ДВА ПУТЧА И РАСПАД СССР · 2011-11-16 · УДК 94(47+57) Г 67...

Международный Фонд социально�экономических и политологических исследований (Горбачев�Фонд)

ДВА ПУТЧА И РАСПАД СССР

Москва 2011

УДК 94(47+57)Г 67Горбачевские чтения. Вып. 9. Два путча и распад СССР /

Междунар. Фонд соц.экон. и политол. исслед. (Горбачев–Фонд). — М.: Горбачев–Фонд, 2011. — С. 146.

Руководитель авторского коллективаА.С. ЧерняевКомпьютерный набор Т.А. Александрова

ISBN 978�5�86493�144�8

© Горбачев�Фонд, 2011

© Оформление И.П. Матушкина И.И., 2011

Сдано в набор 10.10.2011. Подписано к печати 26.10.2011. Формат 60х90/16. Объем 9,5 п.л. Тираж 700 экз.

Международный Фонд социально-экономических и политологических исследовний (Горбачев-Фонд)

Отпечатано в ООО «Радио-Связь»

Содержание

От составителей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4

РАЗДЕЛ I

Советское общество: почему распалось союзное государство (А.С. Черняев) . . . . . . . . .5

РАЗДЕЛ II

Подготовка и провал августовскогопутча (А.Б. Вебер) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

РАЗДЕЛ III

«Сто дней» Горбачева (А.А. Галкин) . . . . . . . . . . . . . . . . .61

РАЗДЕЛ IV

Внешние факторы: роль США (В.Б. Кувалдин) . . . . . . . .97

РАЗДЕЛ V

Итоги. Выводы. Перспективы (Ю.А. Красин) . . . . . . . . .121

Приложение 1 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .137Записка А.С. Черняева М.С. Горбачеву 7 августа 1991 года

Приложение 2 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .144О внешнем факторе. Дополнение к Разделу IV

Resume in English . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .147

Два путча и распад СССР

3

От составителей

Публикуемая работа посвящена двум событиям, с кото-рыми связана судьба Союза ССР. Авторы и составители попы-тались выявить причины процессов — исторических, экономи-ческих и особенно политических, — которые привели к распа-ду советского союзного государства.

Вокруг этих событий возникло много дискуссий и криво-толков, особенно по случаю двадцатилетия августовского пут-ча и декабрьского переворота в Беловежской Пуще. Авторыкниги стремились представить свое видение Перестройки исобытий 1991 года, основываясь на документальных свиде-тельствах, в том числе на материалах архива Горбачев-Фонда.

Авторские особенности в разделах очевидны. Тем не ме-нее, это не сборник статей, а коллективная работа, выполнен-ная в Горбачев-Фонде.

Горбачевские чтения

4

РАЗДЕЛ I

А.С. ЧЕРНЯЕВ

Советское общество: почему распалось союзное государство

В этой вводной главе делается попытка дать портрет об-щества, которому пришлось столкнуться с перестройкой. По-началу оно ее приветствовало, но, в конце концов, от нее от-вернулось. Активная (очень немногочисленная) его часть бро-силась защищать от путчистов полученные свободы и права(некоторые). Но не умела ими распорядиться и вручила побе-ду тем и тому, кто имел в виду совсем не то, чего оно, общест-во, хотело и на что рассчитывало.

Портрет такой нужен, чтобы напомнить, к какому состоя-нию намеревался вернуть страну ГКЧП и насколько нелепа но-стальгия по брежневской стабильности.

«Советский народ» — совсем не то, что сложилось за дол-гие годы в идеологический миф. Это был предельно разроз-ненный организм, раздробленный по всем мыслимым пара-метрам, с колоссальным разрывом между различными егослоями — по историческим корням, по этнонациональнымпризнакам, по уровню и характеру культуры, трудовой дея-тельности, по привязанности к тому или иному климату и при-родной среде, по темпераменту, по обычаям и привычкам, поматериальному уровню и условиям жилья, по отношенияммежду полами и поколениями, и т.д. В целом это было соци-ально весьма хаотическое образование, несмотря на казалосьбы жестко упорядоченное тоталитарным режимом и тупой ор-тодоксией правящей номенклатуры.

Страна трудно жила — в условиях более или менее напря-женной чрезвычайщины, бесчисленных ограничений и запретов.

Об этом всем надо знать, когда рассуждают о «человече-ском материале», с которым пришлось иметь дело Реформа-тору. Насколько этот сложнейший «конгломерат», под назва-


5

нием «советский народа», был способен к переменам, кото-рых он, безусловно, ждал и хотел?

Здесь же надо искать и объяснение, почему стало воз-можным появление ГКЧП, к которому основная масса моглабы и приспособиться в случае его победы, вполне возможной,если бы не та наиболее активная часть общества, о котороймы сказали вначале. Ведь согласно Достоевскому, которыйполнее и точнее, чем кто-либо из классиков, отобразил харак-тер российской нации, «человек есть существо, ко всему при-выкающее».

Материал главы, надеемся, побуждает задуматься надтем, почему великое государство так «легко» и вроде неожи-данно рухнуло — от толчка полдюжины ничтожеств (август1991 года) и в результате сговора довольно посредственныхперсон, оказавшихся во главе трех республик (декабрь 1991года).

Портрет, который мы попытаемся нарисовать, свидетель-ствует, что в 1985 году Советский Союз уже не был здоровой,жизнеспособной и величавой державой. Это было слабеющеегосударство, утратившее свой первоначальный импульс, заст-рявшее на своем «особом пути». И Горбачеву пришлось зани-маться лечением физически и ментально больного организма,который плохо поддавался выздоровлению.

Не мудрено, что в атмосфере Перестройки обозначилисьдве тенденции: центробежная и центростремительная. Пер-вая из них вырвалась на авансцену, как только лопнул тотали-тарный обруч, обеспечивавший единство советского государ-ства. Соответственно и образовались две противоположныеполитики, опиравшиеся на объективно обусловленные тен-денции. В борьбе этих двух политик огромную роль приобрелтак называемый «субъективный фактор» со всеми его пози-тивными и негативными качествами.

Так или иначе, но приходится констатировать, что нация

(т.е. тогда это «советский народ», с его в основном русскимкорнем), утратившая «имперский импульс», уже не в состоя-нии была выдвинуть достаточно крупную и сплоченную силу,способную — в условиях цивилизационного надлома к концу


6

столетия — реализовать новаторский и спасительный вариантразвития.

Теперь перейдем к «портрету».

Какие черты, признаки, странности, нелепости, несовмес-тимые, казалось бы, явления отличают брежневское 20-летие?

Попробуем воспроизвести образ той советской жизни,располагая явления вразнобой. Одно накладывается на дру-гое, как и было в действительности.

Начало непривычное: свергнутый Хрущев не был уничтожен.Объявлено «коллективное руководство», которое, впро-

чем, продержалось недолго. Косыгинская экономическая реформа, загубленная на кор-

ню ради раздувания военно-промышленного комплекса (ВПК).Сорванное по той же причине намерение по-крупному

продвинуть агропромышленный комплекс.20-летие окончания Войны. Возрожденная Брежневым

память о ней, о Великой победе из сокровенной части нацио-нального самосознания превращается вскоре в объект охра-нительной идеологической манипуляции.

Менялся взгляд на Войну. Это отразилось в литературе.На смену писателям — «реалистам», создателям «окопнойпрозы» (Бакланов, Бондарев, К. Симонов, Казакевич, Тендря-ков, Носов…), востребованными стали другие — с трагичес-ким звучанием, с гневом против бессмысленных потерь, с на-меками на преступно бездарное командование, с ассоциаци-ями насчет похожести столкнувшихся в этой схватке режимов(Быков, Адамович, Воробьев, Кондратьев, Астафьев, напря-мую — Гроссман…). И — со швейковским оттенком (романыОкуджавы, Войновича).

Духовную жизнь много пока еще читавшей страны будто«накрыла» новая волна высококачественной художественнойпрозы, драматургии — так называемое «поколение 40-летних»1.Все заметнее уход от «соцреализма». Считалось «плохим то-


7

1 Аксенов, Айтматов, Войнович, два Ерофеева, Гладилин, Стругацкие, Три-фонов, Белов, Солоухин, Георгий Семенов, Георгий Садовский, поздний Катаев,Давыдов, Шукшин, Астафьев, Можаев, Вампилов, Казаков, Грекова, Воробьев,Битов, Петрушевская, Орлов, Довлатов, Рыбаков, Домбровский, Распутин, Аб-рамов, Приставкин, Борис Васильев, Ю.Поляков, Маканин, Искандер, Рощин,

ном», если не приспособленчеством ради «проходимости» и ти-ража, славить коммунизм и партию. Правда, антисоветские«мотивы» проскакивали только на краях, соприкасаясь с дисси-дентско-эмигрантской литературой. Но стиль, характер, сюже-ты новой литературы отвечали уже другим интеллектуальным инравственным потребностям, свидетельствовали о меняющих-ся ценностях довольно уже образованного общества.

