «От меня» её настроение резко изменилось. От

нахлынувших воспоминаний учащённо забилось сердце, перед глазами

поплыли картинки прошлого. Когда-то для неё здесь начиналась югославская

эпопея: творческая деятельность топлес-вумен, страхи, терзания, тревоги,

перевоплощения. Если бы в этот момент Алку кто-то спросил : «Что в тебе

сейчас преобладает- сожаление о том, что всё это осталось в прошлом или

желание забыть это прошлое?»- она бы ответить не смогла.

Первый босс многострадальной троицы оказался дома и один. Его жена с

дочкой готовились к свадьбе и на время перебрались к будующим

родственникам в Белград.

Когда Божа узнал с какой целью его посетили, он без колебаний

согласился предоставить ночлег своим бывшим сотрудницам. Он выделил им

комнату, в которой когда-то жила Стелла, затем сослался на неотложные

дела и поспешно удалился.

«Папа» Горан, пообещав скоро вернуться, тоже убежал и три женщины,

предоставленные сами себе, разбрелись по дому. Лера оккупировала

небольшой диванчик и вскоре уснула. Стелла устроилась в кресле и с

отрешённым видом перелистывала найденный ею на одной из книжных полок

сербско-русский словарь. А Алка...чтобы хоть на время выдернуть себя из

самоистязаний, она расположилась перед телевизором и заставила себя

смотреть «Семейку Адамса». Этот старый, американский сериал был весьма

захватывающим и так увлёк её проделками его забавных героев, что она

почти забылась, как вдруг услыхала за своей спиной частые всхлипы.

Алка с неохотой оторвалась от телевизора и развернулась. В кресле,

скукожившись, сидела Стелла и, прижав потрёпанный словарь к груди,

поливала его слезами. “Вот вам бабушка и Юрьев день»- с тоской подумала


Алка, выключила телевизор и подошла к подруге. Хоть ей и было не до

состраданий, она и сама нуждалась в сочувствии, но всё же милосердие взяло

верх.

-Ну, и зачем ты себя истязаешь?- начала она проповедь жалостливой

наставницы.- Прошлое не вернёшь и потом...

Нравочения, приправленные сомнительным участием пришлись не к месту.

Не дослушав соболезнование по поводу утраченных надежд, Стелла вскочила

с кресла и выбежала из комнаты.

-Убегай, не убегай, а от себя не убежишь!- прошептала Алка ей вслед,

затем вернулась к телевизору и тупо уставилась в чёрный экран. На неё

нахлынули воспоминания о Любомире, заполонили её, захороводили и ей

вдруг до боли в сердце стало одиноко. Проклиная всё на свете, она покинула

комнату и побрела вслед за подругой. Стеллу она нашла на кухне. Та сидела

посреди небольшой комнатушки понурая, заплаканная, а рядом с ней стоял

Божа и, сочувственно поглаживая по голове, приговаривал:

-Так случилось. Жизнь так распорядилась и нужно смириться. У тебя ещё

всё впереди. Ты женщина красивая, найдёшь себе мужчину и всё у вас

будет...

-А где сейчас Неша?- перебила его Стелла.

Божа отшатнулся от неё и принялся мерять шагами небольшую кухоньку.

На его в миг побледневшем лице застыла гримаса отчаяния и Алке, ставшей

невольной свидетельницей этой сцены, вдруг пришло в голову: «Тушите свет,

счас будет фейерверк». Интуиция не подвела её и на этот раз. Нарезая по

кухне километры, Божа маялся, маялся, потом подхватил стул, сел рядом со

Стеллой и, глядя ей в глаза, выпалил :

-Неша сейчас в Белграде. Твоя сестра тоже там. Она сейчас у него.

На кухне повисла гробовая тишина, но через мгновение её разорвал

истошный крик:

-Что ты несёшь? Зачем ты это придумал? Тебе нравится меня мучать?

Стелла вскочила и разъярённой фурией набросилась на Божу.


-Ты был для меня как брат. Я уважала тебя и доверяла. А ты оказался

таким же, как все мужчины лжецом и проходимцем,- стиснув кулаки, она

лупила своего бывшего хозяина по чёму попало и кричала так, что дрожали

стёкла.- Вот и сейчас, ты опять врёшь. Зачем? Скажи, зачем тебе это нужно?

Божа безропотно принимал тумаки от своей русской «сестрицы» и кто

знает чем бы закончился этот кулачный бой, если бы его не прервал «вой

грозной сирены»:

-Что тут у вас происходит?

На пороге кухни стояла Лера. Её русалочьи глаза метали молнии.

-Что за Содом и Гомора? –вопила она.- Неужели нельзя потише выяснять

отношения?! Нервы и так на пределе, а тут ещё вы орёте.

Появление «снежной королевы» несколько охладило Стеллу. Оставив Божу

зализывать раны, она подлетела к Лере, вцепилась в рукав её свитера и

залепетала:

-Если бы ты слышала, что он только что сказал. Это уму непостижимо.

Оказывается Лика в Белграде и живёт с Нешей. Ты представляешь до чего

договорился!?

Лера опешила. Её лицо вытянулось, брови взлетели до середины лба,

зелёные глаза округлились, помутнели и стали похожи на заплесневшие

плошки.

-Ты что с ума сошёл?- вкрадчиво спросила она и вплотную подошла к

Боже. –Ты зачем несёшь эту ерунду?

