Время жить. Интернет-сериал

Интернет-сериал «Время жить». Василий Дмитрук и Юрий Моисеев 1

1 Специальный проект портала www.CityDoctor.ru

Время жить

Такое иногда случается. Жизнь. Вот она есть и вот ее нет. Этот фокус знаком

каждому, кто встречался со смертью ближе, чем ему хотелось бы. Ощущение эха чьей-

то жизни, ее дыхания, ее вибраций.

Остаться без самого главного. В этом не было его вины. Предвидеть это было

невозможно. Однако это случилось, и его жизнь стала пуста. Как бывает пустым небо.

Как вечность. Как крик.

Но он не разучился видеть лучи солнца в хрустальном, путь уже пустом, но все

еще целом бокале. Раз ему дарована жизнь, раз ему дано право помогать, раз он не

разучился видеть этот мир во всех его красках, не значит ли это что пришло время

отдать себя другим.

Мы с вами застаем его в тот самый момент, когда он направляется в санаторий.

Уже пришедший в себя, но так и не вернувшийся полностью в мир, стоит на вокзале и

ждет прибытия своего поезда.Того, на который невозможно опоздать, который

задерживается вовремя, и которого все мы зовем судьбою.



Соловушка

Мелодия, звучащая внутри, оборвалась на полуноте. Владимир Сергеевич

остановился. Его взгляд скользнул вперед вдоль по проходу плацкартного вагона

и остановился на светловолосом мальчугане с немного грустными глазами, сидевшем

на краешке матраса.

Прежде всего, люди, живые люди

интересовали его всегда. Ни номер полки,

ни запах вагона, ни цвет постельного белья. Даже

вынужденная задержка в пути его интересовала

меньше.

Мальчишка... Сердце предательски екнуло,

отзываясь в памяти болью. «Как же он на Никитку

похож!», — мелькнула в голове мысль. Мальчик

пяти лет крепко обнимал плюшевого Чебурашку, наверняка, единственного друга во всем

вагоне. Владимир Сергеевич вздохнул и зашагал дальше в свой вагон, но, проходя мимо

мальчика, не удержался и подмигнул ему, а затем, указав на игрушку, выставил большой

палец, давая понять, что последняя хороша. Малыш улыбнулся в ответ и тут же зашелся

в приступе непрекращающегося кашля.

— Что же вы сына то своего не лечите совсем, — послышался недовольный

женский голос из соседнего купе. Видимо, всем пассажирам в вагоне этот кашель уже

порядочно надоел. К мальчику подсела миловидная женщина и, обняв, сказала: «Держись,

Соловушка, скоро приедем, вылечим твою простуду, бронхит этот проклятущий...»

Соловушка, покраснев от еле прекратившегося приступа и, с усилием сдерживая

следующий, с надеждой смотрел на маму.

Владимир Сергеевич резко развернулся и, обращаясь к матери малыша, сказал:

— Вы бы лучше домой не на поезде ехали, а на самолете летели, в некоторых случаях

очень хорошо помогает от коклюша. Мамаша удивленно вскинула глаза на незнакомца,

беспардонно дающего странные советы. Но, предупреждая готовый сорваться с ее губ

вопрос, Владимир Сергеевич представился. — Не волнуйтесь, я врач. Твердохлеб

Владимир Сергеевич. У ребенка самый настоящий коклюш, поверьте моему опыту. Кто

Вам диагноз ставил? Врач в поселке? Бывает и врачи ошибаются, я думаю, коклюшем

в вашем поселке отродясь никто не болел вот и ошибся он.

— Да не может быть у Славика коклюша! Нам прививку делали. Еще



в трехмесячном возрасте....

— По всем признакам у мальчика коклюш. Сколько он уже так кашляет?

— Около двух недель. — Руки женщины теребили ручку сумочки, выдавая

ее переживания. — Мы в гости к бабушке с дедушкой ездили. Он после бани гулять

с мальчишками попросился, вот тогда и простудился, наверное. — Тревога серой тенью

легла на ее лицо. — Доктор, а это серьезно?

— Если лечение начнете сегодня, через месяц будете о болезни только вспоминать.

Вы в Симферополе живете? Отлично, как приедете, наберите этот номер. Сергей

Иванович — мой старинный приятель, детский пульмонолог, для верности сдайте

анализы и сделайте рентген. Он выпишет вам лечение, и ваш кашель пойдет на убыль.

— Спасибо, доктор...

— На случай, если не дозвонитесь, я выпишу вам микстуру, «Синекод» называется.

Нет, Соловушка, от нее ты не посинеешь, а вот кашлять будешь все меньше и меньше.

Редкий врач сейчас признает коклюш легко, сейчас

статистика важнее, а значит и ненужных анализов

будет море, и время потеряете. Как твою маму-то

зовут, золотце?

Славик немного засмущался и, посмотрев

на маму, сказал — Марина. Достав стетоскоп, врач

прослушал мальчика и внимательно осмотрел глаза

и ногти на руках, затем выписал и протянул

Соловушкиной маме рецепт.

— Вот, пожалуйста, Марина. А чтоб быстрее все у вас прошло, вы бы после Сергея

Ивановича к самому морю поехали и там пожили немного. Морской воздух — влажный,

Соловушка реже кашлять будет! И пусть больше гуляет!

— А что, Славик, отпуск у меня еще остался, поедем к тете Оле, а? — и, обращаясь

к нежданному спасителю, добавила, — она у нас у самого моря живет, да еще

и в санатории «Золотая Нива» работает...

— «Золотая Нива»? — Владимир Сергеевич был приятно удивлен. — Вот

совпадение. Я как раз туда еду отдыхать, да и подлечиться чуть-чуть.

И Владимир Сергеевич машинально потер кисть левой руки.

... Симферопольский вокзал встретил приехавших шумным гомоном и снующими

туда-сюда отъезжающими и приезжающими людьми. Владимир Сергеевич посмотрел

на часы и нацепил темные очки. Легкая мелодия закружилась в голове. Он подхватил свой



багаж и уже собирался шагнуть в такт звучавшей внутри музыки, как его остановил

донесшийся сзади знакомый Соловушкин голосок.

— Дядя Володя! Дядя Володя! Спасибо вам большое! Это вам... — и Славик

протянул свою плюшевую игрушку. — Возьмите. Чебурашка сказал, что он будет вас

охранять, а у меня еще игрушки есть.

— Спасибо, Соловушка, спасибо. Владимир Сергеевич потрепал мальчишку

по светлым волосам и взял игрушку. Неожиданно прерванная мелодия зазвучала внутри

с новой силой.



История вторая. Вокзальная

Громкие крики и вокзальная суета плотно окружили Владимира. Опустив лицо,

в надежде отстранится от этой непривычной сутолоки, он почувствовал жар. Асфальт

пылал и был беспощаден ко всему. Впереди шла молодая женщина и отчитывала сына.

Мальчик, судя по тону матери, перевернул планету верх ногами и встряхнул пару

раз. Но прислушавшись к словам, Владимир

вздохнул с облегчением. Парень просто погостил

у бабушки.

Не позволяя ему вставить и слова, женщина

отчитывала, отчитывала и отчитывала. Сзади было

хорошо видно, как у мальчишки начали заплетаться

ноги, и затем он как мешок повалился наземь. —

Господи, что с тобой?! — причитала мать, —

ну миленький, очнись же!

Она держала его на руках, сидя на голом асфальте и беспомощно смотрела на сына.

— Опустите его на землю! — Раздался твердый голос позади. — Давайте

подставим сумку под ноги. У него просто обморок, не переживайте так. — Открыв

бутылку, Владимир спрыснул водой на лицо мальчика.

Открыв глаза, он ошалело и непонимающе смотрел на мать, на незнакомого

мужчину, на голубое небо и ... виновато улыбнулся.

— Мама, я не хотел...

— Молчи, просто отдохни, хорошо. Сейчас мы пойдем с тобой в тенек,

и ты отдохнешь.

— Вроде все обошлось. Не стоит так сильно ругать ребенка, лучше хвалите его

за достойные поступки. Тем более в жару такую...

— Вы бы своих детей воспитывали! — она вызывающе посмотрела ему в глаза.

— Своих нет. Уже.

— Простите. — Женщина поняла, что зря вспылила и высказала совсем неуместное

замечание. Она поднялась, взяла сумку в одну руку, руку сына в другую и направилась

в сторону скамеек.

— Позвольте я вам помогу. — Владимир протянул руку к сумке.

— Не надо. Я сама. Мы справимся. Спасибо вам за помощь и простите за грубость.

— Взгляд ее снова стал твердым и уверенным.

Проводив их взглядом до места назначения, Владимир направился к обочине



в поисках свободного такси. Красная девятка с шашечками была неподалеку. Опершись

на нее, стоял водитель, который видя возможного пассажира, перестал лузгать семечки

и обернулся к нему.

— Добрый день! Санаторий «Золотая Нива» вам знаком?

— Да, садитесь, — сказал водитель и помог уложить саквояж в багажник.

Дорога мерно побежала в боковом окне, мелькали деревья, люди и другие автомобили.

— Ну и стерва та баба! — Произнес водитель и, чувствуя вопросительный взгляд

Владимира Сергеевича, продолжил, — я все слышал. Вы ей помогли, парня привели

в себя. А она так! Ай, ай, ай!

— Не судите ее строго, нам с вами не понять, что чувствует мать в такой ситуации.

Нас бы могло разорвать от такого количества гормонов. Просто до нас туго доходит, —

казалось, Владимир разговаривает сам собой.

— В смысле?- Водитель явно не был готов к такому повороту событий.

— Женщины в сотни раз быстрее мужчин осознают опасность, они гораздо более

чувствительнее нас. А мы пока сообразим, чем все может закончиться, потеряем

драгоценное время. Так устроено природой, самки должны беречь потомство, пока самец

бегает за оленем. Если она вовремя не спасет малышей, она их потеряет.

Наступила тишина. Таксист не знал, что сказать, а пассажир и так чувствовал, что

сказал лишнее. Вглядываясь в открывавшиеся пейзажи он ни о чем не думал. Этому

он научился специально. Тогда ни о чем не думать было единственным выходом, которое

спасло его от безумия.

Проезжая мимо магазина с красной вывеской, он вдруг крикнул: «Тормози!».

Взвизгнув, машина стала.

— Извините, мне надо выйти на минуту. — Его голос окрасился легкой хрипотцой.

Обойдя машину сзади, он перешел дорогу и направился к магазину. Дверь

поддалась легко и пропустила его вовнутрь.

Продавщица оторвала взгляд от сканворда и вопросительно взглянула.

— Плитку шоколада, пожалуйста, черного, — теребя купюру в руках, попросил

Владимир. И получив, обратился вновь.- Скажите, Аня здесь еще работает? Девушка

с пышными волосами?

— Я работаю здесь больше года. Такую не припомню.

— Простите.

Два раза толкнув дверь, он догадался, наконец, потянуть ее на себя. Таксист ждал его

около машины. Тронулись мягко, не спеша.



— Вам плохо? — Участливо спросил водитель.

— Уже нормально. Встреча с прошлым не состоялась, — ответил пассажир и, ему

показалось, что таксист утвердительно кивнул.

Через несколько минут они подъехали к воротам санатория. Морской ветер ласково

обдал лицо Владимира. «Пожалуй, хватит на сегодня неожиданностей и знакомств!»

С этой мыслью он взял в руки саквояж и направился искать администрацию.



Смена декораций

Не зная, чем себя занять, Светка рассматривала снующих мимо регистрации

отдыхающих. Скука брала верх над разумом, который говорил глядеть в оба. Предписание

заведующей было строгим как никогда. Встретить важного клиента и разместить

по высшему разряду. «По высшему, ты поняла, Света?» Света все поняла, однако очень

хотела домой, и сама не знала уже, зачем подменила Нину Анатольевну.

На регистрацию никто не подходил.

Окончательно заскучав, Светлана уткнулась

в мобильник, решив почистить СМС-ки. И когда

в фойе вошел мужчина средних лет

с небольшим саквояжем в руке, в изысканном

костюме и стильных ботинках, начищенных

до блеска, она его не заметила.

— Владимир Сергеевич?! — раздался

возглас женщины, сидящей в кресле рядом

с регистрацией, и она поднялась навстречу вошедшему мужчине и вопрошающе взглянула

ему в лицо .

— Да. Здравствуйте! Мы знакомы? Простите, что-то не припомню ...

Услышав разговор, Светка напряглась и отложила мобильник в сторону. Все

необходимые действия и указания моментально всплыли в ее памяти. Она вышла из-за

стойки, готовая должным образом встретить важного гостя. Только вежливость

и тактичность сдерживала девушку, чтобы не прерывать разговор приехавшего. Усмиряя

нарастающее волнение и пытаясь не перепутать, Светлана повторяла — «Владимир

Сергеевич... Владимир Сергеевич... Владимир Сергеевич...»

А разговорчивая «дамочка» тем временем рассыпалась в благодарности.

— Спасибо Вам большое! Я так вам благодарна! Я жена Кости Чернавина.

Мы с Вами очно не знакомы. Я вас узнала, мне Костя вас на фотографии показывал.

Помните «чесночную» историю?

— Ах, да, да... — Владимир Сергеевич вспомнил случай, произошедший где-то

полгода назад. Друзья пригласили его на шашлык в загородный дом. Там

он и познакомился с Константином. Ситуация сложилась довольно комичная

с драматическим оттенком. У Кости начались проблемы с потенцией, в ответ

на заботливое участие жены он лишь отшучивался или отмалчивался. Однажды он увидел

передачу по телевидению про то, что употребление чеснока приводит к стабильной



потенции, и при каждой возможности его ел. И все бы ничего, но жена Кости на дух

не переносила чесночный запах. Аллергию в карман не положишь, но мужское желание

восстановить потенцию было сильнее. Чуть до развода не дошло... Вот тогда-то Владимир

Сергеевич и посоветовал Косте, заменить сам чеснок на экстракт чеснока. Действие то же

и чесночный запах отсутствует. Советовал поговорить с супругой откровенно, по душам,

говорил, что все на свои места станет. Как видно Костя внял совету.

— Извините, я не припомню, как Вас зовут? Инна Григорьевна. Очень приятно.

У вас все устроилось?

— Да. Еще раз спасибо вам. Мы с Костей обрели вторую молодость. Вы, я смотрю,

только что приехали. А мой отдых уже закончился, завтра с утра домой...к Костеньке...

— Передавайте мужу привет! И всех вам благ!

— Обязательно передам, до свидания!

Видя, что разговор закончился, Светлана решительно шагнула вперед.

— Сергей Влад.. ой! Простите! Владимир Сергеевич, здравствуйте! Мы очень

рады, что вы приехали к нам. Мне поручено вас разместить, идемте, я покажу вам номера!

Владимир попытался было возразить, но девушка, не слушая возражений,

продолжала.

—Все уже готово, здесь в главном корпусе на втором этаже, все как вы любите.

Нет, нет, документы оформим позже, когда вы устроитесь. Пойдемте, я вас лично

провожу.

И, проходя мимо стойки, грациозно выставила табличку «Извините, перерыв пять

минут».

Владимир Сергеевич был немного ошеломлен таким неожиданным приемом.

Светку же понесло, она болтала без умолка всю дорогу до самого номера, рассказывая,

как преобразилась «Золотая Нива» после капитального ремонта, и какие новшества

в лечебном плане появились в ее стенах. Улыбка не сходила с лица девушки. Она хотела

уже было войти вместе с Владимиром в номер,

чтобы на месте показать и рассказать, как и что,

но, спохватившись, что внизу ее ждут дела,

раскланялась и поспешила обратно.

Номер был действительно великолепен.

— Уф... — выдохнул Владимир Сергеевич,

плюхнулся в шикарное кожаное кресло и вытянул

ноги. Что-то не соответствовало действительности.



Казалось, стоит только закрыть глаза, встряхнуть головой и «красивая золоченая карета

в сей же миг превратится в тыкву». Он оплачивал обычный номер, а тут — «VIP». Было

в этом что-то неестественное, как будто он тайком пробрался в чужое владение.

«Все-таки надо все выяснить до конца»,— решил Владимир Сергеевич.

Он подтянул к себе саквояж и расстегнул на нем молнию. Из раскрытого проема сумки

высунулось большое чебурашкино ухо. Легкая улыбка воспоминанием коснулась губ

Владимира.

Чебурашка был аккуратно выужен из заключения и поставлен на журнальный

столик. Владимир Сергеевич нашел нужную папку с бумагами и уже собирался идти

оформлять документы, как вдруг сзади резко распахнулась дверь.

Он развернулся лицом к двери и увидел мужчину своего возраста, на голову выше,

в идеально подогнанном костюме, в стильных ботинках и с барсеткой из крокодиловой

кожи в руке.

—Ты кто? — с нажимом в голосе громко спросил вошедший...



Крокодил и Чебурашка

—Ты кто? — с нажимом громко спросил вошедший...

Такой неожиданно наглый подход озадачил Владимира и он автоматически ответил.

— Для начала, здравствуйте. Я — ТведохлебВла....

Однако вошедший бесцеремонно перебил:

— Ты кто, я еще раз спрашиваю? Что, плохо соображаешь?

Выглянувшая из-за спины пришельца Светлана хотела было что-то объяснить, но тут же

осеклась.

«Ах, так значит, — Владимир Сергеевич мгновенно переключился и пошел а атаку.

— Сейчас я покажу тебе по чем пузырек валерьянки!»

— Слышь, мегакрутой, а ну покинь номер, мой номер, — в таком состоянии

он не помнил себя со времен девятого класса, когда провожая девушку, запугал главаря

приставшей к ним шайки. Руки поневоле наполнились свинцом, глаза сузились.

— Что? — вскипел оппонент и тараном направился к Владимиру, намереваясь

смести все препятствия на своем пути. — Сухарь недосушенный! Ты за кого себя

выдаешь? Один звонок — и тебя по стенке размажут!

— Парень! А ну угомонись, а то, не ровен час, направлю тебя на прием

к патологоанатому.

Светке показалось, что еще миг — и оба приехавших гостя, похожие сейчас на двух

напыщенных индюков, бросятся с кулаками в драку.

— Господа! — попыталась она вклиниться в ссору.

— Ты что, пигалица, самого Каймановского перебивать решила?! — мужчина

грозно зыркнул на нее вытаращенными глазами. — Марш за заведующей и, если через

пять минут ее здесь не будет, ты с работы вылетишь пробкой!

Сжавшись, как от удара, Светлана попятилась и юркнула в коридор. Последнее, что

она услышала, была рокочущая фраза:

— В общем, я понял: ты глухой! У тебя с ушами проблемы! Сейчас вмиг

расплющим — будут как у вон того Чебурашки...

Девушка мчалась на всех парах к заведующей. Сердце бешено колотилось.

«Надо же было так попасть впросак. Ведь только-только испытательный срок

закончился... Сегодня же уволят...» И слезы сами навернулись на глаза.

Заведующая была в своем кабинете. Однако, как ни пыталась Ольга Викторовна,



никак не могла добиться от зареванной и задыхающейся от бега Светланы, что же такое

случилось. Та только еще громче рыдала, мычала что-то нечленораздельное

и размазывала поплывшую тушь по щекам.

Наконец, кое-как разобравшись, что Светка что-то перепутала с заселением,

и теперь кто-то кого-то поубивает, Ольга Викторовна решительно сказала:

— Иди, показывай...

Дверь номера была распахнута настежь, но вместо ругани и драки из помещения

доносился дружный мужской хохот.

Между журнальным столиком, на котором находился плюшевый Чебурашка,

прижавшийся одним ухом к барсетке, в креслах друг против друга сидели двое хохочущих

во все горло мужчин и тыкали в «оппонента» пальцем.

— Ха-ха-ха! Крокодил Гена! — раскатисто громыхал один.

— Хо-хо-хо! Чебурашка! — вторил ему другой.

— Ха-хо-хо! ...илл... эна... ашка... — глухо повторяло эхо...

В одном из смеявшихся Ольга узнала Каймановского,

другой был ей не знаком.

— Владимир Сергеевич!? — обратилась

в недоумении заведующая к первому.

— Да! — в один голос отозвались оба и,

переглянувшись, рассмеялись еще громче.

Светка, стоявшая возле Ольги Викторовны,

перестала плакать и недоуменно смотрела

на происходящее.

Нахохотавшись до слез, Каймановский достал

носовой платок и вытер глаза. Его брови в очередной раз

взметнулись вверх, когда он увидел точно такой же

носовой платок в руках у хозяина Чебурашки.