Толстые журналы (плюс «Юность») выходили многотысяч-ными тиражами, со 100% подпиской, раскупались, передава-лись из рук в руки. Книги издавались, как правило, тиражами,превышавшими 100.000 экземпляров, а бывали и миллион-ные. Шли нарасхват, продавались втридорога из-под полы.Еще до выхода на них записывались в очереди.

Шестидесятые — начало восьмидесятых годов — это вре-мя теле-кинематографии высочайшего художественногоуровня2. Фильмы и телесериалы создавали культурное про�


8

1 Розов, Горин, Володин, Гельман. Поэзия была представлена достойныминаследниками «Золотого» и «Серебряного» ее века (Самойлов, Слуцкий, Новел-ла Матвеева, Рубцов, Кушнер, Чухонцев, Кузнецов). Стихи сошли со стадионныхтрибун, но продолжали звучать имена Беллы Ахмадулиной, Евтушенко, Возне-сенского, Рождественского. Книжонки больших и малых поэтов (а их было де-сятки) расхватывались походя в газетных киосках, читались в трамваях, в метро,в электричках, на вечеринках. Вернулись к читателям великие Пастернак, Забо-лоцкий, Мандельштам, Ахматова.

2 Назовем главные сериалы и фильмы, которые волновали людей, просве-щали, утверждали достоинство человека, «чувства добрые» пробуждали: «У тво-его порога», «Обратной дороги нет» (первый успешный сериал), «Председа-тель», «Адъютант его превосходительства», «Семнадцать мгновений весны»,«Белое солнце пустыни», «Ася Хромоножка», «Ирония судьбы», «Добро пожало-вать!», «Бег», «Берегись автомобиля», «Вокзал для двоих», «Место встречи изме-нить нельзя», «Зеркало», «Пять вечеров», «Берег», «Горячий снег», «Гамлет»,«Кавказская пленница», «Зимняя вишня», «Первый учитель», «Белорусский вок-зал», «Три тополя на Плющихе», «Мама вышла замуж», «Дело было в Пенькове»,«Простая история», «Доживем до понедельника», «Двадцать дней без войны»,«Старший сын», «Ночевала тучка золотая», «Бриллиантовая рука», «Москва сле-зам не верит», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Деревья умираютстоя», «Живет такой парень», «Одиноким предоставляется общежитие», «Веч-ный зов», «Никто не хотел умирать», «Продлись, продлись очарованье», «Нача-ло», «Застава Ильича», «В огне брода нет», «Летите голуби», «Мой друг Иван Лап-шин», «Проверка на дорогах»…

Эти и не названные здесь - западали в народной памяти на десятилетиявперед. Значит, несли в себе толику - большую или меньшую - непреходящихценностей, которые вроде бы не должны бы исчезнуть вместе со строем, в кото-ром родились.

странство, пронизанное гуманистическими представления-ми, создавали вторую, виртуальную реальность, где было пол-но людей добрых, смелых, самоотверженных, порядочных, че-стных, красивых и умных. Пусть «пространство» это было об-манчиво. Но оно было культурное (в основном). С функцией,если угодно, общесоюзной «сказки», где были и злые, и хоро-шие, и где справедливость, как правило, побеждала. Сказкавсегда «во благо», но и порицает зло. Доступные практическивсему населению, талантливые советские фильмы позволялиудерживать нравственность значительной его части в прилич-ном состоянии.

И, конечно, среди характерных черт той эпохи нельзя ми-новать советскую песню. Это явление уникальное в мировойкультуре. К началу 70-ых, когда как раз стал все заметнее за-стой в экономике и по другим направлениям, советская песнявошла в пик своего расцвета. (Так не раз бывало в истории сявлениями культуры на нисходящих этапах развития общест-ва). Советская песня была «продуктом» невероятной концент-рации композиторских, вокальных и поэтических талантов.Собирала их со всех концов страны — от Латвии до Азербайд-жана, от Москвы до Новосибирска и Иркутска.

Песни разных жанров и настроений, замечательно мело-дичные, в основном свободные от примитивно-назидательнойидеологической начинки, содержательные по смыслу (в отли-чие от нынешних!), они несли людям простые человеческиеценности, даже «бытовые», «обиходные» — веселые и задор-ные, печальные и лирические, размышляющие и даже муд-рые, возвеличивавшие доброе, достойное, красивое.

Шли они в изобилии с многочисленных концертных эст-рад, по радио и телевидению, из кинофильмов, которые —почти ни один — не обходился без новой песни, многие из нихподхватывала «улица». Кто из тех поколений не помнит Мусли-ма Магомаева, Юрия Гуляева, Марка Бернеса, ту Пугачеву (сПаулсом), Валентину Толкунову, тогдашнюю Гурченко, ЭдитуПьеху, Кобзона, Лещенко, Эд.Хиля, Анну Герман, Сенчину, Ге-орга Отса, «песняров», Рыбникова с его «Заречной ули-цей»?!...


9

Общедоступная музыка, песня в исполнении и професси-оналов, и актеров кино и театра, умные и часто разительно та-лантливые создавали некий постоянно действующий am-biance в «бытийственном процессе» (по Бердяеву) советскоговремени, внося немалый вклад в поддержание нравственно-культурного уровня многонационального народа… — при всейбездарности, пошлости и уродствах политического и эконо-мического состояния страны.

Народные кумиры — Высоцкий и Окуджава, их любили ивосхищались тоже отнюдь не за прославление Советской вла-сти и существующих порядков. Высоцкий, едва ли не лучшесотен писателей, поэтов и журналистов гениально отрицав-ший «эпоху», — властитель дум и чувств послевоенных поколе-ний — бросил яростный вызов брежневиаде.

Тамиздатовские сочинения Солженицына, в первую оче-редь, «Архипелаг ГУЛАГ», проникавшие в СССР и здесь под-польно размножавшиеся, знали уже десятки, если не сотнитысяч людей. Они регулярно транслировались зарубежнымирадиостанциями.

То же — с публичными обращениями, брошюрами Саха-рова, хотя и в более узком кругу.

Театр «Современник», «Таганка» Любимова, отчасти«Ленком» — оппозиционные. Но другие — пустовали, а сюдаломились.

Выставочные залы — всегда заполнены. В Третьяковкуобычно не попасть. Публика ломилась на «разрешенные» эпа-тажные манежные выставки весьма посредственного живо-писца Глазунова и равнодушно отреагировала на позорныесобытия, связанные с «бульдозерной выставкой»: «авангард»,как всегда, был России «не по душе».

Так или иначе, при всех ограничениях, пустотах, нелепос-тях и часто драматичности — соприкосновения советского об-щества с культурой, невозможно отрицать, что интеллигенция— в пределах дозволенного и пусть на недостаточном для ХХвека уровне, в искаженной идеологией форме — выполняласвою просветительскую, интеллектуальную и нравственнуюфункцию. (Безвозвратно утраченную вместе с гибелью Пере-


10

стройки. И сама погибла как источник и хранитель духовностинации).

Шестидесятничество. Не общественное движение, а ско-рее, состояние умов довольно значительной образованнойчасти общества, очнувшейся после ХХ съезда и «оттепели» отдурмана «культа личности». Интеллигенция со своими крите-риями порядочности, честности, человечности, вновь устре-милась к «поиску правды, справедливости, духовности».

Свободомыслие шестидесятников, в основном, лояльноек «социализму», тем не менее, отторгало их от режима, частосталкивало с властями. Отсюда — «подписанчество», протест-ные послания и открытые письма в «высшие инстанции», апел-ляция к Западу и к своей Конституции, которую власти и не со-бирались соблюдать.

Шестидесятники духовно были близки с диссидентами,но это не одно и то же. И те, и другие тайно собирались на «ин-теллигентских кухнях», в этих своего рода дискуссионных ми-кро-клубах, где советским порядкам доставалось сполна. Бы-ли и такие, кто замыкался во «внутренней эмиграции», уходилв дворники, сторожа, грузчики. Показательно, однако, что ког-да Перестройка позволила этим кухонным сидельцам и груз-чикам выйти на площади, их оказалось тысячи и тысячи!

«Множество разнообразно думающих людей сначалашептались по углам, потом говорили вполголоса, и, в кон/це концов, выходили с протестами все смелее и осознан/нее. Их задерживали, судили, сажали, выпускали, ижизнь была наполнена ежедневными событиями, о кото/рых узнавали друг от друга или по западным радиостан/циям, у кого что ловилось» (Людмила Улицкая «Зеленый шатер». Роман. М., 2010).

Старожилы вспоминают об этой стороне советской жизникак о «духовном подъеме». Социальным стержнем его быланадежда на перемены.

