ИсламКак субъект глобальной политики

Aurora Expertum2012

1

ИСЛАМКак субъект глобальной политики

В подготовке настоящей работы принимали участие эксперты

ведущих московских экспертных институтов

© Aurora Expertum

Москва — Париж, 2012

2

Содержание

§1. Исламский мир и остальная вселенная [4](Мусульманский взгляд на политическую географию)

§2. Кто сегодня владеет умами и сердцами мусульман? [6]

(Основные религиозно-политические направления в исламе)

§3.Основные центры силы в современном мусульманском мире [10]

§4. Всемирное наступление: ислам в Западной Европе, США, Латинской Америке [23]

§5. Исламская финансовая система: от караванов к небоскрёбам [26]

§6. Геостратегия исламского мира и интересы России [31]

Заключение [33]

3

§1Исламский мир и остальная вселенная

(Мусульманский взгляд на политическую географию)

Ислам в последние десятилетия стал

предметом огромного всемирного интереса. Связано это, конечно же с бурным ростом му-сульманской общины по всему миру, арабскими революциями, а также с деятельностью экстре-мистских организаций и их лидеров, таких как Усама Бен Ладен. Людям западной постхристи-анской цивилизации трудно понять, что же дви-жет мусульманами, когда они не только упорно отстаивают собственную самость под напором «общечеловеческих ценностей», но и идут в на-ступление на западную культуру.

Секуляризированный Запад пытается понять ислам, отталкиваясь от собственных мат-риц сознания с обязательным отделением духов-ного от светского, законодательной власти от исполнительной и судебной, «политического ислама» от «ислама неполитического». Исходя из того, что человек – «индивидуум», а главную

ценность для каждого нормального индивидуу-ма должны представлять «свобода» и «права че-ловека», западный ум не приемлет тотальности. Востоковеды, непосредственно изучающие предмет, с некоторой обречённостью констати-руют, что неполитического ислама не может быть. Эта констатация автоматически превраща-ет мусульманство в глазах западного обывателя в идеологию фанатиков и фаталистов, в «терро-ристическую религию». Мусульманские духов-ные лидеры в свою очередь возмущённо отвер-гают эти обвинения и заявляют, что ислам – это «религия мира», что, несомненно, так и есть, од-нако, это проблему не снимает.

В христианстве изначально был утвер-ждён принцип «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк.12:13-17). Политика фундаментально отде-лена от религии. На протяжении Средних веков религия пронизывала всю жизнь христианских народов, включая политическую, вела их в кре-

4

стовые походы, епископы становились во главе армий. Тем не менее, христианская политика всё же не могла быть глубинным явлением, посколь-ку Христос в политике не участвовал и учеников своих к этому не призывал.

Пророк Мухаммед был успешным поли-тиком, основателем государства и полководцем. Вся мусульманская цивилизация после смерти Мухаммеда в 632 году была выстроена его уче-никами и последователями на основании сунны – свода сведений об изречениях и поступках пророка в тех или иных ситуациях. На сунне основана мусульманская юридическая система, культурные, поведенческие и даже нередко бы-товые традиции, прочно укоренившиеся в исламском мире.

Благочестивый мусульманин не только должен стремиться избегать греха, но по сути дела должен всегда совершать поступки, «одо-бряемые» с точки зрения сунны, что в значи-тельном числе случаев означает подражание пророку. Хотя Мухаммед и был «избранником Божиим», на которого не распространялись не-которые правила, установленные для рядовых мусульман, всё же он был человеком. Подража-ние Христу также является целью для христиа-нина, однако сама постановка задачи в виде под-ражания Самому Богу изначально является уде-лом людей истинно благочестивых и дерзаю-щих ставить перед собой такую задачу. Следова-ние сунне – гораздо менее претенциозная зада-ча, доступная для всех мусульман. При этом по-литическая активность естественным образом становится обязанностью каждого рядового му-сульманина.

Мусульманское государство, построен-ное Мухаммедом, было принципиально проти-вопоставлено всему языческому и «неверному» миру. Под «неверными» понимаются христиане и иудеи – «люди писания», получившие в своё время от Бога откровение и священные книги через пророков Мусу (Моисея) и Ису (Иисуса), однако со временем отошедшие от полноты ис-тины.

Поразительные победы мусульман над могущественными соседними державами – Саса-нидским Ираном и Византией, были одержаны явно менее многочисленными и не обладавши-ми современными средствами ведения войны и соответствующим боевым опытом войсками. Мусульмане, на ходу учившиеся военному искус-ству у персов и греков, конечно же, видели в своих победах прямую помощь Бога.

После стремительного распространения власти ислама на весь Передний Восток и Се-верную Африку сложилась классическая схема мусульманской политической географии.

Весь мир был разделён на «земли ислама» (дар уль-ислам) и «земли войны» (дар уль-харб), то есть страны, пока ещё не покорённые мусульманами. По правилам ведения священной войны, кото-рая является долгом каждого мусульманского владыки, ему следует предложить правителю и народу соседнего немусульманского государства принять ислам. В случае отказа эта страна долж-на быть захвачена мусульманами, после чего местным язычникам предоставляется выбор: ислам или смерть, а «людям писания»: ислам или статус «зимми».

«Зимми» - христиане и иудеи, «заклю-чившие договор» с мусульманским правителем об их защите мусульманами взамен выплаты особого подушного налога. При этом на «зим-ми» накладывается целый ряд ограничений, та-ких как запрет на ношение оружия, запрет на строительство и ремонт храмов, запрет на по-пытки обращать мусульман в свою веру и т.д. Большое значение имел гораздо более суровый налоговый режим по отношению к «неверным», что часто приводило к быстрому и «ненасиль-ственному» распространению ислама на целые регионы.

Все эти понятия и практики сложились во времена раннего ислама, в эпоху его экспан-сии и превращения в один из главных полюсов мировой силы. Со временем ислам обзавёлся го-раздо более разработанной и тонкой политиче-ской теорией, не предусматривающей постоян-ной войны против всех иноверцев. Мусульмане становились подданными немусульманских го-сударств, что вообще изначально не предпола-галось и потребовало разработки специального раздела мусульманского права. Тем не менее, по-бедоносный дух ислама, заложенный в него из-начально, не может выветриться из него ни при каких обстоятельствах. Иначе ислам перестанет быть исламом.

Вместе с распространением на неараб-ские области ислам из религии арабов стал мировой религией, которую исповедуют десят-ки и сотни разнообразных народов и этниче-ских групп. Многие народы внесли в кладовую исламской цивилизации свою творческую энер-гию и дух. Благодаря простоте основных прин-ципов ислама он аккумулировал в себя огромное культурное богатство и является законным на-следником древнейших цивилизаций Передней Азии и Ирана, Северной Африки и Средизем-номорья, Туркестана и Индии, Индокитая и Ин-донезии, Кавказа и Поволжья.

Мусульманская цивилизация жизне-способна прежде всего благодаря своему разно-образию и способности цвести на самой разной почве и в самой различной этнической среде.

5

Поэтому главным вызовом для неё являются современные унитаристские протестантские движения, стремящиеся привести всё культурное богатство ислама к единому образцу и переде-лать все его цветы в один стандартный цветок.

После превращения Османской импе-рии из угрозы для всего христианского мира в «больного человека Европы» западный мир по-считал дело ислама проигранным. Европейские интеллектуалы считали Восток (не только му-сульманский) «спящим», «застывшим», не способным к развитию. Взрыв политического

ислама, начавшийся во второй половине ХХ века, многих поставил в тупик. А когда рухнул мир социализма, политический ислам получил почти официальный статус главной угрозы для «первого мира». Бурное продвижение ислама в Европе, России, в США и Латинской Америке в наши дни говорит о том, что исламская полити-ческая география обязательно поставит перед миром новые вопросы.

§2Кто сегодня владеет умами и сердцами

мусульман? (Основные религиозно-политические направления в исламе)

Сразу после смерти пророка Мухамме-

да ислам начал дробиться на различные направ-ления, толки и секты. Пророк не оставил прямо-го наследника – сына, а также инструкций отно-сительно своего преемника и указаний на способ его определения. Вопрос преемственно-сти власти приобрёл не только политическое, но и религиозно-богословское измерение. Что и понятно, принимая во внимание нераздели-мость в исламе религии и политики.

Тогда же возникли два главных направ-ления в исламе, сохранившие своё значение до

сегодняшнего дня. Это суннизм, сформировав-шийся вокруг главных соратников пророка Му-хаммеда по борьбе за утверждение ислама, буду-щих праведных халифов (заместителей проро-ка) – Абу Бакра, Омара и Османа. И шиизм, возникший как движение за отстаивание наслед-ственных прав семьи пророка – двоюродного брата Мухаммеда, четвёртого праведного хали-фа Али, его жены, дочери Мухаммеда Фатимы, и их сыновей, внуков пророка – Хасана и Хусей-на. Отметим, что сам Али, ставший централь-ной фигурой для шиитов, не одобрял деления

6

мусульманской уммы (общины) на партии, соб-ственного неумеренного почитания, и не высту-пал против избрания халифами Абу Бакра, Ома-ра и Османа. Тем не менее, суннитско-шиитское противостояние вскоре переросло в войны, ре-зультатом которых стало общее поражение ши-итов и их переход в качество меньшинства, чаще всего дискриминируемого. Параллельно возник ещё ряд религиозно-политических толков, отличных от шиитов и суннитов, среди которых выделяются воинственные хариджиты, самая демократичная из версий ислама. Впро-чем, эти движения со временем исчезли (были истреблены).

Культ шиитов сформировался вокруг почитания прямых потомков Али и Фатимы – шиитских имамов. Большинство из них пало жертвой политических убийств (по мнению ши-итов – все). Сам Али был убит террористом-ха-риджитом в Наджафе (Ирак). Его сын Хусейн погиб в бою против узурпаторов Омейядов в Кербеле (Ирак). Эти два города являются глав-ными местами паломничества шиитов. Гибель Хусейна считается трагедией вселенского масштаба. День памяти этого события (ашура) является траурным. Традиционно в день ашуры шииты устраивают торжественные процессии, сопровождающиеся бурным проявлением эмо-ций с самобичеванием и нанесением себе ран цепями и кинжалами. В наши дни часть шиит-ского духовенства призывает верующих заме-нять эти обряды сдачей донорской крови.

Двенадцатый по счёту имам Мухаммед Аль-Махди исчез в детском возрасте и почитает-ся шиитами «сокрытым» имамом. По их мне-нию, двенадцатый имам не умер, но постоянно незримо присутствует в мире. Он должен по-явиться во время конца света.

Таким образом, шиизм – религия, сфор-мировавшаяся вокруг культа преследуемых има-мов, которые были убиты неправедными прави-телями. Сама община шиитов всю историю на-ходилась под прессом дискриминации со сторо-ны суннитских правительств, что наблюдается и по сей день: в Бахрейне, Саудовской Аравии, Йемене, Пакистане, до недавнего времени – в Ираке. Общее число шиитов в общей массе му-сульман не превышает 10%, они преобладают только в Иране, Азербайджане, в Ираке и Ба-хрейне. Впрочем, когда шииты приходили к власти, они столь же последовательно дискри-минировали суннитов. Крайне важной психоло-гической чертой как исторического, так и совре-менного шиизма является его ориентирован-ность на мученичество – в подражание всем главным авторитетам шиитов: замученным има-мам.

В наши дни главным оплотом шиизма является Иран. В науке XIX века существовал вз-гляд на шиизм персов как на «арийскую реак-цию» на ислам. Это антинаучное и расистское воззрение имеет хождение и теперь. В опровер-жение его достаточно сказать, что персы до XVI века были преимущественно суннитами. Шиит-ская власть в Иране была установлена азербай-джанской династией Сефевидов, возглавлявшей тюрков-кочевников, исповедовавших шиизм. Именно азербайджанцы сделали шиизм «пер-сидской религией».

Главным событием в истории шиизма последних веков стала исламская революция в Иране в 1979 году. Лидер революции и основа-тель Исламской республики аятолла Рухулла аль-Мусави аль-Хомейни до сих пор является популярнейшей фигурой и символом политиче-ского ислама. Современный Иран демонстриру-ет миру способность мусульманской цивилиза-ции к независимому развитию на основании собственных принципов.

Иран оказывает влияние на все шиит-ские общины Ближнего и Среднего Востока, ак-тивно поддерживает шиитские меньшинства по всему миру, особенно в арабских монархиях Персидского Залива, в Ливане и в Йемене.

Сунниты составляют огромное большинство мусульманского мира. Благодаря простоте главных принципов ислама, богатству культурного фона, на котором развивался ислам, и огромным возможностям в сфере рели-гиозного творчества, мусульмане образовали ве-ликое множество разнообразных толков, школ и направлений, которые, тем не менее, не выходят за границы ислама и суннизма.

С религиозно-юридической точки зре-ния сунниты делятся на четыре правовые шко-лы, взаимно признающие друг друга правовер-ными: это ханифиты, маликиты, шафииты и ханбалиты.

Самый распространённый толк (мазхаб) – ханифитский, самый гибкий и терпимый из всех суннитских толков. Благодаря этому он рас-пространён во многих неарабских регионах: в Турции, на Балканах, на Западном Кавказе, в Поволжье, в Средней Азии, Афганистане, Ин-дии, по всей Великой Степи и частично в Индо-незии. Большинство мусульман на территории современной России и СНГ являются ханифи-тами. Маликитский мазхаб распространён преж-де всего в Северной Африке, кроме Египта. В Египте, Бахрейне, Пакистане, в Восточной Аф-рике, а также в Малайзии, Индонезии и Брунее преобладает шафиитский мазхаб. Он также рас-пространён на Северном Кавказе – в Дагестане и Чечне. Ханбалитский толк – наиболее строгий

7

из всех, он преобладает на Аравийском по-луострове. При этом противоречия между мазха-бами касаются второстепенных вопросов, не но-сят политического характера, отражаясь скорее на элементах традиционной культурной среды. У шиитов действует джафаритский мазхаб, ко-торый суннитами также признаётся правовер-ным.

Огромную роль в религиозной, культур-ной, общественной и политической жизни му-сульман-суннитов играют суфийские брат-ства. Суфизм (тасаввуф) - мистико-аскетическое движение в рамках ислама. Учение суфиев осно-вано на особом религиозном опыте, специаль-ных мистических практиках, передающихся от учителя (шейха, муршида) к ученику (мюриду). С деятельностью суфиев связаны главные дости-жения мусульманской цивилизации: суфиями было большинство великих деятелей культуры в истории ислама.

Важнейшую роль в системе суфизма иг-рает система отношений учитель – ученик. Уче-ник, вставший на путь мистического познания, полностью отказывается от собственной воли и передаёт себя во власть учителя. По образному выражению суфиев, мюрид должен вести себя по отношению к шейху «как труп в руках обмы-вальщика трупов». Это – обязательное условие и практически необходимая мера в деле овладения тайными знаниями.

Естественно, система учитель – ученик работает не только в чисто религиозно-мисти-ческой сфере, но легко переносится в сферу об-щественно-политическую. Наряду с образом шейха, ведущего ученика по тернистому пути самосовершенствования, в литературе можно найти образ шейха, в случае чего приводящего с собой сорок тысяч хорошо вооружённых мюри-дов. К тому же система передачи тайных знаний, разработанная суфиями, предполагает закры-тость их организации от профанов, развитую конспиративную составляющую их деятельно-сти. Недаром суфийские братства проявили себя как действенный инструмент политической борьбы. В период колониализма именно суфии были наиболее серьёзным противником для европейцев в Африке, на Ближнем и Среднем Востоке.

