Литература и лингвистика: вчера...

Сервис виртуальных конференций Pax Grid

ИП Синяев Дмитрий Николаевич

Литература и лингвистика:вчера, сегодня, завтра.

Международная научно - практическаяИнтернет - конференция

Казань, 14 ноября 2013 года

Материалы конференции

КазаньИП Синяев Д. Н.

2013

УДК [81.23/33+316.77+519.7](082)ББК 81(2) Л64

Л64

Литература и лингвистика: вчера, сегодня, завтра.[Текст] :Международная научно - практическая Интернет - конференция :материалы конф. (Казань, 14 ноября 2013 г.) / Сервис виртуальныхконференций Pax Grid ; сост. Синяев Д. Н. - Казань : ИП Синяев Д.Н. , 2013.- 102 с.- ISBN 978-5-906217-37-0.

ISBN: 978-5-906217-37-0

Сборник составлен по материалам, представленныму ч а с т н и к а м и м е ж д у н а р о д н о й н а у ч н о йИнтернет-конференции : "Литература и лингвистика: вчера,сегодня, завтра". Конференция прошла 14 ноября 2013 года. Книга рассчитана на преподавателей, научных работников,аспирантов, учащихся соответствующих специальностей.

ISBN 978-5-906217-37-0

Материалы представлены в авторской редакции

© Система виртуальных конференций Pax Grid, 2013© ИП Синяев Д. Н., 2013© Авторы, указанные в содержании, 2013

Секции конференции

Теоретическая лингвистика●

Семантика, синтаксис, морфология, фонетика●

Проблема стандартизации и развития языка●

Когнитивный подход в современной лингвистике●

Классификация как основной инструмент лингвистического описания●

Речевая коммуникация●

Живые языки●

Мертвые и вымершие языки●

Исчезающие языки●

Искусственные языки●

Языковое посредничество и межкультурная коммуникация●

Вероятностные и статистические модели языка и речи●

Математические вопросы машинного перевода●

Прикладная лингвистика и смежные науки: семиотика, информатика,●

логика, кибернетикаРусская литература●

Зарубежная литература●

Теория литературы●

Фольклор●

4

ПРИРОДА РОДСТВА ТЮРКСКИХ, ШУМЕРСКОГО И ЭТРУССКОГОЯЗЫКОВ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

Байтасов Р.Р.

Белорусский государственный университет, г. Минск

Уникальный код статьи: 52540d2979206

Этрусский язык в древности был распространён в Центральной иСеверной Италии. Большинство этрусских письменных памятниковнайдено в Тоскане.

Этрусский язык большинство лингвистов считает изолированным.С.А. Яцемирский включает этрусский язык в тирренскую языковуюсемью, к которой относит также ретский язык (вымерший языкнаселения Южных Альп) и язык Лемносской стелы V в. до н. э.Население о. Лемнос в Эгейском море и этруски, по-видимому,представляли собой остатки автохтонного населения западного июго-западного побережья Малой Азии, обитавшего в ней до завоеванияеё хеттами, греками и хурритами [11]. Кроме того, С.А. Яцемирский,относит к тирренским и соответственно считает родственнымэтрусскому минойский, язык догреческого населения о. Крит [12].

Существует гипотеза о пратюркском характере этрусского языка[10]. Наряду со схождениями, Ф.Р. Латыпов отмечает отличия этрусскогоязыка от современных тюркских языков. В частности, он пишет:«Главная особенность этрусских слов по сравнению с современнымитюркскими словами заключается в том, что у них нет наросших позже втюркских языках протетических звуков, да и сами звуки, в соответствиис уже установленными фреквентальными зависимостями, значительноотличаются от современных тюркских». Он указывает на близостьэтрусских форм словам из древнетюркского словаря (например, ра'старший' -ара, clan 'сын' - oylan, huvieun 'мертвое тело' - hovitoJ) иприсутствие в этрусском языке большого количества семитскихзаимствований [10].

Шумерский язык – язык древних шумеров, на котором говорили вМесопотамии в IV-III тыс. до н.э. Выдвинуты многочисленные гипотезы ородственных связях шумерского языка. В разное время и разныелингвисты считали его родственным языкам мунда, уральским,картвельским, тюркским и другим. В частности, Ф. Хоммель в шумерскихтекстах выделил 200 слов, совпадающих с тюркскими [6].

Литература и лингвистика: вчера, сегодня, завтра. Ноябрь, 2013.

5

И.М. Дьяконов [4] не считал шумерский язык родственным тюркским.Он писал, например, «бесполезно сравнивать азербайджанский илидругие тюркские языки с эламским или шумерским на том основании,что все эти языки – агллютинирующие: используемый материал (скажемпоказатели множественного числа –lar в азербайджанском, -ре вэламском, -ene в шумерском) - разнороден». Вместе с тем, О. Сулейменовисследовав данные И.М. Дьяконова обнаружил 60 шумерских слов,сходных с тюркскими словами, например: ере ‘муж’, ‘рядовой воин’, угу‘стрела’, бильга ‘мудрый, предок’, ме ‘я’, зе ‘ты’, уш ‘три’, у ‘десять’, узук‘длинный’, уд ‘огонь’, удун ‘дерево’, ‘дрова’, дингир ‘бог’, ‘небо’, тенгир‘бог’, ‘небо’ и др. О. Сулейменов приходит к выводу о том, что: а)схождения имеют систему, поэтому они соответствуют действительности;б) шумерский и тюркские языки долгие годы оказывали друг на другазаметное влияние; в) эти языки родственны не генетически, а врезультате культурного взаимовлияния. О.Н. Туна исследовав связишумерского и тюркских языков, пришёл к выводу, что эти языкивозможно генетически не родственны, но долгое время оказывали другна друга очень сильное влияние [6].

Таким образом, ряд лингвистов указывают на определённые связиэтрусского и шумерского языков с тюркскими, которые требуютобъяснения.

Для того, чтобы прояснить вышеназванные связи нужно исследоватьпредполагаемый генофонд этрусков, шумеров и пратюрков.

Генетические исследования показали, что древние этруски имелиY-гаплогруппу G2 (имеет переднеазиатское происхождение), поскольку вТоскане, основном регионе проживания этого народа, обнаруженповышенный уровень этой гаплогруппы. Исследованиямитохондриальной ДНК у современных тосканцев и древних этрусковтакже указывают на происхождение этих линиджей с Ближнего Востока.Косвенно на приход этрусков из Малой Азии указывают исследованияДНК тосканской породы крупного рогатого скота. Археологическиеданные указывают на миграцию этрусков в Италию около 1200 г. до н.э.[14].

Генетически родственными этрускам были реты, язык которых С.А.Яцемирский считает близким этрусскому. На территории проживанияретороманцев (Rhaetians) также обнаружена повышенная концентрацияY-гаплогруппы G2. Rhaetians считают, что их предки были этрусками,которых галлы изгнали из долины реки По в Италии (386 г. до н.э.) [14].

Таким образом, генетические исследования подтверждают правотуС.А. Яцемирского, считающего этрусский и ретский языки


6

родственными.Современное население о. Крит имеет генофонд отличный от

генофонда этрусков. У критян максимальную концентрацию имеетY-гаплогруппа J2, которая могла попасть на остров как из Малой Азии (всередине III тыс. до н.э.) [13], так и из материковой части Европы.МтДНК гаплогруппы критян, согласно исследованиям генетиков пришлисюда с Пелопоннеса (Греция) около 9 тыс. лет назад [3].

Минойцы – это потомки населения Европы эпохи палеолита, поэтомуих язык не мог быть близкородственным этрусскому. Но определённыесходные элементы в этих языках, обнаруженные С.А. Яцемирским такжетребуют объяснения.

Древние шумеры могли иметь Y-гаплогруппу T. В настоящее времяэта гаплогруппа встречается редко. Её частоты составляют: в Африке уфульбе (18%), сомалийцев (10,4%), оманцев (8,3%), египтян (8,2%); вАзии у иракцев (7,2%), в Южной Индии (5,9%), ОАЭ (4,9%), в Ливане(4,7%); в Европе у сербов (7%), на Пиренейском полуострове (2,5%), уитальянцев (3,9%), у русских (1,7%) [15]. В Ираке, родине шумеров,наибольшую концентрацию имеют Y-гаплогруппы J1 и J2, встречаютсятакже G и R1b [7]. Поскольку гаплогруппы J1 и J2 распространены усеверокавказских и афразийских народов, то нужно полагать к шумерамони никакого отношения не имеют. Гаплогруппа G2 имеет наибольшиеконцентрации у адыго-абхазских народов, осетин и как показано выше уэтрусков. Следовательно, к шумерам она также не имеет отношения.Гаплогруппа R1b наиболее часто встречается у современных народовЕвропы, но самая древняя её ветвь отмечена у тюркских народов.Поскольку все лингвисты отвергают генетическое родство шумерского итюркских языков нужно полагать, что и эта гаплогруппа не шумерская.

Таким образом, шумерам остаётся гаплогруппа Т. Косвенно напринадлежность гаплогруппы Т шумерам указывает обнаружениетэртерийских табличек в Трансильвании (Румыния), испещренныхзагадочными рисунчатыми знаками, поразительно напоминающимишумерскую пиктографическую письменность конца IV тыс. до н. э. В тоже время, найденные таблички оказались на 1000 лет старше шумерских.Тотемы на тэртерийской табличке не только совпадают с шумерскими,но и расположены в той же последовательности [5]. Не чем иным какпереселением населения родственного шумерам на Балканы нельзяобъяснить наличие гаплогруппы Т у сербов и других славянских народов,а также обнаружение в этом регионе тэртерийских табличек.

Генетики полагают, что потомками Y-гаплогруппы F являютсялиниджи G и HIJK. Последняя разделяется на Н и IJK. Гаплогруппа Н в


7

настоящее время в основном встречается у цыган, перешедших наиндоевропейский язык относительно недавно, после завоевания Индииариями.

Макрогруппа IJK делится на IJ и К. IJ разделяется на I и J.Гаплогруппа I – это гаплогруппа древнего населения Европы.Гаплогруппа J имеет наибольшие концентрации у нахо-дагестанскихнародов, у арабов в Азии, встречается также в Африке и на юге Европы.Можно полагать, что I и J – это гаплогруппы сино-кавказских народов.Предки семитоязычных арабов и евреев были синокавказоязычными иперешли в эпоху неолита на афразийский язык носителей гаплогруппы E,мигрировавших в Азию из Африки [1].

По-видимому, тем, что гаплогруппы IJ и G расположены рядом другдругом на дереве гаплогрупп можно объяснить определённыеродственные связи этрусского и минойского языков, отмеченные С.А.Яцемирским, а также близость современных нахо-дагестанских иадыго-абхазских языков.

Гаплогруппа К стала родоначальницей гаплогрупп LT (разделиласьна L и Т) и K(xLT). Гаплогруппа L, по мнению некоторых исследователей,изначально принадлежала дравидам. Гаплогруппа Т, как показано выше,шумерская.

От K(xLT) произошли гаплогруппы М и S (встречаются у папуасов),NO и Р. Гаплогруппа NO делится на О и N. Гаплогруппа О наиболеераспространена у китайцев, народов Юго-Восточной Азии, а также ународов мунда в Индии. Гаплогруппа N – это гаплогруппа уральскихнародов. Здесь нужно вспомнить, что по одной из гипотез шумерскийязык родственен языкам мунда, а по другой – уральским языкам.Гаплогруппы N, О и T расположены рядом на дереве гаплогрупп, этим,по-видимому, объясняются родственные связи языков носителей данныхгаплогрупп.

Гаплогруппа Р делится на R и Q. Гаплогруппа Q имеет наибольшиеконцентрации у эскимосов (эскимосский язык лингвисты считаюталтайским [8]) и индейцев Америки (А.Г. Каримуллин обнаружилмногочисленные связи языков индейцев с тюркскими [9]). Гаплогруппа Rв настоящее время имеет наибольшее распространение уиндоевропейских народов. Вместе с тем, многочисленные фактыуказывают на изначально тюркскую атрибуцию гаплогруппы R [1]. Ктому же прародина гаплогруппы R находится в Средней Азии (Кульбулак)[2].

Исходя из тюркской атрибуции гаплогруппы R легко объясняютсясхождения между тюркскими, шумерским и этрусским языками.


8

Этрусский язык родственен предковому для пратюрского языку, которыйбыл близок современным адыго-абхазским языкам. При этом нужноучитывать, что современные адыго-абхазские языки испытали сильноевлияние нахо-дагестанских языков и значительно отличаются от своегопредка.

Шумерский язык более родственен тюркским языкам, чем этрусский,но вместе с тем, языки мунда и уральские более близкородственнышумерскому, чем тюркский язык. У шумерского языка с тюркскимидолжно быть больше схождений контактного характера, чем суральскими и мунда, поскольку длительное время они контактировалигде-то на территории Средней Азии.

Литература

Байтасов Р. Родство алтайских, палеоазиатских и уральских языков.1.Saarbrucken: LAP Lambert Academic Publising, 2013Байтасов Р.Р. Мои неопубликованные данные2.Генетики нашли европейские корни у древних критян [Электронный3.р е с у р с ] : Н а у к а и т е х н и к а . L e n t a . r u [ с а й т ] . U R L :http://lenta.ru/news/2013/05/15/crit/ (дата обращения 2.08.2013)Дьяконов И.М. Языки древней Передней Азии. – М.: Наука, 19674.Тэртерийская загадка [Электронный ресурс]: Загадки истории –5.Т э р т е р и й с к а я з а г а д к а [ с а й т ] . U R L :http://zagadki.dljavseh.ru/Zagadki_istorii/Tjerterijskaja_zagadka.html(дата обращения 5.08.2013)Закиев М. Происхождение тюрков и татар. М.: Инсан, 2002. — 496 с.6.Иракцы [Электронный ресурс]: Википедия: Свободная энциклопедия:7.[сайт]. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения 7.08.2013)Итоговый отчёт о работе по Программе фундаментальных8.исследований Отделения историко-филологических наук РАН«Генезис и взаимодействие социальных, культурных и языковыхо б щ н о с т е й » ( 2 0 0 9 — 2 0 1 1 г г . ) : [ с а й т ] . U R L :http://www.oifn-program.ru/files/otchety/final/a-dybo.pdf (датаобращения 17.07.2012)Каримуллин А.Г. Прототюрки и индейцы Америки. -М.: Инсан. 1995.9.80с.Латыпов Ф.Р. Основные группы слов и узловые моменты при анализе10.и переводе этрусских текстов TLE 1, TLE 2, CIE 4538 и надписи наалтаре из Санта-Маринеллы / Проблемы лингвоэтноисториитатарского народа. - Казань, 1995. C.28-35Яцемирский С. А.. Проблемы морфологии тирренских языков:11.


9

Диссертация … кандидата филологических наук. Москва, 2006Яцемирский С.А. Опыт сравнительного описания минойского,12.этрусского и родственных им языков. - М.: Языки славянскойкультуры, 2011. – 312с.Origins, spread and ethnic association of European haplogroups and13.subclades Eupedia [Электронный ресурс]: European travel and history[ с а й т ] . U R L :http://www.eupedia.com/europe/origins_haplogroups_europe.shtml (датаобращения 7.08.2013)[Электронный ресурс] : Y гаплогруппа G: [сайт] . URL:14.http://haplogroup.narod.ru/hapg.html (дата обращения 7.08.2013)[Электронный ресурс]: Y Гаплогруппа T, T1 и T2: [сайт]. URL:15.http://haplogroup.narod.ru/hapt.html (дата обращения 7.08.2013)


10

НАТАНІЕЛЬ ГОТОРН: ПЕРЕГУК З УКРАЇНСЬКИМСЕНТИМЕНТАЛІЗМОМ

Боднар В.Т., Лаврієнко Т.Я.

Тернопільський національний педагогічний університетімені В.Гнатюка, Україна

Уникальный код статьи: 5274d0254a8c9

За оцінками літературознавців, ніщо не порівняється в якостідуховного читання в американській літературі з творами НатаніеляГоторна. Письменник-мораліст (moral painter) писав в епоху, колитрадиційна система моралі стала об’єктом сумніву внаслідок зменшеннярелігійної віри, на якій вона базувалась. Як наслідок, людина змушеназвертатись всередину себе, шукаючи в сердечних порухах вирішенняморальних проблем. У дусі своєї епохи Н.Готорн ставить під сумнівзагальноприйняті норми і цінності, провокуючи читача до напруженоїроботи морального почуття з метою вироблення власної погляду напоставлену проблему.

Своєрідну переорієнтацію свідомості з “життя розуму” на “життясерця” [9, 47] в українській літературі утверджував сентименталізм,яскравим представником якого був Григорій Квітка-Основ’яненко.Зазначимо, що за дефініцією літературознавчого словника-довідника,своїм “укрупненим трактуванням чуттєвого світу сентименталізм багатов чому спричинив появу романтизму” [10, 618-619], одним зрепрезентантів якого був Натаніель Готорн. Як влучно зазначилаЛ.Ковалець, Г.Квітку-Основ’яненка цікавив саме моральний вимір тогочи іншого соціального явища, “його відповідність християнській моралі,тобто найблагороднішим людським ідеалам” [6, 9].

Підставою вести мову про співвіднесеність релігійно-моральнихаспектів у творчості Г. Квітки-Основ’яненка та Н. Готорна є парадигма“зустрічних течій” (О.Веселовський), яка в кожній конкретній ситуаціїувиразнює контекст творчої діяльності учасників історико-культурногопроцесу, а також необхідність осмислення віддалених взаємозв’язківнаціональних культур (Ю.Лотман).

Актуальність нашого дослідження зумовлена недостатньою увагоюукраїнського літературознавства до творчості Н.Готорна, в той час, якімена його співвітчизників і сучасників – Ф.Купера, Р.Емерсона, Г.Торо,Е.По, М.Твена – складають невід’ємну частину українського культурного


11

горизонту. Припускаємо, що головною причиною певної стриманостіукраїнського читача (професійного і “широкого”) щодо Готорна, якогочасто величають “митцем-моралістом,” було трагічне насильницькевідчуження нашого народу від духовних основ життя. Головним чином,дослідження спадщини американського письменника у пострадянськомупросторі існує у формі передмов до видань його творів, розділів вакадемічних та навчальних курсах історії літератури, а також окремихнавчальних пос ібник ів і статей (це , передус ім , статт іМ.Г.Чернишевського, М.А.Добролюбова, М.Л.Михайлова, М.Анастасьєва,М.М.Коренєвої, А.Левінтона, К.Шахової, Ю.Ковальова, А.Доменіна,Т.Михед та ін.). Не можемо не згадати вагомого внеску “Американськихлітературних студій”, зокрема таких дослідників творчості Готорна, якТ.Денисова, І.Арендаренко, С.Щербина, Ю.Павленко та ін.

Творчість Г.Квітки-Основ’яненка була предметом дослідженнябагатьох літературознавців (М.Яценка, Л.Ковалець, М.Походзіла,Н.Калениченко, Т.Івасютина, О.Гончара, Д.Чалого, І.Лімборського,О.Ятищук та ін.) . Втім, спроби розвідки співвіднесеностірелігійно-моральних аспектів у творчості Г. Квітки-Основ’яненка таН. Готорна не робив ніхто.

Варто зазначити, що релігійність Н. Готорна і Квітки-Основ’яненканосять доволі різні характери. Особливий відбиток на майбутнєсвітовідчуття українського письменника мало його прозріння уКурязькому монастирі в шестирічному віці після чотирьох років сліпоти.Це позначилось на такій на такій рисі його характеру, як побожність [2,6]. Крім того, він якийсь час був монахом. Звідси, його підвищенийінтерес до моральної проблематики.

Ще в юності Н.Готорн у розмові з матір’ю заявив : “Священиком небуду!”. Під час навчання в коледжі йому особливо не подобавсяобов’язок відвідувати щонеділі церкву та вислуховувати “кальвіністськупроповідь Президента чи якого-небудь любителя пекельного вогню і сіри”[7, 159]. Отож, ревним та палким пуританином він не став, оскільки йомубув огидний релігійний фанатизм того часу. Втім, у вступному начеркудо роману “Багряна літера” Готорн визнає, що “риси сильних натурпуритан таки спостерігаються і в його характері” [5, 9]. Загалом, Готорнувластиве двояке ставлення до пуританізму: з одного боку, він засуджуєпрояви жорстокості окремих його прибічників, а з іншого – вже саманаявність моральної проблематики у їхній ідеології йому дуже імпонує,бо це відповідає моралізаторському складу його мислення.

Обох письменників об’єднує те, що у них на першому місці – духовнебуття людини, її моральне вдосконалення, а особливістю творів Готорна


12

та Квітки-Основ’яненка є спонукання читача до усвідомленого виборукритеріїв моральної оцінки, що становить моральну рефлексію, якпізнання, звернене на себе, на механізм власного функціонування.

Після ґрунтовного аналізу художніх творів, а також критичнихматер іал ів про них , приходимо до висновку , що якщо уКвітки-Основ’яненка висока мораль українського суспільства споконвіківбула оберегом роду і народу, та в умовах нерідко важких і нестерпнихформувала сприятливу для миру й злагоди атмосферу [2, 40], тоН.Готорн дає зрозуміти, що моральний імпульс у житті пуританськогосуспільства давно втрачений, а зовнішнім примусом – судом, в’язницею іпривселюдними покараннями – неможливо змусити людину бутиморальною. Мораль повинна бути закладена в душі людини, а покаранняїї має полягати в муках совісті [8, 12].

Саме на душевних муках та процесах самогуби героїнь зосередили увагу Квітка-Основ’яненко і Н.Готорн. У своїй повісті українськийписьменник, як стверджує І.Лімборський, “намагався обґрунтувати тезупро те, що повернутися до норми можна тільки завдяки порядномуставленню до інших людей. Відтак герой стверджувався не лише черездію, а й через психологічні переживання, через внутрішнє усвідомленнясвоєї поведінки, яка в перспективі претендувала на те, щоб статиосмисленим актом діяльності” [9, 64]. Крім того, Квітка-Основ’яненкосхилявся до думки, що пороки можна здолати, якщо спробувативідмовитись від себелюбства та егоїзму, довіритись своїй власній природіі природним почуттям. У цьому відчувається перегук з просвітницькимуявленням про те, що чим далі людина відійшла від природи і природнихпочуттів, тим більше вона схильна до неправедних вчинків, порочності ізла. Як приклади, можемо вважати спокусника Оксани – “копитана”, тазаконного чоловіка Естер – Чілінгворса, поведінка яких є неприйнятноюдля людей, чутливого серця і честі, з якими якраз і пов’язуютьсябезпосередні вияви почуттів [9, 60].

До самостійного морального судження читача сприяє амбівалентнеставлення Готорна до міри покарання головної героїні роману, бо хоч “неіснує кари більш суперечної людській природі, ніж позбавленнязлочинця можливості заховати лице від сорому” [1, 50], все ж йомуімпонує те, що “видовище людського гріха і сорому” навіює мимовільнийстрах, а це означає що “суспільство ще не настільки розбещене, щобсміятись там, де слід тремтіти” [1, 50].

Мусимо згадати про ще один аспект, що сприяє акту моральногосамовизначення читача при рецепці ї творів Готорна таКвітки-Основ’яненка. Річ у тім, що розуміння згаданих вище творів


13

залежить, в першу чергу, від світоглядної позиції читача та від системиморалі, якої він дотримується. Читач починає читати вже “озброєний”попереднім життєвим досвідом, забобонами, поглядами і переконаннями,і саме цей багаж визначає його розуміння творів. Як слушно зазначаєросійський дослідник творчості Готорна О.Аксенов, неможливо відділитичитача від морального суб’єкта і діяча в реальному житті:герменевтичний вибір уже зроблений за межами акта читання.Безперечно, що розуміння людського життя та мистецтва, яке йоговідображає, неможливе поза певною моральною системою. Таку системузабезпечує релігія, чи то християнство, чи гуманістична “релігіяЛюдини”.

Щоб зрозуміти роман “Багряна літера” Готорна, читачу доводитьсяробити вибір між двома парадигмами. Так, у своєму дисертаційномудослідженні Олексій Аксенов, проаналізувавши велику кількість відгуківта думок щодо роману, опублікованих з моменту його виходу в світ до90-х років XX століття, розмежовує його інтерпретації на дві групи: заознакою прихильності реципієнтів християнській та гуманістичнійморалі. Два персонажі твору, Артур Дімсдейл та Естер Прінн, єпредставниками двох різних систем цінностей – релігійної табезрелігійної. Конфлікт роману, аналогічно до конфлікту історії йогоінтерпретації, на думку літературознавця, по суті зводиться до зіткненняцих двох систем.

Таким чином, можна стверджувати, що твори, в яких гостропоставлена моральна проблема (як в романі “Багряна літера” Н.Готорната “Сердешна Оксана” Квітки-Основ’яненка), завжди виступаютьоб’єктом моральної рефлексії, вибору, вагання, що неминуче призводитьдо змін в свідомості реципієнта, яких би переконань він не дотримувався.Тут завжди залишається свобода і тому надія на розуміння. А розуміннячитача, за словами Бахтіна, може і повинно бути кращим за розуміннясамого автора.


Аксенов А. В. Проза Н. Готорна: чтение как акт нравственной1.рефлексии: Дис. … канд. филол. наук: 10.01.03. - М.: РГБ, 2005. –326с.Вербицька Є.Г. Григорій Федорович Квітка-Основ’яненко. Нарис2.життя і творчості. – Харків: Харківське обласне видавництво, 1957. –132 с.Веселовський А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовський. – М.:3.Высшая школа, 1989. – 406 с.