Этой скрытно-протестной атмосфере противопоставленбыл антисемитизм. Глубоко проник гнилостный вирус, вбро-шенный в общество сталинской «космополитией» 40-х — на-чала 50-х гг. Антисемитская политика и «практика» властей вы-талкивала из СССР миллионы евреев — не самую худшую


11

часть российской нации, в том числе людей талантливых. На-правляемый и поощряемый сверху он разлагал общественнуюнравственность. К интеллектуальной потере в результате эми-грации добавились губительные последствия оскорбительнойдискриминации одаренных, способных, деятельных людей внауке, культуре, в вузах, на производстве, в быту…

Бегство и выдворение из страны многих значимых ее та-лантов. Бродский, Коржавин, Синявский, Максимов, Некра-сов, Аксенов, Зиновьев, Довлатов, Войнович, Гладилин, Га-лич,… режиссеры Тарковский, Любимов,… дирижеры Кондра-шин, Ростропович, Ашкенази, Щедрин, тот же Рождествен-ский, другие выдающиеся музыканты, знаменитые балериныи танцовщики, другие артисты, в том числе «народные» и «за-служенные». Скульптор Эрнст Неизвестный, целая «школа»новаторов в изобразительном искусстве, в том числе жертвупомянутой выше «бульдозерной выставки», и т.д., и т.п. Дю-жины.

В 1965 году событие — публикация в журнале «Москва»романа Булгакова «Мастер и Маргарита». И в том же году про-цесс Синявского-Даниеля. Разворот диссидентского движе-ния. «Самиздат» и «Тамиздат». Обширный теневой рынок вы-пускаемых ими произведений. Подпольный журнал «Хроникатекущих событий», куда стекалось все, что становилось изве-стным об арестах, расправах, тюремных и лагерных порядках,жертвах репрессий.

«Голоса» слушали повсеместно, изловчаясь обходить глу-шение.

Соответственно…Вся общественная жизнь и в немалой части личная нахо-

дились под бдительным «оком» КГБ. В каждом учреждении, напредприятии в каждом учебном заведении или, скажем, теат-ре был «хорошо узнаваемый» представитель КГБ, «куратор», ав больших организациях — целые «особые отделы», они жепросеивали кадры. Малейшее проявление нелояльности, ка-кое-то сомнительное высказывание, поведение, выходящееза рамки «дозволенного», бралось на учет и в определенныймомент — «принимались меры» и в отношении «подозритель-ных», и в отношении учреждений, где их обнаруживали.


12

Эта «система» не особенно и скрывалась, — «чтоб каждыйзнал», что «о нем знают» или «легко могут узнать» там, «где на-до».

Активизация сталинизма началась еще при подготовкеХХШ съезда КПСС, — как реакция на шестидесятничество.Стаяли последние следы «оттепельных послаблений».

Вторжение в Чехословакию. Сокрушительная дискреди-тация идеологии и «имиджа» коммунизма и Советского Союзакак его лидера.

Установление личной власти Генсека взамен «коллектив-ного руководства» и подобия триумвирата (Брежнев — Косы-гин — Подгорный + Суслов).

Международное совещание коммунистических партий вМоскве (1969 г.) — последнее. Начало неудержимого упадкадвижения как фактора мировой политики. «Еврокоммунизм»— когда друзья стали критиковать и разоблачать порядки вСССР не менее остро и компетентно(!), чем враги.

Включение по максимуму в ракетно-ядерную и полностьюмилитаризованную гонку в Космосе. В оборонный комплексуходила четверть ВНП. Сюда шли 75% ассигнований на науку,лучшие научно-технические силы и огромные материальныересурсы — за счет развития гражданских отраслей и жизнен-ного уровня народа.

Освоение месторождений нефти и газа в Западной Сиби-ри — переключение финансово-экономической политики «натрубу».

Устаревшие основные производственные фонды. На не-которых фабриках можно было обнаружить станки с дорево-люционной «пропиской». Закупленное за нефтедоллары и зо-лото иностранное оборудование (даже целые заводы) плохоосваивалось, иногда ржавело на складах, обслуживалось не-квалифицированно.

Разрастание обворовывавшей казну теневой экономики.Удовлетворявшая какой-то спрос, она не к нормальному рын-ку приучала, а питала базарную психологию, для которой «необманешь — не продашь».

Обезлюдение деревни, окончательная гибель собственнокрестьянства. Колхозно-совхозный строй в 70-х годах практи-


13

чески обанкротился совсем. Голод и массовый падеж скотаудавалось предотвращать за счет тех же нефтедолларов —растущего из года в год импорта продовольствия. Россию,когда-то житницу Европы, кормили фермеры Канады, США,Аргентины, Франции и т.д. В советском импорте пятую частьсоставляло продовольствие.

Дефицит, очереди и отвратительное качество товаров —головная боль повседневной жизни.

Повальное пьянство, подрывающее физическое и нравст-венное здоровье нации, особенно ее главной составляющей— русских.

Школа, вырвавшаяся одно время в разряд самых лучшихв мире образовательных систем, начала сдавать позиции.Слабел учительский контингент, падал уровень подготовкипреподавательских кадров.

ПТУ превратилось в отстойник дебилов и хулиганов, а назаводах и фабриках не хватало квалифицированных рабочих,профессионалов.

Высшее образование для многих стало самоцелью, а то испособом «скосить» от армии.

Переполненные детдома — ужасные условия, нищенскоесодержание. Массовые отказы забирать новорожденных изроддома.

Количество заключенных на порядок превышало их числопри царизме. Но политических заключенных (как и sex'а) вСССР, оказывается, не было!

Пятимиллионный человеческий потенциал растрачивалсяв армии или замкнут в ВПК, обескровливавшего экономикуякобы для отражения якобы нависшей угрозы. Более 100млрд. из 500 – 600 млрд. госбюджета шло «на оборону».

17 – 18 миллионов партийных и государственных чинов-ников ежедневно надрывались в учреждениях и заведениях, ворганах и организациях, в столицах и в провинции. Плюс так-же исчисляемой миллионами «корпус» пропагандистов, деннои ночно прославлявших порядки в «самой передовой и счаст-ливой стране» и «давали отпор».

Пропагандистско-политическая поверхность пучилась отвала переходных знамен в соцсоревновании и награждений


14

городов, областей, республик, заводов, фабрик, институтов,колхозов, совхозов, ферм, цехов,.. сотен и тысяч трудящихся.

Зияющий разрыв между благосостоянием номенклату�

ры, других прикармливаемых категорий и жизненным уров-нем основной части населения.

«Номенклатура» — понятие не однозначное. Это не толь-ко люди непосредственно при власти — те, кого потом сталипрезрительно именовать «начальством». Это и назначенцыпартийных органов в государственных и административныхслужбах разного уровня, на предприятиях, в учреждениях, вобщественных организациях и в комсомоле, в сфере культу-ры, и, конечно, в средствах массовой информации. Вместе совзрослыми членами семьи это миллионы.

Далеко не все номенклатурные члены КПСС чувствовалисебя правящим классом, хотя и состояли в единственно пра-вящей партии, насчитывавшей к концу брежневской «эпохи»почти 20 млн. человек.

К концу «эпохи» уже ощущалась искусственность пребы-вания в партии такой огромной массы людей. Тем более, что,по сути, она была уже идейно и социально далеко не однород-на.

Члены КПСС часто «в душе» глубоко расходились вовзглядах — и на Советскую власть и ее историю, на сложивши-еся порядки, на внешнюю политику, на «вождей» в ЦК и вКремле. Особенно, по отношению к Сталину и его наследию, ксталинизму. Отличались они друг от друга и по своим мораль-ным качествам. Это касалось не только рядовых, не обреме-ненных официальной ответственностью, но и довольно высо-ких этажей номенклатуры, где тоже копились даже и оппози-ционные настроения.

«Верующих» в социализм-коммунизм в рядах КПСС быломеньшинство, во всяком случае — к 70-ым годам. Зато былбольшой слой ортодоксов марксизма-ленинизма (иногда про-сто фанатичных), как карьерных, так и искренних. А вернеесказать, людей по убеждению или из приспособленческих со-ображений считавших, что «партия всегда права», что бы онани провозглашала и что бы ни делала. Немало было и тех, кто


15

просто соглашался с «правилами игры», сопротивляться кото-рым было бессмысленно и «себе дороже».

Наверху мелькали дутые фигуры, появлявшиеся там позаконам сталинско-хрущевского отрицательного отбора. Во-ронов, Полянский, Шелест, Шелепин, Подгорный, Кириленко,Тихонов, Кулаков, Алиев, Соломенцев, Устинов, Пельше, Де-мичев, Мазур, Романов, Черненко,… кто там еще? Все «Героисоциалистического труда». Картинки их самонаграждений ипоздравлений с поцелуями взасос то и дело появлялись на эк-ране ТВ на потеху публике.