— Здравствуйте, дорогая Ольга Викторовна! — Каймановский встал из кресла. —

Давненько я так не смеялся. Запоминающийся, редкостный прием сегодня у Вас! Только

ради того, чтоб так посмеяться и расслабиться, стоило сюда приехать в этот раз! Мы тут

с тезкой пошумели немного, Вы уж нас извините. Да, познакомьтесь, пожалуйста,

Владимир Сергеевич Твердохлеб!

Тезка Каймановского был уже на ногах и почтительно кивнул головой.

— А вам, Ольга Викторовна, привет от Марины Соловьевой и от Славика! Если, конечно,



другой Ольги Викторовны у вас в санатории больше нет?!

— От Маришки?! — настал черед удивляться Ольге. — Спасибо! А вы их откуда

знаете?

— Мир тесен, порою даже теснее, чем консервная банка шпрот, извините

за каламбур.

Обладатель же крокодильей барсетки, заметив зареванную Светку, предложил:

— Ольга Викторовна, красавица! Вы уж девушку эту не ругайте, похоже, она

новенькая у вас, меня в лицо не знает — вот и перепутала. Зато, какой прием! Ого-го!

И еще... есть у меня к Вам одна просьбочка...



Глас вопиющий

Просьба Каймановского была проста, однако выполнить ее оказалось делом

непростым. Отказать Владимиру Сергеевичу было невозможно, поскольку он, имея

строительный бизнес, помог материалами во время капитального ремонта. Одна часть

просьбы — назначить лечение по высшему разряду, была делом элементарным, так как

Ольга была заведующей и «все карты были у нее на руках». Но вот поселить тезку

Каймановского поближе к нему, в первоклассном номере, было задачей посложнее. Все

подходящие номера были заняты.

Однако и эта казавшаяся неразрешимой проблема с переселением решилась

на удивление быстро. Громогласное знакомство двух Владимиров уже разнеслось молвой

по всему санаторию. Ольга обсуждала со Светланой как же все-таки быть с размещением

Владимира, когда к регистрации подошел мужчина лет сорока.

— Здравствуйте! Ольга Викторовна, здравствуйте! Уделите мне пять минут,

пожалуйста!

— Я вас слушаю, — Ольга подняла на него глаза и снова опустила их на лист

в руках. Все мысли были в проблеме.

— Скучно мне одному в номере, мне бы соседа, может, есть где желающий?

Привык я в компании, третьи сутки маюсь уже один. — Андрей смущенно улыбнулся. —

Номер люксовый, двухместный, места хватит на всех и будет с кем в картишки

перекинуться, а?

— Попробуем что-нибудь сделать. Для вас я готова хоть горы свернуть, вы же

знаете, — Ольга подняла глаза, словно думает, как помочь, а затем ярко улыбнулась, —

будет вам сосед, ждите, Светлана приведет его к вам.

Андрей поблагодарил и вышел.

Знакомство Андрея и Владимира Сергеевича

не замедлило произойти. Они крепко пожали друг другу

руки и, не сговариваясь, перешли на «ты». За суетой

заселения незаметно наступил обед.

На радостях, что все так удачно сложилось, Ольга

сходу назначила Владимиру через 2 часа после обеда

посещение бассейна, благо там на это время было «окно».

И Владимир Сергеевич побежал догонять Каймановкого,

уже ушедшего в столовую.



На дверях столовой висело объявление: «Уважаемые отдыхающие! Убедительная

просьба городских собак и кошек не кормить».

— А то их очень мало осталось! — съязвил Каймановский, подмигнув тезке, что

вызвало смех всех, кто шел на обед. Обед прошел на ура, после него «Крокодил», как его

прозвал за глаза Владимир, подмигнул и заговорщически спросил:

— Тезка, ты как относишься потусторонним силам?

— Потусторонним? Э-э-э... — тень недоумения пробежала по лицу его

собеседника.

— В общем, мне нужна твоя помощь. Я устраиваю тайный вызов духа Хеннесси

и мне одному это действо не осилить, нужен помощник...

— Спиритический сеанс?! Ага... Дух Хеннесси очень даже близок мне по духу,

я бы сказал...

— Тогда через час ко мне в номер, приступим к изучению паранормальных

явлений и испытаем на себе всю силу крепости духов.

Начав вызволение из плена Хеннесси, Владимир Сергеевич вспомнил о бассейне

и на время собрался ретироваться. Каймановский, самодовольно ухмыльнулся — его

просьба обрела реализацию — и уже серьезно добавил:

— За пропущенные процедуры Ольга Викторовна сильно ругается, не советую

пропускать ни одной!

Вальс «Амурские волны», одухотворенный выпитым, заполнил все водное

и воздушное пространство бассейна и сливался с волнами от рук плавающего Владимира.

Воспоминания о прошедших событиях текущего дня прокручивались в памяти,

и благодушная улыбка не сходила с его лица.

Наплававшись всласть, Владимир решил, что для первого раза уже достаточно

и пора выходить. Легкая усталость приятно отзывалась в мышцах. Даже левая рука,

периодически дававшая о себе знать ноющей болью, сейчас не беспокоила. Мурлыча под

нос все тот же дальневосточный вальс и, не замечая окружающих деталей, Владимир

Сергеевич направился в душевую.

Струи прохладной воды словно сдирали слой за слоем спрятанное где-то глубоко

внутри нервное напряжение последних месяцев, принося в душу светлый покой.

Наслаждаясь падающим потоком, Владимир покрутился под ними, ловя

необыкновенные ощущения в своем теле.

И тут как обухом по голове, перекрывая шум воды, рядом раздался истошный

женский вопль.



— Мужчина-а-а?! А-а-а-а!!!

Дух Хеннесси не выдержал силы звуковой волны и мгновенно растворился

в астрале. От этого крика стыла в жилах кровь. Орущая женщина, прикрывая свои телеса

полотенцем, выпучила испуганные глаза на голого мужчину. Владимир, оглушенный

криком, прилепил мокрые плавки к причинному месту и опрометью кинулся в раздевалку,

где был встречен дружным визгом и хохотом присутствующих там женщин. Осознание

того, что он изначально ошибся и душевой, и, значит, раздевалкой пришло сразу.

Владимир Сергеевич рванулся обратно через душевую в мужскую раздевалку мимо вновь

заголосившей женщины, рвущей своими частотными излияниями перепонки в ушах.

Услышав «звуковую сирену», разнесшуюся по всему корпусу, к бассейну стали

подтягиваться любопытные отдыхающие и свободный персонал. Кое-кто даже застал тот

момент, когда из входной двери бассейна выскочил полуодетый мужчина в ботинках

на босу ногу. Он держал под мышкой оставшуюся одежду и, не оглядываясь, поспешил

прочь.

Андрей случайно оказался в когорте людей, видевших это событие. Наслушавшись

всех домыслов и слухов о соратнике по номеру, Романенко отправился в свою

опочивальню.

— Ну, Владимир, ты становишься популярным в кругах этого санатория. Все вокруг

о тебе только и говорят. Вписаться в два неординарных события за день — это круто!

Мастер!

— А вам бы всем только посмеяться над человеком! Не стой так передо мной, сядь уже.

И не сияй как начищенный самовар, смешно ему, видите ли. Пришлось удирать, так как

противник применил запрещенные методы психического воздействия. Вот ведь попал как

кур в ощип.

— Зато ты теперь секс-символ «Золотой нивы»!

— Конечно, конечно.... Сейчас проходу никто давать не будет, и автографы будут

выпрашивать.

Раздался стук в дверь.

— Да, заходите,— громко ответил Андрей, — Но раздача автографов только

с завтраш...

В номер зашла Ольга Викторовна, и говорящий не закончил фразу.

— Я удивляюсь, Владимир Сергеевич, как вы умудряетесь попадать в подобные

комедийные ситуации?! Еще вы забыли в раздевалке сланцы и пиджак. Вот они,

заберите... Угораздило же вас наткнуться на нашу Нонну — самую принципиальную



девственницу из отдыхающих. Она на дух не переносит голых мужиков.

— Девственницу?! — удивился Андрей. — Нам бы справочку посмотреть...

— Или пусть она еѐ на лоб себе наклеит. Девственница в пятом поколении...

Владимир Сергеевич хотел было ещѐ что-то съязвить по этому поводу,

но посмотрел на заведующую и осекся. Только сейчас «секс-символ» санатория обратил

внимание на обворожительную и искреннюю улыбку Ольги.

«Какая красивая женщина!» — мелькнула мысль

у восхищенного Владимира и как-то предательски «засосало

под ложечкой». Зазвучала высокая нота.

Перехватив этот взгляд, заведующая тут же поймала

себя на мысли, что ей хочется пофлиртовать с незадачливым

посетителем бассейна, но, сдерживая себя, она перешла

на деловой тон:

— Как и обещала вашему тезке, Каймановскому,

я составила для вас индивидуальный график процедур. Завтра

с утра зайдите ко мне и ознакомьтесь...

Ольга ушла и оставила за собой еле уловимый шлейф духов.

«Боже, точно такие же духи любила Маша...»

Грусть коснулась сердца воспоминанием о погибшей супруге, но разум, не давая

разбередить старую рану, подсунул разрешение ситуации. Владимир быстро переоделся

и направился к «Крокодилу» для продолжения переговоров с господином Хеннесси... Он-

то уж точно поможет унять эту боль...



Запрещенный прием

«Какой интересный, сильный мужчина... Почему мы не встретились 20 лет назад?

Хм... в двадцать лет он, наверное, был смешным и стеснительным, а тогда мне нравились

совсем другие... сильные... смелые... покоряющие. ...Они понимают нас настолько,

насколько мы сами ... открываемся. Океаны и космос им гораздо важнее понять, чем нас,

хотя мы намного ближе. Мы же здесь, рядом, ждем их крепких объятий и нежных слов.

Разве это сложно понять??? А им бы все покорять и покорять, а сами — стеснительные

и напуганные, покоряют тех, которые сами сдаются, которым уже невмочь ждать

и грустят о других, которым они совсем не нужны. Им они посвящают романы и пишут

стихи...»

Раздался стук в дверь, она мягко поддалась.

— Вы позволите войти? — спросил Владимир Сергеевич, уже практически войдя

в кабинет.

— Проходите. Я вас слушаю.

— Мне бы лечение поменять. Думаю, мое будет эффективней.

— Владимир Сергеевич, а в других санаториях вам разрешали корректировать

программу лечения?

— Конечно, и не раз.

— Тогда, я думаю, не стоит его менять. Раз не подтвердилась эффективность ваших

программ, стоит оставить все как есть.

— Но позвольте! Почему вы решили, что они не дали результатов?

— Потому, что вашу руку ломит так же, как и пять лет назад, когда вы были

последний раз в нашем санатории. Давайте не будем спорить, и принимать

скоропалительных решений, а через неделю вернемся к этой теме, если вы еще пожелаете.

Хорошо?

— Ладно. Позвольте мне откланяться. — Владимир Сергеевич пристально взглянул

на заведующую, и добавил:

— Вам очень к лицу эти серьги, вы в них такая обворожительная.

«Если б он это сказал минутой раньше, лечение было бы его», — пронеслось у нее

в голове, но вслух она сказала:

— Спасибо. Вы очень внимательны.

— Я на них еще с утра обратил внимание, однако не хотел влиять на ваше решение

относительно моего курса. Всего доброго.



— До свидания.

Когда дверь закрылась, в комнате стало необычно пусто, словно ее покинуло что-

то привычное, находившееся здесь годами. Взгляд скользил по кабинету, и, ни за что

не зацепившись, опустился на стол, затем на руки. Они были пусты, и именно эта пустота

отдавалась в сердце. Еще минуту назад ей это было неважно.

Она подошла к умывальнику и открыла кран. Вода обняла ее руки, и унесла прочь

накопившиеся мысли.

Проходя мимо процедурной, Ольга услышала знакомый голос.

«Вам очень повезло с начальницей. Поверьте мне, — говорил Владимир, —

и цените ее, берегите ее». «Володя совершенно прав, — другой мужчина поддержал

разговор, — Анечка, вам, безусловно, повезло. Но еще больше нам с Володей повезло

с вами». — Ольга узнала голос Андрея. Она считала его самым богатым пациентом

санатория и, вместе с тем, и самым щедрым. Все медсестры были от него без ума.

Галантный, щедрый и состоятельный. Мечта любой девушки.

Однако Ольге было странно, как его здесь так надолго одного оставляла молодая

жена. Она приезжала всего несколько раз за время его пребывания. Но ... вмешиваться

в чужую жизнь Ольге сейчас хотелось меньше всего.

«Когда они успели познакомиться так близко, и тем более перейти на „ты“?

Женщины на такое не способны. Они всегда будут соперницами, даже будучи одним

целым».

— Анечка, как сегодня ведут себя наши герои? — Ольга взяла лист с лечением,

и подсела к Андрею.



Один простой совет

— Анечка, как сегодня ведут себя наши герои? — Ольга взяла лист с лечением,

и подсела к Андрею.

Что-то не нравилось ей в его состоянии здоровья, но что именно, она пока не знала.

Даже аллергия на запястье и та не казалась безобидной, красные пятна, которыми

он покрывался ни с того ни с сего и одышка. Здесь явно было к месту полноценное

обследование, а он приехал «подлечиться», считая, что переутомился. Направление

у врача, наверное, забрал секретарь, «по блату» повторили прошлогоднюю программу.

— Андрей, зайдите завтра с утра ко мне в кабинет до процедур. Мне надо с вами

поговорить.

— Что-то серьезное, Ольга Викторовна? — его брови поползли вверх.

— Хочу обсудить ваше лечение. Не переживайте, ничего такого, что не сможет подождать

до завтра.

Она встала и, повернувшись к медсестре, сказала:

— Анечка постарайтесь, чтоб эти два орла набрались у нас энергии и сил.

Я смотрю, ваше влияние сказывается положительно.

Анна улыбнулась:

— Будет сделано, Ольга Викторовна.

Дверь закрылась, слегка скрипнув. В процедурной сразу стало как-то тихо и пусто.

— Володя, что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, тебе стоит зайти. Скорее всего, у тебя отберут браслет и мобильник,

и попросят не приставать к Анечке, все-таки она замужем.

Анна густо покраснела, и с укоризной посмотрела на Владимира Сергеевича. Она

уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но услышав, что открывается дверь, остановилась.

В дверь заглянул молодой человек, и спросил:

— Можно?

— Заходи Николай, заходи! — По-хозяйски сказал Андрей. — Сто лет тебя не видел. Как

дела, как бизнес?

— Здравствуйте! Рад вас видеть. Работаем. Спасибо за совет, тогда он сэкономил

мне кучу времени.

— Пустяки. Обращайся, если что еще надо будет.

— Обязательно. Я украду у вас Аню на пару минут? — Не дожидаясь ответа, они



вышли в коридор.

Часы мерно тикали, задавая такт мыслям, формируя из толпы ровную очередь.

Секунды побежали догонять старших, толкаясь и суетясь, словно боясь потерять право

стать минутами и часами. Комната словно замерла в ожидании. Молчание было тем

навыком, которому они оба научились за свою жизнь, и приносило некоторое

удовлетворение.

— Можно я вечерком загляну? Хочу посоветоваться. — Обратился к Романенко

вошедший Николай.

— Вечерком заходи на коньяк, если жена отпустит, к нам с Володей, а советуйся

лучше сейчас, не теряй времени. Все равно лежу, ничего не делаю...

— Хорошо. — Придвинув стул поближе, он начал:

— Мне на днях предложили партнерство в одном деле. На равных.

— Проще сразу выйти к газону и наступить в дерьмо. Партнерство в бизнесе, а тем

более равное, — это большая куча дерьма в будущем. Сейчас тебе все видится в розовом

цвете. Вы как новобрачные, восемнадцатилетние новобрачные. Но уже через год у вас

станет вопрос о том, кто приносит зарплату, а кто выносит мусор. Дай бог если «тещи»

не вмешаются. Я не знаю в чем соль вашего дела, но, как правило, это и не важно.

Партнерство — это искусство, пока у тебя нет большого опыта ведения бизнеса,

успешного опыта, своего бизнеса, лучше в такие дела не соваться.

— Но он мой друг, лучший друг...

— Тем более. Если тебе дорога твоя дружба, не делай этого, потеряешь и друга,

и бизнес.

Николай выглядел смущенным и, казалось, уже жалел, что пришел за советом. Что-

то внутри него противилось такому решению.

— Послушай старого доктора, Николай, — вмешался Владимир. — Ты видел

когда-нибудь парное катание на коньках или греблю на каноэ?

— Я занимался греблей. — И вправду, его фигура

была хорошего атлетического сложения.

— Тем лучше. Представь себе, что ты впервые

садишься в лодку вместе с другим, таким же новичком

в лодку.

— Кажется, я понимаю, о чем вы. Мы неизбежно

перевернемся. Тысячу раз перевернемся.

— Сейчас вы только склонились над картой,



и грезите о путешествии по бурной реке. Вы видите изгибы, пороги и длину участка.

Но настоящая река, в отличие от той, которая у вас в голове, не прощает ошибок. Теперь

скажи, бывает ли равноправная гребля?

— Не думаю, кто-то должен задавать такт, хотя бы в самом начале. Хотя опытные

гребцы способны почувствовать друг друга довольно быстро.

— Наверное, так. Но это опыт. Скорее всего, об этом хотел сказать Андрей, только

другими словами.

— Что же нам делать? — Николая выглядел удрученным.

— Попробуйте грести отдельно, но рядом, постройте сотрудничество двух

бизнесов в одной связке, а не двух людей в одном бизнесе, — вмешался Андрей.

— Хорошо. Я подумаю. Спасибо за совет, мне пора. — Он поцеловал супругу,

и направился к двери.

— А на коньяк все-таки приходи. Расскажешь про свой бизнес, может, еще чего

посоветуем. Видишь, какой у нас компаньон, может на пальцах все объяснить.

— Постараюсь. — Дверь за ним мягко закрылась.

— Не пойму, почему у него она никогда не скрипит? — удивилась Анна.

— Человеку, которого дома не пилит жена, даже двери открываются без скрипа, —

с улыбкой отозвался Владимир.



На пляже

Вечер принес прохладу и и вместе с ней желание побродить. Пляж был пуст

и мягко шептал о бренности мира, звезды манили своей безбрежностью, а ветер напевал

вечную песню свободы. Легко ступая по песку, Владимир шел вдоль набегающих волн

и ни о чем не думал. Вода нет-нет и нагоняла его и, обняв стопы, возвращалась обратно.

Каймановский уехал, сорвавшись по срочным делам, Андрей спал, выпив каких-то

таблеток от бессонницы, а свое время делить с кем-то другим ему сейчас не хотелось.

Да и настроение было личным, интимным что ли, хотелось просто молчать и бродить.

Иногда запрокинуть голову и всматриваться в небо в поисках еѐ. Ведь она точно была

одной из них, из ярких, но таких далеких, уже далеких...

Внезапно появилось желание лечь

на песок и закрыв глаза, впитывать в себя этот

вечер, море, ветер, звезды, ... себя... И как

только спина уютно утонула в песчинках, руки

нежно легли рядом и пальцы сразу же начали

пересыпать песок.

Убегая сквозь пальцы, он безумно

напоминал о времени, о сделанном, даже, скорее, о не сделанном...

— Иди ко мне... ну же! — услышал несколько вдалеке молодые голоса.

— А ты догони! Судя по притихшим голосам, они догнали друг друга. Улыбка

коснулась губ Владимира, он вспомнил их игры...

— Там человек! Может ему плохо?! Пойдем, посмотрим, — девичий голос был

встревожен.

— Да перепил, наверное, оставим его, — парню явно не хотелось куда-то идти

и что-то делать.

— Вставай, не ленись, ведь, в самом деле, может сердце... да и не похож

он на алкаша, — шаги приблизились, но Владимиру не хотелось открывать глаз.

— Эй! С вами все порядке? — девушка склонилась над ним, вглядываясь в его

лицо.

— Да, я просто отдыхаю, не переживайте! — ответил он, не открывая глаз.

— Я тебе говорил, зря только подходили, — парень явно был настроен агрессивно.

Владимир открыл глаза и повернул голову:

— Знаете, молодой человек, а ведь, если на моем месте был ваш отец, — Владимир



сделал паузу, и продолжил, — и у него был сердечный приступ, что согласно статистике

вполне вероятно, вы бы его убили. А вот ваша девушка его могла бы спасти. Уже за одно

это стоит ее любить.

Затем, обернувшись к девушке, он поблагодарил ее и снова закрыл глаза.

Подождав, когда они удаляться достаточно далеко, чтобы не слышать их разгоревшийся

спор, он встал, отряхнулся и направился в санаторий.

Тихонько войдя в номер, стараясь не шуметь, он проскользнул к себе в комнату.