14

Висоцька Н. Література США та ідея мультикультуралізму / Наталія4.Висоцька // Вікно в світ. – 1999. - № 5. – С. 122-132.Готорн Н. Новеллы. – Москва-Ленинград: изд.-во “Художественная5.литература”, 1965. – 494c.Ковалець Л. Про Квітчину “Сердешну Оксану” і не лише про неї /6.Лідія Ковалець // Дивослово. – 1998. - №5. – С. 8-10.Коренева М.М. Романтическая поэтика Готорна // Романтические7.традиции американской литературы XIX века и современность. – М.:Наука, 1982. –С. 160-204.Левинтон А. Натаниель Готорн и его роман “Алая буква” / А.8.Левинтон // Готорн Н. Алая буква. – Ленинград, 1978. – С. 3-24.Лімборський І. Творчість Григорія Квітки-Основяненка: Ґенеза9.художньої свідомості, європейський контекст, поетика. – Черкаси:Брама-Україна, 2007. – 108 с.Літературознавчий словник-довідник / [Р.Т. Громяк, Ю.І. Ковалів та10.ін.]. – К.: ВЦ “Академія”, 2006. – 752 с.Редько М.П. Видатний філософ-гуманіст (До 250-річчя з дня11.народження Г.С. Сковороди). – К.: Тов-во “Знання Укр. РСР”, 1972. –48 с.Яннарас Х. Варіації на тему Пісні Пісень / Пер. з грецької С.Говоруна.12.– К.: Дух і Літера, 1999. – 128 с.Ятищук О. Григорій Федорович Квітка-Основ’яненко в духовній13.історії України. – Тернопіль: ТДПУ ім. В. Гнатюка, 2003. – 176 с.Hawthorne Nathaniel. A House of the Seven Gables. N.Y., 1851.14.Hawthorne N. Selected Tales and Sketches. San Francisco: Rinehart15.Press, 1970.


15

ТЕОРИЯ ОБРАЗНОСТИ, МНОГОЗНАЧНАЯ ЛОГИКА ИТРИАЛЕКТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА

Воронин В.С.

Волжский гуманитарный институт 9 филиал, ВолГУ

Уникальный код статьи: 527b332ccf160

Оттолкнёмся от проблем литературоведения. Общеизвестнытрудности, сопровождающие логическое построение теории образности.Мы будем понимать под художественным образом «обобщенную и в тоже время конкретную картину человеческой жизни, созданную припомощи вымысла и имеющую эстетическое значение» (Тимофеев, 1976:97). Это определение Л.И. Тимофеева ясно показывает, что сам образсодержит источник своей подвижности – противоречивость,обобщенность и в то же время конкретность, в его создании участвуетвымысел, а значит и законы фантазии. «Литературныйэнциклопедический словарь» называет образом «категорию эстетики,характеризующую особый, присущий только искусству способ освоенияи преобразования действительности». Далее поясняется, что «образомназывают любое явление, творчески воссозданное в художественномпроизведении (особенно часто действующего лица или литературногогероя)» (ЛЭС, 1987: 252).

Как пишет П.В. Палиевский, «оба явления – и то, которое требуетобъяснения (образ), и то, которое служит средством анализа (логикапонятий), равно принадлежат человеческому сознанию, хотя и являютсядвумя различными формами». «Элементарной моделью художественноймысли» (Теория литературы, 1962: 73; 75) ученый называет сравнение.Резюмируя рассуждения предшественника, современный исследовательприходит к выводу, что на «наиболее развитые образы» можнорассматривать «как систему с о (п р о т и во п о с т а в л е н и я). То, чтосравнивается и то, с чем сравнивается, уравниваются в правах,оказываются в отношениях взаимоотражения по формуле:

А есть БА не есть Б» (Федотов, 2003: 96 – 97)Сделаем обычную замену А во второй строке, исходя из первой.

Получим: Б не есть Б. Или же: Б есть не Б. В обычной двухзначнойлогике, где есть только два значения истинности: ложь и правда − этоневерно. Но существуют трехзначные логические системы, в которых к


16

двум вышеназванным значениям истинности добавляется ещенеопределенность и утверждение Б не есть Б или Б есть не-Боказывается верным с некоторой вероятностью. Например, одна из них –логика Лукасевича, с вероятностью 1/3, допускает уравнениепротивоположностей.

Не избегает уравнения противоположностей и современнаяполитическая реальность, в которой массовое убийство мирных жителеймогут назвать «восстановлением конституционного порядка». Хотялогика Лукасевича появилась в ХХ веке, литература, отражающаямногомерную жизнь, заметила ее много раньше. В «Человеке на часах»Н.С. Лескова рядовой Постников находится в отчаянном положениикараул возле Зимнего дворца никак нельзя оставить, но здесь же вледяной Неве тонет человек. Рассудок и сердце героя вовлечены вострое противоборство. Заметим, что и природа берётся Н.С. Лесковым внеопределённом состоянии: «Зимою, около Крещения, в 1839 году вПетербурге была сильная оттепель. Так размокропогодило, что совсемкак будто весне быть <…>»(Лесков, Т. 2: 337). Таким образом, зимауподобляется весне. И сквозь ледяную кору рассудка у герояпробивается жалость. Постников оставляет свой пост и спасаеттонущего, а затем возвращается на пост, оставив обеспамятевшегочеловека офицеру инвалидной команды. С объявлением о происшедшемразводной унтер-офицер является к капитану Миллеру. Происшедшее онхарактеризует как «страшное несчастье», хотя на самом деле всёокончилось счастливо (А = не-А). Но этими своими словами онпредугадывает будущее и создаёт его, не решаясь скрыть происшедшееот начальства. В результате чего заслуги по спасению человекаприсваивает себе случайно встреченный офицер инвалидной команды, анастоящему спасителю достаётся двести розог. Кроме того, возникаетещё молва, что часовой выстрелил в пловца, а проходящий мимо офицерего спас. Уравнение противоположностей осуществляется в рассказеЛескова на всех уровнях. Поступок солдата стоит таких тревогначальству, что автор сравнивает поведение подполковника Свиньина,являющегося с докладом к обер-полицеймейстеру Кокошкину, своенными действиями: «В ряду известных военных приёмов есть одинтакой, чтобы в минуту наивысшей опасности, угрожающей со стороныосаждаемой крепости, не удаляться от неё, а прямо идти под еёстенами». Сам же Кокошкин с равным успехом «умеет сделать из мухислона, но также легко умеет из слона сделать муху». (Там же: 344).«Неполная истина не есть ложь» (Там же: 353), – подводит итог владыка,которому рассказывают, что произошло на самом деле.


17

Пойдем дальше. Как показал П. Флоренский, процесс познанияистины антиномичен: «Объяснять (определять и доказывать) – этозначит идти от А к Б, к тому, что есть не-А» (Флоренский, 1996: 31). И вэтом достаточно общем случае мы приходим к необходимоститрехзначной логической системы, позволяющей с долей вероятностиуравнивать противоположности. Л.И. Тимофеев определяетхудожественный образ «как обобщённую и в то же время конкретнуюкартину человеческой жизни, созданную при помощи вымысла иимеющую эстетическое значение». Здесь сразу несколько противоречийтипа А и не-А, обобщенное и конкретное, реальное и вымысел. Всё этовновь и вновь подводит нас к парменидовской линии в историифилософии, согласно которой одно и то же предмет мысли и сам предмет.В художественной литературе это единство мысли героев с окружающейих реальностью, если даже не оговаривается автором всё равнопроступает наружу. Горьковскому Самгину достаточно подумать, чтоузкие улочки очень удобны для баррикад как сейчас же они появляютсяв художественной реальности. Смертельно ранив жену, толстовскийПозднышев в «Крейцеровой сонате» вытаскивает кинжал, «желаяпоправить сделанное и остановить» (Толстой, Т. 12: 207) и женщинавскакивает на ноги. Как только же он понял, что сделать ничего нельзя,что он сам желал этого, женщина упала, .и полное убийствосовершилось. То же и в «Смерти Ивана Ильича», герой на минуту, послетого как причастился у священника, испытал облегчение, но вдругподумал о лжи окружающей его жизни: «И как только он подумал это,поднялась его ненависть и вместе с ненавистью физическиемучительные страдания и с страданиями сознание неизбежной близкойгибели»(Там же: 113).

Так, например, один из диалогов Николая Аблеухова и АлександраИвановича Дудкина в романе А. Белого «Петербург» происходит наулице «у того самого домика (разрядка автора – В.В.), где бомбавозникла: бомба-то ставши умственной, описала правильный круг, такчто речь о бомбе возникла в месте возникновения бомбы» (Белый, 1994:253).

В широком смысле к постижению взаимосвязи противоположностейподходит триалектика. С троичными логическими системами тесносвязана триалектика – новая парадигма мировоззрения, идущая насмену диалектике, окончательно сложившейся еще в XIX веке, ипереводящая в высокий философский регистр расхожее мнение, чтоистина лежит посередине между двумя противоположными ответами.«Человек есть то единое третье бытие», синтезирующее в себе


18

«постижение Истины вечного бытия и творение утилитарного бытия»(Сергиенко, 2001: 7). Триалектика представляет собой модель мира,имеющиую в своей основе не двоичную, а троичную логику,допускающую три значения истинности: истину, ложь инеопределенность.

Между линиями Демокрита и Платона в философии триалектикапытается провести забытую третью линию Парменида, согласно которойи мысль, и предмет мысли тождественны. Заслуга восстановления этойтретьей линии в философии конца ХХ века принадлежит П.Я. Сергиенко.В художественном мире отождествление мысли его творца с этой«второй реальностью» имеет вполне определенный смысл. Даром«малого творения» наделяются и герои художественных полотен.

Вспомним, что «Науку логики» Гегель начинает с уравненияпротивоположностей: «Начало есть не чистое ничто, а такое ничто, изкоторого должно произойти нечто: бытие, стало быть уже содержится ив начале. Начало, следовательно, содержит и то и другое, бытие и ничто,иначе говоря, оно небытие, которое есть в то же время бытие , и бытие,которое есть в то же время небытие» (Гегель, 1998: 59). Здесьпротиворечие типа А и не-А в объекте связано с таким законом фантазии,как возникновение объекта из ничего. Итак, в начале оказываетсяименно нарушение правил обычной логики. Гегель еще и еще заостряетэту противоречивость: «Чистое бытие и чистое ничто есть,следовательно, одно и то же. Истина ― это не бытие и не ничто, онасостоит в том, что бытие не переходит, а перешло в ничто и ничто непереходит, а перешло в бытие». Это противоречиво, если есть только двевозможности: ничто и бытие ― и двузначная логика взаимоотношениймежду ними. Философ же вводит между ними третье неопределенноеначало, заключающее в себе единство возникновения и уничтожения:«истина есть, следовательно, это движение непосредственногоисчезновения одного в другом: становление; такое движение, в которомони оба различны, но благодаря такому различию, которое столь женепосредственно растворилось» (Там же: 68 – 69). Таким образом,возникновение и исчезновение объектов, столь свойственные сказке,лежат у самых основ великой философской системы Гегеля. Конечно,различий здесь очень много, но нам сейчас интересно операциональноесходство. Заметим еще раз, что становление устраняет абсурдпротиворечивости в специфическом объекте – в начале. Становление,неопределенность здесь оказывается высшей истиной, во имя чего ирешается уравнение противоположностей. Становление – это третьеначало между бытием и ничто. Поэтому более правильно говорить не о


19

диалектике, а о триалектике основных категорий Гегеля.Та логика возникновения истины, которую описывает Гегель, не

подходит ни под одну из созданных философами прошлого образовразвития мира. Это не круг Платона, предполагающий повторение всехсущественных моментов развития общества через некоторое время, непрямолинейный прогресс количественного роста Кондорсе, непилообразная модель Вико, в которой каждый следующий взлет выше,но каждое следующее падение глубже, не ряд катастроф, завершающихкруги развития по Кювье и отнюдь не гегелевская спираль.

Это то, что происходит в восьмиобразной модели пространства –времени – движения, данной П.Я. Сергиенко в конце ХХ века иудивительно приложимой ко многим процессам, протекающим в мире.

Предлагая свою модель восьмиобразной спирали эволюциидвижущегося Пространства, П.Я. Сергиенко поясняет, что «наблюдателиточки С будут свидетелями… сжимающейся Вселенной (сбегающихся всингулярную точку звезд)» (Сергиенко, 1999: 60). тогда как наблюдателив точке А увидят расширяющуюся Вселенную. Наблюдатель в точкепересечения этих окружностей мог бы видеть с одной стороны сжатие иисчезновение в ничто.

А с другой стороны расширение пространства, возникновение мираиз ничего. Наблюдатели находящиеся внутри кругов увидели быциклически повторяющие себя миры (платоновская модель), но с разнымнаправлением вращения миров в каждом из данных кругов. Но в общемсмысле мы так и не смогли бы однозначно ответить на вопрос,сжимается или расширяется Вселенная, пространство, мир. Но если бытакой ответ все-таки требовался, мы бы сказали, что он находится всостоянии неопределенности. В поэзии неопределенность нередкообъявляется истиной.

Как мы уже сказали, триалектика поднимает на щит третью линию вфилософии – линию Парменида, согласно которой мысль о предмете исам предмет составляют тождество. В художественном мирематериализация авторской мысли происходит постоянно. Само слово О –Б – РАЗ «можно толковать как символическое бытие: «КРУГ есть БЫТИЕЕДИНИЦЫ», а чтение наоборот: «ЕДИНИЦА есть БЫТИЕ КРУГА»(Сергиенко, 2001: 35). Можно добавить, что «об» обозначает дляглаголов приставку кругового движения, а «раз» – прямолинейного.Итак, слово «образ» связывает противоречия семантического порядка всамом себе.

Таким образом, акцент триалектика делает именно на пограничнойлинии, справедливо полагая, что именно там происходят загадочные


20

процессы раздельного сочетания противоположностей.Вспомним пушкинское «Движение»: «Движенья нет», сказал мудрец

брадатый. / Другой смолчал и стал пред ним ходить. / Сильнее бы не могон возразить; / Хвалили все ответ замысловатый. / Но, господа, забавныйслучай сей / Другой пример на память мне приводит: / Ведь каждый деньпред нами солнце ходит, / Однако ж прав упрямый Галилей» (Пушкин, Т.2: 67). «Мудрец брадатый», высказавший явную нелепость, поддержанздесь авторитетом Галилея. Его «личная система отсчета» совпала сгелиоцентрической. Относительно солнца движется именно земля, алюди, находящиеся на ней, относительно солнца могут считатьсяпокоящимися. Но художественный мир обыкновенно богаче тойпонятийной системы, о которой он говорит. Художественно здесьутверждается подобие ходящего мудреца с движущимся солнцем. А этодвижение можно считать кажущимся. Таким образом, каждый мудрец иправ, и не прав по-своему. А автор находится в средоскрестии этих двухмиров, именно он представляет ни «да» ни «нет» для каждого из них, ипо отношению к ним играет роль неопределённости, учитывает границыосведомлённости своих персонажей. В литературе точка перегибасоприкасающихся кругов может разделять два существенно разныхпространства.

Круглый мир, завершённый и совершенный в своих характеристикахоткрывает например Г. Башляр у австрийского поэта Р.М. Рильке в такихстроках: «Он здесь навис, округлый птичий крик, / покинув миг, вкоторой он возник, / и вот, как небо, он в лесу безлистом. / И этимкриком всё поглощено: округа в нём лежит в оцепененье…».Исследователь так комментирует этот поэтический фрагмент: «Круглыйкрик круглого существа придаёт небу округлость купола. И всё как будтопокоится в округлённом пейзаже. Круглое существо распространяетокруглость, распространяет покой, присущий всякой округлости»(Башляр, 2004: 203). Да, разумеется, здесь часть превращается в целое.Но превращение происходит особым образом. Крик, покинувпервоначальный район возникновения должен стихать, замолкать,исчезать. Но происходит обратное, крик становится небом в особомпространстве безлистого леса и поглощает собой всё. Покой в русскомпереводе этого стихотворения призрачен, поскольку «безлистый лес»вносит ощущение тревоги, зимы, мёртвого покоя. Здесь опять же дансжимающийся круг реальности и расширяющийся мир воображения.Как превосходно пишет Г. Башляр: «Беспредельность внутри нас. Онасвязана со своего рода экспансией души – её сдерживает жизнь,приостанавливает осторожность, но она возобновляется в одиночестве».


21

Сжатие внешнего мира, оборачивается расширением внутреннего. Иисследователь продолжает и приходит к уравнению противоположностей:«Стоит нам перестать двигаться – и мы уже не здесь: мы грезим внеобъятном мире. Беспредельность – это движение неподвижногочеловека» (Башляр, 2004: 162). Разумеется, это прекрасноиллюстрируется образом пространства – времени – движения П.Я.Сергиенко.


Башляр, 2004: Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства./ Пер с1.франц. М.: «Российская политическая академия» (РОССПЭН), 2004. –376 с.Белый, 1994: Белый А. Собрание сочинений. Петербург: Роман в 8 гл.2.с прологом и эпилогом / Послесл. В.М. Пискунова. – М.: Республика,1994. – 464 с.Гегель, 1998: Гегель Г. В. Ф. Наука логики. – М.: Мысль, 1998. – 10703.с.Лесков, 1989: Лесков Н.С. Человек на часах // Лесков Н.С. Собр. соч.:4.В 12 т. – М.: Правда, 1989. – Т. 2. – С. 337 – 354.ЛЭС, 1987: Литературный энциклопедический словарь / Под ред. В.М.5.Кожевникова и П.А. Николаева. – М. : Советская энциклопедия, 1987.– 750 с.Пушкин: Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. – М.: Худож. лит., 1974 –6.1978.Сергиенко, 1999: Сергиенко П.Я. Триалектика. Святая троица как7.Символ знания. – Пущино,1999. − 82 с.Сергиенко, 2001: Сергиенко П.Я. Триалектика. О мерах мудрости и8.мудрости мер. – Пущино, 2001. − 84 с.Теория литературы, 1962: Теория литературы. Основные проблемы в9.историческом освещении. Образ, метод, характер. Кн. 1. М.: Изд – воАН СССР, 1962. – 452 с.Тимофеев 1976: Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. 5-е изд. –10.М.: Высш. школа, 1976. – 320 с.Толстой: Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 20 т. – М.: Худож. дит., 1960 –11.1965.Федотов, 2003: Федотов О.И. Основы теории литературы: В 2 ч. М.:12.Владос, 2003. Ч. 1. Литературное творчество и литературноепроизведение. – 272 с.Флоренский, 1996: Флоренский П.А. Космологические антиномии13.Канта // Флоренский П.А. Соч.: В 4 т. – М., 1996. – Т.2. – С. 3 – 33.


22

МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭТНИЧЕСКИХЦЕННОСТЕЙ ПО МАТЕРИАЛАМ ФОЛЬКЛОРА

Глухова Н.Н.

Марийский государственный университет

Уникальный код статьи: 527518f68fbd6

Цель статьи – показать новые методы и приемы определенияэтнических ценностей мари. Наиболее полно система ценностей народавыражается в его фольклоре и литературе, при этом самая лаконичнаяформулировка существует в текстах паремий, т.е. пословицах ипоговорках. Каждый народ за свою многовековую историю создалбольшое количество своеобразных афоризмов, в которых в неявном видепредставлены этнические ценности. Значимость пословиц и поговороккак источника информации заключается в том, что они представляютсобой аутентичный, статистически не вызывающий сомнений материал,создававшийся и собиравшийся веками на территории проживанияэтноса. В содержании текстов представлено художественно-философскоеобобщение наблюдений над всеми сферами жизни народа. В статьеиспользуется комплексная методика, включающая в себя системный ифакторный анализ, методы семантического исследования лексем итекстов. Применяется и статистический метод, основанный нарегистрации упоминаний выделенных факторов-ценностей в пословицахи поговорках. Широко используется графический метаязыкисследования: таблицы, диаграммы, гистограммы и кумулятивныекривые.

Для выявления традиционной системы ценностей марианализируются 10 690 пословиц и поговорок [1; 2; 3; 4; 5]. Алгоритмисследования состоит из следующих этапов: 1. Чтение и анализ текстов сприменением методов семантического исследования (компонентного иконтекстного типов анализа) в результате чего выделяются ценности –факторы. 2. Составление списка ценностей-факторов. 3. Определениераспределения ценностей-факторов в текстах. 4. Подсчет частотностииспользования ценностей-факторов и выявление вероятностииспользования факторов с занесением данных в таблицы. 5.Ранжирование ценностей-факторов в уменьшающемся порядкевстречаемости. 6 Выделение главных, второстепенных дополнительных ималозначащих ценностей-факторов с использованием метода дихотомии


23

по принципу простого большинства. 7. Последующее оформление данныхв виде диаграмм, гистограмм или матриц . Описаннаяпоследовательность действий была впервые предложена В.А. Глуховым вработе «Системная реконструкция марийской этническойидентичности» [6] и апробирована на материале финно-угорскихпословиц [7] и песен [8].

Ценностью считается положительная значимость объектовокружающего мира для человека, класса, группы, общества в целом,определяемая не их свойствами самими по себе, а их вовлеченностью всреду человеческой жизнедеятельности, интересов и потребностей,социальных отношений. В качестве ценностей выступают такженекоторые явления общественного сознания, выражающие эти интересыв нравственных принципах и нормах, идеалах, установках и целях. К нимотносятся понятия добра и зла, справедливости и несправедливости,идеалы, моральные нормативы и принципы. Данные формы сознания непросто описывают какие-то действительные или воображаемые явленияреальности, а выносят им оценку, одобряют или осуждают их, требуютих осуществления или устранения. Тем самым, они являютсянормативными по своему характеру [9, с. 462; 10, с.407]. В нашей работерассматриваются традиционные ценности, объединяющие в себеинтуитивные представления народа обо всех значимых сторонах явленийобщественного сознания. В содержании пословиц и поговорокпредставлено художественно-философское обобщение наблюдений надвсеми сферами жизни народа: общественно-исторической, бытовой,семейной и личной. В качестве гипотезы была принята почти очевиднаяидея о том, что чем значимее для народа какая-либо ценность, тем чащеона будет упоминаться в этих текстах.

В ходе изучения пословиц и поговорок были выделены восемьглавных факторов, определяющих основные ценности у марийского народа: этика (морально-нравственные качества), семья, знания(мастерство), речь/ язык, богатство, пища, труд и здоровье. Затембыли вычислены вероятности (положтельная и отрицательная)использования факторов по отношению к общему числу пословиц. Впределах каждого фактора тексты были поделены на две группы: сположительной и отрицательной оценкой. Например, положительнаяоценка дается о пользе труда, а отрицательная – его тяжести или леничеловека.


24

Таблица 1. Распределение вероятностей упоминания ценностей вмарийских пословицах

№ Ценности Вероятность «+» Вероятность «-» Вероятностьсумм

1. Этика 0,077 0,147 0,2242. Семья 0,097 0,054 0,1513. Знания 0,107 0,038 0,1454. Речь 0,051 0,057 0,1085. Богатство 0,068 0,038 0,1066. Пища 0,082 0,02 0,1027. Труд 0,05 0,038 0,0888. Здоровье 0,038 0,038 0,0761. Суммы 0,570 0,430 1,000

На основании сведений таблицы была построена диаграммараспределения вероятностей упоминания ценностей в марийскихпословицах. Она позволяет наглядно представить результатыисследования и более убедительно прокомментировать полученнуюсистему ценностей.

Итак, преобладание отрицательной вероятности надположительными цифрами в факторе «Этика», который занимает первоеместо среди ценностей, возникло из-за того, что порицания людскихпороков в пословицах преобладают над похвалами добродетелей.Важность этики для финно-угров связана с тем, что неписанныеэтические правила делали общество более сплоченным и стабильным. Вмарийских пословицах осуждаются насилие (Кредалше агытан вуйжымйомдара ‘Драчливый петух голову теряет’); лень (Йолагай почешмардеж омсам петыра ‘За лентяем ветер двери закрывает’); жадность(Поянын намысыжын пундашыже уке ‘Жадности богатого конца-краюнет’); ложь (Ик гана шойыштат, колымешкет шояче лият ‘Один разсолжешь, до смерти лжецом прослывешь’); глупость (Ушдымо вуйтулдымо понар гай ‘Голова без ума, что фонарь без огня’); трусость (Меран коваште дене кÿрыкым ургыктет гын, пий опталтыме едакушкедалтеш ‘Шуба, сшитая из заячьих шкурок, рвется на куски прикаждом лае собаки’); воровство (Икте шолыштеш, нылле иктыланйолаже лиеш ‘Ворует один, подозрение на сорок одного падает’);зависть (Енын ватыже, марийже эре мотор ‘У чужих и жена, и мужвсегда красивы’); пьянство (Арака - ава шöр огыл: ушымат ок ешаре, кугумат ок ыште ‘Водка - не материнское молоко:не добавит ума и в


25

росте не прибавит’); неблагодарность (Пуры - пу вуйышты, тау - Тамарай вуйышты ‘Добро - на вершине дерева, спасибо - вблизи деревниТамарайкино’(несуществующее место)).

Анализ пословиц показал, что на втором месте в исследованномматериале стоит фактор «Семья», которая у марийцев быламногопоколенной: Кугу еш дене илаш куштылго ‘Большой семьей легчежить’. К родителям надо относиться с уважением, не спорить с ними,тогда и жизнь будет счастливой: Ача-ава деч кугу от лий ‘Старше отца иматери не будешь (т.е. их нужно слушаться)’. Появление собственныхдетей в семье означает новый этап взаимоотношений в сложнойиерархии многопоколенной семьи: Ик шочшо дене шочшылан от шу ‘Содним ребенком не будешь с потомством’; Ик эрге - эрге огыл, кок эрге -пел эрге, кум эрге - ик эрге ‘Один сын - не сын, два сына - полсына, трисына - один сын’.

