Год: 2008 Автор: Джавршян, Нана Размики Тема диссертации: Пражский лингвистический кружок и становление культурной семиотики в 20-30-е годы XX века Ученая cтепень: кандидат филологических наук Место защиты диссертации: Москва Код cпециальности ВАК: 10.02.19 Специальность: Теория языка Количество cтраниц: 276 Обратите внимание, представленные ниже научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов доставляемых из РГБ подобных ошибок нет.Оглавление: Введение 4.Глава I. Предплки возникновения и теоретичие положения Праогоруктурализма1.1. ория возникновения и развитие Праого лингвичого кружка1.2. овные положения понимания языка в Праом лингвичом кружке1.3. Феноменологичие екты праогоруктурализма1.4. Праийруктурализм и глематика Л. ЕльеваГлава II. Процообразования в венном языке2.1. Структурно-функциональное понимание отношения звука-формы иа-значения в языке2.2. Соотношение звука и значения в процеообразования в концепции Р. Якона и ее культурологичое значение2.3. Проблема преавления инвариантов встеме языка и культуры2.4. Лингвичая и математичая аракция в контее культурных идей начала XX в2.5. Отношения между «signans» и «signalum» как функциональная дополнительнь вроении знакаГлава III. Лингвика и культурнаямиотика: поля взаимодевия3.1. Проблема культурной границы: от формализма круктурализму3.2. Целеполагающая модель культуры и проблемы языка Введение: 

Актуальность темы исследования.

Начало XX в. в сознании как современников, так и последующих критиков воспринимается как время кризиса традиционных ценностей, когда утрачивается чувство вписанности в окружающую реальность, единство с миром, и все, что считалось общечеловеческим, становится индивидуальным, существующим в сознании

и восприятии отдельного человека. В это время окончательно происходит разрыв с реальностью как таковой, и мир становится доступным в той мере, в какой воспринимается в сознании. Сознание и мысль становятся пределом бытия, и мысль разворачивается как возможность существования бытия.

Европейская культура начала XX в. начинает поиск новых возможностей создания парадигмы мира и человека, причем новое появляется как бурный всплеск разнообразных авангардных течений в искусстве, актуализирующих исследовательский потенциал как точных, так и гуманитарных наук: кристализуются различные методологии на перекрестке математики и логики, биологии и философии, лингвистики и литературоведения. Одной из таких методологий становится структурализм, в ранней фазе своего развития (20-е - 30-е гг. XX в.) отличающийся не только вниманием к замкнутым структурам, но и включением своих объектов в горизонт культурного мира. Это дает, в свою очередь, толчок к развитию повой области научного знания — культурной семиотики. Последняя рассматривает объект исследования не только с точки зрения различия, но подобия и сходства (термины Пражского лингвистического кружка), что позволяет увидеть утерянные цепи влияний в развитии той или иной области наук. Так, например, геометрические построения влияют на построение концепции языковых союзов у пражских структуралистов, математическое понятие инварианта находит свое продолжение в универсальных языковых инвариантах, реализуемых в конкретных естественных языках.

Отметим, что отличительной чертой науки XX в. является не «чистота» исследуемого предмета, а его вписанность в культурную ситуацию. Для видного исследователя

1 Серио П. Структура и целостность: Об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 1920 - 1930-е гг. / Авториз. пер. с франц. Н. С. Автономовой. М.: Языки славянской культуры, 2001, с. 292. интеллектуальной истории, П. Серио, характерна установка не на «очищение» научного предмета, а скорее, наоборот, - максимальное нагружение его всевозможными соответствиями и параллелями в истории культуры. , В исследовании, посвященном интеллектуальным истокам структурализма в Центральной (Женева) и Восточной (Прага) Европе, в противоположность традиционному представлению о выделенности и самостоятельности предметов структурного анализа науки о языке, анализируются связи языка не только с окололежащими объектами, поддающимися сходному анализу, но и с историей, миром культуры, нейробиологией, экономикой, географией, изучением климата и почв. И это не просто процесс формального калькирования, а сознательного включения и использования контекста предмета исследования. Как показывает Серио, понятие структуры в Восточной Европе вызревает в контексте натурфилософских органицистских идей XIX в., в основном германских, в отличие от французского структурализма, мощно развившего позитивизм и освободившегося от натуралистической метафизики2. То, что часто называют общим словом структурализм, семиотика, имеет принципиально несходное понимание в разных направлениях. Например, Женевская (соссюровская) и Пражская школы структурализма развивались от разных источников, расставляя исследовательские акцепты на интересующих их проблемах. Пражский подход к языку оказался одним из наиболее плодотворных для последующего развития культурной семиотики, пражская версия структурализма благодаря Якобсону была введена в американскую лингвистику второй половины XX в., А. Мартине применил функциональный структурализм для описания конкретных языков, а К. Леви-Строс перенес на антропологию, сделав

последнюю структурной наукой. Тартуско-московская семиотическая школа развивала функциональный подход к языку и культуре не без влияния пражцев.

Бурная история европейского (или континентального, как говорил Якобсон) структурализма основана на различных способах осмысления ключевого понятия структуры — как онтологической целостности или как системы отношений, как реального объекта или как объекта познания3. В работах пражских структуралистов (в особенности «русских пражан»4) обнаруживаются эти два подхода. Серио П. Там же, с. 50.

3 Серио П. Там же, с. 50.

4 «Русские пражане» используется нами как термин, введенный П. Серио для обозначения «русских участников Пражского лингвистического кружка», а не «русских эмигрантов в Праге» // Серио П., 2001, с. 41 (примеч. 23). 5

Для нас представляет больший интерес лингвистический структурализм первой половины XX в. (20-30-е гг.)5. Среди его различных течений6, сложившихся к этому времени, наш выбор остановился на Пражской школе, т.к. в своих основных положениях пражцы смогли тематизироватъ язык не как замкнутую субстанцию, а открытую, телеологическую (интенциопапьную), функциональную систему, в которой каждый элемент выполняет определенную задачу по отношению к другим элементам. При таком понимании языка, как системы функциональных отношении, вытекает положение, рассматривающее язык как телеологическую целостность, где части не существуют изолированно, и главная задача — понять функциональные отношения этих частей к целому. Например, в теории знака «signum есть целое, a signans и signatum - его тесно сопряженные части»7.

Структуралистская парадигма 20-30-х гг. интересна тем, что рассматривает культуру не как объективную данность, реальность, а субъекта, как формирующего мир культуры (такое понимание культуры существовало до самого конца XIX в.), скорее конструирует видение культуры как «жизненного мира» (Гуссерль), в котором формируется субъективность, с возможностью языкового, символического осмысления культуры как целого. Культура конструируется во взаимосвязи с будущим, как целеполагающая модель отношений между субъектом, миром и языком.

Течения в искусстве и науке начала XX в. не противопоставляли себя культуре нового, а опережая время, ставили для последующих поколений еще один вопрос: конструирует ли культура наше сознание или же мы строим культуру и живем во власти собственных творений. В. Хлебников в комментариях к собственным произведениям (1919 г.) писал: «Я осознал, что родина творчества — в будущем; оттуда веет ветер богов слова»8. Эта мысль В. Хлебникова пересекается с мыслью Р. Якобсона и Ч. С. Пирса, для которых всегда остается недосказанность слова, его потенциальность и способность существования - esse in futuro «быть в будущем»9. Отличительная черта телеологической модели культуры -направленность на осмысление пе только прошлого, но и ответственность перед будущим.

5 В литературоведении и семиотике структурализм считается более поздним явлением, мощно развивавшимся во Франции в 50-60-е гг. XX в: в дальнейшем многие

гуманитарные науки основывались именно на общесемиотических идеях французского структурализма.

6 Пражская школа (оппозитнпная структура описания языка): Р. Якобсон, II. С. Трубецкой, С. Карцевский, В. Матезиус, В. Скаличка, Б. Трнка, Й. Вахек и др; Копенгагенская школа (функтивная структура описания языка): В. Брёндаль, Л. Ельмслев; Американская школа (дистрибутивная структура описания языка): Ф. Боас, Л. Блумфилд, Э. Сепир; одиночка Е. Курилович.

7 Якобсон Р.Часть и целое в языке (1963) // Якобсон Р. Избранные работы по лингвистике. Благовещенск, 1998 (переизд 1985 года), с. 303.

8 Якобсон Р. В поисках сущности языка (1965) // Семиотика. Антология. Сост., коммент. Ю. С. Степанова. М., Екатеринбург, 2001, с. 126.

9 Якобсон Р. В поисках сущности языка // Якобсон Р. Там же, с. 126. 6

В самом начале XX в., в эпоху открытий от теории относительности (1905г. - год публикаций четырех революционных статей Эйнштейна в журнале «Анналы физики») до бессознательного (1900 г. - год первого издания «Толкования сновидений» 3. Фрейда), продолжающихся споров между Марбургской (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер) и Баденской (Фрайбургской: В. Виндельбанд, Г. Риккерт) школами неокантианства, зарождающейся структурной лингвистики (с 1908 по 1909 гг. был прочитан Курс общей лингвистики Соссюром), были определены пути развития интеллектуальной истории XX в. Межвоенный период (20-30-е гг. XX в.) - время кризиса ценностей западной цивилизации и появления различных форм тоталитаризма, время крушения позитивизма как господствующего способа познания и расцвета от постпозитивизма до феноменологии, время лингвистического структурализма и культур-философской антропологии с особым вниманием к изучению разных аспектов культуры народов, отличных от европейских (Ф. Боас, JT. Блумфилд, Э. Сепир). Философская антропология как направление исследований, претендующее на статус самостоятельной философской дисциплины, возникла в конце 20-х гг. в Германии, получив распространение также в Австрии и Швейцарии. Ее программными сочинениями стали «Положение человека в космосе» М. Шелера и «Ступени органического и человек» X. Плеснера (обе работы 1928), а также трактат А. Гелена «Человек. Его природа и положение в мире» (1940)10. С 1923 по 1929 гг. Э. Кассирер публикует трехтомный труд «Философия символических форм», приобретший особое значение для развития культурной семиотики, Кассирер анализирует инвариантные знаковые системы в культуре. 30-е гг. ознаменовались появлением критической социальной теории Франкфуртской школы (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, позже Г. Маркузе) с тезисом о «конце проекта Просвещения».

Течения начала века в методологическом плане противопоставили себя сформировавшимся к середине XIX в., с одной стороны, сравнительно-историческому методу с поиском единой праосновы естественных языков, с другой - позитивизму, с анализом лишь конкретных языковых фактов и психологическим объяснением природы языка. Одним из таких течений стала феноменология", которая в значительной мере способствовала развитию структурализма. Гуссерль подводит основание под понимание языка как совокупности значений, отличающихся от психических речевых актов. Эти идеи Гуссерля будут развивать

10 К трудам трех общепризнанных классиков философской антропологии примыкают исследования П. Л. Ландсберга (P.L. Landsberg. Einführung in die philosophische Anthropologie, 1934), Л. Бинсвангера (L. Binswangen Grundformen und Erkenntnis menschlichen Daseins, 1941), К. Лёвита (К. Lövith. Von Hegel zu Nietzsche, 1939), X. Липпса (H. Lipps. Die Menschliche Natur, 1941), О.-Ф. Больнова (O.-F. Bollnow. Das Wesen der Stimmungen, 1941), Э. Ротхакера (E. Rothacher Probleme der Kulturanthropologie, 1942) и др.

11 Феноменология дает глубокое понимание проблем языка, смысла, она как бы приходит на помощь структурализму, поэтому мы будем часто обращаться к ней в тексте нашего исследования. Это прежде всего идеи Гуссерля, выраженные во втором томе «Логических исследовании» (1901). 7 представители Пражского лингвистического кружка с опорой на лингвистический материал. Определив четкие границы исследований, пражцам удалось синтезировать феноменологические и семиологичсские идеи, основываясь на соссюровском разделении на langue (язык), parole (речь) и langage (речевая деятельность).

Во всех этих революционных подходах для нашей работы важно выделить обращение к языку как смыслообразующему элементу гносеологической системы. В культуре XX в. становится особо важным проблематизацая языка как такового, поиск его основ (/праязыку), наделение смыслом мира с помощью языка, включение языка в общие процессы семиотизации мира. Язык, приобретая онтологический статус, становится фундаментальным явлением для осмысления мира культуры. Языковые знаки в мире культуры теряют референциальную функцию, приобретая культурную значимость. В таком понимании предметы значимы не сами по себе, а их культурные функции (функциональность есть иитенциональность культурных смыслов), ведь в системе языка каждый элемент есть также значимость. Теория значимостей в языке дает возможность говорить о семантике знаков языка исходя из системы, которой они принадлежат. Значимости =ценности (по Соссюру) на каждом уровне языка определяют смысловое действие языка. Описывать систему значимостей и классифицировать ее элементы можно только изнутри, с точки зрения назначения, функций, задач, которые задаются самой системой.

Язык выступает как связующее звено между субъектом и миром: рассмотрев структуру языка с точки зрения функциональной модели, «акустические свойства» звука (Якобсон), то есть возможность сообщать смыслы в процессе коммуникации между адресантом и адресатом, мы сможем мы сможем представить язык как культурозависимый элемент. В концепции пражских лингвистов сохраняется связь языка и референта, изучив отношения между элементами языка, конечная цель описания - включить язык в культурное пространство, «горизонт жизненного мира» (Гуссерль).