Над всеми парил «лично товарищ Брежнев» — Генсек ипятизвездный герой, лауреат Ленинской литературной пре-мии — за «Малую Землю» и «Целину», под конец — жалкий ма-разматик, не понимавший, что он читает с государственной ипартийной трибуны.

Большинство, разумеется, жило обычной «мещанской»жизнью. Дружили, развлекались, влюблялись, женились, раз-водились, растили детей, ссорились-мирились,.. рыбачили иохотились, копались в своих огородах, ездили в дома отдыха идаже на курорты, сидели перед телевизором, бывали в кино(часто), читали книги (много читали), присутствовали на со-браниях, участвовали в демонстрациях по праздникам, устра-ивали и свои праздники, совершали поступки и преступления.Ходили на работу и на службу, в институты, писали дипломы,защищали диссертации, сеяли-пахали… Тысячи занятий, при-учавших правилу «жить, чтобы работать» (а не наоборот). Длякого-то это составляло и смысл своей частной жизни, самогосвоего существования. Кому-то везло, кому-то улыбалосьсчастье, кто-то был доволен скромным благополучием. Со-гласно восточной легенде, гениально обработанной АнатолемФрансом, все шло по трехчленной формуле, к которой сводит-ся всемирная история: «они рождались, страдали, умирали».В общем, «жить, как говорится, было можно»… до поры довремени. Так сказать, на микроуровне, в краткосрочной пер-спективе. А на «макро», на дальнейшее?..

В обстановке «нутряного» страха, внедренного со сталин-ских времен, страха лезть в большую политику, даже открытосудить о ней, партия, олицетворяемая властной частью но-


16

менклатуры, сохраняла «руководящий» потенциал. И плохо-бедно держала страну «на плаву».

Застой был не только в экономике, не только в государст-венно-политической жизни. Застой 70-х годов поразил и об-щественное сознание. «Марксистско-ленинская» мифология,которой было пропитано это сознание, уже не давала удовле-творительных ответов — куда идем и что же, в конце концов,означает этот коммунизм, который Хрущев обещал построитькак раз к 1980-ому году? А он все — за горизонтом, теперь идвижение к горизонту остановилось.

Общая цель и «большая идея» исчезли. Для СоветскогоСоюза это имело особое значение, гораздо большее, чем длябольшинства стран. Великая Революция задала мощный им-пульс для ее рывка вперед в неизведанном и лучезарном на-правлении. Не только принуждение и насилие, а и великий эн-тузиазм сохранили ее как великую. Этот импульс иссяк, а«нормальная жизнь» (по христианско-западноевропейскимкритериям) взамен не наступила.

Идеологическая политика, пронизанная фальсификация-ми, ложью, обличением происков империализма, насаждалаотчуждение от внешнего мира. Этому же служил контроль надсоблюдением «идеологической выдержанности» в общест-венных науках, в печати, и, конечно, цензура, впрочем, все бо-лее дырявая.

На почве убогости материальной жизни в закрытой систе-ме таким способом взращивался тупой, невежественный «па-триотизм». В 1968 году, например, можно было слышать: дажев интеллигентских кругах: «Мы их (чехов) освободили, а онивон как себя ведут!» Или: «Если б не вошли в Афганистан, аме-риканцы обрушились бы на нас ракетами с Юга»… Американ-ский империализм и НАТО были неоспоримым жупеломстрашной угрозы. Сомнение в этом казалось предательством.Сохранялся и «комплекс 1941 года», который заботливо пес-товали. Все это позволяло оправдывать чудовищный ВПК,расходы на оборону, сопоставимые с военным временем.

Внешняя политика пронизана была риторикой на темупроисков разных врагов и превосходства социализма. Что немешало проводить «реальполитик», — чтобы не скатиться к


17

ядерному столкновению. Отсюда Договор с ФРГ, Разрядка иХельсинкский Акт, которому следовали лишь где выгодно нам:«третью корзину» практически игнорировали3. Как и всё дру-гое, внешняя политика была чрезвычайно затратной сферой— не только из-за того, что отгораживала нас от наиболее раз-витой части мира, но и из-за огромных потерь в неэквивалент-ном обмене с союзниками (ради удержания сателлитов в со-ветско-имперской орбите) и «благодаря» вливаниям в квази-социалистические режимы в третьем мире и даже угождав-шие нам монархические.

Соревнование социальных систем было давно проиграно,осталось состязание двух ВПК, которое (у нас в особенности)пагубно влияло и на экономику, и на внутренне-охранную, и нажизненный уровень, на идеологию, диктовало правила дипло-матических игр. Это дьявольское противоборство вышло запределы нормальной человеческой логики, но (у нас, во вся-ком случае) «не подлежало обсуждению».

В финале эпохи — большое и тоже очень затратное меж-дународное мероприятие. В очищенной от нежелательныхэлементов, в полупустынной Москве состоялась «Олимпиа-да», усеченная и неполноценная из-за кровавой и чрезвычай-но дорогостоящей Афганской авантюры, затеянной чуть ли ненакануне.

Прошла Олимпиада под аккомпанемент мощно-протест-ных похорон Владимира Высоцкого, очень контрастно смот-ревшихся на фоне череды провожаемых народным ёрничест-вом похорон генсеков и других «вождей».

Такой вот портрет брежневской эпохи — довольно сюрре-алистический портрет. Чтобы изобразить его на одном полот-не, пришлось бы перемешать «передвижников» и советских«лакировщиков действительности» с Филоновым и Сальвадо-ром Дали. Не учитывая всего этого, нельзя понять ни судьбыПерестройки, ни причин распада Советского Союза.

В одном из интервью накануне своего 80-летия Горбачевнапомнил о том, что говорил и раньше: мол, не начни он Пере-


18

3 «Хельсинки» не помешало нам поставить ракеты СС-20, нацеленные наглавные европейские столицы. Обернулось это установкой «Першингов» с пяти-минутным подлетным временем до Москвы.

стройку, царствовал бы себе на троне Генерального секретаряеще лет 10–15. Но, скажем мы, что бы это было — на новомвитке холодной войны, в международной изоляции, в услови-ях нарастающей глобализации вокруг?! Пожалуй, уместно со-гласиться, с Юрием Афанасьевым, — «о форме умирания ци-вилизаций стоя», без революций и кровавых потрясений («Но-вое время», № 7, 2011 г.), они как бы рассыпались во времени.

Ни ЦРУ, ни высоколобые советологи из знаменитых уни-верситетов, ни диссидентствующие наши аналитики и мыслине могли допустить, что Советский Союз скоро исчезнет. Темболее — наши ученые, считавшие себя марксистами. Им, вла-девшим «самым передовым учением», казалось бы, и карты вруки. Некоторые, впрочем, догадывались, куда идет дело, да-же «трепыхались» в своем кругу, нарывались на неприятности«по партийной линии». Но правильно «раскладывать пасьянс»им было не позволено.

А вот человек, энциклопедически образованный, освоив-ший мировую литературу и впитавший от нее «сознание Духа»,изучавший советскую историю на интеллектуальном уровнесвоего знаменитого прадеда4, Никита Струве, заявил в ноябре1977 года во время празднования 60-летия Октябрьской рево-люции: 70-летия, во всяком случае 75-летия празднованияуже не будет!

Два года спустя два кандидата в члены Политбюро, бесе-дуя на отдыхе в Пицунде (между прочим, в день вторжения вАфганистан) так оценили ситуацию в стране. «Всё прогнило!Всё! До основания», — сказал Эдуард Шеварднадзе. «Да, со-гласен», — ответил Михаил Горбачев.

Со страной «надо было что�то делать»!

Общество, рожденное революцией, не сумело своевре-менно «повзрослеть». Ему не доверили процесс самоопреде-ления, самоорганизации после разрушения старого мира, на-вязали схему.


19

4 Петр Бернгардович Струве (1870–1944) — один из первых марксистов вРоссии, выдающийся экономист, историк, философ Серебряного века, оппо-нент, а потом непримиримый враг Ленина.

Оно нуждалось в избавлении от абсурда, в котором егодержал режим, потерявший историческую ориентацию. Всехотели воли — каждый по-своему в этом хаотическом «социу-ме». Образовалась своеобразная «революционная ситуация»:верхи не хотели, низы не могли.

Шестидесятники не сумели сплотиться в политическиавангардную силу, как, скажем, эсеры или социал-демократыв начале ХХ века — тоже ведь в репрессивных условиях… Хотячисленно их наверно было не меньше, чем тех тогда. (Впро-чем, царской «охранке» далеко было до КГБ!).

Да они и не собирались бороться с режимом. Хотелилишь, чтобы он вел себя «приличнее», стал цивилизованным.Не набрав достаточной и целостной энергии, они рассеялисьв атмосфере «народного» безразличия, наплевательского«пофигизма».

