1

Ландшафтоведение: часть русской географической традиции.

Shaw D. J. B., Oldfield J. D. Landscape science: a russian geographical tradition // Annals of

the association of american geographers, 2007. № 97(1). Pp. 111–122

Рассматривается русская географическая традиция изучения ландшафтов

(ландшафтоведение). Обсуждаются основные различия в понятии ландшафта в русской и

западной географии. Выделяются основные различия, происходящие от различий в

социальной и политической среде, и подчеркивается самобытность русской школы, берущей

начало от В.В. Докучаева. В то же время отмечается, что ни одной из школ не удалось

выделить ни единого понятия ландшафта, ни общего географического понятия отношений

между человеком и окружающей средой.

У данной статьи три основных задачи:

1. Рассмотреть основной смысл понятия ландшафта, а также взаимоотношений, -

между человеческим обществом и природой в российской и западной школах. Утверждается,

что в англоговорящем мире традиционно считается, что ландшафт – нечто оформляемое

человеком, или же воспринимаемое и понимаемое им (то есть, ландшафт рассматривается

через призму культуры), тогда как в русской школе принято рассматривать ландшафт как

некий набор биофизических характеристик, подлежащий трансформации и утилизации

человеком (ландшафт через призму биофизики).

2. Использовать историю русского ландшафтоведения для выявления и объяснения

его основных черт, опираясь не только на русские, но и на европейские (в основном

немецкие) географические традиции конца 19 – начала 20 веков. Смысл такого исследования

в том, чтобы показать, что как русская, так и европейская школа восходят к немецкой школе

географии, а все различия появляются в дальнейшем в силу влияния отдельных личностей и

различий в окружающей среде. Упоминаются такие авторы, как Ливингстон (Livingstone),

Шапин (Shapin), Барн (Barn), Уизер (Wither).

3. Понять, каким образом различные понимания ландшафта могут дополнять друг

друга, особенно сейчас, в эпоху глобального подхода к охране окружающей среды.

Говорится о том, что во всех подходах начинает преобладать «экологическое» понимание

ландшафта (Хаггет и Перкинс и др.). Русской школе уделяется небольшое внимание, а также

говорится о необходимости сближения англоязычной и континентальной европейской школ.

Широко известно, что основоположником российского ландшафтоведения считается

Л.С. Берг (1876 – 1950). Берг отошел от принесенного ранее и немецкой школы определения

ландшафта как набора черт рельефа, сделав данное понятие более широким и определив

2

ландшафт как «группу объектов и явлений в зависимости от рельефа, климата, воды, почвы,

растительности и определенной степени человеческого вмешательства». Берг подчеркивает,

что изменение одной из черт в этой группе ведет к изменениям во всех остальных. Целью

Берга было сделать географию отдельной наукой с собственным предметом изучения. Он

отрицал традиционное разделение на общую географию (землеведение) и специальную

географию (страноведение), заменив его разделением специальной географии на географию

и физическую географию. Последняя может быть разделена на тематические ветви, такие как

метеорология и гидрология. Для Берга изучение ландшафтов и являлось собственно

географией, поэтому термин ландшафтоведение он не употреблял.

В то время, как в русской школе основоположником ландшафтоведения был Берг, в

американской школе сильное влияние имела Школа университета Беркли и в частности Карл

Зауэр (Carl Sauer), введший понятие «культурного ландшафта», отражающее результат

взаимодействия человеческой деятельности и того, что раньше было «природным

ландшафтом». В отличие от Берга и российской школы того времени в целом, в центре

внимания Беркелейской школы находится именно человек и его деятельность. Школа

университета Беркли подвергалась сильной критике за понятие культурного ландшафта,

приводящее к «дисциплинарной дематериализации ландшафта», в результате которой

ландшафт становился не более материальным, чем текст или метафора.

В англо-американской школе материальная сторона ландшафта рассматривалась не

только противниками Школа университета Беркли, такими как Олвиг (Olwig), Мур (Muir),

Арнц (Arnz), Хэд (Head). Сам Зауэр, испытывая влияние немецкой школы, и в частности

Зигфрида Пассаржа (Siegfried Passarge), одного из основоположников немецкого

ландшафтоведения, говорил о том, что биофизический характер ландшафта ни в коем случае

нельзя игнорировать, несмотря на преобладающее значение человеческого общества.