Суфии представляют собой очень раз-ветвлённую сеть, покрывающую весь мусуль-манский мир. Однако эта сеть не имеет общей вертикальной структуры. Суфии делятся на де-сятки братств (тарикатов) с собственными вида-ми мистических практик, духовными авторите-тами, культурными особенностями. Нередко братства конкурируют друг с другом и находятся в непростых отношениях. Среди наиболее рас-

пространённых тарикатов в современном мире – братства Накшбандийа, Кадирийа, Хальветийа, Шазилийа, Сухравардийа и другие. Есть регио-нальные тарикаты, например, самым могуще-ственным братством в Ливии является Санусийа. На российском Северном Кавказе наибольшую силу имеют Накшбандийа и Кадирийа.

Благодаря суфиям в ислам были об-ращены многие народы, так как шейхи умели находить точки соприкосновения с местными традиционными культурами. Например, тюрк-ских кочевников обратили в ислам последовате-ли шейха Ахмада Ясави. Многие века развития суфизма в разнообразной этнической среде и центральная роль шейхов в системе передачи знаний привели к тому, что суфии стали выгля-деть в глазах исламских ригористов как вольно-думцы, а почитание шейхов воспринималось как нарушение принципа единобожия. Совре-менные мусульманские протестанты и почитате-ли «чистого ислама» – ваххабиты считают суфи-ев отступниками от ислама.

Ваххабиты – явление в исламе одновре-менно и древнее, и новое. Ваххабитами (после-дователями Мухаммада Ибн Абд-аль-Ваххаба) это направление называют чаще всего их про-тивники, тогда как сами они предпочитают на-звания «просто мусульмане», «просто сунниты», либо «единобожники», салафиты, т.е. «последо-вателями благодетельных предков».

В любой религии всегда был и будет определённый запрос на строгость, архаизм, «очищение веры», «возврат к корням». В исламе всегда были деятели, считавшие, что их совре-менники отошли от чистоты первоначального мусульманства, что вера уже не та, и т.д. Эта по-зиция неминуемо приводит к неприязни по от-ношению к любому религиозному творчеству, воспринимает его как «недозволенные новше-ства». Современные ваххабиты отталкиваются от идеи, что все мусульмане должны стремиться жить так, как жили они во времена пророка Му-хаммеда. Часть из них считает, что следует но-сить те же фасоны одежды, тот же вид бороды и усов, что носил пророк, не пользоваться ниж-ним бельём и т.д. При этом почему-то вопросов о дозволенности для мусульман современных средств связи или западных систем оружия обычно не возникает.

Любые элементы народных традиций, которые с веками стали считаться исламскими, для ваххабитов – «отступничество», отказ от еди-нобожия. То есть всем мусульманам мира на деле навязывается арабская этнография VII века.

Та же ситуация в сфере богословия. Вах-хабиты проповедуют «ислам без мазхабов». Сле-дование тому или иному традиционному мазха-

8

бу объявляется отходом от сунны. При этом от-брасывается многовековая работа многих поко-лений мусульманских богословов и правоведов, выработавших мазхабы. Суннитские авторитеты считают, что ваххабиты выработали свой соб-ственный мазхаб, объявили все остальные мазха-бы неверными и немусульманскими.

Ещё один важнейший принцип вахха-битов – «такфир», то есть обвинение мусульма-нина, на взгляд ваххабита, не правильно отправ-ляющего культ, в том, что он не мусульманин. В соответствии с традиционным исламом обви-нять мусульманина в неверии непозволительно. В крайнем случае, нерадивого единоверца мож-но упрекнуть в том, что он – плохой мусульма-нин, грешник и т.д. Ваххабиты же считают так-фир действенным приёмом в борьбе за «чистоту ислама». Кроме того, важнейшим положением «такфиристов» является то, что мусульманин перестаёт быть мусульманином в случае мель-чайшего «отступления от единобожия», и его жизнь и имущество перестают быть неприкос-новенными, то есть он может быть убит, а иму-щество его может быть изъято.

Ваххабиты – непримиримые враги му-сульманских кладбищ. Любые формы почита-ния умерших людей считаются в ваххабизме тягчайшим грехом и отходом от принципа еди-нобожия. Сами они не оставляют каких-либо надгробий, памятных надписей на могилах, не посещают могил родственников и порицают за подобные вещи прочих мусульман. На террито-рии Саудовской Аравии ваххабиты расправи-лись с некогда почитаемыми могилами выдаю-щихся сподвижников пророка Мухаммеда, и даже уничтожили могилу его матери. Могила самого пророка Мухаммеда в Медине сохра-нилась, посещение её не запрещено, однако сау-довское ведомство, руководящее хаджжем (обя-зательным для имущего мусульманина паломни-чеством в Мекку), всячески препятствует ино-странным мусульманам в их посещении могилы пророка. Например, мусульманам, желающим отправиться в Медину, сообщают, что могила пророка там есть, но она ничего собой не пред-ставляет, «там просто кости».

Особенно жёсткую реакцию ваххабитов вызывает почитание умерших великих суфий-ских шейхов (авлия) и суфийская практика об-ращаться к ним за «заступничеством» и «посред-ничеством».

Среди экстремистских групп ваххабитов также большую роль играет отношение к джи-хаду – борьбе за веру. Джихад является обязан-ностью каждого мусульманина, хотя и не входит в список пяти главных принципов (столпов) ислама. При этом «великий джихад» - это вну-

тренняя борьба в душе человека против греха. «Малым джихадом» считается непосредственная борьба против «неверных», в том числе с оружи-ем в руках.

«Неверием», по мнению ваххабитов, яв-ляется, любой вид социально-политического устройства, если оно целиком и полностью не основано на шариате (в том виде, как шариат представляют себе ваххабиты).

Среди ваххабитов нет общего взгляда на эти вопросы, они далеко не едины, делятся на множество направлений. Однако в целом вахха-битское движение, являющееся идейной базой «Аль-Каиды» и «исламского интернационала», является не только вызовом Западу и России, но и явной угрозой для самой мусульманской цивилизации. Выраженное ваххабитское стрем-ление к всемирной унификации мусульманской культуры, сопровождающееся настоящим рево-люционным задором, чёрно-белой картинкой мира входит в противоречие с самой логикой развития ислама на протяжении столетий.

Помимо различных ответвлений «Аль--Каиды» в мире действует целый ряд исламских движений по форме напоминающих ваххабит-ские, ставящих сходные цели (построение Все-мирного Халифата в разных интерпретациях) однако не полностью совпадающих с ними по религиозным установкам. Некоторые из этих ор-ганизаций имеют региональный масштаб, этни-ческую специфику, однако в последние два де-сятилетия имеется тенденция к интернациона-лизации всех крупных исламистских движений по примеру «Аль-Каиды».

Сама знаменитая «Аль-Каида» изначаль-но была американо-арабским проектом с чётко поставленной задачей: борьбой против совет-ских войск и их местных союзников в Афгани-стане. На сегодняшний день мы имеем дело со всемирным брендом, работающим по принципу франчайзинга. Те же процессы демонстрируют такие организации, как «Хизб ут-Тахрир», «Джа-маат-и Таблиг», даже «Талибан» и ряд других.

В последнее время много шума наделала организация «Ихван аль-Муслимин», «Бра-тья-мусульмане», вышедшая из полуподпольно-го состояния в связи с арабскими революциями и сразу ставшая претендовать на главную роль в политике целого ряда стран. Наконец, в июне 2012 года представитель «Братьев», Мухаммед Мурси, был избран президентом Египта. Орга-низация «Братья-мусульмане» была создана в 1928 году в Египте шейхом Хасаном аль-Бан-ной. Основатель братства охарактеризовал со-зданную им организацию как «салафитское дви-жение, ортодоксальный путь, суфийскую реаль-ность, политическую организацию, спортивную

9

группу, научное и культурное общество, эконо-мическую компанию и социальную идею». Та-кой объёмный подход дал быстрый результат: уже через десять лет количество «Братьев-му-сульман» достигло одного миллиона. Организа-ция имела сложную структуру, в которой сочета-лись элементы суфийского братства (многоуров-невая иерархия посвящения) и черты современ-ных европейских политических партий (разветв-ленная сеть ячеек, военизированные отряды, мо-лодежные скаутские организации). При каждом филиале движения имелась мечеть, школа и спортклуб. «Братья» прошли сложный путь со-трудничества и противоборства с государством в Египте, часто подвергались жесточайшим ре-прессиям (например, в 1949 г. был убит основа-тель братства Хасан аль-Банна, в 1966 казнён второй лидер организации Саййид Кутб). Из со-става «Братьев-мусульман» неоднократно выде-лялись группы с более радикальными взглядами. Например, упомянутый Саййид Кутб был одним из первых современных деятелей, широко раз-вернувших практику такфира.

В настоящее время «Братья-мусульмане» действуют в большинстве мусульманских стран. Часто это популярное название присваивают

суннитские политические группы, не имеющие прямого отношения к обществу. Палестинский ХАМАС также был основан «Братьями».

В целом можно сказать, что, несмотря на глубокие внутренние противоречия внутри ислама, исламское движение набирает обороты, являясь наиболее пассионарным духовным направлением в мире. С одной стороны можно констатировать дробность мусульманских сил и их часто непримиримое отношение друг к дру-гу. В то же время несложно разглядеть и иной аспект складывающейся ситуации: различные мусульманские политические силы действуют на разных фронтах, ориентируются на различные социальные слои и этнические среды. Есть ислам для интеллектуалов, ислам для мистиков, ислам для бизнесменов, ислам для сторонников социальной справедливости, ислам, уводящий в лагеря по подготовке боевиков и бомби-стов-смертников. Вся пёстрая мозаика мусуль-манских толков, направлений и течений выстра-ивается во впечатляющую картину многослой-ного «всемирного зелёного заговора».

§3Основные центры силы в современном

мусульманском мире

10

Колыбель ислама – Арабский мир

Арабский мир состоит из 23 стран с

совокупным населением около 345 миллионов человек и общей площадью приблизительно 13 миллионов квадратных километров. Это один из крупнейших этно-культурных регионов мира, связанных единым литературным языком и об-щими традициями, несмотря на значительные различия между арабами, населяющими разные страны.

Арабский язык – язык Корана, по мне-нию мусульман, прямой речи Самого Бога. Кро-ме того, считается, что на арабском языке обща-ются ангелы. При этом ислам в то же время яв-ляется «национальной религией» арабов (не-смотря на наличие некоторого количества ара-бов-христиан), предметом их чисто национали-стической гордости и источником многих предубеждений, затрудняющих их взаимопони-мание с прочими мусульманами.

Арабы, завоевавшие огромные про-странства Переднего Востока и Северной Аф-рики в течение первых 50 лет после начала внешней экспансии, уже через 100 лет потеряли роль ведущей военно-политической силы исламского мира. Начиная со времён Аббасидов основными военными силами Халифата стали иранцы, тюрки, курды и т.д. При этом повсе-местное распространение в мусульманских стра-нах арабского языка, не только как языка рели-гии, но и языка науки и культуры, стало важней-шим двигателем развития цивилизации в макро-регионе и выдвинуло исламский мир на передо-вые позиции в глобальном масштабе.

В XVI веке весь арабский мир, за исклю-чением Марокко, стал частью Османской импе-рии. Турецкие падишахи получили титул хали-фа и «слуги двух священных городов». Потеря арабами не только политической, но и духовной власти в исламском мире была крайне болезнен-ной, однако в политической сфере это прояви-лось только в середине XVIII века. Тогда среди бедуинов Аравии возникло движение ваххаби-тов (последователей богослова Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба). Социально-экономической базой этого движения был стихийный протест кочевников против богатства городов. Но основным геополитическим смыслом ваххабиз-ма был подрыв изнутри Османской империи.

Ваххабитские восстания неоднократно подавлялись, однако как только империя закан-чивала карательные экспедиции, движение воз-обновлялось с новой силой. Во время I Миро-

вой войны ваххабиты при активном участии Британии, наконец, окончательно пришли к власти на полуострове, обратив в свой толк основателя Саудовской Аравии, первого короля Абд аль-Азиза ибн Сауда. Крайне важным об-стоятельством было установление Саудитами контроля над Меккой и Мединой – сакральными центрами исламского мира.

С тех пор, как в 1938 году в Аравии аме-риканцами были обнаружены гигантские залежи углеводородов, Саудиты и другие династии Ара-вийского полуострова стали важнейшими фи-нансовыми игроками всемирного масштаба. Со-ответственно, до небывалого уровня выросло их влияние и престиж в арабском и во всём мусуль-манском мире. Одновременно были установле-ны тесные экономические и политические отно-шения с США, которые постепенно переросли в форму взаимозависимости.

После II Мировой войны и крушения системы колониализма в арабском мире значи-тельно усилились позиции Советского Союза. На «путь социалистической ориентации» встал целый ряд арабских стран, прежде всего – Еги-пет, а также столь важные конкуренты аравий-ских монархий в арабском мире, как Ирак, Си-рия, Ливия, Алжир. Египет от социалистиче-ской ориентации, впрочем, вскоре отошёл. Остальные светские арабские режимы дружили с СССР (т.е. пользовались советской щедростью) вплоть до его распада. Несмотря на потерю главного спонсора, светские арабские режимы, представлявшие собой авторитарные системы разной степени жёсткости, просуществовали вплоть до волны революций, с подачи западных СМИ именуемых «арабской весной». Судя по всему, во всех постреволюционных странах вскоре к власти придут исламисты, среди много-численных групп которых наиболее перспектив-ными игроками выглядят уже упоминавшиеся «Братья-мусульмане». При этом политический вес Египта и Сирии будет гораздо ниже, чем при старых режимах. О серьёзном значении Ирака и Ливии в перспективе вообще говорить не приходится, так как, вполне вероятна полная дезинтеграция этих стран по этническому, кон-фессиональному и племенному признаку.

Таким образом, в арабском мире реаль-ной силой теперь обладают исключительно мо-нархии, объединённые в Совет сотрудничества арабских государств Персидского Залива (ССАГПЗ). В эту организацию входят, помимо королевства Саудовской Аравии, королевство

11

Бахрейн, эмират Катар, эмират Кувейт, Объединённые Арабские Эмираты и султанат Оман. Богатство всех этих стран основано на огромных запасах углеводородов. Впрочем, в не-которых из них на нефтегазовые деньги вы-строены современные финансовые системы, торгово-экономические центры и транспортные компании мирового значения, и даже промыш-ленность и сельское хозяйство.

ССАГПЗ был создан в 1981 году на основании близости интересов государств-у-частников с целью интеграции в экономике, со-циальной сфере и культуре. Основным внеш-ним фактором, побудившим заливные монар-хии к кооперации, была исламская революция в Иране, актуализировавшая шиитский фактор. В большинстве членов ССАГПЗ имеются значи-тельные шиитские общины (в Бахрейне шииты составляют большинство при суннитской пра-вящей династии).

Традиционно роль «старшего брата» в ССАГПЗ играет Саудовская Аравия. Члены сау-довской королевской семьи занимают ключевые государственные посты. К настоящему времени возраст саудовских принцев, активно участвую-щих в политике, превышает 70 лет. Поэтому трудно ждать от них энергичного ответа на современные вызовы.

