Коммуникология // Communicology vol.3 №6 (2015)

1

МЕЖДУНАРОДНАЯ АКАДЕМИЯ КОММУНИКОЛОГИИ * INTERNATIONAL ACADEMY OF COMMUNICOLOGY

ISSN 2311-3065 (print) ISSN 2311-3332 (online)

КОММУНИКОЛОГИЯCOMMUNICOLOGY

Москва2015

Том 3 № 6 2015

2

КОММУНИКОЛОГИЯ — COMMUNICOLOGY

КОММУНИКОЛОГИЯ ISSN 2311-3065 (print)

Международный научный журнал ISSN 2311-3332 (online)

Решением Президиума Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Министерства образо-

вания и науки РФ журнал «Коммуникология» включен в перечень рецензируемых научных

изданий ВАК, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты дис-

сертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени док-

тора наук по отраслям науки: 22.00.00 – социологические науки; 23.00.00 – политология;

24.00.00 – культурология.

Зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных тех-

нологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).

Свидетельство о регистрации ПИ № ФС 77-54393 от 10.06.2013 г.

Зарегистрирован Международным центром стандартной нумерации сериальных изданий

(International Standard Serial Numbering — ISSN) с присвоением международного стандарт-

ного номера ISSN 2311-3065 (print), ISSN 2311-3332 (online).

Включен в базы данных Российского индекса научного цитирования (РИНЦ), Всероссий-

ского института научной и технической информации Российской академии наук (ВИНИТИ

РАН), EBSCO, ULRICHSWEB, ООО “Ивис».

Публикуемые материалы прошли процедуру рецензирования и экспертного отбора.

Категория информационной продукции «16+»

Том 3. № 6, ноябрь-декабрь 2015 г.Издается с 2013 г.Выходит 6 раз в год

Главный редактор:Шарков Ф.И. — председатель редколлегии, доктор социологических наук, профессор, замести-тель декана факультета журналистики, заведующий кафедрой общественных связей и медиаполи-тики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), заслуженный де-ятель науки РФ, г. Москва, Российская Федерация.

Редакционная коллегия:Попов Н.П. — заместитель председателя редколлегии, заместитель главного редактора, доктор исторических наук, профессор кафедры общественных связей и медиаполитики Института госу-дарственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Захарова В.И. — заместитель главного редактора по развитию, кандидат социологических наук, доцент кафедры общественных связей и медиаполитики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президен-те Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Кашаф Ш.Р. — начальник Отдела по взаимодействию с государственными, общественными ор-ганизациями и религиозными объединениями Духовного управления мусульман Российской Фе-дерации, заместитель главного редактора журнала «Ислам в современном мире», г. Москва, Рос-сийская Федерация.Киричек П.Н. — доктор социологических наук, профессор кафедры культурологии и социаль-ной коммуникации факультета государственного управления Российской академии народного хо-зяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Кравченко С.А. – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социологии Мо-сковского государственного института международных отношений (университет) МИД РФ, г. Мо-сква, Российская Федерация.Кузнецов В.Ф. – доктор политических наук, профессор кафедры общественных связей и меди-аполитики факультета журналистики Института государственной службы и управления Россий-

3

ской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Фе-дерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Левкина Л.И. — кандидат педагогических наук, доцент кафедры общественных связей и медиа-политики Института государственной службы и управления Российской академии народного хо-зяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Мамедов Н.М. — доктор философских наук, профессор кафедры организации и управления со-циальными системами Института государственной службы и управления Российской академии на-родного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Назарова Е.А. — доктор социологических наук, заместитель заведующего кафедрой об щественных связей и медиаполитики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАН-ХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Cулейманова Ш.С. — доктор политических наук, профессор кафедры об щественных связей и медиаполитики Института государственной службы и управления Российской академии народ-ного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Попов В.Д. — доктор философских наук, профессор кафедры культурологии и социальной ком-муникации факультета государственного управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (ФГУ РАНХиГС), заслуженный деятель науки РФ, г. Москва, Российская Федерация. Уколова Л.Е. — доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой связей с обще-ственностью и массовых коммуникаций ГБОУ ВО «Московский авиационный институт», г. Москва, Российская Федерация.

Организационно-управленческая группа редколлегии:Рюмшин С.А. — ответственный секретарь, ведущий специалист кафедры общественных связей и медиаполитики Института государственной службы и управления Российской академии народ-ного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), г. Москва, Российская Федерация.Ямбушев В.Ю. — редактор сайта журнала «Коммуникология»

Журнал аффилирован с факультетом журналистики Института государственной службы и

управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Пре-

зиденте Российской Федерации; декан факультета — заместитель председателя редакцион-

ного совета журнала «Коммуникология», доктор политических наук, профессор Силкин В.В.

Формат: 70x100/16, бумага: офсет №1 - 80г/м2, тираж 1000 экз. © Оформление, макет, верстка: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°»Авторские права на публикации принадлежат авторам.

Международн ая академия коммуникологии

Москва

4


Редакционный совет:

Председатель редакционного совета:Сафонов А.Л. — доктор экономических наук, профессор, проректор Российской академии народ-ного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), Мо-сква, Российская Федерация.

Заместители председателя редакционного совета:Барциц И.Н. — первый заместитель председателя редакционного совета, доктор юридических наук, профессор, директор Института государственной службы и управления Российской акаде-мии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАН-ХиГС), заслуженный юрист РФ, действительный государственный советник РФ 3 класса, Москва, Российская Федерация.Cилкин В.В. — заместитель председателя редакционного совета, доктор политических наук, про-фессор, декан факультета журналистики Института государственной службы и управления Россий-ской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Фе-дерации (РАНХиГС), Москва., Российская Федерация.Шарков Ф.И. — заместитель председателя, доктор социологических наук, профессор, замести-тель декана факультета журналистики, заведующий кафедрой общественных связей и медиаполи-тики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), заслуженный дея-тель науки РФ, Москва., Российская Федерация.Алексеев Ю.В. — кандидат психологических наук, профессор, член-корреспондент РАЕН, Мо-сква, Российская Федерация.

Российские члены редакционного совета:Аверин А.Н. — доктор философских наук, профессор кафедры философии философско-социологического факультета Института общественных наук, Российской академии народного хо-зяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), Москва, Российская Федерация.Антипов К.В. — доктор экономических наук, профессор, ректор ФГОУ ВПО «Московский государ-ственный университет печати», Москва, Российская ФедерацияБочаров М.П. — доктор социологических наук, профессор, заместитель генерального директо-ра Международного пресс- клуба «Чумиков PR и консалтинг», Москва., Российская ФедерацияВолгин Н.А. — доктор экономических наук, профессор, первый заместитель генерального дирек-тора ОАО Всероссийский центр уровня жизни, за служенный деятель науки РФ, Москва, Россий-ская ФедерацияДашков Л.П. — доктор экономических наук, профессор, академик РАЕН, генеральный директор издательско-торговой корпорации «Дашков и К», Москва, Российская ФедерацияДмитриев А.В. — доктор философских наук, профессор, член-корреспондент РАН, советник РАН, Москва, Российская ФедерацияЕвстафьев В.А. — доктор филологических наук, профессор, академик РАЕН, вице-президент Ас-социации коммуникативных агентств России (АКАР), Москва, Российская ФедерацияЗапесоцкий А.С. – доктор культурологических наук, профессор, член-корреспондент РАН, Санкт-Петербург, Российская Федерация.Зорин В.Ю. — доктор политических наук, профессор, член Совета по межнациональным отноше-ниям при Президенте Российской Федерации, Москва, Российская ФедерацияИванов О.Б. — доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой корпоративного менеджмента Московского государственного университета путей сообщения (МИИТ), директор ОАО “Российские железные дороги” по внутреннему контролю и аудиту, главный редактор журна-ла “ЭТАП: «Экономическая теория, анализ, практика”, Москва, Российская Федерация Минаева Л.В. — доктор филологических наук, заслуженный профессор МГУ им. М.В. Ломоносо-ва, академик Академии педаго гических и социальных наук, президент Ассоциации преподавате-лей по связям с общественностью, Москва., Российская ФедерацияМихайлов В.А. — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой национальных и федеративных отношений Института государственной службы и управления РАНХиГС, заслужен-ный деятель науки РФ, Москва, Российская Федерация

5

Микульский К.И. — доктор экономический наук, член-корреспондент РАН, Москва, Российская ФедерацияНосов С.И. — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой государственного строительства и права РАН ХиГС, Москва, Российская ФедерацияПихоя Р.Г. — доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории российской государственности РАНХиГС, Москва, Российская ФедерацияСадохин А.П. – доктор культурологических наук, профессор кафедры ЮНЕСКО, директор Центра деловых коммуникаций и социокультурной экспертизы Института государственной службы и управ-ления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Рос-сийской Федерации (РАНХиГС), Москва, Российская Федерация.Соловей В.Д. — доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой связей с обще-ственностью, председатель УМС по рекламе и связям с общественностью УМО по международ-ным отношениям МГИМО (У) МИД РФ, Москва, Российская ФедерацияЧумиков А.Н. — доктор политических наук, профессор, главный научный сотрудник Института со-циологии РАН, генеральный директор Агентства «Международный пресс-клуб Чумиков PR и кон-салтинг», председатель Комитета по профессиональному образованию и сер тификации Россий-ской ассоциации по связям с общественностью, Москва, Российская Федерация.Шабров О.Ф. — доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой политологии и по-литического управления РАНХиГС, Москва, Российская Федерация

Зарубежные члены редакционного совета:

Байменов А.М. — кандидат технических наук, Председатель Агентства Республики Казахстан по делам государственной службы, г. Астана., Республика Казахстан.Хуан Карлос Беллозо — международный эксперт по корпоративной стратегии и стратегии раз-вития территорий, брендингу и международному продвижению, глава консультационной компании ‘Future Places’, г. Барселона, Испания.Бука С.А. — доктор экономических наук, профессор, соучредитель Балтийской международной академии, г. Рига, Латвийская Республика. Ромат Е.В. — доктор наук государственного управления, профессор кафедры маркетинга и ре-кламы Киевского националь ного торгово-экономического университета, президент Союза рекла-мистов Украины, , г. Киев, Украина.Ки ён Су — профессор, Hankuk University of Foreign Studies (HUFS), Президент Корейско-Российской Ассоциации (KORUSS), г. Сеул, Республика Корея.Станишич Ваня — профессор кафедры южнославянских языков филологического факультета Бел-градского университета, г. Белград, Республика Сербия.Гвинн М. Пауэлл — профессор университета Клемсона, г. Клемсон, США.Аргиро Казотаки-Гатополоу — профессор Афинского университета, доктор философии, г. Афи-ны, Греческая Республика.Вукичевич С. — доктор философии, профессор философского факультета Университета Черно-гории, г. Подгорица, Черногория.Старк Е. — PhD, Почетный профессор, Школа общественных дел и управления Университета Рут-герс, г. Вудбридж, США.Максимович Горан — PhD, профессор, декан Философского факультета Университета г. Ниш, Сербия.Джафаров Джафар М. — доктор, профессор, ректор Азербайджанского Института туризма, Баку, Азербайджан.Конрад Л. — независимый исследователь, со-основатель Академии ораторского искусства, Лон-дон, Великобритания.Ле Нгок Хунг — доктор философии (PhD of sociology), заместитель директора Института социоло-гии Государственной административно-политической Академии имени Хо Ши Мина, Ханой, Вьетнам.

6


COMMUNICOLOGY

International Scientific Journal

By the decision of the Presidium of the Higher attestation Commission (VAK) of the Ministry of

education and science of the Russian Federation the journal «Communicology” is included in

the list of peer-reviewed scientific editions of VAK, in which should be published basic scientific

results of theses on competition of a scientific degree of a candidate of sciences, on competition

of a scientific degree of a doctor of sciences by branches of science: 22.00.00 - sociological

sciences; 23.00.00 – political science; 24.00.00 - cultural studies.

The journal is registered by the Federal Service for Supervision in the Sphere of Telecom,

Information Technologies and Mass Communications (ROSKOMNADZOR). PI certificate number

FS77-54393 from 10.06.2013.

Registered by the International Standard Serial Number International Centre and awarded with

international standard numbers: ISSN 2311-3065 (print), ISSN 2311-3332 (online).

The journal is included in the data bases of the Russian Index of Scientific Citation (RSCI), the

Russian Institute of Scientific and Technical Information of the Russian Academy of Sciences

(VINITI RAN), EBSCO, ULRICHSWEB, LLC “Ivis”.

Published materials have undergone peer review procedure and expert recruitment.

Information product category «16+»

Volume 3. No. 6. November-December 2015 Published since 2013(6 issues a year)

Chief Editor: Sharkov, F.I. — Head of the Editorial Board, Doctor of Social Sciences, Professor, Deputy Dean of Journalism Division, Head of the Public Relations and Media Policy Department of the Institute of State Service and Administration of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Honored Scientist of the Russian Federation, Russia, Moscow.

Editorial Board:Popov, N.P. — Deputy Head of the Editorial Board, Vice Chief Editor, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Zakharova, V. I. — Deputy Chief Editor for Development, Candidate of Sociological Sciences, Associate Pro fessor of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Kashaf Sh.R. — Head of department of co-operation with governmental, public organizations, and religious associations of the Religious Board of Muslims of the Russian Federation, deputy Chief Editor of the journal “Islam in modern world”, Moscow, Russian Federation.Кirichek, P.N. — Doctor of Social Sciences, Professor of Department of Cultural and Social Communication, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian FederationKravchenko, S.A. — Doctor of Philosophy, Professor, Head of Department of Sociology, Moscow State Institute of International relations, Ministry of Foreign Relations, Moscow, Russian Federation.Kuznetsov, V.F. — Doctor of Political Sciences, Professor of the Public Relations and Media Policy Chair, Journalism Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Levkina, L.I. — Candidate of Pedagogical Sciences, Doctorate, Associate Professor of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation

7

Mamedov, N.M. — Doctor of Philosophical Sciences, Professor of Department of Organization and Management of Social Systems, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Nazarova, E.A. — Doctor of Social Sciences, Professor, Deputy Head of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Suleymanova, Sh.S. — Doctor of Political Sciences, Professor of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Popov, V.D. — Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Culturology and Social Communication Department, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Honored Scientist of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation.Ukolova, L.E. — Member of the Editorial Board, Doctor of Philological Sciences, Professor, Head of the Public Re lations and Mass Communication Department of the Moscow Aviation Institute, Moscow, Russian Federation.

Organizational and management team of the editorial board Rumshin, S.A. — Executive Secretary, Leading Specialist of the Public Relations and Media Policy Department, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation Yambushev, V.Yu. — editor of the online Communicology journal

The Journal is affiliated with the Journalism Department of the Institute of State Service

and Administration of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public

Administration. Dean of the Journalism Department, Deputy Chairman of the Editorial Council of

Communicology Journal — Silkin V.V., Doctor of Political Sciences, Professor.

70x100/16, Number of copies 1000© Page make-up: Publishing and Trading Corporation Dashkov &CoCopyright of publications belongs to authors.

8


Editorial Council:

Chairman of the Editorial Council:Safonov, A.L. — Doctor of Economic Sciences, Professor, Prorector of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.

Vice-Chairmen of the Editorial Council:Bartsits, I.N. — First Deputy Chairman of the Editorial Council, Doctor of Jurisprudence, Professor, Director of the Institute of State Service and Administration of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Honored Lawyer of the Russian Federation, Full State Adviser of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation.Silkin, V.V. — Deputy Chairman of the Editorial Council, Doctor of Political Sciences, Professor, Dean of Journalism Division, Institute of State Service and Administration, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Sharkov, F.I. — Deputy Chairman of the Editorial Council, Doctor of Social Sciences, Professor, Deputy Dean of Journalism Division, Head of the Public Relations and Media Policy Department of the Institute of State Service and Administration of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Honored Scientist of the Russian Federation, Russia, Moscow. Alekseev, Yu.V. — Candidate of Psychological Sciences, Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Natural Sci ences, Moscow, Russian Federation.

Russian Members of the Editorial Council:Averin, A.N. — Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Philosophical Chair, Philosophy and Sociology Department, Institute of Social Sciences, the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation. Antipov, K.V. — Doctor of Economic Sciences, Professor, Rector of the Moscow State University of Printing Arts, Moscow, Russian Federation. Bocharov, M.P. — Doctor of Social Sciences, Professor, Deputy General Director of the International Press-Club Chumikov PR and Consulting, Moscow, Russian Federation. Volgin, N.A. — Doctor of Economic Sciences, Professor, First Deputy General Director of the Russian Center of Standard of Living, Honored Scientist of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation. Dashkov, L.P. — Doctor of Economic Sciences, Professor, Arademik RANS, General Director of Publishing and Trading Corporation «Dashkov & К», Moscow, Russian FederationDmitriev, A.V. — Doctor of Philosophical Sciences, Professor, Corresponding Member, Counselor of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation. Evstafyev, V.A. — Doctor of Philological Sciences, Professor, Academic of Russian Academy of Natural Sciences, Vice-President of the Association of Communicative agencies of Russia, Moscow, Russian Federation.Zapesotskiy, A.S. — Doctor of Culturology, Professor, Correspondent Member of the Russian Academy of Sciences, St. Petersburg, Russian Federation.Zorin,V.Yu. — Doctor of Political Sciences, Professor, Member of the Presidential Council on Interethnic Relations, Moscow, Russian Federation.Ivanov, O.B. — Doctor of Economic Sciences, Professor, Head of the Department of Corporate Management of Moscow State University of Railroads (MIIT), Director of OAO Russian Railroads, Internal control and audit, Editor in Chief of the Journal ETAP: Economic Theory, Analysis and Practice, Moscow, Russian FederationMinaeva, L.V. — Doctor of Philological Sciences, Professor, Academic of the Academy of Pedagogical and Social Sciences, President of the Lecturers of the Public Relations Association, Moscow, Russian Federation.Mikhailov, V.A. — Doctor of Historical Sciences, Professor, Head, National and Federal Relations Department, of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian FederationMikulski, K.I. — Doctor of Economic Sciences, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian FederationNosov, S.I. — Doctor of Juridical Sciences, Professor, Head of the State Development and Law Department of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation

9

Pihoya, R.G. — Doctor of Historical Sciences, Professor, Head of the Russian Statehood History Department of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian AdministrationSadokhin, A.P. — Doctor of Culturology, Professor of the UNESCO Chair, Director of the Center of Business communications and Socio-Cultural expertise, the Institute of State Service and Administration of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.Solovey, V.D. — Doctor of Political Sciences, Professor, Head of the Public Relations Department, Chairman of PR Educational-Methodological Council of International Relations Association of MGIMO, Russia, Moscow.Chumikov, A.N. — Doctor of Political Sciences, Professor, Chief Researcher of the Institute of Sociology, Russian Academy of Sciences, General Director of the Agency International Press Club “Chumikov PR and Consulting”, Chairman of the Committee of Professional Education and Certification of the Russian Association of Public Relations, Moscow, Russian Federation.Shabrov, O.F. — Doctor of Political Sciences, Professor, Head of the Politology and Policy Management Department of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Moscow, Russian Federation.

Foreign Members of the Editorial Council:Baimenov, A.M. — Candidate of Technical Sciences, Chairman of Agency of the Republic of Kazakhstan for Civil Service Affairs, Republic of Kazakhstan, Astana. Belloso, J.C. — International Expert on Corporate Strategy and the Strategy of Territorial Development, Branding and International Promotion, Head of the Consulting Company «Future Places», Spain, Barcelona.Buka, S.A. — Doctor of Economical Sciences, Professor, Co-Founder of the Baltic International Academy, Latvia, Riga. Romat, E.V. — Doctor of Governance, Professor of Marketing and Advertising Department of the Kiev National Trade and Economic University, President of the Advertisers Academy of Ukraine, Ukraine, Kiev.Ki En Su — Professor, Hankuk University of Foreign Studies (HUFS), President of the Korean-Russian Association (KORUSS), Korea, Seoul.Stanishich, V. — Professor of South Slavic Languages Department of Philological Faculty of the University of Belgrade, Serbia, Bel grade.Gvynn M. Powell — Professor of the Clemson University, USA, Clemson.Kasotaki-Gatopoulou, A. — Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the University of Athens, Greece, Athens.Vukicevic, C. — Doctor, Professor, University Crne Gore, Podgorica, Montenegro.Stark, E. — PhD, Professor Emeritus, School of Public Affairs and Administration, Rutgers University, Woodbridge, CT, USA.Maksimovich, Goran — Doctor, Professor, Dean of Philosophy Department, University of Nis, Serbia.Jafarov, Jafar M. — Professor, Doctor, Rector of the Azerbaijan Tourism Institute, Baku, Azerbaijan.Conrad, L. — Independent Researcher, Co-Founder of the Academy of Oratory, London, UK.Le Ngoc Hung — PhD of Sociology, Professor, Deputy Director of Sociology, Ho Chi Minh National Political Academy, Hanoi, Vietnam.

10


СОДЕРЖАНИЕ

Гендерные отношения в современном обществе

Василенко Л.А., Кашина М.А. Государство и гражданское общество в борьбе с гендерной дискриминацией: антагонизм или синергия? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13Шарков Ф.И., Киреева О.Ф. Коммуникационный консалтинг гендерных отношений в деловом мире . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25Захарова В.И. Медиативная роль гендерных коммуникаций в работе экспертных советов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37

Измерение гендерных различий этномиграционных и маркетинговых коммуникаций

Назаров А.Д., Назарова Е.А. Гендерное измерение современных этномиграционных процессов: теоретико-методологические и коммуникативные аспекты . . . . . 48Шибицкий М.В. Гендерные различия в потребительском поведении и коммуникациях . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 67Ромат Е.В., Кислов Д.В. Мифологическая составляющая маркетинговых коммуникаций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 79

Социальная защита населения: гендерный и геронтологический аспекты

Суслаков Б.А., Рюмшин С.А. Гендерные проблемы пожилого возраста: медиативный аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 89Платонова А.П. Проблема социальной защиты материнства и детства в условиях маргинализации бедных семей: коммуникативный аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105

Научная школа гендерной коммуникологии Черногории – Представительства Международной академии коммуникологии

Vukićević S. Generic sublimate of gender communication . . . . . . . 118Живкович П. Постмодерная андрогинность . . . . . . . . . . . . . . . . 129Лучич М. Обусловленность гендерных ролей и гендерных отношений культурным контекстом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143

11

CONTENTS

Gender relations in modern society

Vasilenko L.A., Kashina M.A. Government and civil society in combating gender discrimination: antagonism or synergy? . . . . . . 13Sharkov F.I., Kireeva O.F. Communication consulting of gender relations in the business world . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25Zakharova V. I. Mediation role of gender communications in the work of expert councils . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37

Measurement of gender differences in ethno migrational and marketing communications

Nazarov A.D., Nazarova E.A. Gender dimensions of contemporary ethnic migrations: theoretical, methodological and communicative aspects . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48Shibitsky M.V. Gender differences in consumer behavior and communications . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 67Romat E.V., Kislov D.V. Mythological component of marketing communications . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 79

Social protection of the population: gender and gerontology aspects

Suslakov B.A., Ryumshin S.A. Gender issues of the elderly: a mediation aspect . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 89Platonova A.P. The problem of social protection of maternity and childhood in terms of exclusion of poor families: communicative aspect . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105

Scientific school of gender communication of Montenegro – The representation of the International Academy of Communicology

Vukićević S. Generic sublimate of gender communication . . . . . . . 118Zivkovic P. Postmodern androgyny . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 129Lučić M. Dependence of gender roles and gender relations on cultural context . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143

12


ГЕНДЕРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

GENDER RELATIONS IN MODERN SOCIETY

13


ГОСУДАРСТВО И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО В БОРЬБЕ С ГЕНДЕРНОЙ ДИСКРИМИНАЦИЕЙ: АНТАГОНИЗМ ИЛИ СИНЕРГИЯ?

Авторы: ВАСИЛЕНКО Л.А., КАШИНА М.А.

ВАСИЛЕНКО Людмила Александровна – профессор, доктор социологиче-ских наук, Институт государственной службы и управления Российской ака-демии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (ИГСУ РАНХиГС), профессор кафедры организационного проектирования систем управления, директор НП «Центр социальных инноваций и комму-никаций в гражданском обществе», почетный работник высшего профес-сионального образования РФ.Адрес: 119571, Россия, г. Москва, проспект Вернадского, 84.Тел.: +7 (499) 956-07-01. Е-mail: [email protected]

КАШИНА Марина Александровна – кандидат философских наук, доцент кафедры социологии и социальной работы Северо-Западного института управления, Российская академия народного хозяйства и государствен-ной службы при Президенте Российской Федерации» (СЗИУ РАНХиГС), (Санкт-Петербург). Адрес: 199178, Россия, Санкт-Петербург, Средний про-спект Васильевского Острова, д.57/43. Тел.: +7 (812) 335-94-94. E-mail: [email protected].

Аннотация. Тесные коммуникации современного усложняющегося социу-ма в связи процессами глобализации и стремительного развития сетевых структур и информационных технологий свидетельствуют о необходимости развития диалогических подходов в процессах поиска нового цивилизаци-онного порядка и путей перехода к нему. Диалог приобретает качественно новое звучание, «он возможен как между субъектами, культурами, так и, в определенных границах в виде встречного движения науки и теологии, по-скольку зачастую именно на религиозном поле разворачивается идеологи-ческая борьба между патриахатными и демократическими представлениями о гендерных отношениях». Авторы предлагают фрактально-эволюционный подход к решению проблемы дискриминации, в основе которого структур-ное самоподобие позитивных образцов поведения, ориентирующегося на согласованные цели и ценности в интересах целостности социальной си-стемы, правила и условия их мультипликации, наличие открытых сетевых коммуникативных каналов и форматов передачи информации и энергии от низших уровням иерархии к высшим и наоборот, а также по горизонтали. С этой позиции авторы анализируют процесс представления восьмого пе-риодического доклада Правительства России по выполнению Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW) в Комитете CEDAW в ООН в конце октября 2015 года, отмечая во многих во-просах не только отсутствие прогресса, но и некоторый откат в сравнении как с советской эпохой, так и с 1990-ми годами начала реформ. Основная

14


причина, по мнению авторов, связана с разными представлениями о том, что такое дискриминация, кто и почему нуждается в защите от дискрими-нации по полу. В результате наблюдается фрактальное распространение устаревших образцов семей, живущих на мизерное пособие, в которых пре-обладают различные формы бытового насилия, а секс-символы с экранов телевидения приглашают девочек к «красивой» жизни. При этом отмечает-ся отсутствие гражданской ответственности и исключение потенциала жен-щин в развитии страны. Данный образ несколько гиперболизирован, но по сути отражает узость действий государства, обозначенных в восьмом пе-риодическом докладе Правительства. В заключение авторы формулиру-ют основные подходы к формированию позитивного гендерного образца, фрактальное распространение которого может вывести социум на новый уровень цивилизационного развития.

Ключевые слова: гендерная политика, дискриминация, фрактально-эволюционный подход, гражданское общество, государственное управ-ление, коммуникация, глобализация, ценности, синергия, цивилизацион-ное развитие.

Принципы методологии кросс-дисциплинарного синтеза и фрак-тально-эволюционный подход, базирующийся на универсальных зако-нах развития жизни и природы сознания, «определяют принципиально новый взгляд на методологию анализа процессов гендерной дискри-минации, объединяющих дуализм как философский фундамент и не-оинтегрализм как «реинкарнацию» идей Питирима Сорокина, приори-тет созидательных ценностей в поиске решений фундаментальных про-блем сохранения экосистемы и человеческой цивилизации» [1, с. 81].

На Саммите ООН 25-27 сентября 2015 г. около 80 мировых лидеров приняли Повестку дня до 2030 г. и ее Цели устойчивого развития. В чис-ло семнадцати целей вошло и «достижение гендерного равенства», ко-торое было третьей целью в Повестке дня ООН до 2015 г. и Целях Разви-тия тысячелетия. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун в своей при-ветственной речи обратился к мировым лидерам со словами: «Как главы государств и правительств вы обладаете властью и ответственностью, чтобы гендерное равенство продолжало быть национальным приорите-том», отметив три важнейшие сферы действий: энергично осуществлять последовательную политику гендерного равенства, обеспечить солид-ное финансирование для того, чтобы реализовать эти обязательства, а также контролировать прогресс, «чтобы все правительства были ответ-ственны за себя и друг друга за взятые сегодня обязательства» [2]. Это свидетельствует как о важности достижения равенства прав и возмож-ностей мужчин и женщин, так и о сложности выполнения этой задачи. В 2015 г. исполнилось 20 лет принятия четвертой Всемирной конферен-цией ООН по положению женщин Пекинской платформы действий, со-держащей политические установки и конкретные действия, своеобраз-

15


ную дорожную карту для достижения гендерного равенства, объединя-ющую усилия правительств, гражданского общества и прочих партне-ров во всем мире в расширении возможностей и прав женщин в рам-ках глобальной повестки дня.

В 2016 г. исполнится 35 лет ратификации Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW). Она была принята ООН в 1979 г., и ратифицирована нашей страной в 1981 году. Однако во многих вопросах, касающихся преодоления дискриминации женщин, прогресс так и не был достигнут, а по ряду направлений спе-циалисты констатируют откат в сравнении как с советской эпохой, так и с 1990-ми годами начала реформ [3].

Самым простым и понятным способом сотрудничества государства и общественных организаций в решении тех или иных социальных про-блем является аутсорсинг, который выступает «способом встраивания институтов гражданского общества в общую с институтами государ-ства деятельность [4, С.185], построение новой системы взаимодей-ствия с гражданами» [5]. Однако подобное сотрудничество будет эф-фективным только в случае единого представления о сути дела и реша-емых задачах. Уход за детьми, помощь инвалидам, уборка улиц – с этим разночтений не возникает. Однако, когда речь заходит о гендерных про-блемах, ситуация заметно осложняется идеологическими расхождени-ями, разными представлениями о том, что такое дискриминация, кто и почему нуждается в защите от дискриминации по полу. Этим объясня-ется тот хорошо известный факт, что даже имеющиеся в нашем зако-нодательстве антидискриминационные правовые нормы используются крайне редко [6, C. 226-232]. В результате государство решает совсем не те гендерные проблемы, которые представляются актуальными об-щественным организациям.

Эмпирической базой нашего исследования выступает Восьмой пе-риодический доклад Российской Федерации о выполнении Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, кото-рый наша страна представляла в Комитете CEDAW в ООН в конце октя-бря 2015 года, и альтернативные (теневые) доклады, подготовленные по этому вопросу российским общественными организациями [7]. Анализ альтернативных докладов, подготовленных российскими общественны-ми организациями позволяет разделить их по критерию отношения к го-сударственной гендерной политике на три типа: проправительствен-ные, оппозиционные и промежуточные.

Примером организации первого типа можно считать Всероссийскую общественную организацию «Союз женщин России». В тексте их докла-да прямо заявляется «Союз женщин России разделяет основные поло-жения официального доклада Российской Федерации и позициониру-ет себя как партнера государства в политике ликвидации дискримина-

16


ции в отношении российских женщин». Оппозиционной организацией можно считать некоммерческое партнерство «Серебряная роза», объе-диняющее секс-работников и их сторонников. Эта оппозиционность во многом условна и никак не связана с политическими требованиями, но предложение российскому правительству декриминализировать ока-зание секс-услуг на коммерческой основе и признать это официальной работой с целью уменьшить дискриминацию секс-работников звучит по меньшей мере радикально.

Промежуточное положение занимают такие организации как Центр по борьбе с дискриминацией «Мемориал», Центр по предотвращению насилия «Анна», Организация «Культурное выживание», представляю-щая интересы коренных малочисленных народов. Они не выступают с радикальными требованиями по легализации проституции или ЛГБТ-сообществ, но не считают политику государства по преодолению дис-криминации женщин успешной и достаточной.

Темы, вокруг которых строятся альтернативные доклады, хорошо из-вестны и, к сожалению, кочуют из одного периодического доклада в дру-гой, потому что результаты оказываются неудовлетворительными. Это:

– отсутствие необходимых законодательных норм (Закон о профи-лактике семейно-бытового насилия» и Закон о государственных гаран-тиях равенства прав и свобод мужчин и женщин и равных возможностях их реализации»);

– проблемы представленности женщин на уровне принятия ключе-вых решений в политике, бизнесе, государственном управлении (чис-ло женщин на высших государственных должностях по-прежнему край-не мало, например, количество женщин в Государственной Думе уди-вительно устойчиво и на протяжении последних трех созывов состав-ляет порядка 14%);

– дискриминационные практики в отношении отдельных групп жен-щин: мигрантки, цыганки, женщины, принадлежащие к традиционным общинам (Северный Кавказ), женщины коренных народов, сельские женщины, женщи-ны-наркоманки, женщины-ВИЧ-инфицированные, женщины-лесби¬янки, женщины-секс-работники и др.

– дискриминация женщин в занятости (особенно беременных и с ма-ленькими детьми);

– дискриминация в области образования (речь идет об ограничении женщинам доступа к перспективные сферы профессионального обра-зования. В качестве примера приводится IT лицей для одаренных де-тей Казанского федерального университета, куда принимаются толь-ко мальчики);

– дискриминация в здравоохранении (доступность женщинам, осо-бенно сельским, медицинских услуг в области репродуктивного здоро-вья; отдельно обсуждается вопрос о доступности абортов).

17


В процессе представления 8-го периодического доклада Правитель-ством РФ в Комиссии ООН, а также во многих докладах ставится вопрос о восстановлении Национального механизма по улучшению положения женщин, созданного после Пекинской конференции (1995). Комиссией ООН предложено представить подробную обновленную информацию о мандате обозначенных Правительством структур – Комитета Государ-ственной Думы РФ по вопросам семьи, женщин и детей, федеральные органы исполнительной власти, обозначить кадровые и финансовые ре-сурсы, выделенные из государственного бюджета для обеспечения их деятельности [10]. Трудно переоценить роль Национального механиз-ма как государственного института в борьбе с дискриминацией в отно-шении женщин, но в настоящее время, по общему мнению всех авторов альтернативных докладов, сохранившиеся структуры былого Националь-ного механизма проблемами гендерной дискриминации не занимаются.

Общественные организации достаточно резко критикуют Концеп-цию государственной семейной политики в Российской Федерации до 2025 года, утвержденную Распоряжением Правительства от 25.08.2014 № 1618-р. Так в докладе «Консорциума женских неправительственных объединений» (по нашей типологии он относится к промежуточному типу) прямо отмечается, что « государство продолжает поддерживать традиционные патриархатные стереотипы в отношение роли, обязан-ностей и идентичности женщин и мужчин во всех сферах жизни. В го-сударственной политике женщины до сих пор рассматриваются, в пер-вую очередь, как матери и домохозяйки, а не как индивиды, занимаю-щие равное с мужчинами положение в обществе». Именно такой под-ход создает условия для распространения дискриминационных прак-тик, о которых шла речь выше, и, в первую очередь, на Северном Кав-казе – они как раз на этих патриархатных устоях и основаны.

Тем самым российское государство оказывается в непростой ситу-ации, одной рукой давая женщинам свободы и равные права с мужчи-нами, а другой рукой их ограничивая, если не забирая. Двойственность этой позиции – поиск баланса между патриархатным ренессансом в об-ласти семейных отношений и необходимостью отвечать требованиям международного права по вовлечению женщин в общественную и по-литическую жизнь – заметно снижает качество национального доклада России по выполнению CEDAW, давая еще больше поводов для крити-ки со стороны международного сообщества.

В Восьмом периодическом докладе Российской Федерации о вы-полнении Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отно-шении женщин (2014) [7, C.64-65] представлен крайне узкий перечень гендерных проблем, которые намерено решать Правительство России, которое в будущем предполагает работать в следующих направлениях:

18


– снижение материнской смертности, абортов1, расширение доступ-ности и повышение качества медицинских услуг для женщин, в том чис-ле проживающих в сельской местности;

– обеспечение доступности дошкольного образования для детей в воз-расте от полутора до семи лет и создание условий для совмещения жен-щинами семейных обязанностей с профессиональной деятельностью;

– законопроект в сфере профилактики семейно-бытового насилия, формирование системы оказания всесторонней помощи и развития не-обходимых социальных услуг для женщин, детей – объектов семейно-бытового насилия;

– формирование общественного консенсуса по вопросу возможно-сти принятия закона о гендерном равенстве и укрепление межведом-ственной координации в области гендерного равенства.

Налицо попытки перевести гендерную проблематику сугубо в область социальной работы, согласно политически безопасному первому (тра-диционному) подходу к решению гендерных проблем (подробнее о под-ходах к решению гендерных проблем см. в работе «Будущее гендерной политики в глобализирующемся обществе: российский кейс» [8]). К со-жалению, другие задачи государство перед собой не видит, поскольку обозначает их весьма неопределенно – как «формирование обществен-ного консенсуса». В результате вырисовывается следующий фракталь-ный образец гендерного поведения, поддерживаемый государством: се-мья с детьми, живущая на мизерное пособие, трудности которой пре-одолевает неработающая мама в связи с невозможностью совмещать уход за детьми и трудовую деятельность, безответственное поведение отцов с форматами домашнего насилия, неупорядоченность сексуаль-ного поведения, приводящая к двум крайностям – либо к многочислен-ным абортам, либо к запрету абортов, тем самым увеличивая и без того трудное положение таких семей.

Однако Россия, претендуя на подлинное лидерство в вопросах про-движения демократии на глобальном уровне, не должна возвращаться на-зад к доиндустриальному характеру гендерных отношений, так как связь демократических ценностей и идеологии гендерного равенства очевид-на. Необходимо обновить стратегические направления российской ген-дерной политики реальными мерами, позволяющими признать равно-ценность вклада мужчин и женщин в развитие страны, в том числе путем:

1 Данный вопрос уже начинает решаться, правда, очень своеобразно. В Го-сударственную Думу России внесено предложение о запрете абортов, что явля-ется не только нарушением прав женщин, но и по сути является коррупциоген-ным и опасным для здоровья женщин, так как создает условия для роста числа криминальных абортов, проводимых зачастую не в медицинских учреждениях.

19


– полноценного использования потенциала женщин в экономике. На-пример, через преодоление сложностей трудоустройства женщин, осо-бенно в предпенсионном и пенсионном возрастах – здесь наблюдает-ся двойная дискриминация – и по полу, и по возрасту, учитывая струк-турный состав пенсионеров в России (у нас старость с женским лицом) и низкий размер пенсии, жизненно необходимо обеспечить возмож-ность трудоустройства пенсионерок, желающих работать и имеющих для этого силы и здоровье;

– решения проблемы профессиональной переподготовки за бюджет-ный счет матерей с маленькими детьми и женщин, выходящих на рынок труда после длительного отпуска по уходу за ребенком – эти меры мо-гут найти поддержку большой части населения России;

– укрепления семьи путем создания равной ответственности отцов и матерей за воспитание своих детей, продвижения в общественное со-знание тезиса, что успешность мужчины – это гармоничное совмеще-ние профессиональной деятельности с ролью ответственного и высо-ко нравственного отца и мужа – спрос на данные подходы находит ши-рокую поддержку в обществе;

– преодоления рисков сверхсмертности мужчин работоспособного возраста и отсутствия у них самосохранительного поведения – эти вы-сокие риски многими гражданами страны рассматривается как угроза национальной безопасности;

– повышения роли женских организаций в преодолении насилия, ра-боторговли, противодействия наркотикам, социальной помощи различ-ным категориям нуждающихся граждан, а также введения постоянно-го субсидирования организациям, доказавшим свою состоятельность. В работе «Применение концепции фрактальности к исследованиям де-структивных процессов методами клинической социологии» показан фрактальный подход решения проблемы насилия в семье [9];

– стимулирования участия женщин и мужчин в общественной просве-тительской деятельности по изменению стереотипов в общественном сознании о важной роли женщин в общественной и политической жиз-ни страны, например, стереотипа закрепления за женщинами исключи-тельно только роли жены и матери (что само по себе и неплохо, если не препятствовать реализации и других социально значимых ролей жен-щины в обществе!). Именно здесь важны четкое выражение политиче-ской воли, широкое участие политических партий и общественных дви-жений, а также общественное телевидение, грантовая поддержка НКО, использующих ресурсы интернет, социальные сети и блоги;

– изменения отношения СМИ и общества к гендерным проблемам, восполняя недостаток информации о смыслах терминов «гендер», «ген-дерное равенство», «права человека-женщины», «демократия» – здесь

20


важнейшая роль принадлежит научному и журналистскому сообществам, которые могут разработать научные основы процедур согласования цен-ностных основ различных социальных структур российского социума [1];

– объективной оценки эффективности деятельности женских орга-низаций, международных программ в области продвижения демокра-тических ценностей, гражданской (народной) дипломатии, включая ген-дерное равенство, создания стимулирующих проектов для организаций, работающих в данной сфере;

– и наконец, следует вернуться к гендерной проблеме и на уровне политическом.

Речь идет об увеличении инвестиций в гендерное равенство, достиже-нии паритета для женщин на всех уровнях принятия решений, устранении из законов дискриминационных положений и др. Так, например, в Герма-нии не так давно приняли закон о роли женщин на руководящих должно-стях, стремясь осуществить Пекинскую платформу действий, а Президент КНР Си Цзиньпин объявил, что, поддерживая развитие женщин по всему миру и работу структуры «ООН-женщины», Китай делает вклад в размере 10 млн. долларов для реализации Пекинской декларации и Платформы действий, а также для реализации связанной с ними вопросов Повестки дня после 2015 года [2]. Почему бы и России не стать в решении проблем цивилизационного развития международным лидером по продвижению новой роли женщин в современном мироустройстве хотя бы на интегра-ционном пространстве нашего Евразийского экономического союза? Эта идея может также продемонстрировать отрицательное отношение российского общества к ценностям ИГИЛ. Эффективный диалог между субъектами и культурами возможен, если базироваться на системе цен-ностей как «нечетких наборах принципов, отражающих систему взглядов на мир, познаваемых и осознаваемых их носителями в ходе эволюции их самосознания в группе или субкультуре» [1, с. 81].

Синергия во взаимодействии гражданского общества и государства необходима и возможна. Правительство в своем докладе обозначило численность женских некоммерческих организаций более 60 000 [10]. Число радикально настроенных женских организаций в нашей стране не столь уж велико, они довольно малочисленны и не поддерживаются на-селением. В то же время судебное преследование Пусси Райот показа-ло, что государство весьма сильно их опасается. Однако пассивность и бездействие государственных органов в решении давно назревших со-циальных проблем, о которых пишут «промежуточные» общественные организации в своих докладах – это: и превращение домашнего наси-лия в уголовное преступление, и преодоление дискриминации в занято-сти из-за семейных обязанностей, и формирование реальной гендерной статистики, позволяющей оценить размеры проблем и эффективность

21


действий по их решению, преодоление противоречивости и непосле-довательности политиков в отношении криминализации абортов – все это не только будет снижать международный авторитет России, но и дальше подрывать основу конструктивного сотрудничества государ-ства и гражданского общества в преодолении дискриминации женщин, радикализируя ранее лояльные женские организации. Остается выра-зить надежду, что наше Правительство будет в достаточной степени от-ветственным за взятые на себя обязательства в области гендерного ра-венства. Позитивная направленность эволюции самосознания росси-ян в процессах цивилизационного развития, скрупулезное согласова-ние принципов и ценностных основ нашей будущей евразийской циви-лизации создают условия для синергийного эффекта, устойчивого раз-вития и построения желаемого нами будущего [4].

Список литературы

1. Василенко Л.А., Колесникова Л.А. Научная рациональность в социальном по-знании // Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2015. № 3 (7). С. 81–93.

2. Пресс релизы ООН в РК. Историческая встреча мировых лидеров / по-вышение приверженности делу расширения прав и возможностей женщин/ ООН, 27 сентября 2015 г. Интенет ресурс: http://www.facebook.com/permalink. php?id=804181956286425&story_fbid=954110814626871.

3. Калабихина, И.Е. Почему важно развивать институты гендерного равенства в России. [Электронный ресурс] // Научные исследования экономического факуль-тета. Электронный журнал. 2011. Т. 3. Вып. 1. С. 149–176. URL: http://archive.econ.msu.ru /journal/issues/2011/2011.volume_3.issue.

4. Василенко Л.А., Василенко В.И. Социальные инновации в контексте управле-ния будущим. Махачкала, 2013.

5. Василенко Л.А., Миронова Н.И. Социальная несправедливость: методология социологического измерения и интерпретации // Государственная служба. 2012. № 1. С. 47–53.

6. Кашина М.А. Взаимодействие государства и гражданского общества в реа-лизации политики гендерного равенства в России // Управленческое консультиро-вание. 2007. № 2. С. 226-232.

7. Восьмой периодический доклад Российской Федерации о выполнении Кон-венции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Электрон-ный ресурс. http://www. Rosmin trud.ru/docs /others/011 /Doklad_Gendernoe_ravenstvo.doc (Дата обращения 17.10.2015).

8. Василенко Л.А., Кашина М.А. Будущее гендерной политики в глобализиру-ющемся обществе: российский кейс // Управленческое консультирование. 2015. № 9 (81). С. 119–126.

9. Василенко Л.А., Колесникова Л.А., Писклакова-Паркер М. Применение кон-цепции фрактальности к исследованиям деструктивных процессов методами кли-нической социологии // Человеческий капитал. 2012. № 9 (45).С. 62–67.

10. Committee on the Elimination of Discrimination against Women reviews the report of the Russian Federation. http://www.ohchr.org/en/NewsEvents/Pa ges/DisplayNews.aspx?NewsID=16662&LangID=E. 27 October 2015.

22


11. Кашина М.А. Социологический подход к праву: анализ обусловливающего и обусловливаемого в создании и реализации антидискриминационных правовых норм// Гендерная дискриминация: проблемы подходы, решения. Сб.науч.ст./Отв. ред. О. В. Шнырова. – Иваново: Изд-во Иванов. гос. ун-та, 2008. С.21–42.

GOVERNMENT AND CIVIL SOCIETY IN COMBATING GENDER DISCRIMINATION: ANTAGONISM OR SYNERGY ?

Authors: VASILENKO L.A., KASHINA M.A.

VASILENKO Liudmila Aleksandrovna, Doctor of Social Science, Professor, Institute of Public Administration and Management (IPAM) the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Honorary academic figure of the Russian Higher Education, Russian Federation, Director, NPO “SOCINCO»; 119571, Moscow, Vernadskogo prospect, 82.Теl.: +7 (495) 933-80-30, E-mail: [email protected]

KASHINA Marina, Aleksandrovna, PhD in philosophy, docent, North-West institute of Management under the Presidential Academy (SPb), Assistant Professor, Department of Sociology and Social work; 199178, Russian Federation, St. Petersburg, Sredniy prospekt Vasilevskogo Ostrova, 57/43.Tel: +7 (812) 335-94-94, E-mail: [email protected].