Под её пронизывающим взглядом он съёжился и обречённо махнул рукой.

-Я не хотел говорить. Знал, что ничего хорошего из этого не будет!

Он тяжело поднялся, потеснил женщин, стоящих на его пути и, еле

передвигая ноги, покинул кухню.

Проводив его уничтожающим взглядом, Лера обхватила за плечи

трясущуюся от нервного озноба Стеллу и принялась её вразумлять:

-Я всегда говорила, что алкоголь до добра не доводит и Божа тому

подтверждение. У него белая горячка, а ты вместо того, чтобы скорую


вызвать, устраиваешь истерику. Ты посмотри до чего ты себя довела. На тебя

смотреть без слёз невозможно. И ради чего...

Лера с пеной у рта нравоучала подругу как заправский всезнающий

ментор, но та её не слушала. Погружённая в себя, Стелла о чём-то

мучительно думала.

Вдруг её лицо просветлело, она осторожно повела плечами и,

вывободившись из дружеских объятий, подошла к телефону. Пробормотав

нечто невразумительное, она стала тыкать дрожащим пальцем по кнопкам.

Несколько раз она набирала какой-то номер, но всякий раз в сердцах

нажимала на рычаг, чтобы всё начать сначала. Наконец ей удалось справится

с непослушными кнопками и она замерла с трубкой у уха. На её бледном как

полотно лице застыло выражение подсудимой, ожидающей приговора.

Прошло с десяток секунд и вдруг она начала медленно оседать. Испугавшись

за неё, Лера с Алкой бросились её поднимать, но Стелла отрицательно

мотнула головой и, протянув руку, в которой держала трубку, еле слышно


-Я не понимаю чей это голос. Мне кажется это Лика. Послушайте.

Алка выхватила из её рук трубку, прижала к уху и в недоумении

уставилась на Стеллу.

-Гудки отбоя.

-Нажми повтор,- произнесла Стелла усталым, отрешённым голосом затем

не без труда поднялась с пола и кулем плюхнулась на стул.

Алка поколдовала над телефоном и обратилась в слух. Время шло, но

аппарат на другом конце провода трубил одно и тоже. Она вновь нажала на

кнопку повтора, потом ещё и ещё, но результатом были все те же короткие

гудки.

-Странно. Постоянно занято,- озадаченно сказала она.- А ты куда звонила?

-Неше,- охрипшим голосом сказала Стелла и, обхватив голову

подраживающими руками, стала качаться из стороны в сторону.- Мне

показалось, что трубку подняла Лика, а это значит, что Божа был прав. Не


по-ни-маю. А может быть я сошла с ума,- она вскочила со стула и заметалась

по кухне. -Девчонки, я боюсь за своё состояние. Я наверное на нервной почве

свихнулась. Ведь такого быть не может, чтобы Лика была в Югославии. А как

же её дочь, муж? Нет! Это бред какой-то!

Продолжая машинально насиловать телефон, Алка пыталась найти

разумное объяснение происходящим событиям, но на ум приходила лишь

аналогия с индийскими фильмами типа «Зита и Гита», «Рам и Шиам».

Подобные слезливые полукомедии-полутрадегии, вызывали у неё неприятие и

ассоциировались с театром абсурда, а посему данная история, смахивающая

на очередной шедевр южноазиатских манипуляторов близнецами не

укладывалась у неё в голове.

-М-да, Болливуд отдыхает,- вслух подытожила она свои умозаключения и

положила трубку на рычаг.- Не знаю как вы, а до меня не доходит, как всё это

можно переварить. Божа не похож на спившегося алкоголика, а Стелла никак

не смахивает на сумашедшую, значит во всём этом есть сермяжная доля

истины. Только вот где она зарыта эта доля, вот в чём вопрос?

-Всё, хватит!- сердито, в нервном запале произнесла Лера и, остановив

мечущуюся Стеллу, усадила её на стул.- Давайте прекратим ломать мозги и

подождём Божу. Он вернётся и всё объяснит.

-Что он должен объяснить?- на пороге кухни стоял Горан и переводил

вопрошающий взгляд с одной подруги на другую.

Увидев его, Лера преобразилась. Злость тут же улетучилось, глаза

засияли, лицо осветила счастливая улыбка.

-У нас тут страсти кипят,- не без иронии произнесла она.- Уж и не знаю как

сказать. Короче, то ли спьяну, то ли с перепоя Божа наплёл, что сестра

Стеллы сейчас живёт в Белграде с тем мужчиной, в которого Стелла была

влюблена и из-за которого в общем-то и вернулась в Югославию.

-И впрямь страсти,- устало произнёс Горан. Подхватив свободный стул, он

придвинул его к «виновнице торжества».- Ну, и чего ты переживаешь по


пустякам? Божа мужчина своеобразный. Ему верить,себе дороже. Он тебе

наплёл небылицы, а ты в слёзы.

Стелла подняла на Горана взгляд, наполненный мольбой.

-Он сейчас в кафане. Поговори с ним пожалуйста. Может быть я что-то

неправильно поняла или он не так выразился. Пожалуйста спроси его, что он

имел ввиду?

Горан нахмурился и пристально посмотрел на неё.

-Ты всё ещё веришь ему!?

Не дождавшись ответа, он осуждающе покачал головой затем нехотя

поднялся и медленно вышел из кухни. Его не было около часа. За это время

Стелла вся извелась и, когда наконец Горан появился, она подхватилась,

словно дождалась аудиенции с господом и, выкрикнув: «Ну что?», бросилась

ему навстречу.