Следующее место – фактор «Знания». Оценка знания положительная.Считается, что Шинчымаш – эн кугу поянлык ‘Знание – самое большоебогатство’. Семья была главным источником знаний, которые устнопередавались от старших к младшим: Йочам аваже туныкта гын,пашалан чулым лиеш, ачаже туныкта гын, ушлан лывырге лиеш ‘Еслиребенка поучает мать – будет шустрым в труде, если отец – гибким на ум(смекалистым)’. В пословицах и поговорках знания ассоциируются сумом: Уш - оза, шинчымаш - уна ‘Ум – хозяин, знание – гость’, которыйпомогает в жизни. Марийские пословицы и поговорки подчеркиваютсвязь ума и учебы: Шуко илыше огыл, шуко тунемше шуко шинча ‘Нетот много знает, кто долго жил, а тот, кто много учился’. Народнаямудрость связывает труд и знания/учебу: Тунемде пасугапкамат эрташок лий ‘Без учебы не пройдешь и через полевые ворота (т.е. далеко неуйдешь)’; Тунемде паша ок ушно ‘Без учебы и работа не клеится’.

В факторе «Речь» отрицательная оценка относится к излишнейболтовне, сплетням, ругани, хвастовству, лжи и лицемерию (Йылметяклака – чонет какляка ‘Язык гладок, а душой гадок’, Шоя мут – кумкечаш, чын мут – курымаш ‘Ложное слово – на три дня, правдивое слово– на века’). Такое разделение справедливо основано на мысли о том, чтолюбое отношение можно высказать двояко; либо в виде похвалычего-либо, либо в виде осуждения антипода этого предмета.

«Богатство» – следующий по частотности фактор – не всегдаассоциируется с хозяйством или деньгами, которые, конечно, весьмаважны в жизни, но не заменяют все: Чон поянлык сурт поянлык дечкугурак ‘Богатство души выше богатства домашнего хозяйства’;Тÿняште эн кугу поянлык – паша ‘На свете самое большое богатство –


26

труд’. При этом народная мудрость понимает и относительность понятия«богатство»: Шыжым колят поян ‘Осенью и мышь богата’. Честный труд,по мнению народа, не приносит богатства: Ургызын тувыржо шÿкшÿлиеш ‘На портном – рубаха рваная’. Народная мудрость не дает прямыхрецептов, как разбогатеть и жить, не нуждаясь, однако советы всегдаесть: Вольык суртлан оза гай, вольык уке – нимо уке ‘Скотина – опорадля хозяйства, нет скотины – нет ничего’.

Пословицы и поговорки, содержащие отношение народа к еде, пище,следующие по частотности после богатства. Прямое значение многихпословиц говорит о достаточно разнообразном меню марийского народа,главным компонентом которого был хлеб: Кинде – илыш вий ‘Хлеб – силажизни’. Кроме хлеба на столе бывали и блины, и пироги, и калачи: Пайкагыл (кыравец) уке годым тури кагылят яра ‘Когда нет мясного пирога,пирог из картошки сойдет’. Если выращиваешь хлеб (Киндет лиеш гын,вольыкет лиеш ‘Будет у тебя хлеб, будет и скотина’), то в хозяйствебудут животные и птица. А это означает, что семья может питатьсямясом, молоком, маслом, творогом, яйцами, что получило своеотражение в пословицах с прямым значением содержания. Особенномного пословиц, в которых отражено богатство леса, рек и озер: Чодыра– сÿан шувыш: сийлан поян ‘Лес – свадебный мешок: богат на яства’.

Фактор «Труд» в проанализированных пословицах и поговоркахзанимает седьмое место: Паша айдемым илаш туныкта ‘Труд учитчеловека жить’. Прямое значение марийских пословиц и поговорокотражают комплексный характер хозяйства, по крайней мере, в периодсоздания и широкого бытования данного жанра фольклора.Северо-западные марийцы занимались: 1) охотой (Изи гынат музо, кугугынат – сузо ‘Маленький да рябчик, большой да глухарь’); 2)рыболовством (Мурдашке кол шкежак пура ‘В морду рыба самазаходит’); 3) бортничеством (Кычалше тектым муэш ‘Кто ищет, тот и удиких пчел мед найдет’); 4) скотоводством и разведением птицы (Вольыксуртлан оза гай, вольык уке - нимо уке ‘Скотина – опора для хозяйства,нет скотины – нет ничего’). У горных и луговых мари было сильнееразвито земледелие. Пословицы показывают прямую связь междутрудом и пищей: Пашам чот ыштыше ÿй ден мÿйым кочкеш ‘Ктоусердно работает, тот масло с медом ест’. Пословицы и поговоркиотмечают различные виды занятий: Вичкыжын шÿдырымым кужунвучаш кÿлеш ‘Тонкую пряжу долго ждать’; Пура чонаш тÿналмеке,парняжымат ямдылаш кÿлеш ‘Надумал сруб срубить, надо бревнаприготовить’.

Хотя и считается, что Тазалык – эн кугу поянлык ‘Здоровье – самое


27

большое богатство’, однако фактор «Здоровье» находится на последнемвосьмом месте. Пословицы и поговорки отмечают определенную связь сбогатством: Таза – улан, таза – поян ‘Здоровый – зажиточный, здоровый– богатый’; Ару енын ÿмыржö кужу ‘У чистоплотного человека долгийвек’; Эре таза эре ‘Опрятный всегда здоровый’, хотя если здоровья нет,то ни за какие деньги его не купишь: Тазалыкым пазарыште от нал‘Здоровье на базаре не купишь’. У марийцев есть рекомендации посохранению здоровья и профилактике болезней – работа на воздухе ибаня.

Результаты статистического анализа введенных использованныхфакторов для удобства восприятия представлены в видедифференциальной факторной диаграммы на Рис.1, расположенной вконце статьи. Анализируя ее, можно сделать выводы, что для народамари главными ценностями служат этика, семья и знания. Диаграммапоказывает одну особенность марийского народа – недостаточновысокую оценку пользы труда. Фактор «Труд» занимает седьмое место.Сразу возникает вопрос: если нет труда, то откуда богатство? Ответ надоискать в самих пословицах. Среди них имеется большая группа,посвященная восхвалению леса. Именно лес был источником марийскогобогатства: он давал мед, грибы, ягоды, меха, мясо животных, дрова иукрывал от врагов. Тяжелый и малопроизводительный труд крестьянинане вызывал уважения, так как в лесисто-болотистой местности былосложно выращивать стабильно хорошие урожаи зерновых культур. Этопоказывает равная высота положительного и отрицательного столбцовданного фактора на диаграммах. Тяжесть труда компенсироваласьотдыхом за праздничным столом.

Следует заметить, что описанные системы ценностей противоречатнаправлению современных социальных процессов: глобализации,переходу к рыночной экономике и к постиндустриальному(информационному) обществу. Реконструированные из пословиц ипоговорок системы ценностей далеко не тривиальны и говорят о высокойстепени развития и высоких нравственно-этических качествах народамари.

В заключение следует сказать, что использованная методика можетбыть применена для семантического анализа и графическойпрезентации систем ценностей и других, не только финно-угорских,народов.


28

Рис. 1. Дифференциальная (а) и суммарная (б) факторные диаграммысистемы ценностей в пословицах народа мари


29


Ибатов, С.И. Марийские пословицы, поговорки, загадки / Сост. С.И.1.Ибатов. – Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1960. – 183с.Грачева, Ф.Т. Горномарийские пословицы, поговорки, загадки,2.приметы/ Ф.Т.Грачева /. – Йошкар-Ола: Мар. гос. университет, 2001. –236 с.Китиков, А.Е. Пословицы и поговорки финно-угорских народов/3.А.Е.Китиков. – Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 2004.– 336 с.Китиков, А.Е. Марий калык ойпого: Калыкмут-влак. - Свод4.марийского фольклора: Пословицы и поговорки / Сост. А.Е. Китиков.– Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. – 208 с.Китиков А.Е. Марий калыкмут мутер. Словарь марийских пословиц и5.поговорок / А.Е. Китиков. – Йошкар-Ола, 1991. – 336 с.Глухов В.А. Системная реконструкция марийской этнической6.идентичности /В.А. Глухов, Н.Н. Глухова – Йошкар-Ола:Стринг, 2007.– 184 с.Глухова Н.Н. Системы ценностей финно-угорского суперэтноса /Н.Н.7.Глухова, В.А. Глухов. – Йошкар-Ола:ООО «Стринг», 2009. – 276 с.Глухов В.А. Системы символов песен финно-угров Урало-Поволжья8./В.А. Глухов, Н.Н. Глухова – М.: Спецкнига, 2012. – 376 с.Дробницкий, О.Г. Ценность / Г.О. Дробницкий // Философская9.энциклопедия. – Т.5. – М.: Советская энциклопедия, 1970. – С.462.Философский словарь. – М.: Изд-во политической литературы, 1981. –10.445 с.


30

СОПОСТАВЛЕНИЕ АСПЕКТОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВОПЕРСОНОЛОГИИ

Глушкова Н.М.

Челябинский государственный университет

Уникальный код статьи: 5260c582a1ecc

В настоящее время определение языковой личности, ее структуры исвязи с обществом, историей и самим языком является одним изнаиболее обсуждаемых вопросов в лингвистике. Само понятие «языковаяличность» находится на стыке ряда гуманитарных наук: языкознания,культурологии, социологии, антропологии и других. За относительнокороткий отрезок времени изучение понятия прошло от предпосылоквключения языковой личности в объект науки о языке досамостоятельного направления в языкознании. Отечественныеисследователи наряду с зарубежными учеными внесли немалый вклад вразвитие науки, посвященной именно языковой личности –лингвоперсонологии [9]. Данное направление является пересечениемкогнитивной лингвистики, социолингвистики и лингвопсихологии иимеет своей целью изучение гендерных, профессиональных,ментально-психологических особенностей языковой личности и ее типов в данных аспектах [3].

В данной статье мы бы хотели обратиться к работам современныханглоговорящих (Gibson K., Haynes E., Hooper, J., Norton, B., Wenger, E.) иотечественных исследователей (Богин Г.И., Виноградов В.В., Гусева М.А., Иванцова Е. В., Караулов Ю.Н., Резанова З. И., Степанова Ю.В. ),чтобы кратко и максимально емко осветить точки зрения ученых налингвоперсонологию на настоящий момент. Данное направлениеязыкознания можно исследовать с точки зрения разных аспектов.

Прежде всего, рассмотрим сам объект лингвоперсонологии в работахсовременных лингвистов. В работах англоязычных ученых преобладаетизучение языковой личности конкретного индивидуума [11], чащебилингва, «heritage language». Под термином «Heritage language», частоиспользуемым в современной науке, понимается язык, на которомговорят члены семьи, представители клана, народа, к которомупринадлежит конкретный индивидуум, но который не используется каксредство коммуникации в среде его делового общения (работа,образование). Уровень владения языком может варьироваться от


31

свободного говорения и письма до частичного восприятия безвозможности репродукции, а также до полного забывания, особенноесли говорящий вращается исключительно в среде доминантного языка(«dominant language»). [18]. Сегодняшний повышенный интерес кязыковой личности не-носителя языка неслучаен: зарубежныелингвисты отмечают усиление влияния неубывающей иммиграции наязык исходного общества. К примеру, если раньше мы могли говорить о«подчиненном» положении языков Латинской Америки, ВосточнойЕвропы, Центральной Азии и коренных народов Северной Америки натерритории США и Канады, то сейчас ситуация меняется в сторонусохранения языка предков и равного сосуществования его наряду сязыком ежедневного общения. [8]. В связи с этим одним из актуальныхобъектов для исследования становится языковая личность человека,который относится к одной конкретной национальности и имеетсобственный языковой и культурный фонд, но по образовательным,политическим, экономическим причинам больше задействует языкдругого общества. Более того, потеря своего исконного языка все чащевоспринимается как угроза для языковой личности индивидуума и вцелом для языковой личности диалекта и наречия. Патрисия А. Шоу всвоей работе «Language and Identity. Language and the land» приводитсвидетельства многих иммигрантов, в силу образовательных исоциальных причин утративших родной язык и отмечающих дальнейшиетрудности не только с языковой, но с национальной, культурной ипсихологический самоидентификацией. [20] Потеря языка («LanguageLoss») может происходить на двух уровнях. Во-первых, этоиндивидуальный или семейный уровень, когда человек или члены семьиперестают употреблять изначально родной язык, например, переезжая вдругую страну. Во-вторых, это общеязыковой уровень, когда наречиеили язык исчезают с уходом последнего носителя или письменногоисточника. [14] Вместе с ростом интереса к феномену «Heritagelanguage», изучается и взаимное влияние двух противопоставляемыхязыковых личностей: языковой личности общества ежедневногообщения и языковой личности наследственного языка. Особая трудность– и одновременно интерес - в изучении составляет то, что эти языковыеличности соединяются в речевом взаимодействии одного человека и всоединении представляют собой третий, самый малоизученный объект –языковую личность человека, сформировавшуюся под влиянием языкапредков и языка ежедневного общения [21].

Продолжая изучение современного объекта лингвоперсонологии,нужно упомянуть более внимательное отношение к гендерному аспекту


32

языковой личности, которое отмечается в работах зарубежных иотечественных ученых. Половая принадлежность является одним избазовых аспектов самоидентификации языковой личности, она влияет напроцесс восприятия, обработки и репродукции дальнейшей информации,т.е. оказывает прямое воздействие на речевое поведение индивида. [4].Проблема дифферециации речевого поведения в зависимости от половойпринадлежности говорящего широко представлена в отечественнойлингвистике. Одна из основных задач для современнойлингвоперсонологии с точки зрения гендерной принадлежности - этомаксимально полно и детально описать женскую или мужскую картинумира и зафиксировать реально существующие модели речевогоповедения мужчин и женщин, особенности вербальных стратегий итактик в зависимости от пола. На наш взгляд, в отношении кгендерному признаку состоит одно из ключевых различий в изученииязыковой личности отечественными и иностранными лингвистами. В товремя как российская филология концентрируется на изучении иописании конкретно существующего речевого поведения на основаниигендерного признака, зарубежные лингвисты сталкиваются с болееспецифичным вопросом: влияние этого признака на развитие языковойличности в условиях взаимодействия английского и родного языкаиндивидуума. Ведущими направлениями отечественной гендернойлингвистики являются определение концептов «мужское» и «женское»,описание стереотипов маскулинности и фемининности и ихфункционирование в языке, гендерной маркированности языковойличности. Зарубежные ученые, в силу большой языковойдифференциации общества, значительной доли иммиграции, политикитолерантности и сохранения наследственных языков, сосредотачиваютсвои исследования на гендерном аспекте языковой личности как объектевоздействия двух и более языков и их культур. По мнению канадскогопрофессора Б. Нортон, культурный фон языка ежедневного общениязначительно меняет картину мира говорящего, привнося свои черты висходную языковую личность, сформированную родным языком [16].Лучше всего подобный феномен иллюстрируется развитием той частииндивидуальности, которая являлась табуированной в языке предков,например, темы личных взаимоотношений, сопоставления религий,вопросов иерархии в семье для женщин-мусульманок [17]. Приведенноевыше утверждение об изменении картины мира справедливо и в томслучае, если предметом исследования является любой иностранныйязык. Дж. Хупер, занимающийся вопросом взаимодействия испанской иангло-американской культур, отмечает усиление тенденций в гендерном


33

аспекте больше свойственных картине мира английской языковойличности. Традиционная испанская коммуникативная стратегиядемонстрации маскулинности, доминантное положение концепта«мужское» в языке, акцентирование внимания на гендерном признаке вречи сталкивается с популярным феминистским движением в Испании,которое также находит подтверждение в испанском словообразовании,лексике, вербальных и поведенческих тактиках. [15]

С точки зрения зарубежных лингвистов, социальный аспект языковойличности, т.е. выбор между использованием языка ежедневногообщения и родного в зависимости от социального уровня говорящего, частично теряет свою актуальность из-за расширения коммуникативнойсферы «неанглийских» языков. СМИ, социальные службы, сферыобслуживания, предпринимательство – все эти стороны ежедневногоречевого процесса отвечают потребностям иммигрировавшегонаселения и, тем самым, расширяют сферы взаимовлиянияофициального языка и прочих существующих на территории государстваязыков. Известно, что языковая дифференциация общества отражаетсоциальную структуру общества, и на данный момент социальная иязыковая маркированность многих англоговорящих стран становитсяменее явной. [12]. В исследования отечественных ученых, посвященныхязыковой личности, речевая деятельность имеет, напротив, большуюсоциальную обусловленность. Результаты анализа словарного запаса,частотности употребления, синтаксических конструкций связывают,прежде всего, с выполнением множества социальных ролей, споведенческими стереотипами и нормами, принятыми в данной культуре.Обобщенную точку зрения на связь социальных условий и языковойличности можно выразить словами Ю.В. Степановой: «Социальнаяфункция языка реализуется, прежде всего, в языковом сознании —коллективном или индивидуальном. Соответственно языковой коллектив,с одной стороны, и индивидуум — с другой, являются носителямиречевой культуры» [10, с. 186].

Отдельным вопросом в лингвоперсонологии является недостаточноизученная методологическая база этого направления, на состав которойтакже существуют разные точки зрения. На первоначальном этапеисследования тщательно разрабатывалась языковая личность с опоройна текст. Благодаря работам В.В. Виноградова, А.А. Леонтьева, Г.И.Богина, Ю.Н. Караулова мы располагаем обширными данными обанализе личности автора и персонажа художественного произведения[2], о способности носителя языка «производить речевые поступки,создавать и принимать произведения речи» [1], а также традиционное


34

определение языковой личности, выведенное Ю.Н. Карауловым: «Подязыковой личностью я понимаю совокупность способностей ихарактеристик человека, обусловливающих создание и восприятие имречевых произведений (текстов), которые различаются а) степеньюструктурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражениядействительности, в) определенной целевой направленностью» [7]. Всеэти определения объединяет обобщение способностей человека ипорождаемых им текстов. Согласно мнению зарубежных ученых,языковая личность в большей степени зависит не от произведенныхличностью продуктов и ее взаимодействия в обществе. B. Norton, E.Wenger рассматривают языковую личность как ощущение, пониманиесамого себя во всем многообразии расовых, биологических,национальных, гендерных, социальных аспектов: «it is dynamic andcomplex, having the characterizations of being lived, negotiated, on-going,changing constantly across time and space, social, multiple, it is also alearning process with its pasts and future incorporating the present» [22].

Среди наметившихся изменений в методологии в настоящий моментможно отметить смещение акцента с анализа художественного текста и,соответственно, анализа языковой личности писателя и героевпроизведения, на более усредненную, среднестатистическую личностьсовременного общества. В лингвоперсонологии XX века преобладаетизучение масштабных, значимых языковых личностей, оставивших послесебя значительную творческую базу для анализа, чаще всего этоязыковые личности писателей. Стремясь найти золотую середину,ученые-лингвисты при обращении к языковой личности наших днейобычно рассматривают личность, имеющую типические для социумачерты и в то же время обладающая яркой индивидуальностью либосоциальной значимостью. Также изменяется характер дополнительныхусловий выбора исследуемого источника для анализа. Это может бытьпубличная личность, политик или ученый, однако основной критерийвыбора по-прежнему заключается в доступе к речевому продуктуанализируемой языковой личности. При необходимости анализанаиболее типичной для общества языковой личности трудностьвызывает именно сбор исследуемого материала. Определяющей в этомслучае становится возможность получения данных о ежедневной,характерной речевой деятельности индивида [5]. Екатерина ВадимовнаИванцова, вплотную занимающаяся проблемой методологии в изученииязыковой личности, на материале томских диалектологов отмечает«метод включения в языковое существование говорящего» и выделяетследующие этапы 1) непосредственное неформальное общение


35

исследователей с информантом; 2) создание комфортной для языковойличности обстановки в период записей; 3) установка напреимущественную фиксацию непринужденной речи; 4)систематическое долговременное наблюдение [6, c . 29] .

Взгляды современных зарубежных ученых на методологию языковойличности также совмещают в себе несколько подходов к изучению.Языковая личность является динамичным, изменяющимся феноменом влингвистике, то такими же динамичными должны быть теория ипрактика изучения языковой личности [13]. Для более полной картиныиспользуются как качественные (интервью, дневниковые записи,журналы, автобиографии), так и количественные (опросники, анкеты).Несмотря на то, что у количественных методов в исследовании языковойличности есть много противников, в разумных пределах и принаблюдении большого количества опрашиваемых, они могут принестимного информации для исследования [19]. Перспективным методомисследования также считается метод кейсов («case study»). Лучше всегоэтот метод исследования отвечает на вопросы «почему» и «как» ввыявлении причинно-следственных связей в языковой личности,мотивов и стратегий поведения. При задействовании этого приеманаблюдатель минимально влияет на результаты исследования, а вкачестве контекста используются актуальные, максимальноприближенные к реальности условия [23].

В данной статье мы постарались дать краткий сопоставительныйобзор точек зрения отечественных и зарубежных ученых-лингвистов вотношении актуального и развивающегося ответвления языкознания –лингвоперсонологии. В ходе сравнения были выделены несколькомнений о самом объекте науки – языковой личности - , ее гендерном исоциальном аспектах, а также о самой малоизученной сфере –методологической базе. На наш взгляд, они отражают основныенаправления исследования языковой личности на настоящий момент иоткрывают перспективы для лингвоперсонологии в будущем.


Богин, Г.И. Модель языковой личности в её отношении к1.разновидностям текстов: автореф. дисс. … д-ра филол. наук / Г.И.Богин. – Л., 1984. – 39 с.Виноградов В. В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей.2.От Гоголя до Ахматовой / В. В. Виноградов; Отв. ред. А. П. Чудаков;Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова. — М.: Наука, 2003. — 390с.


36

Голев Н. Д. Обыденная лингвополитология: проблемы и перспективы3.// Современная политическая лингвистика : тезисы Междунар. науч.конф. (Екатеринбург, 29.06—6.10.2011) / гл. ред. А. П. Чудинов ;ФГБОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т». — Екатеринбург, 2011. С. 66—69.Гусева М. А. Гендерные и социолингвистические характеристики4.языковой личности. [Электронный ресурс] / М.А. Гусева. //Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота.— 2008. — № 1 (1): в 2-х ч. Ч. II. — C. 25-30. Режим доступа:http://www.gramota.net/articles/issn_1997-2911_2008_1-2_07.pdf ,свободный. – Загл. с экрана.Иванцова Е. В. Проблемы формирования методологических основ5.лингвоперсонологии. / Е.В. Иванцова. // Вестн. Том. гос. ун-та.Филология. — 2008. — №3. — С.27-43.Иванцова Е. В. Методологические проблемы создания словаря6.языковой личности / Е. В. Иванцова // Вопросы лексикографии. —2012. — № 1. — С. 27-51.Караулов Ю.Н., Русский язык и языковая личность./ Ю.Н. Караулов.7.— М.: Издательство ЛКИ, 2010. — 264 с.Михеева. Н.Ф. Понятия «языковая ситуация» и «языковая политика».8.Типология языковых ситуаций, Лекция 1. [Электронный ресурс] / Н.Ф.Михеева. / / Учебный портал РУДН. – Режим доступа :http://web-local.rudn.ru/web-local/prep/rj/index.php?id=1292&p=12054− Загл. с экрана.Резанова З. И., Иванцова Е. В. Лингвоперсонология: типы языковых9.личностей и личностно-ориентированное обучение: монография / З.И. Резанова, Е.В. Иванцова / под ред. Н.Д. Голева, Н.В. Сайковой, Э.П.Хомич. [рец. З.И. Резановой, Е.В. Иванцовой] // Вестн. Том. гос. ун-та.Филология. — 2009. — №2. — С.127-130.Степанова Ю.В. Языковая личность и аспекты ее изучения. / Ю.В.10.Степанова // Вестник Тюменского государственного университета. —2012. — №1. — с 186 – 192.Ebtekar P. Whose voice is telling a story? [Electronic resource] / P.11.Ebtekar // TESOL in Context: Special Edition S3. — November 2012. —Р е ж и м д о с т у п а :http://www.tesol.org.au/files/files/269_parisa_ebtekar.pdf − Загл. сэкрана.Gibson K. English only court cases involving the U.S. workplace: the12.myths of language use and the homogenization of bilingual workers’identities [Electronic resource]. / K. Gibson // Second Language Studies.— Spring 2004. — Vol. 22 Issue 2 . — pp. 1-60.− Режим доступа:


37

http://www.hawaii.edu/sls/sls/wp-content/uploads/2011/06/Gibson.pdf −Загл. с экрана.Hansen J. G., & J. Liu. Social identity and language: Theoretical and13.methodological Issues. / J. G. Hansen, & J. Liu. // TESOL Quarterly. — Vol.31, Issue 3. — Autumn, 1997. — pp. 567-576.Haynes E. What is language loss? [Electronic resource] / E. Haynes //14.H e r i t a g e B r i e f s . — 2 0 1 0 . — Р е ж и м д о с т у п а :http://www.cal.org/heritage/pdfs/briefs/what-is-language-loss.pdf. − Загл.с экрана.Hooper, J. The New Spaniards [Electronic resource]. / J. Hooper // 2nd.15.London, England: Penguin Books. − 2006. − Режим доступа :h t t p : / / b l o g s . l o n g w o o d . e d u / s p a i n 2 0 1 1 / 2 0 1 1 / 0 6 / 0 2/machismo-vs-feminism-battlefield-of-gender-identity. − Загл. с экрана.Norton, B. Identity and language learning: Gender, ethnicity and16.educational change [Electronic resource]. / B. Norton // Harlow, England:Longman/Pearson Education. − 2000. − pp. 19. − Режим доступа :http://faculty.educ.ubc.ca/norton/ − Загл. с экрана.Norton, B. Identity, literacy, and English-language teaching [Electronic17.resource]. / B. Norton // TESL Canada Journal (reprint of IATEFL 2009conference proceedings). − 2010. − Vol. 28 Issue 1. − pp.1-13., Режимд о с т у п а :http://globalconversationsinliteracy.files.wordpress.com/2012/05/bonnynorton-identityliteracylanglearning.pdf. − Загл. с экрана.Polinsky, M; Kagan, O. Heritage languages: In the ‘wild’ and in the18.classroom. / M. Polinsky; O. Kagan // Language and Linguistics Compass.− Vol. 1 Issue 5. − 2007. − pp. 368–395Rezaei S. Researching Identity in Applied Linguistics [Electronic19.resource] / S. Rezaei // Sharif University of Technology, Tehran, IRAN//The Internet Journal of Language, Culture and Society. − Issue 35. −2 0 1 2 . − p p . 4 5 – 5 1 . Р е ж и м д о с т у п а :http://www.educ.utas.edu.au/users/tle/JOURNAL/issues/2012/35-07.pdf.− Загл. с экрана.Shaw Patricia A. Language and Identity, Language and the Land20.[Electronic resource]. / Patricia A. Shaw // BC Stidues. − Vol. 131. −2001. − Режим доступа : http://fnlg.arts.ubc.ca/pdfs/ShawLangLand.pdf− Загл. с экрана.Val A., Vinogradova P., What is the identity of a heritage language21.speaker? [Electronic resource] / A. Val, P. Vinogradova // University ofMaryland Baltimore County. Heritage Briefs. − 2010. − Режим доступа :http://www.cal.org/heritage/pdfs/briefs/what-is-the-identity-of-a-heritage-


38

language-speaker.pdf − Загл. с экрана.Wenger, E. Communities of Practice. / E. Wenger. − Cambridge:22.Cambridge University Press, 1998. − 163 p.Yin, R. K. Case Study Research: Design and Methods (3rd Edition). / R. K.23.Yin // U.S.A.: Sage Publications, Inc. − 2003. − 13p.