Доказано, что именно интерес Зауэра в биофизическом аспекте ландшафта привел к

возникновению такого направления науки, как культурная экология (Денэван, Бутцер,

Циммерер и др.). Несмотря на то, что сам Зауэр никогда не употреблял термина «экология»,

его можно с полным правом называть основоположником культурно-экологической

традиции. В немецкой школе наибольшую роль в развитии ландшафтной географии сыграл

Карл Тролль, опиравшийся в своих исследованиях на исследования Александра фон

Гумбольдта и назвавший собственные исследования «ландшафтной экологией». Тем не

менее, его исследования, как и исследования его современников, отличались некоторой

однобокостью вследствие слишком тесных связей ландшафтной экологии с физической

географией (как и в русской традиции).

3

Позднее (в 70-е гг.) в Нидерландах, в результате роста внимания к состоянию

окружающей среды, возник новый междисциплинарный подход к ландшафтной экологии.

Этот подход сочетает природные, экологические и социальные черты, и возник отчасти

благодаря появлению новых технологий, таких как возможность изучения объектов на

большом расстоянии и система географической информации.

Несмотря на то, что европейская и англоязычная географические школы не всегда

были близки, настоящую стадию их взаимоотношений можно охарактеризовать как

«возобновление дружеских отношений».

Пункт «Ландшафтоведение в русской традиции: школа окружающей среды В.В.

Докучаева» посвящен отдельному рассмотрению русской традиции ландшафтоведения,

которая с одной стороны имеет чисто русское происхождение, а с другой явно испытала

серьезное влияние немецкой географической традиции.

Берг признавал, что в своих исследованиях опирался на работы исконно русского

геолога и почвоведа Докучаева. В своих исследованиях почв Докучаев выделил 5 основных

пунктов, затем примененные Бергом к исследованию ландшафтов. Так, Докучаев:

1. Подчеркнул, что почва сочетает в себе органические и неорганические компоненты,

которые не могут быть рассмотрены в отрыве друг от друга;

2. Под влиянием теории Дарвина доказал, что почвы должны изучаться в развитии, с

учетом прошлого и будущего.

3. Подчеркнул роль полевых исследований, часто долгосрочных.

4. Выделил основные проблемы окружающей среды и необходимость их учета.

5. Выработал зональную классификацию почв, исходя из зависимости почвы от

географического положения, климата и растительности, а не от глубинных пород.

Сам Докучаев в своих работах употребляет такие понятия, как «глобальные

природные зоны» или биомы. Берг в своих работах заменил это понятие понятием

«ландшафтных зон», которое и стало известным в широких кругах.

Несмотря на явное влияние исследований Докучаева на исследования Берга и русской

школы в целом, сам Докучаев утверждал, что подобные исследования не могут являться

частью географии, для которой он не видел большого будущего, а являются частью

физических наук. Берг же, с опорой на немецкую школу изучения ландшафтов, делает

ландшафтоведение именно частью географии. Сам термин «ландшафт» пришел в Россию из

немецкого языка еще задолго до Берга, однако именно Берг сделал его общепринятым. Берг

опирается на исследования таких немецких ученых, как Карл Риттер, Альфред Геттнер и

Зигфрид Пассарж. Основной заслугой Геттнера перед географией является то, что он

выделил уникальный предмет исследования науки, заявив, что для географии пространство и

4

время – то же, что время для истории, и география, таким образом, так же является

хорологической наукой, как история – хронологической. Пассарж впервые начал

использовать понятие биофизических ландшафтов. Заслугой Берга же является успешная

попытка объединения достижений Докучаева и немецкой географической школы.

Берг, как и многие его современники, был сильно озабочен тем, чтобы придать

географии научный статус. По этой причине исследования носили широкий и

междисциплинарный характер. Однако тяготение ландшафтоведения к физической

географии можно объяснить тем, что сам Берг был в первую очередь физическим географом

и зоологом.