Однако, что-то бросилось ему в ноги, отчего зашатавшись, Владимир задел другое

«нечто», которое с грохотом упало.

— Гиппократ, твою мать! — помянув отца медицины недобрым словом,

он продолжил движение, краем уха прислушиваясь, не разбудил ли Андрея.

Наутро он обещал себе разделаться с обоими

«нечто» и их автором. Взглянув на часы

и убедившись, что уже полночь, включил чайник

и пошел принимать душ. Горячий чай и семь страниц

«Моруа» завершили столь непростой день.

Утро встретило солнечным зайчиком,

от которого было лишь одно спасение — укрыться

с головой простыней. Однако это подобие сна

он долго выносить не мог и пошел искать пробуждения в ванную. По дороге Владимир

заглянул в комнату Андрея, чтобы поздороваться и напомнить, что его ждет Ольга

Викторовна.

На легкий стук никто не ответил, и он уже подумал было, что Андрей встал раньше

и уже ушел, однако оставшиеся сомнения побудили его приоткрыть дверь и заглянуть

в соседнюю комнату. Кровать была пуста, но смята. Хозяин номера лежал между ней

и столом, поза его была неестественна и вызвала смятение и некоторый ужас

у вошедшего.



Следствие идет по пути

Смерть часто встречалась ему на пути и это, уже совсем не шапочное, знакомство

ему явно не нравилось. И здесь ей было не место. Здесь он ее не ждал. Здесь она была

лишней. Молодой, сильный и богатый он ее не заслуживал...

Выйдя из номера, Владимир решительно направился прямиком к заведующей.

Войдя со стуком в ее кабинет, он застал ее за бумагами. Обдумывая, каким образом

донести до нее дурную весть, он невольно затянул паузу.

— Доброе утро, Владимир Сергеевич! Я вообще-то вашего соседа ждала, он что

испугался? — решила пошутить Ольга.

— В том то и дело, что не доброе, — Владимир все еще подбирал слова, — тем

более для Андрея. Он мертв. Я нашел его около кровати.

Надо вызвать милицию.

Ольга Викторовна смотрела на него немигающим

взглядом, словно взвешивая услышанные слова

и надеясь, что это шутка и все сейчас разрешится. Однако

ничего не менялось: и поза, и взгляд у вошедшего

не оставляли и шанса сомнениям во всей серьезности

происходящего. Она подняла трубку телефона и набрала

дежурного.

Милиция прибыла быстро. Время для санатория настало не простое. День тянулся

бесконечно, и его завершения ждали с нетерпением. Допросы, допросы, допросы...

Другой номер Владимиру выделили сразу после того, как стало известно, что

их номер будет опечатан.

На следующий день прибыли супруга и сын умершего, и все началось сначала.

Пошли «звонки сверху», один из друзей Андрея похлопотал, чтобы расследование было

продуктивным, и следователь рьяно стал отрабатывать различные версии. С одной

стороны, все указывало на то, что он умер своей смертью, с другой, официальной версии

медэксперт еще не вынес, а значит, возможны различные варианты происшедшего.

Елена, или как ее называл сын Андрея попросту «Ленка», была второй женой

умершего и чуть ли не ровесницей Миши, его сына. Эти двое явно не ладили между

собой. Презрительные взгляды, пофыркивания и перебивание было обычной для них

формой диалога. Однако смерть родного им обоим человека, казалось, их сблизила.



— Я — дура, его послушала, отпустила одного! Видела ведь неладное...

— Что ты, Лен, убиваешься? Не могла ты знать... Он всегда отдыхал сам, даже мать

никогда не брал, такой он был...

— Да! Кот мартовский. И все равно, не прощу себе никогда. Все время он работал

себя не жалея, рвал жилы из-за этих денег, проклятых денег...

— Раньше ты так не говорила...

— Раньше он был жив, а я была глупая. Я же из-за денег с ним и жить начала.

Он все золото мира мне к ногам приносил, а я только сейчас поняла, что он для меня

значил!

Горькие слезы застлали ее глаза, и она, уткнувшись Мише в плечо, горько рыдала.

Миша смотрел на нее, и не мог поверить, что эта та самая девушка, высокомерная

дурочка, «глупая курица», как называл он ее за глаза, та, которая ради Канар, шуб

и бриллиантов спала с его отцом. «Или играет снова? Нет не похоже». Всхлипывания

и подергивание плеч усилились, словно желая уверить его в новом мнении о Лене.

— Ты думаешь, он сам умер? — Лена смотрела на Мишу сквозь пелену слез.

— Не знаю, но как-то все быстро, не верится, что сам. Отец сильный был...

В это время мимо кабинета заведующей, выделенного сейчас для следователя,

проходил Владимир. Увидев родственников Андрея в таком состоянии, он хотел

незаметно прошмыгнуть мимо, но вынужден был остановиться, услышав, что его

окликнул Михаил:

— Простите, вы, кажется, были в одном номере с папой и нашли его?

— Да, я. — Владимир не хотел продолжать разговор и решил отвечать односложно.

— А как это произошло? Поверьте, мне важно знать.

— Вы же уже все знаете, я зашел в его комнату, он там лежал. Похоже, у него был

приступ..., — он сделал паузу, так как к ним направлялся следователь. Поразмыслив

секунду, он повторил, уже несколько громче, — похоже, у него был сердечный приступ.

— Владимир Сергеевич, как и Ольга Викторовна считает, что это был обычный

сердечный приступ, — подошедший сделал акцент на слове обычный. — При этом,

заведующая лечебным отделением толком даже не назначила лечения, а он, — тут

следователь, указал на Владимира, — возможно, был последним, кто его видел живым...



— Во-первых, сударь, неэтично обо мне в моем

присутствии говорить в третьем лице. Во-вторых, кто его

еще мог обнаружить, как не сосед по номеру. В-третьих,

лучше бы повнимательней отнеслись к браслету, уж очень

он необычен, и к снотворному, чем обвинять

благороднейшую женщину. Да она ничего не должна была,

с таким направлением каким он приехал, он бы жил еще сто

лет без бед. Лучше врача этого найдите, который

направление выписал А Ольга Викторовна, наоборот,

побеспокоилась, только не успела сделать.

Следователь уже и не знал, куда деваться

от испепеляющего взгляда Владимира, он просто хотел

блеснуть своими мыслями перед родственниками умершего,

ведь ему сверху дали указание «искать и найти», и он искал.

Видя образовавшуюся неловкость и желая ее замять, Миша спросил:

— Так вы считаете, что дело в браслете или снотворном? — Краем глаза заметив,

что Лена дернулась, продолжил, — может, это был обычный приступ?

— В том-то и дело, Миша, что необычный. — Владимир Сергеевич задумался

на секунду. — Тут Геннадий Петрович прав в своей пытливости, — при этих словах

следователь внимательно посмотрел ему в лицо. — Только копать надо в другом

направлении. Я думаю, корни гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Есть

болезни, которые годами дремлют, а потом внезапно набирают обороты. И тем и другим

можно в некоторой мере управлять. Что послужило истинной причиной смерти пока

не понятно, хотя у меня есть определенные догадки. Ваш отец был прекрасным

человеком...

— Михаил, уверяю вас, мы во всем разберемся. — Геннадий Петрович решительно

взял бразды правления следствием в свои руки.

«Разобраться-то он разберется, но разве мне от этого будет легче, разве это мне

вернет отца...»



Прорвемся

— Да, слушаю тебя! — Голос в трубке прорывался сквозь помехи, отчего Михаилу

приходилось напряжено вслушиваться в каждое слово. — Да, да, да. Ты уверен?! Вот

стерва! А с кем? А... «Магнат»... Так это он... У тебя все? Тогда шли все мне на почту.

Жду новостей.

Положив трубку, он заходил по номеру взад и вперед, от стены к стене, от мысли

к мысли. Дело принимало неожиданный оборот, и стоило тридцать раз подумать прежде,

чем предпринимать конкретные шаги. Стук в дверь прервал его на вершине амплитуды

размышлений.

— Миша, это, Лена, открой!

— Минуту, я одеваюсь.

Спустя мгновение он открыл дверь, поправляя

ремень и рубашку. В то, что он одевался, мог

поверить только дурак, или занятый своими

проблемами человек. Лена сделала вид, что у нее

проблемы. Решительно усевшись в диване, она

закинула ногу на ногу и сказала:

— Налей джина, мне жутко плохо...

Пока хозяин номера стоял у бара и наливал джин, она тихо подошла и протянула

руку за бокалом, как бы невзначай касаясь его.

— Ты сегодня медлительный как никогда. Я не могу столько ждать. — Залпом

осушенный сосуд с грохотом лег на стойку. Пока Михаил наполнял его, она плотно

прижалась к нему. — Выпей со мной, а то я чувствую себя алкоголичкой.

— Мне за руль садиться, не могу. Надо ехать к следователю. Кажется, появились

новые сведения о браслете и таблетках. Мне кажется, что за этим кто-то стоит.

— Да никуда он не денется, твой следователь, пять минут уже ничего не изменят.

Возьми такси. А сейчас выпей со мной, пожалуйста!

Чувствуя какой-то подвох во всей этой ситуации, Михаил решил сыграть ва-банк.

Он налил себе коньяку, и сказал, что возьмет галстук и вернется. Он направился

к гардеробу, краем глаза наблюдая за быстрыми движениями гостьи за своей спиной.

На обратной дороге к столику его остановила Лена, выразившая желание поправить

галстук на его шее. Это был явно запрещенный прием, и Миша не знал, что ему делать

дальше. Руки тянулись к ней, обнять и прижать, такую непосредственную,



обворожительную и томную.

Однако, три шага по направлению к стойке бара и опрокинутая стопка коньяку

были лучшим выходом из патовой ситуации. Студенческие фокусы помогли ему сделать

вид, что пьет, оставался лишь вопрос, как скоро должно было подействовать снотворное.

Предположив, что пяти минут будет довольно, Михаил направился на диван и присел,

глупо улыбаясь.

— Ты извини меня, я была такой стервой, и вела себя как последняя сволочь... —

Присев на краешек дивана она повернулась, и смотрела внимательно, словно его ответ

мог изменить всю ее жизнь.

«Пора уходить»,— решил Миша, и закрыв глаза, уронил голову набок. Дыхание

его стало мерным и тихим. Почувствовав, что над ним склонились и прислушиваются,

он всеми силами пытался не выдать себя. Локоны упавшие ему на лицо щекотали щеку,

нестерпимо и неожиданно приятно.

Лена отошла к окну, достала телефон и набрала кого-то. Поворачиваясь то к Мише

то к окну, она ждала ответа, и выглядела опустошенной. Весь ее запал и вся ее активность

испарились в один момент.

— Алло! Да, это я. Да, уснул. Слушай, я выхожу из игры. Нет, не буду. Я и так

предала одного любимого человека. Не хотела. Да пошел ты... Ну и пусть садят! Оставь

свои угрозы, все, пока!

Слезы лились по ее щекам, она стояла, прислонившись к окну и ни о чем

не думала. Чувства били фонтаном, от скорби по Андрею до грусти по себе, и так

безнадежно тянуло на сердце... Она настолько погрузилась в себя, что не заметила, как

Миша встал и тихонько подошел к ней.

— Лена! — Она вздрогнула и обернулась. — Прошлого уже не вернешь

и не поправишь, а вот будущее еще в наших руках. — Тихонько тронув ее за плечи,

он посмотрел ей в глаза.

— Ты все знал... И молчал... И дал мне чуть не убить тебя...

— Ты преувеличиваешь, ведь ты не собиралась меня убивать.

— Но ты ведь не знал.

— Я верил. Ты на такое не способна.

— Боже, как ты похож на него, ты же — он, ты — самое лучшее, что в нем было.

— От нее пахло джином и беспомощностью.

Она уткнулась ему в плечо и разрыдалась:

— Что теперь делать? Я ведь не хотела, я думала, что так будет лучше, они меня



обманули, а потом шанта... ажиров... али...

— Ну все, все. Все уже позади...

— Что позади? Ты себе не представляешь, что

это за люди, на что они способны. Это звери,

а не люди.

— Не бойся, прорвемся, главное теперь

держаться вместе. Твой «Магнат» не единственная

сила в мире. И к тому, сама подумай, отчего

он просто не забрал бизнес у отца? Кишка слаба была. Я к следователю, ты со мной?

— Я еще не решила.

— ?

— Хорошо, я еду, только приведу себя в порядок.

— Заодно по дороге расскажешь подробности.

Дорога бежала им навстречу, виляя под колесами, знаками и указателями

направляя их в руки вершителей правосудия. Лена поведала все, и рассказала бы больше,

но времени не хватило.

— Геннадий Петрович, мы к вам с новостями! — с порога начал Миша, за его

спиной стояла Елена.

— Ну что ж, проходите, у меня тоже есть кое-что для вас.



Лето среди зимы

«В тот год зима пришла рано, было снежно и морозно. В новый год хотелось

побыть одному, но сначала зашел один друг, затем другой... И, каждый сам того не ведая,

из самых лучших лучших побуждений вскрывал его кровоточащую рану каждым своим

словом. Не выдержав, он встал и пошел в занесенный снегом парк. Люди грохотали где-то

вдалеке, оставив их аллеи ему в полное владение.

Следы. Он искал его маленькие детские следы

и рядом ее. Где-то под покровом времени они лежали

и хранили память. Здесь они играли, а с этой

скамейки они упали вдвоем, распугав всех голубей,

а вон на той аллее разбил нос, когда погнался

за кошкой. Многие люди шли этим парком, и так

хотелось, чтобы их следы поскорее занесло, и можно

было под белой простыней снега искать свое

прошлое, свою память, свою душу...»

Владимир очнулся от воспоминаний и взглянул в окно. Полное света и жизни, оно

показалось чужим и ненужным. Потерянная жизнь была куда ближе, но кто же ее вернет?

Только сам, своим мужеством, своей верой в себя и свою судьбу человек способен

вернуться в жизнь, в это он был уверен.

Выходя из номера, Владимир увидел проходящую мимо Ольгу Викторовну.

Поздоровавшись, она попросилась войти для короткого разговора.

— Да, конечно, проходите! — Владимир распахнул дверь, и жестом пригласил

ее войти.

— На вас лица нет, что-то случилось? — Ольга обеспокоенно посмотрела ему

в лицо. Она всегда беспокоилась о своих пациентах, но Владимир был для нее не просто

пациентом. И сейчас она была даже рада возможности смотреть на него, не выдумывая

причин.

— Просто вспомнилось и взгрустнулось. Не переживайте. Вам сейчас и своих забот

хватает, столько всего вам свалилось на голову.

— Вот по этому поводу я к вам и зашла. Мне тут Михаил, сын Андрея,

проговорился, что вы вступились за меня перед следователем. Вот я и зашла

поблагодарить вас.



— Ну, что вы, право! Не стоит! Он был просто не в духе, а вы достойны лишь

всяческих похвал.

— И, тем не менее, спасибо, — Ольга положила свою руку Владимиру

на запястье, — за понимание и поддержку.

И не прощаясь, вышла, оставив легкий аромат духов. И вдруг, выводя Владимира

Сергеевича из легкого оцепенения, заглянула в комнату вновь.

— Чуть не забыла. Звонил Михаил, просил, чтоб вы к часу были на месте, он очень

хочет с вами побеседовать. — Ольга улыбнулась и исчезла.

«Вот тебе и лето! Посреди зимы моих чувств, — подумал хозяин номера, —

настоящее лето».

Ровно в час дня зашел Миша и они вместе спустились в кабинет к заведующей. Оба

кресла были заняты гостями: Геннадий Петрович и Лена удобно расположились в них.

Обменявшись рукопожатием со следователем и кивнув дамам, Владимир примостился

на стуле у стола Ольги Викторовны.

— Я прошу прощения, что оторвал вас от дел, — начал Михаил, — однако мне

захотелось поделиться с вами новостями, так сказать «из первых рук». Геннадий

Петрович?

— Для начала, я хотел бы извиниться перед вами, Владимир Сергеевич, — начал

следователь, — и вами, Ольга Викторовна, за те мои слова, они были неуместны

и беспочвенны. С другой стороны, хочу поблагодарить за ваше указание на браслет.

Он действительно заслуживал внимания. Мелкие изумруды имеют довольно сильный

радиационный фон, опасный тем, что влияет на организм человека постепенно. Мы сейчас

выясняем, каким образом он попал к Андрею. Точнее, ищем звенья, потому как имя

«заказчика» нам уже известно, благодаря участию Елены.

— Следователь обернулся к жене убитого.

— Так все-таки его убили... — шепотом сорвалось

с губ Ольги.

— Да, это уже доказанный факт. Остается только

собрать все улики воедино. Действовали хладнокровно

и продуманно. Только железное здоровье помогло

продержаться ему так долго. Браслет, таблетки,

организованные стрессы — все сводилось к медленному,

но уверенному доведению до результата.

— И кто же это? — спросил Владимир.



— Некий бизнесмен по прозвищу «Магнат». Очень хитрый зверь, как сообщили

мне коллеги из областного отделения. Но мы его возьмем. У них были старые счеты, плюс

у Андрея в последнее время дела в гору пошли, а у того на спад.

Веселая трель звонка заставила Владимира извинится и выйти.

— Алло!

— Володя, привет! Это Саша. Как у тебя дела?

— Здравствуй, родной! Все по-маленьку. Отдыхаю вот. У вас как? Как Аня,

Сережка?

— Да вот напасть какая-то, с Сережкой. Опять сопли и никак не избавимся от них.

— Ты ж знаешь, что если лечить, то пройдут за семь дней, а если не лечить —

за неделю. По хорошему надо участковому показать, пусть посмотрит на всякий случай,

а потом меня набери. Температура есть?

— Вроде нет. Опять антибиотиков понавыписывает! — Казалось Александр хотел

мгновенного выздоровления сына от одного только звонка другу-врачу.

— Мы подкорректируем лечение, не переживай. Пока промывайте ромашкой

с солью. И звони, как доктор осмотрит.

— Хорошо, наберу, наберу, Володя. Спасибо. Пока! — Спокойный и уверенный

тон Владимира возымел свое действие и успокоил звонившего.

— Счастливо, не болейте!

Выразив свои соболезнования родственникам своего бывшего соседа, Владимир

Сергеевич направился к себе. Ставшие уже привычными, вечерние прогулки приносили

в его жизнь спокойствие и умиротворение. Одевшись поудобнее, он хотел успеть посетить

местные достопримечательности.

Солнце клонилось к закату, когда возвращаясь по набережной, он заметил впереди

знакомую женскую фигуру у открытого капота небольшого автомобиля.



Удачная поломка

Ольга Викторовна издалека заметила приближающегося Владимира и еще

внимательней стала смотреть под капот. Она не знала как в этой куче проводов найти тот

самый, который мешает ей ехать дальше, но опыт врача подсказывал, что он где-то есть.

— Добрый вечер! — услышала Ольга Викторовна и внутри у нее все сжалось.

«Сейчас пошутит про женщину за рулем и я ему мило улыбнусь», — подумала она,

но вслух сказала:

— Добрый, да не совсем. Видите, меня даже машина не слушается, не то что

пациенты. — Попыталась отшутиться заведующая.

— Со всяким бывает, — произнес Владимир Сергеевич, склоняясь над капотом. —

А что стряслось?

— С утра плохо заводилась, а тут вышла в магазин, продуктов домой взять, а она

совсем встала. Думала беда с аккумулятором, ребят попросила подтолкнуть, но она

брыкается и глохнет.

— Что ж, значит дело не только в аккумуляторе. Есть у меня предположение одно.

Давайте-ка сделаем так: я подтолкну немного,

а вы попробуете завестись. Только брелок

сигнализации мне дайте и объясните как у вас защита

снимается.

Выслушав короткую инструкцию пользователя

брелка, Владимир Сергеевич пристроился позади

машины, а Ольга села руль. С толкача автомобиль

сразу не завелся, однако, пока он понемногу катился под горку, Владимир нажимал

кнопки на брелке, и с третьей попытки им удалось привести железного коня в рабочее

состояние.

— Спасибо вам огромное! Право, не знаю, что бы без вас делала...

— Да не за что. Что вы, каждый мог бы оказаться в такой ситуации. Просто нам

немного повезло.

— Давайте я вас подвезу до санатория, заодно по дороге расскажете, в чем была

проблема?

— Честно говоря, я хотел бы прогуляться еще. Вечер дивный. Не хочу терять

ни дня этой прекрасной жизни. Не хотите ли пройтись со мной за компанию?

— Даже не знаю... — Ольга Викторовна выглядела немного смущенной. — Я

домой собиралась...



