Бердяев. О назначении человека

ППееррееппллееттннаассттоояящщееггоо ииззддаанниияя ввыыппооллннеенн ввррууччннууюю

иизз ннааттууррааллььнноойй ккоожжии

ТТиирраажж110000 ээккззееммпплляярроовв

Berdyaev_Book_01.qxd 09.06.2008 4:38

ОНАЗНАЧЕНИИ

ЧЕЛОВЕКА

Москва«Ламартис»

2008

НиколайБЕРДЯЕВ


ИздателиЭдуард Лапкин, Сергей Макаренков

© ООО «ЛАМАРТИС»,переплет, оформление, 2008

Николай Бердяев. О назначении человека

Николай Бердяев (1874—1948) – философ от Бога, православныйпротестант, считавший, что духовный подвиг есть святая обязанностькаждого члена общества. Он первым поднял бунт против историческогопроцесса как слепой силы, направленной на подавление воли индиви/дуума. Вся его жизнь была посвящена поискам ответа на пилатовскийвопрос: что есть истина? В данной работе автор рассматривает проблемынравственного познания, происхождения добра и зла, творческогопредназначения человека, а также универсальной роли религии в деледуховного освобождения личности. Мысли Бердяева о необходимостидеятельной борьбы со злом особенно актуальны сегодня в условияхускоренной глобализации и социального опрощения человека.


Грусть от того, что не видишь добра в добре.

Н. Гоголь. Из записной книжки. 1846 г.


Часть первая

НАЧАЛА


9

ГЛАВА I

ПРОБЛЕМА ЭТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

1. Философия, наука и религия. Я не собираюсь начатьпо немецкой традиции с гносеологического оправдания.

Я хочу начать с гносеологического обвинения, вернее, с обви/нения гносеологии. Гносеология есть выражение сомнения всиле и оправданности философского познания. Гносеологияесть раздвоение, подрывающее возможность познания. Ктоотдал свои силы гносеологии, тот редко доходит до онтологии.Он пошел не тем путем, который приводит к бытию. Наиболеетворческие философы современности, как Бергсон, М. Ше/лер, Гейдеггер, очень мало заняты гносеологией. Человек по/терял силу познавать бытие, потерял доступ к бытию и с горяначал познавать познание. Так и на всем познавательном пу/ти его перед ним продолжает стоять познание, а не бытие.К бытию нельзя прийти, из него можно только изойти. Употреб/ляя слово «бытие», я не имею в виду какой/нибудь определен/ной онтологии, вроде, напр., онтологии св. Фомы Аквината,предшествующей критической теории познания. Я совсем неверю в возможность возврата к докритической, догматической


метафизике. Речь идет о переходе к самому предмету, к самойжизни, о преодолении раздвоения, подрывающего силу позна/вательного акта. Прохождение философского познания черезраздвоение и критическую рефлексию было неизбежно — та/ков был путь европейской философии, ее внутренняя драма/тическая судьба. Сама критическая гносеология, претендовав/шая стать над жизнью и бытием, была явлением жизни евро/пейского культурного человека. Она была более утонченной ивысокой стадией европейского просвещения, мнящего себямировым. Кант — продолжатель дела античной и английско/французской просветительной философии, но он очень углу/бил просвещение1. Разум пытается овладеть собой, сознатьсвои возможности и границы. Он ограничивает себя у Канта ирасширяет себя до беспредельности у Гегеля. Догматическаяонтология греческой и средневековой философии не могла ус/тоять от критики разума. И невозможно вернуться к формамфилософствования, предшествующим этой критике. Даже со/временный томизм, не желающий признавать ни Декарта, ниКанта, ни всей новой философии, в сущности, принужденбыть неотомизмом и пройти через критику. И все дело тут втом, что критика познания, рефлексия разума над самим со/бой есть жизненный опыт, а не отвлеченная теория, за кото/рую она себя выдает. Сколько бы познание ни противополага/ло себя жизни и ни сомневалось в возможности познатьжизнь, оно само изначала есть жизнь, порождено жизнью иотражает судьбы жизни. Эти судьбы отражает и гносеологиче/ская рефлексия. Это есть опыт жизни, а опыт жизни не можетбыть бесследно зачеркнут, он может быть только изжит и пре/одолен более полным опытом, в который предшествующийопыт непременно войдет. Противоположение познания бы/тию, как противостоящему ему предмету, есть результат ужечего/то вторичного, а не первичного, есть порождение уже ре/флексии. Первично же то, что познание само есть бытие ипроисходит с бытием. Один из величайших и неоправданныхпредрассудков гносеологии заключается в том, что познанию

10

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1 Об этом верно говорит Кронер в своей книге «Von Kant bis Hegel».