Кроме того, повышенное внимание к науке в целом и географии в частности, можно

объяснить тем, что Россия осознала собственную недоразвитость относительно передовых

стран Европы. Исследования Докучаева и Берга стали небольшой, но важной составляющей

в создании национальной научной системы. В этих условиях не могло уделяться достаточное

внимание вопросам окружающей среды и деятельности человека, однако создание в 1915 г.

Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС) можно считать

большим достижением в данной области.

Прикладная направленность русской науки усилилась в советский период по той

причине, что наука была «национализирована» и должна была служить общей цели

милитаризации и индустриализации. Потребность в географах, вызванная величиной и

«неисследованностью» территорий, обусловила основание первого Географического

института (1918 г.).

Согласно теории марксизма-ленинизма, законы, управляющие физическим миром и

человеческим обществом, являются разными сводами законов, и любая попытка соотнести и

объединить их (как это пытался сделать Берг), заслуживает критики. По этой причине,

практически все исследования советского периода служили для того, чтобы разделить

общество и среду и доказать преимущество первого над последней. По этой причине такие

ученые, как Геттнер считались антимарксистскими и осуждались. Основным врагом

ландшафтоведения, тормозящим его развитие, был А.А. Григорьев, который заменял

понятие ландшафтоведения понятием общей физической географии. В целом, изучение

ландшафтов, как только биофизических явлений, и рассмотрение ландшафтоведения как

ветви физической географии, определило слабость и однобокость русской школы

ландшафтоведения на тот момент. Тем не менее, были ученые, стремившиеся учитывать

деятельность человека в своих исследованиях. Одним из них был В.П. Семёнов-Тян-

Шанский и его книга «Регион и страна», напечатанная в 1928 году.

5

После смерти Сталина советская школа ландшафтоведения была подвергнута

критике, и в 1970 г. была произведена частичная «экологизация», которая отразилась, в

частности, в работе Милькова над «антропогенными ландшафтами» и в попытках создания

новой науки, геоэкологии.

В заключительной части данной статьи рассматриваются возможности

взаимодействия различных школ ландшафтоведения и их взаимного дополнения. Как уже

было сказано, ни одна из школ не смогла выработать достаточно четкого и полного взгляда

на понятие ландшафта. С другой стороны, можно утверждать, что в настоящее время как

европейская, так и западная школы смотрят на ландшафт, как сочетание социальных и

физических компонентов, что дает возможность для взаимодействия.

И русская, и западная традиция имеют сильные и слабые стороны. По мнению

Тернера (Turner), на западе социально-экологическое направление заглушается тем, что он

называет «пространственно-хронологической» парадигмой, вследствие чего такие новые

направления в исследованиях, как культурная и политическая экология, не получают

достаточного развития. Кроме того, очень широким остается пробел между социальной и

физической географии.

В русской же школе традиционно сильной остается опора ландшафтоведения на

физическую географию. Более того, сохраняется доминирование физической географии над

географией в целом. Связи с социальными науками остаются слабыми и только начинают

формироваться. Кроме того, следует учитывать недостаточность финансирования науки в

России, а также недостаточную подготовленность кадров к взаимодействию с Западом (до

последнего времени серьезной проблемой являлось элементарное незнание английского

языка).

Пожалуй, основной слабой стороной русского ландшафтоведения является

пренебрежение ролью человека в формировании ландшафтов в пользу прикладного,

техноцентрического подхода. Тем не менее, в настоящее время ситуация изменяется.

Литература последних лет в области геоэкологии (С.П. Горшков, 2001), защиты культурных

ландшафтов (Веденин, 1997, 2003), эстетики ландшафта (Николаев, 2003) и т.д., позволяет

расширить рамки советского ландшафтоведения.

Российской школе есть, что привнести в мировое ландшафтоведение. В частности, ее

сильной стороной является развитая система функциональных аспектов ландшафта и

естественных механизмов биоты, что важно при экологическом подходе к ландшафту.

Утверждается, что, преобразуя природные ландшафты, человек нарушает естественное

функционирование биоты, а его ограниченные знания в области физической географии не

позволяют ему ни восстановить, ни поддержать исходные механизмы. Кроме того, Россия

6

является важным участником международного процесса Рио и Киотского соглашения. Тем

не менее, к сожалению, на настоящий момент достаточное внимание западной школы к

русской пока не достигнуто.

Л. Семёнов