Усталой походкой Горан прошёл в комнату, плюхнулся рядом с Лерой на

диван и медленно, чеканя каждое слово, сказал:

-История получилась запутанная. Твоя сестра в Белграде у Неши. Сейчас

мы едем к ним. Божа им звонил. Они нас ждут. Это всё, что я могу сказать и

больше ни о чём меня не спрашивайте.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь П Я Т А Я

Всю дорогу до Белграда Алка выкручивала своё богатое воображение,

представляя трогательную встречу многострадальной подружки с тем, из-за

которого по большому счёту она и оказалась в Югославии. Фантазию

«королева грёз» подключила с единственной целью, она не хотела думать о

том, кто перевернул её представления о мужчинах, о сексе, да и о самой

жизни. Думы о нём были горькими и ничего кроме мук не приносили. На

Стеллу, сидящую рядом, Алка старалась не смотреть, она боялась увидеть

нечто, от чего её и без того расшатанные нервы могут довести её до

состояния, когда уже не поможет никакая валерианка.

Изощряясь в в своём видении долгожданного свидания глубоко

влюблённой подруги с мужчиной её мечты, Алка вырисовывала свои

высокохудожественные картинки в жанре феерии, с фанфарами и хэппи

ендом. О том, что в Белграде, помимо свидания с любимым, Стеллу ожидает и

встреча с незнамо как оказавшейся там сестрой, она старалась не думать.

Присутствие Лики не укладывалось у неё в голове и она попросту исключила

близняшку из своих фантасмагорий как слабое звено в железной цепи

незыблемой логики.

Больше часа Алка напрягала свои творческие извилины, только ни одному

из её замысловатых прожектов не суждено было сбыться. Всё то, что она

нарисовала в своём чрезмерно богатом воображении, реальность

перевернула с точностью до наоборот. Встреча Стеллы действительно была

фантастической, только не с любимым, а с сестрой. Вместо Неши дверь его

квартиры открыла Лика и, радостно заверещав, бросилась на шею сестре.

Пока от избытка чувств она тискала Стеллу, та стояла как вкопанная. В её

широко открытых обезумевших глазах застыл ужас, словно она увидела

привидение.

-Как же они похожи!


Восклицание Горана раскатом грома разорвало вечернюю тишину

лестничной площадки. Стелла вздрогнула, её лицо стало белее снега и она

начала медленно сползать на пол. Под тяжестью сестры Лика потеряла

равновесие и обе женщины неминуемо рухнули бы на пол, если бы не Горан.

Его реакция была молниеносной. Подхватив Стеллу, он легко, играючи донёс

её до дивана в гостиной, бережно положил и стал прощупывать запястье в

поисках пульса.То ли от того, что он с силой сжимал её руку,то ли обморок

был коротким Стелла тут же пришла в себя. Открыв глаза, она обвела

собравшихся вокруг неё мутным взглядом и слабым, надтреснутым голосом

спросила:

-Что со мной!

Она попыталась подняться, но Горан уложил её на место.

-Всё хорошо! Лежи спокойно,- он по-отечески похлопал её по щеке и

повернулся к стоящей за его спиной Лике.- Ну, красавица, будем знакомы.

Меня зовут Горан. Тебя я знаю как зовут. Наслышан. А где этот ваш половой

гигант? Невойша кажется.

Лика торопливо подошла к сестре, положила ей под голову подушку-думку

и села с ней рядом. Подняв на Горана растерянный взгляд, она

неопределённо пожала плечами.

-Нет его. Он вообще-то здесь и не живёт. С тех пор как я здесь, он

появляется только для того, чтобы принести мне продукты. Сегодня тоже

забегал. Как раз в это время Божа позвонил и сказал что вы приедете,- она

развернулась к Стелле и, схватив её за руку, начала быстро и радостно

говорить.- Это просто чудо какое-то что мы здесь встретились. Я так рада

тебя видеть. Божа на днях рассказывал, что видел тебя. Говорил, что у тебя

всё в порядке и я думала, вот окончательно поправлюсь и попрошу Нешу,

чтобы отвёз к тебе.

Стелла приподнялась и в недоумении уставилась на неё.

-Как ты здесь оказалась? И потом,ты что больна? Чем ты...?


-Вы тут разбирайтесь, а у нас дела в Белграде, –перебил её Горан.- Будем

завтра в два.

Он подхватил Леру под руку и парочка влюбленных поспешно удалилась.

Стелла, увлечённая разговором с сестрой не обратила внимание на их

уход. Вцепившись в рукав Ликиного байкового халата, она резко потянула её

за руку и слабым, но требовательным голосом спросила:

-Ты мне так и не ответила, что ты здесь делаешь?

Лика нахмурилась.

-Потом, всё потом...- еле слышно ответила она и поднялась с дивана.

Заметив Алку, застывшую в коридоре, она бросилась к ней.- А что ты здесь

стоишь? Раздевайся и проходи на кухню. Я суп сварила, картошку в духовке

приготовила. Вот мы и посидим по- домашнему.

