Система Опочининских чтений

ЯРОСЛАВСКОЕ ВЕРХНЕВОЛЖЬЕИ ЕГО СОВРЕМЕННОЕ

ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО

Издание Мышкинского Народного музея и Академии краеведения

Выпуск Vг. Мышкин, 2015

2

Редакционная коллегия:В.А. Гречухин, О.Б. Карсаков, М.В. Кайкова

ЯРОСЛАВСКОЕ ВЕРХНЕВОЛЖЬЕ И ЕГО СОВРЕМЕННОЕ ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ

ПРОСТРАНСТВО

Выпуск V. Мышкин, 2015 «Мышъиздат»Мышкинский Народный музейАкадемия краеведения

3

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ

Издавна сложилось так, что говоря о краеведении, люди имеют в виду сбор сведений по истории родного края. И под краеведением привычно понимают лишь исследования историков. А на самом деле видов и направлений краеведения очень много, здесь могут быть в равной мере успешными не только исторические подходы, но например и биологические, и географические... И, конечно, этнографические!

Если наука Истории своим главным вопросом имеет вопрос ЧТО БЫЛО, то главный для этнографии это вопрос КАК БЫЛО? Уже из этого хорошо видно, что и две науки и два краеведения очень близки друг к другу, точнее они неразрывно связаны, хотя каждое и сохраняет свою глубокую самодостаточность.

Глубокая взаимосвязь истории и этнографии нередко обеспечивает содержательность работы в историко-этнографическом направлении, когда например, народный быт рассматривается сквозь призму времени, когда изучаются его значительные проявления в былых годах и веках.

И сегодня наш очередной краеведческий сборник трудов предшествовавшей конференции мы формируем из в двух перекликающихся разделов- в одном преобладает этнографический подход, а в другом - исторический. Но вместе они создают широкое полотно сведений о давнем и недавнем прошлом нашего края. И, очевидно, в этом мы следуем старой мышкинской краеведческой традиции, заложенной ещё очень давними исследователями родного края.

В нашем мышкинском крае первым замечательным краеведом- этнографом был Гаврила Васильевич Костров. Его этнографические занятия замечательны как своей большой фактической содержательностью, так и научностью подхода к народной жизни. И последователи Кострова обладали особо ценным качеством-интересом к живой жизни своих современников, к особенностям бытия мышкинского люда. Его работы (а особенно лучшие из них, посвящённые местному гончарному промыслу) были в равной мере полезно нацеленными и в прошлое и в настоящее, и в этом заключалась их глубокая жизненность.

Краеведческая деятельность Гаврилы Васильевича возвышается не только над работами своих современников, но и отличается своей фундаментальностью и содержательностью и по сей день. Его труды остаются лучшим пособием для ознакомления с характером производства и быта населения значительной части мышкинского края и восхищают как своей богатой содержательностью, так и четкостью исследовательских выводов. Это тот случай, когда проходящие годы (и даже века) не убавляют ценности сделанного, а возвышают её. Гаврила Васильевич Костров - это отец мышкинского этнографического краеведения.

4

А каково оно сегодня? Мы решимся сказать, что оно многосторонне и многопланово. Самые лучшие достижения в изучении прошлого и современного народного бытия мы видим у наших коллег западной части района и в Заволжье, а несомненными прекрасными центрами такой работы являются Мартыново и Учма. Там вся исследовательская работа достойно нацелена и в прошлое и в настоящее. И наше настоящее рассматривается с живым и глубоким вниманием.

Мы полагаем, что два названных нами местных краеведческих центра и в общероссийском зачёте оказываются среди лучших и наиболее успешных. В их работе отчётливо видны все признаки подходов в равной мере как строго научных так и личностно творческих. Кажется, в этих местах ясно замечаются новые бытовые особенности и новые социальные явления.

Им удалось осуществить наиболее современный подход к сбору и рассмотрению сведений и вещественных материалов прошлого и настоящего. Таковые подходы учёные и краеведы ищут на всём бескрайнем пространстве Русского Мира. И имеют место отдельные весьма интересные обретения. Так например наши белорусские коллеги предложили вниманию науки и краеведения новое понятие – «виталитивная культура». Под этим понятием они имеют в виду все вещественные и невещественные материалы, которыми и обеспечивается деятельность народной жизни. Мы не решимся сказать, что этому понятию суждено всеобщее научное и краеведческое признание и долгая жизнь. Но оно уже само по себе есть свидетельство поиска новых подходов и идей в деле этнографии.

И новые подходы, очевидно, нужны, потому что жизнь принесла много новых бытовых примет. Приведём некоторые примеры. Например, жизненный уклад наших заволжан весьма отличается от уклада бытия населения богородской стороны. И в первую очередь производственными занятиями и способами жизнеобеспечения. Есть интересные особенности в жизни наших самых авторитетных «извозчиков», возящих людей и грузы в столицу и из столицы.

Своеобразен и быт людей, условно именующихся фермерами. Они уже никак не колхозники, но, кажется, не совсем и крестьяне. Вполне оригинальна жизнедеятельность наших мышкинских отходников, зарабатывающих деньги в Москве. То есть несмотря на громадную унификацию способы жизненного обустройства в разных местах оказываются разными.

Приведём один совсем маленький местный пример. В Мышкине всего шесть тысяч населения, это один из русский городов - малышей. Но приметы различия быта имеются и здесь. Так жители 26 квартала нередко говорят о себе: «У нас на посёлке...» (то есть в группе многоэтажек), отмечая некоторую обособленность своего бытия. Точно так же например быт улицы Лесной достаточно отличается от жизни улицы Строителей. И замечать эти особости, очевидно, стоит и стоит сохранять виденное и понятое в своих

5

краеведческих работах.Внимания стоит многое - например большие изменения в застройке. Она

прошла непростой путь от традиционных домов к щитовым домикам и многоэтажкам, а потом к внестильным постройкам и к архитектурной эклектике. И всё это, наверное, должно быть замечено и оценено.

Решительно изменились содержание и характер людского общения, народных гуляний, мира человеческих влечений, нарядов и украшений и ещё очень многое другое. Жизнь на месте не стоит, и её перемены достойны нашего внимания.

И нельзя не сказать об этнографических занятиях наших уважаемых друзей и соседей. В их работе очень много интересного. А особенно успешны на наш взгляд краеведы из Некоузского и Брейтовского районов. Материалы, представляемые ими на наших конференциях и опубликованные в наших сборниках, прекрасно говорят об успехах краеведов Нового Некоуза, Веретеи, Брейтова, поселка Волга.

Особенно замечательными мы находим занятия Е.В. Чернухиной, им глубоко свойственны исследовательская внимательность и разумная современность в оценке событий и явлений. И ее материалы обычно отличаются прекрасной подачей фактов и выводов.

Всем сказанным во вступлении к нашему очередному сборнику мы хотим заявить, что у этнографического краеведения сегодня по-прежнему много интересных дел, что перед ним широкое поле новых содержательных занятий. И, конечно, мы желаем напомнить, что залы мышкинского Тютчевского дома и страницы наших периодических и целевых изданий всегда открыты для доброго краеведческого общения и для добрых совместных дел.

Организационный комитет этнографической конференции.

6

I . ГРАНИ НАРОДНОЙ ЖИЗНИ

7

КАЦКАРИ. ОПЫТ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ.

«Культура есть деятельностьпо установлению различий».

З. Бауман. Индивидуализированное общество. М.2002

… И прежняя и современная наука не очень много внимания уделяют вопросам существования субэтносов. Они живут, исчезают или формируются почти безо всякого ее внимания. Достаточно сказать, что единственный ИЗ-ДАВНА признаваемый ярославский субэтнос сицкарей, тихо умирающий сейчас, так и не дождался какого-либо внимания отечественной или региональной науки. Более чем за столетия посильное внимание ему уделили лишь краеведы, но и то весьма немногие.

Высокая русская наука практически все свое внимание обычно сосредотачивала на очень давних, еще древнеславянских проявлениях особой этничности. И потому вполне обоснованно современный этнограф Н.К. Бабурин отмечает: затянувшиеся поиски архаики привели к тому, что сегодняшняя актуальная сельская жизнь для науки представляет почти сплошное белое пятно. Внимание к теме сегодняшних этнических проявлений наметилось очень поздно, так лишь с 1960 года началась научная дискуссия об этнографических общинах и самих признаках этничности.

Прежде самым малым этническим сообществом признавалась этнографическая группа (как забайкальские семейские). Затем стали допускать наличие этнолокальных групп (как затундренные крестьяне Таймыра), а сегодня наука уже признает и наличие просто локальных групп (очевидно, это местный кацкий случай?). А этнограф Н.В. Дрянникова считает, что локальной этнической группой может быть и население всего лишь одного села или одной деревни. Этнограф К.К. Логинов добавляет к этому, что главным признаком некоторой субэтничности может быть лишь внутреннее единство и противопоставление себя соседям. Как видим, это допущение открывает большой простор для смелых субэтнических выводов.

Собственно, сегодня ряд ученых признает субэтническими группами даже отдельные социальные группы (например, отходников-южан, объединенных по конфессиональным признакам и целям приезда в Москву)

Если подходить к вопросу наличия этнических групп с таких позиций, то в прежние времена особой этнической группой русских можно было бы считать, например, волгарей. Они сформировались в свое время не на чисто этнической (как сицкари), а на профессиональной основе. Им были свойственны многие отличительные признаки – от особых трудовых занятий населения до традиций и речевых особенностей.

Коснемся для примера этих речевых особенностей. Скажем если у сегодняшних жителей долины реки Кадки отсутствует слово ЕРИК, то у

8

волгарей оно было. У жителей Кадки редко встречается и мало кому известно слово ЗАПАНЬ, а у волгарей оно, как и «ерик», пребывало в самой активной лексике. И таких примеров много. Или обратимся к другому аспекту, к содержательному значению слов. Если для жителей Кадки слово МЕДВЕДЬ означает в первую очередь всем известное крупное лесное животное, то для волгарей едва ли не первоначально важным являлось другое значение - приспособление для сгонки и сжатия леса в плоты. Также со словами «печина», «полива», «коса» и многими другими.

Мы не можем сказать, что волгари обладали каким-то диалектом или хотя бы говором, этого не было. Но имел место волгарский во многом изначально профессиональный сленг.

Волгари, как особое этническое явление, признавались живой простонародной Россией. Вот яркий пример. Крестьяне Зашугомской волости Солигаличского уезда, очень далекого от Волги, не без гордости называли себя волгарями. Почему? А потому что их мужики поголовно уходили на Волгу, на речные промыслы и давно крепко приобщились к волгарскому быту и, гордясь своей близостью к коренным волгарям, они подражали им во многом: в одежде, обычаях, говоре и, конечно, в самоназвании. Кстати, эти подражания порой были весьма трогательными и забавными. Вот таковы были зашугомские солигаличские волгари…

А коренные волгари имели и свою устную историческую память, что является очень важным признаком наличия субэтноса. Имели они и свои ментальные представления и нормы, а профессиональная основа волгарства была неизменно надежной, этих людей кормила не столько земля, сколько Волга - матушка.

То есть субэтнос был, но его давно уже нет. Первый удар ему нанесло строительство железных дорог, затем его крайне подорвала коллективизация сельского хозяйства, начисто оторвав людей от речных промыслов и закрепостив их на земле и ферме. А точку в существовании волгарства поставило создание большой Волги. Все деревни волгарей, стоявшие на самых берегах, а то и в воде, были снесены, а жители расселены по деревням дальним, порой стоящим от реки на десять – пятнадцать верст. И часто селили их врозь, а не компактной массой. И большая река навсегда ушла из их жизни.

А волгарские малые города, как Молога, Мышкин, Корчева или тоже погибли или испытали тяжелейшие социальные катаклизмы, начисто разрушившие прежний уклад жизни. Последние проявления волгарского бытия мы еще примечали в 50-е годы ХХ века, но сегодня это уже прошлое. Субэтнос волгарей рассеялся и стерся, и исчез, как особое этническое явление. Но громадные изменения происходят не только в реальной жизни, а и в научных взглядах этнографов.

Так на наших глазах меняется даже понятие этнического региона. Если прежние ученые заявляли лишь регионы – страны (например, Дания), а затем регионы – области (как графства Англии или чешская Моравия). То затем

9

практики попытались сделать следующий шаг, так я сам на тверских конференциях 90-х годов выдвигал понятие прежнего региона Верхневолжья в пределах Вышневолоцкой речной системы. А сегодня уже признаются и субрегионы, и малые регионы – ячейки по долинам как больших так и небольших рек. Однако живая практика вносит в эту картину весьма конкретные уточнения. И сейчас в нашем крае мы видим чрезвычайно интересный научно и практически совершенно уникальный случай ВЫЯВЛЕНИЕ И ФОРМИРОВАНИЕ субэтноса. Речь идет о кацкарях. И это действие совершенно редкостное и удивительное уже потому, что так называемый догоняющий характер хозяйственно – социального развития сегодняшней России (все же назовем его развитием) активно стимулирует стирание и уничтожение любых местных особенностей и ликвидацию субэтнических проявлений.

Это характерно для всех догоняющих сообществ, государств и цивилизаций. Потому возникает обоснованный вопрос - вообще возможно ли сегодня в условиях массового исчезновения не только субэтносов, а и целых народов (как нганасаны или сету) формирование и укоренение нового субэтноса?

Прежде, в дореволюционное время, это было не только возможно, но и достаточно естественно. Так сибиряки, как особая ментальность, сложились именно в ходе естественного эволюционирования в течение двух столетий. Сегодня ситуация принципиально иная, а потому наш вопрос уместен. Для ответа сперва обратимся к такому великому авторитету как Макс Вебер, к его классическому определению народа.

Вебер заявляет, что под понятием «народ» в смысле этнической общности понимается группа людей, члены которой имеют общее название и общие элементы культуры, обладают мифом (версией) об общем происхождении, ассоциируют себя с особой территорией и обладают чувством солидарности.

Как видим, выявители кацкой субэтничности фактически РАСПОЛАГАЮТ всеми названными составляющими, а особенно большое внимание уделяют элементам культуры, общности, имени, укоренению Мифа, ассоциированию себя с территорией и чувством солидарности.

Вся эта работа первоначально рядом специалистов несколько поверхностно относилась к хорошо известным так называемым «интеллектуальным играм» или к «конструктивистским действиям в этнографическом вопросе» и имелась определенная склонность отказывать в наличии субэтноса. В частности этнографом Е.Э. Носенко отмечается, что многие сегодняшние этнические общности – это «конструкты, воображаемые и изображаемые элитами и интеллектуалами». И в этом суждении есть немалая правота. Вот пример – была попытка именно КОНСТРУИРОВАНИЯ так называемой Поморской республики, а сейчас заявлена культурная автономия поморов. Всего поморов зарегистрировалось 6524 человека. С 2004 года это так называемая «община коренных малочисленных народов

10

Севера», будто бы относящихся к финно-угорской группе.Все признаки именно конструкта налицо, потому что все локальные

группы Поморов (лешуконцы, пинежане и другие народами отнюдь не являются и к финно-уграм имеют самое малое отношение). Но в таких случаях, как с кацкарями, ученые изначально в известной мере спорили, забывая основные принципы наличия особой этничности.

А принципы таковы: наличие исторической памяти, сохраняющиеся фольклорные традиции и … этно-идентификационный выбор! Традиция была и есть, ее лишь требовалось проявлять и подчеркивать. А с фактом исторической памяти положение обстоит чрезвычайно интересно. Дело в том, что немало современных ученых трактуют историческую память как… миф. А мифом кацкари обладают уже не один десяток лет.

А что касается этно-идентификационного выбора, так здесь свобода действий очень велика. И кацкари пользуются ею, например, обоснованно смело ища свои некоторые речевые изначальные родовые связи у древних и современных угрофиннов более обоснованно нежели современные поморы.

Некоторой слабостью формирующихся кацкарей сторонние специалисты считали недостаток УСТНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ. Ведь известно суждение, что историческая память места стоит выше этнических, национальных и иных отличий и является объективным феноменом, а не обязательно лишь результатом некой «раскрутки». На Кадке уже не первое десятилетие историческая память направленно и последовательно тщательно культивируется и она будет передана следующим поколениям как уже именно ПАМЯТЬ, а не результат политической раскрутки. Тут уместно даже дерзостно обратиться к святому Писанию, а именно ко Второзаконию (8.2): «И помни весь путь, которым вел тебя Господь». Коль мощный пласт памяти (пути!) сейчас создается, то людям будет что помнить.

Нужно отметить, что на Кадке уже удалось создать свой ассоциативный культурный ландшафт. И здесь решен вопрос кадрового потенциала, который, как известно, является важной частью потенциала материального, в том числе и инвестиционного.

Мы знаем, что здесь уже создано свое сильное культурное гнездо. Мы полагаем, что этот фактор решающий. Потому что если территория получает свою, коренную, одной идеей сплоченную интеллигенцию, то сохранение и развитие самобытности, некоего КУЛЬТУРНОГО СУВЕРЕНИТЕТА обеспечено.

На сегодняшний день это кацкое гнездо почти не имеет внешней творческой подпитки, то есть приезда и поселения интеллигентных пришельцев, и очевидно, на данном этапе это как раз и важно и полезно.

Мы по себе, по-мышкинскому, знаем, сколько непрост приток сторонних людей и как не всегда идеально их взгляды и технологии вписываются в планово и продуманно ведущееся культурное строительство.

И здесь у нас есть основания обратиться к мнению известного теоретика

11

Ричарда Флориды, отчасти развивая его мысль о креативном классе. В наших мышкинских и кацких условиях едва ли не единственным креативным классом, способным на продвижение места, оказываются конструктивно мыслящие и созидательно действующие краеведы. И на сегодняшнем этапе размывание этого слоя людьми со стороны на Кадке оказывалось бы деструктивным. Это могло мешать сохранению ясности избранного направления и ясности самости.

Наконец, позиция тех, кто оценивал кацкий субэтнос как конструкт отчасти несостоятельна и в социокультурном плане. Наука сегодня знает, что даже явный субэтнический конструкт вполне жизнеспособен, ибо на него нынче есть как бы некий заказ общества. Этнический конструкт желанно дополняет нашу унылую национальную палитру новыми и яркими красками. В том числе и взамен утраченных. (Волгари полностью утрачены, сицкари исчезают, а кацкари появляются!)

Так известный географ – экономист М.П.Крылов отмечает, что ячеистость, мозаичность это замечательный фактор активизации местного самосознания, весьма способствующий «переходу локального самосознания к региональной самоидентификации». И установление кацкого самосознания до выделения межрайоного сообщества мы ясно видим. На этих путях посильным оказывается практически все. Академик Александр Евгеньевич Левинтов, говоря о тяжком однообразном, этнически все пустеющем мировом пространстве, приводит пример Америки: «Земля, недра и небеса Америки до сих пор потрясают нас, азиатов и европейцев, своей немотной пустотой» и, размышляя о возможностях создания нынешних субъэтнических особенностей, он утверждает: «Границы региона создаются гением и совестью места». А именно это мы и видим у кацкарей на мышкинской Кадке. Гений места здесь неоспорим. И тут нам впору сослаться опять же на М.П. Крылова: «Наша позиция заключается в признании силы местного самосознания». И далее: «… региональная идентичность – это феномен, пронизывающий все стороны жизни сообщества».

И это так, ведь во все времена, а тем более сегодня, решающе важна РАЗЛИЧИМОСТЬ места, отличие его от других. И чёткий, внятный, уникальный имидж – это одно из главных условиях успешного развития территории.

У кацкарей в вопросе создания субэтноса заявляемый ими имидж не просто ясен и внятен, но и подчеркнуто ДЕКЛАРАТИВНО уникален. С имиджем здесь работа поставлена в равной мере профессионально, нацеленно и артистично.

Нам следует отметить высокую современность и качественность самоидентификационной работы. Сегодня нам нет нужды освещать все грани этой современности и этой качественности. Но нам обязательно нужно коснуться материальной, базисной стороны дела. На мышкинской Кадке, и главным образом в Мартынове идентификационная работа идет в нерасторжимом единстве с перестройкой деревенской экономики. А

12

врастание этничности в экономику - цемент успеха.Что главное там происходит? Там постоянно продается и покупается во

многом не что иное, как нематериальные блага. Вот здесь едва ли не в единственном месте Ярославии они стали ничем иным как товаром.

В Мартынове успешно внедряется понимание, что туристический сервис это – ПРОИЗВОДСТВО УСЛУГ или НЕМАТЕРИАЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО. То есть жизнь такого селения отныне включает и такое вполне производственное и «градообразующее» направление.

Германский экономист Энгель еще в XIX веке подчеркивал, что в дальнейшем доля расходов на создание предметов первой необходимости будет сокращаться, а доля трат на услуги будет возрастать. И жизнь это подтвердила, сегодня даже траты на мобильный телефон не уступают тратам на хлеб… И на Кадке экономические действия рассматриваются именно с опорой на услуги. А если решиться на обращение к подобающей научной терминологии, то на мышкинской Кадке происходит СОФТИЗАЦИЯ экономики, то есть возрастание роли нематериальных секторов – информации, сервиса и в целом туризма.

Мы затронули серьезнейший качественно новый момент – плотную увязку материального с нематериальным. То есть материальную основу складывания нового субэтноса. Кстати, в самом Мартынове, флагмане кацкой софтизации, уже можно усмотреть некоторые проявления особого экономического района (или подрайона, или микроочага).

И хотя ниже областных таковых явлений долго никто не рассматривал, но сейчас уже есть (в частности в Тверской области) примеры изучения экономических очагов в муниципальных границах. Кажется, в Мартынове имеет место качественно особый (сельский случай) ведь мы говорим не о макроэкономике, а о микроэкономике. Наши соседи - тверичи у себя в области прослеживают 41 экономический микрорайон, в ярославском Мартынове – 42-й район, а по Ярославии – первый? (Если не считать сел Вятского и Кукобоя то – единственный?)

И нужно сказать, что на этом пути кацкари весьма успешны. Приведем сравнительные, хотя сразу оговорюсь, не вполне корректные цифры. В 2008 году Япония приняла 66 тысяч российских туристов, а Мартыново нынче приняло 22 тысячи гостей. Вот такой ЭКОНОМИЧЕСКИЙ МИКРОРАЙОН и таков его материальный базис нематериального мифа. И наоборот – МИФ как БАЗИС ЗАРАБОТКА.

Вот здесь, когда этническая самоидентификация дает деньги, она вполне нравится населению и рождает полную готовность соответствовать этническим разработкам своих пассионариев и быть именно кацкарями, а не угличанами или мышкинцами или тем более некоузцами. Никем иным, а только кацкарями, именно это сегодня дает материальный базис. (Ни вепсы - ни тверские карелы об этом не догадались…)

_________________

13

У кацкарей в вопросе создания субэтноса отчетливо просматривается не пресловутое наивное краеведение, а стратегическая плановость. А в самом начале, в самой основе нам следует различать не что иное как позицию НЕПОХОЖЕСТИ, позицию достижения решительного отличия от других обитателей Ярославии и России. И это было совершенно мудро, еще в XIX веке русский мыслитель Гарин - Михайловский отмечал большую опасность полной похожести на других, опасность потери или неимения своей яркой индивидуальности. А Кондорсе подчеркивал другую сторону явления, он указывал, что желание жить самому по себе (по-своему!) - это признак достаточно высокой цивилизованности человека и сообщества.

Все это кацкари уже в начале своего движения ясно осознавали и скрупулезно и последовательно отстаивали свою особость, свое кацкарство. Путь трудный, но, безусловно, верный. Здесь уместно обратиться к классическому заявлению известного ученого Эриха Фромма, оно звучит предельно кратко: «Я то, что я делаю!» а они делают себя кацкарями и потому они уже и есть кацкари, онтологически соответствуя современным научным признаками этничности.

Здесь уместно обратиться к Честертону, сказавшему, что «не трудно понять, почему легенда заслужила большее уважение, чем история. Легенду творит вся деревня, а книгу пишет – одинокий сумасшедший». А на Кадке, кажется, и то, и другое едино.

И в последней части выступления не могу не обратиться к еще одной в свое время звучавшей критической ноте. Она исходила из того, что в старых, старинных и древних документах о кацкарях ничего нет. Но и эта критическая позиция сегодня уже не выглядит авторитетной. Вот, например, о карелах в ранних средневековых документах ровно ничего нет, а потому по мнению ряда финских ученых Карелия для финнов это не что иное как … плод воображения. Но Карелия – то есть, и она давным-давно признана, и карелы тоже есть и они тоже давно признаны. А каковы сейчас обстоятельства с признанием кацкарей российской высокой наукой?

А обстоятельства весьма любопытные. Обратимся к новейшим изданиям трудов регионоведов, эконом-географов и страноведов (есть и такая научная специализация). Вот один из виднейших современных регионоведов Л.В. Смирнягин (кстати, это ученый – западник, даже «американист», считающий, что традиционных издавна сложившихся неформальных районов в России почти нет или это очень большая редкость). Так он пишет, в своем труде о территориальной морфологии российского общества, что во время своих странствий по провинциальной России он узнал о Кацком стане, находящемся в Ярославской области и это есть один из подлинных неформальных этнических районов России.

А классик русского страноведения Андрей Ильич Трейвиш в своей новой книге «Город, район, страна и мир» (М.2009) пишет следующее (цитата): «Один из примеров Кацкий стан в Ярославской области, куст

14

деревень к западу от города Мышкина, разделенный границами районов, но сохранивший диалект и идентичность кацкарей, теперь со своей газетой и скромным турбизнесом на базе местной фольклорной экзотики». Таким образом классиками русского регионоведения кацкари как субъэтническая локальная группа – признаны, и опыт самоидентификации совершенно удался.

И заканчивая свое выступление, наверно, уместно вновь обратиться к высказываниям серьезной науки. М.П. Крылов пишет, что «имеющаяся идентичность даже там, где она оказывается недостаточной, является важнейшей предпосылкой самоорганизации». А, как мы знаем, кацкари в Мартынове самоорганизованы гораздо лучше и выше, нежели скажем, ижорцы, ингерманландцы, вепсы и даже такой громадный субэтнос как тверские карелы. И здесь впору вновь процитировать Фромма: «Я таков, каким вы хотите меня видеть…» А российское сообщество (особенно в туристической сфере) хочет видеть здешнее население именно кацкарями. И это опять же гарантирует успех самоидентификации.

В. Гречухин, член-корреспондент ПАНИ, г. Мышкин.

15

МИР СТАРОГО ДОМА

… Удивительно устроена память человеческая-то, что было вчера или месяц назад не помнишь, а то, что было полвека назад, помнишь так ясно, как будто это было вчера... Мой старый дом-дом моего детства, когда я прохожу мимо тебя, то в душе моей как будто все переворачивается и смешивается: счастье, радость грусть и тоска. Так хорошо становится на душе, и не выскажешь словами.

Ты стар, мой дом, очень стар. Твои стены видели много радости и много горя. Семьи священников жили в нём, ещё какие-то семьи мне неведомые, а я помню тех, кто жил в тебе в годы моего детства, помню всех своей детской памятью.

В доме было пять крылец. В первом крыльце жили две семьи: Астафьевых-Соловьёвых и большая семья Румянцевых.

У тёти Лиды Астафьевой были два сына - Алексей и Николай, парни хулиганистые, но очень добрые. Если Лёшка был поспокойней и посерьёзней, то Колька был сорви-голова. Женщины на лавочке в редкие минуты отдыха, которые им выпадали, говорили про Кольку: «Весь в отца пошёл, такой же хулиган...»

А дядя Леша - отец Кольки и муж тёти Лиды, когда бывал под хмельком, бегал по двору и кричал: «Декабристы, всех убью!» Мы, ребята, его побаивались, а всё равно дразнили.

А тётя Лида работала в больнице, уж кем -не знаю, а где работал дядя Лёша, я и совсем не знаю.

Впоследствии Лёша - младший выучился, отслужил в армии и стал уважаемым человеком. Алексей Николаевич Астафьев - многие в Мышкине его знают и помнят. Судьба Николая сложилась несколько иначе, он до последних дней оставался правдолюбом Колькой- Кукусей, Астафеем, как его звали в детстве и молодости.

Румянцевы - Александра Кузьминична и Мария Фёдоровна. У них было четверо детей: Томочка, Борис, Валюшка-любимая моя подружка детства и Санька. Томочка, к сожалению, ушла из жизни очень рано, в 14 лет от заболевания сердца. Я очень хорошо помню похороны Томочки и как убивалась над ней тётя Маруся,

А сейчас уже никого нет из этой семьи. Все ушли из этой жизни в мир иной. Последней совсем недавно умерла и тётя Маруся, похоронив всех детей, она прожила до девяноста с лишним лет. Вечная им всем память и вечный покой!

16

Во втором крыльце жила тётя Надя Муханова с двумя сыновьями- Витей и Юрой. Витю я почти не помню, он утонул, купаясь в Волге. А вот Юру я помню очень хорошо. Не скажу точно, где работала тётя Надя, полагаю, что ночной сиделкой. А Юра тогда учился в старших классах нашей школы, а потом поступил в какое-то ленинградское мореходное училище и впоследствии жил в городе Лиепая. Фамилия Юры была- Блинов, у Вити фамилия- Лапшин.

Тётю Надю помню очень хорошо. Она была очень красивой. Так и стоит перед глазами её облик. Тёмные, почти чёрные волосы с проседью... Пышные, кудрявые... И удивительно глубокие тёмные глаза.

Крыльцо Мухановых и Астафьевых было со ступеньками вниз, жили они в подвальном помещении. Окна оказывались почти на земле.

А от нашего крыльца ступеньки уходили вверх и жили мы на втором этаже. Мы – это многочисленная наша семья Фёдоровых. Моя любимая, самая родная и близкая моя бабушка -Пелагея Михайловна, тётя Поля, как все её называли, и многочисленные её дети: Лида, Нина (моя мама), Толя, Люся Витя и Коля. Ещё жили в этой квартире двое внуков – Вова (сын Лиды) и я.

Весело, тесно, голодно, но это было самое лучшее время в моей жизни. По мере взросления детей бабушки они создавали свои семья и разлетались из родимого гнезда, а семьи Лиды и Коли до конца почти жила вместе, под одной крышей.

Все были молодые, весёлые, играли на гитарах, пели смеялись. Но самым главным занятием мужской половины нашей квартиры являлось «забивать козла». Так и вижу: горит лампа, парни сидят за столом, играют. Шум, смех, шестеро за столом, еще столько же вокруг стола – это собрались все у нас и соседская молодежь, и шла игра «навылет».

Трудно приходилось моей бабушке с такой оравой народа, но никогда я не видела её ни в злобе – ни в раздражении. Всегда тихая, ласковая. Как я жалею, что не пожила ты подольше, не удалось мне потешить твою старость, милая моя. Она умерла в 64 года.

И разве сразу всю семью перечислишь, вот ведь перед Ко-лей была ещё Галя, она отравилась травой беленой. Ой, многолюдно было…

Представляю, сколько шума и беспокойства доставляли

17

своим весельем мои дяди и тёти соседям, но никогда не была сказано и слова упрёка с их стороны в адрес бабушки.

...Следующее за нашим крыльцом - это крыльцо Петрушовых.

Тётя Лида, дядя Саша и их дети: Сергей, Николай, Мария и Владимир, да ещё Олег умер подростком. Семья тоже была очень большая, вот я сейчас уточню и добавлю: Маруся была с 20 года рождения, а далее Тихон с 24 года рождения. Он во время войны пропал без вести. Его (из последнего письма видно) везли к Сталинграду. Там, где-то и оборвался его недолгий жизненный путь.

Тётя Лида управлялась по хозяйским делам, а дядя Саша работал в колхозе. Да они сперва и обое-то поработали в колхозе на ферме. Маруся работала в больнице диет-сестрой, а все парни шоферили. Вот сразу такую семью и не перечислишь, сейчас вот вспомнила, что были ещё сёстры Шура и Галя, они умерли в детстве.

У Маруси и Коли фамилии были Никулины, а у остальных - Петрушовы. Петрушовы держали корову. И какое счастье было нам, малышне попрыгать на сене, когда его привозили на зиму и набивали им сарай. Еще помню, что к Петрушовым приезжали гости на лето Нина и Володя Лобановы, так что молодежи в нашем дворе всегда оказывалось много.

В одном крыльце с Петрушовыми жила тётя Галя Новикова, родная сестра тёти Маруси Румянцевой. Она работала в больнице нянечкой. Когда мне было лет девять-десять, тётя Галя родила Томочку. И если она разрешала нам с Валюшкой погулять с Томочкой, то мы были на седьмом небе. Сейчас тётя Галя живёт у Томочки в Ярославле совершенно слепая. А с Томочкой мы видимся очень редко.

Ну и, наконец, последнее крыльцо, ступеньки бегут вверх. В первой комнате жили Калинины - тётя Люба и дядя Вася, у них две дочери - Лида и Валя. Тётя Люба работала в больнице санитаркой, а дядя Вася фельдшером в «бараках». Валя после школы уехала в Ленинград, а Лидия Васильевна жила и работала в Ярославле. Судьбе было угодно, чтобы я будучи уже взрослой, имея двоих детей, снова вернулась жить в дом своего детства. Из старых жильцов там оставались только тетя Люба и Наталья Анатольевна. К тете Любе часто приезжала Лида, она работала учительницей, а ее муж Георгий Арсентьевич – адвокат, они имели дочку Марину.

18

По вечерам мы любили с Лидой посидеть во дворе на лавочке и поговорить обо всем на свете. Много времени с тех пор прошло, не знаю – живы ли Лида и Георгий, после смерти тёти Любы я их не видела, а дядя Вася умер намного раньше. Вечная им память!

Еще в том же крыльце жили Канашины-Уваровы, Жуковы и Наталья Анатольевна Ковалева. Канашин работал директором МТС, а Александра Ивановна Уварова была директором средней школы. Их дети: Валерий, Альберт, Владимир. Валерий, по всей вероятности, был моряком. Летом в отпуск они приезжали в Мышкин, на нём была красивая морская форма. Однако помню его я слабо. А вот его жену Шуру я очень хорошо помню. Тогда меня, маленькую, потрясла её красота. Статная, красивая она так до сих пор и стоит у меня перед глазами.

У них расла дочка Таня, года на три моложе меня. Когда они приезжали в Мышкин, то нас приглашали к Тане, пить чай. Вкус тех конфет, которыми нас угощали, теперь я уж, конечно, не помню, а вот «фантик» помню - до сих пор - большой, жёлтый, а нарисована на нём красная шапочка.

Альберт в то время учился в десятом классе, Вовка-Канаха, как его звали друзья, тоже учился в школе и с нами, малышней они не общались. Сегодня им всем уже вечная память!

В следующей комнате по коридору жили Жуковы. Я почему-то плохо запомнила старших Жуковых. Помню лишь только как бывало возвращается из школы Фёдор Алексеевич, идёт медленно, о чём-то думает. Он в черном длинном пальто и с портфелем. Почему-то у меня эта картина стоит перед глазами... У Жуковых расла дочь Галя. У неё была длинная коса, светлая, красивая-вот так мне запомнилось…

Как же я её любила! Она всегда бывало с нами, малышами поговорит, утешит, не то что Валька Канашина, которая нас гоняла. Жалко было, что Жуковы очень скоро уехали из нашего дома и мы стали реже видеться с Галей. Но до сих пор я благодарна ей за ту ласку, что она мне дарила. За те утешения, когда меня кто-то обижал. И сейчас, когда мы уже стали пожилыми, для меня великая радость встретиться с Галей и поговорить. А она давно уже стала Галиной Фёдоровной Костыгиной и в большую жизнь давно уж ушли её потомки.

Ну, и наконец, последняя комната нашего старого дома. В

19

ней жила Наталья Анатольевна Ковалева. Она преподавала историю. Маленькая, кругленькая, ученики звали ее «Ната-кнопка». Мы ее боялись и не любили, кому же из детей понравится, если тебя постоянно воспитывают? А вот когда я взрослая, снова вернулась в этот дом, когда мы много и подолгу разговаривали с нею, когда она мне, уже взрослой рассказала о своей нелёгкой судьбе, я поняла, какой потрясающий человек была Наталья Анатольевна!

Как она любила соседей, как любила свой дом, как она любила жизнь! Будучи совсем старенькой, она так и жила в своей старой квартире. Но вот стараниями Калерии Александровны Арефьевой ей дали благоустроенное современное жилье. Но она ведь не смогла там жить и снова вернулась в свой дом!

Совсем слепая, она различала людей и узнавала их по голосам. И разумно общалась с людьми. Вечная память Вам, Наталья Антоновна, и спасибо за уроки жизни, что Вы преподали мне! Вечная память и супругам Жуковым, которые учила детей не только своим предметам, но и жизни!

Хочется ещё сказать о том, какими дружными соседями были все жители нашего дома. Каждую весну во дворе дома проводились субботники. Женщины мели, гребли, убирали двор, а мужчины закапывали старую помойку, рыли яму под новую, колотили короб под мусор. Дела хватало всем, никто не ворчал, что «нам за это не платят», с шутками-прибаутками наводили порядок.

Мы, малыши, помогали как могли, а после уборки возле сарайки Натальи Антоновны обязательно устраивали концерт. Можно представить, какой это был концерт, но взрослые нас хвалили, хлопали, угощали сладостями, а мы млели от счастья!

А ещё запомнились летние вечера, когда почти вое соседки выходили на улицу, на лавочку, мы пристраивались сбоку и слушали их разговоры. Не помню такого, чтобы кого-то осуждали, зато помню рассказы про старину, про чудеса!

А ещё на всю жизнь я запомнила, как они пели. Это было что-то! Начинала тётя Лида Астафьева своим красивым и очень сильным голосом, ей, вторила тётя Надя Муханова, а остальные были на подхвате. Они пели так красиво, что люди, спешившие на вечерний сеанс в ДК, останавливались и слушали.

«...Помню я ещё молодушкой была», «Лучинушка», «То не ветер ветку клонит», а особенно я любила, когда тётя Лида и

20

тётя Надя пели «Что ты жадно глядишь на дорогу». Видимо, вот с этих вечерних спевок моих взрослых соседок я на всю жизнь полюбила старинную русскую песню.

Вот и всё, что я могла вспомнить о людях моего дома, дома моего детства. А ты, мой старый дом, живи долго - долго и ...молодей!

«МЕЩАНСКИЙ РОМАНС» В ТРАДИЦИОННОЙ НАРОДНОЙ

КУЛЬТУРЕ ХХ ВЕКА (С иллюстративными материалами фольклорной экспедиции).

1.Что за странная песня такая? – Это романс…

Песенная лирика – это один из самых подвижных пластов традиционной народной культуры, который быстрее других направлений откликается на социально-бытовые и исторические перемены в обществе. Будучи жанром устного народного творчества, песня нуждается в изучении и сохранении в единстве текста и звучания. Потому-то фольклорные экспедиции дают ценнейший материал, хотя старинную песенную лирику от живого носителя записать уже практически невозможно. Советская и постсоветская массовая песенная культура уверенно вытеснила в народном

сознании аутентичный фольклор. В большинстве случаев старинная народная песня сокращается, нарушается ее композиционная стройность и забывается значение ее поэтических символов. И все же, старожилы еще могут нас кое - чем удивить. Например, в живой традиционной народной песенной культуре до сих пор ярко представлен так называемый «мещанский романс».

В советское время довольно широкое распространение получили многие песни литературного происхождения, возникшие в XVIII, XIX и начале XX в.

В послеоктябрьское время, особенно в первые годы Советской власти, среди некоторой части населения были широко распространены городские песни, или так называемые «мещанские романсы». Это «жестокие романсы» о разбитом сердце, а также созданные в стиле мещанских романсов песни на

21

темы традиционных народных песен, разбойничьих («Живет моя красотка»), рекрутских («Последний нонешний денечек») и ямщицких («Вот мчится тройка почтовая»).

Романс схож с песней, но в то же время отличается от неё некоторыми особенностями, что, собственно, и делает романс романсом. Термин «романс», возникший в средневековой Испании, первоначально обозначал обычную песню на испанском (романском) языке. Romance – по-испански. Содержание стихотворения, положенного на музыку, обычно было любовным, лирическим. Первые романсы появились примерно в XV веке, но настоящий расцвет романса начался во второй половине XVIII века. Тогда -то и проник романс через Францию в Россию. И на русском языке такое же по характеру произведение понималось российской песней. Именно в народных русских песнях скрыты истоки нового вокального жанра в России.

Песенное творчество середины XVIII—XIX века в России, дошедшее до наших дней, представлено главным образом анонимными авторами. Передаваясь изустно, песенно-романсовое наследие не было застывшим: менялись слова, варьировалась мелодия. Шли годы, появлялись люди, которые по зову сердца пытались собрать, записать и передать новому поколению этот песенный жанр, с развитием книгоиздательства появлялись сборники народных песен, романс проникает в репертуар популярных исполнителей и тиражируется на радио и грампластинках.

Заимствование западно-романсовой традиции связано со значительной переработкой, можно сказать, «подгонкой» под местное мышление, вкусы, под свою уже вызревающую традицию (поэтические приемы, лексику, сюжеты). Но если классические романсы представляют собой вокальную пьесу с инструментальным сопровождением, то народные песенные романсы исполнялись зачастую без него, и даже хором. Главное отличие такого романса от песни в особой певучести и чёткой рельефной мелодичности.