Abstract: The close communications of the increasingly complex modern society indicate the need for development of dialogical approach in the search for a new order of civilization and ways to go to him. These processes are related to the processes of globalization and the rapid development of networking and information technology. Dialog purchases a qualitatively new meaning, «it is possible both between subjects, cultures, and, as a counter movement science and theology within certain limits. This approach stems from the fact that it often takes place in the religious field, as the ideological struggle between patriarchy and democratic conceptions of gender relations».The authors propose a fractal-evolutionary approach to solving the problem of discrimination. The approach is based on a structured self-similarity of positive patterns of behavior, which are guided by agreed goals and values, respect the integrity of the social system, as well as the terms and conditions of replication of these patterns of behavior. The condition for this process is the presence of open network communication channels and formats for the transmission of information and energy from the lower to the higher levels of the hierarchy, and vice versa, as well as horizontally.From this position, the authors analyze the process of submission of the eighth periodic report of the Russian Government to implement the Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination Against Women (CEDAW) to the CEDAW Committee to the UN at the end of October 2015. The authors note in many areas, not only the lack of progress, but also some setbacks compared to the Soviet era

23


and to the 1990s of the last century. According to the authors, the main reason is related to different ideas about what is the discrimination, who and why needs to be protected from discrimination on the floor. As a result, we are seeing a fractal distribution of obsolete models of families. These families live on the meager allowance. In these families, dominated by various forms of domestic violence, it is complemented by the image of sex symbols produced in television screens. In this representation, the family lost the civil liability. The potential of women in the development of the country is excluded. Gender images presented by the authors exaggerate, but in fact it reflects the narrowness of the actions of the state designated in the eighth periodic report of the Government.In conclusion, we formulate the main approaches to the formation of a positive gender sample. Fractal distribution of this gender sample could bring society to a new level of civilization development.Keywords: gender, discrimination, fractal-evolutionary approach, civil society, public administration, communication, globalization, values, synergy, civilizational development.

References

1. Vasilenko L.A., Kolesnikova L.A. Nauchnaya ratsionalnost v sotsial-nom poznanii // Ekonomicheskie i sotsialno-gumanitarnyie issledovaniya. 2015. # 3 (7). S. 81–93/ [Vasilenko, LA, Kolesnikova, LA .Scientific rationality in social cognition // Economic, social and humanitarian studies. 2015. № 3 (7). S. 81-93].

2. Press relizyi OON v RK. Istoricheskaya vstrecha mirovyih liderov / povyishenie priverzhennosti delu rasshireniya prav i vozmozhnostey zhenschin/ OON, 27 sentyabrya 2015 g. https://www.facebook.com/permalink.php?id=804181956286425&story_fbid=954110814626871. [Press releases UN in Kazakhstan. The historic meeting of world leaders / increasing commitment to the empowerment of women / United Nations, September 27, 2015].

3. Kalabihina, I.E. Pochemu vazhno razvivat institutyi gendernogo ravenstva v Rossii. [Elektronnyiy resurs] // Nauchnyie issledovaniya ekonomicheskogo fakulteta. Elektronnyiy zhurnal. 2011. T. 3. Vyip. 1. S. 149–176. URL: http://archive.econ.msu.ru /journal/issues/2011/2011.volume_3.issue. [Kalabikhina, I.E. Why is it important to develop the institutes of gender equality in Russia. [Electronic resource] // Research Faculty of Economics. Electronic journal. 2011. 3. T. Vol. 1. P. 149-176.].

4. Vasilenko L.A., Vasilenko V.I. Sotsial’nye innovatsii v contekste upravleniya buduschim. Mahachkala, 2013. [Vasilenko, L.A. and Vasilenko, V.I. (2013) Social innovations in the context of management of the future, Mahachkala.].

5. Vasilenko, LА, Mironova, N.I. Sotsialnaya nespravedlivost: metodologiya sotsiologicheskogo izmereniya i interpretatsii. // Gosudarstvennaya sluzhba. 2012. # 1. S. 47–53. // .[Vasilenko, L.A., Mironova N.I. ‘Social injustice: the methodology of sociological measurement and interpretation’ // Gosudarstvennaya sluzhba. 2012. # 1. P. 47–53. Moscow].

6. Kashina M.A. Vzaimodeystvie gosudarstva i grazhdanskogo obschestva v realizatsii politiki gendernogo ravenstva v Rossii // Upravlencheskoe konsultirovanie. 2007. № 2. С. 226-232. [Kashina M.A. Interaction of the government and civil society in the implementation of gender equality policies in Russia // Upravlencheskoe konsultirovanie. 2007. № 2. P. 226-232].

7. Vosmoy periodicheskiy doklad Rossiyskoy Federatsii o vyipolnenii Konventsii o likvidatsii vseh form diskriminatsii v otnoshenii zhenschin. [Elektronnyiy dokument]. Dostup URL http://www. Rosmin trud.ru/docs /others/011 /Doklad_Gendernoe_ravenstvo.doc

24


(Дата обращения 17.10.2015). [The Eighth periodic report of the Russian Federation on the implementation of Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination Against Women].

8. Vasilenko L.A., Kashina M.A. Buduschee gendernoy politiki v globaliziruyuschemsya obschestve: rossiyskiy keys // Upravlencheskoe konsultirovanie. 2015. № 9 (81). С. 119–126. [Vasilenko, LA, Kashina, MA. The future of gender policies in the globalized society: the Russian case // Upravlencheskoe konsultirovanie. 2015. № 9 (81). P. 119–126].

9. Vasilenko L.A., Kolesnikova L.A., Pisklakova-Parker M. Primenenie kontseptsii fraktalnosti k issledovaniyam destruktivnyih protsessov metodami klinicheskoy sotsiologii // Chelovecheskiy kapital. 2012. № 9 (45).С. 62–67. [Vasilenko, LA, LA Kolesnikova, Pisklakova Parker M. Applying the fractal concept and methods of clinical sociology for research destructive processes // Chelovecheskiy kapital. 2012. № 9 (45). P. 62–67].

10. Committee on the Elimination of Discrimination against Women reviews the report of the Russian Federation. http://www.ohchr.org/en/NewsEvents/Pa ges/DisplayNews.aspx?NewsID=16662&LangID=E. 27 October 2015.

11. Kashina M.A. Sotsiologicheskiy podhod k pravu: analiz obuslovlivayuschego i obuslovlivaemogo v sozdanii i realizatsii antidiskriminatsionnyih pravovyih norm // Gendernaya diskriminatsiya: problemyi podhodyi, resheniya. Sbornik nauchnyih statey / Otvetstvennyiy redaktor O. V. Shnyirova. – Ivanovo: Izdatelstvo Ivanovskogo gosudarstvennogo universiteta, 2008. S.21–42. [Kashina, MA. The sociological approach to law: analysis of causes also determines the creation and implementation of anti-discrimination legal provisions // Gender discrimination: Problems approaches solutions. Collected articles / Editor O.V. Shnyrova. – Ivanovo: Ivanovo State University Publishing House, 2008. P.21-42].

25


КОММУНИКАЦИОННЫЙ КОНСАЛТИНГ ГЕНДЕРНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ДЕЛОВОМ МИРЕ

Авторы: Шарков Ф.И., Киреева О.Ф.

ШАРКОВ Феликс Изосимович – доктор социологических наук, профессор, проректор Академии труда и социальных отношений, заместитель декана факультета журналистики, заведующий кафедрой общественных связей и медиаполитики Института государственной службы и управления (РАН-ХиГС), заслуженный деятель науки РФ.Адрес: 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 84.Тел./факс: +7(499) 956-05-01. Е-mail: [email protected]

КИРЕЕВА Ольга Феликсовна – старший преподаватель Чебоксарского коо-перативного института Российского университета кооперации.Адрес: 428025, Россия, Чувашская республика, г. Чебоксары, пр. М. Горького, 24. Тел.: +7 (903)-345-57-31. E-mail: [email protected]

Аннотация: сравнительно новое направление консалтинга – коммуника-ционный консалтинг – охватывает все сферы жизнедеятельности челове-ка. Прежде всего, он становится востребованным там, где трудно разреша-ются проблемы тех или иных отношений. Например, гендерные отношения требуют особо тонкого подхода, как к их исследованиям, так и к практиче-скому использованию. Востребованность специалистов – консультантов в сфере коммуникаций – это не дань моде, а насущная практическая потреб-ность, которая определяется объективными причинами развития рыноч-ной экономики и прежде всего поисками эффективных методов и инстру-ментов, обеспечивающих совершенствование и развитие всей системы управления коммуникациями, включая информационно-технологические и репутационно-имиджевые ресурсы.Прикладная востребованность коммуникационного консалтинга в деловом мире, его нацеленность на решение практических задач в области управ-ления коммуникациями, выработку рекомендаций и консультаций, способ-ствующих решению сложных задач, стоящих перед современным руково-дителем в разных сферах управленческой деятельности – все это играет решающую роль в развитии коммуникационного консалтинга как самосто-ятельного научного направления. В деловом мире сегодня немного размываются границы между мужским и женским началом, что однако не означает отсутствие проблем в гендер-ных отношениях в деловом мире. Наоборот, эти проблемы, хотя внешне не так и заметны, в деловых коммуникациях порою играет главную роль. Вза-имоотношения мужчины и женщины в служебной обстановке – особая сфе-ра, очень сложная для формирования соответствующих принципов форми-рования этих отношений.

Ключевые слова: консалтинг, коммуникационный консалтинг, инфор-мационно-коммуникационный консалтинг, гендерные коммуникации, ген-

26


дерные отношения, деловой мир, деловые коммуникации, гендер, гендер-ное равенство, деловая женщина, гендерные стереотипы, гендерные осо-бенности.

Консалтинг – это «деятельность специализированных компаний, за-ключающаяся в консультировании производителей, покупателей, поли-тических деятелей, работников социальной сферы по широкому кругу вопросов экономической, финансовой, хозяйственной, политической, социальной, культурной и другой деятельности». В последние годы ком-муникационный консалтинг выделился в самостоятельную сферу про-фессиональной деятельности и бизнеса и в этом качестве, в системе современного рынка консалтинговых услуг, является одним из перспек-тивных и важнейших направлений, ценность которого все больше осо-знают многие руководители государственных, коммерческих и обще-ственных организаций. Практическая востребованность специалистов – консультантов в сфере коммуникаций – это не дань моде, а насущная практическая потребность, которая определяется объективными при-чинами развития рыночной экономики и прежде всего поисками эф-фективных методов и инструментов, обеспечивающих совершенство-вание и развитие всей системы управления коммуникациями, включая информационно-технологические и репутационно-имиджевые ресурсы. Прикладная направленность коммуникационного консалтинга, его на-целенность на решение практических задач в области управления ком-муникациями, выработку рекомендаций и консультаций, способствую-щих решению сложных задач, стоящих перед современным руководи-телем в разных сферах управленческой деятельности – все это играет решающую роль в развитии коммуникационного консалтинга как науки и подготовки будущих специалистов в этой области.

Коммуникационный консалтинг является сегодня одним из наибо-лее действенных инструментов управления политическими структура-ми и процессами, формирования имиджа политического лидера, пар-тии, политического течения и движения. Он базируется на теоретиче-ских знаниях политологии, социологии, социальной психологии, менед-жмента, имиджелогии, маркетинга и рекламы. Освоение тем дисципли-ны «Коммуникационный консалтинг в управлении социальными систе-мами» усиливает социально-политическую ориентированность подго-товки специалистов, закрепляет базовые политологические, социоло-гические и психологические знания, придает прикладную направлен-ность процессу освоения социогуманитарных знаний.

Некоторые авторы дают определение коммуникационного консалтин-га через наиболее часто охватываемые консалтингом сферы маркетин-говых коммуникаций: «Коммуникационный консалтинг – перечень форм и методов работы в области управления репутацией, построения рабо-

27


ты с целевыми группами, использования различных коммуникационных инструментов, а также использование различных методов измерения эффективности осуществляемых бизнес-коммуникаций компании» [1].

Коммуникационный консалтинг – сравнительно новое направле-ние консалтинга, молодая научная и учебная дисциплина, тесно свя-занная с такими науками как социология, политология, теория управ-ления, менеджмент, управленческое консультирование, психология, теория организаций, связи с общественностью, теория коммуника-ций и другими не менее важными научными направлениями и предме-тами общегуманитарного, и организационно-управленческого цикла. Комплексный анализ данного научного направления, определяет его место и роль в структуре современного научного знания и прикладную направленность [2].

Наличие эффективного внутреннего информационно-коммуника-ционного пространства является необходимым условием для даль-нейшего построения качественных внешних коммуникаций» [3, с.106]. Целью коммуникационного консалтинга, осуществляемого для персо-нала самой организации – совершенствовать структуру и содержание внутренней сети организации, включая передачу информации, контен-та, каналов коммуникации для выработки корпоративной коммуника-ционной культуры, включая этику поведения и формы осуществления вертикальной и горизонтальной коммуникации.

Консультант по вопросам управления, работающий в системе госу-дарственной службы, ведет работу и в сфере общего управления, и ре-гулировании информационно-коммуникационных процессов, нацелен-ных на повышение эффективности работы за счет улучшения потенци-альных возможностей сотрудников. Консультант по вопросам коммуни-кационного управления в сфере государственной службы способству-ет принятию правильных решений, определяет или уточняет направле-ния действий и коммуникации с обязательным учетом общественных последствий его деятельности, включая реализацию норм корпоратив-ной и гражданской ответственности государственного или муниципаль-ного служащего. Такая работа требует профессиональной подготовки, повышения квалификации, переподготовки по специальным програм-мам, адаптированным к современным моделям управления.

Коммуникационный консалтинг в различных сферах жизнедеятельно-сти существенно отличается самой технологией осуществления консуль-тационного процесса. Особые отличия характерны для консалтинга ген-

дерных отношений. Гендерные отношения имеют такую же давнюю исто-рию, как и история самого человечества. Природа разделила животных и людей по половому признаку с целью продолжения рода. Люди, находясь в общественных отношениях, так и или иначе должны считаться не толь-ко с физиологическими, но и с социальными гендерными различиями.

28


Гендер (gender) означает социальный пол, а биологический пол обо-значают понятием пол (sex). Поло-ролевые отношения, функции, реа-лизуемые в процессе гендерных отношений, составляют гендерную си-стему. Гендерные отношения возникают при выполнении людьми функ-ции воспроизводства рода, а также в процессе реализации ими соци-альных ролей. Отношения лиц различных полов включают социально нормированные коммуникации в рамках выполнения бытовых и про-фессиональных функций.

Неодинаковость положения полов связано с общественным разде-лением труда и развитием цивилизации. Эмиль Дюркгейм считает, что в результате социального развития «один из полов завладел эмоцио-нальными функциями, а другой – интеллектуальными» [4, с. 61]. На раз-работку проблем гендерных отношений в социологической науке оказа-ли влияние труды Талкотта Парсонса [5, 6]. В совместной монографии Парсонса и Бэйлза применяется парадигмальный подход, получивший название поло-ролевого. Женщине они отводят экспрессивную роль в системе социальных отношений, а мужчине – инструментальную функ-цию. Женская роль раскрывается в проявляемой заботе, выполнении эмоциональной работы, как функция поддержания психологического баланса в семье. Инструментальная функция мужчиной реализуется в процессе осуществления коммуникации семьи с другими социальны-ми системами [7].

Социолог Роберт Коннелл из Австралии утверждает, что гендерные отношения не включают отношения власти, а «женская» и «мужская» роли считаются равными, но отличающимися по содержанию. «Типы роле-вого поведения определяются социальным положением, ролевые сте-реотипы усваиваются в процессе интериоризации норм, или ролевых ожиданий. Правильное исполнение роли обеспечивается системой по-ощрений и наказаний (санкций), положительных и отрицательных под-креплений. При этом, исходным основанием поло-ролевого подхода яв-ляется имплицитное признание биологического детерминизма ролей, отсылающее к фрейдистскому представлению о врожденных мужском и женском началах.

Поло-ролевой подход оказался настолько востребованным, что и в его рамках и за его пределами вплоть до настоящего времени исполь-зуются понятия мужской и женской роли. Данный подход стал общим местом научных и повседневных обсуждений мужского и женского» [8].

Клёцина И.С. в своей работе «Психология гендерных отношений: концептуализация и эмпирическая иллюстрация макроуровня» рассма-тривает партнерскую и доминантно-зависимую модели отношений [9]. «Партнерская модель гендерных отношений – это система отношений, в которой две взаимодействующие стороны выступают как равноправ-ные субъекты, обладающие одинаковой ценностью и значимостью друг

29


для друга. Несмотря на наличие индивидуализированных целей, каж-дый принимает во внимание цели и интересы другой стороны. Главным в таких отношениях является согласование позиций и устремлений меж-ду партнерами, и такая готовность исходит со стороны не только одно-го партнера, а каждого из них. Выравнивание статусных позиций пар-тнеров осуществляется за счет трансформации и коррекции непродук-тивных и устаревших гендерных представлений, стереотипов и устано-вок». Доминантно-зависимая модель отношений – по мнению И.С. Клё-циной не предполагает равноправия позиций: одна сторона занимает доминантную позицию, другая – зависимую. При этом один субъект по-буждает другого подчиниться себе и принять цели, не согласующиеся с его собственными устремлениями и намерениями. Представитель до-минантной позиции стремится к соперничеству, ему присуща потреб-ность в проявлении силы ради нее самой» [10].

В деловом мире гендерные отношения подчиняются социальным нормам тех профессиональных сообществ, в которых они осуществля-ются. Гендерные отношения, которые складываются между мужчинами и женщинами на работе подвергаются серьезным трансформациям, по причинам, которые происходят в обществе. В таких отношениях можно встретить и гармоничные отношения, и враждебность, и конкуренцию.

В деловом мире в последние десятилетия место женщины сильно из-менилось. Дж. Маршалл слишком строго оценивает отличия женщин от мужчин, называя их «существами с другой плане ты», которые «не впи-сываются в жесткую мужскую среду. Вторая гипотеза «стеклянного по-толка», под ко торым имеется в виду невидимая, но реальная прегра-да, на которую наталкивает ся женщина-лидер, когда пытается достичь вершин успеха».

Г. Штайнс называет «звездной болезнью» ситуацию, когда женщины-менед жеры склонны считать ситуацию с женским лидерством благопо-лучной и не по могают предствителям своего пола. Такое жесткое отно-шение называют «реверсивным гендерным сте реотипом». Вопреки мно-гим утверждениям, предубеждения против женщин показываю больше женщины, чем мужчины.

Р. Кентер, еще в 1977 г. в своей работе «Мужчины и женщины в орга-низации» заметила, что там, где женщин очень мало, они находятся в особой ситуации. Большинство членов Кентер называет доми нантами, а меньшинство — токенами (от англ. token — символ). Токены более за-метны и вос принимаются стереотипно, их характеристики воспринима-ются преувеличенно по сравнению с доминанта ми. Женщины в мужском деловом сообществе воспринимаются как токены.

Женщины в такой ситуации прибегают к защитным функциям. Такую особенность управленния английские специалисты С. Уолш и К. Кес-селл назвали гендерным менеджментом. Процитируем примеры тако-

30


го менеджмента, которые были обнаружены в «двух образовательных учреждениях:

1) «сверхфункционирование на работе» (женщины проводят на ра-бочем месте больше времени, чем мужчины, доказывая, что они – хо-рошие специалисты);

2) «фемининный стиль»: использование специфически женских спо-собов дело вых переговоров с мужчинами (кокетство, флирт, лесть, при-нижение своих способностей), чтобы заставить мужчин работать (напри-мер, намекают колле гам-мужчинам, что сами не справятся, что только данный мужчина способен решить эту задачу);

3) «работа за сценой»: женщины чаше мужчин делают работу, кото-рая не оплачи вается (улаживают конфликты, занимаются эмоциональ-ными проблемами студентов, проводят дополнительные занятия);

4) «материнские способности»: по отношению к коллегам-мужчинам (особенно с высоким должностным статусом) женщина выступает в роли заботливой ма тери – внимательно выслушивает исповеди об их пробле-мах, заботится о них и в результате добивается усиления своего влия-ния в организации;

5) применение «маски»: женщины скрывают свою эмоциональную и личную жизнь, избегают говорить о детях, чтобы не получить ярлык менее эффектив ных работников, чем на самом деле (к этой стратегии особенно часто прибега ют женщины, которые думают о карьере руководителя)».

Упомянутая ранее Р. Кентер гендерный менеджмент считает приема-ми манипулирования окружающими. Причем такой управленческий под-ход направлен на обеспечение защитных функций, которые рожда ются в различных ситуациях в деловых коммуникациях, включая гендерные отношления.

Интересным является описание различия поведения мужчин и жен-щин на работе, приведенном на одном из сайтов [11]. Поскольку этот кейс представляет практический интерес, приведем его полностью. «Мужчина получает признание на работе в том случае, если делает что-то, что дает ясное понятие о его компетенции и о его умениях. Демон-стрируя свои способности, он повышает свой авторитет среди коллег по работе, однако в случае неудачи, его репутация заметно подрыва-ется. Когда мужчина заключает сделку, разрабатывает успешный план, достигает намеченной цели, зарабатывает некую сумму денег, завер-шает проект или преодолевает затруднение, получаемое им признание определяется тем, как значительна была стоящая перед ним цель, ка-кую прибыль он получил, насколько серьезные трудности преодолел. Небольшие по вышеназванным параметрам достижения дают незна-чительное повышение авторитета в глазах коллег, так же – небольшие потери приводят к небольшим понижениям репутации. Соответствен-но, большой крах на деловом поприще может загубить статус на корню.

31


Женщины же своего признания добиваются другим путем. Она под-нимается в глазах подруг, проявляя заботу, участие и преданность. Успех выражается не в широте жестов, а в постоянстве. Большее значение имеют не масштабы, а глубина личного неравнодушия, много большую важность представляет не результат, а те мысли, соображения и наме-рения, которые регулировали движение женщины в тот момент. Ком-петентность и достижения для женщин не являются самым важным и приоритетным.

Для того, чтобы быть успешным во взаимоотношениях с женщиной, мужчине крайне важно учитывать данную разницу в оценках. Другими сло-вами, женщины отмечают каждое проявление участия, и в данном случае совсем не важно, насколько оно значительно. Практически это означа-ет, что много малых дел принесут мужчине больше, чем одно большое».

Считается, что мужчины, в отличие от женщин, используют общение в первую очередь для того, чтобы решить какую-то проблему. А для де-лового человека – женщины общение является как бы способом реше-ния проблем и средством снижения напряжения, повышения эмоцио-нального настроя.

Для женщины важно быть более личностно ориентированной, неже-ли для мужчины. Контент речи женщины передает не только информа-цию, но и в не меньшей мере – эмоции и чувства. Мужчины ошибочно приходят к мнению, что, если женщина открыта и интересуется мнени-ем других, то это означает, что женщина не уверена и не может успеш-но разрешить возникшую проблему.

Коммуникации мужчин и женщин в деловой среде наталкиваются на различные гендерные реакции. От них зависит эффективность деловых коммуникаций. Принадлежность к тому или иному полу играет немалую роль в построении деловых коммуникаций, карьере, служебном пове-дении и в принятии управленческих решений [12].

Раскроем некоторые другие особенности женщин и мужчин и их про-явления в деловой сфере, что позволит избегать этических ошибок и конфликтов в процессе делового общения. По мнению психологов:

1) женщины имеют более изысканный вкус, чем мужчины; четко ви-дят различия в материалах, формах, цветах;

2) женщины в большей степени испытывают страх, опасения перед руководством, ситуациями и обстоятельствами;

3) у женщин эмоциональное начало берет верх над рациональным;4) женщины меньше, чем мужчины, ориентированы на успех;5) женщины легче адаптируются к новым условиям труда, обстоя-

тельствам, методам руководства.Для мужчин характерным является расчет, сопоставление фактов, ло-

гический анализ и рациональный подход. У женщин своя женская логи-ка, которая отличается интуицией, ситуационностью, ассоциативностью.

32


Чертами женского характера является добродушие, мягкость, вы-сокая чувствительность, эмоциональность. Свойства характера муж-чин – самостоятельность, надежность, склонность к риску, твердость.

Мужчины ценят в себе деловые качества, интеллект, мужество. Для женщин важно положительная оценка их внешности, женственности, эмоциональности.

С другой стороны, приведенные свойства женщин позволяют им луч-ше понимать других людей, проявлять к ним сострадание. Женщины бо-лее внимательны к мелочам, деталям, но обобщения, выводы – не всег-да их сфера. Отличием также является то, что у мужчин, лучше, чем у женщин, развито пространственное воображение [13].

Для создания благоприятной моральной атмосферы нужно учитывать психологические особенности представителей разных полов. В сво-ей книге «Бизнес-этикет» Сабат Энн Мэри раскрывает ошибки мужчин и женщин, которые они допускают в процессе коммуникации: «Ошиб-ки мужчин:

1) обращение к женщинам-коллегам со словами «дорогуша», «любоч-ка»; 2) манера касаться женщин-коллег руками; 3) исключение женщин из «круга старых добрых друзей». Ошибки женщин:1) при ответе на те-лефонный звонок называть только имя; 2) хихикать, чтобы заполнить па-узу; 3) вести себя не так же дружелюбно с женами мужчин-коллег, как с самими коллегами; 4) использовать на рабочем месте ненормативную лексику; 5) звонить на работе по личным делам [14].

Коммуникативная грамотность означает, что мужчины и женщины должны знать особенности коммуникативного поведения лиц проти-воположного пола. Форма взаимодействия и содержание сообщений должны корректироваться с возможностями понимания коммуникан-тами друг друга с учетом гендерных особенностей. Именно такой под-ход обеспечит эффективность гендерных коммуникаций.

Мужчина добивается признания на работе, когда он делает нечто, свидетельствующее о его компетенции и умении. Но если он терпит не-удачу, то подрывает свою репутацию. Женщины достигают признания по-другому, завоевывая популярность в глазах подруг, проявляя забо-ту, участие и преданность. Значение имеют не масштабы успеха, а глу-бина личной симпатии. Важен не результат, а мысли и намерения, ко-торые вами двигали [15].

Мужчины, работая бок о бок с женщинами, обычно достигают зна-чительно больших успехов, оказывая женщине-работнице взаимопод-держку и взаимоуважение. Мужчины, как правило, используют те или иные коммуникации для того, чтобы решить какие-то вопросы, добить-ся поставленной цели. Общение для женщин – это тоже способ уста-новления эмоциональных связей, укрепления взаимоотношений, соз-дания творческой атмосферы.

33


Предлагая свои решения, женщина более личностно ориентирована, нежели мужчина. Если мужчина не чувствует, как подчиненные женщи-ны реагируют на его прямоту, то он непременно получит отрицательный результат. Кроме того, когда мужчина-руководитель выражается черес-чур прямолинейно, то женщина может подумать, что он на нее сердится и будет искать причины недовольства своего «патрона».

Итак, при общении следует учитывать отличительные особенности гендерных реакций. Нужно учитывать различия в гендерном поведении сотрудников и не оценивать их опрометчиво.

Деловые коммуникации – довольно неблагоприятная среда для ген-дерного взаимодействия, поскольку зачастую деловые партнеры учи-тывают лишь свои интересы, нежели заботятся «о гендерных церемо-ниях». Тем не менее, не исключены и типовые реакции, как для мужчин, так и для женщин, на те или иные события.

Существующие стереотипы восприятия женских и мужских ролей и особенностей зачастую мешают реализации идеи гендерного равен-ства в деловой среде

Сохраняются проблемы реализации на практике этикета взаимо-отношений мужчин и женщин также и в сфере деловых коммуникаций.

Взаимоотношения полов в деловой среде – деликатная сфера гендер-ных отношений, требующих взаимной корректности, уважения, уступок и толерантного поведения как в процессе выполнения деловых функций, так и в ситуации, свободной от выполнения профессиональных функций.


1. http://united-minds.ru/comconsult/2. Апенько С.Н., Гилева К.В. Содержание, функции и этапы коммуникационно-

го консалтинга. Омск Журнал Вестник Омского университета. Серия «Экономика». Выпуск № 4. 2011. С. 113.

3. Научная библиотека КиберЛенинка: http://cyberleninka.ru/article/n/soderzhanie-funktsii-i-etapy-kommunikatsionnogo-konsaltinga#ixzz3sAKDJ3Jx

4. Дюркгейм Э. (1991) О разделении общественного труда // Дюркгейм Э. О раз-делении общественного труда. Метод социологии. Наука.

5. Parsons T. Age and Sex in the Social Structure (1949) // Parsons, T. Essays in Sociological Theory Pure and Applied. PP. 218-232.

6. Parsons T. and Bales R (1955). Family, Socialization and Interaction Process. NY: The Free University Press.

7. Nye et al (1976). Role Structure and Analysis of the Family (Beverly Hills, Sage), Sage Library of Social Research, Vol.24.

8. Коннелл Р. (2000) Современные подходы // Хрестоматия феминистских тек-стов. Переводы.

9. http://humanpsy.ru/klyotsina/gender-macro10. http://www.distanz.ru/videoLecture/3275/Мужчины и женщины в деловом мире.11. http://bibliofond.ru/view.aspx?id=55490112. http://estnauki.ru/shpargalki-po-jetike/90-shpargalki-po-jetike/14549-

gendernye-osnovy-delovoj-jetiki.html

34


13. http://mydocx.ru/6-56964.html14. Скаженик Е.Н. Деловое общение. Таганрог: Изд-во ТРТУ, 2006.15. http://www.aup.ru/books/m161/6.htm16. Киреева О.Ф. Коммуникационный консалтинг в системе коммуникационного

менеджмента организации// Коммуникология. Том 1 №1. 2013. С.137-143.17. Шарков Ф.И. Современные механизмы повышения социальной ответствен-

ности и саморегулирования профессиональной журналистской деятельности // Коммуникология. 2015. Том 3. №1. С.55-65.

18. Шарков Ф.И. Коммуникология: коммуникационный консалтинг: Учебное по-собие. М.: Дашков и К, 2010. – 407с.

19. Шарков Ф.И. Политический консалтинг (специализация курса «Консалтинг в связях с общественностью». Дашков и К, 2010. – 460с.

COMMUNICATION CONSULTING OF GENDER RELATIONS IN THE BUSINESS WORLD

Authors: SHARKOV F. I. and KIREEVA O. F.

SHARKOV Felix Izosimovich, doctor of sociology, Professor, Pro-rector of Academy of labor and social relations, Deputy Dean of the faculty of journalism, head of Department of public relations and media policy of the Institute of public administration and management, Russian presidential academy of national economy and public administration (RANEPA), Honored scientist of the Russian Federation.Address: 84, Vernadskogo Prospekt, 119571, Moscow, Russian Federation.Теl.: +7(499) 956-05-01. Е-mail: [email protected]

KIREEVA Olga Feliksovna – Senior teacher of the Cheboksary cooperative Institute of Russian University of cooperation.Address: 24, M. Gorkogo PR., Cheboksary 428025, Russian Federation.Tel.: +7 (903)-345-57-31. E-mail: [email protected]

Abstract: a relatively new direction of consulting – communication consulting – covers all areas of human activity. First of all, it becomes popular wherever it is difficult to resolve the problems of various forms of relations. For example, gender relations require a particularly sensitive approach both to their studies and to practical use. The demand for specialist consultants in the field of communications is not a fad, but an urgent practical need, which is determined by objective reasons of development of market economy and above all the search for effective methods and tools for promoting the improvement and development of the entire system of communication management, including information technology and reputation and image resources.Concrete demand for communication consulting in the business world, its focus on solving practical problems in the field of communication management, guidance and advice, contributing to the complex challenges facing the modern

35


leader in different spheres of management activity – all play a crucial role in the development of communications consulting as an independent scientific direction. In the business world today the boundaries between the masculine and the feminine are a little blurred, however that does not mean the absence of problems in gender relations in the business world. On the contrary, these problems, although apparently not so noticeable, in business communication sometimes play a major role. The relationships between men and women in an office environment is a special area, and it is very difficult to form the relevant principles of the formation of these relations.

Keywords: consulting, of communication consulting, of informatively-communication consulting, gender communications, gender relations, business world, business communications, гендер, gender equality, business woman, gender stereotypes, gender features.

References

1. http://united – minds.ru/comconsult/2. Apenko S.N., Gileva K.V. Soderzhanie, funkcii i etapy kommunikacionnogo

konsaltinga. omsk zhurnal vestnik omskogo universiteta. seriya «ekonomika». vypusk № 4. 2011 . s. 113. [Apenko S. N., Gileva K. V.Table of contents, functions and stages of communication consulting. Omsk Magazine Announcer of the Omsk university. Series are “Economy”. Producing № 4 . 2011 . С. 113].

3. Scientific library of Cyber Leninka : http://cyberleninka.ru/article/n/soderzhanie – funktsii – i – etapy – kommunikatsionnogo – konsaltinga#ixzz3sAKDJ3Jx

4. Dyurkgeym E. (1991) O razdelenii obschestvennogo truda // Dyurkgeym E. O razdelenii obschestvennogo truda. Metod sotsiologii. Nauka. [Durkheim E. (1991) About the division of public labor // Durkheim E. About the division of public labor. Method of sociology. Science].

5. Parsons T. Age and Sex in the Social Structure (1949) // Parsons, T. Essays in Sociological Theory Pure and Applied. PP. 218-232.

6. Parsons T. and Bales R (1955). Family, Socialization and Interaction Process. NY: The Free University Press.

7. Nye et al (1976). Role Structure and Analysis of the Family (Beverly Hills, Sage), Sage Library of Social Research, Vol.24.

8. Connell (2000) Modern approaches // Reading-book of feminist texts. Translations. Ed E Zdravomyslova, A. Temkina SPb, 2012.

9. http://humanpsy.ru/klyotsina/gender – macro10. http://www.distanz.ru/videoLecture/3275/Мужчины and women in the business world.11. http://bibliofond.ru/view.aspx?id=55490112. http://estnauki.ru/shpargalki – po – jetike/90 – shpargalki – po – jetike/14549 –

gendernye – osnovy – delovoj – jetiki.html 13. http://mydocx.ru/6 – 56964.html14. Skazhenik E.N. Delovoe obschenie. Taganrog, 2006. [Skazhenik E. N. (2006)

Business communication. Taganrog].15. http://www.aup.ru/books/m161/6.htm16. Kireeva O.F. Kommunikatsionnyiy konsalting v sisteme kommunikatsionnogo

menedzhmenta organizatsii// Kommunikologiya. Tom 1 #1. 2013. S.137-143. [Kireeva O. F. ‘Communication consulting is in the system of communication management of organization’ // Communicology. Volume 1. No. 1. 2013. P. 137-143].

36


17. Sharkov F.I. Sovremennyie mehanizmyi povyisheniya sotsialnoy otvetstvennosti i samoregulirovaniya professionalnoy zhurnalistskoy deyatelnosti // Kommunikologiya. 2015. Tom 3. #1. S.55-65. [Sharkov F.I. ‘Modern mechanisms of increase of social responsibility and self-regulation of professional journalistic activity’Communicology. Vol. 3. No.1. 2015. P. 55-65].

18. Sharkov F.I. Kommunikologiya: kommunikatsionnyiy konsalting: Uchebnoe posobie. M.: Dashkov i K, 2010. 407 s. [Sharkov F.I. (2010) Communicology: communication consulting. Moscow. 407 p.].

19. Sharkov F.I. Politicheskiy konsalting (spetsializatsiya kursa “Konsalting v svyazyah s obschestvennostyu”. M., Dashkov i K, 2010. 460 s. [Sharkov F.I. (2010) Political consulting (specialization of the course “Consulting in public relations”). Moscow. 460 p].

37


МЕДИАТИВНАЯ РОЛЬ ГЕНДЕРНЫХ КОММУНИКАЦИЙ В РАБОТЕ ЭКСПЕРТНЫХ СОВЕТОВ

Автор: ЗАХАРОВА В.И.

ЗАХАРОВА Вера Игоревна – директор по развитию и внешним коммуника-циям Академии труда и социальных отношений, кандидат социологических наук, член-корреспондент РАЕН.Адрес: 119571, Россия, г. Москва, ул. Лобачевского, д. 90Т.8(916) 413-86-68, E-mail: [email protected]

Аннотация: Для того чтобы понять возможности общественных и эксперт-ных советов в коммуникационном процессе между органами государствен-ной власти и институтами гражданского общества, следует обратить вни-мание на тот факт, что в структуру экспертных и общественных советов входят представители разных социальных групп, пола, возраста, религии, самых разнообразных организаций негосударственного характера, само-стоятельно регулирующие свою внутреннюю жизнь: профессиональные и корпоративные объединения, политические партии, церковь и т.д. Однако, процент присутствия женщин на руководящих постах, как в органах госу-дарственной власти всех уровней, так и экспертных советах ничтожно мал. Вместе с тем, с социальной, политической и экономической точек зрения гендерный баланс выгоден, так как он повышает качество общественной и государственной жизни в демократическом правовом государстве, функ-ционировании публичных органов власти. Государства-члены ОOН, ЕС, СЕ взяли на себя ряд обязательств по усилению гендерного равноправия как одного из качественных признаков социальной справедливости, демо-кратии, свободы и прав человека. В связи с этим, ЕС дает представителям гражданского общества привилегированный доступ к определяющим мо-ментам процесса выработки политики.

Ключевые слова: медиация, гражданское общество, гендерный баланс, экспертные и общественные советы, общественная экспертиза, обществен-ный контроль, гендерное представительство, гендерные коммуникации.

Медиация, как форма посредничества и урегулирования споров, в на-стоящее время находит все больше сфер применения. В первую очередь, это касается работы экспертных и консультационных советов, созданных в органах государственной власти всех уровней. При принятии важных государственных решений, законов, приказов и иных документов, необ-ходимо учитывать мнение экспертного сообщества, которое в большей степени используют медиативные процедуры и распространены во мно-гих сферах жизни человека, и его взаимодействия с обществом, а также в ходе диалога гражданского общества с государством. Данное направ-ление, на наш взгляд, является весьма перспективным, хотя, в настоящее

38


время, еще не в полной мере, работающим. Если, например, рассматри-вать в качестве медиаторов т.н. «общественные» и «экспертные» советы, получившие широкое распространение как инструмент оценки законо-проектов или инициатив власти, то государство, как одна из сторон ди-алога, получает независимую оценку конкретного проекта. В свою оче-редь, гражданское общество, получает возможность «скорректировать» конкретную инициативу с учетом своих интересов и определенным об-разом участвовать в контроле его исполнения. В целом, подобная форма диалога, является признанной практикой в развитых зарубежных странах и является важным «индикатором» уровня развития гражданского обще-ства и немаловажным инструментом правового государства.

Для того, чтобы понять возможности общественных и экспертных со-ветов в коммуникационном процессе между органами государственной власти и институтами гражданского общества, следует обратить вни-мание на тот факт, что в структуру экспертных и общественных советов входят представители самых разнообразных организаций негосудар-ственного характера, самостоятельно регулирующие свою внутреннюю жизнь: профессиональные и корпоративные объединения, политические партии, церковь и т.д. Включенные в гражданское общество индивиды уже не распылены, не бессильны против возможных посягательств на их права и интересы со стороны государства. Но следует обратить вни-мание и на тот факт, что экспертные советы пока еще не монолитный, единый орган, а некий институт, в котором каждый из представителей готов «на себя тащить одеяло» и лоббировать интересы своей органи-зации, в которой большей частью превалирует мнение мужчин, в этом и состоит одна из главных проблем работы общественных экспертных органов. Вместе с тем, с социальной, политической и экономической точек зрения гендерный баланс выгоден, так как он повышает качество общественной и государственной жизни в демократическом правовом государстве, функционировании публичных органов власти.

Государства-члены ООН, ЕС, СЕ взяли на себя ряд обязательств по усилению гендерного равноправия как одного из качественных призна-ков социальной справедливости, демократии, свободы и прав человека. В связи с этим, ЕС дает представителям гражданского общества при-вилегированный доступ к определяющим моментам процесса выработ-ки политики. Еврокомиссия официально признала вклад неправитель-ственных организаций – НПО, который создается при помощи самых раз-личных инструментов, таких, например, как экспертные консультации.

При этом у НПО в распоряжении есть два пути для оказания влияния на политику ЕС [1]:

– во-первых, они могут использовать уже существующие связи со своими сторонниками в национальных правительствах в надежде, что посланники от правительств в ЕС будут представлять их голоса;

39


– во-вторых, они могут непосредственно вести «лоббистскую дея-тельность» в Брюсселе, поскольку ЕС позволяет некоммерческим орга-низациям оказывать влияние на этапе формирования политики.

В результате горизонтального подхода к созданию коалиции, разли-чие между «инсайдерами» и «аутсайдерами» среди общественных орга-низаций в системе принятия решений ЕС не являются принципиальными.

Так, многие НПО придерживаются по отношению к европейским вла-стям традиционной тактики «аутсайдеров» (прямое действие, исполь-зование правовых механизмов, применение конфронтационной стра-тегии), одновременно приняв «инсайдерские» подходы (консультация, образование, научные исследования и т.д.).

Европейские исследования вопроса, показывают, что воздействие средств массовой информации на субъект принятия политических ре-шений, проведение научных исследований и участие в политическом лоббировании следует считать наиболее эффективными тактиками воз-действия НПО на властные структуры.

В целом, диалог между ЕС и НПО, как правило, работает лучше все-го в областях, где существует некоторая проблематика для обсуждения. Это особенно справедливо, например, в области охраны окружающей среды, торговли и развития.

Переходя к особенностям взаимодействия НПО и властных органов в России, отметим, что специалисты, оценивающие современный уро-вень развития отечественного гражданского общества, отмечают, что для развития взаимодействия гражданского общества и государства в современных условиях, нужны гендерно сбалансированное представи-тельство женщин в органах публичной власти и экспертных советах; раз-вернутая программа общественно-политической модернизации, созда-ние которой необходимо при глубоком учете имеющихся у государства и гражданского общества ресурсов и потенциалов их взаимодействия.

Современная политика модернизации России качественно меняет требования к функционированию целостной общественно-политической системы. Уже на начальном ее этапе проявились ее серьезные недостат-ки: преобладание ведомственных подходов, сложности и медлитель-ность межведомственных согласований, общепризнанное распростра-нение коррупции, преобладание бюрократических процедур, трудности в исполнении принятых решений, в достижении конечных результатов.

Также сказывается ее недоверие бюрократии к инициативам гражданско-го общества, к механизмам общественной и независимой экспертизы [2].

За последнее десятилетие существенно повысились качественные параметры работы НКО, квалификация их руководителей, номенклату-ра оказываемых услуг. Также повысился квалификационный потенциал специализированных НКО, способных осуществлять независимую и об-щественную экспертизу.

40


Позитивный вклад в развитие потенциала НПО внесли усилия государ-ства по созданию благоприятных правовых и социально-экономических условий их деятельности (принятие законодательных актов, смягчившие условия регистрации и деятельности НПО; и т.д.).

Важнейшим мероприятием, в данном контексте, является создание Общественной палаты РФ, которая была сформирована в соответствии с Федеральным законом РФ «Об Общественной палате Российской Фе-дерации» от 4 апреля 2005 года № 32-ФЗ.

Основной задачей этой организации, согласно ст. 1 Закона, являет-ся обеспечение взаимодействия граждан Российской Федерации, об-щественных объединений с федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Федерации и ор-ганами местного самоуправления в целях учета потребностей и инте-ресов российских граждан, защиты их прав и свобод, прав обществен-ных объединений при формировании и реализации государственной политики в целях осуществления общественного контроля за деятель-ностью федеральных органов исполнительной власти, органов испол-нительной власти субъектов Российской Федерации и органов местно-го самоуправления, а также в целях содействия реализации государ-ственной политики в области обеспечения прав человека в местах при-нудительного содержания.

Приоритетными направлениями работы Палаты являются защи-та прав и свобод граждан, развитие гражданского общества в России, проведение общественной экспертизы федеральных законопроектов, осуществление общественного контроля за деятельностью органов го-сударственной власти.

В настоящее время в Общественную палату РФ входит 168 человек (после принятия в состав России Республики Крым и Севастополя), представляющих 3 равнозначные группы. Это 85 представителей ре-гиональных общественных палат; 40 россиян, которых указом утверж-дает Президент РФ; 43 представителя общероссийских общественных объединений, из них: 129 – мужчин и 39 – женщин.

К сожалению, практика, сложившаяся за последние несколько лет в стране с привилегированным положением мужчин во властных и экс-пертных кругах, весьма деструктивна, и как видно из реальной картины, породила ухудшение качества жизни наседания, крутой размах практи-чески безнаказанной коррупции, семейственность и т.д.. Вместе с тем, в отличие от государственной и общественной жизни, взгляд бизнеса на тендерную диверсификацию сильно изменился за последние несколько лет. Эксперты установили, что компании с женщинами в составе совета директоров показывают более высокую эффективность, чем компании с чисто мужским управленческим составом. Этот эффект обнаружен в исследовании, проведенном компанией Thomson Reuters. И это под-

41


тверждается историей России, где довольно большое количество лет у власти довольно эффективно и конструктивно находились женщины, например, княгиня Ольга, царевна Софья Алексеевна (сводная сестра Петра I), Екатерина I, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, Елизаве-та, Екатерина II. Следует подчеркнуть, что при них Россия не только не утратила статуса великой европейской державы, но во многих случаях укрепила его и получила новые территории. Долгое время вход россий-ским женщинам в политику и общественную жизнь был практически за-крыт до 1917 года. Стимулятором для активизации женской половины страны стала известная фраза В.И. Ленина: «каждая кухарка должна на-учиться управлять государством», которая дала рождение многим нор-мативным актам, регулирующим права и свободы женщин, а также соз-дании ряда общественных организаций, в частности, женских советов, женотделов партийных органов, женского сектора при ЦК ВКП(б) и т.д.

Говоря о процентном соотношении женщин и мужчин в парламенте, то до 1980-х годов они составляли довольно солидный процент, одна-ко в 90-х годах 20 века реванш взяли мужчины, так: в Верховном Совете СССР женщины составляли 32,8 процента, в РСФСР — 35 процентов, в союзных республиках — 36,2 процента, в автономных — 40,3 процента, а, уже в Верховном Совете РСФСР – 5,4 процента. Вместе с тем, рас-сматривая общее число работников, занимающих должности в органах государственной власти всех уровней, следует отметить, что женщины превалируют, их примерно 70 процентов, следовательно, мужчин – 30. Однако, на руководящих постах женщин очень небольшой процент, в частности: женщин-депутатов в Государственной Думе около 13 про-центов, к тому же все четыре фракции парламента возглавляют мужчи-ны, руководители комитетов ГД — 4 женщины. Совет Федерации хоть и возглавляет женщина, а вот других представительниц прекрасного пола около 4 процентов, и лишь один комитет возглавляет женщина. Среди депутатов законодательных собраний субъектов РФ в среднем 9-10 про-центов женщин, но в некоторых они вообще отсутствуют. Такая же кар-тина складывается и в органах исполнительной власти. Соответствен-но, экспертные советы создаются по такому же принципу, только 3 про-цента женщин возглавляют экспертное сообщество в органах государ-ственной власти всех уровней, притом, что практически основная рабо-та лежит на женских руках.

Осуществляя деятельность в общественных экспертных органах, экс-перты используют несколько видов гендерных коммуникаций:

– коммуникации внутренние, между экспертами своего экспертно-го совета;

– коммуникации внешние, с руководителями органов, в чью компе-тенцию входит данный экспертный совет;

– коммуникации внешние, с представителями НКО и гражданами;

42


– коммуникации внешние, с представителями других общественных советов и т.д.

Разгадать сложную загадку, почему потенциал российских женщин на политическом и экспертном олимпе мало используется, практически невозможно, хотя есть и заключения ученых о том, что женщина – выс-шая форма эволюционного развития живых существ на планете, физи-ологически наиболее приспособленная к выживанию в любых условиях.