противостоит вне его находящийся предмет, объект, которыйв познании должен отражаться и выражаться. Если мы возвы/симся до духовного понимания познания, то нам станет ясно,что познание есть акт, через который с самим бытием что/топроисходит, приходит его просветление. Не кто/то или что/топознает бытие как противостоящий ему предмет, а само бытиепознает себя и через познание просветляется и возрастает.Противостоящий же предмет познания мы видим уже во вто/ричной сфере1. В самом бытии происходит расщепление, и оновыражается в познании в форме объективации. Когда я гово/рю, что первичным является бытие, то я говорю не о том бы/тии, которое уже рационализовано и выработано категориямиразума, как то мы видим в старой онтологии, а о первожизни,предшествующей всякой рационализации, о бытии еще тем/ном, хотя темность эта не означает ничего злого. Противосто/ит познанию как объект лишь то бытие, которое познанием доэтого препарировано и рационализировано. Но сама перво/жизнь не противостоит познающему, ибо он в нее изначальнопогружен. Выбрасывание познания из бытия есть роковойплод рационалистического просвещения, не изжитого до кон/ца и не преодоленного. Акт познания не считается бытийст/венным актом. Если познание противостоит бытию как объек/ту, то познание не имеет никакой внутренней связи с бытием,оно не входит в историю бытия. Это привело к тому, что по/знание было о чем�то, но не было чем�то. Познающий непринимает всерьез своего познания. Для него перестает суще/ствовать мир сущих идей и остается только мир идей о сущем,нет уже Бога, но есть разнообразные идеи о Боге, которые онисследует, нет уже сущего добра и зла, но есть разнообразныеидеи о добре и зле и т. д. В те эпохи, когда познание было в бы/тии и происходило с бытием, познающий мог стать и предме/том познания. Платон, Плотин, Бл. Августин, Паскаль, Я. Бё/ме и т. п. были не только познающие, они также предмет по/знания, и очень интересного познания. Но современный по/

11

ГЛАВА I. Проблема этического познания

1 Н. Гартман в своей книге «Metaphysik der Erkenntnis» приходит к тому,что познающий субъект есть часть бытия и что разум погружен в темное тран/синтеллигибельное, которое ему трансцендентно, но которому он имманентен.


знающий, поставивший себя вне бытия, не может стать пред/метом познания, ибо предметом познания может быть лишьбытие, в бытие же он не входит и не хочет войти, не хочет,чтобы познание его было актом в бытии, в жизни.

Такое деградированное положение философского позна/ния соответствует стадии, в которой философия хочет бытьнаукой и попадает в рабскую зависимость от науки. Филосо/фия проникается черной завистью к положительной науке,столь удачливой и успешной. Эта черная зависть не доводит додобра, она приводит к утере достоинства философии и фило/софа. Философия наукообразная отрекается от мудрости(Гуссерль) и в этом видит свое завоевание и успех. Трагичнасудьба философского познания. Очень трудно философии за/щитить свою свободу и независимость. Свобода и своеобразиефилософского познания всегда подвергались опасности, ипритом с разных, противоположных сторон. Если сейчас фи/лософия находится в зависимости от науки, то раньше она на/ходилась в зависимости от религии. Философии вечно угрожа/ет рабство то со стороны религии, то со стороны науки, и труд/но ей удержаться в своем собственном месте, отстоять свойсобственный путь. И она отстаивает такую форму независимос/ти, которая должна быть признана ложной. Ложным являетсяпритязание философии быть независимой от жизни и жизнипротивоположной. И фактически такой независимости фило/софия никогда не могла получить. Религиозная вера и религи/озная жизнь познающего не могли не отражаться на его фило/софии, он не мог их забыть в своем познании. Также философне может забыть о своих научных познаниях. Но рабствофилософа связано совсем не с тем, что у него есть религиознаявера и научное знание. Рабство это связано с тем, что религи/озная вера и научное знание становятся внешними повелеваю/щими силами для философского познания. И религия и наукамогут внутренне оплодотворять философское познание, ноони не должны делаться внешним авторитетом для него. Отфилософии требовали то, чтобы она была сообразной с теоло/гической обработкой веры, то, чтобы она была сообразной снаукой и даже с математической физикой. Лишь краткие

12



мгновения философия дышала воздухом свободы. Освободив/шись от гнетущей власти теологии, она попадает в еще болеетяжкое рабство от самодержавной и деспотической науки. Ноотрицание рабства философии у гетерономной для нее сферыне означает самозамыкания философии и разрыва ее с жиз/нью. Если философ верит в религиозное откровение, то он неможет в своем познании не питаться им. Но откровение не естьдля его философского познания внешний авторитет, оно естьдля него внутренний факт, философский опыт. Откровениеимманентно философскому познанию, как внутренний свет.Философия человечна, философское познание — человечес/кое познание; в ней всегда есть элемент человеческой свободы,она есть не откровение, а свободная познавательная реакциячеловека на откровение. Если философ/христианин и верит вХриста, то он совсем не должен согласовать свою философиюс теологией православной, католической или протестантской,но он может приобрести ум Христов, и это сделает его филосо/фию иной, чем философия человека, ума Христова не имею/щего. Откровение не может навязать философии никаких те/орий и идеологических построений, но может дать факты,опыт, обогащающий познание. Если философия возможна, тоона может быть только свободной, она не терпит принужде/ния. Она в каждом акте познания свободно стоит перед исти/ной и не терпит преград и средостений. Философия приходитк результатам познания из самого познавательного процесса,она не терпит навязывания извне результатов познания, кото/рое терпит теология. Но это не значит, что философия авто/номна в том смысле, что она есть замкнутая, самодовлеющая,питающаяся из себя самой сфера. Идея автономии есть лож/ная идея, совсем нетождественная с идеей свободы. Филосо/фия есть часть жизни и опыт жизни, опыт жизни духа лежит восновании философского познания. Философское познаниедолжно приобщиться к первоисточнику жизни и из него чер/пать познавательный опыт. Познание есть посвящение в тайнубытия, в мистерии жизни. Оно есть свет, но свет, блеснувшийиз бытия и в бытии. Познание не может из себя, из понятия со/здать бытие, как того хотел Гегель. Религиозное откровение

13



означает, что бытие открывает себя познающему. Как же онможет быть к этому слеп и глух и утверждать автономию фи/лософского познания против того, что ему открывается?