39

СЛОЖЕНИЕ АНАЛИТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ АНГЛИЙСКОГОЯЗЫКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Гурова Ю.И.

Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов

Уникальный код статьи: 52530a02d44f4

Среди германских языков английский занимает особое место, слингвистической точки зрения, особенно в связи с определеннымидеталями из истории языка. Минимальное сравнение с раннимстроением языка, представленное в источниках древнеанглийскогопериода достаточно, чтобы убедить нас во многих изменениях, которыепроизошли в системе глагола английского языка еще в ранних текстах.Подавляющее большинство из этих изменений произошло в течениесреднеанглийского периода (примерно c 1100 г. до 1500 г.). Примерно в1500 г. произошло важное событие в глагольной системе английскогоязыка, которое полностью изменило грамматическую систему глаголанавсегда. Это преобразование мы будем называть трансформационнымсдвигом, который произошел на уровне концепции глагольногословоизменения. Прежде чем использовать глагол для определеннойцели (будь то форма или выражение), необходимо представить отрезоквремени, благодаря которому формируется данное преобразование. Стех пор, как германский глагол имеет бинарные оппозиции, междупрошлым и настоящим, он может ответить на вопрос, как показать«определенный момент», который, на сегодняшний день является всеголишь трансформационной точкой в истории языка. Точки не имеютизмерения, поэтому настоящий период можно рассматривать как остриеножа: невозможно встать на него, для стабильности необходимоиспользовать две части любой из сторон истории.

Развитие языка – это непрерывный процесс, именно поэтому любаяпериодизация является условной, с другой стороны, она необходима дляудобства исследований. Традиционным, наиболее принятым считаетсяделение истории английского языка на три этапа: 1) древнеанглийский(Old English) – лингвистами он датируется по-разному: одни утверждают,что его начало приходится на V в. (появление первых германскихпоселений на Британских островах), другие – на VII в. (появление первыхписьменных памятников, дошедших до наших дней), и заканчивается онв XI в. (нормандское завоевание Англии); 2) среднеанглийский (Middle


40

English) – с XI в. до конца XV в. (развитие книгопечатания и война Алой иБелой Розы), но некоторые историки не включают XV в. всреднеанглийский период, так как считают его переходным междусреднеанглийским и новоанглийским периодами; 3) новоанглийский(Modern English или New English) – от XVI в. и до наших дней (XVI и XVIIвв. относят к ранненовоанглийскому периоду).

Несмотря на то , что эта периодизация основана наэкстралингвистических фактах, она является наиболее удобной. Хотянекоторые лингвисты [3, c. 301] предлагают разного рода поправки исчитают, что необходимо сдвинуть даты в сторону современности,потому что, к примеру, нормандское завоевание не могло оказатьмгновенное влияние на язык, и для этого понадобилось бы, по меньшеймере, около 100 лет. Мы в своем исследовании будем придерживатьсянаиболее общей теории, делящей историю английского языка на триэтапа: древнеанглийский, среднеанглийский и новоанглийский периоды(в нем мы рассмотрим только ранненовоанглийский, которыйпредставляет больший интерес для нашего исследования).

Древний английский язык – это название самого раннего этапаразвития английского языка, примерно с V в. до XII в. (примерно в 1150 г.начался среднеанглийский период). Древнеанглийский язык былиспользован в течение длительного периода времени со дня вступлениягерманских оккупантов и поселенцев в Англии в период после распадаРимской Британии в начале V в. до норманнского завоевания в 1066 г. идалее в первые века норманнского правления в Англии. В первуюочередь это язык англосаксов.

Перед приходом англосаксов, большинство населенияВеликобритании говорило на кельтском языке. В Римской Британиилатинский язык был в широком использовании в качестве языкаправительства и вооруженных сил, особенно в городских районах исреди высшего сословия. Однако, неясно, сколько времени латинскийязык использовался в послеримский период. В ходе следующихнескольких сотен лет, постепенно все больше и больше территорий вобласти, позже известной как Англия, попадало под англосаксонскийконтроль.

Судьба большинства романо-британского населения в этих районахявляется предметом многочисленных дискуссий на сегодняшний день.Конечно, очень мало слов было заимствовано в английский язык изкельтского языка (в некоторых районах элементы грамматики ипроизношения), и практически все латинские заимствования, которыепоявились в древнеанглийском языке, были либо заимствованы на


41

континенте (то есть заранее) либо во время или после введенияхристианства.

Введение англосаксов в христианство, которое началось в конце VI в.и было в значительной степени завершено в конце VII в., являетсясобытием огромного культурного значения. Одним из многих средстввоздействия являлось введение написания объемных текстов изримского алфавита на пергаменте (в отличие от очень короткихнадписей на дереве, камне из рунических символов). Почти все из нашихживых документальных доказательств древнеанглийского периода(далее ДА) опосредуется через церковь, и отпечаток литературнойкультуры латинского христианства остался глубоко почти на всем, чтосохранилось из древнеанглийских источников.

Конфликт и взаимодействие с налетчиками и поселенцамискандинавского происхождения - центральная тема в англосаксонскойистории по существу со времени первых зарегистрированных набегов вконце VIII в. Однако, лингвистическое влияние этого контакта, главнымобразом, очевидно только в период среднеанглийского языка.Аналогично, политические события норманнского завоевания такжепроявились не сразу, и потребовалось некоторое время, чтобы показатьих полное влияние на английский язык.

Английский язык среднеанглийского периода (далее СА) – это язык,на котором говорила и писала Великобритании между 1150 и 1550 гг.Эти сроки являются примерными датами, наиболее совпадающими ссобытиями истории, хотя, маловероятна возможность преемственностисобытий для эволюции языка. Однако, если сравнить набор характерныхчерт письменных памятников во время СА и ДА периодов, содержаниепостоянных разногласий просто налицо, вот некоторые из них: a)гласные получают стандартный вид, который очень похож насовременный английский, но конечная -e все еще присутствует вокончании слов; b) полное изменение и упрощение флексий произошлоза счет выравнивания фонетической системы гласных; c) как следствие,появляется тенденция (которая уже началась в ДА) обращаться запомощью к аналитическим конструкциям или к предлогам вместопадежей для образования грамматических конструкций; d) именно в САпериод наблюдается наибольшее количество заимствованных слов изфранцузского (последствия норманнского завоевания) илискандинавских языков (по закону колонизации (Danelaw)).

Среднеанглийский период начинается с нормандского завоеванияАнглии в 1066 г. Завоеватели принесли с собой французский язык (еслибыть точнее - нормандский). Основная часть населения (знать) говорила


42

на французском языке, коренное же население продолжало говорить наанглийском. Постепенно нормандское население овладевало языкомзавоеванной страны. Помимо этих двух языков был еще и третий, языкцеркви – латинский. Таким образом, в Англии СА периода сложиласьситуация триязычия. Все памятники СА письменности были написаны наразных диалектах, существовавших в тот период времени. Для самоголондонского диалекта базовым является восточно-центральный диалект.Что касается грамматического строя английского языка и в частностианглийского глагола [1, с. 55-58], то именно в это время происходитсложение английского языка как аналитического. Происходит распадфлексий у глаголов, и это приводит к тому, что все чаще используютсяаналитические формы для выражения сложных грамматических времен.

Ранний новоанглийский период следует за СА периодом в конце XV в.и совпадает с правлением династии Тюдоров (1485–1603) и Стюартов(1603-1714). В конце периода отмечено религиозно-политическоеурегулирование «Великой революции» (1688), переход в «Августовскийвек» (век классицизма в литературе и искусстве) во время правлениякоролевы Анны (1702-14) и достижение политического единстваБританских островов в соответствии с «Актом объединения» междуАнглией и Шотландией (1707).

В Новоанглийский период происходит становление литературногонационального языка на основе лондонского диалекта. С появлениемпечатных публикаций У. Кэкстона (первая печатная книга 1477 г.) островстает проблема правильности языка. Постепенно лондонская нормастановится литературной, но параллельно существуют и местныедиалекты, только благодаря книгопечатанию они отходят на второй план,оставаясь в устной речи. В течение СА периода существовалимногочисленные региональные диалекты в Англии и Шотландии.Благодаря этому рукописи СА языка, даже копии одной и той же работы[2; XIII в.], отличаются лингвистически друг друга в большей илименьшей степени. В конце СА периода Лондон постепенно превратился вместо администрации. Речь столицы приобретала социальный престиж,и письменные формы стали идентичными в официальных документах илитературе. Можно свободно говорить о становлении 'стандарта'английского общенационального языка в данный период. Однако, посравнению с текстами СА, тексты раннего новоанглийского периодакажутся намного более однородными, т.к. литературный английскийязык был основан на одном диалекте. В XVI в. начинают себя проявлятьорфоэписты и грамматисты, которые стараются унифицировать исистематизировать английский язык. Что касается грамматики, то


43

английский язык становится языком аналитического типа, в которомфлексии практически отсутствуют.


Гурова, Ю.И. Морфологическая система глагола в древнеанглийском1.языке / Ю.И. Гурова // Филологические науки. Вопросы теории ипрактики: научно-теоретический и прикладной журнал. Тамбов:Грамота, 2012. № 2 (13). С. 55-58.Cursor mundi (The cursur o the world). A Northumbrian poem of the2.XIVth century in four versions. Ed. by the Rev. Richard Morris. Michigan:University of Michigan Library. 2006. 1674 p.The Shorter Oxford English Dictionary on Historical Principles by C.T.3.Onions (ed.). Oxford: Clarendon Press. 1990. 2306 p.


44

РОЛЬ ЭПИТЕТОВ В СОЗДАНИИ ОБРАЗОВ НЕМЕЦКОГОДЕТСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Дронова О.С.

Северо-Кавказский федеральный университет

Уникальный код статьи: 5276287ca387c

Эпитет – слово, образно определяющее предмет или действие,подчеркивающее характерное свойство [4]. В детском фольклоре,особенно в стихах для самых маленьких (за исключением поэзиипестования), эпитеты встречаются не так уж часто. Это связано, преждевсего, с тем, каким образом ребенок познает мир. К.И.Чуковский в книге«От двух до пяти» так пишет об эпитетах: «Эпитет есть результат болееили менее длительного ознакомления с вещью. Это плод опыта,созерцания, исследования, совершенно недоступного маленьким детям»[5]. Эпитеты, по его мнению, не должны составлять более чем 7%лексики в поэзии, предназначенной для малышей. По мере жесозревания психики ребенка, увеличения его жизненного опыта должнопроисходить и увеличение числа эпитетов, которыми обогащается егоречь.

Для детского фольклора, как и для фольклора в целом, характерны,прежде всего постоянные эпитеты. Под постоянным эпитетомтрадиционно понимается красочное определение, неразрывной связьюсочетающееся с определяемым словом, с которым оно образуетустойчивое образно-поэтические выражение [3]. В немецком детскомфольклоре постоянные эпитеты часто встречаются для создания образовприроды: die grüne Wiese (зеленый луг), das grüne Gras (зеленая трава),der grüne Garten (зеленый сад), das tiefe Tal (глубокая впадина): Auf dergrünenWiese // Steht ein Karussell.// Manchmal fährt es langsam,//manchmal fährt es schnell//.Komm hervor, du grünes Gras,// Komm herbei,du Osterhas! [6].

Постоянные эпитеты — часто тавтологические эпитеты, т.е.определяемое слово (существительное) выражает одну и ту же идею,содержит один и тот же признак, что и прилагательное [10]. Говоря опостоянстве как об основной и самой яркой черте эпитетов в устнойнародной поэзии, А. П. Евгеньева выделяет два вида этого постоянства:первый, когда «прилагательное настолько слилось с определяемымсуществительным, что представляет с ним одно целое»: liebe Sonne


45

(любимое солнышко). Другой вид постоянства она, называет«постоянством относительным». В этом случае «существительное(предмет, понятие) имеет в устной поэзии ряд определений, с одним(или двумя) из которых оно сочетается.. .» [2]. Например,существительное der Himmel (небо) встречается, в немецкой детскойпоэзии с такими эпитетами, как hell, blau. Существительное der Mond(луна) – с прилагательными rund, gut, golden, silbern, weiß; die Sterne – сприлагательными silbern, golden, hell: Guter Mond, du wandelst leise// Andem blauen Himmelszelt...// Wer hat die schönsten Schäfchen// Die hat dergoldene Mond// [8].

Уже из данного примера становится очевидным, что наиболееупотребительными эпитетами в создании образов детского немецкогофольклора являются цветообозначения, причем для этой поэзии нехарактерна передача широкой цветовой палитры, разнообразныхоттенков. Наиболее частотные среди этой группы эпитетов – golden,silbern, weiß, blau, rot, schwarz, grün. А. Вежбицкая объясняетчастотность цветообозначений тем, что «цветовые концепты связаны сопределенными универсальными элементами человеческого опыта и этиуниверсальные элементы можно грубо определить, как день и ночь,солнце, огонь, растительность, небо и земля» [1].

Ребенок, знакомясь с поэзией, начинает соотносить свойпознавательный и чувственный опыт с тем, что он встречает в стихах.Тем самым, он закрепляет и обогащает свои представления о мире,который его окружает. Поэтому эпитеты в детской поэзиихарактеризуют, прежде всего, внешние признаки предметов и явлений:цвет, форму, размер. Подобные эпитеты делают картину мира зримой,наглядной и контрастной: Ein großer, ein roter, ein runder Luftballonfliegt höher, immer höher, gleich fliegt er mir davon doch an der Schnur [6].

Помимо эпитетов, которые передают внешние признаки предметов,довольно многочисленна группа эпитетов с абстрактно-оценочной исемантикой: ein guter/böser Mann (добрый/злой человек), liebes Kindchen(любимый ребеночек), das prächtige Schloß (великолепный замок), stolzeSchneiderlein (храбрый портняшка). Самым частотным, без сомнения,выступает эмоционально-оценочный эпитет «lieb», встречающийся вкачестве характеристики, как с одушевленными (liebes Kind, liebes Häslein, liebe Liese), так и с неодушевленными существительными (liebeAbrikosen, liebe Sonne). Сочетание в стихах о природных явленияхметафорического эпитета с последующей повелительной формой глаголасоздает олицетворенный образ: Komm, lieber Mai, und mache die Bäumewieder grün und lass mir an dem Bache die kleinen Veilchen blühn!»; «Sonne,


46

liebe Sonne! Komm ein bißchen runter... [9].Особую роль в образности детского фольклора играет антитеза –

контрастное противопоставление. Как правило, семантическиеконтрасты создаются, и реализуются здесь именно на уровне эпитетов(контрастные эпитеты). Контрастные по смыслу слова, принадлежащие кодной категории понятий, позволяют ребенку легко классифицировать исистематизировать новую лексику, что необычайно важно для овладенияродным языком. Эффективность и значимую роль антитезы в процессеформирования языковой картины мира ребенка подчеркивал К.И.Чуковский: «По представлению ребенка многие слова живут парами. Укаждого из этих слов есть двойник, чаще всего являющийся егоантитезой» [5]. В построении поэтического текста контрастные эпитетыстоят, как правило, рядом на одной или соседних строках, чтобы ребенокне потерял связи между ними, установил смысловой контраст:

Großer Stern und kleiner Stern,//bend dämmern nah und fern...// [8].Es war einmal ein kleiner Mann,// Der hatte eine große Frau! [7].Использование при создании образа противопоставления эпитетов

является одним из средств создания комического эффекта – за счетэпитетов создается зримое, лежащее на поверхности несоответствиемежду ожидаемым и наличествующим. Осмеиваемое несоответствиеможет быть реальным или воображаемым, фактически существующимили только возможным, приписываемым объекту осмеяния. Эпитет каксредство субъективно-оценочной характеристики активно используется вжанре дразнилки как орудие насмешки: Du bist groß, dafür doof. Ich binklein, dafür fein. В основе композиции этой дразнилки – двойная антитезаприлагательных-эпитетов (groß – klein, doof – fein). Эпитеты позволяютговорящему высказать свою оценку в сжатой и лаконичной форме.

Особое место в поэтическом мире детского фольклора занимаютокказиональные эпитеты (эпитеты-окказионализмы): „Auf dem bi babonzen Berge// wohnt die bi ba bonzen Frau. // Hat zwei bi ba bonzenTochter.// Essen bi ba bonzen Wein. // Eins zwei drei, du musst er sein!“ [6].Ребенок играет, соединяя различные звуки, но при этом он оформляет ихкак определенную часть речи (в данном случае – прилагательное) всоответствии со всеми правилами, что свидетельствует о том, что онподсознательно уже глубоко чувствует родной язык. Окказиональныеэпитеты, как правило, представляют собой парные повторяющиесязвукокомплексы: „ Auf einem Gummi-Gummi-Berg, da wohnt einGummi-Gummi-Zwerg, der GummiGummi-Zwerg … [8]. Окказиональныеэпитеты выполняют в фольклорном тексте сразу несколько функций:эстетическую (создание ярких образов), игровую и ритмическую.


47

Таким образом, эпитет — значимый элемент создания образов вдетском фольклоре. Их нечастое употребление в поэтическом тексте, вособенностях в ряде жанров собственно детского фольклора, связано сособенностями восприятия ребенком окружающего мира и постепеннымосвоением родного языка. Образы, создающиеся с помощью эпитетов, содной стороны, носят на себе отпечаток общефольклорной традиции(постоянные эпитеты), с другой, представляют собой пример реализациисобственно-детского словотворчества (окказиональные эпитеты). Однаиз основных функций эпитетов в немецкой детской поэзии — созданиекомического эффекта, эффекта неожиданности, возникающих какрезультат очевидного несоответствия, между определяющим признакоми определяемым объектом. Такое несоответствие часто используется какинструмент иронии и насмешки.


Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. - М.: Просвещение, с.1.57-2005Евгеньева А.П.Очерки по языку русской устной поэзии в записях2.XVII—XX вв. – М.: Просвещение , с. 337-340.- 1999Зуева Т. В. Русский фольклор: Словарь-справочник.- М.:3.Просвещение, с. 302-305. - 2002Стилистический энциклопедический словарь русского языка [Л.М.4.Алексеева и др.]; Под ред. М.Н. Кожиной. - М.: Флинта, с. 460. - 2003Чуковский К.И. Стихи и сказки: От двух до пяти. - М.: Дет. лит., с.5.482-559.- 2005Böhme F. M. Deutsches Kinderlied und KinderspiekVolksuberlieferangen6.aus allen Landen. Leipzig: Breitkopf und Härtel, 1998. – 839 S.Böhme,1998: 621Riesel E. Abriss der Deutschen Stilistik. Moskau: Verlag für7.Fremdsprachige Literatur, 2001. – 404 S.http://www.beepworld.de/members/nostalgie/kindergedichte.htm8.http://www.klads.de9.http://www.mama-tipps.de/tipp/An-den-Mai.html10.


48

ПРОСТРАНСТВО СТЕПИ В ПОЭЗИИ О.Э. МАНДЕЛЬШТАМА

Леонтьева А.Ю.

Северо-Казахстанский государственный университетим. Манаша Козыбаева

Уникальный код статьи: 527bda45ec54d

…В необузданной жажде пространства…О.Э. МандельштамХудожественное пространство О.Э. Мандельштама остаётся

актуальной проблемой современного литературоведения в силуполикультурной природы акмеизма. «Акмеизм - это была тоска помировой культуре», - определяет поэт в 1933 г. [1, т. II, с. 438]. Нашацель – рассмотреть художественные особенности степного пространствав лирике О.Э. Мандельштама.

Освоение степного пространства охватывает начальный и конечныйэтапы творческого пути поэта. Первое упоминание относится к 1913году («Летние стансы»), последнее – к январю 1937 («Я околоКольцова…»). Между ними – проза 1920-х годов и стихотворение «Дикаякошка – армянская речь» (1930). Степь, т. о., появляется в периодыстановления акмеизма, поэтического кризиса и подведения итогов.Степь – «зональный тип ландшафта» [2, с. 291]. Это «безлесная инередко безводная пустошь на огромном расстоянии, пустыня <…>…целина, новина, нéпашь, т. е. земля задернелая, ковыльная» [3, с.322-323]. Иными словами, она ассоциируется с нецивилизованныммиром. Такой она предстаёт в «Летних стансах» и вступает в бинарнуюоппозицию с петербургским садом как организованным людьмипространством: «В аллее колокольчик медный,/ Французский говор,нежный взгляд -/ И за решеткой заповедной/ Пустеет понемногу сад» [1,т. I, с. 290]. На Петербург указывает гидроним Нева: «Нева - каквздувшаяся вена/ До утренних румяных роз./ Везя всклокоченное сено,/Плетётся на асфальте воз» [1, т. I, с. 291]. В отличие от города и садастепь воссоздаётся как неустроенное трудовое пространство: «А тамрабочая землянка,/ Трещит и варится смола» [1, т. I, с. 291]. В городелирический герой – волевой субъект действия, а степи присущекольцевое насильственное движение, причём объект подвергаетсявоздействию рока: «Ломовика судьба-цыганка/ Обратно в степипривела...» [1, т. I, с. 291]. Замкнутое движение – возвращение в степи –


49

усиливает финальный мотив безысходности, явленный в типичнопетербургской картине: «И с бесконечной челобитной/ О справедливостилюдской/ Чернеет на скамье гранитной/ Самоубийца молодой» [1, т. I, с.291]. Бинарная оппозиция разрушается в финале, объединяябезысходностью столицу и степь. Подобная интерпретация мотивированаособенностями национального сознания – в психологическомвосприятии степи присутствует негативный контекст «чужого»пространства. Поэтому она: «безотрадная, безрадостная, бесприютная»[4, с. 427].

Следующий этап освоения степного пространства – стихотворение1930 г. «Дикая кошка – армянская речь…» из цикла «Армения». Оноткрывает «Московские стихи» 1930-1934 гг.: «Дикая кошка – армянскаяречь -/ Мучит меня и царапает ухо./ Хоть на постели горбатой прилечь:/О, лихорадка, о, злая моруха!» [1, т. I, с. 167]. Поэт акцентирует«чуждость» степного пространства, сопрягая его с командировкой.Степь открыта человеку «только для пилигримства или временногопребывания» [5, с. 190]. Усиливаются чуждость и враждебность степи,подчёркнутые мотивом страха и обсценным вводным сочетанием:«Страшен чиновник - лицо как тюфяк,/ Нету его ни жалчей, ни нелепей,/Командированный - мать твою так! -/ Без подорожной в армянскиестепи» [1, т. I, с. 167]. Страх обусловлен состоянием бреда и картинойумирающего мира. Бред связан с пространством близкой степи равнины– «относительно ровной поверхности, иногда значительной по площади,с небольшими <…> колебаниями высот и малыми <…> уклонами» [2, с.253]. Степь и равнину объединяет «открытая, непрерывная линиягоризонта» [2, с. 253]. Часть Среднедунайской равнины ныне называютСтепным Альфельдом [5, с. 566]. В силу синонимической близости степии равнины мы соотносим бред лирического героя со степнымпространством: «И маршируют повзводно полки/ Птиц голенастых пожелтой равнине» [1, т. I, с. 167]. Умирающий мир окружён эстетическисниженными образами, создающими издевательски-насмешливыйконтекст. Издёвка подчёркивается фонетической игрой гроба/грибы:«Грянет ли в двери знакомое: - Ба!/ Ты ли, дружище,- какая издевка!/Долго ль еще нам ходить по гроба,/ Как по грибы деревенская девка?..»[1, т. I, с. 167]. Деструктивная картина мира усиливается мотивомбесчестья (казнокрадства, оплеухи) и грубо-просторечным императивом:«Пропадом ты пропади, говорят,/ Сгинь ты навек, чтоб ни слуху, нидуху,-/ Старый повытчик, награбив деньжат,/ Бывший гвардеец, замывоплеуху» [1, т. I, с. 167]. Арнольд Джозеф Тойнби отмечает: «Жизнь вСтепи – это постоянная схватка с Природой, которая неизбежно ведёт к


50

поражению, как только человек разрушает свою организацию илиослабляет дисциплину» [5, с. 90]. В стихотворении проиграла эпоха ичеловечество, ибо люди трансформировались в «людьё», а жизнь игармония остались в «бывшем» мире: «Были мы люди, а стали – людьё,/И суждено – по какому разряду? -/ Нам роковое в груди колотьё/ Даэрзерумская кисть винограду» » [1, т. I, с. 167]. У «потерпевшихкрушение выходцев девятнадцатого века, волею судеб заброшенных нановый исторический материк» («Девятнадцатый век», 1922) [1, т.II,с.201], остаётся «эрзерумская кисть винограда» - пушкинскоегармоничное наследие «Путешествия в Арзрум», а с ним – «роковое вгруди колотьё» - сердечная боль из-за разрушенной культуры.