— А почему бы нам не доехать до вашего дома и оставить машину, а потом пойти

прогуляться? — Владимир Сергеевич все говорил правильно, без намеков, и Ольга

почему-то решила сдаться и позволить себя уговорить. Тем более, что завтра была

суббота и можно было отоспаться:

— Хорошо. Не могу отказать моему спасителю.

Спустя пятнадцать минут они подкатили ко въезду во двор, и Ольга попросила

Владимира высадиться и подождать ее здесь. Он предложил помочь отнести сумки

в квартиру, однако заведующая уверила его, что они не тяжелые и она справится сама.

«Не хватает еще, чтоб соседи языки распустили, а им палец в рот не клади», подумала она

про себя.

До парка было рукой подать, и вскоре они были уже там. Разговаривая о лете,

о погоде и о врачебных тонкостях они незаметно для себя вышли на центральную улицу

и шли вдоль ресторанов, баров и закусочных. Внезапно Владимир Сергеевич остановился

перед бильярдной.

— Помнится, здесь я выиграл свою первую тысячу. Славное было время...

— Вы играете в бильярд? — казалось, Ольга Викторовна была удивлена.

— А почему вы удивляетесь? Когда я был молод, это была очень популярная игра.

— Знаю, люди проигрывали машины и квартиры.

— Я не игрок, не азартен. Так, для себя играл, для души.

— Что ж вы стоите? Давайте зайдем, вспомните молодость, а то вон, стариком

заделались. — Ольга улыбнулась собственной шутке и возможности сменить тон на более

фамильярный.

— А вы? Вам разве интересно будет смотреть? — Владимир хотел вновь взять

в руки кий и почувствовать сукно под рукой, но сегодня он был с дамой, и должен был

учитывать ее интересы.

— Знаете, я по телевизору как-то смотрела чемпионат. А теперь не прочь

посмотреть вживую, как это делают.

Они прошли в помещение. Было накурено и полно народу, однако свободные

столы тоже были. Подготовив инвентарь, Владимир начал разминаться и вспоминать

приемы и трюки. Рука слушалась хорошо, хоть и не всегда верно. Ольга сидела

напротив и, склонив голову набок, заворожено смотрела, как шары один за другим

направляются в лузы.

— Не хотите ли попробовать? — она услышала голос Владимира и вышла

из задумчивости.



— Право, не стоит. Я лучше отсюда понаблюдаю.

— Позвольте, я вам хотя бы расскажу основы, это же интересно. Сплошная физика

и ничего более.

Ольга встала и подошла. Кий приятно лег в ее руку. Вспомнилась кафедра и указка.

Хохочущие студенты и стоящий в углу скелет человека. Его череп был удивительно

похож на шары, лежащие перед ней.

Спустя час, они уверенно загонялись в лузы и Ольга чувствовала некоторый кураж.

Две стопки коньяка, заказанные Владимиром почему-то добавили меткости и позволили

им перейти на ты.

В это время в зал вошла шумная компания молодых людей. Громко и по-хамски

себя ведя, они направились к соседнему столу. Один из парней, проходя мимо, прокатил

шар на чужом столе и задев Ольгу плечом ухмыльнулся.

— Ну-ка, извинись перед женщиной! — Владимир громко окликнул нахала.

Тот, находясь в компании пятерых друзей, явно не ожидал такого тона

по отношению к себе. Развернувшись, он кивком подозвал товарищей и направился

к «обидчику». Будучи с него ростом и обладая атлетичной фигурой, выглядел он довольно

угрожающе.

— Вы что-то сказали, дяденька? — Весь зал замер в ожидании развязки.

«Сейчас буду бить», — подумала Ольга и уже собиралась повысить голос, однако

возглас комом застрял в горле.

— Ты толкнул женщину. В таких случаях принято извиняться. — Спокойный голос

Владимира вывел из себя главаря банды и он, расправив плечи еще больше, гладя

исподлобья, уверенно шагнул навстречу.

— Ты, козел, сейчас будешь у меня в ногах не то что просить прощения, ты мне

туфли целовать будешь! Понял?

Точный удар в подбородок свалил его мешком на пол. Упавшая из рукава финка

звякнула о пол. Двое дружков были уже рядом со стульями в руках и перед тем, как

оказаться на полу они успели порвать Владимиру рубашку и оставить ссадину на спине.

Двое других даже не подошли ближе. Как оказалось позже, первой троицей были братья,

отчего расчет Владимира на то, что выведя главаря банды из строя, он решит вопрос

сразу, не оправдался. Однако три года тренировок по боксу не прошли даром. Точность

и сила еще оставались при нем.



— Давай уйдем отсюда, — Владимир

обратился к Ольге, и она кивнула.

— Сейчас, только тебя в порядок приведу

немного. — Достав платок и смочив его водой, она

вытерла ему лицо и ссадину.

— Здесь рядом моя подруга живет, —

продолжила она, — она в отъезде и просила за котом

присмотреть, пойдем к ней, я зашью тебе рубашку

и обработаю рану.

— Да что тут за раны? Так царапины. Сопляки, драться не умеют.

— Пойдем, не спорь, здесь недалеко.

Дом на самом деле оказался вблизи. Квартира располагалась на третьем этаже.

Кот, выглядывая из комнаты, удивленно наблюдал за гостями. В ожидании ужина

он пробежал вслед за ними до самой кухни. Однако Ольга Викторовна первым делом

нашла бинт и перекись водорода, и попросив Владимира снять рубашку, обработала рану.

Затем внимательно глядя ему в лицо проверила, нет ли ссадин и на нем. Он мягко привлек

ее к себе и поцеловал.



Не забудь купить цветы

Рука затекла и ныла. Владимир долго терпел, не желая тревожить спящую на его

плече женщину. Пробивавшееся сквозь штору утро играло бликами на стене и наполняло

новым смыслом жизнь. Аккуратно вынув руку из-под головы Ольги, он отвернулся

и попробовал уснуть вновь.

«... Они сидели на скамейке. Она положила голову ему на плечо, а он приник

щекой к ее волосам. Они просто молчали. Вокруг никого не было. Парк был пуст. Только

они. „Ну, иди, она тебя ждет, — почему-то сказала она, — и цветы не забудь купить“.

Резкий запах подгоревшего молока наполнил парк. Он встал и направился прочь, все

время оглядываясь на супругу, которая медленно таяла в дымке...»

Пробуждение было резким и тяжелым, понадобилось время, чтобы осознать, где

он и что здесь делает. На кухне явно убежало молоко, Владимир вскочил и помчался его

выключать. Из ванной слышалось пение и плеск воды. Вернувшись в комнату, Он быстро

оделся и выскочил на улицу. Справившись у прохожих, где можно поблизости купить

цветов, он помчался за угол. Бабушки были уже на месте и с благодушной улыбкой

продали ему букетик полевых цветов.

Дверь оставалась незапертой и, бесшумно войдя,

Владимир нашел Ольгу на кухне. Держа руку за спиной,

он приблизился громко ступая. Обернувшуюся на звук

шагов Ольгу, он обнял свободной рукой, нежно поцеловал

и вручил ей букет. Прильнув к нему сильнее, она улыбалась,

закрыв глаза.

— Так вот ты куда убежал! А я все гадала...

— А у тебя молоко убежало!

— Видела. Хорошо, что выключил. В следующий раз

предупреждай, а то я волновалась...

— Хорошо. Предупреждаю! — сказал Владимир,

и медленно стал задирать полу ее халата.

— Подожди, — донеслось до него шепотом, — давай позавтракаем.

— Конечно, позавтракаем. Прямо сейчас и прямо на этом столе.

— Какой же ты... мальчишка...

Гренки были вкусными и таяли во рту. Он уплетал их и глядел на нее. Она сидела



напротив и молчала. Запах свежесваренного кофе царил вокруг, обостряя чувства

и будоража воображение. Романтичное молчание прервал звонок мобильного телефона.

Владимир вышел в коридор и ответил на звонок.

— Алло!

— Алло! Володя, привет. Это Коля. Как у тебя там отпуск? Как отдыхается?

— Хорошо, все нормально. У вас как?

— Тоже ничего. Я вот по какому поводу звоню. Тебя спрашивали. Какой-то

мужчина, требовал номер мобильного. По-хамски как-то. Я отказал.

— Спасибо, Коля, что предупредил, больше ничего?

— Не совсем. Какая-то женщина потом звонила. Катя подняла трубку. Звонившая

плакалась, что сын болеет, сказала, что без тебя никак. Она сжалилась и дала твой номер.

Возможно, эти звонки как-то связанны между собой.

— Еще раз, спасибо. Буду иметь в виду. Удачи вам там!

— Спасибо, Мы тебя заждались, но ты там отдыхай, за всех нас! Пока!

Ольга стояла у плиты и жарила новую порцию гренок, потому не сразу обратила

внимание на задумчивый вид Владимира. Он сидел, потягивая кофе, и глядел в окно.

— Володя, что стряслось?

— По работе звонили, мелочи, не обращай внимание.

— Я же вижу, что не мелочи! — Оля хотела сказать еще что-то, однако ее прервала

очередная трель телефона.

— Слушаю!

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич! Я хочу с вами встретиться! И не вздумайте

отказываться!



Новые обстоятельства

— С кем это ты так грубо разговаривал? — встревожено спросила Ольга.

— Кто-то горит желанием со мною встретиться.

— Кто?

— Не знаю. И век бы не знал.

— Не нравится мне это. Я боюсь за тебя, — она обняла его за шею. — Особенно

после той драки...

— Да ну, брось!

— Будь осторожней. Город маленький. Все на виду.

—Ты поэтому не хотела, чтобы я тебе вчера с сумками помог?- Владимир

пристально взглянул на Ольгу. Она взгляда не отвела.

— Я замужем. Он плавает по полгода и в эти полгода у нас у каждого своя личная

жизнь. Точнее, у меня ее нет. Санаторий — моя личная жизнь. А теперь вот ты. Но шепот

и переглядывание соседей мне ни к чему.

Голодный кот терся об их ноги и мяукал во все

горло, однако Ольга не спешила выпускать Владимира

из объятий. Звонок отдалил его на сотни километров,

и ей хотелось приблизить его, во что бы то ни стало

прижать к себе. Он все понимал, и про мужа, и про

соседей, и про себя и потому крепко обнял ее и закрыл

глаза.

Спустя несколько часов они сидели на лоджии и смотрели в окно. Кот,

свернувшись калачиком, спал в корзине. Солнечные лучи мягко освещали помещение,

пробиваясь сквозь листву. Захотелось чая с вареньем. Владимир поспешил в магазин

за хлебом, а Ольга — на кухню, ставить чайник на плиту.

Подъезд был ухоженным, что несколько удивило Владимира. Покидая его,

он заметил, как от стены оторвалась фигура человека, затем еще несколько. Это

не предвещало ничего хорошего. В это же время, ему навстречу переходя улицу,

устремилась вчерашняя компания. В руках у них были кастеты и это не тоже

не вдохновляло. «Развязка» приближалась, и мыслей, способных разрешить данную

ситуацию, как назло, не было, приходилось довериться интуиции. А она его несла

навстречу отморозкам.

— Ну что, доигрался, красавчик?! — Вчерашний забияка явно жаждал мести.



— Ребята, ну-ка отошли от него! — Раздавшийся сзади бас остановил главаря. —

Он с нами.

«Опа! Из огня да в полымя! Эти хоть не сразу меня убивать собираются», —

пронеслось у Владимира в голове.

И в самом деле, молодежь неохотно отошла, а «хозяин баса» со словами

«пройдемте с нами, разговор есть» повел его, в сопровождении еще трех громил,

по направлению к лимузину, стоящему неподалеку.

В таких просторных машинах Владимир никогда не был. От каждой мелочи веяло

аккуратностью и заботой. Хозяин авто, ожидавший его внутри, с интересом наблюдал

за гостем, который всем своим видом выказывал удовольствие от салона.

— Извините за некоторую бесцеремонность моего помощника. С вами, оказалось,

довольно сложно выйти на связь. Меня зовут Виктор. Мне пришлось приехать сюда,

чтобы самому разобраться с этой неприятной историей.

Он сделал паузу и продолжил:

— Видите ли, Андрей был моим другом. Долгое время мы вели совместный бизнес

бок о бок. Все, чего мы достигли, было результатом нашего сотрудничества. Затем

мы разошлись и пошли каждый своей дорогой. К сожалению, дружбу мы потеряли,

но врагом Андрею я никогда не был, — каждое слово произносилось взвешенно

и аккуратно. — Тем более эти глупые обвинения в том, будто бы это я подстроил его

смерть...

Владимир с первых мгновений понял, с кем говорит. Виктор пока говорил, смотрел

в окно, иногда обращаясь к Владимиру, делая акцент на определенных словах, словно

проверяя впечатление, которое ему удается произвести.

— Миша, сын погибшего, рос у меня на глазах,

я часто с ним играл, когда он был ребенком. Иногда он был

мягок и мил, а порой жесток. Однажды он убил черепашку,

запустив ею в стену. Только потому, что ему не дали

досмотреть фильм, а она подвернулась ему под руку.

Однако, этого больше никогда не повторялось. Мы дружили

семьями, и мне странно, с каким упорством он добивается

того, чтобы «разоблачить» меня. Я не имею к этой смерти никакого отношения, и у меня

есть несколько «тузов в рукаве». Я пока не готов раскрывать карты, просто примите, как

аксиому, мою невиновность.

— Хорошо, хотя я не понимаю, какое это все отношение имеет ко мне. —



Владимир сидел, откинувшись на спинку кресла, и смотрел в глаза Виктору.

— В том-то и дело, что уже имеете, и гораздо большее, чем думаете. Сейчас я вам

объясню.



Магнат

Виктор объяснял довольно долго. Он постоянно возвращался к прошлому,

к отношениям с Андреем, к своим принципам ведения бизнеса. Наконец, поглядывая

на своего гостя и чувствуя его нетерпение, подытожил свою речь тем, что выразил

просьбу:

— Владимир Сергеевич, я вас хочу попросить об одолжении. Оказав услугу мне,

вы тем более окажете ее Мише и его отцу. Устройте мне встречу с его супругой Леной и

сыном Мишей. По доброй воле они встречаться не хотят, а с вашей помощью я надеюсь

хотя бы начать диалог. — Взгляд говорившего встретился со взглядом Твердохлеба.

— А почему вы решили, что они послушают меня? Я для них всего лишь

последний видевший близкого им человека... — Владимир пожал плечами.

— Отчасти вы правы, — Виктор подался вперед. — Однако, я навел некоторые

справки, и узнал, что вы произвели очень приятное впечатление на семью Андрея. Я

уверен, что вам они во встрече не откажут. А мое появление на ней пусть останется пока

в тайне. Поверьте, то, что я намерен

им рассказать, существенно изменит

ситуацию.

Твердохлеб понимал, что «Магнат»

решит свою задачу в любом случае. Его

заинтриговала «тайна», да и сам этот человек

— убедительный, сильный, харизматичный.

Каждое его слово было весомо, ему хотелось

верить. И Владимир ему верил.

— Хорошо, я попробую. Как мне с вами связаться?

— Благодарю вас. Возьмите визитку, мой секретарь свяжет вас со мной. Кажется,

вас ждут? — Брови Виктора приподнялись.

— Да, я вышел за хлебом и отсутствую уже больше часа.

— Я про тех парней, против вашего подъезда.

— А... Я им не угодил вчера в биллиардной, хотят вернуть должок, — ухмылка

коснулась его губ. — Эти точно никуда не спешат!

Виктор взял телефон и набрал номер. Через несколько секунд он уже по-свойски

с кем-то разговаривал:

— Сереж, что это у вас тут за бои без правил в биллиардной устраивают? А... Да-



да. Залетный. Гм. Вот какое дело, ты послушай меня, пожалуйста. Он мой хороший

товарищ, ну ты понимаешь, что это значит. Да. Именно. Ни один волосок. Да. Еще лучше,

чтоб они при встрече извинились. Не важно, чьи они дети, если надо я объясню родителям

лично. Не надо? — Виктор подмигнул Владимиру и продолжил. — Спасибо, дорогой.

Очень выручишь, а то они тут караулят у подъезда. Да-да, прямо сейчас. Удачи!

— В час добрый! Путь будет свободен через пять минут. А пока мои ребята

проводят вас до магазина и обратно.

— Не стоило. Столько хлопот на пустом месте...

— Вы, право, себя недооцениваете. И этих парней тоже. Я всякое в жизни повидал

и не раз должен был умереть. Поверьте, жизнь порой намного ценнее чьих-то

предрассудков. — Опустив окно, Виктор подозвал одного из телохранителей и отдал

распоряжение.

Попрощавшись, Владимир отправился в гастроном. Вчерашние знакомые пошли

было вслед за ним, но увидев вооруженную охрану, вернулись на исходные позиции.

По возвращении Твердохлеб их уже не застал и с легким сердцем поднялся по лестнице.

Обиженная, на грани срыва Оля встретила его в дверях.

— Ты где пропадал? Вышел в магазин и исчез на полдня!

— Понимаешь, программа оказалась обширней, чем мы ожидали, — Владимир

обнял ее.

Извини, я не хотел тебя волновать. Идем пить чай, я все объясню.

Ольга отстранилась и, оглядев его с ног до головы, сказала:

— Пойдем. Главное, что ты жив и здоров. Сам знаешь, какие мысли в голову лезли.

Владимир знал, и понимал, что если бы Оля видела тех парней, мыслей стало бы

больше. Он вкратце рассказал о неожиданной встрече, о разговоре с «Магнатом», о том,

то история с малолетними бандитами закрыта.

— Ты очень хороший, Володя, — Оля обняла своего мужчину за шею. — Ты мне

очень дорог, береги себя...

— Хорошо, милая... — Он гладил ее лицо и нежно целовал катившиеся слезинки.

— Я считала себя взрослой, не способной вот так влюбиться, но ты другой. И мне жаль,

что у нас не может быть будущего, общего будущего на двоих.

— У нас есть настоящее. — Шепотом, словно успокаивая ребенка, которому

приснился ночной кошмар, Володя говорил и говорил. — Прекрасное настоящее, светлое,

теплое. Мне намного проще, у меня вообще будущего не было, я от него отказался. Давно

отказался. Почувствуй меня, услышь мое сердце, оно сейчас твое, бери его. А завтра будет



новый день. Со своим восходом, закатом, снами и явью.

— Я попробую. Я постараюсь. Ты мне поможешь? — Она подняла свой взгляд

на него.

— Да...

Кот, внезапно вскочивший на холодильник, замяукал и, принюхиваясь, потянул

свою мордочку к ним. Влюбленные обернулись к нему и улыбнулись. Ольга протянула

руку и погладила кота. Тот замурчал, однако, явно хотел большего. Соскочив на пол

он опрокинул вазу с цветами. Осколки разлетелись по всем углам кухни. «На счастье!» —

Услышал Владимир, а про себя подумал: «Какое может быть счастье в осколках? Разве,

что возможность что-то сделать заново, освободиться от прошлого».

На следующий день Твердохлеб договорился о встрече с Михаилом, мотивировав

личными обстоятельствами. Направляясь на нее, он уже не был так уверен в правильности

своего участия в этой авантюре, однако жребий был брошен, и рубикон следовало

перейти. Виктор присоединился к нему у входа в отель. Привратник, поинтересовавшись

целью визита, объяснил, как пройти.

— Здравствуй, Миша! — Владимир пожал

протянутую хозяином руку.

— А где Леночка? Я думал, она тоже будет.

— Проходите, присаживайтесь! Она сейчас

подойдет.

— Миша, мне не совсем удобно, я с гостем.

— Позовите его, пусть тоже войдет.

Владимир вышел в коридор и через мгновение вернулся уже вместе с Виктором.

Войдя, они остановились. Пространство и время застыли и повисли между взглядами двух

мужчин. Твердохлеб лишний раз убедился, что зря поспешил согласиться на эту

незавидную роль.

— Вы?

— Я, Миша.

— Владимир Сергеевич, вы хоть знаете, кого привели ко мне? Это же тот самый

«Магнат», который...! — Михаил вложил столько эмоций в свои слова, что его голос

разнесся по всему коридору через открытую дверь. В это мгновение в ней показалась

Лена. Она с удивлением взглянула на Мишу, Владимира и Виктора.

— Какой «Магнат»? Миш, ты чего? Это совсем другой человек! Я же встречалась

с «Магнатом»!



История наизнанку

— Ты хочешь сказать, что тебе угрожал другой? — Миша был и озадачен,

и растерян.

Лена кивнула, и в комнате наступила тишина. Твердохлеб, глядя на все это

со стороны, понимал, что ситуация не простая, что она требует времени и внимания, и еще

раз удивился себе. Выезжая на отдых, он совсем не планировал оказаться в центре таких

событий. Он посмотрел на Мишу и громко сказал:

— Я думаю, пришло время сесть и спокойно во всем разобраться. Миша, где нам

будет удобно это сделать?