Диссидентство властям вскоре удалось (за вычетом еди-ниц, готовых беззаветно бороться с режимом политически)«канализировать» в эмиграционное русло и отождествить с«еврейским вопросом». Оно стало явно маргинальным. И фак-тически «помогало» властям культивировать охранительно-»патриотический» антисемитизм, укрепляя заодно репрессив-ный аппарат.

Солженицын и Сахаров — особая статья. Солженицын —открытый противник. Он считал советское общество незакон-норожденным, а власть нелегитимной. Его цель — уничтожить.

Для Сахарова советское общество было историческойданностью, подлежащей исправлению и могущей быть ис-правленной. Если даже считать Сахарова диссидентом (на чтосам он никогда бы не согласился), он не чета какому-нибудьБуковскому и даже Ковалеву, хотя и требовал от властей в кон-кретных вопросах того же, что они.

Само появление таких крупных и своеобразных фигур вбрежневскую «эпоху» — знак морально-политической несо-стоятельности власти и хронической социальной болезнистраны. Они и поставили ей такой диагноз, тем самым готови-ли советских людей к переменам. Но ни они, ни шестидесят-ники, ни диссиденты, ни примкнувшие к ним (и нашедшие вдиссидентах поддержку) волнения среди репрессивных наро-


20

дов, требовавших возвращения на родную землю, не моглисдвинуть с диктаторских заклепок режим, представлявший такили иначе в глазах большинства населения и во внешнем ми-ре сверхдержаву.

Важно и то, что российскому обывателю враждебность к«Советской власти», которую он привык отождествлять со«своей» страной, была чужда. «Воспринималась — в снисхо-дительном варианте — как «интеллигентская выпендрель».«Интеллихенция» — отбивался Брежнев, издевательски реа-гируя на приставания Юрия Арбатова, которому Л.И. благово-лил, доказывавшего Генсеку необходимость «введения демо-кратии». И это, увы! отражало массовое отношение к политикекак «не наше дело»!

Короче говоря, истощенная нация, особенно ее главная,русская часть, не в состоянии была вычленить из себя «армиюреволюции». «Революция» могла придти только «сверху». Иона пришла, в облике Перестройки, которая и дала волю. Её неудалось отобрать в августе 1991 года. Но люди, повторюсь, незнали, что с этой волей делать, и попали в руки державниковнового образца.

Вот природа и первого, и второго путча.

* * *

С приходом Горбачева не сразу возникла дилемма: мож-но ли, трансформируя режим, сохранить государство как мно-гонациональный союз?

Объективные предпосылки и средства для этого имелись.На них и рассчитывали.

Масштаб страны, исторический и географический. Пре-обладающая часть населения в поколениях привыкла жить вбольшой стране, на пространстве, подобном «вселенной».

Русский язык, действительно великий и могучий, ничемнельзя было заменить, если хотеть чего-то добиться в каком быуглу этой страны ты ни жил и к какому бы этносу ни принадлежал.

Общность образования, школьного и вузовского, стерж-нем которого была неоспоримо господствовавшая русскаякультура, а также и наука, существовавшая на русском языке.


21

Интернациональная политика на протяжении десятиле-тий — при всех ее грехах, ошибках и извращениях — сумелавнушить большинству идентификацию себя как советскихграждан. Тем более что во внешнем мире нас так и восприни-мали — как советских, будь ты русский, грузин, татарин и т.д.

Экономика — единый хозяйственный комплекс — охваты-вала все сферы жизни страны от края до края. Была построе-на на максимальной взаимозависимости и взаимопроникно-вении — и на производственно-распределительном, и на тех-ническом, и на профессиональном уровне, в межрегиональ-ных и в межчеловеческих связях и т.д.

Репрессивно-идеологической власти партии сопротив-ляться до поры до времени было непродуктивно даже с точкизрения личного интереса, не говоря уж о страхе перед распра-вой.

Непререкаемый авторитет Генерального секретаря ЦККПСС, возможности которого, по словам Горбачева, превос-ходили то, чем располагался любой современный президентили премьер.

Однако исторический ресурс этих «средств», их эффек-тивность и значимость истощились к концу ХХ века.

В каждом из названных «ресурсов» была своя «червото-чинка».

В обширности страны — проблема управляемости.В языке — господство русского воспринималось как

ущемление других.В науке — с одной стороны, она слишком «русская», с

другой, слишком оторвана от всемирного потока научной ифилософской мысли.

В партии — что она уже не монолит.В репрессивном аппарате — его позорное ГУЛАГ'овское,

сталинское прошлое.В идеологии — ее лживость на фоне реальностей, завра-

лась, заболтана.В авторитете Генсека (связанном, между прочим, не толь-

ко с революционным вождизмом, но и с исконным царистскимкомплексом) — дискредитация этого поста комичным ничто-жеством позднего Брежнева и жалкой фигурой Черненко.


22

Тем не менее, эти «рычаги» и условия еще могли быть «ис-пользованы» для вывода страны на новый путь, для преодоле-ния самого строя, что Горбачев и делал, поступаясь иногда ча-стично или даже целиком тем или иным из перечисленных ре-сурсов.

Главное же, на что Горбачев рассчитывал, — что свобода,которую он дал, породит и наполнит новым содержанием на�

дежду на возможность справедливого устройства в многона-циональном сообществе народов. Но свобода трансформиро-валась в безответственную вседозволенность, которая делаланевозможной реформацию государственного организма в от-пущенный срок.

«Свобода лучше, чем несвобода». Конечно, хорошо, чтоэто сказано сейчас главой государства. Хотя и настолько ста-ро, что показалось неожиданно совсем новым. Но есть выска-зывание другого президента (о чем нам недавно напомнилодин крупный ученый): «Свобода привела к выбросу всех ви-дов зла человеческого, какие можно себе только представить»(Вацлав Гавел). Это мы испытали сполна и именно это погуби-ло Перестройку, не дало стране выйти на достойный ее путь.

Дезинтеграционные факторы, центробежные тен�

денции стремительно нарастали, разные по своему проис-хождению.

1) Некоторые народы, давшие наименование советскимреспубликам, благодаря именно Советской власти пре-вратились в нации или протонации. В лице своей интел-лигенции и партийной «элиты», тоже вскормленных со-ветской властью и русской культурой, они стали «заду-мываться» о суверенности и независимости. А размахнациональных движений во внешнем мире, распад им-перий подпитывали сепаратистские настроения.Несмотря на вековой багаж сожительства разных наро-дов, со всем его несомненным позитивом, несмотря нато, что Советский Союз был своеобразной «империейнаоборот», он все-таки оставался лоскутным образова-нием, где железным обручем были схвачены слишкомразнородные элементы, о чем уже сказано выше. Удер-живать их на одном географическом пространстве и в


23

одинаковом для всех социально-экономических услови-ях мог только тоталитарный режим, который в ХХ векерано или поздно был обречен.

2) Центризм в унитарном государстве — со всеми его ино-гда унизительными правилами, часто с некомпетентнос-тью и неразборчивостью в этно-национальных особен-ностях, привычкой к принуждению, к унификации —представлен был главным образом русскими во власти.Поэтому националистические настроения и сепаратист-ские устремления приобретали русофобскую окраску, азначит — и на разрыв.

3) Ультрацентрализованная экономика и соответственноеуправление ею на пост-сталинских принципах, станови-лась все более очевидно неэффективной. Вызывали не-довольство и сопротивление местных хозяйственных итехнических кадров. Плановое хозяйство сталинскогообразца уже не могло обслуживать должным образомстрану, давать приличный уровень жизни. Децентрали-зация стучалась в дверь.

4) Некоторые государства и территории, включенные вСССР в 1940-ом и 1945 годах, присоединены были на-сильственно, «покорены» (термин ХIХ века) с примене-нием часто очень жестоких мер. Они этого не забыли, непримирились и, в общем-то, оставались чужероднымичастями Советского государства. Ждали момента, чтобызаявить о своих правах. В условиях свободы быстро ре-анимировалась и память о завоевании у некоторых изтех, кто был включен в Российскую империю в XVIII и ХIХвеках.

5) Русский народ («господствующая нация» по старым, им-перским понятиям), ослабленный генетически и физиче-ски, измученный потрясением трех войн, коллективиза-цией, пятилетками, перманентной чрезвычайщиной, ГУ-ЛАГ'ом, устал нести союзное великодержавное бремя.Не хотел больше жертвовать ради других. Это был, по-жалуй, решающий фактор, которым и воспользовалисьразрушители Союза.

6) Интернационализм как идеология и политика, хорошопослуживший многим народам, к концу ХХ столетия рас-


24

тратил свой потенциал. Он дискредитировал себя — на-вязчивой и хвастливой демагогией о «дружбе народов»,фарисейской пропагандой о равноправии со «старшимбратом», депортацией многих народов, граничащей сгеноцидом, скрытой, но чувствительной русификацией,государственным антисемитизмом.