В ходе арабских революций 2011 года у Саудовской Аравии появился конкурент в во-просе регионального лидерства – Катар, облада-ющий помимо огромных финансовых средств, неплохо подготовленной армией, но и что бо-лее важно – современными средствами инфор-мационной войны (телеканал «Аль-Джазира»).

Страны ССАГПЗ отнюдь не являются неким монолитным образованием, придержива-ющимся единой позиции, в том числе и по внешнеполитическим вопросам. Они обладают весьма разными по объёму запасами углеводоро-дов, что отражается на уровне их финансовых возможностей. Несмотря на коллективные дого-ворённости между арабскими странами Персид-ского залива существует целый ряд тлеющих конфликтов, включая территориальные споры, и особенно – серьёзные разногласия в торгово-

экономической сфере. Внешнеполитические противоречия за-

ключаются в отношениях стран-участниц ССАГПЗ с Израилем и Ираном. Например, в 2000 году Саудовская Аравия отказалась от уча-стия в саммите Организации Исламская Конфе-ренция в Катаре, в знак протеста против разме-щения в Дохе израильских бизнес-структур. Вплоть до 2011 года саудовцы официально запрещали телеканалу «Аль-Джазира» иметь своё бюро на территории королевства. При этом Катар и Оман поддерживают достаточно тесные отношения с Ираном, что крайне непри-ятно для Саудовской Аравии, Бахрейна и ОАЭ. Неоднозначное отношение вызвало предложе-ние саудитов о приёме в ССАГПЗ ещё двух арабских монархий, правда, не лежащих на бе-регах Персидского Залива: Иордании и Марок-ко. Медленно и без особых перспектив на успех движется процесс создания общей валюты для ССАГПЗ. По-видимому, кризис евро играет здесь не последнюю роль. В целом можно ска-зать, что, несмотря на огромное влияние, кото-рое ССАГПЗ ныне имеет в арабском мире, пер-спективы его сохранения представляются со-мнительными.

Два главных вызова, с которыми столк-нутся «заливные» монархии, это шиитский фак-тор, поддерживаемый Ираном, и непод-контрольные исламистские движения, уже бро-сающие вызов ваххабитам. Сирийские «бра-тья-мусульмане» недавно недвусмысленно выска-зались, что их не интересует будущее такой страны, как Сирия, так как Сирия – это всего лишь подмандатная территория Британии, впо-следствии случайно ставшая государством. Це-лью «братьев-мусульман» является создание единой арабо-мусульманской государствен-ности. Очевидно, что подобные планы могут оказаться принципиально нереализуемыми. Од-нако с точки зрения борьбы исламистов за еди-ный Халифат монархии ССАГПЗ оказываются абсолютно нелегитимными образованиями.

Возрождающаяся Османская держава – Турция

Османская империя была последней

из классических мусульманских держав. Османский падишах имел титул «халифа право-верных» – заместителя Пророка, полученный им после завоевания Египта и пленения последнего Аббасидского халифа в 1517 году, и теоретиче

ски считался главой всех мусульман-суннитов мира. Далеко не все мусульмане в действитель-ности признавали халифат Османов, тем не ме-нее, нередко этот титул играл заметную роль в международной политике.

После разгрома Османской империи в I

12

Мировой войне на её обломках возникла Рес-публика Турция во главе с генералом Мустафой Кемалем Ататюрком – сторонником модерниза-ции и полной европеизации Турции. Ататюрк выписывал из союзной большевистской России книги о Петре I, в которых черпал идеи по борьбе со средневековьем. В 1920-х гг. он провёл ряд фундаментальных реформ, среди ко-торых были ликвидация султаната и халифата. В ответ это республика столкнулась с рядом курд-ских восстаний под знамёнами ислама, которые непосредственно угрожали новому строю. По-следовало ужесточение антиисламских мер: запрет суфийских орденов, реформа одежды (замена восточной одежды на европейскую), ла-тинизация алфавита, отделение религии от госу-дарства, предоставление избирательных прав женщинам, отмена титулов и феодальных форм обращения. Практика турецких борцов с рели-гией сильно напоминает большевистскую: от попыток перевода мусульманского богослуже-ния со священного арабского на турецкий язык, вплоть до продажи «избыточных» мечетей и превращения их в склады и клубы. В результате ислам в Турции был практически загнан в под-полье.

Смягчение антирелигиозной политики последовало после 1950-го года, когда к власти пришла оппозиционная кемалистам Демократи-ческая партия. С тех пор, несмотря на сильное сопротивление европеизированных светских властей, оплотом которых стала армия, несмотря на периодические ужесточения антиисламской политики, следовавшие за военными переворо-тами, ислам постепенно отвоёвывал место под солнцем Турции.

В 1995 году на парламентских выборах в Турции победила исламистская Партия Благо-денствия под руководством Неджметтина Эрба-кана. У власти Эрбакан пробыл недолго, к тому же в составе коалиционного правительства с партией либерального толка, что не позволило ему достаточно широко развернуть собствен-ную политику. Тем не менее, Эрбакан учредил в 1997 году организацию D-8 (мусульманскую альтернативу G-8), в которую вошли помимо Турции, Иран, Бангладеш, Египет, Индонезия, Малайзия, Нигерия и Пакистан. Показательно, что в «экономической восьмёрке» мусульманско-го мира по версии Эрбакана не нашлось места Саудовской Аравии и другим нефтегазовым мо-нархиям Персидского залива. Некоторые до-вольно несмелые шаги по исламизации внутрен-ней политики Турции, предпринятые партией Благоденствия, были достаточным основанием для турецких генералов для отстранения в 1997 г. от власти в Н. Эрбакана и запрета его партии.

Перегруппировавшись, исламские силы Турции вновь пришли к власти в 2002 году в виде партии Справедливости и развития (ПСР) под руководством нынешнего премьер-мини-стра Реджепа Тайипа Эрдогана и президента Абдуллаха Гюля. На этот раз исламская полити-ка обосновалась в Турции всерьёз и надолго. ПСР опирается на национальный капитал - «анатолийских тигров» - среднюю и крупную буржуазию внутренних регионов Турции. Глав-ными силами, поддерживающими современных турецких исламистов, являются вполне традици-онные структуры. Это всё те же находящиеся в подполье суфийские тарикаты (до сих пор они действуют в Турции нелегально, хотя и вполне открыто) и структуры «нурджу» - сетевой орга-низации последователей богослова и религиоз-но-политического деятеля начала ХХ века Саида Нурси.

Эрдоган с самого начала своего правле-ния настойчиво проводит политику, направлен-ную на получение полноправного членства Тур-ции в Европейском Союзе. Европа, не жажду-щая видеть Турцию в своих рядах, выдвигает ей ряд условий, связанных с общей демократизаци-ей общества, отменой смертной казни, предо-ставлением прав меньшинствам и т.д. Последо-вательное применение европейских рекоменда-ций с необходимостью приводит к тому, что исламисты выигрывают с большим отрывом вы-боры всех уровней. Параллельно идёт процесс постепенной, но всё более глубокой исламиза-ции турецкого общества. Учитывая то, что за годы правления «западников» в стране секуляри-зация Турции зашла довольно далеко, имеется мощный слой населения прозападной ориента-ции, массовое левое движение, а также сильно потрёпанный судебными процессами, но всё ещё очень авторитетный офицерский и гене-ральский корпус - в настоящее время речь не может идти о превращении страны в исламскую республику. Скорее всего, руководство ПСР та-ких задач перед собой и не ставит.

Внешняя политика Эрдогана и его ми-нистра иностранных дел Ахмеда Давутоглу по-лучила название «нового османизма». Она ста-вит своей ближайшей целью превращение Тур-ции в главную региональную силу, распростра-няющую своё влияние на соседние страны, не-когда бывшие провинциями Османской импе-рии. Политика «нового османизма» превратила Турцию из «осаждённой крепости» с врагами по всему периметру границ в страну, всё увереннее использующую современные политические тех-нологии, в частности – так называемую «мяг-кую силу» в отношениях с соседями. В перспек-тиве по планам «новых османов» Турция должна

13

стать одной из ведущих мировых держав.Претензии Турции отнюдь не фанта-

стичны. Они строятся на 72-миллионном насе-лении, обладающем высоким уровнем образова-ния, сплочённостью и патриотизмом, а также на развитой промышленности, включающей высо-котехнологичные отрасли и сильный оборон-ный комплекс. Экономика Турции показывает неплохие результаты в условиях мирового кри-зиса. Региональная активность Турции обеспе-чена её важнейшей ролью в НАТО, прочными связями с США и Европой, стратегическими взаимоотношениями с Россией, Ираном, Паки-станом. В настоящее время Турция стремится играть роль лидера всего исламского мира.

Наблюдателям очевидно, что роль по-литического ислама в Турции будет расти. Выве-дет ли этот процесс в результате Турцию из со-става НАТО? Именно такой сценарий был на-рисован Самюэлем Хантигтоном ещё в 1993 году. Тогда исламисты в Турции были ещё на-столько далеки от власти, что поверить в их ли-дирующую роль в стране всего через 10 лет было практически невозможно. Сейчас разгово-ры о скором выходе Турции из НАТО – хоро-ший тон в среде «футурологов». Полагаю, что это может произойти только после общего ослабления НАТО как института (что уже в не-которой степени имеет место). В настоящее же время пребывание в НАТО Турции выгодно.

В ходе недавних арабских революций Турция пыталась действовать в новой геополи-тической роли: как модератор отношений на постосманском пространстве. Однако события в Ливии показали, что Турция не успевает за стре-мительным развитием конфликта, и ей при-шлось пристраиваться в хвост Франции и Вели-кобритании. Чтобы избежать той же незавидной роли в Сирии, Турция постепенно от уговоров Башара Асада, с которым к тому времени у неё были очень тесные и дружественные отноше-ния, перешла на позиции одного из главных спонсоров суннитской оппозиции режиму. При этом недопущение в Сирии войны всех против всех, чего усиленно добивается Саудовская Ара-вия, рассчитывающая на победу в этой войне своих партнёров – радикальных суннитских группировок, является важнейшей задачей Тур-ции. По мнению некоторых специалистов по региону, процессы дезинтеграции Сирии могут легко перекинуться на саму Турцию: две страны очень схожи по пестроте этно-конфессиональ-

ной структуры. Хотя на самом деле ситуация в странах очень разная, несмотря на некоторые внешние сходства, развал Сирии в любом слу-чае для Турции будет означать большие пробле-мы на десятилетия вперёд.

Стратегические интересы Турции на Кавказе входят в определенное противоречие с интересами России. В настоящее время данный фактор не стоит на первом плане, так как между двумя странами идёт тесное и взаимовыгодное экономическое сотрудничество. Во время войны в Южной Осетии в 2008 году Турция предложи-ла собственный путь решения многочисленных кавказских противоречий – при помощи созда-ния «Платформы мира и стабильности на Кав-казе». Эта инициатива предполагала участие пяти кавказских стран – России, Турции, Гру-зии, Армении и Азербайджана. Отсутствие в этой компании Ирана снижало эффективность деятельности подобной структуры. Однако важ-но, что турецкая активность в данном вопросе не противоречила интересам России.

Также немаловажной проблемой в ту-рецко-российских взаимоотношениях является пантюркистский проект «тюрко-исламского мира», активно разрабатывавшийся в 1990-е годы. Сейчас правящая партия Справедливости и развития не особенно педалирует пантюр-кистские идеи. Главными двигателями пантюр-кизма на настоящий момент являются Казах-стан, Азербайджан и Киргизия. Однако идея «тюрко-исламского мира» всегда может быть ак-туализирована. Впрочем, сейчас в России, Ка-захстане, Киргизии и Монголии активно разви-вается неоязыческое тенгрианское движение – альтернативный вариант пантюркизма, который демонстрирует явное намерение увести тюрок из «чуждой» им семитской религии и «вернуть к корням». Роль Турции в тенгрианском движении незначительна. В любом случае тенгрианство может составить некую конкуренцию исламским объединительным идеологиям в тюркском мире.

Мусульманский мир находится на поро-ге перехода в новое качество. С большой веро-ятностью вскоре мы станем свидетелями фор-мирования гораздо более организованного и го-раздо более чётко осознающего свои интересы глобального исламского сообщества. Правильно выстроенные отношения с Турцией для России сейчас – залог успешного взаимодействия с миром ислама в будущем.

14

Исламская Республика Иран – империя и сеть

На протяжении как минимум двух с по-ловиной тысячелетий Иран остаётся одним из решающих геополитических факторов в миро-вой конфигурации центров силы. И если до VII века источниками этой силы являлось «импер-ское наследие» династии Ахеменидов, «государ-ственный инстинкт» Персидской империи, то после 652 года н.э., после окончательного завое-вания Ирана арабами и включением его в Хали-фат Омейядов источником этой силы стал «го-сударственный инстинкт» помноженный на ислам.

“Контролирующий Иран - контролиру-ет Восток” — утверждали теоретики «Большой Игры». Сегодня, когда однополярный мир тре-щит по швам, Иран вновь приобретает решаю-щее значение для формирования новых конту-ров Востока. Чёткое понимание его геострате-гии и политической тактики, границы взаимных интересов Исламской Республики Иран, Рос-сийской Федерации и других акторов в регионе, умение понять ограничения и возможности его внешней политики — являются важнейшими факторами для формирования концепции Евра-зийского пространства и разрешения внутри-региональных противоречий.

«Мягкая сила» как инструмент имперско-го, государственнического подхода отрицает прямой контроль и предлагает вместо него «влияние, основанное на общности стратегиче-ских интересов». В случае с Ираном все ослож-няется тем, что общность этих интересов необ-ходимо искать с шиизмом, весьма непростой ветвью ислама.

Во взаимоотношениях Персии с исла-мом проявилась традиционная персидская чер-та: способность «перемалывать» под собствен-ные интересы как отдельные этносы, так и целые идеологические учения. Совершенно не случай-но господствующей религией в Иране стала именно шиитская ветвь ислама. Связано это было с двумя обстоятельствами. В доисламский период в Персидской империи господствовал зороастризм. Зороастризм — это, прежде всего, диалектическое мышление, основанное на про-тивостоянии «света и тьмы», «добра и зла». Причём, в отличие от авраамических религий, зороастризм во-первых, не предполагает предопределённой победы именно добра, а во-вторых, отрицает категоричность в оценках того или иного явления. «Нет однозначно чёрного и однозначно белого, истина в оценке лежит

всегда посередине». Подобный тезис изначаль-но нацеливает его носителя на гибкость, готов-ность к компромиссам, готовность к заимствова-ниям лучшего от всех сил. Но при этом приме-нять всё это многообразие следует на пользу «добра», которое в иранском понимании тесно связано с успехами исконно персидской госу-дарственности, то есть — с торжеством интере-сов Ирана.