— Да, вы правы, пройдемте к дивану, — произнес он, глядя на Виктора. — Я пока

стулья принесу. Лена, включи чайник, вполне вероятно, что у нас будет долгий разговор.

Владимир Сергеевич прикрыл дверь и направился к столику, вокруг которого все

расположились. Он сел напротив девушки. На нее было приятно смотреть, она была

красива. Тонкие и черные как смоль брови, карие глаза, прядь волос на щеке... Миша,

подождав пока все рассядутся, обратился к гостю:

— Виктор Александрович, прошу вас, объясните, что происходит, вы ведь за этим

пришли?

— Да, Миша, за этим. Я буду говорить долго, постарайтесь выслушать меня,

не перебивая, я потом отвечу на ваши вопросы, если они будут. — «Магнат» обвел всех

взглядом и продолжил.

— Историю наших взаимоотношением с твоим отцом

ты знаешь. И то, что происходило в последнее время, меня

немного настораживало. А когда я собрал необходимую

информацию... Сначала я думал, что вы с папой сами

разберетесь, потому, что многое было шито белыми

нитками, но время шло, а вы все воевали со мной и воевали. Я уже хотел подъехать

к Андрею и поговорить по душам, но срочная поездка в Париж на встречу с деловыми

партнерами отложила этот разговор. Через несколько дней мне позвонил наш общий

знакомый и сообщил печальную новость. И я бросил все и прилетел домой. В тот же день

мне сообщили, что под меня «копают», притом я очень удивился, когда узнал, что это ты.

Тогда я приехал сюда, чтоб «поставить все точки над i». И вот, благодаря

Владимиру Сергеевичу, — Виктор обернулся к Твердохлебу, — я здесь.

— Ты ведь не сам, Миша, стал думать, что это я сначала строил козни вашему



бизнесу, а потом и лично отцу. Тебе ведь кто-то «помог». Кто-то подкидывал мысли,

рекомендовал «детективов»...

Миша опустил лицо и погрузился в себя. Голос дяди Вити, а он привык с малых лет

его так называть, всегда проникал глубоко. Его истории, то, как он их рассказывал,

в те далекие времена очень нравились маленькому Мишеньке, картинки словно оживали

и он становился главным героем, отважным и сильным, добрым и всепобеждающим.

И сейчас голос имел то же действие. События последних месяцев прокручивались кадр

за кадром в обратной последовательности в попытках найти недостающее звено.

— Вы правы, есть такой человек. Действительно, многое с ним связано. Активно

он никогда не выражал своих мыслей, но во всем понемногу участвовал. Только

я не пойму к чему ему это.

— В том то и дело, что ни к чему. Он лишь пешка. У вас другой враг и он очень

умный. Лена, — он обернулся к девушке, — Простите за нескромный вопрос,

но обстоятельства меня обязывают. С кем из богатых людей, кроме Андрея

вы встречались?

— Только до Андрея был один, — она покраснела и старалась никому не смотреть

в глаза, — но он был сволочью и я ушла от него. Я никому не рассказывала этого, тут

нечего было рассказывать. Андрей никогда не спрашивал про мои прошлые отношения,

он был мудрый. Его зовут Саша Соболев, он мне позже звонил несколько раз, угрожал,

но я не вернулась к нему.

Твердохлеб встал, подошел к чайнику и стал заваривать чай. Вся эта история была

чужой, он был лишь невольным участником ее развязки. Однако ему было приятно, что

он помог все это исправить. К тому времени, когда он вернулся к общему столу

и поставил не него поднос с чашками, всем было ясно, как и что произошло на самом

деле.

Соболев, по словам Виктора, крайне мерзкий тип, затеял очень сложную игру.

Он поставил себе целью не только отомстить бывшей любовнице, но и разрушить

и отобрать бизнес у ее нынешнего мужа. Он нашел среди друзей Миши помощника,

организовал ему крупный долг, помог его вернуть, а затем через него подкидывал нужных

людей и прекрасные идеи. С Леной все было сложнее. Пришлось нанимать актера

из другого города, чтобы он сыграл могущественного «Магната» и запугал девушку. Этим

Соболев убивал двух зайцев сразу и, если бы не тонкое чутье Виктора, не его обширные

связи, все вполне могло бы закончиться гораздо хуже. В какой-то момент времени

мужчинам пришлось успокаивать Лену, так как она снова почувствовала себя виноватой.



— Ты не виновата, — Виктор пытался

объяснить ей. — Мы не можем управлять всем и быть

всегда правильными. В жизни бывают случаи, когда

просто необходимо принять ситуацию такой, какая она

есть. И жить с этим дальше с поднятой головой. У вас

был прекрасный муж, вы хотели ему добра,

и он никогда бы не обвинил вас, уж поверьте мне, я его

знал много лет. Давайте выпьем чаю и подумаем вместе,

как нам поймать хищника в крепкие сети.

Чай был ароматным и, воцарившаяся на некоторое время тишина, наполнилась

воспоминаниями. Слезы текли по лицу девушки, но никто ее больше не успокаивал, все

понимали, что порой лучше выплакаться однажды, чем носить всю эту горечь в себе

оставшуюся жизнь.

— Вообще-то Леночка, в вашем положении надо стараться меньше переживать, —

Владимир достал из нагрудного кармана и протянул ей пузырек с валерьянкой, —

постарайтесь успокоиться.

— А откуда вы знаете, как вы догадались? — удивленные бровки потянулись

вверх.

— Во-первых, я врач, во-вторых, у меня дар чувствовать, когда женщина ждет малышей.

Бывает, приходит мама на прием, еще не знает, и даже поначалу мне не верит.

А на другой день прибегает счастливая, благодарит. Я всегда им говорю, чтоб мужа

благодарили, а медсестры только посмеиваются.

— Я три дня назад тест сделала, все утро плакала. Андрей был бы так счастлив.

— Это, что у меня брат, что ли будет? — На лице Миши выразилась и радость, и доля

сомнения.

— После рождения я сделаю анализ ДНК, я уже решила. Не хочу, чтобы все

родственники сомневались и потом тыкали пальцем.

— Какие глупости ты говоришь, Лена, тут из родственников только я и остался, —

Мише явно стало неудобно за подкравшееся сомнение, — главное, чтоб малыш был

здоров, и пусть хоть кто-нибудь попробует слово сказать!

Выйдя из гостиницы Владимир решил вернуться в санаторий, пройдя через парк.



Гимн жизни

«Bésame, bésame mucho,

Como si fuera esta noche la ultima vez...»

Неувядаемая мелодия, донесшаяся из проезжающего авто, зацепилась

за настроение Владимира и заструилась с легким оттенком грусти ото всюду —

солнечными лучиками сквозь ряды облаков, еле уловимым запахом цветущих магнолий,

и даже шуршанием шин автомобилей, мчащихся рядом с аллеей парка. Хотелось

раскинуть руки, взлететь и парить над парком, городом, морем.

«Bésame, bésame mucho, Que tengo miedo tenerte, y perderte despues...»

Владимир Сергеевич остановился, наслаждаясь внутренним полетом и мелодией,

и посмотрел ввысь сквозь ветки деревьев.

— Мужчина, а... мужчина... вы случайно

не хотите приобщиться к веселому женскому

обществу? Вдруг вы найдете здесь свою половинку?

Скамейка, откуда пришло приглашение, была

уставлена банками с пивом, несколько уже стояли

на земле и были явно пусты. На скамейке сидели три

женщины, которых непляжная погода привела

в парк.

— Прошу меня извинить, милые дамы, но пиво в парке — это не мой формат. Да,

женскому обществу, я смотрю, и без меня весело!

— Понятно. Ваш формат это коньяк в ресторане? Так пригласите барышень

в ресторан. — Во взгляде одной из женщин читалась явная надежда на новое знакомство.

— Мне кажется, дамы, вы себе половинки не в том месте ищите. Почему бы вам

не поискать в театре или на выставке какой-нибудь?

— Фи, в театре... для этого не надо было на юг приезжать.

— Так и ресторанов в любом городе много кроме юга. Приятного дня и пополнения

веселой компании. До свидания. — Владимир Сергеевич кивнул головой и продолжил

свой путь по аллее.

Сзади громким шепотом послышалось:

— Эх, какой мужчинка...

— Да он точно женат или влюблен, только посмотрите, костюм с иголочки,

ботинки сияют...



Аллея закончилась, и Владимир Сергеевич свернул на соседнюю.

Ветер быстро гнал по небу рваные облака и тучи, было прохладно. Дождь мог

пойти в любую минуту, и парк пустел на глазах. Владимир присел на ближайшую

скамейку и почувствовал под собой какой-то плоский предмет. Это оказалась небольшая

тетрадка, обложка которой была одного цвета со скамейкой.

Тетрадка почти полностью была исписана стихами, на внутренней стороне

обложки красовалась выведенная вензелями надпись «Мои Стихи» Ю. Лаптева. Видно

какая-то студентка или ученица забыла. Обидно будет, если ее творчество потеряется.

Решив немного подождать, на случай, если объявится хозяйка, Владимир

Сергеевич раскрыл тетрадку на первой попавшейся странице. Он всегда так поступал,

выбирая книгу, и этот метод обычно не подводил его, если повествование или стих там

нравились ему, то книгу можно было читать. Стихотворение было коротким:

Смотри глазами сердца в этот мир

И восхищайся мигом пробужденья,

Внимай созвучию небесных лир,

Зовущих к высям восхожденья.

« ... — А ты любишь Блока?

— Нет, Блок безнадежен.

— А Есенина?

— И Есенина. Он тоже безнадежен.

— А кого же ты любишь?

— Тебя.

— Глупый! Я про поэтов, про стихи!

— Они все какие-то нечастные. А ты — другая. Ты счастливая. Хочу счастливых

стихов о тебе. Для тебя.

— Глупый. Это же классика!

— Пускай! — Владимир обнял свою будущую супругу и поцеловал, и они в этот

вечер больше не говорили о поэзии...»

Владимир очнулся от воспоминаний и продолжил чтение. Его забавляла некоторая

пафосность стиха, его его неприкрытый оптимизм. Так пишут или от избытка чувств или

от недостатка средств. Иногда, и от одного и от другого сразу. И все-таки, что то цепляло.

Простота? Возможно. Скорее даже непосредственность и неподдельная вера автора в свои

слова:



Живи, твори всем таинством души,

Сияй огнем сердечным сквозь преграды

И пламенем Любви дыши,

Для песни сердца выше нет награды.

« ... — А ты веришь в Любовь?

— Ты чего? Я же тысячи раз говорил, что люблю тебя?!

— Я о другой. О Любви! Понимаешь? Чтоб до конца жизни рука об руку...

— Нет, такого не бывает. У кого-то обязательно раньше наступит склероз

и он забудет, зачем он держит эту ладошку в своей. А бывает ведь и маразм.

— Какой ерунде учат тебя в институте! Так веришь или нет?!

— Верю. Приходится. Иначе ты не будешь со мной гулять по вечерам.

— Да ну тебя!

И только взявшийся непонятно откуда букетик цветов и преподнесенный любимой

с колена, вернул в тот вечер ее расположение ... »

Пульс Солнца в каждом миге дня,

Величием космического скерцо,

Жизнь — это чудо вечного Огня!

И это чудо бьется в сердце!

«Стих, как гимн жизни!». Мысли хлынули мощным потоком как сквозь

прорванную плотину. «Главное — это жизнь, только в этом и заключена настоящая

правда и храбрость! А страх — это упущенное время и потерянная возможность жить...

без компенсаций и возврата... Главное — жить! Хотя может это звучит немного помпезно,

и все гораздо более обыденно. Жизнь — это то, что мы делаем здесь и сейчас, собираем

по крупицам мудрость, что нам предназначена, даруя кому — то надежду, у кого —

то ее отбирая, что — то обретаем, что — то теряем.... Да, горечь потерь больно бьет

наотмашь, нанося иногда глубокие раны, которые лишь со временем зарастают коростой,

но дожди царя Хроноса смывают эту отболевшую коросту, а память об этом со временем

заметают снега...»

Странная штука память. Владимир вспомнил, как они — он и Маша, его Маша,

та без которой жизнь была не жизнь, как они, тогда еще не женатые, стояли поздним

вечером под козырьком какого-то ателье. Шел холодный осенний дождь и Маша

замерзала. До ее дома оставалось несколько шагов, только перейти дорогу,

но расставаться не хотелось.

— Ноги замерзли, — улыбаясь, пожаловалась она.



— Это мы сейчас исправим.

Владимир расстегнул куртку, снял длинный шарф и бережно обмотал им ноги

Маши от коротких сапожек до колен.

— Спасибо, любимый, — поблагодарила она.

И они снова целовались и целовались...

...Сколько прошло времени в этих воспоминаниях и раздумьях, Владимир

не ощутил. Лишь крупные и редкие капли дождя, падающие на лицо, смогли вернуть его

в реальность жизни. Он встал со скамейки, аккуратно свернул тетрадку и сунул в карман

пиджака.

Ветер порывисто дунул и унес плачущую тучу в сторону. Дождик, внезапно

начавшись, так же неожиданно закончился. Легкая улыбка коснулась губ Владимира

Сергеевича.

Как же погода похожа на нашу жизнь?! То дождь, то солнце, то радость, то боль....

И как бы ты не цеплялся за старое, всякий раз все будет по-новому, и радость, и боль,

и грусть, и веселье. И стоит ли, понимая все это, держаться за прошлое, искать следы

на том снегу, который растаял уже давным-давно?! Конечно, мы никогда не будем

свободны от памяти и нашего прошлого.

«... — А ты будешь меня помнить?

— Что за глупости, ты только что собиралась

быть рядом до самой старости!

— А вдруг?! А вдруг мы расстанемся?!

Обещай, что будешь помнить!

— Не стану! Мы будем вместе, и точка!

— Эх... Ты должен был просто ответить «Да,

любимая...», и тогда мы бы были похожи на Ромео

и Джульету.

— Пожалуй, «Вова и Маша» мне нравятся куда больше...

— Какой же ты все-таки «неромантик»!

— Пожалуй, так, — Владимир достал из кармана комочек газеты и протянул Маше.

— Тут заметка про тебя, прочти!

Маша с интересом развернула обрывок газеты, на котором было нацарапано

аккуратным почерком «Выходи за меня замуж!», а внутри было завернуто колечко...»

Память — это мы, наш опыт, оплаченный порой дорогой ценной крови

и страданий, взлетами вдохновения и радостью побед. Именно отталкиваясь от этой



основы, мы развиваемся, двигаемся вверх. Без нее мы бы потеряли себя, свое «я». Сотни

дождей прошли с тех пор, а дорогие нам люди не исчезают, они живут в нас, в нашей

памяти, в нашем сердце. И это самый главный повод, чтобы жить и помнить,

и со временем это становится бесценно...

Вот и для Владимира давняя глубокая рана зажила, забрезжил рассвет нового этапа

жизни, возвещая, что отныне уже все будет по-другому.

— Мужчина, мужчина.... Здравствуйте! — Владимир обернулся и увидел

«девушку-лето».



Самое ценное в жизни

Она была солнечной, яркой как солнце. Другие бы назвали ее рыжей, но...

не Владимир. Девушка — лето, девушка — солнце девушка — пламень. Рыженькие

никогда не восхищали и не привлекали Владимира, однако сейчас... Нет, не как женщина,

скорее как комочек солнечной энергии долетевший из необъятных глубин космоса.

Взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо, то ли из-за быстрой ходьбы, то ли

от длительного пребывания под солнцем, и глаза... это было чудо, а не глаза: то ли

зеленые, то ли голубые, глубокие и внимательные.

— Здравствуйте! — Владимир сделал паузу и добавил, — девушка — солнце!

Твердохлеб сам удивившись своим слова, внимательно смотрел на девушку. Она

застыла в безмолвии не зная, как реагировать, что отвечать. Моргнув несколько раз, она

обратилась к нему еще раз:

— Здравствуйте! А вы не видели на этой скамейке синюю тетрадь?

— Видел, — Владимир Сергеевич достал из кармана тетрадку и расправил, —

Я ее нашел здесь и подумал, что правильней ее будет пока припрятать. А то вдруг налетят

мальчишки и наделают самолетиков?! — Протягивая тетрадь, он продолжил, — я прочел

немного без разрешения. Извините. Хорошие, позитивные стихи. Держите свое

сокровище!

— Спасибо вам большое за сохранность.

— Я так понимаю, вы — Юля?

— Не совсем. Юлиана меня зовут, а вот друзья называют Юлей.

— Очень приятно, Юлиана. А я — Твердохлеб Владимир Сергеевич. Когда я был

в твоем возрасте я так и выводил на своем дневнике «Твердохлеб В. С.»

— Твердохлеб?! — девушка слегка улыбнулась. — Простите. «Необычная»

фамилия.

— Почему же?

— Даже не так, смешная что-ли. По смыслу смешная. Твердохлеб, Твердохлеб, —

несколько раз повторила девушка, как бы пробуя на вкус фамилию. — Звучит вначале

уверенно, жестко, как будто панцирь, щит, а внутри — мякиш, доброта и любовь. —

Сделав паузу, словно не решаясь продолжать, Юля сказала, — А еще у вас глаза добрые,

только грустные...

«Ох, эта молодежь, все она чувствует, все она понимает... » - Пронеслось в голове

у Владимира, но вслух он спросил:



— Что же ты невеселая такая, вроде оставленную тетрадку нашла?

— С парнем своим сегодня повздорила, а потом тетрадь забыла. Хорошо, хоть

вы ее нашли.

— Дело житейское, помиритесь. Ведь так?

— Надеюсь. Из-за пустяка какого-то поссорились. Он вспылил, обиделся и ушел.

На мои звонки не отвечает и сам не звонит. Я расстроилась... даже тетрадку оставила...

места не могу себе найти...

— Стало быть, любишь...

— Люблю. И он, Игорь, тоже любит. Он — добрый, только вспыльчивый.

«Совсем как я в молодости, только Маша другой была... Всегда шла за мной

и смеялась, „Дурачок-, говорила, -иди ко мне, я тебя люблю.“ и я всегда оборачивался,

и все больше влюблялся в эти смеющиеся глаза».

— Он вернется, если любит, то обязательно вернется. Вы научитесь терпеть. Ведь

любовь — это во многом терпение, научитесь прощать, научитесь говорить, научитесь

молчать. Научитесь любить. Притирка характеров — сложная штука. Эмоции, гнев, обиды

легко вспыхивают, ломают отношения и часто надолго поселяются в душах любящих.

Со временем, эти «кукушата» выталкивают из сердец все светлое и остаются

полноправными хозяевами. А ведь любовь — это самое ценное, что есть. Берегите ее,

пока она сильнее «кукушат»!

— Как необычно вы говорите про чувства! А почему «кукушата»?

— Кукушка не имеет своих гнезд и не растит птенцов. Она поступает проще,

подбрасывает яйца в чужие семьи. И их высиживают и выкармливают чужие мама и папа.

Но самое страшное не в этом. Птенцы кукушки растут быстрее других и однажды

выталкивают всех остальных из гнезда, оставаясь единственными «детками». Обиды

поступают также, только в наших душах, выталкивая все самое светлое, а мы их кормим

и кормим, становясь все грубее и проявляем недовольство из-за каждой мелочи... Берегите

вашу любовь сейчас и она сбережет вас не раз. В бури и ураганы, в морозы и вьюги,

в дожди и засухи. Поверьте мне!

Еще пять минут назад девушка, не знавшая как бы взять тетрадь и просто уйти,

слушала завороженно. Мир вокруг сузился до этого немного странного человека, который

так увлеченно говорил о чувствах, а это так не свойственно парням, с которыми она

дружила.

— А ваша любовь... она сберегла вас?

— Сберегала много раз... Но от судьбы не смогла...



— Вы разошлись? — Юлиана внимательно смотрела на смотрящего в сторону

ссутулившегося мужчину.

— Нет. Все было проще и больнее... Мою супругу звали Марией. — Девушка

услышала прошедшее время и поняла, что история будет грустной, даже скорее

трагичной. — Просто Марией, как в сериале. Мы поженились на последнем курсе

института. Я учился на врача, она на филолога. Веселое было время. И свадьба была

веселой. Удачно получилось, что нам как молодым специалистам дали квартиру. Вскоре

родился сынишка, Никитка. Мы очень любили друг друга и как могли поддерживали.