Положительная коннотативная окрашенность образа степиимманентна лирике 1931-1936 гг. Сибирская степь («Волк», или «Загремучую доблесть грядущих веков…», 1931) составляет оппозициюхолодному топосу стихотворения «Я живу на важных огородах». Акмеистпарадоксально сопрягает огни с холодом, а Сибирь – с жарой: «Запихайменя лучше, как шапку, в рукав/ Жаркой шубы сибирских степей» [1, т. I,с. 172]. Сибирь предстаёт изначальным естественным пространством,где сосна, соединяющая верх и них, небо и подземный мир, уподобленамировому древу, а Енисей – мифологической границе: «Уведи меня вночь, где течёт Енисей/ И сосна до звезды достаёт,/ Потому что не волк япо крови своей/ И меня только равный убьёт» [1, т. I, с. 172]. Сибирьотгорожена Енисеем от мира разрушенной культуры и воспринимаетсякак мифологический хронотоп спасения и надежды. «Жаркая шубасибирских степей» становится вариантом архетипа дома, т.к.ассоциируется с очерком 1922 г. «Шуба» и с «Шумом времени» («В не почину барственной шубе».). Шуба даёт «случайное тепло с чужого плеча»(1922) [1, т. II, с. 274], напоминая по функции дома шинель АкакияАкакиевича. Не имея реального дома, лирический герой обретает доммифологический в иллюзорном пространстве «сибирских степей».Ассоциативная связь «сибирских степей» с «Шумом времени»а к т у а л и з и р у е т т е м у п о э т а и п о э з и и : « Н о ч ь . З л и т с ялитератор-разночинец в не по чину барственной шубе» [1, т. II, с. 44].Разночинец – важная самохарактеристика поэта в 1920-е годы: «Памятьмоя враждебна всему личному. <…> Разночинцу не нужна память, емудостаточно рассказать о книгах, которые он прочел, - и биографияготова» [1, т. II, с. 44]. Если шуба сопрягается с архетипом дома имифологическим пространством, то шапка – овеществлённоесамоотождествление лирического героя: «Бал-маскарад. Век-волкодав./Так затверди ж назубок:/ Шапку в рукав, шапкой в рукав --/ И да хранит


51

тебя Бог» («Ночь на дворе. Барская лжа…», 1931) [1, т. I, с. 170]. В«Шуме времени» шапка становится знаком литературного творчества,противостоящего «зимнему периоду истории»: «И, в этот зимний периодрусской истории, литература в целом и в общем представляется мне какнечто барственное, смущающее меня: с трепетом приподымаю пленкувощёной бумаги над зимней шапкой писателя. В этом никто не повинен,и нечего здесь стыдиться. Нельзя зверю стыдиться пушной своей шкуры.Ночь его опушила. Зима его одела. Литература - зверь. Скорняк - ночь изима» [1, т. II, с. 49].

Репрезентация топоса степи в пространстве культуры имманентнастихотворению «Ариост» («В Европе холодно. В Италии темно», 1933):«В степи полуденной - кузнечик мускулистый» [1, т. I, с. 195]. Кузнечику О.Э. Мандельштама – интертекстуальная мифологема поэта,соединяющая прецедентные тексты от Анакреона через русскуюклассическую традицию М.В. Ломоносова, поэтов XVIII-XIX веков и досовременников акмеиста: «Стих его (Игоря Северянина. – Авт.)отличается сильной мускулатурой кузнечика» [1, т. II, с. 257].Пространство «степи полуденной» вмещает время вечности, символомкоторого являются песочные часы: «Часы песочные желты и золотисты,/В степи полуденной кузнечик мускулистый -/ И прямо на луну влетаетвраль плечистый...» [1, т. I, с. 195]. Песок у поэта прямо связан свечностью в 1913 году: «У вечности ворует всякий,/ А вечность - какморской песок» [1, т.I, с.89]. «Воронежские стихи» 1935-1936 гг.продолжают традицию «Ариоста», включая степь в пространствокультуры – голландской живописи и скульптуры итальянскогоРенессанса. Сравнение воронежской степи с наследием МикеланджелоБуонаротти утверждает приятие жизни в стихотворении 1935 г. «Ядолжен жить, хотя я дважды умер». Утверждение жизни мотивированообразом эстетически совершенной степи, объединённой с небом: «Какстепь лежит в апрельском повороте,/ А небо, небо – твой Буонаротти…»[1, т. I, с. 211]. Пространство культуры, включающее степь, связано стёплыми временами года – возрождением весны и летним расцветом, какв стихотворении «Пластинкой тоненькой жиллета…» 1936 г. «Деревкосматых именины» «полуукраинского лета» напоминают «ЧестьРюисдалевых картин» [1, т. I, с. 224]. В летнем живописном пространствестепь усиливает красоту города: «Его дорог степной бульвар/ Как цепьшатров в тенистый жар!» [1, т. I, с. 225]. Позитивное пространствостепи обусловлено бескрайностью просторов. В «Чернозёме» просторпашни – «Тысячехолмие распаханной молвы». Простор ассоциируется сосвободным дыханием и свободным творчеством: «Как на лемех приятен


52

жирный пласт,/ Как степь лежит в апрельском провороте!/ Ну,здравствуй, чернозём: будь мужествен, глазаст.../ Черноречивоемолчание в работе» [1, т. I, с. 211]. В стихотворении «Пластинкойтоненькой жиллета…» простор акцентирует приятие мира: «Землябежит наверх. Приятно/ Глядеть на чистые пласты/ И быть хозяиномобъятной/ Семипалатной простоты» [1, т. I, с. 225].

Однако завершается репрезентация пространства степи негативнойконнотативной окрашенностью в лирике 1936-1937 годов. Впротивостоянии с современностью лирический герой обретает «сознаниесвоей правоты», которое «нам дороже всего в поэзии» («Утро акмеизма»,1912) [1, т. II, с. 142]. В 1930 году он дистанцируется от мира. В«Воронежских тетрадях» («Я живу на важных огородах», 1935)пространство степи сопрягается с дистанцированием от жизни: «Ибогато искривилась половица,/ Этой пагубы гробовая доска./ У чужихлюдей мне плохо спится,/ И своя-то жизнь мне не мила» [1, т. I, с. 212].Степь воспринимается как пространство за границей города, «чужое»,холодное и тёмное, сопряжённое с ночным хронотопом. Поэт создаётоксюморонную ситуацию, когда огни подчёркивают холод:«Чернопахатная ночь степных закраин/ В мелкобисерных иззяблаогоньках» [1, т. I, с. 212]. Как и в 1930 г., поэт включает степь впространство бреда: «Где я? Что со мной дурного?/ Степь беззимняягола./ Это мачеха Кольцова,/ Шутишь: родина щегла!» («Эта область втемноводье…», 1936) [1, т.I, с.226]. Образ «мачеха Кольцова»подчёркивает восприятие степи как «чужого» пространства,враждебного поэзии, с хаотичной какофонией: «В гуще воздуха степного/Перекличка поездов/ Да украинская мова/ Их растянутых гудков» [1, т. I,с. 226] вместо песен Алексея Кольцова. Замкнутость, несвободаимманентна стихотворению «Я около Кольцова/ Как сокол закольцован»(1937): «К ноге моей привязан/ Сосновый синий бор» [1, т. I, с. 229].Природа уподоблена кандалам, поэтому простор также становитсяантиценностью благодаря мотивам слепоты и насильственного движения:«Как вестник без указа/ Распахнут кругозор.// В степи кочуют кочки,/ Ивсё идут, идут/ Ночлеги, ночи, ночки -/ Как бы слепых везут» [1, т. I, с.229].

Итак, О.Э. Мандельштам обогащает поэтическое пространствоамбивалентным образом степи – чужой, враждебной и позитивной,творческой. Эта двойственность соответствует русскому национальномувосприятию степного пространства. Поэт, как видим, совмещаетнациональную ментальность с культурософским мышлением. Онобращается к степному миру на ключевых этапах – самоопределения


53

акмеизма и подведения итогов творческого пути, сопрягая степь сважнейшими эстетическими принципами. Лаконичнорепрезентированная степь в поэзии О.Э. Мандельштама – «Языкпространства, сжатого до точки» [1, т. I, с. 212].


Мандельштам О.Э. Сочинения в двух томах / Подг. текста и коммент.1.А.Д. Михайлова и П.М. Нерлера, вступ. статья С.С. Аверинцева – М.:Художественная литература, 1990.Т. 1. Стихотворения. Переводы. – 638 с.2.Т. 2. Проза. Переводы. – 464 с.3.Географический энциклопедический словарь. Понятия и термины / Гл.4.ред. А.Ф. Трёшников; Ред. кол.: Э.Б. Алаев, П.М. Алампиев, А.Г.Воронов и др. – М.: Сов. энциклопедия, 1988. – 432 с., илл.Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1-4. –5.М.: Русский язык, 1978-1980.Т. 4. Р-V. 1980. 683 с.6.Горбачевич К.С., Хабло Е.П. Словарь эпитетов русского языка /7.Кирилл Сергеевич Горбачевич, Евгений Петрович Хабло. – Л.:«Наука», 1979.– 567 с.Тойнби А.Дж. Постижение истории / А.Дж. Тойнби; пер. с англ. Е.Д.8.Жаркова. – М.: Айрис-пресс, 2010. – 640 с. – (Библиотека истории икультуры).


54

ПУШКИНСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ПРОЗЕ СИГИЗМУНДАКРЖИЖАНОВСКОГО

Моисеева Е.В.

Уральский институт бизнеса

Уникальный код статьи: 525d8e01afe54

Исследователи творчества С.Д.Кржижановского уже отметили частовозникающий при чтении его произведений эстетический эффект«недосказанности», «недоговоренности», «потаённости», в которомавтором как бы заключено адресованное читателю приглашение ксо-мыслию, а значит — к со-творчеству. Секреты собственнойписательской «тайнописи» С.Кржижановский отчасти приоткрывает всвоих литературоведческих трудах, анализируя поэтику другихписателей, например, в статьях «Искусство эпиграфа (Пушкин»),«Страны, которых нет», «Фрагменты о Шекспире». Писатель самподсказывает механизм восприятия своих произведений: читать так,«чтобы сквозь текст проступил подтекст, чтобы символы, образы,ассоциации раскрыли потаённые свои смыслы и внутренние связи».

Мемуаристы и критики уже назвали эту «потаённость» характернойчертой творческой манеры художника, всегда отличавшегося «уклоном впарадокс». Такая манера, по сути, включала игровой механизмформирования смысла и предполагала такого же рода читательскоевосприятие. Важной составляющей этого процесса была «культурнаямногоголосица» мира. Действительно, из-под пера С.Кржижановского,этого необыкновенно эрудированного и «замечательно умного писателя»(В.Перельмутер), всегда выходили произведения, подчеркнуторассчитанные на читателя-«вундеркинда», способного сориентироватьсяв широчайшем потоке культурных ассоциаций, до предела насыщающихпрактически каждый текст.

Действительно, художественный мир С.Кржижановского вводит нас ватмосферу изощренной интеллектуальной игры со всеми смыслами иценностями культуры, игры, которую ведет холодный, рациональный,ироничный авторский ум, воспринимающий реальность воображаемогокак единственно подлинную.

Одной из таких многочисленных культурных реальностей,представляющих для автора значительную ценность, являетсяпоэтический космос А.С.Пушкина. Разумеется, в пределах небольшой


55

статьи невозможно выявить все многообразные аспекты творческогодиалога С.Кржижановского с А.С.Пушкиным. Мы рассмотрим лишьнекоторые моменты функционирования интертекстуальных связей напримере одного лишь рассказа С.Кржижановского «Рисунок пером»(1934), где впервые пушкинские темы, мотивы и образы попадают в«расщеп пера» писателя.

В этом небольшом рассказе собственно цитатный материал, по сути,отсутствует (за исключением одной прямой цитаты), но есть заглавиянескольких пушкинских произведений: «Медный всадник»,»Странник»,«Гробовщик». Кроме того, в создаваемой в произведении «сновидческойреальности» упоминаются «какие-то новые, не читанные никогда никемстихи поэта». Учитывая эстетическую установку, считавшего заглавиеважнейшим формо- и смыслообразующим компонентом произведения,можно предположить, что текст рассказа особым образомзапрограммирован на узнавание и мысленное развертывание вчитательском сознании семантики упомянутых пушкинских сочинений.

Уже сам произведенный писателем целенаправленный отборпушкинских текстов дает, на наш взгляд, важный ключ к пониманиюсущественных доминант поэтического мира С.Кржижановского. Сучетом этой авторской субъективности следует заметить, что всеназванные тексты внутренне очень созвучны писателю, которого всегдаволновали проблемы онтологического характера: границы живой инеживой материи, бытие и небытие, жизнь и смерть. Действительно, и«Медный всадник», и «Странник», и «Гробовщик» по ряду мотивовперекликаются с пессимистическим мировидением С.Кржижановского ис общим, довольно мрачным, колоритом его прозы.

Упоминание в одном ряду произведений, связанных между собойтрагическим мотивом смерти, казалось бы, имеет целью настроитьчитателя на определенный лад, однако при более внимательномпрочтении можно обнаружить, что в тексте рассказа работаетсвоеобразный механизм «остранения», имеющий целью постоянноеразрушение стереотипов читательского восприятия.

Так, к примеру, мимоходом упомянутое в рассказе стихотворениеА.С.Пушкина о водах Флегетона вызывает целый поток культурныхассоциаций, связанных с «географией» загробного мира. Вероятно, здесьавтор намекает на стихотворение 1824 года «Прозерпина»,начинающееся словами «Плещут волны Флегетона...», хотя, возможно,имеется в виду и один из «Набросков к замыслу о «Фаусте» (1825 г.), где«горящий Флегетон» фигурирует в одном ряду с Коцитом и Ахероном —реками, протекающими, согласно мифам, в царстве смерти.


56

Введенное в текст рассказа упоминание о водах Флегетона на делескрывает авторскую иронию, объектом которой становятсяневежественные пушкинисты, исследующие проблему, «в бане или уколодца возникли пушкинские стихи по поводу вод Флегетона».Становящийся ясным образованному читателю комический эффект«поддерживается» и смыслом пушкинских произведений. Хотя действие«Прозерпины» и «Набросков к замыслу о «Фаусте» действительнопроисходит в загробном мире, общая тональность этих пушкинскихпроизведений отнюдь не минорная, а наоборот, веселая и даженесколько фривольная. Отметим в этой связи, что «Прозерпина» -перевод одной из песен Парни.

Рассмотрим еще один важный аспект функционирования в данномрассказе пушкинских реминисценций, связанный с оценкой писателемсовременной ему поэзии и литературной критики.

Непосредственным поводом к написанию рассказа «Рисунок пером»послужила развернувшаяся среди пушкинистов дискуссия о датенаписания стихотворения «Пора, мой друг, пора!». Сатирическийрассказ С.Кржижановского явился своеобразным полемическимоткликом на эти споры. В центре произведения — разговор о судьбахлитературы, о сути творчества, представляющий собой интерпретациюпушкинской темы «поэта и поэзии». Голос пушкинской эпохи становитсявторым в этом диалоге, фоном для которого служит современнаяКржижановскому литературная жизнь.

Играя на стереотипах восприятия, художник ведет читателя попривычной тропе, заполняя пространство произведения вполнеузнаваемыми, хрестоматийными «знаками» пушкинской эпохи. Так,центром игровой интриги становится таинственный рисунок поэта,напоминающий известный памятник Петру работы Фальконе — Медныйвсадник. Однако читательские ожидания оказываются обманутыми:Медный всадник оказывается почему-то...без всадника, причем этуважную деталь Кржижановский подчеркивает многократно. «Где жевсадник?» - спрашивает автор.

Чтобы ответить на этот вопрос, С.Кржижановский, в своейизлюбленной манере, переводит повествование в фантасмагорическийплан, в пространство сновидения, где возможны любые превращения итрансформации. «Сновидческая реальность» формируется писателем попринципу коллажа, на основе дробного подбора деталей, среди которыхнемаловажную роль играют опознавательные «знаки» пушкинскогопоэтического мира. Так, само действие оказывается перенесенным наполя пушкинской рукописи. На глазах оживающие рисунки поэта


57

образуют своеобразный «пушкинский» хронотоп. Включенные в текстландшафтные приметы не называют место действия, но лишь намекаютна него, играя роль культурных цитат: «...местность уходила в глубинумягкими холмами, за контурами которых виднелась вершина какой-тогоры, одетая в легкие росчерки туч»; «конь прижал крылья квздымающимся бокам и скользнул вниз. Копыта его остро цокнули окаменистую землю, и из-под них, прозрачной струей, брызнул искристыйлуч. «Иппокрена!» - мелькнуло в мозгу у Долева».

Таким образом, Кржижановский буквально реализует пушкинскуюметафору дальней обители «трудов и чистых нег», о которой мечтал поэтв последние годы жизни, «вписывая» Пушкина в им самим жевыдуманное идиллическое пространство и время. На это в тексте естьмногочисленные указания, в то же время выявляющие точку зрениясамого Кржижановского относительно природы истинного творчества.Так, Пушкин изображен прогуливающимся в окрестностях Парнаса вкомпании человека, одетого «в белую складчатую тогу». В рукахПушкина, опять-таки в пику традиционным представлениям о поэте,оказывается не перо, а хлыстик, которым он подчеркнуто легко, безусилий, играючи вписывает прямо в воздух бессмертные строки:«Черный, обнажая в улыбке белые, под цвет бумажному листу, зубы,вписывал свои мысли острым кончиком хлыста прямо в воздух».

В концепции творчества, разрабатываемой С.Кржижановским,поэзия сродни самой жизни. Подлинное творчество естественно, какдуновение ветра, как рост травы, как сама природа: «...на беломпространстве листа возникали строки, строки вырастали в строфы иплыли, меж трав и неба, чуть колеблемые слабым дуновением ветра»;Пегас щипал «чернильно-черные штрихи травы, выросшие из нижнегокрая свитка». Все акцентируемые С.Кржижановским детали: и Пегас,щиплющий чернильные строки, и стихи, растворяющиеся в воздухе, -создают представление о гармонии пушкинского поэтического мира,который оказывается слитым с мировой духовной материей.

На этом фоне карикатурными кажутся как претендующие на рольнаследников Пушкина современные поэты, так и исследователи еготворчества. Последние, по мнению писателя, далеки от истинногопонимания поэзии и заняты ненужным выяснением второстепенныхпроблем, вроде «в ночь с какого числа на какое» Александр Сергеевич«изволил начертать «Пора, мой друг, пора!» э цетера». Вфантастическом мире рассказа Кржижановский как бы предоставляетсамому Пушкину возможность ответить на этот вопрос: «Ночью. А воткакого числа, запамятовал. Право».


58

Используя прием «остранения», С.Кржижановский трансформируетмифологему Медного всадника. В соответствии с замыслом писателязагадочный конь, изображенный на пушкинском рисунке, оказываетсяПегасом. Писатель не находит среди своих современников достойныхпреемников Пушкина: место в седле занимает сам поэт.

Таким образом, мы видим, что пушкинские реминисценции,введенные в художественный мир рассказа С.Кржижановского «Рисунокпером» путем номинации, частичной цитации и мифологическогомоделирования, играют важную роль в сюжетостроении иархитектоническом оформлении произведения.

Насыщая собственный поэтический мир пушкинскими мотивами иобразами, играющими в его эстетической системе роль опознавательныхзнаков, культурных цитат, С.Кржижановский как бы любовно перебираетих, вдохновенно играет, стремясь использовать все новые смысловыеварианты богатой в культурном отношении семантики пушкинскихпроизведений.


Перельмутер В. Вступительная статья // Кржижановский С. Страны,1.которых нет: Статьи о литературе и театре. Записные тетради. М.,1994.Бовшек А. Глазами друга:(Материалы к биографии Сигизмунда2.Доминиковича Кржижановского // Кржижановский С. ВозвращениеМюнхгаузена: Повести. Новеллы. Воспоминания о Кржижановском.Л., 1990.Перельмутер В. Примечания // Кржижановский С. Сказки для3.вундеркиндов. М., 1991.


59

ПРОЦЕССЫ ПРОНИКНОВЕНИЯ НОВОЙ ЛЕКСИКИ В ОБЩИЙСЛОВАРНЫЙ СОСТАВ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА

Омельченко М.С.

МГИМО

Уникальный код статьи: 5263b0d44dfcf

В «Советах журналисту» Вольтер даёт рекомендации поупотреблению «новых слов», которые следут использовать лишь вследующих случаях: данное слово является необходимым,оно понятно иблагозвучно для читателя. Данный совет демонстритует основныепричины, способствующие проникновению новой лексики в любой язык.Но встаёт вопрос, кто и как решает необходимость заимствования иупортебления того или иного слова в национальном языке?

Вольф Шнайдер называет «необходимыми» те слова, которыевозникают в процессе развития техники, науки, расширения мировойторговли, изменений в политике, культуре, моде и т.д., которые,заполняют, таким образом, некоторые существующие до данногомомента в словообразовательной и семантической системе «пустыеместа» - лакуны [1]. Типичным явленим в случаях заполнения лакунявляется отсутствие необходимых понятий. При регулярномиспользовании новой единицы языка в определённых контекстах иситуациях происходит принятие данной морфемы или данного слова иподстраивание его к уже существующей системе.

Взаимоотношения между «подстроившейся» и новой лексикой с ужепринятой могут быть двоякими: в одном случае они простоподключаются к открытым рядам лексики или заполняют лакуны, ненарушая общего равновесия в данном звене системы. В другом –появление новой лексики может нарушить системные связи, вызватьнекоторые сдвиги и перемещения в соответствующем звене. Например,появление слова preiswert в немецком языке вызвало семантическийсдвиг в антонимических отношениях пары teuer и billig: billig пересталобыть антонимом teuer , каким оно было в течение оченьпродолжительного времени, уступив свое место слову preiswer: einPelzmantel für dreitausend Mark mag seinen Preis wert sein; billig ist ernicht [2].

В некоторых случаях это происходит благодоря словообразованию,например, Шлегелем было скомпановано и введено в употребление слово


60

Weltliteratur, Attentat и Täter соединились в конце 19 столетия вAttentäter, а из слов breackfast и lunch образовалось brunch [3].

Многие изобретения были названы в честь своего создателя, чтопривело к появления нового слова в словарном составе и, в дальнейшем,его более широкого распросторнения и в других языках, как, например,Zeppelin.

В процессе исторического развития происходит непрерывноевзаимодействие национальных языков, которое называется языковымконтактом. В данном случае оказывается какое-либо влияние наструктуру и словарь одного из языков.

Заимствования переносятся в ментальный язык следующими путями:а) путем прямого заимствования или беспереводного;б) путем калькирования;в) путем переноса заимствованного значения из другого языка на

слово родного языка. Заимствованные слова служат для обозначения несуществовавших ранее предметов, новых реалий, а также для болеекраткого или выразительного значения и для обозначения имен иназваний для вновь созданных предметов.

Помимо заимствования целых слов наблюдается заимствованиецелых оборотов. Возможны также заимствования словообразовательныхсредств и целых синтаксических конструкций. Wolfram Wills выделяетследующие факторы, способствующие вовлечению англо-американскихзаимствований в немецкий язык. Главным фактором, по его мнению,является оказываемое Америкой влияние на развитие современнойпромышленности и современного общества и появление новыхобщественных отношений. Влияние оказывают следующие факторы:

а) интерес к подражанию и употреблению заимствований;б) стандартизация вкуса, стиля жизни и языка;в) проникновение фальшивых идеалов и ценностей;г) развитие «коммерческой ценности» (Handelswert) иностранных

слов и их коммерциализация посредством рекламных плакатов,проспектов, газетных реклам и т.д.;

д) внедрение и укоренение в образовательной конъюнктуре [4].Употребление англо-американизмов объясняется также их

краткостью (sprachökonomisch): boom- «Konjunktur»; know-how для«Erfahrung»; team – «Mannschaft»; trend - «Tendenz»; trip - «Reise».

Подводя краткий итог, мы можем отметить, что мотивов длязаимствования или организации новых словарных единиц множество иони разнообразны, однако способы формирования новых обозначений внемецком языке остаются в течение столетий неизменными и поддаются


61

учету.


Розен Е.В. Немецкая лексика: история и современность. Просвещение,1.М., 1991. С.49.Wolf Schneider. Wörter machen Leute. 1976, S.59.2.Wolf Schneider. Wörter machen Leute. 1976, S.54.3.Wilss Wolfram. Das Eindringen angloamerikanischer Fremdwörter in die4.deutsche Sprache seit Ende des Zweiten Weltkrieges (bis 1958). //Denglisch, nein danke! IFB Verlag Paderborn, 2001. – S. 23.


62

ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ДЕТСКИХ ОБРАЗОВ ВРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА:

СОЦИАЛЬНО-НРАВСТВЕННЫЙ АСПЕКТ

Поповичева И.В., Наумова О.

Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина,МБОУ "Инжавинская СОШ"

Уникальный код статьи: 5269c66ca58c7

В русской филологической науке последних лет возрос интерес кпроблеме образа человека в языковой картине мира.