В романсе классическом обычно отсутствует припев, но в романсе городском часто встречается рефрен последних строк четверостишия. В музыке романса, в отличие от песни, больше внимания уделяется настроению (а не ритму, к примеру), суть романса – в содержании стихов и в мелодии, а не в аккомпанементе.

В романсе важны одновременно и слово, и музыка, и вокал. Романс является более интимным произведением, чем песня, поэтому он может быть только лирическим, тогда как песня может быть патриотической, героической и т.д. В связи с тем, что романс обычно выражает любовное чувство, в нём всегда присутствует или подразумевается адресат, т.е. романс в каком-то смысле должен иметь диалог, хотя бы и внутренний.Стихи романса обычно сами по себе мелодичны, напевны, трогательны и нежны или же трагичны.

2.Истоки и значение «мещанского романса» в бытовании

22

традиционной русской песенной лирикиКак любой жанр народного творчества, мещанский романс нужно

рассматривать в контексте исторической эволюции традиционной народной песенной культуры. Поэтому обратим внимание на три этапа бытования жанра – первоисточник, зрелость и трансформация:

1. Предпосылки к зарождению романса заключены в традициях устного народного творчества – лирической песне, основными чертами которой было «народное песнопение». То есть традиция передавалась от исполнителя к исполнителю, заключая в себе поток переживаний, преобразованный посредством традиционных формул в некую символическую реальность, смысл которой доступен лишь человеку, включенному в традицию. И в семантике текстов народных песен как раз главенствует символика традиций конкретного народа, его культуры.

2. Перерождение «народного песнопения» в «литературное песнесложение» - это главный шаг к зарождению романса. Из аудитории происходит выделение исполнителей и слушателей. В середине XIX века, жанр народной песни перерождается в жанр литературной песни, получившей позднее название городского и «Мещанского» романса.

Здесь уже на первый план выходит не семантика традиционных образов, а осмысление сюжетной текстовой семантики, где представлен не просто «поток» переживаний, а их развернутый художественный образ. Пик развития мещанского романса приходится на конец XIX — начало XX века, когда в народе закрепляются основные романсовые сюжеты и канонические («авторские», хотя авторство многих забыто) тексты самых популярных романсов (множественные вариации которых мы до сих пор можем слышать в материалах фольклорных экспедиций последних лет).

Например, Иванова (Трошина) Антонина Михайловна (1929 г.р., жительница города Углича, уроженка д.Аньгово Пошехонского р-на Ярославской области) исполнила нам такой романсовый отрывок, считая его народной песней, которую и родители и она сама всегда исполняли во время застолий и посиделок:

«Сорвала я цветок полевой,Приколола на кофточку белую.Ожидаю свиданья с тобой,Только  первая шага не сделаю. (3/4 – 2 раза)

Ты права, я всегда в стороне,И глаза твои ясные светятся,Говорят они ласково мне,Что желаю с тобою я встретиться.»

* Это переставленные и несколько измененные части известного народного романса «Назначай поскорее свидание» из репертуара актрисы Нины Сазоновой, а на пластинках ее исполняла Л. Авдеева, автор музыки Б.

23

Мокроусов, текста - С. Смирнов, 1954 г., оригинальный текст которого такой:

«Ты обычно всегда в стороне,Но глаза твои ясные светятся.Говорят они ласково мне,Что со мною желаешь ты встретиться.

Сорвала я цветок полевой,Приколола на кофточку белую.Ожидаю свиданья с тобой,Только первого шага не сделаю.

Значит, нужно тебе подойтиСамому обо всем позаботиться.А не то разойдутся пути,И любовь улетит, не воротится.

Не теряй же минут дорогих,Назначай поскорее свидание.Ты учти, что немало другихНа меня обращают внимание.»

3. В конце 19 - начале 20 вв. из «мещанского романса» вычленяется «блатная песня» и окончательно оформляется как поджанр в 30-50 гг. А с 50-70-х годов начинается интеллигентская стилизация блатной песни под условным названием «авторская песня» (Ю. Ким, Ю. Визбор, А. Городницкий и др.), но опять же в традициях городского романса. Современники стали называть это явление единым термином – «шансон». Такую песню поначалу называли «самодеятельной» за незамысловатость мелодии и вокального звучания. Массовую популярность этот жанр получает благодаря бардам-шестидесятникам: В. Высоцкому, А. Галичу, Б. Окуджаве, превратившимся в своеобразные “иконы” оттепельного песнетворчества.

3.Почему же романс закрепился на местной народной почве?

Название «мещанский» или городской романс пошло от того, что жанр этот рождается в среде городских низов (так называемых «мещан» - крестьян, рабочих, небогатых торговцев, мастеровых). Они стали создавать собственную субкультуру, выходящую из частушки, романса, танца (например, кадрили), лубочной живописи и т.д.

В период 19 века, когда романс относили к «мещанской культуре», творчество композиторов и поэтов, творивших такие произведения, считалось с точки зрения высокой культуры несерьезным и даже запрещенным, а сами они предавались гонениям. Они ушли из жизни

24

забытыми, официально непризнанными романсистами. Но популярность этих романсов среди народа была настолько велика, что их пели и на теплых дружеских вечерах и за столом. Постепенно их стали даже называть «старинными» и «народными песнями (романсами)», так называет исполненные нам песни и Иванова (Трошина) Антонина Михайловна.

Романс, стоя на полпути между фольклором и литературой, быстро набирает популярность в 20 веке в силу «эмоционально захватывающей» содержательной стороны, своей исполнительской простоты и доступности для всех слоев населения. Романс быстро выходит за пределы города, активно проникает в деревню, при этом, к сожалению, разрушительно действуя на исконный традиционный фольклор. Новое сознание строителя коммунизма, казалось бы, не должно было оставить ни единого шанса прежним традиционным формам песенной народной культуры, но только не мещанским романсам!

Как дорогая народу память, мещанские романсы напоминали о тяжелой жизни, рассказывали о личной неустроенности простого человека в жестоком капиталистическом обществе. Во-вторых, в мещанских песнях, пусть в не очень совершенной форме, но довольно ярко, рисовалась живая человеческая личность, говорилось о реальных Человеческих переживаниях, выражались чувства верности в любви и дружбе. В-третьих, по своей художественной форме (языку, стилю и композиции) они были вполне современны и понятны.

Профессиональные музыковеды отмечают, что жанр мещанского романса не отличается высокими эстетическими достоинствами, и отсюда — несколько несерьезное отношение к нему со стороны ученых-фольклористов. Ведь в отличие от русских камерно-вокальных классических романсов, мещанский романс, был более «бытовым» и рассчитывался на певцов-любителей. Среди мещанских романсов в особенную категорию можно выделить жестокий романс и городской романс (из которого вышли блатная и авторская песни).

4.Жестокий романс.

Жестокий романс возник примерно в середине XIX века, а время расцвета – последняя четверть XIX-начало XX веков. Своеобразие жестокого романса заключается в гармоничном синтезе жанровых принципов баллады, лирической песни и романса. Его характерной чертой является ограниченность сюжета (всего около десятка вариантов), в основе которого лежит бытовая трагедия, заканчивающаяся в основном убийством, самоубийством, смертью от горя или неразделённой любви.

Как любому мещанскому романсу жестокому романсу свойственна конкретика. Это как бы "случай из жизни", воспоминания свидетеля, обычно бывалого человека. Поэтому в зачине такого романса, как правило, указывается определенное место воссоздаваемого действия. Это могут быть даже некие отдаленные территории, экзотические страны и города, или,

25

напротив, предельно заурядные декорации. Интересно, что внешне стремление к экзотизму обнаруживается в появлении множества текстов, содержащих в себе упоминание каких-либо иностранных реалий, например, романс «Коломбина и хулиган», один из вариантов которого нам исполнила Иванова (Трошина) Антонина Михайловна:В одном старом глухом городкеКоломбина с родными жила.До 17 лет не гуляла,А потом хулигана нашла.

Хулигана безумно любила,Даже жить без него не могла,Раз одною вечерней прогулкойК ней подруга ее подошла.

Что гуляешь одна, Коломбина,Джек на лавке с другою сидит!Про тебя он совсем забывает,Про любовь он все с ней говорит.

Побежала домой Коломбина,Написала записку ему,В той записке она не ругалаА сказала, за все отомщу.

Прочитал Джек эту записку,К Коломбине домой побежал,У входа лужа кровиИ ее увидал.

Перед нею записка лежала,А в записке той несколько слов -Джек, ты любишь наверно, другую,Но меня уж теперь не вернешь.

Прочитал Джек эту записку,Потихоньку наган вынималБудем вместе лежать с Коломбиной!И застреленный на пол упал.

* В исполнении Ивановой не хватает последнего завершающего куплета, который известен в опубликованном в 4-м выпуске сборника «В нашу гавань заходили корабли» (Москва, изд-во «Стрекоза», 2001 г.) тексте данного романса и звучит так:

«Где-то в старом глухом городишкеИз-за глупой, коварной брехниПогребли два молоденьких трупа,До конца не познавших любви.»

26

В частности, из-за подобного экзотизма, некоторые исследователи проводят параллель между жестоким романсом и «аргентинской танговой песней», которая также имела некоторое влияние на становление жанра мещанского романса в России. Основная тема и романса и танго — любовь, причем, как правило, любовь трагическая, «роковая». А сюжеты и вовсе традиционны именно для танго: мужчина совращает и бросает девушку, или девушка губит свою красоту и молодость в «грязных кабаре», или это исповедь проститутки, или герой гибнет из-за женщины на «креольской дуэли» (поединок на ножах), или он (она) сводит в могилу старушку-мать, а потом горько раскаивается, или «роковая» женщина совращает мужчину с пути праведного, или он (она) мстит за измену, и т. д.

Так, например, известный романс «Васильки-васильки» рассказывает о страшной мести за измену и имеет типичный набор «реквизита» танговой песни (лодка, кинжал, измена, рыбаки, море).

От Ивановой А.М. мы услышали эту песню такой (левая колонка). Литературоведы говорят, что данная песня является переработкой части стихотворения «Сумасшедший» Алексея Апухтина 1890 г. и широко известна в исполнении Аркадия Северного и многих других исполнителей 60-70-х гг. * Наиболее близкий вариант полного текста песни (правая колонка) опубликован в сборнике «А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые» (Сост. Марина Баранова. - М.: Эксмо, 2006.)«Все васильки-васильки,много мелькало их в поле,Помню у самой реки,их собирали для Лели,

Леля любила реку,Ночью она не бояласьЧасто весенней поройС милаем в лодке каталась.

…

Лодку отвез далекоЛодка сама покатиласьТихо все было кругомЛеле опасность грозила

Милый тут вынул кинжал

* Всё васильки, васильки, Сколько мелькает их в поле! Помню, у самой реки Мы собирали для Лёли.

Лёля любила реку, Ночью на ней не боялась. Часто по целым часам Смело на лодке каталась.

Милый в садочке гулялИ пригласил прокатиться. Лёля согласна была. В лодку помог ей садиться.

Лёля сидела, плела Синий венок васильковый. Милый смотрел ей в глаза, Взгляд его был невеселый.

Милый тут вынул кинжал,

27

Низко над Лелей склонилсяЛеля закрыла глазаВенчик из рук повалился

Наутро пришли рыбакиЛелю нашли у приливаНадпись была на грудиЛелю любовь загубила.

Эх, рыбаки, рыбаки,Зачем же вы тайну открыли,Лучше бы Лелю пускайВ синее море пустили.»

…

Низко над Лёлей склонился. Лёля закрыла глаза, Венчик из рук повалился.

Утром нашли рыбаки Тело ее у обрыва. Надпись была на груди: "Лёлю любовь погубила".

Ах, рыбаки, рыбаки! Что ж вы всю тайну открыли?! Лучше бы тело ееВ синих волнах утопили.

Не надо так много шутить,Не надо так много смеяться.Любовь не умеет шутить,Любовь не умеет смеяться.

Ох, васильки, васильки…Сколько мелькает вас в поле…Помню, у самой рекиВас собирали для Оли.

Эффект подлинности создают и многочисленные подробности, как будто встающие перед мысленным взором рассказчика. То есть слушатели такого романса как бы «просматривают» трагический фильм о роковой любви (можно провести и своеобразную параллель с немыми фильмами конца 19 - начала 20 века) или сериал, где каждый куплет драматичная серия. И с каждым куплетом внутренний «надрыв» повествования усиливается, при этом главенствующим и самым «надрывным» является мотив времени, ушедшей (загубленной) молодости, разбитой жизни.

Одним из самых драматичных и известных таких жестоких романсов является «Отец-зверь». Мы записали в исполнении Антонины Михайловны вот такой его усеченный вариант:Мать, отец и дочь жили весело, Но изменчива злая судьба, Надсмеялася над сироткою, Мать в сырую могилу ушла.

После матери отец дочь любил, Продолжалось недолго всё так. Он нашел себе жену новую: «Надя, Надя, вот будет нам мать».

28

Неродная мать ненавидела Семилетнюю крошку она, Но ничем её не обидела, А отцу вот задачу дала. Ах ты, Шурочка, я люблю тебя,

Только жить мне с тобою невмочь,Говорить тебе даже совестно,Жить с тобою мешает мне дочь.

Ты убей её иль в приют отдай, Только сделай ты все поскорей, А не сделаешь, я уйду тогда, И одна буду жить веселей.

Жаркий день настал, Духота кругом,На могилку он дочку созвал,Не хотелось ей да с отцом идти,Но хотелось проведать ей мать.

- Подойти ко мне, моя милая,Я хочу тебе слово сказать.Подошла к нему, лицо бледное,Он тут взял, да и начал терзать.

* В сборниках 60-х годов эта песня опубликована целиком и составляет до 24 куплетов, сюжет которых коротко можно изложить так – после того как главный герой зарезал дочь и закопал тело, он становится как обезумевший зверь, возвращается к новой жене, которая его за это ласкает. Но веселая жизнь была недолгой и мучимый страшными угрызениями совести отец жестоко избивает и прогоняет жену-красотку. Заколачивает дверь дома, идет на кладбище, находит и отрывает тело дочери, хоронит ее рядом с матерью и идет в милицию признаваться в содеянном, в тюрьме сидит и мучается, а потом вешается на тюремной решетке. И заканчивается этот романс поучительным куплетом:

«Я кончаю вам рассказ жалобныйИ хочу вам, друзья, наказать:Как умрет жена, так другую матьСвоим детям не надо бы брать.»

Итак, в XX в. жестокий романс постепенно вытеснял старинную песню и стал любимым жанром. В дальнейшем жестокий романс послужил одним из источников городского романса.

5.Городской романс.

Авторский по способу создания, но фольклорный по способу

29

бытования, разновидность романса, бытовавшая в России конца XIX — первой половины XX века. Основными отличительными признаками городского романса с литературной точки зрения являются конкретика в образах, ступенчатая композиция, представление лирического героя о самом себе, как о бывалом человеке, недостижимость объекта любви. С музыкальной точки зрения городской романс отличают гармонический минор и характерные для него шаблонные каденции и секвенции, включая «золотую секвенцию».

Вспомним, например, всем известный и очень популярный романс «У церкви стояла карета»:

У церкви стояла карета,Там пышная свадьба была,Все гости нарядно одеты,Невеста всех краше была.На ней было белое платье,Венок был приколот из роз,Она на святое распятьеСмотрела сквозь радугу слез.Горели венчальные свечи,Невеста стояла бледна,Священнику клятвенны речиСказать не хотела она.Когда ей священник на палецНадел золотое кольцоИз глаз ее горькие слезыРучьем потекли на лицо.Я слышал в толпе говорили:"Жених неприглядный такой,Напрасно девицу сгубили", -И вышел я вслед за толпой.У церкви стояла карета,Там пышная свадьба была,Все гости нарядно одеты, Невеста всех краше была.

По тематике и сюжетным особенностям романсы можно разделить на несколько групп: тюремные, солдатские и матросские, семейные и — самая обширная группа — любовные. Общее, что их объединяет, своеобразный эмоциональный настрой в содержании, который можно условно обозначить словом «надрыв» и даже некое «смакование страдания».

Любовные мещанские романсы оказались самыми востребованными в традиционной массовой народной культуре. Узнать их легко по сюжету о

30

страданиях неразделенной любви, характерной расстановке персонажей (где Он – страдающий влюбленный, Она – недостижимая возлюбленная), особой "романсовой" фразеологии и ступенчатой композиции, нагнетающей эмоциональное напряжение.

Городской романс образовался практически в то же время, что и жестокий романс. Отличие от жестокого романса также незначительны: городской романс более гармоничен с литературной точки зрения, исполняется в основном в миноре. Он испытал большее влияние цыганского романса, а также оперетты. Именно от городского романса развилась блатная песня, авторская песня, а также русский шансон.

Блатная песня – изначально песенный жанр, который воспевает тяжёлый быт и нравы уголовной среды, заключённых и лиц, близких к преступному миру. При этом, блатная песня возникает как вариация на темы городского романса в котором присутствует образ героя преступного мира, который раскрывается в песне путем реализации "типичных" для этого мира действий, высказываний, оценок "типичными" они должны быть с точки зрения носителя (исполнителя/слушателя). Причем представления носителей о том, каково это "типичное" поведение, могут варьироваться. Во-вторых, для того, чтобы реализовать "типичные" для криминального мира действия, герой должен находиться в соответствующей ситуации, то есть, как правило, на свободе.

Отрывок такого романса нам также исполнила Иванова (Трошина) Антонина Михайловна:«Летит паровоз по долинам и горамЛетит он неведомо кудаНазвалась девчонка, я жуликом и воромИ с волей распростилась навсегда.

А может быть, мама, я выйду на свободуИз этого мрачного дна,Не ждет меня радость, не ждет меня свободой,А ждут меня обратно лагеря.»

* Как оказалось при дальнейшем исследовании, это значительно сокращенная и видоизмененная известная всем по фильму «Операция Ы» блатная песня «Постой паровоз, не стучите колеса». В 1930-1940-е годы появились и получили широкое распространение песни о страданиях осуждённых, находящихся в ГУЛАГе. Поэтому нет ничего удивительного, что подобная песня была в репертуаре и семьи Антонины Михайловны, т.к. ее отец работал прорабом на строительстве Угличской ГЭС, где под его началом трудилось несколько десятков заключенных.

Но! Первоначально эта песня не была блатной, а ее дореволюционный вариант в 30-е гг. исполняла Жанна Бичевская и речь в этом городском

31

романсе ведётся от лица солдата, которому дали отпуск на три дня для прощания с матерью (Из сборника Фимы Жиганца «Блатная лирика», Ростов-на-Дону, «Феникс», 2001, с. 84-86.):

«Вот тронулся поезд в далёкую сторонку –Кондуктор, нажми на тормоза:Я к маменьке родной с прощальным поклономСпешу показаться на глаза.

Летит паровоз по долинам и взгорьям,Летит он неведомо куда;Я к маменьке родной заеду ненадолго,А срок мне представлен на три дня.

- Прости меня, мама, Прости, дорогая! –Вот всё, что я маме скажу.Теперь я не знаю, в которую минутуЯ буйную голову сложу...»

Массовое же распространение в Советском Союзе и впоследствии в странах СНГ близкие по типу к городскому романсу блатные песни получили после того, как они впервые были изданы на грампластинках в 1930-е годы, а исполнял их известный Леонид Утесов. Музыковеды находят отдельные мотивы старинной блатной песни и в ранних произведениях Владимира Высоцкого и Александра Розенбаума.

Напоследок, еще раз обращу внимание на то, что такой обширный пласт песенной народной культуры как «мещанский романс» имеет интересные художественные особенности и трансформации, чем заслуживает более пристального изучения и сохранения его, как отдельного полноценного жанра народного творчества 20 века. Он является ярким отражением внутреннего мира и социально-бытовых реалий жизни нескольких поколений носителей русской культуры. К тому же мещанский романс, в котором угадываются следы более ранней традиционной народной песни, может быть ценным материалом для восстановления утраченных фольклорных образцов.

В. Городецкая, культорганизатор, г. Углич

32

Список использованной литературы:

(1) http://rusprogram.ru/f82 - История Российской культуры. Русское устное народное творчество - Учебное пособие для студентов филологических специальностей высших учебных заведений,.(2) http://xreferat.ru/63/979-1-shanson-blatnyak-i-gorodskoiy-romans.html - А.Давлятшин «Шансон, блатняк и городской романс» / Новосибирский государственный университет, г. Новосибирск, 2005(3) «Литература в контексте культуры». Сборник исследовательских работ МГУ, 1986, с. 220-233(4) http://www.classic-musik.com/raznoe/44-zhanr-romansa\(5) http://lady.webnice.ru/litsalon/?act=article&v=927(6) Материалы фонда фольклорной экспедиции Городецкой В.М 2013 г. /

исполнитель Иванова (Трошина) Антонина Михайловна, 1929 г.р., жительницы города Углич, уроженка д. Аньгово Пошехонского р-на Яро

33

РЫБОЛОВЕЦКИЕ АРТЕЛИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ И ПЕРВЫЕ

ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ(Из рассказа Смирнова Александра Максимовича 1928 года рождения,

жителя поселка Волга Некоузского района )

Годы войны Шел февраль 1942 года. Время было тяжелое и на фронте и в тылу.

Чтобы прокормить семьи, оставшиеся без отцов и мужей, и помочь фронту, решили в поселке Волга и соседних деревнях создать рыболовецкие артели.

Из воспоминаний Смирнова Александра Максимовича: «Мой отец, Максим Иванович Смирнов (1901 года рождения), будучи раненным на фронте, был отправлен домой, ходил с костылями. Он и стал бригадиром одной из таких артелей. Меня и моего брата Бориса, учеников 7 и 5 классов, отец снял со школы, чтобы также привлечь к рыболовецкому делу. Включил в состав своей артели и моих одноклассников: Севу Калинина, Ивана Облакова, Бориса Кузнецова. Директор рыболовецких артелей жил в поселке Борок. Там же располагался и отдел кадров.

Нам прислали невод, материал для кужей и даже будку с печкой. Жена директора была внучкой писателя Алексея Толстого».

Располагалась база «смирновской» артели в деревне Коплино Мышкинского района, что и по сей день возвышается на правом берегу ручья, впадающего в Волгу. Коплино стоит на его правом берегу, а на левом – деревня Заря. В сарае у артельщиков стояли две лошади: кобылу звали Майка, вторая лошадь была жеребцом. Здесь же неподалеку находилась и будка артельщиков.

Рыбу ловили на Волге между деревнями Коплино и Синицино. Отвозили ее в замороженном виде на лошадях к поезду и отправляли в Москву. Неводы были длиной 100 -150 метров. Кидали за день по 4-5 тоней. Бывало, что невод вытаскивали из воды без улова.

Объединялись для совместного лова и с другими бригадами. Борковский директор приезжал на лошади, запряженной в сани, смотреть, как идет лов. Часто брал с собой и молодую жену.

«Однажды под Новый год, - вспомнил Александр Максимович, - произошел интересный случай. В защите у деревни Заря вдоль железной дороги военные рыли окопы. Там же проходили и стрельбища. Совсем недавно у офицеров вновь были введены погоны. И вдруг директорская жена, проходя мимо окопников, побежала по грязи, кое-где присыпанной снежком, к лейтенанту, руководившему работами, и стала целовать погоны на его

34

шинели». Возможно, это было как-то связано с ее прошлой жизнью. Ночевали все члены артели в одноэтажном деревянном доме № 13

около клуба (теперь его нет). Комнатка была 7 метров длиной и 2,5 м в ширину с камином и тараканами. Спали все на полу.

Вскоре появились и охотники за дармовой рыбкой. Пришлось организовать дежурство на реке.

В 200 метрах к югу от деревни Коплино стояла зенитная батарея. Осколки от снарядов долетали и до места, где базировалась артель. Однажды Александра один из осколков задел по голове.

Когда подошло время, военный комиссар хотел направить Смирнова Александра и его друзей в ремесленное училище. Но, когда узнал, что ребята занимаются ловлей рыбы, отменил свое решение.

В 1943 году ловили рыбу на Волге шесть бригад в две смены. Две из них, включая и «смирновскую» бригаду, работали от воинской части п. Волга. Одна состояла из раненых военных. Старшим у них был заведующим складом по прозвищу Хайка. Сумкин Дмитрий, Оленцов Павел из Ногина также входили в состав этой бригады. Бригадиром второй бригады был Тюнин, которого, как и Смирнова Максима Ивановича, в связи с ранением отправили в запас с фронта.

С другой стороны Волги ловлей рыбы занимались бригада Климовых, состоявшая из 7 девчат и одного мужика. Все они были членами одной семьи. Работали две бригады с Чудского озера.

Моторов на лодках не было. Только у сменцевских рыбаков одна лодка имела мотор.

«Хлеб, - по словам Александра Максимовича,- приходилось добывать самим. В поселке в военные годы работало четыре пекарни. Отец познакомился с рабочими пекарни на клеевом заводе. Директором её был тогда Алексеев Юрий Алексеевич. Благодаря такому знакомству, приносил нам отец каждый день по две буханки хлеба, весом по 2800 грамм».

Когда в 1943 году забрали артель в воинскую часть, с Борком связь прервалась. На лодках рыбу возили в город Мышкин. Стали работать в артели и женщины из поселка Волга. Одной из них была Белова Клавдия Павловна.

За выполнение плана новое начальство решило давать рыбакам по 100 г спирта за каждый центнер сверх плана выловленной рыбы. Не обходилось и без плутовства. Через три месяца в бригаду приехал военный, капитан. Проверил 100 литровую бочку. Оказалось, что литров 15 спирта в ней не хватало

Для работников выдавалась одежда. «Так, мне, - вспоминает Александр Максимович,- официально дали плащ и новые офицерские сапоги». В бригаде Климовых девушки одевались все в плащи. Бригада Смирнова Максима экипирована была хуже.

В годы войны поезда ходили через Волгу по новому железнодорожному мосту, построенному в 1939 году заключенными

35

Волголага. Как-то по нему паровоз притащил две цистерны: в одной был каспийский судак, в другой – каспийская стерлядь. Эту рыбу пометили и выпустили в Волгу уже у нас. Сначала она набирала вес на расстоянии не более 300 метров от берега. Привезли металлическую сетку и отгородили ею этот участок реки. Позднее рыба ушла вниз по реке. Судачки были небольшими. Нам удалось поймать немного судаков и стерлядок.

Из воинской части несколько рыбаков перешло работать на Волжскую шерстопрядильную фабрику, в том числе, брат Борис и еще трое мужчин. Борис Кузнецов стал работать на фабрике шофером. Сначала был учеником-стажером на газогенераторной машине марки ЗИС у Медведева Ивана (эти машины работали на топливе от деревянных чурок из березы и ольхи без коры).

Директор фабрики Павлов съездил в Москву за разрешением, чтобы можно было ловить рыбу в 1-1.5 км от моста под деревней Коплино. Разрешили. Ловили в день по 300 кг рыбы. Рыболовством от фабрики занялись Котлов Борис Иванович, Гудков Николай.

Меня от воинской части хотели направить на север учиться в морское рыболовецкое училище города Мурманска. В 1944 году мне, как бригадиру, выдали трудовую книжку.

Сдавали рыбу местные жители, которые брали ее у нас, в магазин «боковушку» (у железной дороги рядом с фабрикой). Лошадей на фабрике не было - таскали ее на себе. За каждые 10 кг сданной рыбы, 1 кг оставляли себе. Руки от рыбной ловли постоянно болели. Бывало, бросали невод в реку по десять раз за ночь».

У шерстопрядильной фабрики было и свое подсобное хозяйство. В районе Поздеевки расстилались заливные луга. Там всегда был отличный покос. Через Сутку ходил под Поздеевкой паром. Работали и там: на заготовке сена.

Заработанное в колхозе зерно, для помола заносили на второй этаж фабрики, где располагалась мельница. Приходилось это делать и Александру Смирнову. Вдвоём с Облаковым Иваном, как самые сильные, поднимали наверх 90 –то килограммовые мешки.

Рассказал Александр Максимович и несколько случаев, связанных с военными действиями в это время и наблюдаемые им самим.

«В тылу к войне готовились. С той и с другой стороны железнодорожного моста было установлено по два пулемета. Солдаты, охранявшие мост, жили внизу в землянках в 50 метрах от моста. На одной из башен шерстопрядильной фабрики стоял зенитный пулемет. А напротив железнодорожного вокзала был сооружен дот.

Как-то 13 человек стали свидетелями полета одного советского четырехмоторного самолета, который летел над базаром на небольшой высоте и едва не задел крышу каменного жакта, а на втором круге – фабричную трубу. Два наших «ястребка» повели его в сторону Волги и посадили на небольшой островок.

36

Осенью 1941 года, немецкий бомбардировщик сбросил семь бомб рядом с пассажирским военным эшелоном, везущим окопников со стороны Рыбинска на Калининский фронт. Со второго захода 7 бомб попали прямо в набитый людьми эшелон. К счастью, ни одна бомба не взорвалась. Однако из более чем 300 пассажиров 13 погибли под пулеметными очередями фашистского пилота». Последнее событие хорошо известно всем жителям нашего посёлка.

Семь воронок после бомбардировки остались справа вдоль железнодорожного полотна. Можно их видеть здесь и до сих пор. Над могилой погибших возвышается стела с пятиконечной красной звездой. А часть останков была перенесена на центральную площадь поселка Волга, где 9 мая 1965 года был торжественно открыт памятник всем волжанам, павшим в кровопролитной войне.

Смирнов А.М. вспомнил, как приходилось после войны ломать три землянки, рассчитанные на 200 человек каждая. В землянках было сооружено по две печки и нары в два этажа.

После войны Кузнецов Борис устроился работать в пожарную часть фабрики.

Облаков Иван так и работал на лошади, после - разнорабочим на фабрике. Брат Борис умер 27 мая 1970 года. Ушли из жизни и все бригадиры.

Рыбаки с Чудского озера уехали к себе на родину. Бригада Климовых также перестала существовать в 1944 году.

ВСТРЕЧИ В ДЕРЕВНЯХ КРАСНЫЙ РЫБАК И ИЛЬИНСКОЕ(Рассказы о «сменцевской» рыболовецкой артели)

В июне 2014 года мы с ребятами краеведческого отряда «Искатели» Волжской средней школы, которым я руковожу в летний период, встретились еще с некоторыми людьми, рассказавшими о работе рыболовецких артелей, как в годы Великой Отечественной войны, так и в первые послевоенные годы. Кое - кто из них сами были рыбаками, у других рыбаками работали члены их семей.

Эти люди живут сейчас в деревнях на левом берегу Волги: Красный Рыбак, Ильинское, а также в п. Волга. Деревня Красный Рыбак появилась перед войной, когда в 1939-40 - х годах сюда стали приезжать переселенцы с затопленных территорий Брейтовского, Мологского, Некоузского и других районов Ярославской области. Здесь работала «сменцевская» рыболовецкая артель.

1.Костромова Нина Сергеевна, 1926 года рождения Живет в деревне Красный Рыбак. Общий стаж работы 50 лет. В

«сменцевской» рыболовецкой артели трудилась 10 лет. Приехала в Красный Рыбак из деревни Осмерицы Мологского района перед Великой

37

Отечественной войной. Нина Сергеевна начала заниматься этим промыслом после окончания 7

класса Сменцевской школы. Сразу после войны получила за отличную работу медаль «За доблестный труд». Позже работала в совхозе «Богатырь» телятницей. Брала телят весом по 120 кг. К осени они набирали вес свыше 600 кг. Благодаря таким привесам, не раз занимали первые места в районе и области. Была семья, вырастили с мужем сына и дочку. Теперь живет одна в старом деревянном доме без удобств. Топит печь. Дровами ее обеспечивает государство.

2. Демидко (Сыщикова) Ирина Владимировна, 1935 года рождения До 1939 года жила с родителями в селе Шуморово Брейтовского района.

В связи со строительством Рыбинской плотины и последующим затоплением огромной территории Ярославской области, вынуждены были уехать из Шуморова в Некоузский район. В Шумарове основным занятием населения было рыболовство.

Приехав в Некоузский район, переселенцы из Шумарова, Станова и других затопляемых территорий, и на новом месте решили основать рыболовецкую артель. Так появилось в 1939 году и поселение с красноречивым названием «Красный Рыбак». С началом Великой отечественной войны почти всех мужчин забрали на фронт. Остались женщины, которые продолжали ловить рыбу в Волге вместо ушедших отцов и мужей, а также старики. В день приходилось забрасывать по две «тони» (невода). Сдавали улов на Глебовский рыбоконсервный завод. Рыбачки одновременно занимались и сельским хозяйством: выращивали зерновые.

Вернувшиеся с войны мужчины, вновь занялись ловлей рыбы. Отец Ирины Владимировны Сыщиков Владимир Александрович получил на фронте две контузии, но трудиться не перестал. Выходили на лов на большом вёсельном баркасе, в центре которого располагался глубокий садок. Сюда помещали живую рыбу. На берегу из неё варили вкуснейшую уху из язей, леща, щуки, плотвы. Кормили всех местных ребятишек! Ирина Владимировна с восторгом вспоминала, как они, дети, мчались на берег с деревянными ложками, где у потухающего костра в огромном чугунном котле уже ждала их наваристая пахучая ушица.

Рыбным промыслом, по словам Демидко, занимались в то время три брата Кондратьевых. Один из них, дядя Миша, отец Валентина Михайловича Кондратьева, проживающего и ныне в деревне Ильинское. До последних дней существования артели рыбачил с ее отцом Кондратьев Дядя Серёжа, бывший сосед. Возглавлял артель Грузинцев Иона Михайлович.

Зимой ставили сети. Работали звеньями. Часто это был семейный подряд. Помнит Ирина Владимировна, как её мать и отец поднимали сетки. Потом медленно с уловом шли в гору со стороны Волги в Сменцеве.

Рыбаками были Аладьины (жили в Ильинском на берегу реки), Кузьмин Алексей, Белов, Маклыгин Станислав, Самознаев Михаил, Седов

38

Алексей и другие. Кузьмина и Белова убили фабричные, якобы из-за пропажи их сетки,

за железнодорожным мостом. Участковый милиционер Васин знал, кто это сделал, но не сказал. Так обоих и похоронили в одной могиле в Сменцеве.

Управляющая контора в колхозе «Красный Рыбак» была сначала в деревне Журавлево. Жители деревень, входящих в состав колхоза, не испытывали чувства голода даже в годы войны, благодаря тому, что занимались и полеводством, и рыболовством в то время. Весной разрешали перекапывать поля, чтобы найти невыкопанные клубни картофеля, и жителям фабричных районов.

Очень богатым был колхоз «Красный Рыбак» во время правления им председателя Тараканова Ивана Тимофеевича. Комиссаров Алексей Александрович возглавлял всю спортивную работу. В колхозе даже была своя футбольная команда.

В 1955 году Ирина Владимировна Сыщикова по распределению уезжает на Дальний восток. Когда в 1959 году вместе с мужем и сыном она вернулась в Красный Рыбак, рыболовецкой артели уже не было.

3. Кондратьев Валентин Михайлович 1928 года рождения (живет в деревне Ильинское)

Родом из села Шуморово Брейтовского района. Работал бухгалтером в конторе колхоза «Красный Рыбак». 10 лет был заместителем председателя колхоза «Пламя Октября» (с 1958 года). До него там было 3 председателя: Армянинов Алексей Иванович, Малягин Владимир Дмитриевич (бывший директор МТС), Миронов Владимир Михайлович.

Всего работало шесть бригад рыбаков, 90 человек (по 15 человек в бригаде). В 1943 году был произведён рекордный улов. За год выловили 3100 центнеров рыбы. Председателем колхоза в это время был Тараканов Иван Тимофеевич. В колхоз тогда входили деревни: Торхово, Гладышево, Прошино, Ильинское. Все они объединились в колхоз «Красный Рыбак» в ноябре 1944 года. Рыбаки в бригадах были с разных мест: Волчонков Константин Васильевич с фабрики, Миров Василий и Волчонков Александр Васильевич - из деревни Коплино, из Зари бригадиром работал Климов Иван Петрович. В его бригаде работали дочери: Рая, Валентина и другие. Рыбу сдавали в село Глебово на Рыбинский рыбзавод, который находился на правом берегу Волги.

Из крупной рыбы ловили леща, налима, судака, судака - берш. Из мелочи - плотву, окуня. Работали с шести утра. Каждая бригада на своём участке. Между бригадами проходили соревнования. Рыбные участки располагались от Коплина до Еремейцева Мышкинского района. Одна из бригад работала в Поздеевке. Они ловили рыбу на реке Сутке.

Ежегодно у конторы в деревне Красный Рыбак выдавали премию за хорошую работу: кожаные сапоги, костюмы. Размер и вид премии определялись правлением колхоза.

39

Сам Валентин Михайлович ловил рыбу с Сафроновым Федором. Работал с ним до 1947 года. Рыбакам платили 70 % от общей стоимости сданной рыбы. 30 % уходило на приобретение орудий лова. Выходили на рыбный промысел на баркасах.

4.Алексеева (Кабаличева) Валентина Александровна, 1938 года рождения. (из деревни Ильинское)

В рыболовецкой артели работал ее отец Кабаличев Александр Николаевич 1908 г.р. Уходили рыбачить, как правило, на неделю. Уезжали рано утром, приезжали вечером. Ловили рыбу под деревней Синицино Мышкинского района.

Сдавали улов в Глебово на рыбзавод. Остальное делили между собой. Чаще всего это были подлещики и лещи. Отец заставлял шестнадцатилетнюю дочь продавать рыбу. Валентина же очень этого стеснялась. Цена за подлещика назначалась 50 копеек, за леща - один рубль. Сначала рыбу ловили с небольшой лодки, потом с баркаса. Позднее выделили и небольшой катер. Вспомнила Валентина Александровна, как сушили сети. Жила их семья в бывшем барском доме на втором этаже. Неподалёку, где сейчас располагается паромная переправа, стояли деревянные шесты. Между ними и натягивали невод для просушки. Дома отец плёл сети с помощью специальных клещей, на которые наматывали нитки.

5.Воспоминания Юрченко (Рыбиной) Раисы Борисовны, 1950 года

рождения (живет в п.Волга, ранее – в д. Красный Рыбак) Рыбаком был её отец Рыбин Борис Иванович, 1919 года рождения.

Родился в селе Быково Раменского района Московской области. Служил в армии на Дальнем Востоке, потом – война. Служба затянулась на целых семь лет. В 1944 году был тяжело ранен в позвоночник (всего было за годы службы 8 ранений). Целый год лечился в Крыму в городе Евпатория.

До войны жил в затопленном ныне селе Шумарове Брейтовского района, где закончил семь классов школы. А перед самой войной переехали жить с родителями в Красный Рыбак Некоузского района.

Здесь отец познакомился с мамой Сафроновой Анастасией Федоровной, 1922 года рождения. Настя была последним ребенком в многодетной семье Сафроновых (всего родилось у них шесть детей). До войны она окончила Мологский педтехникум. Но сначала пришлось поработать хирургической медсестрой в Шуморове и Мологе. Из Мологи мама переехала в Красный Рыбак в декабре 1943 года.

Отец Борис Иванович занимал у рыбаков рыболовецкой артели почётную должность: был мотористом на рыболовном катере. В их «сменцевской» рыболовецкой бригаде трудилось более 10 человек.

Раиса Борисовна, вспоминая далёкие годы детства, говорит: «К лодкам нас не подпускали. Мотор с катера отец всегда после работы приносил сушить домой. Причаливали лодки к месту, где сейчас находится паромная

40

переправа. Зимой сети вытягивали голыми руками. Чинили их дома с помощью деревянного челнока. Сети, как правило, были зелёного или серого цвета.

Рыбный запах стоял на всю округу! Ловили ряпушку, краснопёрку, окуня, щуку, сома, леща, жереха, синца. Зарплату часто выдавали синцом. Он прекрасно вялился, и поэтому его можно было запасти впрок. Помню, как летом мы, дети, с вяленым синцом бегали по деревне».

Раиса Борисовна назвала фамилии рыбаков, которых запомнила:Колобков, Кабаличев, Витков, Белов дядя Юра, председатель колхоза

Тараканов, Кондратьевы, Сыщиков, Коротков, Смирновы Николай и Борис.

6. Самознаев Александр Михайлович, 1948 года рождения. (Красный Рыбак)

Работал в составе рыболовецкой бригады от «Гослов» уже позднее с 1958 года, с десяти лет.

Контора тогда располагалась в посёлке Переборы Рыбинского района. На балансе бригады был катер и невод длиной 200 метров. Сдавали рыбу в приёмный пункт в село Глебово. Предварительно рыбу коптили или замораживали. В бригаде работало 12 человек по два человека в каждом звене. Летом ловили рыбу с катера. Зимой ездили на лошадях.

Зимой работали одни мужчины, летом были и женщины. Часть мужчин жили на барже «Брандвахта» на Рыбинском море.