Это случилось когда Никитке только исполнилось пять лет. Мы поехали

к Машиным родителям на юбилей тестя. На обратном пути ночью на трассе на нас из-за

крутого поворота вылетела груженая фура с прицепом. То ли водитель заснул, то ли

на скорости занесло. Дорогу подморозило и уходя от лобового столкновения,

я не справился с управлением, машину вынесло в кювет, мы перевернулись и врезались

в дерево.

Владимир замолчал, на скулах его заиграли желваки. Было видно, как тяжело ему

было все это рассказывать. Юлиана молча ждала. Пауза затянулось. Наконец справившись

с внутренними переживаниями, рассказчик продолжил повествование.

— Я провалялся в коме дней десять. Сильнейшее сотрясение мозга, перелом руки,

множественные травмы и мелкие ушибы. Одному богу известно как я выкарабкался

из этого состояния. И даже на знаю зачем, потому что не стало ни жены, ни сына. Я даже

не смог их похоронить.

Владимир вздохнул и снова замолчал, но на этот раз пауза была немного короче.

-Я научился жить один и это

до последнего времени мне удавалось.

Работа, работа, еще раз работа. Весь мир

для меня превратился в одну сплошную

работу — помогать другим, лечить...

Такая вот грустная история.

Юле очень хотелось поддержать

этого мужчину, но она не решилась

ни взять его за руку, ни выразить слова соболезнования, поэтому она просто стояла рядом

и грустила тоже. Потом, словно стряхивая с себя оцепенение, она сказала:

— Спасибо вам, Владимир Сергеевич, за вашу откровенность. Я постараюсь

сберечь наши с Игорем отношения, теперь я осознала еще глубже, насколько его люблю.



Очень хочу ему рассказать о своих чувствах. А вам я бы пожелала, чтобы вы встретили

новую Любовь.

— Спасибо, я постараюсь. Давай мы сделаем следующим образом. Здесь через

дорогу есть книжный магазин, мы выберем какую нибудь романтическую книгу,

например «О любви» Жуховицкого, ты впишешь в нее свое признание и подаришь Игорю.

Как думаешь?

— Хорошая идея, мне она нравится. Идемте.

Покупателей было мало. И пока Юлиана пошла выискивать нужную ей для

подарка книгу, Владимир тоже захотел присмотреть что-нибудь для Оли. Ему очень

захотелось почитать ей, просто лежать рядом и читать. Пробегая взглядом корешки книг,

он искал, за что зацепится взгляд. «Город встреч и прощаний». Слишком символично.

«Первая встреча — последняя встреча». Еще хуже. «Перерыв на весну». Пробежав

взглядом по аннотации и по первым страницам, Твердохлеб взял книгу и направился

к кассе. Роман был скорее женским, но разве он себе его собрался читать?

И вдруг он увидел их. Обнявшись они смотрели друг другу в глаза, целовались

и снова смотрели. Как Игорь нашел «свою любовь» здесь? Это было уже не важно.

Владимир улыбнулся, незаметно прошел мимо и, расплатившись за книгу, вышел

из магазина.

Близился вечер, дорога была легкой и приятной, словно он оставил в парке часть

своего груза и шел налегке. Жизнь

в санатории текла все так же мирно

и размеренно. Наступило время ужина,

но есть не хотелось. Раздумывая, идти все же

в столовую или нет, Владимир замедлил

шаг и тут услышал, как его окликнул

детский голос.

-Дядя Володя...!

С соседней дорожки, ведущей

от главного корпуса, к Владимиру

Сергеевичу бежал светловолосый мальчуган.



Ночные вопросы

— Соловушка, дорогой, как я рад тебя видеть! — Владимир Сергеевич, подхватил

мальчишку на руки и крепко обнял. — Как твое здоровье? Кашляешь еще?

— Да я уже почти нет, так иногда редко-редко. Кашель не красит человека. Дядя Володя,

а Чебурашку...? — мальчик глядел на Твердохлеба широко открытыми

глазами.

— Он жив и путешествует со мной, даже нашел крокодила

Гену, как-нибудь я тебе расскажу, как это произошло. А ты почему

один гуляешь? Где мама?

— Она с тетей Олей разговаривает, иди, говорит, погуляй, может друзей найдешь.

Я гуляю, гуляю, и поиграть не с кем, и кушать уже хочу.

— Так ты голоден? Это мы сейчас исправим. Пойдем в столовую, я угощу тебя

богатырским ужином.

Отужинав, они веселые и довольные вышли на дорожку к главному корпусу

и столкнулись с взволнованной Мариной, следом за ней появилась и Ольга.

— Ты куда убежал, сорванец, мы тебя уже целый час ищем?! — Взволнованная

мама оглядывала мальчика с ног до головы, словно проверяя, на месте ли руки-ноги.

— Здравствуйте, Марина! — кивнул ей Твердохлеб.

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич! — И Марина, значительно убавив тон,

пожурила Славика. — Разве можно так далеко уходить, не предупредив меня?! Я же

волнуюсь...

— Он же был в надежных руках. Вы надеялись, что он найдет друзей, вот

он и нашел, — заступился за Славика Твердохлеб. — И не было то нас всего-навсего

минут 20, мы съели «ужин силача» и теперь сможем достать для вас хоть Луну с неба! Ну-

ка, Славик, покажи силушку!

Мальчуган, сникший было под мамиными упреками, преобразился, раздул щеки,

выставил ногу вперед, сунул руки в боки, а потом погладил свой округлившийся живот.

Марина улыбнулась и оттаяла.

Но тут вступила в диалог Ольга Викторовна:

— Что ж вы делаете-то? Как можно вести больного коклюшем ребенка в общую

столовую? Да меня с работы уволят, если узнают...

— Больного? Где больные? — Владимир оглянулся по сторонам, заглянул за спину

Оли. — Я как врач ответственно заявляю: «У нас все здоровы! Больных нет!»



У Соловушки отменное богатырское здоровье! Рыцари круглого стола № 4 к вашим

услугам!

Тут Твердохлеб демонстративно опустился на одно колено и потянул за рукав

Соловушку. Тот, сообразив, что от него требуется, тоже опустился на одно колено.

Ольга качая головой и улыбаясь обратилась к «рыцарям»:

— Ай-яй-яй! И это врач, взрослый мужчина, а ведет себя как подросток. И еще

и ребенка чему учит?!

Владимир поднялся с колена,

отряхнул приставшую к брюкам пыль,

подхватил Славика с земли и заговорщицки

продолжил, не выходя из образа:

— Мы принесли недобрую весть: на город

напали злые тучи и, чтобы их разогнать

завтра богатырь Всеслав запустит в небо

змея — повелителя небесных тел, дабы

воцарилось Солнце ясное! Это вопрос

решенный и, обжалованию не подлежит. Все присутствующие приглашены в качестве

змееносцев и свидетелей метео-чуда.

Водруженный на ноги Соловушка засмеялся и стал весело приплясывать, женщины

улыбались.

— Нам пора! — Марина смотрела на Твердохлеба, словно извиняясь за отъезд. —

Слава, попрощайся с Владимиром Сергеевичем.

— Мам, давай еще побудем, дядя Володя мне хотел про встречу Чебурашки

с крокодилом Геной рассказать.

— Завтра, сынок, все завтра. Вот, будете запускать вашего змея, тогда он тебе все

и расскажет, а сейчас мы должны идти. — Марина обратилась к Твердохлебу. — А вам

огромное спасибо, ваш друг нам очень помог, мы довольно быстро «выскочили»

из болячки.

— Да что вы! Это такая ерунда! Главное, чтоб вы были здоровы, — с улыбкой

ответил Владимир.

Ольга отвернулась и закусила губу.

День погас и, распрощавшись, уступил место ночи. Лишь зажженные фонари

отвоевывали своим светом у тьмы небольшие кусочки пространства.

Владимир стоял у окна и смотрел, как качались в такт музыке ночного ветра



темные ветви деревьев. Свет в номере так и оставался не включенным.

«Вот опять окно,

Где опять не спят.

Может — пьют вино,

Может — так сидят...»*

Мысли плавно перетекали одна в другую, опираясь на события последних дней.

Спать не хотелось. «Как же все переплелось? Почему только окунувшись в этот

головокружительный вихрь, я начал понимать, что столько лет прошло мимо меня».

— Тебе не спится? — Ольга встала с постели, подошла и обвила руками

Владимира. — Что тебя тревожит?

— Просто...

— Я же понимаю, что не «просто». Думаешь о ней?

— О ком?

— О той, о которой ты все время молчишь.

— Да. О ней. У меня девять лет никого не было. Женщины приходили и уходили,

но я всегда был один. Теперь у меня есть ты и это гораздо больше, ты возвращаешь в мою

жизнь чувства, краски, радость. Но мне все равно грустно...

— Так и должно быть. У тебя доброе сердце,

тебе не может быть все равно. Расскажи мне о вас,

пожалуйста.

— Мы были молоды и счастливы, у нас был

сын, а теперь... — бум, лоб уперся в стекло,

и он замолчал. Говорить было не о чем, никакого

«мы» уже давно не было. — Я не знаю, что тебе

рассказать.

— Пойдем, я заварю чай, и мы просто посидим вдвоем?

— Пойдем. — Владимир хотел побыть один, но не хотел сейчас отталкивать Олю,

поэтому, не выпуская ее руки шел за ней.

Половицы скрипели, было темно, и так было значительно лучше, чем при

зажженных лампах. Лунный свет, смешиваясь со светом фонарей, проникал в окна

и падал пятнами на пол и стены. Чайник стал шуметь и в ночной тиши производил

впечатление летящего самолета.

— Мой первый мужчина... я в него была влюблена по уши, нам было по двадцать...

мы жили вместе... учились вместе... а потом он ушел. Бросил. Словно прочел книгу



и вернул в библиотеку. Мы не были идеальны, и, возможно, у него были причины, но...

я любила его. Я болела потом, страдала, думала «почему». И, в конце концов, сказала

себе, что никогда, ни в кого, ни за что. — Разливая чай, Оля молчала, руки двигались

подчеркнуто осторожно и аккуратно. Взгляды их не встречались. Лишь усевшись

напротив и взяв чашку в руки, Оля посмотрела в глаза своему мужчине и продолжила:

— А потом я встретила будущего мужа. Он вернул мне весну и право быть

счастливой. Ждал, пока я «просыпалась», терпел мои глупые поступки, не обижался

на мои выходки. Он до сих пор любит меня, хотя я знаю, что иногда себе позволяет быть

с другими. И я все равно жду его из рейса, каждый раз волнуясь... Он вернул мне меня...

Знаешь, у меня никогда не будет детей, но он и здесь был со мной... он мне очень дорог...

как друг...

Твердохлеб молчал и иногда отхлебывал глоток горячего чая. У каждого есть о чем

рассказать. У каждого есть о чем помолчать. Если быть внимательным, то мир сильно

усложняется, космос уменьшается до планет, планеты до людей, люди до клеток, клетки

до молекул, молекулы до ядер, ядра до космоса. Жизнь каждого человека можно

растянуть как гармонь, и там, в складках... вот только звуки польются разные, потому что

редко кто способен сохранить ее в целости и не довести до дыр и прорех. Это совсем

другая история. Одно дело потерять «ничто», а другое потерять «все». Одно дело иметь

и потерять, другое — совсем не иметь.Владимир положил свою ладонь поверх ее,

посмотрел ей в глаза, и сказал:

— Умом я понимаю, о чем ты говоришь, но что-то внутри держит меня. Спасибо,

что ты со мной.

— Боль пройдет. Отпусти ее. Не думай о ней, и она растворится. В небе, оно такое

глубокое. В море, оно такое теплое. В мечтах, они такие красивые. В нас...

— Я постараюсь. Пойдем спать?

— Идем, милый...

Половицы снова скрипели под ногами, и свет освещал то ноги, то головы.

Подхватив Олю на руки, Владимир понес ее в спальню.

— Я завтра уезжаю, — шепотом сказала Оля ему на ушко.



Крылья надежды

Ни инструментов, ни материалов для изготовления воздушного змея у Владимира

не было, а ведь лет тридцать назад он бы смог бы в два счета смастерить его. Блага

цивилизации позволяли купить готовый

набор на рынке, но это было совсем не то,

что своими руками... Однако времени

на долгие поиски «змееингредиентов»

не было и пришлось согласиться на суррогат.

Южные рынки всегда привлекали его

своими запахами и будоражили

воображение. В детстве, читая «Ходжу

Насреддина», Володя, прикрывая глаза,

представлял себе разноцветные торговые шатры, восточных красавиц, исполняющих

танец живота, вереницы верблюдов груженных, тюками различных размеров,

персидскими коврами и всякой снедью.

Выбор был невелик. Со знанием дела он рассмотрел все конструкции змеев,

представленные на продажу, и выбрал пару наиболее подходящих. Их ждало большое

и великое будущее. Пока еще облачное, небо призывало и манило.

Прикупив еще овощей и фруктов для будущего пикника, «рыцарь круглого стола № 4»

двинулся в обратный путь, чтобы встретиться с Мариной и Славиком у входа в санаторий.

Они решили идти пешком. Славик горделиво вышагивал, держась одной рукой

за руку дяди Володи, а другой за руку мамы. Марина никогда не видела сынишку таким.

Тот шел, молча, с высоко поднятой головой и уверенно смотрел на окружающий мир.

Твердохлеб не сразу понял, что мальчик ощущал себя в этот момент, словно он идет

с папой и мамой. Для всех встречных

незнакомых людей это выглядело именно

так. Марина тоже была слегка смущена.

Высокий берег спускался к морю.

Небольшое плато, поросшее травой

и мелкими цветами с одной стороны было

окружено полосой деревьев. Любители

необычного отдыха небольшими группами

уже обжили этот прекрасный уголок.



Расстелив покрывало и положив все принесенное, путешественники решили немного

перекусить. Марина разложила фрукты и овощи, достала из сумки и выложила термос

с чаем и бутерброды. «Она разливает чай точно как мама... неторопливо, размеренно,

словно тихий лесной ручей. Маша была другой, она была водопадом...» Владимир

не хотел их сравнивать, мысли сами приходили и оставались.

— Что — то не так? — спросила Марина, заметив как он наблюдает

за ее действиями.

— Нет... нет... все хорошо. Я вдруг понял, что моя мама разливала чай точно также.

Марина слегка смутилась, но ей было приятно, потому что в сказанных словах она

услышала доброту и любовь.

Чаепитие оборвал быстрее всех проглотивший свой бутерброд Славик, ему

не терпелось запустить змея в небо. Взрослым пришлось ему уступить.

И великое небесное таинство началось. Марина смотрела на все происходящее

со стороны. Нескрываемая радость сынишки, его

окрыленность, отозвались в ее сердце какой —

то неизбывной тоской и счастьем одновременно

и слезы заволокли ее взор. Она жила только

сыном и ради сына. Все происходящее было

наградой ее материнскому чувству и поэтому

слез скрывать не хотелось. Да и мужчины были

заняты делом, им было не до нее.

В умелых руках Владимира воздушные змеи легко набирали высоту и своим

стремлением ввысь так напоминали мечты. Славик носился рядом, принимая из рук «дяди

Вовы» леску и пытаясь управлять небесными птицами, но это дело оказалось непростым

и Твердохлеб то и дело помогал удержать змеев в потоке.

Ветер дул с моря и гнал уже не такие ровные «стаи» туч и облаков по сравнению

со вчерашним днем. Солнышко все чаще и чаще выглядывало сквозь закрывающую его

преграду и, попадая на яркие краски летающих конструкций, производило эффект

цветных фейерверков.

Марина задумалась и потому от неожиданного появления Владимира Сергеевича

вздрогнула и провела руками по щекам, но слезы уже давным — давно высохли.

— Я вас испугал? Простите...

— Да бывает, задумалась немного. Спасибо вам за Славика, я давно не видела его

таким счастливым...



— Просто мальчишке не хватает мужского общения. Наверное, отца он видит

редко?

— Он его вообще не видит. — Марина опустила глаза на скатерть и стала

машинально собирать на ней крошки. — Мы еще не женаты были, когда я забеременела.

А он как узнал, исчез в неизвестном направлении, наверное, просто не любил. Через два

года он вернулся, просил прощения, хотел жениться, но я не пустила.... Перегорело....

уж лучше одной, чем с трусом. Так вот и живу ради сына.

Грустная улыбка коснулась ее губ, она перевела взгляд в сторону моря:

— Как хорошо — то здесь! Такая ширь! И сразу все проблемы становятся

малозначимыми и глупыми.

Морской горизонт то светлел, то снова покрывался легкой туманной дымкой. Даже

вдалеке у несущихся к берегу волн были заметны белые барашки — буруны.

— А другие, ведь вокруг столько мужчин? — вернул из созерцания морского

простора Марину вопрос Твердохлеба.

— Другие? Не знаю. Сейчас время лжецов и трусов, хорошие мужчины — это

большая редкость. А я ведь не одна, я с ребенком. Сами знаете, что не каждый захочет

растить чужого сына. Да и вновь обжечься боязно... Да, Славику нужен папа, и мне

мужское плечо, вроде бы, не помешало бы. Но я пока не вижу никого достойного рядом.

Как —то жизнь идет по накатанной колее, да и ладно.

Ветер внезапно стих и подул снова через мгновение, но уже гораздо слабее. Оценив

всю сложность ситуации Владимир, не мешкая, вскочил на ноги и подбежал к Соловушке.

Но он опоздал. Один из змеев нырнув носом «сломя голову», падал вниз. Второй еще

держался, но в любой момент мог сорваться вслед за первым.

Славик стоял грустный рядом со сломанным и разбитым на части от удара о землю змеем.

Владимир Сергеевич, не торопясь, подвел оставшийся летательный аппарат к месту

крушения. Подошла и Марина.

— Он пал геройской смертью. — Голос Владимира звучал твердо, без ноток

трагичности и вселял уверенность. — Это была битва за светлое небо над нами.

И мы ее начинаем выигрывать. А нашего бойца мы починим. Ну — ка Славик, собери

змея и заверни в пакет.

Мальчику не надо было повторять дважды, и вскоре он был готов к повторному

запуску. Словно получив еще один дополнительный заряд энергии от искрящихся

восторгом детских глаз, помчался ввысь, шурша под струями ветра распушенным

хвостом.



Соловушка, носясь по поляне, успел познакомиться с девочкой, которая играла

неподалеку. «До чего у них все просто. Как удивительно общительны дети. Несколько

минут, и вот, они — друзья. Или никто. Если постесняются. Или враги. Если подерутся.

А у нас, у взрослых, все чаще „никто“, так проще, — ведь, если ты не попробуешь, значит,

точно не проиграешь. Да, не будешь другом, но и не стыдится будет нечего».

Разговор не шел. Марина молчала, и Владимир молчал. Касаться струн чужой

души порой очень непросто. Ведь не каждый готов слышать свою тихую мелодию, а тем

более делиться ей. Так они, молча, и смотрели на играющих радостных детей, улыбались

и думали каждый о своем.

В молчании рождаются хорошие мысли, создаются великие открытия и познаются

простые истины. Владимиру хотелось крикнуть во все горло: «Ого — го — го!», вскочить

и подняв руки вверх устремиться туда, где парил яркий воздушный змей.

Но он промолчал и остался сидеть. А Марина, напротив, сняв кроссовки, пошла босиком

по траве.

Воздушный змей был сложен и зачехлен. Уставшая и довольная компания

пустилась в обратный путь. Марина опиралась на руку Владимира, небольшой ушиб был

ценой ее исполненного порыва. Приятно было, что такой сильный мужчина рядом,

то самое «надежное плечо». Но... условности гораздо сильнее иных душевных порывов.

На окраине города Марина еще раз поблагодарила своего спутника за прекрасный день.

— Нам Ольга Викторовна ключи от своей квартиры оставила, так что пока она

в отъезде, мы со Славиком у нее поживем. Только вот такси «поймаем».

— Рыцари дам на полпути не бросают. «Дон Кихот» обязан проводить до палат.

Так велит ему кодекс чести.

— Дядя Володя, — вступил в разговор Соловушка. — А что такое кодекс? Это

чемодан такой? И кто это — Тонкий Кот?

— Какой «Тонкий Кот»!? — рассмеялась Марина. — Дон Кихот...



Испытание Дон Кихота», часть 21-я

Кодекс чести рыцаря — о нем Владимир Сергеевич мог бы рассказывать часами,

ведь будучи подростком, он взял их за основу своих жизненных принципов. Славик все

слушал и слушал, проникаясь духом средневековья. О благородном и храбром Дон

Кихоте, о его о доблестных сражениях и приключениях, о даме сердца несравненной

Дульсинее.