Трагедия философского познания в том, что, освободив/шись от сферы бытия более высокой, от религии, от открове/ния, оно попадает в еще более тяжкую зависимость от сферынизшей, от положительной науки, от научного опыта. Фило/софия теряет свое первородство и не имеет уже оправдатель/ных документов о своем древнем происхождении. Миг автоно/мии философии оказался очень кратким. Научная философиясовсем не есть автономная философия. Сама наука была не/когда порождена философией и выделилась из нее. Но дитявосстало против своей родительницы. Никто не отрицает, чтофилософия должна считаться с развитием наук, должна учи/тывать результаты наук. Но из этого не следует, что она долж/на подчиняться наукам в своих высших созерцаниях и уподоб/ляться им, соблазняться их шумными внешними успехами:философия есть знание, но невозможно допустить, что онаесть знание, во всем подобное науке. Ведь проблема в том и за/ключается, есть ли философия — философия, или она естьнаука или религия. Философия есть особая сфера духовнойкультуры, отличная от науки и религии, но находящаяся всложном взаимодействии с наукой и религией. Принципы фи/лософии не зависят от результатов и успехов наук. Философ всвоем познании не может ждать, пока науки сделают свои от/крытия. Наука находится в непрерывном движении, ее гипо/тезы и теории часто меняются и стареют, она делает все новыеи новые открытия. В физике за последние тридцать лет про/изошла революция, радикально изменившая ее основы1. Номожно ли сказать, что учение Платона об идеях устарело отуспехов естественных наук XIX и XX веков? Оно гораздоболее устойчиво, чем результаты естественных наук XIX иXX веков, более вечно, ибо более о вечном. НатурфилософияГегеля устарела, да и никогда не была она сильной его стороной.

14


1 См., напр., книгу Eddington'a «La nature du monde physique». Ссыла/юсь на французский перевод.


Но гегелевская логика и онтология, гегелевская диалектиканисколько не потревожены успехами естественных наук.Смешно было бы сказать, что учение Я. Бёме об Ungrund'e илио Софии опровергается современным математическим естест/вознанием. Ясно, что здесь мы имеем дело с совершенно раз/ными и несоизмеримыми объектами. Философии мир раскры/вается иначе, чем науке, и путь ее познания иной. Науки име/ют дело с частичной отвлеченной действительностью, им неоткрывается мир как целое, ими не постигается смысл мира.Претензии математической физики быть онтологией, откры/вающей не явления чувственного, эмпирического мира, а какбы вещи в себе, смешны. Именно математическая физика, са/мая совершенная из наук, дальше всего отстоит от тайн бы/тия, ибо тайны эти раскрываются только в человеке и черезчеловека, в духовном опыте и духовной жизни1. Вопреки Гус/серлю, который делает по/своему грандиозные усилия придатьфилософии характер чистой науки и вытравить из нее элемен/ты мудрости, философия всегда была и всегда будет мудрос/тью. Конец мудрости есть конец философии. Философия естьлюбовь к мудрости и раскрытие мудрости в человеке, творчес/кий прорыв к смыслу бытия. Философия не есть религиознаявера, не есть теология, но не есть и наука, она есть она сама.И она принуждена вести мучительную борьбу за свои права,всегда подвергающаяся сомнению. Иногда она ставит себя вы/ше религии, как у Гегеля, и тогда она переступает свои грани/цы. Она родилась в борьбе пробудившейся мысли против тра/диционных народных верований. Она живет и дышит свобод/ным движением. Но и тогда, когда философская мысль Гре/ции выделилась из народной религии и противопоставила себяей, она сохранила свою связь с высшей религиозной жизньюГреции, с мистериями, с орфизмом. Мы видим это у Геракли/та, Пифагора, Платона. Значительна только та философия, в

15


1 Так, Гейдеггер в «Sein und Zeit», самой замечательной философскойкниге последнего времени, всю свою онтологию строит на познании чело/веческого существования. Бытие, как забота (Sorge), открывается лишьв человеке. На другом пути стоит французская философия наук, у Мейер/сона, Бруншвига и др.


основании которой лежит духовный и нравственный опыт икоторая не есть игра ума. Интуитивные прозрения даютсятолько философу, который познает целостным духом.