Для проведения экспертизы общественно значимых законопро-ектов, а также решения отдельных актуальных проблем, помимо экс-пертных советов при органах государственной власти, создаются ра-бочие группы в общественных палатах, большую часть которых, также возглавляют мужчины. Образование Общественной палаты является важным шагом на пути становления гражданского общества в Россий-ской Федерации. Благодаря появлению данной организации россий-ская общественность получила возможность контролировать деятель-ность органов государственной власти (в том числе и деятельность за-конодателя) и местного самоуправления и выступать в качестве меди-атора между представителями некоммерческого сектора, граждана-ми, бизнеса и власти.

Деятельность общественной палаты, по своей сути, имеет очень мно-го общего с медиацией – фактически, некоторые острые вопросы взаи-моотношений государства и гражданского общества разрешаются имен-но здесь. Подтверждением тому, можно считать тот факт, что в послед-ние годы существенно активизировалась работа Общественной палаты Российской Федерации по экспертизе законопроектов. Значимым при-мером эффективности этой деятельности стал проведение эксперти-зы законопроекта, связанного с изменением правового статуса учреж-дений бюджетной сферы.

Этот законопроект затрагивал интересы огромного большинства населения и, в силу своей большой социальной значимости, требовал тщательной экспертизы. Экспертиза, проведенная Общественной па-латой, выявила существенные недостатки этого законопроекта. Мате-риалы этой экспертизы вызвали широкий общественный резонанс, при-влекли внимание ряда политических партий.

Диалог между представителями Правительства и Общественной па-латы Российской Федерации привел к лучшему пониманию позиций сто-рон. Следует высоко оценить конструктивную позицию Правительства, которое сняло законопроект со второго чтения в Государственной Думе и внесло в него поправки с учетом заключения Общественной палаты Российской Федерации. Впоследствии данный закон был принят с уче-том доработок общественной палаты. Подобные дискуссии, также вы-звал и проект ФЗ «Об образовании в Российской Федерации», а также ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

43


Необходимо отметить, что оба проекта были существенно доработа-ны с учетом общественной дискуссии, хотя их окончательные варианты и не в полной мере устроили общественность.

Однако данные примеры сотрудничества вполне могут рассматри-ваться в качестве образца плодотворного сотрудничества между вла-стью и гражданским обществом, примером эффективного обществен-ного контроля.

Важным фактором реализации потенциала гражданского общества, его воздействия на развитие общественно-политической системы Рос-сии стало создание системы общественных палат субъектов Федера-ции, общественных советов при Полномочных представителях Прези-дента Российской Федерации в Федеральных округах.

Создание общественных палат позволило активизировать деятель-ность НПО в регионах, использовать потенциал гражданского общества для диалога и сотрудничества с властями регионов. Деятельность реги-ональных палат дает замечательные примеры выдвижения обществен-ных инициатив, выработки содержательных рекомендаций.

В то же время следует отметить недостаточную их активность в осу-ществлении функций общественного контроля. Это обусловлено, как за-частую недостаточной квалификацией членов этих палат для осущест-вления содержательного контроля приоритетных программ развития, разработки и исполнения региональных бюджетов, так и неготовностью большинства региональных властей сотрудничать с общественностью в деле осуществления такого контроля.

Важным препятствием на пути более эффективного участия регио-нальных общественных палат в осуществлении общественного контро-ля является недостаток их правовых полномочии, закрепленных в со-ответствующих законах субъектов Федерации.

Также вкладом в расширение взаимодействия органов государствен-ного управления и общественности стало создание общественных экс-пертных советов при большинстве федеральных министерствах и ве-домствах.

В ряде случаев эти советы позволили мобилизовать усилия обще-ственности для выработки рекомендаций в различных областях дея-тельности соответствующих органов управления. В последние годы сформировался набор инструментов взаимодействия общества и вла-сти в виде тематических переговорных площадок и общественных со-ветов ведомств.

Однако, некоторые общественные и экспертные советы особенно ре-гионального и ведомственного уровня, к сожалению, зачастую играли роль «декорации» диалога с общественностью и независимыми эксперта-ми. Во многих случаях они сознательно отстранены от реального процес-са выработки стратегий развития и приоритетных задач их реализации.

44


На устранение данной ситуации, был направлен принятый относи-тельно недавно ФЗ «Об основах общественного контроля в Россий-ской Федерации».

Данный закон устанавливает правовые основы организации и осу-ществления контроля за деятельностью органов власти всех уровней, государственных и муниципальных организаций, иных органов и юри-дических лиц, реализующих отдельные публичные полномочия.

К субъектам контроля относятся федеральная и региональные об-щественные палаты, общественные палаты (советы) муниципалите-тов, общественные советы при федеральных и региональных органах исполнительной власти.

Кроме того, могут создаваться общественные наблюдательные ко-миссии, наблюдательные советы, общественные инспекции, группы об-щественного контроля, иные организационные структуры, а также опре-делены их права и обязанности.

Контроль проводится в виде общественных мониторинга, проверки, экспертизы, а также в таких формах, как общественные обсуждения, об-щественные (публичные) слушания и др. Также возможно применение нескольких его форм.

В целом, данный закон, призван качественно изменить систему об-щественного контроля в Российской Федерации, устранить имеющие-ся в этой сфере проблемы и недоработки. В то же время, так как с мо-мента принятия данного закона пришло еще столь незначительное вре-мя, что оценить насколько данный закон будет «рабочим», в настоящее время не представляется возможным – для такой оценки необходим бо-лее длительный срок.

В то же время, оценивая существующую структуру общественного контроля, еще не вполне измененную согласно положениям ФЗ № 212, необходимо сделать вывод о том, что современная деятельность об-щественных и экспертных советов требует кардинального совершен-ствования.

Отдельно остановимся на вопросах общественной экспертизы и на-правлениях мобилизации ресурса экспертного сообщества. Одним из основных инструментов продвижения интересов гражданского обще-ства является экспертная активность.

В то же время, практика их работы, особенно в регионах, свидетель-ствует о том, что эффективность бюджетных затрат, равно как эффектив-ность законодательной деятельности, существенно ослаблена склонно-стью властей всех уровней к принятию решений «камерным» образом, в лучшем случае опираясь на «постоянных» экспертов.

Результатом такой политики является разложение этики професси-ональных сообществ. На наш взгляд, изучение и учет независимых и альтернативных экспертных точек зрения при принятии ответственных

45


решений должно стать нормой, а не исключением из правил. К сожале-нию, в принятом ФЗ № 212 правовой статус общественной эксперти-зы и экспертов, очерчен весьма рамочным образом – всего в двух ста-тьях данного закона.

Завершая настоящую статью, и оценивая медиативную роль обще-ственных и экспертных советов в коммуникационном процессе между органами государственной власти и институтами гражданского обще-ства, отметим, что эта роль, потенциально очень велика и обусловле-на самой природой гражданского общества. Ведь гражданское обще-ство не может ставить себе целью уничтожение или ослабление госу-дарственной власти. Напротив, оно нуждается в сильном государстве, с развитой формой демократии и соблюдением конституционных и меж-дународных принципов равноправия всех граждан, которое обеспечи-вает общенациональные интересы и играет роль арбитра между раз-личными структурами гражданского общества.


1. Окатов А.В. Эволюция представлений о гражданском обществе в западном об-ществознании // Гражданское общество в России и за рубежом. – 2011. – № 1. – С. 22.

2. Киселёва А.А., Савва М.В. Функции некоммерческих организаций в развитии гражданского общества // Гражданское общество и правовое государство. – 2013. – № 6– С. 32-34.

3. Захарова В.И. СМИ как медиатор между властью и обществом // Коммунико-логия. 2014. Том 8, № 6. с. 183-202 .

MEDIATION ROLE OF GENDER COMMUNICATIONS IN THE WORK OF EXPERT COUNCILS

Author: ZAKHAROVA V. I.

ZAKHAROVA Vera Igorevna, Director of development and external communications of the Academy of labor and social relations, candidate of sociological Sciences, member-correspondent of the Russian Academy of natural Sciences.Address: 119571, Russia, Moscow, Lobachevsky street, 90Tel.: 8(916) 413-86-68, E-mail: [email protected]

Abstract: in order to understand the possibility of public and expert councils in the communication process between public authorities and civil society institutions, should pay attention to the fact that the structure of expert and public councils include representatives of different social groups, gender, age, religion, variety of the state of nature, self-regulating their internal life: professional and corporate associations, political parties, Church, etc. However, the percentage of presence of women in leadership posts in government bodies at all levels, and

46


expert advice is negligible. However, with social, political and economic points of view, the gender balance is favorable, as it improves the quality of public life in a democratic legal state, the functioning of the public authorities. The States members of the UN, EU, COE has undertaken a number of commitments on strengthening gender equality as one of the qualitative characteristics of social justice, democracy, freedom and human rights. In this regard, the EU gives civil society representatives with privileged access to the defining moments of the policy-making process.

Keywords: mediation, civil society, gender balance, expert and public councils, public expertise, social control, gender representation, gender communication.

References:

1. Okatov A.V. Evoluciya predstavleniea o gragdanskom obshestve v zapadnom obshestvoznanii// Gragdanskoe obshestvo v Rossii I zarybegom – 2011. – No. 1. – S. 22// Okatov A. V. The Evolution of ideas about civil society in Western social science // Civil society in Russia and abroad. – 2011. – No. 1. – P. 22.

2. Kiseleva A. A., Savva M. V. Fynkcii nekommercheskix organizacii v razvitii gragdanskogo obshestva// Gragdanskoe obshestvo i pravovoe gosydarstvo – 2013. – No. 6 – s. 32-34.//Kiseleva A. A., Savva M. V. The Functions of nonprofit organizations in the development of civil society // Civil society and legal state. – 2013. – No. 6 – P. 32-34.

3. Zakharova V.I. SMI kak mediator megdy vlastu I obshestvom// Kommynikologiea. 2014. T. 8. No. 6. S.183-202. [Zakharova V.I. Mass media as a mediator between government and society // Communicology. 2014. Volume 8, No. 6. P. 183-.202].

47

ИЗМЕРЕНИЕ ГЕНДЕРНЫХ РАЗЛИЧИЙ ЭТНОМИГРАЦИОННЫХ ... КОММУНИКАЦИЙ

ИЗМЕРЕНИЕ ГЕНДЕРНЫХ РАЗЛИЧИЙ ЭТНОМИГРАЦИОННЫХ И МАРКЕТИНГОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ

MEASUREMENT OF GENDER DIFFERENCES IN ETHNO MIGRATIONAL AND MARKETING COMMUNICATIONS

48


ГЕНДЕРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ СОВРЕМЕННЫХ ЭТНОМИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И КОММУНИКАТИВНЫЕ АСПЕКТЫ

Авторы: НАЗАРОВ А.Д., НАЗАРОВА Е.А.

НАЗАРОВ Александр Данилович – доктор исторических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой общественных связей и медиаполити-ки отделения журналистики Института государственной службы и управле-ния Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС), член Комиссии по информационному со-провождению государственной национальной политики Совета при Пре-зиденте РФ по межнациональным отношениям.Адрес: 119606, г. Москва, просп. Вернадского, 82, корп. 1. Тел.: +7(499) 956-07-01.

НАЗАРОВА Елена Александровна – доктор социологических наук, профес-сор кафедры общественных связей и медиаполитики отделения журнали-стики Института государственной службы и управления Российской ака-демия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС).Адрес: 119606, г. Москва, просп. Вернадского, 82, корп. 1. Тел.: +7(499) 956-07-01. Е-mail: [email protected]

Аннотация: В условиях всемирной глобализации резко возрастают объе-мы миграции населения, в которой ныне участвуют практически все стра-ны планеты. Миграция позволяет заметно увеличивать экономические ре-зультаты развития и благосостояние, как самих мигрантов, так и принима-ющих их стран, в то же время в отечественной и зарубежной науке и прак-тике все чаще уделяется внимание новым вызовам, появляющимся в этом процессе. Так, все более очевидным становится, что дальнейшее игнори-рование такого фактора как этническая и конфессиональная сторона ми-грационных потоков способно за короткое время разрушить сложившуюся веками этноконфессиональную и социально-демографическую структуру принимающего сообщества, повлечь значительное социальное напряже-ние и угрозы выхода ситуации из под контроля властей. В перечень такого рода новых вызовов одно и первых мест принадлежит необходимости уре-гулирования опасностей, таящихся в т.н. «женской» миграции. Гендерный фактор международной миграции из года в год все более обо-стряется. Во все большей степени получая равные права с мужчинами во многих облостях политики, экономики, социальной сферы, женщины отча-сти становятся заложниками этих процессов – равноправие с мужчинами в такой сфере, как миграция, создает для них тяжелейшие условия, т.к. кро-ме занятия основным трудом, на их долю выпадает ведение дополнитель-ных домашних обязанностей, воспитание и образование детей. Серьезной трудностью, а скорее, опасностью становится включение мигранток в тене-вую сферу экономики, где они легко становятся жертвами произвола и на-

49


силия. Характерной чертой трудностей, преследующих мигрантов-женщин на постсоветском пространстве, является потребность в почти мгновен-ной социальной адаптации жительниц сел и малых городов, не получив-ших достойного образования, слабо знающих или вообще не знающих рус-ский язык, в полную соблазнов жизнь мегаполисов и крупных городов с их особенностями, не всегда доступным набором социальных преференций.

Ключевые слова: этнокультурные коммуникации, гендерные подходы в международной миграции, мигранты-женщины, рынок труда, торговля людьми, брачные миграции, социокультурная адаптация мигрантов и чле-нов их семей.

Многочисленные научные исследования последних лет, проведен-ные отечественными и зарубежными учеными и специалистами, под-тверждают непреложность истины о том, что на протяжении тысячеле-тий истории человеческой цивилизации, миграция выступала и высту-пает неотъемлемой составной частью жизни народов. При этом, уже на самых ранних стадиях своего развития, человек, как разумное суще-ство, передвигался по планете в целях выживания, переселения на но-вые земли, реагируя, тем самым, на истощение флоры и фауны, про-цесс увеличения численности населения Земли. Такого рода перма-нентное перемещение значительных масс людей является признаком постоянного нарушения и восстановления равновесия в системе со-циальных связей, важным фактором саморегуляции системы, глубо-ких социально-экономических и общественных перемен [27, c. 5; 29].

Благодаря этим процессам, миграционные коммуникации сыграли чрезвычайно важную историческую роль, особенно, когда на эволюци-онном пути человечество неоднократно приближалось к грани своего исчезновения. Так, согласно новым исследованиям, около 1,2 млн. лет назад популяция наших далеких предков на Земле резко сократилась и достигла 18,5 – 25 тыс., а 70 тыс. лет назад их оказалось и того меньше – 3 тыс. [33]. В экспертном сообществе существует не лишенная осно-вания гипотеза о том, что человек оказался не очень приспособленным к жизни на планете, более того, вопрос о выживаемости людей до сих пор не закрыт [8]. Видимо не случайно, что публикуемый ООН обзор де-мографической ситуации в мире становится заметным событием сре-ди ученых, политиков, журналистов, привлекает повышенное внимание общественности [26, c. 10].

Следует особенно подчеркнуть, что данные таких обзоров нередко носят сенсационный характер. Так, согласно данным ООН, ныне около 1 млрд. чел., из более чем 7 млрд., живущих на Земле, участвуют в про-цессах миграции. Внутренних мигрантов, меняющих место жительства в своей стране, почти в 4 раза больше, чем международных [39, c. 4]. При этом весьма показательна динамика численности международных мигрантов: если в середине 1990-х гг. их насчитывалось всего 100 млн.

50


чел, то в 2005 г. – уже 192 млн., а в 2010 – 217 млн. [31, c. 2; 39, c. 4; 20, c. 18]. Столь очевидная тенденция общемировой демографической ситу-ации не осталась незамеченной со стороны международных экспертов.

По мнению специалистов ООН, миграция вошла в перечень самых острых тем, волнующих человечество, она признана позитивной си-лой, значительно способствующей развитию человека. При этом, счи-тает американский ученый Питер Сталкер, иммигранты зачастую соз-дают больше рабочих мест, чем занимают, платят больше налогов, чем получают пособий, и вовсе не подрывают титульные нации, а постоян-но обогащают и укрепляют мультикультурные общества, к которым при-соединяются [36,c.8].

При этом в докладе ООН 2009 г. «Преодоление барьеров: человече-ская мобильность и развитие» [39, c. 4], термин «миграция» все боль-ше рассматривается в контексте «мобильности», под которым в запад-ной научной мысли понимается ключевой аспект человеческой свободы, от расширения которой улучшается жизнь и тех, кто переезжает, и тех, кто остается, а также тех, в чью страну переезжают мигранты. Данный доклад выявил ряд новых тенденций, которые прежде не замечались.

Так, установлено, что уровень миграции в мире остается стабильным с 1960 г. Как раньше, так и теперь только 3 % беднейшего населения Аф-рики решается по экономическим причинам покинуть свой континент, из чего следует, что массовая миграция из этих стран может быть обу-словлена не бедностью, как считалось ранее, а в целом исключительно последствиями военных действий. Однако, располагая такой серьезной теоретической основой, страны Запада не смогли распорядиться ее вы-водами на практике и допустили появление в 2015 г. невиданной со вре-мен II Мировой войны волны беженцев, как раз из стран, подвергших-ся разрушительной агрессии и гражданским войнам. Естественно, что основную часть в этом стихийном потоке беженцев составляют женщи-ны и дети, как наиболее беззащитные категории населения.

Другой важный методологический вывод состоит в том, что искусствен-но воздвигаемые в ряде стран, особенно развитых, административные ба-рьеры только создают хаос и провоцируют нелегальную миграцию. В этой связи актуализируется потребность в осуществлении разумного регули-рования миграции в сочетании с соблюдением прав и свобод человека. По мнению помощника Генерального Секретаря ООН К.Удовички, это слож-ный, постепенный, требующий мудрой гибкости процесс, эффективность которого зависит не от самих мигрантов, а от адекватных действий пра-вительств, как стран происхождения, так и принимающих стран [39, c.4].

При этом ООН не призывает к полной либерализации миграционного законодательства, это в наше время просто нереально, а подчеркивает, что снижение барьеров на пути мигрантов может принести существен-ную пользу человеческому развитию и, соответственно, возрастают вы-

51


годы всего мирового сообщества. Этот вывод в полной мере относится к положению дел с т.н. «гендерной составляющей» мировой миграции. Как считают эксперты, в течение многих лет вопрос о мигрантах–женщи-нах занимает одно из последних мест в повестке дня международной ми-грации [2], а предпринимаемые меры по выводу из тупика создавшейся, в целом, неконструктивной обстановки, оказываются недостаточными.

Так, согласно данным ООН, доля международных мигрантов-женщин с 1990 г. стабильно остается на уровне 49% и не предпринимается сколько-нибудь эффективных мер по ее диверсификации. В частности, среди них не отмечается увеличения численности высококвалифицированных спе-циалистов, ученых и научных работников, предпринимателей. Даже в раз-витых странах число мигрантов-женщин, превысившее число мигрантов-мужчин еще в 1985 г., остается на давно достигнутом уровне – 52%.

В то же время в Азии число женщин среди мигрантов остается зна-чительно меньше, чем мужчин. Главным образом, это объясняется тем, что в принимающие наибольшее число трудовых мигрантов страны Ев-ропы и Юго-Восточной Азии прибывает наибольшее количество гастар-байтеров, большинство из которых составляют мужчины [20, c. 20]. Жен-щины менее профессионально подготовлены для работы на зарубеж-ных рынках труда. Именно поэтому чаще всего они оказываются в не-формальном секторе занятости. Даже среди официально работающих в России мигрантов-женщин наиболее распространенными «професси-ями» являются подсобные рабочие (25%), и уборщики производствен-ных помещений (7%) [23].

Но, несмотря на застывшую структуру миграционных возможностей, их вклад в глобальную экономику, работу по уходу за больными, преста-релыми и немощными людьми и помощь, которую они оказывают семьям в свои странах и за рубежом, несомненно, значителен. Однако лишь со-всем недавно международное сообщество начало осознавать в основ-ном невостребованный женский потенциал миграции.

Действительно, потребности женщин и их вклад в целом оставались не-замеченными, считает эксперт Р.Ветрова [2]. Каждый год миллионы жен-щин, работающих за рубежом, посылают сотни миллионов долларов в виде денежных переводов в свои страны и общины. Эти средства (уже в 2005 г. достигшие четверти миллиарда долларов США, и нет сведений о сниже-нии этого уровня) идут на то, чтобы обеспечить питание и образование их детей, медицинское обслуживание, построить дома, создать мелкие пред-приятия и в целом улучшить условия жизни их близких, оставшихся дома.

Что касается принимающих стран, то труд мигрантов-женщин явля-ется настолько неотъемлемым элементом структуры их общества, что он стал практически незаметным. Мигранты-женщины работают в ка-честве домашней прислуги в семьях, ухаживают за больным и присма-тривают за престарелыми. Они вносят свой вклад в экономику, рабо-

52


тая в качестве технических специалистов и профессиональных сотруд-ников, платят налоги и незаметно поддерживают уровень и качество жизни, которые многие считают чем-то само собой разумеющимся [2].

Таким образом, важной общемировой тенденцией, наблюдающейся в мире и России в частности, становится потребность повышения удель-ного веса женщин в трудовой миграции в качестве самостоятельных трудящихся-мигрантов. Гендерный аспект миграции важен еще и пото-му, что женщины, участвующие в международной миграции более уяз-вимы и подвержены дискриминации в силу своей естественной незащи-щенности, социально детерминированной роли и особенности работы, которую они выполняют на мигрантском рынке труда. Труд мигрантов-женщин востребован преимущественно в сфере услуг и именно в этом сегменте рынка труда теневые отношения между работником и работо-дателем распространены в наибольшей степени.

В недавно анонсированном и готовящемся к выпуску восьмом Докла-де МОМ «Всемирная миграция: 2015. Мигранты и города, новые пар-тнерские отношения» фокусируется внимание мировой общественно-сти на взаимовлиянии урбанизации и миграции, приведшем к таким результатам, которые требуют, в частности, пересмотра основы всей мировой социально-экономической политики. Так, зафиксирован пре-жде не прогнозировавшийся стремительный рост городов. Например, в 2014 г. более 54% населения Земли проживало в городских районах, а к 2050 г. их абсолютная численность еще больше возрастет и достиг-нет 6,4 млрд. чел., превратив большую часть мира в глобальный город. Надо ли говорить о том, какие масштабные потоки миграции ожидают планету уже в ближайшие десятилетия.

Наряду с другими важными тенденциями и положениями упомянуто-го Доклада, его авторы концентрируют внимание на аспектах т.н. город-ской уязвимости, ведущих к наибольшему риску, а среди них на одном из первых мест находится ситуация с мигрантами-женщинами [45].

На обостряющуюся необходимость перестройки годами сложившей-ся структуры женской международной миграции и сферы применения их труда указывает целый ряд объективных обстоятельств. В частно-сти, это касается подготовки адекватного ответа на такую глобальную тенденцию, как уменьшение размера семей и увеличение продолжи-тельности жизни, что обусловливает процесс старения населения во всем мире. Так, например, в 1950 г. лишь 8% от общей численности на-селения планеты составляли люди в возрасте 60 лет и старше. К 2009 г. эта доля увеличилась до 11% и ожидается, что в 2050 г. она составит 22%. Прогнозируется, что в глобальном масштабе число лиц в возрас-те 60 лет и старше почти утроится, увеличившись с 743 млн в 2009 г. до 2 млрд чел. в 2050 г. К этому времени число пожилых людей превысит число детей в возрасте до 15 лет.

53


По мнению экспертов, процесс старения населения протекает бо-лее быстрыми темпами в более развитых регионах, где доля пожилых людей, по оценкам, в 2009 г. составляла 21% и уже сейчас значитель-но превосходит число детей в возрасте до 15 лет. К 2050 г. доля пожи-лых людей в развитых странах, вероятно, составит 33%, т.е. более чем в два раза превысит ожидаемую долю детей (15%) [20].

Таким образом, как показывает анализ, кроме чисто «женского» сег-мента в мировой трудовой миграции, упоминавшемся выше, существу-ет и, видимо, будет увеличиваться еще одно весьма специфическое на-правление – брачная миграция. По мнению отдельных ученых, сама по себе женская рабочая сила изначально несет серьезный эмиграцион-ный потенциал, связанный с желанием женщины остаться на постоян-ное место жительства или успешно выйти замуж [34, c. 32].

Кстати, действующий в России Семейный кодекс не препятствует за-ключению браков с иностранцами. Время от времени противники таких браков, а иногда это и депутаты Госдумы РФ, считают их предосудитель-ными и предлагают лишать российского гражданства исключительно только женщин. Во время одного из таких демаршей, депутат Госдумы Е.Лахова, возмутившись «мужским шовинизмом», поставила в укор та-кой позиции неконкурентоспособность российских мужчин на мировом рынке женихов. Она согласилась, что «далеко не всегда россиянки выхо-дят замуж за иностранцев по великой любви. Чаще всего они просто ищут в этом браке более обеспеченную жизнь». При этом она выразила мне-ние, что «пока такую жизнь для своих женщин российские мужчины по-строить не могут. Но это повод совсем для других законопроектов» [13].

Кстати, как отмечает эксперт Тамара Шкель, за законопроект, иници-ированный осенью 2005 г. депутатом Н.Курьяновым, предлагавшим ли-шать гражданства российских женщин, вышедших замуж за иностран-цев, проголосовало всего 3 (!) депутата Госдумы РФ[12]. Думается, что такая ситуация и с таким же результатом может повториться и сегодня.

Действительно, никто не знает, сколько россиянок выехали за рубеж в последние 25 лет, когда такой выезд стал доступным сразу для всех желающих, в том числе и российских женщин. Данные статистики весь-ма приблизительны, на обывательском уровне речь идет о сотнях тысяч и даже миллионах, в то же время проблема отъезда потенциальных не-вест порой выплескивается на трибуну такого авторитетного законода-тельного органа, как Государственная дума РФ.

По имеющимся данным, только за первое пятилетие с начала XXI века и только в Турцию прибыли более 10 тысяч российских женщин. Нетрудно связать с этим фактом и последовавший вскоре туристический бум в эту страну из Российской Федерации. Как известно, из года в год счет нашим туристам, отдохнувшим на побережье этой страны, ведется на миллионы. А для того, чтобы увеличить приток российских невест по

54


просьбе турецких мужчин, власти этой страны значительно упростили за-конодательство – россиянки получили право вступать в турецкое граждан-ство сразу же после замужества, а не через 3 года, как это было раньше.

Как уже отмечалось, последовавший вскоре взаимный интерес к уси-лению торгово-экономических и гуманитарных связей, продемонстри-ровал редкий в наше время подъем товарооборота, туристического по-тока и миграции. Однако в результате ухудшения российско-турецких отношений, последовавших за уничтожением российского самолета, последовало значительное сокращение торгово-экономических связей между двумя странами и туристического обмена [16].

Что касается судьбы «русских жен» в Турции, то их, несомненно, ждут новые трудности и испытания, к которым они были изначально готовы. Так, следи россиянок живущих в этой стране бытует мнение, что пору-гаться с турецкой свекровью все равно, что положить цветы на собствен-ную могилу семейной жизни. В случае ссоры, ненависть и вражда посе-ляются в доме на многие годы, пишет эксперт Е.Солнцева. – Свекровь не успокоится, пока не разведет и не разрушит семью. Впрочем, – счи-тает она, – исключение из правил тоже встречаются, истории про до-брых турецких свекровей, принявших в семью российскую золушку пе-редаются и уст в уста…[35].

И, тем не менее, представляется, что процесс размораживание обо-стрившихся российско-турецких отношений в немалой степени будет зависеть и от гражданской позиции наших соотечественниц, многие из которых сохранили свое российское подданство.

Свою специфику и традиции имеет женская миграция на постсовет-ском пространстве после распада СССР, одним из приоритетных направ-лений, которой для граждан бывших союзных республик стала, в част-ности, Российская Федерация [38]. При этом миграция в нашей стране все в большей степени приобретает феминизированный характер, что нашло отражение в целом ряде научных исследований [30, c. 80-85; 10, c. 92-108; 32, c. 16-21]. Издавна устоявшееся традиционное гендерное распределение ролей в среднеазиатских семьях (а именно из этого ре-гиона ныне прибывает основная часть гастарбайтеров), когда мужчина обеспечивает семью, зарабатывая деньги, а женщина выполняет репро-дуктивные функции, начиная от рождения и воспитания детей и заканчи-вая ведением домашнего хозяйства, поддержанием жизнеобеспечения семьи, подверглось серьезной трансформации. Все чаще женщины вы-нуждены зарабатывать самостоятельно, в силу различных личных и се-мейных причин, при этом почти каждая из них признается в том, что го-това к выезду за пределы своей страны с целью заработка [30, c. 80-81].

В численном измерении поток женской миграции из центральноази-атских республик пока относительно невелик. Так, например, в соответ-ствии с официальной статистикой ФМС, доля женщин среди легальных

55


трудящихся-мигрантов, работавших в России в первом десятилетии XXI в. устойчиво составляла 15-16%. При этом существуют заметные раз-личия по этому показателю в разрезе отдельных стран: в миграционном потоке из Узбекистана женщины составляли 8%, из Таджикистана – 7%, Азербайджана – 9%, Армении – 10%, в то время, как среди трудящихся-мигрантов из Кыргызстана он достигает 28%, Молдовы – 24%, а Укра-ины – 19%. Различия в степени участия женщин в международной тру-довой миграции объясняются разными культурными традициями в раз-ных странах, различной степенью вовлеченностью женщин в работу вне дома, по разному понимаемыми социальными ролями женщин.

Несмотря на относительно небольшую долю женщин в числе трудящихся-мигрантов, работающих в России, их абсолютное число зна-чительно. Так, в 2007 г. в России работали 266,5 тыс. женщин-мигрантов, что, по сравнению с 2004 г. (81,2 тыс.), означает рост в 3 раза. Учитывая значительную численность незаконных мигрантов, работающих в Рос-сии, специалисты предполагают, что еще полтора-два миллиона жен-щин работают в России вне правового поля [21; 22; 23]. Эта оценка мо-жет оказаться еще выше, если принять во внимание данные социоло-гических исследований, согласно которым доля женщин среди мигран-тов, работающих в России, составляет 30-40% [17].

Несомненно, что в перспективе масштабы женской миграции из стран Центральной Азии (и не только из них) будут увеличиваться по целому ряду обстоятельств. Во-первых, на современном этапе развития данно-го региона стало характерным сокращение занятости населения в об-щественном секторе, особенно среди женщин, что обусловливает по-вышение безработицы среди этой категории населения. Во-вторых, в силу ряда экономических и политических причин, в странах региона не в полной мере осуществляется заявленная их руководством социаль-ная направленность реформ, что приводит к уменьшению доступности системы социальной помощи и ослаблению социальной защиты насе-ления. Кроме этого, сохраняется демографическая тенденция увеличе-ния численности населения на территориях с наиболее неблагоприят-ной экономической ситуацией, в частности, в сельских и густонаселен-ных местностях [30, c. 81].

Подтверждением довольно значительного числа потенциальных ми-грантов могут служить приводимые ниже данные (см. табл. 1) о половоз-растном составе иностранных граждан отдельных стран, находящихся на территории РФ (по состоянию на 27 августа 2015 г., в тыс. человек1:

1 Рассчитано авторами по: Статистические сведения в отношении ино-странных граждан из ряда государств, находящихся на территории РФ в поло-возрастном разрезе (по состоянию на 27 августа 2015 г.)/ Научно-экспертный совет при УФМС России по г. Москве.– М., 2015, с.2-5.

56

КОММУНИКОЛОГИЯ — COMMUNICOLOGYТ

аб

ли

ца

1.

По

лово

зрас

тно

й с

ост

ав и

но

стр

анн

ых

граж

дан

, нах

од

ящи

хся

на

тер

ри

тор

ии

Ро

сси

йск

ой

Фе

де

рац

ии

(в

ты

с. ч

ел.

и %

%)

№С

тр

ан

а (

по

ме

ре

уб

ыв

ан

ия

чи

сл

а

гр

аж

да

н)

Вс

его

(в т

.ч.

в %

)

В т

ом

чи

сл

е:

В в

оз

ра

ст

е д

о 1

7 л

ет

Му

жч

ин

ы

(вс

его

/ в

%

к о

бщ

ем

у

ко

ли

че

ст

ву

)

Же

нщ

ин

ы

(вс

его

/ в

%

к о

бщ

ем

у

ко

ли

че

ст

ву

)

Вс

его

(в т

.ч.

в %

)

В т

ом

чи

сл

е:

Юн

ош

и

(вс

его

/ в

% к

об

-

ще

му

ко

ли

че

-

ст

ву

)

Де

ву

шк

и

(в

се

го

/ в

%

к о

бщ

ем

у

ко

ли

че

ст

ву

)

1У

краи

на

25

59

,0/1

00

,01

50

1,7

/58

,71

05

7,4

/41

,33

73

,3/1

00

19

9,3

/53

,41

74

,0/4

6,6

2У

збе

кист

ан2

09

5,2

/10

0,0

17

10

,6/8

1,6

38

4,6

/18

,41

42

,9/1

00

10

1,2

/70

,84

1,7

/29

,2

3

Тад

жи

кист

ан9

78

,,9

/10

0,0

82

1,5

/83

,91

57

,4/1

6,1

11

7,8

/10

08

5,8

/72

,83

2,0

/27

,2

4К

азах

стан

69

3,8

/10

0,0

40

4,5

/58

,32

89

,3/4

1,7

23

1,2

/10

06

2,9

/27

,25

0,5

/72

,8

5Б

ела

рус

ь6

07

,1/1

00

,03

44

,4/5

6,7

26

2,6

/43

,37

7,1

/10

03

8,4

/49

,83

8,7

/50

,2

6А

зер

бай

дж

ан5

42

,1/1

00

,03

60

,8/6

6,6

18

1,2

/33

,47

3,9

/10

04

0,4

/54

,73

3,5

/45

,3

7А

рм

ен

ия

52

9,8

/10

0,0

36

3,2

/68

,61

66

,6//

31

,46

1,6

/10

03

4,7

/56

,12

7,1

1/4

3,9

8М

олд

ова

52

2,6

/10

0,0

34

5,0

/66

,01

77

,6/3

4,0

44

,8/1

00

26

,0/5

7,9

18

,9/4

2,1

9К

ыр

гызс

тан

51

3,9

/10

0,0

31

1,3

/60

,62

02

,6/3

9,4

93

,8/1

00

53

,7/5

7,2

40

,1/4

2,8

10

Ки

тай

26

3,1

/10

0,0

16

0,6

/61

,01

02

,4/3

9,0

13

,8/1

00

7,9

/57

,25

,9/4

2,8

Ито

го п

о г

руп

пе

и

з 1

0 с

тран

:9

30

5,5

/10

0,0

63

23

,8/6

8,0

29

81

,7/3

2,0

11

23

0,5

/10

07

68

,1/6

2,4

46

2,4

/37

,6

57


Как следует из приведенных данных, в численности мигрантов из наи-более значимых доноров – стран СНГ и Китая в их общем потоке тради-ционно преобладают мужчины – 68%. При этом, наибольший удельный вес они представляют среди выходцев из Таджикистана (83,9%), Узбе-кистана (81,6%). Весьма заметно увеличился поток в Россию мигрантов-женщин, который достигает 43,3% из Беларуси, 41,7% из Казахстана, 41,3% из Украины, Киргизии и Китая – по 39%, Молдовы – 34%. Это свидетельствует, на наш взгляд, о возросшей миграционной активно-сти женщин из большинства стран – крупнейших поставщиков трудо-вых ресурсов в Россию.

Однако полагаем, что совершенно права проф. О.И. Маховская, утверждающая, что за попыткой сменить среду обитания, заявить о себе как самостоятельной и удачливой, недооцененной со стороны родных и знакомых, женщине, лежит куда более важный для нее фактор – дети. «Ибо пока одной рукой женщина тянется к красивому, другой она сжи-мает ладошку ребенка, неотступно следующего за ней», – пишет она [19, c. 8].

Поэтому не случайно, что в приведенной выше таблице нами пред-принята попытка сопоставления современных данных о прибывших в РФ мигрантах-женщинах и детях в возрасте до 17 лет. Первое, на что обра-щается внимание – парадоксальный факт – удельный вес юных мигран-ток превышает и, порой значительно, удельный вес прибывших взрос-лых мигрантов-женщин. В частности, такая тенденция более других ха-рактерна для мигрантов женского пола из Казахстана (+31,1%), Арме-нии (+12,5%), Азербайджана (+11,9%), Узбекистана (+10,8%), Таджи-кистана (+10,1%), Беларуси (+9,9%), Молдовы (+8.1%). Полагаем, что в основе этого феномена лежит, видимо, отчасти, глубоко осознанное и довольно прочное стремление девушек с юных лет обрести самосто-ятельность, сменить образ жизни, попытаться доказать себе, что сча-стье зависит от них самих и достичь его, во что бы то ни стало.

На этом пути, как взрослых женщин, так и девушек из числа мигран-тов, преследует немало трудностей и опасностей. Как отмечают экс-перты, женщины менее «видимы» для статистики, чем мужчины, т.к. они заняты преимущественно в неформальных и теневых секторах занято-сти – частных домохозяйствах, торговле, сфере досуга и развлечений. Часто работодателями мигрантов-женщин выступают не юридические, а физические лица, которые не оформляют юридически свое отноше-ние с наемными работниками, т.к. типовые трудовые контракты для ра-ботодателей – физических лиц являются неадекватными с правовой точки зрения [18].

Специалисты отмечают еще ряд особенностей женской трудовой ми-грации, которые актуализируют необходимость более глубокого изучения и учета гендерной составляющей миграционной политики России, чего в

58


настоящее время не наблюдается даже в уже принятых современных ди-рективных документах. Это, во-первых, преимущественно индивидуаль-ный характер их занятости, в отличие от группового/бригадного характе-ра мужской занятости; во-вторых, меньшая защищенность женщин в сво-их трудовых правах и доступе к системе социальной защиты даже в слу-чае легального найма; в-третьих, негативное восприятие женского мигра-ционного труда в обществе, поскольку он часто ассоциируется с предо-ставлением сексуальных услуг, что в реальности не более, чем стереотип.

Тот факт, что женщины отправляются на работу за рубеж, оставляя дом и семью, говорит, прежде всего, о том, что в родных краях нет воз-можности выжить для их семей, не решись они на этот трудный шаг. Жен-щины, как правило, решаются на миграцию только в крайнем случае. Тем самым, женская трудовая миграция в этом смысле в значительно большей степени смыкается с вынужденной миграцией, чем мужская. В особенности это относится к женщинам из центральноазиатских госу-дарств, где женщины традиционно заняты лишь домашним трудом [10].

Как отмечают специалисты, от тяжелого домашнего труда, безыс-ходности многие люди просто устают. Нередко женщины сами расска-зывали, что вначале были вызваны в Москву или Санкт-Петербург сво-ими братьями, сестрами, другими близкими родственниками. Там они поработали помощниками по дому, а потом стали жить отдельно, са-мостоятельно трудоустраиваться, потому, что у «тех своя семья и свои дела». Действительно, человеку сложно находиться 24 часа под прес-сингом только домашних забот, и для сельских женщин, особенно мо-лодых, которые выезжают на заработки, опыт трудовой миграции – это комплекс и хорошего, и плохого.

Характеризуя такие плюсы и минусы для женщин в трудовой мигра-ции, чаще всего указывается на уязвимость мигрантов-женщины. Их права могут нарушаться, они могут подвергаться дискриминации, на-силию. Но, с другой стороны, для них трудовая миграция – это неверо-ятный опыт эмансипации. Конечно, этот опыт, когда женщина учится за-рабатывать, жить самостоятельно, тяжело дается. Но вместе с ним про-исходит и еще возможность выбора, в том числе и в брачном вопросе, что тоже позитивный момент.

Понятно, что обретение этой свободы становится угрозой для муж-чин, которые приезжают с локальных рынков. Потому, что они-то не так востребованы и популярны на внешних рынках, в частности, брачных. И отсюда попытки шельмовать мигранток, навешивать на них различ-ные ярлыки. И дискуссии на тему о том, чтобы не выпускать женщин за пределы страны, не случайны, – считает глава общественного объеди-нения «Инновационные решения», социолог Г.Ибраева [3].

Для того, чтобы уменьшить риски дискриминации, эксплуатации и домогательств для мигрантов-женщин, в частности в России, необхо-

59


димо расширять условия для легальной занятости в тех секторах рын-ка труда, где востребован женский труд. По мнению экспертов, только контрактная форма трудоустройства обеспечивает социальную защи-ту мигрантам-женщинам и дает возможность защищать их юридиче-ские права [4, c. 26-27].

Отличительной чертой последних лет в исследовании сложных и про-тиворечивых этномиграционных процессов, стал поиск новых подхо-дов, на что ученых и специалистов ориентируют современные дирек-тивные документы в сфере миграции и национальной политики [14; 37].

В этой связи представляется весьма продуктивным исследование процессов миграции и межнациональных отношений в рамках науки ком-муникологии. Как справедливо отмечает основоположник этого научно-го направления Ф. Шарков, – «коммуникативное направление в изуче-нии социальной действительности сегодня развивается лавинообразно и имеет под собой достаточно разработанную теоретическую основу и практические результаты, полученные в рамках действующих в насто-ящее время концептуальных подходов и исследовательских парадигм» [42, c. 10]. Ряд существенных, теоретически выверенных работ в этой сфере [5, c. 140-146; 6, c. 112-119; 9, c. 15-26; 24, c. 9-18; 25, c. 82-86; 27, c. 120-127; 41, c. 194-204; 43, c. 164-169], разработка и преподава-ние учебного курса «Гендерные коммуникации» и «Этнокультурные ком-муникации» на кафедре общественных связей и медиаполитики факуль-тета журналистики ИГСУ РАНХиГС, плодотворные творческие связи с Мо-сковским домом национальностей, проведение полезных совместных лекториев, семинаров и научно-практических конференций, начиная с 2012 г., позволяют полагать, что это направление в современной нау-ке весомо заявило о себе и имеет серьезные перспективы на будущее.

Конечно, приведенными выше примерами из жизни и деятельности мигрантов-женщин, как и предпринимаемыми мерами по государствен-ному регулированию миграции, испытания и трудности на их пути, ко-нечно же е исчерпываются. Так, евразийская интеграция создает новые огромные возможности для свободной миграции трудовых ресурсов, а это неизбежно влечет взаимное проникновение быта, культур, переме-щения семей, осуществление профессиональной деятельности и полу-чения образования новыми поколениями в иной языковой и культурной среде, считает проф. Н.А. Нарочницкая [1,c.33]. В этой ситуации воз-растает роль неизменного по значимости и вечного источника гармони-зации трудностей и перемен – семьи, и хранительницы ее очага – жен-щины, отмечает она.

Этим и иным актуальным задачам мироустройства на территории ев-разийского пространства был посвящен Евразийский женский форум, состоявшийся в ноябре 2015 г. в Санкт-Петербурге, на котором в числе других, были рассмотрены проблемы сотрудничества в борьбе с таки-

60


ми вызовами, как терроризм, наркотрафик, а также в поиске решения проблемы беженцев [44, c. 14].


1. Анохин П. Наталия Нарочницкая: «Одернуть тех, кто угрожает миру» // РФ се-годня, 2015, №18, с. 33.

2. Ветрова Р. Женщины и международная миграция // Союзная газета, 2008, №71 (март).

3. Внутри кыргызской диаспоры происходят неправовые вещи // Интернет ре-сурс: http://www.dobrososedstvo.ru/dobro/ru/information/n_125/o_42952/

4. Гендерное измерение трудовой миграции в регионе СНГ/ Влияние экономи-ческого кризиса на миграционные тенденции и миграционную политику в РФ в ре-гионе Восточной Европы и Центральной Азии (аналитический доклад по матери-алам круглого стола МОМ и ФМС России от 9 февраля 2009 г.). М., 2009, с. 26-27.

5. Дмитриев А.В. Миграционные стереотипы в коммуникациях // Коммуниколо-гия, 2015. Т.3, №3, с. 140-146.

6. Дмитриев А.В., Назарова Е.А. Конфликтный потенциал этнокультурных ком-муникаций в миграционной сфере Москвы// Коммуникология. 2013. Т.1., №1, с. 112-119.

7. Домчева Е., Зыкова Т., Миронов В. По системе «все учтено»: В России вво-дят строгий контроль за товарами из Турции // Российская газета, 2015, 27 ноября.

8. Жизнь на грани // Итоги, 2010, 25 января.9. Зорин В.Ю. Этнокультурные коммуникации: власть и гражданское общество

перед новыми вызовами// Коммуникология. 2014, Т.4, №2, с.15-26; 10. Зотова Н. Женщины – трудовые мигранты из Таджикистана (старшая воз-

растная группа) // Вестник Евразии, 2007, №2.11. Зотова Н., Агаджанян В. Женская миграция в Россию из стран Средней

Азии. Опыт исследования мигрантов самими мигрантами / Миграции в историко-антропологической перспективе. Материалы IX Конгресса этнографов и антропо-логов России. Москва, ИЭА РАН, 2012, с. 92-108;

12. Тамара Шкель. Комментарии. // Российская газета, 2005, 23 сентября. 13. Екатерина Лахова. Комментарии. // Российская газета, 2005, 23 сентября.14. Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации

на период до 2015 г.: Утверждена Указом Президента РФ от 13 июня 2012 г. М. 2012. 15. Кузьмин В. Ответ на агрессию: Кабмин введет санкции против Турции // Рос-

сийская газета, 2015, 27 ноября. 16. Латухина К. Турецкий тупик: Владимир Путин отметил отсутствие извинений

от Анкары за сбитый Су-24 // Российская газета, 2015, 27 ноября.17. Малышева М. Методические подходы к исследованию трудовой миграции

из стран СНГ в Россию: гендерный аспект. М., ИСЭПН РАН, 2008.18. Мальцева И., Рощин С. Гендерная сегрегация и мобильность на российском

рынке труда. М., ГУ ВШЭ, 2006.19. Маховская О.И. Соблазн эмиграции или женщинам, отлетающим в Париж.

М., 2003.20. Мировые демографические тенденции: Доклад Генерального секретаря ООН/

Комиссия по народонаселению и развитию. Сорок вторая сессия (30 марта-3 апре-ля 2009 г.). М., 2009.

21. Мониторинг легальной (законной) внешней трудовой миграции за 2004-2005 гг. М., ФМС МВД РФ, 2006.

61


22. Мониторинг легальной (законной) внешней трудовой миграции за 2005-2006 гг. М., ФМС РФ, 2007.

23. Мониторинг легальной (законной) внешней трудовой миграции за 2006-2007 гг. М., ФМС РФ, 2008.

24. Назаров А.Д. Коммуникационные особенности задействования инвестицион-ного потенциала международных трудовых мигрантов в социально-экономическом развитии общества/ Глобальные демографические проблемы современности: Ми-грация и миграционная политика: Сб.статей. М., 2011.

25. Назаров А.Д. Международная трудовая миграция как фактор деверсифика-ции человеческого капитала и обеспечения демографической безопасности Рос-сии: коммуникационный аспект // Человеческий капитал, 2012, №9.

26. Назаров А.Д. Мировые демографические тенденции и их влияние на мигра-ционные процессы// Управление мегаполисом, 2010, №4.

27. Назаров А.Д. Современные проблемы миграции населения: исторические процессы, тенденции, социальные последствия. – М., Союз, 1995.

28. Назаров А.Д. Современные этномиграционные процессы в системе глобаль-ных общественных связей: коммуникационный аспект // Коммуникология. 2013, Т.1. №1.