Также ловили рыбу под деревней Синицыно на Волге и на Сутке. Как правило, в одном месте рыбачили неделю. Родители Александра Михайловича также были рыбаками: Михаил Николаевич 1917 года рождения и Мария Ивановна 1918 года рождения

Позднее Александр окончил Быковское СПТУ-2, работал в колхозе «Красный Рыбак» трактористом, позже в колхозе «Пламя Октября». В колхоз «Красный Рыбак» входили деревни Урежи, Азаркино, Сменцево, Красный Рыбак (с 1944 года). Затем, в 1958 году к ним присоединились Усово и Поздеевка - стал колхоз «Пламя Октября». Позднее образовался совхоз «Богатырь».

ПРИЛОЖЕНИЯ

О работе Глебовского рыбзавода 4 октября 2014 года мне удалось побывать в Глебовском краеведческом

музее и встретиться с его директором Александром Александровичем Бархановым. В музее есть стенд, посвященный работе Глебовского рыбзавода (Глебовское отделение Приволжского рыбзавода), на который сдавали рыбу волжские рыбаки. Вот какую информацию я там обнаружила.

В 1946 году на окраине села Глебово вступил в действие рыбоприемный пункт Рыбинского рыбзавода. Первоначально он занимался посолом рыбы в деревянных чанах. Чаны ставили на примитивный ледник. Завод отправлял рыбу потребителям только в охлажденном и соленом виде.

41

Летом 1948 года вступил в строй коптильный цех. Он имел четыре коптильных камеры для холодного копчения на 400 кг рыбы и две камеры для горячего копчения. На копчение шли лещ, плотва, синец, реже щука и судак в разделанном виде. В этом же году был построен навес для вялки леща, плотвы, синца на 8-9 тонн рыбы одновременно. Позднее были построены тепловой холодильник на 100 тонн рыбы, а в 1956 году – консервный цех в Еремейцеве.

Рыбозавод имел приемные пункты в Легкове, Сысоеве, Верхне-Никульском, Каменниках, Рожнове. В первые годы существования завода рыбаки « Гослова» уходили на промысел в открытое море на вёсельных лодках. (Это подтверждает рассказы рыбаков и их родственников – прим. автора). Пойманная рыба транспортировалась в плашкоутах, которые отбуксировались мотоботами, а зимой на санках. Со временем появились мотофелюги, мотодоры. Завод приобрел рефрижератор.

С годами на заводе сложился стабильный коллектив рыбаков, рыбообработчиков, работников подсобных служб. Настоящими мастерами своего дела зарекомендовали себя заведующий производством Оскар Израйлевич Ротенберг, мастер Вера Григорьевна Скупова; рыбообработчицы: Кокарева З.А., Разумова М.С.; коптильщицы: Шмелёва З.Д.,Мозгова Н.И., Ильичева З.А.,Чистякова А.М. Долгие годы работали: приемщик рыбы Богомолов Н.Г., пилостав Буров В.В., уборщицы-сторожа Короткова А.В., Тихомирова К.В., сторож Крошкин Н.Г.

Первым заведующим рыбпунктом был Цимбал. Его сменил Смирнов К.Н.

Первым директором рыбозавода был с 1958 года Кашук Г.И., с февраля 1958 года - Чугунов Я.А. С 1965 года коллектив отделения, возглавляемый Мирошниченко Анастасией Тихоновной, не раз выходил победителем в социалистическом соревновании среди цехов и участков Приволжского рыбзавода.

Их архивов Васильева Павла Ивановича, бывшего директора

Волжской средней школы в 50-70-е годыВ архивах П.И. Васильева я обнаружила еще некоторые сведения о работе

колхоза «Красный Рыбак», а также, рыбного завода в Еремейцеве и рыбоприемного пункта в селе Верхне-Никульское на территории нынешних Мышкинского и Некоузского районов. Они также относились к Приволжскому рыбзаводу.

Колхоз «Красный Рыбак»Улов рыбы:1956 год – 886 ц,1957 год – 615 ц.

Рыбоконсервный завод в селе Еремейцево 13.12.58 г.

42

В начале августа 1956 года вступил в строй рыбоконсервный завод в селе Еремейцево Мышкинского района. Здесь установлены: порционная рыборезка, закаточный станок полуавтомат, маркировочный станок, соусоварочные котлы и т.д. Завод будет выпускать до 5000 банок за смену.

Стадии обработки рыбы:Сначала рыбу чистят и режут. Затем, куски рыбы проходят панировку,

обжарку, расфасовку, заливку томатным соусом. Вслед за этим осуществляется закатка банок, их стерилизация и термостатическая выдержка. В конце на банки наклеивают красивые этикетки: «Лещ», «Налим», «Печень налима», «Щука филе» и другие.

Верхне-Никульский рыбпункт - процесс переработки рыбы Рыбпункт принимает от рыбаков свежую рыбу. Здесь она

замораживается, солится, коптится. Ежегодно перерабатывается 100-150 тонн рыбы. Наиболее богатые уловы рыбы бывают весной, когда в день на одного рыбака приходится до 300 кг рыбы.

Рыбпункт имеет 4 цеха:1. Камера хранения готовой продукции;2. Обрабатывающий цех;3. Приёмный цех;4. Камера охлаждения. Принятая рыба сортируется на мелкую, среднюю и крупную. Затем, она

моется в чане сеткой на длинной ручке. Свежая рыба замораживается и солится. В чаны вместимостью до двух тонн кладутся слои рыбы, льда и соли. На 100 кг рыбы требуется 100 кг соли. Свежая рыба солится 6-8 дней, мороженая на 2-3 дня дольше.

Часть солёной рыбы коптится. Сначала она отмачивается. После 2-3 дня вялится на вешале-рейке с гвоздиками.

Вяленая рыба помещается в камеру холодного копчения – небольшой двустворчатый сарай. На дне камеры тлеют опилки. Рыба коптится в течение 2-4 суток. Две камеры вмещают по 500-600 килограммов.

Из крупных рыб встречаются щуки - до 24 кг, судаки - в 5-6 кг, лещи - до 5 кг, сомы - до 16 килограммов.

Е.Н Михайлова, учитель, п. Волга Некоузского района.

43

ПРЕДАНИЯ ГЛУБОКОЙ СТАРИНЫ ИЛИОБУЗДАТЬ ЗОЛОТОГО КОНЯ

Древняя ситская земля хранит множество преданий и легенд, связанных, так или иначе, с Ситской битвой, с нашествием в Поситье монголо-татарских туменов, преследовавших дружины Владимирского князя Георгия Всеволодовича. В названиях мест и местечек, в наименованиях рек и речушек слышны отголоски тех печальных событий. До наших времён дошли рассказы о Прощёном Ручье, о Святом Иване, о князе Егории, о Плотищах. Однако в ряду исторической прозы всегда особняком стояли предания о кладах. О них и о «пытателях» халявного счастья и будем сегодня вести речь...

Свежо преданьеМного веков прошло, много воды утекло с тех пор, как, согласно

преданию, спрятал хан ордынский в землю Золотого Коня и неисчислимое количество прочих награбленных вещей из благородных металлов и самоцветных камней. Он не просто зарыл свой клад, а наложил на него Слово, чтобы не досталось сокровище в руки никому, кроме хозяина или того, кто владеет тайной заветного Слова. В противном случае, схрон не только переместится на новое место, а может и наказать наглеца, послав череду неудач или вовсе печальный конец. И захоронен этот клад, по преданию, не где-нибудь, а на территории нашего Брейтовского края.

КладоискателиЗа все время существования предания находилось немало жаждущих

как в среде простого народа, так и среди ученых, отыскать сокровище. Где только не искали: в Ситчине, на Мологе, в Прозорове и других местах края. Кладоискатели, несмотря на трудности и незнание заветного Слова, пытались явить миру Золотого Коня. Именно Золотой Конь, якобы обладающий некой таинственной силой, дающей его обладателю власть и несметные богатства, притягивал и будоражил людские умы больше всего остального спрятанного клада. Только поиски сокровища не приводили к желаемому результату. Наоборот, некоторые попытки найти заговоренного Золотого Коня приводили к трагическому концу и человеческим жертвам.

ОчевидцыПредания преданиями, но некоторые старожилы еще помнят, как в 20-х

годах прошлого века в селе Прозорово проводились археологические раскопки. Об этой истории, закончившейся печально, поведали очевидцы тех событий. Несмотря на свой почтенный возраст (всем далеко за 90 лет), Мария

44

Ивановна Нехаева из села Брейтово и супруги (ныне покойные) Алексей Яковлевич и Мария Матвеевна Рябовы из Прозорова события почти девятидесятилетней давности описывали, словно они произошли вчера. Подобное и не может быть забытым, потому что у Алексея Яковлевича тогда погиб отец, Яков Федорович, а у Марии Матвеевны не стало родного брата, Петра. Мария Ивановна была в ту пору двенадцатилетней девочкой.

КурганНа правом, михайловском, берегу реки Редьма, в низине, которая и по

сей день в народе называется Козьим болотом, стоял высокий красивый курган. Он был особенно привлекателен весенне-летней порой, когда покрывала его своим буйным многоцветием трава.

«...Старики сказывали, что раньше уж больно любили здесь Прозоровские князья со своими гостями сиживать, чай пить да природой, рекой нашей знатной любоваться. Была на самом конусе широкая площадка с построенной на ней просторной красивой беседкой. Вела туда, на самый верх, лестница, а сам холм был огорожен. Про это от стариков слышали...» - вспоминают супруги Рябовы.

РаскопкиВ 1926 году в село Прозорово с целью произведения археологических

раскопок кургана и поисков Золотого Коня прибыл профессор. Ни имени, ни фамилии его очевидцы не помнят. Вспоминают только, что «обличьем» худощав был, среднего роста и долгокос, то есть носил длинные волосы.

Нанял в копали (землекопы) четырех михайловских мужиков: Якова Федоровича Рябова, жившего на улице с народным наименованием «Гребенино» (самый старший по возрасту был среди других), Петра Серова, Павла Рябова с «Нижнего посада» и Николая Рябова с «Верхнего посада».

На оплату труда профессор не поскупился. Она была по тем временам довольно приличная - один рубль на каждого работника. Холм начали разрывать, почему-то сверху. Работали неделю, но так ничего и не нашли. Стали делать подкоп под основание, в сторону от главного ствола «шахты». «Опаски» никакой не делали: ни крепежей, ни досок, ничего. Так и работали, а до беды далеко ли... Она и грянула».

Цена за Золотого КоняНесчастье случилось перед праздником Рождества Богородицы. Земля

не выдержала собственной тяжести и рухнула на подрядчиков - копалей. Завалила она по грудь и профессора, который в это время начал спускаться по лестнице в шурф.

Тревожная весть моментально облетела оба села: Михайловское, и Рождествено. Мужчины, женщины, дети, старики быстро собрались к месту трагедии.

Вот как об этом вспоминает Мария Ивановна Нехаева: «Я была у своего

45

крестного в Михайловском, помогала по хозяйству. Вдруг дверь распахнулась и крёстный, Сергей Дмитриевич Мирохин, через порог как закричит: «Маруся! Мужиков на холмане завалило!» Схватил заступ (лопату) и туда ринулся со всех ног. Я тоже, опрометью, через прогон, к реке. А там народу - море. Вой бабий над Редьмой жуткий стоит. Мужики что есть мочи землю отваливают, тех четверых откапывают. Профессора-то сразу вытащили. Живёхоньким. А вот дяде Якову, Петру да Коле с Павлом не повезло. Спасатели-то землю не в том месте отбрасывать стали, а наоборот, ещё больше навалили на засыпанных - не знали они в какую сторону подрядчики подкоп вели... Когда поняли свою ошибку да освободили от землицы-то - уж время драгоценное упущено было.

Ой, и страшная картина глазам предстала: лежат все четверо, в тех позах, в которых обвал их застал. Пётро-то, видимо, копал перед этим, так черенок у него прямо в живот воткнут был. Стон, плач, вой пуще стали. Шутка ли, семьи в одночасье без кормильцев остались. У дяди Якова шестеро деток осиротело. А у Петруши девушка была. У них дело-то вроде как к свадьбе шло...»

Отпевали всех погибших в храме Михаила Архангела. Печаль долго ещё не утихала ни в сердцах, ни в разговорах сельчан Михайловского и Рождествена.

А профессор? Профессора увезли в город в тот же день. Так и не нашёл он вожделенного Золотого Коня. Обидно, что цена за такую попытку была заплачена поистине великая.

Где сокровище ордынского хана?А Золотой Конёк, поговаривали старожилы, всё же был найден в конце

20-х годов прошлого века одним сицким мужиком из деревни Старое Мерзлеево. Обнаружил он его у Сити-реки в кургане. Был Конёк из золота, размером как картофелина или два спичечных коробка, в самый раз на «мужеской» груди носить на «чепке» (цепке - цепи). Однако не смог «сичкарь» распорядиться с умом, поверил пришлому торгашу, пообещавшему в исторический музей столицы сию древнюю вещицу доставить, отдал за мешок овса. Ещё поговаривают, что купчик тот обманул, ни в какие музеи Золотого Коня и не собирался сдавать, а себе оставил. Однако недолго радовался. Сгинул вместе с Коньком в ситских лесах, по которым обозом шёл.

Где теперь лежит сокровище ордынского хана?

Якушин каменьПопытки найти ханский клад предпринимались и в 50-60-х годах XX

столетия. Проверить правдивость рассказов старых людей о наличии сокровищ под камнем, прозванным в народе Якушиным, решались ситские парни.

Этот приличных размеров валун возлежал в горе на берегу реки Сить

46

недалеко от деревни Горильдово. Молодые мужчины, решив испытать счастья кладоискателей, дружно взялись за лопаты и выкопали вокруг Якушиного камня хорошую траншею глубиной в метра полтора. Прикинув, что скоро будет основание валуна, парни стали подбивать под него припасённые для этой цели крепкие колья, пытаясь его расшевелить и сдвинуть с места. Камень медленно подался в сторону. Возликовав от радостного предвкушения скорого обладания сокровищем, сицкари сильнее навалились на деревянные рычаги, и из-под Якушиного камня показалась... нет, не крышка заветного сундука, а вода. Она стала просачиваться сквозь песок, заполняя выкопанную траншею. Попытки отвести воду от камня ни к чему не привели, только валун стал плотнее оседать в песок.

Разочарованные парни, плюнув, бросили это ставшее бессмысленным дело, и ушли восвояси. А Якушин камень с того времени стал постепенно уходить в землю. Если и был под ним схрон ордынских сокровищ, то не захотел открыться он местным парням.

Потревоженные курганыПримерно в это же время на берегах речки Обухты, что впадает в Сить,

учёные проводили раскопки группы курганов. Среди жителей деревень Змазнево, Михалёво, Горильдово курганы считались местом не то что бы каким-то особым, но по возможности там старались пройти-проехать быстро, не задерживаться. Как рассказывали потом местные старожилы, раскапывая «татарские могилы» в поисках всяких древних вещиц, археологи потревожили покой захороненных в них.

Невольным очевидцем странных, если не сказать мистических, последствий стал молодой сицкарь. Возвращаясь домой с беседы, парень, будучи в отличном настроении, разводил меха своей гармошки. Мелодия лилась по реке далеко.

Вдруг услышал он, что кто-то его пытается переиграть. Сицкаря, что называется, «закусило» - стал он ещё громче, ещё «залихвастей» на гармони играть, а невидимый гармонист не отстаёт, всё переигрывать пробует. Парень, уверенный в своём мастерстве, наигрышей прибавил, да не заметил коряги, что на береговой тропинке подвернулась под ноги. Распластался на песке во весь рост так, что и гармонь в сторону улетела. В наступившей относительной тишине молодой сицкарь неожиданно понял, что вовсе не гармошка вторила ему.

От звуков, идущих из предрассветного клокастого тумана со стороны «татарских» курганов, у парня волосы на голове встали дыбом, а оцепеневшее тело пробил холодный пот - такой жути не слышал он никогда: ни до, ни после той ночи. Скрип тележных колёс, железный скрежет и бряцанье оружия переменялось женскими криками и плачем детей, громкому ржанию коней вторил лай собак, и всё слилось в один несусветный хор... Оглянувшись в ужасе в сторону курганов, сицкарь собрал остатки мужества, вскочил на ноги и, не забыв по пути прихватить свою гармонь, ринулся

47

опрометью в направлении родной деревни.Долго он не мог прийти в себя, но никому не стал рассказывать про этот

необычный случай, приключившийся с ним на сицком берегу, боясь прослыть «тронутым», то есть большим фантазёром. Только о той самой ночи осталось у парня на всю жизнь «памятка» в виде седых висков. И поведал он родным о причине своих ранних седин совсем недавно...

Заключение.Нет дыма без огня...

О Золотом Коне мало кто из современников сейчас знает, если и слышал что- то, то рассказ воспринимается как забавный «фэнтэзи»: то ли сказка, то ли быль...Однако дыма, как гласит поговорка, без огня не бывает...

Предание, связанное с поисками сокровищ ордынского хана, продолжает будоражить отдельные умы и в наше время. Залётные любители артефактов зачастую очень интересуются месторасположением в Поситье курганов, относящихся к нашествию монголо-татар, и заброшенных лесных хуторов. Сквозь это отнюдь непраздное любопытство самодеятельных «археологов» к истории нашего края явственно слышится поступь Золотого Коня.

Остаётся только добавить, что если и существует в действительности схороненный ордынским ханом клад, то земля надёжно хранит вверенное ей когда-то сокровище. Хранит. Пока не придёт тот, кому ведомо заветное Слово...

Т.Г. Манюкина, заведующая Брейтовским районным

историко-краеведческим музеем-отделом МУК Брейтовский районный КДЦ

48

ДНЕВНИК ПИСАРЯ ГЛАВНОГОВОЕННО-СУДНОГО УПРАВЛЕНИЯ.

Сергей Есенин очень метко сказал: «Время – мельница с крылом». Время, действительно, перемалывает, меняет до неузнаваемости все существующее на земле. Порой кажется, что прошлое, особенно прошлое, в котором жили обычные, ничем не знаменитые люди, кануло в вечность. Нам никогда не услышать голосов этих людей, не понять их чувств и мыслей. Но старые документы имеют удивительную особенность – они позволяют нам узнать о чьей-то давно закончившейся жизни, почувствовать «вкус времени», в котором жил тот человек.

…На первой странице небольшого, сшитого толстой ниткой блокнота из пожелтевшей от времени бумаги две надписи почти одинакового содержания: «Принадлежит писарю Главного Военно-Судного управления Афанасию Михайлову Лезову марта 17 1879 г.»

И еще одна надпись: «Принадлежит писарю Главного Военно-Судного управления Афанасию Михайловичу Лезову декабря 12 дня 1885 года».

Почерк во второй надписи несколько изменился, стал более вычурным и размашистым, отчество написано уже на современный манер: «Михайловичу», а не «Михайлову».

Этот самодельный блокнот является одновременно своеобразной записной книжкой и альбомом, куда переписаны понравившиеся песни и стихи. Причем, судя по почерку, как песенник он использовался до 1885 года. В самом начале аккуратно переписано стихотворение «Из современного Фауста», которое начинается строчками:

«С одной тоской делю свои скитанья, Пусть небо, празднуя свободу и покой, Мильоны ярких звезд зажгет над головой, Не попрошу у звезд я сострадания» А на одном из листков записаны и знакомые с детства строки: «Я пришел к тебе с приветом Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало…» В конце 70-х годов 19 века Афанасию Лезову было около 20 лет, а в

этом возрасте люди много думают о любви. Не составил исключение и хозяин записной книжки.

В ней есть и такое четверостишие: «Он говорил умно, приятно, И об любви пока молчал, Но сердцу было все понятно,

49

Что он глазами выражал»

Или еще одно стихотворение: «Гордый замок, дорогая, Ты покинь, сойди в село! Я душистыми цветами Обовью твое чело.Слышишь ты ручья журчанье?В роще песни соловья?И лачугу в рай блаженныйПревратит любовь моя» Стихотворение это явно понравилось Афанасию Михайловичу, иначе он

не переписал бы его в свой альбом, но вот действительности оно далеко не соответствовало. Сам А. М. Лезов, действительно, родился в сельской местности, в деревне Большие Столбища Мологского уезда, неподалеку от старинного села Веретея. Окончив Веретейское училище, уехал в Санкт – Петербург, из – за хорошей грамотности и красивого почерка получил место писаря в Военно -Судном управлении. Женился же, как и большинство отходников, у себя на родине, в Мологском уезде, взяв жену, Пелагею Яковлевну, не из «гордого замка», а из деревни Погорелка, относившейся к Марьинской волости.

Внучка А. М. Лезова Ангелина Николаевна Пыльнова (в девичестве Лезова) рассказывала, что дед был человеком рассудительным, умным и спокойным, а вот бабушка Поля отличалась суровостью, властностью и, в некоторой степени, самодурством. Позднее, уже в начале 20 века, она, например, делила со снохой пополам русскую печку. Если сноха чуть- чуть сдвигала чугунок с едой на половину Пелагеи Яковлевны, то горшок вместе с содержимым тут же летел на пол…

Но все это было позднее. А пока вернемся к альбому: «Что делать с памятью упрямой, Вот целый месяц уж прошел Как я вожусь с глаголом. А что же это за глагол? «Люблю тебя» - его значение, Он счастье, жизнь душе дает. Он жизни нашей утешенье». Есть в альбоме и не менее своеобразные стихотворения. Вот одно из

них: «Ах, дочери, мученье! Скажите, кто им рад! Плати за их ученье, А подрастут поболее, Тогда отца и мать

50

Спросите вы: легко ли Их замуж выдават».

Но перед тем, как выдавать дочерей замуж, их надо было сначала вырастить. Обратимся уже ко второй части книжечки, к дневнику Афанасия Михайловича: «1888 года июля 13 дня в три часа пополудни у меня, Афанасия Лезова, родилась дочь, имя дано Мария, крестили 17 июля, отец крестный Ефим Иванович Ершов, мать крестна Серафима Андреевна Баракова. День Ангела дочери Марии 22 июля. Дочь эта Мария скончалась в 10, 2 часов вечера 16 марта 1889 года в Санкт – Петербурге и похоронена на кладбище от Александро – Невской Лавры в 5 разряде».

И еще одна запись: «!890 года июня 8 дня в два часа ночи родилась дочь, имя дано Мария, крестили 9 июня, отец крестный Семен Осипович Шеханов и мать крестна Серафима Андреевна Баракова, день Ангела ее 9 июня. Дочь эта скончалась 21–го сентября и похоронена на кладбище у Спаса на Ильди. Крещена в селе Марьине и 1890 года июня 8 дня с дочерью еще родился мертворожденный сын в 6 часов утра и похоронен в селе Марьине». За короткими скупыми строчками – большое человеческое горе – маленькая страничка уже далекого прошлого.

А внимательный читатель поймет, что Пелагея Яковлевна нередко навещала родительский дом в деревне Погорелка, не зря и дочь крещена в селе Марьино (приходском храме деревни Погорелка), и сын похоронен там же.

А вообще –то чета Лезовых имела дом в деревне Большое Дубинино Спас – Ильдинского прихода. Именно в Спасе ведь и похоронена вторая дочь с именем Мария.

Дочери Екатерина и Анна выжили, выросли, но выдавать их замуж Афанасию Михайловичу тоже не пришлось - Анна тяжело болела и умерла незамужней, а Екатерина вышла замуж против родительской воли, и свадьбы, как таковой, не было…

А в альбоме есть и еще любопытные стихи. Например, такие: «Прежде лет до тридцати За детьми смотрели строго, Не давали им идти Собственной своей дорогой. Но ребенок привыкал Уважать, повиноваться, И под старость начинал Молодостью наслаждаться». Но Афанасий Михайлович, видимо, с молодого возраста привык

«смотреть за собой» сам. Судя по рассказам старожилов, он имел в жизни конкретную цель – скопить небольшой капитал, вернувшись на родину, построить вместо обычного деревенского жилища красивый удобный дом и купить порядочно земли. Для этой цели и была облюбована деревня Большое

51

Дубинино. Поэтому писарь Главного Военно – Судного управления в Санкт – Петербурге вел свое хозяйство рачительно, учитывая все мелочи, о чем свидетельствуют такие записи, как «Поля уехала в деревню. Она оставила мне белья разного:

Сорочек крахмальных – 7 ш. Ночных - 13. Кальсонов бумажных – 9. Холщовых – 12. Полотенцев - 15. Простынь – 8. Платков носовых - 33 ш. Ситцевых – 3. Наволочек – 9. Носков нитяных – 2 пары. Бумажных – 7 пар. Теплых – 5 пар. Наколенников – 2 пары. Таких списков в блокноте несколько. Но вот стихи во второй половине

80-х годов 19 века перестают появляться, видимо, Афанасию Михайловичу стало не до стихов, его заботили более земные проблемы. Зато появляются такие записи: (1889 год) «17 сентября послано денег по почте на имя батюшка М. Д. Лезова 15 р.» Или еще «1890 года января 22 дня послано с Полей батюшку денег 10 р.

Чаю 10 ф – 1р. 80 Сахару 10ф – 1р 60. Ситцу – 20 ар. – 2 р. 40» Таким образом, Афанасий Михайлович, кроме содержания своей семьи,

в которой в 80-е годы 19 века уже был сын Коля, помогал и живущему в Больших Столбищах отцу.

Жена Михаила Афанасьевича, Пелагея Яковлевна, лето обычно проводила в деревне, а на зиму приезжала к мужу. Об этом тоже сохранились письменные свидетельства, например: «Приехала Поля с Колей 21 октября 1887 года». И «Поля уехала с Колей в деревню 25 июля 1888 года». И «Поля уехала с Колей в деревню 25 июля 1888 года в 1 час 45 минут пополудни». И еще одна запись: «Приехала Поля с Колей и Маней из деревни в С. Петербург 18 октября 1888 года в 1 час пополудни». И «Поля с Колей уехала в деревню 6 июня 1889 г. в 1 час 45 мин. пополудни. Я провожал до Любани» (Мы помним, что Дочь Мария (Маня) в Санкт- Петербурге умерла, поэтому в деревню Пелагея Яковлевна уехала уже без нее).

Сам Афанасий Михайлович ездил на родину нечасто. Но и об этих редких поездках в дневнике есть упоминание, например: «Был дома 1899 года марта с 22 по 27» И подпись «Аф. Лезов». Это - последняя запись в небольшом дневничке.

52

Примерно в этот период Афанасий Михайлович поменял место службы - перешел в фирму «Борель», где дослужился до приказчика. А скопив капитал, перед самой революцией 1917 года начал осуществлять свою мечту - строить в деревне Большое Дубинино Мологского уезда большой красивый дом. Строительство его было закончено в 1918 году, но Афанасий Михайлович – надорвавшись физически на стройке, а морально – не перенеся смены власти – быстро умер. В огромной постройке доживали свой век Пелагея Яковлевна и больная дочь Анна. А Афанасий Михайлович так и не успел насладиться своей осуществившейся мечтой...

Похоронен бывший писарь Военно - Судного управления на родине, в селе Спас – Ильдь бывшего Мологского уезда, а теперь Некоузского района. Дом в большом Дубинине, о котором так мечтал Афанасий Михайлович, к сожалению, не сохранился. Фотографий Афанасия Михайловича Лезова тоже, увы, не осталось. И единственное напоминание об этой, давно отшумевшей, жизни – вот этот маленький блокнот, подаренный мне внучкой автора записей – Ангелиной Николаевной Пыльновой…

…Неповторима судьба человека… Обычные люди ушедшего века… Чего – то любили, чего – то боялись. И так же, как мы, беззаботно смеялись. Писали стихи и считали доходы, Как сон позабытый, те давние годы. Шуршание страниц, пожелтевших от пыли, Как шепот чуть слышный: «Мы жили, мы были»…

Е.В. Чернухина, учитель краеведения, с. Новый Некоуз

53

ИСТОРИЯ ОДНОГО КОЛХОЗНОГО ПРАЗДНИКА.

В 1929 году на территории Веретейской волости были образованы три колхоза: «Луч коммунизма», «Победа», «Имени Сталина». В колхоз «Победа» входили деревни: Обухово, Обуховцево, Иванцево, Новинка Горная, Нивы, Дор, Чаусово. Центральной усадьбой колхоза была деревня Иванцево. Там находились и дом председателя, и колхозная контора. Вторыми лицами после председателя были счетовод и кладовщик. Каждая деревня представляла из себя отдельную бригаду. Возглавлял её бригадир, который нес ответственность за поля, посевы, травяные угодья, скот, и все работы. В каждой бригаде были конюшня, какая-то ферма: свиноводческая, животноводческая, овцеводческая. Эти объекты имели своих бригадиров, которые напрямую подчинялись бригадиру деревни. Все вышеперечисленные лица входили в правление колхоза и на собраниях решали хозяйственные вопросы.

Мария Константиновна Жаворонкова жила в деревне Обухово. С западной стороны деревни располагались свинарник, коровник, телятник. С восточной – конюшня. Утром колхозники собирались на конюшне, и бригадир давал наряды на работы. С момента образования колхоза Мария Константиновна работала в бригаде. В 1936 году её направили на учёбу в город Мологу в «Мологскую районную колхозную школу им. тов. Кирова» на отделение заведующих и бригадиров свиноводческой товарной фермы. После окончания школы она стала бригадиром СТФ в д. Обухово. Ей было 29 лет.

Под руководством Марии Константиновны оказался весь коллектив этой фермы: свинарки, хозяйственник, ночной сторож. За поголовье свиней, за лошадь, которая обслуживала перевозки, за все постройки: помещение свинофермы, загоны, клетки; за отопление свинарника, заготовку кормов – она несла полную ответственность. Рабочий день длился, что называется, от зари до зари. Свинарки приходили на работу к 6-ти часам утра летом, к 8-ми часам зимой. Кормили свиней, чистили клетки, сами ремонтировали полы и загородки. Потом отправлялись на сезонные работы. Весной пахали и сеяли зерновые, сажали картофель на корм животным. Осенью жали, молотили, копали картофель, пахали и сеяли озимые. Зимой заготовляли столбы, жерди, дрова. Обеденный перерыв был два часа, и снова работа до темна. Денег за работу не платили, писали трудодни и выдавали зарплату натуральными продуктами: зерном, картофелем, керосином, медом. (В деревне Чаусово была колхозная пасека).

Жизнь в эти годы была тяжелая. Продуктов за трудодни едва хватало

54

полуголодом дожить до весны, а там в пищу шла трава – опестыши (хвощ), черноголовец (пушица), щавель, крапива. Ещё хуже было с одеждой. Свои наделы люди передали в колхоз. Посевных угодий не было, и, лен не выращивали. За семь лет колхозной жизни люди обносились так, что юбки, жакеты, брюки и пиджаки были перелицованы и расставлены. И невозможно было понять, какого цвета ткань была основной. В деревне ещё сохранялись единоличные хозяйства с наделами земли, но обменять на ткань было нечего. А купить ситец в магазине было не на что. О мыле уже не вспоминали. Грубое засаленное белье стирали «щёлоком», а потом выбивали на пруду палками. Подарком государства в эти годы было подведение электрического освещения и радиовещания. Единоличников это не касалось, они были людьми второго сорта.

Шел 1937-ой год. К 20-летию Октябрьской революции в колхозах после окончания уборочной, проходили праздники. Такой праздник был организован и для работников СТФ деревни Обухово. Колхозное начальство разрешило заколоть поросенка – одного на две бригады- животноводов и свинарок. После обеда сколотили грубые столы из досок и брёвен прямо у свинарника. Осенняя погода позволяла праздновать на улице. Женщины натушили картошки, принесли квашеной капусты, пареной репы, солёных огурцов, грибов. Колхозное начальство привезло хлеба из пекарни (хлеб в деревне пекли дома), половину головки сыра, вина.

Праздничное собрание открыл председатель. Он поздравил коллектив СТФ с праздником Октябрьской революции, с трудовыми успехами. Затем лучшим работницам начали вручать ценные подарки: кому платок, кому отрез ткани, кому валенки (в колхозе была своя овцеферма и катальня). Затем отоварили трудодни. Почему-то в этот раз за работу выдали вино. Мария Константиновна получила вина два ведра. Кто-то получил чуть меньше. Женщины недоуменно начали возмущаться, но начальство рекомендовало обменивать вино на нужные товары. Потом все дружно сели за столы, выпили, закусили. Произносили тосты, пожелания Женщины развеселились. Хозяйственник Александр взял в руки гармонь и заиграл любимую всеми «Семёновну». Первой вышла плясать семнадцатилетняя комсомолка Валя. Раскинув в стороны руки с накинутым на плечи платком, она звонко запела:

Единоличники, раздайтесь в стороны, А я, колхозница, спою «Семёновну». Вслед за ней вышла свинарка Маня, 40-летняя вдова. На её попечении

находились престарелая свекровь и шестеро детей, что называется «мал мала меньше». Муж её был из ряда русских силачей – плотный и коренастый. В первые годы колхозов, он, по наряду, возил навоз на дальние поля. Дорога шла через мощёную гать по настилу из тощих берез узкой колеёй. Там у него и случилась беда. Среди гати слетело у телеги колесо. Навоз скидывать некуда – кругом болото. А позади идущие подводы не могут объехать сломанную телегу. Не желая задерживать других, он приподнял телегу с

55

навозом, чтобы мужики поставили на место колесо. Но сам при этом надорвался и через два месяца умер. Так и пришлось Мане содержать семью одной. Была она неграмотная. Говорила, захлёбываясь, глотая слова, повторяя одно и то же по нескольку раз подряд. А как пела, так заслушаешься.

Под задор комсомолке Вале, Маня запела: Семёновна, моя милая, Не ходи в колхоз, ведь ты ленивая.Валя озорно подмигнула и продолжала: Семёновна, в пруду купалася, Большая рыбина в штаны попалася. Гармонист Александр заиграл ещё веселее. В пляс пустились все – и

колхозное начальство, и свинарки. Плясуньи наперебой пели: Я на память под окошком Посадила пять берез.Это память того года,Что вступила я в колхоз. Отпустите погулять Сегодня день неведряный, Председатель золотой, Бригадир серебряный.Деревенский бригадир только нахваливал: «Ай да девки, ай да молодцы!

И работать умеют, и сплясать мастера». Время подходило к вечерней управе. Столы опустели, начальство

уехало. Девушки накормили животных, но по домам расходиться не хотелось. Решили посидеть, попеть песни в сторожке у свинарника. Избушка эта пустовала, так как сторож всегда находился в свинарнике.

Мария Константиновна с бригадой не осталась, пошла домой. Ей нужно было написать отчет за день, вписать каждой работнице трудодни. По пути домой, она попала под дождь. Единственный жакет и юбка промокли. Её начало знобить. Дома она надела новую розовую рубашку. (Её сшила из премиального ситца сестра Шура). Рубашка еле доходила до колен, так как материала было мало. А затем легла спать на печку, чтобы согреться.

Около двух часов ночи Марию разбудил испуганный крик Александры: «Манька, вставай! Знашто пожар!». Мария махом соскочила с печи. В окна лился какой-то яркий свет. И в это время раздался громкий стук в дверь с криком «Открывайте!». Мария поняла, что свет – это фары машины. Она выбежала на крыльцо, скинула крючок с двери.

Три человека в кожаных плащах, её, буквально, втолкнули в избу.- Вы, бригадир, Жаворонкова Мария Константиновна?- Я – ответила она.- Одевайтесь, поедете с нами.«Куда? Зачем?» - спрашивали Александра и Мария, но им не отвечали.

Мария схватила мокрую одежду. Кроме жакета и юбки, у неё был ещё халат и фартук для работы на свинарнике, да старое худое полупальто. Их она надеть постеснялась. Александра схватила с вешалки полушубок и подала

56

Марии. Мария накинула его на себя и вспомнила, что у полушубка нет пуговиц. Их посезонно перешивали с зимней одежды на демисезонную. Сейчас они были на жакете. А люди в кожаных плащах уже выталкивали её на улицу. Потом посадили в машину и повезли в Мологу, в отдел НКВД.

Там она увидела всех женщин из своей бригады. Их ввели в большой кабинет и выстроили вдоль стены. Перед ними стоял большой стол с настольной лампой. Абажур лампы был сдвинут так, что свет бил прямо в глаза. А в полумраке, по ту сторону стола, сидел человек, лицо которого рассмотреть было невозможно.

- Ну, рассказывай, бригадир, как хулите и поносите советскую власть, колхозы, колхозное правление? - сказал строго он.

Мария, недоуменно, посмотрела на девушек. Опухшие, заплаканные, измученные лица. Некоторые были ещё слегка хмельные. Она поняла, что свинарок долго допрашивали.

- Никак не хулим. – спокойно ответила она.- А вот работницы твои говорят совершенно другое. Мария Константиновна знала по разговорам, что любое признание

здесь могут выбить «силой».- Я ничего не знаю. – добавила она.- Видали! Она ничего не знает! – с насмешкой вскрикнул человек за

столом. Всё это время Мария Константиновна удерживала рукой полы шубняка,

стесняясь своего вида.- Руки по швам! - скомандовал начальник.

Мария опустила руки. Тяжелые полы шубняка распахнулись и она оказалась перед столом в одной нижней рубашке. В этот момент ей показалось, что по ту сторону стола раздался смешок. «Издеваются» - подумала она. Смущение улетучилось совсем, когда в голову пришла новая мысль: «А какая разница, как умирать, Хоть в рубашке, хоть вообще без неё». Это отчаяние придало ей какие-то силы.

А начальник обратился уже к свинарке Мане, самой старшей из бригады.

- Ну, говори, Маня, пела частушки? - спросил он.- Пела, пела. Все пели и я пела. А как же не петь, как же не петь в

праздник-то. – Затараторила она. - А что вы пели про колхоз, про председателя? – спросил начальник.И эта простая, немного хмельная женщина выдала весь репертуар,

который звучал после отъезда колхозного правления: В колхоз пошла Юбка новая. Из колхоза ушла Уже голая.Аэроплан летит

57

Крыльями хлопает,А бригадир сидитКартошку лопает. Печка топится, дымится Не простой горшок варится: Председателя нога, Бригадира голова.На Иванцеве в деревнеНовый терем строитсяА об этом теремеВесь колхоз заботится. С не6а звёздочка упала Председателю в карман. Мы всё лето проработали В колхозе за обман.Эх, яблочко,Да червяточное,А Советская властьБезпорточная.

_ Ты сама их сочиняла, или бригадир помогал? – спросил начальник.- Да, нет, не я, не я. И не бригадир. Это бабы буховськи, бабы буховськи.

– Взахлеб отвечала женщина. Мария Константиновна остолбенела. Она хорошо знала чем это может

кончиться. Самое безобидное –арест и лагеря. А если заклеймят «антисоветской группой», то и до расстрела недалеко.

Сдерживая волнение, Мария Константиновна сказала:- Я этих частушек не слышала. При мне не пели. Я ушла сразу после

вечерней управы, а бабы ещё оставались. - Почему ты оставила бригаду? – задал вопрос начальник.-Подумала, что с праздника кто-то из баб опоздает, проспит, Ведь часов

ни у кого нет, а управляться надо вовремя. Вот и решила пораньше лечь спать, что бы утром подменить опоздавших.

- Хорош бригадир! Поощряет пьянство, прогулы, закрывает глаза на антисоветские песни, – отрезал начальник. Он приказал Марии Константиновне подойти к столу.

- Садись и пиши, что бригадир ест колхозную картошку, председатель на колхозные деньги строит дом, а вас советская власть обобрала до нитки и вы ею недовольны.

-Ничего я писать не буду! Я никого не в чем не обвиняла! –Воскликнула Мария. –Пишите сами, что хотите!

Снова начали допрашивать всех свинарок… На улице уже рассвело…От спутанных вопросов устали все - и женщины, и начальник. Мария

Константиновна не выдержала:

58

- Вот, что я скажу тебе, начальник! Мои бабы полуголодные, полураздетые, -работают от темна до темна. (Полураздетой в прямом смысле этого слова была здесь только она). Последнюю сахарину и чаину несут от детей больному поросенку. Падежа на ферме нет. В клетках чище, чем в избах. Всех награждают за хорошую работу подарками и премиями. И отмечали мы не Покров, а двадцатую годовщину Октябрьской революции. Ну, подумаешь, выпили, захмелели. Нам и на трудодни-то вино выдали, а есть в семьях нечего. (В этот момент на другом конце стола раздался громкий смех). А Мария продолжала:

- Ну, спели частушки, а вредительства в этом нет. Уже утро. Дома печки не топлены, дети не кормлены. Свиньи сломают загородки и разбегутся. Тогда вреда колхозу будет больше. Отпусти баб домой, арестуй меня. Я во всем виновата! Не дождалась, когда они с праздника разойдутся, не уследила. Мне за всё и отвечать.

- Ты что, Константиновна! Мы без тебя никуда! Ты ни в чем не виновата. Пусть всех арестуют! – закричали бабы.

Начальник уже открыто засмеялся:- Что, такой хороший бригадир, что и под арест вместе готовы идти?- Хороший! – послышалось от женщин.- Заводи машину! – крикнул начальник своему сотруднику. - Вези баб

домой, на свиноферму.Их упрятали в «воронок» и повезли. На полпути от Мологи им

встретился бригадир деревни. Без шапки, верхом на коне, без седла. Утром, давая наряды, он узнал, что свинарок ночью увезли в НКВД и во весь дух помчался в Мологу. Его окликнули, и он повернул обратно.