Структурализм делает попытку преодоления старой парадигмы и ищет новые критерии научной строгости; строгость определяется через объяснение языка с помощью объективных структур, которые могут описывать все, но несоизмеримы с'человеческим сознанием. Несоизмеримость с сознанием актуализирует безлично логическое, которое имплицитно присутствует в языке. Эту идею лингвистика берет на вооружение, освобождаясь от антропологических описаний в языке, субъективной чувствительности, психологических установок XIX в. Так язык становится

универсальным объектом анализа, а поиск объективных конструктов позволяет говорить о языке как о главной культурной стихие, оболочке культуры.

В данной работе основное внимание будет сосредоточено на проблеме представления и выражения смысла в системе языка и культуры. Проблема связи звука и значения в языке, анализируемая на примере элементарных фонологических единиц, различительных признаков, актуализируется на основе трудов деятелей ПЛК. Первым идею фонемы как смыслоразличительной единицы высказал деятель Московского лингвистического кружка, Н. Ф. Яковлев12, но представить фонологию как систему, основываясь как на общелогических принципах, так и на их реальном воплощение в материи языка, удалось Н. С. Трубецкому13. Р. Якобсон определяет фонему как функциональную значимость, не имеющую собственного положительного смысла, но способную различать смыслы слов: смысл возмоэ/сеп при рассмотрении элементов языка как функциональных значимостей14. Культура как функциональная структура, проявляет те смыслы, которые значимы в синхронном развитии системы, поэтому интересны не столько диахронические изменения, а возможность сосуществования частей в одновременном, потенциальном состоянии: в таком случае мы говорим о «статическом колебании» (В. Матезиус) и выборе из возможных наиболее жизнеспособных элементов.

Объект исследования - деятельность Пражского лингвистического кружка в контексте культурной среды начала XX в., его контакты и обмены с другими направлениями, плодотворные влияния и, наоборот, обособления от «другого взгляда», иного понимания смежных проблем. Предмет исследования - новая эпистемологическая парадигма понимания языка и мира культуры как функциональных структур, элементы которых могут быть поняты в их связи с целым. Возможность на основе концепции языка ПЛК построения культурной семиотики, анализа подобия между моделями языка и культуры как изоморфных и функционально дополнительных структур, в которых объективно тождес твенные элементы могут приобретать в различных структурах (языка, культуры, социального бытия) различные функции. Такое понимание функции каждый раз актуализирует новые смыслы, которые объективно и окончательно не заданы системой, как считается в других традициях лингвистического структурализма, а потенциальны в своих изменениях.

Цель и задачи исследования. При рассмотрении деятельности ПЛК в историко-лингвистнческом аспекте может сложиться представление, что ПЛК всего лишь лингвистическое направление, стоящее в одном ряду с другими структуралистскими течениями, возникшими в начале века. Наша цель состоит в том, чтобы показать культурное

12 Яковлев Н. Ф. Математическая формула построения алфавита (опыт практического приложения лингвистической теории) // Реформатский Л. Л. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.

13 Трубецкой Н. С. Основы фонологии. Послесловие А. А. Реформатского. М.,1960.

14 Якобсон Р. Звук и значение // Якобсон Р. О. Избранные работы: Пер. с англ., нем., фр./ Предисловие Вяч. Вс. Иванова, сост. и общ. ред. В. А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1985. 9 значение, то есть историко-культурный аспект деятельности ПЛК, и рассмотреть концепцию языка Пражской лингвистической школы в поле

проблематики, связанной с влиянием исследований языка на становление культурной семиотики в начале XX в. Рассматривая язык как функционально-знаковую систему в культуре, пражские структуралисты первыми обосновали порождение смысла уже на фонологическом уровне языка. Благодаря анализу связи звука и значения чисто лингвистическими средствами, представили смысл знаков исходя из самой системы языка, а многоуровневую связь знаков языка и культуры как формирующих многосмысловое поле культуры. Выявление инвариантов, аксиоматические построения в языке, понимание подвижности норм и границ в языке и культуре преследуют конечную цель - описать функционально-телеологическую концепцию языка и культуры. Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

1. выявить исторические условия производства лингвистической теории, осмысляя взаимодействия между соседствующими теориями или сосуществующими дискурсивными полями, передавая дух времени и места, атмосферу, в которой живет и строится живая мысль;

2. показать неоднозначность рождающихся структуралистских идей в контексте культуры, когда научная идея не существует изолированно от культуры, в которой она производится. Для П. Серио, это переплетение обнаруживается в связи пауки и идеологии15, для нас - это горизонт культуры и языка;

3. рассмотреть теоретические положения Пражского структурализма в контексте феноменологии и глоссематики; показать влияние феноменологических идей на функциональную концепцию языка ПЛК и вписать в контекст феноменологических влияний не только европейскую, но и русскую феноменологию, развиваемую в 1910-20-е гг. Г. Г. Шпетом: его своеобразное толкование феноменологии Гуссерля дало существенный толчок для развития идей Р. Якобсона. Структурно-функциональную концепцию языкового знака и значения Якобсона можно рассматривать как альтернативную методологическую парадигму соссюрианству и исследовательской традиции, опирающейся на лингвистических идеях Соссюра;

4. рассмотреть теоретические положения пражского структурализма в контексте различных течений структурализма, особо остановиться на анализе глоссематики. Подчеркнуть принципиальные отличия пражского структурализма от глоссематики Л.

15 В отличие от позиции тех, кто предлагает разделять науку и идеологию, мы подчеркиваем крайнюю запутанность взаимодействий между ними. Мы попытаемся осмыслить возникновение структурализма в двух контекстах: широком - культура научного исследования в России и Центральной Европе - и более узком -идеологическое учение евразийцев. // См.: Серио П. Указ. соч., с. 55.

Ельмслева, отталкивающиеся от разных методологий познания: Пражский структурализм от феноменологической философии языка, Копенгагенский структурализм от неопозитивистской философии языка.

5. описать понимание фонемы как минимального структурного элемента, имеющего функциональную значимость в системе языка, на основе концепции связи звука и значения в трудах пражских структуралистов, особо акцентируя позицию Р. Якобсона. Таким элементом является различительный признак, который Якобсон получил путем разложения фонемы на мельчайшие неделимые кванты. Если в концепции II.

Трубецкого в качестве предмета исследования рассматривались фонемы, то у Якобсона вместе с физиком-акустиком Г. Фант и впоследствии представителем школы порождающих грамматик М. Халле, считались «квантами» (элементарными единицами) - различительные признаки. Именно к дифференциальным признакам подходит определение, которое Соссюр пытался применить к фонеме. Дифференциальные элементы по сути - это «оппозитивные, относительные и отрицательные сущности».

6. проанализировать значимость смыслоразличительных признаков фонемы в общей концепции понимания соотношения звука и значения в языке;

7. рассмотреть проблему инвариантов (фонем, морфем и т.д.) и их реализацию в системе языка. Выявление инвариантов на каждом уровне языка - от фонологического до коммуникативного - позволяет увидеть целостность и устойчивость языковой системы;

8. подчеркнуть различие артикуляционной фонетики (материальный, т.е. эмпирический подход к звукам языка) от акустической (абстрактный, т.е. функциональный подход к единицам языка). Именно акустическое понимание звука раскрывает основную функцию фонемы - смыслоразличение.

9. показать новое осмысление двух фундаментальных принципов соссюровской лингвистики в концепции Якобсона: линейность означающего и произвольность связи означающего и означаемого. Для репрезентации данной проблемы мы опирались на работы Якобсона «Звук и значение» (1976) и «В поисках сущности языка» (1965). Впервые об этой проблеме Якобсон говорил в своем докладе в Эрфурте в октябре 1959 г16.

10. рассмотреть связь означаемого и означающего с точки зрения функционального подхода.

16 Jakobson R. Sign and System of Language. A Reassessment of Saussure's Doctrine // Poetics Today, volume 2 (1980) № la, pp. 33-38. Authorized translation from German by B. Hrushovsky. Русск. пер. P. Якобсон Выступление на Первом международном симпозиуме «Знак и система языка» // Звегинцев В. А. История языкознания XJX - XX вв. в очерках и извлечениях: Т. 2. М., 1965, с. 395 - 402.

11. рассмотреть значимость концепции «актуального членения» предложения, «лингвистической характерологии», «потенциальности языковых явлений», «языковых возможностей выражения смысла в отношении к действительности» В. Матезиуса для культурных исследований.

12. показать релятивность и неоднозначность понятий нормы и границы, центра и периферии применительно к исследованиям мира языка и культуры, рассмотреть мир культуры как энергетической структуры на основе работ Я. Мукаржовского, последовательно применившего эти понятия к поэтическому языку и культурным артефактам,.

13. описать структурную схожесть фонологии Н. С. Трубецкого и идей аксиоматической геометрии Д. Гильберта, выявляя параллели, показывающие общие инвариантные структуры в лингвистике и геометрии.

14. показать пути выхода из частных проблем к более всеобъемлющим построениям, вписав в единое пространство культуры деятельность субъекта, реализующееся не как свободный акт воли, а как зависящее от норм, предписанных культурной средой и разными социальными практиками. Основываясь на современных нейрофизиологических исследованиях, в частности используя труды В. Б. Швыркова, П. К. Анохина, Ю. С. Александрова, описать связь нейрофизиологических исследований с лингвистическими и культурологическими. Некоторые нейрофизиологические проблемы, описанные с точки зрения системной методологии, фактически были представлены пражскими структуралистами на основе анализа языка как культурно-функциональной и целеполагающей системы.

Состояние нсследованности проблемы.

Поиск общей теории языка чаще всего ведется через выявление инвариантных понятий в различных областях науки, ибо смыслообразование изучается такими разными областями науки, как семиотика, лингвистика, логика, философия языка и т.д.

1. Первый исследовательский дискурс восходит к идеям самих представителей Пражского структурализма. Он реализует себя через труды, в которых сформулированы основные положения концепции языка, разделявшиеся в основном всеми членами кружка, выявляющие функциональные связи в конструировании новых смыслов в естественном языке. Это, прежде всего, программные «Тезисы.», выпущенные к Первому съезду славистов, труды Р. Якобсона, В. Матезиуса, Н. С. Трубецкого, В. Скалички, Б. Трнки, Б. Гаврапека, Й. Вахека, Я. Мукаржовского, С. Карцевского, Й. Коржинека, П. Савицкого, Ф. Данеша, К. Горалека, Н. Новака, П. Сгалла, Я. Фирбаса.

Необходимо отметить, что частой практикой является рефлексия и отзывы на идеи и труды одних представителей ПЛК на труды непосредственных коллег. Например, в работах Й. Вахека, Б. Трпки, Ф. Данеша, М. Докулила, Я. Фирбаса и др. рассматриваются те или иные особенности грамматической теории В. Матезиуса.

Особо значимым для репрезентации идей Якобсона является сравнительно недавно вышедший сборник «Р. Якобсон. Тексты. Документы. Исследования» (1999), где филологическое наследие Якобсона раскрывается с разных сторон. В сборник вошли исследования в разных гуманитарных сферах: Н. С. Автономовой, Т. В. Ахутиной, Г. Барана, Ж. Бенчича, Г. Бринбаума, Л. В. Бондарко, А. В. Бондарко, А. 10. Галушкина, М. Л. Гаспарова, С. И. Гиндина, Т. Гланц, Н. П. Грипцера, Т. Я. Елизаренковой, А. К. Жолковского, С. Золяпа, Вяч. Вс. Иванова, С. В. Кодзасова, М. А. Кронгауза, А. Либермана, М. Б. Мейлаха, Ю. А. Молока, Т. М. Николаевой, Е. В. Падучевой, А. Е. Парписа, Н. В. Перцова, С. Поморски, К. Поморски, С. Руди, П. Серио, Э. Станкевича, В. Н. Топорова, Й. Ужаревича, М. В. Умновой, Э. Холенштайпа, В. С. Храковского, Т. В. Цивьян, М. И. Шапира, Б. Янгфельдта и др.

2. Дискурс взаимодействия между ПЛК и предшествующими лингвистическими традициями, с которыми полемизировали или привлекали для объяснения своих

теоретических положений, представлен трудами И. А. Бодуэна де Куртенэ, Я. Гримма, В. фон Гумбольдта, А. Вейля, Э. Зиверса, Н. В. Крушевского, А. А. Потебни, К. Фосслера, Ф. Финка, А. Шлейхера и др.

3. Феноменологический дискурс представлен интерпретациями трудов А. Марти, Э. Гуссерля, Г. Г. Шпета. Пражские структуралисты искали в них философское обоснование своих идей. Исследуя интеллектуальную среду начала века, мы включили также в поле нашего зрения идеи и концепции более поздних структуралистов-феноменологов, в частности сочинения одного из самых интересных феноменологов, М. Мерло-Попти (1908 -1961), чья концепция языка полемизировала со структурной лингвистикой. Г1. Рикер в книге «Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике» (1969) многое прояснил для нас в анализе проблемы отношений между феноменологически и структуралистски ориентированными концепциями языка, отмечая значимость феноменологии для семиотического (структурного) понимания языка. В этом дискурсе раскрываются не только методологические достижения пражского структурализма, но и возможность проблематизации знака и смысла в феноменологическом контексте с указанием на связи с лингвистическим пониманием проблемы.