В русской стилистике речевой жанр, «в основе которого лежиткоммуникативное намерение говорящего или пишущего описать иливоссоздать с определенной степенью словесной детализации внешностьперсонажа, его характерные составляющие и отличительные признаки»,принято называть портретированием [Никитина 2004, 75]. Какуказывают исследователи жанра, портретирование можетосуществляться прямо или косвенно [там же]. В первом случаеоценочный смысл формируется действием разноуровневых единиц языка,во втором – оценка является результатом содержательно осложненнойкоммуникации, «в которой понимание высказывания включает в смыслы,не содержащиеся в собственно высказывании, и требует дополнительныхинтерпритативных усилий со стороны адресата, будучи несводимо кпростому узнаванию (идентификации) знака» [Дементьев 2000, 4].

Предметом исследования в данной работе являются языковыесредства репрезентации детских образов в русских художественныхпроизведениях второй половины XIX века, материалом анализа – текстыЛ.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, А.П. Чехова.

Известно, что Л.Н. Толстой заявил о себе как писатель повестью«Детство». Представленный в повести образ Николеньки – ребенка избогатой помещичьей семьи - характерен для всего последующеготворчества писателя [Литвинов 1960]. Дети в произведениях Л.Н.Толстого не только прекрасны внешне, они добры, отзывчивы.Приведем пример из романа «Анна Каренина»: «За праздничнымз а в т р а к о м Г р и ш а с т а л с в и с т а т ь и б ы л н а к а з а нгувернанткой-англичанкой – лишен сладкого пирога… Наказанныйсидел в зале на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Подвидом желания обеда для кукол, она попросила у англичанки


63

позволения снести свою порцию пирога в детскую и вместо этогопринесла его брату… Он ел принесенный пирог и сквозь слезы рыданияприговаривал: «Ешь сама, вместе будем есть…вместе». На Танюсначала подействовала жалость к Грише, потом сознание своегодобродетельного поступка, и слезы у ней тоже стояли в глазах»[Толстой Л.Н. «Анна Каренина»]. Даже самые маленькие героипроизведений Л.Н. Толстого умеют глубоко чувствовать и переживать («Сонно улыбаясь, все с закрытыми глазами, он перехватился пухлымиручонками от спинки кровати за ее плечи, привалился к ней, обдаваятеплотой, которая бывает только у детей, и стал тереться лицомоб ее шею и плечи… Он понял, что она была несчастлива и любила его».[Толстой Л.Н. «Анна Каренина»]).

Напротив, в творчестве Ф.М. Достоевского дети воплощают идеючеловеческого страдания [Сергушева 2003]. Так, при сопоставлениипроизведений мы сразу замечаем внешнюю разницу между маленькимигероями Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского. Сравним: «Он былпрелестен с своими белокурыми кудрями, голубыми глазами и полнымистройными ножками в туго затянутых чулках..» (о Сереже Каренине - Толстой Л.Н. «Анна Каренина»); «Это была маленькая худенькаядевочка, лет семи-восьми, небольшая, одетая в грязные отребья;маленькие ножки ее были обуты на босу ногу в дырявые башмаки…Тощее, бледное и больное ее личико было обращено к нам» [ДостоевскийФ.М. «Униженные и оскорбленные»]. Дети Достоевского из другогосоциального страта, поэтому обречены на обездоленность, одиночество,холод и голод.

Создавая образы своих маленьких героев, Ф.М. Достоевскийпостоянно направляет внимание читателя к внутреннему состояниюперсонажей. Вот портрет девочки из романа «Униженные иоскорбленные»: «…маленького роста, худая, бледная, как будто толькочто встала от жестокой болезни …, левой рукой она придерживала угруди старый, дырявый платок, которым прикрывала свою,дрожавшую от вечернего холода, грудь. Одежду на ней можно быловполне назвать рубищем, густые черные волосы были не приглажены ивсклокочены». Это описание не может не вызывать у читателя чувствасострадания. Но на этом Ф.М. Достоевский не останавливается, емуважно также передать внутренне состояние маленькой героини,описание которой заканчивается указанием на то, что «особеннопоражал ее взгляд: в нем сверкал ум, а вместе с тем и какая-тоинквизиторская недоверчивость и даже подозрительность».

В.Г. Короленко в повести «Дети подземелья» повествует о


64

бескорыстной дружбе бездомных детей и ребенка из богатой семьи.Ведущим художественным приемом в повести можно считатьпротивопоставление: нищие, бездомные дети противопоставлены детямиз богатых семей (Соня: кругла как пышка, упруга как мячик, резвобегала, звонко смеялась, носит красивые платья и алую ленту; Маруся:руки тонки и прозрачные, шея тонкая, шатается как былинка, никогдане бегала, смеялась очень редко, платье ее грязно и старо, в косе небыло лент]. Но это противопоставление внешнее. Независимо от своегосоциального положения, каждый ребенок в повести В.Г. Короленкопредставлен как умеющая сочувствовать личность, с добрым и чистымсердцем. Через образ маленького Васи автор воплощает идею о том, чтодля доброты, сострадания нет деления общества на богатых и бедных,это должны быть общечеловеческие качества[Сергушева 2003].

И.С. Тургенев в рассказе «Бежин луг» показывает детей крестьян,которые хоть и не всегда досыта едят, но счастливы жить на свободе.Они очень любознательны, окружающий мир для них интересенкрасотой природы, тайной жизни. Они трудолюбивы, многое умеютделать.

В портретных описаниях детей опорным (основнымидентификационным знаком) является одно из существительныхлексико-семантической группы «Ребенок»: мальчик, девочка, ребенок,новорождённый, дитя. Например: «Мальчик глядел тем тусклым инеопределенным взглядом, каким глядят до известного возраста всеноворожденные дети»; «Но дитя не поворачивало головы за светлымлучом, проникавшим в комнату вместе с веселым щебетанием птиц ис шелестом зеленых буков, которые покачивались у самых окон вгустом деревенском саду» [Короленко В.Г. «Слепой музыкант»].

Основной идентификационный знак может представлять собойсуществительное с оценочным компонентов в своем значении: карапузик,бестия, малый, баловень, барчонок.

«– Экой бутуз,– снисходительно проговорил Павел Петрович ипощекотал двойной подбородок Мити концом длинного ногтя науказательном пальце; ребенок уставился на него и засмеялся…

– Сколько бишь ему месяцев?– спросил Павел Петрович…– Седьмой…– Ребенок опять засмеялся, уставился на сундук и вдруг

схватил свою мать всею пятерней за нос и за губы. – Баловник,–проговорила Фенечка, не отодвигая лица от его пальцев» [Тургенев И.С.«Отцы и дети»]. (См.: бутуз - о здоровом, упитанном и крепком ребёнке,мальчике; баловник – тот, кто балуется, шалун, проказник; карапуз –маленький ребенок [Большой толковый словарь 2008]).


65

Детализация внешности маленьких героев обычно начинается суказания на возраст ребенка, далее автор описывает части тела, лица,одежду персонажей, отмечает особенности их взгляда, мимики, жестов,движений, поведения («Это была маленькая худенькая девочка, летсеми-восьми, не большая, одетая в грязные отребья; маленькие ножкиее были обуты на босу ногу в дырявые башмаки. Она силиласьприкрыть свое дрожащее от холода тельце каким-то ветхимподобием крошечного капота, из которого она давно уже успелавырасти. Тощее, бледное и больное ее личико было обращено к нам; онаробко и безмолвно смотрела на нас и с каким-то покорным страхомотказа протягивала нам свою дрожащую ручонку» [Достоевский Ф.М.«Униженные и оскорбленные»]).

При детализации внешности героев за основу берутся общеизвестныеслова, называющие части тела человека, лица (глаза, руки, голова, лицо,н о г и , в о л о с ы , г у б ы , п а л ь ц ы и т . п . ) , н о п о с р е д с т в а мсловообразовательных ресурсов языка, в частности, суффиксовсубъективной оценки (преимущественно уменьшительно-ласкательных),эти существительные становятся основой именно детских портретныхописаний: ручка, ножка, пальчики, губка, головка, личико, ручонки,пяточки, глазки, ротик, тельце, щечки, носик, плечики и т.п. («Несмотря на свои четыре года, она ходила еще плохо, неуверенноступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка, руки ее были тонкии прозрачны; головка поворачивалась на тонкой шее, как головкаполевого цветка…» [Короленко В.Г. «Дети подземелья»]; «Ротикнемного раскрылся, с выражением детской печали. Маруся как будтоотвечала этою гримасой на наши слезы» [Короленко В.Г. «Детиподземелья»]; «…На нем была пестрая ситцевая рубаха с желтойкаемкой; небольшой новый армячок, надетый внакидку, чуть держалсяна его узеньких плечиках; на голубеньком поясе висел гребешок»[Тургенев И.С. «Бежин луг»]).

Представляются безграничными творческие поиски русскихписателей XIX века в подборе определений, эпитетов, сравнений,метафор в портретных описаниях детей. Определения – этопреимущественно адъективы, которые в большинстве случаев не доходятдо статуса эпитета, поскольку авторы стремятся к реалистическомупредставлению своих маленьких героев, что объясняется господствомреализма в русской литературе XIX века. Приведем примеры такихопределений: пухлая (фигурка), красное (существо), чмокающие (губы),загнутые (ресницы), сморщенное (личико), белокурые (кудри),маленький (мальчик), голубые (глаза), полные (ножки), маленькие


66

(ручонки), нетвердые (шаги), крошечное (создание), кругленькие(щечки), вздернутый (носик), звонкий (смех), узенькие (плечики),полурассеянная (улыбка), всклокоченные (волосы), неуклюжее (тело),бойкий (взгляд) и т.д. («Показалось еще грязное личико, обрамленноебелокурыми волосами и сверкавшее на меня детски-любопытнымиголубыми глазами. Между тем девочка, упершись маленькимиручонками в пол часовни, старалась тоже выкарабкаться из люка. Онападала, вновь приподнималась и наконец направлялась нетвердымишагами к мальчишке. Пройдя вдоль, она крепко ухватилась за него и,прижавшись к нему, поглядела на меня удивленным и отчастииспуганным взглядом» [Короленко В.Г. «Дети подземелья»]).

Эпитеты в проанализированных текстах встречаются реже: спящеешафранно-красное, пушистое и сморщенное личико; шафранные ручки,беленький мальчик, руки прозрачны, фисташковый, сливочный,малиновый пальчик («Он иногда по получасу молча глядел на спящеешафранно-красное, пушистое и сморщенное личико ребенка и наблюдалза движениями хмурящегося лба и за пухлыми ручонками сподвернутыми пальцами, которые задом ладоней терли глазенки ипереносицу» [Толстой Л.Н. «Анна Каренина»]; «Несмотря на своичетыре года, она ходила еще плохо, неуверенно ступая кривыминожками и шаталась, как былинка; руки ее были тонки и прозрачны…»[Короленко В.Г. «Дети подземелья»]).

Частотны в портретных описаниях детей сравнения: «кругла, какпышка», «упруга, как мячик», «будто подтянутая в кисти ниточкойпухлая ручка», «сидит…, как все умные мальчики», «тонкий, кактростинка», «головка покачивалась на тонкой шее, как головкаполевого цветка», «смех ее звучал, как самый маленький серебряныйколокольчик», «мальчик … с жирными, как у негра, губами», «девочка 6лет с кудрявой головкой и с цветом лица, какой бывает только у оченьздоровых детей, у дорогих кукол и на бонбоньерках», «голова огромная,с пивной котел», «лицо его было заострено, как у белки», «напомажентак обильно, что мы уверяли, будто у Грапа в солнечный день помадатает на голове и течет под курточку», «ручки … точно мягкиепружинки».

«Я невольно сравнивал ее с моей сестрой; они были в одномвозрасте. Но моя Соня была кругла, как пышка, и упруга, как мячик»[Короленко В.Г. «Дети подземелья»].

«Он слушал, что говорила мамаша с сестрицей, надув губки,выпучив глазки и не шевелясь, точь-в-точь как обыкновенно должнысидеть все умные мальчики, когда их раздевают, чтоб идти спать»


67

[Достоевский Ф.М. «Преступление и наказание»].«Это был мальчик лет девяти, больше меня, худощавый и тонкий,

как тростинка» [Короленко В.Г. «Дети подземелья»].«А моя маленькая приятельница почти никогда не бегала и

смеялась очень редко, когда же смеялась, то смех ее звучал, как самыймаленький серебряный колокольчик, которого за десять шагов уже неслышно» [Короленко В.Г. «Дети подземелья»].

Как видно из примеров, представляя читателям своих маленькихгероев, писатели указывают на особенности их взгляда, мимики, даютхарактеристику частям тела, чертам лица, которые могут быть:

взгляд: простодушный, доверчивый, напряженный (Толстой Л.Н.«Анна Каренина»), серьезный (Достоевский Ф.М. «Преступление инаказание»), с покорным страхом, загадочный, упорный, недоверчивый,подозрительный, дикий (Достоевский Ф.М. «Униженные иоскорбленные»), удивленный, испуганный, беспечно-задорный(Короленко В.Г. «Дети подземелья»), необыкновенно доверчивый (ЧеховА.П. «Скучная история»), мечтательный (Чехов А.П. «Детвора»),задумчивый, печальный (Чехов А.П. «Мальчики»);

улыбка: блаженно-сонная (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), светлая,добродушно-веселая (Толстой Л.Н. «Отрочество»), полувеселая,полурассеянная (Тургенев И.С. «Бежин луг»);

руки (в текстах ручки, ручонка): перетянутые в кисти ниточкой,пухлые, точно мягкие пружинки (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»),беленькие (Толстой Л.Н. «Отрочество»), тоненькие-тоненькие, тонки ипрозрачны (Короленко В.Г. «Дети подземелья»);

ноги (в текстах ножки): шафранные с пальчиками, полные,стройные (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), маленькие (ДостоевскийФ.М. «Униженные и оскорбленные»), кривые (Короленко В.Г. «Детиподземелья»);

пальцы (в текстах пальчики, пальчик): подвернутые (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), красные (Достоевский Ф.М. «Мальчик у Христа наелке»), фисташковый, сливочный, малиновый (Чехов А.П. «Скучнаяистория»);

голова (в текстах головка): маленькая, как головка полевогоколокольчика (Короленко В.Г. «Дети подземелья»), догола остриженная,кудрявая (Чехов А.П. «Детвора»), огромная (Тургенев И.С. «Бежин луг»);

фигура, тело в целом: угловатость форм (Толстой Л.Н.«Отрочество»), неуклюжее (Толстой Л.Н. «Детство»), кругла, как пышка,упруга, как мячик (девочка), худощавый, тонкий, как тростинка(мальчик) (Короленко В.Г. «Дети подземелья»), пухлый, шаровидный


68

(карапузик) (Чехов А.П. «Детвора»), красненький, полный (мальчик)(Гончаров И.А. «Обломов»), неуклюжее (тело) (Тургенев И.С. «Бежинлуг»);

волосы: белокурые кудри, обрезанные короткие завитки (волос)(Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), густая русая (коса) (Толстой Л.Н.«Отрочество»), густейшие, черные, всклоченные (Достоевский Ф.М.«Униженные и оскорбленные»), белокурые, курчавые (Короленко В.Г.«Дети подземелья»), всклоченные, черные (Тургенев И.С. «Бежин луг»);

лицо (в текстах личико): шафранно-красное (Толстой Л.Н. «АннаКаренина»), темное от загара (Чехов А.П. «Степь»), в веснушках(Тургенев И.С. «Бежин луг»);

глаза: черные, влажные, косившие, голубые (Толстой Л.Н. «АннаКаренина»), прелестные, выпуклые, светло-голубые (Толстой Л.Н.«Отрочество»), умные, хитрые (Достоевский Ф.М. «Преступление инаказание»), детски-любопытные, голубые (Короленко В.Г. «Детиподземелья»), беспокойно-бегающие, завистливые, блестящие (ЧеховА.П. «Детвора»), узенькие (Чехов А.П. «Мальчики»), блестевшие, серые(Тургенев И.С. «Бежин луг»);

губы: чмокающие (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), жирные (ЧеховА.П. «Детвора»), толстые (Чехов А.П. «Мальчики»);

подбородок: двойной (Толстой Л.Н. «Анна Каренина», Тургенев И.С.«Бежин луг»);

нос (в текстах носик): вздернутый, твердый (Толстой Л.Н.«Детство»), прямой (Толстой Л.Н. «Отрочество»);

щеки (в текстах щечки): похуделые (Толстой Л.Н. «Анна Каренина»),розовые, прозрачные (Толстой Л.Н. «Отрочество»), пухлые (Чехов А.П.«Детвора»), кругленькие (Гончаров И.А. «Обломов»).

В целом маленькие герой предстает перед читателями каксущество: странное, качающееся, прячущее свою голову, красное

(Толстой Л.Н. «Анна Каренина»), оригинальное (Достоевский Ф.М.«Униженные и оскорбленные»):

или создание: крошечное, напоминавшее цветок, выросший безлучей солнца (Короленко В.Г. «Дети подземелья»).

Глаголы передают состояние и действия детей (смеется, бегает,покачивается, шагает, играет, пыхтит, сопит, нахмурится,повалится, заплачет и т.д.). В сочетании с наречиями (типа: резво(бегает), звонко (смеется)) такие глаголы становятся основой описанияименно действий детей («Она так резко бегала, когда, бывало,разыграется, так звонко смеялась, на ней всегда были такие красивыеплатья, и в темные косы ее каждый день горничная вплетала алую


69

ленту» [Короленко В.Г. «Дети подземелья»]).Таким образом, детские образы в произведениях русских писателей

XIX века объективно были обусловлены историческим фономдореволюционной России. Социальное неравенство общества определило наличие двух основных литературных моделей –«счастливого детства» и «трудного детства». Первая представляет нам образ ребенка, который растет в уютном и защищенном «малом мире»обеспеченной семьи, окружен любящими близкими, слугами иняньками [Шестакова 2007]. О таком детстве Л.Н. Толстой написал:«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить,не лелеять воспоминания о ней? Воспоминания эти освежают,возвышают мою душу и служат для меня источником лучшихнаслаждений». Напротив, дети из простых семей обделены вниманиемвзрослых. Должны уметь сами о себе позаботиться, быть трудолюбивыми,находчивыми, сильными духом. В образах детей-сирот нашли отражениесоциально-нравственные проблемы дореволюционной России[Степанова 1989]. Но независимо от своего социального окружения, ребенок, по твердому убеждению русских писателей, являет собойобразец невинности, безгрешности, доброты, правды и красоты.

Представляя читателю портретные описания своих маленьких героев,писатели XIX века используют специальные лексико-грамматическиесредства русского языка.

Полагаем, что материалы статьи могут быть использованы на урокахрусского языка, так как портретные описания детей, представленные впроизведения Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, В.Г.Короленко, А.П. Чехова, являются хорошими образцами при отработкинавыков отбора языковых единиц, способных сделать речь более точнойи выразительной.

Публикация подготовлена при финансовой поддержке РГНФ(проект № 13-34-01005)


Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред. Кузнецов С.А.1.СПб., 2008.Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов, 2001.2.Литвинов В.В. Дети в художественных произведениях Л.Н. Толстого //3.Начальная школа, 1960, №11. С. 32-38.Никитина Л.Б. Homo sapiens в речевом жанре «портретирования» //4.Словесность, 2004, №3. С. 75-78.Сергушева С.В. Тема детства в творчестве Ф.М. Достоевского // в5.


70

школе, 2003, №5. С. 32-35.Степанова Т.А. Художественно-философская концепция детства в6.творчестве Ф. М. Достоевского: автореф. дис. … канд. филол. наук:10.01.01. М., 1989.Шестакова Е.Ю. Детство в системе русских литературных7.представлений о человеческой жизни 18-19 столетий: автореф. дис. …канд. филол. наук: 10.01.01. Северодвинск, 2007.


71

ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ РОК-ПОЭЗИИ

Севостьянова Е.В.

Южный Федеральный Университет

Уникальный код статьи: 5275338ca4b55

Рок-поэзия возникла в середине прошлого столетия и уже сталанеотъемлемой частью мировой культуры. Она развивалась динамично,изменяясь вместе с обществом. Сегодня она признана и активноисследуется филологами [1,3,4,5,7,9,10]. Рок-поэзия - это особый жанр,имеющий свои отличительные черты, например, синтетичность:собственно текст неправомерно рассматривать в отрыве отэкстралингвистических элементов: музыки и визуального ряда. В Россиирок-музыка появилась позже, чем на Западе, и западная традицияоказала существенное влияние на творчество отечественных музыкантов.Но русская рок-поэзия при этом не потеряла самобытность, впитав всебя наследие русского фольклора и привнеся нечто своё, оригинальное.В творчестве отечественных рок-поэтов красной нитью проходят мотивырусского народного творчества, например, мотив дороги, мотиводиночества. Особое место занимают образы, перенятые изхристианства. Это говорит о том, что вера оказала сильное влияние нарусскую культуру в общем и на рок-поэзию в частности.

Традиционно в русской рок-поээии выделяют субкультурный (досередины 1980-х), контркультурный (период «перестройки») исовременный (с начала 1990-х) этапы существования. Рассмотримкаждый из них в отдельности.

Учёные определяют субкультуру как «суверенное целостноеобразование внутри господствующей культуры, отличающеесясобственным ценностным строем, обычаями, нормами» [6, 1997, 450].Система субкультуры достаточно замкнута, её представители «находятсявнутри общества, одновременно не являясь его частью. В связи с этимсубкультура сосуществует с традиционной культурой, являясь определённой альтернативой ей» [8, 2008, 500]. Рок возникает именнокак субкультура: те люди, которых не устраивает существующий порядоквещей, объединяются в обособленную группу, чтобы создатьнезависимое общество со своими ценностями и картиной мира. Нестремясь изменить привычный порядок вещей, они в то же времяпротивопоставляют себя окружающим. Субкультура и традиционная


72

культура параллельны друг другу; они сосуществуют, но несоприкасаются. Для субкультуры характерна динамичность развития инедолгий период бытования, а также существование обособленного иавтономного ценностного пространства. Можно сказать, что субкультураимеет оттенок асоциальности.

Отечественному року периода субкультуры присущи определённыеязыковые особенности. В первую очередь следует отметить широкоеиспользование иноязычной лексики. Появившись в текстахотечественных рок-исполнителей как ксенолексические единицы, неосвоенные языком-реципиентом, слова иноязычного происхожденияпостепенно ассимилируются и оформляются при помощисловообразовательных морфем, характерных для русского языка:

Народ там озверевший,Он бьёт друг другу фейс.Никто не слышал «Stranglers»,На топе только «Space».(М. Науменко «Вlues De Mosсоu»)Теперь я пью свой wine, я ем свой cheese,Я качусь по наклонной - не знаю, вверх или вниз,Я стою на холме – не знаю, здесь или там.(Б. Гребенщиков «Железнодорожная вода») Начиная с «макаронных» текстов, вскоре авторы вырабатывают свой

стиль, на который оказывают влияние фольклорная и бардовскаятрадиции, хотя от влияния запада осталось частое использованиеварваризмов. В области лексики мы также наблюдаем смешениелитературно-рафинированного пласта поэтической речи, разговорногостиля и ненормативных слов и выражений:

У-у-у! Как мне не по кайфу такой голяк!У-у-у! Как мне не по кайфу такой голяк!Пойду и выпью пива,Пусть станет мне ништяк.(М. Науменко «Похмельный блюз»)И он привел меня в престранные гости:Там все сидели за накрытым столом,Там пили портвейн, там играли в кости,И называли друг друга говном.(М. Науменко «Моя сладкая N.»)В этом отношении рок-поэзия периода субкультуры близка

авангардистской поэзии и авторской песне. Резко выделяясь на фонеофициальной советской поэзии, она является самобытной и автономной.


73

Для авторов очень важна самоидентификация и изолированность отвнешнего мира, и это выражается вербально, с помощьюграмматических средств, в частности, на морфологическом уровне.Характерное для субкультуры разделение «мы – весь остальной мир»осуществляется с помощью личных местоимений я, мы, они, гдеместоимения первого лица обозначают её представителей, а абстрактноеони объединяет носителей традиционной культуры:

Порой мне кажется, что мы герои,Мы стоим у стены, ничего не боясь.Порой мне кажется, что мы герои,Порой мне кажется, что мы просто грязь.(Б. Гребенщиков «Герои»)Синтаксические конструкции диалогического характера помогают

авторам делиться мыслями с единомышленниками и полемизировать спротивниками. Типичным является использование противительногосоюза но и уступительного союза хотя. Рок-исполнители делали своёдело вопреки тому, что рок был под запретом и рассматривался какпоклонение вражеской западной культуре. Несмотря на то, что открытаяборьба между официальной советской культурой и субкультуройотсутствует, авторы подчёркивают, что у них свои стандарты и ценности.Данная замкнутость в собственной системе порождает внутреннийзастой, перекликающийся с застоем в обществе. Не вмещающиеся врамки субкультуры изменения, вызванные данным застоем, приводят ктому, что на смену субкультуре приходит контркультура, котораявступает в борьбу с традиционной культурой и пытается занять её место.