Шиизм не только не вступил в противо-речие с диалектичным мировоззрением иран-цев, но и придал новый импульс, внеся в это мировоззрение необходимость непрерывной борьбы за отстаивание интересов и жертвен-ность как условие успешности этой борьбы. Бо-лее того, шиизм, построенный на принципе «ве-лаят-э факих» – власти законоведов, позволил более гибко совмещать предписания ислама с вызовами повседневности, чем это возможно в суннизме. Муджтахид («вероучитель») или Рах-бар («духовный лидер») издают фетву (законода-тельное толкование), определяющую отноше-ние верующих к тому или иному социально-по-литическому явлению, и исполнение этой фет-вы становится обязательным для шиитов. При-мер из новейшей политической истории Ирана: в начале 80-х, на первом этапе строительства Исламской республики, внутри иранского духо-венства вспыхнули ожесточенные дискуссии о праве и возможности женщин получать высшее образование и заниматься научной и преподава-тельской деятельностью. В конце концов, Вели-кий Рахбар аятолла Хомейни издал фетву, в ко-торой указывалось, что занятие наукой во благо Исламской республики является своеобразной формой богослужения, а следовательно, не запретно ни для мусульманина, ни для мусуль-манки. В итоге на сегодня Иран по научному по-тенциалу превосходит все суннитские государ-ства и входит в десятку мировых лидеров, а жен-щины составляют примерно треть научно-пре-подавательского корпуса ИРИ.

Вопросы политической борьбы, дипло-матии, социального устройства уммы оказались в шиизме проработаны более глубоко, чем в об-щинах суннитов. В перспективе это привело к тому, что если Халифат, созданный арабами, просуществовал в исторической перспективе недолго, а арабы, считающие себя «истинными носителями ислама» утратили собственную госу-дарственность, став подданными Османской им-перии и населением европейских колоний Ближнего Востока и Северной Африки, то Пер-

15

сидская империя не только сохранилась, но и стала центром притяжения пассионариев ислам-ского мира, сформировав к началу ХХ века аре-ал «Большого Ирана», включающий в себя сего-дня шиитское население «Петролистана» (наи-более богатых нефтью районов восточной ча-сти Аравии), шиитские общины Ирака (напо-мню, что иракская Кербела — религиозный центр шиизма, не уступающий по значению Мекке), шиитские общины Азербайджана и Та-джикистана, юго-западные провинции Афгани-стана.

Особенности шиитского мировоззрения проявились и в геополитических аспектах. Во все времена численность шиитов не превышала 10% от общей численности мусульман. Поэтому начиная со средневековья, Персия отказалась от территориальной экспансии (если проанализи-ровать все её войны, то они велись в большинстве за овладение «тактическими высо-тами» регионального значения, то есть за не-большие районы, овладение которыми создава-ло наиболее благоприятную линию границы Персии на Южном Кавказе, и не более того). Основной упор в достижении статуса регио-нального центра силы был сделан на формиро-вание того, что западные политики считают собственным изобретением: сетевой структуры и диаспорального влияния.

Внешнеполитическое влияние Ирана на Востоке всегда строилось на двух факторах: во-первых, на общинах шиитов в абсолютном большинстве стран Ближнего и Среднего Вос-тока. Ограничения на занятие государственных должностей и ведение предпринимательской де-ятельности по конфессиональному признаку, существовавшие в странах, исповедовавших сун-низм, обходились при помощи принципа «та-кыйя» («мысленная оговорка»), согласно которо-му верующий, живущий во враждебной среде, может внешне принять её условности, сохраняя в душе истинную веру. Согласно этому же прин-ципу, допустимо внешнее отрицание собствен-ной веры в обстоятельствах, несущих угрозу жизни верующего. Таким образом, никаких проблем с социальной мимикрией не существо-вало.

С учетом того, что шиизм всегда был ре-лигией «исламских пассионариев», общины ши-итов были активны в экономическом и полити-ческом отношении, а по уровню конспирации и закулисного влияния на правящие круги мусуль-манских стран превосходили и превосходят все известные ныне суннитские политические орга-низации, сравниваясь по влиянию с суфийски-ми братствами.

Вторым фактором, обеспечивающим

внешнеполитическое и экономическое влияние Ирана была Хавала, то есть неформальная фи-нансово-расчётная система, созданная в средне-вековье, первоначально предназначенная для обслуживания финансовых операций шиитских общин по всему Востоку и успешно существую-щая по сей день. Широко распространено за-блуждение о том, что Хавалу контролируют ара-бы и индусы. В реальности же, шиитские общи-ны по всему миру прямо или через подставных лиц контролируют до 65% хаваладасов (точек денежных трансфертов и конвертации валют) по всему миру. По различным оценкам сегодня объем сделок в рамках этой системы составляет от 200 до 500 миллиардов долларов, что позво-ляет правящему шиитскому духовенству в Теге-ране, Кербеле и Куме оперировать огромными неучтёнными наличными суммами, получаемы-ми от шиитских общин во всем мире в качестве «зяката» (десятой доли от доходов шиита на бо-гоугодные цели).

Шиитские общины по всему миру и Ха-вала, которая сегодня не только не приходит в упадок, но наращивает обороты – это два незри-мых рычага, которые западные аналитики совер-шенно не учитывают в политическом планиро-вании антииранских акций. Всей мощи репрес-сивного аппарата богатейшего Королевства Сау-довской Аравии не хватает для подавления по-литической активности шиитских общин в своих восточных провинциях и Бахрейне.

Перманентных финансовых санкций Запада не хватает для того, чтобы расстроить финансовую систему ИРИ и подорвать её внеш-неэкономические связи. И это только частный пример эффективности «иранской сетевой структуры».

Политическая гибкость шиизма прояви-лась не только в создании сетевой структуры, но и во взаимоотношениях с представителями иных конфессий. На протяжении всей совре-менной истории существования Персидской им-перии в ней практически не существовало стра-тификации населения по конфессиональному признаку, то есть искусственного ограничения возможностей диаспор.

Разумеется, в первую очередь речь идет об армянской диаспоре, которой в Персии были предоставлены равные с остальными подданны-ми империи права. На всем протяжении исто-рии, армянская диаспора имела свое представи-тельство в персидской политической элите и практически неограниченные возможности для ведения бизнеса (особенно внешней торговли). В период обострения отношений с Османской империей (основным соперником Персии) и следовавших за этим торговых ограничений, ар-

16

мянские купцы полностью брали на себя экс-портно-импортные операции персидских торго-вых домов в Турции и Леванте. Аналогичная поддержка оказывалась торговым интересам Персии и в России. Свое уникальное положение армянская диаспора сохранила в Исламской рес-публике и по сей день. Именно армянская диас-пора обеспечивала переговорную площадку представителям Ирана и США в середине 1980-х и 2009-м годах в Ливане. Нелишним будет упомянуть и тот факт, что фактический лидер коллегиального руководства влиятельной пар-тии Дашнакцутюн в Армении Грант Маркарян является выходцем из Ирана, а сама армянская община ИРИ в политическом смысле вообще почти полностью состоит из дашнакцаканов. Эта же партия одновременно ведёт активную политическую жизнь в США (где её активисты лоббируют интересы ИРИ), во Франции, Си-рии, Ливане (в любом ливанском правительстве один-два министерских поста занимают этниче-ские армяне, обычно члены АРФД), а также име-ет влияние в России.

Необходимо отметить, что разделенная по русско-английскому договору 1907 года на две сферы влияния (т.е. фактически утратившая суверенитет) Персия вновь проявила дуализм в отношении к данному явлению. В сфере влия-ния Англии формировался иранский инженер-ный корпус, а в русской – вооруженные силы и аппарат управления. К отдалённым последстви-ям такой ситуации следует отнести тот факт, что сегодня научная и техническая интеллигенция ИРИ ориентирована в основном на Запад, а го-сударственный аппарат в большинстве своем склонен к идее формирования антизападного евразийского блока в конфигурации Москва-Те-геран-Пекин.

В современном руководстве Ирана су-ществует четкое осознание того, что в прямой конфронтации с коалицией «НАТО – монархии Персидского Залива – Израиль» у него нет шан-сов. Современная военная доктрина Ирана ста-вит перед вооруженными силами и Корпусом стражей исламской революции задачу не раз-грома «основного противника», а нанесения ему неприемлемого уровня потерь в первые 3-4 ме-сяца военного противостояния с развертывани-ем в последующие месяцы партизанского дви-жения, как на месте дислокации баз НАТО в приграничных государствах, так и диверсион-ных действий на территории стран-агрессоров.

Кроме того, в период президентства Махмуда Ахмадинежада его командой с одобре-ния Рахбара Али Хаменеи сформулирована и реализуется стратегия формирования «междуна-родного общественного антизападного

фронта», что предполагает:1. Установление «особых партнёрских» от-

ношений с арабскими странами, где в ходе «арабской весны» произошла смена правящих режимов;

2. Поддержание «особых партнёрских» от-ношений с Ираком, Афганистаном и Пакиста-ном;

3. Занятие лидирующих позиций в Движе-нии неприсоединения;4. Формирование движения «Исламское про-буждение» в мусульманских странах (в том числе в постсоветских республиках Центральной Азии), которое должно стать барьером на пути идеологии салафизма, экспортируемого из Сау-довской Аравии и Катара;

5. Организационное укрепление шиитских общин в Азербайджане (для нейтрализации прозападного режима Ильхама Алиева) и ряд других мер.

Руководство Ирана также отчётливо осо-знает, что ни РФ, ни КНР не смогут оказать ему прямую вооружённую поддержку в случае кон-фронтации с антииранской коалицией. Исходя из этого, Иран установил для себя красную чер-ту, которую никогда не перейдёт в отношениях с Западом и остальным миром:

1. Иран не приступит в среднесрочной перспективе к созданию ядерного оружия (хотя максимально приблизится к «порогу создания»).

2. Иран будет активно противодействовать исламскому радикализму (распространению са-лафизма в регионе).

3. Иран будет активно противодействовать сепаратизму в соседствующих с ним странах.

Руководство Ирана полностью отказа-лось от риторики по поводу «экспорта ислам-ской революции», свойственной ему в начале 80-х годов прошлого века. Более того, в армяно-азербайджанском конфликте и во время чечен-ских событий Иран последовательно отстаивал интересы не «единоверцев», а Армении и Рос-сии.

Руководство Ирана полностью разделя-ет позицию России о неприемлемости присут-ствия в регионе НАТО либо нерегиональных держав по отдельности. Иран готов и далее про-тивостоять салафизму, наркотрафику и сепара-тизму в регионе. Более того, исчезновение ны-нешнего Ирана как стабилизирующего фактора, в результате прямой военной агрессии либо сме-ны существующей формы правления путём «оранжевых» технологий, откроет дорогу деста-билизирующим элементам в Среднюю Азию, на российский Кавказ и в Поволжье.

Эти «добровольные ограничения» и осо-бенности геополитического мышления нынеш-

17

него иранского руководства представляют зна-чительный интерес для разработки концепций и стратегий расширения влияния России в регио-не и, безусловно, должны учитываться при про-ведении политики формирования единого

Евразийского пространства, декларируемой ны-нешним Президентом России.

Прорыв Пакистана: атомная бомба, генералитет, исламисты, надежды на Китай и Россию

Республика Индия и Федеративное го-сударство Исламская Республика Пакистан (ИРП) были созданы в 1947 году решением Бри-танской короны предоставить бывшей колонии государственную независимость. Искусственное разделение по религиозному признаку (индусы и мусульмане) привело к жестокой войне, в ходе которой были убиты миллионы мирных жи-телей, а десятки миллионов были вынуждены бежать из Индии в Пакистан или из Пакистана в Индию. В 1947 году Пакистан включал в себя и нынешний Бангладеш. В ходе третьей войны между Индией и ИРП в 1971 году Бангладеш с оружием в руках отстоял свою независимость и объявил себя суверенным государством.

В административном плане Исламская Республика Пакистан является федерацией и со-стоит из четырёх провинций (Пенджаб, Синд, Северо-Западная пограничная провинция — СЗПП и Белуджистан), федеральной столичной территории, а также Территории племен феде-рального управления (ТПФУ). Под контролем Пакистана находятся также т.н. "Северные тер-ритории" и "Азад Кашмир" ("Свободный Каш-мир"). Фактически можно сказать, что Пакистан состоялся и устоял только благодаря войнам и военному управлению: СЗПП, ТПФУ и Азад Кашмир создавали и создают постоянные риски распада страны или её военного поражения. На-селение ИРП насчитывает, оценочно, около 180 млн. человек, но последняя перепись проводи-лась в далеком 1989 году, и точных цифр не зна-ет никто.

Северо-Западная провинция и террито-рия племен появились как самоуправляемые регионы ещё при британской колониальной администрации. В ходе "Большой игры" в 19-ом – начале 20-го века между русской и британской зонами было проведено размежевание, и бри-танцы заложили долгосрочные мины под ста-бильность в регионе в виде Ваханского коридо-ра на Памире и "Линии Дюранда" между Афга-нистаном и Индией.

ТПФУ состоит из семи районов: Баджа-ур, Момманд, Оракзай, Хайбер, Курам, Север-ный и Южный Вазиристан. В ТФПУ действуют

шариатские суды и другие элементы исламского правления: племена применяют "обычное право мусульман", в основе которого лежит пуштун-ский кодекс Пуштунвали, включающий в себя "коллективную ответственность за действия каж-дого члена племени и территорию их прожива-ния". С некоторым упрощением можно сказать, что граница СЗПП и ТПФУ пролегла в свое время там, где заканчивались железные дороги и начинались ненадежные горные дороги и тро-пы, где военная администрация была неспособ-на обеспечить применение нормы обычного за-конодательства и методы госуправления.

К клубку противоречий вокруг "линии Дюранда" и самоуправления пуштунов добав-ляется влияние арабских и глобальных исла-мистских политических организаций. С началом боевых действий в Афганистане в 1979 году с помощью ЦРУ на территории Пакистана были структурно оформлены и оснащены всем необ-ходимым экстремистские организации моджахе-дов, которые проходили школу партизанской войны против советских войск на сопредельной территории. Шефство над ними взяла на себя Межведомственная служба разведки Пакистана (МСРП).

Основными течениями пакистанского ислама, имеющего в силу исторической и культурной общности с Индией значительные наслоения суфизма и кастового деления, у сун-нитов являются деобанди, барелви и ваххабиты, у шиитов – двунадесятники и исмаилиты. Исма-илиты, в свою очередь, представлены в Пакиста-не двумя основными сектами – низариты (духов-ный глава Принц Карим Ага Хан IV) и мустали-ты (малочисленны). На структуру мусульманских общин в Пакистане воздействует специфика ро-доплеменных отношений, генеалогия того или иного клана, потомки которого в силу обстоя-тельств исторического развития могут происхо-дить от арабов, народов иранской или тюркской групп. Наиболее напряженные и агрессивные взаимоотношения в Пакистане отмечаются меж-ду суннитами-деобанди и шиитами. Конфликту-ют, хоть и менее агрессивно, и две основные суннитские секты – барелви и деобанди.

Шииты, компактно проживающие в

18

Панджабе, Карачи и СЗПП, составляют около 20% населения Пакистана. Большинство из них принадлежат к течению "двунадесятников" (иранская ветвь). Многие государственные деяте-ли Пакистана, включая первых лиц, были шии-тами. Действуют многочисленные шиитские по-литические организации.

Представлен широкий спектр суннит-ских религиозно-политических партий и экстре-мистских организаций, большинство из кото-рых объединены идеей борьбы за чистоту исла-ма против "неверных", к которым причисляют христиан, индуистов и мусульман-шиитов. Сун-ниты и шииты в Пакистане регулярно устраива-ют теракты друг против друга. При этом невоз-можно зачастую определить, где это происходит с участием спецслужб далёких стран, а где по внутренним причинам неприязни двух мусуль-манских общин к друг другу. По мнению экс-пертов, за организацией наиболее резонансных и кровавых терактов мусульман друг против дру-га зачастую стоят арабские, британские и про-чие спецслужбы.