Исследовательский дискурс взаимоотношений между феноменологией и структурализмом развернуто представлен в работе Э. Холенштайпа «Якобсон и Гуссерль: к вопросу о генезисе структурализма» (1973), в воспоминаниях феноменолога Л. Ландгребе о ГОЖ воссоздается атмосфера жизни кружка и исследовательских контактов между феноменологами и пражскими структуралистами.

В отечественной науке мы опирались на исследования по феноменологии В. Молчанова, Р. Громова, В. Подороги.

4. Отдельным дискурсом выделим теории знака и значения лингвистических структуралистов 20-30-х гг. XX в. Эти теории дают возможность выделить концептуальные отличия пражского от других концепций структурализма, представленных Копенгагенской школой Л. Ельмслева и В. Брёндаля, как наиболее оппозитивного направления по отношению к функциональному подходу ПЛК, также Американской школой Ф. Боаса, Л. Блумфилда, Э. Сепира, Б. Уорфа и генеративной лингвистикой Н. Хомского.

Анализ и сравнение направлений лингвистического структурализма проводится в трудах представителей ПЛК: Й. Вахека, В. Матезиуса, В. Скалички, Б. Трнки; в отечественной науке в работах В. М. Алпатова, О. С. Ахмановой, Т. В. Булыгиной, В. А. Звегинцева, С. К. Шаумяна и др.

5. Дискурс взаимодействия между теориями представителей ПЛК, МЛК и ОПОЯЗа раскрывается через труды П. Богатырева, Г. О. Винокура, Н. Н. Дурново, Е. Д. Поливанова, А. А. Реформатского В. Н. Сидорова, Ю. Н. Тынянова, В. Б. Шкловского, Л. П. Якубинского, Р. О. Якобсона, Н. Ф. Яковлева и др.

6. Общетеоретический анализ структурализма представлен в работах К. Хансена, К. Ажежа, Ж. Делеза, Э. Бенвениста, А. Мартине, Ж.-К. Мильнера, П. Рикера, У. Эко, в отечественной науке у Н. С. Автономовой, С. Н. Зенкина, Ю. С. Степанова.

7. Семиотические концепции К. Айдукевича, Ш. Балли, Э. Бенвениста, У. Морриса, Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, А. Сеше, Т. Себеока, Г. Фреге, Р. Якобсона, питают собой плодотворную дискуссию по вопросам понимания природы языкового знака и отношений между означаемым и означающим в разных структуралистских традициях.

8. Из монографий следует особо отметить работу П. Серио «Структура и целостность: об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 19201930-е гг.» (1999), посвященную рождению идей структурализма в Пражском лингвистическом кружке и особой роли его русских участников: Р. Якобсона, Н. Трубецкого, С. Карцевского.

9. В отечественной литературе различные аспекты концепции языка ПЛК представлены в работах В. М. Алпатова, А. В. Бопдарко, Т. В. Булыгиной, Л. Г. Ведениной, Т. В. Гамкрелидзе, М. М. Гухман, В. А. Звегинцева, Вяч. Вс. Иванова, А. А. Кибрика, Н. А. Кондрашова, К. Г. Крушельницкой, М. И. Шапира, С. К. Шаумяна, А. Г. Широковой. Для репрезентации идей структурализма в советской науке мы обращались к публикациям в журнале «Вопросы языкознания» с №1 за 1952 г. (год основания журнала) по настоящее время. Примечательно, что журнал, начиная с 1956 г., публикует материалы и активно дискутирует по проблемам структурного анализа языка.

10. Семиотико-культурологический дискурс представлен в работах пражцев: Я. Мукаржовского, П. Савицкого, Н. С. Трубецкого, Р. Якобсона и др., представителей философской антропологии: А. Гелена, X. Плеснера, Э. Ротхакера, М. Шелера; философа культуры Э. Кассирера, историков культуры Ж. Базена, А. Л. Доброхотова, Ю. М. Лотмана и др.

И. Дискурс взаимодействия между биологией, лингвистикой и нейропсихологией в пространстве культуры актуализируется через работы Ю. И. Александрова, П. К. Анохина, Я. фон Икскюля, К. Левина, Л. С. Выготского, А. Р. Лурия, В. Б. Швыркова.

12. Математический дискурс значим для раскрытия понятий инвариантных структур, реализующихся в разных научных областях, данная проблема раскрывается на идеях Н. Бурбаки, Г. Вейля, Д. Гильберта, П. Гордан, Ф. Клейн, Д. Я. Стройка.

Исследовательская новизна.

В диссертации предпринята попытка построения культурой семиотики во взаимодействии с функционально-телеологической моделью языка Пражского лингвистического кружка (20-30-е гг. XX в.), вместе с тем, эта проблематика актуализируем в связи с современными семиотическими и нейробиологическими исследованиями.

Традиционный подход к культуре/языку предполагает, что культура отражает, хранит и запечатлевает устоявшиеся, авторитетные, априорные смыслы, а язык, транслирующий эти смыслы, - хранитель Духа. В языковом выражении актуализируется предсуществующее, отсюда главный методологический принцип - причинно-следственный. Такой подход обозначим как исторический, то есть направленный на осмысление прошлого.

Другой взгляд на культуру/язык обозначим как телеологический, то есть направленный в будущее, опережающее и расширяющее возможности существования культурных феноменов. Такое понимание культуры мы обосновываем на понимании языка в традиции Пражского лингвистического кружка, как целенаправленной системы с новыми возможностями актуализации смыслов. Так культурные артефакты и языковые нормы не есть устоявшиеся пределы, а динамично изменчивые потоки и уже в синхронном состоянии потенциально содержащие в себе будущие изменения. Такое понимание культурной и языковой нормы, как потенциально изменчивой, основывается на концепции потенциальности языковых знаков В. Матезиуса. С данной позиции культура - это не устоявшаяся, а открытая система для переосмысления, смыслосозидапия. Предназначение культурных артефактов - быть актуализированными в других обстоятельствах с инаковых позиций, исходя из внутренних телеологических интенций самой культуры.

В диссертации предпринята попытка рассмотрения ПЛК в связи с феноменологическими идеями Э. Гуссерля и Г. Г. Шпета: если П. Серио рассматривает деятельность ПЛК и его русских представителей в свете идей Соссюра и в контексте евразийской идеологии, то нас больше интересует феноменологическая и культурно-семиотическая направленность деятельности пражских структуралистов.

Интересно то, что ПЛК, рассматривая узколингвистические проблемы, идейно вписывается, с одной стороны, в формалистическую традицию описания объектов, с другой -в культурно — семиотическую традицию анализа языковых проблем. Например, их идеи изоморфны идеям математической логики, формалистическому описанию в искусствознании, разрабатывавшихся в тот же период, и вместе с тем образуют один комплекс наук с культурной антропологией. Последовательная процедура выведения за скобки и прояснения смысла в языке от фонологического до смыслового уровня и, наоборот, возвращение знаков языка в систему культурных значений показывает целеполагтощую основу анализа языка и культуры.

Теоретико — методологическая основа диссертации.

В данном исследовании язык рассматривается со структурно-функциональной и феноменологической точек зрения. Классическое представление о языке как о физиологическом и психологическом явлении с появлением формальных и структурных методов17 анализа подвергается резкой критике, о чем открыто писали дескриптивисты.

Структурные методы давали возможность отвлечься от физиологии и психологии языка, а разграничение «языка» и «речи» Соссюром открывало перспективу отграничить то, что

18 относится к речи и исследовать «язык» как таковой .

17 Формальные и структурные методы отличны друг от друга: методы генеративной лингвистики более формальны, чем методы функциональной лингвистики, так как последние не отвлекались полностью от содержательных элементов структуры языка.

В это же время, с появлением формальных методов анализа, уходит представление о математике как о первичном созерцании, интуиции и соизмеримости математических

структур с человеческим сознанием и интуицией. Например, у Рассела конструктивное сведение интуиции к неантропоморфным логическим конструктам порождает математические структуры.

Роль методологии заключается в логической экспликации и осознании скрытых и неосознанных оснований теорий и подходов к исследованию того или иного объекта или/и предмета»19. В основу научной .методологии Пражского лингвистического кружка были положены понятия структуры и функции, толчком для их развития было понимание функции у Бодуэна де Куртенэ, структуры у Соссюра и Женевской школы. Другие фундаментальные принципы анализа языка базируются на противопоставлении синхронии и диахронии и рассмотрении структуры как системы абстрактных отношений, реализующихся в конкретном языковом материале. Критикуя идеи Соссюра, пражские исследователи писали, что вторым шагом после синхронного описания должно быть описание перехода структуры в следующее состояние - диахронное, т.е. изучение истории. Основным функциональным принципом было выделение в объекте, который изучается структурными методами, двух начал: инвариантной системы отношений (языка по Соссюру) и ее материализованных вариаций (речи по Соссюру). Приняв исходное противопоставление синхронии и диахронии за основу структурного метода (на нем основывалась идея уровней описания, составляющая в настоящее время одно из наиболее фундаментальных положений общей теории науки), пражские структуралисты подчеркивали сложность соотнесения этих двух начал.

Другое существенное понятие, вводимое в широкий лингвистический оборот — понятие функции. В. Скаличка писал: «Чрезвычайно важным является понятие функции. Для нас функция примерно то же, что и целеустановка. Б. Гавранек в статье «О структурализме в языкознании» говорит, что «он (язык - Н.Д.) постоянно и как правило выполняет определенные цели или функции. <.> В понимании пражских лингвистов термин «функция» употребляется тогда, когда речь идет о значении (функция слова, предложения) или о структуре смысловых единиц (функция фонемы)»20.

В. Матезиус в 1936 г. указывал на функцию как на внешнюю по отношению к семиотическим системам значимость, которая позволяет сопоставить структуры между собой и построить общую систему культуры на основе их употребления человеческим коллективом. Функциональная точка зрения - это продуктивный подход к разным языкам, поскольку потребности выражения и общения, единые для всего человечества, суть то общее, которому подчинены различные языки. Р. Якобсон, Я. Мукаржовский, П. Богатырев показали, что коллектив, культура которого состоит из набора семиотических систем, также может быть представлен как многоязыковой, а система функций, обслуживаемых этими различными

19 Александров Ю. И., Крылов А. К. Системная методология в психофизиологии: от нейрона до сознания // Идея системности в современной психологии. М.: ИПРАН, 2004, с. 11.

20 Скаличка В. Копенгагенский структурализм и «Пражская школа» //Звегинцев В. А. История языкознания XIX — XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. М., 1965, с. 152. типами семиозиса, служит основой для сопоставления семиотических систем в культуре. Социум может характеризоваться не только определенным набором

«языков», текстов, также их отношением к социальным потребностям, то есть как тексты используются в коллективе.

Применительно к языку функциональность понималась как отношение языковых структур к их употреблению. В коллективных тезисах, представленных на IV съезде славистов Б. Гавранеком, К. Горалеком, В. Скаличкой и П. Тростом, подчеркивалось: «Представители Пражской школы считали важнейшей чертой языковых систем их функциональное назначение, практическое использование языка»21.

Относительно языкового знака, пражцы вводят понятие адекватности языкового знака. Языковой знак адекватен только в том случае, если рассматривать его целевое действие, т.е. знак существует лишь в контексте (культурном, идеологическом, тематическом), и никак не изолированно и самостоятельно. «Адекватность языкового знака — когда мы говорим о критике языка (critique linguistique), мы имеем ввиду не только формальную критику, которая рассматривает абстрактный языковой знак, или точнее абстрактную систему знаков как таковую, но также и критику, которая ставит вопрос о точности или пригодности языкового знака, о его соответствии, или адекватности определенной цели, то есть критику чисто тематическую, идеологическую (thématique, idéologique) (курсив мой -Н. Д.). Постоянно возникает вопрос, являются ли данные языковые знаки выразительными и вполне пригодными <.>, мы объявляем войну языку, который по своему произволу затушевывает смысл высказывания или искажает его; мы боремся против недостаточно объективного языка, теряющего свою связь с реальностью, конкретной или абстрактной»22.

Как раз на основе сопоставительного анализа копенгагенского и пражского структурализма в методологическом плане видно, что глоссематика исследует структуру языка как таковую, в отрыве от социальной функции23, тогда как в концепции пражских п ]

Ответы на лингвистические вопросы (к IV Международному съезду славистов). M., 1958, с. 50-51.

22 Uvodem — программные тезисы, выработанные редакцией журнала Slovo a slovesnost (Б. Гавранек, В. Матезиус и др.) // Sas I, 1-7 (1935). См.: Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы М., 1964, с. 30.

23 Необходимо также подчеркнуть различие в понимании социальной функции языка между пражцами и Э. Сепиром: «5 своей социальной роли речевая деятельность различается в зависимости от связи с внелингвистической реальностью. При этом она имеет либо функцию общения, то есть направлена к означаемому, либо поэтическую функцию, то есть направлена к самому знаку». См.: Тезисы ПЛК, За. // Пражский лингвистический кружок. Сборник статей. / Сост., ред., пред. Н. А. Кондрашоиа. М.: Прогресс, 1967, с. 25. У Сепира с социальной ролью языка связана функция «символа социальной солидарности», io есть ipyrnia людей «стремится развить речевые особенности, выполняющие символическую функцию выделения данной группы из более обширной группы. "Он говорит как мы" равнозначно утверждению "Он один из наших"». Сепир выделят еще 2 важные социальные функции: роль языка в накоплении и хранении культуры, являясь определяющим фактором развития индивидуальности и слово как равнозначное мощному социальному действию. // Э. Сепир Избранные труды по языкознанию и культурологи. М., 1993, с. 223-247.