Как понять отношение между философией и наукой, какразграничить их сферы, как установить между ними конкордат?Совершенно недостаточно определить философию как учениео принципах, или как наиболее обобщенное знание о мире как оцелом, или даже как учение о сущности бытия. Главный признак,отличающий философское познание от научного, нужно видеть втом, что философия познает бытие из человека и через человека,в человеке видит разгадку смысла, наука же познает бытие какбы вне человека, отрешенно от человека. Поэтому для филосо/фии бытие есть дух, для науки же бытие есть природа. Это разли/чие духа и природы, конечно, ничего общего не имеет с различе/нием психического и физического1. Философия в конце концовнеизбежно становится философией духа, и только в таком каче/стве своем она не зависит от науки. Философская антропологиядолжна быть основной философской дисциплиной. Философ/ская антропология есть центральная часть философии духа. Онапринципиально отличается от научного — биологического, соци/ологического, психологического — изучения человека. И отличиеэто в том, что философия исследует человека из человека и в че/ловеке, исследует его как принадлежащего к царству духа, наукаже исследует человека как принадлежащего к царству природы,т. е. вне человека, как объект. Философия совсем не должнаиметь объекта, ибо ничто для нее не должно становиться объек/том, объективированным. Основной признак философии духатот, что в ней нет объекта познания. Познавать из человека и вчеловеке и значит не объектировать. И тогда лишь открываетсясмысл. Смысл открывается лишь тогда, когда я в себе, т. е. в ду/хе, и когда нет для меня объектности, предметности. Все, что естьдля меня предмет, лишено смысла. Смысл есть лишь в том, что вомне и со мной, т. е. в духовном мире. Принципиально отличатьфилософию от науки только и можно, признав, что философияесть необъективированное познание, познание духа в себе,

16


1 См. мою книгу «Философия свободного духа».


а не в его объективации в природе, т. е. познание смысла и при/общение к смыслу. Наука и научное предвидение обеспечиваютчеловека и дают ему силу, но они же могут опустошить созна/ние человека, оторвать его от бытия и бытие от него. Можнобыло бы сказать, что наука основана на отчуждении человекаот бытия и отчуждении бытия от человека1. Познающий чело/век вне бытия, и познаваемое бытие вне человека. Все стано/вится объектом, т. е. отчужденным и противостоящим. И мирфилософских идей перестает быть моим миром, во мне рас/крывающимся, делается миром, мне противостоящим и чуж/дым, миром объектным. Вот почему и исследования по исто/рии философии перестают быть философским познанием,становятся научным познанием. История философии будетфилософским, а не только научным познанием в том лишьслучае, если мир философских идей будет для познающего егособственным внутренним миром, если он будет его познаватьиз человека и в человеке. Философски я могу познавать лишьсвои собственные идеи, делая идеи Платона или Гегеля своимисобственными идеями, т. е. познавая из человека, а не из пред/мета, познавая в духе, а не в объектной природе. Это и есть ос/новной принцип философии, совсем не субъективной, — ибосубъективное противостоит объективному, — а бытийственножизненной. Если вы пишете прекрасное исследование о Пла/тоне и Аристотеле, о Фоме Аквинате и Декарте, о Канте и Ге/геле, то это может быть очень полезно для философии и фило/софов, но это не будет философия. Не может быть философиио чужих идеях, о мире идей как предмете, как объекте, фило/софия может быть лишь о своих идеях, о духе, о человеке всебе и из себя, т. е. интеллектуальным выражением судьбыфилософа. Историзм, в котором память непомерно перегру/жена и отяжелена и все превращено в чуждый объект, есть де/каданс и гибель философии, так же как натурализм и психо/логизм. Духовные опустошения, произведенные историзмом,

17


1 Взгляд, развиваемый Мейерсоном в его книге «De 1'explication dansles sciences» об онтологическом характере наук, мне представляется оши/бочным. Наука — прагматична.


натурализмом и психологизмом, поистине страшны и челове/коубийственны. Результатом является абсолютизированныйрелятивизм. Так подрываются творческие силы познания,пресекается возможность прорыва к смыслу. Это и есть рабст/во философии у науки, террор науки.

Философия видит мир из человека, и только в этом ее спе/цифичность. Наука же видит мир вне человека. Освобождениефилософии от всякого антропологизма есть умерщвление фи/лософии. Натуралистическая метафизика тоже видит мир изчеловека, но не хочет в этом признаться. И тайный антрополо/гизм всякой онтологии должен быть разоблачен. Неверно ска/зать, что бытию, понятому объективно, принадлежит приматнад человеком, наоборот, человеку принадлежит примат надбытием, ибо бытие раскрывается только в человеке, из челове/ка, через человека. И тогда только раскрывается дух. Бытие,которое не есть дух, которое «вовне», а не «внутри», есть тира/ния натурализма. Философия легко делается отвлеченной и те/ряет связь с источниками жизни. Это бывает всякий раз, когдаона хочет познавать не в человеке и не из человека, вне челове/ка. Человек же погружен в жизнь, в первожизнь, и ему даныоткровения о мистерии первожизни. Только в этой глубинефилософия соприкасается с религией, но соприкасается внут/ренне и свободно. В основании философии лежит предположе/ние, что мир есть часть человека, а не человек часть мира. У че/ловека, как дробной и малой части мира, не могла бы зародить/ся дерзновенная задача познания. На этом основано и научноепознание, но оно методологически отвлечено от этой истины.Познание бытия в человеке и из человека ничего общего неимеет с психологизмом. Психологизм есть, наоборот, замкну/тость в природном, объективированном мире. Психологическичеловек есть дробная часть мира. Речь идет не о психологизме,а о трансцендентальном антропологизме. Странно забывать,что я, познающий, философ, — человек. Трансцендентальныйчеловек есть предпосылка философии, и преодоление человекав философии или ничего не значит, или значит упразднение са/мого философского познания. Человек бытийствен, в нем бы/тие, и он в бытии, но и бытие человечно, и потому только