- Ну, пойте дальше бабы! - С усмешкой сказал водитель «воронка». И они запели:

В Новоселках лесок невысок, На Липнягах-то желтый песок, На Иванцеве невеяная рожь, На Обухове молодчик хорош, Он не ходит на беседу без калош

…А через два дня пришел в бригаду страховщик подписывать свинарок на государственный заем. К первой обратился к комсомолке Валентине.

- На сколько подписываешься? – спросил он.- У меня что на мне, и что во мне. Больше ничего нет. – Ответила она.- Где твоя комсомольская совесть? Нет, значит заработаешь! – крикнул

он.- Пишите, что хотите, - грустно ответила Валя.Этот заем был настолько велик, что выплачивали свинарки его весь 1938-

ой год. Но женщины не роптали. Хорошо, хоть не посадили. А в бригаде смеялись: «Нас бригадирша своим коротким подолом прикрыла».

59

Г.В. Бурша, организатор экскурсий ИКЦ «Молога», с. Веретея Некоузского района.

БАРОН ПАВЕЛ ГАВРИЛОВИЧ ЧЕРКАСОВ И ИСТОКИ РУССКОЙ ШКОЛЫ СПИННИНГА.

В предлагаемой статье пойдет речь о том, как усадебный быт и та его часть, которая относилась к увлечениям помещика, явились по сути основой научного метода. В данном случае мы поговорим о рыбалке и об истоках русской школы ужения рыбы с помощью спиннинга.

Неотъемлемой частью усадебного быта, а также традиционной формой развлечения в загородных усадьбах на протяжении долгого периода оставалась охота. Другим занятием была рыбная ловля. Реки отличались изобилием различных видов рыб. В воспоминаниях современников имеются сведения о том, что в малых речках вылавливали «и окуней в 5 фунтов, и щук на 25 фунтов»1. Обеспечением рыбой, как важным продуктом питания обитателей усадьбы, занимались в основном крестьяне. Если свои рыбные ловли отсутствовали, рыбу для барского стола закупали. В XIX веке ловля рыбы явилась не только средством обеспечения семейства помещика продуктом питания, но и становится, особенно к концу столетия, серьезным увлечением.

Так детское и юношеское увлечение одного из представителей рода Черкасовых, Павла Гавриловича, явилось основой научного метода, получившего широкое распространение в дореволюционной России.

Для освещения заявленной темы мы обратились к интернет ресурсам. На официальном сайте «Петербургского клуба любителей рыбной ловли» 2

собран и опубликован обширный материал по истории русской школы спиннинга. Кроме того мы привлекли авторские материалы по истории сельца Родичева3.

Прежде чем приступить к освещению заявленной темы, необходимо пояснить, какое отношение барон Павел Гаврилович Черкасов имеет к Угличскому и Мышкинскому Верхневолжъю. В 28 километрах от Углича по Кашинской дороге находится усадьба Родичево, принадлежавшая когда-то представителям старинных дворянских родов Пятово, Черемисиновым, Черкасовым. История Родичева начинается в XVI веке. Его владельцы -дворяне Пятовы (или Пятые) имели земли в Кашинском, Угличском, Мценском, Белевском уездах. Земли многочисленной ветви Пятовых переходили по наследству, делились между детьми и вновь объединялись, за женской половиной рода переходили в качестве приданого.

Так в XVIII веке было отдано в приданое за Александрой Михайловной Пятовой сельцо Родичево, где она поселилась с супругом Матвеем Логиновичем Черемисиновым. Матвей Черемисинов, военный, яркий представитель Екатерининского времени, дослужился до полковника, выйдя

60

в отставку продолжал службу «на пользу отечества» в должности коменданта Твери. После смерти жены Матвей Черемисинов остался с малолетним сыном Александром. Мальчик получил домашнее образование и впоследствии избрал карьеру военного. Избирался Тверским губернским предводителем дворянства. У Екатерины Алексеевны и Александра Матвеевича родились одиннадцать детей. Однако дети умирали в младенчестве. Только четверо достигли взрослого возраста. Сыновья Дмитрий и Сергей один за другим закончили артиллерийское училище. Вышли замуж две дочери Александра Матвеевича и Екатерины Алексеевны. Елизавета - за гвардейского капитана, вологодского помещика Николая Тимофеевича Каратаева, а Лидия- за Николая Васильевича Калачева, тогда еще экстраординарного профессора Московского университета.

После смерти Александра Матвеевича Черемисинова в 1852 году Родичево наследовал старший сын Дмитрий. Он, как заведено было ранее отцом, занимался хозяйством, избирался на выборные должности в Мышкинском уездном самоуправлении. После смерти бездетного Димитрия, Родичево перешло во владение сестры Лидии Александровны Калачевой. 7 января 1851 года в церкви села Каменка был освящен брак 22-летней Лидии Черемисиновой и 30-летнего Николая Васильевича Калачева. Молодые люди, очевидно, уехали в Москву, а затем перебрались в С.-Петербург, где в основном проходила научная деятельность Калачева. Всю свою жизнь он посвятил служению науке: истории права и архивному делу. В 1877 году им был устроен Археологический институт в С.Петербурге, он много ездил по провинции с целью создания ученых комиссий. Лидия Александровна занималась воспитанием дочери.

В 1878 году Калачевы выдают замуж за Павла Гавриловича Черкасова свою дочь Лидию. Партия была более чем удачная. Павел Черкасов родился 20 октября 1854 г. в Туле, где его отец статский советник Гавриил Иванович Черкасов служил губернским прокурором. Отец Павла - 13-й барон Гавриил Иванович (1825-?) был дважды женат: первой женой была Е.Ф.Христианович (1829-1848), второй Наталия Дмитриевна Лёвшина (1834-?). В качестве приданого Н.Д.Левшина принесла мужу село Троицкое Подольского уезда Московской губ., где впоследствии постигал азы рыболовства Павел Гавриилович.

Из-за плохого здоровья отца, долгое время Черкасовы жили за границей – в Венеции, Вене, Флоренции, Канне. Только в 1861 г. Павел с семьей вернулся на родину. Как вспоминал сам Павел Гавриилович, близость реки Десны в его подмосковном имении сразу возбудила в нем «тяготение к воде», «унаследованное от бабушки». После долгих уговоров Павлу с братом купили удочки, правда первые попытки поймать рыбу оказались безрезультатными. Затем Павлу вновь пришлось покинуть Россию: мальчика отправили на учебу в Германию на пять лет.

Карьера П.Г.Черкасова (1854-1922) складывалась удачно. Он был действительным статским советником (с 1903 г.) в звании камергера

61

Высочайшего двора. Он - единственный из баронов Черкасовых, живших во второй пол. XIX - нач. XX-го вв., кто дослужился до IV класса табеля о рангах в гражданской и придворной службе. Павел Гаврилович Черкасов заведовал оброчными статьями кабинета Его Императорского Величества. Биографы отмечают его образованность и интеллигентность. Стоит упомянуть в связи с этим знакомство с великим русским философом Владимиром Сергеевичем Соловьевым.

Еще в юношеские годы, вернувшись в 1870 г. «из немецкого школьного плена», Павел стал активно упражняться в рыбной ловле. Отчасти поворотным моментов в жизни Павла Гаврииловича стало знакомство с «Записками об уженьи рыбы» С.Т. Аксакова. Книгу подарил дядя Павла – Владимир Матвеевич Держанский-Дегтерев. Очень быстро Павлу стало ясно, что советы С.Т.Аксакова нуждаются в дополнениях и исправлениях. Например, декларируемый классиком отказ от знакомства с иностранной рыболовной литературой, лишь препятствовал развитию рыболовства в нашей стране.

Отдавая должное С.Т. Аксакову, Павел Гавриилович обращается к иностранной литературе, в частности, книге Пуатевена «Друг Рыболова», которая явилась для него своего рода «откровением». С жаром он принялся за изучение усовершенствованных способов ужения, основанных на применении «бегучей снасти», и сразу оценил все выгоды применения катушки. В 1880 году Павел Гавриилович начинает печататься на страницах журнала «Природа и Охота», быстро приобретает известность. Уже на следующий год статьи Черкасова появляются в английской «Фишинг газетт», одном из ведущих мировых изданий по рыбной ловле.

20 октября 1903 года по инициативе Павла Гаврииловича Черкасова был создан «Русский союз рыболовов-удильщиков». 18 декабря того же года в помещении Бюро Императорского Российского Общества Рыбоводства и Рыболовства на Фонтанке, 119, состоялось Собрание учредителей Русского Союза Рыболовов-Удильщиков. Барон П.Г. Черкасов стал его первым председателем, а затем и редактором «Вестника русского союза рыболовов-удильщиков», основной целью издания которого была популяризация современных знаний о любительском рыболовстве. На страницах вестника, помимо Черкасова, выступали известные рыболовы того времени — Плетнев, Комаров, Харитонов, Плещев, Ильин и другие.

Когда же в российской глубинке, в г. Вятка в Поволжье, в 1909 году начал выходить журнал «Рыболов-охотник» (на базе созданного в 1906 году первого в России клуба спиннингистов под руководством Феопемпта Парамоновича Кунилова), Черкасов опубликовал в нем ряд статей о ловле «верчением». Эти статьи заложили основу русской школы спиннинга, разъяснили рыболовам преимущество этого уникального способа ловли.

Самым любимым способом уженья для П.Г. Черкасова являлся спиннинг. Первые сведения о спиннинге появились в журнале Сабанеева «Природа и охота» за 1880 г. Статья была написана П.Г.Черкасовым. В ней

62

он дал описание заброса указанным выше способом. Таким образом, первое время катушка на удилище служила лишь для хранения запаса лесы и помогала вываживанию пойманной рыбы. Эту заметку Черкасова Сабанеев напечатал в своей знаменитой книге «Рыбы России», вышедшей вторым изданием в 1882 г. В те времена тиражи журналов по охоте и рыболовству были весьма невелики. Так, «Вестник Русского союза рыболовов-удильщиков» Черкасова имел всего 450 подписчиков. Книги по рыболовству тоже имели ничтожные тиражи. Поэтому сведения о спиннинге и вообще об усовершенствованных снастях весьма слабо распространялись среди рыболовов-спортсменов.

Журнал «Рыболов и охотник», выходивший в Вятке с 1909 по 1918 г. и с 1926 по 1927 г., способствовал распространению сведений о спиннинге среди рыболовов-спортсменов. В этом журнале в 1912 г. была напечатана большая статья Комарова «Техника уженья спиннингом», а затем стали появляться статьи других авторов, которые уже овладели этой снастью в совершенстве и стали хорошо ловить речных и озерных хищников. Так, в журнале печатали свои статьи Клавикордов, Набатов, Жуковский, Петрункевич и др. Однако спиннинг не мог получить широкого распространения в дореволюционное время. Во-первых, спиннинговые снасти в то время можно было купить только в Москве, Петербурге и в некоторых других больших городах страны; во-вторых, применению спиннинга негде было поучиться на практике и, в-третьих, даже самый дешевый спиннинг с оборудованием в то время был не по средствам широким массам трудящихся, так как торгующие фирмы получали почти все рыболовно-спортивные снасти и принадлежности из-за границы.

Впоследствии спиннинг начал медленно, но верно распространяться среди простых граждан, занимающихся рыболовным спортом. В продаже появились удилища, катушки и прочие принадлежности, изготовленные в нашей стране. Производство блесен для спиннинга и дорожки в 20-х годах было налажено советским инженером С.Муравлевым. Им были изобретены блесны разных типов: «Змейка», «Уральская», «Норич», «Кеми» и др.

Огромная заслуга в деле пропаганды ужения рыбы при помощи спиннига принадлежит продолжателям дела Черкасова – его сподвижникам Феопемпту Парамоновичу Кунилову и Ивану Николаевичу Комарову.

В 1914 году вышла статья И.Н.Комарова «К русским спиннингистам» с призывом к опытным рыболовам поделиться своим опытом с новичками. Секретов же к тому времени было уже вполне достаточно. Мало кому известно, что в России еще в начале века можно было приобрести самые современные на тот момент снасти лучших английских и немецких производителей. Крупнейшим рыболовным магазином был Торговый Дом С. Малиновского в Москве, а его владелец являлся акционером знаменитой английской фирмы Hardy. Цены на снасти для спортивной рыбалки были очень высокие. Так, добротный «аглицкий» спиннинг с катушкой стоил приблизительно столько же, сколько хороший дом в деревне, а набор

63

приманок мог по стоимости сравнится с тройкой лошадей. Естественно, что спортивной рыбалкой увлекались люди состоятельные, а значит — в большинстве своем — и высоко образованные. По крупицам, собирая бесценный опыт, они старались донести его до единомышленников в статьях и книгах.

В заключении разговора о традициях русской школы спиннинга будет уместно привести «двенадцать заповедей спиннингиста», в которых коротко и лаконично изложены основы и принципы рыбалки.

Двенадцать заповедей спиннингиста(журнал «Рыболов и охотник», книга 1-я, 1914 г.)

1. Хорошо оборудованный спиннинг – твое единственное оружие. И не будет у тебя иной снасти, кроме него.

2. Не придумывай разных пародий на настоящий спиннинг, ибо, в противном случае, можешь вызвать заслуженные насмешки со стороны зрителей, желающих поучиться у тебя новым приемам ловли.

3. Помни день свободный, данный тебе для отдыха, и неукоснительно посвящай его охоте на хищников.

4. Раз сделавшись спиннингистом – не бросай этой охоты до конца дней своих, ибо нет выше наслаждения, как ловля рыбы верчением.

5. Не зарься на чужой спиннинг, который лучше твоего, а старайся хорошо научиться ловить имеющейся у тебя снастью, хотя и менее

совершенной, чем у других.6. Не занимай во время охоты места твоего товарища, ибо пойманная

здесь рыба не может считаться твоею.7. Не спеши купить всякую новинку, предлагаемую магазинами, а

сначала спроси об ней мнения опытных охотников, дабы не бросить напрасно деньги на ветер.

8. Никогда не отчаивайся поймать рыбу в тех местах, где первые попытки были неудачны. Испытав разные приманки – в конце концов,

64

добьешься желательных результатов.9. Не торопись вращать шпульку катушки, когда почувствуешь, что на

крючке сидит крупная рыба. Торопливость в этом случае приведет к печальным последствиям.

10. Никогда не вешай нос на квинту, хотя бы и пришлось тебе весь день остаться без поклевки. В другой раз судьба будет милостивее и вознаградит тебя сторицей за твое терпение.

11. Состоя членом рыболовного общества, распространяй среди товарищей сведения о спиннинге, как о способе ловли, весьма увлекательном и доступном для каждого рыболова.

12. Обязательно выписывай любимый тобою рыболовный журнал, ибо чтение его, помимо удовольствия, научит тебя многому, о чем ты раньше и понятия не имел.

В качестве заключительных слов к нашей теме уместно будет привести цитату из монографии «Русская сельская усадьба…»: «Культура повседневности, вмещая в себя самые различные формы быта и мышления, весь стиль деревенской жизни, во многом формировалась и шлифовалась в усадьбе с детских лет». 4 Так с детских лет, впитав любовь к рыбной ловле в подмосковной усадьбе Тройцкое, Павел Гаврилович Черкасов, пронес любовь к этому занятию через всю жизнь, стал основоположником русской школы спиннинга.

Примечания

1. Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв.: Исторические очерки. -М.:Эдиториал УРСС, 2001.-С.469.2. http://fisherclub.ru/contacts/ "Петербургский клуб любителей рыбной ловли"3. Полякова О.Б. "К истории имения Родичево». Сборник Общества изучения русской усадьбы №18, Москва, 2013г. 4. Дворянская и купеческая сельская усадьба ...-С.375.

О.Б. Полякова, ученый секретарь ГАУК ЯО "Угличский государственный

историко-архитектурный и художественный музей".

65

ДВОРЯНЕ ЗМЕЕВЫ

В 1762 году появился указ о дворянской вольности. Многие воспользовались возможностью уйти в отставку, покинуть столицы и спокойно, мирно обосноваться в усадьбе. Началось обустройство нового образа жизни, доселе, в сельской глуши, невиданного. Строились и обживались дворцы и дома, разбивались парки, собирались библиотеки, устраивались балы и театры.

Угличские дворяне этим указом воспользовались. И стали появляться, в основном на Левобережье, прекрасные усадьбы - Шишкино, «а Перекладово тож», Желтино, Бурмасово, Родичево. Хотя, почему появляться? Лучше сказать – «стали обустраиваться», потому что эти старинные земли Угличского уезда - находились во владениях князей, вотчинах бояр, поместьях дворян. С течением времени дворянство превратилось в «опору государеву» и форма дворянского землевладения заменила вотчины.

Воображение подсказывает, как лет 150 назад могла выглядеть знакомая местность: господские дома, хозяйственные строения, оранжереи, парки, цветники, храмы, поля, луга... Люди занимаются хозяйством, ездят в гости к соседям, делят имущество, женятся, хоронят.

Сквозь дымку прошлого (простите за банальность) проступает реальная жизнь реальных людей. Мы мало знаем о том, как жили мелкопоместные дворяне. Где располагались их имения, как выглядели дома, что располагалось в хозяйственной зоне, а что в зоне отдыха. А между тем, именно поместья становились экономическим и культурным центром уезда. Любой документ, проливающий свет на эти вопросы, рассматривается как большая удача.

В домах мелкопоместных дворян собирались библиотеки и коллекции, формировалась система ценностей, которую воспевали Барятинский, Пушкин, Бунин и другие.

Сейчас расположение имений установить трудно. Ни одной усадьбы в первоначальном виде не сохранилось, исключение составляет Шишкино, где еще стоит дом и есть парк, вернее, то, что от него осталось. Усадебная иконография скудна: дом Зиминых, все тоже Шишкино, разрушающиеся старые дома в Родичеве и Знаменском. Пожалуй, все. А в конце 15-нач.16 века на этих землях появляются первые поместные дачи, в 17 – их становится все больше и больше. Удалось идентифицировать некоторые дворянские фамилии, обосновавшиеся в Угличском крае в этот период. Это старинные и, когда-то, знатные роды Голочеловых-Пятовых, Скрипицыных, Лодыженских, Карцевых, Яминских, Маракушевых и других. Среди них – Змеевы.

66

Предок их Лев Иванович по сказаниям Родословца вышел из Пруссии к великому князю Василию Дмитриевичу. Его потомок, Змей Федор Васильевич Беклемишев, во второй половине XV века известен по Старице. Змеевы служили в Калуге, Клинце, Коломне и других местах. В Угличских землях род Змеевых, многочисленный и разветвленный, прослеживается с начала XVII в. Известно, что в Рожаловском стане Угличского уезда Иван Змеев владел в это время пятью пустошами, одна из которых – село Бутовское. Здесь же, на реке Сить, среди «порозжих» земель упоминались поместья Мансура Дмитриева сына Змеева и Федора Змеева.

Змеевы обосновались в селе Красном, что на левом берегу Корожечны в XVIII столетии. Место историческое. Село упоминается в завещании Ивана IV Грозного: «Ульяне (вдове брата Юрия) село Хороброво с деревнями, да Красное с деревнями…».

За 1625 год, оно упоминается как вотчина Ивана Михайловича Катырева-Ростовского. В 70 –х гг. XVII в. Красное принадлежит кравчему, князю Василию Федоровичу Одоевскому. Следующий период в истории села неизвестен. Вновь в документах оно упоминается в 60-х гг 18 в. как владение Змеевых, причем, полученное в качестве приданого за Авдотьей Афанасьевной, по выходу замуж за Ивана Степановича.

Змеевы не «латифундисты», но помещики «средней руки». Рачительные хозяева заводят «конские» и «кожские» заводы, строят мельницу, следят за работами крепостных. Все говорит об экономической состоятельности владельцев. Кроме того, в каждом усадебном доме проживал целый штат прислуги. Его численность зависела от возможностей хозяев, но горничные, садовники, повара, конечно, были. Были они и у Змеевых.

Отношения в семействе должно быть были неплохие. Потому что после того как в 1755 году «волею Божией умре» глава семейства Степан Иванович, вдова и дети его «поговорив меж собой полюбовно» наследство поделили. Архивный пласт документов начинается с того, что вдова Степана Ивановича Змеева Авдотья Афанасьевна с детьми пишет челобитную государыне императрице Елизавет Петровне, на предмет возможности не ехать в столицу в Вотчинную комиссию, а ограничиться уездной канцелярией, чтобы вступить в наследство. Муж ее оставил движимое и недвижимое имущество в Угличском, Ярославском, Бежецком и Шацком уездах. Таким образом, становится известно, что земли Змеевых были разбросаны по центральной части Российской империи. Угличское поместье оставалось вдове, а так же Ивану, на тот момент капралу, и Александру – «ученику Московского императорского университета».

Скромное перечисление имущества дает все же представление о состоянии и благополучии семейства. В поместье упоминаются дом «мужа моего и отца Иванова и Александрова со всякими строениями, со святыми образами и посудой», «кожские» и «конские» заводы. Крепостных в Угличском уезде 23 человека, а всего по имениям 119 чел. К Красному было

67

придано 30 четвертей пашни, да деревня Фоминская, да верхняя мельница на реке Корожечная. Старший сын Василий получал имение отца в селе Михайловское Ярославского уезда.

Следующие по хронологии события разворачиваются в конце 80-х гг. 18 столетия. Иван Степанович, уже прапорщик в отставке и сам глава семейства скупает земли, расширяя владения. Так им было куплено имение жены генерал – майора и Кавалера Николая Степановича Шемякина Елены Андреевны, урожденной Лодыженской. Иван Степанович приобрел деревни Полюжье, Дымцово, Инарево, Муравьево.

Совершенно неожиданно оказалось, что Николай Степанович Шемякин, второй муж Елены Андреевны (как и первый ее муж генерал Зиновьев) – из известных дворянских родов России. Н.С. Шемякин генерал-майор, герой русско-турецкой войны, происходил из дворян Московской губернии. Был воспитанником Сухопутного кадетского корпуса и выпущен в армейскую кавалерию. В 1773 году с тремя ротами оказал мужественное сопротивление туркам, которые были опрокинуты русскими солдатами и обращены в бегство, В 1775 году, командуя Сибирскими драгунами, получил орден св. Георгия IV степени.

Упомянутые деревни – это наследство Елены Андреевны от отца Андрея Юрьевича Лодыженского. Лодыженские, старинный дворянский род, появившийся в первой четверти XVII века на Угличской земле, согласно Жалованной грамоте, за заслуги перед царем и Отечеством получил эти земли в 1625 году, основатель угличской ветви рода, Федор Михайлович Лодыженский.

В начале XIX столетия Иван Степанович Змеев составляет завещание, копия которого хранится в фондах Угличского музея4.

Датировано оно 1813 годом. На основании 22 пункта Жалованной грамоты дворянству Иван Степанович выражает свою волю. Документ является интересным источником о семействе.

В последней трети XVIII столетия семья Змеевых была немногочисленной. Согласно документу Иван Степанович имел супругу Марью Васильевну, двух дочерей – Анну и Катерину - и двоих сыновей –Василия и Николая.

Завещание составлялось в пользу дочерей, «живших безотлучно» с отцом и к нему «особенное усердие и дочернее повиновение» имевшим. Иван Степанович был заботливым отцом. Все новоприобретенные земли он завещал Анне и Екатерине Ивановнам. Подробно перечисляет, что достанется дочерям: сенные угодья, пашенная и непашенная земли, леса и покосы, крестьяне «мужеска и женскаго полов», с «впредь имеющими родиться, со строениями, имуществом, хлебом и скотом. Пофамильно перечислены некоторые крестьяне. Оговаривается сумма, завещаемая дочерям: 9 тысяч ассигнациями.

Стараясь учесть все проблемы, которые могут возникнуть, Змеев

68

уточняет, что земли принадлежат только дочерям и в случае смерти одной из них, вторая останется владелицей. Из документа известно, что сыновья не должны интересоваться сестринским имуществом, им завещано куда больше: родовые поместья («в разных местах имения»). Жена, «любезная Марья Васильевна», должна остаться на попечение сыновей, которые обязаны были выделить ей долю.

Иван Степанович завещал своим детям жить в мире и согласии и избегать всяческих тяжб, ссор и оспариваний. Засвидетельствовали завещание священник Леонтьевской церкви Иоанн Архипович Соколов, окрестные помещики: Кашкин Дмитрий Евгеньевич, мышкинской помещик титулярный советник Петр Иванович Смирнов, надворный советник Николай Никитич Ланской, штабс-капитан Николай Николаевич сын Башмаков, гвардии корнет Николай Афанасьевич Завьялов и титулярный советник Иван Семенов сын Панин.

Итак, Змеевы – среднепоместные дворяне, основу материального благополучия которых составляет земля и крепостные. Степан Иванович воспользовался указом 1762 г. вышел в отставку в нижнем чине и поселился в поместье, стараясь приумножить наследственное имение.

Родовое имение, как указано выше, отдано сыновьям. За 1832 год сохранились сведения о том, что в селе Красном Мышкинского уезда проживает поручик Василий Иванович (сын) и штабс-капитан Сергей Александрович (племянник). Согласно им Василий проживал в Красном, а Сергей в Фоминском. Возможно, (только предположение!) там и стоял дом, план которого теперь хранится в Угличском музее.

Чертеж дома Змеевых, сделан 5 октября 1828 года. Судя по плану, дом отстроен в стиле классицизма. В первой трети 19 столетия широкое распространение получает новый тип усадебного комплекса: дом (дворец), расположенный среди парка. Дом двухэтажный, состоит из центральной части и двух боковых корпусов. Центральная часть имеет четырехскатную крышу мансардного типа, аттик карниза которой красиво украшен. Боковые корпуса завершаются типичными фронтонами. Второй этаж дома имел лоджию. Карниз поддерживали колонны дорического ордера. В целом, нужно отметить, что дом украшен лаконично и просто, хотя некоторые черты барокко еще прослеживаются.

Перед фасадом был расположен курдонер. Основной парковый ансамбль находился по другую сторону дома.

Границы усадьбы обозначены канавой с возвышением (напоминание о рве и вале). В плане усадьба имела прямоугольник, одна сторона которого имела закругленное очертание. По периметру были высажены сосны и только перед парадным фасадом – тополь и липа. Одна сторона сада имела длиной 156 саженей, вторая – 105 саженей и самая длинная сторона 208 саженей. Хозяйственные постройки сосредотачивались к востоку от дома, (на плане нет обозначения север-юг, поэтому мы пользуемся традиционным обозначением, как это принято по карте). Из хозяйственных построек

69

обозначен Большой двор, малый двор и погреб. С западной стороны дома достаточно вольно расли тополя, далее также в произвольном порядке вязы и яблони.

Задний фасад дома выходил на розарий, от которого щла длинная прямая березовая аллея. Слева от аллеи был выкопан пруд, обсаженный липами, березами и кустарником. К северу от пруда располагался ягодник, далее – орешник. Справа – пчельник и яблони. Несколько липовых аллей (в 4 и 3 ряда) пересекали центральную часть парка. Одна из них выходила к кленовой аллее, высаженной прихотливо в форме полумесяца. В северной части парка по сторонам свободно росли березы, а между ними – малинник.

План-чертеж дома С. Змеева скорее ставит вопросы, чем дает ответы. Во-первых, мы не можем пока точно сказать, где этот дом находился. Мы предполагаем, что это село Красное, потому что там жили Змеевы. Но ни каких обозначающих надписей на плане нет. Во-вторых, мы не можем сказать, из какого материала был построен дом. Предположение, что дом все-таки деревянный основано, на том, что в этот период (конец18-начало19 вв) усадебные дома, в основном, возводили из дерева, но сомнения имеют место быть. Каменное строительство могли позволить себе крупные владельцы, к которым Змеевых мы отнести не можем. В-третьих, судьба имения пока неизвестна, кроме того, что оно исчезло.

Какие предварительные выводы можно сделать?Усадебный комплекс поместья сформировался в конце 18-начале 19 вв. В

поместье композиционным центром является, конечно, сам дом. Рядом с домом располагались хозяйственные постройки, обеспечивающие нужды усадьбы. К востоку от дома – большой и малый двор, которые могли включать в себя: амбары, дровяники, птичники, конюшни, каретники. Погреб, пчельник и баня тоже включаются в хозяйственные сооружения. К западу от дома – пруд. Парк, скорее всего английский, был разбит с учетом ландшафта, так делали все дворяне. Парк Змеевых – это рекреационная зона. Она не занята теплицами, оранжереями, грядками. Зато много деревьев и кустарника. Судя по плану, они растут, как и полагается в пейзажном парке свободно, аллеи задавали некоторую направленность, спасая парк от беспорядочного нагромождения, и предоставляли возможность для прогулок.

Но очень возможно, что дом располагался в другом месте. Вот результаты поисковой экспедиции, предпринятой 4 сентября 2014 года в село Красное Угличского района, что на реке Корожечна. Состав: Ерохин В.И., Куницына Ю.Б., Ермилов А.И.

Цель: фотофиксация местности, сбор информации о находившейся здесь усадьбе.

Результаты:1.На правой стороне села обнаружен пруд, идентифицированный

местным населением как «старый». В недалеком прошлом здесь находили серебряные ложечки (и не одну)

70

2. был обнаружен «канал», который мог быть каналом ручья или аллеей.Пруд и «канал» обсажены старыми липами.3. место церкви и дома обнаружить не удалось: срыты при строительстве

нового поселка. Кладбище заросло, церкви нет.4.по словам местных жителей на правой стороне села за домами, вдоль

дороги располагался сад. Сад был большой и красивый.5. на левой стороне села была осмотрена груда кирпичей. Среди них

были кирпичи большого формата, используемые при строительстве домов. Местные жители сказали, что на этом месте, по рассказам старожилов, находились конюшни.

6. На левой же стороне села есть пруд. Водоем раньше чистили, теперь же он зарос тиной и камышом, но выглядит до сих пор прилично. Несколько лет назад «привозили старушку, которая прощалась с прудом». Бывшая хозяйка? Или потомок?

Общие выводы делать пока рано. Предстоит выяснить еще очень многое. А значит продолжение следует…

Ю.Б. Куницына, научный сотрудник ГАУК ЯО «Угличский музей» г. Углич

71

II . СОБЫТИЯ ИСТОРИИ

72

ВОСПИТАНИЕ ПРАВИЛЬНОГО МИРОВОСПРИЯТИЯ

(на занятиях живописью в воскресной школе)

«Просветленность и радостность,- два особых момента в православной духовности на Руси». - так считал наш известный ученый Дмитрий Сергеевич Лихачев. Таким светлым православным человеком был и он сам. Об этом я говорила на прошлых «Лихачевских чтениях» в своем докладе «Дмитрий Сергеевич Лихачев и православие». Этот материал был напечатан в «Ярославских епархиальных ведомостях». Я цитировала слова Дмитрия Сергеевича о том, что «только православное мировосприятие может спасти Россию». Как педагог, всю свою жизнь посвятившая занятиям с детьми живописью и русской словесностью, я глубоко задумалась об этом.

Воспитываю ли я в своих учениках «православное мировосприятие»? Работала я в Студиях развития творческих способностей в Домах культуры в Москве. Занималась с детьми дошкольного возраста начиная с трех лет. В 90-е годы была попытка создать Воскресную школу в ДК «Резонанс», где я тогда была директором. Но не получилось. Несмотря на это, я старалась, чтоб мои ученики смотрели на мир с позиций православного человека. Особенно в детях невоцерковленных я пыталась затеплить огонек веры, что часто встречало неудовольствие у вышестоящих работников Отдела культуры, а иногда и у родителей. Восемь лет назад со своими учениками я приехала в Мышкин. Мы привезли спектакль «О древнем граде Мышкине» ... и большую выставку картин.

Почему именно Мышкин? Мои родные, дед с бабушкой, мама горячо любили его и подолгу жили здесь каждое лето. Как я выяснила много позже, мой прадед Николай Павлович Исаков был в начале прошлого века основателем и директором первой Мышкинской гимназии. А нам с мужем Мышкин так понравился, что мы оставили Москву и переехали сюда. Я узнала, что здесь есть Воскресная школа и подумала, что, наверное такие занятия как провожу я, интересно бы было организовать на базе воскресной школы, где занимаются дети воцерковленные, из православных семей. К сожалению, тогда я не встретила понимания. Организовала Студию в Доме Детского творчества. Но потом такие занятия начались. Вот об этих занятиях мне бы и хотелось поразмышлять.

Учебный год заканчивается в конце апреля, а детям хочется рисовать. Для самых активных решили продолжить, и летом на моем участке на улице Мира среди яблонь и цветов поставили красивый тент, столы и два раза в

73

неделю собираемся и рисуем с удовольствием в обществе «братьев наших меньших» - моих веселых кошек.

Я уже упоминала слова Дмитрия Сергеевича о «просветленности и радостности». А уж кому нести эти чувства как не детям! И что важно, мы видим это в их рисунках. Картины, посвященные Пасхе, Троице, Рождеству, родному городу полны тепла и света. Так, например, картина Даши Горбачевой «Мышкин. Троица. XIX век». Солнечным, радостным чувством наполнена она. Праздник у людей всех сословий. Из Храма идут и крестьяне, и купцы, и семья дворян - все улыбающиеся, просветленные, радостные и нарядные. Эти настроения хорошо выражены в красках.

Но вернемся к теме: что же для нас «воспитание православного мировосприятия»? Я много думаю над тем, чем православный ребенок отличается от неправославного, неверующего?

Несколько условно, но, мне кажется, это выглядит так.

Неправославный ребенок:

Я- центр вселенной, я - главный, вокруг меня всё крутится и все крутятся. Все только и ждут моих приказов. Могу требовать всего, что хочу, и любовь близких использовать в своих целях.

Ребенок, воспитанный верующими родителями.

Я - любимый, меня берегут, охраняют, я знаю, что можно и что нельзя. Я знаю, что есть тот, кто помогает и мне, и моим родителям - и большим, и маленьким. Он все знает обо мне,- и поэтому стыдно поступать плохо.

Мне иногда возражают, что человек, уповающий на Бога, будет неактивен, будет ждать, что ему манна с неба упадет... Но ведь это не так! Наоборот, человек, верящий в то, что в экстремальную минуту получит поддержку, будет активнее делать свое дело, Зная, что оно полезно и нужно окружающим людям и угодно Отцу небесному.

Картинка из практики: дети рисуют своего Ангела-хранителя. Чаще всего они представляют его веселым шаловливым ребенком, похожим на них самих. Многие дети говорят, что чувствуют его присутствие. Один мальчик мне рассказывал: «Лежу ночью один в комнате, родители поцеловали и ушли своими делами заниматься. Грустно... Темно... И вдруг вспомнил того Ангела, что мы рисовали. Где-то он тут... Так хорошо стало. Начал я с ним говорить и заснул...»

Непростое нынче время. И детей невоцерковленных, представляющих себя центром мироздания, больше. Утеряны многие хорошие русские традиции. Волна бескультурья и насилия льется с экрана телевизора. (Противостоит им, пожалуй, лишь канал "Культура"). Дети перестали читать книги. Все свободное время - компьютерные игры. Это отупляет. О какой

74

духовности тут говорить! Приходит отчаяние. А ведь отчаяние - чувство греховное, указывающее на маловерие!

И тут вспоминаются слова замечательного русского писателя Н. Лескова об отшельнике, который покинул мир, именно ужасаясь его греховности и несовершенству: «Он отчаялся за весь мир и не замечал того, что через это отчаяние он унижал и план, и цель творения и себя одного почитал совершеннейшим» (Н.Лесков. «Христианские предания и сказки»). А вера в план и цель творения дает спокойствие душе, надежду на то, что Всемогущий все знает, все разумеет и поддержит, и поможет, когда жизнь возьмет за горло и почувствуешь полную безысходность.

Дети сильнее нас чувствуют трагизм и нестабильность нашей жизни. Им чаще, чем нам снятся кошмары. Они кричат во сне... Нужна, обязательно, полная семья, любящие друг друга люди. Ребенок в такой семье знает, что справедливый и сильный отец рядом. И все страхи отступают. К сожалению, в России сейчас мало таких семей. Чаще родители заняты добыванием денег, а дети воспитываются в детских садах, в школах, в лагерях. Часто мать- одиночка бьется, чтоб накормить, чтоб одеть «не хуже других», купить велосипед... И ребенок воспринимает мать как источник добывания материальных благ. Духовная связь рушится. Растет маленький циничный накопитель.

Но если ребенок воспитывается человеком верующим, у него есть надежный и верный Отец, который не обманет и не предаст.

Он дает уверенность в завтрашнем дне, уверенность в правильности плана. Такой ребенок спокойно и радостно смотрит на мир.

Задача педагога Воскресной школы, как мне кажется, не только ознакомить детей со священным писанием, но и привить любовь к сотворенному Богом миру, к родному дому, городу, к животным, растениям, травам и цветам. Сам Иисус восхищался красотой лилий. Мы много рисуем природу, растения, цветы...

Сотворил Господь растительный мир... Первый раз мы создаем эту картину, не уточняя, какие именно растения появились. Это фантазии на тему растений: и кактусы, и березы, и пальмы, и… подосиновики под пальмами. И огромные яркие сказочные цветы.

Это занятие проходило зимой, в мороз, за окном было бело! И как чудесно было взять яркие краски и передать праздничность и восторженную красоту этого нового, прекрасного мира, только что созданного, придумать его...

А летом на природе мы вновь вспоминаем эту тему. Но уже я говорю детям: «Давайте посмотрим под ноги! Каму какая травка нравится? Узнаем по определителю, как она называется. Почитаем описания растений у

75

чудесного писателя Владимира Солоухина: «Этюды о природе. Трава».

Он рассказывает о каждой неприметной травинке с такой любовью. А потом идем в цветник, а там: ромашки, колокольчики, маки, васильки всех цветов радуги! Рисуем цветущий луг. Мять и рвать нельзя, без надобности губить цветы не будем.

Любовь к красоте, чувствование ее порождает восторг и доброту. А доброта, наверное, - главное положительное качество в каждом человеке.

«Возлюби ближнего, как самого себя» ... Следование заповедям Божиим - важная составляющая православного воспитания, дети прекрасно знают, что нельзя никого обижать, нельзя ослушаться старших, нельзя брать чужое без спросу и так далее.

Стыдно это делать? Стыдно и атеисту... Но он может с родного завода тащить, что угодно, если никто не видит. А православный христианин знает, что Господь все видит, все ведает о нас.

И третья,- очень важная для ребенка составляющая православного мировосприятия - жизнь вечная, преодоление страха смерти. Ведь у ребенка самый большой страх: потерять мать. У человека неверующего потеря близких - страшная невосполнимая утрата, горе навсегда. Конечно, и для верующего- это страшный удар и горе, но веря в то, что наши близкие где-то в недостижимых для нас сферах молятся о нас, а мы, подавая в Храм поминальные записочки и заказывая панихиды, молимся о них... Это успокаивает душу, особенно детскую. Страх смерти отступает. Даст Бог, когда-то мы встретимся. В дни поминовения усопших мы с детьми вспоминаем их умерших бабушек и дедушек. Рисуем их портреты. Конечно, может быть, эти изображения мало похожи на оригинал, но важно, что память у ребенка проснулась.

Как мы занимаемся? День начинается с молитвы. Это мобилизует, собирает, сосредотачивает на том, что я рассказываю детям. Никакого принуждения: творчество не может быть из-под палки. И вместе с тем, главная задача - воспитание трудолюбия. Чтоб не зарыть свой талант в землю, надо работать. Но ребенок порой и не замечает, что упорно трудится. Все дети любят рисовать, особенно яркой гуашью на больших листах ватмана. Когда они увлечены, их невозможно оторвать от работы!

Рисовать в 3-4 года умеют все (только надо научить правильно держать кисть). Только бы взрослые не охладили пыл юного художника словами: «А это что за мазня? Он (или она) у меня рисовать не умеет!». Умные родители пытаются понять, что ребенок изобразил, расспрашивают, хвалят… Положительные отзывы очень важны!

В воскресной школе нет разделения детей по возрасту. Как в много-детных семьях: маленькие тянутся за старшими: «И я так могу!» А старшим

76

стыдно перед малышами чего-то не знать. Священное писание порой сухо и трудно для детского восприятия. Но когда история оживает в их же рисунках, ярких красках - это запоминается надолго. Детская Библия, жития святых, русская классика, поэзия - все это темы для картин. Особенно любимы детьми стихи Ф.И. Тютчева. В Опочининской библиотеке мы организовали целую выставку картин, навеянных его поэзией: «3има недаром злится...», «Весенняя гроза», «Весенние воды», «Осенний вечер», «Есть в осени первоначальной...», «Листья», «Как сладко дремлет сад темно-зеленый…», «Лебедь» и многие другие.

Эмоционально восприняли дети полное экспрессии стихотворение «Пожары»

Широко, необозримо

Грозной тучею сплошной,

Дым за дымом, бездна дыма

Тяготеет над землей...»

Так семилетий Антон Богданов изобразил и огонь, и «обожженный елей ряд», и бедного, перепуганного зайчика в кольце огня. Противоположна по настроению картина его сверстницы Кати Кичигиной «После грозы». В ней много света, воздуха, радости жизни: цветущие деревья омыты дождем, радуга в небе...