29. Назарова Е.А. Внешние мигранты в Москве и их влияние на современные соци-альные процессы. Дисс. на соиск. уч.степ. доктора социологических наук. – М., 2010.

30. Назарова Е.А. Гендерные аспекты иммиграции в Российскую Федерацию: проблемы и перспективы изучения.// Управление мегаполисом, 2010, №4.

31. От социального отторжения – до распада общественных связей// Трудовой мир, 1995, №1.

32. Петриашвили Г. Трудовая миграция и женщины: Таджикистан как способ по-нять закономерности/ Трудовая миграция без рисков, Москва, ООН Женщины, 2011.

33. Предки едва не исчезли // Комсомольская правда, 2010, 18 мая.34. Рязанцев С.В., Ткаченко М.Ф. Трудовая миграция женщин из России: выезд,

трудоустройство и защита прав. – М., Наука, 2008.35. Солнцева Е. Прощание славянки: Почему русские женщины «продают Роди-

ну» // Российская газета , 2005, 23 сентября.36. Сталкер П. Международная миграция / Пер. с англ. М., Книжный Клуб Кни-

говек, 2015.37. Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации

на период до 2025 г.: Утверждена Указом Президента РФ от 19 декабря 2012 г. №1666.38. Танги А., де. Великая миграция и россияне после падения железного зана-

веса/ Пер.с франц. М., Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012.39. Удовички К. Мобильность – это ключевой аспект человеческой свободы//

Российская миграция. 2009, №7-8.40. Узбекова А. Море волнуется: Сотрудничество с Турцей в сфере туризма пре-

кращено// Российская газета, 2015, 27 ноября; 41. Ушакова С.С. Социокультурная адаптация этнических мигрантов и их детей

в поликультурном пространстве мегаполиса (на материалах города Москвы)// Ком-муникология. 2014, Т.4., №2.

42. Шарков Ф.И. Вступительная статья // Коммуникология. 2013, Том 2, №2.43. Штанько М.Ю. Современные миграционные коммуникации в России: про-

блемы и особенности// Коммуникология. 2013, Т.1., №1.44. Эра мягкой силы (интервью с В.И.Матвеенко)// РФ сегодня, 2015, №18.45. WORLD MIGRATION REPORT 2015. Migrants and Cities:New Partnerships to

Manage Mobility. URL: http://publications.iom.int/system/files/pdf/wmr2015_en.pdf

62


GENDER DIMENSIONS OF CONTEMPORARY ETHNIC MIGRATIONS: THEORETICAL, METHODOLOGICAL AND COMMUNICATIVE ASPECTS

Authors: NAZAROV A.D., NAZAROVA E.A.

NAZAROV Alexander Danilovich, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Chair of Public Relations and Media Policy, Institute of State Service and Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA). Address: 84, Prospect Vernadskogo, 119571, Moscow, Russian Federation. Tel.: +7(499)9560701. E-mail: [email protected];

NAZAROVA Elena Alexandrovna, Doctor of Social Sciences, Professor of the Chair of Public Relations and Media Policy, Institute of State Service and Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA). Address: 84, Prospect Vernadskogo, 119571, Moscow, Russian Federation. Tel.: +7(499)9560701. E-mail: [email protected];

Abstract: In a globalized world the volume of migration have dramatically increased, which now involves virtually all countries of the world. Migration allows to significantly increase economic development and welfare of migrants themselves and their host countries. At the same time in domestic and foreign science and practice growing attention is paid to the new challenges emerging in the process. It is becoming obvious that the continued ignorance of the ethnic and confessional side of migration flows, are able to destroy a centuries-old ethno-confessional and socio-demographic structure of the host community, result in significant social tensions and the threat of the situation getting out of control of the authorities. In this roster of new challenges one of the first places belongs to the need to address the dangers lurking in so-called “female” migration. The gender dimension of international migration from year to year becomes more acute. While realizing equal rights with men in many areas of politics, economy, social sphere, women in part become hostages of these processes – equality with men in areas such as migration, creates severe conditions, since in addition to the main classes of work, the have to conduct additional household responsibilities, upbringing and education of children. A serious difficulty, but rather, the danger is the integration of migrants into the shadow economy, where they easily became victims of arbitrariness and violence. A characteristic feature of the difficulties plaguing migrant women in the post-Soviet space, is the need for almost instant social adaptation of women living in villages and small towns who have not received a decent education, with poor knowledge of Russian, or not knowing the language at all, to the life of megacities and large cities full of temptations with all their peculiarities, and not services.

Key words: ethno-cultural communications, gender in international migration, migrant women, labor market, slave labor trafficking, marriage migration, sociocultural adaptation of migrants and members of their families.

63


References

1. Anokhin P. Narochinskaya N. “Odernut teh, kto ugrozhaet miry” // RF segodnya, 2015, №18, s.33. [Anokhin P. N. (2015) A. Narochnitskaya: ‘Pull down those who threaten peace,’ Russia today. No. 18, p. 33].

2. Vetrova R. Zhenshini i mezhdunarodnaya migratsiya / Soiuznaya gazeta, 2008, No. 71 (mart) [Vetrova R. (2008) ‘Women and international migration’ The Federal Gazette, No. 71 (March)].

3. ‘Vnutri kirgizskih deaspor pproishodya nepravovie veshi’ URL: http://www.dobro-sosedstvo.ru/dobro/ru/information/n_125/o_42952/ [‘Inside of the Kyrgyz Diaspora illegal things happen’ URL: http://www.dobro-sosedstvo.ru/dobro/ru/information/n_125/o_42952/]

4. Gendernoe izmerenie trudovoi migratsii v regione SNG / Vliyanie ekonomicheskogog krizisa na migratsionnie tendentsii I migratsionnuiu politiku d RF v regione Vostochnoi Evropi I Tsentalnoi Azii (analiticheskii doklad po materiala kruglogo stola MOM i FMS Rossii ot 9 fevralya 2009 g. М., 2009, с. 26-27. [‘Gender and labour migration in the CIS region’ (2009) The Impact of the economic crisis on migration trends and migration policy in the Russian Federation in Eastern Europe and Central Asia (analytical report on the proceedings of the roundtable of the IOM and FMS of Russia from February 9, 2009). M., pp. 26-27.]

5. Dmitriev A.V. Migratsonnie stereotipi v kommunikatsiyah. // Communikologiya. 2015, Т.3, №3, с.140-146. [Dmitriev A. V. (2015) ‘Migration stereotypes in communications’, Communicology. Vol. 3, No. 3, pp. 140-146].

6. Dmitriev A.V., Nazarova E.A. Konfliktnii potentsial etnokulturnih kommunikatsii v migratsionnoi sfere. 2013. Т.1., №1, с.112-119. [Dmitriev A.V. and Nazarova E. A. (2013) ‘The Conflict potential of ethnocultural communications in migration field of Moscow’ Communicology., Vol. 1., No. 1, pp. 112-119].

7. Domcheva E., Zykova T. and Mironov V. Po sisteme “vse uchteno”: v Rossii vvodyat strogii control za tovarami iz Turtsii // Rossiiskaya gazeta, 2015, 27 noyabrya. [Demcheva E., Zykova T. and Mironov V. (2015) ‘On the system “all included”: In Russia impose strict controls on goods from Turkey’, Rossiyskaya Gazeta, November 27].

8. Zhizn na grani // Itogi, 2010, 25 yanvarya. [‘Life on the edge’ (2010, 25 January)]9. Zorin V.Iy. Etnokulturnie kommunikatsii: vlast I grazhdanskoe obshestvo pered novimi

vizivami. // Kommunikologiya. 2014, Т.4, №2, с.15-26. [Zorin V. Y.(2014) ‘Ethnic and cultural communication: government and civil society facing new challenges’ Communikology. Vol. 4, No. 2, pp. 15-26].

10. Zotova N. Zhenshini – trudovie migrant iz Tadzhikistana (starshaya vozrastnaya gruppa) // Vestnik Evrazii, 2007, №2. [Zotova N. ‘Women – labor migrants from Tajikistan (older age group)’, Bulletin of Eurasia, 2007. №2.]

11. Zotova N., Agadzhanyan V. Zhenskaya migratsiya v Rossiiy iz stran Srednei Azii. Opit issledovaniya migrantov samimi migrantami. / migratsii v istoriko-antropologicheskoi perspective. Materiali IX Kongressa etnografov I antropologov Rossii. M., IEA RAN, 2012, s. 92-108. [Zotov N., Agadzhanyan V. (2012) ‘Women’s migration to Russia from Central Asian countries. A study of migrants themselves the migrants’ Migrations in a historical-anthropological perspective. Materials of IX Congress of ethnographers and anthropologists of Russia. M., IEA RAS, pp. 92-108].

12. Tamara Shkel. Kommentarii. // Rossiiskaya gazeta, 2005, 23 sentyabrya. [‘Comments of Tamara Shkel’ (2005) Rossiyskaya Gazeta, September 23].

13. Ekaterina Lahova. Kommentarii. // Rossiskaya gazeta. 2005, 23 сентября. [‘Comments. Ekaterina Lahova’. Rossiskaya gazeta, 2005. September 23]

14. Kontseptsiya gosudarstvennoi migratsionnoi politiki Rossiiskoi Federatsii na period lj 2015 g.: utverzhdena Ukazom Prezidenta RF ot 13 iiynya 2012 g. M., 2012. [‘The concept

64


of state migration policy of the Russian Federation for the period till 2015, Approved by presidential decree of 13 June 2012’. 2012, Moscow].

15. Kuzmin V. Otvet na agressiy: Kabmin vvedet sanktsii protiv Turtsii. // Rossiiskaya gazeta. 2015, 27 noyabrya. [Kuzmin V. ‘Response to aggression: the Cabinet will impose sanctions against Turkey’ Rossiyskaya Gazeta, 2015, November 27].

16. Latukhina K. Turetskii tupik: Vladimir Putin otmetil otsutstvie izvinenii ot Ankari za sbitii Su-24 // Rossiskaya gazeta, 2015, 27 noyabrya. [Latukhina K. ‘Turkish impasse: Vladimir Putin noted the lack of an apology from Ankara for the downed Su-24’ Rossiyskaya Gazeta, 2015. November 27].

17. Malisheva M. Metodicheskie podhodi k issledovaniiy trudovoi migratsii iz stran SNG v Rosiiy: gendernii aspect. M., 2008. [Malysheva M. (2008) ‘Methodological approaches to the study of labor migration from CIS to Russia: gender aspect’. Moscow].

18. Maltseva I., Roschin S. Gendernaya segregatsiya I mobilnost na rossiiskom rinke truda. M., 2006. [Maltseva I. and Roshchin, S. (2006) Gender segregation and mobility on the Russian labor market. Moscow].

19. Makhovskaya O.I. Soblazn emigratsii ili zhenshinam otletaiushim v Parizh. M., 2003. [Machovskaya O.I. (2003) The Lure of emigration or to the Women flying off to Paris. Moscow].

20. Mirovie demograficheskie tendentsii: Doklad Generalnogo sekretarya OON / Komissiya po narodonaseleniiy I razvitiiy. Sorok vtoraya sessiya (30 marta – 3 aprelya 2009 g.) M., 2009. [‘World demographic trends: Report of the Secretary-General of the United Nations Commission on population and development’. (2009). Forty-second session (30 March-3 April 2009). M.]

21. Monitoring legalnoi (zakonnoi) vneshnei trudovoi migratsii za 2004-2005 gg. M., FMS MVD RF. 2006. [‘Monitoring of legal (legitimate) external labor migration 2004-2005’. M., FMS the Ministry of internal Affairs of the Russian Federation, 2006].

22. Monitoring legalnoi (zakonnoi) vneshnei trudovoi migratsii za 2005-2006 gg. M., FMS MVD RF. 2006. [Monitoring of legal (legitimate) external labor migration 2005-2006. M., FMS the Ministry of internal Affairs of the Russian Federation, 2007].

23. Monitoring legalnoi (zakonnoi) vneshnei trudovoi migratsii za 2006-2007 gg. M., FMS MVD RF. 2006. [Monitoring of legal (legitimate) external labor migration 2006-2007. M., FMS the Ministry of internal Affairs of the Russian Federation, 2008].

24. Nazarov A.D. Kommunikatsionnie osobennosti zadeistvovaniya investitsionnogo potentsiala mezhdunaronih trudovih migrantov v sotsialno-ekonomicheskom razvitii obshestva / Globalnie demograficheskie problem sovremennosti: Migratsiya I migratsionnaya politika. [Nazarov A. D. ‘Communication features harness the investment potential of international labour migrants in the socio-economic development of society’ / The Global demographic problems: Migrations and migration policy: FR. Articles. Moscow, RGGU, 2011].

25. Nazarov A.D. Mezhdunarodnaya trudovaya migratsiya kfk factor diversifikatsii chelovecheskogo kapitala I obespecheniya demograficheskoi bezopasnosti Rossii: kommunikatsionnii aspect // Chelovecheskii capital. 2012, №9. [Nazarov A. D. ‘International labor migration as a factor of diversification of human capital and demographic security of Russia: communicative aspect’ Human capital, 2012. №9].

26. Nazarov A.D. Mirovie demograficheskie tendentsii I ih vliyanie na migratsionnie processi. // Upravlenie megapolisom. 2010, №4. [Nazarov A. D. ‘Global demographic trends and their impact on migration processes’ Management of the metropolis, 2010, No. 4].

27. Nazarov A.D. Sovremennie problemy migratsii naseleniya: istoricheskie processi, tendentsii, sotsialnie posledstviya. М., 1995. [Nazarov A. D. (1995) Modern problems of population migration: historical processes, trends, social implications. Moscow].

65


28. Nazarov A.D. Sovremennie etnomigratsionnie processi v sisteme globalnih obshestvennih svyazei: kommunicatsionnii process. // Communikologiya, 2013. Т.1., №1. [Nazarov A. D. ‘Modern processes in global public relations: communicative aspect’ Communicology, 2013. Vol. 1, No. 1].

29. Nazarova E.A. ‘Vneshnie migrant v Moskve I ih vliyanie na sovremennie sotsialnie processi’. Diss. na soiskanie uch. Stepeni doktora sotsiologicheskih nauk. M., 2010. [Nazarova E. A. Foreign migrants in Moscow and their influence on modern social processes. Diss. doctor of social sciences. M., 2010].

30. Nazarova E.A. Gendernie aspekti immigratsii v Rossiiskuiy Federatsiiy: problem I prspektivi izycheniya. // Upravlenie megapolisom. 2010, №4. [Nazarova E. A. ‘The Gender dimensions of immigration to the Russian Federation: problems and prospects’ . Upravlenie megapolisom, 2010. No. 4].

31. Ot sotsialnogo ottorzheniya – do raspada obshestvennih svyazei. // Trudovoi mir. 1995, №1. [‘From social exclusion to a breakdown in social relations’ // Trudovoi mir, 1995, No. 1].

32. Petriashvili G. Trudovaya migratsiya I zhenshini: Tadzhikistak kak sposob ponyat zakonomernosti. / Trudovaya migratsiya bez riskov. M.: OON zhenshini, 2011. [Petriashvili G. (2011) ‘Labor migration and women: Tajikistan as a way to understand patterns’ Labor migration without risks, Moscow, UN Women, 2011].

33. Predki edva ne ischezli. // Komsomolskaya Pravda. 2010, 18 maya. [‘Ancestors almost disappeared’ Komsomolskaya Pravda, 2010, may 18].

34. Ryazantsev S.V., Tkachenko M.F. Trudovaya migratsiya zhenshin iz Rossii: viezd, trudoustroistvo I zashita prav. M., Nauka. 2008. [Ryazantsev S. V. and Tkachenko M. F. (2008) ‘Labor migration of women from Russia: departure, employment and protection of rights’. Moscow].

35. Solntseva E. Proshanie slavyanki: pochemu russkie zhenshini “prodaiyt Rodinu” // Rossiiskaya gazeta, 2005, 23 sentyabrya. [Solntseva E. ‘Farewell of Slav: Why Russian women “sell their country”, Rossiiskaya gazeta , 2005, September 23].

36. Stalker P. Mezhdunarodnaya migratsiya. / Per. s angl. M.: Knizhnii klub Knogovek, 2015. [P. Stalker ‘International migration’, Ed. angl. M., Book Club Knihovek, 2015].

37. Strategiya gosudarstvennoi natsionalnoi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2025 g.: Utverzhdena Ukazom Prezidenta RF ot 15 dekabrya 2012 g. №1666. [The strategy of state national policy of the Russian Federation for the period up to 2025: Adopted by Presidential Decree dated 19 December 2012 №1666].

38. Tangi A. Velikaya migratsiya I rossiyane posle padeniya zheleznogo zanavesa. / per. s fr. V. Rossiiskaya politicheskaya entsiklopediya, 2012. [Tangi A., ‘The great migration and the Russians after the fall of the iron curtain’, Transl.from Franz. Moscow, Russian political encyclopedia (ROSSPEN), 2012].

39. Udovichki K. Mobilnost – eto kliychevoi aspect chelovecheskoi sudbi. // Rossiiskaya migratsiya. 2009, №7-8. [Udovicki K. ‘Mobility is a key aspect of human freedom’. Rossiiskaya migratsiya. 2009, No. 7-8].

40. Uzbekova A. More volnuetsya: sotrudnichestvo s Turtsiei v sfere turizma prekrasheno. // Rossiiskaya gazeta, 2015, 27 noyabrya. [Uzbekova A. ‘Rough seas: Cooperation with Turzai in the field of tourism terminated’ Rossiyskaya Gazeta, 2015, November 27].

41. Ushakova S.S. Sotsiokulturnaya adaptatsiya etnicheskih migrantov I ih detei v polikulturnom prostranstve megapolisa (na materialah goroda Moskvi) // Kommunikologiya, 2014, T.4, №2. [Ushakova S. S. ‘Socio-cultural adaptation of ethnic migrants and their children in a multicultural metropolis space (on the materials of Moscow)’, Communicology, 2014. Vol. 4., No. 2].

66


42. Sharkov F.I. Vstupitelnaya statya. // Kommunikologiya , 2013, Tom 2, №2. [Sharkov F. I. ‘Introduction’. Communicology. 2013. Vol. 2, No. 2].

43. Shtanko M.Yu. Sovremennie migratsionnie kommunikatsii v Rossii: problem I osobennosti. // Kommunikologiya, 2013. Т.1., №1. [Shtanko, M. Yu. ‘Current migration communication in Russia: problems and special features’ Communicology, 2013, Vol. 1, No. 1].

44. Era myagkoi sily (interview s V.I. Matvienko) // RF segodnya, 2015, №18. [‘The era of soft power (interview with V.M. Matvienko)’. RF segodnya 2015, №18].

45. WORLD MIGRATION REPORT 2015. Migrants and Cities: New Partnerships to Manage Mobility URL: http://publications.iom.int/system/files/pdf/wmr2015_en.pdf

67


ГЕНДЕРНЫЕ РАЗЛИЧИЯ В ПОТРЕБИТЕЛЬСКОМ ПОВЕДЕНИИ И КОММУНИКАЦИЯХ

Автор: М.В. ШИБИЦКИЙ

ШИБИЦКИЙ Михаил Викторович – соискатель кафедры общественных свя-зей и медиаполитики отделения журналистики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и госу-дарственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС).Адрес: 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 84.Тел.: +7(499) 956-0501. E-mail: [email protected]

Аннотация. С точки зрения З. Фрейда понимание покупательского поведе-ния облегчается обращением к бессознательному человека – сильной ча-сти психологической природы человека. Психоаналитическая модель ак-центирует внимание на отношение людей к вещам и советует влиять на это отношение или изменять его таким образом, чтобы приобретение товара или услуги было мотивировано. Потребительское поведение – это некий двигатель торговли, и это поведение, должно изучаться владельцами про-дуктов, которые продают товар или оказывают услуги. Потребители при-нимают решение о приобретении товара или услуги, если они ему нужны для чего-то. Покупательское поведение – это как процесс принятия реше-ния потребителем о распределении своего дохода между различными то-варами и/или услугами, которые он планирует приобрести, так и его пове-дение в процессе самого приобретения. Покупатель же зачастую приобре-тает товар под влиянием рекламного воздействия, даже если он ему сейчас не нужен. Такой покупатель не потребляет купленный неосознанно товар.Тип покупательского поведения определяет принятие потребителем реше-ния о покупке. Абсолютные потребности (физиологические, духовные, эмо-циональные, интеллектуальные) в процессе реализации проявляют гендер-ные отличия в той или иной мере. Действительные потребности, отража-ющие нужду в реальных предметах, также зачастую имеют вещественное содержание, которое реализовано в конкретных продуктах материально-го производства, и рассматриваются как реальная потребительская сила общества. Они существенно отличаются у мужчин и женщин.

Ключевые слова: гендер, гендерные различия, товары, услуги, потреби-тельский рынок, потребительский спрос, потребительское поведение, мар-кетинг, маркетинговые исследования, рыночный спрос, информация, ре-клама, социологический подход.

Потребительский рынок четко связан с таким понятием как покупа-тельское поведение. Покупая один и тот же товар, люди ведут себя со-вершенно по-разному. Под покупательским поведением подразумева-ется не то, как он себя ведет при покупке товара, а то, как он реагирует на покупку товара или получение услуги.

68


Потребитель может проигнорировать товар или взять его для своего престижа, купить для удовлетворения своих прямых потребностей или приобрести потому, что на этот товар акция в розничной сети. Иными словами покупательское поведение – это как процесс принятия реше-ния потребителем о распределении своего дохода между различными товарами и/или услугами, которые он планирует приобрести, так и его поведение в процессе самого приобретения.

Знание того, по какому механизму меняется покупательское пове-дение позволяет производителю наиболее рационально распределить ресурсы для организации производства необходимых услуг и товаров. Несмотря на индивидуальность конечных потребителей, их поведение обусловлено наличием у каждого из них системы личных потребностей. Абсолютные потребности по отношению к конкретным потребительным стоимостям абстрактны и выражают потенциальную потребительскую силу потребительского общества.

Абсолютные потребности (физиологические, духовные, эмоциональ-ные, интеллектуальные) в процессе реализации проявляют гендерные отличия в той или иной мере. Действительные потребности, отражаю-щие нужду в реальных предметах, также зачастую имеют вещественное содержание, которое реализовано в конкретных продуктах материаль-ного производства, и рассматриваются как реальная потребительская сила общества. Они существенно отличаются для мужчин и женщин.

При покупке товаров/услуг существуют мотивы, которые определя-ют отличительное поведение мужчин или женщин. Мотив – это нужда, которая стала настолько насущной, что вынуждает покупателя искать способы для её удовлетворения. Для женщин рациональные мотивы не всегда являются определяющими. Довольно часто для них эмоциональ-ные мотивы оказываются более весомыми.

Знать отличительные мотивы покупательского поведения мужчин и женщин необходимо для изучения поведения потребителя на рынке и для определения мотивов принятия решения о покупке. Процесс приня-тия решения о покупке – это процесс выбора альтернативных решений. Факт совершения необходимого приобретения является лишь видимым результатом порой длительной борьбы желаний и сомнений, происхо-дящих в сознании потребителя, поиска информации и оценки вариан-тов, перед тем, как он решится на покупку товара.

У предприятия ООО» Сибирская компания» обширная сеть товаров и услуг. Сосредоточим свое внимание на различиях в потребительском спросе в магазине №20 супермаркете «Багира». Для изучения потре-бительского спроса в исследуемом предприятии, магазине №20 было проведено исследование, покупателям было предложено заполнить ан-кету. Анкетирование и опросы открыли обширное поле для проведения маркетинговых исследований для магазина. Были опрошены 60 потре-

69


бителей (мужчин и женщин от 20 до 60 лет). Анализ потребительского спроса покупателей в магазине показал, что имеются существенные от-личия в выборе мужчинами и женщинами местоположения магазина, уровня цен, качества товара, качества обслуживания и ассортимента. Женщины ко всему относятся более «щепетильно», чем мужчины, дол-го и многократно взвешивают ситуацию, подробно изучают образцы то-варов, многократно примеряют и т.д. и т.п.

У процесса принятия решения есть свои уникальные особенности. Обычно, человек, оказавшийся в роли покупателя или потребителя услу-ги, принимает множество промежуточных решений в кратчайшие сро-ки. Покупатель «прокручивает» свои мысли относительно покупки: сэ-кономить или купить прямо сейчас, хотя цена велика; когда купить; что купить (качество, сорт, характеристика товара); где купить и какую фор-му для оплаты выбрать.

Что касается реакции покупателя на приобретенный товар, то она бывает различной для мужчин и женщин. У женщин она не всегда бы-вает однозначной, и может смениться c радостно-возбужденной на огорчительно-негодующую, если товар вдруг оказался низкого каче-ства. Мужчины же в этом случае ведут себя более сдержанно.

Организуя коммуникации между продавцом и покупателем, следу-ет учитывать типы покупательского поведения. Ведь именно тип поку-пательского поведения определяет принятие потребителем решения о покупке. Покупательское поведение различно при резко отличающихся по стоимости товаров или услуг, например, покупке зубной пасты и но-вой машины. Большая и дорогая покупка от покупателя потребует дол-гих размышлений и большего числа участников для всего процесса при-нятия решения. Выделяют 4 типа покупательского поведения потреби-теля, которые основаны на степени его вовлеченности в процесс по-купки и осознании различий между марками конкретного товара. Раз-личают комплексное и привычное покупательские поведения, потреби-тельское поведение, сглаживающее диссонанс, и потребительское по-ведение, ориентированное на широкий выбор продукции. Здесь не бу-дем раскрывать подробно эти типы поведения, но отметим, что в каж-дом из типов такого поведения исследования подтверждают гендер-ные отличия поведений,

Нельзя обходить стороной и психологические факторы, накладыва-ющиеся на гендерные отличия. Тип личности, мотивация, восприятие, убеждения, ценности, стиль жизни и отношение к ней. Существуют все-возможные взгляды на природу различных способов поведения людей различного пола. Так, с позиций психоаналитического подхода психи-ческая жизнь женщин, их поведение, в особенности – в рыночных отно-шениях – формируется исходя из иррациональных, неосознаваемых мо-тивов. Ярко проявляются эти отличия в реакциях на экспрессивную ре-

70


кламу. По мнению западных психологов рекламы, сильное воздействие на человека оказывают мотивы подсознательных комплексов и страха смерти. Этим очень широко пользуются при рекламе отдельных това-ров. Неудивительно, что фирмы, которые торгуют лекарствами, меди-цинскими препаратами, предметами ухода за больными, прежде все-го пользуются в рекламной компании приемами формирования чувства страха. При этом они имеют в виду, что рекламируя товары «женского потребления» особенно важно обращать внимание на мотивационную психология потребителей, подкрепляемую теорией Фрейда о подсо-знательных комплексах. С точки зрения З. Фрейда понимание покупа-тельского поведения облегчается обращением к бессознательному че-ловека – сильной части психологической природы человека. Психоана-литическая модель акцентирует внимание на отношение людей к вещам и советует влиять на это отношение или изменять его таким образом, чтобы приобретение товара или услуги было мотивировано.

У женщин и мужчин зачастую по-разному складываются отношения: к политике, религии, музыке, одежде и пище. Отношение к определен-ному объекту способствует эмоциям человека: любить или ненавидеть этот объект, приближаться к нему или идти дальше. Оценка, которая сформировалась и достаточно устойчива, определяет похожее отноше-ние человека к схожим объектам, так как в данном случае нет необхо-димости в реакции на каждый возникший раздражитель по-новому. Та-кие отношения способны существенно экономить энергию потребите-ля, как физическую, так и умственную, поэтому они достаточно устойчи-вы. У человека отношения представляют собой связную логически це-почку, в которой при изменении какого-либо звена потребуется транс-формация и остальных составляющих цепи. Вот почему, разрабатывая новую продукцию крайне важно учитывать отношения покупателей, ко-торые уже существуют и не стремиться к их изменению. Но не будем забывать и об исключениях. Это происходит когда изменение конкрет-ного отношения оправдывает себя в полном объеме и без потерь [1].

Потребительское поведение – это некий двигатель торговли, и это поведение всё подробнее должно изучаться владельцами продуктов, которые продают товар или оказывают услуги. Эта информация нужна для знаний о потребителе, о том, как ему наиболее благоприятно подать товар, услугу, идею. Движение товаров происходит именно благодаря заблаговременному формированию потребительского поведения, а не только сформировавшихся сиюминутно покупательских предпочтений. Потребители принимают решение о приобретении товара или услуги, если они ему нужны для чего-то. Покупательское поведение – это как процесс принятия решения потребителем о распределении своего до-хода между различными товарами и/или услугами, которые он плани-рует приобрести, так и его поведение в процессе самого приобрете-

71


ния. На поведение покупателя влияют его предпочтения, потребности, которые начинают формироваться задолго до совершения им акта по-купки. В то же время покупатель зачастую приобретает товар под вли-янием рекламного воздействия, даже если он ему сейчас не нужен. Ре-кламное воздействие на покупательское поведение вызывает как осо-знанное поведение, так и бессознательное (неосознаваемое) поведе-ние. На осознаваемом уровне в покупательском поведении отражаются мотивации, воля и потребности потребителя. На бессознательном уров-не вступают в действие интуиция и сформировавшиеся ранее установ-ки и стереотипы поведения. Покупатель как правило не потребляет ку-пленный неосознанно товар.

Потребитель по-разному потребляет свое приобретение: «Суще-ствует несколько вариантов: употребление при первом удобном слу-чае; кратковременная отсрочка в расчете на более позднее использо-вание; длительное хранение с расчетом использовать продукт в особом случае. Еще один вариант решения состоит в отсутствии процесса упо-требления, прежде всего под влиянием непредвиденных обстоятельств (например, потеря работы; разногласия в семье относительно правиль-ности решения; новая информация, из которой следует, что выбор был сделан неудачно, и т. п.). Есть вероятность, что товар будет возвращен продавцу или отчужден каким-либо иным способом.

Одним из лучших способов подтверждения правильности сделанно-го выбора является поиск информации, в частности той, которую пре-доставляет производитель через рекламу или специальные аннотации для продукта (предназначенные для новых покупателей). Факты гово-рят о том, что покупатель, испытывающий сожаление, достаточно вос-приимчив к подобной информации» [2]. Причем оценка мужчин и жен-щин выгодности покупки может существенно отличаться. Вот что гово-рит по этому поводу менеджер Мина Хачатрян:

«1. Мнение женской аудитории о выгоде и важности выгоды от при-обретения данного продукта отличается от мнения мужской аудитории (в рамках стратегии.

2. Женская самоидентификация с образом, который транслирует тор-говая марка через рекламное сообщение, значимо расходится с муж-ской самоидентификацией, что, безусловно, имеет место быть. И не по-тому, что я разделяю мнение психологов относительно явных гендерных различий (в частности, в области восприятия и мышления), являюсь сто-ронником двуполушарного мыслительного процесса у женщин и лево-полушарного – у мужчин. Для меня этот вопрос пока остается открытым.

Но факт существования исторически сложившихся поведенческих стереотипов, которым в массе своей следуют как женщины так и муж-чины, особенно в развивающихся странах, отрицать нельзя. Выстраи-вать ли свою коммуникацию в соответствии с имеющимися поведенче-

72


скими правилами или отрицая их, выращивать собственную «ферму фи-олетовых коров» – право, определяемое размером кошелька владель-ца бренда. В любом случае – факт остается фактом.

3. К примеру, на пресс-конференции, проходившей в рамках между-народного автосалона в Пекине, итальянский производитель люксовых автомобилей Ferrari рассказал, что 25% всех реализованных в стране суперкаров были приобретены женщинами – при том, что бренд пред-ставлен в Китае всего три года.

Стоит ли в связи с этим производителю менять гендерные характе-ристики рекламного сообщения, а то и замахнуться на создание новой концепции суперкара для женщин или эти 25% были реализованы исклю-чительно потому, что в Китае существует немалый сегмент состоятель-ных дам, которым импонирует текущий образ бренда, – большой вопрос.

Конечно, уход в женский маркетинг на традиционно мужской терри-тории – это своеобразный «голубой океан», в котором, вероятно, мож-но снизить давление конкурентных сил и увеличить рентабельность биз-неса. В любом случае такое решение должно быть обдуманным и реа-лизованным на уровне стратегии бизнеса, а не кратких коммуникатив-ных кампаний» [3].

Со страниц глянцевых журналов Мине Хачатрян вторит Мария Тере-щенко:

1. Женщины, безусловно, составляют отдельную и довольно специ-фическую аудиторию, т. к. наличие базовых/гендерных отличий между мужчинами и женщинами никто не отменял. Но этот факт хорошо изве-стен и не нов. Существуют целые категории товаров (помимо предме-тов гигиены), которые ориентированы целиком на женскую аудиторию. Поэтому было бы полным абсурдом этот факт игнорировать. Кстати, на заре развития рекламной индустрии такие случаи были, что обычно при-водило к провалу рекламной кампании и бренда, но сейчас такой под-ход даже представить трудно. Возможно, у нас слабее развиты специ-фические женские каналы коммуникации и СМИ, но этот сегмент актив-но развивается и растет, так что все как раз вовремя.

2. Универсальных рецептов не существует, поскольку непосредствен-но внутри женской аудитории тоже есть различия, обусловленные воз-растом, доходом, социальным положением, наличием детей и т. п. Без-условно, надо отбирать те средства коммуникации и медиаканалы, ко-торые ориентированы на женщин и пользуются у них популярностью. Но все – в рамках здравого смысла: если разрабатываете маркетинговую стратегию для женского товара, в рабочей группе обязательно должны быть женщины, креативную команду тоже желательно иметь смешанную.

А так – прием один: изучите свою аудиторию перед началом проек-та – что для нее важно, какие у нее жизненные ценности, какие социаль-ные и бытовые привычки и т. п.

73


3. Довольно удачный пример женской кампании (причем на тра-диционно мужском поле) – это пиво Redds. В коммуникации подчер-кнуты преимущества и атрибуты бренда, важные для женщин. Удачно были задействованы интерактивные каналы коммуникации – женские интернет-порталы, интерактивные игры для женщин, совместные про-граммы с модными женскими журналами и т. п.

Приведем мнение мужчин на женское покупательское поведение. Де-нис Александров предлагает вниманию 15 правил, которые нужно со-блюдать, ориентируясь на женщин [4]:

1. Женщины достаточно практичны, прагматичны. Когда продавец говорит, что мощность пылесоса 1700 ватт, мужчина делает умный вид, а женщина честно спрашивает: «Это много или мало?», «А зачем мне это?». Эти вопросы далеко не наивны, на них часто непросто ответить.

2. Женщины любят содействие. Им не нравятся вещи, услуги, если не-понятно, как ими пользоваться. Мужчине тоже это нужно, но социальные нормы мешают признаться. Нужно делать схемы, картинки, примеры, простые и понятные объяснения. И женщины любят BP (BritishPetroleum), потому что там помогают заправляться.

3. Женщины ориентированы на эстетику, удобство. Покупая чайник, они обратят внимание на его цвет, как он вписывается в интерьер, на удобство «кнопочки». А мужчина может почувствовать себя растерянным, ведь у чайника нет длинного списка технических характеристик и опций.

4. Женщины более откровенны в выборе. Женщина честно призна-ется, что ей нравится машина, потому что она «розовая». Мужчина, ког-да ему нравится изящный силуэт машины, говорит почему-то о мощно-сти и надежности.

5. Женщины по-другому воспринимают запахи, цвета, формы, на-много более развиты в этом отношении. Вкусы женщин изменчивы, как изменчива мода. Почему все должно быть серым и черным? Уже вчера многие производители предлагали мобильные телефоны со стразами, розовые ноутбуки. Что будет завтра?

6. Женщинам нравятся позитивные эмоции, улыбки, радость. Для них реклама, кажущаяся мужчинам «солидной», «имиджевой» часто скучна, невзрачна, непривлекательна.

7. Для женщин быть сексуально одетой – это совсем не то, что ду-мают мужчины. Это обычно изящная одежда, создающая цельный «об-раз», тонко обращающая внимание на красоту.

8. Женщины более чувствительны к этике. Неприемлем цинизм, по-пытка обидеть ту или иную группу. Женщины обычно не любят жестких указаний на проблему. Поэтому морщинки в рекламе это то же, напри-мер, что и трещинки на изящной керамике.

9. Женщинам нравятся красиво обыгранные намеки, ассоциации. Производители средств женской гигиены, туалетной бумаги и даже ке-

74


фира находят блестящие демонстрации впитывания жидкости (Kotex), мягкости (Zewa), решения проблем с пищеварением (Activia).

10. Женщины не склонны к пошлости, вообще имеют отличающийся «ассоциативный ряд». Поэтому, например, «Ж» – успешная марка ма-газинов обуви, а не то, что думают мужчины.

11. Женщины не любят сексизм. Им как минимум не нравится, когда их считают, например, нелогичными, неловкими. Многие навыки свя-заны не с полом, а со способностью и опытом. Поэтому неопытный во-дитель– мужчина «паркуется» заметно хуже женщины с хорошим води-тельским стажем.

12. У женщин – свои мотивы. Кажущаяся мужчинам шикарной реклама отеля с изображением стаи блондинок скорее оттолкнет. Как семейных, так и одиноких. И как хорошо понимают производители средств для во-лос, женщине обычно нужны восхищенные взгляды всех мужчин-коллег, а вовсе не роман с одним из них.

13. Женщины делают многое из того, что, как кажется рекламода-телям, является мужским занятием. Читают РБК, Forbes и даже Men’s Health, слушают Авторадио и Шансон, покупают шампанское, любят мощные джипы, дорогие часы. Пусть в долях и процентах они уступа-ют мужчинам, но это десятки и сотни тысяч читателей, слушателей, ре-кламных контактов, покупателей.

14. Ряд товаров, которые могут быть предложены как женщинам, так и мужчинам, требуют осторожности при использовании женского мар-кетинга. Например, если в принципе универсальная модель автомо-биля будет воспринята рынком как «женская», это может резко умень-шить спрос мужчин.

15. Когда значительная часть покупателей – женщины, будьте акку-ратны с «мужским» маркетингом. Например, если значительная часть покупателей внедорожника – женщины, лучше обратить внимание на безопасность, комфорт управления, а не на агрессию, скорость.

Что касается инструментов, приемов, говорят специалисты по рекла-ме, просто будьте профессиональны. Проводите исследования, смотри-те рейтинги популярности СМИ, следите за действиями производите-лей чисто женских товаров и услуг. Внимательно изучайте стиль жизни, обращайте внимание на простые вещи. Например, мини-форматы жур-налов, вмещающиеся в сумочку – это просто и гениально.

Какими же желаниями руководствуются женщины в первую очередь? [5]. Если следовать рекламным сообщениям, которые у многих формиру-ют искаженное восприятие женских мыслей, желаний и стремлений, то может показаться, что все женщины стремятся к молодой коже, сек-су, удовольствиям, кокетству, и у всех у них критические дни. На самом деле представление рекламщиков о женщинах сильно их раздражает, а не привлекает. В приведенном отчете желания современной женщи-

75


ны проранжированы следующим образом: сделать мир лучше – 85%; обеспечить успех своим потомкам – 83%; иметь достаточно времени на реализацию задуманного – 82%; больше путешествовать – 72%; разбо-гатеть – 62%; быть более привлекательной – 53%; преуспеть в карье-ре – 48%; выглядеть моложе – 27%; обрести популярность – 7%; жить, как кинозвезда – 5%.

В книге Пако Андерхила «Почему мы покупаем, или как заставить по-купать» приведено интересное наблюдение. Мужчины заходили в мага-зин, внимательно изучали модели сотовых телефонов и брошюры и по-кидали магазин, ни с кем не поговорив. Придя в следующий раз, они го-товы были подписать контракт на подключение.

Женщины вели себя по-другому: они направлялись сразу к стойке продаж, не обращая внимания на стеллажи с сотовыми телефонами, и требовали подробных разъяснений от сотрудников магазинов.

Мужчины, как правило, склонны заострять внимание на аргументах и фактах (вспомните, какая читательская аудитория у одноименной га-зеты «АиФ») в отношении рассматриваемого товара, их прежде всего интересуют предметы, аргументы и факты – именно ими они привык-ли обмениваться. А женщины стремятся учесть впечатления и факторы ситуации, мнения своих друзей, отношение продавцов, вид магазина или репутацию компании.

Женщины выбирают свой товар, руководствуясь, как правило, не па-раметрами, а назначением его. Они очень редко принимают очень бы-строе решение о покупке. Если мужчине достаточно двух посещений магазина, то женщине требуется в среднем три. Стремление приобре-сти идеал приводит к тому, что женщины сопротивляются покупке до тех пор, пока ими не будут рассмотрены все варианты.

Мужчины же стремятся избавиться от вариантов: оспорить или пересмо-треть ранее принятое решение – значит пойти назад, а не вперед, к цели.

Как мужчин, так и женщин поведение представителей другого пола приводит в недоумение. Женщины считают, что мужчины глупы, как ба-раны, потому что упорно придерживаются первоначального мнения даже при наличии лучшей альтернативы. Женщины кажутся мужчинам нере-шительными, непостоянными, т. к. они то и дело меняют мнение в отно-шении того, что им нужно, и действуют не задумываясь.

В женскую аудиторию можно продвигать все, что угодно им. Имен-но, что угодно, а не просто то, что пожелал реализовать продавец. То-варом, который продвигается в женскую аудиторию, могут быть всевоз-можные технические новинки: флеш-карты, мобильные телефоны, но-утбуки, фотокамеры и т. п., поскольку из сугубо функциональных вещей они превращаются в имиджевые и статусные.

Практически в каждом женском глянцевом журнале имеется раздел, где стилисты рекомендуют, к какому наряду подходят те или иные сум-

76


ка, обувь, украшения. Уместно в этом ряду должны смотреться и «тех-нические аксессуары». Среди пионеров женской рекламы – Samsung с коллекцией женских телефонов и SONY – с ноутбуком VAIО.

Как пишет Игорь Крымский «приемы «женского» продвижения отли-чаются особым – тонким и чувственным – креативом. Рекламное сооб-щение обращается непосредственно к женской целевой аудитории (та-риф «Подружки» – эксклюзивно для женщин!), в информации проскаль-зывает прямая или косвенная связь с подобными услугами или товара-ми (тариф «Подружки» – услуга «Женский портал»), со-организаторами кампании являются СМИ с «женским лицом» (Cosmopolitan, ELLE), а сам товар имеет утонченную форму и мягкую цветовую гамму (женский те-лефон «Samsung La Fleur» (цветок)».

Сергей Романюха справедливо отмечает: «Не учитывать данные фак-ты – значит делать грубейшие ошибки в разработке коммуникационной компании, маркетинговой программы». На приведенной ниже таблице 1 рассмотрены различия в поведении между полами, которые оказыва-ют влияние в современной действительности.

Таблица 1. Различия в образе мышления, поведении мужчин и женщин

КакМужская линия

поведенияЖенская линия поведения

ВЫЖИТЬ Бороться с конкурентами за пищу, территорию и положе-ние в племени, т. к. те, кто за-нимает более высокое поло-жение, получают лучшее ме-сто, лучшую пищу, лучших женщин.

Оставаться в живых как мож-но дольше, т. к. это лучший спо-соб произвести на свет как можно больше потомков и вырастить их. Не стоит ввязываться в борьбу, чтобы не лишиться жизни. Объе-диняться с другими женщинами, которые имеют сходные желания.

РАЗМНО-ЖАТЬСЯ

Отгонять соперников. Заво-евать право выбора подру-ги (как у животных). При этом обязательно демонстриро-вать свою напыщенность и оперение.

Выбирать партнера с осторожно-стью. Способность продолжать род ограничена, женщинам необ-ходимо уметь улавливать нюансы и оценивать выносливость, гене-тическое соответствие и перспек-тиву своих поклонников.

Добивать-ся того, чтобы выжило как можно боль-ше потомков.

Спариваться как можно чаще и с разными самками. Де-лать это «по-быстрому», т. к. это верный способ не быть застигнутым врасплох. Чем больше спариваний за ночь, тем выше вероятность гене-тической бессмертности.

Заботиться о потомках. Т. к. шан-сы женщин на производство по-томков не так велики, как у муж-чин, им необходимо оберегать тех, что уже есть.

Любимое вы-сказывание

«Побеждают сильнейшие». «…покоряет города».

77


Интересно рассмотреть поведение женщин в супермаркетах. Иссле-дователи, наблюдавшие за поведением женщин на подходе к стелла-жам с нагромождением разнообразных товаров, отмечают, что у жен-щин «замедляется дыхание, частота морганий ресницами снижается почти в три раза, движения замедляются, заметны психосоматические реакции. Все это явно указывает на то, что в данный момент их состо-яние соответствует фазе транса». Конечно же, не все женщины ведут себя именно так. Здесь приводятся усредненные образцы поведения.

«Точно так же, под воздействием трансового состояния (когда ситуа-ция, назначение, цена, необходимость воспринимаются некритически, безоценочно), товар перемещается в корзину. И только в момент, ког-да кассир называет сумму покупки, женщина «включается» в действи-тельность, при этом частота пульса, моргание ресниц, частота дыхания уже выше нормальных и близки к состоянию стресса (который активи-руется воздействием размера потраченных денег, превышающего за-программированный заранее лимит).

Под давлением этого состояния женщина находится еще около 5 ми-нут, так как наличие в пакете незапланированных покупок влечет за со-бой возникновение ситуации диссонанса. Это состояние снимается до-статочно просто – женщина на ходу придумывает оправдание своим за-тратам, выбирает одну из стратегий его избегания, чтобы снизить дав-ление диссонансного состояния. И уже к моменту прихода домой пол-ностью может логически обосновать необходимость своих покупок (на-пример – как же это нужно, какая же я молодец, что вовремя вспомни-ла, какую же выгодную покупку я сделала, хочу себя побаловать, уди-вить и т. д., и т. п.)» [6].

Следовательно, производители и продавцы, участники деловых ком-муникаций, находящиеся в маркетинговом пространстве уже не смо-гут проигнорировать гендерные различия в потребительском поведе-нии и коммуникациях, осуществляемых в бесконечном пространстве товаров, межличностных отношений, личных и общественных потреб-ностей и интересов.


1. Радаев В.В. Социология рынков: к формированию нового направления. Мо-сква: ГУ ВШЭ, 2003.

2. Интернет ресурс: http://www.potrepedia.ru/povedenie/potr_tov_us.htm3. Интернет ресурс: http://www.4p.ru/main/theory/88813/4. Там же.5. По данным отчета «Женщины на пороге XXI века», Grey Advertising, N.Y. 1995 г.6. Интернет ресурс: http://www.4p.ru/main/theory/88817. Захарова В.И. Соотношение правовых и этических норм в деятельности жур-

налиста и специалиста по связям с общественностью. Российский и зарубежный опыт // Коммуникология. Том 3. №1. 2015. С. 101-128.

78


GENDER DIFFERENCES IN CONSUMER BEHAVIOR AND COMMUNICATIONS

Author: SHIBITSKY, M. V.