В I главе будет рассмотрена и модель речевой коммуникации Р. Якобсона, в которой фашчсская функция iiunpaïuena на установление социального контакта. См.: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика// Структурализм "за" и "против". М., 1975, с. 198. структуралистов обнажены социальные (семантические и прагматические) функции языка. В процедурах построения теории языка глоссематики принципиально отвлекаются от анализа конкретного языкового материала, хотя и опираются на такой опыт анализа. У глоссематиков построение теории отделено от ее применимости, а исследовательские процедуры не предполагают анализа конкретных языков. Пражские структуралисты, наоборот, живо интересуются не только языком в его классическом варианте, но и различными его диалектами, считая, что именно их анализ раскрывает бытование языка как функционального элемента культуры.

Деятели ПЛК анализируют синтагматическую структуру, необходимо дополняя ее парадигматической, а целостность языка рассматривают как взаимное напряжение этих двух принципов организации, нерасторжимые стороны одного целого. Этот принцип применяют они как при анализе языке, так и культуры.

Необходимо отметить и пристальное внимание к семантическим аспектам языка. Семантический подход был особо актуален для пражской школы: «Больше уже нельзя продолжать играть в прятки со значением и оценивать языковые структуры независимо от семантических проблем. К какому бы уровню в языковом спектре мы ни обращались, начиная от звуковых компонентов языковых знаков и кончая речью в целом, мы непременно должны помнить, что все в языке наделено смысловой и трансформационной

24 значимостью» .

Основные понятия, используемые пражскими лингвистами, приведены в словаре Й. Вахека" и частично раскрываются в диссертации. Отметим, что в словаре приведены термины, многие значения которых в определении пражских лингвистов отличны от их общепринятого ныне лингвистического употребления и представляют исследовательский материал для анализа проблемы переозначивания терминов в зависимости от культурных и эпистемологических ориентиров времени.

Теоретическая и практическая значимость диссертации

Данное исследование носит теоретический характер. Результаты диссертации могуч быть использованы как для анализа конкретного культурного материала с точки зрения выявления механизмов смыслопорождения как целенаправленного действия в культуре, так и могут быть востребованы при разработке курсов по методологии гуманитарного знания, философии языка, теоретической лингвистики и культурологии. Результаты диссертации

24 Якобсон Р. Речевая коммуникация // Якобсон Р. О. Избранные работы: Пер. с англ., нем., фр. / Пред. Вяч. Вс. Иванова, сост. и общ. ред. В. А. Звегинцева. Благовещенск, 1998, с. 311.

25 Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы. М., 1964.

19 легли в основу разработанного автором спецкурса «Язык в контексте европейской культуры XX века».

Диссертация прошла апробацию в форме научных публикаций общим объемом 2,5 пл., в том числе:

1. Проблема культурной границы: от формализма к структурализму // Современность: post. Альманах социокультурных исследований. Под ред. С. Карцева, Г.И. Зверевой. М.: ГУ-ВШЭ, 2006, с. 201-219.

2. Проблема представления инвариантов в системе языка и культуры // Обсерватория культуры, 2006, № 3, с. 92 - 99.

3. Абстракция в математике, лингвистике и авангардное мышление начала XX века. // Обсерватория культуры, 2008 (в печати).

4. Целеполагающая модель культуры и проблемы языка // Обсерватория культуры, 2008 (в печати).

Структура и объем диссертации

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, словаря основных терминов Пражского лингвистического кружка, протокола деятельности ПЛК с осени 1926 г. по лето 1929 г. и описания содержания 8 томов «Travaux de Cercle linguistique de Prague», издававшихся в Праге с 1929 по 1939 гг.

Заключение: 

Заключение.

Пражская школа внесла исключительный вклад в развитие лингвистики и других гуманитарных наук, ее деятельность стала поворотным пунктом в истории структурализма, ее теоретические установки активно исследуются в мировой науке и представляют большой интерес не только для лингвистов, но и литературоведов, культурологов. Используя методологические ходы пражской школы мы проделали путь от структуралистской феноменологии знака к культурной семиотике.

Таким образом, наше исследование с одной стороны, представляло реконструкцию теории одного из наиболее плодотворных и влиятельных лингвистических направлений XX в., Пражского лингвистического кружка (1920-30-е гг.), с другой стороны, в исторической перспективе, попытку рассмотрения их идей с точки зрения структурной изоморфности современным концепциям гуманитарного знания.

От рассмотрения концепции языка Пражского лингвистического кружка как функционально открытой системы, существующей между сознанием и реальностью культурных артефактов, нашей главной задачей было показать применимость и трансформационность базовых концептов этой школы в культурных исследованиях. Также важно было подчеркнуть значимость структурно-функционального подхода к

языку как изоморфного парадигме системной методологии, примененной в психофизиологии.

Язык метафорически может быть уподоблен организму, эту метафору, известную со времен романтизма, в XIX в. отождествляли с обособленным от среды целым, существующим благодаря внутренней потенциальности, но функционирующим из-за внешних воздействий, а смысловое пространство языка соотносили с вневременным миром смысла. С точки зрения функционального подхода язык как организм - есть живое с телеологическим, а не причинным объяснением фактов, если причинно-следственное рассмотрение фактов можно развернуть в линию, от прошлого к настоящему, то телеологически функциональное понимание языка обусловлено будущими изменениями. Язык рассматривается как функциональная система, не просто реагирующая на определенные внешние воздействия, а актуализирующаяся в пространстве культуры, «чтобы получать необходимые для жизнедеятельности метаболиты» (Александров 10. И.).

В первой главе описывалась теория пражских структуралистов как целое, в сопоставлении с другими направлениями рефлексии о языке, классическим структурализмом Ф. де Соссюра, глоссематикой Л. Ельмслева, феноменологией А. Марти, Э. Гуссерля.

493 Матезиус В. О системно грамматическом анализе // Матезиус В. Там же, с. 150.

Опираясь на работы Э. Холенштайна, мы хотели показать, что функциональный анализ, разработанный пражской школой, занимал промежуточное место между структурализмом Ф. де Соссюра, глоссематикой Л. Ельмслева и философской феноменологией в том смысле, что стремился преодолеть жесткие границы структурализма, и сделать язык открытой системой для субъекта речи, культуры. Функциональность языка, которую пражские структуралисты наряду с целевой направленностью, считали основным структурным признаком языка, соответствует интенциональности в феноменологии Гуссерля и служит понятием, позволяющим раскрыть замкнутость языковых структур. Пражский структурализм и феноменология смыкались в своем интересе к роли субъекта в языке, от которой отвлекался в порядке методологической абстракции структурализм соссюровской направленности. Необходимо заметить, что функциональность в пражской школе понималась как вписанность языка в социальный, конкретно-исторический контекст, а феноменология соотносила ее скорее с вневременным, априорным миром смысла. Этот вопрос мог бы быть освещен и с системно-эволюционных позиций: рассмотрение системы языка как целенаправленного действия по производству смыслов означает появление субъективности, то есть пражские структуралисты в систему языка включают потенциального субъекта. Отсюда вытекает понимание языка как динамической структуры, структуры в движении и представление о языке как функциональной системе средств выражения, служащей какой-либо определённой цели.

Пражская школа настаивает на том, что кроме дистрибутивных отношений существуют и другие критерии определения лингвистического аспекта звуков и значений языка, то есть при описании языка важны не только системные отношения единиц между собой (как в глоссематике), но и отношения сигнификации, принадлежащие каждой из этих единиц в отдельности, составляющие их индивидуальное достояние. Рассмотрение этого вопроса вводит нас в круг философских категорий тождества и сходства. Если

тождество предполагает ту или иную степень сходства объектов, то для радикального структурализма оказывается возможно тождество (структурная эквивалентность) элементов, не имеющих никакого сходства между собой, они тождественны только в силу того, что они занимают одинаковое место в структуре. Ж.-К. Мильнер считает, что в этом заключается главная структуралистская революция, но как раз в этом вопросе пражский структурализм расходится с общим руслом структурализма. Кажется, здесь не может быть логической завершенности, скорее необходимость обсуждения вопроса не только в лингвистическом, по и философском аспекте.

Открытость языка субъекту, жизненному миру опыта, в отличие от понимания языка как замкнутой системы, обусловлено влиянием феноменологии, отсюда проистекает понимание функциональности языка у пражцев, оказываясь выражением интенциональности в понимании феноменологии. Правда, при рассмотрении проблемы смыслообразования, связи звука и значения в фонологии Р. Якобсона и Н. Трубецкого, мы намеренно абстрагировались от данного тезиса, считая, что здесь как раз интересен язык в своем досубъективном состоянии. Эта позиция определяется следованием логике лингвистического анализа, но в третьей главе, описывая языковую деятельность по производству смыслов в структуре субъективной деятельности и мира культуры, мы возвращаемся к рассматриваемой проблеме.

Труды Матезиуса касательно актуального членения предложения, потенциальности, актуализации языковых явлений, лингвистической характерологии рассматривают язык не только как формальную, но и функциональную структуру. Лингвистика должна рассматривать язык с точки зрения функциональной ономатологии, то есть науки о преломлении действительности в языке и функционального синтаксиса. Связь между языком и действительностью (конкретной, абстрактной) с точки зрения функционального подхода чрезвычайно важна, формально же субъект использует грамматические возможности языка. Отсюда и проистекает рассмотрение в предложении актуального и формального членения. Этот вопрос мы рассматривали в диссертации также применительно к проблеме инвариантности в языке и приводили примеры Якобсона.

С одной стороны, поиск инвариантов может быть раскритикован с точки зрения замыкания в структурализме, например, У. Эко критикуя онтологический структурализм, ссылается на Р. Якобсона. Утверждение реальности инвариантов объединяет концепцию пражцев с феноменологией Э. Гуссерля и семиотикой Ч. С. Пирса. На материале работ Якобсона было показано, что он стремился обнаружить первичные составляющие языка и могущественные структурные законы, связывающие их в систему. Проблема констант, инвариантов, позволило противопоставить концепцию пражцев другим структуралистским школам, на основе оппозиции закрытость/открытость языковой системы.

Во второй главе анализировалась теория языка в трудах одних из самых выдающихся участников пражской школы, P.O. Якобсона и Н. С. Трубецкого. Позиция Якобсона может быть рассмотрена как ревизионистская в отношении к соссюровской традиции понимания знака. Якобсон не принимает соссюровской концепции знака, составленного из двух ментальных объектов (понятия и акустического образа) и возвращается к более традиционной концепции материального объекта - означающего, которое замещает идеальную сущность - означаемое. Якобсон онтологизирует означаемое, видит в нем не условный продукт игры формальных различий, а культурно

весомый объект, нагруженный субъективным смыслом, одновременно и означающее обретает «телесную полноту», субстанциальность, Якобсон употребляет термин: «тело знака». Подрывая соссюровский принцип произвольности языкового знака, эта теория телесности сближается с философской семиотикой Ч. Пирса. В случае, если та или иная единица лишена внятного смысла, она осмысляется как носитель нулевого или отрицательного смысла. В своей ранней работе Р. Якобсон пользуется термином «нулевой внутренней формы», возвращаясь к категориям В. Гумбольдта и А. А. Потебни, демонстрируя доструктуралистские корпи своего творчества.

В отличие от Соссюра, утверждавшего чисто отрицательный, реляционный характер любых языковых значимостей, Якобсон выделяет в качестве уникального носителя таких значимостей фонему, которая служит для смыслоразличения, но сама не значит ничего кроме различения смыслов как таковых. Другие уровни языка обладают положительной имманентной значимостью. Исключительным характером фонемы в ряду других языковых единиц объясняется образцовый статус фонологии в структурной лингвистике и уникальностью естественного языка в ряду других знаковых систем. Исследования по фонологии были сильной стороной Пражского лингвистического кружка. Схожие идеи высказал А. Мартине, идейно близкий к ПЛК, частый гость на заседаниях и печатавший свои исследования в сборниках трудов ПЛК. Мартине сформулировал эту особенность естественного языка как «двойную артикуляцию», в историко-культурном плане, необходимо отметить, что данное явление постоянно учитывал Р. Барт, создавая общую семиотику культуры.

Сходным образом можно проводить различие между фонологическими и грамматическими оппозициями (первые располагаются в плане восприятия языка, а вторые -в плане его понимания), здесь идеи ПЛК пересекаются с мыслями замечательного французского лингвиста Э. Бенвениста, о двух способах означивания в естественном языке: семиотическом (опознание знака) и семантическом (понимании высказывания). Так эти проведенные параллели демонстрируют, что пражцы не были одиноки в переосмыслении соссюровской традиции.

Пражская школа в целом (особенно Якобсон) в гораздо большей степени, чем Соссюр и Ельмслев принимала во внимание субстанциальные нереляционные моменты и факторы в строении языка, не пытаясь их редуцировать ради чисто дифференциальных структурных различий. Теория языка Якобсона обнаруживает возвращением к платоновскому толкованию языка, где смысл возникает не только благодаря языковым отношениям, слова - не пустые знаки, а сущности, несущие в себе смысл. Якобсоновское понимание строения знака изоморфно музыкальному аккорду, эту параллель он проводит обосновывая несостоятельность тезиса Соссюра о линейности означаемого, знак - это сплав и слияние-единство означаемого - означающего.