18



в нем я могу раскрыть смысл, соизмеримый со мной, с моим по/стижением. С этой точки зрения феноменологический методГуссерля, поскольку он хотел преодолеть всякий антрополо/гизм, т. е. человека в познании, есть покушение с негоднымисредствами. Феноменологический метод имеет большие заслугии вывел философию из тупика, в который завела ее кантиан/ская гносеология. Он дал плодотворные результаты в антропо/логии, этике, онтологии (М. Шелер, Н. Гартман, Гейдеггер).Но феноменология Гуссерля связана с особого рода онтологи/ей, с учением об идеальном, внечеловеческом бытии, т. е. сосвоеобразной формой платонизма. В этом ее ошибочная сторо/на. Познание предполагает не идеальное, внечеловеческое бы/тие и совершенную пассивность человека, впускающего в себяпредмет познания, мир сущностей (Wesenheiten), а человека,не психологического, а духовного человека и его творческуюактивность. Смысл вещей открывается не вхождением их в че/ловека, при пассивной его установке к вещам, а творческой ак/тивностью человека, прорывающегося к смыслу за мир бес/смыслицы. В предметном, вещном, объектном мире смысланет. Смысл раскрывается из человека, из его активности иозначает открытие человекоподобности бытия. Внечеловечес/кое идеальное бытие бессмысленно. А это значит, что смысл от/крывается в духе, а не в предмете, не в вещи, не в природе,только в духе бытие человечно. Феноменологический методплодотворен, несмотря на свою пассивность и внечеловеч/ность, и правда его в направленности на бытие, а не конструк/ции мысли. Творческая активность человека совсем не означаетконструкции. Смысл не в объекте, входящем в мысль, и не всубъекте, конструирующем свой мир, а в третьей, не объектив/ной и не субъективной сфере, в духовном мире, духовной жиз/ни, где все активность и духовная динамика. Если познаниепроисходит с бытием, то в нем активно обнаруживается смысл,т. е. просветление тьмы бытия. Познание есть сама духовнаяжизнь. Познание происходит с тем, что познается.

2. Объект и субъект. Объективирование в познании.

Немецкая гносеология всегда говорит о субъекте и объекте, осубъективном и объективном в познании. Познание есть объек/

19



тивирование. Познающий же субъект не есть бытие, субъектгносеологичен, а не онтологичен, он есть идеальные логическиеформы, совсем не человеческие, связь которых с человеком ос/тается непонятной. Бытие разлагается и исчезает, заменяетсясубъектом и объектом. Познает совсем не «я», не живой человек«имярек», не конкретная личность, а гносеологический субъект,вне бытия находящийся и бытию противостоящий. Гносеологи/ческий субъект не есть человек, не есть бытие. Но и познает онсовсем не бытиe, а противостоящий ему объект, коррелятивныйсубъекту и для познания специально созданный. Бытие исчеза/ет из субъекта и из объекта. Само противоположение субъектаи объекта уничтожает бытие. В объективировании умирает вся/кая жизнь, исчезает бытие. Познание есть объективирование,но в объективировании цель познания не достигается. В этомтрагедия познания, которую многие философы отлично созна/вали и формулировали это так: бытие иррационально и индиви/дуально, познаю же я всегда рациональное и общее1. Объектоказывается совершенно чуждым субъекту и противополож/ным ему. Субъект и объект находятся в состоянии логическойкоррелятивности, друг без друга не существуют и вечно проти/вополагаются и противопоставляются. Если «Платон», или«первохристианство», или «германская мистика» делаются дляменя объектом познания, то я не могу их понять и не могу от/крыть в них смысла. Объективирование будет уже уничтожени/ем, ибо к смыслу нужно приобщиться, приобщение же не естьобъективирование2. Это совершенно ясно в так называемых«науках о духе», где объективирование всегда есть смерть ис/тинного познания. В «науках о природе» обстоит дело несколь/ко иначе, но сейчас это не есть предмет моего исследования.

Основной вопрос гносеологии есть вопрос о том, кто по/знает и принадлежит ли к бытию тот, кто познает? Как осмыс/лить и углубить то неустранимое предположение познания, что

20


1 Это особенно подчеркнуто школой Виндельбанда и Риккерта.2 То, что Леви/Брюль считает характерным для mentalite первобытно/

го общества, т. е. приобщение к познаваемому, соучастие в нем, и есть, всущности, настоящее познание бытия. См. его замечательную книгу «Lesfonctions mentales dans les societes inferieures».