SHIBITSKY Mikhail Viktorovich, postgraduate of the Department of public relations and media policy, Institute of State Service and Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA).Address: 84, Prospect Vernadskogo, 119571, Moscow, Russian Federation. Tel.: +7(499)956-0701. E-mail: [email protected]

Abstract. From the point of view of Z. Freud understanding consumer behavior is facilitated by appeal to the unconscious man strong psychological part of human nature. The psychoanalytic model focuses on people’s attitudes to things and advises you to influence this attitude and change it so that the purchase of goods or services was motivated. Consumer behavior is a the motor trade, and is a behavior that should be studied by product owners who sell goods or provide services. Consumers decide on the purchase of goods or services, if they need him for something. Buying behavior is the process of consumer decision-making about the allocation of their income between different goods and/or services it intends to purchase, and its behavior in the process of the acquisition. The buyer often buys the goods under the influence of advertising exposure, even if it is now not needed. The buyer does not unknowingly consumes the purchased goods. Type of consumer behavior determines the adoption of consumer purchase decisions. Absolute needs (physiological, spiritual, emotional, intellectual) in the process of implementation show gender differences in one way or another. Real needs, reflecting the need for real objects, also often have real content, which is implemented in the products of material production, and are regarded as the real consumer power of society. They differ significantly for men and women.

Key words: gender, gender differences, products, services, consumer market, consumer demand, consumer behavior, marketing, marketing research, market demand, information, advertising, sociological approach.

References

1. Radaev V.V. Sotsiologiya rynkov: k formirovaniyu novogo napravleniya. – M., 2003. [Radaev V. V. (2003) Sociology of markets: towards formation of a new direction. Moscow].

2. URL: http://www.potrepedia.ru/povedenie/potr_tov_us.htm3. URL; http://www.4p.ru/main/theory/88813/4. Ibid.5. Po dannym otcheta «Zhenshhiny na poroge XXI veka», Grey Advertising, 1995 g.

[According to the report “Women on the threshold of XXI century”, Grey Advertising, N.Y. 1995].6. URL: http://www.4p.ru/main/theory/88817. Zakharova V.I. Sootnoshenie pravovykh i ehticheskikh norm v deyatel’nosti

zhurnalista i spetsialista po svyazyam s obshhestvennost’yu. Rossijskij i zarubezhnyj opyt// Kommunikologiya. Tom 3. №1. 2015. S. 101-128. [Zakharova V. I. the Correlation between legal and ethical norms in the activities of the journalist and specialist in public relations. Russian and foreign experience// Communicology. Volume 3. No. 1. 2015. P. 101-128].

79


МИФОЛОГИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ МАРКЕТИНГОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ

Авторы: РОМАТ Е.В., КИСЛОВ Д. В.

РОМАТ Евгений Викторович – доктор наук государственного управле-ния, профессор, заведующий кафедрой маркетинга и рекламы Киевско-го торгово-экономического университета, редактор журнала “Маркетинг и реклама”, глава Союза рекламистов Украины.Адрес: 02156, Украина, г. Киев, ул. Киото, 19. Tel.: +38 (044)531-48-37. E-mail: [email protected] КИСЛОВ Денис Васильевч – кандидат политических наук, докторант Нацио-нальной академии государственного управления при Президенте Украины, доцент кафедры маркетинга и рекламы Киевского торгово-экономического университета, старший учредитель «Международногобюро корпоративной аналитики и консалтинга».Адрес: 02156, Украина, г. Киев, ул. Киото, 19. Tel.: +38 (097)354 54 43.

Аннотация. В статье рассматриваются особенности функционирования современных маркетинговых коммуникаций. Показана роль мифологиче-ской составляющей при репрезентации информационного продукта не-коммерческих государственных маркетинговых коммуникаций. Представ-лена версия усиления мифологической составляющей методов манипуля-ции сознанием масс.Отдельное внимание в работе отведено влиянию на сознание населения Украины, а также реальности взаимоотношений Украины и ЕС и их мифи-зации. Результаты работы могут приобрести в процессе дальнейшей обработки свое воплощение в маркетологии, имиджелогии, права в сочетании с ин-форматикой, для интеграции научных, отраслевых и управленческих воз-можностей. Выводы, полученные в результате основного материала ста-тьи, подтверждают, что миф как инструментарий маркетинговых коммуни-каций выполняет функции оператора и апеллирует к уровню всеобщности через понятия массовости, «подавляющего большинства», а также он мо-жет выступать как обоюдоострое информационное оружие, которое мо-жет быть использовано в целях дестабилизации социально-политической обстановки в стране.

Ключевые слова: государство, маркетинговые коммуникации, миф, ми-фологическая составляющая, общество.

Мифология, мифологическая составляющая, некоторые элементы мифа, так или иначе, но присутствуют в большинстве современных ви-дов некоммерческих государственных маркетинговых коммуникаций. Однако роль и место таких специфических форм маркетинга требует по-

80


стоянного осмысления в различных условиях их использования и при-менения. Необходима объективная оценка пропорциональных, этиче-ских, социально-значимых и многих других параметров, которые отра-жали бы эффективность и правомерность встраивания элементов ми-фотворчества в структуру маркетинговых коммуникаций, которые пред-назначаются для целевых аудиторий, отдельных групп населения или общества в целом.

Роль и значение мифа в социальной и политической деятельности были предметом фундаментальных исследований многих известных ученых и мыслителей. Это направление стало перспективным с уче-том того, что мифология и мифотворчество изучались такими автора-ми как: Аристотель, К. Абрахам, А. Анисимов, Л. Аннинский, С. Антонен-ко, Х. Арендт, Р. Барт, М. Бердяев, М. Вебер, В. Вундт, К. Гаджиев. В. Ф. Гегель, А. Геде, Е. Гуссерль, А. Донини, М. Элиаде, Э. Кассирер, З. Ко-сидовский, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, С. Московичи, В. Нечаев, Х. Ортега-и-Гассет, О. Панарин, К. Поппер. Г. Почепцов, Ж. Сартр, Г. Тард, С. Токарев, З. Фрейд, Э. Фром, В. Халипов, К. Хюбнер, Г. Шиллер, К. Юнг, К. Ясперс и многими другими исследователями.

Среди современных украинских ученых следует отметить работы, ка-сающиеся политической мифологии: В. Бебика, М. Головатого, Д. Дуцик, М. Кармазина, И. Кресиной, Н. Михальченко, Ю. Романенко, Ю. Шайго-родского и других авторов.

Однако, мифотворческие подходы в теории и практике формирова-ния государственных систем маркетинговых коммуникаций в условиях современных трансформационных тенденций, постмодернистских вея-ний, резких конкурентных противоречий, обострения политической борь-бы за власть, быстрых социально-экономических изменений, внешних вызовов и угроз рассмотрены пока недостаточно и без должного учета ментальных и психологических последствий от воздействия таких ми-фотворческих экспериментов на население.

Цель данной публикации – оценить состояние и условия функциони-рования мифологической составляющей в структуре некоммерческих государственных маркетинговых коммуникаций и дать характеристику тенденциям развития данных процессов.

Исторически миф был и остается существенным элементом частной, общественной и государственной жизни. Он выполнял и будет выпол-нять роль регулирующего механизма и рычага влияния на общественное и индивидуальное сознание. В условиях доминирования рыночной па-радигмы мифологическая составляющая маркетинговых коммуникаций выполняет особую роль в системах взаимоотношений органов государ-ственной власти и социума, что может существенным образом сказы-ваться на характере социально-политических противостояний, ослож-няя их до резко протестных уровней.

81


Уравновешивание составляющих рационального и мифологическо-го в сфере государственного управления, в частности, для формиро-вания сбалансированного и устойчивого мировосприятия населением страны неизбежных социально-политических изменений должно являть-ся обязательной формой взаимодействия органов государственного управления с гражданским обществом. В противном случае, при дли-тельном игнорировании данного требования возникает жесткий дисба-ланс между декларируемыми установками власти и осознанием смысла социально-политической жизнедеятельности гражданами. Опыт укра-инской действительности второй половины 2013 года и первой полови-ны 2014 года это наглядно и трагически продемонстрировал.

Мифология, которая использовалась в технологиях управления об-щественным сознанием украинского населения, балансировала между иррациональным в своей природной сущности и рациональным с точ-ки зрения маркетинговой деятельности. Например, длительные и по-степенные евроинтеграционные идеи, которые декларировались на-селению непрозрачно и отвлеченно, осуществлялись на дипломатиче-ском и внешнеполитическом уровне государственной деятельности, от-ражались в массовом сознании как колебания в границах статистиче-ской или заангажированной погрешности в классических соотношени-ях «40 на 60», то есть – около 40 % опрошенных были за ассоциацию с Евросоюзом, а 60 %, наоборот, против. Затем, соотношение этих рей-тингов вышло на уровень «фифти-фифти». Перелом в сознании опра-шиваемых групп населения достигался за счет интенсификации такой деятельности, отражаемой в средствах массовой информации, за счет концентрации мифологической составляющей перспектив евроинтегра-ции на принципах ассоциативного членства с ЕС. При этом мифологи-ческая составляющая маркетинговых средств влияния на сознание на-селения стала превалировать над представлениями о реальности вза-имоотношений Украины и ЕС.

Воздействие мифологемы заключалось в подсознательном внедре-нии в мыслительные процессы масс автоматического переноса уровня и качества жизни в ведущих странах ЕС в украинскую действительность сразу после подписания соответствующих международных соглашений. Следовательно, ожидание весьма отдаленного «светлого» будущего как бы проектировалось на ближайшее время, что совершенно не соответ-ствовало реальности. Но данная мифологема сумела развернуть соот-ношение рейтингов в прямо противоположных сочетаниях «60 на 40». (То есть, большинство, по данным специальных социологических опросов, оказалось сторонником ассоциации своей страны с ЕС за счет опреде-ленных молодежных аудиторий центральных и западных регионов стра-ны). Резкий отказ властных структур от ассоциации вырвал мифологе-му из сознания, определившегося в своих предпочтениях, прежде все-

82


го, молодого населения страны. У них как бы «вырвали» мечту и надеж-ду, пусть и иррациональную, что тут же резко воплотилось во вполне ре-альные протестные настроения. При этом государственные структуры не были нацелены на снятие, демпфирование или подавление таких на-строений. Мало того, власть даже не обладала механизмами, соответ-ствующими этим целям государственных коммуникаций, которые мог-ли бы быстро и эффективно снять данную конфликтную ситуацию с по-вестки дня гражданского общества.

Таким образом, совершенно беспочвенный миф о близком и безза-ботном европейском процветании при его резком формальном круше-нии послужил «спусковым крючком» для достаточно обыденных мирных протестных акций. Однако ими тут же воспользовались как внутренние, так и внешние политические силы и для активизации борьбы за власть оппозиционных группировок, и для осуществления интересов конкури-рующих олигархических кланов, и для реализации определенных геопо-литических устремлений. Отсутствие концепции четких и действенных государственных коммуникаций, способных нести рациональные и до-ходчивые для масс идеи принципов развития страны, позволило про-явиться и стать вскоре доминантным мифу о всесилии «майдана», как формы изъявления некой народной воли непосредственно на улицах и площадях столицы.

Мифы «народного вече» и вольницы «майданов» и «евромайданов», являясь по сути ярким выражением управляемых охлократических про-цессов, но широко пропагандируемые средствами массовой инфор-мации, находящихся в частном владении медиакратов страны, сравни-тельно быстро привели к тому, что псевдореволюционные идеи охвати-ли массы. Это, в свою очередь, стало результатом «управляемого ха-оса» и насильственной смены власти в стране в условиях трагической гибели сотен людей и тысяч пострадавших. И светлый, вечный, и каза-лось бы безвинный миф «о лучшей жизни» вновь окрасился кровью ре-альных жертв.

Следовательно, проблема соотношения рационального и мифоло-гического в современных социально-политических процессах разви-тия социума является ключевой с точки зрения эффективности и ре-зультативности, необходимости и достаточности использования тех-нологических средств мифотворчества в системах коммуникаций ор-ганов государственного управления. Решения такого типа управленче-ских задач возможны только при условии их комплексного рассмотре-ния как междисциплинарных с различных позиций политологии, психо-логии, социологии, права, а также теории информации, маркетологии и коммуникологии.

Практицизм, различные постмодернистские течения не дают отве-тов для наций, народов и правительств многих стран на вопросы о на-

83


правлениях путей поиска, о нахождении адекватных методов и спосо-бов успешно противостоять современным цивилизационным вызовам, о разработке действенных моделей преодоления возможных негатив-ных последствий. По мнению, например, ряда ведущих украинских ис-следователей соотношений политики, государства и права это проис-ходит потому, что почти невозможно определить какую-то определен-ную тенденцию их развития, и, тем более, – единую парадигму иссле-дований и политического дискурса относительно ныне существующих трансформационных процессов [1]. При этом все отечественные и за-рубежные исследователи ссылаются на неоднозначность и неопреде-ленность изменений и даже на то, что «человечество испытывает себя неизведанным» [2, с. 85].

В этих условиях старые политические мифы и мифологемы соеди-няются с современным мифотворчеством как стихийно массами, так и целенаправленно коммуникаторами масс-медиа ради «закрытия амбра-зур», с которых на человечество обрушиваются все новые и новые «зал-пы» сложнейших социальных и экономических проблем, вызовов и угроз.

Следовательно, специфические формы маркетинга, которые вошли в качестве нового инструментария в системы государственного управ-ления на смену традиционным формам влияния на сознание граждан-потребителей (агитации и пропаганде), должны также активно исполь-зовать все уже известные приемы мифотворчества и их комбинации, переработки, интерпретации в облачении модных философских, попу-листских, постмодернистских и других течений. Такие разработки долж-ны, прежде всего, иметь в виду главные принципы их создания – целе-направленность и действенность их использования в качестве наступа-тельных механизмов государственного управления.

Поскольку миф является средством усвоения информации коллек-тивным сознанием, он может стать, как показано выше, эффективным манипуляционно-политическим обоюдоострым оружием в противобор-стве государственных и протестных коммуникаций. При этом миф вы-полняет функцию перенацеливания психических реакций человека от случайного к постоянному и стабилизирует его мышление, самооцен-ку и самоопределение в данных условиях существования [3, с. 93]. По-этому первенство мифотворческого влияния будет знаменовать побе-ду тех или иных противоборствующих политических сил.

Х. Ортега-Гассет в своей работе «Восстание масс» писал, что совре-менность характеризуется появлением нового типа культуры – «моза-ичной». Она отличается от гуманитарной культуры, характеризующейся упорядоченностью и иерархичностью идей и знаний тем, что такая но-вая культура представляет собой некую слабоструктурированную фраг-ментарность случайных, плохо связанных между собой понятий [4]. Та-кая мозаичная культура и приводит к появлению «человека массы» как

84


идеального объекта манипуляций над его сознанием [5]. При этом миф становится оперативным инструментом, реализующим цели и задачи, которые ставят перед мифотворцами-коммуникаторами политические игроки и медиакраты ради осуществления своих, зачастую эгоистиче-ских и узких интересов.

Среди основных признаков современного социально-политического мифа выделяют архетипность и всеобщность, символичность и синхрон-ность, универсальность и целостность [3, с. 358]. Отражение этих при-знаков и свойств мифа в имиджевом, маркетинговом, государственном и партийном исполнении описал Г. Почепцов [6, с. 150]. Он утверждал, что миф разворачивается в масс-медиа как сценарий, в котором сразу обозначаются роли друзей и врагов главного героя. А такового на прак-тике целенаправленно выделяет и наделяет символическими доброде-телями соответствующее конкретное средство массовой информации, например, популярный телеканал. Таким главным героем телеканала мо-жет выступать, например, кандидат на должность президента страны в соответствующей выборной кампании, который одновременно является владельцем или совладельцем данного телеканала. Следовательно, рей-тинг такого телеканала становится рейтингом и такого «главного героя».

Г. Почепцов так же отмечал, что «миф представляет собой особые условия коммуникации, поскольку в нем есть слушатель, но нет автора сообщения; также и по этой причине миф становится неопровержимым, так как не с кем спорить» и при этом он является цельной конструкцией. Следовательно, мифы такого рода задаются аксиоматически и не под-лежат проверке на соответствие действительности [6, с.151]. Именно этот фактор и доминирует в стране, охваченной волнениями и эмоция-ми, которые, однако, приводят к совершенно противоположной направ-ленности поведения: от нейтрально-пацифистского до крайне агрес-сивного. Поэтому практически в одно и то же время и в одном и том же месте можно наблюдать и сугубо мирные выступления, и жесткие воо-руженные противоборства.

Используя весь обширный арсенал механизмов и инструментари-ев информационно-психологических операций, масс-медиа, ориен-тируясь на волю частных медиакратических кругов, задают мифологе-мы, смысл и содержание которых доводится объектам – массам, ауди-ториям, группам населения, военным формированиям – для наиболее эффективного влияния на их сознание и дальнейшее поведение [7, c. 182]. Это довольно типичные формы и методы, используемые как в мар-кетинговых коммуникациях, так и при ведении широкомасштабных ин-формационных войн.

Заключение и направление дальнейших исследований.

1. Исследование современного мифотворчества, используемого в государственных и политических маркетинговых коммуникациях, не-

85


обходимо вести комплексно в контексте синтезированного междисци-плинарного подхода.

2. Миф в таких маркетинговых коммуникациях выступает неким уни-версальным оператором и апеллирует к уровню всеобщности через понятия массовости, «подавляющего большинства», основных ценно-стей и т.д.

3. Миф в современных маркетинговых коммуникациях приобретает все более расплывчатые, дискурсные, постмодернистские формы, од-нако в условиях государственных и протестных коммуникаций вновь тя-готеет к более конкретным и к более четким формам.

4. Миф в таких маркетинговых коммуникациях выступает ныне, в том числе, в качестве реализатора конкретных задач борьбы за власть, как политическими, так и насильственными методами в условиях жестких противостояний между действующими управленческими структурами и представителями протестных сил общества.

5. Миф в целом выступает своеобразным способом интерпрета-ции миропонимания, методом моделирования мировых и националь-ных тенденций развития, конкретной социальной жизнедеятельности масс. Он может выступать как обоюдоострое информационное оружие, которое может быть использовано в целях дестабилизации социально-политической обстановки в стране.


1. Ю.І. Римаренко, М.М. Вівчарук, О.В. Картунов, І.О. Кресіна, С.Ю. Римарен-ко, С.О. Телешун, Л.Є. Шкляр Етнос. Нація. Держава: Україна в контексті світового етнодержавницького досвіду: монографія. К. : Ін-т держави і права НАН України, 2000. – 516с.

2. Иноземцев В. Л. Расколотая цивилизация. М., 1999. 740 с.3. Ю.Ж. Шайгородський Політика: взаємодія реальності і міфу. – К. : Знання

України, 2009. 400 с.4. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс / Интернет ресурс: http: //www/gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/gas_voss/index/php.5 Верхоглазенко В. Общественное сознание как объект манипуляции (обзор при-

емов манипуляции с общественным сознанием) / Интернет ресурс: http: //mmpk2.appach.ru/?q=node/151.

6. Почепцов Г.Г. Имиджелогия . – М. : «Рефл-бук», К. : «Ваклер», 2004. – 576 с. – Серия «Образовательная библиотека».

7. Кіслов Д.В. Інформаційні війни : монографія. – К. : Київ. Нац. торг.-екон. ун-т, 2013. – 300с.

86


MYTHOLOGICAL COMPONENT OF MARKETING COMMUNICATIONS

Authors: ROMAT E.V., KISLOV D.V.

ROMAT Evgeniy Viktorovich, Doctor of public administration sciences, professor, head of marketing and advertising department, Kiev National University of Trade and Economics (KNTEU), Editor of the Journal “Marketing & Advertising”, Head of the Union of Advertisers.Address: 02156, Ukraine, Kiev, Kyoto St, 19.Tel.: +38 (044)531-48-37

KISLOV Denis Vasilyevich, PhD in Political Sciences, Associate Professor, Doctoral Student of the National Academy for Public Administration under the President of Ukraine, Associate Professor of the Department of marketing and advertising, Kiev National University of Trade and Economics (KNTEU), founder of the Limited Liability Company «Corporate Research and Consulting International Bureau» (LLC «CRC IB»)Address: 02156, Ukraine, Kiev, Kyoto St, 19.Tel.: +38 (097)354 54 43

Abstract. The article discusses specific features of functioning of contemporary marketing communications. It depicts the role of a mythological component in representing the information product of non-commercial state marketing communications. The article presents a version of intensification of the mythological component of mass consciousness manipulation methods.Special attention in this article is paid to the impact on the minds of Ukrainian population, to the reality of relations between Ukraine and the EU and their mythologizing. The results of this article can be further developed and used in marketology, imageology, and law combined with computer science, for the integration of scientific, industrial and managerial opportunities. The conclusions received from the primary material of the article confirm that the myth as a marketing communications tool serves as an operator and appeals to the level of universality through such notions as the mass character and the “vast majority”, and it can also function as a double-edged information weapon that can be used to destabilize the socio-political situation in the country.Key words: state, marketing communications, myth, mythological component, society.

References

1. Rymarenko Yu.I., Vivcharuk M.М., Kartunov A.V., Kresina I.A., Rymarenko S.Yu., Teleshun S.O., Shkliar L.E. Nacia. Derzava: Ukraina v konteksti svitovogo etnoderzavnyckogo dosvidu: monografia. – Kiev: Inst.derzavy I prava NAN Ukrainy, 2000. – 516 s.[ Rymarenko Y.I., Vivcharuk M.М., Kartunov A.V., Kresina I.A., Rymarenko S.Y., Teleshun S.O.,

87


L.E. Shkliar. Ethnicity. Nation. Country: Ukraine in the context of international ethnic and state experience: monograph. – Kiev. Institute of State and Law of Ukraine, 2000. 516p.]

2. Inozemtsev V.L. Raskolotaya tsivilizatsiya. M., 1999. 740 p. [Inozemtsev V.L. (1999) Broken civilization. Moscow].

3. Shayhorodskyy Yu J. Polityka: vzaemodia realnosti i mafu. – Kiev: Knowledge of Ukraine. 2009. [Shayhorodskyy Yu J. (2009) Policy: the interaction of reality and myth. Kiev].

4. Ortega-y-Gasset, H. Vostanie mass // Internet resurs: http: //www/gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/gas_voss/index/php. [Ortega-y-Gasset, H. Revolt of the Masses / URL: http: //www/gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/gas_voss/index/php].

5. Verhoglazenko V. Obchestvennoe soznanie kak obekt manipulacii (obzor prbemov manipuljacii s obshestvennym soznaniem) / Internet resurs: http: //mmpk2.appach.ru/?q=node/151. [Verhoglazenko V. Public consciousness as object of manipulation (survey methods manipulate public opinion) / Internet resource: http: //mmpk2.appach.ru/?q=node/151.].

6. Pocheptsov G.G. (2004) Imidgelogia. Moscow: “Refl-book,”. Kiev: “Vakler”. (series of “educational library.”) [Pocheptsov G.G. (2004) Imagelogy. Moscow, Kiev)].

7. Kislov D.V. (2013) Informacijni vijny: monographia. – Kyiv: Kyiv. Nat. torh.-economical. University Press. [Kislov D.V. (2013) Information War: monograph. Kyiv].

88


СОЦИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА НАСЕЛЕНИЯ: ГЕНДЕРНЫЙ И ГЕРОНТОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

SOCIAL PROTECTION OF THE POPULATION: GENDER AND GERONTOLOGY ASPECTS

89

СОЦИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА НАСЕЛЕНИЯ...

ГЕНДЕРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЖИЛОГО ВОЗРАСТА: МЕДИАТИВНЫЙ АСПЕКТ

Авторы: СУСЛАКОВ Б.А., РЮМШИН С.А.

СУСЛАКОВ Борис Алексеевич – доктор социологических наук, профес-сор, заведующий кафедрой государственного и муниципального управле-ния, Международный независимый эколого-политологический универси-тет (Академия МНЭПУ).Адрес: 127299 г. Москва ул. Космонавта Волкова д.20. Тел.: +7( 916)557-51-49. Е-mail: [email protected]

РЮМШИН Сергей Анатольевич – старший преподаватель кафедры обще-ственных связей и медиаполитики факультета журналистики Института го-сударственной службы и управления, Российская академия народного хо-зяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС).Адрес: 119606, г. Москва, просп. Вернадского, 82, корп. 1. Тел.: +7(499) 956-07-01. Е-mail: 101rsa@mail/ru

Аннотация. Статья посвящена проблемам демографии в современной России, рассматриваются текущее состояние и будущая структура и чис-ленность населения, основные проблемы стареющего населения, его ген-дерная структура, особенности. Подчеркивается идея о необходимости ис-пользования потенциала пожилого возраста в интересах общества и го-сударства, и в тоже время учитывать возрастную и гендерную динамику в формировании и реализации социальной политики государства, содержа-ние и формы коммуникаций. Авторам видятся пути решения проблем пред-ставителей третьего возраста в активном взаимодействии государства с общественными организациями, которые готовы выполнять медиативные функции, качественном изменении отношения общества к пожилым граж-данам. Особое значение приобретает этика коммуникаций, где также по-средническая роль общественных организаций будет востребована и об-ществом и государством.

Ключевые слова: демография, социальная политика государства, ста-рение населения, проблемы пожилого возраста, гендерные особенности «третьего возраста», посредничество общественных организаций во вза-имодействии общества и государства.

Политика любого государства не может не учитывать динамику демо-графии населения. Статистические данные, их детальное содержание, историческое прошлое и перспективы будущего, структура и многие дру-гие важные аспекты являются базовым основанием для планирования экономического, социального и политического направлений развития .

По данным ООН в 1950 г. в мире проживало приблизительно 200 млн. людей в возрасте 60 лет и старше. К 1975 г. их количество возросло

90


до 550 млн. Известно, что каждый год численность населения старше 60 летвозрастает на 2,4%. Причина, прежде всего, в улучшении уровня жизни – уровня образования, состояния системы здравоохранения, положитель-ная динамика социально-экономического статуса населения. Ожидается что к 2020 г. число пожилых и старых людей может возрасти до 1 миллиар-да человек. По сравнению с 1950 г., их численность возрастет более чем в 5 раз, тогда как население планеты увеличится только в 3 раза. К 2050 го-ду численность пожилых людей увеличится до 2 млрд. человек и, впервые в истории, в мире будет проживать больше людей в возрасте 60 лет, чем в возрасте до 15 лет. Большинство демографов подтверждает необрати-мость данного процесса, заявляя, что мир вступил в «век пожилых» [2].

Приведенные данные в определенной мере являются следствием развития человеческой цивилизации: новые материалы и технологии производства, способы организации социальной сферы и обществен-ной жизни, уровень развития информационных систем [1] оказывают свое влияние на качество жизни: совершенствуется медицинское об-служивание, улучшается структура питания, меняются к лучшему быто-вые условия населения, население становится более активным, расши-ряются возможности общения через развитие существующих и появле-ние новых способов коммуникаций.

Меняется гендерная составляющая в каждой возрастной группе – со-отношение мужчин и женщин. Известно, что рождаемость девочек выше рождаемости мальчиков, продолжительность жизни женщин выше, чем у мужчин, в России этот интервал составляет в среднем от 2 до 8 лет и бо-лее лет, а преобладание женщин составляет от 1,4 в возрасте 60-64 лет до 2,4 и выше в возрасте от 70 лет [3]. Низкая продолжительность жиз-ни мужчин – слабое место России. Так, по данным Всемирной организа-ции здравоохранения, среди 39 стран с наименьшей продолжительно-стью жизни мужчин Россия занимает 27 место. В тоже время эксперты ООН причисляют Россию к числу стран с высоким уровнем развития че-ловеческого потенциала, рассчитывая индекс развития человеческого потенциала, который выводится из таких показателей как уровень жиз-ни, продолжительность жизни и образование [4].

Чем старше поколение, тем больше разрыв численности мужчин и женщин, и, соответственно, тем более заметны гендерные отличия. С возрастом добавляются проблемы отношений между полами как в бытовой, так и деловой сфере. Меняется содержание и формы комму-никаций, которые являются показателем активности граждан пожилого возраста и, на наш взгляд, требует особого внимания. Следует учиты-вать и традиционные сложности в отношениях между полами как в бы-товой, так и деловой сфере.

К сожалению, современная социология не уделяет должного внима-ния проблемам коммуникаций и гендерной составляющей в отношении

91


пожилых граждан. Западная социология проявляет свой научный инте-рес к данной проблеме с 70-80 х годов ХХ века. Отечественные исследо-ватели обратилась к изучению гендерной проблематики совсем недав-но, но этого внимания явно недостаточно. Исследования и выводы уче-ных должны быть приняты во внимание государственными структурами.

Важнейшими особенностями, которые оказывают влияние на харак-теристики стареющего населения, являются семейные, групповые, про-фессиональные особенности, личностные интересы, этнические, кон-фессиональные и культурные традиции.

Такие особенности не могут не вызывать неудовлетворенность у фе-министически настроенных представителей слабого пола, неравноправ-ное положение женщин, с их точки зрения, нарушает гармонию и равен-ство между мужчиной и женщиной. Социальные противоречия третье-го возраста сопровождаются определенным напряжением и не только со стороны активистов равноправия. Одиночество и невнимание обще-ства, отрешение от реальных дел государства, мизерные социальные блага, невозможность реализации своего потенциала – вот неполный перечень проблем людей за 60. Нерешенность таких проблем не мо-жет не замечаться обществом и государством. Однако, от этого соци-альная острота проблемы не исчезает. Западные страны сталкиваются с такими же сложностями, ищут и находят возможности для их преодо-ления. В России постепенно проблемы пожилого возраста, и в том чис-ле их гендерные составляющие, становятся предметом внимания об-щественных организаций и государства.

Демографическая ситуация, увеличение продолжительности жизни и общее старение населения требуют пересмотра сложившегося от-ношения к старости, преодоления стереотипов и формирования новых подходов к содержанию жизни пожилых людей. Современная Россий-ская Федерация не является исключением. Непростые испытания, вы-павшие на последние два-три десятилетия на наше государство, осо-бенно в последние годы, в социальной политике поднимают демогра-фические проблемы с новой остротой. Введенные против России санк-ции со стороны стран Запада, необходимость обеспечивать заявленные государством программы, в том числе и социальные, кризисные явле-ния мировой экономики весьма существенно влияют на экономику и со-циальную политику. Не случайно активно обсуждается тема продления трудовой активности и увеличения возраста выхода на пенсию. Так, пра-вительство РФ внесло в Государственную Думу законопроект об увели-чении возраста выхода на пенсию для государственных служащих [5]. Очевидно, что затем речь будет идти о других категориях граждан. Во-прос этот чрезвычайно важен для общества, и он будет своеобразным маркером будущего для нынешних граждан среднего возраста. Дина-мика демографических проблем требует принятия определенных реше-

92


ний и, наряду с государственными структурами, свое участие в них при-нимают и институты гражданского общества. Общественные организа-ции и движения самого разного направления зачастую в своих целях за-являют самые разнообразные программы для пожилых людей: образо-вательные, социальные, спортивные, экономические.

Потенциал пожилых людей и ранее был весьма значим для общества, однако, в большей части, о нем вспоминали различные политические партии и движения в период выборных компаний, когда голоса самой дисциплинированной и активной группы населения были необходимы для достижения собственных политических целей. По окончании выбо-ров внимание к пенсионерам ослабевало. В тоже время последние дан-ные американских ученых свидетельствуют о том, что пик интеллекту-альной активности приходится на возраст около 70 лет [6]. И терять та-кой потенциал нации крайне расточительно.

Сегодня на примере деятельности многих общественных организа-ций можно наблюдать, как меняется отношение общества к проблеме пожилых людей. Так, Союз пенсионеров России своей стратегической задачей заявляет защиту законных прав и интересов пенсионеров и обеспечение им достойного качества жизни [7], Московская городская общественная организация пенсионеров, ветеранов войны, труда, во-оружённых сил и правоохранительных органов также видят целью сво-ей деятельности заботу о насущных проблемах пожилых людей. И таких организаций становится все больше. Этика коммуникации в отношении представителей третьего возраста постепенно меняется.

Многие общественные организации и волонтерские движения сре-ди своих задач отдельно выделяют заботу о пожилых гражданах, реа-лизуют конкретные программы помощи ветеранам и инвалидам. Меж-дународные организации, такие как ООН, ВОЗ, МОТ, вопросам форми-рования и реализации программ поддержки людей пожилого возраста уделяют самое серьезное внимание. Разработаны и реализуются осно-вополагающие документы, которые закрепляют новое содержание со-циальной работы. Смысл ее заключается в выявлении положительного потенциала пожилых, формирование среды, которая способствовала бы созданию благоприятных ситуаций и полезных контактов, возмож-ностей не просто реализовать свой потенциал, но и быть полезным об-ществу, своим близким. Среди основополагающих принципов, соглас-но рекомендациям Генеральной Ассамблеи ООН отдельно выделены:

• независимость, доступ к достойным условиям жизни;• участие – вовлеченность в жизнь общества;• уход – обеспеченность доступа к медицинским услугам, защита со

стороны семьи и общества;• реализация внутреннего творческого потенциала;• достоинство.

93


Названные принципы носят фундаментальный характер, они лежат в основе социальной политики государства, которая учитывает и кон-кретные особенности культуры, экономики, сложившийся уровень со-циального обеспечения пожилых граждан и т.д. В том числе и гендер-ные особенности.

Традиционно гендерная тематика рассматривает проблемы поло-

жения женщин в современном обществе, возможности реализации ими собственного потенциала, преодоления консервативного, патри-архального подхода в определении места женщины в современном обществе. И соответственно, преодоление доминирующего положе-ния мужчин. Однако ситуация далеко не так однозначна, как выглядит на первый взгляд. И с течением времени мужская часть населения требует не меньшей заботы и внимания со стороны общества и госу-дарства.

Гендерные и возрастные особенности взаимно усиливаются в таких ключевых моментах, как исторически сложившееся социально прини-женное положение женщин, которое усиливается возрастной дискри-минацией. Внешность и привлекательность женщин с течением време-ни меняются. Поддержание привлекательности требуют дополнитель-ных затрат времени и финансов. Естественное увядание женщин стано-вится дополнительным, природным фактором дискриминации. А если учесть, что на протяжении возраста на долю женщин выпадают перио-ды рождения и воспитания детей, то очевидно, что их образовательный багаж, профессиональная карьера будут менее результативны, чем у мужчин. В совокупности такие факторы, накапливаясь к пожилому воз-расту, формируют низкий социальный капитал.

Увеличение продолжительности жизни, динамика социальных изме-нений в обществе, уход на пенсию и отрыв от профессиональной дея-тельности, ранний уход из жизни близкого мужчины, влекут за собой одиночество. Неприспособленность к новым условиям увеличивает от-рыв от реалий и темпов современной жизни, вызывает кризис для кон-кретного человека. У женщин, как правило, более низкая пенсия, боль-шие сложности в трудоустройстве, повышенная чувствительность к сво-ему здоровью, слабое осознание необходимости противостоять дис-криминации – таковы в целом установки низкого социального статуса пожилых женщин.

Консерватизм личных интересов и привычек усугубляет ситуацию, которая зачастую вызывает разочарование в жизни, агрессию, вспышки насилия, нередки суициды. Неспособность противостоять напору, без-защитность перед потоком современной информации, доверчивость, снижение критичности восприятия информации делает пожилых людей предметом интереса со стороны преступного мира, стремящегося за-владеть имуществом и жильем пенсионеров [8].

94


И хотя некоторые исследователи отмечают возрастание роли бабу-шек и дедушек в домашнем воспитании детей, проблема остается не-решенной.

Государственными институтами подобное положение не выделяет-ся в качестве глобальной социальной проблемы. И в рамках действую-щих социальных программ, проблемы пожилых людей решаются, как правило, за счет деятельности социальных служб, общих реформ и из-менений в медицинском обслуживании и здравоохранении. В некото-рых регионах власти выделяют дополнительные средства на поддер-жание пенсионеров.

Хорошо известны социальные программы государства, направ-ленные на улучшение положения пожилых людей – предоставление санаторно-курортного обслуживания, работают медицинские програм-мы диспансеризации населения, в столице планируется создание спе-циальных отделений для пожилых пациентов во всех больницах и по-ликлиниках [9]. Ряд предприятий социальной направленности (аптеки, торговые сети, предприятия бытового обслуживания) предусматрива-ют скидки для пенсионеров. Данной практике следуют и частные ком-пании, представители бизнес сообщества. В целом, важными действу-ющими силами в решении гендерных проблем людей пожилого возрас-та являются государственные социальные структуры, но и обществен-ные организации, способны на практике содействовать улучшению ка-чества жизни пенсионеров и в первую очередь женщин, представлять и отстаивать интересы представителей третьего возраста с учетом их гендерных особенностей.

Посреднические функции общественных организаций обусловлены следующими особенностями в их деятельности:

• нацеленность на конструктивное взаимодействие;• доверие и авторитет со стороны государства и общества;• готовность и способность брать на себя ответственность за при-

нимаемые решения; • добровольность взаимодействия;• нравственные основы в их деятельности.В целом, в отношении пожилых людей можно выделить два основ-

ных вектора деятельности.Первый нацелен на создание возможностей для реализация потен-

циала пожилых людей, сохраняющих их активность. Это различные про-граммы обучения и переподготовки, в том числе – обучение компьютер-ной грамотности, основам предпринимательской деятельности, привле-чение к работе в качестве консультантов, экспертов, советников по про-фессиональным отраслям их опыта и накопленных знаний, привлечение к работе по патриотическому и нравственному воспитанию молодежи, участие в наставничестве, создание и развитие условий для професси-

95


онального развития, творчества, занятий спортом, открытию собствен-ного дела. Коммуникации между различными возрастными категориями в целом положительно влияют на развитие самого общества, поскольку идет взаимодействие опыта, взглядов, мировоззрений.

Второе – также учитывающее физические возможности пожилых лю-дей, подразумевает мероприятия по обеспечению достойного уровня жизни для менее активных: развитие социального патроната социаль-ных служб, в том числе с привлечением волонтеров, предоставление медицинского обеспечения и обслуживания, организации санаторно-курортного лечения, досуга и отдыха, предоставлению комплекса услуг для лиц пожилого возраста (например – бытовые и юридические услуги).

Данные направления могут и должны быть реализованы при актив-ном посредничестве общественных организаций, таких как Союз пен-сионеров России, в тесном взаимодействии с государственными струк-турами, другими общественными организациями. Запрос на развитие таких направлений деятельности со стороны общественных организа-ций существует традиционно.

Посредничество общественных организаций заключается прежде всего во взаимодействии с государственными структурами в защите интересов пожилых людей, оказанию им необходимой помощи, обе-спечению им достойного уровня жизни. В том числе, оказание посиль-ной помощи в решении конкретных бытовых, юридических, консульта-тивных вопросов людей, стремление привлечь внимание к ним государ-ственные органы, представителей бизнеса, СМИ, общественности, ре-лигиозных конфессий.

К сожалению, такая работа находится в зачаточном состоянии – слиш-ком долго проблемы пожилых находились вне поля зрения общества. Сегодня можно с уверенностью утверждать, что существуют нерешен-ные проблемы пожилого возраста и они носят заметный гендерный ха-рактер. Государственные структуры вместе с общественными организа-циями, выполняющими функции посредников, в состоянии учитывать их в своей деятельности, решая проблемы адресно. Но что не менее важ-но – данная работа будет способствовать укреплению нравственной со-ставляющей современного российского общества , которая составля-ет стержневую основу Российской Федерации.

Гендерные проблемы в аспекте проблем демографии, а именно про-должающееся старение населения и динамика соотношения мужчин и женщин, нуждаются в формировании адресной социальной политики, которая должна учитывать социальную активность, готовность и жела-ние продолжать активную деятельность, приносить пользу обществу, близким , себе. Среди пожилых людей немало желающих передавать свой профессиональный опыт, житейскую мудрость, нравственный по-тенциал через участие в воспитательной работе с молодежью, консуль-

96


тирование современных управленцев, а порой и самостоятельное раз-витие бизнеса. Государство, привлекая пожилых к деятельности, соз-давая возможности их участия в жизни общества, участия в решении вопросов бизнеса, образования, не просто продлевают активность и жизнь, наполняя ее новым смыслом. Пример заботы общества и госу-дарства о пожилых для современных молодых людей формирует но-вую социальную реальность, в том числе и своего собственного буду-щего. На практике демонстрируется преемственность поколений. Об-щественные организации, работающие в данном направлении, высту-пают в качестве посредников между пожилыми людьми и государством, формируют площадку для их конструктивного взаимодействия. Однако надо признать – подобные возможности сегодня только формируются и пока ситуация остается сложной. При переходе человека по возрастной лестнице от зрелости к старости социальный интерес к нему все более ослабевает и, наоборот, усиливается пренебрежение со стороны обще-ственных и государственных структур. Именно поэтому проблемы по-жилых людей не столь явны.

Старение населения влияет на все стороны жизни общества. Анализ динамики демографической ситуации необходим для принятия полити-ческих решений, затрагивающих интересы общества в целом: в области здравоохранения, образования, подготовки и переподготовки кадров, страхования, социального обеспечения, пенсионной системы и дру-гих. Поэтому исследование этой проблемы, как с теоретической, так и с практической точки зрения является весьма актуальным.

Вопросам старения населения и положения пожилых людей уделялось большое внимание на всех крупных международных конференциях по вопросам народонаселения. Отдел народонаселения Секретариата Ор-ганизации Объединенных Наций с 50-х годов прошлого столетия уделил большое внимание проблемам демографического старения – с момен-та опубликования своего исторического доклада о старении в 1956 го-ду, в котором подробно рассматривался вопрос о демографическом старении в наиболее развитых странах, а также подходы к оценке и про-гнозированию численности и состава стареющего населения [10]. Про-веденная в 1994 году, Международная конференция по народонаселе-нию и развитию признала, что социально-экономические последствия старения открывают перед всеми странами новые возможности и од-новременно ставят новые задачи [11].

В «Основных направлениях деятельности по дальнейшему осущест-влению Программы действий Международной конференции по народо-населению и развитию», принятых Генеральной Ассамблеей на её двад-цать первой специальной сессии 2 июля 1999 года, было вновь подчер-кнуто, что в предстоящие десятилетия всем странам потребуется учиты-вать важные последствия старения населения. Мадридский междуна-

97


родный план по проблемам старения и Политическая декларация, при-нятые на второй Всемирной ассамблее по проблемам старения в апре-ле 2002 года, перевернули представления международного сообщества о ключевой проблеме создания общества для людей всех возрастов. В этом документе были выделены три базовых направления деятель-ности: участие пожилых людей в развитии; обеспечение здравоохра-нения и благосостояния в пожилом возрасте; обеспечение благопри-ятных и позитивных условий для людей всех возрастных групп. Одна из интересных идей, например, – дом престарелых объединить с дет-ским садом.

В 2007 году Комиссия по народонаселению Организации Объеди-ненных Наций сосредоточила внимание на специальной теме своей сороковой сессии «Изменение возрастной структуры населения и его последствия для развития» и постановила раз в пять лет проводить об-зор и оценку прогресса, достигнутого в реализации целей и задач Ма-дридского плана действий по проблемам старения. Кроме того, Гене-ральная Ассамблея обратила внимание на необходимость сбора де-мографических данных, дезагрегированных по возрастному и поло-вому признакам.

Проблемы глобализации ХХ века высветили демографическое ста-рение в беспрецедентных масштабах, которые не имели аналогов за всю историю человечества. Старение населения характеризуется уве-личением процентной доли пожилых людей (т.е. лиц в возрасте 60 лет и старше) при сокращении процентной доли детей (т.е. лиц в возрасте до 15 лет), а также сокращением процентной доли населения трудоспо-собного возраста (от 15 до 59 лет). Эксперты отмечают, что в 2050 году число пожилых людей в мире превысит число детей.

(проценты)

Рис.1. Доля населения (в мире) в возрасте 60 лет и старше: 1950-2050 гг.

Старение населения – глубинный процесс, который сказывается на всех сторонах жизни людей. В экономической сфере старение отража-

98


ется на экономическом росте, накоплениях, инвестициях, потребле-нии, занятости, пенсионном обеспечении, налоговой политике, переда-че накопленных знаний и опыта из поколения в поколение. В социаль-ной сфере старение населения сказывается на составе семьи и усло-вий жизни, потребностях в жилье, миграционных процессах и тенден-циях, эпидемиологической обстановке и потребностях в медицинской помощи. В политической сфере старение может влиять на результаты выборов и систему политического представительства.

В России в 1959–2009 годах общая численность населения увели-чилась примерно на четверть, а число пожилых людей увеличилось бо-лее чем в два с половиной раза. Эксперты отмечают, что демографиче-ский переход от экстенсивного производства населения к современно-му совпадает по времени со вступлением человечества в эпоху инду-стриальных обществ.

Экстенсивный тип воспроизводства свойствен аграрным обществам и ранним стадиям развития индустриальных обществ. В условиях вы-сокой смертности сложились такие нормы демографического поведе-ния, которые сориентированы на то, чтобы не допустить вымирания и исключить возможность массового внутрисемейного регулирования деторождения.

В процессе демографического перехода, благодаря расширению контроля общества над природными и социальными факторами, вы-зывающими преждевременную смерть, резко возрастает средняя про-должительность жизни. В результате меняется шкала социальных цен-ностей, само отношение людей к жизни и смерти.

Переход от традиционного, экстенсивного режима воспроизводства к современному сопровождается изменением возрастной структуры на-селения, которая графически изображается в виде возрастной пирами-ды. На смену пирамиде с широким основанием и узкой вершиной при-ходит пирамида с узким основанием и расширенной вершиной – тако-ва обычная динамика возрастного состава населения в период демо-графического перехода.

В свою очередь, пожилое население тоже стареет. Среди лиц в воз-расте 60 лет и старше наиболее динамично увеличивается процентная доля населения самой старшей возрастной категории – лиц в возрасте 80 лет и старше. При этом ожидается, что к 2050 году из каждых десяти пожилых людей примерно двое будут старше 80 лет.

По данным Росстата за 2014 год, средняя продолжительность жиз-ни в России составляет 71 год: 65,6 лет у мужчин и 77,2 года у женщин. После серьёзной «просадки» девяностых годов она вернулась к показа-телям позднего СССР и в 2010 году превысила их.

Столь большая разница между продолжительностью жизни мужчин и женщин нехарактерна для большинства стран, и это даёт возможность

99


демагогам выбирать ракурс для сравнения. Так, например, российские женщины живут слегка дольше американских мужчин. А российские муж-чины уступают американским женщинам по продолжительности жизни на целых 17 лет [12].

В 2010-е годы Россия вошла в первую пятёрку стран с наибольшим приростом продолжительности жизни – сравнивались периоды с 1990 по

Рис. 2. Уровень прироста продолжительности жизни в России, 1962-2013

2005 и с 2005 по 2013 годы. В России рост ожидаемой продолжитель-ности жизни у мужчин составил более чем +7,3 года, и +6,5 лет добави-лось ко времени здоровой жизни. На данный момент Россия по приро-сту ожидаемой продолжительности жизни находится на 4 месте [12].

Надо заметить, что на сегодняшний день однозначного научного объ-яснения такой разницы в средней продолжительности жизни мужчин и женщин в России пока нет. Есть гипотезы, которые учитывают различ-ные факторы, но верно объяснить всю картину в целом они пока не мо-гут. Это при том, что такая особенность демографии в России известна с достаточно давних времени, и естественно, не была обойдена внима-нием писателей, философов и ученых и в прошлые годы.

Особое значение эксперты придают коэффициенту потенциальной поддержки, т.е. соотношение лиц в возрасте от 15 до 64 лет и лиц в воз-расте 65 лет и старше. Этот коэффициент показывает, сколько лиц тру-доспособного возраста приходится на одного пожилого человека. По мере старения населения коэффициент потенциальной поддержки, как

100


правило, снижается. За период с 1950 по 2009 год коэффициент потен-циальной поддержки сократился с 12 до 9 лиц трудоспособного возрас-та на одного человека в возрасте 65 лет и старше.