В удержании целостности государства важнейшую роль играет армия и Межведом-ственная служба разведки (МСРП). Служба при-нимает активное участие в формировании внешней политики, использует в своих интере-сах возможности пакистанских партий, активно работает с исламистскими политическими и во-енизированными группами. Афганская секция МСРП готовит боевиков из многих стран мира, включая государства Средней Азии. Активное участие МСРП было отмечено при создании Движения "Талибан". МСРП участвует в подго-товке и засылке террористических групп в Каш-мир и в Индию, зачастую действует как практи-чески независимая организация, преследующая собственные интересы и очень опасная для ле-гитимной гражданской власти в Пакистане. Угрозу новой войны между Индией и Пакиста-ном в 2008 году создали подготовленные МСРП боевики-исламисты, устроившие ряд громких терактов в Мумбаи. Ноябрьская атака 2008 года на отели в Мумбаи ошеломила весь мир. Воору-женные силы Индии были отмобилизованы и подготовлены к весьма вероятной войне. Лишь вынужденное признание "некоторого участия" спецслужб ИРП в деятельности террористиче-ской группы и начавшийся диалог военных и спецслужб двух стран снял риск начала военных действий.

В целом острота проблемы нахождения на территории Пакистана лагерей для подготов-ки боевиков не может быть снята в ближайшие годы, т.к. для Пакистана влияние на террористи-ческие группировки является одним из важных

элементов обеспечения национальной безопас-ности и удержания других государств от прямо-го военного вмешательства в дела Пакистана, от военного вторжения.

2 мая 2011 года в пакистанском город Абботабад в особняке-крепости "морскими ко-тиками" армии США был ликвидирован лидер "Аль-Каиды" Усама бен Ладен. Спецоперация американцев взорвала политическое про-странство Пакистана, предельно обострила от-ношения генералитета с американскими воен-ными, на долгое время закрыла транзит грузов из Карачи в Афганистан. Позже врач, выдавший Бен Ладена ЦРУ, был приговорен к большому сроку заключения. После убийства Бен Ладена и беспредела, по мнению пакистанцев, амери-канских беспилотников в приграничной зоне и в СЗПП и ТПФУ, доверие между американски-ми и пакистанскими военными вряд ли может быть полностью восстановлено, а если может, то нескоро.

Отметим также важнейшую роль Вер-ховного суда Пакистана, который по Конститу-ции имеет огромные полномочия и реальную независимость от исполнительной и законода-тельной ветвей власти. Независимость суда – не-редкое явление в мусульманских странах, но ред-ко где Верховный суд может действительно от-решать глав государства от власти. Последний пример: 19 июня 2012 года Верховный Суд ИРП отрешил от должности премьер-министра Па-кистана Юсуфа Резу Гилани.

В целом, взаимоотношения между свет-скими властями и генералитетом Пакистана, между разведкой и мусульманскими организаци-ями, между шиитами и суннитами, между ветвя-ми власти, между пуштунами, белуджами и фе-деральными силовиками образуют собой доста-точно устойчивую и гибкую конструкцию. Эта гибкость и приспособляемость к переменам поз-волила Пакистану пройти через многие войны с Индией, через перевороты, убийства президен-тов и премьер-министров, через экономические и политические потрясения. Пройти и сохра-нить при этом твёрдую власть и способность обеспечивать стратегические интересы Пакиста-на в будущем. Эти стратегические интересы включают в себя сближение с Китаем и Росси-ей.

Самые крупные экономические проекты Пакистана, а также самые жесткие экономиче-ские вызовы для него связаны с отношениями с другими странами. Происходит это естествен-ным образом, поскольку Индию от Пакистана отделили по религиозному признаку, никак не соотносящемуся с экономической географией. А географически Пакистан, в нынешнем его

19

виде, должен примыкать к одному из выходов на внешние рынки: это может быть среднеазиат-ское направление (Афганистан), китайское (Кашмир) или морское (порты Гвадар, Карачи).

При этом самое естественное с точки зрения экономической географии направление через Пенджаб на Индию является полностью закрытым. На индо-пакистанской границе регу-лярно устраиваются туристические шоу с "авто-бусами и поездами дружбы", проводится "кри-кетная дипломатия", но и только. Индия де-монстративно игнорирует экономические ин-тересы Пакистана.

Самыми важными проектами экономи-ческого развития для Пакистана являются два энерготранспорных проекта: Трансафганский газопровод (ТАПИ, Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия) и проект поставки электро-энергии из Средней Азии CASE-1000. Проект ТАПИ обсуждался почти 20 лет, а подписание состоялось 23 мая 2012 года, когда индийская компания "GAIL Ltd." и пакистанская "Inter State Gas System (Private) Ltd." подписали с Туркменией Соглашение о купле-продаже газа с финансовым участием Азиатского банка разви-тия. Критическая важность инфраструктур-но-транспортных прорывов осознается руко-водством Пакистана и генералитетом.

Для суверенитета Пакистана важнейшую роль играют ракетно-космическая и ядерная программы. В 1971 году выдающийся ученый-физик Абдус Салам (1926-1996) стал иностран-ным членом Академии наук СССР по специаль-ности "ядерная физика". Госкомитет СССР по использованию атомной энергии и Комиссия по атомной энергии Пакистана приступили к совместной деятельности в области мирного ис-пользования атомной энергии, рассчитанной на 1970-1980 гг. Однако уже в начале 1970-х годов сотрудничество было свернуто, а пакистанская ядерная программа переориентировалась на по-лучение немецких, французских, голландских и северокорейских ядерных и ракетных техноло-гий.

По сообщениям прессы, в программе атомной энергетики и военной ядерной про-граммы Пакистана приняли участие Канада, Франция, Китай, Швейцария, Германия, Вели-кобритания и США. Отцом-создателем единственной в мире "исламской бомбы" стал долгие годы руководивший главным ядерным центром Пакистана Khan Research Laboratories доктор Абдул Кадир Хан – изгой для Запада и герой для мира ислама. В 2004 году доктор Хан признался в передаче ядерных технологий Ира-ну, Ливии и Северной Корее, после чего был обвинен в нарушении условий режима ядерного

нераспространения и посажен под домашний арест. Однако уже в начале 2009 года Верховный суд Пакистана решил освободить его из-под до-машнего ареста. В настоящее время ракетно-кос-мической и ядерной программами Пакистана руководят уже совсем другие люди, а инфор-мированность западных атомщиков стала гораз-до меньшей, чем во время участия европейских компаний. После подписания в 2006 году в США "Закона Генри Дж. Хайда о мирном со-трудничестве США и Индии в области атомной энергии" ядерная программа Пакистана, прежде всего гражданская атомная энергетика, по всей видимости, ведется в тесной кооперации лишь с китайскими атомщиками, чего, впрочем, вполне достаточно для успеха.

Характеризуя отношения России и Па-кистана, можно сказать, что они впервые за 64 года дипломатических отношений стоят "на по-роге долгого и большого сотрудничества". Для Пакистана сближение с Китаем и Россией сей-час – вопрос важнейшего государственного зна-чения. Перед Россией, в свою очередь, стоит за-дача выравнивания уровня присутствия во всех важнейших для российских интересов странах Южной и Юго-Восточной Азии, прежде всего с Ираном, Афганистаном, Пакистаном, Индией, Вьетнамом, Малайзией и Индонезией. Без ста-бильных отношений с Пакистаном невозможно будет обеспечить экономические и политиче-ские интересы России в Афганистане и в целом в регионе Южной Азии. При этом важно, что между Россией и Пакистаном на сегодня нет ни одного неразрешимого противоречия.

Отношения Пакистана с Советским Со-юзом, а затем и с Россией носили турбулентный характер, отмеченный спадами и подъемами, взаимовыгодными экономическими проектами и практически открытой войной в Афганистане. После отмены в 1988 г. военного режима в Па-кистане и вывода советских войск из Афганиста-на в 1989 г. отношения стали улучшаться. Паки-стан, как и Иран, надеется на протекцию России в вопросе перехода в ШОС из статуса наблюда-теля в статус участника. Отношения между Рос-сией и Китаем в ШОС непростые, т.к. Китай хо-чет однозначного доминирования в организа-ции, а Россия не может ни при каких обстоя-тельствах принять такое доминирование в стра-нах Средней Азии и Казахстане.

Если для России вопрос сотрудничества с Пакистаном важен, но всё же не перевешивает важность сотрудничества с Индией, то для Па-кистана сближение с Россией есть вопрос прин-ципиальный.

20

Мусульманский Дальний Восток.Юго-Восточная Азия – большие амбиции в тени Китая

Индонезию для России открыл вели-кий путешественник, географ, биолог и воен-ный разведчик Николай Миклухо-Маклай (прав-да, географическая точка Берег Миклухо-Маклая находится у северо-восточного побережья ныне независимого государства Папуа Новая Гвинея). Слово "Индонезия" означает "Индия островов", страна расположена на 17 с лишним тысячах островов Малайского архипелага и западной ча-сти острова Новая Гвинея. Численность населе-ния составляет 245 млн. человек. Индонезия – самая крупная по населению мусульманская страна мира. Амбициозная цель Индонезии – добиться признания своего лидерства осталь-ным исламским миром, что предполагается до-стичь благодаря экономической (ВВП на 2011 г. около 1 трлн долларов США), военной и поли-тической мощи.

СССР традиционно поддерживал Индо-незию еще со времен ее борьбы за независи-мость. Поставки оружия шли в Индонезию все-гда – при демократическом правлении в 1958-1965 гг., при диктатуре Сухарто в 1965-1998 гг., продолжались и после восстановления демокра-тии в 1998-2012 гг. При этом Индонезия при всех режимах за русское оружие расплачивалась вовремя, без напоминаний и скандалов.

Социалистический уклон политики пре-зидента Сукарно в 1945-1965 гг. активно поддер-живался Коммунистической партией Индоне-

зии, но вызывал раздражение военной верхушки во главе с генерал-майором Сухарто. Возложив ответственность за неудачный путч в 1965 году на компартию, военные добились от Сукарно запрета Компартии и развернули в 1965-1968 гг. кампанию террора против коммунистов и дру-гих левых. 27 марта 1968 года генерал-майор Су-харто стал президентом Индонезии.

Эпоха диктатуры Сухарто завершилась в 1998 году из-за Азиатского экономического кри-зиса 1997-1998 годов, крайне болезненно сказав-шегося на экономике Индонезии. Антиправи-тельственное движение, костяком которого ста-ли студенческие и молодёжные организации, добилось того, что 21 мая 1998 года президент Сухарто ушел в отставку.

В настоящее время российско-индоне-зийское сотрудничество идет в разных сферах, важнейшими для Индонезии являются атомная энергетика и военно-техническое сотрудниче-ство. Невоенное сотрудничество развивается медленно, доля России во внешней торговле Индонезии занимает немногим более 1%, что вполне показательно для реального понимания значимости Индонезии для России. Президент Владимир Путин и президент Сусило Бамбанг Юдойоно (бывший министр безопасности Ин-донезии) наладили в ходе личных встреч в 2005-2012 годах тесное взаимопонимание.

"Индонезия - Пакистан" vs "Иран — Малайзия"

Соперничество между Индонезией и Ираном за лидерство в исламском мире есте-ственно. Индонезия является безусловным лиде-ром среди стран Юго-Восточной Азии, как и Иран – на Большом Среднем Востоке. То, что Иран – шиитская страна, а Индонезия – суннит-ская, не критически важно, поскольку шейхи и богословы тесно взаимодействуют как в области духовной работы, так и в области влияния на исламское население в самых различных стра-нах. Обе страны регулярно предпринимают ппытки найти общий язык и поддерживать друг друга на религиозном и политическом уровнях, хотя и непоследовательно. В марте 2006 года президент Юдойоно заверил в своей убежден-ности в мирном характере иранской ядерной программы. Но когда Индонезия предложила

свои услуги для смягчения ирано-американских отношений, президент Ирана Ахмадинежад по-яснил в мае 2006 г., что Тегеран предпочитает "самостоятельно принимать решения по опре-делению судьбы своей страны".

Миротворческие усилия Индонезии не встречают международной поддержки. Столь же малопродуктивны были мирные инициативы Индонезии по ускорению вывода войск США из Ирака и по смягчению конфронтации между арабскими странами Персидского залива и Ира-ном.

Более успешно идет сотрудничество между Индонезией и Пакистаном и между Ира-ном и Малайзией. Но надо понимать, что со-перничество этих двух групп не может перейти в фазу прямого военно-политического кон-фликта. Военные угрозы и задачи военно-поли-

21

тической, экономической и культурно-религиоз-ной экспансии у стран совершенно разные. Эко-номики четырех крупнейших исламских стран даже в совокупности не смогут обеспечить исла-му мирную заводь в набирающем силу мировом шторме финансово-экономического кризиса.

Количества и, главное, качественного уровня оружия, которым владеют Иран, Паки-стан, Индонезия и Малайзия, совершенно недо-статочно, чтобы предпринять хотя бы слабую попытку защитить "всем исламским миром" лю-бую из этих стран в случае прямой вооружен-ной агрессии США и НАТО. Тем более, такая агрессия угрожает лишь Ирану и Пакистану. Ни Иран, ни Пакистан, зависящие от Китая, не бу-дут поддерживать страны ЮВА в случае их кон-фликта с Китаем.

Единственный военный конфликт, ко-торый потенциально угрожает странам Восточ-ной Азии – это конфликт в богатом нефтью Южно-Китайском море, где крупнейшие место-рождения находятся в спорных районах моря. Россия является вовлеченной стороной, т.к. рос-сийско-вьетнамская компания "Вьетсовпетро" также работает на спорных участках. Впрочем, пока вьетнамцы сохраняют для русских возмож-ность для возвращения ВМФ России на базу Камрань, а также с учетом опыта бесславных для Китая войн с Вьетнамом, конфликт из-за нефтя-ных участков угрожает реально лишь Малайзии и Филиппинам.

Несмотря на регулярную эскалацию си-туации в Южно-Китайском море, вероятность перехода конфликта в острую фазу мала. Китай попытки вооруженного решения пограничных споров предпринимал давно – против СССР и Вьетнама, и неудачно. Зато методами мирной дипломатии и экономического торга добился территориальных уступок от России на Дальнем Востоке, от Казахстана в районе Черного Ирты-ша, от Киргизии и Таджикистана в районе Па-мира. Что уж говорить о впечатляющем успехе возвращения Гонконга и Макао. Китай создает надежную систему добычи нефти в Латинской Америке, Казахстане, Африке и транспортиров-ки углеводородов в Китай, что также не предпо-лагает дестабилизации зоны проливов, которая неизбежна в случае войны с любой страной ЮВА.

Население Малайзии составляет всего 30 млн. человек. По развитости экономики страна выглядит вполне достойно – ВВП Малайзии в 2011 г. составил 447 млрд. долларов, по ВВП на душу населения Малайзия более чем втрое бога-че, чем Индонезия.

Надо отдать должное многолетнему ли-деру Малайзии Махатхиру Мохаммаду – нефте-

газовые сверхдоходы от госкомпании "Петро-нас" идут на развитие военно-промышленного комплекса, развитой современной индустрии, в том числе в атомную энергетику и космическую отрасль. У Малайзии нет амбиций создать пол-ноценный ВПК, что позволяет больше денег направлять на закупки российского и западного оружия.