Одна из важнейших функций языка, смыслообразование, не случайный, а целенаправленный процесс, в котором уже на уровне звуков выявляется смыслоразличительная функция фонем в языке. Различительные признаки в фонологии выявляются не благодаря эмпирическому анализу звуков, как в фонетике, а благодаря абстрактным сущностям - фонемам. Различие языку присуще до осуществления любого конкретного, эмпирического языка. Данные выводы возможны были благодаря рассмотрению проблем язык в феноменологическом дискурсе. В большинстве случаев рассматривается лишь результат научных достижений без рассмотрения самого

исследовательского процесса, феноменология как раз открыла возможность для такого прочтения языка пражскими лингвистами.

Анализ фонемного строя языка имеет особую значимость, коренное отличие фонем от остальных знаков языковой системы в том, что «фонема является дифференциальным знаком в чистом виде, знаком пустым, лишенным какого бы то ни было значения» (Р. Якобсон), а остальным единицам языка присуще постоянное, положительное и точное значение. Семиотическое содержание фонемы с точки зрения языка сводится к различию между данной фонемой и остальными фонемами системы. Каждая фонема в данной позиции означает не то, что означала бы другая фонема в той же позиции: к этому сводится вся ее значимость. Именно к этой «инаковости», если воспользоваться философским термином, «сводится значимость фонемы, это aliquo из схоластического определения aliquid stat pro alique».

Таким образом, язык как таковой отличается от других знаковых систем самим принципом своей организации и фонема - это единственная в своем роде значимость, которая, обозначая, вместе с тем полностью лишена значения. Язык фонем является самой важной из всех знаковых систем, он есть язык в чистом виде, язык как таковой. «Философская терминология трактует знаковые системы просто как языки, а естественный язык - как язык слов. Для большей четкости уместнее было бы определять язык слов как язык фонем». Каждому эмпирическому языку присуще определенное число фонем и они являются инвариантными для данной системы языка. Получая свою реализацию в речи, которая содержит в себе возможности комбинации фонем, мы получаем новые смыслы. Тот же принцип действует на грамматическом уровне языка.

Семиотическая концепция Якобсона дала свои плодотворные результаты в понимании не произвольности означаемого и означающего, а привязанности между звуком и смыслом; последовательности, но не линейности организации знака. Рассмотрение в качестве знака не только слова, но и фонемы позволило приблизиться к сущности языка и вновь поднять вопрос о связи звука и значения, выражения и смысла. Так Якобсон мягкий структуралист и его критика соссюрианства созвучна современным исследованиям в лингвистике, оставившим позади ортодоксальную версию структурализма. Из современных исследований структурализма необходимо отметить книги Э. Холенштайна, П. Серио, К. Мильнера.

Третья глава является логическим продолжением разворачивания системы языка на уровне дискурса и культуры. Понимание культуры как целостности, которая синхронно реализуется в разных областях деятельности использовалось в работе с целью - показать, что несмотря на большое разнообразие, мы можем выделить базовые элементы, значимые для системы в целом. Проблема заключалась в том, чтобы описать такое понимание культуры, в которое можно было бы вписать языковую деятельность. Анализ теоретических установок Пражской школы (телеологически-функциональная система, проблемы лингвистической типологии, фонемный анализ, отношение звука и смысла в языке, механизм смыслообразования, о потенциальности и актуализации языковых явлений, актуального членения предложения, асимметрический дуализм языкового знака, проблема нормы и границы в языке и т.д.) позволил осуществить обоснованное сближение со сходными феноменами в разных областях гуманитарной пауки. Такое сопоставление коррелятов является одной из основных проблем культурологи, которая возможна лишь при условии допустимости сравнения

разнородных, но подобных форм культуры, или, другими словами, гетерогенных, но изоморфных. Культурный материал может быть рассмотрен с точки зрения механизмов смыслопорождения как целенаправленного действия в культуре.

Динамическая модель культуры была концептуализирована Мукаржовским на основе работ Якобсона, посвященных поэтическому языку. Переценивающий взгляд на культуру связан с неустойчивостью границ и нормы как в языке, так и в культуре. Проблематизация субъективного в языке с помощью феноменологии в данном контексте была рассмотрена как возвращение субъективного в интерпретационный мир культуры и языка. Культура — это скорее не норма, а граница, не смотря на то, что границы всегда строго охраняются и любое нарушение воспринимается скорее как ересь, нежели благо494. Искусство в данном контексте обосновывается как элемент социальной структуры у Якобсона,

4 С точки зрения системной психофизиологии мораль и ценности (в субъективном опыте - эмоции) соответствуют системам с низкой дифференциацией, в сложных системах с высокой дифференциацией должны доминировать когнитивный и интеллектуальный факторы.

Мукаржовского, самодостаточность искусства не значит ее направленность на саму себя, она находится в постоянном движении в социальном простанстве. Автоматизация / актуализация (как лишенное автоматизма в восприятии) важно рассматривать не только в естественном языке, но и поэтическом. Здесь необходимо подключить не только исследования в лингвистике, поэтике, культурологи, но и психофизиологии. Говорить об исключительности и однозначности явлеиий в научном дискурсе довольно сложно, благодаря именно функциональным изменениям артефактов в культурном пространстве, мы говорим о роли переопределяющихся знаков.

Если рассматривать язык и культуру как энергетические структуры, разворачивающиеся во времени и пространстве, то культура рассматривается в таком ключе не как внешняя среда, существующая произвольно и объективно, а активно включенная в человеческую деятельность. Культура есть среда, в которую индивидуальность человек пытается вписаться, вжиться, отсюда желание целенаправленного действия, связанного с будущими событиями. Но сам процесс вживания индивидуального опыта в мир культуры есть проблема, так как в конечном счете индивидуальное и самобытное всегда существует в рамках какой-то культурной парадигмы, направления, школы, то есть того, что объединяет индивидуальное в коллективное.

Культурные и языковые знаки на разном уровне организации определяются в таком контексте не как произвольные, а необходимо связанные целевой установкой знаки. Существуя в определенном дискурсе, контексте, следуя определенным нормам и практикам, мы накладываем определенные ограничения и скорее исследуем явления не сами по себе, а дискурс, образовывающий функциональное целое с объектом. Культура вместе с тем не детерминирует мышление и говорение, а выступает как набор эффрдансов (Дж. Гибсон, Ю. И. Александров), то есть в качестве предоставителя возможностей для формирования и актуализации определенного субъективного опыта и речевых практик.

Таким образом, рассмотрение мира языка и культуры как энергетической структуры, функционально-телеологической системы, открытых для смыслообразования, смыслопроизводства, переозначивания, интерпретации, прочтения определяют язык не как носителя устоявшихся смыслов, но как возможности для существования переопределяющихся смыслов.

Список литературы: 1. Аверинцев С. С. Неоплатонизм перед лицом платоновской критики мифопоэтического мышления // Платон и его эпоха. М.: Наука, 1979, с. 83-97.2. Аверинцев С. С. Символика раннего средневековья // Семиотика и художественное творчество. М.: Наука, 1977, с. 308-309.3. Автономова Н.С. Рассудок Разум - Рациональность. - М.: Наука, 1988, 287с.4. Айдукевич К. Язык и смысл // ЛОГОС, 1999, №7 (17), с. 67-93.5. Адамец П. Актуальное членение, глубинные структуры и перифразы // Papers on Functional Sentence Perspective. Prague, 1924.6. Ажеж К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. Пер. с франц. Б. П. Нарумова. М.: Едиториал УРСС, 2003, 304с.7. Александров Ю. И., Крылов А. К. Системная методология в психофизиологии: от нейрона до сознания // Идея системности в современной психологии. М.: ИПРАН, 2004, с. 119 — 157.8. Алпатов В. М. История лингвистических учений. М.: Языки славянской культуры, 2005.9. Античные теории языка и стиля. Под общ. Ред. О. М. Фрейденберг. М.-Л., ОГИЗ, 1936.10. Апель К.-О. Трансформация философии / Пер. с нем. В. Куренной, Б. Скуратов. М.: «Логос», 2001, 344с.11. П.Апресян Ю. Д. Современные методы изучения значений и некоторые проблемы структурной лингвистики // Проблемы структурной лингвистики 1963. М., 1963, с. 102136.12. Апресян Ю. Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики (краткий очерк). -М.: Просвещение, 1966, 300с. (серия «Вопросы советского языкознания»)13. Апресян Ю. Д. О поверхностно-семантическом компоненте модели «смысл-текст» // Логико-семантические вопросы искусственного интеллекта. Тарту, 1980, с. 5-27.14. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика Т. 1-2. М., 1995.15. Арутюнова Н. Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII. Логика и лингвистика (Проблемы референции). М., 1982.16. Ахманова О. С. Основные направления лингвистического структурализма / Под ред. В. А. Звегинцева. М.: МГУ, 1955, 34с.17. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. Пер. с франц. М.: УРСС, 2001.18. Балли Ш. Язык и жизнь. Пер. с франц. М.: УРСС, 2003.19. Бахтин M. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.20. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989.21. Белый А. Ритм и смысл // Труды по знаковым системам 12. Структура и семиотика художественного текста. Уч. зап ТГУ. Вып. 515. Тарту, 1981, с. 140-146.22. Белый А. О ритмическом жесте // Труды по знаковым системам 12. Структура и семиотика художественного текста. Уч. зап ТГУ. Вып. 515. Тарту, 1981, с. 134-139.23. Белый А. Проблема культуры // А. Белый. Критика. Эстетика. Теория символизма: В 2-х томах. Т. 1. М.: Искусство, 1994, с. 45 - 54.24. Белый А. Эмблематика смысла // А.Белый. Критика. Эстетика. Теория символизма:

В 2-х томах. Т. 1. М.: Искусство, 1994, с. 54- 143.25. Берг JI. С. Номогенез, или эволюция на основе закономерностей. Пг.: Гос изд-во, 1922.26. БергЛ. С. Труды по теории эволюции, 1922—1930. Л., 1977, 387 с.27. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Пер. с фр., ред., коммент. и вступ. ст. Ю. С. Степанова. М.: «Прогресс», 1974, 447с.28. Бирюков Б. В. Теория смысла Г. Фреге. // Применение логики в науке и технике. М., 1960, с. 502-555.29. Блауберг И. В., Юдин Б.Г. Системный подход как современное общенаучное направление. // Диалектика и системный анализ. М., 1986, с. 136-144.30. Блинов А. Л. Общение. Звуки. Смысл: Об одной проблеме аналитической философии языка. М.: Русское феноменологическое общество, 1996, 282с.31. Блумфилд Л. Язык. Пер. с англ. Е. С. Кубряковой и В. П. Мурат. Комментарий Е. С. Кубряковой. Под ред. и с предисл. M. М. Гухман. М.: Изд. Прогресс, 1968.32. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х томах. М.: АН СССР, 1963.33. Бондарко А. В. Грамматического значение и смысл. Л., 1978.34. Бондарко А. В. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб., 1996.35. Бондарко А. В. Теория инвариантности Р. Якобсона и вопрос об общих значениях грамматических форм // Вопросы языкознания, 1996, № 4, с. 5-18.36. Бор Н. Атомная физика и человеческое познание. М.: Изд-во ИЛ, 1961.37. Булыгина Т. В. Пражская лингвистическая школа // Основные направления структурализма. М., 1964, с. 46-126.38. Бунге M. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М.: Изд-во ин. лит., 1962.39. Бурбаки Н. История математики. М., 1963.40. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная теория языка. Пер. с нем. Общ. ред. и коммент. Т.В. Булыгиной, вступ. ст. Т. В. Булыгиной и А. А. Леонтьева. М.: Прогресс, 1993.41. Вандриес Ж. Язык. Пер. с франц. М.: УРСС, 2001.42. Васильев В. В. Мозг и сознание: выходы из лабиринта// Вопросы философии, 2006, № 1, с. 67-79.43. Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы. М., 1964.44. Вахек И. Фонемы и фонологические единицы; Пражские фонологические исследования сегодня; К проблеме письменного языка; Письменный язык и печатный язык // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.45. Веденина Л. Г. Функциональное направление в современном зарубежном языкознании // Вопросы языкознания, 1978, № 6, с. 74-84.46. Вигнер Е. Этюды о симметрии / Под ред. Я. А. Смородинского. М.: «Мир», 1971.47. Винокур Г. О. Культура языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 1929, 335с.48. Винокур Г. О. Критика поэтического текста. М., 1927, 133с.49. Винокур Г. О. О возможности всеобщей грамматики // Вопросы языкознания, 1988, № 4, с. 70 90.50. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.51. Волошинов В. Н., Бахтин M. М. Марксизм и философия языка. М., 1993.52. Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культура; О функциональном расслоении литературного языка// Пражский лингвистический кружок. М., 1967.53. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. М., 1988.54. Гайденко П. П. Постметафизическая философия как философия процесса //