7) Партийно-государственная власть, хотя и привычная,превратилась в паразитическую надстройку над народа-ми, с «кормушкой» как источнике ее особого снабжения.Она утратила моральный (в том числе революционный)авторитет. Официальная идеология, построенная нафальсификации истории не только русского, но и другихнародов, на обещаниях, которые не выполнялись, давноперестала быть стимулом совместного развития и еди-нения, особенно, при новейших технических средствахкоммуникации и неизбежном узнавании о жизни «за буг-ром».

Ненависть к «начальству», ко всем, кто с ним был связан,клокотала5.

И вот когда во весь рост поднялась дилемма — можно лиспасти многонациональный Союз, разрушая порочный режим,но сохраняя (в трансформированном виде) общее государст-во, — столкнулись две силы (представлявшие интеграцион-ные и дезинтеграционные факторы и тенденции): одна спаси-тельная (Горбачев), другая — разрушительная (Ельцин и «на-ционалы»).

В этот момент, на пике их соперничества по поводу ново-го Союзного договора и случился путч. Особенности пораже-


25

5 Наглядным и концентрированным выражением этой ненависти была ак-ция на Старой площади и прилегающих к зданиям ЦК КПСС улицах 23 августа1991 г. Правда, она была адресована уже перестроечной номенклатуре, тем неменее, воспринималась как «то же начальство», к тому же опозоренное толькочто провалившимся путчем. Эта акция — целое публичное представление по из-гнанию сотрудников ЦК из их помещений — была, конечно, заранее организова-на ельцинской московской властью, но эмоции толпы были неподдельными.

Сквозь узкий проход между шпалерами тысяч людей шли, бежали сотруд-ники аппарата ЦК, в основном, рядовые — секретарши, машинистки, обслуга,референты, инструкторы… Их оплевывали, кидали в них разные предметы, ос-корбляли, освистывали, улюлюкали… И если бы не заблаговременно(!) пригла-шенная в большом количестве милиция, могли бы случиться и расправы.

ния этой попытки вернуть страну в доперестроечное состоя-ние создали условия для второго декабрьского путча, о чемпойдет речь в Третьем разделе Проекта.

* * *

Горбачев не раз говорил, что Перестройку надо было на-чинать лет на 20 раньше, тем самым признавал, что болезньбыла запущена. Это не значит, что не надо было браться за ле-чение. Горбачев принял на себя это бремя — в этом его вели-чие и его патриотизм! Но «поезд уже ушел». Система и осно-ванное на ней государство не выдержали реформенных пере-грузок.

При этом надо иметь в виду, — мы это попытались здесьпоказать, — что речь шла о чрезвычайно сложном «организ-ме».

В нем парадоксально сосуществовали исконно россий-ское и укорененное советское, интернационализм, шовинизми национализм, признание превосходства русского начала инеприязнь к нему вплоть до ненависти, высокая культура и не-вежество, грамотность и предрассудки, законная гордость иуничижение (паче гордости), лихость и смирение, жестокостьи жалостливость, терпеливая выносливость и внезапнаявзрывчатость, богоборчество и богоискательство…

Общество и государство были пропитаны ложью. Отсюдараздвоенное сознание: одна часть — от обязательной идео-логии и официальной морали, другая — от индивидуального«здравого смысла» и простой человеческой (христианской)морали. Отсюда и оппортунистическое двоемыслие в «мыс-лящем» слое общества.

При всей своей хаотичности, разномастности и противо-речивости советское общество и государство воспринима-лось большинством, как нечто целостное… «с отдельными не-достатками в отдельных местах». Да и в самом деле это весь-ма своеобразное социально-политическое явление, по сутицивилизационного масштаба ХХ века. Перемещение его вдругое русло развития было задачей грандиозной, эпохально-го масштаба, невероятно трудной.


26

Реформировать такое общество это вам — не в Германииили Японии, даже не в Китае и прочих всяких «тиграх»! Приве-дем в этой связи несколько выдержек из служебной записки,направленной автором этих строк Горбачеву 7 августа 1991 го-да:

«Страна накануне обретения новой формы своего суще-ствования6 — и как государство, и как общество. Политичес-кая реформа привела к тому, что государство не только сталодругим, но и сменит название. Общество стремительно деи-деологизируется. Монопольное доминирование одной партиизаменяется плюрализмом. Гласность, свобода слова уже ста-ли неотъемлемой характерной чертой общественной жизни.

Экономическая реформа сделала необратимым переходк рынку на основе многообразия форм собственности. Обереформы открыли стране двери к вхождению по «общим пра-вилам игры» в мировую хозяйственную систему.

Новое мышление содействовало таким переменам в меж-дународной ситуации, что стало возможным, по крайней мере,на главных направлениях безопасности, проводить единую, вполном смысле мировую политику. Об угрозе мировой войныредко кто вспоминает.

Вот самые главные и самые очевидные, историческогомасштаба перемены за шесть лет Перестройки. <…> Но пона-чалу недооценили глубину пропасти, в которой оказаласьстрана к моменту Перестройки, опомнились с опозданием,дали развернуться вовсю кризисным процессам… И в резуль-тате образовался разрыв в переходе от одной экономики кдругой, от одной общественной системы к другой, от однойгосударственности к новой. Командно-административнуюструктуру надломили и дезорганизовали, а заменять ее новой,на основе правильно понятых принципов Перестройки, не ус-певаем»7.

Общественная мысль сейчас настроена в отношении пер-спектив и возможностей России весьма пессимистически. На


27

6 Имеется в виду намеченное на 20 августа подписание нового Союзногодоговора.

7 Полный текст записки см. Приложение 1.

то есть основания не только в нынешней ситуации и текущейполитике, не только в наследии — ошибках, провалах, пре-ступлениях прошлого, далекого и близкого. Даже не в том, чтона крутых поворотах истории был сделан «не тот выбор».

Есть макроисторические законы, может, мистические,может, социально-биолого-климатические, еще какие-то неразгаданные, складывающиеся из случайностей, чрезмерноеобилие которых характерно для одних частей человечествабольше, чем для других. Они, эти макрозаконы, определяютдвижение цивилизаций. Россия — одна из них. И для нее, ве-роятно, пришел момент, когда происходит цивилизационный

надлом. Перестройка была, можно сказать, порождениемэтого надлома.

Но для того чтобы выработать энергию, достаточную дляспасительного выхода в новое цивилизационное русло, тре-бовалось больше времени, чем было отпущено Перестройке,и гораздо более благоприятные условия, которых у нее не ока-залось.

Здесь, может быть, самое подходящее объяснение того,что произошло с Россией на рубеже двух тысячелетий.

Подробно о ходе Перестройки, о ее свершениях и просчетах рассказано в предыдущих проектах Горбачев/Фонда

(«В Политбюро ЦК КПСС», «Отвечая на вызов времени»,«1989 год», «Перестройка и императивы ХХI века»).

В данном проекте речь идет об обстоятельствах и причинах срыва Перестройки и гибели самого государства,

которое она призвана была вывести на новый, современный путь развития.


28

РАЗДЕЛ II

А.Б. ВЕБЕР

Подготовка и провал августовского путча

Одним из побочных следствий начавшейся в 1985 годусоветской Перестройки стал принимавший все более откры-тые формы кризис межнациональных отношений в СССР —кризис, создавший на определенном этапе прямую угрозураспада Советского Союза. Подспудно кризис назревал дав-но. Предпосылки для него складывались на протяжении не-скольких десятилетий — по мере формирования националь-ного самосознания народов СССР, происходившего в услови-ях, когда декларированные Конституцией федеративные отно-шения подменила сверхцентрализованная унитарная систе-ма, воспринимавшая любые проявления национальной само-стоятельности как антисоветские происки.

Почва для будущих межнациональных конфликтов былазаложена сталинской «национальной» политикой — произ-вольным проведением административных границ, игнориро-ванием интересов республик при размещении производи-тельных сил, преследованиями за религиозные взгляды, руси-фикаторскими тенденциями, а во время Отечественной войны— депортацией целых народов.

Перестройка, политика гласности и демократизации сня-ли «сталинский колпак» с межнациональных отношений, обна-жили реальные различия в положении разных республик, вы-вели на свет божий скрытые ранее противоречия, обиды, оча-ги конфликтов. Серьезность этого вызова не сразу была осо-знана: привычным было думать, что национальные проблемыв СССР в основном решены, что интернациональная «дружбанародов» прочно укоренилась в советском строе, а те или


29

В этом и следующем разделе использованы неопубликованные материалыВ.В. Загладина, составившего обширную документированную хронику перест-ройки 1985–1991 гг. Эти материалы хранятся в Архиве Горбачев-Фонда.