«Детям нужны сказки. В сказках они черпают жизненную мудрость и красоту,

сказки воспитывают в них простые человеческие качества — доброту и любовь,

развивают смекалку и воображение. В детстве многие верили, что герой найдет свое

счастье, что существует цветик— семицветик, исполняющий заветные желания, верили

в чудищ, в Деда Мороза, Василису Прекрасную и славного Дон Кихота. Но, со временем,

мы перестаем верить в чудеса, в то, что желания могут сбываться, в добрых волшебников,

в существование коротких, но верных путей. Все больше ждем затаившихся под кустом

серых волков, коварных красавиц и злых колдунов... и они обязательно появляются, ведь

мы в них верим».

— Дядя Володя, а где живут рыцари? — Соловушка посмотрел в глаза своему

новому другу. Вопрос был наивен, но Твердохлеб не хотел отвечать риторически.

— Они живут не только в каменных замках

и дворцах, они живут в сердце. Каждый может

стать рыцарем. Это состояние души, когда

маленький, но яркий огонь освещает тебе

путь, указывая, куда идти и как поступать.

Совсем не обязательно искать рыцарей

в прошлых веках, старинных палатах. Я знаю

одно великолепное место. Оно даже лучше

рыцарских замков. Это Бахчисарай. Древняя

столица татар.

Хочу в Бахчисарай, хочу в Бахчисарай, — затараторил мальчуган, и стал дергать

маму за рукав, рассчитывая, что именно там он увидит чудеса и, может быть, даже

и рыцарей.

— Вы же живете под боком с такой красотой, напоенной духом старины. Это

уникальное место, когда вы там были последний раз? — Вопрос был направлен Марине,

рукав которой все еще продолжал теребить Соловушка.



— Со Славиком мы там еще ни разу не были, а одна я была там пару раз.

— Тогда решено, завтра нас ждет прохлада бахчисарайских фонтанов

и необыкновенный воздух, пропитанный запахами сосен и можжевельника.

...В то утро туристов жаждущих оценить окружающие горные красоты Бахчисарая

и его достопримечательности набралось чуть больше половины экскурсионного автобуса.

Увлекательное путешествие началось. Гид, миловидная женщина средних лет, умело

повела свое повествование об исторических событиях Крыма и цели их экскурсии,

сопровождая рассказ курьезными историями и увлекательными легендами.

Славик во все глаза смотрел в окно, словно ожидал увидеть рыцарей вооруженных

копьями и мечами, которые вот-вот появятся из-за очередного поворота.

«Успенский пещерный монастырь», «Сюйреньская крепость», «Чуфут — кале» —

услышанные истории и даты сплетались с увиденным в венок общей картины, воссоздавая

атмосферу прошлого. В сам Бахчисарай компания добралась уже к обеду.

Вскоре всем предстояло увидеть Ханский дворец. Загадочная восточная атмосфера

вместе с ненавязчивой простотой и лаконичностью завораживала и привлекала взоры.

Наборные красочные потолки удивляли своим разнообразием и неповторимостью.

Марина восхищалась их узорами, покачивая каждый раз головой. Восхищение

читалось на лицах многих туристов, один лишь Славик осоловевшим взглядом смотрел

на выставленные экспонаты. Ноги его заплетались сами собой. Рыцари здесь явно

не водились. Действительность не соответствовала ожиданиям, и интерес к окружающей

обстановке уменьшался с каждым шагом. «Наверное, рыцари уехали на лето к бабушке».

— Владимир, вы Славика не видели?— В очередном зале Марина вдруг осознала,

что рядом нет сына, и обратилась к Твердохлебу.

— Здесь он был, вроде. — Владимир глядел по сторонам и не мог найти мальчика.

Не поднимая шума, они, не сговариваясь, направились назад по пройденному маршруту.

Одна комната, вторая, а Славика нигде не было. Марина начала уже беспокоиться.

Случайно брошенный взгляд Твердохлеба на пол в одном из помещений гарема

разрешил все вопросы поисков. Каким-то образом Славик перелез через ограждение,

аккуратно снял сандалики, стащил с ближайшего ложа подушку и устроился спать

за ширмой. Если бы не оставленная на виду обувка, искать мальчугана можно было бы

еще долго.

Владимир подошел, взял мальчишку на руки. Очередная группа экскурсантов

вошедшая в комнату гарема, смеялась от души. «Пацан — не дурак, правильное место для

сна нашел», «Настоящий мужик растет» — слышались фразы улыбающихся туристов.



Несмотря на шум, смех и людской гомон, то ли пресытившись событиями

последних дней, то ли еще не восстановившись полностью после болезни, Соловушка

спал беспробудным сном. Возмущению вернувшейся смотрительницы не было предела,

но под шикающие возгласы группы она немного утихомирилась, поскольку, ни один

из экспонатов не пострадал.

Глядя на спящего сына, Марина попросила вернуться назад и Владимир

согласился. Поймать машину не представляло особой сложности.

Марина устроилась на заднем сидении, спящего Славика положили рядом, Владимир

занял место рядом с водителем, и они тронулись в обратный путь.

Водитель «Матиса» оказался очень разговорчивым. Он то ругал правительство,

то возмущался ценами, то высмеивал не умеющих, с его точки зрения, играть

футболистов.

Славик так и не просыпался, да и Марина вскоре тоже начала дремать. Владимир

Сергеевич же рассматривал проносящиеся за окном автомобиля пейзажи и утвердительно

качал головой на высказывания водителя, поддерживая таким образом разговор, или

вставлял в нужном месте ничего не значащие односложные фразы.....

Вдруг автомобиль странно вильнул и стал уходить направо в кювет. Владимир

Сергеевич хотел было пошутить, мол — «за кем погнался?», но слова застряли в горле.

Достаточно было взглянуть в сторону водителя, чтобы понять, что медлить нельзя.

Застывшая, немая боль в глазах,

мокрая хоть выжимай рубашка, говорили

о том, что водителю плохо, возможен

сердечный приступ. Скорость движения

была порядочной, и просто рвануть ручник

значило рисковать перевернуться и вылететь

в кювет.

Просунув руку под заваливающегося на него водителя, Твердохлеб повернул ключ

зажигания, двигатель заглох. Часть проблемы была решена. С усилием отодвинув

водителя от руля левой рукой и придерживая его в таком положении, он стал аккуратно

подруливать правой. Проехав еще какое— то расстояние по инерции, автомобиль

остановился у обочины.

Твердохлеб вышел из машины, его била мелкая дрожь, но медлить было нельзя,

человек нуждался в помощи.

— Что—то случилось? — спросила только что проснувшаяся Марина.



— Небольшие неприятности. Разбуди Славика, надо положить водителя на заднее

сидение. Ему плохо, возможно инфаркт миокарда. Сейчас я багажник открою, посмотри,

в аптечке должен быть нитроглицерин.

Не торопясь, они вдвоем расположили мужчину на заднем сидении,

а из найденного в аптечке блистера нитроглицерина одна капсула была положена ему под

язык. Спрыснутая на лицо вода привела водителя в чувство.

— Лежите спокойно. У вас был приступ. Сейчас мы вызовем скорую и вам

помогут.— Владимир говорил медленно, делая акцент на каждом слове. Больной чуть

кивнул и закрыл глаза.

— Дядя Володя, а что дядя водитель заболел? — хлопая сонными глазами, спросил

Соловушка.

— Сердечко у дяди сильно заболело, — ответила Марина вместо Владимира.

— А давайте его отвезем в больницу?— логика мальчишки была неоспорима.

— Я не могу... после аварии я за руль так и не сел...— Твердохлеб опустил глаза

в землю. — Надо вызвать скорую.

— Сколько времени пройдет, пока сюда скорая доберется. Поехали, Володя, я тебя

очень прошу!— взгляд Марины говорил сам за себя — умоляюще и в то же время без

права на отказ.

— Хорошо, я ... попробую...— выдавил из себя Владимир Сергеевич, — Но скорую

все равно надо вызвать. Скажи, пусть встречают на въезде в город у поста милиции.

Марина села на заднее сидение рядом с полулежащим больным, Славика взяла на руки.

Автомобиль завелся сразу, но страх, липкий обездвиживающий страх жил сейчас

во всем теле Владимира Сергеевича и не давал двигаться. То, что он перед этим остановил

машину, было лишь неосознанным инстинктом самосохранения. Владимир закусил губу,

испарина выступила на его лбу. Это было выше его сил.

В какое-то мгновение, глубоко вздохнув, он снял машину с ручного тормоза.

Мягко переведя рычаг в первую передачу, отпустил сцепление и тронулся. Левое зеркало,

правое, взгляд вперед, стараясь думать только о дороге, он медленно набирал скорость.

Руки легко крутили баранку, они помнили все. Оставалось только не давать ходу мыслям.

— Дядя Володя, ты лучше, сильнее Дон Кихота!

— Слава, давай не будем мешать Дяде Володе, ему и так непросто.

Машина, постепенно разгоняясь, уверенно поехала в сторону города. До него было еще

километров 15— 20.

...Карета скорой помощи умчалась, увозя больного водителя в госпиталь.



«Мальчишку еще можем спасти, реанимационный набор!

Мужчина в коме, его на носилки и в машину.

Женщина... прикройте ее. Поздно».

«Никиту они так и не спасли, а вот меня из комы вытащили...»

Владимир Сергеевич отошел на обочину дороги. Усталость навалилась пудовыми

гирями на ноги, он присел на траву и тяжело вздохнул.

Осторожно, словно боясь испугать, подошли Марина с сынишкой.

— Володя, ты — молодец! — Она наклонилась к сидящему и хотела поцеловать

его в щеку, но лишь положила руку на плечо.

— Ты — даже храбрее Дон Кихота Лаванческого! — Добавил Славик и, взмахивая

веточкой, словно шпагой, стал сбивать колючки.

Это были лучшая похвала и лучшая награда. Быть понятым. Получить поддержку

вовремя. Знать, что ты не один.

— Спасибо, — поблагодарил рыцарь, и устало улыбнулся.— «Ламанчского»,

Слава, не «Лаванческого». Дон Кихот жил в Ламанче, это такая местность в самом сердце

Испании. «Ветряные мельницы» были побеждены.



Вдребезги

Стекло в окне поезда было все в мелких трещинках. Разбивая мир на тысячи

мелких частей оно не могло даже отразить Ольгино лицо, в этот вечер ее мир

раскалывался на части и она ничего не могла с этим поделать. Пришло время переступать

черту. Навсегда меняя свое будущее, растворяя свое прошлое. Или отступить. Отказаться.

Отвернуться и убежать. Прочь. От этого мужчины, от его рук, от его глаз. Назад, к серому

и сухому настоящему, тому, которое было таким уютным еще месяц назад.

«Милочка, Симферополь!» — милая пожилая проводница подошла к ней, чтобы

напомнить. Чтобы напомнить... Уже скоро... Он будет встречать и надо будет сказать, все

сказать, ни слова не упустить, чтобы он понял, чтобы он почувствовал, чтобы он знал.

Всю жизнь знал и всю жизнь помнил, что у него была она. Та самая... «Какая же я все таки

трусиха!!!»

Он стоял на перроне, с цветами, искал ее взглядом. Фонари светили ярко, ветра

почти не было и, сойдя со ступеней ей было приятно ощущать мужскую крепкую руку,

немного влажную ладонь, «он волновался...», улыбку, «он ждал...», желтые тюльпаны,

«он чувствовал».

— Какая трусиха! Я так боюсь тебе сказать,- Они сидели на заднем сиденье такси

и Оля говорила шепотом,- ты для меня так много значишь...,— Они сидели на заднем

сиденье такси и Оля говорила шепотом, — ты для меня так много значишь...

— Ну, ну, не плачь, я знаю, о чем ты грустишь, — Владимир прижимал ее к себе

и легонько гладил, — но ведь ты сама говорила, что жизнь продолжается, помнишь?

Твердохлеб знал, что однажды должен будет сказать ей эти слова, знал, что

не имеет права влюбляться в замужнюю женщину, знал, что он будет подлецом, если

влюбит ее в себя, но не привязаться он не мог. Не мог не вспоминать запах ее кожи,

ее глаза, ее желание окутать собой, своей заботой, своим теплом. И направляясь на вокзал,

он меньше всего хотел, чтобы разговор состоялся сегодня. Пусть завтра, или послезавтра,

в конце концов, он уезжал через три дня, времени было довольно. Она еще стояла

на ступеньках, а он уже чувствовал, что сегодня они расстанутся. Навсегда.

— Ты ведь все знаешь сам, правда?

— Правда... Знаю...

Оля еще крепче вжалась в него. Машину изредка потряхивало, и что у него была

оначувства, словно поддаваясь законам физики поднимались к горлу какой-то

безысходной, фатальной грустью.



— Отвези меня куда-нибудь. Сегодня хочу побыть рядом с тобой. Но не дома.-

крепко сжав его пальцы меж своих, произнесла Ольга с некоторым надрывом.

Владимир наклонился к водителю, и после

недолгого разговора вновь обнял Олю. Машина

развернулась на ближайшем перекрестке,

и помчалась обратно. Огни мелькали стремительно,

и так же стремительно менялось настроение еще

недавно грустившей женщины. С озорной улыбкой

она глядела в глаза возлюбленному:

— Давай заедем в магазин, купим вина,

закуски?

— Хорошо, — и обращаясь к водителю

Владимир прибавил, — шеф, у магазина какого-

нибудь останови, будь добр!

...Словно запутавшаяся в силках птица, утреннее солнце лучами билось сквозь

штору. А они не хотели пускать утро к себе, кутаясь в объятьях, простынях и остатках

ночи. Не желая отпускать друг друга, они наполнялись последними мгновениями

совместного счастья.

— Я на следующий год могу снова приехать...

— К тому времени я буду на год старше, все еще замужем, а ты, возможно, уже

встретишь настоящую. Давай не будем загадывать, просто проживем этот год каждый по-

своему. Я буду вспоминать твои руки, ты ...

— Я буду петь твое имя...

— Нет! Мы все говорим неправильно! Ты должен забыть меня, жить свей жизнью,

встретить ее. — Ольга очень хотела, чтоб он пел ее имя, и еще она хотела, чтобы он был

счастлив. Где-то внутри все было наоборот, там клокотало и говорило «страдай без меня,

помни, люби, не умей жить...», но она слушала себя другую, новую, совсем не «женскую»

и вслух желала ему счастья.

— Ты стала частью меня, несмотря на то, что я сразу знал, что мы расстанемся.

Только вот, я не думал, что так. Прости, но ты будешь частичкой меня еще долго. —

Владимир думал сказать гораздо больше, но понимал, что и так каждым словом еще

больше привязывает эту женщину к себе, что каждое его слово западает глубоко в душу,

а этого он не хотел. Точнее, где-то внутри он хотел, чтобы она помнила великодушного



и сильного мужчину. Но вслух он сказал:

— Наверное, нам не стоило проводить эту ночь вместе. И так обоим непросто.

— Я хотела и я знала, на что иду. Не переживай, все нормально. Иди лучше поставь

чайник. — Ольга бодрилась скорее напоказ, но с каждым словом наполнялась энергией

и уже через минуту сама была на ногах и приводила в порядок комнату.

Они выпили чаю, стараясь прямо не глядеть друг на друга, но краем глаза все время

всматривались в каждую черточку, в каждый жест, в каждое мгновение, заплетенное

в ресницах.

— Я только в душ, и поедем, да? — Твердохлеб взглянул в лицо Оли.

— Да. Иди, я пока приберу.

Спустя четверть часа, Владимир выйдя из ванной

встретил тишину. Ни в комнате, ни на кухне

никого не было. На журнальном столике лежал

одинокий белый лист, весь исписанный мелким

аккуратным почерком. Искры в глазах угасли

сами по себе, руки державшие листок, спустя

минуту сами опустились.

В углу наискосок размашисто было написано «... так лучше... прости... пора мне...

постарайся, чтоб в эти дни не встречались... прощай...». Ниже текст был другим,

уравновешенным, спокойным, грустным, но спокойным.

«Я тебе благодарна... ты достоин лучшего... открыл мне новый мир... забудь меня...

живи своей жизнью, дыши полной грудью, люби всем сердцем... буду помнить...

прощай...».

Твердохлеб оделся, вернул ключи хозяйке квартиры и вышел на улицу. Вдоль

магазинов, вдоль ресторанов, вдоль машин он шел и думал. О себе. О Маше. О Никитке.

Они всегда будут в его сердце. Им там очень уютно. Теперь и ему стало уютно с ними.

Словно сели на облачко и поднялись вверх, освободив его сердце для новой жизни. Оля

пришла и, словно ветер, сорвала все его ветхие занавеси, прогнала затхлый запах

затворничества, напоила иссушенного путника.

Любил ли он ее? Пожалуй, да. Словно первая любовь, когда просто за то, что она

есть, готов горы свернуть, способен реки поворачивать вспять, грудь распираемая

чувствами никак не уймется и не угомонится. О ней помнишь всю жизнь, часто хочешь

найти и позвонить с мыслью «А вдруг?...», но вовремя останавливаешься и ... позволяешь

ей остаться светлой мечтой, яркой легендой, тихим ветерком, поселившимся в душе,



солнечным зайчиком, вызывающим теплую улыбку.

В витрине одного из магазинов мелькнула она. Не может быть! Да, точно.

А может... Нет-нет. Не так. Эй, дружище, а где здесь цветочный? Вон ту корзинку,

пожалуйста. И белый лист. Нет, не открытку. Ручка отказывается писать. Как всегда.

«Моей светлой мечте. Моей сказочной фее. Буду помнить всегда. Прощай». Эй,

парнишка! Хочешь полтинник? — Вон к той женщине подойди и поставь перед ней эту

корзинку. Скажешь «Просили вам передать». Если спросит «Кто?» скажешь «Случайный

прохожий».

И свернув за угол, Владимир Сергеевич Твердохлеб направился к стоящим

неподалеку автомобилям. «Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо...»

незатейливый мотив легким свистом сопровождал его всю дорогу до санатория. «Уеду

сегодня же, зачем тянуть...»



Две женщины, кухня и Он

Звонок заверещал и Марина подскочила словно ужаленная, Славик только что

заснул. Обеденный зной сдерживался шторами, отчего в квартире в самый разгар дня

оставался рассветный полумрак. Еще

не привыкнув к замку, Марина крутила ручку

в разные стороны, вскоре дверь поддалась

и распахнулась. На пороге стояла Ольга,

с картонными пакетами в одной руке,

и корзинкой цветов в другой, небольшой

дорожный чемодан стоял рядом.

— Привет, — шепотом произнесла

Марина, — Славик только заснул.

— А я уж думала вас нет дома, —

ответила Ольга, проходя в дом, — здравствуй!

— Как съездила? Такие чудные цветы...

На конференции вручили? — Многозначительно посмотрев на подругу, Марина помогла

внести чемодан в комнату.

— Да, и вправду, чудные. Намучилась с ними, повсюду таскать с собой. — Хозяйка

квартиры чувствовала себя несколько неуютно. Натянуто улыбнувшись, она продолжила.

— Чудак один подарил. Надо было оставить

в номере, не подумала. Завари, пожалуйста, кофе,

я переоденусь, и к тебе, на кухню.

— С удовольствием.

«Хорошо, хоть записку вынула из корзинки. Как

я устала... День такой длинный. Как тогда, когда муж

первый раз в рейс ушел. Словно львица в клетке, из угла

в угол, бесконечное время разлук... Будь оно проклято!»

Теплый душ, мягкий халат и разнесшийся по квартире

аромат кофе взбодрили и настроили на лучшее.

Марине всегда нравились просторные кухни, и эта

была одной из тех, в которую всегда хотелось вернуться,

иногда даже выдумывая предлог, а порой и совсем без него. Уютно. Только одного

не хватало в этой квартире, — возгласов ребятишек, беготни и вечных споров из-за



игрушек, книжек и сладостей. Без детей такие квартиры словно живут в полусне, будто

ожидают пробуждения, готовые вот-вот встряхнуться, как собака после прогулки под

дождем.

— Как вы время провели? Рассказывай, где были. — Оля отпила глоток кофе

и закрыла глаза.- Я так поняла, вас Владимир Сергеевич, — выдержав паузу, она

продолжила, — сопровождал.

— Да, он нас свозил в Бахчисарай. Вчера. А позавчера пускали змеев, в небо.

Славик словно прилип к нему, к Володе. — Марина почувствовала, как начинают гореть

уши.

— Отца ему не хватает, — Ольга сделала вид, что пропустила фамильярное

обращение, — а ты все нос воротишь, ведь были же нормальные парни.

— Да ну, какие они нормальные. Один все норовил со своей мамочкой

познакомить, в сорок лет без нее и шага не может сделать, другой «деньги забыл», когда

пришла пора расплачиваться в ресторане, хорошо, хоть получка была в тот день...