Учимся мы и на прекрасных образцах русской живописи. Любуемся и изучаем картины М. Врубеля, В. Васнецова, М.Нестерова, П. Корина, С. Симакова. Сергей Борисович Симаков (теперь иеромонах Рафаил) служит в церкви Михаила Архангела под Угличем. Мы часто рассматриваем репродукции его прекрасных картин, в которых он рассказывает о истории русской церкви, подвигах ее святых, красоте православия. Этим летом группа моих московских учеников навестила о. Рафаила в д. Загайново, где он теперь живет. Эта встреча им не забудется, я думаю, никогда.

Библейские сюжеты - частая тема в живописных полотнах как русских, так и западных художников. Посещая с детьми музей Пушкина, Третьяковку или Эрмитаж, мы должны быть вооружены знанием Библии. Иначе восприятие картин будет неполным.

В беседе с Митрополитом Антонием Сурожским о воспитании читаем: «Не нужно давать что-то специфически религиозное или Божественное, но просто человеческое. Увидеть человека. И соответственно поступить. Вот, например, в притче о Страшном Суде, о козлищах и овцах Христос не спрашивает ничего ни о вере, ни о личном благочестии. Он спрашивает:

«Голодного накормил? Нагого одел? Бездомного приютил? Не постыдился друга, который в тюрьму попал?». Все эти вопросы можно

77

свести к одному: был ты человеком или не был?...

Мы должны детям говорить: оставайся искренним перед Богом! Господь обязательно поможет тебе в этом! Ему нужна правда, человеческая правда!»

А священник о. Артемий Владимиров в книге «Не от мира сего или в ми-ре сем?» говорит о православном ребенке, что его надо готовить к жизни «в миру», ни в коем случае не отвергая и не презирая мирскую жизнь.

«Богу мы вверяем души свои, а в отношении к обществу должны оставаться образцовыми и прилежными гражданами. И поэтому в детях прежде всего должны быть воспитываемы такие исходные понятия, как долг, ответственность, честь, порядочность. Важно развивать в детях прилежание, усидчивость и серьезное отношение к труду.

Религиозное образование имеет еще одну важнейшую задачу- выведение ребенка на служение по своему призванию. Господь призывает нас служить Ему и людям через данные (даренные) нам от рождения таланты.

И православная школа вместе с православной семьей должны заботиться не только о нравственном и духовном совершенстве детей, их умственном и физическом развитии, но и о подготовке ребенка к реализации себя в социальном смысле». «И главное,- говорит о. Артемий,- это восстановление здорового христианского взгляда на окружающий мир и свое служение в нем».

Здесь мнение священника о. Артемия и ученого Дмитрия Сергеевича Лихачева полностью совпадают, и ставят перед педагогами воскресной школы нелегкую задачу: «Воспитание православного мировосприятия» - которое по словам Дмитрия Сергеевича и спасет Россию!

Н.В. Андреева,

преподаватель воскресной школы,

г. Мышкин

78

ОТКРОЕТ ЛИ СВЯТОЙ ПРЕПОДОБНЫЙ КАССИАН ТАЙНУ СВОЕЙ МИРСКОЙ ЖИЗНИ?

(К 510-летию со дня преставления св.преп. Кассиана Грека)

В конце XV века на живописном прибрежном холме была основана Успенская Учемская Кассианова Пустынь. Ее возникновение связано с удивительной личностью европейски образованного греческого князя Константина Мангупского, в иноках – св. преп. Кассиана Грека.

Говоря о святом, мы обычно вспоминаем об особых моментах его жизни, о добродетелях, о чудесах, творимых после смерти. Но не хочется забывать и о том пути, что привел человека к святости. То есть, о самой личности святого. Трудно сказать, вправе ли мы интересоваться, кем он был в обыденной жизни, из какой семьи произошел, какое образование получил, с кем дружил? Из жития, написанного после смерти святого, становятся известны немногочисленные факты. Но остались житейские намеки на то, что св. преп. Кассиан хочет быть понят, в том числе, и как личность. И личность это весьма красочная, трагическая и стойкая.

Об этом свидетельствует, например, тот факт, что по его воле в стену у гроба был вмурован герб мангупских князей. То есть, инок Кассиан не забывал о своем прошлом, о своем княжеском происхождении. Об этом же не забывал и князь Андрей Большой, подаривший преподобному коня. И об этом же свидетельствует чудо, в котором сам Кассиан явился изографу Симеону и попросил изобразить его в княжеских, а не монашеских одеждах. До недавнего времени мы не знали такового изображения, но В.В. Бородулину посчастливилось его встретить, он запечатлел роспись церкви села Сера, где св. Кассиан именно в мирской одежде стоит на коленях и в руках держит посох с клобуком.

Открытия последних лет, пусть даже не очень крупные, шаг за шагом знакомят нас с личностью князя Константина Мангупского. И что очень важно, раскрывают взаимосвязь нашей местности с другими, более известными географическими и культурными точками во времена крушения Византии, расцвета эпохи Возрождения в Европе и становления государственности на Руси.

Итак, мы решили попробовать ясней увидать такую взаимосвязь и отправились в путешествие по местам, где бывал св. преп. Кассиан Грек в своей мирской жизни. И стали прислушиваться к фактам и эмоциям, которые сопровождали нас в этом путешествии.

79

Крым. Бахчисарай-Мангуп. Год 2009й. Прежде, чем поехать на плато Мангуп, мы остановились в Бахчсарае и решили осмотреть герб Мангупских князей, который в 1427 году, в год рождения князя Константина, был вмонтирован в ворота крепости мангупского правителя Алексея. Сейчас этот герб находится в Бахчисарайском историко-культурном и археологическом музее-заповеднике. Туда мы и отправились.

Смотрители музея ничего не слышали про эту плиту и посоветовали нам обратиться к археологам. Те сообщили, что плита находится где-то в фондохранилище, которое сейчас закрыто на реорганизацию. В любом случае, сказали нам, найти ее там крайне сложно, практически невозможно. И тем не менее, мы пошли к руководству. Оказалось, что зам.директора раньше работала в Борисоглебском музее Ярославской области и отнеслась к нам как к землякам. Рядом с ней сидел знаменитый археолог И.И. Лабада, у которого проходили практику многие ярославские специалисты. По их согласию мы попали в хранилище и через полминуты уже стояли у плиты с гербом. Мангупский двуглавый орел будто напутствовал нас на новые изыскания.

После удачи с плитой, мы поехали в сторону Мангупа. Когда мы поднимались на плато, нам повсюду встречались полуразрушенные караимские надгробья: помимо греков здесь жили готы, караимы и другие народности. Сейчас в гротах бывшей природной крепости Мангуп живут странники, паломники и люди, которые на местном сленге называются

«индейцами». Один из таких «индейцев» Серафим провел нас по всему Мангупу. Оказалось, что около десяти лет тому назад он участвовал в изготовлении образа св. Кассиана. В большом камне, отколовшемся от основной скалы, он долбил нишу, а его знакомый, исцеленный молитвами св. Кассиану, вырезал обетную икону (рис.1) . Вместе с Серафимом мы также побывали в селении Терновка и посетили Инкермановский скит с современной церковью во имя св.Кассиана.Несмотря на то, что нам было очень интересно и хорошо на Мангупе, у обоих возникло странное ощущение, что князь Константин провел здесь не слишком много времени. Но это лишь ощущение.

Можно ли его назвать интуицией? Мангуп, вместо того, чтобы дать ответы, преподнес нам множество загадок: здесь ли родился и жил князь Константин Мангупский? Из какого он рода? Почему фамилия рода до сих пор не выяснена? И мы приступили к исследованию родственных связей правителей

80

Мангупа. В результате, на основе изученного материала, мы узнали, что все дети Мангупского правителя Алексея I, а значит, вероятно, и родители князя Константина, жили в Трапезундской Империи и были замужем или женаты на членах семейства Великих Комнинов, близких родственников Палеологов1. А Мангуп, свою родину, они лишь посещали.

Кстати говоря, большинство современных исследователей склонны считать, что Св. Преп. Кассиан Грек «происходил из древнего рода Византийских императоров дома Комнинов, имевшего в своем владении княжество Мангупское в Крыму»2. Из тех данных, которые нам удалось получить, князь Константин, по всей видимости, был племянником императора Иоанна VIII через свою тетю. Интересно, что когда эта тетя умерла, Иоанн женился во второй раз на тете Ивана III и Андрея Большого. При этом император приходился дядей Софии Палеолог. Получается, что все они между собой были двоюродными братьями и сестрой.

Год 2012-й. Турция. Трабзон – бывший Трапезунд, столица империи Великих Комнинов. К сожалению, от былой империи осталось очень мало: часть городской стены и несколько храмов. Особенно поразил храм св. Софии, очень древний, некогда многолюдный и ныне бездействующий, переданный под музей (рис.2).

Под сводами, от фрески к фреске, летают голуби. Внутри больше никого, и все равно есть ощущение присутствия греков. Мы очень много времени провели в этом храме. Казалось, что просто кожей почувствовали присутствие князя Константина. Жил ли он в Трапезунде? Конечно, точно сказать невозможно. Но изображение Грека у входа в храм нам показалось родным.

Стамбул. В городе, который многие века назывался Константинополем, провел свою юность князь Константин. На сегодня сохранилось несколько важных храмов: собор Св. Софии, храм Хора, – которые теперь являются музеями. До сих пор весь город опоясывает Стена. Босфор все тот же, остались и руины величественного Влахернского дворца. Но, несмотря на то, что практически на каждом шагу натыкаешься на осколки византийской империи, увы, следы греков в этом городе теряются. В результате великого переселения погибло более 2 млн. греков. Как объясняют турецкие экскурсоводы: дороги были сложными, погода была плохая, многие просто не доехали. Так что в основном Стамбул нам дал лишь чувство утраты и 1 Малицкий Н.В. Заметки по эпиграфике Мангупа // ИГАИМК. – 1933.- Вып. 71. – С.9, 11; Герцен А.Г., Герцен Н.В. Молдавия и княжество Феодоро в 1475 г., http://mangup.at.ua/forum/4-3-12 Струков Д.М. Жития святых Таврических (Крымских) чудотворцев, Симферополь, 1995, с 50

81

боли. И стало ощутимо, насколько страшны были бои во время его защиты, как много погибло, и как трагично сложилась судьба тех, кто выжил. Князь Константин перебрался из города в Мистру, на полуостров Пелоппонес.

В Мистре жил брат императора, Фома Палеолог. Именно к ним, к своим родственникам, прибыл князь Константин Мангупский. Дочерью Фомы и предположительно кузиной князя Константина являлась Софья Палеолог, род. 1448 г. Сейчас Мистра – мертвый город. Там еще остались храмы и улицы, но людей уже нет. Путешествие в Мистру нам когда-нибудь еще предстоит, так же, как и на Корфу, где князь Константин жил с семьей Палеологов с 1460 по 1465 г. Какие открытия нас ждут в Греции? Пока что гадать рано.

Дальше по курсу следования греков была Италия. Жили они при дворе Папы Римского в течение семи лет. И наверняка оставили после себя какие-то следы. Нам посчастливилось в 2014 году побывать в Риме, Флоренции и Венеции. Но прежде, чем туда попасть, мы попытались получить предварительную информацию и несколько раз переписывались с секретарем префектуры Ватикана. Секретарь сообщил, что в архивах имеется 46 км стеллажей на интересующую нас тему и любезно предложил приехать самим и разобраться. Понятно, что рукописную латынь мы осилить не в состоянии. За что бы зацепиться? Думали мы, и нашли возможный вариант. Это фигура Виссариона Никейского. География его жизненного пути удивительным образом коррелирует с перемещениями князя Константина Мангупского: будущий кардинал – родом из Трапезунда, обучался в Константинополе, принял постриг на Пелопоннесе (там же он посещал школу эллинистов в Мистре), переехал жить в Италию. Будучи сторонником унии, он стал вождем византийских латинофилов. Став кардиналом, дважды выдвигался на папство, но при этом назывался патриархом константинопольским в изгнании. Был основателем Венецианской библиотеки: передал туда огромное количество рукописей. Судя по всему, был хорошо знаком с Аристотелем Феораванти. Но самое для нас интересное и важное – это то, что Виссарион являлся попечителем Софьи Палеолог и наверняка общался с её ближайшим окружением. Среди придворных Виссарион упоминает одного медика, одного профессора греческого языка, одного профессора латыни, переводчика и одного или двух латинских священников.

Зная, что Виссарион назывался «апостольским кардиналом» (он был настоятелем храма Св. Апостолов и при жизни изготовил собственное надгробие, замурованное в стену этого храма), и что обитал он во дворце рода Колонна, мы решили найти это место в Риме. Зачем? Просто почувствовать себя причастными? И тут начались чудеса, иначе не назовешь. Совершенно неожиданно оказалось, что наша итальянская подруга Микелла, неоднократно бывавшая в Учме, пригласила нас в гости именно в этот дворец, поскольку недавно вышла замуж за принца из рода Колонна. И буквально первое, что мы увидели из окна ее квартиры, была черепица крыши церкви св. Апостолов (рис.3). Через день мы обнаружили надгробие

82

Виссариона, замурованное в стену галереи при церкви. Православная символика здесь сочетается с католической, и Виссарион называет себя не

иначе, как патриархом константинопольским.

Рис.3

Поскольку Виссарион был ярым сторонником унии, то есть, объединения православной и католической церквей, мы отправились во

83

Флоренцию: именно здесь, во Флорентийском соборе, и была подписана эта уния в 1438 году. Кроме того, во второй половине XV века во Флоренции творили все знаменитые художники эпохи Возрождения. Возможно, сочетание этих двух фактов, и привело нас под крышу купола собора, где мы вблизи смогли рассмотреть сюжет подписания унии. И взглянуть на город сверху. Во дворце Медичи мы оказались в небольшой расписанной со всех сторон комнате. Это работа Гоццоли, путешествие волхвов. Одним из главных всадников является император Иоанн VIII, дядя Софьи Палеолог, Ивана III с братьями и, предположительно, князя Константина (рис.4).

Дальше на пути нашего следования стояла Венеция. Именно здесь Виссарион основал библиотеку и передал туда огромное количество рукописей. Может быть некоторые рукописи являются автобиографическими, и нам удастся найти ответы? Мы решили найти и посетить библиотеку Виссариона. Нам было известно, что располагается она в огромном каре-образном здании на главной площади Сан Марко. Но выяснилось, что в этом здании три библиотеки: одна – музей, собственно старое помещение библиотеки. Вторая – небольшая научная библиотека и третья – уже та, которая нам нужна. В ней к нам любезно вышел сотрудник, проводил в рабочее помещение, в зал, который назван в честь Виссариона. Сотрудник заинтересовался нашей историей и дал несколько ссылок на работы, посвященные Виссариону и его времени. Теперь в наших мечтах – связаться с авторами этих книг и разузнать, есть ли какая-то информация, которая может приблизить нас к познанию истины.

Рис. 4

Следующим после Италии пунктом следования была Москва. Туда князь Константин сопровождал Софью Палеолог, когда она выходила замуж за московского князя Ивана III. Все действующие лица московского двора того времени были родственниками и свойственниками между собой, и сеть

84

интриг поглотила их всех. Особенно запутан был клубок, в котором участвовал сам великий князь московский Иван III. Ему необходимо было сделать точный выбор между невесткой и женой. Попеременно проявляя благосклонность то к своей жене Софье, то к невестке Елене, он, по всей видимости, искренне симпатизировал невестке и побаивался жены. И это несмотря на то, что по воспоминаниям современников «женщинам он казался настолько грозным, что если какая-нибудь случайно попадалась ему навстречу, то от его взгляда только что не лишалась жизни». Немудрено, что любому человеку захочется бежать подальше от суеты, заговоров и страхов за жизнь. И князь Константин удалился в Ростов.

Ростов – Ферапонтово.Владыка Ростовский и Ярославский Иоасаф приходился родственником

Ивану III и князю Андрею Большому3. И возможно именно Углический князь Андрей, с которым Константин Мангупский сблизился на свадьбе в Москве, поспособствовал переезду в Ростов и получению должности боярина у

Владыки. Являясь одним из ближайших учеников преподобного Мартиниана Белозерского, Владыка Иоасаф в 1481 году был вызван для возведения на Ростовскую кафедру. Во все годы он не забывал Ферапонтова монастыря, который относился тогда к Ростовской епархии. А впоследствии, оставив

Ростовскую кафедру, удалился на покой в Ферапонтов монастырь (рис.5). Любопытно, что в Ростове у нас возникли соображения по поводу

Ферапонтова, а в Ферапонтове – по поводу Ростова. Видимо, Владыка Иоасаф является здесь мощным связующим звеном.

Поскольку Ростов территориально принадлежал Москве, то не нарушался закон, введенный князем Иваном III (запрет перехода бояр от одного князя к другому). Но одновременно Ростов был центром Ростовско-Ярославской епархии, и по долгу службы князь Константин посещал и город Углич, и своего друга князя Андрея Большого. Может быть, эти геополитические факты – и есть ответ на вопрос, почему князь Константин предпочел Ростов Москве?

До 1488 года Иоасаф был действующим Владыкой. И мы предполагаем,

3 Серебрякова М. С. О родословной владыки Иоасафа... С. 5.

85

что князь Константин принял постриг в Ферапонтовом монастыре и получил благословение на путешествие во владения князя Андрея именно от Владыки Иоасафа. Возможно, принимая постриг, князь Константин Мангупский руководствовался учениями, полученными еще в Мистре, в кружке ученых греков (который, кстати, посещал и Виссарион). Согласно идеологу кружка, Гемисту Плифону, «Человек свободен и счастлив, когда следует глубоким побуждениям Божественной необходимости. Но если он действует наперекор необходимости, он превращается в раба низших импульсов души»4. То есть, приняв постриг, преп. Кассиан получил не только строгие обеты, но и свободу от светской власти.

УчмаСудя по всему, Учма дала преподобному Кассиану долгожданный

душевный комфорт. Последнюю часть своей земной жизни, начиная примерно с 50-летнего возраста, св. преп. Кассиан провел, наконец-то, в спокойствии, умиротворении, заботах о братии и молитвах Господу. Он создал обитель, праведно жил до старости и после смерти был захоронен под спудом разрушенной ныне церкви. После его кончины, которая состоялась 17 октября 1504 г, люди заметили, что стали проистекать чудеса. И примерно через 150 лет после кончины, преп. Кассиан был причислен к лику русских православных святых.

Учма чтит память своего святого. Существуют не только списки жития, но и устные предания, передаваемые из поколения в поколение. В конце ХХ века В.Г. Смирновым и сотрудниками Мышкинского Народного музея был воздвигнут памятный крест. Потом была построена часовня. За ней – церковь. Учма престала быть деревней и вновь получила статус села. Недалеко от места бывшей Кассиановой Пустыни был открыт Учемский музей. Он дал новый виток сохранению памяти о святом Кассиане. Стали проводиться Кассиановские чтения, появились новые труды историков и краеведов. История св. Кассиана Грека – богатый источник для исследовательской деятельности, преподносящий нам одну загадку за другой. Хочется надеяться, что постепенно св. Кассиан приблизит нас к истине и расскажет о себе. Когда происходят какие-то открытия, пусть даже на уровне предположений, жизнь становится красочнее.

И напоследок хочется поделиться еще одной небольшой, но весьма любопытной гипотезой. Речь идет о значении слова Учма. Во многих тюркских языках есть этот корень. Например, с татарского и узбекского «учма» переводится как «не летай, не улетай, не отлетай (о душе)». На кыргызском языке это слово означает «высокий снежный холм на берегу реки». Но самое интересный перевод – с караимского. На этом языке слово «учма» означает «рай». Караимский язык князь Константин мог слышать в детстве: Мангуп и поныне полон караимских надгробий. Даже если считать, 4 Сказкин С.Д. Сборник История Византии. Том 3, ГЛАВА 15. ФИЛОСОФИЯ И БОГОСЛОВИЕ, Москва: Наука, 1967 http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000075/st015.shtml

86

что князь не жил постоянно на Мангупе, то посещая дедушку, он вполне мог слышать и даже знать отдельные караимские слова. Если это так, то становится понятным, почему человек, лишенный родины, семьи, языка, культуры, вечно гонимый и скитающийся, остался именно в Учме: он ведь остался в своем раю.

И очень хотелось бы верить, что мы не на ложном пути.

Е.А. Наумова, директор музея истории Кассиановой пустыни и судьбы русской деревни. Село Учма Мышкинского района

Сборка поклонного креста в Учме

В музее села Учма

87

О ПРОСТЫХ ИСТИНАХ(Д.С. Лихачёв и популяризация русской культуры)

Занимаясь историей книги, историей Общества любителей российской словесности, я пришла к выводу, что простые истины требуют популяризации гораздо больше, чем что-то необычное, невероятное. При этом для популяризации простых истин требуется особый талант, такой, какой был у Дмитрия Сергеевича Лихачёва.

К сожалению, для успеха в популяризации одного таланта мало. Нужно, чтобы этот талант поддержала власть, Москва, Петербург, провинция в лице интеллигенции, народа, средств массовой информации. Главная наша беда заключается в том, что вокруг произносится много правильных хороших слов, но мы их не воспринимаем. В одно ухо влетело, в другое вылетело.

Обратите внимание, как пренебрежительно мы говорим о тех житейских правилах, которые все должны соблюдать: банальные истины, прописные истины, не оригинально, примитивно и т.д. и т.п. О десяти заповедях кто не слышал, а кто их знает и соблюдает? Мне подруга рассказывала, что её бабушка перестала верить в Бога после того, как увидела священника, в быту не соблюдавшего эти заповеди.

В начале XIX века директор университетской типографии М.И. Невзоров начал издавать детский журнал. Естественно в журнале объяснялось детям, как они должны себя вести, что хорошо, а что плохо. Так по Москве пошла гулять шутка: Невзоров писатель вздоров.

Д.С. Лихачёв в страшное для нас безвременье, среди зла, распада привычной жизни позволил себе на телевиденье, в печати говорить о прописных истинах: призывал делать добро, сохранять памятники культуры, помнить свою историю. Вернее сказать, не позволил себе, а получил возможность, получил поддержку власти, и он этим воспользовался не для себя, а для всех граждан России, чтобы напомнить нам, что мы наследники великой культуры, что мы должны делать всё от нас зависящее, чтобы сохранить эту культуру. И его услышали и ему поверили разные слои общества. Я разговаривала с одной женщиной, которая кончила семь классов, всю жизнь проработала на фабрике, на заводе, вырастила детей, теперь сидит с внуками. Так вот она из всех людей мелькающих в телевизоре, хотела

88

бы поговорить по душам только с Д.С. Лихачёвым.Приведу такой пример. ОЛРС проводило колоссальную работу по сбору

различных материалов по истории литературы, фольклора, проводило замечательные заседания, вечера. Но только одно мероприятие, организованное им, вошло в историю нашей культуры так, что о нём пишут до сих пор, спорят, решают поднятые там вопросы. Это были торжества по случаю открытия памятника А.С. Пушкину в 1880 г. в Москве. Чем же отличалось это мероприятие от других, часто не менее значимых, уверяю вас? А вот чем. Деньги на памятник Пушкину в Москве собирал Петербург. Идея установки памятника была поддержана властью и московской и петербургской. При этом власть не вмешивалась в то, что её не касалось. Газеты и петербургские, и московские, и провинциальные дружно освещали это событие. Мероприятия были организованы не только для просвещённой части населения, но и для малограмотных. На праздник открытия памятника А.С. Пушкину в Москве откликнулись и другие города России, были приглашены гости из-за рубежа. Церковь в лице митрополита Макария отслужила молебен. На заседаниях ОЛРС свои позиции высказали литераторы самых разных взглядов. Героями стали Достоевский и Тургенев. Здесь ярко отразилась позиция ОЛРС: дать слово каждому, услышать друг друга, ведь все мы хотим одного и того же - процветания нашей Родины.

Успех этого праздника можно объяснить тем, что здесь объединились Москва и Петербург, столицы и провинция, власть и интеллигенция, народ и интеллигенция, западники и славянофилы, церковь и общество. И всё это нашло отражение в средствах массовой информации. Именно после этого праздника А.С. Пушкин стал нашим «всё».

Успех Д.С. Лихачёва мы видим в том, что в его лице многое из того, что мы перечислили, присутствует. И главное, Д.С. Лихачёв был учёным, широко образованным человеком, обладал к тому же талантом популяризатора.

Д.С. Лихачёва поддерживала власть, благодаря чему он сумел многое сделать для сохранения русской культуры в годы, когда казалось всему приходит конец. Он использовал для этого все возникавшие у него возможности при общении с лицами, от которых многое зависело, среди которых были Р.М. Горбачёва, Ю.М. Лужков. Слову Д.С. Лихачёва доверяли, так как его личное поведение - неиспользование приближённости к власти в личных целях внушало особое уважение. В период воровства, предательства, разгула низменных страстей он обладал моральным авторитетом. Он не боялся повторять и повторять, что наше будущее будет таким, каким мы его сделаем сами. Воля человека меняет общественное бытие. Со стороны власти «должна быть очень сильная поддержка своей культуры, искусства, науки и образования. При такой поддержке нам не страшны никакие иностранные влияния». В одном из писем на имя Б.Н. Ельцина о защите музея Скрябина Д.С. Лихачёв сделал приписку: «Сохранить культуру России - это сохранить её как великую державу. Простите меня, старика, за поучение. Ваш Дмитрий Сергеевич» (Письмо привёл в своём выступлении В.П. Нерознак).

89

Состояние многих объектов культуры вызывало у Д.С. Лихачёва тревогу. В их защиту он выступал на съездах, в СМИ, в правительственных кабинетах, в Академии наук, в студенческих аудиториях, в Фонде культуры. Среди этих объектов и Невский проспект в Петербурге, парки в Петергофе, Пушкине, Гатчине, Павловске, Выборге, Подмосковные усадьбы, Соловки, озеро Байкал. А также музеи, научные библиотеки, рукописные собрания. Он поднимал насущные проблемы культуры на Первом и Втором съездах народных депутатов СССР, когда ещё никто, не осмеливался говорить на эту тему.

В 1988 году по инициативе М.С. и Р.М. Горбачёвых был создан Советский фонд культуры, который в течение пяти лет возглавлял Д.С. Лихачёв. Авторитет Д.С. Лихачёва сыграл большую роль в возвращении на Родину не только памятников культуры, сохранившихся у эмигрантов, но и самой культуры российской эмиграции. В результате у Д.С. Лихачёва возникла идея создания особого музея и архива Серебряного века.

Ю.А. Веденин вспоминал, что в Фонде культуры «была совершенно удивительная обстановка, где люди встречались легко, свободно. Люди разные по интересам, по темпераменту, по профессии. И всех их объединяла любовь к культуре, любовь к искусству, любовь к земле. Всё это в значительной степени определяла личность Д.С. Лихачёва. Именно он создавал эту обстановку, эту атмосферу». В фонде был Совет по уникальным историческим территориям, на котором обсуждались предложенные проекты по Соловкам, по Валааму, Верхотурью (уральским городам). Были организованы экспедиции историков, искусствоведов, археологов, экономистов, биологов, географов. На базе этого Совета в 1992 году был организован Российский институт Культурного и Природного наследия. Фактическим инициатором и вдохновителем этого института был Д.С. Лихачёв. Институту присвоено его имя.

При Фонде культуры был создан Совет по топонимике по возвращению исторических названий улицам и городам. Д.С. Лихачёв помогал развитию краеведения на местах. Участие Д.С. Лихачёва в общественной жизни, в делах, связанных со спасением конкретных исторических памятников, библиотек, музеев было необыкновенно активно.

Благодаря Д.С. Лихачёву начали выходить ежегодник «Памятники культуры. Новые открытия», журнал «Наше наследие». В течение многих лет он возглавлял серию «Литературные памятники». Способствовал появлению многих уникальных изданий. Всегда боролся за независимость решений редколлегии. Благодаря его настойчивости, например, вышли книги Андрея Белого и А.Н. Бенуа в том виде, который отражал позицию авторов.

Благодаря защите и помощи Д.С. Лихачёва существуют Дом Чуковского, Дом-музей Марии Цветаевой. Он содействовал созданию Музея древнерусского искусства им. Андрея Рублёва. К 500-летию Арбата он способствовал появлению памятника Пушкина в Пушкинском сквере. А главное, по инициативе Д.С. Лихачёва появился канал «Культура».

90

В.М. Лурье вспоминал, что когда молодёжь организовывала первые в истории СССР уличные беспорядки, за которые потом никто не был наказан, то прикрывал их перед Горбачёвым «едва ли не больше всех именно Лихачёв». Дело было в 1987 году.

Д.С. Лихачёв способствовал творческой деятельности одарённых людей. С.С. Аверинцев говорил, что неизменно встречал со стороны Д.С. Лихачёва постоянную готовность помочь в его «конфликтах с официозной идеологией, что готовность эта была неутомимой, а в ряде ситуаций без малейшего преувеличения названа отважной». Защищал он и Гумилёва, помогал ему в издании его трудов. Он как учёный способствовал признанию древнерусской литературы как начальной стадии развития великой русской литературы, во многом определившей её общепризнанные достижения в новое время. Д.С. Лихачёв придавал немалое значение выступлениям перед телезрителями, на радио, в газетах, не жалел на это ни сил, ни времени. И старался тем самым противостоять массовому насаждению антикультуры и пошлости, воинствующему и недобросовестному политиканству.

Я как-то присутствовала на заседании в Пушкинском Доме, где Д.С. Лихачёв выступал с воспоминаниями. Он рассказал о таком эпизоде. Он был приглашён на один вечер, где присутствовало много известных людей, в частности Марина Влади. Её окружала группа журналистов. Когда в зал вошёл Д.С. Лихачёв, то журналисты гурьбой двинулись к нему, оставив Марину Влади. Он рассказывал об этом с юмором.

Интеллигенция и народ. Д.С. Лихачёв был принят простым зрителем. Но это скорее исключение. Обычно простой народ относится к интеллигенции пренебрежительно, как к болтунам. Почему?

Для монографии «Книжная Москва первой половины XIX века» я делала обзор экономической литературы. Экономисты после спора как сделать Россию сильным государством и народ «благоденствующим», пришли к выводу, что соединить это невозможно. Или сильное государство, или «благоденствие» народа. Если оглянемся на прошедшие столетия, то убедимся, что они были правы. Во второй половине XIX века начали проводить реформы, думать о благоденствии народа, закончилось всё слабостью государства и революцией. Революция, совершённая ради благоденствия народа, запрягла этот народ для создания сильного государства.

При Брежневе расслабились. Я до сих пор вспоминаю лекцию на курсах повышения квалификации профессора с юрфака МГУ, в которой она говорила о возникшей опасности. Наши руководители больше озабочены своим благосостоянием, строительством дач, чем руководством государства. Результат - перестройка. И опять эта перестройка проходит за счёт ликвидации благоденствия народа, за счёт ограбления государства. Вот и сейчас мы перед выбором: или сильное государство, или благоденствие народа.

Власть и народ, власть и интеллигенция. Что происходит с человеком,

91

пришедшим во власть из народа, из интеллигенции? Почему он лишается самостоятельности, становится прислужником? Только ли боязнь потерять тёпленькое местечко заставляет его изменять своим жизненным принципам? Или есть и другие причины? Может потому, что власть живёт по другим законам? Может потому, что она должна думать о сильном государстве прежде, чем о благоденствии народа?

Влияние интеллигенции на власть таким образом ограничено. В чём заключалось влияние Д.С. Лихачёва на власть? Он использовал свою близость к власти только для сохранения русской культуры. Сама интеллигенция не однородна. Большинство не принимало и не принимает близости к власти. До сих пор много рассуждений о споре между славянофилами и западниками. В этом споре мне, например, не понятно, что смешного в словах: у России свой особый путь. Мы же не смеёмся, когда изучаем историю европейских стран, Америки, Китая, Японии. У них, что не особый путь? Особый путь России уже в нашей безалаберности, неумении предугадать, а что будет, если мы снова наступим на те же самые грабли?

Если на Западе сделано какое-то открытие, то оно начинает активно популяризироваться, в том числе и в России. Если сделано что-то у нас в России, то об этом мы часто узнаём через Запад. У нас нет связки между учёными и теми, кто должен пользоваться их открытиями в повседневной жизни. Мы не ценим себя, не уважаем свой труд. Я как-то хорошо отозвалась об одной книге. Мне возразили. Она не может быть хорошей, так как там нет нового, ранее неизученного материала. А то что она написана хорошим языком для широкого круга читателей - не имеет значения.

Председатель редколлегии серии «Научно-популярная литература» издательства «Наука» И.В. Петрянов-Соколов, начиная заседание редколлегии, спрашивал: Где учёному важнее опубликовать результаты своих исследований - в научном журнале или в «Пионерской правде», «Октябрёнке»? и отвечал - в детском издании, где его статья будет прочитана детьми вместе с родителями. И есть надежда, что идеи учёного упадут на благодатную почву, и его идеи найдут продолжателей, и наука будет развиваться дальше. Он также говорил, что не каждый учёный может доступно излагать свои идеи. Тут ему должны помогать популяризаторы. Для этого тоже нужен талант.

Д.С. Лихачёв был и учёным и популяризатором. Благодаря ему древнерусская литература становится интересной всё большему числу читателей. Он не стеснялся повторять прописные истины. И что важно, его слышали. Мне, например, было любопытно узнать, что не раз повторяемая мысль Д.С. Лихачёва о том, что, изучая свою историю, читая книги, мы умножаем собственные жизни, встречается в одном стихотворении И.А. Бунина «Могила в скале», прочитанном на заседании ОЛРС в 1909 году:

Был некий день, был некий краткий час,Прощальный миг, когда в последний разВздохнул здесь тот, кто узкою стопою

92

В атласный прах вдавил свой узкий след.Тот миг воскрес. И на пять тысяч лет Умножил жизнь, мне данную судьбою.

Или, последний председатель ОЛРС П.Н. Сакулин в одном из своих выступлений говорил: «В качестве научно-литературного Общества мы разом живём прошедшим, настоящим и будущим». Эту же мысль в разных вариациях мы встречаем и у Д.С. Лихачёва. Например: «Принято примитивно делить время на прошедшее, настоящее и будущее. Но благодаря памяти прошедшее входит в настоящее, а будущее как бы предугадывается настоящим, соединённым с прошедшим» (Письмо 40). Или его мысли о филологии, которая «сближает человечество - современное нам и прошлое. Она сближает человечество и разные человеческие культуры не путём стирания различий в культурах, а путём осознания этих различий; не путём уничтожения индивидуальности культур, а на основе выявления этих различий их научного осознания, на основе уважения и терпимости к «индивидуальности» культур. Она воскрешает старое для нового» (Письмо 44). «Литература, - по его мнению, даёт возможность прожить несколько жизней вместо одной. Не ограничиваться своим личным опытом, а впитывать опыт всего человечества» (Письмо 22). Д.С. Лихачёв благодаря своему таланту популяризатора способствовал тому, что опыт предшествующих поколений становился доступен прежде всего молодёжи.

Какие же прописные истины не уставал повторять Д.С. Лихачёв? Он говорил об основах человечности, о нравственном поведении доброго человека. Он говорил, что для человека присуща «безотчётная душевная потребность поступать хорошо, делать людям добро». Это самое ценное качество в человеке. Он считал самым ценным в жизни доброту, и при этом «доброту умную» (Письмо 46).

Мне очень понравилось, как он определил зло: «А зло в человеке всегда связано с непониманием другого человека, с мучительным чувством зависти, с ещё более мучительным чувством недоброжелательности, с недовольством своим положением в обществе, с вечной съедающей человека злобой, разочарованием в жизни. Злой человек казнит себя своею злобою. Он погружает в тьму прежде всего самого себя» (Письмо 32).

Он призывал оглянуться, приглядеться к тому, что рядом. Память и знание прошлого он называл четвёртым измерением мира. Он призывал «быть благодарными нашим предкам, создавшим для нас и наших потомков всю ту красоту, которую не кто-либо другой, а именно мы не умеем порой опознать, принять в свой нравственный мир, хранить и деятельно защищать» (Письмо 41).

Он говорил: «Вся страна - это грандиозный культурный ансамбль. Он должен быть сохранён в своём поразительном богатстве. Воспитывает не только историческая память в своём городе и в своём селе - воспитывает человека его страна в её целом. Сейчас люди живут не только в своём

93

«пункте», но во всей стране, и не своим веком только, но всеми столетиями своей истории» (Письмо 37).

Любопытны десять заповедей человечности, предлагаемые Д.С. Лихачёвым:

1. Не убий и не начинай войны;2. Не помысли народ свой врагом других народов;3. Не укради и не присваивай труда брата своего;4. Ищи в науке только истину и не пользуйся ею во зло или ради

корысти;5. Уважай мысли и чувства братьев своих;6. Чти родителей и прародителей своих и всё сохранённое ими сохрани

и почитай;7. Чти природу как матерь свою и помощницу;8. Пусть труд и мысли твои будут трудом и мыслями свободного творца,

а не раба;9. Пусть живёт всё живое, мыслится мыслимое;10.Пусть свободным будет всё, ибо всё рождается свободным.Что можно возразить? Всё правильно. Но что нужно, чтобы это стало

повседневной нормой для всех? Неизвестно. Будем жить надеждой и не уставать повторять прописные истины. Геннадий Гоц сказал о Д.С. Лихачёве:

Он русской мысли и моря и реки Познав, сказал про грозный чёрный год:

«Беда пройдёт,Разруха - не навеки,Пока не сожжены библиотеки, -Жива страна.И значит жив народ».

Уже перед смертью Д.С. Лихачёв говорил: «Я рад, если что-то могу сделать для других. Если кому-то может пригодиться мой совет или мнение по тому или иному вопросу. Признаться, иногда сомневаюсь, что могу переломить ситуацию, но если моё участие хотя бы в виде подписи даёт кому-то надежду в нынешних непростых условиях, я обязан откликнуться». В трудные минуты своей жизни я вспоминала один совет Д.С. Лихачёва, который услышала на том же заседании в Пушкинском доме. Д.С. Лихачёва спросили, как ему удавалось сохранять самообладание во время заключения. Он ответил, что надо уметь взглянуть на всю ситуацию со стороны. И обязательно увидишь много смешного, что может поднять настроение.

Взлёт популярности Д.С. Лихачёва появился в момент, когда его поддержала власть, когда он смог не только говорить, но и реально помогать. Его, петербуржца, приняли и поддержали в Москве, его приняла провинция, так как он и им старался помогать, чем мог. Для успеха нужна к тому же чистота помыслов.

94

Русской культуре нужен такой популяризатор, которому бы все верили - и верхи и низы. Д.С. Лихачёв был именно таким популяризатором русской культуры. Благодаря Д.С. Лихачёву, и таким как он, русская культура начала XX века, а теперь и XXI века, не была окончательно уничтожена, сохранена преемственность культур. Д.С. Лихачёв не раз писал и говорил, что XXI век будет веком гуманитарного знания, а Россия - страна великой гуманитарной и гуманистической культуры. Казалось бы, все дороги открыты для дальнейшего гуманитарного просвещения. Но сегодня нет такой личности как Д.С. Лихачёв, которая напомнила бы власть предержащим, что изгнание из школьных программ русского языка, русской литературы, сокращение их до минимума, грозит тем, что мы воспитаем молодёжь, не помнящую своего прошлого, а это грозит самоуничтожением. Опять прописная истина. Но почему она не воспринимается?

Р.Н. Клейменова, ученый секретарь ОЛРС, г. Москва

От редакции:Уместно напомнить, что в жизни великого русского гуманиста,

академика Д.С. Лихачева его связи с нашим городом занимали особое место. Он много помогал продвижению Мышкина и называл Мышкин своим любимым городом. И память о великом русском ученом для нас является святым достоянием.

95

МОЛОГА. НАПОМИНАНИЕ ОБ УШЕДШЕМ ГОРОДЕ.

Сток Волги зарегулирован плотинами, а сама она теперь представляет собой цепь водохранилищ, и кажется, что уровень воды в ней постоянен и неподвержен большим колебаниям, но, тем не менее, наблюдения показывают, что колебания уровня воды в реке имеют определённую периодичность, часто не всегда зависимую от сброса воды через плотины. Периоды с относительно высоким уровнем сменяются временем с уровнем относительно низким. Такие периоды длятся 9-10 лет. Так, например, 1960-е годы были многоводные. Тогда, после ряда сильных паводков, в Угличе размыло берег от Селивановского ручья до здания ВНИИМС и Сырзавода, и в 1967 году началось укрепление берега. 1970-е годы были сухими и маловодными - стоит вспомнить засуху 1972 года. 1980-е годы - относительно многоводные. А 1990-е годы и по 2002 год включительно уровень воды в Волге, особенно в осеннее и зимнее время, был крайне низким.

96

Тогда, в 1993 году, руины Покровского монастыря, которые обычно в мартовскую межень обозначаются над уровнем льда тремя возвышающимися на метр холмами, под которыми покоятся основания Покровского собора, Богоявленской церкви, надвратной колокольни и келий, поднялись над общим уровнем льда метра на два с половиной, и при этом на поверхности обозначились все другие постройки и периметр стен монастыря, чего раньше никогда не было. А ниже плотины из-под воды вышло основание волгостроевской узкоколейки, с помощью которой насыпалась дамба шлюзового канала.