Вопросы философии, 2005, № 3, с. 128-139.55. Гак В. Г. К проблеме соотношения языка и действительности // Вопросы языкознания. 1972, №5, с. 12-23.56. Гак В. Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. М., 1973.57. Гак В. Г. О контрастивной лингвистике. Вступ. ст. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. М., 1989, с. 5-17.58. Гамкрелидзе Т. В., Елизаренкова Т. Я., Иванов В. В. Лингвистическая теория Р. Якобсона в работах советских лингвистов // Jakobson R. Echoes of his Scholarship Lisse, 1977.59. Гамкрелидзе Т. В. К проблеме произвольности языкового знака // Вопросы языкознания, 1972, №6, с. 33-40.60. Гамкрелидзе Т. В. Р. О. Якобсон и проблема изоморфизма между генетическим кодом и семиотическими системами. // Вопросы языкознания, 1988, № 3, с. 5-8.61. Гейзенберг В. Физика и философия. М.: Наука, 1989.62. Гибсон Дж. Экологический подход к зрительному восприятию. М.: Прогресс, 1988.63. Гиндин С. И. Друзья в жизни оппоненты в науке // НЛО, 1996, № 21, с. 59-71.64. Горалек К. Чешские лингвистические работы по славистике за 1945-1955 гг. // Вопросы языкознания, 1957, № 3, с. 151-159.65. Гринберг Дж. Антропологическая лингвистика: Вводный курс: Пер. с англ. М.: УРСС, 2004.66. Гумбольдт В. фон Избранные труды по языкознанию / Пер. с нем. М., 1984.67. Гумбольдт В. фон Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.68. Гуссерль Э. Логические исследования Т. 1. / Пер. Э. А. Бернштейн, предисл. С. Л. Франка. -М., 1909.69. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2. Введение / Пер. В. Молчанова // ЛОГОС, 1997, №9, с. 25-41.70. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2. Исследование I. Выражение и значение / Пер. В. Молчанова // ЛОГОС, 1997, №10, с. 5 6471. Гуссерль Э. Парижские доклады // ЛОГОС, 1991, № 2, с. 6- 30.72. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология // ЛОГОС, 1992, №3, с. 62-81.73. Данеш Фр., Й. Вахек Пражские исследования в области структурной грамматики на современном этапе // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.74. Даммит М. Что такое теория значения // Философия. Логика. Язык. М.,1987.75. Данеш Ф. Гаузенблас К. К семантике основных синтаксических формаций // Грамматическое описание славянских языков. - М., 1974.76. Даниленко В. П. Методологические особенности концепции функциональной грамматики Вилема Матезиуса. Иркутск, 1997. // http://www.islu.ru/danilenko/index5.hlm77. Даниленко В. П. Ономасиологическое направление в грамматике. Иркутск, 1990. // http://www.islu.ru/danilenko/index5.htm78. Даниленко В. П. Историко-лингвистическое обоснование функциональной грамматики Вилемом Матезиусом // Вестник ЛГУ, сер. Яз. и лит., 1985, № 16, с. 96-99. // http://www.islu.ru/danilenko/index5.htrn79. Даниленко В. П. Ономасиологическая сущность концепции функциональной грамматики Вилема Матезиуса // Филологические науки, 1986, № 1, с. 62-66. // http://www.islu.ru/danilenko/index5.htm80. Даниленко В. П. Лингвистическая характерология в концепции В Матезиуса // Вопросы языкознания, 1986, № 4. // http://www.islu.ru/danilenko/index5.htm

81. Девидсон Д. Истина и значение // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986, с. 99-120.82. Делез Ж. Марсель Пруст и знаки / Пер. с франц. Е. Г. Соколова. СБб.: Алетейя, 1999, 186с.83. Делез Ж. По каким критериям узнают структурализм // Делез Ж. Марсель Пруст и знаки / Пер. с франц. Е. Г. Соколова. СБб.: Алетейя, 1999, с. 133-176.84. Демьянков В. 3. Функционализм в зарубежной лингвистике конца 20 века // Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты. М.: ИНИОН, 2000. С.26-136.85. Доброхотов А. Л. Мир как имя // ЛОГОС, 1996, №7, с. 47-61.86. Домбровский Й. Знак и смысл // Вопросы языкознания, 1973, № 6, с. 22-32.87. Дорошевский В. Знак и означаемое (десигнат) // Вопросы языкознания, 1963, № 5, с. 1520.88. Дурновцев В.И., Кулешов C.B. Жизнь и судьба П. Н. Савицкого // Культурное наследие российской эмиграции: 1917 1940. В двух книгах. Книга первая / Под общей ред. акад. Е.П.Челышева и проф. Д.М.Шаховского. - М., 1994, с. 144 - 152.89. Едличка А. О пражской теории литературного языка // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.90. Ельмслев Л. «Prolegomena to a theory of language» // Новое в лингвистике: Вып. 1, сост., ред., вступ. статья В. А. Звегинцева. М.: Изд. ин. лит., 1960, с. 264-389.91. Ельмслев Л. Можно ли считать, что значения слов образуют структуру? // Новое в лингвистике / Сост. В. А. Звегинцев. Вып. II. М.: Изд. ин. лит., 1962.92. Ельмслев Л. Язык и речь // Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка. Пер. с англ. М., 2006, с. 164- 174.93. Жинкин Н. И. Механизмы речи. М., 1958.94. Звегинцев В. А. Смысл и значение // Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистки. М., 1973.95. Звегинцев В. А. История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях: В 2-х частях М., 1964- 1965.96. Звегинцев В. А. Язык и лингвистическая теория. М.: МГУ, 1973, 248с.97. Звегинцев В. А. Функция и цель в лингвистической теории. // Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М., 1996, с. 81-107.98. Звегинцев В. А. Мысли о лингвистике. М.: МГУ, 1996, 336с.99. Зенкин С. Н. Французский романтизм и идея культуры (Аспекты проблемы). М.: РГГУ,2002, 288с.100. Зенкин С. Н. Вещь, форма и энергия (Русский формализм и Дюркгейм). // НЛО, 2006, № 80, с. 54-63.101. Зенкин С. Н. Русская теория и интеллектуальная история. Заметки о теории 5. // НЛО,2003, №61.102. Зенкин С. Н. Теория-программа и теория-докса. Заметки о теории. 8. // НЛО, 2004, № 67.103. Зинченко В. П. Мамардашвили М. К. Проблема объективного метода в психологии // Вопросы философии, 1977, № 7.104. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем. М., 1978.105. Иванов Вяч. Вс. Очерки по истории семиотики в СССР. М.: Наука, 1976, 298с.106. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. В 2-х тт. Том 1. -М.: «Языки русской культуры», 1999, 912с.107. Иванов Вяч. Вс. Р. Якобсон и теория знаков // Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Том 1. М.: «Языки русской культуры», 1999, с. 769-776.

108. Из работ московского семиотического круга. Сост. и вступ. ст. Т. М. Николаевой. М., 1997.109. Калиниченко В. Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике // ЛОГОС, 1992, № 3, с. 37-61.110. Канцельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972.111. Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование по семантике и модальной логике / Пер. Н. В. Воробьева; Общ. ред. Д. А. Бочвара; Предисл. С. А. Яновской. М.: Иностр. лит., 1959, 382с.112. Карри X. Основания математической логики. М.: МИР, 1969.113. Карцевский С. И. Из лингвистического наследия / Сост., вступ. ст. и коммент. И. И. Фужерон. М., 2000.114. Карцевский С. И. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. 4.2. М., 1965, с. 85 -90.115. Кассиреръ Э. Познаше и дъйствительность. Понят1е о субстанщи и понят1е о функцш. Пер Б. СтолпнераиП. Юшкевича. СПБ.: «Шиповникъ», 1912,453с.116. Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.117. Кибрик А. А., Плунгян В. А. Функционализм // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Под ред. А. А. Кибрика, И. М. Кобозевой и И. А. Секериной. М., 1997.118. Кнебель М. О., Луриа А. Р. Пути и средства кодирования смысла // Вопросы психологии, 1971, №4.119. Кобозева И. М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности. Вступ. ст. // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. — М., 1986, с. 721.120. Коржинек Й. М. К вопросу о языке и речи // Пражский лингвистический кружок.: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.121. Косериу Эуг. Контрастивная лингвистика и перевод: их соотношение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. М., 1989, с. 63-81.122. Крушевский Н.В. Избранные работы по языкознанию. М., 1998.123. Крушельницкая К. Г. К вопросу о смысловом членении предложения // Вопросы языкознания, 1956, № 5, с. 55-67.124. Куайн У. О. Слово и объект / Пер. с англ. А. 3. Черняка, Т. А. Дмитриева. М.: Логос, Праксис, 2000, 386с.125. Куайн У. В. О. Слово и объект (гл. 1 и 5) // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986, с. 24-98.126. Кубрякова Е. С. Возвращаясь к определению знака // Вопросы языкознания, 1993, № 4, с. 18-27.127. Кузнецов В. Г. Женевская лингвистическая школа: от Соссюра к функционализму. -М.: Едиториал УРСС, 2003, 184с.128. Культурное наследие российской эмиграции: 1917 1940. В двух книгах. Книга первая. / Под общей ред. акад. Е.П.Челышева и проф. Д.М.Шаховского. - М.,1994.129. Курилович Е. Р. Заметки о значении слова // Вопросы языкознания, 1955, № 3, с. 7381.130. Кутюра Л. Философские принципы математики. Пер. с фр. Б. Кореня, под ред. П. С. Юшкевича, со вступ. ст. Ф. Ф. Линде. СПб., 1913.131. Лаврик Э.Г. Социологическая теория и политическая практика Т. Г. Масарика // Социс, 1998, №4, с. 112-120.132. Ладо Р. Лингвистика поверх границ культур // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. (Контрастивная лингвистика). М., 1989, с. 32-62.

133. Ландгребе Людвиг Воспоминания феноменолога о Пражском лингвистическом кружке // ЛОГОС, 1996, № 7, с. 38-40.134. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику / Пер. с англ. Н. Н. Перцовой, Т. В. Булыгиной, Б. Ю. Городецкого. Под. ред. и предисл. В. А. Звегинцева. М.: «Прогресс», 1978, 543с.135. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М.: Медиум, 1995.136. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004, 792 с.137. Лаптева О. А. Чехословацкие работы последних лет по вопросам актуального членения предложения // Вопросы языкознания, 1963, № 4, с. 120-127.138. Лаптева О. Л. Нерешенные вопросы актуального членения // Вопросы языкознания, 1972, №2.139. Левин К. Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в современной психологии. // Психол. журн. 1990, т. 11, №5, 134-158.140. Лешка О. К вопросу о структурализме (две концепции грамматики в ПЛК) // Вопросы языкознания, 1953, № 5, с. 88-103.141. Лотман Ю. М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия структуры // Вопросы языкознания, 1963, № 3, с. 44-52.142. Лотман Ю. М. Избранные статьи. В 3-х томах. Т. 1: Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин, 1992-1993.143. Логика и онтология: Сб. статей. М.: Наука, 1978, 261с.144. Маркус С. Теоретико-множественные модели языков / Пер. с англ. М. В. Арапова, под ред. Ю. А. трейдера. М.: Наука, 1970, 332с.145. Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. Вып. 3. М., 1963.146. Масарик Т. Г Россия и Европа. СПб., 2000 - 2003.147. Масарик Т. Г Философия социология - политика: Избранные тексты. - М., 2003.148. Матезиус В. Куда мы пришли в языкознании // Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях: В 2-х частях. Ч. 2. М., 1965, с. 141-146.149. Матезиус В. О лингвистической характерологии (на материале современного англйского языка) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. (Контрастивная лингвистика). М., 1989, с. 18-26.150. Матезиус В. Избранные труды. Пер. с чеш., англ. / Закл. ст. Д. В. Сичинавы. М.: УРСС, 2003, 232с.151. Материалы Международного конгресса «100 лет Роману Якобсону». М., 1996.152. Мерло-Понти М. Феноменология языка // ЛОГОС, 1995, № 6, с. 179 193.153. Мельников Г. П. О типах дуализма языкового знака // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1971. № 5.154. Мельничук А. С. Философские корни глоссематики // Вопросы языкознания, 1976, № 6, с. 19-32.155. Мельчук А. И. Русский язык в модели «Смысл текст». - М.: Языки русской культуры, 1995, 682с.156. Микешина Л. А. Трансцендентальные измерения гуманитарного знания // Вопросы философии, 2006, № 1, с. 49-66.157. Мильнер Ж.-К. Философский шаг Ролана Барта // Республика словесности: Франция в мировой интеллектуальной культуре / Сост. и общ. ред. С. Н. Зенкина. М.: НЛО, 2005, с. 58-102.158. Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. М., 1987.159. Мукаржовский Ян Структуральная поэтика / Вступ. ст. и коммент. Ю. М. Лотмана.