Согласно прогнозам, к 2050 году коэффициент потенциальной под-держки должен ещё больше снизиться и составит четыре человека тру-доспособного возраста на одного пожилого человека. Снижение это-го коэффициента имеет важные последствия для механизмов соци-ального обеспечения, в частности для пенсионных систем, в соответ-ствии с которыми выплата пенсий производится за чет налогообложе-ния работающих.

Рис. 3. Коэффициент потенциальной поддержки в мире: 1950-2050 г.

Итак, в результате старения населения, снижения показателей рожда-емости и сохраняющейся тенденции к сокращению показателей смерт-ности среди взрослого населения в большинстве стран мира наблюда-ется процесс демографического старения. Ожидается, что в ближай-шем будущем процесс старения населения в развивающихся странах ускорится. Эти тенденции следует ожидать и в России.

При скачкообразном изменении направленности социального век-тора в условиях современной России государство, зачастую, смотрит на пожилых людей как на экономическую и социальную обузу. Полити-ческая и экономическая элита желают апробировать свои идеи соци-альной реформации, в то время как пожилые требуют хотя бы мини-мальных расходов уже самим фактом своего существования. Пробле-ма взаимоотношений поколений усиливается также из-за неблагопри-ятной современной демографической ситуации – возрастающей доли пожилых людей в обществе и, как следствие, увеличивающейся эконо-мической нагрузки на молодое, трудоспособное население.

В перспективе подобная тенденция в демографии будет сохраняться и, безусловно, решение вопросов вовлечения пожилого поколения в де-ятельность государства, использование их потенциала в интересах об-щества, качество их коммуникаций на всех уровнях потребует активно-

101


сти со стороны власти, более тесного и направленного взаимодействия с общественными организациями. Проблема социальной интеграции, восстановление их коммуникативных статусов в новом качестве для по-жилых людей не только существует, но и становится все более значимой для этого возрастного периода, по сравнению с предыдущими. Успеш-ная социальная интеграции поколения пожилых людей в современную структуру российского общества – одно из основных условий поддер-жания высокого качества и социальной мотивации их жизни. И поэтому заслуживают самого пристального изучения и распространения в Рос-сии примеры западных стран, где формируются программы по направ-лениям использования потенциала пожилых людей: получения допол-нительного образования пожилыми людьми, предложения условий и возможностей в сфере создания бизнеса, и т.д.

Социальные проблемы для пожилого поколения становятся гораз-до более значимыми по сравнению с предыдущим периодом зрелости, поскольку они теперь являются объектом социальной политики со сто-роны государства и общества. Их прежний профессиональный статус, хотя и не утрачивает полностью своего значения, но все же уже не игра-ет решающей роли. В этой ситуации можно утверждать, что проблема социальной интеграции пожилых людей не только существует, но и ста-новится все более значимой для этого возрастного периода, по сравне-нию с предыдущими. Успешная социальная интеграции поколения по-жилых людей в современную структуру российского общества, вовле-чение их потенциала в коммуникации в новом статусе – одно из основ-ных условий поддержания высокого качества и социальной мотивации их жизни. Общественные и волонтерские организации, выполняя по-среднические функции между пожилыми гражданами и государством, способны оказать свое положительное влияние.


1. Шарков Ф.И., Бузин В.Н. Интегрированные коммуникации. Массовые комму-никации и медиапланирование Учебник, М. 2013. С. 125.

2. Конюхова М.В. Пожилые люди 21 века: нужны ли им библиотеки? : доклад. Итоги работы межрегионального круглого стола «Публичные библиотеки XXI века». Санкт-Петербург, 9–11 октября 2013г. Интернет ресурс: http://fulltext.pl.spb.ru/unor/metod/Konuhova_Pogilije_ludi_21_veka.pdf

3. Данные Россгосстата (по состоянию на 1 декабря 2014 года) Интернет ресурс: http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_111/Main.htm

4. «Непреклонный возраст ООН советует беречь российских мужчин» Российская Газета от 10.11.2010 Интернет ресурс: http://www.rg.ru/2010/11/10/potential.html

5. «Пенсионный возраст чиновникам будут повышать постепенно» Российская Газета от 31.10.2015 Интернет ресурс: http://www.rg.ru/2015/10/31/pensiya-site-anons.html

6. «Мозг не уходит на пенсию по возрасту» Российская Газета от 31.10.2015 Ин-тернет ресурс: http://econet.ru/articles/65444-mozg-ne-uhodit-na-pensiyu-po-vozrastu

102


7. Сайт общероссийской общественной организации Союз пенсионеров Рос-сии. Интернет ресурс: http://www.rospensioner.ru/main

8. «В Москве продолжают отнимать квартиры у стариков, государство продолжает безмолвствовать. Безбожный промысел» Московский комсомолец от 23.10.2015 г., Интернет ресурс: http://www.mk.ru/social/2015/11/23/v-moskve-prodolzhayut-otnimat-kvartiry-u-starikov-gosudarstvo-prodolzhaet-bezmolvstvovat.html

9. «Специальные отделения для пожилых пациентов могут появиться во всех сто-личных больницах и поликлиниках». Газета Северного округа Москвы от 23.11.2015 «Север столицы», Интернет ресурс: http://severstolici.ru/news/meditsina/spetsialnye_otdeleniya_dlya_pozhilykh_patsientov_mogut_poyavitsya_vo_vsekh_stolichnykh_bolnitsakh_i_/

10. The Ageing of Populations and its Economic and Social implications, Population Studies, No. 26 (United Nations publication, Sales No. E.06.XIII.2).

11. Доклад Международной конференции по народонаселению и развитию, том.1: Программа действий Международной конференции по народонаселению и развитию, Каир, 5-13 сентября 1994 г.

12. Сафарова Г. Демографические аспекты старения населения России./Отечественные записки Интернет ресурс: /http:|//www.strana-oz.ru/2005/3/demografisheskie-aspekty-stareniya.

GENDER ISSUES OF THE ELDERLY: A MEDIATION ASPECT

Authors: SUSLAKOV B.A., RYUMSHIN S.A.

SUSLAKOV Boris Alexeevich, Doctor of Sociology, Professor, Head of State and Municipal Administration International Independent Ecological and Political University (Academy MNEPU), Address: Cosmonaut Volkov street, 20, Moscow, Russian Federation 127299.Phone: + 7 (916) 557-51-49. E-mail: [email protected]

RYUMSHIN Sergey Anatolyevich, Senior lecturer, Public relations and media policy department, Faculty of Journalism of the Institute of Public Administration and Management, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA).Address: Prospect Vernadskogo, 82, Moscow, Russian Federation, 119606.Phone: + 7 (499) 956-07-01. E-mail: [email protected]

Abstract: The article deals with the problems of demography in Russia today, discusses the current state and the future structure of the population, the main problems of an ageing population and its gender structure, features. Emphasizes the need of using the potential of elderly in the interests of society and the state, and at the same time take into account the age and gender dynamics in the formation and implementation of state social policy. The authors see solutions to the problems of the population of the third age in active collaboration of the state with public organizations that are willing to perform some of the functions of a mediator.

103


Keywords: demography, social policy, aging population, problems of elderly, gender-specific “third age”, the mediation of social organizations in the interaction of society and the state.

References

1. Sharkov F.I. Buzin V.N. Integrirovannyie kommunikatsii. Massovyie kommunikatsii i mediaplanirovanie Uchebnik, M. 2013. S..125. [Sharkov F.I., Buzin V.N. (2013) Integrated communications. Mass communication and media planning textbook. Moscow. P.125].

2. Konyuhova M. V. Pozhilyie lyudi 21 veka: nuzhnyi li im biblioteki? : doklad. Itogi rabotyi mezhregionalnogo kruglogo stola «Publichnyie biblioteki XXI veka». Sankt-Peterburg, 9–11 oktyabrya 2013 g. URL: http://fulltext.pl.spb.ru/unor/metod/Konuhova_Pogilije_ludi_21_veka.pdf [Konyukhova M.V. Elderly of the 21st century: if they need a library? The outcome of the inter-regional round table «Public libraries in the XXI century.» St. Petersburg, October 9-11, 2013. URL: http://fulltext.pl.spb.ru/unor/metod/Konuhova_Pogilije_ludi_21_veka.pdf].

3. Dannyie Rossgosstata (po sostoyaniyu na 1 dekabrya 2014 goda) http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_111/Main.htm [Data Rossgosstata (as of December 1, 2014) http://www.gks.ru/bgd/regl/b14_111/Main.htm].

4. Rossiyskaya Gazeta ot 10.11.2010 «Nepreklonnyiy vozrast OON sovetuet berech rossiyskih muzhchin».: http://www.rg.ru/2010/11/10/potential.html [Rossiyskaya Gazeta on 10.11.2010 «Unyielding age advises UN to protect Russian men». URL: http://www.rg.ru/2010/11/10/potential.html].

5. Rossiyskaya Gazeta ot 31.10.2015 «Pensionnyiy vozrast chinovnikam budut povyishat postepenno» http://www.rg.ru/2015/10/31/pensiya-site-anons.html [Rossiyskaya Gazeta of 10.31.2015 «The retirement age will increase gradually to officials». URL: http://www.rg.ru/2015/10/31/pensiya-site-anons.html].

6. «Mozg ne uhodit na pensiyu po vozrastu» Internet izdanie. http://econet.ru/articles/65444-mozg-ne-uhodit-na-pensiyu-po-vozrastu [«The brain is not retiring age». URL: http://econet.ru/articles/65444-mozg-ne-uhodit-na-pensiyu-po-vozrastu].

7. Sayt obscherossiyskoy obschestvennoy organizatsii Soyuz pensionerov Rossii; http://www.rospensioner.ru/main [Site of the Russian public organization Russian Union of pensioners. URL; http://www.rospensioner.ru/main].

8. Moskovskiy komsomolets ot 23.10.2015 g., «V Moskve prodolzhayut otnimat kvartiryi u starikov, gosudarstvo prodolzhaet bezmolvstvovat. Bezbozhnyiy promyisel». http://www.mk.ru/social/2015/11/23/v-moskve-prodolzhayut-otnimat-kvartiry-u-starikov-gosudarstvo-prodolzhaet-bezmolvstvovat.html [Moskovsky Komsomolets from 10.23.2015, the «Moscow continues to take an apartment in the elderly, the government remains silent. Godless fishing « URL: http://www.mk.ru/social/2015/11/23/v-moskve-prodolzhayut-otnimat-kvartiry-u-starikov-gosudarstvo-prodolzhaet-bezmolvstvovat.html]

9. Gazeta Severnogo okruga Moskvyi ot 23.11.2015 «Sever stolitsyi», «Spetsialnyie otdeleniya dlya pozhilyih patsientov mogut poyavitsya vo vseh stolichnyih bolnitsah i poliklinikah». http://severstolici.ru/news/meditsina/spetsialnye_otdeleniya_dlya_pozhilykh_patsientov_mogut_poyavitsya_vo_vsekh_stolichnykh_bolnitsakh_i_/[Newspaper of the Northern District of Moscow from 11.23.2015 «north of the capital,» «Special Branch for elderly patients can appear in all metropolitan hospitals and clinics.» URL: http://severstolici.ru/news/meditsina/spetsialnye_otdeleniya_dlya_pozhilykh_patsientov_mogut_poyavitsya_vo_vsekh_stolichnykh_bolnitsakh].

10. The Ageing of Populations and its Economic and Social implications, Population Studies, No. 26 (United Nations publication, Sales No. E.06.XIII.2). [The Ageing of Populations and its Economic and Social implications, Population Studies, No. 26 (United Nations publication, Sales No. E.06.XIII.2)].

104


11. Doklad Mezhdunarodnoy konferentsii po narodonaseleniyu i razvitiyu, tom.1: Programma deystviy Mezhdunarodnoy konferentsii po narodonaseleniyu i razvitiyu, Kair, 5-13 sentyabrya 1994 g. [Report of the International Conference on Population and Development, tom.1: Programme of Action of the International Conference on Population and Development, Cairo, 5-13 September 1994].

12. Safarova G. Demograficheskie aspektyi stareniya naseleniya Rossii./Otechestvennyie zapiski /http:|//www.strana-oz.ru/2005/3/demografisheskie-aspekty-stareniya. [Safarova G. Demographic aspects of aging of the population of Russia. / Domestic notes. URL: http:|//www.strana-oz.ru/2005/3/demografisheskie-aspekty-stareniya].

105


ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ МАТЕРИНСТВА И ДЕТСТВА В УСЛОВИЯХ МАРГИНАЛИЗАЦИИ БЕДНЫХ СЕМЕЙ: КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ

Автор: ПЛАТОНОВА А.П.

ПЛАТОНОВА Антонина Петровна – кандидат социологических наук, доцент кафедры общественных связей и медиаполитики факультета журналисти-ки Института государственной службы и управления Российской акаде-мии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (ИГСУ РАНХиГС).Адрес: 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 84. Тел.: +7 (926) 386-63-29. Е-mail: [email protected]

Аннотация: в статье рассматриваются тенденции ухудшения состояния со-временной семьи в связи с изменением структуры бедности, нарастанием застойной бедности и угрозой ее воспроизводства в последующих поколе-ниях, влияние информационно-коммуникативной сферы на современное состояние и восприятие семьи. Обосновывается опасность маргинализа-ции малообеспеченных семей, которая понимается в данном случае как процесс исключения индивидов и групп из мейнстрима социальной жиз-ни в результате сокращения доступа к ресурсам общества, обеспечиваю-щим принятые в нем нормы и стандарты жизни. Подчеркивается необхо-димость проведения социально-ориентированной политики, актуализиру-ющей роль материнства и детства в развитии общества. Обращается вни-мание на негативное влияние коммуникативного и информационного поля на рассматриваемую проблему.

Ключевые слова: семья, бедность, маргинализация, материнство, дет-ство, информационно-коммуникативная сфера, десоциализация лично-сти, трансформация семейной политики.

Российское общество переживает сложный период, характеризую-щийся формированием рыночной экономики, социальным расслоени-ем в обществе, сменой духовно-нравственных принципов. Общество трансформируется, в том числе и под воздействиями постоянно повы-шающейся интенсивности информационных потоков и усовершенство-вания коммуникационных технологий, распространения сети интернет и усиления роли социальной журналистики. Эти изменения непосред-ственно влияют на практику повседневной жизни, что изменяет соци-альные отношения, в том числе в области семейной политики, социаль-ной защиты материнства и детства.

Острой проблемой, вставшей в настоящее время перед российским обществом, является кризис семьи как базового социального институ-та общества [1, 2]. Нарастающее ухудшение состояния семьи во всех

106


проявлениях – от решения проблем материального характера до забо-ты о престарелых родителях, от брачных отношений супругов до вос-питания детей – является не только результатом отдельных текущих яв-лений и событий, но и генерализованным процессом. Он происходит на фоне общего затяжного кризиса, возникшего в результате преобра-зований последних десятилетий; на его распространение наложились такие негативные явления, как падение уровня жизни населения, нар-комания, массовый алкоголизм, высокая агрессивность, жестокость в обществе и т.д.

Бремя этих последствий в первую очередь ложится на плечи женщины-матери, особенно в слабо обеспеченных семьях. Остается ак-туальной опасность маргинализации этих семей. Маргинализация пони-мается в данном случае как процесс исключения индивидов и групп из мейнстрима социальной жизни в результате сокращения доступа к ре-сурсам общества, в том числе и информационно-коммуникационным, обеспечивающим принятые в нем нормы и стандарты жизни [3]. Его ха-рактеристики тесно связаны с ситуацией 1990-х годов, когда маргиналь-ность в российском обществе приобретала комплексный и масштабный характер, охватывая группы активного занятого населения и формируя зоны маргинальности [4; 5]. Мы полагаем, что процессы формирова-ния застойной бедности долговременны, и опасность их в том, что они приводят к маргинализации детства в затронутых ею социальных сло-ях: маргинальность, порожденная бедностью, становится источником ее застойного характера. И это при том, что информация «из другого, бла-гополучного мира», так или иначе, поступает и к рассматриваемой нами категории населения, что повышает уровень агрессии по отношению к более благополучным согражданам и, в результате, повышению уров-ня криминализации. Обратимся к некоторым характеристикам, которые говорят об опасности консервации этого «порочного круга».

Бедность в нашей стране концентрируется в большей степени сре-ди семей с детьми, которые являются наиболее уязвимыми и для кото-рых бедность порождает наиболее далеко идущие последствия. В этой связи настоятельной стратегической необходимостью является оказа-ние адресной помощи детям в борьбе с бедностью, в получении обра-зования, профессии, доступа к источникам информации, в повышении их коммуникации с «внешним для них» миром.

По данным выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств, располагаемые ресурсы в домохозяйствах с детьми в возрасте до 16 лет в 2012 году составили 16 251 рубль в среднем на 1 члена домохозяй-ства в месяц (в 2011 году – 14 062 рубля, в 2010 году – 12 051 рубль).

При этом доходы многодетных семей существенно ниже, чем в дру-гих категориях семей с детьми. Так, располагаемые ресурсы в домохо-зяйствах с четырьмя и более детьми в 2012 году составили 5 574 рубля

107


(в 2011 году – 6 617 рублей, в 2010 году – 3 869 рублей), в домохозяй-ствах с тремя детьми – 9 605 рублей (в 2011 году – 8 084 рубля, в 2010 го-ду – 7 490 рублей), а в домохозяйствах с одним ребенком – 17 664 рубля (в 2011 году – 15 182 рубля, в 2010 году – 12 756 рублей) [6].

Располагаемые ресурсы в домохозяйствах с 4 и более детьми в 2012 году равнялись 30,0% от располагаемых ресурсов в целом по до-мохозяйствам (в 2011 году – 39,9%; в 2010 году – 26,5%).

В 2012 году домохозяйства с детьми в возрасте до 16 лет составля-ют 62,2% общей численности домохозяйств с уровнем располагаемых ресурсов ниже величины прожиточного минимума (в 2011 году – 59,7%; в 2010 году –57,5%).

В общей численности крайне бедных домохозяйств (с располагаемы-ми ресурсами в два и более раза ниже величины прожиточного мини-мума) семьи с детьми в возрасте до 16 лет в 2012 году составили 66,6% (в 2011 году – 67,5%; в 2010 году – 65,9%) [6].

Среднедушевые располагаемые ресурсы в малоимущих домашних хозяйствах, имеющих несовершеннолетних детей, в 2012 году соста-вили 4 724 рубля.

Практика показывает: как только увеличивается семья – с рожде-нием 3-го ребенка и более, снижается пищевая и энергетическая цен-ность питания. Преобладает углеводная модель питания, где в значи-тельной степени увеличивается потребление хлебопродуктов и карто-феля и уменьшается потребление, а то они и вовсе исчезают из рацио-на, мясо и рыба. Так, семьи с четырьмя детьми и более, по сравнению с семьями с одним ребенком, в 2012 г. потребляли мяса и мясопродук-тов на 43,7% меньше (в 2011 г. – на 41,3%), рыбы и рыбопродуктов – на 30,2% меньше (в 2011 г. – на 30,5%) [6].

Похожая картина наблюдается и с расходами на непродовольствен-ные товары. В сравнении с 2011 г. в 2012 г. они резко уменьшились – на 43,3% . Таким образом, разрыв в расходах на непродовольственную груп-пу товаров между семьями с одним ребенком и многодетными семьями существенно увеличился и составил 4,1 раза (в 2011 г. – 1,9 раза) [6].

Система ежемесячных пособий для детей из бедных семей не в со-стоянии существенно повлиять на уровень детской бедности, посколь-ку размер пособия не превышает 3% от стоимости прожиточного ми-нимума ребенка. Значимость данной адресной социальной программы уменьшилась, т.к. законодательные и финансовые полномочия по сопро-вождению пособия для детей из бедных семей переданы на региональ-ный уровень, а депрессивные территории не имеют достаточно ресур-сов для их финансирования. К примеру, в соответствии с нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации размер ежемесяч-ного пособия на ребенка колеблется от 94 руб. в Кабардино-Балкарской Республике до 1060 руб. в Московской области [7].

108


Институтом социологии РАН совместно с Фондом им. Ф. Эберта в РФ в 2013 году проведено общероссийское социологическое иссле-дование «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спу-стя», в котором показана бедность как явление, присущее образу жиз-ни значительной части россиян [8]. Ситуация различалась по регионам. К черте бедности люди могли отнести 5 тыс. руб. на человека в месяц в таких регионах, как Воронежская, Челябинская или Ростовская обла-сти. В мегаполисах, таких как Санкт-Петербург, Москва, эта цифра рав-нялась 10 тыс. руб. Исследование показало, что для россиян ситуация становится критичной, когда у одного работающего на попечении трое иждивенцев. В этом случае, увеличивается число бедных втрое по от-ношению к среднему показателю (с 9% до 24%). Надо отметить, что и иждивенцы разнятся. Критичной является ситуация, когда из всех не-полных или многодетных семьей две трети бедные [8].

Происходит изменение структуры бедности, нарастание застойной бедности, грозящей воспроизводством ее в последующих поколениях. К небедным можно отнести, в основном, россиян из средних слоев об-щества. Среди бедных выделяют 2 группы: первые (примерно 4-4,5 млн. человек) – это дети, чьи родители находились в похожей трудной ситуа-ции. Из этой категории вдвое больше людей оказались в бедности, уже будучи взрослыми, и остались в этом состоянии на долгие годы (свы-ше 5 лет). Значительной части (48%), по данным вышеприведенного ис-следования, затяжную бедность родители передали «по наследству» и по-другому свою жизнь эти люди не представляют.

Таким образом, анализ профиля и причин бедности указывает на то, что семьи с детьми являются самой представительной группой, как сре-ди всех бедных, так и в кругу самых бедных.

Политика занятости и оплаты труда – главные регуляторы россий-ской бедности, и именно здесь следует искать причины бедности де-тей, при этом низкая оплата труда является наиболее значимым фак-тором бедности.

Исследование «Детская бедность в России» подготовленное в Не-зависимом институте социальной политики Российской Федерации совместно с ЮНИСЕФ еще в 2005 г. [9], акцентировало внимание на крайне низких показателях использования бедными платных социаль-ных услуг для детей. Возможностью направить детей в оздоровитель-ные учреждения, несмотря на все льготы для малоимущих, пользуются считанные единицы из тех, кто имеет детей. Примерно так же выглядит картина с доступностью для них платных образовательных услуг (круж-ки, музыкальные школы, частные уроки и т.п.) – если в обеспеченных се-мьях этими услугами пользуется каждый третий ребёнок (что тоже очень мало), то среди бедных – в среднем лишь каждый десятый. Многодет-ные семьи в 22,2% случаев не выполняют назначение врачей в полной

109


мере из-за нехватки ресурсов. Для всех семей с детьми данный пока-затель составляет 13%, а для населения в целом – 11,6%. При этом от-метим, что показатель уровня здоровья и продолжительности жизни яв-ляются ключевыми в определениях «человеческий капитал» и «челове-ческий потенциал».

Это значит, что дети из бедных семей вырастают с заведомо худшим человеческим потенциалом, который сочетается у них с практически ну-левым экономическим ресурсом семьи.

Мы согласны с определением человеческого потенциала, предлага-емым И.В.Соболевой: «Человеческий потенциал понимается как нако-пленный населением запас физического и нравственного здоровья, об-щекультурной и профессиональной компетентности, творческой, пред-принимательской и гражданской активности, реализуемый в разноо-бразных областях деятельности и в сфере потребления» [10].

Из этого определения вытекает однозначный вывод о том, что по-нятие «человеческий потенциал» включает в себя, в том числе, пробле-му доступности коммуникаций. В понятие доступности мы включаем, в том числе навык использования всех средств и форм коммуникации.

Коммуникативный потенциал для нас – это «совокупность всех имею-щихся внутренних возможностей личности (в т.ч. средств, источников) в области общения (трансактной передачи информации в виде интеллек-туальных сигналов, знаков, символов от человека к человеку), которые могут быть использованы в случае необходимости с целью взаимодей-ствия через общение; степень мощности возможного проявления ком-муникационной функции личности потенциально (в будущем) в отноше-нии других людей» [11, C. 60]. Коммуникативный потенциал личности – это динамическая система всех имеющихся внутренних взаимосвязан-ных свойств и способностей ядра личности (в т.ч. средств, источников) в трансактной передаче информации, которые могут быть использованы в случае необходимости с целью взаимодействия через общение [12, с. 55-56]. А коммуникативная компетентность личности – это подвиж-ное обобщающее интегральное свойство владения личностью комму-никативными навыками и умениями, ориентация в различных коммуни-кативных средах и средствах, в том числе специфически выражающих-ся в рамках профессии [12, c. 57].

Совершенно очевидно, что в семьях, испытывающих крайние мате-риальные затруднения, отсутствует или низка возможность получить на-вык коммуникации, адекватной требованиям времени. Причинами тому: недостаточная культура общения, низкий образовательный уровень, не воспитана потребность к самообразованию, приобщению к литературе, большинству видов искусства, недостаточный уровень культуры языка, недостаточность или отсутствие в доме аудиовизуальных средств, мо-бильной связи, компьютеров, низкая культура быта и эстетика жизни.

110


При этом подчеркнем, что в сельской местности ситуация еще более критична. На низком уровне имущественной обеспеченности находят-ся 12,6% городских семей с детьми и 25,9% – сельских.

Бедность не только начинает воспроизводиться от поколения к по-колению, но у подрастающего поколения также формируется чувство глубокой несправедливости сложившегося общественного устройства, что вызывает протест, агрессию, подчас поддерживаемую различными средствами коммуникации.

Государственная система денежных и не денежных форм социаль-ной поддержки ориентирована в основном на поддержку пожилых лю-дей. После вступления в силу Федерального закона № 122, в соответ-ствии с которым реструктуризируется вся система социальной защи-ты, доступ бедных семей с детьми к социальным пособиям стал еще более ограниченным ввиду того, что законодательные и финансовые полномочия переданы на региональный уровень. Дотационные регио-ны в этом случае, не могут в полном объеме выплачивать пособия де-тям из бедных семей.

Происходят процессы трансформации необеспеченных семей, в ко-торой важную, а подчас, основную роль играют средства информации и массовой коммуникации.

В данном процессе коммуникационный и информационный аспек-ты выступают в двух направлениях: прогрессивном и регрессивном. О прогрессивном воздействии средств массовой информации, всемир-ной сети Интернет много говорить нет смысла – многое написано, про-анализировано, изучено. Остановимся на втором факторе. Не получив достаточной культуры и знаний, молодые семьи, и, прежде всего, дети самостоятельно выбирают средства социальной адаптации и идентифи-кации, получаемые из доступных источников и форм взаимодействия. В случае регресса коммуникативно-информационная база, полученная индивидуумами, приводит к изменению ценностных ориентаций и мо-тиваций поведения, что влечет за собой маргинальные формы поведе-ния. Социализация личности происходит в пространстве массовых ком-муникаций, виртуальных мифов о «легких деньгах» и «сладкой жизни», базирующихся на антигуманных способах продвижения к заветным це-лям. Таким образом, происходит десоциализация индивидуумов и це-лых семей в реальной жизни, смещение виртуального и реального ми-ров. Ряд российских ученых таких, как В. Хруль, М. Аникина, И. Белобо-родов и другие, проанализировали большой массив информационной продукции и содержания некоторых коммуникативных форм: сюжеты и тексты рекламы, публикации в газетах и журналах, тексты песен, содер-жание интернет-форумов, некоторых дискуссий на тему семьи, брака, гендерной ситуации. Выводы неутешительные: произошла смена тра-диционных представлений в данной сфере. Новым образом семьи стали

111


т.н. «гражданские браки», т.е. совместное проживание мужчины и женщи-ны без официальной регистрации в органах записи актов гражданского состояния, допускаются однополые браки, часто в социуме появляют-ся такие отклонения, как инцест. Традиционная семья отнесена к анах-ронизму, принимается за обузу, мешающую карьерному росту, свободе личности. Понятие супружеской измены отнесено к атрибутам офици-ального брака. По мнению респондентов и корреспондентов, многодет-ные семьи – это неблагополучные, маргинальные семьи, а насилие по отношению к детям – массовое явление в приемных семьях. Приведем и иную точку зрения. Известный российский исследователь вопросов семьи А. Антонов считает, что в общем количестве многодетных семей маргинальные семьи составляют очень незначительный процент [13].

Продолжим выводы Хруля, Аникиной и Белобородова. Наиболее прогрессивным типом репродуктивного поведения, подчеркивают они, является нуклеарная семья с одним или двумя детьми. Итоги исследо-ваний руководителя Института демографических исследований И. Бе-лобородова: телевизионная реклама, касающаяся вопросов демогра-фии, транслируемая в прайм-тайм эфирного времени на федеральных каналах, имеет негативно окрашенный характер. При этом отметим, что вопросы традиционной семьи рассматриваются в основном традици-онными СМИ – прессой, радио, телевидением, Интернет, как правило, исключается [14].

Из сказанного следует, что средства массовой коммуникации в на-стоящее время формируют у многомиллионной массы участников ком-муникационного процесса искаженные, а порой, асоциальные представ-ления о традиционных семейных отношениях, способствуют росту не-семейных ориентаций в ущерб семейным.

Выход следует искать, в том числе во взвешенной политике занято-сти и оплаты труда – главном регуляторе российской бедности. Осо-бое внимание должно быть направлено на многодетные и малообеспе-ченные семьи.

При анализе положения детей в России, начиная с 2013 г., защита де-тей государством рассматривается в первую очередь как демографи-ческая составляющая общества. И это понятно, т.к. в последние годы увеличился рост рождаемости. Однако в целом число детей в возрас-те до 17 лет сократилось за десять лет с 31,6 млн. в 2002 г. до 25 млн. в 2011 г. [15].

В 2012 г. зафиксирован естественный прирост населения — роди-лось 1,9 млн. детей (в 2006 – 1,4 млн.). Многие эксперты связывают это с благоприятной для деторождения половозрастной структурой населе-ния в последние годы. Одновременно можно предполагать, что в бли-жайшее время ситуация может резко ухудшиться, поскольку вступает в детородный возраст поколение 1990-х годов, которое физически не

112


сможет улучшить демографическую ситуацию в стране. Вопрос сохра-нения и преумножения уровня рождаемости, таким образом, становит-ся для правительства первостепенным [16]. Наряду с экономическими факторами большая роль здесь должна быть отведена пропагандист-ской деятельности со стороны средств массовой информации и фор-мам коммуникативного воздействия. К принципиальным задачам отне-сем задачу формирования коммуникативной компетентности и соци-ального интеллекта. Е.В. Гриб, на наш взгляд, наиболее четко и полно высказался по этой проблематике, приведем цитату: «Понятие комму-никативной компетентности связывается с социальным и эмоциональ-ным интеллектом. Социальный интеллект лежит в основе социально-компетентного поведения. Социальный интеллект – это интегральная интеллектуальная способность, определяющая успешность общения и социальной адаптации, которая объединяет и регулирует познаватель-ные процессы, связанные с отражением социальных объектов (челове-ка как партнера по общению или группы людей). В структуре социаль-ного интеллекта выделяются следующие компоненты: характеристики самосознания – открытость новому, самоуважение, самопринятие, со-циальная перцепция, социальное воображение и мышление; способ-ность прогнозировать, моделировать и понимать социальные явления; коммуникативно-личностный потенциал, лежащий в основе психологи-ческой контактности и коммуникативной совместимости, а также пси-хологический потенциал личности» [17].

Демонстрацией способности прогнозировать, моделировать, пони-мать социальные явления является утвержденная Концепция демогра-фической политики РФ на период до конца 2025 года, где в качестве при-оритета определяется увеличение рождаемости. Для этого разрабаты-вается и внедряется комплекс мероприятий, направленных на имуще-ственное стимулирование рождения ребенка («материнский капитал», увеличение размера пособия по беременности и родам и пр.), а также на улучшение социального положения женщины (создание условий для совмещения женщинами обязанностей по воспитанию детей с трудовой деятельностью, организация профессионального обучения женщин, на-ходящихся в отпуске по уходу за ребенком и пр.).

Проблемы с бедностью, меры по разработке программ социализа-ции детей из бедных семей, преодоления маргинализирующих усло-вий этого процесса должны стать частью комплексной программы мер социальной политики. В центре ее концепции должна быть идея того, что эта работа – неразрывная часть общей проблематики социальной дифференциации в российском обществе, без ослабления которой у него нет будущего. Таким образом, современная национальная модель социальной защиты в России должна быть, прежде всего, социально-ориентированной, основанной на признании особой роли материнства и

113


детства для развития страны. Для решения этой задачи на первый план наряду с экономическими, политическими, социально-стратегическими выдвигается задача обретения социального интеллекта, направленно-го главным образом на адекватное восприятие действительности, уме-ние дифференцировать мифы и реальность, прогнозировать способы и средства построения желаемого будущего, умение абстрагировать-ся от регрессивных форм жизнедеятельности, стремление к овладе-нию общечеловеческими ценностями как индивидами, так и семьями в целом. Эту задачу наряду с семьей и иными социальными институтами призваны решать СМИ, самые различные направляемые формы комму-никации. Она должна стать общегосударственной миссией.


1. Купряшкин И.В. Трансформация семьи и углубление гендерного неравен-ства в эпоху глобализации. // Философия социальных коммуникаций. Волгоград. 2010. № 4. С. 133-143.

2. Левая Н.А Проблематика анализа кризиса семьи в работах современных со-циологов. // Гуманитарные и социально-экономические науки. Ростов на Дону. 2014. № 2. С. 103-106.

3. Попова И.П. Маргинальность. Социологический анализ. М., 1996. 77 с.4. Попова И.П. Новые маргинальные группы в российском обществе. Теоретиче-

ские аспекты исследования. // Социологические исследования. 1999. № 7. С. 62-71.5. Маргинальность в современной России. / Коллективная монография (Бала-

банова Е.С. и др.). М., 2000. 207 с.6. Государственный доклад о положении детей и семей имеющих детей, в Рос-

сийской Федерации. Министерство труда и социальной защиты Российской Фе-дерации. М., 2012.

7. Срочная информация по актуальным вопросам. Официальный сайт Федераль-ной службы государственной статистики. URL: http://www.gks.ru/bgd/free/B04_03/IssWWW.exe/Stg/d01/59.htm (Дата обращения: 04.06.2013)

8. Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя. Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Представительством Фонда имени Фри-дриха Эберта в Российской Федерации. М., Институт социологии РАН. 2013. 157 с.

9. Овчарова Л.Н., Попова Д.О. Детская бедность в России Тревожные тенден-ции и выбор стратегических действий. Резюме доклада ЮНИСЕФ. // Вопросы юве-нальной юстиции: федеральный научно-практический журнал . 2009 . № 1 . С. 3-7.

10. Соболева И.В. Человеческий потенциал и условия на рынках труда // Мы и они. Россия в сравнительной перспективе. / под ред. В.А. Мау, А.А. Мордашова, Е.В. Турунцева. М.: Изд-во Ин-та экономики переходного периода, 2005.

11. Левкина Л.И. Коммуникативный потенциал – исследование понятийно-терминологического аппарата. // Коммуникология. 2013. Том 2. №2. С. 51-64.

12. Левкина Л.И. Потенциал коммуникативной компетентности представите-лей органов государственной власти. // Коммуникология. Том 7. № 5. Стр. 54-60

13.Интервью Ирины Редько с профессором А.Антоновым: «Вести с семейного фронта». URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/1413.htm (дата обращения: 01.07.2015).

14. Аникина М., Хруль В. Семейные ценности в сознании участников интернет-коммуникации. Опыт исследования текстов самовыражения массы // Электронный

114


научный журнал факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Медиаскоп. 2011. Вып 2. http://www.mediascope.ru/node/788

15. Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012—2017 годы. Утверждена Указом Президента РФ от 1июня 2012 года № 761. URL: http://base.garant.ru/70183566/ (дата обращения 30.06.2014).

16. Альбиков И. Значение многодетной семьи в демографическом развитии об-щества // Семейное и жилищное право. 2013. № 1. С. 2-4.

17. Гриб Е.В. Формирование коммуникативной компетентности менеджера. URL: http://www.mai.ru/events/sfiro/articles.php (дата обращения: 02.07.2015).

THE PROBLEM OF SOCIAL PROTECTION OF MATERNITY AND CHILDHOOD IN TERMS OF EXCLUSION OF POOR FAMILIES: COMMUNICATIVE ASPECT

Author: PLATONOVA A.P.

PLATONOVA Antonina Petrovna, Candidate of Social Sciences, Associate Professor of the Public Relations and Media Policy Department of the Faculty of Journalism of the Institute of Public Administration and Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA).Address: 84, Vernadsky prospect, Moscow, Russia, 119571.Tel.: +7 (495) 933-80-30. Е-mail: [email protected].

Abstract: the article discusses the trend of deterioration of the modern family in connection with the change of structure of poverty, the increase in chronic poverty and the threat of its reproduction in subsequent generations, the influence of information-communicative sphere to the modern condition and imagination of the family. Justifies the risk of marginalization of these families, which is understood in this case as the process of exclusion of individuals and groups from the social life mainstream as a result of reduced access to resources of society, which ensure it norms and standards of life. The need for socially-oriented policy, actualizing the role of motherhood and childhood in the society development stresses. The attention turns to the negative influence of the commutative and information fields to the problem.

Key words: family, poverty, marginalization, motherhood, childhood, information-communicative sphere, socialization of the personality, transformation of the family politics.

References

1. Kupryashkin I.P. Transformatsiyasemyiiuglubleniyegendernogoneravenstva v epohyglobalozatsii. // Filosofiyasotsialnihkommunikatsii. Volgograd. 2010. № 4. S. 133-143. [Kupryashkin, I.P. (2010) ‘Transformation of families and deepening of gender inequalities in the age of globalization’. Philosophy of social communications. Volgograd. No 4. Pp. 133-143].

115


2. Levaya N.A. Problematika analiza krizisa semyi v rabotah sovremennnih sotsiologov. // Gumanitarniye I sotsialno-ekonomicheskiye nauki. Rostov naDonu. 2014. № 2. S. 103-106. [Levaya, N.A. ‘Issues of analysis of the family crisis in the works of modern sociologists. Issues analysis the crisis of the family in the works of contemporary sociologists’.Humanitarian and socio-economic sciences. Rostov na Donu. 2014. No 2. Pp. 103-106].

3. Popova I.P. ‘Marginalnost. Sotsiologicheskii analys’. M., 1996. 77 s. [Popova, I.P. (1996) ‘Marginality. Sociological analysis’. Мoscow. 77 p.].

4. Popova I.P. Noviye marginalniye gruppi v rossiiskom obshestve. Teoreticheskie aspekti issledovaniya // Sotsiologicheskiye issledovaniya. M.: Nauka, 1999. № 7. S. 62-71. [Popova I.P. (1999) ‘New marginal groups in Russian society. Theoretical aspects of research’. Sotsiologicheskiye issledovaniya. 1999. No 7. Pp. 62-71].

5. Marginalnost v sovremennoi Rossii / Kollektivnaya monografiya (Balabanova E.S. I dr.). М.: МОNF, 2000. 207 s. [‘Marginality in modern Russia’ (2000) Collective monograph (Balabanova E.S. and oth.) Moscow. 207 p.].

6. Gosudarstvennii doklad o polozhenii detey I semey imeiyshih detei v Rossiiskoi Federatsii. Ministerstvo truda I sotsialnoy zasshiti Rossiiskoi Federatsii. M., 2012. [‘State report on the situation of children and families with children in the Russian Federation. The Ministry of labor and social protection of the Russian Federation’ (2012). Мoscow].

7. Srochnaya informatsiya po aktualnim voprosam. Ofitsialnii sait Federalnoy sluzhbi gosudarstvennoy statistiki. [‘Urgent information on topical issues. The official site of Federal state statistics service’] URL: http://www.gks.ru/bgd/free/B04_03/IssWWW.exe/Stg/d01/59.htm. Available at: 04.06.2013.

8. Bednost I neravenstva v sovremennoy Rossii: 10 let spustya. Analiticheskii doklad. Podgotovlen v sotrudnichestve s Predstavitelstvom Fonda imeni Fridriha Eeberta v Rossiiskoy Federatsii. M.: Institut sotsiologii RAN, 2013. 157 s. [‘Poverty and inequality in modern Russia: 10 years later’. Analytical report. Prepared in cooperation with representative Office of Friedrich Ebert Foundation in the Russian Federation’. (2013) M., Institute of sociology of the Russian Academy of Sciences. 157 p.].

9. Ovcharova L.N., Popova D.O. ‘Detskaya bednost v Rossii. Trevozhniye tendetsii I vibor strategicheskih deistvii. Resume doklada UNISEF’. // Voprosi iyvenalnoii ustitsii: federalnii nauchno-prakticheskii zhurnal. M., 2009.№ 1. S. 3-7. [Ovcharova, L.N. and Popova, D.O. (2009) ‘Child poverty in Russia. Disturbing tendencies and the choice of strategic actions. Summary of UNICEF report’. Voprosi iyvenalnoii ustitsii: federalnii nauchno-prakticheskii zhurnal. M., 2009. No 1. Pp. 3-7.] URL: http://www.socpol.ru/publications/pdf/RUS_Child_Poverty_short.pdf. Available at: 01.06.2014.

10. Soboleva I.V. Chelovecheskii potentsial i usloviya na rinkah truda // Mi I oni. Rossiya v sravnitelnoi perspective / pod. red. V.A. Mau, A.A., Mordashova, E.V. Turuntseva. M., 2005. [Soboleva, I.V.(2005) ‘Human potential and terms on the labor markets’ We and they. Russia in a comparative perspective. Ed. by Pod. red. V.A. Mau, A.A., Mordashova, E.V. Turuntseva. Moscow. 2005].

11. Levkina L.I. Kommunikativnii potencial – issledovanie ponyati ino-terminologicheskogo apparata. // Communikologiya. 2013. Vol.2. № 2. Pp. 51-64. [Levkina, L.I. (2013) ‘Communicative potencial – conceptual and terminological apparatus (semantic-communicative methodology)’ Communicology.Vol 2. № 2. Pp. 51-64].

12. Levkina L.I. Potentsial kommunikativnoi kompetentnosti predstaviteley organov gosudarstvennoi vlasti. // Communikologiya. M., 2014. Tom 7. # 5. Str. 54-60.[Levkina, L.I. (2014) ‘The potential of communicative competence of the representatives of Public authorities’. Communicology.Vol. 7. No. 5. Pp. 54-60.

13. Interviu I. Red’ko s prof. A. Antonovim: “Vesti s semeinogo fronta”. URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/1413.htm Data obrasheniya: 01.07.2015. [Interview I. Red’ko with Prof. A. Anotonovim.URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/1413.htm Available at: 01.07.2015].

116


14. Anikina M., Hrul’ V. Semeinie tsennosti v soznanii uchastnikov internet-kommunikatsii. Opitissledovaniya tekstov samovirazheniya massi. // Elektronnii nauchnii zhurnal fakulteta zhurnalistiki MGU im. M.V. Lomonosova. Mediaskop. 2011. Vol. 2. URL: http://www.mediascope.ru/node/788 (Data obrasheniya: 01.07.2015) [Anikina, M. and Hrul’, V. (2011) ‘Family values in the minds of participants in Internet communications. Experience of research of texts of mass-expression’ Electronic scientific journal of the faculty of journalism of Moscow state University. M. V. Lomonosov. Mediascop.Vol 2].

15. Natsionalnaya strategiya deistvii v interesah detey na 2012-2017 godi. Utverzhdena Ukazom Prezidenta RF ot 1 iiynya 2012 № 761. [‘The national strategy of actions in the interests of children for 2012-2017. Approved by the decree of the President of the Russian Federation from June, 1st 2012 № 761’]. URL: http://base.garant.ru/70183566/ Available at: 30.06.2014.

16. Albikov I. Znacheniye mnogodetnoy semyi v demograficheskom razvitii obshestva // Semeinoe I zhilischnoe pravo. 2013. № 1. S. 2-4. [Albikov, I. ‘The importance of multi child families in the demographic development of society’. Semeinoe I zhilischnoe pravo. 2013. No. 1. Pp. 2-4]

17. Grib E.V. Formirovanie kommunikativnoi kompetentnosti menedzhera. URL: http://www.mai.ru/events/sfiro/articles.php. Available at: 02.07.2015. [Grib, E.V. ‘Formation of the communicative competence of the manager’. URL: http://www.mai.ru/events/sfiro/articles.php. Available at: 02.07.2015].

117

НАУЧНАЯ ШКОЛА ГЕНДЕРНОЙ КОММУНИКОЛОГИИ...

НАУЧНАЯ ШКОЛА ГЕНДЕРНОЙ КОММУНИКОЛОГИИ ЧЕРНОГОРИИ – ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА МЕЖДУНАРОДНОЙ АКАДЕМИИ КОММУНИКОЛОГИИ

SCIENTIFIC SCHOOL OF GENDER COMMUNICATION OF MONTENEGRO – THE REPRESENTATION OF THE INTERNATIONAL ACADEMY OF COMMUNICOLOGY

118


GENERIC SUBLIMATE OF GENDER COMMUNICATION

Author: VUKIĆEVIĆ S.

VUKIĆEVIĆ, Slobodan – Doctor, Professor, Philosophy Department, University of Crne Gore, Nikšić, Montenegro.

Abstract. Sociological identification consists of three levels of sociability: generic essence of man contains a priori ontological and gnosiological characteristics of man; gender – sociability on birth – family relationship, as type of specific social relations and identity qualification on the basis of birth and ancestors (family relation) which refers to male and female relatives; sex– sociability as a type of specific social relations of genders with social «building» that grew on these relations in society. All forms of indicated social differentiation have the unique logic and they are led by generic essence of man and his community. Generic essence – generics of man and his community represents «the Sun» of social universe whose action has the biggest gravity force. Gender and sex have their own specific sociability in the form of cultivated a priori ontological and gnosiological characteristics of their originality and autonomy, but it is possible to scientifically understand and define their place in praxis, in the contest of generic essence of man and his community.

Keywords: generic essence, gender, sex, super symmetry, ontological principle, universality, uniformity, logos valence

РОДОВАЯ СУБЛИМАЦИЯ ГЕНДЕРНОЙ КОММУНИКАЦИИ

Автор: Вукичевич С.

ВУКИЧЕВИЧ, Слободан – доктор, профессор философского факультета Университета Черногории, г. Никшич, Черногория

Аннотация. Социологическая идентификация включает в себя способ-ность к установлению социальных связей, в том числе: родовая принад-лежность, которая априори содержит онтологические и гносеологические характеристики индивида; гендерное общение, основанное на внутрисе-мейных связях, как особый тип социальных отношений и самоидентифи-кации на основе происхождения и преемственности по мужской и по жен-ской линии; сексуальное общение как особый тип социального взаимодей-ствия полов с учетом социальной “надстройки”, обусловленной такими от-ношениями. Все названные формы социальной дифференциации облада-ют уникальной логикой, которая определяется родовой сущностью чело-века и кругом его общения. Родовая сущность как обобщение индивида и его окружения представляет собой “ядро” социальной вселенной, обла-дающее наибольшей силой гравитации по отношению всем ее элементам.

119


Гендер и секс характеризуются особыми формами социальных взаимоот-ношений в виде культивируемых априорных онтологических и гносеологи-ческих характеристик, оригинальность и автономность которых не исклю-чает их научного осмысления и определения их роли в контексте родовой сущности человека и его социального окружения.Ключевые слова: родовая сущность, гендер, пол, суперсимметрия, он-тологический принцип, универсальность, униформность, смысловая ва-лентность.