С 1990-х годов по 2002 год напротив кранов Угличского порта неоднократно отчетливо обозначались ледяные всхолмления, отмечавшие основания домов и храма Входо-Иерусалимской слободы.

В такие маловодные годы выходит из-под воды, чтобы напомнить о себе людям, город Молога. Тогда можно побывать на его останках. Верный признак этого, видимый в Угличе - появляющиеся в осенние месяцы напротив кремля у левого берега камни так называемой «поливы» - каменистой отмели, доходящей почти до середины Волги. Как только эти камни показываются над поверхностью воды – это знак того, что и руины Мологи явились белому свету.

Последний раз это было в 2002 году. В то время удалось побывать на Мологе несколько раз. Правда, первый раз я увидел останки затопленного города еще в начале 1970-х годов, когда добирался на теплоходе «Метеор» в Ярославль. Судоходный фарватер по Волге идёт над старым руслом реки, и, при выходе этого еще заметного русла в озерную часть водохранилища за Шумаровским островом слева по ходу судна, на песчаном заплеске обнажившегося берега, я увидел непонятные, кубической формы черные от водорослей каменные блоки явно неестественного происхождения. Они были разбросаны вдоль береговой отмели на протяжении нескольких сотен метров. Позднее, в голову пришла мысль, что это и есть остатки затопленного города. Скорее всего, это были руины тех зданий, которые возвышались над водой до 1960-х годов, а затем были взорваны, чтобы не приводить в смятение туристов многочисленных волжских теплоходов, начинавших тогда массовые круизные путешествия по Волге.

Удалось побывать на самой Мологе в 1999 году. Это был солнечный погожий сентябрьский день. Мы высаживались с

97

катера, но несмотря на хорошую погоду, поразил этот «лунный» пейзаж, хранящий следы грандиозного разрушения, - протянувшиеся на километры развалы переработанного водой кирпича, железо связей церковных сводов, основания-отпечатки храмов, поваленные памятники кладбищ и ряды валунных фундаментов, фиксировавших направления бывших улиц.

В 2002 году уровень воды упал настолько, что удалось пройти к городу пешком по песчаным полям обнажившегося дна водохранилища и залитым водой мелям побережий, села Веретеи и деревни Остроги в компании мышкинских музейных работников и краеведов. Тогда вода спала настолько, что город весь вышел из-под воды на протяжении всех четырех с половиной километров вдоль старых берегов Волги и Мологи. Из воды даже показались остатки Афанасьевского монастыря, и если до Всехсвятского кладбища, которое располагалось на западной окраине города в 1999 году пришлось идти от руин прибрежных улиц по воде, доходившей до колен, метров 300, то в 2002 году этот путь составил всего 100 метров, а вода доходила до середины голени.

После 2002 года в течение одиннадцати лет уровень воды в Волге был достаточно высоким и, вероятно, только в зимние месяцы на руинах города немного приподнимался лед, покрывавший водохранилище.

Но в 2013 году, несмотря на обильный весенний паводок, к сентябрю в Волге вода сбыла настолько, что напротив кремля из-под воды показались верхушки камней «поливы». И стало понятно, что какая-то часть Мологи вышла на поверхность. Временами обсыхало русло Каменного ручья близ юго-восточного угла кремлёвского острова в Угличе. Это также говорило, что затопленный город показался над поверхностью воды.

Погожей и теплой осенью 2013 года удалось совершить две поездки на руины города. Первая экспедиция была организована восьмого ноября «Угличской газетой» со съёмочной группой Угличского телевидения. Вторая - буквально через четыре дня 12 ноября телерадиоканалом «Голос России», со съёмочной группой которого ещё летом была начата работа над фильмом о Волге для китайского телевидения, поездками на Корчеву, в Калязин, окрестности Углича, Мышкина, села Коприна. Дело в том, что в Китае в настоящее время развёрнуто огромное гидростроительство

98

по созданию крупнейших в мире ГЭС. Правда, строятся эти станции в гористых верховьях китайских рек, но и при этом возникают значительные по площади, хотя и меньшие, чем у нас, водохранилища, а значит - необходимость переноса населённых пунктов и переселения значительного числа людей. При этом возникают проблемы с сохранением объектов культурного наследия. Создатели фильма, раскрывающие наш горький опыт, хотели привлечь к проблеме внимание китайских властей и общественности.

В отличие от 1990 годов сейчас из-за не очень значительного падения уровня воды Молога обнажилась не полностью, а метров на 700 двумя прибрежными улицами и рядами бывших кварталов метров на 200 от линии берега. На восточной окраине метрах в 600 от вышедшей из воды части города были слегка заметны верхушки камней Всехсвятского кладбища.

Песчаные отмели Шумаровской протоки и окрестностей острова Святовский мох, по которым прежде мы проходили пешком к городу с «материка», в этот раз были покрыты водой. Основания Богоявленского собора, стоявшего на центральной площади оказались у самой кромки воды, хотя в 1990-е годы отстояли от неё метров на 10-15.

Побывав на останках города одиннадцать лет спустя, нельзя не заметить происходящих изменений в их состоянии. Время, вода, пески и ледоходы постепенно делают своё дело, и остатки эти, ещё хранящие память о бывшем городе, становятся всё менее заметными. Как-то осели и замылись массивные гранитные плиты цоколя Богоявленского собора, двенадцать лет тому назад явственно возвышавшегося над «лунным» пейзажем Мологи. Мы даже прятались тогда за ними от ветра. Нет развалов не колотого, целого кирпича, россыпи которого двенадцать лет тому назад устилали бывшие мологские улицы. Кирпич больше, чем ранее обмыт и окатан волнами, как морская галька, и полузамыт илистым песком.

Не видно булыжных мостовых и участков плиточных тротуаров. Повалился массивный бетонный столб-куб, стоявший на площади недалеко от Богоявленского собора. Только два паровых котла ещё заметны, как и прежде, над песчано-кирпичной поверхностью. И лишь литая фигурная консоль от балкона здания земства, что стояло на Ярославской улице, находилась на своём месте, как и 15 лет тому назад, да кованые связи, что укрепляли и церковные

99

своды, лежали среди развалов переработанного водой кирпича. Но, верно, и им недолго находиться на месте и напоминать о бывших зданиях. На остатках города идет интенсивная заготовка металлолома. Подходят на лодках с подвесными моторами люди, собирают и грузят металлолом и увозят его в Рыбинск, помогая волнам, льдинам и пескам унести в небытиё то, что осталось от города. А встретившиеся нам сборщики лома пообещали вывезти чугунную консоль здания земства.

На пути к городу по речному фарватеру, что проходит над старым руслом Волги мимо Шумаровского острова, заметно, что на северной его оконечности уже не высится обломок высокой стены Воскресенского храма бывшего села Шумарово. Он обрушился лет пять тому назад.

В 2014 году уровень воды в Волге продолжал оставаться низким. На акватории Угличского водохранилища в Калязине знаменитая колокольня оказалась на большом острове, а по створу ее обозначились основания домов бывшей набережной города.

Удалось побывать на останках Мологи и осенью 2014 года - 9 сентября и 5 октября. Поводом для первой поездки, которую организовало Управление каскада верхневолжских ГЭС «Русгидро» для сотрудников и корреспондентов СМИ Москвы и поволжских городов, был нелепый репортаж на одном из телеканалов о «беспрецедентном» падении воды в Волге. В 2014 году уже к началу августа уровень воды в реке сильно понизился, и даже возникли затруднения с рейсами круизных теплоходов ниже Рыбинской ГЭС к Ярославлю по Горьковскому водохранилищу. А в Угличе грузовые теплоходы - баржи типа «Волгодон» и «Волгобалт» стали задевать днищами песчаное дно при выходе из канала шлюза в нижний бьеф. Хотя здесь причина была ещё и в том, что уже более 20 лет не проводилось углубление дна при входе в канал, куда смыло наполовину песчаный островок, располагающийся у оконечности дамбы. Раньше такие плановые углубления проводились регулярно один раз в 5-7 лет.

По телевидению показали стоящую на обломках кирпича Калязинскую колокольню. По содержанию репортажа можно было заключить, что она вышла из-под воды едва ли не на Мологе. Известно, что высота Калязинской колокольни (1796-1801) 75 метров. В таком случае логично

100

предположить, что уровень воды в Волге упал на 75 метров и первоначально находился на 170-й отметке. Авторы репортажа, вероятно, не представляли, что при таком уровне воды в Волге почти вся Центральная Россия оказалась бы затоплена, кроме Валдайской возвышенности и Дмитровской гряды. Во время первой поездки 19 сентября уровень воды был примерно таким же, как и осенью 2013 года. Руины города вышли из-под воды метров на 700 вдоль старых берегов и метров на 150 от берега линиями остатков домов двух прибрежных улиц. Пески между городом и островом Святовский Мох были покрыты водой.

Вторая поездка состоялась 5 октября. Вода к тому времени спала почти на полметра, и территория города обнажилась на две трети, а песчаные отмели Шумаровской протоки и острова Святовский Мох обсохли так, что по ним, как и в 1990-е годы можно было пройти на Мологу пешком с «материка».

После высадки я сразу же направился на вышедшее из-под воды Всехвятское кладбище, располагавшееся на западной окраине города метрах в 600 от береговой линии. По сравнению с тем, что пришлось видеть в 1999 и 2002 годах, стало заметно, что явные остатки храма, кладбища, ограды и сельскохозяйственных машин от размещавшейся здесь МТС начала 1930-х годов уменьшились. Многое оказалось похоронено под намывами песка. Над поверхностью воды лишь немного, обозначились развалы кирпича храма, небольшие фрагменты основания ограды и несколько полузамытых гранитных и мраморных надгробий. Двенадцать лет тому назад их было значительно больше. Те, что обнаружены, удалось очистить от ила и песка, и прочитать.

Как и в начале 2000-х годов на месте находилась плита двух девочек-младенцев Людмилы и Надежды Мусиных-Пушкиных, умерших в 1880-е годы, вероятно, вовремя какой-то детской эпидемии. Другая плита была с могилы мологских дворянок Мясищевых. Третье надгробие из белого мрамора когда-то стояло на могиле мологского исправника Михаила Александровича Голубова, умершего в начале XX века. И, наконец, обследование лежащего немного в стороне, в воде, основания памятника из чёрного камня привело к настоящему открытию. Этот камень оказался основанием памятника мологского купца первой гильдии, многолетнего

101

городского головы, мецената, строителя Богоявленского собора и физкультурной школы-манежа Павла Михайловича Подосёнова и его супруги.

И даже за прошедший год обнаружились новые утраты на мологских развалинах. Как и было обещано «заготовителями» металла, вывезен кронштейн балкона здания земства. Стало меньше лежащих на камнях металлических связей, корпуса паровых котлов надрезаны и вскрыты с помощью газовых горелок. Глядя на эти новые потери, хотелось, чтобы люди и время меньше тревожили ещё заметные остатки Мологи.

Менее чем за месяц, прошедший со времени первого путешествия в сентябре, на развалах полузамытого кирпича выросли небольшие кустики зелёной травы, как бы в подтверждение того, что и при небольших изменениях жизнь вновь начинает возвращаться на когда-то покинутые ею места.

Как всегда, после посещения города захватывают душу и ум грустные, воспоминания, чувства, раздумья об ушедшем прошлом, исчезающей памяти и жизни.

В. И. Ерохин, заслуженный работник культуры РФ,г.Углич

ЖИЛ-БЫЛ ПОЛК

Жил-был в Рыбинске полк. Это было еще до Первой мировой. Полк назывался 182-й пехотный Гроховский. Почему Гроховский? Некоторые по-неопытности говорят «гороховский». Разве полк горохом питался? Или солдат было много, как гороха? Нет. Просто полк был назван по местечку Грохово в Польше, после победы над польскими повстанцами (Польша тогда входила в состав Российской империи, и свободолюбивые поляки время от времени устраивали восстания). Это случилось 13 февраля 1831 года. А 13 февраля – день памяти святого Симеона Сербского. С тех пор святой Симеон стал считаться покровителем полка 1.

102

В 1910 году полк перевели из Польши в Московский военный округ и отправили к нам в Рыбинск на стоянку. У нас в Рыбинске тогда было чего охранять: здесь хранился стратегический запас хлеба и находились артиллерийские склады.

В фонде Гроховского полка Рыбинского архива хранятся документы, которые дают представление о жизни и быте солдат и офицеров полка. Это «Ротная книга», «Дело по хозяйственной части о долгах господ офицеров» и «Книга больных». Интересно, какими болезнями страдали солдаты полка чаще всего? Оказывается, бронхитом и катаром желудка. Вполне понятно - жизнь солдатская несладкая.

В «Ротной книге» со скрупулезной точностью занесены все расходы и доходы, в том числе на обмундирование, питание и жалование. Во-первых, доходы офицеров и солдат были невелики. Жалование солдата составляло 30 - 45 копеек в месяц, унтер-офицера – 1 рубль. Большим подспорьем служили денежные переводы из дома, которые тоже строго учитывались. Денежные переводы приходили в основном к праздникам по 2 рубля, по 3 рубля, по 1 рублю, редко по 4 - 5 рублей2. Бывали так называемые «наградные» деньги. Например, за тушение пожара от Управления Полесской железной дороги в 1902 году каждому солдату было выдано по 2 рубля. За охрану императорских поездов во время проезда Государя императора солдаты в среднем получали по рублю. В период 1905-1907 гг. много наградных денег получили нижние чины за мужество и отвагу при охране Варшавы от беспорядков. Конечно, наградные деньги были явлением довольно редким и эпизодическим, рассчитывать на них не приходилось. Считалось, что солдат на полном довольствии и обеспечении, и денег много ему не надо. Разве что на табачок. Пища солдатская была простая – щи да каша. Примечательно, что пост в полках соблюдался строго. В постные дни, особенно в Великий пост, расходы на питание резко сокращались. Зато много расходовалось свежей и кислой капусты, круп и постного масла. Мясо поставлялось только для больных в лазарет или в караульную команду. После поста расход увеличивался в несколько раз - отъедались мясом. Накануне праздника

103

выходил приказ «Об улучшении пищи нижним чинам в первый день Рождества Христова».

Хозяйство полковое велось строго и экономно. Ничего зря не пропадало. Даже кости от съеденного мяса регулярно сбывались за деньги. Обмундирование солдату выдавалось на один год такое: рубаха холщовая, рубаха теплая, сапоги (к ним подметок и подошв по две пары), полагалась даже рубаха гимнастическая для спортивных упражнений. Шинель давалась не на один год, так же как и головной убор (шапка и фуражка). В особую статью расходов входило содержание огорода. На огороде помимо разнообразной зелени выращивались все необходимые овощи: картофель, морковь, капуста. Капусту заготавливали в большом количестве, с разными пряностями: с анисом, тмином, а также с клюквой. Летом делали квас на солоде и мяте. Кухня содержалась в особой чистоте. Постоянной статьей расхода была стирка белой одежды для кашеваров. Солдаты ели за деревянными, чисто выскобленными столами. Унтер-офицерам полагалась клеенка. Офицерам стол покрывался белой скатертью.

Мыться ходили в казенные бани, причем за наем бань платили деньги. Были, видимо, среди солдат иноверцы, которым в общественной бане мыться было нельзя: запрещалось законами их веры. Они мылись отдельно. В полку служили татары, мусульмане, католики. Им дозволялось исполнять религиозные обряды, на это тоже специально выделялись полковые деньги 3.

Немало внимания уделялось проведению солдатского досуга и обучению грамоте. В полку была своя библиотека, на которую постоянно выписывались журналы (например, журнал «Русское чтение»), газеты, учебники и книги 4.

В библиотеке была устроена комната отдыха, интерьер которой был украшен ажурной кованой перегородкой и плетеной мебелью. В библиотеке регулярно устраивались чтения газет для солдат полка.

104

Офицеры также постоянно заботились о повышении своего образования. Как только вышла «Военная энциклопедия» Брокгауза и Эфрона, многие из них выписали себе это издание. По всей видимости, издание было дорогим, поэтому было взято в кредит, в счет и без того небольшого жалования. Когда началась Первая мировая война, на имя командира полка стали поступать уведомления о необходимых расчетах с издательскими конторами. Некоторые офицеры пожелали иметь собственное издание полной энциклопедии Брокгауза и Эфрона, стоившее 108 рублей 7 копеек (деньги по тем временам немалые).

Офицеры полка, конечно, жили не по средствам. Это следует из книги «О долгах господ офицеров» и о множестве закладных, которые посыпались на командира полка от купцов, кредитных обществ и просто от частных лиц (уйдут ведь на войну и спрашивать не с кого). От известного рыбинского купца Эльтекова, например, поступило такое прошение:

«Его Высокоблагородию командиру 182 пехотного Гроховского полка Рыбинского купца Александра Ивановича Эльтекова, жителя Рыбинска, Мышкинская ул., д.23.

Прошение.Представляя при сем, два письма завед. лазаретом вверенного Вам

полка губерн. секретаря Михаила Николаевича Александрова из которого видно, что М.Н Александров состоит должен мне 30 рублей, каковых до

105

настоящего времени мне не уплатил. А потому имею честь просить Ваше Высокоблагородие сделать распоряжение об удержании из содержания Александрова в мою пользу 30 рублей. Подлинное подписал Александр Иванович Эльтеков. 29 июня 1914 г».

Капитан Овсянников перещеголял заведующего лазаретом. Его долг купцу Эльтекову составил 200 рублей. Судя по «Ведомости вычетов, подлежащих с участников офицерского заемного капитала» (что-то вроде черной кассы) капитан Овсянников был большой транжира. Не отставали от него капитан фон Рентель (наверное, сказывались аристократические привычки) и поручик Цурухин. Они не только навыписывали дорогих энциклопедий, но умудрились обзавестись новомодными макинтошами (непромокаемыми накидками) и нашить новых мундиров у купца С.Рябинина. Услугами Рябинина, кстати, воспользовались 19 офицеров. За использование столового серебра в офицерском собрании, за буфет и бильярд офицерам тоже были предъявлены счета. Удивительно, что полковой священник тоже не отставал от господ офицеров. Он ведь не простой был священник, а военный. Но самым большим транжирой оказался сам командир полка. Отправляясь на фронт, он сделал запас провианта, состоящий из коньяку, шоколаду, икры паюсной и кетовой, печенья, конфет Льежа и Реймса (лучших кондитерских французских фирм), а также вина, ветчины, сыру, колбасы и просто монпансье. Закупил он на всякий случай холста, коленкору, проявителя (наверное, увлекался фотоделом), крючков и волосу (для рыбной ловли). Такое впечатление, что командир собрался не на фронт с немцами воевать, а на курорт, куда-нибудь в Ялту или на худой конец в деревню карасей ловить. И тут уж жалоба на удержание денег пошла в более высокую инстанцию – к самому командиру Московского военного округа. Благо он никуда из Москвы не уезжал, а то, наверное, пришлось бы писать царю (4).

Очень современно-актульный документ сохранился в фонде Гроховского полка: «Извещение от Городской управы на погашение долгов за электричество». «Городская управа просит заплатить в 10-ти дневный срок за взятую эл. энергию с городской станции» <…> «При сем Управа присовокупляет, что если уплата не будет произведена <…> энергия будет Вам прекращена». К чести полка и его командира долг за электричество был погашен в тот же день, о чем свидетельствует отметка на обороте извещения. А для оплаты остальных долгов господам офицерам было выделено пособие. Размер пособия не указан.

Справедливости ради надо сказать, что такое кажущееся легкомыслие в плане расходования средств не мешало солдатам и офицерам выполнять свой главный долг – защищать Отечество. На фронтах войны гроховцы проявляли чудеса героизма и храбрости. Георгиевскими крестами четырех степеней были награждены 1225 солдат полка. Ордена Св. Георгия и Георгиевского оружия удостоились 14 офицеров.

В феврале 2014 года к столетию начала Первой мировой войны и Дню

106

рождения полка на здании бывших казарм (ул. Луначарского, д.2), где размещался полк, по инициативе Рыбинского историко-культурного общества была установлена мемориальная доска. А в октябре в Рыбинском музее открыта выставка. Основу ее составили фотографии, сделанные Георгием Сигсоном, служившим в этом полку5. Это фактически фотолетопись полка. И про солдатское житье-бытье много интересных снимков.

О.Ю.Тишинова председатель Рыбинского историко-культурного общества

Примечания:1. Эфенбах, штабс-капитан. Памятка Гроховца. - Рыбинск, 1911.2. РФ ГАЯО, ф-452, оп. 1-17.3. РФ ГАЯО, ф-447, оп.1, д.2.4. Там же.5. Его фамилия была обнаружена в списках офицеров этого полка

автором сообщения в 2001г. РФ ГАЯО, ф-429, оп.2, д.1, л.55.

ПЕТР ПАВЛОВ. ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР.

В Рыбинске вот уже 85 лет существует оркестр народных инструментов, носящий имя своего создателя Петра Павлова. Это самый старый оркестр на Ярославщине и один из старейших музыкальных коллективов в России. А в Рыбинском музее хранится архив Петра Ивановича, раскрывающий личность незаурядную и необычайно деятельную.

Родился Петр Иванович 24 июня 1891 года в селе Высоково Арефинской

107

волости Рыбинского уезда. Семья зажиточных крестьян Павловых жила в пяти верстах от Арефина на реке Ухре. Отец был отходник, занимался портняжным ремеслом, имел свою мастерскую в Петербурге1

Начальную школу Петр Павлов закончил в селе Спас-Ухра, а потом отправился к отцу в Петербург. Там он поступил в Коммерческое училище, которое закончил с отличием2. Именно в столице он приобщился к музыке - слушал в Казанском соборе знаменитый хор дьяконов, бывал в оперном театре.

Когда в коммерческом училище начал создаваться любительский оркестр, Петр Иванович оказался в числе первых музыкантов. После уроков он приходил к отцу в мастерскую и там, по просьбе мастеровых, играл на балалайке.

После окончания училища Петр Иванович приехал в Рыбинск. Здесь он поступил на службу в Рыбинское отделение Волжско-Камского банка, женился. Будущая жена Петра Ивановича Елизавета Васильевна была из семьи сельского фельдшера села Николо-Тропа близ Арефино. Она окончила курсы акушеров в Ярославле. Свадьбу сыграли в 1912 г. на родине невесты.

В 1914 году, когда началась Первая мировая война, Петр Иванович ушел на фронт добровольцем. С войны вернулся живой-невредимый, дослужившись до офицерского чина. На груди красовался Георгиевский крест IV-й степени.

После революции семья по-прежнему жила в Рыбинске. В период «красного террора» Петр Иванович был арестован

местным ЧК как бывший царский офицер. Спасло крестьянское происхождение, его отпустили. Время наступило трудное, надо было приспосабливаться к новой системе. В первое послереволюционное десятилетие Петр Иванович был кладовщиком, бухгалтером, работал в колонии для беспризорников, находившейся на территории Югского монастыря. При этом никогда не прерывал занятий музыкой. В Рыбинске периодически организовывались оркестры и ансамбли, в которых он принимал активное участие.

Наконец Петр Павлов решил заняться музыкой профессионально и создал свой первый оркестр. Датой рождения оркестра в Рыбинске принято считать 1928 год. Петр Иванович работал с оркестрами в клубе им. Кустова, клубе речников им. Чкалова, клубе машиностроителей. Ядро оркестра переходило из коллектива в коллектив до начала Великой Отечественной войны. Тридцатые годы – совмещение двух родов занятий для Павлова:

108

работа бухгалтером строящегося кинотеатра «Центральный» и руководство рядом музыкальных самодеятельных коллективов города3 Из кинотеатра «Центральный» он вскоре уволился (еще до открытия очага культуры) и окончательно связал себя с музыкой.

В первые советские годы в семье Петра Ивановича и Елизаветы Васильевны родилась дочь, но в 3 года она умерла от дифтерита. Потом родился сын Женя. У него была трагичная судьба. Во время Великой Отечественной войны он служил санитаром, попал в плен и был сожжен заживо вместе с группой раненых солдат и офицеров.

Так супруги Павловы остались без детей. Нерастраченную родительскую нежность они обратили на ребятишек, которые приходили к Петру Ивановичу в оркестр и частенько навещали его дома. Вечером с работы домой Петр Иванович приходил поздно, супруга встречала его вкусным ужином, расспрашивала о делах, советовала, переживала, если не все ладилось.

После войны в 1946 году Павлов возобновил репетиции оркестра и часть своего времени посвятил работе с детьми, проявив себя талантливым воспитателем и музыкантом.

Умер Петр Иванович в 1969 году.В Рыбинском музее-заповеднике хранится личный архив Петра

Ивановича, переданный его супругой. Бесконечное в своей кажущейся монотонности количество бумажного материала – письма, удостоверения, грамоты, извещения, программы концертов, справки, билеты на пароход и поезд, билеты в кино, командировочные удостоверения, заявления, объяснительные записки, счета, описи имущества, разного рода договора, письма, телеграммы, поздравления; многочисленные списки составов оркестра, имущества, музыкальных инструментов и т.д.

Привычка бухгалтерской профессии все брать на учет, подшивать и хранить долгие годы, положительно сказалась на состоянии личного архива Петра Ивановича. Возможно, эта черта характера Петра Ивановича весомо повлияла и на качественные характеристики оркестра, существующего многие годы, всегда яркого и интересного. (Созданный в непростые довоенные годы, оркестр окреп и расцвел в 60-е, благополучно сохранился в трудные перестроечные и продолжает радовать музыкой и по сей день).

Нечасто встретишь архив, где любовно хранятся пронумерованные объяснительные записки оркестрантов 20-30-х годов (напомню: архив был предложен в музей в начале 70-х, т. е. хранился в семье бережно и любовно, переезжал с квартиры на квартиру вместе с хозяевами долгие десятилетия непростого XX века). Об активной гастрольной практике Павлова свидетельствуют бережно хранимые им программки концертов, которые давал его оркестр на различных концертных площадках. Вот оркестранты Петра Ивановича участвуют в юбилейных концертах в Ярославском пединституте (10 лет оркестру и хору ЯГПИ), в областных и региональных

109

фестивалях, заключительных концертах в Ярославле, Рыбинске, на городских предприятиях и в учебных заведениях. Уже в 30-е годы оркестр под руководством П.И. Павлова занимает первые места в музыкальных Олимпиадах области. В 50-е коллектив отправляется в большую гастрольную поездку по Волге, выступает на сцене Большого театра для делегатов XI съезда профсоюзов, в Колонном зале Дома Союзов, на всесоюзном радио и даже на Центральном телевидении4.

По архивным документам прослеживается профессиональная карьера П.И.Павлова. В конце 20-х - начале 30-х годов по документам не проходит формулировка – руководитель оркестра или кружка – лишь скромное «инструктор струнного кружка оркестра народных инструментов при клубе Кустова». А объем возложенных забот неимоверно велик! «Инструктора» Павлова направляют в Ленинград для подбора методических материалов, нотного инвентаря, для проведения переговоров с известными народниками с целью приезда в Рыбинск, как сейчас сказали бы – для проведения мастер-класса и т.д.

Музыкальные коллективы Павлов создавал практически на пустом месте. Но было огромное желание передать свою любовь к музыке молодежи, которая проявляла интерес к музыкальному творчеству. Именно поэтому так много в архиве у Павлова документов такого рода: заявления о приеме в струнный кружок и счета за проданные частными лицами музыкальные инструменты. Чтобы укомплектовать своих кружковцев инструментами Павлов ищет их по городу, убеждает людей продать инструменты клубу (цены, естественно, весьма небольшие, а труд по приобретению громадный), заключает договора на ремонт тех же музыкальных инструментов (бумажная

110

волокита в жизни творческого работника – вещь не очень приятная, но сопутствовала Павлову всегда).

Петр Иванович составляет не только планы музыкальной работы, но и описи имущества оркестра, причем с перечнем музыкальных инструментов и даже костюмов, в которых оркестранты выступают. А костюмы получал руководитель не из кладовой, а предшествовала этому долгая бюрократическая цепочка: просьба купить, убедить письмами в необходимости покупки, добыть деньги, самому же купить материал, сделать обмеры для заказа, разместить заказы по пошивочным мастерским, распределить костюмы по людям, поставить их на учет. Как вам цепочка? А сколько времени и нервов…

Однако хозяйственные заботы, рутина общения с чиновничеством не убили в Павлове творца. Стоит посмотреть на планы работы по оркестру. Они включают такие аспекты как: производственная, репертуарная, учебная работы, да по всем составам – младшему, среднему, старшему! Работал Павлов в различных коллективах, особенно в довоенном Рыбинске. Значит, все вышеперечисленное создавалось отдельно в каждом клубе или Дворце. Многие ли современные руководители от культуры способны тащить на своих плечах такой воз обязанностей и проблем единолично?

Павлов сам занимался финансовой составляющей оркестра (договора о проведении концертов на промышленных площадках также хранятся в персональном архиве). Читая их, можно узнать много интересного. Например, что концерты часто давались на мельзаводе № 4 (оказывается, у мельзавода в 30-е годы имелся собственный летний театр – очень любопытное явление в плане просвещения пролетарских масс). Свой клуб имел и Волгострой, где оркестр Павлова нередко выступал. Эти примеры совсем не исключения из правил. Полученные за концерт деньги шли на обеспечение жизнедеятельности коллектива, т.е. от оборотистости (в хорошем смысле слова) руководителя зависела дальнейшая судьба оркестра.

В 1963 году во Дворце культуры моторостроительного завода прошло торжественное собрание, приуроченное к 35-летию коллектива. А ведь уже в 1935 году оркестр народных инструментов под руководством Павлова был признан лучшим в области5. Грамоты и поощрения Петр Иванович получает все годы своей творческой карьеры. 1948 год – грамота от областных властей «За долголетнюю работу в области народной музыки». 1957 г. – Грамота министерства авиационной промышленности.

А как тщательно и долго составлялись Петром Ивановичем документы по проведению собраний в оркестре! Например, читаем в архиве Петра Ивановича протокол заседания струнного кружка за 1930 год (из 17 пунктов). Среди большого перечня обсуждаемых вопросов: о совместном концерте с водниками, о бригадах, об отпусках, о теоретических занятиях. Кстати, сам Петр Иванович регулярно повышал свою квалификацию. Снова обратимся к материалам архива. 1939 год - удостоверение слушателя курсов повышения квалификации, 1962 год – лекторий по перспективам развития города

111

Рыбинска, 1964 – слушатель факультета киноискусства в ДК моторостроительного завода и т. д.

Об обширных связях семьи Павловых можно судить даже по поздравительным телеграммам с 50-летием супружеской жизни Петра Ивановича и Елизаветы Васильевны. Их поздравили известные музыканты- народники, преподаватели музыкальных школ и руководители оркестров из Ярославля, Москвы, Ленинграда.

Но самую беззаветную любовь выражали к своему руководителю оркестранты. Для них Петр Иванович был давно уже родным отцом, а оркестр – большой и дружной семьей.

С 1973 по 2012 годы Рыбинский оркестр народных инструментов возглавлял племянник Петра Ивановича Адольф Константинович Павлов. Он был достойным продолжателем дела своего дяди. Он добился присвоения коллективу имени его создателя - Петра Ивановича Павлова6. Оркестр неоднократно становился лауреатом областных и Российских фестивалей, выступал в самых разных городах страны. Несмотря на то, что оркестранты занимаются музыкой в свободное от основной работы время, это настоящий профессионально играющий коллектив7.

Г.А. Рукавичко, Рыбинский музей-заповедник

_____________________1 А.К.Павлов. Дань памяти. // П.И.Павлов в воспоминаниях современников. Рыбинск, 1998.2 Аттестат П.И.Павлова об окончании Санкт-Петербургского коммерческого училища. Рыбинский музей-заповедник 3 Справки о работе П.И.Павлова в клубах и Дворцах культуры г.Рыбинска. Справка Рыбинского агенства Роскино о работе П.И.Павлова в должности бухгалтера с 1932 по 1936 годы. Рыбинский музей-заповедник.4 М.Гусева. К юбилею Рыбинского оркестра имени П.И.Павлова. // Оркестр, №4 (сентябрь-декабрь), 2009.5 А.Калашников. Сегодня сыгровка. Кострома, 1997.6 Решение о присвоении оркестру русских народных инструментов дворца культуры и техники «Авиатор» имени Петра Ивановича Павлова. Решение Президиума городского совета народных депутатов №114 от 29.03.91.7 Автор выражает благодарность О.Ю. Тишиновой и В.А.Павловой.

АВСТРИЙСКИЕ И НЕМЕЦКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В РЫБИНСКЕ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Рыбинску повезло: и в Первую мировую, и во время Великой Отечественной войны враги не ступали на нашу землю. Как завоеватели. Но пленных немцев Рыбинск повидал и в ту, и в другую войну. Город наш до революции был крупным торговым центром. Здесь фактически устанавливались цены на российский хлеб. Традиционно в Рыбинске

112

хранились большие запасы хлеба, которые всегда имели важнейшее стратегическое значение. Для охраны этих запасов сюда назначали различные воинские соединения: батальоны, роты, а иногда и целые полки. Например, к 1914 году в Рыбинске располагалось около 15 воинских соединений. С началом войны большинство этих соединений были отправлены на фронт.

Рыбинск находился в тылу, но со столицей Санкт-Петербургом его связывала железная дорога. К тому же, во время навигации открывался водный путь. Таким образом, существовали и географические, и экономические предпосылки для размещения в Рыбинске эвакуационных пунктов и госпиталей во время войны.

Уже начиная с октября 1914 года, т.е. спустя несколько месяцев после начала войны, в Рыбинск стали прибывать первые партии раненых, в том числе раненых военнопленных. В так называемых «Арматурных списках» военнопленные распределены по национальному признаку: немцы, австрийцы и славяне (мадьяры, венгры, румыны). Основными пунктами их размещения стали казармы Гроховского полка, часть помещения новой хлебной биржи (где теперь находится Рыбинский музей-заповедник) и здание Карякинского городского училища.

В казармах Гроховского полка на берегу Волги находился 23-й эвакуационный госпиталь, а в бирже - 21-й. Наряду с военнопленными там были и раненые нашей русской армии, но они лежали в других палатах.

Появление первых немцев, хоть и военнопленных, в Рыбинске было большим событием. Как сообщали местные газеты, первых военнопленных встречали как почетных гостей. Каждому была доставлена отдельная пролетка, в которой сидела дежурная медсестра и солдат-охранник.

В Рыбинске раненые пленные находились до полного выздоровления, а затем распределялись по другим городам: в Мологу, Углич, Бежецк, Галич и даже Омск. Причем каждый солдат и офицер снабжался необходимым обмундированием в зависимости от времени года, деньгами на дорогу и продовольствием. Строгая воинская бухгалтерия рассчитывала все до копейки, никаких чаевых извозчикам не полагалось. Например, приказ от 16 января 1915г. свидетельствует, что: «Выданные прогонные деньги двум военнопленным Австрийской армии лейтенанту Шолъцу Иосифу и прапорщику Штейну Карлу, отправленным до Углича, на наем одной одноконной подводы по числу 77 и % версты по 3 копейки с версты, всего 2 рубля 33 копейки, выписать в расход по авансовой книге». 1.

О количестве военнопленных, проходивших лечение в Рыбинске, и о той скрупулезной точности, с которой о них заботились в России, гласит запись от того же 12 января 1915 года:

«Выдано кормовых денег 148 выздоровевшим нижним чинам военнопленным немцам и венгерцам Австро-Германских армий, отправленным до Омска на 6 дней пути по 33 копейки, всего 293 рубля 4 копейки». 2. По современным меркам сумма ничтожно малая. Но так ли это?

113

На ½ копейки, т.е. грош, можно было купить тогда хорошую булку из белой муки, а на 5 копеек пообедать в тактике, причём мясными щами и кашей с маслом. Правда, в войну цены на продукты выросли в среднем в 1,5 раза, но даже при этом раскладе 33 копейки в день хватало на трехразовое вполне приличное питание.

Согласно спискам, в конце ноября 1914 года в Рыбинск в сводный эвакогоспиталь поступило 124 военнопленных, а 2 января 1915 г. 123 из них были выписаны как выздоровевшие. Спустя месяц, 7 февраля, выписаны еще 86 человек. 3

Интересна таблица вещей, выдаваемых выздоровевшим военнопленным на дорогу: пальто, лапти с портянками, носки, кальсоны, теплые рубахи, шаровары и шапки (офицерам фуражки). Обмундирование прежнее, т.е. форма, сохранялось, но с него снимались знаки отличия.

Судя по спискам, своих, т.е. славян, отправляли куда поближе, в основном, в Бежецк, а немцев и австрийцев подальше - в Омск, в Сибирь. К славянам почему-то причислили итальянцев. Так, например, в Романово-Борисоглебск (Тутаев) было сослано 34 человека славян, румын и итальянцев4. Наверное, боялись теплолюбивых итальянцев морозить в Сибири. Или считали, что итальянцы нам роднее, чем немцы. Да и что говорить - не они начинали эту войну, они были союзниками в принудительном порядке. Выздоровевших славян (румын, венгров, мадьяр) в конце 1915 года стали отправлять на родину, на уже освобожденную территорию.5

А что делали с выздоровевшими немцами и австрийцами - зачинщиками войны? Их одевали, обували и создавали на местах их пребывания трудовые команды. Причем, старались использовать их на посильных, не очень ответственных работах. Никаких овчарок, газовых камер и каменоломен, которые устраивали потом русским военнопленным немцы-фашисты.

Местные жители относились к военнопленным по-христиански сердобольно: подкармливали, отдавали теплые вещи - чтоб не мерзли. Даже охрана была чисто символическая. Не случайно, некоторые из военнопленных после революции не поехали домой в Германию и Австрию. К тому времени они уже были в России как свои. Они обзавелись здесь семьями и ассимилировались среди местного населения.

В Рыбинске к раненым военнопленным относились особенно трепетно. Рыбинск был вообще в то время городом конфессионально демократическим, т.е. религиозно терпимым. Среди торгового населения нашего города были и католики, и евреи, и лютеране, и магометане. Даже среди обслуживающего персонала госпиталей встречаются немецкие фамилии.

Кстати, об обслуживающем персонале. С началом войны в Рыбинске по инициативе местного священства был создан добровольный Дворянский лазарет во главе с протоиереем Спасо-Преображенского собора Александром

114

Федоровичем Образцовым. В состав его входили, разумеется, не только дворяне. Представители рыбинской интеллигенции записывались на медицинские курсы и работали в военных госпиталях. Медицинские сестры или сестры милосердия, как их раньше называли, были, в основном, незамужними девушками, вчерашними гимназистками, романтичными и действительно милосердными.

К раненым военнопленным они относились не как к врагам, а как к обыкновенным людям, попавшим в беду, которым требуется помощь. Многие из сестер довольно сносно говорили по-немецки, ведь в гимназии давали тогда хорошее образование и знание трех языков: английского, французского и немецкого. Можно предположить, что с ранеными немцами и австрийцами наши медсестры общались по-немецки. А те, в свою очередь, из желания правильно быть понятыми, могли спокойно учить русские слова, тем более, что время позволяло. Раненым пленным разрешалось свободно перемещаться по палатам и даже выходить гулять на улицу. Медсестры читали им газеты, переводили на немецкий, чинили одежду. В общем, отношение к военнопленным было вполне гуманным. Воинскому начальству оно даже показалось чересчур хорошим. О чем на всякий случай было донесено в Ярославль.

В ответ начальнику Рыбинского окружного эвакуационного пункта пришло секретное предписание от 23 апреля 1915 года, в котором говорилось: «До моего сведения дошло, что в 23 сводном госпитале с военнопленными немцами, венграми и мадьярами обращаются очень мягко, прямо недопустимо и даже много лучше, чем с военными чинами Русской армии и до того, что сестры позволяют себе стричь ногти на ногах пленных. Сообщая о сем, предписано Вам принять немедленно энергичные меры об устранении подобного рода обращения и установить строго разумные отношения». 6

Но, видимо, у рыбинцев были свои представления о разумности обращения с ранеными, и подстричь ногти на ногах немощного больного было гораздо разумнее, чем не оказать ему помощи. Понимали они и то, что выздоровление физическое невозможно без душевного, поэтому старались поддержать военнопленных и морально. К католическому Рождеству 25 декабря для раненых военнопленных была устроена елка. С игрушками и подарками. Из костела был приглашен ксендз, который отслужил для них молебен. Рождественские подарки обеспечили раненым, в том числе и военнопленным, Рыбинский биржевой комитет и рыбинские купцы. Рыбинский биржевой комитет пожертвовал 42 рублей, купец Калашников - 30 рублей 40 копеек. А купчиха Рябинина привезла настоящие подарки с мандаринами, пряниками и орешками в золотой бумажке.

Проведение елки не осталось незамеченным. Дошло даже до командующего войсками Московского военного округа:

«В период немецких праздников Рождества Христова в госпитале №21 вверенного Вам гарнизона была устроена елка с раздачей подарков

115

военнопленным, а в госпитале №23 была допущена раздача военнопленным подарков, доставленных одной купчихой».7

Пришлось оправдываться перед московским начальством, что никаких елок якобы не было, «но для получения смолистого чистого воздуха в некоторые комнаты изредка вносится ельник».8 Да, в чувстве юмора рыбинцам не откажешь. Видимо, для удобства переноски ельник носился целым деревом, а игрушки на дереве были просто для красоты.