Споры с Китаем только внешне связаны лишь с территориальными претензиями. Для Малайзии вопрос носит более глубокий харак-тер – около 50% населения страны – этнические китайцы, которые активнее малайцев в бизнесе. В Малайзии сегрегационная демографическая политика, как в Сингапуре, невозможна, немыс-лимо создать преференции для 50% населения. Поэтому Махатхир Мохаммад избрал путь уско-ренного общественного развития, чтобы малай-цы могли на равных конкурировать в обще-ственной жизни и в бизнесе с китайцами, а стра-на могла бы конкурировать с другими странами.

С этим же связана политика Малайзии по активному государственному поощрению трудовой миграции фактически в любые страны мира. Государство предоставляет кредиты ми-грантам на дорогу и трудоустройство, сопрово-ждает их жизнь в США, Европе, арабских стра-нах постоянной поддержкой, в т.ч. по системе финансового кредитования и финансовых пере-водов «хавала».

Позиция государства в Малайзии такова: подавляющая часть мигрантов возвращается до-мой не только с деньгами, но и с более раскре-пощенным взглядом на мир, с новыми навыками и умениями. В результате в стране существует высокий уровень доверия населения к банковской системе, высокий уровень накопле-ния и одновременно высокий уровень потреби-тельских кредитов, десятки миллиардов долла-ров перечислений на родину. Маленькая Ма-лайзия активна в продвижении идеи общей исламской валюты.

Махатхир Мохаммад фактически запу-стил ядерный реактор высвобождения социаль-ной энергии населения своей страны. В итоге Малайзия движется сразу по двум стратегиче-ским сценариям, разным, но дополняющим по-зитивно друг друга. Один сценарий – сближе-ние с Ираном, поддержка единения мира исла-ма, единой или хотя бы тесно взаимодействую-щей исламской экономики. В этом сценарии ма-лайцы-мусульмане выглядят достойно в силу бо-лее высокого образования и большей личной раскрепощенности. Другой сценарий, органич-ный уже для англосаксонской финансовой си-стемы – это движение по пути Сингапура. Пере-мещение мирового центра экономической жиз-

22

ни с берегов Атлантического океана в Тихо-океанский регион требует умелых, профессио-нальных и надежных проводников и посредни-ков, так что места хватит и Сингапуру, и Ма-лайзии. Если другие страны ЮВА, по различ-

ным причинам, не могут быть "своими" сразу и для США с Британией, и для мира ислама, и для Китая, то Малайзия – может.

§4Всемирное наступление:

ислам в Западной Европе, США, Латинской Америке

Исламизация Европы

Европа имеет многовековой опыт диа-лога с исламской цивилизацией. В наше время вопрос сосуществования исламской и европей-ской цивилизаций стоит не менее остро, хоть и в несколько иной плоскости. Вымирание корен-ных народов Европы освобождает жизненное пространство для более динамичных в демогра-фическом плане представителей мусульманских народов. На сегодняшний день рост численно-сти иммигрантов-мусульман является просто стремительным. Параллельно развивается про-цесс исламизации коренных европейцев. По подсчетам экспертов, в настоящее время среди населения Европы мусульман не более 6-8%, од-нако, к 2025 году их число может вырасти до 35-40%.

Быстрый рост количества европейцев, переходящих из христианства в ислам, отмеча-ется всеми аналитическими центрами Европы. На Европейском Соборе Католической Церкви

в Ватикане в 1999 году обсуждались проблемы положения католической церкви в Европе в гря-дущем XXI веке. Практически все священнослу-жители, представлявшие многие страны Евро-пы, говорили о том, что ислам в Европе набира-ет все большее число сторонников. Беспокой-ство католической церкви нельзя назвать бес-причинным. Ведь согласно данным ООН от 2000 года, мусульманское население Европы в период с 1989 по 2000 год увеличилось более чем на 100%. Согласно тому же источнику на тот момент в Европе проживало 13 млн. мусуль-ман, их них 3.2 млн. в Германии, 2 млн. в Вели-кобритании, 4-5 млн. во Франции, а также на Балканах и других странах Европы, что состав-ляло более 2% европейского населения.

Исследования численности мусульман в Европе показали еще один немаловажный факт: с увеличением числа мусульман укрепляется их религиозное самосознание. Французская газе-

23

та Le Monde провела в октябре 2001 года анкет-ный опрос, в результате которого выяснилось, что всё больше этнических мусульман в Европе строго отправляют намаз (ежедневную пяти-кратную молитву), ходят в мечети, практически на 100% увеличилось число постящихся в месяц Рамадан. Причем участвовали в анкетировании в основном молодые мусульмане, студенты.

Европейскую общественность весьма сильно волнует тема экспансии ислама. При этом ислам продвигается на фоне глубинного кризиса западного христианства. Так, во Фран-ции были случаи превращения в мечети католи-ческих церквей, причём даже памятников сред-невековой архитектуры. Ситуация прагматиче-ски ясна: мусульманам нужна мечеть, католиче-ский храм пустует, почему бы не передать зда-ние на баланс другой общины?

Ещё одним проявлением вторжения ислама в жизнь европейцев можно считать фе-номен европеек, выходящих замуж за мусульман, принимающих ислам и встающих вслед за му-жьями на путь джихада. Немки отправляются за мужьями в Вазиристан, живут в лагерях боеви-ков, обустраивают хозяйство, рожают там детей. Другие новообращённые европейки ведут джи-хад за компьютером, распространяют экстре-мистскую литературу, собирают средства на войну с «неверными».

В 2011 году ФРГ отметила знаковый юбилей – 50 лет со дня приезда первых гастар-байтеров из Турции. Юбилейная дата заставила многих задаться вопросом: каково демографиче-ское воздействие мигрантов из мусульманских стран и каковы перспективы изменения этниче-ской картины Европы? Выходцы из мусуль-манских стран, в том числе потомки иммигран-тов, родившиеся в европейских странах, на сегодняшний день являются неотъемлемой ча-стью ФРГ и всей Европы. Их общая числен-ность в Германии на конец 2009 г. (более свежие данные отсутствуют) составляла 15.700.000 чело-век. В эту группу входят собственно иностран-цы, лица, родившиеся в Германии в семьях ми-грантов, а также в смешанных браках. К концу 2010 г. в ФРГ проживало 2,3 млн. семей с детьми младше 18 лет, в которых хотя бы один из роди-телей имел миграционное происхождение. Для сравнения, всего в ФРГ насчитывается 8,1 млн. семей с несовершеннолетними детьми. Таким образом, доля семей с детьми составляет почти 30% от общего числа. При этом следует отме-тить тенденцию, что численность семей без де-тей среди коренных немцев неуклонно растёт.

Семьи мигрантов живут преимуществен-но в крупных городах на западе страны, а также в Берлине. Доля детей мигрантов в возрасте до

10 лет в таких городах, как Берлин, Гамбург, Мюнхен и пр. достигает 40, а в некоторых райо-нах и 50%. Доля семей с детьми, имеющих ми-грантские корни, достигает в крупных городах 43%. И, напротив, в мелких городах доля таких семей в разы ниже (в среднем 12%).

При всём разнообразии стран происхо-ждения, языков и культур мусульманских ми-грантов демографы выделяют ряд общих для них моментов:

- отношение к семье и браку в семьях мигрантов намного более ответственное. В их среде гораздо реже встречаются различные формы сексуальных извращений, политкоррект-но называемых в Европе нетрадиционными от-ношениями.

- в семьях мигрантов гораздо реже рас-пространен феномен одиноких родителей по сравнению с немецкими семьями, 14 и 21% со-ответственно.

- в семьях мигрантов больше детей, чем в немецких семьях. 15% всех семей мигрантов по данным на 2011 г. имели 3 и более несовер-шеннолетних детей. В немецких семьях эта цифра составляла только 9%.

- при этом семьи мигрантов имеют ста-бильно более низкий доход, чем семьи корен-ных немцев. По состоянию на декабрь 2010 г. 62% таких семей имели месячный доход менее 2.600 евро, аналогичные показатели финансово-го положения демонстрировали только 44% се-мей коренных немцев. Поэтому члены семей мигрантов чаще являются получателями соци-альной помощи, чем семьи коренных немцев. По состоянию на конец 2010 года для 17% всех семей мигрантов социальные трансферы явля-лись основным средством к существованию (для семей коренных немцев этот показатель почти в два раза ниже). При этом количество семей ми-грантов, где ни один из родителей не работает, в два раз превышает аналогичное количество се-мей коренных немцев (15 и 8% соответственно). При этом специалисты отмечают, что большая часть семей мигрантов все же пытается обеспе-чить себя самостоятельно (79%), для семей ко-ренных немцев этот показатель составляет 88%.

- распределение социальных ролей в се-мьях мигрантов ближе к традиционному обще-ству. Так, если в у 59% немецких семей с детьми работают оба родителя, то для семей мигрантов этот показатель всего 39%. Женщина в таких се-мьях занимается воспитанием детей, что обу-словлено большим количеством детей в семьях мигрантов.

О чем говорят эти тенденции? Числен-ность мигрантов в немецком обществе неуклон-но и стремительно растет. Численность корен-

24

ных немцев медленно, но верно снижается. При этом кривая смертности у немцев на протяже-нии всех 2000-х гг. идет уверенно вверх, а кривая рождаемости – вниз. Это обусловлено особен-ностью структуры возрастной пирамиды, харак-терной для развитых стран. Сейчас в пожилой возраст вступает поколение «бэби-бумеров», ро-дившихся сразу после II Мировой войны, и сле-дует ожидать дальнейшего роста кривой есте-ственной смертности. Что касается рождаемо-сти, то в Германии она одна из самых низких в Европе – около 1,4. Для поддержания уровня населения на одном уровне необходимо значе-ние 2,21.

Эти цифры, а также динамика роста чис-ла молодых мигрантов и лиц, родившихся в се-мьях мигрантов, говорят о том, что в бли-жайшее время мусульмане будут играть все большую роль не только в экономике, но и в политике Германии. Эту тенденцию чувствуют и нынешние власти ФРГ. Еще в октября 2010 г.

канцлер Ангела Меркель заявила, что на госу-дарственной службе страны должно быть больше иммигрантов.

В ФРГ стала реальной перспектива со-здания турецкой партии, аналогичные партии могут возникнуть в других европейских государ-ствах, прежде всего во Франции, Бельгии, Вели-кобритании. Если такое произойдет, то за них будут голосовать многие европейские мусульма-не с правом голоса, что даст этим партиям воз-можность пройти в парламенты этих стран. В нынешних условиях слабости коалиционных правительств сотрудничество подобной партии может быть предложено с разных сторон. Это будет означать, что лоббирование интересов му-сульман в европейских государствах может вый-ти на принципиально новый уровень, что не ис-ключает корректировку векторов внутренней и внешней политики.

Ислам в США и Латинской Америке

Мусульмане в Америке появились ещё в начале 17 века. В настоящее время количество мусульман в США колеблется от 3 до 15 млн. По данным американского специалиста в обла-сти религиозной статистики Дэвида Баррета в 1970 г. в США было 800 тыс. мусульман (из них 200 тыс. афроамериканцев), в 2000 г. — 4,1 млн. (в том числе 1,7 млн. афроамериканцев).

В США ислам представлен тремя основ-ными группами. Во-первых, это афроамерикан-цы, которые создали своего рода фундамент му-сульманского сообщества США. Во время II Мировой войны в Америку попала волна му-сульман с Ближнего и Среднего Востока. По-следняя волна 60-70-х годов пришла из Южной Азии: Пакистана, Индии и Бангладеш.

Современные афроамериканцы (сегодня это самое большое расовое меньшинство в Аме-рике) не забыли своих корней. В 1913 году была основана первая «чёрная» мечеть — Мавро-аме-риканский научный храм в штате Нью-Джерси. В 40-60-х годах начался настоящий бум возро-ждения ислама среди чернокожего населения, чему в немалой степени способствовали имми-гранты, целыми потоками прибывавшие в Аме-рику с Ближнего и Среднего Востока. В это вре-мя так называемые «черные мусульмане» создали целый ряд организаций, самой известной среди которых стала «Нация ислама», основанная в 1977 году Луисом Фарраханом. Организация стала известна главным образом расистским

компонентом своей доктрины, согласно которо-му «белые» считались генетическими мутантами без цвета кожи и морали. Афроамериканцам предлагалось отказаться от христианства, рели-гии белых людей, и вернуться к традиционной религии своих предков – исламу, чтобы выжить во враждебном белом обществе. Столь резкой позиции в немалой степени способствовало дискриминационное отношение к афроамери-канцам со стороны белого большинства. В та-кой ситуации появление иммигрантов с Востока с их внутренней сплоченностью и взаимовыруч-кой внутри общины представилось афроамери-канцам «выходом из положения». Они посчита-ли ислам способом национального и культурно-го самоопределения, возможностью сохранить свою идентичность. На протяжении всей исто-рии «чёрных мусульман» в Америке их числен-ность неуклонно росла. В 90-х годах амери-канскому правительству пришлось признать их существование и влияние на афроамериканскую общину. Так, в 1990 г. состоялась первая конфе-ренция солидарности «Мусульмане против апар-теида» в поддержку чернокожего большинства ЮАР, а в 1991 г. церемония традиционного чте-ния молитвы в Палате представителей Конгрес-са США была дополнена мусульманской молит-вой.

Сейчас «чёрные мусульмане» составляют по разным оценкам от 25 до 50% всех мусульман Америки, т.е. около 2 млн. человек. В афроаме-

25

риканской общине мусульманином является каждый пятый. Согласно статистике один из де-сяти афроамериканцев принимает ислам в тюрьме, где среди чернокожего населения про-водится активная пропаганда исламских ценно-стей, в основном, со стороны «Нации ислама». Этот факт влияет на отношение к «чёрным му-сульманам» — многие люди воспринимают их как маргиналов, сообщество преступников.

Что касается динамики развития ислама в США, то к 2020 году в каждом большом горо-де США будет больше мусульман, чем христиан. Такие статистические данные были обнародова-ны экспертом по исламу Карлом Эллисом во время национальной конференции по исламу, проходившей в 2003 году. В Америке исламское сообщество ежегодно увеличивается на 6%. Са-мым быстрорастущим сегментом ислама в США являются белые американцы, и 80-85% всех му-сульман США относят себя к бывшим христиа-нам.

Ислам в Америке имеет свою собствен-ную местную субкультуру. Например, словосо-четание «исламский хип-хоп» вызывает у непо-свящённых только удивление, тем не менее, это действующий канал проповеди: через хип-хоп в ислам обращаются тысячи молодых людей.

Мусульманская община США продол-жает неуклонно расти: увеличивается количе-ство мечетей (сейчас в стране их около 1500) и мусульманских школ (в США их насчитывается около 550), которые в последнее время стали очень популярными. По данным исследования, проведенного Pew Research Center for the People and the Press, только 10% американских мусуль-ман имеет низкий уровень дохода. 52% относят-ся к среднему классу, 28% могут назвать себя бо-гатыми людьми. Благодаря сравнительно высо-кой классовой принадлежности, мусульманская община в Америке имеет немалое влияние на

политическую и общественную ситуацию в та-ких штатах как Нью-Йорк, Калифорния, Нью-Джерси, Вашингтон, Иллинойс, Массачусетс и Огайо.

