ХОТЯ Я СУДЬБОЙ НА ЗАРЕ МОИХ ДНЕЙ,О ЮЖНЫЕ ГОРЫ, ОТТОРГНУТ ОТ ВАС,

ЧТОБ ВЕЧНО ИХ ПОМНИТЬ, ТАМ НАДО БЫТЬ РАЗ:

КАК СЛАДКУЮ ПЕСНЮ ОТЧИЗНЫ МОЕЙ,                ЛЮБЛЮ Я КАВКАЗ.

В МЛАДЕНЧЕСКИХ ЛЕТАХ Я МАТЬ ПОТЕРЯЛ.НО МНИЛОСЬ, ЧТО В РОЗОВЫЙ ВЕЧЕРА ЧАС

ТА СТЕПЬ ПОВТОРЯЛА МНЕ ПАМЯТНЫЙ ГЛАС.ЗА ЭТО ЛЮБЛЮ Я ВЕРШИНЫ ТЕХ СКАЛ,

                ЛЮБЛЮ Я КАВКАЗ.

Я СЧАСТЛИВ БЫЛ С ВАМИ, УЩЕЛИЯ ГОР;ПЯТЬ ЛЕТ ПРОНЕСЛОСЬ: ВСЕ ТОСКУЮ ПО ВАС.

ТАМ ВИДЕЛ Я ПАРУ БОЖЕСТВЕННЫХ ГЛАЗ;И СЕРДЦЕ ЛЕПЕЧЕТ, ВОСПОМНЯ ТОТ ВЗОР:

                ЛЮБЛЮ Я КАВКАЗ!..

В первой из комнат, приемной, у окна стоит стол, покрытый полотняной скатертью, здесь же два стула, а напротив, у стены, дорожные вещи: колясочный сундук, обитый телячьей кожей, и деревянная шкатулка для бумаг.

Под гербом такая же вышитая надпись: «Sors mea Iesus». Это девиз рода, означающий в переводе с латыни: «Судьба моя Иисус».

Здесь хранились столовые принадлежности. На столике – складной дорожный самовар и чайные чашки на подносе; в шкафчике, среди посуды, – старинное домотканое полотенце с вышитым на нем гербом лермонтовского рода.

В спальне Столыпина у окна стоит небольшой стол. На нем раскрытая книга и кое-какие вещи офицерского обихода: длинная курительная трубка (чубук), табачница и подсвечник. Здесь же портрет Столыпина в одеянии курда – копия лермонтовской акварели.

У стены – железная складная кровать, незаменимая в походных условиях. Справа от кровати деревянный шкаф, на нем висят офицерский сюртук и фуражка. Это форма Тенгинского пехотного полка, в котором поэт служил в последние годы своей жизни.

У стены маленький, покрытый войлочным ковром диванчик и маленький же переддиванный, об одной ножке столик». Остается добавить, что ковер над диваном украшен, по обычаю тех времен, дорогим оружием: кавказское ружье, пистолет немецкой работы и казачий кинжал.

На столе аккуратно разложены листы чистой бумаги, гусиное перо, другие принадлежности для работы да еще книги, которые поэт привез с собой в Пятигорск.

У стола – старинное кресло, обтянутое черной кожей. Оно тоже принадлежало поэту, а других вещей в этой комнате нет, разве только на стене – полотно Л.Ф. Лагорио, прекрасный кавказский пейзаж.