`

` ` `


познает человек. Кант и идеалистические теории познания ут/верждают, что познает совсем не человек, ибо это означало быпсихологизм и антропологизм, т. е. релятивизм в познании, ипознается совсем не мир, ибо это означало бы наивный реа/лизм. Теория познания, идущая от Канта, подменяет про�

блему человека и его силы познавать бытие проблемой

трансцендентального сознания, гносеологического субъек�

та или мирового духа, божественного разума. Если же онане говорит о трансцендентальном сознании, то она говорит опсихологическом сознании. Нo и трансцендентальное созна/ние, и психологическое сознание одинаково не есть человек.Теория познания не хочет изучать человека как познающего,она отдает изучение человека целиком в ведение психологииили социологии. Между тем как основной вопрос познания

есть вопрос об отношении между трансцендентальным

сознанием или гносеологическим субъектом и человеком,

живой и конкретной человеческой личностью. Кант имеетнеоценимые заслуги в проблематике познания, но он, в сущно/сти, ничего не разрешает, он не преодолевает скептицизма ирелятивизма или преодолевает их призрачно. Априорные фор/мы должны гарантировать прочность познания и преодолетьскептицизм, но априорные формы не имеют никакого прямогоотношения к живому человеку, который и познает. Пустьтрансцендентальное сознание имеет твердые и незыблемые ос/нования для познания, но трансцендентальное сознание совсемне есть человек; человек обречен быть психологическим созна/нием, которое находится во власти релятивизма. И остаетсясовсем невыясненным, как трансцендентальное сознание овла/девает психологическим сознанием, как психологическое со/знание возвышается до трансцендентального сознания. Мне,как живому конкретному существу, как человеку, поставивше/му себе дерзновенную задачу познавать, нисколько не легче оттого, что существует трансцендентальное сознание, что в неместь a priori, что скептицизм и релятивизм в этой внечеловече/ской сфере побеждены извечно. Мне важно победить скепти/цизм и релятивизм в человеческой сфере, в познающем челове/ке, а не в гносеологическом субъекте. Я хочу сам познавать,

21



а не предоставлять познание гносеологическому субъекту илимировому разуму, хочу познания как творческого акта челове/ка. Теория познания должна стать философской антропологи/ей, учением о человеке, а не учением о трансцендентальном со/знании и гносеологическом субъекте, но и не психологическимили социологическим учением о человеке, а онтологическим ипневмотологическим учением о человеке. Какое для меня уте/шение, что существует мировой или божественный разум, еслисовсем не выяснен вопрос о действии этого мирового и гносео/логического разума во мне, о моем человеческом разуме. Также бесплодны и не нужны все учения о Боге, которые не учат облагодатном действии Бога на человека и мир. Вот я и спраши/ваю, в чем благодатное, просветляющее действие трансценден/тального сознания гносеологического субъекта или мировогодуха на человека, на живую, конкретную личность, как рас/крывается сила и прочность познания в человеке, и притом вданном человеке, а не в сфере внечеловеческой. Это и есть ос/новной вопрос. Как у Канта не выяснен этот вопрос, так он невыяснен и у Гегеля. У Гегеля познает не человек, а сам мировойразум, мировой дух, в конце концов само Божество. Правда,самосознание и самопознание Божества происходят в человекеи через человека. Но какая мне от этого радость? Может пока/заться очень гордым и возвеличивающим достоинство человекаучение о том, что Божество в человеке приходит к самосозна/нию, что мировой дух достигает своей вершины через филосо/фию, которая есть дело человека. Но при этом никакой само/стоятельности человека не существует, человек есть лишьфункция мирового духа, мирового разума. Божества, лишьорудие, средство, путь для осуществления совсем нечеловечес/ких целей. Так и идеальное бытие Гуссерля совсем не спасаетчеловека от релятивизма и скептицизма. Философия спасаетсяот человека, он от нее не спасается. Для того чтобы познаватьпредмет согласно феноменологической установке, нужносовершенно отречься от человеческого, прийти в состояние со/вершенной пассивности, дать возможность самому предмету,самой сущности говорить во мне. Человек должен перестать су/ществовать в акте познания. Познание происходит в сфере иде/

22



ального логического бытия, а не в человеческой сфере. Прин/ципиально был более прав св. Фома Аквинат, который, правда,унижает человека, причисляя его к низшим интеллектам, ноставит вопрос о человеческом познании, о познании человека.

Основной, изначальной проблемой является проблема че/ловека, проблема человеческого познания, человеческой сво/боды, человеческого творчества. В человеке скрыта загадка по/знания и загадка бытия. Именно человек и есть то загадочное вмире существо, из мира необъяснимое, через которое только ивозможен прорыв к самому бытию. Человек есть носительсмысла, хотя человек есть вместе с тем и падшее существо, вкотором смысл поруган. Но падение возможно лишь с высоты,и само падение человека есть знак его высоты, его величия. Они в падении своем сохраняет печать своего высокого положе/ния, и в нем остается возможность высшей жизни, возмож/ность познания, возвышающегося над бессмыслицей мира.Антропологизм непреодолим в философии, но он должен бытьповышен в своем качестве. Антропологизм этот изначально он/тологичен. Человек неустраним из познания. Он не устранендолжен быть, а повышен от человека физического и психичес/кого до человека духовного. Разрыв между трансценденталь/ным сознанием, гносеологическим субъектом, идеальным ло/гическим бытием и живым человеком, в сущности, делает по/знание невозможным. Я — человек — хочу познавать бытие, имне нет дела до познания, которое совершается в сфере внече/ловеческой. Я — познающий — изначально пребываю в бытиии составляю его неотрывную часть. И познаю я бытие в себе, вчеловеке, и из себя, из человека. Только бытие в силах позна/вать бытие. И если бы познание не было уже бытием, то доступк бытию был бы ему закрыт. Познание в бытии довершается иявляется внутренним событием в бытии, изменением бытия.Познающий и познание имеют онтологическую природу. По/знание есть внутренний свет в бытии. Потому познание имееткосмогонический характер. Когда философы ищут интуиции,они ищут познания, которое не есть объективирование, кото/рое есть проникновение в глубину бытия, приобщение к бы/тию. И интуиция может быть понята не пассивно, как у Берг/