-М.: Школа «Языки русской культуры», 1996, 480с.160. Мукаржовский Ян Исследования по эстетике и теории искусства: Пер. с чешек. М.: Искусство, 1994, 606с.161. Мукаржовский Ян Эстетическая функция, норма и ценность // Труды по знаковым системам 7. Уч. зап. ТГУ. Вып. 365. Тарту, 1975, с. 243- 295.162. Мукаржовский Ян Литературный язык и поэтический язык // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.163. Мукаржовский Ян К чешскому переводу «Теории прозы» Шкловского; Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве // Структурализм «за» и «против». М., 1975, с. 27-36, с. 164-192.164. Молчанов В. Парадигмы сознания и структуры опыта // ЛОГОС, 1992, №3, с. 7-36.165. Нарбут Н. П. Социология «малого народа» Т. Г. Масарика // Социс, 1998, № 4, с. 120123.166. Николаева Т. М. Актуальное членение категория грамматики текста // Вопросы языкознания, 1972, №2.167. Николаева Т. М. Лингвистика текста и проблемы общей лингвистики // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1977, № 4.168. Повак Л. Проект нового определения фонемы; Основная единица грамматической системы и типология языка // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.169. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. (Теория речевых актов). М., 1986.170. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVIII. (Логический анализ естественного языка).-М., 1986.171. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIV. (Компьютерная лингвистика). М., 1989, 429с.172. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. (Контрастивная лингвистика). М., 1989.173. Ньюмейер Ф. Дж. Спор о функционализме и формализме в лингвистике и его разрешение // Вопросы языкознания, 1996, № 2, с. 43-54.174. Основные направления структурализма / Отв. ред. Гухман М. М., Ярцева В. II. М.: Наука, 1964, 358с.175. Павиленис Р. И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. -М.: Мысль, 1983,286с.176. Паршин П. Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания, 1996, № 2, с. 19-42.177. Переписка Р. О. Якобсона и Г. О. Винокура / Подгот. текста и коммент. С. И. Гиндина и Е. И. Ивановой // НЛО, 1996, №21, с. 72-111.178. Перминов В. Я. Априорность математики // Вопросы философии, 2005, № 3, с. 103117.179. Пиотровский Р. Г. Структурализм и языковедческая парадигма. Возможна ли структуральная диалектология? // Вопросы языкознания, 1957, № 4, с. 26-35.180. Письма Э. Гуссерля Г. Шпету. Письма к Шпету (Г. Челпанова, Б. Яковенко, Л. Шестова, Р. Якобсона) // ЛОГОС, 1992, № 3, с 233 263.181. Планк Ф. Коллекция утверждений о коррекции звука и значимой формы // Вопросы языкознания, 1996, № 2, с. 90-104.182. Подорога В. А. Метафизика ландшафта. Коммуникативные стратегии в философской культуре XIX- XX вв. М., 1993.183. Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию. М., 1968.184. Поспелов Н. С. О лингвистическом наследстве С. Карцевского // Вопросы языкознания, 1957, № 4, с. 46-56.185. Почепцов Г. Г. Русская семиотика: идеи и методы, персоналии, история. М.:

«Рефл-бук», Киев: «Ваклер», 2001, 768с.186. Пражский лингвистический кружок: Сборник статей / Сост., ред., предисл. Н. А. Кондрашова. М.: Прогресс, 1967, 559с.187. Прибрам К. Языки мозга: Экспериментальные парадоксы и принципы нейропсихологии / Пер с англ. Н. Н. Даниловой, Е. Д. Хомской. Под. ред. и с предисл. А. Р. Лурия. М.: Прогресс, 1975, 463с.188. Пьетро Р. Дж. Ди Языковые структуры в контрасте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. (Контрастивная лингвистика). М., 1989, с. 82-121.189. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. М., 1985.190. Республика словесности: Франция в мировой интеллектуальной культуре / Сост. и общ. ред. сб. С. Н. Зенкина. -М.: НЛО, 2005, 524с.191. Реформатский А. А. Рецензия на «Словарь лингвистических терминов Пражской школы И. Вахека» // Вопросы языкознания, 1961, № 3, с. 126 — 129.192. Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. М., 1970.193. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995, 412е.194. Роди Фритьеф Герменевтическая логика в феноменологической перспективе: .Густав Шпет // ЛОГОС, 1996, № 7, с. 41-46.195. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957.196. Русская теория: 1920-1930-е годы (Матеориалы 10-х Лотмановских чтений, Москва, декабрь 2002 г.). Сост и общ. ред. С. Н. Зенкина. М.: РГГУ, 2004, 318с.197. Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы проведенных исследований. Фонды Славянской библиотеки и пражских архивов. В двух томах. Т. 1. Прага, 1995.198. Савченко А. Н. Язык и системы знаков // Вопросы языкознания, 1972, № 6, с. 21-32.199. Савицкий П. Два мира // http://www.evraz-info.narod.ru/34.htm200. Савицкий П. Миграция культуры // http://www.evraz-info.narod.ru/34.htm201. Себеок Т. «Семиотика» и родственные термины // Вопросы языкознания, 1973, № 6, с. 44-53.202. Серио П. Структура и целостность: Об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 1920 1930-е гг. / Авториз. пер. с франц. Н. С. Автономовой. - М.: Языки славянской культуры, 2001, 360с.203. Свасьян К. А. Проблема символа в современной философии. Ереван, 1980.204. Селищев А. М. Язык революционной эпохи. М.: УРСС, 2003.205. Сельдмяэ И. Я. Значение и смысл. М., 1980, 12с.206. Семиотика: Антология / Сост., вступ. ст., и общ. ред. Ю. С. Степанова. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001, 702с.207. Семиотика и искусствометрия: Сб. переводов. / Сост. и ред. докт. филол наук Ю. М. Лотмана и В. М. Петрова. М.: «Мир», 1972, 364с.208. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: Пер. с англ. / Общ. ред. и вступ. ст. А. Е. Кибрика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993, 656с.209. Серебренников Б. А. О лингвистических универсалиях // Вопросы языкознания, 1972, №2.210. Сеше А. Три соссюровские лингвистики // Звегинцев В. А. история языкознания XIX-XX веков. Ч. 2. М., 1965. или в Сеше А. Программа и методы теоретической лингвистики М.: УРСС, 2003, с. 212-235.211. Сеше А. Программа и методы теоретической лингвистики. Психология языка. Пер. с • франц.-М.: УРСС, 2003.212. Сеше А. Очерк логической структуры предложения. М.: УРСС, 2003.

213. Скаличка В. О фонологии языков Центральной Европы; Асимметричный дуализм языковых единиц; О грамматике венгерского языка; Исследование венгерских звукоподражательных выражений // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.214. Скаличка В. О современном состоянии типологии // Новое в лингвистике. Вып. 3. М., 1963, с. 19-35.215. Скаличка В. Типология и сопоставительная лингвистика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXV. (Контрастивпая лингвистика). -М., 1989, с. 27-31.216. Скаличка В. Копенгагенский структурализм и «Пражская школа» / Сокр. Пер. с чеш. А. Г. Широковой // Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX веков в очерках и извлечениях. Часть II. - М., 1960, с. 147 - 154.217. Слюсарева Н. А. Смысл как экстралингвистическое явление // Как подготовить интересный урок иностранного языка. М., 1963.218. Слюсарева Н. А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики. М., 1975.219. Смирницкий А. И. Объективность существования языка. М., 1954.220. Смирнов И. П. Смысл как таковой. СПб.: Академический проект, 2001, 352с.221. Соссюр Ф. де Курс общей лингвистики. Комментарии Тулио де Мауро. Пер. с франц. А. Сухотина. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999, 432с.222. Соссюр Ф. де Курс общей лингвистики. Пер. с франц. А. М. Сухотина. М.: Соцэкгиз, 1933.223. Соссюр Ф. де Труды по языкознанию. М., 1977.224. Старостин Б. А. Из истории международных контактов // Школы в науке: Сб. ст. / Отв. ред. С. Р. Микулинский. М.: Наука, 1977, с. 197-217.225. Степанов H. Ю. Научная и преподавательская деятельность евразийцев в Европе // Русская эмиграция в Европе в 20-е 30-е гг. XX века. Под ред. д.и.н. Пономаревой JI.B. -М., ИВИ РАН, 1996, с. 199 - 221.226. Степанов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. 2-е изд. М.: Эдиториал УРСС, 2001, 312с.227. Степанов Ю. С. Язык и Метод. К современной философии языка. М.: «Языки русской культуры», 1998, 784с.228. Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. Изд. 3-е. испр. и доп. М.: Академичкский проект, 2004, 992с.229. Стройк Д. Я. Краткий очерк истории математики. М., 1969.230. Структурализм: «за» и «против»: Сб. статей / Под. ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова; Сост. М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975, 467с.231. Теория метафоры. Вступ. статья и сост. Н. Д. Арутюновой. Пер. под ред. Н. Д. Арутюновой и М. А. Журинской. М.: Прогресс, 1990, 512с.232. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. / Под. Ред. А. В. Бондарко. JL, 1987.233. Том Р. Топология и лингвистика Пер. с франц. Ю. И. Манина // Успехи математических наук, 1975, т. XXX, вып. 1. М., 1975.234. Томан Й. Определяющие образы мышления Н. С. Трубецкого // Вестник МГУ. Серия 9, 1992, №5, с. 13-36.235. Тондл J1. Проблемы семантики / Пер. с чеш. Ю. И. Зуева, И. А. Корчагина Под ред. и поел. проф. И. И. Уемова. М.: Прогресс, 1975, 484с.236. Трнка Б. и др. К дискуссии по вопросам структурализма // Вопросы языкознания, 1957, № 3, с. 44-52. или Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX веков. В 2-х частях. Ч. 2. М., 1965, с. 155 - 166.237. Трнка Б. Несколько мыслей о структурной морфологии; Замечания об омонимии // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.

238. Трубецкой Н. С. Некоторые соображения относительно морфонологии // Пражский лингвистический кружок: Сборник статей. М.: Прогресс, 1967.239. Трубецкой Н. С. Основы фонологии Пер. с нем. А. А. Холодовича, послесловие А. А. Реформатского. М.: Изд-во иностр. лит., I960.240. Трубецкой Н. С. Фонология и лингвистическая география // Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии. М.: Прогресс, 1987.241. Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии: Пер. с разн. яз. / Сост В. А. Виноградова и В. П. Нерознака, под общ. ред. Гамкрелидзе Т. В. и др. М.: Прогресс, 1987, 559с.242. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык / Вступ. ст. акад. Н. И. Толстого и проф. JI. Н. Гумилева, сост. и коммент. д-ра филолог, наук В. М. Живова. М.: Изд. гр. «Прогресс», 1995, 797с.243. Трубецкой Н. С. О туранском элементе в русской культуре // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993, с. 59-76.244. Тынянов Ю. Н. Якобсон Р. О. Проблемы изучения литературы и языка // Ю. Н. Тынянов Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977, с. 282-283, 530 - 536.245. Ульман С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. Вып. 5. М., 1970.246. Философия, логика, язык: Сборник статей / Пер. с англ. и нем. Сост и пред. В. В. Петрова, общ. ред. Д. П. Горского., В. В. Петрова. М.: Прогресс, 1987, 331с.247. Философия языка. Ред. сост. Дж. Сёрл. Пер. с англ. - М.: Едиториал УРСС, 2004.248. Я. Фирбас Функции вопроса в процессе коммуникации // Вопросы языкознания, 1972, №2.249. Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Пер. с фр. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Изд. группа «Прогресс», 2000, 536с.250. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 8. М., 1977 (или Вып. 35.-М., 1997).251. Фреге Г. Понятие и вещь // Семиотика и информатика. Вып. 10. М., 1978 (или Вып. 35. М., 1997).252. Фреге Г. Функция и понятие // Семиотика и информатика. Вып. 14. М., 1979.253. Фреге Г. Логика и логическая семантика. Сборник трудов. / Введение и послесловие В. Б. Бирюкова. М., 2000.254. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с франц. В. П. Визгина, Н. С. Автономовой, вступ. ст. Н. С. Автономовой. СПб.: A-cad, 1994, 406с.255. Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Под ред. А. А. Кибрика, И. М. Кобозевой и И. А. Секериной. М., 1997.256. Хайдеггер М. Язык. СПб., 1991.257. Ханзен-Лёве Ore А. Русский формализм: Методологическая реконструкция развития на основе принципа остранения / Пер. с нем. С. А. Ромашко. М.: Языки русской культуры, 2001.258. Херрман Фр.-В. фон Фундаментальная онтология языка / Пер. с нем. И. Н. Инишев. -Мн.:ЕГУ, 2001, 168с.259. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования / Сост., вступ. ст. и общ. ред. докторов философ, наук В. Н. Садовского и В. А. Смирнова. М.: Прогресс, 1980, 447с.260. Холенштайн Э. Якобсон и Гуссерль: К вопросу о генезисе структурализма // ЛОГОС, 1996, №7, с. 7-37.261. Хомский Н. Язык и мышление. Пер. с англ. М.: МГУ, 1972.262. Чейф У. Значение и структура языка. М., 1975.263. Черри Е., Халле М., Якобсон Р. К вопросу о логическом описании языков в их фонологическом аспекте. Пер. с англ. // Новое в лингвистике. М.: Иностранная