Творчество поэтов, которых принято причислять к контркультуре,носит явный публицистический характер. Для их произведений типичноналичие риторических вопросов и восклицательных предложений,которые передают силу и глубину эмоций, а также помогают заостритьвнимание на какой-либо проблеме и обозначить свою позицию:

Кто посмеет нам помешать быть вместе?Кто посмеет сказать, что нас нет?Кто посмеет отменить движенье?Кто посмеет перекрасить наш цвет?Кто посмеет отнять у нас утро?Кто посмеет нажать на курок?Кто посмеет переиначить ветер?(К. Кинчев «Аэробика)Такие средства создания художественной образности как анафора,

звукопись и инверсия подчёркивают данную позицию, а также


74

способствуют скорейшему восприятию её аудиторией:Светящихся святых, схвативших свист затвора,Свалившихся под свод сомнительных свобод,Вас сварит на свечах свиней свирепых свора,Что с воплями с верхов по-свойски сваи бьёт.Страданий страдный стон застрёманной столицыСтирает в сотый раз нестёртые страницыСтараньем стукачей, строчащих за стеной.Контейнеры костей стекают под откосы,Прочтённое письмо порви на папиросы.(Я. Дягилева «Я голову несу»)Одним из основных стилистических приёмов, помогающих

рок-исполнителям выразить свои идеи, является антитетичность,которая создаётся с помощью антитезы, традиционных иконтекстуальных антонимов, а также местоимений вы – мы:

Мы по колено в ваших голосах,А вы по плечи в наших волосах.Мы под струёй крутого кипятка,А вы под звук ударов молотка.Мы под прицелом тысяч ваших фраз,А вы за стенкой, рухнувшей на нас.(Я. Дягилева «Мы по колено»)Нам уже стали тесны одежды,Сшитые вами для нас одежды,И вот мы пришли сказать вам о том, чтоДальше действовать будем мы!(В. Цой «Дальше действовать будем мы»)«Использовались и другого рода противопоставления, но суть всегда

была одна: лирический герой не приемлет общественные ценности, онне принят и не понят обществом: «Я – сволочь весны» (К. Кинчев), «Я –ободранный кот» (В. Шахрин), «Мы – выродки крыс. Мы – пасынки птиц»(А. Башлачёв)» [8, 2008, 494]. Таким образом, главной отличительнойчертой рок-поэзии является её антитетичность и публицистичность.

Рок-поэзия периода масскультуры изначально ориентирована навключённость в коммерческую индустрию, а её популярность особымобразом синтезирована [6, 2009, 217]. Именно в этот период становитсяактуальным термин поп-рок, обозначающий жанр рок-музыки, длякоторого характерны запоминающаяся непритязательная мелодия,низкопробный текст с повторяющимися фразами, не отличающийсяглубиной, а также такие черты как одноплановость, клишированность,


75

антихудожественность [11, 2001, 305]. Благодаря налаженномуконвейерному производству данный принцип «формульности»проявляется на всех формально-одержательных уровнях произведения.Лексика и стиль максимально упрощены, в текстах встречаетсямножество отклонений от нормы. В поэзии масскультуры отражаютсясоциальные и эстетические перемены, где низкое заменяет высокое, кичзаменяет подлинное искусство, а ориентированность на получениеприбыли заменяет высокие цели искусства. У поэзии масскультуры естьхарактерные языковые особенности. Так, на морфологическом уровневстречается частое использование личного местоимения я ипритяжательных местоимений мой, моя, моё, мои , которое свидетельствует об эгоистичности, которая культивируется в реципиентепосредством текстов:

Больше нечего ловить.Всё, что надо, я поймал.Надо сразу уходить,Чтоб никто не привыкал.Районы, кварталы, жилые массивы.Я ухожу, ухожу красиво.(Р. Зверь «Районы-кварталы»)Я никогда не умел,Я никогда не уйду,Я никогда не умру,Я всегда буду жить для тебя, для тебя.(Е.Тимофеев «Никогда»)На лексическом уровне преобладает просторечная лексика,

варваризмы, окказионализмы, что говорит об упрощении языка поэзии ио том, что его уровень снижается до уровня простого обывателя:

Шляпу, очки и ботинки в шкафу мы нашли,Ну и на фига они нам?Розовый кот смеётся редко,Накуренный кот на табуретке.(Е.Тимофеев «Розовый кот»)Нас кидает жизнь из клуба в клуб,Вертится земля, и ты в ней пуп,И всё твоё музло,Нас кидает жизнь из трипа в трип:Ибица, Гоа и Казантип.(В.Ткаченко «Сегодня модно быть ди-джеем»)Следует отметить то факт, что на этапе бытования рока как


76

субкультуры и контркультуры также можно было наблюдатьиспользование обсценной лексики, варваризмов и окказионализмов,однако это было обусловлено желанием авторов эпатировать публику,выразить свой протест против традиций официальной советской поэзии.Масскульт, потеряв оппозиционность и фактически став частьюофициального искусства, не может руководствоваться даннымипричинами. На синтаксическом уровне для поэзии масскультахарактерно использование номинативных предложений, которыепомогают авторам акцентировать внимание реципиента на предметахпотребления:

Светомузыка ярко,Девочки-открывашки,Поцелуи-подаркиНа красивых рубашках.(Р. Зверь «Южная ночь»)Помимо этого, можно наблюдать многочисленные фонетические,

лексические, грамматические девиации, что также связано с падениемречевой культуры:

У неба есть небо,У моря есть море,У ней – ничего,У ней – потолок.(Ю.Чичерина «Блюдца»)И за твои ресницы хлопать,И за твои ладони брать.За стёклами квадратных оконЗа твои куклы умирать.(В.Петкун «Диктофоны»)Таким образом, для рок-поэзии периода масскульта характерны

нарушения правил русского языка, а также упрощение требований кформе и содержанию. Масскульт опирается на доступные каждомуценности и ориентируется на средний уровень развития обывателя, нанепритязательные представления и вкусы. Подобная рыночнаяидеология примитивна, пошла и пуста. «Красота вещи заменяется еёутилитарной полезностью, творческий потенциал – финансовымивозможностями, а духовные устремления – жаждой материальногопотребления».

Рок-поэзия, таким образом, тесно связана с культурной ситуацией вгосударстве. Её языковые и экстралингвистические особенности, какзеркало, отражают культурную политику страны, этапы политического


77

развития и средний уровень образованности населения.


Гавриков В.А. Диалектика метафоры в творчестве А. Башлачёва //1.Известия Уральского федерального университета. Серия 1:Проблемы образования, науки и культуры. 2008. Т. 56. № 23. С.135-150.Гуревич П. С. Современный гуманитарный словарь-справочник:2.Философия, психология, социология, культурология / П. С. Гуревич. –М.: АСТ: Олимп, 1997.Доманский Ю.В. Вариантообразование в русском роке // Русская3.рок-поэзия. Текст и контекст. Вып 7. Тверь, 2003.Доманский Ю.В. Русская рок-поэзия: текст и контекст. М., 2010.4.Кормильцев И., Сурова О. Рок-поэзия в русской культуре:5.возникновение. Бытование. Эволюция // Русская рок-поэзия: текст иконтекст. Вып. 1. Тверь, 1998, с. 5-33.Костина А.В. Национальная культура – этническая культура –6.массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. –М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.Нефёдов И.В. Концепт любовь в лирике Вадима и Глеба Самойловых7.// Известия ЮФУ. Филологические науки. − Ростов н/Д, 2013.− №2.Нефёдов И.В. Русская рок-поэзия: перспективы развития и8.лингвистические особенности //Człowiek.Świadomość. Komunikacja.Internet. − Warszawa, 2008.Нефёдов И.В. Языковая картина мира русской рок-поэзии в аспекте9.категории определённости-неопределённости. Lambert AcademicPublishing, Saarbrucken, Germany, 2011Нефёдов И.В. Языковые средства выражения категории10.определённости-неопределённости и их стилистические функции вотечественной рок-поэзии: Дис. канд. филол. наук. Ростов н/Д, 2004.178 с.Пивоев В.М. Философия культуры. СПб.: Изд. Юридич. инст-та, 2001.11.


78

АКСЕЛЬ САНДЕМУСЕ - ЛЕТОПИСЕЦ ЯНТЕ

Таратонкина И.П.

СПбГЭУ

Уникальный код статьи: 526cb05d2b50f

Аксель Сандемусе (Aksel Sandemose, 1899 – 1965) – псевдонимизвестного датско-норвежского писателя Акселя Нильсена (Axel Nielsen).В норвежской литературе его имя занимает достойное место в рядукрупнейших писателей-реалистов, таких как Юхан Борген, Тарьей Весос,Сигурд Хуль.

Как и они, Сандемусе создал свою собственную художественнуюреальность, внес свой вклад в изображение жизни современной емуНорвегии и ее людей. «В историю мировой литературы Сандемусе вошелкак летописец Янте – маленького датского городка, где вырос убийцейЭспен Арнакке». (1, с.8)

Роман «Беглец пересекает свой след» оказался переломным втворчестве писателя. Великолепно овладев искусствомпсихологического анализа, в этом романе Сандемусе показал, какпостоянное подавление достоинства человека разрушает его душу,раздваивает сознание, и как в итоге возникает, с одной стороны,ощущение своей ничтожности, а с другой - зреет потребность бунта.Многие социологи указываю, что скандинавы, при всем своемсвободомыслии – рабы традиций, законов, предписанных общественныммнением, и легко поддаются влиянию общепринятых понятий.

Сандемусе мастерски подмечает в романе конформное начало,присущее его соотечественникам, создавая известный «закон Янте»,цель которого держать население провинциального городка вподчинении, и бичует пошлость и рабское преклонение его жителейперед общественным мнением. Анализируя психологию убийцы,писатель раскрывает «социальный контекст» затронутых в романесобытий, и, прежде всего, осуждает общество, которое порождает ивоспитывает преступников.

Писатель знаком с этим явлением не понаслышке – он столкнулся сэтим сам в родном городе, во время путешествия в Канаду, переехавжить в Норвегию. Мелочность, недоброжелательность, страх передчем-то неизвестным, что пришло извне и что отличается отобщепринятого, писатель встречает везде. А потому говорить о том, что


79

этот закон отражает лишь типично скандинавские обывательские чертыне совсем верно: в любом уголке нашей планеты мы можем встретитьобщество Янте, живущего по своим неизменным законам.

Сандемусе так образно и точно описал процесс подавления индивидабольшинством и, как следствие, вырабатывающийся у индивидакомплекс собственной неполноценности и представление о собственнойникчемности , что понятие «янтеизм» давно уже сталообщеупотребительным, словарным понятием и упоминается без ссылкина автора, а название "Янте" стало нарицательным даже за пределамиНорвегии.

Социальная среда приобретает особую роль в произведениях А.Сандемусе. Писатель мастерски описывает примитивное давление,оказываемое не ребенка и подростка этим практически необразованнымобществом, полным социальных предрассудков, вульгарногосамоутверждения и коллективного безразличия. В этом обществе нетпонимания и любви между людьми, а социальные нормы подавляютестественное развитие любого ребенка. Постулатом в этом обществестановится то, что человек сам по себе не представляет какой-либоценности, идет игра на чувстве собственной незначительности иникчемности, любая форма инакомыслия и свободомыслия пресекаетсяна корню.

Законом Янте Аксель Сандемусе также выступает против главнойидеи социалистов, чтобы все принадлежало всем. В свое время, вызвавэтим возмущение среди поколения, искавшего общие, коллективныеценности. Писатель выступает против этого уравнительного принципа,искренне считая, что за одинаковостью и похожестью прячутся насилие,подлость, принуждение и гнет; показывая, что понятие «солидарность» у «пролетариата» в Янте отсутствует как таковое.

Взгляд Акселя Сандемусе на общество Янте не претерпелсущественных изменений на протяжении его жизни. Безусловно, втораямировая война внесла изменения во взгляды писателя, но янтеизм нестал в его глазах менее опасным явлением, а скорее наоборот. Современем он стал воспринимать нацизм и фашистскую Германию, какразросшееся общество Янте, «где во главу системы была поставленаглупость». (2, s.141-158)

Глупость, в понимании писателя, не является синонимом нехваткиума, а подразумевает властолюбие, зависть, сплетни, болезненноелюбопытство, нравственный террор, фанатичное морализирование,нетерпимость. Играя на этих качествах людей, Гитлер смог прийти квласти, таково мнение Акселя Сандемусе. Своими произведениями


80

писатель страстно желал расширить знания людей о них же самих, ипробудить чувство ответственности каждого за происходящее вокруг.


О.Д.Дробот. Предисловие. / / Сандемусе А. Оборотень. -1.М.:Прогресс-Традиция, 2004. – с.8Hareide Aarbakke, Jorun. Dumhetens opproer/ Aksel Sandemose og2.n a z i s m e n . / / N a z i s m e n o f n o r s k l i t t e r a t u r . -Bergen:Universi tetsfor laget ,1975. - s .141-158Sandemose, Aksel. Verker i utvalg. Bd. II.- Oslo:Aschehoug, 1966.- s.803.


81

ПОЛИАСПЕКТНОСТЬ КАТЕГОРИИ ПРЕДИКАТИВНОСТИ ВСОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

Хабаров А.А.

Военный университет Министерства Обороны Российской Федерации

Уникальный код статьи: 527bd32c5c0e8

В современной лингвистике бытует достаточно разнообразноеколичество научных положений и концепций, в той или иной степенитрактующих отношения характеризации между заключенными в кодовыесимволы того или иного языка «смыслами» и их соответствиямопределенным реалиям бытия, то есть содержанию категориипредикативности, а также посвященных особенностям реализациипредикативного отношения на материалах языков различной типологии.Исторически, ряд отечественных и зарубежных лингвистов подвлиянием традиционных лингвистических универсалий, бытующих вразные периоды времени, давали данной категории устойчивыедефиниции, упрочнившиеся в науке о языке. К примеру, выдающийсяотечественный лингвист, академик В.В. Виноградов, указывал:«…Предикативность, отнесенность содержания к реальнойдействительности, проявляющаяся в совокупности такихграмматических категорий, которые определяют и устанавливаютприроду предложения как основной и вместе с тем первичнойграмматически организованной единицы, выражающей отношениеговорящего к действительности и воплощающей в себе относительнозаконченную мысль» [2 с.317]. Однако следует заметить, что в данномутверждении речь идет о законченном характере мысли, и предложениерассматривается как знаковая единица. Относительно универсальноетолкование приводится в «Словаре лингвистических терминов» О.С.Ахмановой: «Предикативность (сказуемость) (англ. predicativity) –выражение отношения содержания высказываемого к действительностикак основа предложения»[1 с.346]. В.А. Курдюмов, создательпредикационной концепции языка, нового направления на стыкелингвистики и философии, постулирует тезис о том, что«…предикативность есть лингвистическая категория, выражающаяконвенциональное отношение (соответствия) между набором формальнонеобходимых признаков предложения как знаковой единицы и егокоммуникативной автономностью в потоке речи (как высказывания)»[5].


82

В свете представлений о динамической природе языка понятиепредикативности приобретает отточенную и универсальнуюформулировку, оперируя которой, становится возможным проведениеанализа языковых явлений (синхронических состояний языка) припомощи реконструкции соответствующих языковых явлений в динамикеих отношений, а также осуществление системного моделированияязыковых процессов, что в общем виде позволяет составить комплексноеописание языка как процесса (совокупности процессовпорождения-восприятия, реализуемых в форме бесконечныхмногомерных последовательностей бинарных предикативных структур),показать универсальность, структурность и экзистенциональностьязыковых процессов. В данном контексте следует отдельно упомянутькомплексное исследование структуры языковых процессов ивозможностей их структурного моделирования, проведенное Г.Ю.Яковлевым в русле предикационной концепции, где, в частности,модальная организация (идеального) языкового процессапредставляется как «…соотношение модуса (внутренней речи), диктума(проговариваемого языка) и адреса (национального (этнического)социально-ориентированного языка); порождение или восприятиевысказывания – заполнение недостающего компонента модальнойорганизации языкового процесса; диктум (в дальнейшем) можетделиться на топик и комментарий, тему и рему, подлежащее и сказуемое(то есть, воплощать предикативное отношение/категориюпредикативности – прим. автора) в зависимости от привязки к модусу иадресу…» [9 с.94-95]. Иными словами, предикативность играет ключевуюроль в совокупности понятий процессуальности языка как«объективного соотношения структур модуса (предицирующего), адреса(предицируемого) и диктума (собственно предикации), эксплицитное илиимплицитное выражение которых определяет характер любых языковыхпроявлений»[9 с.143].

Таким образом, опираясь на предложенные выше интерпретациикатегории предикативности, мы можем констатировать следующееутверждение: предикативность в качестве основного свойствапредложения выражает определенную коммуникативным замысломговорящего связь либо отношение между совокупностью характеристик(признаков), описанных в предложении, и способностью другогокоммуниканта (адресанта) к восприятию мысли адресата, то естьадекватному, целостному отображению в сознании мысли, которуюпередавал ему адресат при помощи закодированного сигнала (т.е., сточки зрения (коммуникативной) лингвистики, на каком-либо


83

человеческом языке) в процессе производства речи (в диахроническихрамках соответствующего коммуникативного действия/акта речевойдеятельности). Традиционно в современной лингвистике понятиепредикативности ассоциируется с возникновением предикативногоотношения, возникающее между субъектом и предикатом мысли,которое формально проецируется в сознании рецепиента придекодировании полученного сигнала (сообщения) в виде «абстрактной»связи, метафорично, в виде клубка невидимых нитей, связывающихсозданные говорящим образы/понятия в единое, перманентно устойчивое (на определенном этапе) воплощение коммуникативногозамысла.

Следует отметить, что установление предикативного отношениямежду мыслительными сущностями (концептами) – естественныймеханизм человеческого мышления, находящий описание в виде«логического суждения», «психологическое суждение», «замыканиенервных связей между нейронами в коре головного мозга» и т.д. Данный тезис, несмотря на свою относительную многозначность ивариативность, на наш взгляд, имеет наиболее универсальное описание именно в предикационной концепции, в русле которой языковые явления,категории и единицы рассматриваются как процессы или результатыпроцессов последовательного структурного преобразования, а язык – каксовокупность предикационных цепей; основой динамики языка(предикации) являются бинарные предикативные структуры(топик-комментарий) [4,6].

Современная лингвистическая наука, несомненно имеетмультидисциплинарый характер, поэтому в ходе своего развитиянепрерывно «впитывает» в себя достижения, полученные в другихсмежных областях научного знания. В частности, с психологическойточки зрения, предикативное отношение – это субъективная реальность,иными словами оно может совпадать или не совпадать с реальнымиотношениями обозначаемых в суждении сущностей. Данный тезисможет быть подтвержден при рассмотрении предикативного отношенияс позиций когнитивной лингвистики, где под предикацией понимается«воплощение мыслительного акта…в предложении-высказывании она(предикация – прим. автора) ориентирована на когнитивную функцию»[7 с.31]. Ориентирование на когнитивную (познавательную) функциюпредполагает выделение предикационного акта, представляющегособой «минимальный познавательный акт выявления признака упредмета, «открытие» этого признака, совершаемое субъектомвосприятия в процессе его вербального выражения» [8 с.201]. Другими


84

словами, суть предикации сводится к тому, что одни концептыпредполагают другие для своей характеристики. В данном ключе особыйинтерес представляют практические выводы, предложенные Г.А.Волохиной и З.Д. Поповой, репрезентирующие (синтаксические)концепты в качестве типовых синтаксических структур, которыеотражают в концептосфере человека связи и отношения явлений иобъектов реальной действительности: «Та типовая пропозиция, котораязафиксирована конкретной структурной схемой простого предложения,и есть в нашем понимании синтаксический концепт, некоторойотношение, уловленное говорящими как типовое (отношение бытия,инобытия, небытия и др.)» [3 с.7] Таким образом, синтаксическиеконцепты находят воплощение в виде определенных синтаксическихструктур (конструкций) того или иного национального и формируют егосемантико-синтаксическое пространство.

В ряде своих работ мы последовательно аргументируем предпосылкистановления в современном науке о языке позиций интегральногоподхода к рассмотрению языковых явлений и процессов, в дальнейшем, врамках которого актуально выдвигать вопрос о разработке общей теориисистемности языка в свете представлений о его процессуальной природе.В данном случае речь идет о применении «синтезированного»категориального аппарата, гармонично сочетающего достижениякогнитивного и коммуникативного направлений в сфере научныхинтересов психолингвистики, социолингвистики, этнолингвистики,нейролингвистики и других (смежных) отраслей научного знания,позволяющего адекватно и корректно верифицировать полученнуюязыковую модель на материалах национальных языков.


Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Советская1.энциклопедия, 1969.Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения //2.Березин Ф.М. История советского языкознания. Хрестоматия. М.:Высшая школа, 1981.Волохина Г.А., Попова З.Д. Синтаксические концепты русского3.простого предложения. Воронеж: Воронеж. гос.ун-т, 1999.Курдюмов В.А. Идея и форма. Основы предикационной концепции4.языка. – М.: ВУ, 1999.Курдюмов В.А. Предикативность как лингвистическая категория и5.сложное отношение // Сборник статей. М.: ВАЭФП 1994, № 28.Курдюмов В.А. Предикация и предикативность в китайской и русской6.


85

речи. – Автореферат дисс. канд. фил. наук, М: ВАЭФП, 1994.Сергеева В.И. Лингвистическая сущность предикации// Сборник науч.7.трудов. Прагматика и семантика синтаксических единиц. Калинин,гос.ун-т, 1984. – с. 30-36.Сергеева В.И. Предикация и предикативность//Сборник науч. трудов,8.М.: ИЯ АН СССР, 1987. – с. 200-210.Яковлев Г.Ю. Принципы системного моделирования языковых9.процессов. Монография. М.:ВУ, 2008.


86

СООТНОШЕНИЕ ДИСКУРСА, ТЕОРИИ ХАОСА ИСАМООРГАНИЗАЦИИ

Хадарцев А.А., Еськов В.М.

ФГБОУ ВПО "Тульский государственный университет",ГОУ ВПО «Сургутский государственный университет

Ханты-Мансийского автономного округа – Югры»

Уникальный код статьи: 5270f12c3892b

Анализ дискурса – это междисциплинарная область знаний,основанная на использовании лингвистического инструментария, атакже психологических (в том числе психоаналитических),этнокультурных, семиотических, социологических и пр. исследованияхречи. Имеется в виду «погруженная в жизнь» речь. Этот анализспособствует выявлению внеязыковых сведений о семантикеанализируемого текста (информации о восприятии сообщения, условияхпроизводства), о подлинных целях участников коммуникации и ихустановках, о специфике «культурного знания» определенной эпохи, об«образе читателя», на которого ориентировался автор при созданиипроизведения.

Дискурс представляется одним из направлений постмодернизма вточке пересечения постмодернистской философии языка, семиотики,лингвистики (структурной и психолингвистики), социологии знания икогнитивной антропологии (науке о человеке, как объекте познания).Философия постмодернизма актуализирует проблемы вербальной(словесной, в т.ч. речевой) реальности и представляется чрезвычайнозначимой. Историко-философская традиция понимает дискурс какрационально-логическую процедуру декодирования имманентного(внутренне присущего) миру смысла. Постмодернистское мышление де-лает акцент на нонсенсе (бессмыслице, нелепости) как открытойвозможности смысла и на трансгрессивном прорыве из смысла в егооткрытость.

В дискурсе таятся возможности случайности, спонтанности выхода зарамки предсказуемых состояний. Попытки организовать извнекреативный хаос или хюбрис – пресекают подлинную новизну мысли,связанную со случайным, заранее не заданным, результатом. Всякоесобытие, как случайная флуктуация (колебание, отклонение отнаиболее вероятного состояния), является предметом дикурсивной


87

аналитики. Хюбрис – аналог хаоса, неупорядоченного исходногосостояния среды, в терминах синергетики. Самоупорядочивание хюбриса соответствует диссипативным, рассеиваемым структурамсред, изучаемым синергетикой. Нормативная детерминация, причиннаяобусловленность хюбриса – принципиально не возможна. Хюбрисимманентно креативен и специфически продуктивен. Понятие хюбрисааналогично синергетическому термину хаос , посколькунеупорядоченное, неравновесное состояние системы из-за случайных инезначительных флуктуаций имеет возможность самоупорядочиваться.

Дискурс знания в средневековой схоластике по Бэкону – нетождественен силлогизму, а отождествление научного дискурса ссиллогизмом не приемлемо. Для него научный дискурс связан соткрытием, изобретением, индуктивным опытом, экспериментом, цельюкоторых является «познание причин и скрытых сил всех вещей ирасширение власти человека над природою, покуда все не станет длянего возможным».

Особая языковая система присуща различным наукам, имеющимспецифический тезаурус. Физика, химия, биология, медицина – нетолько научные дисциплины, но также и исторически сложившиесятерминологические системы. Они являются специфическимиречемыслительными дискурсами. Дискурс – не просто высказывание, аинтеграция мысли и языка, когнитивного и прагматического. Дискурсявляется элементом социально-культурной структуры, меняющимся поформе и содержанию, но содержащим определенную устойчивость. Вдискурсе когнитивные (идеально-мыслительные) и сенситивные(идеально-психические) образы реализуются в материально-знаковыхформах. Обычный текст – индивидуален, динамичен, субъективен,зависит от своего автора, творца. А дискурс – деиндивидуализирован,более объективен, устойчив, консервативен.

Дискурс является средством, стимулом и формулойпрофессиональной коммуникации. В нем заключены свойствавнутреннего и внешнего. Внутреннее (эндогенное) зависит отособенностей автора дискурса. Внешнее (экзогенное) проявляется внаучной коммуникации со своими специфическими особенностями изакономерностями.

Определены три типа переходов на уровне отдельных социумов иликластеров человеческого общества. Например, в развитии науки мынаблюдали переходы от детерминистских теорий и методов (теориифункций, физика и химия до начала 20 века и т.д.) к стохастическимтеориям и методам (где мы уже имеем дело с распределениями в


88

пространстве и во времени, но они ещё описываются всё-такифункциями, содержащими аргументы). Наконец, наука в своем развитииподошла к синергетической парадигме, в которой значение изначимость отдельной точки или линии (и даже некоторого потока вфазовом пространстве состояний) не имеет существенного значения. Втеории хаоса и самоорганизации главное значение имеетквазиаттрактор движения вектора состояния системы. Внутри этогоквазиаттрактора могут находиться множество элементов (пул,компартмент или даже кластер) или внутри него может двигаться одинэлемент, но длительное время осуществлять свое движение. В этомслучае не имеет значение динамика поведения отдельных элементоввнутри кластера (хотя эти динамики образуют сам квазиаттрактор), новажно поведение его самого (всей совокупности элементов).Квазиаттрактор может уменьшаться или увеличиваться в объеме,может двигаться в фазовом пространстве состояний, может дажеизменять свою размерность (размерность фазового пространства) или неизменять размерность, но претерпевать качественные и количественныеизменения (другой смысл фазовых координат).