23



сона или у Гуссерля, а активно. Познание не есть вхождениебытия в познающего, стоящего вне бытия. Если познающий вбытии, то познание активно, есть изменение бытия. Познаниеесть духовная активность в бытии. Объективирование в позна/нии означает отчуждение между познающим и познаваемым.Объективирование и ведет к тому, что и познающий и позна/ние перестают быть «чем/то» и делаются «о чем/то». «О чем/то»и значит быть объектом. Познающий субъект, которому проти/востоит бытие как объект, не может быть «чем/то», он всегда «очем/то», он изъят из бытия. Когда ваше познание есть познание«о чем/то», об объекте, то невозможно поставить в глубине во/прос об онтологической реальности и ценности. При историче/ском или психологическом исследовании идей совершенно ис/чезает вопрос о том, реален ли мир, который эта идея выража/ет. Реален ли мир, в который была погружена мысль Плотина?Основной вопрос познания вовсе не есть познание идей о Боге,а познание Самого Бога, т. е. познание в духе и самого духа. Ноэтот вопрос нельзя не только разрешить, но и поставить приобъективировании. В этом отношении есть существенное раз/личие между науками естественными и науками о духе. В на/уках естественных объективирование не убивает предмета по/знания, ибо природа — предмет естественных наук — естьпродукт объективации. Физика, делающая открытия, имеетдело с самими реальными предметами, а не с их отражением вчеловеческих идеях и мыслях. В естественных науках объекти/вирование и есть установка реального предмета. Естественныенауки не производят такого опустошения, какое производитисторическое и психологическое исследование духа, в которомобъективирование есть умерщвление реального предмета, ибоэтот реальный предмет совсем не есть объективированныйпредмет. Науки естественные оправданы уже своей практиче/ской плодотворностью. Этой практической плодотворности немогло бы быть, если бы они не имели отношения к реальности.

В философских и гуманитарных знаниях, в исследованияхявлений духа такой практической плодотворности нет. Позна/ние духа, самого духа, а не человеческих мыслей и душевныхсостояний не может быть объективированием. В познании

24



духа, которое и есть философия, должно быть внутреннее род/ство познающего со своим предметом, должно быть признаниереальности духа, должен быть творческий духовный опыт. По/знание истины есть приобщение к истине и жизнь в ней, позна/ние правды есть приобщение к правдe и жизнь в ней. Познаниедуха есть «что/то», а не «о чем/то». В объективировании же, ко/торое мы видим в историзме и психологизме, реальность духаисчезает. Но сознание предполагает отношение субъекта и объ/екта. Поэтому философское познание, преодолевающее объек/тивацию и относительность, корнями своими погружено в бес/сознательное и восходит к сверхсознанию. Этике принадлежиточень важное, центральное место в познании духа. И вот по/знание этическое менее всего может быть объективированием,познанием «о чем/то», о чуждом, противостоящем мне предме/те. При такой установке совершенно исчезает та нравственнаяреальность, которую я хочу познать. Невозможно установитьценность как предмет познания, если не произвести оценки,т. е. не совершить творческого духовного акта. Теоретическийи практический разум в этом нераздельны, познание ценностинеотделимо от оценки, от жизни в мире ценностей. Нравствен/ная жизнь совсем не есть явление природы, и она неуловима,как явление природы. Нравственная жизнь всегда предполага/ет свободу, нравственная оценка всегда стоит перед свободой.Свобода же никогда не может быть лишь в познаваемом, онадолжна быть в познающем, как основа бытия. Феноменологи/ческий метод возвышается над психологизмом и историзмом,он хочет прорваться к реальностям, к сущностям. Он требуеттой особенной зоркости к реальности, при которой раскрыва/ется смысл явлений. Феноменологический метод может бытьплодотворным в этике, как то мы видим по М. Шелеру иН. Гартману. И все/таки феноменологически нельзя построитьэтики, нельзя потому, что феноменология не предусматриваетсостояние человека как познающего. Феноменология верит,что можно всегда сделать такую познавательную установку от/носительно предмета, при которой предмет войдет в познание.Всегда возможно при систематическом применении феномено/логического метода интуитивное описание предмета. Но этиче/

25



ский предмет не поддается никогда такого рода интуитивномуописанию. Самый этический предмет раскрывается тишь тому,кто производит оценивающие творческие акты. Познающийэтический предмет совсем не может находиться в методическипассивном состоянии и впускать в себя предмет. При такой ус/тановке предмет исчезает. Н. Гартман мог написать свою вомногих отношениях замечательную «Этику» только потому, чтоон производит творческие духовные акты, что он ведет нравст/венную борьбу. Нравственно обосновываемый атеизм Н. Гарт/мана есть такого рода борьба. М. Шелер в «Der Formalismus inder Ethik und die materielle Wertethik» достигает результатов вэтическом познании только потому, что он ведет борьбу за цен/ность личности. Применение феноменологического метода, всущности, никогда не остается ему до конца верным, и толькопотому достигаются результаты этические и онтологические.Гуссерль же, который боится изменить основам феноменоло/гии, создал метод, но ничего этим методом не открыл.