литература, 1962, с. 279 - 298.264. Чиняева Е.В. (Оксфорд) Русские интеллектуалы в Праге: теория евразийства // Русская эмиграция в Европе в 20-е 30-е гг. XX века. Под ред. д.и.н. Л. В. Пономаревой. - М., ИВИ РАН, 1996, с. 177 - 198.265. Чикобава А. С. Проблема языкового знака как предмет языкознания. М., 1959.266. Шапир М. И. Материалы по истории лингвистической поэтики в России (Конец 1910-х начало 1920-х годов) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, 1991, Т. 50, № 1, с. 43-57.267. Шапир М. И. «Грамматика поэзии» и ее создатели: (Теория «поэтического языка» у Г. О. Винокура и Р. О. Якобсона) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка, 1987, т. 46, №3, с. 221—236.268. Шаумян С. К. Лингвистические проблемы кибернетики и структурная лингвистика // Вопросы философии, 1960, № 9, с. 120-131.269. Шаумян С. К. Философские вопросы теоретической лингвистики. М.: Наука, 1971.-158с.270. Шаумян С. К. Абстракция в современной лингвистике // ЛОГОС, 1999, № 1 (11), с. 186-213.271. Шафф А. Введение в семантику. М., 1963.272. Шестаков В. Венская школа истории искусств: генезис и современность // Искусствознание 2001, № 2, с. 507-559.273. Широкова А. Г. Пражская школа и академик Богуслав Гавранек // Вопросы языкознания, 1994, №3, с. 129-140.274. Шмейкал Ф. Сюрреализм и чешское искусство // От конструктивизма до сюрреализма. -М.: Наука, 1996.275. Шпеть Г. Г. Явлеше и смыслъ: феноменолопя какъ основная наука и ея проблемы. -М.: Книгоиздательство «Гермесъ», 1914, 219с.276. Шпет Г. Г. Язык и смысл //ЛОГОС, 1996, № 7, с. 81-122.277. Шпеть Г. Г. Скептик и его душа // Мысль и слово. Философский ежегодникъ II / Изд. подъ ред. Г. Г. Шпета. М: Книгоизд. С. И. Сахарова, 1918-1921, с. 109 - 168278. Шпет Г. Г. Знак-значение как отношение sui generis и его система (глава из рукописи Язык и смысл. Ч. I) // Вопросы философии, 2002, № 12, с. 79-92.279. Щедрина Т. Г. У истоков русской семиотики и структурализма (исследование семейного архива Густава Шпета) // Вопросы философии, 2002, № 12, с. 75-78.280. Щедрина Т. Г. Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания // Вопросы философии, 2005, № 3, с. 167-174.281. Энгельгардт Б. М. Формальный метод в истории литературы. Л., 1927.282. Эрлих В. Русский формализм: история и теория / Пер. с англ. А. В. Глебовской. -СПб.: «Академический проект», 1996, 352с. (Серия «Современная западная русистика»)283. Юлен М. Чувственные качества (qualia) — вызов материалистёическим теориям сознания // Вопросы философии, 2005, № 3, с. 81-91.284. История математики. В 3-х томах / Под ред А. П. Юшкевича. М.: Наука, 1970- 1972 или http://math.ru/lib/cat/history.285. Язык и наука конца XX века: Сб. статей / Под ред. акад. Ю. С. Степанова. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995, 432с.286. Языковые универсалии и лингвистическая типология. М., 1969.287. Якобсон Р. П. Богатырев Славянская филология в России за годы войны и революции. - «ОПОЯЗ», 1923.288. Якобсон Р. Фонетика одного северно-великорусского говора с намечающейся переходностью. Прага, 1927.289. Якобсон Р. О чешском стихе преимущественно в сопоставлении с русским.

Сборник по теории поэтического языка. Выпуск V. ОПОЯЗ - МЛК, 1923.290. Якобсон Р. Новейшая русская поэзия. Набросок первый. Прага, 1921.291. Якобсон Р., Фант Г. М., Халле М. Введение в анализ речи. Пер. с англ. // Новое в лингвистике. Вып. 2. М., 1962, с. 173 - 230.292. Якобсон Р., Халле М. Фонология и ее отношение к фонетике. Пер. с англ. // Новое в лингвистике. Вып. 2. М.: Иностранная литература, 1962, с. 231 —278.293. Якобсон Р. Типологические исследования и их вклад в сравнительно-историческое языкознание. // Новое в лингвистике. Вып. 3. М.: Иностранная литература, 1963, с. 95 -105.294. Якобсон Р. О. Итоги девятого конгресса лингвистов // Новое в лингвистике. Вып. 4. -М.: Прогресс, 1965, с. 576 588.295. Якобсон Р. О. Разработка целевой модели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами // Новое в лингвистике. Вып. 4. М.: Прогресс, 1965, с. 372 — 377.296. Якобсон Р. О. К вопросу о всеобщей теории падежей. Общие значения русских падежей // Сб. «Материалы к спецкурсу по структурной типологии языков». Сост. О. Г. Ревзина. — М.: МГУ, Лаборатория структурной типологии и лингвостатистики, 1965.297. Якобсон Р. О. Значение лингвистических универсалий для языкознания // Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX вв. в очерках и извлечениях. Часть II. - М., 1965, с. 383 -394.298. Якобсон Р. О. Лингвистика и теория связи // Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX вв. в очерках и извлечениях. Часть II. М., 1965, с. 435-444.299. Якобсон Р. О. Выступление на Первом Международном симпозиуме «Знак и система языка» // Звегинцев В. А. История языкознания XIX XX вв. в очерках и извлечениях. Часть II. - М., 1965, с. 395 - 402.300. Якобсон Р. Общелингвистические вопросы перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978.301. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика: Антология / Сост., вступ. ст., и общ. ред. Ю. С. Степанова. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001, с. 111-129.302. Якобсон Р. О. Поэзия грамматики и грамматика поэзия // Семиотика: Антология / Сост., вступ. ст., и общ. ред. Ю. С. Степанова. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001, с. 525 - 546.303. Якобсон Р. О. Избранные работы: Пер. с англ., нем., фр./ Предисловие Вяч. Вс. Иванова, сост. и общ. ред. В. А. Звегинцева М.: Прогресс, 1985, 455с.304. Якобсон P.O. (совместно с К. Сантилли). Мозг и язык: Полушария головного мозга и языковая структура в свете взаимодействия // Якобсон P.O. Избранные работы. М., 1985, с. 270-286.305. Якобсон Р. О. Работы по поэтике / Вступит, ст. Вяч. Вс. Иванова, Сост. и общ. ред. М. JI. Гаспарова. М., 1987.306. Якобсон Р. О. Язык и бессознательное / Пер. с англ., фр. К. Голубович и др.; сост., вступит, слово К. Голубович, К. Чухрукидзе. М.: Гнозис, 1996, 248с.307. Якобсон Р. О. К вопросу о зрительных и слуховых знаках // Семиотика и искусствометрия: Сб. переводов. / Сост. и ред. докт. филол наук Ю. М. Лотмана и В. М. Петрова. М.: «Мир», 1972, с. 82 - 87.308. Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972, с. 95-113.309. Якобсон Р. О. и Клод Леви-Стросс «Кошки» Шарля Бодлера Пер. с франц. Г. К. Косикова // Структурализм: «за» и «против»: Сб. статей / Под. ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова; Сост. М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975, с. 231 - 255.

310. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика / Пер. с франц. И. А. Мельчука // Структурализм: «за» и «против»: Сб. статей / Под. ред. Е. Я. Басина, М. Я. Полякова; Сост. М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975, с. 193 -230.311. Якобсон Р.: Тексты, документы, исследования / Отв. ред. X. Баран, С. И. Гиндин. Редколлегия. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т., 1999, 920с.312. Якобсон Р. О. Московский лингвистический кружок. Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания М. И. Шапира // Philologica 3 (1996), № 5/7, с. 361-— 379.313. Янгфельдт Б. Якобсон будетлянин. Сборник материалов. - Stockholm, 1992.314. A Prague School Reader in Linguistics. Compiled by Josef Vachek. Bloomington, 1964.315. Danes F. The Three-level Approach to Syntax // Travaux linguistiques de Prague 1. Prague, 1966, pp. 225-240.316. Danes F. On linguistic Strata (Levels) // Travaux linguistiques de Prague 4. Prague, 1971.317. Danes F. at al. Zur etrminologie der FSP // Papers on Functional Sentence Perspective. Prague, 1974.318. Dennett D.C. Consciousness explained. Penguin Books: London, 1993.319. Donald M. The central role of culture in cognitive evolution: a reflection on the myth of the "isolated mind". // Culture, thought, and development. L. P. Nucci, G. Saxe, E. Turiel (Eds.) Lawrence Erlbaum Associates, Inc., 2000, pp. 19-38.320. Dressler W. Funktionale Satzperspektive und Textteorie // Papers on Functional Sentence Perspective. Prague, 1974.321. Eco U. The influence of Roman Jakobson on the Development of Semiotics // Armsrong, Schooneveid 1977, pp. 39-58.322. Functional Sentence Perspective // Papers prepared for the Symposium Held at Marianske Lazne on 12-14th October 1970. Praha,1970.323. Halliday M. The Place of «Functional Sentence Perspective» in the System of Linguistic Description // Papers on Functional Sentence Perspective / Ed. F. Danes. Prague, 1974.324. Horalek K. Les functions de la langue et de la parole // Travaux linguistiques de Prague 1. Prague, 1964.325. Jakobson R., Waugh L. The sound shape of language. Bloomington, 1979.326. Jakobson Roman, 1896-1982: A complete Bibliography of his Writings / Comp, and ed. by S. Rudy Berlin; New York, 1990. 187p.327. Jakobson R. Linguistics and Poetics // Style in Language. Cambridge, 1964328. Jakobson R. Selected writings V. II: Word and language The Hague; Paris, 1971, c. 335-336329. Jakobson R. Questions de poetique. Paris, 1973.330. Jakobson R. Sign and System of Language. A Reassessment of Saussure's Doctrine // Poetics Today, volume 2 (1980) № la, pp. 33-38. Authorized translation from German by B. Hrushovsky.331. Lado R. Linguistics across Cultures. Ann Arbor: Univ. of Michigan Press, 1957.332. Letters and Other Materials from the Moscow and Prague Linguistic Circles, 1912—1945, Edited, with English summaries and annotations, by J. Toman, Ann Arbor: Michigan State Publications (Cahiers Roman Jakobson,!), 1994.333. Münch D. Roman Jakobson und die Tradition der neuaristotelischen Phänomenologie // Prager Strukturalismus. Methodologische Grundlagen. Hrsg. M. Nekula, Heidelberg, 2003, S. 152—153.334. Novak P. On the three-level Approach to Syntax // Travaux linguistiques de Prague 2. Pragut, 1966.335. Novak P., Sgall P. On the Prague Functional Approach // Travaux linguistiques de

Prague 3. Prague, 1968, pp. 291-297.336. Opat J. Filosof a politik. Tomas Garrigue Masaryk 1882-1893. Praha, 1990.337. Papers on Functional Sentence Perspective / Ed. F. Danes. Prague, 1974.338. Piaget J. Le structuralisme. Paris, 1968.339. Pomorska et al. (ed.). Language, poetry and poetics: The generation of the 1890s: Jakobson, Trubetzkoy, Majakowskij: Proceedings of the first Jakobson Coll. MIT. Berlin; New York: Mouton; de Gruyter, 1987.340. Savicky N. P. The Place of the Prague Linguistique Cercle in the History of Linguistics // Philologia Pragensia, 30 (2), 1987, P. 65-76.341. Savickij P. N. Les problèmes de la géographie linguistique du point de vue du géographe // Travaux du Cercle linguistique de Prague, 1. Prague, 1929. P. 145-156.342. Sound, Sign and Meaning: Quinquagenary of the Prague Linguistic Circle / Ed. by L. Matejka. Ann Arbor, 1976. (Michigan Slavic Publications)343. Toman J. The Magic of a Common Language: Jakobson, Mathesius, Trubetzkoy, and the Prague Linguistic Circle, Cambridge, Mass: MIT Press. — London 1995.344. To honor R. Jakobson Essays on the occasion of his seventieth birthday lOoct. 1966. Vol. 13. The Hague-Paris, Mouton, 1967.345. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 1. Mélanges Linguistiques Dédiés au Premier Congrès des Pilologues Slaves. Prague, jednota ceskoslovenskych matematikû a fysikû 1929, 245p.346. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 2. Roman Jakobson: Remarques sur révolution phonologique du russe comarée à celle des autres langues slaves. Prague, jednota ceskoslovenskych matematiku a fysikû 1929, 120p.347. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 3. B. Trnka: On the Sintax Of the English Verb From Caxton to Dryden. Prague, jednota ceskoslovenskych matematiku a fysikû 1930, 98p.348. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 4. Reunion phonologique international tenu à Prague (18-21/XII 1930). Prague, jednota ceskoslovenskych matematikû a fysikû 1931, 326p.349. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 5.1. Description phonologique du russe moderne. I. R. Jakobson: Pönologie générale du mot. (sous presse).350. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 5.2. Description phonologique du russe moderne. Deuxième partie. N. Trubetzkoy: Das morphonologische system der russischen spräche. Prague, jednota ceskoslovenskych matematikû a fysikû 1934, 94p.351. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 5.3. Description phonologique du russe moderne. III. — Ponologie syntactigue. Ponologique et écriture. Ponologique du vers, (том был в печати, но издан не был).352. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 6. Études dédiées au Quatrième congrès de linguistes. Prague, jednota ceskoslovenskych matematikù a fysikû 1936, 300p.353. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 7. N. S. Trubetzkoy: Grundziige der phonologie. Prague, jednota ceskoslovenskych matematikù a fysikû 1939, 271p.354. Travaux du Cercle Linguistique de Prague 8. Études phonologiques dédiées à la mémoire de M. Le Prince N. S. Trubetzkoy. Prague, jednota ceskoslovenskych matematikù a fysikû 1939, 345p.355. Travaux Linguistiques de Prague 1. Prague, 1964.356. Travaux Linguistiques de Prague. 1. L'École de Prague d'aujourd'hui. Prague, 1966.357. Travaux Linguistiques de Prague. 2. Prague, 1966.358. Travaux Linguistiques de Prague 3. Études structurales dédiées au Vie congrès des slavistes. Prague, 1968.359. Travaux Linguistiques de Prague 4. Prague, 1971.360. Vachek J. The linguistik School of Prague. Bloomington; London, 1966.

361. Wellek René The Theory of Literary History. // Travaux du Cercle Linguistique de Prague. Vol. 6. Prague, 1936, pp. 173- 191.369. http://www.praguelinguistics.org/fr