GENERIČKI SUBLIMAT KOMUNIKACIJE POLOVA

Rezime

Sociološka idetifikacija tri nivoa društvenosti: ljudska vrsta – generička suština čovjeka sadrži apriorno-ontološka i gnoseološka svojstva čovjeka; rod – društvenost po rođenju-srodstvo, kao vid specifičnih društvenih odnosa i identitetsko kvalifikovanje na osnovu rođenja i predaka (srodstvo) koji se odnosi na muške i ženske srodnike; pol – društvenost kao vid specifičnih društvenih odnosa polova sa socijalnom „zgradom“ izraslom na tim odnosima u jednom društvu. Svi vidovi naznačene društvene diferencijacije imaju jedinstvenu logiku vođenu generičkom suštinom čovjeka i njegove zajednice. Generička suština – generičnost čovjeka i njegove zajednice predstavlja „sunce“ društvene vasione čije djelovanje ima najveću gravitacionu silu. Rod i pol imaju svoju specifičnu društvenost u vidu kultivisanih apriorno-ontoloških i gnoseoloških svojstava njihove autohtonosti i autonomnosti, ali ih je moguće naučno razumjeti i odrediti njihovo mjesto u praxisu, u kontekstu generičke suštine čovjeka i njegove zajednice.

Ključne riječi: generička suština, rod, pol, supersinetrija, ontološka principijelnost,univerzalnost, uniformnost, logosna valentnost

1. Fundamental generic essence of man and his community

Humanity or generic essence of man and his community is the principled basis of sociological understanding of communication poles. The sociological approach must be accompanied by humanity, that is generic, and it is principled, which transcends every aspect of rationality, and rationality in general. So, just transcend, and it does not negate the rationality, but includes it in function of whole generic , which is not just rational, but also emotional, affective, irrational, biological, physiological, cosmic. In this dynamic, society is reproduced as a conglomerate of humanity and inhumanity which has the character of simultaneity as a social force and in its contradictions as gravity and antigravity force, build a whole social life, i.e. society. Therefore, subject of sociological science is society as an expression of humanity, i.e. generic character of the man and his community. So, not the society only for itself, but the society within humanity – generic character of a man and his community. In this framework, the society is expressed as a combination of the Logos and history, and that means only, as a degree of manifestation of humanity as a generic character of the man and his community i.e. the upcoming human

120


race. Without this frame man and his society lose its sense. A man with his humanity transcends society, as society, with its rules of the game, transcends the man– individual. In this transcendence of man and society, openness of both – the man and society is contained, their autonomy and expression in certain types of sociability.

For sociological understanding of communication between opposite sex, it is essential to distinguish the following categorical types of sociability.

Human race – generic essence of man contains a priori ontological and gnosiological characteristics of man (rational, irrational, emotional, affective, anthropological, psychological, economic, political, social, moral, religious, space particles) which constantly join based on general logos legality. Generic of man although contained of contradictory particles, but by its logos valence equivalent– social, means continuously coming stage in the development of man and his community. For that reason, the generic of man has a utopian character.

Gender – sociability by birth, as a form of specific social relations of the same ancestors (family relations) and identity qualification based on birth and ancestors (relation), which refers to male and female relatives. Therefore, family relations are not based on sex differences, but on the level of identity – identification, of an individual and collective, by birth. That is why family relationships have specific social objectivity and as such represent special subject of sociological science. “ In epistemological methodological view gender and .... genderness can be seen as a new paradigm, which in addition to previously fundamental paradigm of class and race, provides a third determinant, gender” (Milic, 2007, 498). The sociological significance of kinship is in the primacy of such relationships and its durability, which significantly affects all other social ties and gathering in kinship groups and onwards relating to gender, clan, tribe, extended family, fraternity.

Sex – sociability as a form of special social relationships between sexes with a social “building” grown on those relations in one society. In the dynamics of that “building” social treatment between men and women and their relations (relations between sexes) is going on. “Sex is a complex set of characteristics and behaviors in the human race which are connected or indirectly arising from the reproduction character of Humans as species. The first and main characteristic is sexual difference– the division of human beings into men and women toward sexual characteristics and roles in the process of reproduction” (Milic, 2007, 402).

All differentiated categories of sociability: species, sex and gender have its sociological specificity within the overall social relations and thus fall under the exclusive subject of sociological science. Gender and sex have the same natural origin, but their “social upgrade” in the form of cultivated nature is quite different so it is unacceptable to equate them. Their complexity refers to the importance of the interdisciplinary study of various disciplines. However, from a sociological perspective, the debate cannot be conducted on the

121


opposition nature – the culture, which considerably characterizes the views of some experts, but on the existence of the special features of nature and culture, that is, society as cultivated nature.

Generic essence of man and its society makes the man to be special type. So, it is sociologically important to track genesis of general social definitions of man as a separate species and internal differentiation in terms of race, gender, sexuality etc. In that genesis, species, gender and sex appear as special sociological terms and categories. With this it doesn’t come into the question their biological originality and determination. Sociological uniqueness of these terms and categories in their social determinism is very important at certain levels of abstractness: from universal, generic way of producing social life, some social– historical systems , social systems of specific societies to everyday life. All those levels require special theoretical and methodological approaches in sociological research and their understanding. Sociology deals with questions of generic essence of man and his community: what in the social sense makes man as one species; which differences are established in social differentiation, which is social objectivity in determining an individual in that kind, primarily in the social objectivity of sexes; male on one side and female on the other.

All forms of indicated social differentiation have the unique logic guided by the generic essence of man and his community. Generic essence – generics of man and his community represents “the Sun” of social universe which act has the biggest gravity force and by which it attracts the dark matter of social universe and at the same time rejects on the principle of negation the negation. It means that generics itself contains the dark matter and creates black holes in the social universe. The social universe exists and maintains on the principle of super symmetry, that is the act of all particles of social universe based on their belonging to the same group i.e. sociability. Super symmetry in social universe maintains gravity force of man’s generics and his community. It is a social process which always contains its invisible side too – “the dark matter”, as Njegos would say: “The biggest secret to a man is man himself”.

2. Ontology of gender and sex

In the indicated context gender and sex are ontological basis of human race that is generic essence of man. It is impossible to imagine human being and its existing, except in the specific universal gender differentiation (unity of identity and generics) and in the unity of being a female and being a male. The man and woman make the totality of human being and society as their community. Sex is just one component of human race. Nature created

different sexes, and society created differentiated with important

presence of inequality, disparity and inhumanity. “People grouped to fight against natural scarcity turning them with this into social scarcities, that is in scarcities which include inequality between individuals (underlining S.V.)” (Peru,1986,17).

122


Therefore, we can say that gender is cultivated nature of the female, i.e. man and as such it is a base of their communication.

Analyzing the relationship of the men to women Marx writes: «From the character of that relationship follow how much has the man become for himself and how much has he understood himself as a gender being, as a human, that is, relationship of man to woman is the most natural relation of a human to the other human. So in it is shown how natural man’s relations are human or how much has human essence become natural being to him, how much has his human essence became natural to him. In this relation it is also shown how much has the human nature become human need, how much has he, in his the most individual existence at the same time a social being (underlining S.V.)” (Marx, 1979, 236).

So, based on a relation between the man and woman we can estimate the level of socio anthropogenesis:

– how much has the man understood himself as a social being;– how much does the relation between sexes expresses as the most

natural relation, which represents cultivated respect of original nature of both– man and woman– uniqueness of their identities, but at the same time their generic unity;

– human essence is contained in differentiation and respecting different ontological basis of man and woman in the process of their culturing, emancipation of their consciousness and their sensibility;

– the relation is based on the principle of need, to show, with synchronously resurface of personal social being, how much has the other man became need to the other man;

– based on the character of sex relations in one society we can reveal alienations and monopoly positions, not just between the man and woman, but the character of total social relationships, in which consumer principle recognizes both, the man and woman as goods.

Dynamics of man’s generics and his community and its synchronic and diachronic differentiation we must observe in the frame of universal evolution law. The human race needs to establish some balance to its overall environment, and that means to find sense outside himself too. From the point of his internal structure and dynamics, the human race, by the relations of sexes (which involve life and death) must make balance inside itself. Sexes are not made in the sign of opposition, but with the sense and with a sense of maintaining balance and evolutional– progressive development of human race. Their difference is needed for essence and sense of existing human race. The essence of human race is expressed not in the sex divergence, but in the relation that is established between sexes in specific historical totality. Different flow of sexual differentiation and their communication , in some societies clearly points to the autonomy of social process of cultivating sexes in regards to natural determination. But, that still doesn’t mean that natural and

123


social evolution don’t meet, that they are completely separated, independent and that some co-relation between them doesn’t exist.

3. Principle of subjectivity

The important specificity of social evolution of human race in the process of culturing sexes is in the fact that it is based on the principle of subjectivity. Human race is based on subjectivity of the man and subjectivity of woman. Perspective of special subjectivity doesn’t mean absolutism of their difference, but means not excepting dogmatic perspectives “equality” of man and woman in whish subjectivity of them both is being lost, in which there is no man as such nor woman as like that. That equality assumes social reality in which sex difference appears just as one dimension of that reality, and researchers who start from that social reality take sex just as one variable (sex, education, habitation etc). This theoretical– methodological approach neglects elementary fact that every woman with her authenticity historically strives to gender man, just like every man does. The lost of authenticity of woman or man means suspension of dynamics basis and the sense of existing humans as special kind.

4. Two levels of needs

In the whole of their being woman and man have the need for social position which provides them power, identity, social security based on their work, but can't neglect important need for love, children, home and family. There are two levels of need which satisfaction is not just important for the position of women, but also for the position of man, and which are essentially important for the complete organization of society and all its institutions: family, school, economy, health system and of course state. It is about the needs which express generic essence of human race in general. Basic assumption for successful joining these two levels of needs is emancipation of consciousness and sensibility emancipation of citizens in one society.

Ruling relations in modern society are far from the fact that they enable most of people, especially women, to satisfy two mentioned levels of needs. That's why women's groups are unsuccessful. Today we mostly have labor organization, division of labor, standards, institutions, homes, families, as they are created under the decisive influence of man and norms in which application, the dominant place belongs to men.

5. Interdisciplinary approach

For progressive overcoming this state, the results of interdisciplinary researches with differentiated epistemology can give the necessary base.

Epistemological question of «internal» and «external» validity of results of culturing gender and gender relationships doesn't stop being topical from early researches till today.

124


«Internal» validity refers to a problem of deriving conclusions based on collected material in the frame of one research or one science discipline (in our case sociology).

«External» validity refers to a problem of quality of research results, that means it includes quality of scientific project in general, from theoretical– methodological items to the quality of scientific material itself and its scientific adequacy and objectivity. All this means comparison of research and research results of specific scientific discipline within their domain. In the case of sociological studying of sexes and their social relations, comparison with ontological contents of anthropological, psychological, ethnological character and results of these disciplines.

6. Historical tendency

The task of sociological science is to exactly that with theoretical– methodological approach differentiates historical striving which on existential level follow essence of relations between sexes, on one side and on the other, tendency striving whose existential acting doesn't represent realization of their essence. Only in the indicated context interests of sexes get broader meaning, not just economical, consumer, and voluntary, hedonistic. The term interest was later reduced to economic meaning «before it included totality of human striving, but it signified one element of deliberation and calculating with regard to the way how these aspirations should be followed» (Hirshman, 1999, 55). Here is lucidly indicated unity of passion– human tendencies and reason trough the element of deliberation and calculating in relation to the way how these tendencies that is passion should be satisfied. But this isn't simple unity, but the process of subliming in which all these elements get or achieve nobility and because they are like that they carry out mutual influence. As a result appears the category interest. (Vukicevic, 2003, 239). In its totality interest gets predictability and stability and that is why, the societies in which interests rule, have the advantage as Hirshman highlights. The advantage is in fact that in this totality passion and interests are met, while originality of both(interests and passion) is not lost. We must have in mind this eternal law of Nature and Man and his Community if we want to understand sexes and their relation and therefore sociological intellection of society in unity of constituted social relations, institutions and organizations and socio anthropogenesis. Obviously, in that context ontology of gender and the relations between sexes and its corresponding gnosiology in sociological understanding, interpretation and explaining, can't causally and theologically be good without philosophical assumptions. Without those assumptions sociology in its knowledge can't get out of the circle of power and rule, and stays on the positions of apology of existing line and order for which monopoly established rules of the game are more important than question of reality, especially more important than the question of freedom, as the assumption of understanding generic essence of man and in that context relation between sexes.

125


The base of progressive, human and democratic relationship in the relation of sexes is if the woman and man affirm their identity as a quality for the other, and not just for him/herself. Especially female– as cultural in integration with specific male– as cultural mustn't be neglected but preserved. Both man and woman enter universal components of generics of human, no matter they do it with their complete characteristics. The man and woman are coherent ingredient of species, without which, just like they are– different -there isn't human race, there isn't generic essence of human. In this is ontological perspective of sexes and their relationships and particularity of their Gnosiology in terms of both causal and meaningful understanding, interpretation and explaining this social phenomenon.

7. Act of unity

Genesis of these social phenomena has its beginnings in the moment when man and his community break direct affiliation to nature, with beginning to produce conditions of his existence, prevailing with that naturally given, the existing conditions. The man «moves» from direct connection with nature to its community and with it «conquers» the space and time. The most important moment in this process is objectification of the act of unity which becomes autonomous ownership reality and like that the base of singularity of individuality and community and their dynamics in the terms of development of human needs and their satisfaction (Vukicevic, 2003).

In that ownership logos of community and its meeting with history, at the same time, the process of segregation of men and women from direct composition of Nature, was going on. On the other hand, getting “the pure singularity” was happening ontologically specific for both, man and women. Specificity of getting “the pure singularity” of man and “the pure singularity” of women, accompanies the whole history of human race, and in modern society with all consequences of modernity gets new philosophical, sociological, anthropological and psychological dimensions, as from the point of ontology, as from the point of gnosiology.

8. Universality and uniformity

The question is where the human race is going if universality as global characteristics of modern world i more and more getting the form of

uniformity, if civilization mind more and more tends to abstractness of the same gender which leads to fatal sameness of man and women.

Generic essence of man couldn’t be imagined but on the principle inter subjective time of man and woman. Inter subjective time represents ontology of man and ontology of woman in their uniqueness that is inextricably joined action. Inevitable law of social evolution of man and his community manifests in this joined action, with mutual cultural substratum of man and woman. Their special cultures at the same time find resources in their and in the ontology of the other side. And not just cultural resources, but the sense of his existence.

126


Generic cultural substratum is unthinkable without originality and autonomy of the man and woman, their cultures, but it can’t be reduced to one of them or to their simple sum. That is the essence of social evolution of human race and the way of manifesting generic essence of man. That indestructible dialectic of social evolution is permanent and indestructible resistance to civilization mind of abstractive same kind, that is its totalitarian relation to ontology of man and ontology of woman and finally towards ontology of human race. Social revolution manifests as constant searching for “universality” through simultaneity of subjectivity of man, woman, individual, some nations based on that essence of human race. The most important question of sex ratio is related to dynamics of time of the sex in the form of inter subjective time. This represents connection of time of different sexes in family, social everyday life, on the field, in social reality. Inter subjective time doesn’t measure time of specific sex, but forms those procedures which manifest relations between sexes (sex ratio), and those relations have reflexively important influence on gender development and generic essence of man in general. If in the time conflict of sex, force comes to the fore, it acts with its logic which is based on the principle of bare existence that is on the principle of freedom.

With this theoretical line Sociology can follow the development of society based on development of consciousness about cultural unity of man and woman, which assumes indestructible autonomy of both. Cultural politics and cultural creation seek for quality as common value and on that builds the base of democratic, human and progressive development of society. Equal sex ratio can be established only in the situation of owning personal quality.

Connection of logos and history is constantly dealing with a question:

9. Which subjectivity suits woman in relation to subjectivity of man?

Connection of logos and history is constantly dealing with this question. From this we can derive considerations: which is modus vivendi of woman’s subjectivity and man’s subjectivity? What social order should, that is, which is the ideal type of social order in which both subjectivity can develop and manifest, adequate to ontology of both? Where is the reason for opposition of spheres of labor and family spheres, which appears as a main cause “incoherent identity” of woman? Why the conflict of roles which woman should play in the family and society? Who imposed double role to the woman, because it is illusion that she chose it herself? Why isn’t woman’s labor in the house adequately valued? In all these, what is “the product” of nature and what “the product” of society? What is the correlation between social positioning of roles by sex and natural evolution?

I hope that this analysis convincingly proves that scientifically versatile search for answers on given questions, must be based on observation of gender and sex in the context of generic essence of man and his community.

127


Literature

Petar II Petrović Njegoš (1995) Gorski vijenac, Podgorica, CID.Petar II Petrović Njegoš (1995) Luča Mikrokozma, Podgorica, CID.Milić, Anđelka (2007) Pol, Rod –Sociološki rečnik, Beograd, Zavod za

udđbenike.Fuko, Mišel (1998) Treba braniti društvo, Novi Sad, Svetovi.Berlin, Isaija (1992) Četiri ogleda o slobodi, Beograd, Nolit.Berđajev, Nikola (1979) Smisao istorije, Nikšić.Bassom, Tibi (1995) Kieg der Zivilisationen, Politik und Religion zwischen

vermunlt und Fundamentalismus, Hamburg.Heideger, Martin (1985) Bitak i vrijeme, Zagreb, Naprijed.Marks, Karl, Engels, Fridrih, (1979) Dela, Beograd.Hollitscher, Walter (1985) Natur und Mensch im Weltbild der Wissenschaft.

Berlin, Akademie-Verlag.Herbert, M. (1986) Natur als Kultur aufgabe, Stuttgarda, Deutsche Verlags,

Astalt.Fabijan, Johanes (2001) Vrijeme i Drugi, Nikšić, Jasen.Božović, R.Ratko () Kultura potreba, Beograd, Naučna knjiga.Sekulić, Nada (2002) Postmodernizam i kraj antropologije, Beograd,

Sociologija 4.Konstatinović, Radomir (2010) Filozofija palanke, Beograd, Otkrovenje.Gidens, Entoni (1998) Posledice modernosti, Beograd, Filip Višnjić.Pogled na svijet (1984) Titograd, CANUHabermas, Jirgen, i Racinger, Joyef, (2006) Dijalektika sekularizacije,

Beograd, Dosije.Hiršman, Albert (1999) Strasti i interesi, Beograd, Filip Višnjić.Sekulić, Isidora (2009) Intervju iz 1958, Beograd, Politika.Sol, Džon Ralston (2011) Propast globalizacije i preoblikovanje sveta,

Beograd, Athipelag.Вернадский, V.I. (1994) Живoe вeщeство и биосфера, Mосква, «Наука».Vukićević, Slobodan (2003) Crna Gora na prelazu milenijuma, Cetinje,

Centralna narodna biblioteka Republike Crne Gore, «Đurđe Crnojević».Vukićević, Slobodan (2005) Sociologija – filozofske pretpostavke i temeljni

pojmovi, Beograd-Nikšić, PLATO, Filozofski fakultet.Vukićević, Slobodan (2012) Globalization, human nature and the nature

of society // An ispring reflectiveness of sociological analiyisis of profesor Dobrenjkov /, New Delhi (The international institute of sociology, the 40th World congress).

Vukićević, Slobodan (2013) Sociological, theoretical and methodological approash to studing identity (Cvejić, Lazić, Dobrenjkov) IIS Wordl Congress, Uppsala, Sweden.

128


Vukićević, Slobodan (2013)ANTHROPOCENTRISM: EXISTENCE AGAINST ESSENCE, Global Journal of Human Social Science (GJHSS ) Cambridge (u štampi).

Vukićević, Slobodan (2011) Ontološke iracionalnosti savremenog svijeta, Nikšić, Filozofski fakultet, Institut za sociologiju i psihologiju.

129


ПОСТМОДЕРНАЯ АНДРОГИННОСТЬ

Автор: ЖИВКОВИЧ П.

ЖИВКОВИЧ Предраг – кандидат социологических наук, преподаватель-сотрудник Философского факультета Университета Черногории. Адрес: 81400 Никшич, ул. Данила Бојовича 66, Черногория,Tel. + 382 68 358 031. E-mail: [email protected] mailto:[email protected]

Аннотация: Содержание данного текста характеризуется терминологиче-ской чёткостью, учитывающей «сценарий» эпохи, но оно представлено не в понятийном аппарате дискурса постмодерна и постмодернизма, а в дис-курсах нового эпохального статуса пост-постмодерна, являющегося бо-лее тонким очертанием технологического имаджинариума. Наше созна-ние интерпретирует традицию божественной андрогинности и смешивает её с постмодернистской мутацией современного человека. Наряду с дис-циплинарными нотами биополитического преобразования постмодернист-ского индивида, мы предлагаем иллюстративный контекст «Улисса» Джейм-са Джойса, у которого отняли невинность рассуждения, чтобы потом, как постгендерного киборга, поддвергнуть его унифицированию, навязывае-мому капиталистической системой. Его идентичность и сексуальность раз-мельчены и обозначены символами капиталистической системы. Мы гото-вы утверждать, что в эпоху пост-постмодерна невозможно говорить о ген-дерной коммуникации и половой идентичности, потому что не существует возможности оценить собственную субъективность и онтологическое до-стоинство. Рыночный фундаментализм, вместе с либеральной гегемонией, технологически отменяет половые различия, превращая человека в объект, пригодный для культурной индоктринации.

Ключевые слова: постмодерн, постмодернизм, пост-постмодернизм, ка-питализм, андрогинность, гендер, половая идентичность, биополитика, ли-берализм, сексуальность.

Биополитика и (ре)продукция симулякра

Особенность данного текста состоит в том, что в нем раскрывается и позиционируется статус современного человека, который в период пост-модерна уже давно потерял свой мифологический и религиозный опыт и, таким образом, стал «социально препарированной тенью» своего про-шлого. Возможно, наш приговор кому-то покажется слишком строгим, но все-таки для анализируемого нами периода данный приговор является достаточно обоснованным, чтобы не подчиняться общепринятому образ-цу технологической коммуникации. Перед началом анализа постмодер-на и постмодернизма необходимо рассмотреть тему, которая, как нам кажется, задана системой цивилизационного порядка. Если теоретиче-

130


ская посылка точна, наше дискурсивное стремление движется в сторо-ну понимания предусловий для более осмысленного человеческого су-ществования. Отношение разных энтитетов постмодерна открывает нам волнующие картины, связанные с тоталитарными образцами и атмосфе-рой беспощадной чувствительности, которые устанавливает технологи-ческий универсум. Беспокойство Хайдеггера по поводу такой технологии, порождающей манипуляцию, по сути является призывом постоянно со-ветоваться со всеми общественными силами на тему борьбы с подлым декором, угрожающим полностью разрушить оазис человечности [1].

Выделенный радиус эволюционной мутации человечества, о кото-ром предупреждала постмодернистская редакция, будет главным объ-ектом исследовательского внимания в данной работе. Речь идет лишь о приобретении эксклюзивного права пост-постмодерна позициони-ровать уже существующую систему как вневременной кадр всех обще-ственных действий, а также как носителя аксиом, не требующих доказа-тельств, для которого возможно отрицание истории. Всегда надо иметь в виду, что постмодерн энергично вошел во все поры общества и произ-вел бинарные разделения, уничтожил старую систему ценностей, а так-же создал новое эклектичное цивилизационное поле. Мы понимаем, что реализация постмодерна создает особенное восприятие и ментальную систему человека. В своем преодолении традиции постмодерн превос-ходит аксеологический язык и становится режимом жизни или, цитируя Фуко, «режимом истины» [2]. Данная драма продолжается.

После дигрессии, в которой мы, начиная с «антропологического упад-ка», определили свои точки зрения, уточнили и вспомнили возможность по-другому взглянуть на эпоху постмодерна, превращающуюся в новые рамки эпохи пост-постмодерна, можно сказать, что процесс передачи «эстафеты силы» управления не окончен в плоскости индивидуальной не-зависимости человека. Таким образом, перед нами открывается панора-ма, в которой мы можем четко обнаружить симулякр и абсорбцию им че-ловеческого существования. Понятно, что технологический универсум сам по себе образует не частные, а общие «мифологемы». На этом месте оправданно обратить внимание на примечание Дивны Вуксанович. Она лишает призрачный мир техники ореола обмана. Несмотря на то, что ее анализ начинается с мира медиа, т.е. с раскрытия тех слоев иррациона-литета, которые порождают у людей псевдоконструкты реалитета, ссы-лаясь на мнения Андерса, Дебора и Бодрийяра, она утверждает: «Итак, еще Гюнтер Андерс [Anders] в своем эссе «Мир как фантом и матрица», говоря о взаимоотношении воли и реального мира, которое проистекает из пессимистской визии известного произведения Артура Шопенгауэра [Schopenhauer], онтологию средств массовой коммуникации, т.е. радио и телевидения, видел как диалектическое отношение «призрачного» и «ма-тричного», поддерживающих друг друга следующим образом – структу-

131


ра матрицы в медиа, благодаря своей схематичности, создает призрач-ные представления о реальности, которые, на самом деле, являются ее собственным отражением. Онтическая природа этих медиа, таким обра-зом, обусловлена только технологией, т.е. матрицей технической транс-ляции изображения, результатом чего является реальность, так называ-емого, «призрачного мира», «доставленного» в частные помещения и се-мейное окружение. Смесь публичной [телевидение] и частной сфер [до-машняя обстановка пользователя], объединенных в одну картину, гене-рируемую электронными медиа, наиболее очевидна как предмет потре-бления на примере мультипликативного продукта телевизионных сери-алов, более известных под названием «мыльных опер» [soap operas], о чем свидетельствует и онтологический анализ медиа Андерса. Позже, как представляется, на одном уровне анализа появляются теория тоталь-ного спектакля Дебора [Debord] и [ре]продукция симулякра Бодрийяра, как и онтологизация медиа Андерса, осуществляющаяся под влиянием призрачно-матричного мира феномена» [3, с. 10]. Приведенные точки зре-ния указывают на наличие технологического устройства мира. А это зна-чит, что мы присутствуем при драматизации повседневной жизни. Див-на Вуксанович при помощи медийной визии, точнее, медийной культу-ры, попыталась указать на упадок современной культуры постмодерна, источник чего необходимо искать в центральных точках технологическо-го развития. «Головокружительная экспансия электронных медиа, пре-жде всего телевидения, а позже видео, меняет общепринятый подход к культуре, превращая ее в гигантскую индустрию развлечения, конечным продуктом которой является – как замечают Адорно [Adorno] и Хоркхай-мер [Horkheimer] в «Диалектике просвещения» – наряду с гомогенизиро-ванным культурным продуктом, также медийно-схематизированное со-знание. Природа такого сознания, у которого, по сути, сохраняется ха-рактер товара, состоит в тесной связи одновременно и с другими «вир-туальными ценностями» популярной культуры. Итак, коммуникационные и интерактивные потенциалы новых медиа и Интернета делают возмож-ной своего рода «ревитализацию социальных структур», но в медийно си-стематизированном пространстве и времени, в результате чего возника-ют виртуально конструированные сообщества, которые выходят за рам-ки «реальных» пространства и времени» [3, с.25-26].

Стоит прокомментировать, говоря о гносеологической проверке постмодерна, определенный тип эмансипации, которая считается про-граммированным требованием данного периода. В социальной сфере необходимо было реагировать освобождением от слепой претенциоз-ности модерна, чтобы получить свободу новой парадигмы жизни, не прощающей «бунт» индивида и формулирующей новые правила пове-дения. Точнее, речь идет не об эстетическом пейзаже, а о своего рода навязывании уверенности в архитектуре дистопии. В этом смысле мы

132


ссылаемся на гномов Зорана Видоевича, который подробно выражает экзистенциальное восприятие постмодернизма. Без всякого сомне-ния, «постмодерный империализм не ограничивается только экономи-ческим, политическим и культурным подчинением. Он старается заво-евать и направлять также и душевную структуру человеческого рода. С этой целью употребляются многочисленные приемы, не только гру-бые и ужасные, но также и более изысканные, на первый взгяд, сохра-няющие автономию человека, а на самом деле, содержащие в своей основе самые большие достижения извращенной психиатрии и пси-хологии» [курсив наш] [4, с. 99]. Заключительным штрихом к портрету данной эпохи можно считать волнующую нас роль человека, потому что наличие приведенных «негативов» поощряет сомнение в утвержденном «классе» культурных образцов, которые говорят о кратковременности нового периода и о его необоснованности. Те же, кто не согласен с по-требительской экспансией и поверхностной идентичностью постмодер-на, обязательно будут стигматизированы [5]. «В зоне риска» оказывает-ся природа человека и таким образом создается общество, охаракте-ризованное нигилистской банальностью homo homini lupus est. Новый этап длинного пути исчезновения этики, через который мы как раз про-ходим, должен остановиться на том месте, где мы были, когда потеряли другого в нас самих, чтобы завтра не осталась «грустная оболочка эга». Ключевым структурно-психологическим последствием такого состоя-ния одиночества является специфическая эрозия содержимого эга, т.е. креативного восприятия идентичности. Эго становится гипертрофиро-ванным и пустым. Приведенное утверждение «мотивирует высказаться» Ралфа Шнеля: «[...] который утверждает, что идентичность современно-го западного индивида в лучшем случае определяется как перформанс, который постоянно поддерживается «пародийно-театральной» инсце-нировкой ожиданий в рамках «эстетики экзистенции» [6, c. 102]. Абри-сы позднего постмодерного общества, хотя Бек предлагает новую фор-му, которая олицетворяется в другом модерне, не оправдали запросов общества, так как общество оказалось подверженным риску. «Жить в ситуации риска» – таков договоренный по умолчанию девиз западного общества. Контекст анализа заключается в следующей предпосылке: «Одновременно с развитием общества риска развиваются антагониз-мы между теми, кто страдает от рисков, и теми, кто на рисках зараба-тывает [...] В этом смысле, обществом риска является и общество нау-ки, медиа и информации» [7, с. 68-69].

«Шоу Трумана»

Толкование понятия «человек» с точки зрения постмодернизма – под-разумевает его эмиграцию из убежища, генерированного личностной

133


оболочкой, и иллюзионистскую фрагментацию навязанного быта [8]. Данную системную конструкцию Желько Симич называет reality состо-яние, являющееся симуляцией проявления верификованного субъек-та, без сигнализированных особенностей узнаваемости идентичности. Продолжение его философского кодирования постмодерной подачи глобальной пропаганды читаем в анализе, без всякого сомнения, за-мечательной кинокартины Питера Вира «Шоу Трумана» [The Truman's show], в котором показано цивилизационно-навязанное чувство аутен-тичности существа [9]. В анализе Симича мы сталкиваемся с носителя-ми цивилизационного провала. Несомненно, можно сказать, что речь идет о своего рода этапе технологического устранения, ставшего аген-том социализации современного человека. В этом смысле абсолютно оправданно возникает вопрос автора, а именно: умножаются ли в на-шем реалитете те элементы, которые отождествляют нас со статусом Трумана Бербанка в reality программе. Научная трактовка может об-ладать следующими ответами: «Первый предложенный нами ответ, на первый взгляд, может показаться неожиданным: уверенность основа-на на факте, что без всякого сомнения, существует австралийский ре-жиссер – Питер Вир, который, по крайней мере, единственный во всей команде участников съемок фильма, придумал и снял фильм как про-изведение искусства, а не как большую reality программу. Разница су-щественная: фильм как художественная форма основан на имагинации и сообщает нам об имагинарном [несмотря на то, в какой степени ис-черпаны элементы реалитета], а reality-программа осваивает часть ре-алитета и сообщает нам о модели реально организованного времени, несмотря на то, в какой степени заимствует в трансляции эскиз чего-то иммагинарного, который тем временем исчез под давлением реальной презентации» [9, с. 13]. Это очень тонкое толкование постмодерного дискурса и общественных отношений, которые превращаются в пато-логический вуайеризм. «И второе доказательство, кроме уже сказан-ного о The Truman's show, также может показаться нам парадоксаль-но простым, хотя уже понятно, что необходимо уделить больше внима-ния рассмотрению категории «простого». Речь идет о том, что в этой картине существует скрытая категория людей, которые по сути дела-ют reality-show реальным. Но это не участники и не режиссер, а зрите-ли, которые находятся с этой, реальной, настоящей стороны кадра» [9, с. 15]. Наряду с замечанияем Симича, мы можем сделать вывод, что мы все-таки не живем в reality-действительности Трумана, потому что мы не достаточно готовы столкнуться с reality-действительностью [9]. В контексте представленной десемантизации постмодерн желает пре-взойти зоны потребительских желаний, потому что очень ловко, можно даже сказать равнодушно к миру традиции, «провоцирует» аксиологи-

134


ческие коннотативы, объединяет и совмещает их формы с топонимами рынка и капитала. Прозрачность такого состояния или, лучше сказать, изысканное обессиливание прошлого в разгаре рыночного маркетин-га Александр Дугин объясняет на примере Че Гевара, который, «выпол-няет ту же функцию, что и обращение к «империи» в современной поли-тологии: инкрустация его в маркетинговый ряд показывает фундамен-тальность победы рынка и капитала над социализмом и пролетарской революцией» [10, с. 38]. Таким образом, устаревшая аксиоматика (ко-торую модерн уже давно нивелировал) оживляется только с целью ре-льефного воздвижения постмодернистского очага.

Огромный вклад в анализ данной проблемы мы находим у Богданы Ко-левич в ее объяснении биополитики Фуко, ключевого понятия практиче-ски во всех его работах. Генеалогию текстов Колевич составляет «испу-ганность» Фуко перед наблюдением за феноменом биополитики и рас-смотрение его через разного рода вопросы: экономика, рынок, техника управления, нервное расстройство, сексуальность, право, суверенитет, жизнь и смерть [11]. В процессе анализа мы понимаем объяснение ав-тором сути биополитики и модулей ее проявления, что, на самом деле, и есть направление нашего исследования постмодернистского дискур-са. «Самым оригинальным и самым убидетельным в работах Фуко явля-ется его анализ определенного «режима правды», либерализма как воз-можности Модерна и его способа реализации взаимоотношения зна-ние/сила, критика биополитики как контрполитики, которая открывает новую возможность рассуждения о политике. Для Фуко биополитика по-является как ряд исторических практик и техник управления, происхо-дящих из дискурса либерализма» [12, с. 32]. Эксплицитное восприятие биополитики, как замечает Богдана Колевич, можно очень точно пред-ставить как доминирующую форму инструментализации ума, режимом правды которого выступает либерализм. «Так возникает вопрос, как ли-берализм, как биополитика, становится вопросом уничтожения сувере-нитета. Может быть, даже не случайно то, что неолиберализм в совре-менных формах биополитики проявляется даже еще в большей степени через специфическую форму уничтожения политического суверенитета» [12, с. 35]. Здесь возникает еще одно онтологическое покрытие выбо-ра и сохранения не только суверенитета, но и идентичности. Фундамен-тальное утверждение Богданы Колевич содержится в выводе и гласит, что Фуко биополитику считал новым дискурсом Запада, который: «[...] с собой приносит особую историческую форму силы и политики, кото-рые являются как бы par excellence вопросом рабства против свободы, и становится исключением в генеалогическом анализе разных истори-ческих форм реализации силы» [12, с. 39]. Данная ассиметрия являет-ся последствием успеха либеральной идеалогии.

135


Постмодерная андрогинность

Представленная ревизия состояния эпохи подразумевает и вопрос половой идентичности и, конечно, вопрос гендерной коммуникации. Рассматривание данных вопросов движется в сторону их сублимации и субстанциальности в «нечто» такое, что нельзя назвать их конечным ре-зультатом, а скорее всего измельченным описанием их дискурса. Крат-кий обзор и намек постмодернистского наратива становится предметом нашего анализа. Что на самом деле представляет из себя постмодер-нистская андрогинность? В диспозициях постмодерна можно ли гово-рить о наличии идентичности и существа вообще? Наш ответ идентичен с утвержденными открытиями Мирче Элиаде, касающимися вопросов мифа и его социального использования. Для нас особо важным является вопрос существования мифа о божественной андрогинности, который, что мы и докажем в продолжении данной работы, послужил дискурсом и текстуальным фоном для разгадывания постмодернистской фарсо-вости и легитимизации «игнорирования пола». Сделаем краткую паузу и вернемся к теме. Наблюдая за мифологической картиной, описывае-мой Мирче Элиаде, входим в сферу интроспекции архаической мифо-логии, в которой, по мнению автора, слишком воплощаются биологи-ческие диспозиции. Но здесь следует преодолеть унаследованное не-понимание и позволить мифу ставить свой метафизический опыт. Эли-аде предупреждает: «божественная двуполость является элементом многих религий и – стоит обратить внимание – даже самые мужествен-ные и самые женственные божества – андрогины. Несмотря на форму проявления божества, он или она представляет собой окончательную реальность, абсолютную силу, и эта реальность, и эта сила не позволит быть ограниченной какими-либо атрибутами (добро, зло, мужское, жен-ское или что-нибудь другое). Несколько древних египетских богов дву-полые. Среди греков андрогинность была признана вплоть до послед-них веков античности» [13, с. 21]. Религиозному опыту соответствует и миф о человеческой андрогинности, которую можно считать метафори-ческой инвестицией в сознание человека. Хотя здесь невозможно гово-рить о четких гендерных и половых различиях, данный символический перевод помогает нам понять единство и чувство жизни, обеспечива-ющие сплоченность группы. Элиаде считает, что общие особенности данного мифа можно найти в антропологии Платона и в гностических учениях. Это следует понимать не как отрицание пола, а, прежде всего, как потребность человека, «вернуться – хотя бы временно – в состоя-ние совершенной человечности, в которой оба пола существуют вме-сте, точно так же, как вместе существуют и все остальные достоинства, и все остальные качества в Божестве. Мужчина, одетый в женскую одеж-ду, не пытается сделать из себя женщину, как, на первый взгляд, могло

136


бы показаться, он на мгновение вызывает к жизни единство полов, та-ким образом облегчая для себя общее понимание космоса» [13, с. 23]. Мы совершенно уверенны в том, что человек, по мнению Элиаде, ни-когда не сможет быть освобожден от своей «архаической мифологии».

Данное утверждение и есть основа нашей предпосылки о том, что постмодерн заимствовал архаические мифологемы андрогинности, учитывая тот факт, что под плащом постмодерна покончено с топосом идентичности и субъективности, там создается соблазнительная атмос-фера симулякра, в результате чего отнимается и самая мысль о Другом и его значении. Теоретический вклад в нашу эпистолу представляет со-бой и отношение Бодрийяра к уже известному всем Нарциссу, который, как он считает, восхищен не своим собственным отражением в качестве совершенной эрогенной идентичности, а ситуацией, в которой исчеза-ет перспектива Другого. «Склонившись над источником, Нарцисс исце-ляется от иссушающей раздвоенности: его отражение перестает быть «иным», теперь это его собственная внешность — эта поверхность, ко-торая поглощает его, обольщает его, так что сам он может лишь прибли-жаться к ней до бесконечности, но не в состоянии прорваться по другую сторону, поскольку никакой другой стороны просто нет, как нет между ними никакой рефлективной дистанции. Зеркало воды — поверхность абсорбирующая, а не отражающая» [14, с. 75]. Постмодернистскому че-ловеку больше не разрешено быть обидчивым нарциссом. Его идентич-ность теперь должно подчеркивать эйфорическое увлечение ежеднев-ными тактами потребительской культуры. Современного человека из-гнали с орбиты его идентичности. Без сомнения, постмодерн волшеб-ным способом укрепил свою мистику, а из человека сделал каторжни-ка симулякрических желаний. Человек больше не является носителем коммуникативного и ингениозного полей, теперь он – отражающий бил-борд и потребительский универсум. «Кризис личности и группы, экзи-стенциальная и культурная тень, которая сопровождает человеческую историю с самого начала, в последние столетия обретают весьма дра-матичные масштабы [...] Только с недавних пор кризисы приобретают размеры всеобщих проблем и разрушения общественных структур из-нутри; поэтому время модерна одновременно является и временем по-стоянного кризиса и временем попытки его преодоления» [15, с. 51]. С нашим утверждением согласен и Слободан Вукичевич, который в пост-модернистском нигилизме и редукционизме видит черты систематич-ной и эпохальной цитатности, уничтожающей идеал рода и его содер-жания. «Постмодернистский подход, как это заметили социологи, обо-значает смерть общества в сфере социологии, его взгляд на род и ген-дерные взаимоотношения обозначает смерть рода в рамках не только социологии, а также и в рамках антропологии, психологии и гуманитар-ных наук в целом» [16, с. 77]. К данному критическому замечанию можно

137


добавить и мнение Сандры Хардинг, которая критикует феминистское отношение к роду, открывая в нем множество недоработок и недостат-ков, которые препятствуют их методологической обоснованности. Отве-чая на вопрос о том, что такое род, Хардинг с правом вносит коррекции в давно уже сформированные трактовки в феминистских разработках. «Мультикультуральному и глобальному феминизму нужны более содер-жательные и точные рассмотрения рода, чем те, которые северные ис-следования и науки считали полезными. Конечно, гендерные различия не являются природным результатом половых различий, что встречаем как распространенное мнение в многочисленных культурах. Род пред-ставляет собой общественно организованое явление и играет важную роль в культурной конструкции того, что считается половыми различи-ями... Итак, род – это особенность не только каждой отдельной женщи-ны или отдельного мужчины, а также и общественных структур, таких, как разделение труда и принципов распределения общественных льгот и расходов, а также ценностей» [17, с. 135-136].

С помощью следующих иллюстраций мы докажем предпосылку, что в сфере постмодерна нельзя говорить об отношениях рода, пола, сек-суальности и субъективитета. Почему!? Ответ мы будем искать в лите-ратурном герое Джеймса Джойса – Улиссе как символе половой про-зрачности и субъектного уничтожения. Мы фиксируем точки, в которых создавался общий тон постмодерна, обеспечивший и теоретическую основу, унаследованную эпистемическую парадигму для создания и трансформации структуры постмодернистского субъективитета, в то, что нельзя считать гуманным конструктом, а скорее качественной мута-цией основных элементов концепта постмодернитета – известного под названием пост-постмодерн. На адекватность данного теоретического определения и эпистемического раскрытия эпохи указал Желько Симич. Итак, в объемной работе, посвященной проблеме тоталитарного созна-ния в структуре общества, сознания и эго-концептуальности, а также и проблеме рациоцентричной традиции, Симич обращает наше внимание на те места, в которых пост-постмодернизм оформлен и где учреждены эпистемические принципы его дискурса. Оправданность и адекватность вопроса об факте эпохи подтверждает ответ пост-постмодернизма, от-рицающий и уничтожающий всякий говор гуманной практичности, и ли-шающий достоинства все то, что до недавнего времени считалось «че-ловеком» и культурой. Такую тенденцию можно легко обнаружить в тек-стах Симича: «[...] пост-постмодернизм создает такую псевдоонтологи-ческую атмосферу, в которой индивид отказывается от гносеологической инициативы как существенной иманентной составляющей своего субъ-ективитета. [Напомним, что до этого, совсем наоборот, постмодерн на-стаивал на омнипотентности или, как говорил Барт, компетенции увле-чения субъекта!] При этом данное вырывание натавизма смягчается ил-

138


люзией, что технологический универсум, который взял на себя инициа-тиву, реализуется только благодаря партиципации консумента. Вкрат-це, пост-постмодернитет представляет собой переходный этап, на ко-тором субъект полностью передает компетенции технологической си-стеме, а факт сравнительной объективизации человека гасится при по-мощи партиципативной агитации, которая в самом корне заменяет гно-сеологический импульс» [18, с. X]. Речь идет о тонкой мутации дистин-ктивных элементов идентичности, которые в пост-постмодерном кругу теряют онтологическое значение, уступая технологической замене свою долю в создании ценностного скелета. Несложно объяснить равноду-шие технологического имаджинариума, желающего отменить не пози-ции человека, а его чувствительное и онтологическое единство – мыш-ление, чувства и действия, и представляющего собой автобиографию одного давно забытого создания – человека! Социально подходяший ма-териал Симич находит в комментарии Юнга об Улиссе: «На самом деле, комментарий Юнга об Улиссе лучшим способом предупредил о постмо-дернистском пароксизме: Улисс – сдержанный и дистанцированный на-блюдатель, который на суету тривиальных чувственных событий, участ-ником которых сам является, смотрит из перспективы омнипотентного субъекта. Еще одно, но ни чуть не менее важное изменение, содержит-ся в редукции ритма движения: лишенный всяких внешних действий и искушений, окруженный типичными представлениями, постмодернист-ский индивид существует в максимально узком (однодневном) времен-ном кругу, необходимом для ознакомления с крайне упрощенной раз-новидностью аффицирования идентичности» [18, с. XIII]. Улисс, как ма-нифест постмодерной андрогинности, представляет собой и простран-ство банализации самулякра. Он является скриптом технологического имаждинариума, который дисциплинирует его поведение. Для подроб-ного описания Улисса, который в эпохе пост-постмодерна становится только дисциплинарным конструктом, обратим внимание на интерпре-тацию автора, который в записях постмодернистской редакции тончай-шим способом анализирует символизм системных знаков, определяю-щих гендерные особенности, а также неустойчивость половых разли-чий и их идентичности. На сцене своего рода киборг, по определению Донны Харауэй, который живет в постгендерном входе системы. В ка-честве яркого примера «дискурсивной стратегии», которая подчиняет-ся пост-постмодернистской культуре и биополитическому террору, ав-тор приводит Мадонну [18]. «Данное медийное явление представляет собой постоянную материализацию постмодернистских дискурсов, для которых тело служит средством убеждения других в его природной вне-половой недетерминированности» [18, с. 334]. Итак, используя остро-умные утверждения Бодрийяра, можно сделать следующей вывод: «Вся

139


новейшая история тела – это история его демаркации, история того, как сеть знаков и меток разграфляет, раздробляет и отрицает его...» [19, с. 114]. Обратим внимание на те элементы, которые усиливают темати-ческий конструкт. Объясняя теоретические модели Джудит Батлер, Си-мич указывает на ловушки постмодернизма. Речь идет о так называе-мой психике власти или пассионарной привязанности, которая с само-го рождения делает человека привыкшим к подчиненному экзистенци-альному статусу [18]. Хотя постмодерн пытается отменить данное при-знание, оно неумолимо, потому что современная половая идентичность (если о ней вообще можно говорить) со всей силой демонстрирует не-возможность быть воспринятой в целостности. «Колоссальное воспо-минание» человека, по мнению Батлер – это его послушность и отрица-ние политической системой половых различий [20].

