Евгений МартовРассказы Отступление Советская армия отступала. По всему фронту, от Балтийского до Черного морей, от Татр и Карпат откатывалась все дальше на восток, оставляя после себя военные городки с жилыми домами и казармами, по коридорам которых гулял ветер, гулко хлопая покосившимися дверями, шурша по грязному полу бланками приказов, накладных, газетами с портретами...Это не было бегство – это было организованное отступление в заранее обусловленные сроки. Эшелоны, один за другим, непрерывной змеей шли на восток, вывозя не проданное по дешевке военное имущество, автомобили Жигули и ГАЗ-24, сервизы, гарнитуры...все то, что успели погрузить, смогли втиснуть в номерные составы всякая армейская шелупень, вроде лейтенантов с капитанами. Прапора, полканы и генералы ...., да что там говорить – тоже драпали. Правда с комфортом.Вчера еще рычали танки, обдавая сизыми солярными выхлопами, раздавались команды, бегали люди, строились, грузились – кипела жизнь! А сегодня лишь обрывки бумаги на плаце, пустой флагшток, трибуна с гербом, красные звезды на открытых воротах КПП.... отступление...Шли эшелоны на восток, шли в том же направлении колонны бронетехники – домой, в СССР, где как обычно никто их не ждал. Это только в песне у Лемешева: А прибудут они – им раскроют объятьяМолодая весна и Отчизна моя... Брехня все это – никто не ждал «сыновей». Ни Родина, ни Отчизна. Зато генсек стал «Почетным немцем» и почти переехал в Дойчланд.Странное было время, тревожно-хмельное. Зыбкое. Никто не знал наверняка, что будет завтра – зато все знали, что нужно успеть. Эдакий зуд – успеть! Чего – да без разницы! Все, что ни попадя!На центральном рынке Гарюнай в Вильнюсе появились хмурые мужики в камуфляже без знаков отличия. Торговали парами. На прилавке обычно лежали игральные карты с голыми тетками, зажигалки, цветные карандаши. Под прилавком - цинки патронов, бронежилеты, десантные ножи, заточенные саперные лопатки... 35 долларов за 1000 автоматных патронов, 50 долларов за кевларовый жилет, 300 за .... не скажу за что! Много чего можно было купить на рынке Гарюнай в столице Литвы. Все это потом начнет стрелять и взрываться около телецентра, а автор «600 секунд», в бронике и каске на полном серьезе, на всю страну будет призывать раздавить в зародыше оплот национализма и приветствовать ввод в город танков и кровавое месиво под гусеницами...Но это будет потом. Так же как и бой за Останкино, расстрел рижским омоном 9 литовских таможенников, танками в самой Москве... – много чего будет потом.

МышьРаскаленный огненный шар закатился, изнуряющая жара спала, июльские сумерки наливались сиреневостью, тяжелели будто – покой разливался в воздухе. Легкий вздох ветерка манил нежданной прохладой, комары звенели под потолком, в каждой розетке торчало по прибору с таблеткой, излучающей какую-то безвредную гадость, угнетающе действующую на кровососущих, лениво взбрехивали собаки в частном секторе, редкие машины прошуршивали шинами, спеша в гаражи, пьяный затягивал патриотическую песню про Сеньку, звенели цикады – ночь вступала в свои права. Рядовая ночь в Южном Федеральном Округе. Будничная можно сказать.Семья, плотно отужинав, мирно занималась отходом ко сну, как вдруг....Темный комок метнулся со стороны открытого балкона, стремительным зигзагом пересек комнату, в немыслимом пируэте заложил крутой вираж, на долю секунды мелькнул дьявольским черным глазом и четко приземлился на край шифоньера, расправив длинные кожистые крылья... Голова ночного кошмара поворачивалась, оглядывая оцепеневшую семью, пасть открывалась и закрывалась с тихим стуком.Нет, стука пожалуй не было. Это Серега придумал. От неожиданности он оцепенел и с восторгом смотрел на посланницу ада. Что-то в ней было зловеще-привлекательное, манящее.... додумать и долюбоваться не дали. Первой опомнилась теща.- А-а-а-а-а-а..... – завопила она дурным голосом – и на тон выше: АААААА!!! Потом, забыв про больные ноги резво подхватилась с кровати и метнулась в коридор, вернувшись уже со шваброй.Тесть реагировал не так скоро. Видимо тому виной была частичная парализация. Он остался лежать, но стал трясти здоровой рукой и фыркать брызгами слюны. Ихняя дочь, Серегина жена, путалась под ногами, резко махая тряпкой на манер семафорящего матроса – мышь с легкостью уходила от швабры, тряпки и плевков, показывая чудеса пилотажа – наверное хотела жить. А потом.... Потом теща как-то неловко повернулась в злобном желании уничтожения, подвернула отекшую от малоподвижного образа жизни ногу и врезалась головой в стену. И затихла на полу.... И наступил покой. Даже комары замолчали. И цикады. Мышь же, совершив победный зигзаг и пискнув на прощание ультразвуком растворилась в ночи...