Застолье по-семейному, на которое расчитывала Лика, скорее походило на

поминки. Вопрос, не получивший ответа, повис в воздухе, создавая за столом

атмосферу мрачного веселья. Волны высокого напряжения исходившие от

Стеллы, вихрем носились по небольшой кухоньке и Алке -

сверхчувствительной натуре, да к тому же наделённой богатым

воображением они виделись злобным монстром, который то и дело налетает

на неё, клюёт по темечку и не даёт насладиться ни вкусно приготовленной

едой, ни умиротворением, исходившим от всего что её окружало. Быстро, без

аппетита она съела тарелку супа, побросала в рот несколько кусков картошки

и, сославшись на головную боль, покинула кухню.

Она направилась было в гостинную, но по пути на коридорной тумбе

заметила телефон, а рядом с ним настольные часы. Бросив на них

мимолётный взгляд, она вздрогнула от пронзившей её мысли: «Восемь.

Любомир уже в кафане. Я могу ему позвонить».

Алка почувствовала как по телу поползла дрожь. «Ну, что за дурацкая у

меня натура! Чуть что, сразу начинает колбасить. Я всё-равно ему позвоню.

Наперекор всем страхам». Она решительно подошла к телефону и набрала

номер «Боема». Ноги её не держали, но она, вслушиваясь в тишину,


заставляла себя стоять. Наконец в трубке что –то щёлкнуло и Алка

почувствовала как замерло сердце.

-Алло...Алло...

Это был его голос - родной, любимый.

-Здраво, любови моя. Как ты?- прошелестела она вмиг пересохшими

губами и застыла в ожидании ответа.

-Алла, где ты?

До неё звонким эхом донеслось его ликование и она ощутила как по щеке

поползла слеза.

-Я в Белграде. Мы завтра уезжаем.

-Так ты ещё в Югославии...- радостно кричал он в трубку.- Мне Милан

сказал, что вас должны были сегодня отправить домой.

-У Горана были дела, а теперь другие обстоятельства. В общем, мы с

девчонками в Белграде и завтра уезжаем.

Алка чувствовала, ещё немного она разревётся и не скажет самого

главного. Она сглотнула тугой ком.

-Я позвонила, чтобы сказать, что люблю тебя. Ты первый мужчина,

которому я это говорю.Ты моя первая любовь,- её голос дрожал, она едва

сдерживалась, чтобы не разрыдаться.- Я не знаю, увидимся мы снова или нет,

но я хочу чтобы ты это знал.

-Где ты? Скажи, где ты и я приеду,- услыхала она как сквозь пелену

дождя, потом раздался какой –то треск и разговор прервался.

Она нажала на повтор и прижала горячую трубку к уху. Тишина, треск,

короткие гудки. Она вновь нажала на кнопку повтора и опять всё тоже.

«Дежавю какое-то,- растерянно пробормотала она.- Днём была такая

ерунда.Теперь тоже». Алка ещё несколько раз повторила дотошную

процедуру с кнопкой и в сердцах бросила трубку. «У них видимо с этой

войной проблемы со связью»- с горечью подумала она и направилась было в

гостиную, как вдруг раздался звонок. Она бросилась к телефону и с

замиранием сердца подняла трубку.


-Алла! Это ты?- услыхала она голос Любомира и и от радости чуть не

подпрыгнула.

-Да, да... Это я...

-У меня определился этот номер и я решил перезвонить, - кричал он в

трубку.- Нас могут прервать в любую минуту, поэтому я спешу. Я хочу, чтобы

ты знала. Всё то, что было между нами останется в моём сердце навсегда. Я

постоянно буду думать о нашей встрече. Я люблю тебя...

Что-то запищало и их разъеденили.

Положив трубку на рычаг, Алка облегчённо вздохнула. Она услышала то

что хотела и в данный момент ей больше ничего не было нужно.

Из-за закрытой кухонной двери раздался голос Лики.

-А кто это звонил?

После разговора с Любомиром у Алки словно выросли крылья и её не

тянуло туда, где их могут подрезать, поэтому она ответила с коридора.

-Это мне звонили. Я набрала город, в котором мы работали и мне

перезвонили. Надеюсь хозяин не выставит мне счёт. Я говорила всего лишь

пару минут.

Кухонная дверь отворилась и показалась Лика. Остановившись в дверном

проёме, она опёрлась спиной о косяк и, натужно улыбаясь, сказала:

-Дело не в деньгах. Неша разрешает мне звонить домой в любое время.

Дело в том, что он не хочет чтобы я поднимала трубку. Сегодня днём кто-то

звонил и молчал. Я думала –это он. Перезвонила ему, так он попросил меня

не отвечать, если опять кто-то позвонит.

Из кухни раздался тревожный голос Стеллы.

-Он что от кого-то прячется?

Устремив отсутствующий взгляд в одну точку, Лика ответила тихим,

безцветным голосом :

-Не знаю я, что у него происходит. После того, как он вытащил меня из

«Беби», у него вполне могут быть неприятности.


В коридор вихрем влетела Стелла и, остановившись напротив сестры,

воскликнула:

-Откуда вытащил?

Лика с неохотой оторвалась от обозревания чего-то видимого только ей и

посмотрела на Стеллу с укоризной.

-Да, да. Оттуда, где как ты уверяла, было очень хорошо,- произнесла она

глухо и зябко повела плечами.- А там было о-о-очень хорошо!

Вдруг она дёрнулась всем телом. Её лицо исказила гримаса боли. Глаза

заблестели, стали влажными. Она с трудом сдерживала слёзы. Еле

передвигая ноги, она прошла через коридор, вошла в зал и подошла дивану.