А что касается подарков, - оправдывается не кто-нибудь, а сам начальник гарнизона(!), - то «по ходатайству главного врача лично мною было разрешено купчихе Рябининой для военнопленных привести 25 декабря съестные припасы». 9

Ну, раз елка - ельник для дезинфекции, то почему подарки не назвать съестными припасами? Ну, сделали приятное людям, они порадовались, и это главное. Они же безоружные, немощные, какие же они враги?

А теперь представьте себе, когда молодые люди, пусть даже иностранцы, видят заботу и внимание со стороны таких же молодых симпатичных девушек, какие чувства это может вызывать? Естественно, между ними стали возникать симпатии, иногда взаимные. В секретных доносах рыбинского полицмейстера красочно расписывается, как будто бы было замечено, что некоторые сестры сидели у военнопленных на коленях и даже целовались (!). Как развивались дальше эти отношения, мы сказать не можем. История об этом умалчивает. Но одну историю любви мы вам расскажем.

Среди раненых австрийцев был некто Иоганн Мартин фон Штейнох, родом из самой Вены, 1892 года рождения. То есть в 1915 году ему было 23 года. Черноусый, кареглазый красавец обратил внимание на русскую медсестру, которая за ним ухаживала. Ее звали Анастасия Полякова. Она тоже была симпатичная девушка. У нее был прекрасный голос, и в свободное время она пела в церковном хоре Спасо-Преображенского собора. Молодые люди так полюбили друг друга, что Иоганн решил жениться на Анастасии и сделал ей предложение. Для совершения обряда венчания ему пришлось принять православную веру. При крещении ему было дано имя Иван. И стал он просто Иваном Мартыновичем Штейнохом. А ведь он был не просто Штейнох, а фон Штейнох, то есть принадлежал к немецкой аристократии, имел титул. И вот, отказавшись от чинов и званий, распрощавшись с родной Австрией, остался он в России, женившись на простой русской девушке. Вот что такое любовь, которой не страшны ни национальные, ни территориальные преграды. Из военнопленного Штейнох стал свободным гражданином России. Удивителен тот факт, что родной брат его возлюбленной Анастасии Поляковой тоже попал в плен, женился на немке и остался в Германии. Такой вот произошел дружественный обмен.

Когда началась революция, Штейнох, поверив лозунгам большевиков о равенстве и братстве, решил стать простым тружеником. Он осваивает профессии шорника, плотника, столяра. Поступает работать на кожевенный завод. Собственными руками строит дом за Пахомовским мостом, который, кстати,

116

сохранился до сих пор. Вся мебель в доме тоже была сделана его руками. С немецкой аккуратностью он вел и хозяйство, держал корову, овец, поросят. К тому времени, в 20-е годы, у них с Анастасией было уже пятеро детей. Жена не работала, помогала мужу по хозяйству и воспитывала детей. В 1944 году Штейнох был арестован по доносу. Виной всему была его немецкая фамилия. Спустя несколько месяцев после ареста он умер в тюремной больнице, в Ярославле. В настоящий момент в Рыбинске живут его внуки и правнуки. Кстати, правнук очень похож на прадеда в молодости. Вот такая интересная судьба, счастливая и трагическая.

Говорят, что потомки пленных австрийцев живут в Бежецке. А может быть и в Тутаеве, и в Омске. Сколько их разбросала по России война и революция!

О.Ю. Тишинова,председатель рыбинского историко-культурного общества. г. Рыбинск

Примечания:1.Приказы по Управлению Рыбинского воинского начальника. РФ ГАЯО, ф.270, оп.1, д.5, л.18.2. Там же, л.12.3. Арматурные списки военнопленных Австро-германской армии. РФ ГАЯО, ф.270, оп.1, д.2., лл.2, 7, 13.4. Там же.5. Там же, л.2116. РФ ГАЯО, ф.270, оп.2,д.1, л.ЗЗ.7. Там же, л. 14.8. Там же, л. 169. Там же, л. 17.

ДАЛЬНИЕ ЭКСКУРСИИ В СИСТЕМЕ НАЧАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В НАЧАЛЕ ХХ

ВЕКА.(На примере Мышкинского уезда Ярославской губернии)

Во второй половине ХIХ в. значительно возрастает роль экскурсионно-туристической деятельности в культурной жизни провинции. В начале ХХ в. произошёл настоящий подъём экскурсионного дела в малых городах как следствие реформ 1860-х гг. Появление различных

117

общественных организаций, охвативших сферу просвещения, обусловило интерес к экскурсионной работе. Работа таких организаций была направлена в т.ч. и на группы учащейся молодёжи. Многочисленные самодеятельные объединения способствовали организации первых экскурсий, как в среде своих участников, так и среди учеников начальных школ и училищ. Проводниками таких идей, прежде всего, стали учителя общеобразовательных и специальных учебных заведений1. На рубеже ХIХ – ХХ вв. школьно-экскурсионное дело стало активно поддерживаться городскими властями.

Экскурсии для учеников из уездов устраивались при поддержке земских управ. Особенно активизировалась работа в этом направлении в период Первой Мировой войны. С 1914-1915 гг. образовывались различные секции, союзы, комитеты, например, Земский Союз помощи раненым и больным воинам, губернские и уездные комитеты помощи сиротам и полусиротам, т.н. дамские кружки-комитеты различного профиля.

Ещё в 1914 г. в Ярославле была создана Экскурсионная комиссия (или Экскурсионное совещание). На заседаниях комиссии экскурсии были разделены на ближние и дальние, определён их характер. Экскурсии делились на: географические, естественноисторические, исторические. Первостепенное внимание было уделено разработке ближних экскурсий и способам их осуществления, а также организации местных экскурсионных бюро. Местные бюро по замыслу должны были возглавляться руководителями средних учебных заведений и состоять из педагогов. К примеру, в малых городах Ярославской губернии такие местные секции стали формироваться с 1915 г.

Активизация школьной туристско-экскурсионной деятельности в Ярославском крае была также определена характерными географическими условиями. Ярославская губерния находится в северо-восточной части Европейской России, принадлежит Верхнему Поволжью. По величине в начале ХХ в. она относилась к одной из наименьших и по масштабу занимала 45 место среди пятидесяти губерний европейской части страны, имея наибольшую протяжённость от севера к югу. Ярославский край граничил с северо-востока с Вологодской губернией, на востоке – с Костромской, на юге и юго-востоке – с Владимирской, на западе – с Тверской, на северо-западе – с Новгородской губернией (Череповецкий уезд). В нём насчитывалось 10 уездов и 11 городов (включая заштатный город Петровск). В таком составе Ярославская губерния была образована в 1822 г.2

После подведения окончательных итогов переписи 1897 г. были получены данные, что в Ярославском крае проживало свыше одного миллиона жителей, из них лишь немногим более 145 тысяч приходилось на городское население. В административном центре числилось более 71 тысячи ярославцев. К 1905 г. общее количество жителей в Ярославской губернии увеличилось почти на 100 тысяч3.

Волга и создание Мариинской водной системы предопределили

118

развитие судоходства, а позднее – водных маршрутов для экскурсантов. Имела большое значение в развитии туристско-экскурсионного дела не только государственная поддержка, но и частная инициатива. Пароходное общество «Самолёт», пароходство М.И. Кашиной, компания «Надежда» с головной конторой в Санкт-Петербурге занимали пристани во многих малых волжских городах и предоставляли пароходы для пассажирских перевозок, в т.ч. и для тех, кто преследовал туристические цели. Скидки на проезд туристов достигали 25 % стоимости билета. Общество «Самолёт» неоднократно поддерживало начинания земств оказанием бесплатных услуг по организованной перевозке пассажиров. «Самолётские» пароходы осуществляли доставку экскурсантов по разным маршрутам городов, находящихся на Волге от Углича до Ярославля, начиная с 1890-х гг.4

Экскурсии по ближайшим городам, в т.ч. и соседних губерний, стали популярны в просветительной среде с начала ХХ в. Как правило, 95 % взрослых экскурсантов составляли учительницы. Список достопримечательностей, подлежавших осмотру, ограничивался, обычно, рамками города в связи с незначительным количеством времени. Тем не менее, программы отличались насыщенностью и привлечением других видов досуга. Так, например, утром 29 июня 1913 г.5 на пароходе «Голубка» в Углич приезжали из Мологи и Мологского уезда 113 экскурсантов – учителя и учительницы. Мологжане посетили Музей отечественных древностей, и, изучив памятники Угличского кремля: церковь царевича Дмитрия «на крови» и Палату угличских удельных князей (Дворец св. царевича Дмитрия), отправились осматривать мужские и женские монастыри. В 9 часов вечера в кинотеатре «Волшебные Грёзы» специально для них был дан сеанс, и в 12 часов ночи экскурсанты отправились обратно в Мологу.

Мышкинцы по понятным причинам в развитии экскурсий по водным маршрутам принимали прямое участие. В начале ХХ в. подавляющее большинство туристических вылазок учащихся Мышкина и Мышкинского уезда носили ближний характер, к 1910-м гг. в жизнь учеников начальных учебных заведений обязательно входят дальние, многодневные экскурсии. Их проведение давало детям возможность наглядного, практического получения многих положительных знаний, развивало сферу интересов и любознательность, расширяло кругозор.

Жители Мышкина и Мышкинского уезда часто избирали объектом своих посещений такие места как Ярославль, Волга, Толгский монастырь, Рыбинск, Углич, Молога, Кострома, известные религиозные центры (Троице-Сергиева лавра). В крупном промышленном Ярославле главное внимание было направлено на некоторые местные производства, мышкинцы посещали фабрику товарищества Ярославской Большой мануфактуры, музей торговой школы, Спасский монастырь, древлехранилище, памятник П.Г. Демидову, естественноисторический музей, знакомились с картиной жизни коренного русского города (особенное впечатление производила на экскурсантов

119

поездка на трамвае). Рыбинск и Кострома рассматривались организаторами как «замечательные торговые и промышленные пункты»6. В Костроме в т.ч. экскурсанты препровождались к памятнику И. Сусанину, в Ипатьевский монастырь и Музей земства. Экскурсия в Троице-Сергиеву лавру носила вид паломничества к исторической святыне и производила (особенно на детей) неизгладимое впечатление.

Мышкинское уездное земство, по примеру подобных учреждений других малых городов губернии, весной 1916 г. организовало экскурсии в Рыбинск и Углич для учеников, окончивших в 1915 /1916 гг. курс в земских начальных школах. Приоритет был отдан учащимся, завершающим обучение в школах с четырёхгодичным курсом. В начале марта 1916 г. Мышкинское земство ассигновало на экскурсионные цели 250 руб.7, рассчитывая в будущем сделать организацию подобных мероприятий планомерной.

Организация экскурсий была такой: весь Мышкинский уезд был разбит на два условных района – «северный» и «южный». Закончившие обучение в школах «южного» района, далёких от Рыбинска, были отправлены в Рыбинск, а завершившие курс в училищах «северного» участка – в Углич. Так, в «северный» район вошли школы: Ново-Ушаковская, Воскресенская I, Рождественская, Юрьевская, Марфинская, Оносовская, Крюковская, Шестихинская, Нестеровская, Чернышёвская, Рудинская, Куракинская и Поводневская – всего 13. Остальные 10 (Богородская, Васильковская II, Дёминская, Зеленцовская, Знаменская, Шеинская, Климатинская, Масальская, Чуриловская, Головинская) условно составили «южный» участок уезда. В течение марта 1916 г. Отдел народного образования при Мышкинской уездной земской управе принимал заявки от учителей с указанием точного количества учеников, желавших принять участие в намеченной экскурсии8.

Директору правления пароходного общества «Самолёт» поручили подготовить 116 мест на двух пароходах. Но из-за плохого состояния дорог, размытых сильными дождями, многие учителя были вынуждены отказаться от поездки (в связи с трудностями проезда на подводах на пристань). Существовала ещё одна причина для отказа: преподаватели сообщали в Мышкинскую управу, что родители некоторых учащихся запретили своим детям принимать участие в экскурсии, «если в это время начнут пахать и боронить»9.

Первоначально планировалось, что Рыбинск посетят 63 туриста (это число возросло до 74), из них – 53 ребёнка и 10 сопровождающих. В Углич должны были отправиться 53 экскурсанта (позднее примерное количество увеличилось до 66 желающих), из которых – 40 детей и 13 взрослых. Вследствие указанных причин группы прибывших сократились практически вдвое.

Жители «северного» района добирались до станции «Волга» по отдельности, от станции 6 мая в 4 часа вечера отправились на пароходе в Углич, 7 мая осматривали город, 8 мая возвратились в Мышкин, где остались

120

ещё на одни сутки. Известно, что до отправления в назначенный пункт – Углич – под присмотром руководительницы экскурсии, учительницы Рудинского земского училища Н.И. Соболевой, ученики осмотрели Волжскую мануфактурную фабрику и костеобжигательный завод10.

Группа экскурсантов в Рыбинск отбывала 5 мая со станции «Углич» в 9 часов утра, т.к. школы «южного» района размещались ближе к Угличу, чем к Мышкину. Экскурсия заинтересовала учеников буквально с пристани: дело в том, что многие из них никогда не видели современного водного пассажирского транспорта, по воспоминаниям одной из сопровождающих учительниц, один из учеников боялся даже подняться на пароход.

Уже в апреле 1916 г. Мышкинское земство обратилось к Экскурсионному совещанию учащих начальных школ г. Рыбинска (или Рыбинской учительской экскурсионной комиссии) с просьбой о приёме экскурсии и о руководстве над маленькими экскурсантами. О дне приезда экскурсантов совещание было поставлено в известность телеграммой. Экскурсионному совещанию, имевшему целью разработку экскурсионных маршрутов по Рыбинску и его окрестностям, приём и руководство прибывающими экскурсиями, приходилось впервые принимать гостей.

Экскурсии предполагались двухдневные, поэтому Мышкинская земская управа обратилась к местным учебным заведениям с просьбой обеспечить помещения для ночлега. Инфраструктура первых дальних экскурсий порой оставляла желать лучшего. По просьбе председателя Рыбинского экскурсионного совещания, инспектора Первого высшего начального училища А.А. Забелова Городское управление отвело экскурсантам для ночлега Седьмое начальное училище и обещало выдать соломы, которая должна была заменять постели. Правда, от А.А. Забелова последовало предложение в случае переноса экскурсии на начало июля 1916 г. комфортабельно разместить детей в Александровском земском двухклассном училище, «где имеются кровати и матрацы»11. К сожалению, перенести экскурсию на лето было признано невозможным. Заведующая Седьмым начальным училищем О.М. Рихтер сделала всё возможное для улучшения достаточно суровых условий размещения маленьких экскурсантов. Дети не испытывали неудобства от переполнения группой места ночлега. В Мышкине перед отправкой домой юных туристов разместили в здании Мужского приходского училища. Какие возможности для размещения были предоставлены детям в Угличе, неизвестно, но инспектор народных училищ 6-го участка К. Фролов известил Мышкинскую земскую управу о том, что «всё возможное для экскурсантов из учащихся и учащих народных училищ Мышкинского уезда в г. Угличе будет сделано»12.

Необходимо отметить, что города, находившиеся рядом с границами ближних губерний, принимали экскурсантов из соседних населённых пунктов на тех же условиях. Причём, подобные условия вследствие ограниченных отпущенных средств заранее оговаривались организаторами экскурсий. Например, весной 1912 г. от директора Ярославской частной

121

гимназии Д.Н. Щёголева городскому голове Переславля-Залесского (тогда – Владимирской губернии) Н.А. Иванову поступило прошение об обеспечении его учеников-экскурсантов помещением для ночлега на одни сутки в одном из местных училищ. Группа из 20 учащихся предполагала прибыть в Переславль-Залесский вечером «для осмотра его древностей и Плещеева озера». Д.Н. Щёголев подчёркивал, что у его подопечных «требования самые скромные: несколько пудов сена и кипяток для чая»13.

Каждый ребёнок и сопровождающий, согласно полученной от земства экскурсии, брали с собой необходимое количество продовольствия на три-четыре дня. Известно, что в Рыбинске 6-го и 7-го мая группа экскурсантов-мышкинцев обедала в столовой «Лиги борьбы с туберкулёзом», где стоимость обеда равнялась 20 коп.14. В Ярославле экскурсионным обществом «Молодая жизнь» для иногородних экскурсантов устраивались дешёвые обеды. Сохранились отзывы учителей, что «обеды были вполне удовлетворительны, и дети остались сыты»15. На вокзале, на пароходе, в гостиницах заказать обед стоило гораздо дороже, поэтому для экономии небольшого бюджета сопровождающим целенаправленно предложили более дешёвый и выгодный вариант. Экономия иногда приводила к смешным, но вполне жизненным ситуациям. Забавные случаи происходили при покупке дешёвых билетов (четверть от полной стоимости). Например, во время одной из экскурсий железнодорожный жандарм, желавший помочь учащим из Ростова получить на учеников детские билеты, «советовал детям приседать перед кассой и казаться меньше своего роста и лет».

Экскурсанты, 21 мальчик и 6 девочек, в сопровождении семи учительниц, прибыли в Рыбинск 5 мая 1916 г. в 8 часов вечера (34 туриста вместо запланированных 63). Небольшой группе не пришлось разделяться. Учителя избежали вероятности «растерять учеников», сокращались разные нарушения дисциплины и, как следствие, наказания, что должно было привести к правильному восприятию и ощутимому закреплению полученных сведений. Детей встречали на пристани А.А. Забелов и учителя А.Н. Соколов и Н.В. Литвинов. Руководители планировали рассказать экскурсантам о Рыбинске как о хлебной пристани и торговом городе, для чего считали необходимым показать биржу, устье Шексны, Волгу, караван, пристани, пароходы, груды товаров около пристаней, всю набережную, гавань, городские амбары. Организаторами планировалось съездить в Копаево и осмотреть одну из паровых мельниц, маслобойный завод Коровкина и картонную фабрику для ознакомления в общих чертах с производством: ведь целью экскурсии было «создание у экскурсантов представления о веке машин, машинного производства»16.

Изначально запланированный маршрут пришлось отменить вследствие того, что экскурсанты имели в своём распоряжении только один день, и большая часть из них не была знакома хотя бы с некоторыми сторонами жизни города. В связи с этим мышкинцы знакомились с городом по маршруту обзорной экскурсии, не преследующей никакой определённой

122

цели. Из Седьмого начального училища на Театральной улице группа направилась через сквер, бульвар и Красную площадь к Бирже, на набережную Волги, затем по набережной до устья Черёмухи. По Крестовой улице экскурсанты дошли до Коммерческого училища, где размещался естественноисторический музей. После обеда детям показали здания театра и государственного банка на Театральной площади, объяснили значение садов, скверов и бульваров в городах. Наиболее восторженные отклики вызвало посещение пожарного депо и осмотр его техники. На Красной площади руководители экскурсии провели своеобразный урок истории у памятника императору Александру II (памятник был установлен 6 мая 1914 г. в день рождения императора Николая II, отмечавшийся как государственный праздник). Далее группа направилась к зданию Новой биржи, где также была длительная остановка, на которой раскрывалась тема «Рыбинск – хлебная пристань и торговый пункт». Мышкинцы посетили Спасо-Преображенский собор, гавань, конфетную фабрику и типографию Н.И. Любина, где издавалась «Рыбинская газета», в костёле слушали орган, заходили в кирху. Дети познакомились с работой обсерватории, водопроводной и электрической станций, железнодорожных мастерских. Хорошей традицией стало посещение экскурсантами электротеатров. В Рыбинске их было несколько: «Иллюзион», «Модерн», «Ренессанс», «Аполло». Несмотря на сильную усталость, туристы из Мышкина посмотрели предложенные ленты 6-го мая, т.е. в первый день под занавес плотной программы. Восприятие экскурсий зависело во многом от качества организации маршрута. Детей больше всего интересовала внешняя сторона тех объектов, которые они посещали (кинематограф, трамвай, пароход).

Кратковременность экскурсии привела к её малой продолжительности, длительным переходам по большому городу и как следствие – «страшному переутомлению». Тем не менее, впечатления от экскурсии получались яркими, и ученики успели осмотреть многие объекты. За полтора дня осмотра экскурсанты получили массу новых впечатлений, на основании которых учителем А.Н. Соколовым, была сделана сводка. На всех объектах мышкинцы и их сопровождающие встречали хороший приём и самое внимательное отношение. На новых, пробных маршрутах происходили разные случаи. В Костроме сопровождающим учителям-ростовцам полицейские «грозили участком» за то, что усталые дети присели отдохнуть к ограде памятника И. Сусанину. Без предварительного соглашения многие ярославские промышленные предприятия отказывались допускать экскурсантов на территорию своих объектов (например, сахарный завод). В 1917 г. предполагалось расширить программу посещений и осмотреть другие фабрики и заводы, которые не были включены в первоначальный перечень туристического маршрута17. В пореволюционную эпоху в Мышкине и Мышкинском уезде сложился определённый характерный порядок в количественном и качественном отношении экскурсионных групп.

Польза дальних экскурсий была очевидна современникам. Школьное

123

преподавание (особенно в уездах) отличалось некоторым отстранением, некоторой оторванностью от жизни, что являлось одним из крупных недостатков системы просвещения. На экскурсиях ближних ученики непосредственно наблюдали жизнь, жизнь природы, если это экскурсия в природе, жизнь людей, если это экскурсия по городу. Ценность и необходимость дальних экскурсий в начале ХХ в. сознавалась многими слоями общества. Экскурсионная волна захватила в первую очередь представителей сферы образования, начальную школу, которой обычно уделялось меньше внимания. Экскурсионная работа не прекращалась даже в самые суровые годы Гражданской войны. В пореволюционную эпоху с туристско-экскурсионной деятельностью было тесно связано краеведение. Экскурсии должны были оставлять глубокие впечатления не только, как радостное переживание, но и внушать определённые идеи, побуждать к полезным практическим действиям.

С.В. Ерохина, научный сотрудник УГИАХМ, г. Углич.

___________________1 Салова Ю.Г. Туризм в Ярославском крае: этапы развития // Туризм в Ярославском крае: история, проблемы, перспективы. – Ярославль, 2004. – С. 16; она же. Экскурсионно-краеведческая работа ярославских школ в первой трети ХХ в. // Карабиха: ист.-лит. сб. – Ярославль, 2006. – Вып. V. – С. 306. 2 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. – Ярославль, 1997. – С. 246.3 Там же. – С. 267.4 Тюменев И.Ф. От Углича до Рыбинска // Ист. вестник. – 1897. – № 1. – С. 207.5 Б.и. Приезд экскурсантов // Угличский край. – 1913. – № 25 /29. – 7 июля6 Съезд учащих начальных народных училищ Ростовского уезда, Ярославской губернии. II-ой съезд учащих народных училищ. 2-4 февраля 1912 г. – Ростов Ярославский, 1912. – С. 41; Государственный архив Ярославской области (далее – ГАЯО). Ф. 73. Оп. 1. Д. 7527. Л. 1, 6, 30. 7 Угличский филиал Государственного архива Ярославской области (далее – УгФ ГАЯО). Ф. 82. Оп. 1. Д. 844. Л. 4.8 ГАЯО. Ф. 73. Оп. 3. Д. 2641. Л. 1, 2.9 УгФ ГАЯО. Ф. 82. Оп. 1. Д. 844. Л. 24.10 Там же. Л. 35, 42, 43.11 Там же. Л. 38 об.12 Там же. Л. 39.13 Ростовский филиал Государственного архива Ярославской области (далее – РсФ ГАЯО). Ф. 257. Оп. 1. Д. 849. Л. 137.14 УгФ ГАЯО. Ф. 82. Оп. 1. Д. 844. Л. 38, 47.15 Отчёт о временных педагогических курсах в г. Ростове Ярославской губернии, 4-26 июня 1912 г. – Ростов Ярославский, 1913. – С. 18.16 Литвинов Н. Добрый почин (начало) // Рыбинская газета. – 1916. – № 109. – 17 мая17 Литвинов Н. Добрый почин (окончание) // Рыбинская газета. – 1916. – № 110. – 18

124

мая.

На фото: Набережная в г. РыбинскеБиржа в РыбинскеПушкинская улица в Рыбинске

ЯРОСЛАВСКИЕ РЕАЛИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ О ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Ещё в самом начале Первой мировой войны писатель Леонид Андреев говорил о том, что война имеет две летописи: первая – это свод фактов, имён, событий, а вторая – самая подлинная и настоящая – показания очевидцев, письма, стихи, передающие настроение общества. Добавим, что художественная литература концентрирует в себе то, что относится ко второй летописи, которая в нашей стране не сохранялась. К сожалению, на

125

протяжении десятилетий художественные произведения о Первой мировой войне в нашей стране либо замалчивались, либо преподносились читателю с чисто идеологической точки зрения. В настоящее время мы возвращаемся к целостному взгляду на литературу тех лет, которая содержит уникальный опыт познания человека в эпоху глобальных катастроф.

Прежде чем говорить об окопной правде писателей-фронтовиков Первой мировой, хотелось бы напомнить о произведении нашего выдающегося земляка Василия Александровича Смирнова, который родился в деревне Синицыно Мышкинского уезда Ярославской губернии 31 декабря 1904 по старому стилю (13.01.1905 – по новому), а ушёл из жизни 19 октября 1979 года, а значит, этой осенью и зимой мы отмечаем 110 лет со дня рождения писателя и поминаем 35-ю годовщину со дня его смерти. В романе-эпопее Василия Смирнова «Открытие мира» великолепно показаны впечатления от ярославской деревни времён Первой мировой войны. Они пропущены через сердце и незамутнённый, всё вбирающий в себя цепкий детский взгляд главного героя Шурки. Это во многом спасло первые части романа от жёсткой советской цензуры – что взять с рассказа мальчишки, который будет мыслить так, как требуется, потом, когда повзрослеет.

Перед нами проходят и проводы на фронт, и тяжёлая жизнь везущих на себе семьи и военные поборы женщин без мужиков, и игры ребятни в войну с мечтой убежать на неё, совершить ещё бóльшие подвиги, чем Кузьма Крючков, и получить за них георгиевские крестики. А далее – раннее взросление мальчишек, на которых падает мужская работа, возвращение домой инвалидов и похоронки, душевное и физическое обнищание кормилицы-деревни. И за всем этим незримо вырастают параллели с войной, которую уже в «сороковые, роковые» прошёл сам автор Василий Смирнов, фронтовик Великой Отечественной войны. Недаром политологи утверждают, что трагедии двадцатого века зародились, во многом, именно на Первой мировой, а Вторая мировая война стала её логическим продолжением.

Вполне объясним поэтому интерес замечательного писателя, автора повести «А зори здесь тихие» Бориса Львовича Васильева (1924 – 2013) к случайно попавшим ему в руки, после умершей в московском Доме престарелых женщины, письмам с фронтов Первой мировой войны. Прочитав письма, Васильев не успокоился, пока не побывал в Ярославле, куда они были адресованы, и не узнал о судьбе адресата этих посланий.1

Результатом изысканий писателя стала повесть «Прах невостребованный». Письма с фронта, рассказавшие о непростых отношениях вполне заурядного мужчины и неординарной женщины, оказались прочной основой для размышлений писателя о жизни и смерти, о любви и верности, о человечности и благодарности, о целых поколениях, от которых ничего не осталось, кроме случайных строк, подобных этим: «Стоишь здесь лицом к лицу со смертью и искренне веришь в Бога. Каким далеким прекрасным сном представляется наша ярославская жизнь. Ах, как хочется к тебе!.. В бой вышло 33 офицера, вернулось 15»2.

126

Для не побывавших под огнём литераторов война – терра инкогнита. Известный поэт-символист Михаил Алексеевич Кузмин (1872-1936), происходивший, по матери, из ярославской помещичьей семьи и родившийся в Ярославле, опубликовал в 1915 году цикл «Военных рассказов», в котором война – полулегендарна и является среди тех, от кого она географически далеко, в одеждах из видений, слухов и домыслов. Вот как, например, подаётся чтение в поморской деревне вслух газеты, описывающей ужасы, происходящие в районе боевых действий, в рассказе «Кирикова лодка»:

«Газета была старая, чуть ли не двумя неделями, но людям, приученным морем и молитвами к какому-то особенному вечному времяисчислению, эти новости казались происшедшими минуту назад, но вместе с тем они же сплетались как-то непонятно не то с отрывками из «Кирилловой книги» об Антихристе, не то с блеклым поморским туманом... Читающий и слушатели не делали как-то разницы между случаями современной войны, гонениями римских императоров и историями из Летописца. И так же благочестиво вздохнул кто-то:

– О господи Иисусе Христе!– Сюда-то, мамынька, не придут? <...>– А вот в севастопольскую кампанию... – начал седой солдат, будто

покрытый зеленью от старости, – ...англичане к нам приходили, в Соловки палили...

– Так то англичане, а не немцы, дедушка...– А вот в среду, так, говорил, Дементий видел: лодка и два старца в

ней... видать, что старцы, а лиц не разобрать, будто нет. И ручек не чуть, одни рукава, а простираются вдаль... и голос слышен... Один говорит: «Зосима, не пора ли? нашим туго» А тот отвечает: «Погоди, Савватеюшко, не торопись, ещё справятся». Так не то проехали, не то под водой скрылись, больше не видно стало...

– А вот в Архангельский, говорят, пленных пригнали... страшные! по-нашему не говорят.

– Это не пленные, это немцев из Питера выслали. Пленные – те с номерами и в кандалах...

– О, Господи, к нам бы не прислали!– Не пришлют: у нас мошкара заест... опять, сырость...3

Но вернёмся к фронтовому опыту наших земляков, отразившемуся в русской литературе. В Музее истории города Ярославля с 1 августа по 1 октября 2014 года работала выставка «Вторая Отечественная», на ней были представлены, в том числе, и фотографии моего дедушки – уроженца села Вощажникова Титова Ивана Николаевича, сделанные на Первой мировой войне в австрийском плену (концлагерь Браунау). Попал он туда после того, как был отравлен газами на фронте. Следствием газового отравления стало позже рождение сына-инвалида, а в старости – полная слепота. Единственное произведение, где подробно и достоверно, из первых рук, изображены газовые атаки, – это «Юношеский роман»4 Валентина

127

Петровича Катаева (1897-1986). Катаев ушел на фронт в 1915 году добровольцем-вольноопределяющимся, был там дважды ранен, тоже отравлен газами, в районе Сморгони, и награждён двумя Георгиевскими крестами и Анненским оружием.

Эту лирико-философскую мемуарную повесть Валентин Катаев создал на девятом десятке своей жизни, в 1982 году. Повесть построена как осмысление и дополнение пачки писем 1916 года с фронтов Первой мировой войны, посланных лирическим героем знакомой девушке-гимназистке. Перечитывая свои чудом сохранившиеся письма с фронта (гимназистка когда-то вернула их за ненадобностью), старый писатель дополняет их бытовые подробности жизнью сердца (ведь герой был молод и влюблён) и моральных мучений человека на войне. Так, через всё повествование проходит ужас от ощущения себя самого антихристом, носителем бациллы войны, раз он на неё стремился и совершал на ней подвиги.

А приблизить к нам, «оживить» скупые строчки документов о ранениях и смертях наших земляков-кацкарей на берегу реки Сан, обнаруженных в Угличском архиве Татьяной Анатольевной Третьяковой, поможет другое замечательное произведение – «Повесть о жизни»5

Константина Георгиевича Паустовского (1892-1968), тоже вольноопределяющегося Первой мировой войны, служившего санитаром на санитарных поездах. Глава этой повести из книги второй («Беспокойная юность») так и называется – «За мутным Саном»6. За рекой Сан была австрийская Галиция. И именно туда, пройдя по мосту ночью, рванул санитарный поезд за ранеными. Паустовский рассказывает о том, как под огнём грузили раненых, в том числе и на крышу, как шли беспрерывно хирургические операции прямо в поезде, с задержкой на остановках при наиболее сложных и тяжёлых случаях, и медики не замечали смену дня и ночи, а руки санитаров, за которые железной хваткой цеплялись раненые при перевязках, были все в ссадинах и кровоподтёках.

Выйдя на минутку покурить на одной из станций, Константин обратил внимание на толпу женщин и детей, в которой женщины утирали слёзы.

«Почему они плачут?» – подумал я, ещё ничего не соображая, и вдруг услышал тихий стон, доносившийся из вагонов.

Весь поезд стонал непрерывно, устало. Ни одно материнское сердце не могло, конечно, выдержать без слёз эту невнятную просьбу о помощи, о милосердии. Ведь каждый раненый оставался ребёнком и недаром среди своих воспалённых ночей и томительной боли звал мать. Но матери не было. И никто её не мог заменить, даже самые самоотверженные сёстры. А у них сострадание как бы исходило даже из тёплых и осторожных рук, мягко прикасавшихся к изорванным телам, к гноящимся ранам, к спутанным волосам.7

Эти строчки рассказывают о чём-то изначальном в жизни, позволяют задуматься о главном. Лучшие художественные произведения писателей-фронтовиков – как раз о главном, ведь писались они людьми, находящимися

128

на грани жизни и смерти. Жизнь в этом случае сводится к чему-то такому, без чего нельзя жить. Вот как, например, заканчивается рассказ в письмах «Гордиев узел» Фёдора Фёдоровича Тютчева:

«20-го мая 1915 г.Милый Миша.Я умираю. Мне трудно диктовать, а потому буду краток. Жену

прошу меня простить за всё выстраданное через меня… Женичку целую. Он мал и скоро забудет меня… Прощай, дорогой друг, милый Мефистофель, твой Валя.

P. S. Хотя и поздно и на короткое время, а я всё-таки встретил на своём пути ту, о которой всегда грезил… Прекрасную Марию…

22-го мая 1915 г.Милостивый государь

Михаил Сергеевич.Пишу Вам по поручению Вашего друга, штабс-ротмистра Образцова,

скончавшегося у нас в госпитале от ран с 20-го на 21-е мая ночью. Прилагаю написанную мною под его диктовку записку… Он диктовал её почти в полубреду… Подробности его поранения я не знаю. С ним к нам привезён вахмистр его эскадрона, легко раненный в грудь. От него я могла узнать только, что Ваш друг был изранен, защищая своего товарища, вольноопределяющегося Сашу Катенина. При отступлении от К. их эскадрон был окружён пехотой и пробивался сквозь густые цепи, куда мог. Ваш друг с несколькими драгунами уже успел было выскочить из охватившего его кольца неприятельских солдат, но в эту минуту он увидал недалеко от себя Сашу Катенина, отбивавшегося от двух пехотинцев. Образцов повернул коня и бросился на выручку, но было уже поздно. На его глазах Саша Катенин был поднят на штыки и мёртвый сброшен с лошади на землю… Перед смертью он (то есть, Образцов – С.Л.) всё повторял: «Мария, Мария, где ты, не покидай меня… я нашёл тебя, я нашёл тебя…»

Это были его последние слова.С уважением остаюсь

Сестра Г. общины Красного Креста8

Анна Воробьёва».9

Героический Саша Катенин из приведённого письма, дважды награждённый Георгиевским крестом, искренне любимый солдатами и уважаемый всеми за храбрость, молодечество и порядочность, на самом деле – девушка, Лиза Катенина, сбежавшая на фронт с документами и амуницией своего брата, вольноопределяющегося одного из уланских полков. Вольноопределяющимися назывались тогда добровольцы со средним или высшим образованием10. Лиза сочла, что для матери разлука с сыном будет непереносима, да и толку от неё, «девочки-гусара», любимицы недавно умершего отца-генерала, будет на войне гораздо больше, чем от её изнеженного брата. Девушка ещё только вступает в жизнь, она ещё сама себя

129

не понимает, а главный герой произведения вдруг именно в ней увидел свою Марию из евангельской притчи о Марии и Марфе – ту, что стремилась услышать и понять Христа, а не просто накормить Его, как её сестра.

Герой рассказа в письмах «Гордиев узел» в обстановке предельной опасности, напряжения всех сил стремится найти истинную основу в своей зашедшей в тупик жизни. Но «гордиев узел» разрубается только смертью, война не решает внутренних человеческих проблем. И это доподлинно известно автору произведения, Фёдору Фёдоровичу Тютчеву (1860-1916), незаконнорождённому сыну великого поэта Фёдора Ивановича Тютчева от Елены Александровны Денисьевой.

Он был признан отцом, носил его фамилию, хотя и был, по закону, приписан к мещанскому сословию, получив наследственное дворянство только в пожилом возрасте, когда дослужился до полковника. После смерти матери и отца отношения с воспитывавшими мальчика родственниками11

разладились, и гордый юноша в 19 лет вступает вольноопределяющимся в Первый Московский драгунский полк, а потом заканчивает юнкерское кавалерийское училище. Лёгких путей он не ищет: участвует в войнах, несёт опасную службу в Пограничной страже, а в свободное время занимается журналистикой и пишет замечательную военную прозу. А, кроме того, именно Ф. Ф. Тютчеву мы обязаны сохранением и первой публикацией стихотворений знаменитого ныне любовного Денисьевского цикла его отца. В тридцать лет Фёдор Фёдорович остаётся вдовцом с двумя дочерьми: его слабая здоровьем жена умерла, не выдержав тяжёлых условий проживания на границе. Мучаясь чувством вины за её смерть, Тютчев написал автобиографический роман «Кто прав?». Сам же Фёдор Фёдорович мечтает умереть в седле, в одной из кавалерийских атак.

Начало Первой мировой войны Тютчев встретил в тылу, в отпуске, но 54-летний подполковник добился назначения в действующую армию и, в качестве командира батальона 36-го пехотного Орловского полка, лично водил солдат в штыковые атаки. За один из таких боёв Фёдор Фёдорович награждается почётным Георгиевским оружием.

«С февраля следующего12 года, как пограничный офицер, он переводится в Сводный пограничный полк заместителем командира, участвует в знаменитых атаках русской кавалерии, наводившей ужас на противника. В мае 1915 года в бою у местечка Бергамет немецким снарядом, разорвавшимся поблизости, Тютчев был контужен в левую часть головы и левую ногу. Отлежавшись, он так и не отправился в госпиталь, продолжая руководить боем.

Но это ранение боевому командиру, которому месяц спустя за отличия было присвоено звание полковника, не прошло даром… 9 февраля 1916 года по дороге в полк, в полевом военном госпитале в Бердичеве он внезапно скончался от старых ран»13 В одном из некрологов, наряду военными заслугами Фёдора Фёдоровича, подчёркнуто значение его военной прозы:

130

«…Надобно сказать правду, он не имел себе соперников на этом поприще в последние годы (1912-1916) – по силе высказанного таланта. От отца, известного поэта, он наследовал, бесспорно, свой талант: безупречный русский язык, бестенденциозность (в чём грешны все современные ему беллетристы), красоту, пластичность изображения и редкую простоту замысла… Текущая война потеряла в Ф.Ф. одного из правдивых и чутких своих изобразителей»14 .

Вот таким был военный писатель Фёдор Фёдорович Тютчев, истоки рода которого по линии отца – на ярославской земле (усадьба Знаменское Ярославской губернии Мышкинского уезда, ныне Угличского района).

Соприкосновение с войной не военных, а мирных литераторов, ставших военными корреспондентами, не «закалённых» военной службой, да ещё пишущих в условиях военной цензуры, часто приводило к внутреннему кризису. Так, связанный своим будущим литературным творчеством с Ярославским краем военный корреспондент Михаил Пришвин, как бы в противовес этой теме, всё своё творчество посвятил жизни природы, её праву на существование и не оставил нам своих военных произведений.

Ежедневное соприкосновение с хаосом и бессмысленностью страданий разрушает внутренний мир человека. А контраст героизма честно выполняющих свой долг и обязанности с цинизмом тех, кто на этом героизме наживается, – чиновниками и интендантами в тылу, мародёрами на фронте, двойной моралью пишущих о войне, – приводит к стремлению самого себя вычеркнуть из этой жизни, к самоубийствам в среде образованной части армии. И потому стреляются не когда особенно физически трудно и страшно, а когда тяжело морально: в отпусках, передышках между боями, на отдыхе в тылу. Так закончил свою жизнь поэт и прозаик серебряного века Муни.

Это псевдоним Самуила Викторовича Киссина, который родился в Рыбинске в 1885 году, в семье купца второй гильдии. Окончил Рыбинскую мужскую классическую гимназию (с серебряной медалью) и юридический факультет Московского университета, в 1909 году женился на сестре Валерия Брюсова Лидии. Близкий друг поэта Владислава Ходасевича, оставившего воспоминания о нём. Обратимся и мы к этим воспоминаниям, написанным в сентябре 1926 года в городе Робинсоне (США, штат Иллинойс), к той их части, что касается Первой мировой войны.