Как все в жизни относительно – размышлял Серега, подпирая стену. Почему-то вспомнилась книга Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир», что он читал в детстве. А тут – минута, меньше? И вот результат: теща лежит бездыханная, тесть оцепенел, ихняя дочь замерла. Как все относительно... додумать опять не дали – теща пошевелилась, потом села, потрогала голову, оглядела стену – а что на нее смотреть-то? Это же кирпич, а не гипсокартон новомодный - дочь кинулась помогать встать, проводила к кровати, принесла мокрое полотенце. Тесть выпил 100 граммов. Сереге не предложил.Ночь тем временем вступала в свои права. Звенели цикады, жужжали комары, лениво взбрехивали собаки, а пьяный пел патриотическую песню – хорошо летом в ЮФО. ЮФОПопал Серега в Южный Федеральный Округ можно сказать случайно – по любви. Жил себе поживал на Урале, а тут зашел в Интернет и БАЦ! - женился. Это ладно, не впервой,

но мог бы и поближе отыскать – какая по сути разница – да никакой. А вот поди же ты..., занесло куда. А там все по другому... Ну просто все. И люди другие, и погода другая, и небо, и солнце.С интересом оглядывался вокруг Серега – привыкал.... Надо сказать, что встретили его там радушно. А почему бы и нет? Был Серега парень хоть и простоват, но не дурак. Да и глаза имел добрые, характер незлобивый. Это он потом другим стал, а тогда смотрел на все широко открытыми светло-серыми глазами и впитывал как губка. А впитывать было что..Они там тоже оказывается собираться любят по разным поводам, но иначе, не как на Урале. На Урале выпили, закусили, подрались если свадьба, пьяных разнесли и песни поют, а в ЮФО после первой, ну второй начинают рассказывать. И каждый свое. При этом очень торопятся. Рассказав первую историю тут же переходят к следующей. Одновременно. Прямо как чайки!Серегу-то поначалу этот птичий базар оглушал, а потом притерпелся, привык даже. Сядет где-нибудь с бочка и слушает, слушает... – сам не вступает. Бесполезно. Это все равно, что закрыться в комнате и анекдоты себе вслух рассказывать – никакого интереса. А они – не умолкают, да еще и руками начинают размахивать – ну просто цирк!Едят много. Много едят. Как везде. Но быстро, чтобы успеть досказать и по новой начать. Трехлитровые банки зовут «баллонами»- Вчера два баллона выдули – это значит хорошо погуляли.А еще они едят окрошку в феврале, объясняя это тем, что за зиму организм устал без витаминов. Даже на сравнительно небольшую семью из пяти человек готовят примерно ведро – любит народ окрошку. Вместо хлеба используют соленую рыбу. Серега так ни разу не пробовал – не решился. Остальные ингредиенты такие же, как и на Урале. Летом, когда жарко окрошку не едят – ждут следующего февраля. Из еды очень любят рубу.Рыбы там много, потому что есть река Дон. Длинные рыночные прилавки просто завалены рыбой и продавщицы тут же специальной скребалкой почистят тебе сома в лучшем виде.Еще в ЮФО много раков. Очень много раков. Их продают по обочинам дорог, а также на рынках. Можно купить хоть вареных с укропом, хоть живых. Поедание раков своего рода ритуал. Хотя дело вполне заурядное и даже привычное для местных жителей. Раков едят все: даже женщины и дети. Когда родственники Сереги впервые увидели, как он разделывает рака, то его авторитет значительно пошатнулся и только статус гостя помог избежать полного к себе неуважения. Он съел клешни и кусочек хвоста – местные же жители не оставляют ничего, кроме панциря. Они даже что-то высасывают из них. Причем так поступают даже женщины и дети.Серега сказал бы, что жители ЮФО едят раков самозабвенно. Но это ни в какое сравнение не идет с третьим любимым продуктом. Вы наверное догадались, что это семечки...Семечки едят всей семьей, усаживаясь на кухне вокруг стола. Это напоминает некий ритуал или даже спиритический сеанс, только вместо блюдечка посредине стола ставится таз, в который сидящие периодически ныряют рукой. Во время поедания семечек за столом хранится молчание: слышны лишь шорох падающей шелухи и пощелкивание. В такие часы о порядке никто не вспоминает и скорлупа может падать даже на пол.