Тяжёлым кулем она рухнула на него, скрестила дрожащие руки на коленях и,

глядя перед собой, замерла.

Стелла бросилась к ней.

-Ты что была в том... притоне?- отчаянно прокричала она и с ужасом

уставилась на сестру.

-Да, так получилось,- прошептала Лика трясущимися губами и вдруг

оживилась.- Ой мне же успокоительное пора принимать!

Она суетливо вытащила из кармана своего халата флакон с какими-то

капсулами и торопливо забросила одну из них в рот. Запрокинув голову, она с

трудом проглотила таблетку, а затем ладонью вытерла выступившие слёзы.

-Вот дожилась! На транквилизаторах живу, чтобы не свихнуться от

воспоминаний. А вспомнить есть что!

Она по-идиотски хихикнула и закачалась маятником из стороны в сторону.

-Ты уехала, а у меня всё наперекосяк. Потеряла работу. Муж забрал дочь и

исчез. Только записку оставил: «Не ищи нас. У меня есть женщина, которуя я

люблю, которая будет хорошей матерью для моей дочери».

Лика перевела сбившееся дыхание и нервно облизнула пересохшие губы.

-Я думала от горя умру. Хотела на себя руки наложить, а потом пришло в

голову, ты рассказывала, что тебе здесь хорошо было, ну и подумала, может

и мне повезёт. Нашла Игоря. Попросила отправить туда, где ты была. Он мне


и помог. Я и глазом не успела моргнуть, как очутилась там, откуда ты

сбежала. Несколько дней меня морили голодом, потом стали бить, ну, а потом

в том селе Неша появился. Если бы не он, не знаю что было бы.

Она подняла на Стеллу лихорадочно поблескивающий, беспокойный

взгляд.

-Он ведь сначала меня за тебя принял. Правда быстро понял, что я не ты,

но всё равно помог выбраться из того ада. Привёз в Белград, поместил в

больницу. Теперь вот у себя поселил. Сказал уедешь домой, только когда

поправишься. Теперь, точно уеду с вами. Сколько можно у него на шее

сидеть!

Не отрывая от лица Лики широко открытых, обезумевших глаз, Стелла

опустилась на пол.

-Получается, всё что с тобой произошло – это из-за меня?

Из её груди вырвался истошный вопль и, уткнувшись в колени сестры, она

зашлась в безутешном плаче.

Лика отшатнулась от Стеллы как от прокажённой. Откинувшись на спинку

дивана, она зажмурилась и зажала уши руками. Какое– то время она сидела

не шелохнувшись, но вдруг резко дёрнулась, широко открыла глаза и с

удивлением посмотрела на рыдающую у её ног сестру. У неё был такой

потерянный и испуганный вид, словно она не может осознать

происходящего. Прошло ещё с десяток секунд и постепенно лицо Лики стало

приобретать осмысленное выражение. Её взгляд потеплел, глаза

увлажнились и, наклонившись над Стеллой, она обняла её за плечи и стала

приговаривать:

-Не надо. Пожалуйста не плачь. Так получилось. Ты здесь ни при чём.

Последние слова дались Лике с трудом. Не имея сил справится с собой и

своим горем, она сползла с дивана на пол и, обняв сестру, зарыдала навзрыд.

Движимая состраданием, Алка бросилась было успокаивать заходящихся в

плаче женщин, но тут же спохватилась: «Куда я лезу? Они найдут общий язык

и без меня. Они родные».


Потоптавшись с минуту в коридоре, она вернулась на кухню, села на

угловой диванчик и задумалась. «Вот как бывает! В стремлении создать у

родных иллюзию собственнного благополучия Стелла перестаралась и от

этого пострадала её сестра».

От слёзного кома, появившегося в горле во время душераздирающей

сцены, у Алки перехватило дыхание. Чтобы избавится от него, она налила из

графина в стоящий перед ней стакан какой-то красный напиток и залпом его

выпила. «Вино,- она скривилась.- Кажись крепкое. Сейчас развезёт». И точно,

не прошло и пяти минут, как у неё всё поплыло преред глазами и нестерпимо

захотелось спать.

Оглядевшись по сторонам, Алка заметила на стуле, стоящем рядом с

диваном, подушку и плед. Она заграбастала их неловкими руками, улеглась

на миниатюрный диванчик, положила под голову думочку, укрылась тёплым

пледом и с наслаждением потянулась. «Здорово, как раз мой размерчик,-

пронеслось в её голове, погружающейся в густеющий туман.- Надо будет

завтра сказать хозяину спасибо за гостеприимство. Интересно какой он этот

Неша?»

Выпитое, плюс усталость сделали своё дело и она тут же погрузилась в

забытие.

Проснулась Алка от какого-то крика. Вдрогнув, она подскочила на диване и

с опаской открыла глаза. Мягкий свет ночника освещал кухню достаточно

хорошо- здесь никого, кроме неё, не было. Алка прислушалась. Из гостинной

слышилось лишь мирное посапывание, а вот из соседней квартиры доносился

заунывный плач маленького ребёнка. «Слава богу,- Алка с облегчением

вздохнула.- Это всего лишь ребёнок».