Латинская Америка также является регионом, где ощущается наступление ислама. Более того, адепты всемирного Халифата рассматривают этот регион как один из самых перспективных для исламской экспансии.

В настоящее время мусульмане от обще-го числа жителей латиноамериканских стран со-ставляют от 4 до 15%. Значительные поселения мусульман находятся в англоговорящих странах, таких как Гайана, Тринидад и Тобаго. Во франкоговорящих странах, таких как Гваделупа, Французская Гайана, Гаити и Мартиника, сооб-щество мусульман главным образом составляют выходцы из Западной Африки. Мартиника так-же является родиной очень богатого сообщества палестинских мусульман, поддерживаемого Сау-довской Аравией.

Мусульмане испаноговорящих островов, таких как Куба, Доминиканская Республика и Пуэрто-Рико, – представители исламских семей в Америке периода рабства. Их история просле-живается до исламской Испании, то есть до вре-мени VIII–XV столетия – к северной Африке и морискам – маврам, насильственно обращённым в христианство.

В настоящее время во всех латиноамери-канских странах есть мусульманские общины, объединяющие как иммигрантов и их потомков, так и местных уроженцев. Согласно статистике, общее число мусульман в Латинской Америке – более 4 миллионов, в том числе около 700 000 проживает в Аргентине и свыше 1,5 миллионов – в Бразилии. При этом доля иммигрантов-му-сульман заметно превышает долю коренных жи-телей, впервые принявших ислам.

26

§5

Исламская финансовая система: от караванов к небоскрёбам

В последние годы интерес западного делового сообщества к феномену исламских финансов заметно возрос. Несмотря на то, что согласно подсчетам The Banker Magazine, даже в мусульманских странах на исламские фи-нансы все еще приходится максимум треть раз-мещенных финансовых активов, глобальный финансовый кризис, начавшийся в США и Европе в 2008 году, только укрепил этот ин-терес. В том числе и в западном мире бизнеса и финансов.

Тот факт, что исламские финансы оказа-лись более устойчивыми к глобальному кризису, оказался очевиден. В сентябре 2009 года, в раз-гар кризиса, в регионе «заливных монархий» происходил обвал цен на недвижимость, име-лись серьезные проблемы с ликвидностью в большинстве финансовых институтов региона, функционирующих по традиционной западной модели. Однако практически ни один банк, ра-ботающий в рамках исламской модели, се-рьезных проблем не испытал. Главной причи-ной тому было то, что исламские финансовые институты не вкладывали средства в западный рынок производных финансовых инструментов (деривативов).

Однако утверждение о том, что главная причина устойчивости исламских финансовых

институтов к разыгравшемуся кризису лежит ис-ключительно в пренебрежении западными производными финансовыми инструментами, было бы равноценно утверждению, что, напри-мер, финансирование ипотеки – главная причи-на последнего финансового кризиса в США. Все гораздо глубже – в самой сути исламской экономики и финансовой системы.

Теоретическим фундаментом экономи-ческой доктрины ислама является Коран и сун-на (у мусульман-шиитов - ахбар).

Экономическая деятельность в ислам-ском обществе, включая производство, тор-говлю, финансирование, коммерческое право, налогообложение, маркетинг, взаимоотношение с государством и иные сферы, не должна проти-воречить Корану и сунне. Соответственно, лю-бая серьезная учебная программа по теме ислам-ских финансов и банковского дела начинается не с определения того, что такое банк или кре-дит. Фундаментальные понятия, которые прихо-дится усваивать в ходе первого знакомства с си-стемой исламских финансов, являются Аллах, Коран, сунна, ислам, шариат, халал, харам. Т.е. буквально «что такое хорошо и что такое плохо». Естественно, это налагает определенные обязательства на предпринимателей. По словам известного египетского ученого и руководителя Европейского совета по фетвам и исследовани-

27

ям Юсуфа аль-Кардави, «мы получаем боже-ственную, нравственную экономику, основан-ную на религии и нравственности».

Главной отличительной чертой ислам-ских финансов в контексте рассматриваемого вопроса является запрет на взимание процента, что приравнивается к ростовщичеству и счита-ется одним из тяжких грехов. В Коране неодно-кратно подчеркивается греховность взимания процентов, причем в отличие от иудейской доктрины, позволяющей взимать проценты с иноверцев, но запрещающей это между иудея-ми, в исламе запрет однозначен. Этот запрет имеет отношение к торговле и финансам как в рамках мусульманской общины, так и в отноше-ниях с иноверцами. Именно это ограничивает использование в мусульманском обществе тра-диционных западных банковских продуктов. Причина в том, что согласно Корану и сунне, нельзя получать дополнительное богатство без усилий и риска, а получение дохода лицом, лич-но в трудовом процессе не участвующим и своим имуществом, богатством или трудом не рискующим, считается в мусульманском праве эксплуатацией. При этом труд неспроста пере-числен в одном ряду с имуществом и богат-ством, ибо труд в исламском праве ценится выше, чем капитал. К примеру, согласно мусуль-манскому праву, в случае производственного партнерства, подразумевающего наличие капи-тала у одной из сторон и рабочих рук с навыка-ми у другой, любые убытки должны покрываться исключительно за счет капитала, но не за счет привлеченного наемного труда. Согласно сунне, «труд должен оплачиваться немедленно, пока не высох пот на лбу трудящегося».

Запрет на взимание процентов, как вид-но из вышесказанного, не существует сам по себе. Он отражает фундаментально иное отно-шение ислама к хозяйственно-экономической жизни общества. Но не только, - эта разница происходит из прямо противоположного взгля-да на саму цель существования общества, на важность гармонии и ответственности на всех уровнях – от индивидуального потребления, до высших эшелонов государственного и корпора-тивного управления. И взгляд этот коренным образом отличается от традиционных теорий классиков «научного капитализма». То, что в западной деловой практике получило развитие лишь в во второй половине XX века под назва-нием «корпоративная социальная ответствен-ность», отражено в коранических откровениях и сунне 1400 лет назад.

Запрет на проценты уже в первые века хиджры вошел в противоречие с экономической действительностью, стал препятствием на пути

развития торгово-экономических отношений, в том числе с соседними регионами. Следует учесть, что первые века после хиджры были эпо-хой мусульманских завоеваний, Халифат стре-мительно рос, покоряя народы, вступая в новые экономические отношения с удаленными регио-нами и культурами. Быстрое развитие экономи-ческих отношений и возрастание спроса на деньги обусловили для мусульманских уче-ных-законоведов необходимость выработки гиб-кого подхода вопросу о проценте. Таким об-разом, к IX–X векам, когда уже сформировались четыре главные правовые школы ортодоксаль-ного суннитского ислама, в соответствии с по-ложениями Корана и сунны, было введено раз-граничение на собственно ростовщичество (по-лучение процента с капитала) и прибыль, яв-ляющуюся продуктом человеческого труда. Вме-сте с тем, учитывая то, что ислам осуждает без-деятельное хранение капитала, его «простаива-ние», то по мере развития экономических отно-шений в Халифате и их усложнения, предопре-деленным становится и развитие в мусуль-манском мире не только торговых корпораций, но и торгово-финансовых домов, специализиру-ющихся на финансировании оборотного капи-тала.

Следует отметить, что большинство су-ществующих ныне продуктов корпоративного и розничного кредитования в рамках исламского банковского дела берут начало именно от услуг первых мусульманских торгово-финансовых до-мов (впрочем, то же самое имело место и на средневековом христианском западе с итальян-скими прообразами современных банков). К примеру, в рамках специфики караванной тор-говли, когда каждый рейс связан с рисками и длительными разрывами в сроках между вкладом в предприятие и получением прибыли, стали развиваться первые исламские финансовые услу-ги, известные и по сей день – мушарака и му-дараба. Мушарака – это совместное доле-вое предприятие, в котором вкладчики осуще-ствляют вложения в проект (тот же рейс карава-на за тридевять земель) и делят между собой по-лученные прибыли или убытки в соответствии с размером доли каждого участника в предприя-тии. Мудараба, в свою очередь, это совместное долевое предприятие, подобное мушараке, но один из вкладчиков в данном случае — торгово-финансовый дом, читай, современный ислам-ский банк. Банкир вкладывает в совместное предприятие финансовые средства, другие парт-неры вкладывают только свой труд и знания (в мушараке все партнеры вкладывают только фи-нансовые средства). Полученную прибыль, как и при мушараке, инвесторы делят в соответствии с

28

паями, но возможные финансовые убытки при мударабе несёт только банк, а не все партнеры как при мушараке. Таким образом, при мудара-бе, исламский банк принимает на себя часть риска предприятия (т.е. берет на себя ту же роль, что и один из партнеров при мушараке).

Сегодня эти схемы составляют ядро исламских финансовых услуг. В современном исламском банковском деле присутствует такой продукт как «сокращающаяся мушарака», применяющийся в розничном секторе для фи-нансирования ипотеки. Суть его состоит в том, что банк передает заемщику дом в долгосроч-ный лизинг по завышенной цене. Предполо-жим, что общая площадь дома – 500 м2. На мо-мент сделки все 500 м2 находятся в собственно-сти у банка, собственность же заёмщика состав-ляет 0 м2. По мере осуществления заёмщиком платежей по долгу, с каждым платежом сокраща-ется объём площади, находящийся в собствен-ности у банка и увеличивается объем площади, находящейся в собственности и заёмщика и по-сле последнего платежа все 500 м2 окончатель-но переходят в собственность заёмщика. Выгода банка в данном случае формируется за счет из-начально завышенной цены недвижимости.

Вообще, практика применения завышен-ной стоимости практически повсеместна для исламского банковского дела. Принципы ислам-ского права и мусульманская трактовка ссудного процента не позволяют осуществлять кредит-ные сделки, если они не подкреплены фактом купли-продажи реального товара. В данном слу-чае процент заменяется наценкой. Этот момент весьма важен, ибо существенная разница между классическим коммерческим банком в западном понимании и исламским банком состоит в том, что законодательство запрещает коммерческим банкам осуществлять сделки купли/продажи сы-рья/товаров за исключением тех, что непосред-ственно обслуживают хозяйственную деятель-ность банка. Разрешается, к примеру, закупка офисного оборудования или продажа конфи-скованных залогов с аукциона. Но не более. Од-нако без сделок купли/продажи сырья и товаров и применения заведомо завышенной цены на них исламское финансирование функциониро-вать не может.

Следует отметить, что введение соответ-ствующих поправок в законодательство о банках, позволяющих осуществлять сделки купли/продажи сырья/товаров, является одним из первых шагов, которые вынуждены предпри-нимать страны, в том числе и постсоветские, на пути к развитию у себя рынка исламских финан-совых услуг. Как правило, исламские банки в ка-честве обеспечения реальности сделки при кре-

дитовании клиента используют сырье - зерно, оливковое масло, ГСМ, и т.д. Заемщик их, есте-ственно, не получает, и даже не видит в глаза, что, однако, не означает, что они не существу-ют. Просто они депонируются в соответствую-щих хранилищах, имеющихся в распоряжении исламского банка. Как видно, уже одно это гово-рит о существенной разнице с традиционным западным банковским делом, в том числе и на уровне постановки бизнес-процессов и органи-зационной структуры. В исламском банке могут существовать по отмеченной выше причине бизнес-процессы, совершенно незнакомые банкирам на западе.

Кроме того, в исламском праве есть чёт-кое разграничение между капиталом, заработан-ным дозволенным путем (халал) и недозволен-ным путем (харам). И смешиваться они не должны. По этой причине к банкам, функцио-нирующим по западному образу, но имеющим т.н. «исламское окно», возникают дополни-тельные требования в виде разделения денеж-ных потоков в казначействе. По сути, в банке со-здаются две параллельные системы управления активами и пассивами. Это тоже, в свою оче-редь, должно получить отражение на уровне нормативно-регулирующих актов националь-ных центральных банков или других органов, ведущих надзор за национальным банковским сектором. Ко всему прочему, в самих банках, имеющих «исламское окно» или же полностью функционирующих по принципам шариата, в дополнение к таким органам управления и над-зора как правление, совет директоров, различно-го рода комитеты, создается ещё один – совет по шариатскому надзору. Главная его задача – выступать в роли арбитра и контролёра по всем вопросам, связанным с соответствием деятельно-сти банка шариату. Подпись и печать главы дан-ного комитета непременно завершают, наряду с подписью и печатью независимых аудиторов, ежегодный отчет банка, подтверждая то, что все операции данного финансового института за указанный финансовый год соответствовали нормам шариата. Естественно, что люди при-сутствующие в данном комитете, должны быть блестящими знатоками исламского права и од-новременно людьми, глубоко знающими банковское дело. Это является ещё одной проблемой, с которой сталкиваются страны, где ряд финансовых институтов начинают приме-нять «исламское окно», - таких специалистов не-легко подготовить, и во временном отношении этот процесс выращивания кадров занимает не год и не два, тем более, если речь идёт о масштабах национальных, а не ограниченных рамками одного банка.

29

Можно и дальше перечислять нюансы и различия, их немало, и только непосвящённый может утверждать, что вся разница лишь в при-менении наценки, отсутствии начисляемых про-центов и присутствии сделки купли/продажи. К примеру, в исламской концепции банковского дела имеется запрет на страхование от возмож-ных в будущем рисков, ибо это было бы попыт-кой предохраниться от неопределенных собы-тий будущего, которые, согласно исламу, нахо-дятся во власти Аллаха. По этой причине, в исламском банковском деле получила развитие отдельная дисциплина – т.н. исламское страхо-вание или такафуль.

В свою очередь, немало различий могут заметить и банковские маркетологи, изучающие принципы продвижения на рынке и рекламы исламских финансовых услуг, - тут, опять же, своя специфика.

Исламские финансы будут развиваться, эволюционировать. Тому есть несколько пред-посылок, главными из которых можно считать определённую разочарованность западной ры-ночной философией и пониманием роли фи-нансовых систем в мире, в национальных эконо-миках, в жизни общества и отдельного человека, будь он розничный потребитель или предпри-ниматель. Существенную роль играет и рост экономической мощи таких стран как Иран, Ма-лайзия, Индонезия, монархии Персидского за-лива. Учитывая существенное смещение виде-ния перспектив национального развития, не ис-ключено, что в скором времени этот список по-полнит и Турция. Такие страны, как Иран, Ма-лайзия и Пакистан, являются не только передо-виками в практическом применении принципов исламского банковского дела, но выступают в роли центров исламской экономической мысли, теоретических разработок в данной области. Это весьма важный фактор, свидетельствующий о том, что исламский мир демонстрирует гиб-кость, рационализм, вырабатываются теории и подходы, которые обеспечат то, что откровения Корана ещё будут находить применение в эко-номической жизни по мере усложнения миро-вых капиталистических отношений.

Доля исламских финансов, как отмеча-лось, всё еще уступает традиционному банковскому делу даже в мусульманских странах. Однако есть один существенный фактор, игра-ющий в пользу перспектив исламских финан-сов. Это то, что в современной гуманитарной среде принято называть «исламским ренессан-сом». Следует принять во внимание также рост числа мусульман во всем мире, изменение соци-альной стратификации общин практикующих мусульман, как в мусульманских, так и в запад-

ных странах. В ряде стран общины практикую-щих мусульман прошли эволюцию от религи-озных маргиналов, находящихся на отшибе со-циально-экономической активности до нынеш-ней элиты делового мира. Для этих людей важ-но и то, сколько зарабатывать, и то, как зараба-тывать – с чистой совестью или нет. Существен-ную роль играет и современный мусульманский тренд «возврата к корням», протестного поиска сценариев мирового развития, альтернативных иудео-протестантской цивилизации «золотого тельца».