«Муни был мобилизован в самый день её объявления, – пишет Ходасевич. – Накануне его явки в казарму я был у него. Когда я уходил, он вышел со мной из подъезда и сказал:

– Кончено. Я с войны не вернусь. Или убьют, или сам не вынесу.Оказалось, что, как еврей, он не был произведён в прапорщики, но

неожиданно назначен чиновником санитарного ведомства. Его отправили в сторону, противоположную фронту: в Хабаровск. Оттуда перебросили в Варшаву, а когда она была занята немцами – в Минск. Но лазаретная жизнь

131

для него оказалась не легче, чем была бы окопная… Его письма «оттуда» были полны отчаяния. «Реальность» насела на него самою страшною формой. Все попытки высвободить его, добиться хотя бы перевода в Москву, оказались тщетны. Начальство отвечало: «Ведь он в тылу. Чего же ещё?» – и по-своему было право».15

Ходасевич пишет о его последнем дне: «Муни находился у сослуживца. Сослуживца вызвали по какому-то делу. Оставшись один, Муни взял из чужого письменного стола револьвер и выстрелил себе в правый висок. Через сорок минут он умер».16

Последнее его стихотворение-песенка, написанное за несколько дней до этого выстрела, 18-21 марта 1916 года, называется «Самострельная».

Господа я не молю, Дьявола не призываюЯ только горько люблю,Я только тихо сгораю.

Край мой, забыл тебя Бог:Кочка, болото да кочка.Дом мой, ты нищ и убог:Жена да безногая дочка.

Господи Боже, простиСлово беспутного сына.Наши лихие пути, Наша лихая судьбина…17

Безногая дочка – конечно, не реальный образ, а символ отсутствия корней у будущего мира. Того мира, в котором, как писал Муни, «Мы – чада хаоса. Мы – маски карнавала, Слепых безумий воплощённый бред».18

Что добавить к этим свидетельствам очевидцев? Они ещё не знают, что эта страшная война перейдёт в гражданскую, что двадцатый век будет наполнен невероятными страданиями, что отдохнуть не удастся. Что их тяжкий опыт будет замалчиваться. И только поэты предчувствуют будущее, а потому в заключение приведём строфы Максимилиана Волошина из стихотворения 1915 года «Газеты»:

Бродила мщенья, дрожжи гнева, Вникают в мысль, гниют в сердцах,Туманят дух, цветут в бойцахОгнями дьявольского сева.

Ложь заволакивает мозгТягучей дрёмой хлороформа,И зыбкой полуправды формаТечёт и лепится, как воск. <…>Не знать, не слышать и не видеть…Застыть как соль… уйти в снега…

132

Дозволь не разлюбить врагаИ брата не возненавидеть!19

С.Н. Левагина. Областная юношеская библиотека им. А.А. Сурикова,

г. Ярославль

______________________________ Более подробно см: Черновики судьбы, или Письма Незнакомки: переписка ярославских женщин в художественной литературе / авт.-сост. С.Н. Левагина; отв. за вып. Н.Н. Щепеткова; ГУК ЯО «Обл. юнош. б-ка им. А.А. Суркова». – Ярославль, 2007. – 19 с. – (Ярославские женщины в истории культуры).2 Васильев Б. Прах невостребованный [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://bookre.org/reader?file=405936&pg=14. – 14.09.2014.3 Кузмин М.А. Кирикова лодка [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://bookmate.com/books/WtkSL0aP – 15.09.2014. Публикация даётся по изданию: Михаил Алексеевич Кузмин. Проза и эссеистика в трех томах. Том 2. Проза 1912-1915. 4 Катаев В.П. Юношеский роман: повесть / Валентин Катаев. – Москва: Советский писатель, 1983. – 256 с. Первоначальное название повести: «Юношеский роман моего старого друга Саши Пчёлкина, рассказанный им самим».5 Паустовский К.Г. Повесть о жизни: в 2 т. Т.1. – Москва: Современный писатель, 1993. – 640 с.6 Паустовский К.Г. Указ соч., с. 244 -248.7 Там же, с. 247.8 Георгиевская община сестёр милосердия Красного Креста, названная в честь святого Георгия. Организована в Санкт-Петербурге в 1870 г. Главным управлением Российского общества Красного Креста при участии супруги будущего императора Александра III Марии Фёдоровны и знаменитого врача Сергея Петровича Боткина.9 Тютчев, Ф.Ф. Гордиев узел // Тютчёв Ф.Ф. Кто прав?: роман, повести, рассказы / Ф.Ф. Тютчев; авт. вступ. ст. и коммент. Г.В. Чагин. – Москва, 1985. – С. 486-487.10 Добровольцы без среднего образования назывались охотниками.11 По настоянию отца, Фёдор был отправлен из Петербурга, от няни и тётки его матери, к старшей дочери поэта, фрейлине Анне Фёдоровне Аксаковой-Тютчевой.12 1915.3 Чагин Г.В. Сын поэта // Тютчев Ф.Ф. Кто прав?: роман, повести, рассказы / Ф.Ф. Тютчев; авт. вступ. ст. и коммент. Г.В. Чагин. – Москва, 1985. – С. 9-10. 4 Цит. по: Чагин Г.В. Сын поэта // Тютчев Ф.Ф. Кто прав?: роман, повести, рассказы / Ф.Ф. Тютчев; авт. вступ. ст. и коммент. Г.В. Чагин. – Москва, 1985. – С. 10.15 Ходасевич, В. Некрополь. Муни (Самуил Викторович Киссин) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://hodasevich.lit-info.ru/hodasevich/vospominaniya/nekropol/muni.htm – 11.02.2014.16 Ходасевич В. Указ. соч.7 Муни. Самострельная [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://silverage.ru/kissin/ – 11.02.2014.8 Ходасевич В. Указ. соч.9 Волошин М.А. Газеты // Волошин М.А. Звезда полынь: [стихотворения] / Максимилиан Волошин. – М., 2013. – С. 115.

133

ЗАБЫТЫЕ ИМЕНА РОССИИ: ИОАСАФ КАДЬЯКСКИЙ – ПРОСВЕТИТЕЛЬ

АМЕРИКИ

Имя главы первой духовной миссии в Русской Америке Иоасафа (Болотова), епископа Кадьякского, сегодня, к сожалению, незаслуженно забыто. В данном случае его необычная судьба заслуживает внимания потому, что он прославил своей деятельностью не только Тверскую, но и Ярославскую землю.

Иван Ильич Болотов родился 22 января 1761 г. (по другим источникам

134

– в 1757 г.) в селе Стражково Кашинского уезда Тверской губернии в семье священника. Окончил Кашинское духовное училище при Дмитровском Солунском мужском монастыре, в 1777 г. поступил в Тверскую духовную семинарию, а затем по собственному желанию перевелся в Ярославскую духовную семинарию.

Вряд ли этот выбор был случаен: в конце XVIII в. Ярославль являлся одним из самых известных провинциальных центров России, с приходом на пост ярославского генерал-губернатора просвещенного екатерининского вельможи А.П. Мельгунова в городе начался расцвет культурной жизни. Кроме того, на выбор молодого человека могло повлиять и то обстоятельство, что с 1783 г. Ярославскую и Ростовскую кафедру занимал архиепископ Арсений (Верещагин), до этого бывший епископом Тверским, а ранее – префектом Тверской семинарии, к тому же земляк И.И. Болотова – уроженец города Кашина1.

Окончив Ярославскую семинарию в 1786 г., И.И. Болотов начал службу в должности учителя Угличского уездного духовного училища2. Тогда же он принимает решение стать монахом и избирает для этого Толгский монастырь под Ярославлем. Согласно сохранившимся в Государственном архиве Ярославской области документам, в ответ на указ Ярославского духовного правления от 18 апреля 1786 г. игумен Толгского монастыря сообщает, что И.И. Болотов был пострижен в монахи 25 апреля 1786 г. с именем Иоасаф3

Надо сказать, что с весны 1786 г. игуменом Толгского монастыря был Иоанн (Терликов), тоже родом из Кашина. Сохранились также документы, отражающие переход Иоасафа на жительство в Югскую Дорофееву пустынь недалеко от Рыбинска в 1789 г.4 Затем он покидает Ярославскую землю и в 1792 г. поселяется в Валаамском монастыре на Ладожском озере.

4 мая 1783 года императрица Екатерина II повелела Святейшему Синоду учредить в Северной Америке православную миссию «для основания и умножения христианского закона в новооткрытых именитыми гражданами курским Иваном Ларионовым Голиковым и рыльским Григорием Ивановичем Шелеховым землях». Для этого дела нужны были люди молодые, энергичные, всецело преданные делу. Митрополит Петербургский Гавриил нашел таковых среди монахов пустынного общежительного Валаамского монастыря. Начальником миссии был назначен возведенный в сан архимандрита Иоасаф (Болотов). «Монах, полагающий все свое богатство в нестяжании, и на сие богоугодное дело определяет себя единственно к подвигу распространения закона христианского в народах, не просвещенных истинами Евангелия», – так рекомендовал его Валаамский игумен Назарий, ко мнению которого прислушивался митрополит5. Помимо Иоасафа, желание отправиться в Америку изъявили пять человек: Афанасий (Михайлов), Макарий (Александров), Ювеналий (Говорухин), Нектарий (Панов) и Герман (Зырянов), впоследствии прославленный как преподобный Герман Аляскинский. Всего в Русскую Америку поедет 10 человек. Миссионеры получили паспорта и денежные средства, церковную утварь,

135

литературу, а также специальную инструкцию: добиваться перехода в христианство американских туземцев методами убеждения, терпеливо и осторожно.

Накануне отъезда в 1793 г. Иоасаф (Болотов) побывал в родных местах. В Кашине с ним произошел такой случай. Идя в гости к сестре и проходя «мимо зыби, находящейся под горою, что близ кашинской Введенской церкви, он увидел крестьянина, который, бывши в нетрезвом виде, попал в эту трясину и никак не мог из нее выбраться, хотя до твердой земли было не более двух аршин. За неимением при себе трости, отец Иоасаф тотчас снял с себя единственную шелковую рясу и бросил ее вместо веревки, чтобы утопающий ухватился за нее. Через это бедняк избавился от смерти»6. Эта история была опубликована в шестой книге журнала «Странник» за 1862 г., и автор заканчивал рассказ на патетической ноте: огромная вязкая лужа на улице среднерусского городка превращалась в символ духовной топи, в которой пребывало туземное население Русской Америки, к его избавлению готовился архимандрит Иоасаф7.

25 декабря 1793 г. Северо-Американская духовная миссия выехала из Петербурга. Началось долгое путешествие по азиатской России до Иркутска, затем по реке Лене до Якутска, а затем до Охотска, где миссионеры погрузились на судно Северо-Восточной американской компании.

«Хотя рекою было весело, но верхами и того лучше: по лесам, горам, буеракам, всего насмотрелись. Пажити везде злачные, и время веселое – май, июнь, июль. Но пасутся одни медведи… Хотя они и смирны, но лошадей пестовать мастера. Прибыли в Охотск 13-го июля, который стоит на самом берегу океана, и проезжали мимо Камчатки, чрез Курильскую гряду и цепь Алеутских островов. Чего мало слыхал, то Бог привел видеть: китов морских, касаток, бобров. Китов же подле самого нашего судна на поверхности воды плавающих и играющих довольно насмотрелись. Зверки небольшие, саженей по 15, да голова саженей 5», – сообщал Иоасаф в письме своему однокурснику по Ярославской семинарии, с которым они вместе подвизались в Валаамском монастыре, «отцу Иерониму» (Илье Егоровичу Благовещенскому)8.

По прибытии на остров Кадьяк в Аляскинском заливе – административный центр Русской Америки – миссионеры немедленно занялись обращением многочисленного населения этого острова в Православие и постройкой церкви во имя Воскресения Христова (это был первый православный храм в Западном полушарии). Местные жители охотно крестились, за два-три года было обращено ко Христу около 10000 язычников. «Народ добрый, но бедный. Живем хорошо, они нас любят, а мы их», – писал архимандрит Иоасаф на Валаам в мае 1795 г.9 Иоасаф (Болотов) составил интересное и полезное «Топографическое, климатическое, статистическое и нравственное описание острова Кадьяк», опубликованное в журнале «Друг просвещения» за октябрь 1805 г.

136

Деятельность миссионеров шла успешно, несмотря на трудности: непривычный климат, плохие жилищные условия. Мудрость и кротость главы духовной миссии позволяли сдерживать тлетворное влияние «вольной» жизни русских поселенцев на только формирующийся духовно аляскинский народ. Архимандрит Иоасаф не враждовал с промышленниками, он только противостоял греху, убеждая в необходимости венчания между алеутами и русскими промышленниками, стараясь не допускать чрезмерной жестокости в обращении с коренным населением. И в то же время он не был равнодушным наблюдателем – он был нетерпим и бесстрашен.

С 1790 г. главным правителем Русской Америки был Александр Андреевич Баранов, обладающий незаурядными способностями и огромной энергией, но крутым характером. Он всячески притеснял местное население. Однако принятие христианства алеутами и эскимосами было серьезным препятствием для чиновников, так как православные туземцы становились подданными русского царя и могли рассчитывать на защиту государства и церкви.

Когда в Петербурге узнали о разногласиях между А.А. Барановым и главой духовной миссии, то решили повысить статус миссионеров – Екатерина II указом от 19 июля 1796 г. учредила Кадьякскую епархию, а Иоасаф (Болотов) был возведен в сан епископа Кадьякского и прочих принадлежащих к тому островов Америки, став, таким образом, первым православным иерархом Америки. Однако церемония возведения архимандрита Иоасафа в сан епископа состоялась только в апреле 1799 г. в Иркутском кафедральном соборе. По причине огромного расстояния было решено совершить хиротонию только одним архиереем (епископом Иркутским и Нерчинским Вениамином), тогда как полагается посвящать в архиерея не менее чем двум епископам.

Но епископу Кадьякскому Иоасафу не суждено было управлять своей епархией в новом качестве. Судно «Феникс», на котором он возвращался вместе со своими сподвижниками (на борту, кроме них, находилось около 70 человек – охотников за пушниной), бесследно исчезло. Последний раз его видели в октябре 1799 г. недалеко от острова Уналашка, а в 1800 г. на побережье Кадьяка и ближайших островов Аляскинского залива были выброшены обломки «Феникса» и вещи пассажиров, в том числе принадлежавшие миссионерам (восковые свечи, переплеты богослужебных книг). Что стало причиной кораблекрушения, выяснить не удалось, возможно, свирепствовавшее тогда в Охотске «смертоносное поветрие кашля, кровавых поносов и горячки», в результате которого все бывшие на судне за время долгого путешествия заразились и умерли, и стало некому им управлять.

137

Надпись на иконе: Святой Иоасаф, первый епископ Америки, просветитель Аляски

Впоследствии Иоасаф Кадьякский был канонизирован Американской Православной Церковью как равноапостольный святитель, но когда именно, нам пока не удалось обнаружить сведений. Будучи архиереем Аляски на рубеже XIX-ХХ веков, епископ Тихон (Белавин), будущий Патриарх Московский и всея Руси, в 1899 г. написал послание к 100-летию со дня кончины святителя Иоасафа (Болотова), где предлагал духовенству Алеутской епархии помянуть преосвященного Иоасафа в столетнюю годовщину его хиротонии 10 апреля в Лазареву субботу на Божественной Литургии и совершить панихиду, которую предварить речью о почившем святителе10. Панихида совершается по усопшему человеку, в память о святом отслужили бы молебен. Написанная тогда же святителем Тихоном молитва выражает лишь предположение о прославлении Иоасафа Кадьякского и его сподвижников Господом: «Вечный покой и мир вам, наши наставники, учители и просветители, души своя положившия за проповедь Евангелия! Мы молим, дабы (чтобы) Господь принял вы из хладнаго мрачнаго дна морскаго в светлыя обители Отца Небеснаго. О Святителю Отче Иоасафе, не остави ны в твоих святых молитвах, иже (если) Господь сподобит тя венцов праведных за твои труды апостольския! Благодарим тя и твоих соратников за сие великое радование и сокровище – св. Православную веру, тем же и нас просветивши. Да не забудем тя! Не забывай и ны, о Апостоле страны нашей до скончания века. Аминь!» То есть мы можем сделать вывод, что канонизация равноапостольного Иоасафа, епископа Кадьякского, состоялась позже 1899 г.

138

Для увековечения памяти Иоасафа (Болотова) епископ Тихон предлагает наименовать существующую в Кадьяке церковно-приходскую школу «Иоасафовскою» и на содержание школы и приюта при ней отпускать ежегодно из сумм духовного правления 500 долларов. Когда уже будучи епископом Ярославским и Ростовским святитель Тихон приедет в Кашин на вторую канонизацию святой благоверной великой княгини Анны Кашинской в июне 1909 г., он посетит село Стражково – родину своего предшественника Иоасафа Кадьякского, так как очень почитал его.

Увековечена ли память Иоасафа (Болотова) на родной Кашинской земле? В июне 2009 г., когда отмечалось столетие второй канонизации преподобной Анны Кашинской, в Кашине прошла выставка, организованная краеведом В.А. Никоновой, посвященная кашинским монастырям. Иоасаф Кадьякский был упомянут там как знаменитый выпускник духовного училища при Дмитровском монастыре.

К сожалению, церковь Спаса Нерукотворного Образа в Стражкове, известная с начала XVIII в., где служили предки Иоасафа, сгорела, от нее остался только фундамент. У кашинцев есть идея поставить на этом месте поклонный крест. Как видим, биография нашего прославленного земляка Иоасафа (Болотова) заслуживает дальнейшего исследования.

О.А. Никитина, кандидат филологических наук, преподаватель МБОУ ДО «Кашинская детская школа искусств», г. Кашин

__________________ Киселев В. «Теперь, если вспомните мою охоту странствовать…» (Из биографии епископа Кадьякского Иоасафа Болотова) // Тверская старина. 1999. № 18. С. 111-112.2 Если И.И. Болотов родился в 1757 г., то в Угличском духовном училище он проработал четыре года.3 ГАЯО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 16. Л. 1, 2.4 Копия указа Ростовской духовной консистории от 22 января 1789 г. и ответный рапорт игумена Толгского монастыря (ГАЯО. Ф. 245. Оп. 1. Д. 18. Л. 51, 52).5 http://svavva.ru/biografii/svyatye/ravnoapostolnyj-ioasaf-valaamskij-monax-prosv%D1%A3titel-ameriki.html6 Там же.7 Киселев В. Указ. соч. С. 112, 114.8 Там же. С. 112.9 http://svavva.ru/biografii/svyatye/ravnoapostolnyj-ioasaf-valaamskij-monax-prosv%D1%A3titel-ameriki.html10 Там же.

РОСТОВСКИЙ ПЕТРОВСКИЙ МОНАСТЫРЬ:СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

Петровский монастырь располагался на дальней восточной окраине Ростова, близ озера Неро, неподалеку от древнейшей ростовской обители - Богоявленского Авраамиева монастыря1.

Основание ему было положено в XIII столетии преподобным Петром

139

Царевичем Ордынским. Это было время, когда Русь находилась под тяжким игом татар. Понуждаемый обстоятельствами ростовский епископ Кирилл (1231-1262 гг.) для ходатайства о церковных нуждах ходил в Орду. Там он поведал хану Берке о святой христианской вере, о ростовском святителе Леонтии, о чудесных исцелениях, происходящих в Ростове при его гробе. Рассказ красноречивого владыки оставил глубокий след в душе юного племянника татарского хана, присутствовавшего на беседе: «слово о вере Христа, как благоплодное семя, пало на сердце юноши, как на плодоносную землю». Царевич покинул Орду, ушел вслед за епископом в Ростов, где принял крещение и был наречен Петром.

Как повествует его житие, Петр был удостоен видения св. апостолов Петра и Павла, после чего, по благословению ростовского епископа Игнатия (1262-1288 гг.), на месте явления апостолов был сооружен храм, освященный в их честь. Это и стало началом Петровского монастыря. По церковному преданию, место для будущей обители Петр Царевич выкупил у ростовского князя, выкладывая по земле в ряд монеты из двух мешочков с серебряными и золотыми деньгами, которые были даны ему чудесным образом апостолами Петром и Павлом. Так основание Петровской обители получило апостольское благословение. В преклонных годах Петр принял монашеский постриг, а по преставлении, был погребен в храме св. апостолов Петра и Павла. Память преподобному отмечается в день его кончины - 30 июня (13 июля по новому стилю)2.

Судя по Ростовским писцовым книгам, на рубеже 20-х - 30-х годов XVII в. Петровский монастырь имел следующий облик: «на монастыре церковь Первоверховных Апостол Петра и Павла; да предел Михаила Малеина древян; да церковь с трапезою Похвалы Пречистые Богородицы древяна же клетцки; а церковь и в церкви образы, и свечи, и книги, и ризы, и сосуды церковные, и на колокольне колокола, и всякое церковное строение государево. Да на монастыре келья игуменская, да три кельи братцких, а в них четыре брата черноризцы, да две житницы, сыплют в них монастырской хлеб, а святыя ворота и ограда около монастыря древяные»3. Как видим, обитель была небольшой, а братия - малочисленной. В монастыре существовало два храма: Петропавловский собор и теплая церковь Похвалы Богородицы, оба - деревянные.

Каменный храм Первоверховных апостолов Петра и Павла был построен в 1684 г. и освящен ростовским митрополитом Ионой Сысоевичем. В XVIII в. при нем имелся придел 12-ти апостолов, который в 1827 г. получил новое посвящение в честь Преподобного Петра Царевича. Второй монастырский храм - церковь Похвалы Богородицы была освящена в 1695 г., митрополитом Иоасафом Лазаревичем. Позднее, в 1861 г., в ней появился придел Трех святителей - Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. При теплой церкви стояла шатровая звонница; в середине 1830-х годов она была разобрана, а над святыми вратами монастыря поднялась новая высокая трехъярусная колокольня. Во XIX в. на ней насчитывалось семь колоколов,

140

самый большой из которых весил более 123 пудов (ок. 2000 кг), он был отлит в 1835 г. на заводе ярославского купца Оловянишникова4. В ризнице хранились священные облачения и реликвии, в библиотеке в начале XX в. насчитывалось более 850 книг5.

Территорию монастыря окружала ограда, изначально - деревянная, с середины XVIII в. - каменная. В последний раз она перестраивалась в 1841 г., при игумене Киприане; ее окружность составляла 205 сажен (437 м), по углам стояли четыре башни. Внутри монастырских стен, наряду с храмами и колокольней, располагались жилые помещения - большой двухэтажный каменный корпус настоятельских и братских келий, а также деревянные хозяйственные, и служебные постройки: конюшня, каретник, сеновал и сараи. Для размещения трапезной, кухни и продуктового склада исполь-зовалась одна из башен монастырской ограды6.

Монастырь имел собственное кладбище. При посещении Петровской обители ярославским епископом Ионафаном в 1882 г., в записках, содержащих впечатления владыки от обозрения епархии, отмечалось наличие на этом кладбище нескольких очень красивых памятников, «дающих понять, что эту уединенную обитель многие состоятельные люди избрали местом своего вечнаго упокоения»7.

Вне монастыря, напротив святых врат находилась деревянная монастырская гостиница, рядом с которой размещались конюшня и коровник8.

Петровский монастырь имел подворье в Москве, которое находилось на Таганке, близ Земляного вала, по Большому дровяному переулку, и состояло из четырех каменных домов: одного трехэтажного, двух в два этажа и оного одноэтажного. Все дома были благоустроены, находившиеся в них квартиры сдавались внаем, что служило для обители хорошим материальным подспорьем. Монастырю также принадлежала часовня, располагавшаяся на расстоянии полуверсты от монастырских стен, на Московско- Ярославском шоссе. Она приносила в монастырскую казну небольшой, но устойчивый доход9.

Братия Петровского монастыря всегда оставалась немногочисленной. После монастырской реформы 1764 г., обитель была оставлена «за штатом», то есть лишена государственной финансовой поддержки. В соответствии с установленным порядком, в заштатных монастырях было разрешено проживать настоятелю, двум иеромонахам, иеродиакону и трем послушникам10. Примерно такое число братии здесь и находилось, и если увеличивалось порой, то только за сет послушников. Так, в 1907 г. монастырский штат составляли: настоятель, иеромонах, иеродиакон, три монаха и четыре послушника11.

Петровская обитель не отличалась ни редкими древностями, ни значительным состоянием. Ее главной святыней являлись чудотворные мощи преп. Петра Царевича, покоящиеся под спудом в монастырском соборе, у правой стены, близ иконостаса. В 1803 г. над местом погребения основателя

141

монастыря была установлена серебряная рака весом в 2,5 пуда, устроенная Петром Чириковым - потомком преп. Петра Царевича12.

Петровский монастырь хранил чудотворные иконы Смоленской Богоматери, Святителя Николая Чудотворца и Великомученика Димитрия Солунского13. В 1908 г. в Петровский монастырь из Пантелеймоновского монастыря, что на Афонской горе «в дар и в благословение» была прислана икона Божией Матери Скоропослушницы. Вскоре у этого образа начались совершаться чудотворения.

Страницы монастырской летописи сохранили свидетельства некоторых чудотворных исцелений, происходивших в Петровском монастыре в 1910 г.:

«1) У раки преп. Петра Царевича исцелилась девица Клавдия из д. Новоселок, привезенная после 7-ми летняго разслабления и сама восшедшая по ступенькам в храм св. Петра и Павла, наружное описание каковаго храма она видела во сне.

2) У преподобнаго же исцелился и человек немой из-за озера Неро,о котором свидетельствует старец монах Акакий.3) У раки преподобнаго исцелилась и девочка, страдавшая падучей

болезнию, проживающая у матери в Ростове. Девочка слышала голос, призывающий к святому «из татар». Потом умиленно было видеть, как детка сидела, прижимаясь к раке, осияемая улыбкой.

4) У образа Божией Матери Скоропослушницы исцелилась старуха на костылях из-за озера Неро и костыли ей уже более не понадобились»14.

Нередко Петровскую обитель посещали почетные светские гости. Здесь бывали члены царствующей фамилии, приезжающие в Ростов на традиционное богомолье, для поклонения древним и новым святыням. К примеру, 10 мая 1818 г. обитель посетила императрица Мария Феодоровна, вдова императора Павла и мать императоров Александра I и Николая I. Как указано в монастырской летописи, высокая посетительница «встречена при вратах братиею во священном облачении, со крестом, по входе в церковь прикладывалась ко святым иконам и к раке Преподобнаго Петра Царевича с поклонением до земли, после ектении и многолетия допущены были все к руке, и потом таким ж порядком провождаема до врат монастырских, как и встречена, в облачении с приличным пением»15. Спустя пять лет, 23 августа 1823 г. в Петровской обители побывал сын императрицы Марии Феодоровны, император Александр Павлович16.

Неоднократно в Петровский монастырь приезжали представители высшего духовенства - ярославские владыки, главы других епархий, настоятели монастырей. Так, 30 июня 1822 г. обитель посетил ярославский архиепископ Симеон, проездом из Санкт- Петербурга на свою новую епархию. В день памяти преп. Петра Царевича служил в монастырском соборе литургию17.

8 сентября 1908 г. сюда прибыл ярославский архиепископ Тихон. По свидетельству монастырской летописи: «При входе в храм у западных дверей

142

владыка был встречен настоятелем монастыря иеромонахом Птолемеем. [...] Владыка после речи [настоятеля] приложился ко святому кресту и пошел в олтарь, и сейчас же началась служиться вечерня. Вечерня служилась настоятелем со служащими иеромонахами тремя. Владыка вечерню стоял в олтаре. По окончании вечерни владыка говорил слово, потом служил моле-бен и читал акафист Божией Матери Скоропослушницы пред иконой Божией Матери Скоропослушницы в сослужении протоиерея Успенскаго собора в городе Ростове А. Пречистенскаго, настоятеля монастыря и трех иеромонахов. После служения владыка заходил в братскую трапезу и в теплую церковь Похвалы Божией Матери. Потом посетил настоятельские покои и изволил откушать хлеба- соли. Владыка, по-видимому, остался всем доволен, в 7½ часов вечера владыка отбыл в Белогостицкий монастырь»18.

В 1920-х годах Петровский монастырь, как и все другие обители Ростова, прекратил свое существование. Территория монастыря вошла в черту городской застройки, большинство его памятников было разрушено, а то немногое, что уцелело, - перестроено и приспособлено под промышленные нужды и жилье горожан.

Шло время, менялась жизнь, и появилась надежда, что на месте уже почти забытой обители, в единственном сохранившемся монастырском храме вновь начнется богослужение. Некоторое время назад образовалась община, которая выступила с ходатайством о возобновлении церкви Похвалы Богородицы Петровского монастыря. И вот, в январе 2004 г., в праздник Рождества Христова, администрация Ростовского муниципального округа передала это церковное здание Ярославской епархии. Официальное свидетельство об этом на губернаторском приеме было торжественно вруче-но благочинному Ростовского округа архимандриту Сильвестру. «Это очень важное событие, - подчеркнул отец Сильвестр. - Желательно, чтобы в дальнейшем храмы не превращались в склады и производственные помещения. В церкви должна совершаться только служба»19.

А.Е. Виденеева, кандидат исторических наук, научный сотрудник музея «Ростовский кремль»

_________________________1 Повесть о Петре царевиче Ордынском / / Православный собеседник. 1859. Ч. 1. Февраль. С. 356-376; Петровский монастырь не относился к числу знатнейших и богатейших обителей Ростова, однако его историография достаточно обширна: Описание Ростовского Петровского монастыря, что на поле. Ростов, 1874; Морев Ф., прот. Обозрение епархии Преосвященнейшим Ионафаном епископом Ярославским и Ростовским в 1882 году / / Ярославские епархиальные ведомости. 1882. Часть неофиц. С. 378-379; Чуфаровский Н. Ростовский Петровский монастырь и его основатель преподобный Петр царевич. Ярославль, 1891; Троицкий И., прот. Ростовский Петровский, что на поле мужской монастырь / / Яро-славская иерархия в описании прот. Иоанна Троицкаго / Пред. и примеч. А.А. Титова. Ярославль, 1901. Вып. 1. Заштатные монастыри Петровский, Белогостицкий и Варницкий; Ляхоцкий В. Преподобный Петр царевич, и основанный им Ростовский Петровский

143

монастырь. Ростов- Великий, 1912; Мельник А.Г. Ансамбль Ростовского Петровского мона-стыря // Памятники культуры. Новые открытия 1989. М., 1900. С. 400- 404; Мельник А.Г. Собор Ростовского Петровского монастыря // ИКРЗ 2001. Ростов, 2002. С. 240-245.2 Словарь исторический о святых, прославленных в Российской церкви и о некоторых подвижниках благочестия, местночтимых. СПб., 1862. С. 197.3 «Выпись с Ростовских книг письма и меры князя Ондрея Звенигородц- кого да дьяка Михаила Бухарова 137 (1628/1629), 138 (1629/11630) и 139 (1630/1631) гг. / / ЯЕВ. 1893. Неофиц. часть. Ст. 565-566.4 Троицкий И., прот. Ростовский Петровский, что на поле мужской монастырь ... С. 19-20.5 ГАЯО. Ф. 230. Оп. 2. Д. 4960. Л. 3.6 Троицкий И., прот. Ростовский Петровский, что на поле мужской монастырь ... С. 21-22; ЯЕВ. 1882. Неофиц. часть. С. 378.7 ЯЕВ. 1882. Неофиц. часть. С. 378.8 ГМЗРК. Р-455. Л. 52, 53 об.9 РФ ГАЯО Ф. 124. Оп. 1. Д. 78. Л. 1 об.10 РФ ГАЯО. Ф. 124. Оп. 1. Д. 72. Л. 1.11 ГАЯО. Ф. 230. Оп. 2. Д. 4960. Л. 3 об.-8.12 Троицкий И., прот. Ростовский Петровский, что на поле мужской монастырь ... С. 19.13Краткия сведения о монастырях и церквах ... С. 6.14 ГМЗРК. Р-455. Л. 80, 81 об.15 Там же. Л. 35 об.-36.16 Там же. Л. 38.17 Там же. Л. 38.18 Там же. Л. 79 об.-80.19 Бромот Е. Церковь - не место для производства / / Ростовский вестник, 22 января 2004 г.

III. УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВОВ 2012 году во втором выпуске сборника «Ярославское Верхневолжье и его современная этнокультурное пространство» мы начали публикацию местных частушек. Наша Академия краеведения сообщала краеведческому сообществу района и соседних местностей о том, что она начала постоянную работу по сбору этих произведений народного творчества. И с того времени собирание частушек идёт постоянно и активно.

144

Особенно «урожайным» оказался 2015 год. К нам поступили сотни этих стихотворных миниатюр, искрящихся народным юмором и восхищающих смелостью и оптимизмом в восприятии жизни. У нас нет возможности на этот раз опубликовать в сборнике их все (слишком велико количество поступлений!). На счету наших респондентов по 100-130 частушек, а есть результат и приближающиехся к двумстам... И мы приняли решение в публикацию дать по несколько частушек из каждого значительного собрания.Почитайте их…

ИЗ СОБРАНИЯ Н.П. РЕВУНЕНКОВОЙ (Кирсановой)

Шёл я лесом-перелесом,Попадается обоз.Сбруя рваная, худая...Это Свердлова колхоз!

У меня у молодцаНет ни мамы-ни отца!Родила меня мазурика Колхозная овца!

Песни пой, пока поётся!Замуж выйдешь-не придётся...Не придётся песни петь- Придётся горюшко терпеть...

Я «Соломушку» игруЛучше милого люблю,Когда буду помирать – Велю «Соломушку» играть!

Мне залётка изменяет,Изменяет на беду.Неужели я такогоКоромысла не найду?!

Бабы судят на мосту,Что ленивая расту.Я на баб не погляжу,Пойду на печке полежу!

Ты -цыган и я -цыганка,Оба -черноватые.Если сын родится рыжий,

Оба виноватые!

Мне милашка изменила,БУДУ с курицей гулять. Если курица изменит-Ощиплю такую мать!

***

ИЗ СОБРАНИЯ ЗБОРОВСКОЙ.

На весёлое гулянье Я пришла без ремешка.Девяноста песен знаю,Ещё дома два мешка! Мне не надо пуд муки, Мне не надо сита,Меня милый поцелует- Я неделю сыта!

Полюбила лейтенанта,По дороге шёл майор!На майора загляделась-Лейтенанта кто-то спёр…

Говорят, что не красива.Ну и что ж поделаешь?За красой не за цветами -В полюшко не сбегаешь!

Говорила сыну мать:«Перестань ты воровать!»Успокоил маму сын:«Я ворую не один...»

145

Нынче времячко такое- Знай себе частушки пой!В магазин разочек сходишь-Кошелёк уже постой!

Нынче бабам подавай Мачо, кабальеро!Дед Андрей пасёт гусейВ джинсах и в сомбреро! В гости я пришёл к японке,Стан обнять пытался тонкий.Нет! -кричит она- сперваВы отдайте острова!

***

ИЗ СОБРАНИЯ М.В. ГУНДИНОЙ Милый в армию уходитНе велит ни с кем гулять.Не найдётся-так не буду,А найдется-не унять!

Милый в армию ушёл,Я сказала: «Точка!»Он из армии пришёл,А у меня уж дочка!

А мне милый изменил,Что же я поделаю?!Я такого, прости Господи,Из глины сделаю!

Полюбила сокола,Красивого, высокого!Чтоб его поцеловать,На скамейку надо встать.

Почему ты не пришёл,Когда я велела?!До двенадцати часовЛампочка горела!

А мне милый изменил,Да я и не перечила!Я другого завела Через четыре вечера.

***ИЗ СОБРАНИЯ Г. В. ШВЕЦОВОЙ (Денисовой) деревня Шабальцево

Ах, рожь густа,Наворотиста…Ничего, что я толста Зато поворотиста!

Мы гуляли по деревнеОт двора и до двораПосле наших похожденийВ каждом доме-детвора!

Я страдаю от измены Мужики все - кобели!Бегают за каждой юбкой-Не узнаешь - дети чьи!

Говорят, частушки с смакомБудут срочно запрещать...Вот тогда уж нашим девкамБудет нечего сказать...***

ИЗ СОБРАНИЯ Е.Н.ЛЬВОВОЙ.

Говорят, что я тихоня, Одеваюся не «ах»!Да видать, не замечают,Что ширинка на болтах!

Я иду, а мне навстречуТрактора да трактора...Почему ребят не стало?Их заела мошкара!

Как к Высокову идти,Все кусты да сосенки,А высоковски ребята- Поросячьи хвостики!

146

***ИЗ СОБРАНИЯ Н.А.БАЖЕНОВОЙ Не пойду я в поле жать,В борозде буду лежать!Там лицо не загоритИ спина не заболит.

Десять лет в деревне не был,Пять рублей домой прислал…Вся деревня удивилась:Где он денег столько взял?!

До чего же зеркалоМорду исковеркалоКогда было двадцать лет,Был совсем другой портрет…

В бабах худо, в бабах худо...В девках хуже и того!Повернёшься с боку на бок- Рядом нету никого!

У меня милашка МашкаРукодельница была!В решете коров доила,Из кармана чай пила...

Полюбила я милого,До чего росточком мал!Провожал меня до дому,Дунул ветер-он упал…ИЗ СОБРАНИЯ ДЕРЕВНИ БОГОВО Некоузского района. Милый пишет - надоела Шапочка-пилоточка,А мне тоже надоело Без тебя, залёточка!

Милый пишет - надоели

Сапоги военные, А мне -тоже надоели Кадры переменные!

Шёл я лесом-перелесомЛесиком дремучим,Кто-то свистнул мне по хареЁжиком колючим!***ИЗ СОБРАНИЯ Г.В. ПЕТУХОВОЙ /деревня Шабальцево/Эх, Семёновна, Такая модная!Купила часики,Сама голодная!

Золотые рыбки плаваютНа нашем берегу.НА фига же мне простые,Я богатого найду!***

ИЗ СОБРАНИЯ НОВИНОК...Особым явлением в нынешнем богатом собрании частушек оказались те, что

нам прислали их авторы Н.П. Волынкина и Л.П. Рыжкова. Все сочинённые частушки на здешние мышкинские темы, и их головную часть составили те, что посвящены мышкинским валенкам. Предлагаем вниманию читателей небольшую часть этого «собрания сочинений» двух наших землячек.

А мне милый изменил,

147

А я и не охну!Не подкошена трава. Не думай-не подсохну. ..

Две старухи на печи Ждут омоложения!Одной восемьдесят три,Другая -без движения!

Ставьте ушки на макушке,Слушайте внимательно,Мы про валенки частушкиВам споем старательно!

Мышкинские валенкиЛепит наша Валенька. А Наташка красит их,Чтоб ходили люди в них.

Мой миленок на рыбалку Собирался по весне,Ему валенок попалсяВместо рыбы на блесне!

Это кто же к нам идёт?!Широко шагает!Мэр наш валенки наделОх, воображает!

Мэр наш Курицын - крутой!ФОК нам выстроил большой.Будем спортом заниматься И в бассейне купаться.

Всего к нам нынче поступило 378 частушек. Все их мы бережно сохраним, и так со временем создастся замечательный фонд этих малоформатных народных произведений, ярко отражающих своё время и хорошо показывающих все его беды и радости. И исследователям этого направления народного творчества они будут в равной мере интересны и полезны.

Содержание

Предмет исследования………………………………………………………......3

I. Грани народной жизниГречухин В.А. Кацкари. Опыт самоидентификации…………………………7Мир старого дома………………………………………………………….……15

148

Городецкая В.М. «Мещанский романс» в традиционной народной культуре ХХ века….……20Михайлова Е. Н. Рыболовецкие артели в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы…………………………………………...33Манюкина Т.Г.. Предания глубокой старины или как обуздать золотого коня…………………………………………………...…………………………..43Чернухина Е.В. Дневник писаря военно-судного управления…….…….….48Бурша Г.В. История одного колхозного праздника …………………………53Полякова О.Б. Павел Гаврилович Черкасов и истоки русской школы спиннинга ………………………………………………………………….…….59Куницына Ю.Б. Дворяне Змеевы……………………………………….…….65

II. События истории Андреева Н.В. Воспитание правильного мировосприятия………………….72Наумова Е.А.Откроет ли святой преподобный Кассиян тайну своей мирской жизни……78Кайменова Р.Н. О простых истинах…………………………………………..87Ерохин В.И. Молога. Напоминание об ушедшем городе …..………………..95Тишинова О.Ю. Жил-был полк ......………………………………………....101Руковичко Г.А. Петр Павлов. Человек-оркестр……….……………………106Тишинова О.Ю. Австрийские и немецкие военнопленные в Рыбинске в годы Первой Мировой войны .………………………………………………….…..111Ерохина С.В. Дальние экскурсии в системе начального образования в начале ХХ века …………………………………………………………………………115Левагина С.Н. Ярославские реалии в русской литературе о Первой Мировой войне ….…124Никитина О.А..Забытые имена России: Иоасаф Кадьякский – просветитель Америки….....133Виденеева А.Е. Ростовский Петровский монастырь. Страницы истории .…………………...138III. Устное народное творчество………………………………………………143

Научно-краеведческое издание

149

ЯРОСЛАВСКОЕ ВЕРХНЕВОЛЖЬЕ И ЕГО СОВРЕМЕННОЕ ЭТНОКУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО

Выпуск V

Оформление и оригинал-макет издательства «Мышъиздат».Компьютерный набор С.Е. Базыриной.

Ответственный за выпуск В.А. Гречухин.

На первой страницы обложки:Город Осташков-столица озерного края.

На второй странице обложки:В одной из угасших деревень страны сицкарей.

На третьей странице обложки:Хоромы крестьян Стрункиных в селе Костюрино (Климентовское).

На четвертой странице обложки:Милые красоты тверской земли.