События, связанные с арестом, весьма плачевно сказались на её нервной

системе которая и без того была изрядно потрёпана- её сон, некогда

глубокий, стал чутким и беспокойным. «М-да...психушка по приезду домой

мне гарантирована,- с горечью подумала она и опять прилегла.- Как громко


ребёнок плачет? Кошмар какой-то. Сыну Любомира четыре месяца, тоже

наверное по ночам им спать не даёт?».

Алку окатило холодной волной. От того безмятежного состояния, в которое

она погрузилась после разговора с любимым, не осталось и следа. Её опять

охватил хаос- нагромождение противоречивых мыслей, разброд эмоций и

смертельная тоска.

Покрутившись с полчаса на узком диванчике, она поняла что ей не уснуть.

Она приподнялась, набросила на плечи плед, поджала под себя ноги и опять

погрузилась в скорбные думы. Дремота то накатывала, то, отгоняемая

раздраем, опять отступала и так длилось до тех, пор пока её не сковала

усталось. Скорбные мысли отступили, веки отяжелели, она закрыла глаза и

вдруг произошло то, чего с ней раньше никогда не случалось: она не спала,

но видела нечто. Нет, это был не сон, она это точно осознавала, она видела

необычную картинку, словно перед её глазами прокручивали кино. Сначала

во мраке ночи огонь свечи высветил кирпичную стену какого-то узкого

подземного коридора. Потом пламя заколыхалось и осветило каменные

ступени ведущие вниз. Мистическая картинка проплыла перед её глазами и

на смену ей заступила другая. Она- Алка в монашеском одеянии, со свечой в

руках спускается в подземелье. Каменные ступени крутые, пути не видно

конца, свеча медленно догорает, с каждым шагом становится темнее. Вдруг

где-то там внизу вспыхнуло какое-то сияние. Алка срывается с места и,

перепрыгивая через ступени, бежит на свет. С разбегу она влетает в какое-то

ярко освещённое помещение и останавливается как вкопанная. Посреди

комнаты, похожей на бункер, стоит гроб, а в нём Любомир. Связанный по

рукам и ногам, он пытается вырваться из пут, но канаты которыми он опутан

крепки, а его усилия немощны и слабы. В его изголовьи Алка замечает какое-

то странное существо. Маленькое, размером с мопс оно сплошь покрыто

длинной шерстью. Его безобразная морда искажается в гримасах, которые

похожи на зловещие улыбки. Коротенькие ручонки уродца крепко сжимают


плечо Любомира и всё старания, и без того повязанного мужчины, избавится

от цепких объятий ни к чему не приводят.

Алка открыла глаза. Видение исчезло. «Это ещё что такое,- в испуге

подумала она.- У меня кажись галюцинации. Пора с этим завязывать, иначе я

не доберусь домой в нормальном состоянии».

Она налила себе пол стакана вина, залпом осушила, опустилась на диван

и укрылась пледом с головой.

«Всё. Спать... - приказала она себе.- Завтра предстоит тяжёлый день.

Отъезд. Границы. Надо выспаться».

Выпитое подействовало быстро и вскоре Алка провалилась в глубокий сон.


Г Л А В А Т Р И Д Ц А Т Ь Ш Е С Т А Я

Наступивший день на самом деле выдался не из лёгких. Проснувшись раньше

всех, Алка подкрепилась бутербродами, оставшимися после вечернего

застолья и в ожидании сестёр занялась очередным «глубококопанием». Ей не

давал покоя вопрос: «Что же это всё-таки было прошедшей ночью: плод

больного вображения, галлюцинация, обыкновенный сон или может это

развлекалось её подсознание?» Поразмыслив, она приняла последнюю

версию как близкую к истине и стала рассуждать дальше: «Свет свечи-

наверное он символизирует моё просветление. Любомир в гробу, скорее

всего, это его безысходность. Путы на нём – ну, это конечно же его Розка.

Лохматый монстр у его изголовья- может быть моё внутреннее я так

воспринимает его ребёнка?».

Алка возмутилась про себя. «Ну и додумалась! Да, если бы у меня была

возможность быть с ним, я бы приняла его ребёнка как родного! Я его очень

люблю, а значит полюблю и его сына. Да вот только Розка не даст нам жизни.

И не только она. Примерная семья Любомира, которая, судя по всему,

находится под диктатом папы генерала, никогда не примет русскую

стриптизёршу в свой дом. В том, что дед с бабой обожают своего внука, нет и

сомнения, а значит они будут всячески препятствовать нам с Любомиром. Как

же, если на горизонте появлюсь я, Розка обязательно лишит их любимого

дитяти. Да уж, куда ни кинь-всюду клин. Я напрасно себя истязаю. Не будет у

нас с Любомиром счастья.»

От скорбных дум Алку оторвал звонок телефона. Позабыв о том, о чём её

предупреждала Лика, она бросилась в коридор и, задыхаясь от волнения,

подняла трубку.

-Алло...

-Лика, это ты?

Голос был мужской, но совсем не тот, который она расчитывала услышать.


-Не-е-т,- разочарованно протянула Алка.- Она спит. Разбудить?

-Нет, не нужно...

Алке показалось, что разговаривающий с ней мужчина был чем-то

раздражён.

-Ты Неша?- неуверенно спросила она.

-Да, это я.

-Извини. Меня Лика предупреждала, что не нужно поднимать трубку. Я

машинально. Извини.

-Ничего. Не извиняйся,- голос уже звучал приветливей.- Как вы там? Всё в

порядке?

-Да, всё нормально. Мы сегодня уезжаем. Лика тоже уезжает с нами. Ты

придёшь? Стелла, думаю, будет очень рада.