иные «шероховатости» погоды не делают. Когда в марте-апре-ле 1986 года в Якутске произошли столкновения между груп-пами молодежи русской национальности и студентами-якута-ми Якутского государственного университета, это не вызвалоособой тревоги. Было принято постановление ЦК КПСС «О не-которых негативных проявлениях среди молодежи городаЯкутска», традиционно ориентировавшее на усиление воспи-тательной работы среди молодежи.

В декабре того же года произошли уже более серьезныесобытия в Алма-Ате, спровоцированные заменой первого се-кретаря ЦК КП Казахстана Кунаева русским — Колбиным. Си-ловое вмешательство привело к жертвам. Политбюро отреа-гировало тоже в традиционном духе: осудило как нарушениепринципов интернационализма, списав на «недоработки иупущения» на местном уровне.

Это были первые тревожные симптомы. С 1987 года на-циональная проблема встала во весь рост. Организованныеформы приняло движение крымских татар, насильственно пе-ремещенных в 1944 году в лагерные поселения Урала, Сиби-ри, Средней Азии. Теперь они потребовали возвращение вКрым, восстановления автономной республики крымских та-тар. Начались волнения среди других репрессированных на-родов — немцев Поволжья, балкарцев, чеченцев, ингушей, ка-рачаевцев, калмыков…

В начале 1988 года вспыхнул конфликт вокруг НагорногоКарабаха, который в свое время, в 1920 году, был произволь-но включен в состав Азербайджана, хотя 85% населения тамсоставляли армяне. Обострение армяно-азербайджанских от-ношений повлекло за собой самые тяжкие последствия — ар-мянские погромы (в Сумгаите 27–29 февраля 1988 года), в Ба-ку (13 января 1990 года)1, столкновения в приграничных райо-нах Азербайджана и Армении, десятки тысяч беженцев с обе-


30

1 В связи с этим было объявлено чрезвычайное положение в Баку, в городбыли введены войска МВД и Советской Армии. В результате возникшей перест-релки погибло 83 человека, в том числе 14 военнослужащих и членов их семей.См.: «Союз можно было сохранить. Белая книга. Документы и факты о политикеМ.С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального госу-дарства». Издание 2-е. — М.,2007, с. 124, 125.

их сторон, затяжной военный конфликт между двумя респуб-ликами.

Общественные движения на национальной почве сталинабирать силу в Прибалтике, Грузии, Молдавии, зародилисьна Украине и в Средней Азии. Они приняли форму «народныхфронтов» и подобных им неформальных организаций, кото-рые создавались сначала под флагом поддержки Перестрой-ки, но их лидеры, как вскоре выяснилось, с самого начла пре-следовали сепаратистские цели.

В ноябре 1988 года Верховный Совет Эстонской ССР при-нял закон об изменениях в Конституции республике и Декла-рацию о суверенитете, которые противоречили союзной Кон-ституции. В ночь с 8 на 9 апреля 1989 года произошли траги-ческие события в Тбилиси — по решению местных властей бы-ли использованы войска для разгона несанкционированногомитинга, проходившего под лозунгом независимости Грузии,погибло 16 человек2.

Эти события вызвали широкий общественный резонанс,подстегнув сепаратистские тенденции. В мае 1989 года Вер-ховный Совет Литвы, вслед за Эстонией, одобрил Деклара-цию о государственном суверенитете, а также поправки к Кон-ституции республики, согласно которым законы СССР призна-вались действующими только после их утверждения респуб-ликанским Верховным Советом. Обострение национальныхпроблем наложило свой отпечаток на работу первого Съезданародных депутатов СССР (май-июнь 1989 года).

Перед руководством КПСС со всей остротой выдвинулисьвопросы об отношениях между союзной властью и республи-ками, об экономических, политических и культурных правахреспублик, о праве выхода из СССР. Речь шла уже о судьбе Со-юза. При этом выкристаллизовались две противоположныелинии, столкновение которых определило дальнейший ход со-бытий.

Одна линия, линия Горбачева — на сохранение Союза,при том понимании, что союзные начала нуждаются в обнов-лении, что необходимо строить подлинную федерацию, кото-


31

2 См. там же, с. 61–65.

рая основывалась бы на реальном признании суверенитетасоюзных республик, наполнении его новым политическим иэкономическим содержанием, при максимальном учете инте-ресов каждой нации и народности, всего сообщества народовСССР.

Вопросам радикального обновления национальной поли-тики с учетом новых реалий был посвящен специальный пле-нум ЦК КПСС 19-20 сентября 1989 года. Пленум готовилсядолго и основательно, тезисы проекта платформы КПСС «На-циональная политика партии в современных условиях» былипредварительно опубликованы для всеобщего обсуждения. Впринятом на пленуме документе были определены следую-щие основные задачи в этой области:

— преобразования в Советской Федерации, наполнениеее реальным политическим и экономическим содержа-нием;

— расширение прав и возможностей всех видов и форм на-циональной автономии;

— обеспечение каждому народу равных с другими возмож-ностей в реализации своих прав;

— свободное развитие национальных культур и языков;— укрепление гарантий, исключающих ущемление прав

граждан по национальному признаку.Впервые был поставлен вопрос о разработке и подписа-

нии нового Союзного договора. Решения пленума ориентиро-вали на демократический подход к межнациональным спорам,на диалог и переговоры, на политику, исключавшую примене-ние силы. Но, как ни важны были эти решения, они, к сожале-нию, сильно запоздали. Затянулась и подготовка к созданиюправовой базы реформирования Союза — нового Союзногодоговора.

«Нет у нас плана действий по защите федерации», конста-тировал Горбачев на заседании Политбюро 2 марта 1990 года3.Тогда же он поручил срочно подготовить такой план, дать кон-кретные предложения для рассмотрения их в Верховном Сове-те СССР. И вновь подтвердил неотложность этой задачи, высту-пая после избрания его Президентом СССР: «…Считаю безот-


32

3 «Союз можно было сохранить…», с. 139

лагательной разработку нового Союзного договора, которыйотвечал бы нынешним реальностям и потребностям развитиянашей федерации, каждого народа. При этом следует предус-мотреть дифференциацию федеративных связей с учетом сво-еобразия усилий и возможностей каждой республики»4.

В противоположность стремлению Горбачева сохранитьСоюз, в аппаратных кругах РСФСР — в ответ на рост сепара-тистских настроений в Прибалтике и некоторых других рес-публиках — сформировалась линия на противопоставлениеРоссии Союзу, на независимость России, т.е. фактически наразвал СССР. Эту линию — сначала неявно, а потом все болееоткрыто — стали проводить в своих действиях Ельцин и его ок-ружение. Они стремились внушить общественности, что Рос-сийская Федерация, освободившись от бремени «окраин»,сможет быстрее двигаться по пути экономического и социаль-ного прогресса.

Горбачев был убежден, что русский народ не простит ни-какому руководителю «развала империи», но вместе с тем ви-дел, как нарастают настроения, отражавшие чувства обиды игоречи за состояние российских областей. Эти чувства обост-рялись по мере роста все более открытых нападок на Россиюсо стороны некоторых национальных деятелей. На российскихпроблемах, констатировал он, начинаются политические спе-куляции, назвав в этой связи «амбициозных критиков и разру-шителей вроде Ельцина»5. Усугубляли ситуацию проблемы иопасности, связанные с подготовкой к образованию Россий-ской компартии, к чему, не без дальнего прицела, подталкива-ли инициаторов этого дела сепаратистские круги в других ре-спубликах.

Линия на противопоставление России Союзу оформиласьна первом Съезде народных депутатов РСФСР (май-июнь1990 г.). Ельцин использовал платформу съезда для жесткойатаки против союзного Центра. Он призвал съезд принять об-ращение к парламентам и народам других союзных республикс предложением немедленно начать переговоры «по выработ-


33

4 Там же, с. 140.5Там же, с. 145.

ке новых взаимоприемлемых форм содружества». Избранный29 мая председателем Верховного Совета РСФСР, Ельцин наследующий же день заявил на пресс-конференции: Россия«будет самостоятельной во всем и решения ее должны бытьвыше союзных»6.

12 июня 1990 года Съезд принял Декларацию о государ-ственном суверенитете РСФСР. В тот же день на Совете Феде-рации Ельцин утверждал: Декларация — это свидетельствотого, что РСФСР «остается в Союзе». Но тут же оговорился:выработать Союзный договор трудно, вместо этого нужны«всеобъемлющие договоры между республиками без каких-либо предварительных политических и экономических усло-вий». А затем РСФСР решит, какую долю собственности и ка-кие права она передаст Центру и заключит с ним соответству-ющий договор7.