Некоторые люди очень легко вылущивают зернышки пальцами, но большинство используют для этого передние зубы, с удивительной ловкостью и быстротой отделяя зерна от плевел. При этом кусок шелухи может прилипнуть к углу рта или щеке, но никто не сделает замечание или тем более смахнет сор, потому что в этот момент не принято нарушать сосредоточения и ухода в себя. Об этом говорят глаза щелкающих, которые смотрят вдаль и как-бы в бесконечность, изредка моргая.Когда Серега впервые попал на еду семечек, он вдруг стразу и безошибочно понял – это и есть медитация, о которой он так много слышал. Еда обычно продолжается около 2-х часов, потом язык начинает саднить. Остатки плодов подсолнечника сгребают в чашку и женская половина начинает уборку, а мужчины, в том числе и Серега начинают беседу, исполненную глубокого смысла только что виденному в полугипнотическом медитационном состоянии – славное время, потому что в конце концов все сводится к женщинам. Иди их обсуждению. А также рыбалке. Все добры и на удивление спокойны, что даже странно, потому что жители ЮФО вобрали в себя самые разнообразные корни всяких народов, которые ради поживы занимались разбоем на всем протяжении от предгорий Кавказа до современного Воронежа. Этим, кстати объясняется удивительная красота и очарование местных барышень, потому что они по сути – плод кровосмешения разных племен и народов, что несомненно с положительной стороны влияет на генетику и жизнестойкость. И жизнелюбие, в чем Сереге удалось убедиться непонаслышке.Одним словом – нравилось здесь Сереге, хотя и понять не мог, почему место, до горизонта ровное называется Северным Кавказом, но не зацикливался на этом – Кавказ так Кавказ. Пусть Северный. По этому поводу вспоминал поговорку: лучше жить на Северном Кавказе, чем на Южном Урале – удивительно точно подходило к нему нынешнее положение. Он даже из уважения стал учиться говорить на их языке, весьма отличавшемся от русского – в нем были интересные словосочетания и обороты, не говоря уже об акценте. Хотя Серега и не имел специального лингвистического образования, но слух маял музыкальный и порой млел от певучести и выразительности местного наречия.- Это южно-русский диалект – внушала ему умная жена.- Хорошо – легко соглашался Серега – он был добрым в душе и хотел равноправие в семье.В отличие от тестя, который очень кичился своими казацкими корнями и, дай ему волю порубал бы всех в капусту.В принципе он был хорошим человеком – скромным до застенчивости. В детстве, в пьяной драке ему выбили передние зубы, а через 30 лет вставили, но до сих пор осталась трогательная привычка прикрывать при разговоре рот рукой, будто он не тесть, гроза квартиры, а барышня-смолянка. Помимо новой родни Серега полюбил степи, что совсем уж было странно – ведь родился на Урале, в лесу. Он мог часами сидеть на правом, высоком берегу Дона в дачном кооперативе дяди жены и смотреть на левый, низменный и бесконечно далекий горизонт. Вообще-то лишь берег был низменным, а горизонт – просто очень далеким. Там иногда

затевали клубиться тучи, которые росли до зенита, тужились пролиться вселенским потопом, но, как правило, дело заканчивалось погромыхиванием и зарницами на все закатное небо.Воздух в такие моменты был будто наэлектризован тоской, надеждой и верой – ужасный был воздух – от него текли слезы, как при пожаре.И еще Сереге нравилось смотреть на Дон. Почти столь же, как и на левый, низменный берег. Могучая река легко и свободно несла свои воды вместе с кораблями, буксирами, баржами и даже водным скутером, на котором рассекал пьяный депутат Ростовской думы. Сереге нравилось бывать на даче дяди жены, потому что никто ничем не интересовался, не задавал сакраментального вопроса – как там у вас? Никому до него не было дела, что и было нужно.Жил дядя жены на даче полгода, с апреля по ноябрь. Рыбалил каждый день, собирал плоды, варил варенье. Именно – жил, потому что другую половину года он существовал в трехкомнатной квартире где, кроме него была еще жена и дочь с мужем и сыном. Чтобы не сойти с ума, он половину года делал наживку на вторую половину – вдевал нитку в «червячки» китайских миниатюрных рожков и завязывал петельку. Теперь достаточно было лишь накинуть нитку на жало крючка и наживка была готова. Ну и пусть острие крючка обнажено – не заметно при проводке и сильном течении...Вот так и жили: дядя жены вязал лапшу, его жена ворчала и жаловалась на внука, который совсем ничего не хотел соображать, кроме девок, внук «катил бочку» на родителей и таскал у отца сигареты, отец пил пиво и курил на кухне, его жена, вечная домохозяйка в очередной раз проявляла чудеса изобретательности – как накормить ораву на сто рублей в день. Ничего особенного – обычная жизнь.Сереги интересно было наблюдать ее со стороны, как бы исподтишка.Нет, он не шпионил, а учился... выживать. О..., это целая наука.Хуже, чем в спцназе.Ублажить, накормить, урегулировать, сгладить, постирать, вынести, развесить, заменить, вызвать, уроки выучить... – и все на ней. Спецназ отдыхает. А Серега...., что Серега – уедет он на время, а окажется, что навсегда. Но до конца дней своих будет помнить и тестя, и тещу, и родню всю многочисленную- недолгую, которая приняла его, невзирая на уральское происхождение. Будет... СТОП! Да он же там дом купил! Вот те раз, почти забыл! Ну, тогда можно и продолжить повествование. Когда-нибудь.