Пауза. Явно мужчина на другом конце провода был в замешательстве.

-Ладно, я ещё перезвоню,- выпалил он и тут же раздались короткие гудки.

Алка положила трубку на рычаг и прислушалась. В комнате, где спали

сёстры, было тихо. «Ни звука, значит не слыхали звонка,- с облегчением

подумала она.- Не буду говорить, что он звонил. Им сейчас нужны только

положительные эмоции и, если он не перезвонит, лучше, чтобы Стелла не

знала о нашем с ним разговоре».

Томимая мрачными мыслями, Алка вошла в гостиную и подошла к окну.

Солнце брызнуло ярким светом и на мгновение её ослепило. Она

зажмурилась, а когда открыла глаза, первое что увидела с высоты девятого

этажа- простирающийся до горизонта город. Алка встрепенулась. «А что я

здесь сижу и маюсь!? До двух ещё час. Пойду пройдусь». Она быстро оделась,

кое-как вывела на клочке салфетки карандашом для подводки глаз: «Буду в

два» и спешно, словно боялась передумать, выскочила из квартиры.

Белград встретил её оживлёнными улицами, осещёнными горячими лучами

солнца, спешащими куда-то горожанами и запахом весны. Вдыхая всей

грудью аромат зарождения новой поры, Алка медленно побрела по тротуару и

стала с интересом разглядывать жителей столицы. Рассматривая их лица,


фигуры, то как они одеты, как двигаются, она вдруг словила себя на мысли,

что до боли в сердце завидует этим людям: у них есть возможность быть

рядом с тем кого она любит, а её лишили этого счастья- ей нужно уезжать. А

ещё Алке пришло в голову, что даже среди какафонии разнообразных звуков,

симолизирующих бурную жизнь, среди бесконечного потока снующих сербов

она не может избавиться от повергающей её в хаос безысходной тоски по

любимому.

Алка остановилась. «О господи, нигде нет покоя,- с тоской обречённой

подумала она.- Если так будет продолжаться, я с ума сойду. Нет, надо

прекращать себя истязать, иначе доведу себя до такого состояния как у

Стеллы. А мне это нужно? Естественно нет. Великая радость, постоянно

истязать себя из-за мужика. Всё, хватит таскаться по городу, надо

возвращаться, а то могу пропустить самое интересное».

Она круто развернулась и поспешила обратно. Её подталкивало

проснувшееся любопытство. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть того,

благодаря которому она и оказалась в этой стране, а ещё её заинтересовало

то, чем всё же закончится любовная эпопея для неудачливой

первооткрывательницы сербских просторов и закончится ли.

Алка напрасно торопилась, ей так и не удалось увидеть героя Стелкиного

романа. Что послужило причиной того, что Неша не появился на своей

квартире до отъезда тех, в судьбах которых он проявил огромное участие,

осталось для неё загадкой. Когда Горан заехал за своими подопечными среди

которых появилась «новенькая» и многонациональное «семейство» покинуло

гостеприимное жилище, вопрос: «Неша не звонил?» буквально вертелся у

Алки на языке, но, осознавая, что он может вызвать неприятные эмоции у

сестёр, задать его она так и не решилась. После трогательного расставания с

Гораном, оставшись в купе наедине с Ликой (две другие «дочки» всё ещё

прощались с «сербским папой»), она уже готова была плюнуть на условности

и удовлетворить своё любопытство, как вдруг в купе вихрем влетела Стелла

и, запыхавшись, прокричала:


-Там на пероне Любомир. Поторопись. Мы с минуту на минуту

отправляемся.

Потрясённая услышанным, Алка застыла как вкопанная.

-Ну, что ты стоишь! Поезд вот- вот тронется,- прокричала Стелла и,

схватив ошарашенную подругу за руку, потянула её за собой.

Когда две женщины вбежали в тамбур, проводница уже закрывала дверь.

Объёмная фигура черноволосой смуглянки загородила обзор перона и Алка,

как ни старалась, не могла ничего разглядеть. Она попыталась оттеснить

пышку от стеклянной двери.

-Ты чего толкаешься?- недовольно пробурчала та на сербском языке и

развернулась.- Поезд сейчас тронется и дверь я закрыла. Так что, если тебе

жизнь надоела, найди другой способ с ней расстаться.

Проводница окинула Алку насмешливо- пренебрежительным взглядом и,

вихляя бёдрами внушительных размеров, неторопливо покинула тамбур. В тот

же момент вагон дёрнулся, заколыхался и стал медленно набирать ход.

Бросившись к стеклянной двери, Алка принялась лихорадочно

разглядывать провожающих, но как она ни изощрялась, пытаясь увидеть

любимого, никто из попадающихся ей на глаза на него не походил. Её вдруг

охватила тревога, граничащая с паникой.

-Стелла, где он?- дрожащим от напряжения голосом спросила она у

подруги, стоящей за её спиной.- Может тебе показалось? Может это был не

он?

-Он это был, он. Он спросил где ты, и я сразу же помчалась за тобой.

Прости, не успела.

«Любомир пришёл попрощаться навсегда. Я больше никогда его не увижу»

- мысль, пронзившая острым клинком, расскроила Алку надвое. Её обдало

холодом, потом жаром, перед глазами запрыгали звёздочки, ноги стали

тяжёлыми, словно налились свинцом.