Тайна познания в том, что познающий в акте познаниявозвышается над предметом познания. Познание всегда естьтворческое овладение предметом и возвышение над ним. Этоследует уже из того, что познание должно изливать свет, рас/пространять его в бытии и над бытием. Поэтому в познаниибытие возрастает. Этическое познание неизбежно стремится кнравственному улучшению бытия. Это не значит, конечно, чтопознающий должен воображать себя стоящим на нравственнойвысоте. Но это значит, что он должен иметь нравственныйопыт и через него добывать себе свет, хотя бы луч света. С та/кой теорией познания связан глубокий трагизм познания. По/знание Бога нам трудно и в известном смысле даже невозмож/но, оно неизбежно должно прийти к методу апофатическому иобнаружить тщету и бесплодие метода катафатического. Бог неможет быть предметом познания, потому что человек в актепознания не может возвыситься над Богом. Нельзя пролитьсвет на Бога, можно только получать свет от Бога. В познанииэтическом мы не только впускаем в себя и отражаем этическуюправду, мы неизбежно и создаем ее, творим мир ценностей. Бо/га же мы не можем создавать, мы можем только к нему приоб/

26



щиться, можем служить ему своим творческим деянием, отве/чать на его призыв. Познание есть великое дерзновение. По/знание есть всегда победа над древним, изначальным страхом,ужасом. Страх делает невозможным искание истины и позна/ние истины. Познание есть бесстрашие. Кто испытывает страхперед традиционными нравственными понятиями и оценками,всегда имеющими социальный источник, тот не способен к эти/ческому познанию, ибо этическое познание есть нравственноетворчество. Победа над страхом есть духовный познаватель/ный акт. Это не значит, конечно, что опыт страха психологиче/ски не переживается. Прохождение через опыт страха можетбыть очень глубоким, как то и было, напр., у Киркегардта1. Нотворческое достижение познания есть победа над страхом. Эти/ка не есть кодификация традиционных нравственных норм иоценок. Этика есть дерзновение в творческих оценках. И ещенужно сказать про познание, что оно горько и что на эту горечьнужно согласиться. Кто любит лишь сладкое, не может позна/вать. Познание может давать минуты радости и высочайшегоподъема, но плоды познания горьки. Познание человека в на/шем мировом эоне есть уже изгнание из рая, утеря райскойжизни. И особенно горько познание этическое, познание добраи зла. Но горечь лежит в самом бытии, в его падении. И этимнимало не подрывается ценность самого познания. О срываниис древа познания добра и зла, о возникновении различия меж/ду добром и злом речь еще впереди. Но для определения харак/тера этического познания нужно сказать, что самое различениедобра и зла есть горькое различение, есть самое горькое в мире.Достоевский говорит, что это чертово добро и зло нам слишкомдорого стоят2. Познание есть бесстрашие, победа над страхом.И познание горько и есть согласие на горечь. Из всех родов по/знания познание этическое есть наиболее бесстрашное и наибо/лее горькое, ибо в нем раскрывается ценность и смысл жизни ив нем же разверзается грех и зло. Есть смертельная печаль в са/мом различении добра и зла, ценного и лишенного ценности.

27


1 См. Kierkegaard. «Der Begriff der Angst». Киркегардтовское понятие«Angst» лучше передавать не словом «страх», а словом «ужас».

2 Это тоже есть основная тема писаний Л. Шестова.


Berdyaev_Book_01.qxd 09.06.2008 4:38 Page 406

С О Д Е Р Ж А Н И Е

ЧАСТЬ ПЕРВАЯНАЧАЛА

7

Глава I. ПРОБЛЕМА ЭТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ9

Глава II. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДОБРА И ЗЛА39

Глава III. ЧЕЛОВЕК69

ЧАСТЬ ВТОРАЯЭТИКА ПО СЮ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА

119

Глава I. ЭТИКА ЗАКОНА121

Глава II. ЭТИКА ИСКУПЛЕНИЯ147

Глава III. ЭТИКА ТВОРЧЕСТВА177

Глава IV. КОНКРЕТНЫЕ ВОПРОСЫ ЭТИКИ215

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯО ПОСЛЕДНИХ ВЕЩАХ. ЭТИКА ЭСХАТОЛОГИЧЕСКАЯ

341

Глава I. СМЕРТЬ И БЕССМЕРТИЕ343

Глава II. АД365

Глава III. РАЙ. ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА389


УДК 82/3ББК 84(2Рос/Рус)Б 48

Литературно�художественное издание

НИКОЛАЙ БЕРДЯЕВО НАЗНАЧЕНИИ ЧЕЛОВЕКА

Дизайн, верстка Олег Смирнов

Редактор Анна Нарбекова

Технический редактор Елена Крылова

Корректор Наталья Витько

Формат 60х90/16Гарнитура «Bodoni»Бумага «GardaPat»

Тираж 100 экз.

ООО «ЛАМАРТИС»101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 35, стр. 2

Изд. лиц. № 03699 от 09.01.2001 г.Адрес электронной почты: [email protected]

Сайт в Интернете: www.lamartis.ru

ISBN 978/5/94532/081/9


Бердяев. О назначении человека

Documents

Transcript of Бердяев. О назначении человека