Заключение

Данную работу мы закончим представлением утверждений француз-ского социолога Алена Турена, с которыми пересекается наш взгляд на постмодерную андрогинность или, точнее сказать, на постмодерную отмену субъективитета, а, следовательно, и на постепенное исчезно-вение ролей мужчины и женщины [21]. Гендерная идентичность в эпоху пост-постмодерна превращается в некий предмет капиталистической переработки и потребления. На фоне утверждения Фредерика Джейм-сона, мы можем сказать, что живем с навязанными привычками поздне-го капитализма и его «гримасами» [22]. Культурная политика, подверга-ясь рыночным законам и очерчивая рефлексию современной женщины, представляет собой форму отчуждения не только от мужчины, семьи, а и от самой себя. Данное освобождение наполняется ложной сексуально-стью, которая предсталяет собой эксклюзивное выражение системного присмотра и наказания. Принятая современная высокоразвитая техно-логическая система, через все возрастающий иллюзионизм, что явля-ется лишь формой «ничто», отражает импульсы общества. Необходимо стремиться к преодолению статусной замаскированности современно-го человека, который становится постгендерным киборгом и эмиссаром высокоразвитого капитализма. Общество сталкивается в технологиче-ской сфере с пассивностью своих надежд и стремлений? Мелеет ли в данных примечаниях полнота эпистемологических матриц рода и поло-вой идентичности, в которых мужчины и женщины превращаются в «ко-чевников», ищущих подтверждение своей субъективности в постмодер-нистской форме? Данное дискурсивное пространство должно пройти через фильтр гуманитета, чтобы потом пройти реконфигурацию новых обстоятельств социальной жизни и, прежде всего, нового разговора не только об истории, но и о будущем гендерной куммуникации.

140



1. Heidegger M. Битак и вријеме. Загреб. Напријед, 1985.2. Foucault M. Dicipline and Punish: The Birth of the Prison. New York. Random House, 1977.3. Vuksanović D. Filozofija medija / ontologija, estetika, kritika. Beograd. Čigoja štampa,

2008. 10,25,26 str.4. Видојевић З. Порази и алтернативе, претње пустоши и етика отпора. Београд:

Завод за уџбенике, 2015.99 стр.5. Гофман E. Стигма. Нови Сад. Mediteran Publishing, 2009.6. Шнел Р. Лексикон савремене културе: теме и теорије, облици и институције од

1945. до данас, Београд. Плато, 2008., у: Симић Ж. Манифест Жижек / портрет пост-постмодерне. Београд. Просвета 2012.102 стр.

7. Bek U. Rizično društvo / U susret novoj moderni. Beograd. Filip Višnjić, 2001. 68-69 str.8. Lyotard J.F. The Postmodern Condition: A Report on Knowledge. Manchester.

Manchester University Press, 1984.9. Симић Ж. Јунг и хришћанство / пропедевтика у комуникологију бића. Београд.

Академија за дипломатију и безбедност, 2011. 13,15 стр.10. Дугин А. Геополитика постмодерне. Београд. Преводилачка радионица –

Росић, 2009. 38 стр.11. Foucault M. The History of Sexuality. New York. Pantheon, 1978.12. Koljević B. Bipolitika i politički subjektivitet. Beograd. Službeni glasnik, 2009.

32,35,39 str.13. Mircea E. Morfologija i funkcija mitova. Beograd. u: Vidici, 1987 br. 21-23. str.14. Бодријар Ж. О завођењу. Подгорица. Октоих, 1994.75стр.15. Гајић А. Духовне основе светске кризе, Београд. Конрас, 2011.51 стр.16. Vukićević S. Sociologija – filozofske pretpostavke i temeljni pojmovi. Beograd.

Plato, 2005.77 str.17. Harding S. Multikulturalnost i nauka / postkolonijalizmi, feminizmi i epistemologije.

Podgorica. Cid, 2005. 135,136 str.18. Симић Ж. Уликс и пост-постмодерна / филозофија егзистенције нестајућег

субјекта. Београд: Просвета, 2012. X, XIII, 334 стр.19. Бодријар Ж. Симболичка размена и смрт. Горњи Милановац. Дечје новине,

1991.114 стр.20. Judith B. Bodies That Matter, On the Discursive of ‘Sex’. New York & London.

Routledge,1992.21. Touraine A. New Paradigm for Understanding Today’s World. Cambridge, Malden.

Polity, 2007.22. Jameson F. Postmodernism, Or, The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham.

Duke University Press, 1991.

POSTMODERN ANDROGYNY

Author: ZIVKOVIC P.

Zivkovic Predrag, Candidate of Sociological Sciences, Assistant Professor of the Faculty of Philosophy, University of Montenegro, in Nikšić.Address: 81400 Nikšić, Danila Bojovića bb, Crna Gora, Montenegro.Tel. + 382 68 358 031. E-mail: [email protected] mailto:[email protected]

141


Abstract. The content of this text is characterized by a terminological clarity, taking into account the “scenario” of the era, but it is not represented in the conceptual apparatus of postmodern discourse and postmodernism, and in the discourses of the new landmark status of post-postmodern, is more subtle outline technological imaginary. Our mind interprets the tradition of divine androgyny and mixes it with the postmodern mutation of modern man. Along with disciplinary notes of the biopolitical postmodern transformation of the individual, we offer an illustrative context of “Ulysses” by James Joyce, who was deprived of the innocence of the arguments so that to submit him later as a postgeneric cyborg to unification imposed by the capitalist system. His identity and sexuality are crushed and marked with the symbols of capitalist system. We would argue that in an era of post-postmodern it is impossible to talk about gender communication and gender identity, because there is no opportunity to assess their own subjectivity and ontological dignity. Market fundamentalism, along with the liberal hegemony, technologically cancel sex differences, transforming man into an object suitable for cultural indoctrination.

Keywords: postmodern, postmodernism, post-postmodernism, capitalism, androgyny, gender, gender identity, biopolitics, liberalism, sexuality.

References

1. Heidegger M. Битак и вријеме. Загреб. Напријед, 1985.[ M. Heidegger, Being and Time. Zagreb. Naprijed, 1985.]

2. Foucault M. Dicipline and Punish: The Birth of the Prison. New York. Random House, 1977.

3. Vuksanović D. Filozofija medija / ontologija, estetika, kritika. Beograd. Čigoja štampa, 2008. 10,25,26 str. [ Vuksanovic D. Philosophy media / Ontology, aesthetics, criticism. Belgrade. Čigoja štampa, 2008. 10p., 25p.,26p.]

4. Видојевић З. Порази и алтернативе, претње пустоши и етика отпора. Београд: Завод за уџбенике, 2015.99 стр. [Vidojevic Z. Defeat and alternatives, threats desolation and ethics resistance. Belgrade: Завод за уџбенике, 2015.99p.]

5. Гофман E. Стигма. Нови Сад. Mediteran Publishing, 2009.[ E. Goffman Stigma. Novi Sad. Mediterranean Publishing, 2009.]

6. Шнел Р. Лексикон савремене културе: теме и теорије, облици и институције од 1945. до данас, Београд. Плато, 2008., у: Симић Ж. Манифест Жижек / портрет пост-постмодерне. Београд. Просвета 2012. 102 стр. [ Snel R. Lexicon of contemporary culture: themes and theories, forms and institutions since 1945, Belgrade. Plato, 2008, in: Simic G. Manifesto Zizek / portrait of post-postmodern. Belgrade. Prosveta, 2012. 102p.]

7. Bek U. Rizično društvo / U susret novoj moderni. Beograd. Filip Višnjić, 2001. 68-69 str. [Back U. Risk society / Towards a new modernity. Belgrade. Filip Visnjic, 2001.68p., 69.]

8. Lyotard J.F. The Postmodern Condition: A Report on Knowledge. Manchester. Manchester University Press, 1984.

9. Симић Ж. Јунг и хришћанство / пропедевтика у комуникологију бића. Београд. Академија за дипломатију и безбедност, 2011. 2011. 13,15 стр [S imic G. Jung and Christianity / propaedeutics in Communication beings. Belgrade. Academy of Diplomacy and Security, 2011.13p., 15.]

10. Дугин А. Геополитика постмодерне. Београд. Преводилачка радионица – Росић, 2009. 38 стр.[ Dugin A. Geopolitics of postmodern. Belgrade. Преводилачка ра-дионица – Росић, 2009. 38p.]

142


11. Foucault M. The History of Sexuality. New York. Pantheon, 1978.12. Koljević B. Bipolitika i politički subjektivitet. Beograd. Službeni glasnik, 2009.

32,35,39 str.[ Koljević B. Bipolitika and political subjectivity. Belgrade. Sluzbeni glasnik, 2009.32p., 35p., 39p.]

13. Mircea E. Morfologija i funkcija mitova. Beograd. u: Vidici, 1987 br. ½, str. 21-23.[ Mircea E. Morphology and function of myths. Belgrade. in Vidici 1987 no. ½, 21p.,23.p.]

14. Бодријар Ж. О завођењу. Подгорица. Октоих, 1994.75стр.[Baudrillard G. About seduction. Podgorica. Oktoih, 1994.75p.]

15. Гајић А. Духовне основе светске кризе, Београд. Конрас, 2011.51 стр.[ Gajic A. Spiritual foundations of the global crisis, Belgrade. Konras, 2011.51p.]

16. Vukićević S. Sociologija – filozofske pretpostavke i temeljni pojmovi. Beograd. Plato, 2005.77 str.[Vukicevic S. Sociology – philosophical assumptions and basic concepts. Belgrade. Plato, 2005.77p.]

17. Harding S. Multikulturalnost i nauka / postkolonijalizmi, feminizmi i epistemologije. Podgorica. Cid, 2005. 135,136 str.[Harding S. Multiculturalism and science / postcolonialism, feminism, and epistemology. Podgorica. Cid, 2005.135p., 136p.]

18. Симић Ж. Уликс и пост-постмодерна / филозофија егзистенције нестајућег субјекта. Београд: Просвета, 2012. X, XIII, 334 стр. [Simic G. Ulysses and post-postmodern / philosophy of existence disappearing entity. Belgrade: Prosveta, 2012. X p., XIII p., 334 p.]

19. Бодријар Ж. Симболичка размена и смрт. Горњи Милановац. Дечје новине, 1991.114 стр. [Baudrillard G. Symbolic Exchange and Death. Gornji Milanovac. Dečje novine, 1991.114 p.]

20. Judith B. Bodies That Matter, On the Discursive of ‘Sex’. New York & London. Routledge,1992.

21. Touraine A. New Paradigm for Understanding Today’s World. Cambridge, Malden. Polity, 2007.

22. Jameson F. Postmodernism, Or The Cultural Logic of Late Capitalism. Durham. Duke University Press, 1991.

143


ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ГЕНДЕРНЫХ РОЛЕЙ И ГЕНДЕРНЫХ ОТНОШЕНИЙ КУЛЬТУРНЫМ КОНТЕКСТОМ

Автор: ЛУЧИЧ М.

ЛУЧИЧ Миомирка – кандидат социологических наук, преподаватель-сотрудник философского факультета Университета Черногории,.Адрес: 81400 Никшић, ул. Данилa Бојовича 66, Черногория.Тел. +382 69 434 731. E-mail: [email protected],

Аннотация: Стремление к демократизации гендерных отношений и ген-дерных ролей характерно для всех современных обществ, также и для Чер-ногории. Процесс демократизации гендерных ролей и гендерных отноше-ний в значительной степени зависит от социальных условий (экономиче-ских и политических), но в данной работе будет рассматриваться культур-ный контекст, который определяет значение гендерных ролей и гендерных отношений. Почему культурный контекст? Поскольку на черногорское об-щество по-прежнему сильное влияние оказывает патриархальная модель культуры, гендерные роли и гендерные отношения все еще можно интер-претировать в этом ключе. Таким образом, речь идет о несимметричной социальной значимости приписываемой гендерной роли женщин (сфера воспроизводства) и гендерной роли мужчин (сфера производства). Этот вид неравенства, которым пронизано черногорское общество и культура, подтверждается нашими эмпирическими данными, которые его нагляд-но демонстрируют. По данному аспекту обнаружено также и большое зна-чение возраста респондентов: для младших возрастных групп характер-ные элементы патриархальной культуры присутствуют в меньшей мере, так что у них происходит демократизация гендерных отношений, в то вре-мя как у старшей категории респондентов (более 55 лет) четко выражено влияние патририархальной культуры, обусловленное духом времени, в ко-тором разворачивались процесссы их социализации и формирования ген-дерной идентичности.

Ключевые слова: гендер, социализация, патриархальная культура, об-щественная доминация, возрастное измерение, гендерная идентичность, сфера воспроизводства, сфера производства, освобождение сознания.

Род как категория, обусловленная культурой

Ни один человек не живет один, независимо от собственной среды, установки которой он сознательно или бессознательно усваивает и от-бирает в соответствии со своими предпочтениями, ценностями и по-требностями. Утверждение, что человек становится членом общества под влиянием «социального принуждения» наряду с Дюркгеймом [1], от-стаивают также Лукман и Бергер [2, с. 155]. Процесс, посредством ко-торого человек готовится к принятию социальных ролей, через которые

144


он строит свое отношение к категории рода является процессом соци-ализации. Лукман и Бергер видят исходный пункт данного процесса в интернализации. «Интернализация формирует основу для понимания нашего близкого окружения и восприятия мира как значимой социаль-ной реальности» [2, с. 155]. Интернализацию эти авторы не объясняют как результат образования автономных значений отдельно взятыми ин-дивидами. Согласно их мнению, индивид, воспринимающий и ощущаю-щий мир по-своему, создает систему значений в контексте социальной реальности. Таким образом, коллективные представления могут пере-двигаться в сферу сознательного только через индивидуальный опыт, и затем могут действовать в качестве индивидуального достижения. Лук-маном и Бергером интернализация понимается как процесс, через ко-торый проходит каждый человек в зависимости от собственного опыта и переживаний, это процесс, который может модифицировать или «..., что менее вероятно, даже воссоздавать» [2, с. 155]. Процесс интерна-лизации эти авторы связывают с процессом идентификации. Отождест-вляясь с другими, или по отношению к другим лицам, индивид имеет возможность определить себя, или приобрести субъективно когерент-ную самоидентичность. Путем отождествления с другими или по отно-шению к другим индивид приобретает способность самоопределения, т.е. обретения субъективно-целостной самоидентичности. Холл и со-трудники разделяют мнение, что в разные периоды времени появляют-ся разные формы самоидентификации, которые не объединены вокруг целостного центра собственного Я. Это обозначает, что человеку при-сущи противоречивые формы самоопределения и что движение обще-ства в разных направлениях влияет на изменения в ходе процесса соз-дания самоидентичности. Поскольку системы значений и культурных представлений умножаются, индивиды сталкиваются с вызывающим непонимание множеством возможных способов самоидентификации, которые они примеряют на себя хотя бы на определенное время [3]. Такая предпосылка является введением к нашему дальнейшему рас-смотрению традиционных значений, которые приписываются гендер-ным ролям представителями старших поколений, а также и к анализу более молодых поколений, которые пытаются внести свои поправки в традиционно-установленную систему данных ролей и отношений. По-пытки внести новизну в действительность социума всегда требуют от-хода от традиционно-установленных стандартов [4]. «Было бы непра-вильно предполагать, что рассмотрение идентичности человека можно начинать независимо от рассуждений о гендерной идентичности, пото-му что человек становится узнаваемым благодаря стандартам гендер-ной узнаваемости» [5, с. 127]. Для того, чтобы понять интерпретацию «гендерной идентичности» через призму гендерных ролей в культур-ном контексте, мы сначала определим понятие «род», одновременно в

145


целях теоретической ясности делая различие между терминами «ген-дер» (род) и «пол». Это различие установлено, по мнению Моя [6], аме-риканскими и британскими психиатрами и другими медицинскими ра-ботниками, которые занимались интерсексуальными и транссексуаль-ными пациентами. Таким образом, «род» относится к «набору социаль-но построенных ролей и отношений, личностных черт, позиций, поведе-ния, ценностей, власти и влияния, которые общество приписывает ему на дифференциальной основе. В отличие от расы, «род» определяется генетическими и анатомическими характеристиками, и, соответствен-но, рассматривается как категория биологическая. Род является реля-ционной категорией и относится не только к мужчинам или женщинам, но подразумeвает и отношения между ними» [7, с. 3]. Эту разницу мы выделяем особенно, так как эти термины часто используются как экви-валенты, что приводит к смешению рода и пола, а это как раз являет-ся источником социальной дискриминации, которая основана на поня-тии пола как «власти» и связана с расслоением общества и отсутстви-ем равных возможностей [8]. «С одной стороны род определется как взаимодействие, в рамках которого проявляется интерсубъективное отношение между мужчиной и женщиной», а с другой, в соответствии со стандартами Всемирной организации здравоохранения», род отно-сится к экономическим, социальным и культурным характеристикам и возможностям, связанными с тем, что представляет из себя мужчина, а что женщина» [7, с. 3].

Контекст, в котором мы будем рассматривать категорию рода отно-сится к культурным образцам, которые пронизывают культуру Черно-гории. Эти образцы будут интерпретироваться нами через гендерные роли и гендерные отношения. Факт, что культурная среда и социализа-ция как процесс в значительной степени влияют на формирование ген-дерной идентичности, прекрасно выражен словами Джудит Батлер: «Она не родилась женщиной, она ею становится» [5, с. 127]. Этот автор да-лее пишет «....с социологической точки зрения акцент внимания и инте-реса направлен на понимание различных ролей и функций, через кото-рые проявляется и реализуется общественная узнаваемость» [5, с. 16]. Тем не менее, гендерные роли изменяются во времени и, следователь-но, в традиционном обществе имело место гораздо более выраженное различие между гендерными ролями, которыми наделялись мужчины и гендерными ролями, ориентированными на женщин. В отличие от тра-диционного в современном обществе отношение к гендерным ролям меняется. Несмотря на изменения, которые установились в современ-ном укладе жизни, Светлана Зечевич [8] считает, что половая дискрими-нация все еще присутствует в реальности. Таким образом, она отмеча-ет, что половая дискриминация проявляется по вертикали и горизонта-ли гендерной проблематики в рамках разделения труда. В этом смыс-

146


ле, категория «мужчина» относится к сфере производства, а категория «женщина» связана со сферой воспроизводства. Вертикальное гендер-ное измерение в сфере труда автор объясняет разделением занятости, в результате чего «мужская категегория» связывается с более оплачи-ваемыми рабочими местами, с руководящими должностями, благода-ря которым возрастает пропорционально и власть в социуме. С другой стороны, можно добавить от себя, что работа, выполняемая в бытовой сфере в Черногории прочно закреплена за женщинами. Вывод намеча-ется такой: «если женщины, в силу своего более низкого положения в иерархии власти уступают мужчинам, то следует говорить о вертикаль-ной гендерной дискриминации» [8, с. 92]. Помимо вертикальной, автор отмечает наличие горизонтальной гендерной дискриминации. Чтобы объяснить суть данного типа дискриминации по признаку пола, в каче-стве критерия автором принимается ценностной разряд трудовой де-ятельности, выполняемой мужчинами и женщинами, а собственно, по словам автора: «Трудовая деятельность мужчин и женщин оценивают-ся по-разному, даже если она находится на одинаковом уровне по зна-чимости для социума. Иными словами, по-разному оценивается муж-ская сфера производства (труд по созданию технологических ресурсов) и женская сфера воспроизводства (труд по созданию человеческих ре-сурсов), которые определяются как две основные части горизонтально-го измерения при анализе полюсов дискриминации» [8, с. 92]. Так как сфера производства и создания технологических инноваций в традици-онном, а также, по большому счету, и в современном обществе, возло-жена на мужчин, о достигнутом равноправии полов, т.е. о гендерном ра-венстве в экономической, культурной и политической сферах пока гово-рить рано. В современном обществе женщина с большим успехом ста-ла завоевывать «общественную арену», но в то же время она не осво-бождается от обязанностей и функций, возложенных на нее патриар-хальной системой ценностей в сфере бытовой деятельности. Тут мож-но сделать вывод, что женщины в современном черногорском обще-стве не освободились от бремени патриархальной культуры, и в то же время они обзавелись новыми обязанностями, которые удвоили объем их занятости, и в дополнение к делам, которые традиционно связаны с ролью женщин в бытовой сфере, они берут на себя ответственность за выполнение общественных дел. В современном мире борьба женщин, рост уровня самореализации, отказ от авторитаризма родителей или родственников (авторитаризм старого общества) и разрыв с патриар-хальностью (например, получение права на развод) представляют со-бой лишь некоторые из характеристик современного состояния систе-мы гендерных отношений. Переосмысление гендерной идентичности в современном обществе является результатом переосмысления гендер-ных отношений, отказа от строгого разделения разновидностей трудо-

147


вой деятелности на мужские и женские, увеличения степени самосто-ятельности и принятия решений, а также и результатом видоизменен-ного процесса и способа социализации. На уровне социума это приве-ло к созданию более демократического общества с повышенным уров-нем личной автономии у индивида.

Методология исследования

С целью более достоверного объяснения восприятия гендерных ро-лей и гендерных отношений в черногорском обществе в 2014 году нами проведен опрос1 на территории Черногории, результаты которого бу-дут частично представлены в данной работе.

Предметом нашего исследования являются изменения в восприятии и понимании гендерных ролей и отношений на шкале традиционное-современное.

В данном исследовании применяется количественный метод в истол-ковании результатов анализа, которые со своей стороны получены с по-мощью следующих исследовательских техник: опрос, проведенный на репрезентативной выборке из 642 респондентов, причем исследовани-ем охвачены три области в Черногории: южная, центральная и северная.

Принимая во внимание неоднородность населения мы сочли оправ-данным использовать метод стратифицированной случайной выбор-ки. Стратификация была проведена в соответствии с возрастом. В ис-следовании приняли участие 642 респондента. Опрос был проведен в июле и августе 2014 года. Респонденты имели возраст от 18 до 82 лет. По возрасту респонденты были разделены на четыре возрастные кате-гории: до 28 лет (27,3%), с 29 до 38 лет (23,1%), с 39 до 55 лет (26,3%), старше 55 лет (23,4 %).

В исследовании мы использовали шкалу Лайкерта, в рамках которой мы представили несколько утверждений для того, чтобы выяснить, в ка-кой степени гендерные отношения и гендерные роли насыщенны эле-ментами патриархальной культуры. Утверждения, которые мы включили в шкалу Лайкерта были такие: если в браке только один из супругов за-рабатвает, более естественно, чтобы это был мужчина; когда женщина зарабатывает больше, чем мужчина, то это с большой веротностью бу-дет приводить к постонным проблемам; большая часть работ по дому, по своей природе больше подходит для женщин; это хорошо, что жен-щины и мужчины равны в браке, но, как правило, лучше, когда за муж-чиной последнее слово;

1 В данной работе представлена часть исследования, которая проводи-лась для написания докторской диссертации «Ценностные основы культурной идентичности в постсоциалистический период на примере Черногории», соис-катель Миомирка Лучич, философский факультет в Никшиче и Институт социо-логии и психологии в Никшиче.

148


Исследовательские гипотезы

1. Мы предполагаем, что культурную самоидентичность черногорского общества можно охарактеризовать как сочетание традиционных и совре-менных ценностных ориентаций. Характеристиками традиционной культур-ной идентичности являются: стабильность, неизменность, авторитет и до-минирование мужчин в семье, четкое разделение труда, в результате чего занятость в быту возлагается на женщин, в то время как мужчины задейство-ваны на общественной арене. В отличие от ценностей традиционной куль-туры, современную культурную модель характеризует: плюрализм самоо-пределения, т.е. возможность самореализации в соответствии с собствен-ными предпочтениями; доминирование авторитета уступает место эманси-пации от него . Мы предполагаем, что социальные роли и социальные отно-шения в значительной степени определятся смешиванием элементов тра-диционной и современной культурной идентичности.

2. Мы предполагаем, что респонденты старшего поколения больше отстаивают традиционные ценности. Такое предположение связано с тем, что респонденты стааршего поколения проходили социализацию в духе традиционных ценностей, что подразумевало доминирующую роль мужчины, акцентировало авторитет старшего поколения относи-тельно более молодых, содержало в себе сопротивление к переменам. О том, насколько интенсивны изменения в «флюидообразном совре-менном обществе» напоминает нам Зигмунт Бауман, когда он пишет: «В флюидообразном современном обществе индивидуальные дости-жения не могут быть закреплены в качестве прочного завоевания лич-ности, потому что ценность быстро превращается в обременение, а способности в неспособности. Условия действия и стратегии, направ-ленные на то, чтобы на них реагировать, быстро устаревают, быстрее, чем люди получают шанс, чтобы приучиться к ним должным образом. По этой причине люди не опираются на стратегии и тактические прие-мы, которые успешно применялись в прошлом: прежние тесты не мо-гут поспевать за быстрыми и в значительной степени непредвиденными (возможно непредсказуемыми) изменениями обстоятельств» [9, с. 9]. Для того, чтобы адаптироваться и функционировать в соответствии со стратегиями, которые находятся в постоянном процессе изменения, человек, прежде всего, должен быть социализирован в этом духе, и так как старшие участники исследования социализированы в духе тради-ционных ценностных ориентаций, которые гарантируют стабильность и неизменность, мы предполагаем, что флюидообразный характер об-щества для старших респондентов почти неприемлем.

Анализ результатов исследования

Как утверждает Ульрих Бек «Согласно традиционному стереотипу, [...] успех мужчин в значительной степени привязан к экономическо-

149


Таблица 1. Интерпретация утверждения: «Если женщина зарабатывает

больше, чем мужчина, это с большой вероятностью будет приводить к

постоянным проблемам» (в зависимости от возраста респондентов)

Возраст

Если женщина зарабатывает больше, чем мужчина, это с большой

веротностью будет приводить к постоянным проблемам

Полно-

стью

согласен

Согласен

Не согла-

сен, но и

не опро-

вергаю

Не

согласен

Полно-

стью не

согласен

Всего

До 28 лет 13 (7,4%) 32 (18,3%) 51 (29,1%) 61 (34,9%) 18 (10,3%) 17 (100%)

От 29-38 лет 12 (8,1%) 26 (17,6%) 37 (25,0%) 48 (32,4%) 25 (16,9%) 148 (100%)

От 39– 55 лет 8 (4,7%) 45 (26,6%) 48 (28,4%) 49 (29,0%) 19 (11,2%) 169 (100%)

Более 55 лет 22 (14,7%) 56 (37,3%) 23 (15,3%) 36 (24,0%) 13 (8,7%) 150 (100%)

Всего 55 (8,6%) 159 (24,8%) 159 (24,8%) 194 (30,2%) 75 (11,7%) 642 (100%)

C = 0, 247; df = 12; х2 = 41, 644; p = 0,000

му и деловому успехам. Только надежный источник доходов позволя-ет ему подтвердить мужской идеал «хорошего кормильца» и «любяще-го мужа и отца семейства»» [10, с. 186]. Данные в таблице 1 ясно ука-зывают, что все возрастные группы, за исключением группы респон-дентов старше 55 лет, считают, что участие женщин в создании мате-риальной базы семейства явлется немаловажным, и что более высо-кий доход женщины не является источником проблем, как об том рас-суждалось в патриархально-ориентированной культуре. В этом смыс-ле, в Черногории отслеживается сдвиг от традиционной к современной системе ценностных ориентаций. Традиционное понимание гендерных ролей, образованное в рамках гендерного консерватизма, в последние десятилетия претерпевает трансформацию в связи с увеличением ко-личества женщин, которые, благодаря их образованию и профессио-нальному росту, задействованы не только в бытовой сфере. «Пробле-мы с эмансипацией женщин возникают у мужчин тогда, когда финансо-вая независимость женщин начинает угрожать интересам самих муж-чин» [10, с. 183]. Анализируя это утверждение, мы обнаружили статисти-чески значимую разницу р <0,001 по респондентам, принадлежащим к разным возрастным группам. Описательная статистика подтверждает, что респонденты в трех возрастных категориях: до 28 лет в процентном отношении 45,2%; от 29 до 38 лет – 49,3% и от 39 до 55 лет – 40,2%, вы-разили несогласие с утверждением, что более высокие доходы у рабо-тающих женщин могут быть потенциальным источником проблем в се-мье. Это расхождение ясно указывает, что имеет место процесс эман-сипации сознания у более молодых респондентов. Эмансипация созна-ния и отход от традиции можно объяснить с помощью новой ценност-ной концепции, в рамках которой эти поколения были социализирова-ны. Они прошли через процесс формирования автономии и индивиду-

150


ализации по отношению к группе и авторитету. К этому мы еще доба-вим рассуждения Нунеса о процессе эмансипации: «Эмансипация от внешних ограничений является условием для достижения самореали-зации индивида, она предпосылка более полного раскрытия потенци-ала человека » [11, с. 46].

В отличие от молодых респондентов, чьи ответы мы прокомментиро-вали выше, категория респондентов старше 55 лет в процентном отно-шении 32,7% выразила несогласие с вышеуказанным утверждением, в то время как гораздо более высокий процент, собственно 52%, соглас-ны с тем, что более высокие доходы у женщины в семье являются ис-точником проблем. Ответ респондентов старше 55 лет подтверждает тот факт, что намного сложнее влиять на изменение сознания у людей старшего поколения, которые социализированы в то время, когда роль мужчин была продуктивнее и обеспечивала им превосходство в контек-сте социального взаимодействия. Черногорское общество и культура по-прежнему «сохраняют» и «поддерживают» благоприятные условия, в которых мужское начало воспринимается как авторитарное, особен-но среди старшего поколения. Принимая участие в процессе социали-зации, представители старшего поколения присущий им образец по-ведения и мышления частично передают молодому поколению. Тем не менее, мобильность молодого поколения, использование современных технологий и все более тесный контакт между культурами способству-ют возникновению изменений в плане гендерных отношений и воспри-ятия гендерных ролей, в силу чего у более молодых поколений гендер-ные отношения освобождаются от влияния патриархата и становятся более демократичными. Анализ результатов исследования подтвердил выдвинутые нами гипотезы.

Таблица 2. Интерпретация утверждения: «Большая часть работ по дому по

своей природе больше подходит для женщин» (в зависимости от возраста)

Возраст

Большая часть работ по дому по своей природе больше подходит

для женщин

Полностью

согласенСогласен

Не согла-

сен, но и

не опро-

вергаю

Не согла-

сен

Полно-

стью

не со-

гласен

Всего

До 28 лет 24 (13,7%) 49 (28,0%) 39 (22,3%) 46 (26,3%) 17 (9,7%) 175 (10%)

От 29-38 лет 29 (19,6%) 37 (25,0%) 27 (18,2%) 40 (27,0%)15

(10,1%)148 (100%)

От 39– 55 лет 27 (16,0%) 71 (42,0%) 26 15,4%) 38 (22,5%) 7 (4,1%) 169 (100%)

Более 55 лет 30 (20,0%) 85 (56,7%) 14 (9,3%) 17 (11,3%) 4 (2,7%) 150 (100%)

Всего 110 (17,1%) 242 (37,7%) 106 (16,5%) 141 (22,0%) 43 (6,7%) 642 (100%)

C = 0, 288; df = 12; х2 = 58,263; p = 0,000

151


Привязнность женщин к бытовой сфере в индустриальных обществах, в соответствии с мнением Ульриха Бека, воспринимается как вид приданого. «Кто его получает, а нам известно кто это, заведует домашним хозяйством деньгами из чужого кармана, и зависит от брака как от способа самоутверж-дения [...]» [10, С.191]. В культуре Черногории имеет место тенденция, что с увеличением возраста увеличивается и позитивное отношение к утверж-дению «Большая часть работы по дому по своей природе больше подхо-дит для женщин». Если интегрировать ответ «согласен» и «я полностью со-гласен», тогда утвердительное отношение к данному утверждению имеют 41,7% респондентов до 28 лет; 44,6% респондентов 29-38 лет, в возрастной группе 39-55 лет это утверждение поддерживают 58% респондентов, в то время как респонденты старше 55 лет в значительно большем проценте, а именно 76,7%, выражают согласие с этим утверждением. Такая картина со-циальной действительности предопределена насыщенностью элементами патриархальной культуры, которая оказала решающее влияние на воспри-ятие женщины в качестве лица, чья роль в основном привязана к бытовой сфере, а ее участие в принятии решений находится на очень низком уров-не в социальной иерархии. Так как домашние дела не поддаются принятой оценке успешности и не имеют денежного эквивалента, социальная зна-чимость, которая им приписывается, становится незначительной. Эти дан-ные свидетельствуют о том, что демократизация области гендерных ролей и гендерных отношений присутствует у более молодых возрастных групп, которые выступают за увеличение степени демократизации с акцентом на интимную сферу жизни человека. Гендерные отношения, согласно мнению Светланы Зечевич, представляют собой форму компромисса «с различны-ми сосуществующими тенденциями» [8, с. 93].

Таблица 3. Интерпретация утверждения: «Хорошо, что женщины и мужчины

равны в браке, но, как правило, лучше, когда за мужчиной последнее слово» (в зависимости от возраста)

Возраст

Хорошо, что женщины и мужчины равны в браке, но, как правило,

лучше, когда за мужчиной последнее слово

Полно-

стью со-

гласен

Согласен

Не согла-

сен, но и

не опро-

вергаю

Не согла-

сен

Полно-

стью не

согласен

Всего

До 28 лет 28 (16,0%) 38 (1,7%) 52 (29,7%) 26 (14,9%) 31 (17,7%) 175 (100%)

От 29-38 лет 27 (18,2%) 30 (20,3%) 21 (14,2%) 45 (30,4%) 25 (16,9%) 148 (100%)

От 39– 55 лет 22 (13,0%) 55 (32,5%) 23 (13,6%) 52 (30,8%) 17 (10,1%) 169 (100%)

Более 55 лет 38 (25,3%) 56 (37,3%) 26 (17,3%) 26 (17,3%) 4 (2,7%) 150 (100%)

Всего 115 (17,9%) 179 (27,9%) 122 (19,0%) 149 (23,2%) 77 (12,0%) 642 (100%)

C = 0, 310; df = 12; х2 = 68,100; p = 0,000

Доминирующая роль мужчины в качестве носителя авторитета в се-мье характерна для традиционного общества. Полученные данные пока-

152


зывают, что существует статистически значимая разница среди респон-дентов разных возрастных групп на уровне р <0,001. Мы можем сделать вывод, что в сознании респондентов все меньше присутствует воспри-ятие мужчин как лиц, мнение которых при принятии решения должно иметь неоспоримое значение и важность. Это подтверждается следую-щими данными: респонденты до 28 лет, их 17,7%, считают, что за мужчи-ной должно быть последнее слово, в то время как 32,6% из них не соглас-ны1 с этим утверждением. Респонденты в возрастной группе 29-38 лет, их 38,5%, согласны с утверждением, в то время как 47,3% из них не соглас-ны. Респонденты, которые принадлежат к возрастной категории 39-55 лет, их 45,5%, поддержали это утверждение, а 40,9% выразили несогла-сие с этим утверждением, 62,6% респондентов старше 55 лет согласны с этим утверждением, а 20% не согласны. У старших возрастных групп род рассматривается как стратегия сохранения власти путем навязыва-ния авторитета. Как показала большая часть предыдущих утверждений, и это утверждение доказывает, что возраст является важным фактором, который формирует образцы поведения. Анджелка Милич [12] свои рас-суждения о семье подытоживает утверждением, что, несмотря на обла-гораживающую миссию семьи в современном обществе, что выражает-ся через ее образовательную роль и функции в социализации и воспита-нии, тем не менее, не исчезло влияние традиционной авторитарной си-стемы неравенства и иерархии полов. Согласно мнению Парсонса [13], авторитет хозяина появляется в буржуазной семье, и им наделяется фи-гура отца семейства, где его власть установлена не на основе наследия и происхождения, а на его умении зарабатывать. Тем не менее, дело по-степенно доходит и до структурных изменений [14]. «Вместо авторитар-ной иерархии ранней буржуазии, семья все чаще обретает функциональ-ную симметрию между супругами [15, 1]. [...] Женщины начинают зани-мать мужскую роль кормильца в силу своей стабильной профессиональ-ной занятости. Осваивая область труда, женщина все больше укрепляет свои позиции кормилицы, хотя до сих пор в недостаточной мере, чтобы ослабить позиции мужа, но довольно, чтобы нарушить иерархию тради-ционной модели семейного уклада» [12, с. 5].

Заключение

На основании результатов исследования можно сделать вывод, что сознание о гендерном равенстве в черногорской культуре определяется возрастом носителя данной культуры, а именно, что с увеличением воз-раста увеличивается склонность поддерживать патриархальные культур-ные элементы, что подтверждают выдвинутые гипотезы исследования.

1 Ответы «полностью согласен» и «согласен», а также и ответы «полностью не согласен» и «не согласен» объединены.

153


В нашем понимании гендерных ролей и при анализе результатов ис-следования основное внимание уделялось «роду как результату процес-са социализации». Тем не менее, перспектива гендерных категорий, а также и процесс социализации определяются культурной традицией, которая поощряет или оспаривает демократизацию гендерных отноше-ний [16]. Исторические и социально-культурные обстоятельства оста-вили сильный отпечаток на ценностной картине гендерных отношений и гендерных ролей. Есть в Черногории, с другой стороны, устойчивая тенденция разворачивания процессов изменения и развития в плане гендерных отношений, что подтвердил тот факт, что молодое поколе-ние «освобождается» от патриархальных барьеров и пытается прибли-зиться к концепции гендерного равенства. Тем не менее, мы не можем игнорировать тот факт, что в обществе не созданы благоприятные усло-вия для постоянного развития и роста гендерного равенства. С одной стороны, движение в этом направлении замедляет традиционализм, с другой стороны, общественные организации и социальные учреждения, которые должны продвигать идеи и практику гендерного равенства, де-лают это больше на словах при отсутствии ощутимой активности в со-циуме. Соответственно, можно сделать вывод, что в этом аспекте раз-вития общества и в этой социальной сфере достигнут лишь частичный эффект. «Несмотря на политические права, имеет место значительное расхождение между формалным равенством (регламетированным за-коном) и реальным равенством, которое проявляается на практике че-рез активное участие и представленность в общественной жизни. Это неравенство затрагивает все категории населения, особенно женщин. В такой ситуации представляется необходимым дать ход реформам об-щества и его институтов» [17, с. 5].


1. Dirkem E. Pravila sociološke metode. Novi Sad. Mediteran Publishing, 2012.2. Luckmann T. & Berger P. Socijalna konstrukcija zbilje-rasprava o sociologiji znanja.

Zagreb. Naprijed, 1992, 155 str.3. Hall, S. & Gay, P. “Who is in need of Identity?”, in Cultural identity in question, (eds.),

Cambridge: Polity, 1993. 4. Shils E. Tradition, Chicago. The University of Chicago Press, 2012.5. Buthler J. Gender trouble-feminism and subversion of identity. New York.

ROUTLEDGE, 1990. 16p.,127p. 6. Moi T. Sex, Gender and the Body. New York. Oxford University Press, 2005.7. Esplen E. & Jolly S. Gender and sex-A sample of definition. BRIDGE (gender and

development). Institute of Development Studies. Brighton. UK., University of Sussex, 2006.8. Zečević S. Moderno poimanje roda i rodne ravnopravnosti– OYSTEIN GULLVAG

HOLTEROVA PERSPEKTIVA. u časopisu: Sociološka luča. br. II/1,god. 2008, 92-93 str.9. Bauman Z. Postmoderna etika, Zagreb. AGM, 2009, 9 str.10. Bek U. Rizično društvo: U susret novoj moderni. Beograd. Filip Višnjić, 2001. 183str.,

186 str.,191 str..

154


11. João Reis Nunes, Towards Emancipation Of the Self: A Critique of “Security as Emancipation” WORKING PAPER n.°12, 46p. http://www.ipri.pt/publicacoes/working_paper/pdf/WP12_JRN.pdf

12. Milić A. Sociologija porodice, kritika i izazovi. Beograd. Čigoja, 2007, 5 str.13. Parsons T. The social sistem, New York. The Free Press, 1951.14. Dahl T. S. ‘Women’s Right to Money’, in: Partiarchy in a Welfare Society , (Ed.)

Holter, Hariet, Oslo. Universitet sforlaget, 1984. 15. Bjuruum, H. N. & Rudberg M. «Hallo Fatty!– Continuity and Change in Psychological

Gender», in: Bjerrum Nielsen, Harriet & Monica Rudberg (1994) , Psychological Gender and Modernity. Oslo. Scandinavian University Press, 1994.

16. Moghadam, Valentine M. , Reflections on the Middle East and North Africa, 5p. http://www.unsam.edu.ar/escuelas/humanidades/centros/CEDEHU/Moghadam%20democracy%20and%20women%20rights.pdf .

DEPENDANCE OF GENDER ROLES AND GENDER RELATIONS ON CULTURAL CONTEXT

Author: LUČIĆ M.

LUČIĆ Miomirka, Candidate of Sociological Sciences, Assistant Professor of University of Montenegro, Faculty of Philosophy in Nikšić.Address: 81400 Nikšić, Danila Bojovića 66, Crna Gora, Montenegro.Tel.: +382 69 434 731. E-mail: [email protected]

Abstract. The tendency towards democratization of gender relations and gender roles, are striving every modern society, and in Montenegro. The process of democratization of gender roles and gender relations is largely dependent on the social conditions (economic and political), but we will specifically address the cultural context that determines the significance of gender roles and gender relations. Why cultural context? As Montenegrin society, it can be said, is still strongly influenced by patriarchal culture, so the gender roles and gender relations are interpreted in that light. Therefore, it is an unequal social importance given to gender role of women (sphere of reproduction) and the gender role of a man (the sphere of production/manufacturing). This kind of inequality that is incorporated into the context of Montenegrin society and culture, is supported by the empirical data that clearly demonstrate the importance of intergenerational dimension that speaks to the fact that for the younger age groups decreased presence of characteristic elements of patriarchal culture and the democratization of gender relations, while in the older category of respondents (over 55 years) characteristic pronounced influence of patriarchal culture conditioned by the spirit of the times in which the older generation socialized and formed their gender identity is shown.

Keywords: gender, socialization, patriarchal culture, social power, generational dimension, gender identity, spheres of reproduction, sphere of production, emancipation of consciousness.

155


References

1. Dirkem E. Pravila sociološke metode. Novi Sad. Mediteran Publishing, 2012. [Durkheim E. The Rules of Sociological Method. Novi Sad: Mediteran Publishing, 2012].

2. Luckmann T. & Berger P. Socijalna konstrukcija zbilje-rasprava o sociologiji znanja. Zagreb. Naprijed, 1992, 155 str. [Luckmann T. and Berger P. The social construction of reality. Zagreb. Naprijed, 1992, 155p.].

3. Hall, S., & Gay, P. “Who is in need of Identity?”, in Cultural identity in question, (eds.), Cambridge: Polity, 1993.

4. Shils E. Tradition, Chicago. The University of Chicago Press, 2012.5. Buthler J. Gender trouble-feminism and subversion of identity. New York.

ROUTLEDGE, 1990, 16p.,127p.6. Moi T. Sex, Gender and the Body, New York. Oxford University Press, 2005.7. Esplen E. & Jolly S. Gender and sex-A sample of definition. BRIDGE (gender and

development), Institute of Development Studies. Brighton., UK., University of Sussex. 2006.8. Zečević S. Moderno poimanje roda i rodne ravnopravnosti– OYSTEIN GULLVAG

HOLTEROVA PERSPEKTIVA, u časopisu: Sociološka luča br. II/1,god. 2008, 92 str., 93 str. [Zecevic S. Modern understanding of gender and gender equality OYSTEIN GULLVAG HOLTER‘S PERSPECTIVE. Journal. Sociološka luča, No II/1. 2008, 92p, 93p.].

9. Bauman Z. Postmoderna etika, Zagreb. AGM. 2009, 9 str. [Bauman Z. Postmodern ethics. Zagreb: AGM. 2009, 9p.].

10. Bek U. Rizično društvo – U susret novoj moderni. Beograd. Filip Višnjić, 2001, 183 str, 186 str., 191 str. [Beck U. Risk Society: Towards a New Modernity. Beograd. Filip Višnjić. 2001, 183p., 186p, 191 p.].

11. João Reis Nunes, Towards Emancipation Of the Self: A Critique of “Security as Emancipation” WORKING PAPER n.°12 p. 46 http://www.ipri.pt/publicacoes/working_paper/pdf/WP12_JRN.pdf

12. Milić A. Sociologija porodice, kritika i izazovi. Beograd. Čigoja, 2007, 5str.. [Milic A. Sociology of the family, critics and challenges. Beograd: Čigoja. 2007, 5p.].

13. Parsons T. The social sistem. New York: The Free Press. 1951.14. Dahl T. S. ‘Women‘s Right to Money‘ in Partiarchy in a Welfare Society (Ed.)Holter,

Hariet, Oslo. Universitetsforlaget, 1984.15. Bjuruum, H. N. & Rudberg M. „Hallo Fatty!– Continuity and Change in Psychological

Gender”, in: Bjerrum Nielsen, Harriet & Monica Rudberg (1994), Psychological Gender and Modernity. Oslo. Scandinavian University Press, 1994.

16. Moghadam, Valentine M. Reflections on the Middle East and North Africa. 5p. http://www.unsam.edu.ar/escuelas/humanidades/centros/CEDEHU/Moghadam%20democracy%20and%20women%20rights.pdf

156


Бланк для оформления подписки на журнал «Коммуникология»

158


160


Международная академия коммуникологии

Коммуникология

[Communicology]

Международный научный журнал

Том 3. № 6. 2015

Ссылку на опубликованные в журнале статьи оформлять следующим образом:

а) на русском языке, например: Шарков Ф.И., Юдина Е.Н. Регулирование отношений в современном медиапространстве // Коммуникология. Том 1. № 1. 2013. С. 36–44.

b) References in English (example):Sharkov, F.I. and Yudina, E.N. (2013) ‘Regulirovanie otnoshenii v sovremennom

mediaprostranstve’ [Regulation of Relations in the Modern Media Space], Kommunikologiya [Communicology], vol. 1. no. 1, pp. 36–44.

Никакая часть данной публикации не может быть воспроизведена или распространена в любой форме или любыми средствами,

или храниться в базе данных или информационно-поисковой системе без предварительного письменного согласия редакции журнала

«Коммуникология», в том числе, но не ограничиваясь, в любой сети или других электронные носителях или при передаче данных, или трансляции

для дистанционного обучения. Позиция авторов представленных в номере статей не всегда совпадает с позицией издателей журнала.

No part of this publication may be reproduced or distributed in any form or by any means, or stored in a database or retrieval system without the prior written consent of the Editorial Board of the

journal «Communicology», including, but not limited to, in any network or other electronic media or transmission, or broadcast for distance learning.

The position of the authors represented in the journal does not always coincide with the position of the publishers of the journal.

За регистрирован Федеральной службой по надзору в сфере связи,

информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор).

Свидетельство о регистрации ПИ № ФС 77-54393 от 10.06.2013 г.

Зарегистрирован Международным центром стандартной нумерации сериальных

изданий (International Standart Serial Numbering — ISSN) с присвоением

международного стандартного номера

ISSN 2311-3065 (print), ISSN 2311-3332 (online)

Включен в базы данных Российского индекса научного цитирования (РИНЦ),

Всероссийского института научной и технической информации Российской

академии наук (ВИНИТИ РАН), EBSCO, ULRICHSWEB, ООО «Ивис».

Редакция:119606, г. Москва, просп. Вернадского, 84

Телефоны: +7 (499) 956-05-01, +7 (499) 956-07-01

E-mail: [email protected]Сайт журнала в Интернете: http://www.communicology.us

Издатель: ЗАО «Центр исследований и внедрения инновационных технологий управления организациями “ОПТИМА ПРОЕКТ”» (119019, г. Москва, ул. Волхонка, д. 15, офис 27).

Индекс журнала в каталоге агентства «Роспечать» — 62195Тираж 1000 экз. Цена свободная.

Подписано в печать 25.12.2015 г. Формат 70х100/16Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 10.

Коммуникология // Communicology vol.3 №6 (2015)

Documents

Transcript of Коммуникология // Communicology vol.3 №6 (2015)