Стремление мусульманских стран к раз-витию собственного видения экономики нашло отражение в институциональном развитии. В наши дни главном мировым спонсором и про-пагандистом развития исламских финансов, исламизации экономических взаимоотношений, является Исламский Банк Развития (ИБР). ИБР - международный орган, предоставляющий финансовые средства входящим в него мусуль-манским государствам и обладающий всеми чертами, свойственными другим международ-ным финансовым институтам (Мировой Банк, Азиатский Банк Развития и т.д.).

Мир исламских финансов и далее будет демонстрировать признаки двухуровневой эво-люции, как в теоретическом измерении (право-вое обоснование, выработка подходов и т.д.), так и практическом (реально существующие финан-совые институты, разновидности предлагаемых рынку продуктов и услуг). Многое, как было от-мечено выше, будет зависеть от глобальных по-литических, экономических и социально-демо-графических трендов. Однако эти тренды во многом играют на пользу сторонником исла-мизации экономических отношений, причем не только в мусульманских странах, но и на Западе. В этом свете, по меньшей мере, интересными представляются умозаключения Алана Гринспе-на в разгар последнего кризиса в США о пер-спективах развития исламских финансов, или попытки британских банкиров не только пере-нести на традиционную британскую почву принципы исламских финансов, но и пересмот-реть существующую систему денежно-кредит-ных отношений в сторону завуалированной (без исламской терминологии) исламизации.

Страны постсоветского пространства тоже не отстают. Пионером оказался Казахстан, определённые наработки имеются в России, дискуссии на законодательном уровне, лоббиру-емые сторонниками исламских финансов в сре-де банкиров, идут в Азербайджане. Тут, несо-мненно, играет важную роль желание развиваю-щихся экономик максимально расширить сеть международных экономических взаимоотноше-

30

ний и воспользоваться возможностями, предо-ставляемыми международными исламскими фи-нансовыми институтами, выступающими в роли доноров. Но не только. И в России, и в Казах-стане, и в ряде других постсоветских стран рас-тет сегмент потенциальных банковских клиен-

тов – практикующих мусульман. Их игнориро-вать будет всё сложнее и сложнее. При этом во-просы, связанные с законодательством, в данном процессе будут отнюдь не самыми главными.

§6Геостратегия исламского мира и

интересы России

Карта Ральфа ПетерсаБольшой Средний Восток со "справедливыми границами"

Источник: Peters, Ralph. Blood borders. How a better Middle East would look. // Armed Forces Journal. 2006. №6, June.

Карта Ральфа Петерса висит в рабочих кабинетах руководства саудовских спецслужб, как постоянное напоминание о реальности «дружбы и союзничества» с США. Её создатель, преподаватель Академии сухопутных войск США, предлагает выделить Мекку и Медину, а также окружающие их прибрежные и горные районы Саудовской Аравии в отдельное

«Исламское Священное Государство Мекки и Медины» (Muslim super-Vatican), марионеточное по факту и радикально антиамериканское и ан-тизападное по риторике. Такие предложения появились ещё в первой половине 20-го века у знающих регион британцев. Однако лишь сей-час, когда Великобритания стала целенаправлен-но опекать радикальные исламистские антисау-довские организации, выделение Мекки и Меди-

31

ны в отдельное государство стало выглядеть реа-листичным. Кроме того, сразу несколько стран Запада стали ускоренно вооружать Йемен, у ко-торого есть серьезные претензии на ряд пригра-ничных территорий, ныне находящихся под юрисдикцией Саудовской Аравии. Нет необхо-димости добавлять, что на этих населённых йе-менцами землях Саудовского Королевства много нефти.

Практически вся прибрежная террито-рия Саудовской Аравии на Персидском заливе и прибрежная территория Ирана с основными портами выделяются в независимое от саудитов и иранцев шиитское государство. То есть добы-вать нефть будут и в Арабском Шиитском госу-дарстве (юг Ирака, побережье Ирана, побережье Саудовской Аравии), и в Кувейте, и в остатках Саудовской Аравии, и в Иране. Но контролиро-вать портовые терминалы американцы планиру-ют через Арабское шиитское государство. Нефть у местных режимов, а судоходство под контролем американцев.

Отметим еще две несуществующие, но отмеченные на карте Петерса, страны: Курди-стан и Белуджистан.

Курдистан. На карте Петерса Большой Курдистан создаётся за счёт территорий Тур-ции, Ирана и Ирака. Отметим, что ключевой для курдов вопрос в территориях — это терри-тория вокруг озера Урмия (ныне Иран). Кто контролирует Урмию и верховья ряда рек бас-сейнов рек впадающей в Каспий Куры и впада-ющего в Залив Тигра, тот контролирует буду-щий речной канал из Каспийского моря в Пер-сидский залив, а также долинные территории сразу нескольких стран. Урмия на карте отдана курдам. Парадоксально, но возможно, взращива-емый США курдский сепаратизм может оказать-ся дружественным или, по крайней мере, без-опасным для России. В предлагаемых границах Курдистан становится новым Израилем, воюю-щим сразу со всеми, достаточно устойчивым ма-леньким милитаризированным государством, полностью зависящим от регулярной военной помощи из-за рубежа. Однако объективно зада-чи экономической самодостаточности вынудят любое правительство Курдистана быть, по крайней мере, нейтральным к России.

Белуджистан. Государства Белуджистан сегодня нет. Белуджские народы и племена – са-мые древние автохтоны территорий Западного Ирана, Афганистана и Пакистана, они родственны современным южноиндийским дра-видийским народам. В ходе истории белуджские земли были едиными исключительно под внеш-ним управлением. Собственно, сами белуджи су-мели избежать ассимиляции персами и индий-цами исключительно потому, что эти земли не представляли экономического интереса. Однако именно сейчас такой экономический интерес появляется. В первую очередь речь идёт о контроле над стратегическими трубопроводами из Каспийско-Среднеазиатского региона в Па-кистан и Индию. Ряд возможных маршрутов проходит по территориям, населенным белу-джами. Рядом с их берегом должен пролечь под-водный газопровод из Ирана в Индию. 6-7 мил-лионов белуджей вполне достаточно, чтобы при соответствующем внешнем финансировании и военно-технической помощи обеспечить на многие десятилетия новый "Кашмир", на этот раз вокруг города Кветта.

В конфликте вокруг Белуджистана, по-мимо иранцев, гарантированно примут участие синдские и пуштунские племена, которым, оче-видно, не понравится появление независимого Белуджистана. Именно Белуджистан, где китай-цы активно строят крупнейший порт Гвадар, переданный правительством Пакистана под управление китайским компаниям, и воен-но-морскую базу Пасни, а вовсе не Иран, может стать «предвоенной Испанией», где крупные державы уже не смогут уклониться от участия в войне, хотя бы на уровне добровольческих фор-мирований и поставок современной техники. После «международного признания права белу-джей на независимый Белуджистан» американ-цам можно будет спокойно уходить, подобно британцам из Индии, из Пакистана и Ирана – мира не будет много десятилетий. То есть не бу-дет газо- и нефтепроводов в Пакистан и Индию, не будет авто- и железнодорожной магистрали из таджикского Бадахшана в порты Пакистана.

Российская исламская геостратегия

Говоря о геостратегии, геополитике и геоэкономике ислама, нужно разделять эти по-нятия применительно к исламским странам и умме – мировой мусульманской общине. Гео-

стратегия ислама не сводится к совокупности геостратегий исламских стран, это нечто большее. Она озвучена в выступлениях прези-дентов, общественных лидеров, шейхов и муф-тиев. Её цель – стать мировым экономическим,

32

политическим, цивилизационным субъектом, быть на равных с США, Европой, Россией и Китаем (с Индией и Японией мусульмане обыч-но себя не соотносят). Она не может быть реа-лизована без военной составляющей, без разви-тия вооружённых сил и военно-промышленного комплекса исламских стран.

Геостратегия ислама требует сочетания модернизированного общества, сильной ислам-ской религиозной школы и институтов, мощно-го военно-промышленного комплекса, способ-ного производить ядерное оружие, ракеты, кора-бли, и мотивированной массовой армии. В бли-жайшие годы это невозможно, так как даже сильнейшие в военном и экономическом смыс-лах исламские страны не обладают всем необ-ходимым для лидерства в мире ислама и не гото-вы на реальное военное и военно-техническое сотрудничество друг с другом. Но сам по себе вопрос появления крупного исламского полити-ческого лидера исторического масштаба, кото-рый сумеет объединить значительную часть исламских стран, стоит на повестке дня.

Общий геоэкономический сдвиг на пла-нете – долгосрочный. Речь идёт о постепенном перемещении основной экономической жизни из стран бассейна Атлантического океана в стра-ны бассейна Тихого океана, от Европы к Китаю и Японии, к другим странам АТЭС. Для США речь идёт о движении на юго-запад и северо-за-пад, от Нью-Йорка к Сан-Франциско. Для Рос-сии и стран Евразийского континента речь идёт о движении на восток и северо-восток. Для Рос-сии и всего будущего Евразийского союза важ-нейшим регионом развития станет Восточная Сибирь и Дальний Восток, а также Арктический регион.

Для российской исламской геостратегии прежде всего необходимо обозначить зону рос-сийского влияния, и эта зона в регионе близка или совпадает с бывшими советскими граница-ми. Однако по сравнению с советской эпохой есть существеннейшие отличия. Важно то, что при СССР границы были действительно «на замке», а сейчас они открыты как для экономиче-ского проникновения, так и для любых видов антропотока – трансграничного перемещения людей, смыслов, идей, культурного и религиоз-ного влияния.

Открытая конфигурация зоны россий-ского влияния требует как точного размещения военных баз и подразделений ВС РФ и стран ОДКБ (сейчас по остаточному принципу совет-ского размещения), так и наступательной ислам-ской политики. Без возрождения новой версии «Оренбургского духовного управления мусуль-

ман», в своё время активно способствовавшего продвижению России в Среднюю Азию, обес-печить российские интересы в регионе будет сложно.

Активность радикальных исламистов в России воспринимается обществом как важней-шая угроза для безопасности страны. При этом реальной защитой на пути проникновения исламского радикализма и терроризма в Россию являются, прежде всего, Таджикистан и Узбеки-стан. В Таджикистане местный традиционный ислам отбросил талибскую угрозу из Афгани-стана, Узбекистан после неоднократных в 1990-е годы прорывов боевиков на свою территорию, ведёт жёсткую борьбу с радикализмом. Уроки Таджикистана и Узбекистана не могут служить нам примером. Цена вопроса: гражданская вой-на в Таджикистане и многолетняя борьба на уничтожение в Узбекистане между силовиками и мусульманами – неприемлема. Они могут слу-жить лишь предупреждением, "чтобы этого не случилось", например, в Дагестане. Какой бы ни была роль Таджикистана и Узбекистана, без поддержки Афганистана и Пакистана реальный заслон экспансии экстремизма в Россию создать не получится.

Некоторые выводы:

— Россия не имеет ни возможности, ни необходимости участвовать прямо в наиболее острых конфликтах вокруг исламских стран, прежде всего вокруг новой конфигурации гра-ниц в странах Большого Среднего Востока. Для России при этом важно попытаться помочь удержать государственную целостность и суве-ренитет Сирии, Ирану и Пакистану;

— Россия может продолжать наращи-вать поставки оружия Ирану, Пакистану, Ма-лайзии, Индонезии, странам Африки, поскольку их военно-политические векторы экспансии не направлены против России и её союзников по ОДКБ;

— Для России и её евразийских союз-ников крайне важно отойти от однобокой обо-ронительной исламской стратегии "против тер-рористов и экстремистов" и включить наступа-тельную позитивную гуманитарную повестку развития исламской духовной жизни;

— Страны Средней Азии, прежде всего Казахстан, постепенно дрейфуют в своей экономической стратегии в сторону англосак-сонской исламской геостратегии, что невозмож-но предотвратить без позитивной для Казахста-на экономической повестки дня.

33

Заключение

Глобальный исламский проект – несо-мненно, вызов для всего мира и для России. Гео-экономическая стратегия России в исламском мире требует сопряжения задач развития Вос-точной Сибири и Дальнего Востока с задачами развития стран Среднеазиатского региона. Этот гигантский потенциал развития Евразии может быть эффективно реализован в случае тесного партнёрства с миром ислама.

При этом русская цивилизация, всегда с уважением относившаяся к Востоку, к сосе-дям-иноверцам, является и для них серьёзным альтернативным полюсом притяжения. Для му-сульман очевидно, что западная цивилизация считает свои постхристианские ценности «об-щечеловеческими», универсальными и неизбеж-ными в процессе развития для всего человече-ства. Западный взгляд на проблему в данном случае ничем не отличается от старого тезиса Ленина о том, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». Мусульмане, конечно, западного взгляда не приемлют и никогда не примут. Россия, опирающаяся на многовековую традицию сотрудничества с исламом, обладая автохтонными российскими мусульманами, од

новременно принадлежащими к российскому и исламскому мирам, имеет все шансы, по крайней мере, не проиграть от всемирного на-ступления исламского мира.

При этом для ряда религиозно-полити-ческих направлений современного ислама Рос-сия является заурядной частью «земель войны» и ничем не отличается от других стран «неверных». С этой точки зрения важно осозна-вать, что жизнь мусульманской общины в Рос-сии и в странах бывшего СССР в перспективе всё более тесно будет связана с жизнью уммы в других странах.

Важно, чтобы Российское государство играло активную и стратегически выверенную роль в выборе, с какими именно школами исламской мысли, с какими именно шейхами бу-дут взаимодействовать российские мусульмане. По-видимому, импорт суфийских цепей посвя-щения в Россию в ближайшем будущем необхо-дим и неизбежен, однако сейчас он происходит в условиях враждебности со стороны государ-ственных структур, для которых все мусульмане с бородой – ваххабиты. В условиях, когда рядо-вой российский суд одним махом запрещает по

34

нескольку десятков мусульманских книг, среди которых, например, произведения великого бо-гослова Аль-Газали, жившего в XI-XII вв., про-цесс необходимого для обеих сторон сближения России с евразийским исламом становится бо-лезненным и непредсказуемым. В этих условиях беспрецедентно возрастает роль качественной и позитивно настроенной исламоведческой экс-пертизы в России с ограничением влияния, как ваххабитского лобби, так и исламофобов всех мастей.

«Большая Россия», сумевшая заключить справедливый и взаимовыгодный союз с миром ислама, сможет стать необходимым стабилизи-рующим фактором в формирующемся новом глобальном раскладе сил 21-го столетия. Уси-

лившаяся в последнее время охота ваххабитских террористов за наиболее выдающимися пред-ставителями традиционного ислама в России го-ворит о том, что ваххабиты переходят в широ-кое наступление. Если российские мусульмане лишатся ярких лидеров, мы рискуем вскоре столкнуться с ваххабизацией всей российской уммы, вытеснением и маргинализацией тради-ционных направлений ислама. При таком вари-анте развития внутренних российских событий плодотворное внешнее взаимодействие с миром ислама для России будет гораздо более слож-ным.

35

36