Да и Славик им всем был не нужен, а он сейчас самое главное.

— Да уж, эти «джентльмены»! Ты говоришь, Владимир понравился Славику?

— Соловушка просто без ума от него, все носится вокруг него, прям в рот

заглядывает, ловит каждое слово, — произнося эти слова, Марина грустно вздохнула.

— А к тебе,- Оля сделала небольшой глоток, — он как относится?

— Да как то непонятно, словно и нравлюсь ему, и в то же время, словно не может,

то ли стесняется, то ли есть у него кто-то. Уже думала сама первый шаг сделать.

Оля взяла нож и стала разрезать пирог. Он был свежий и нож мягко входил,

разделяя его на части. «Вот так и моя жизнь теперь делится на „до“ и „после“. Запеченная

корочка удерживает начинку, словно мой опыт, который точно также не позволяет

чувствам рассыпаться». Пирог и в самом деле был вкусным и таял во рту.

«Ой!» Отрезая очередной кусочек, Ольга порезалась.

— Ты что, поранилась? Сейчас ватку принесу со спиртом.

— Да не страшно. Я сама. — Оля открыла шкафчик и вынула коробку

с пузырьками. Обернувшись к подруге, спросила, — Он тебе нравится? Как мужчина,

а не возможный отец Славику?

— Он милый, — улыбнулась Марина, — Такой... честный, правильный что ли. Это

так подкупает. А ты что скажешь?

Уголки губ Оли слегка приподнялись, и глаза уставились в узор скатерти. Чайная

ложечка перемещалась между пальцами изредка опускаясь на скатерть, повторяя линии.



— Владимир Сергеевич производит впечатление хорошего человека, но тебе стоит

сто раз подумать, прежде, чем решить окончательно. Он потерял жену и сына

в автокатастрофе. Давно. И в вас он может видеть их. Но пройдет время, у вас начнется

притирка характеров, он подсознательно начнет тебя сравнивать с ней. А живые всегда

проигрывают мертвым. Потому, что память стирает все плохое, а ты со всеми своими

«особенностями»-недостатками здесь, перед глазами, каждый день. Однажды ты начнешь

класть вещи не «как она», заваривать чай не «как она», гладить ему брюки не «как она».

К тому же он все это время был сам...

— Ты так много о нем знаешь... — Марина явно хотела сказать больше, однако

промолчала.

— Однажды он заходил ко мне в кабинет, чтобы лечение скорректировать, и слово

за слово, разговорился. Остальное я услышала между слов.

— Мне кажется, он добрый и сильный. Благородный. Смелый. Он за руль сел.

Когда ты про аварию говорила, я поняла. Мы ехали из Бахчисарая и водителю стало

плохо. И Володя все не мог пересилить себя и сесть за руль. А потом все-таки сел и повел.

Ему так тяжело было, и я за него переживала.

— Так вот о чем...- Начала было Ольга, но осеклась. Она

вспомнила, что он все хотел ей что-то рассказать, но она все

ему не давала: то сама что-то говорила, то целовала его,

то он не знал с чего начать. Его руки... Его губы... Его запах...

Сердце наполнилось воспоминаниями и тоской, к глазам

подступили слезы.

Марина внимательно посмотрела на подругу. Слова,

наполненные чувствами, жесты, глаза, опущенные вниз.

Последняя недомолвка оказалась решающей.

— Оля, что у тебя случилось? На тебе лица нет. Он тебя обидел?

— Нет, что ты.- И тут Ольгу прорвало. Она опустила лицо на руки и разрыдалась.

— Олечка! Милая! Что случилось? Расскажи, не держи в себе...

После нескольких минут плача Ольга нашла в себе силы и повернула лицо

к подруге.

— Просто по мужу соскучилась. Давно не видела. — Вымученная улыбка

отразилась на ее лице. — Пойду, приведу себя в порядок.

Она встала и немного покачиваясь, направилась в сторону ванной. Как только она

закрыла за собой дверь, Марина вскочила на ноги, начеркала на листке несколько слов,



заглянула к Славику и, убедившись, что он спит, выскочила на улицу. Подойдя

к первому же такси, стоящему у обочины, она села на заднее сиденье и сказала водителю:

«К „Золотой Ниве“, пожалуйста».

Выйдя из ванной, Ольга казалась спокойной и уверенной, словно это не она еще

десять минут назад расплакалась на глазах у подруги. На столе лежал листок, развернув

его, она прочла «Буду через час, пригляди за Славиком».



«Как все…»

Бах-бах-бах! Машина дернулась покатилась несколько метров и стала. Водитель,

ругаясь, вышел из машины, поднял капот и минут пять стоял в стороне, ожидая пока дым

рассеется. Кряхтя и сопя, он копошился в моторе. Твердохлеб, устав ждать, вышел

и постоял рядом. До санатория оставалось километра два, машина, похоже, застряла

надолго, поэтому Владимир обратился к шоферу:

— Я, пожалуй, пойду, мне тут недалеко осталось. — И, увидев его полное

разочарования лицо, добавил, — сколько я вам должен?

— Сколько дашь... — водитель махнул рукой, и в очередной раз выругался

на машину.

Отсчитав за полный проезд, и пожав руку шоферу, Твердохлеб направился

в «Золотую Ниву». Дорога была узкой и он держался самой кромки обочины. Ветер был

порывистый и Владимир подумал, что они со Славиком могли бы запустить воздушных

змеев. «Хороший мальчишка, живой такой, смышленый. И Марина хорошая, добрая.

Может, ее пригласить куда-нибудь? Неудобно перед Олей получится, словно не успел

с ней расстаться, и сразу к ее подруге клеюсь... Надо бы встретиться, поговорить перед

отъездом, может как-то само наладится».

Подходя к калитке, он заметил приближающееся такси. Машина мягко

остановилась рядом и из него вышла Марина. «Вот тебе на, только думал, а она тут как

тут!» — мелькнула мысль у Владимира.

— Здравствуйте, Марина! — Твердохлеб улыбнулся,— рад вас видеть.

— Здравствуйте, Владимир! — язвительно ответила она, и гневно сверкнув

глазами, продолжила, — И как еще у вас язык поворачивается говорить о радости?! После

того, как вы поступили с Ольгой! Я думала,

вы особенный, а вы — такой же как все. Куда

подевалось ваше мужество, ваша честь и отвага?

Так красиво пели Славику о рыцарстве, об отваге...

Если у вас не хватает гордости, настоящей

мужской гордости, чтобы не унижать себя такой

мелочью как обиженные женщины и растоптанные

чувства, их разбитые сердца, то какой же

вы мужчина?! Вы ... вы...!

Владимир смотрел на нее, ничего не понимая. Выслушав этот шквал обвинений,



он попытался ответить:

— Марина! Возможно, я чего-то не понимаю, но...

— Конечно, вы не понимаете, как дело доходит до главного, вы сразу

«не понимаете»! Это так просто, «не понимать!» А вы пробовали? Вы! пробовали

понять?! — подавшись вперед, со сверкающим взглядом Марина была похожа на Жанну

Д’арк.

— Вы же мне слова не даете вставить, так мы никогда не поймем друг друга!

— А я и не хочу понимать человека, обидевшего мою подругу! — Она взмахнула

рукой, — А Славик так вас боготворит! Прощайте!

Твердохлеб смотрел, как она развернулась и села в машину, хлопнув дверью.

Он все порывался схватить ее за руку, развернуть и, встряхнув за плечи спросить

«Да о чем это вы???»

Через несколько мгновений он направился в санаторий оформлять выезд.

«Я так и не научился перекрикивать людей... Была б она мужчиной, дал бы ей оплеуху,

а так...»

— Жестко вы его, — произнес таксист не оборачиваясь.

— Он заслуживал большего, — Марина хотела еще добавить, что с ней такое

впервые, что это все из-за подруги, но промолчала.

— Я, наверное, лезу не в свое дело, но мне показалось, что вы не были настроены

его слушать. А мужчина даже не понимал о чем вы.

— Это действительно не ваше дело, но я вам отвечу, — начиная остывать, Марина

чувствовала, что перегнула палку, — когда моего сына обижают в детском саду, я его

защищаю. И когда моей подруге делают больно — тоже.

— Я думаю, каждому нужно оставить право самому жить свою жизнь. Если

драться и кусаться за детей, они вырастут нытиками и плаксами, и всегда будут ждать

вашей помощи. Даже там, где вполне могут справиться сами. Видите кресло рядом

со мной?

— Да. — Марина понимала, что вопрос риторический.

— Вы здесь видите инструктора по вождению? — водитель смотрел на нее в зеркало

заднего вида.

— Нет.

— А знаете почему?

— Вы — профи.

— И еще потому, что у меня был хороший инструктор. Как только он понял, что



я могу водить сам, он вышел из машины и больше я его на этом сиденье никогда не видел.

Через несколько дней я забыл, что он вообще здесь сидел и стал водить сам. И знаете, что

я вам скажу?

Марина смотрела исподлобья.

— Водить самому гораздо приятнее. Вы хорошая мать и чуткая подруга, но вам

стоит позволить каждому жить свою жизнь.

Марина хотела спросить его, как долго он был матерью-одиночкой и почему он до сих

пор таксист, а не психолог, но вовремя остановилась. В голосе таксиста чувствовалось

участие и доброта, словно он объяснял что-то младшей сестренке, спокойно и терпеливо.

Она глубоко вздохнула и сказала:

— Хорошо. Пусть так. Но что же, совсем не помогать, по-вашему?

— Отчего же? Помогать. С умом. Мудро. Тогда, когда человек сам просит. Или когда

вы видите, что без вас беда случится.

— ... Вы думаете, я с ним очень грубо, да? Ну ничего, завтра все успокоимся,

я приеду и извинюсь.

«А может я действительно зря его так? Может, напутала чего... И он стоял такой

ошарашенный... ой стыд-то какой, если я накуролесила! Да и не мог он, он же в самом

деле другой, не такой как все... Как он к Славику относится, как к своему... И за мной

ухаживать стесняется... Ох и дуреха! Ладно, завтра же поеду со Славиком и извинюсь.

Он при нем скорее простит... Что бы одеть такого... особенного?»

Машина остановилась. Водитель улыбнулся и пожелал удачного вечера. Марина,

попрощавшись, вышла и направилась к подъезду. В дверях квартиры ее уже ждала Оля,

внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Оля, ты знаешь, я такая дура!

— Ну что ты, что ты! Куда ты пропала?

Я так волновалась!

Оля успела уже все обдумать, каждое

слово, каждый жест. Ей часто приходилось

убеждать пациентов в том, что некоторые

болезни у них мнимые, выдуманные. Все

симптомы, будь то повышенная температура или сыпь на запястье, снимало как рукой

в течение нескольких минут. Вот и сейчас, слово за слово и от «выдуманной» истории

Марины остались лишь воспоминания, и только смех сквозь слезы доносился до Славика,

который уже открыл глаза, но так не хотел просыпаться!



Он обещал

— Я не уполномочена. Не уполномочена! Понимаете? Ваша путевка заканчивается

через три дня. Дождитесь заведующей, Ольги Викторовны. Она вас и выпишет.

Кабинет был поменьше и оформлен проще, чем у заведующей. Разве, что цветы

были крупнее и более ухоженными, хозяйка кабинета явно их любила и заботилась о них.

Зато общение с людьми давалось ей гораздо сложнее, и Твердохлеб это чувствовал.

— У вас так много цветов, и они такие красивые, вы, наверное, уделяете им много

внимания? Знаете у меня в кабинете гораздо меньше и если бы не забота помощницы,

медсестры, то их бы совсем не было. Совсем не умею с ними обращаться.

— Да, цветы чувствуют, когда их любят, хотят, чтобы им улыбались,

и разговаривали с ними, им нравится, когда они часть семьи, часть дома, живая часть.

— Да у вас целая наука! — Владимир глядел на нее и понимал, что она также

нуждается в улыбках, во внимании, в разговорах.— Пожалуй, надо взять на вооружение.

Улыбнувшись, он продолжил, — Может все-таки оформите меня, я понимаю вашу

ситуацию, но мне и в самом деле надо срочно выезжать. Ведь не я первый выбываю

досрочно?

— В нашем санатории такие случаи редки, качество лечения и обслуживания,

знаете ли, всем приходится по вкусу. Да и к тому же, в этих случаях документы всегда

оформляла Ольга Викторовна. Попробую ей дозвониться и уточнить.

Она встала со стула и начала обходить

стол. Владимир не хотел, чтобы Оле звонили,

поэтому он встал и обратился к, заместителю

заведующей:

— Зачем ее беспокоить? Ведь

я не требую возврат денег, все формальности

соблюдены, я сдам комнату, вы мне оформите

выписку и «ариведерчи!».

Наталья Андреевна смотрела на него,

задумавшись, потом, направляясь к двери сказала: — Подождите здесь, постараюсь вам

помочь.

Спустя полчаса Владимир с выпиской на руках направлялся к себе в номер,

довольный собой и расторопностью этой женщины. «Ну вот и все, соберу чемодан

и в путь. Странная поездка: началась с проблем и заканчивается также. Как и моя первая



поездка к будущей теще. Знакомство с родителями, казалось бы, что может быть проще:

штатная вежливость, дань обычаям, блажь и скука.

Так нет же! Я оказался не «тем», во всем не «тем». Не сразу конечно, жест

за жестом, слово за словом, улыбка за улыбкой. Я тогда умел улыбаться по желанию, ведь

это была мама моей любимой. А потом случайно услышанный разговор матери с дочерью.

Он не тот, кто тебе нужен», «вы совершенно разные», «тебе нужен любящий», как

это все противно было слышать, он ни разу не говорил Маше, что слышал, она всегда

делала все для того, чтоб он думал, что теща его любит. Маша была сильной и мудрой.

И порывистой... как Марина. И также защищала свою семью, своих друзей, свое право

быть счастливой. У нее впереди была долгая жизнь, но она умела жить сегодня.

И поэтому мне есть что вспоминать, наше прошлое, а не наше возможное будущее».

Упаковав вещи в чемодан, Владимир постоял немного, оглядываясь по сторонам,

словно прощаясь с частью себя, приоткрыл дверь и остановился. Зазвонил телефон

и Владимир подойдя к окну поднял трубку.

— Алло!

— Алло! Володя привет! Это Саша!

— Привет, Саша! Как дела?

— Хорошо. Нормально. Как ты там отдыхаешь? Домой скоро?

— Вот собираюсь уже. Поезд через три часа. Завтра буду дома, ждите.

— Ты там хоть времени зря не терял? Невесту привезешь?

— Саня... ты как всегда в своем репертуаре!

— Я ж о тебе беспокоюсь, хочется, чтоб и тебя после наших посиделок дома ждал

«особый» прием, чтобы и тебе доставалось.

— Вот ты как. Ну ладно. Признаюсь. Могло бы быть. Но... Ты ведь меня знаешь...

— А на этот раз что? Опять духи не угодили? Или снова «дурочка»? Или...

— Просто не решился. Обстоятельства не позволили. Она особенная. Добрая. Даже

сынишка есть, прелесть. Он своим поведением рассказал о матери больше, чем она сама

могла бы. Хотел бы, но не могу.

Твердохлеб подошел к двери и рывком закрыл ее. Если бы он догадался выглянуть

в коридор, то заметил бы притаившуюся Марину, которая замерла рядом. Она приехала

попросить прощения, но услышав, что Владимир говорит по телефону, не решилась зайти.

«Так и знала, что он ко мне не равнодушен... Чуть сама все не испортила. Сейчас

он закончит разговор, и я постучу». Теперь настал черед ей копаться в сумочке —

зазвонил ее телефон. Трель становилась все громче и Марина поспешила к лестничному



пролету. «У Славика истерика, никак не могу его успокоить, приезжай скорее!» голос

у Оли был напряженный, не терпящий возражений, «Да что же это такое! Володя же

скоро уедет!» Но ребенок есть ребенок, а материнское сердце...

...

В комнате было тихо. Ольга

по возвращению Марины вышла прогуляться.

Славик лежал на диване, положив голову матери

на колени и иногда всхлипывал. Она его

успокаивала, шептала о том, как она его любит,

гладила по голове и спрашивала, что с ним

случилось.

— Я хочу, чтоб у меня был папа. Как

у всех, — голос мальчика дрожал и немного сипел,— И чтоб мы с ним играли, как с дядей

Володей, чтоб мы гуляли все вместе...

— Солнышко, к сожалению, папы не продаются в магазине, не валяются на дороге

и даже в долг их не попросишь. Но я тебе обещаю, что постараюсь, чтобы у тебя был

хороший папа.

— Правда?

— Правда. Я не могу тебе обещать, что он будет точно, но я постараюсь, хорошо?

— Хорошо. — Славик обнял маму. — Я тебя люблю.

— Сына, а поехали со мной на вокзал, дядю Володю проводим?

— Да, и если мы хотим успеть, нам надо поторопиться.

Вокзал наполнялся отъезжающими и провожающими. Марина, крепко держа сына

за руку металась по перрону, вглядываясь в лица людей, в окна вагонов и пыталась найти

Владимира. Вся эта затея уже казалась ей глупой и бессмысленной, ведь она не знала даже

в каком вагоне он едет.

Тем временем Твердохлеб, уложив вещи под полку, вышел в коридор, чтобы

в последний раз взглянуть на вокзал, который этим летом принес ему столько

неожиданных событий. Проводник попросил провожающих покинуть вагон,

громкоговоритель сообщил об отправке поезда со второго пути.

Внезапно на перроне возникла фигура спешащего мужчины, в котором Владимир

узнал следователя, Геннадия Петровича. Подойдя к подножке Твердохлеб протянул руку,

чтобы помочь ему вскочить в вагон, проводник стоя на перроне никак не мог взобраться

на ступеньку, чтобы поднять флажок и подать машинисту сигнал готовности.



Геннадий Петрович улыбался и благодарил Владимира Сергеевича, но тот лишь

кивнул, выглядывая из вагона, словно кого-то искал.

— Марина! Слава!

Они побежали к нему, оставались считанные мгновения до того, как поезд

тронется, Слава еле поспевал за матерью. Проводник уже собрал лестницу и Владимиру

оставалось только общаться наполовину высунувшись из прохода.

— Что вы здесь делаете?

— Мы вас хотели проводить. Счастливого пути!

— Спасибо! Славик, пока! — Владимир помахал им рукой. — Слушайся маму!

Поезд все не трогался, только спускал пар, затянулась неловкая пауза. Марина

смотрела на Твердохлебу в глаза и понимала, что эти мгновения — последние и терять

их будет преступлением.

— Владимир, останьтесь, я прошу вас! Мне надо с вами поговорить.

— Марина, я не могу. Правда, не могу. Я вам позвоню и все объясню. — Поезд тронулся

и стал набирать ход. — Слава, береги маму!

Наполнившись гулом отправляющегося поезда, вокзал стал пустеть с последним

ушедшим вагоном. Ноги стали ватными, а голова тяжелой. Слава стоял рядом, держал

маму за руку и плакал почти без слез, как настоящий мужчина.

— Мама, а он позвонит?

— Он обещал, и мы будем ждать...

В машине Слава уснул, а Марина, задумавшись, смотрела на дорогу. Водитель,

желая завязать разговор, произнес:

— Знаете, порой такие странные пассажиры попадаются. Вот перед вами вез

на вокзал мужчину с «Золотой нивы». Полдороги говорил по телефону, все уговаривал

кого-то взять его почку. Говорит, «я успею, вы только дождитесь». Я свои органы никому

не отдам. Самому нужны.

— Простите, он был в желтой рубашке?

— Да, вы его знаете?

— Теперь знаю...

А в это время в поезде Геннадий Петрович рассказывал Владимиру Сергеевичу

историю поимки преступника, который сам того не зная, изменил столько жизней. Лена,

жена погибшего, вызвала Александра на разговор. Очень скоро они перешли на крик, она

его обвиняла, а он сначала не соглашался, потом оправдывался, а потом сам стал обвинять

ее в том, что на его бросила. Все это записывалось на диктофон и стало важной уликой



в деле. Твердохлеб слушал следователя, но не слышал, у него перед глазами стояла

женщина, державшая за руку сына, она просила его остаться, а он не мог.

Марина и Славик застали Ольгу дома, в домашнем халате и тапочках, с чашкой

зеленного чая в руках. В глазах ее затаилась слезинка. На вопрос подруги о том, что

случилось, та ответила, что ничего, просто настроение такое, а сама положив руку

в карман сжимала кусочек бумаги с двумя полосками. «У меня будет малыш. Мой

и только мой».

Время жить. Интернет-сериал

Entertainment & Humor

Transcript of Время жить. Интернет-сериал