Индивидуальные свободы и права человека (как личности) в РФ былиуже нарушены в рамках государства СССР, т.к. мы жили при социализмев традиционной культуре (социологи могут определить ее какфеодальную культуру или что-то близкое к ней). И все еще продолжаютнарушаться фактически, так как для техногенной цивилизации весьмазначимыми становятся прогресс и инновации (это и цель, и ценность), адля современного состояния РФ это совершенно не характерно. Однако,именно для техногенной цивилизации характерной и главной ценностьюстановятся знания и наука, как деятельность по добыванию новыхзнаний. Ценность науки многократно возрастает в знаниевом,синергетическом, постиндустриальном обществе (ЗСПО), которое длятехногенной цивилизации становится идеалом (как мифы или легенды втрадиционалистском обществе были ценностями в зарождающемсятехногенном обществе). ЗСПО – конечный аттрактор состояния всейнашей цивилизации и РФ.

Россия в своем развитии от 1990 до настоящего времени быстроповторила многие этапы развития социумов (были даже попыткивозрождения рабовладельчества и феодализма в республиках Кавказа июга РФ). Следуя схеме: детерминизм, стохастика, синергетика, мынеизбежно должны перейти в ЗСПО. В этом странном аттракторе –должно реализоваться главное достояние синергетики, каксамоорганизации: в таком обществе голос любого человека (если это


89

важное и неординарное высказывание, теория, суждение) должен бытьуслышан и оценен всем сообществом. В ЗСПО должен быть такой социум,который легко подхватывает все новое, из-за чего скорость иэффективность самоорганизации сообщества может резко возрасти.Необходимо построить общество, в котором реально была бы воплощенаглавная синергетическая парадигма: единица – ничто (точнее, онаформирует некоторый аттрактор бытия вместе со всеми членамиобщества) и единица – всё (если это гений, талант, который становитсяпараметром порядка).


90

ГЁТЕ И ИТАЛЬЯНСКИЕ ПОЭТЫ. ДИАЛОГ ТРАДИЦИЙ

Черепенникова М.С.

Литературный институт им. А.М. Горького

Уникальный код статьи: 526647ec63bb5

Феномен обратной связи между И.-В. Гёте (1749-1832) иитальянскими поэтами, обретший свой генезис на рубеже XVIII – XIX вв.,был обусловлен глубоким интересом немецкого классика к опытуитальянской и латинской литературной традиции. Мотивы Катулла,Тибулла, Проперция, Овидия и Марциала в «Римских элегиях» и«Венецианских эпиграммах», ориентация на опыт Петрарки, Ариосто,Тассо в цикле гётевских сонетов, элементы дантовской космогонии в«Фаусте» не могли не привлечь итальянских авторов к освоениютворческого наследия великого немецкого поэта. Ещё при жизни И.-В.Гёте начался процесс итальянской рецепции его философской лирики (У.Фосколо), сатирической поэзии (Дж. Б. Касти), поэтическоговоплощения феноменов вертеризма и фаустианства (В. Монти, Дж.Леопарди). В дальнейшем линию творческого освоения гётевскихпоэтических моделей на итальянской почве продолжили: Н. Томмазео,Дж. Прати, Дж. Кардуччи, Дж. Пасколи, А. Бойто, К. Порта, М.Раписарди, Г. Д'Аннунцио, Л. Пиранделло, Г. Гоццано и многие другиеавторы.

Интенция взаимного сближения Гёте и итальянских поэтов обрелаэнергию художественного диалога благодаря вступлению немецкогоавтора в римскую литературную академию «Аркадия», котороесостоялось во время наиболее продуктивного и насыщенного первогоитальянского путешествия Гёте (1786-1789). В Риме Гёте познакомился споэтами, переводчиками и почитателями своего творчества: Монти,Касти, Такки, Росси, Соаве. Данное поколение итальянских литераторовпередало свой опыт последующим, создавая прецеденты художественнойрецепции гётевского наследия. «Аркадийцы» чтили Гёте не только какучёного и общественного деятеля, но прежде всего как драматурга ипоэта. Одним из первых переводчиков поэзии великого немца наитальянский язык стал член академии, литератор Ф. Соаве, чьётворчество оказало влияние на мировоззрение классиков итальянскойлитературы А. Мандзони и Дж. Леопарди, в свою очередь внесшихзначительный вклад в мировую литературную гётеану.


91

В творчестве Дж. Леопарди, знатока немецкой поэзии и философии, отразилось взаимообогащение итальянских и германских образов«пастуха», «странника», «паломника», важных для Гёте как концепты имотивы творчества: «Песнь пастуха, кочующего в Азии» своимназванием и атмосферой перекликается с «Ночной песнью путника» Гёте, содержащиеся в ней мотивы и образы родственны элементамсюжета и поэтики гётевского стихотворения «К Луне». Одноимённаяидиллия Леопарди «К Луне» максимально приближена к гётевскоймодели. В творчестве Гёте обращение к ночному светилу, к символикеночи и к образу странника, было связано с традиционнымиитальянскими мотивами медитативной и любовной лирики эпохиВозрождения (Микеланджело, Ариосто, Тассо), обогащённымифилософскими концепциями Лессинга, Гамана и Гердера. Образ Луны,традиционный для итальянской и мировой поэзии, обрёл новое звучаниепосле знакомства итальянских авторов с творчеством Гёте. В идиллиях Леопарди, в сонете Фосколо «К Ночи», в поэме Прати «К Луне», в лирике Томмазео, Бойто, Кардуччи и Пасколи философские функциикосмических образов преобладают над орнаментальными. Хронотопночного пейзажа для Гёте и для итальянских поэтов глубоко связан сконцептами «покоя» и «странничества», с оппозициями «жизни» и«смерти», «природы» и «человека», «макрокосма» и «микрокосма»,имеющими не столько материальные, сколько духовные аспекты,поддерживающие идею внутреннего инициационного путешествия впоисках истины. Тематическая и идейная близость гётевскихпоэтических моделей наблюдалась в Италии у большинства авторов,имевших эпистолярные контакты с Гёте (Фосколо, Мандзони),изучавших его наследие с научной точки зрения (Томмазео, Леопарди,Кардуччи, Бойто).

В Италии второй половины XIX в. возникла традиция созданиякрупных элегических циклов в гётевском духе. «Римские элегии» Гётепривлекли итальянских авторов идиллическим изображением «Вечногогорода» и интертекстуальными связями с древнеримской поэзией.Наиболее яркими проявлениями итальянской поэтической гётеаныстали «Римские элегии» Г. Д'Аннунцио и «Рейнские элегии» Л.Пиранделло, отразившие основные гётевские тенденции в сфере поэтикии мифотворчества, архитектоники (структура циклов) и метрики(элегический дистих); оставшиеся оригинальными авторскимитворениями. На утончённом фоне барочного Рима, отличающегося отабстрактно-античного Рима Гёте, Д'Аннунцио поддержал гётевскуюидиллическую атмосферу и исповедальную интонацию влюблённых –


92

лирических героев элегий. Пиранделло, отталкиваясь от гётевскогообраза «северного странника» в южной стране, воплотил в «Рейнскихэлегиях» свои впечатления от поездки в Германию. Используя в своихэлегиях многие гётевские мотивы и концепты, итальянский авторизменил символический вектор путешествия – ось культурнойориентации приобрела направление «Юг-Север». Замысел циклаПиранделло, подчеркнул значимость философского диалога-спора свеликим немецким поэтом.

Сближение итальянской традиции и творчества Гёте в большинствеслучаев проходило по путям поэтических жанров, что отразилось навоплощениях феноменов вертеризма и фаустианства в Италии. Линиятрадиционной преемственности итальянских авторов в обращении кпоэтическому наследию Гёте, обретая своё развитие в ХХ в. (Гоццано,Ландольфи, Кальвино, Монтале, Фортини), продолжается и насовременном этапе (Конте, Поцци), что свидетельствует о значимостилитературно-философского диалога Гёте и итальянских поэтов.


Тураев С.В. Гёте в Веймаре и Риме. – М., 1989.1.Черепенникова М.С. Гёте и Италия. – М., 2006.2.


93

SIMULATIONS AS MEANS OF ENHANCING THE USEFULNESS OFCROSS-CULTURAL COMMUNICATION CLASSES

Mezote Anete

Latvia University of Agriculture

Уникальный код статьи: 5280de872a5a9

Swaidan & Hayes (2005) and Hofstede (2001) consider that individualdifferences in ethics reflect cultural variations, i.e., differences in thecollective programming of the mind that differentiate one individual fromanother. This interaction between cultures may cause significant variationsin moral standards, beliefs, and behaviors across cultures. Due to this reasoncross-cultural communication competence is the determining one whencooperating internationally, as to succeed in the international cooperationand to achieve the expected results, the other particular cultures need to beunderstood along with their moral standards, beliefs and typical specificbehaviors. If these trains are not understood and accepted, it is not only hardto understand and interpret the actions of the foreign partners, but it alsonegatively influences the communication process as such - the partnerscannot understand one other and they develop negative attitudes towardsone another.

According to Srnka (2004), culture consists of patterns, explicit andimplicit, of and for behavior acquired and transmitted by symbolsconstituting the distinctive achievement of human groups, including theirembodiments in artifacts. The essential core of culture consists of traditionalideas and especially their attached values. Culture systems may beconsidered as products of action or as conditioning elements of furtheraction.

The implicit patterns of culture are difficult to understand, and thesepatterns usually cause the problems in international cooperation most. Tounderstood a culture fully, all its values should be noted, acknowledged andunderstood.

Hood & Logsdon (2005) prove that ethical and social values affectbusiness decisions and behavior. Since the ethical values of businessmanagers are embedded within their culture and are influenced by globalbusiness norms, it is necessary to understand the social and cultural contextswithin each country, that influence the similarities and differences in ethicalinterpretation and practice.


94

The above statement testifies to the fact that the role of understandingcultural differences is important in business and also internationalcommunication (for business purposes). To make a decision, every specialistconsiders a lot of influencing factors; within international cooperation andcommunication across cultures, one of these factors should be the culturalbackground of the partner culture.

As Fantini (2000) defines, the cross-cultural communicative competencecomprises five dimensions: awareness, attitudes, skills, knowledge andproficiency in the host tongue. Stevens (1971) already in the 80-tiessummarized that many cross-cultural communication researchers sawawareness (of self and others) as the keystone on which effective andappropriate interactions depend, as well as they saw it as the most powerfuldimension, meaning that much attention within studies should be paidexactly to this dimension of the communication competence, especially if thesituations are related to dealing with different cultures and across differentcultures. For this reason, as stated by Fantini (2000), it is common to explorecross-cultural competence in terms of the cross-cultural contact and entryprocesses, the options available, the choices one makes, and the resultantconsequences.

Within the Cross-cultural Communication classes, students should betaught knowledge, skills and attitudes (competence) needed for internationalcommunication (communication with foreign partners) and usually alsointernational cooperation (cooperation with foreign partners). The taughtcompetence should make them capable of succeeding in internationalcommunication situations and achieving the expected results. They should beaware of both implicit and explicit patterns of their partner cultures in orderto make their decisions and perform their actions (behavior) properly withoutoffending their partners and disrupting the possible cooperation. This meansthat the specialists (within the current research - external relationsspecialists, i.e., specialists that work in the field of external relations ofdifferent businesses and organizations) should be familiar with the livingstyle, values, history, business etiquette and other traits of the partnercultures in order to know how to deal with them, how to attract andpersuade them, etc, as these tasks are some of the main duties of externalrelations specialists in most cases.

To further define the role of external relations specialists in relation tointernational cooperation and cross-cultural communication, it should benoted that according to the Professional Standard of the External RelationsUnit Manager (2003), these specialists perform work tasks related toensuring successful external relations of an organization (business or


95

institution) due to the need to ensure a good image of an organization andsuccessful communication and cooperation. The professional competencesnecessary external relations specialists in Latvia include: team leading,ability to develop and organize partnership projects, capability of planningand organizing the process of communication with foreign partners,knowledge in business etiquette in a multicultural environment, legalcorrespondence in native and foreign languages, ability to analyze and assessinformation in a foreign language, control of translation quality.

As defined above, the scope of the external relations specialists’competences is very comprehensive, especially as regards internationalcooperation. They have to be able to work with foreigners, to understandthem (spoken and written language), as well as to act in differentinternational situations - meetings, events, etc. Often the result of theorganized events depends exactly on the external relations specialists,therefore they need to act properly and to achieve the expected result. That,however, can be ensured only, if the particular specialists are competent inthe partners’ cultures sufficiently.

According to Susskind & Corburn (1999), simulations are a valuable toolfor teaching negotiation, as negotiation is best taught by doing. Organizationof simulations within the Cross-cultural Communication classes provides agreat opportunity for the students to practice doing (internationalcooperation and communication by means of practical actions). In this way,the students practice communication, cooperation and negotiation skills inrelation to international situations. Apart from the traditional acquisition ofknowledge, within simulations the prospective external relations specialistscan test their competence practically, afterwards making self-assessmentand self-reflection and adapting their future actions, as the simulationsituations are just like the actual situations in reality (in which they will haveto work in the future).

According to Kolb (1984) and Fisher & Ury (1981), simulations are usefulto unfreeze past practice, as well as teach new skills for dealing with peoplein difficult situations at the same time. The mentioned statement proves thatsimulations have direct impact on the acquisition of new knowledge andskills, as well as they help refresh the existing knowledge and get rid ofcomplexes and fear. The previous research of Mezote (2013) reveals also thatsimulations prepare external relations specialists for the actual situationsthat they will face at their everyday work in the field of external relations inLatvia. Activities that involve simulations play a vital role in the process ofacquiring cross-cultural communication and international cooperationcompetences: the students that learn from simulations acquire the content


96

better.The above testifies to the fact that simulations have helped the students

acquire certain content better: the students that acquired the content alongwith simulations showed better competence as regards the particular contentthan those students that acquired the same content by means of using othertraditional teaching methods. Further to that, it became necessary to provethe role of simulations in the whole process of developing cross-culturalcommunication competence within the classes of the study courseCross-cultural Communication. Due to this reason, the authors, within thecurrent research, aimed at analyzing the usefulness of the changes made inthe study course Cross-cultural Communication (in order to completely adaptthe curriculum) by means of introducing simulations within the respectiveclasses of the mentioned study course. For the mentioned purpose, it wasnecessary to prove the correlation between the number of simulatedactivities and the final mark of the students in order to justify the role of andthe need for simulations within the Cross-cultural Communication classes,thus making it possible to redesign the course plan and change the wholeway of organizing the classes, making them more practical and fruitful (thecorrelation results are discussed further within the current paper).

Similarly, previous research of Mezote (2012) proves and states that, toensure proper development of the international cooperation competence ofthe external relations specialists, the study process must be changed, payingmuch more attention to practical activities and especially simulations.

Considering the aforementioned, the authors tend to prove thatsimulations and other similar practical activities aimed at developing theinternational cooperation competence of the external relations specialistscan improve the study results and the usefulness of the Cross-culturalCommunication study course significantly.

The method of theoretical description has been used to analyze the roleof simulations, as well as the method of practical analysis and observationhas been used to assess the study results of the external relations studentsthat have been taught by means of simulations. Correlation analysis has beencarried out in order to prove the role of simulations in the Cross-culturalCommunication classes as well. As previously mentioned, the currentresearch aimed at proving that simulations can improve the study results andthe usefulness of the Cross-cultural Communication study coursesignificantly. To achieve the aim, the correlation between the number ofsimulated activities and the final mark of the students was analyzed in orderto justify the role of and the need for simulations within the Cross-culturalCommunication classes, thus making it possible to redesign the course plan


97

and change the whole way of organizing the classes, making them morepractical, useful and fruitful.

Within the study course Cross-cultural Communication (Latvia Universityof Agriculture, Faculty of Social Sciences, study program External Relationsof Organizations, survey timing: autumn semester, study year 2012/2013),there were two groups of students acquiring the same content within thesame course: they had the classes separately. The total number of studentswas 34: 16 students acquired the content along with simulations; 16 studentsacquired the same content without simulations.

For the purposes of the correlation analysis, the students acquiring thecontent along with simulations were observed: the number of simulations foreach of the 16 students (the group that acquired the content along withsimulations) during the whole semester was counted and noted along withtheir final mark, in order to analyze the correlation between them (see Table1).

It should be noted that some of the students, during the semester, havevolunteered to simulate more situations than the others, so the number ofsimulations differs, but within this group, all of the students have simulatedcross-cultural communicating situations for several times. It should also benoted that the students which have volunteered to simulations more are alsothe most active ones and therefore the possible connection between theiractive characters and their final mark must be considered as well.

It is clear, that the students that have experienced more simulations haveobtained better marks in general also due to the fact that they have practicedand learned a lot more than the others, but the other students have also hada lot of different other traditional activities along with simulations, thereforethe usefulness of simulations in comparison to other traditional methods canbe proved clearly by means of correlation analysis.

The results of the correlation analysis (using MS Excel) allow concludingthat the correlation between the number of simulations during Cross-culturalCommunication classes and the final marks of the same students within theCross-cultural Communication classes is strong (0.95).

The results may be interpreted as testifying to the fact that simulationshelp improve the study results through improving the final marks of thestudents, which means that the level of their competence is and can beimproved thus as well, if compared to students which had acquired thecontent without simulations or with a few simulations. It should also bementioned that the correlation (MS Excel) between the total number oftraditional activities and the final marks of the students from the other group(that acquired the content without simulations) is much weaker (0.72).


98

The discussed results prove that simulations can enhance the usefulnessof the Cross-cultural Communication classes, as the changes made within thementioned classes (introduced simulations in the autumn semester of thestudy year 2012/2013) have been useful due to the fact that the final marksof the students that had acquired the content along with simulationscorrelate strongly with the number of simulation activities during the classes.

Besides, in relation to the marks of both of the groups, it should bementioned that only one of the students of the group working withoutsimulations was assessed with the mark 10, one - with the mar 9, and one -with the mark 8, but in the same group there were many lower marks, e.g., 4,5, 6, which were less common (only 3) in the group working along withsimulations. This may be interpreted as follows: the study results as such arebetter in the group that worked along with simulations; high marks were notso common in the group that worked without simulations; many low markswere observed in the group that worked without simulations.

As the usefulness of the Cross-cultural Communication classes can beenhanced by means of simulations the course plan should be redesigned andthe whole way of organizing the classes, should be changed by means ofintroducing simulations within the Cross-cultural Communication classes forboth groups of the students in the next study years, thus making thementioned classes more practical and fruitful. Within the Cross-culturalCommunication classes, students should be taught knowledge, skills andattitudes needed for international communication and internationalcooperation to make them capable of succeeding in internationalcommunication situations and achieving the expected results.

Apart from the traditional acquisition of knowledge, within simulationsthe prospective external relations specialists can test their competencepractically, afterwards making self-assessment and self-reflection andadapting their future actions.

To ensure proper development of the international cooperationcompetence of the external relations specialists, the study process must bechanged, paying more attention to practical activities and especiallysimulations.

Simulations help improve the study results through improving the finalmarks of the students, which means that the level of their competence is andcan be improved thus as well.

The usefulness of the Cross-cultural Communication classes can beenhanced by means of simulations.

The Cross-cultural Communication course plan should be redesigned andthe whole way of organizing the classes should be changed by means of


99

introducing simulations within the Cross-cultural Communication classes forboth groups of the students in the next study years, thus making thementioned classes more practical and fruitful.

Pic. 1. Breakdown of the number of simulations and final marks of studentswithin the Cross-cultural Communication classes (students from the groupworking with simulations)

References

Fantini, A.E. (2000). A Central Concern: Developing Intercultural1.Competence. SIT Occasional Papers Series Addressing InterculturalEducation, Training & Service, Inaugural Issue On the Occasion of SIT’s3 5 t h A n n i v e r s a r y . V e r m o n t . R e t r i e v e d f r o m :http: / /www.sit .edu/SITOccasionalPapers/s i tops01.pdf .Fisher, R. & Ury, W. (1981). Getting to Yes: Negotiating Agreement2.without Giving In. Boston: Houghton Miffin.Hofstede, G. (2001). Cultures consequences (2nd ed.). Thousand Oaks,3.


100

CA: Sage.Hood, J. N. & Longsdon, J. M. (2002). Business ethics in the NAFTA4.countries. Journal of Business Research. Emerald. Retrieved from:http://www.emeraldinsight.com/bibliographic_databases.htm?id=1367806&show=abstract.Kolb, D. (1984). Experiential Learning: Experience as the Source of5.Learning and Development. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall.Mezote, A. (2012). Development of Cooperation Competences of External6.Relations Specialists. ICERI2012 Proceedings (Proceedings of the 5thInternational Conference of Education, Research and Innovation). IATED.Retrieved from: http://library.iated.org/publications/iceri2012.Mezote, A. (2013). Intercultural Environment Simulation Content in7.Developing International Cooperation Competence. INTED2013Proceedings (Proceedings of the 7th International Technology, Educationand Development Conference) . IATED. Retr ieved from:http://www.wikicfp.com/cfp/servlet/event.showcfp?eventid=25070.Profesijas standarts Ārējo sakaru struktūrvienības vadītājs (Professional8.Standard External Relations Unit Manager). (2003). AIKNC. Retrievedfrom: http://www.aiknc.lv/standarti/AarSakarVadPS.pdf.Srnka, K. J. (2004). Culture's role in marketers' ethical decision making:9.An integrated theoretical framework. Academy of Marketing. Retrievedfrom: http:amsreview.org/articles/srnka01-2004.pdf.Stevens, J.O. (1971). Awareness: Exploring, Experimenting, and10.Experiencing. Moah, Utah: Real People Press.Susskind, L.E. & Corburn, J. (1999). Using Simulations to Teach11.Negotiation: Pedagogical Theory and Practice. Working Paper 99-1,Program on Negotiation at Harvard Law School. Harvard Law School.Retrieved from: http://web.mit.edu/publicdisputes/teach/corburn.pdf.Swaidan, Z. & Hayes, L. A. (2005). Hofstede theory and cross-cultural12.ethics conceptualization, review, research agenda. Journal of AmericanAcademy of Business, 6(2), 10-16.


Байтасов Р.Р. ПРИРОДА РОДСТВА ТЮРКСКИХ, ШУМЕРСКОГО И .............................. 4ЭТРУССКОГО ЯЗЫКОВ: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ

Боднар В.Т., Лаврієнко Т.Я. НАТАНІЕЛЬ ГОТОРН: ПЕРЕГУК З ................................... 10УКРАЇНСЬКИМ СЕНТИМЕНТАЛІЗМОМ

Воронин В.С. ТЕОРИЯ ОБРАЗНОСТИ, МНОГОЗНАЧНАЯ ЛОГИКА И ......................... 15ТРИАЛЕКТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА

Глухова Н.Н. МЕТОДЫ И ПРИЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭТНИЧЕСКИХ ......................... 22ЦЕННОСТЕЙ ПО МАТЕРИАЛАМ ФОЛЬКЛОРА

Глушкова Н.М. СОПОСТАВЛЕНИЕ АСПЕКТОВ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ........................ 30ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВОПЕРСОНОЛОГИИ

Гурова Ю.И. СЛОЖЕНИЕ АНАЛИТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ АНГЛИЙСКОГО ........... 39ЯЗЫКА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Дронова О.С. РОЛЬ ЭПИТЕТОВ В СОЗДАНИИ ОБРАЗОВ НЕМЕЦКОГО .................... 44ДЕТСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Леонтьева А.Ю. ПРОСТРАНСТВО СТЕПИ В ПОЭЗИИ О.Э. МАНДЕЛЬШТАМА ........ 48Моисеева Е.В. ПУШКИНСКИЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ В ПРОЗЕ СИГИЗМУНДА ......... 54

КРЖИЖАНОВСКОГООмельченко М.С. ПРОЦЕССЫ ПРОНИКНОВЕНИЯ НОВОЙ ЛЕКСИКИ В ................. 59

ОБЩИЙ СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКАПоповичева И.В., Наумова О. ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ........................... 62

ДЕТСКИХ ОБРАЗОВ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XIX ВЕКА:СОЦИАЛЬНО-НРАВСТВЕННЫЙ АСПЕКТ

Севостьянова Е.В. ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ......................... 71РОК-ПОЭЗИИ

Таратонкина И.П. АКСЕЛЬ САНДЕМУСЕ - ЛЕТОПИСЕЦ ЯНТЕ ................................... 78Хабаров А.А. ПОЛИАСПЕКТНОСТЬ КАТЕГОРИИ ПРЕДИКАТИВНОСТИ В ............... 81

СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕХадарцев А.А., Еськов В.М. СООТНОШЕНИЕ ДИСКУРСА, ТЕОРИИ ХАОСА И ......... 86

САМООРГАНИЗАЦИИЧерепенникова М.С. ГЁТЕ И ИТАЛЬЯНСКИЕ ПОЭТЫ. ДИАЛОГ ТРАДИЦИЙ ......... 90Mezote Anete SIMULATIONS AS MEANS OF ENHANCING THE USEFULNESS ............. 93

OF CROSS-CULTURAL COMMUNICATION CLASSES

101

Литература и лингвистика:вчера, сегодня, завтра.

Международная научно - практическаяИнтернет - конференция

Казань, 14 ноября 2013 года.

Материалы конференции

Подписано в печать 02.12.13.Составитель ИП Синяев Д.Н.

Бумага офсетная. Печать ризографическая.Формат 60х84 1/16. Гарнитура «Times New Roman». Печатных листов 12.63.Тираж 50 экз. Заказ 403

Отпечатано с готового оригинала-макета в типографии Альянс. ИП Зубков В.Л.

тел. +7(843) 267-14-16, 510-97-57

Литература и лингвистика: вчера...

Documents

Transcript of Литература и лингвистика: вчера...