Вцепившись в поручень тамбура обеими руками, Алка прижалась лбом к

дверному стеклу и обречённо прошептала:


-Ну вот и всё! Это конец.

-Да что ты такое говоришь!- в запале произнесла Стелла.- Он любит тебя и

вы обязательно встретитесь!

-А смысл? – голосом умирающей прошептала Алка.- У нас с ним нет

будующего!

-Глупости всё это. Ваше будующее в ваших руках.

С Алкиных губ чуть было не сорвалось: «Ты своё будущее уже здесь

построила!», но она во время спохватилась.

-Ладно, Стелка, иди в купе. Я здесь постою.Там очень жарко.

Оставшись одна, Алка окончательно раскисла. Покачиваясь в такт

движения ускоряющего ход поезда, она провожала невидящим взглядом

проносящиеся мимо дома, деревья, людей, а в её голове под стук колёс

пульсировала одна и та же мысль: «Это конец! Это конец! Это конец!». Её

сердце, обливаясь кровью, кричало: «Нет! Я буду бороться за него!», душа,

пылая огнём вопила :«Нет! Я не смогу жить без него!», но тихий голос,

вырывающийся из недр её сознания утверждал: «Это конец!» и Алка всё же

прислушивалась именно к этому шепотку. Обычно любознательная, пытливая,

любящая раскладывать всё по своим местам, она не стала обдумывать то,

откуда всё же пришло столь жестокое и необоснованное осознание

действительности. Видимо она так устала от самоистязаний, доводящих её до

сумашествия, что восприняла «...конец» как неопровержимое логическое

утверждение, которое не нужно доказывать ни другим, ни в первую очередь

самой себе.

Сколько она стояла в тамбуре, прислушиваясь к стуку колёс? Кто знает? С

каждой минутой поезд уносил её всё дальше и дальше от мужчины, которого

она любила и это мрачное обстоятельство погрузило её в состояние при

котором времени не существует. К реальности её вернули мерцающие

огоньки приближающегося города. Стемнело и эти мелькающие на горизонте

вспышки света были на удивление похожи на ускользающие по утрам звёзды.


Алка встрепенулась и стала с интересом приглядываться к свечению в

ночи. Огни были разные. Яркие и тусклые. Бросающиеся в глаза своими

размерами и едва различимые. Они были разноцветными: белыми, красными,

синими, зелёными. Мелькая, они медленно заполняли горизонт и казалось им

нет числа.

Всматриваясь в приближающиеся огоньки, Алка словила себя на мысли,

что испытывает странное ощущение- в какой-то миг ей показалось: это не

поезд мчит её к крошечным лучикам света, а это она летит навстречу с ними.

Это невольное сравнение породило в ней своеобразные ассоциации, она

вдруг вспомнила вечер перед арестом, ужин при свече и... обгоревший комок,

упавший в её грязную тарелку.

«А ведь они, эти огни, совсем как тот, на который летел мотылёк, о

который обжёгся и из-за которого погиб; как тот, на который полетела я,

встретив Любомира, и до невыносимой боли опалилась, -с горечью подумала

она. По её щеке скатилась слеза, но Алке не обратила на неё внимание. Она

была увлечена. Она напряжённо вглядывалась в мелькающие за окном

пылающие островки, которые неосознанно воспринимались ею как нечто

очень и очень важное. - М-да, участи мотылька не позавидуешь, он свалился

на объедки, да там и сгинул, но я то, хоть и страдаю, а всё же продолжаю

жить. Мне больно, горько, одиноко, но я живу! А что может быть ценней чем

жизнь? Ничего!».

В её погружённом во мрак сознании вспыхнул проблеск света. Она

приободрилась. Дышать стало легче. Груз, сковывающий по рукам и ногам,

уже не казался ей таким тяжёлым.

«Да, мне есть о чём горевать- у меня была любовь и, скорее всего, я её

потеряла, но сколько на земле есть людей, которым судьба не дала

возможность познать счастье любить и быть любимой! Значит я избранная.

Значит мне повезло!».


Алка воспрянула духом. Ей уже не казалось, что она самая несчастная

женщина на свете, да и на проплывающие мимо огни она смотрела уже

совершенно другими глазами.

«Огонёк в ночи! Мы ведь познакомились с Любомиром в кафане с таким

названием. А сколько таких заведений разбросано по миру, таких, которые

дают прибежище неприкаянным, приют тем, кто ищет средство от

одиночества? Несчётное количество! Значит у меня есть шанс!».

Прерывисто вздохнув, Алка оторвалась от двери тамбура. Тоска, которая

совсем недавно казалась ей бесконечной, отступила, а на смену ей заступила

решимость.

«И даже, если я больше никогда не встречусь с Любомиром, я не позволю

отчаянию диктовать мне условия. Я никогда не была девочкой для битья и не

буду. Я сильная и знаю, нет, я убеждена: судьба по достоинству оценит меня

и вновь подарит возможность быть счастливой».

Двигаясь вперёд по ходу поезда, Алка шла навстречу огням большого

города. Её ноги подкашивались, она потеряла опору любимого, но силы идти

ей придавала вера. Как бы там ни было, чтобы ни случилось её жизнь вновь

озарится пламенем- ярким, феерическим, всепоглощающим- тем самым,

который сопровождает любовь.

© Галина Ужевко

[email protected]

Scorched love

Documents

Transcript of Scorched love