Под занавес съезда Ельцин предложил проект постанов-ления, выводившего Совет министров РСФСР из подчинениясоюзного правительства, и такое постановление было приня-то. Председатель Совета Республики Верховного СоветаРСФСР В. Исаков воспоминает: «Съезд шел к концу. В один изпоследних дней меня вновь вызвал Ельцин и вручил несколькогусто написанных листков: «Вот написал ночью. Надо успетьпринять». Это был написанный лично им проект постановле-ния «О разграничении функций управления организациями натерритории РСФСР». <…> С первого взгляда было видно, чтопроект носит конфронтационный характер. Совет МинистровРСФСР выводился из подчинения союзного правительства ипередавался в ведение Съезда народных депутатов, Верхов-ного Совета РСФСР. Тем самым рушилась единая вертикальисполнительной власти. В юрисдикции Союза ССР оставалисьлишь девять министерств и ведомств — все остальное пере-водилось в ведение России. МВД РСФСР подчинялось СоветуМинистров РСФСР. Учреждались российская банковская и та-моженная системы. Совету Министров РСФСР предлагалосьзаключить прямые договоры с союзными республиками и ино-странными государствами, оформить в договорном порядке с


34

6 «Союз можно было сохранить…», с. 157.7 Там же, с. 159.

правительством СССР отношения по управлению союзнойсобственностью, осуществлению функций союзных ведомствна территории РСФСР… Куда ведет этот шаг?... Подзаголовокпостановления — «Основа нового Союзного договора» успо-каивал…»8.

Ельцин выдвинул абсурдную по своей сути идею «первич-ного суверенитета» — начиная от человека, затем предприя-тия, колхоза, совхоза, любой другой организации, районногосовета и т.д. Стал выступать с этой идеей в поездке по странев августе, посетив Татарию, Башкирию, Республику Коми,Свердловск, Кузбасс, Приморский край, Сахалин, Камчатку.Выступая в Казани, заявил: «Можете иметь абсолютно всеправа, что из них захотите взять, что делегировать России, ни-кто вас подталкивать не будет». На встрече с общественнос-тью Уфы сказал: «возьмите ту долю власти, которую можетепроглотить»9. Позиция российских властей спровоцировалато, что получило название «парада суверенитетов»: в последу-ющие недели и месяцы с декларациями о суверенитете высту-пили другие республики, в том числе автономные.

Одновременно шел другой процесс — партийно-государ-ственная номенклатура все больше проникалась антиперест-роечными настроениями. Одним из первых симптомов этогостала знаменитая статья Н. Андреевой «Не могу поступитьсяпринципами», с сочувствием воспринятая значительной час-тью партийно-государственного аппарата, в том числе и неко-торыми членами Политбюро. В апреле 1989 года Горбачевконстатировал: «Кадры охватывает ностальгия по прошло-му»10.

Угроза распада СССР способствовала формированиюконсервативной оппозиции курсу Перестройки, ее глашатаемстал второй человек в руководстве партии Е. Лигачев. Высту-пая на пленуме ЦК 16 марта 1990 года, он говорил: «В нашемобществе обозначились силы, люди, которые, прикрываясь и


35

8 Исаков В. Председатель Совета Республики: Парламентские дневники1990–1991. — Екатеринбург: ИПП «Уральский рабочий», 1997. С. 128, 129.

9 «Союз можно было сохранить…», с. 165, 166.10 Там же, с. 65.

спекулируя лозунгами Перестройки, вынашивают намерениеразвалить общество, партию, выхолостить ленинские принци-пы ее построения и деятельности (что относится к УставуКПСС). А проще говоря, преобразовать ее в социал-демокра-тию, ввести в стране частную собственность и реставрироватькапиталистическое производство». Пришла пора, заявил Ли-гачев, «дать отпор антисоциалистическим силам».

Спустя несколько дней Лигачев направил Горбачеву пись-мо, написанное «после мучительных размышлений». Там гово-рилось: «Страна подошла к пределу. Нависла реальная угрозацелостности советской федерации, единству КПСС. <…> Вобществе действуют силы, противостоящие социализму. <…>Под флагом демократии, гласности идет размывание идейныхи моральных устоев общества. Разрушительная работа оппо-зиционных сил смыкается с враждебными силами извне.Вслед за Восточной Европой они поставили цель «раскачатьсоциализм» в СССР, сорвать общественные преобразованияна путях научного социализма, перевести нашу страну в рам-ки капиталистического развития». Лигачев призывал добитьсяразмежевания, очищения рядов партии «от тех, кто занимаетпозиции ревизионизма, социал-демократизма, национализ-ма»11.

В ходе подготовки Российской партийной конференциивозникло движение за создание Российской компартии сосвоим ЦК. Аргументировалось это желанием «уравнять» Рос-сию с другими республиками: всюду, де, есть республикан-ские компартии, кроме РСФСР. Фактически же РКП замышля-лась как платформа для консолидации антиперестроечныхсил в КПСС. Одним из тех, кто стоял за этим проектом, был Ли-гачев. Утверждая в своих воспоминаниях, что РКП, а такжеКрестьянский (Агропромышленный) союз создавались «с це-лью сопротивления антисоциалистическим силам», он заме-чает: «В их организации, в подборе руководителей я принималсамое непосредственное участие…»12.

Появление РКП вело к превращению КПСС в аморфныйсоюз компартий, а это — к расколу СССР. Горбачев понимал


36

11 Лигачев Е.К. Загадка Горбачева. — М., 1992. С. 96–99.12 Лигачев Е.К. Кто предал СССР? — М.: Эксмо: Алгоритм, 2010. С. 279.

эту опасность, предупреждал о ней. Но пришел к выводу, что втех условиях помешать созданию РКП уже невозможно. Ипредложил решать вопрос на XXVIII съезде КПСС, решать та-ким образом, чтобы сохранить контроль со стороны руковод-ства КПСС. В противоположность этому Лигачев на том же за-седании Политбюро заявил: быть или не быть РКП — вопросуже решен, и надо «идти на XXVIII съезд с уже созданной Ком-партией России. Это укрепит наши позиции на XXVIII съез-де»13.

Конституирование РКП было ускорено принятием Декла-рации о государственном суверенитете РСФСР. Поддержавсоздание РКП, Лигачев объективно играл на руку «ельцинис-там», смыкаясь с ними в противодействии курсу Горбачева.Незадолго до XXVIII съезда, выступая на Крестьянском съезде,он публично заявил о несогласии с курсом Горбачева, полити-ка которого, как он утверждал, «ведет к расколу СССР»14. Длянастроений в высшем эшелоне партийных функционеров по-казателен и такой эпизод. Перед открытием XXVIII съезда(июль 1990 года) в гостинице, где жили делегаты, собраласьгруппа влиятельных секретарей обкомов и крайкомов, и гово-рили они о том, что главное для них — отделить Яковлева иШеварднадзе от Горбачева, «а с самим Горбачевым они как-нибудь справятся»15.

Таким образом, наряду с национал-сепаратистской оппо-зицией Перестройке обозначилась доктринально-идеологи-ческая, в защиту коммунистической ортодоксии, советского«государственного социализма». Эта линия размежеваниястала неизбежной, когда выяснилось, что дело идет к измене-нию общественно-политической системы. Консервативныекруги стали воспринимать установку на использование рыноч-ных отношений, на признание частной собственности в рамкахмногоукладной экономики как «предательство социализма»,


37

13 В Политбюро ЦК КПСС… По записям Анатолия Черняева, Вадима Мед-ведева, Георгия Шахназарова (1985–1991). Издание 2-е, исправленное и допол-ненное. — М.: Горбачев-Фонд, 2008. С. 619, 620.

14 Грачев А. Горбачев. — М.: Издательство Вагриус, 2001. С. 284.15 См.: Степанков В.Г. ГКЧП: 73 часа, которые изменили мир. – М.: Время,

2011. С. 11.

как переход на социал-демократические позиции, будто бы apriori враждебные социализму.

Осенью 1990 года произошло резкое обострение полити-ческого кризиса в стране. Борьба развернулась вокруг выборапрограммы перехода к рынку, прежде всего — между союзнымправительством и российским. Соглашаясь на словах с необ-ходимостью единой программы, Ельцин поставил условиемотставку правительства Н.Рыжкова. На самом деле Ельцинунужна была не общая программа, а собственная, подрываю-щая позиции Центра.

Еще 19 июля Верховный Совет России принял закон оконтроле над банковской сетью и сберегательными кассами(дезавуированный сразу же союзным правительством). 20сентября Верховный Совет РСФСР потребовал отставки пра-вительства Рыжкова, утверждая, что оно лишилось довериямасс и неспособно вывести страну из кризиса.

Верховный Совет СССР предоставил Президенту СССРчрезвычайные полномочия на период перехода к рынку, ноЕльцин отверг предложенный Горбачевым синтез программыэкономической реформы. В телевизионном выступлении 16октября Ельцин обвинил Центр в стремлении ограничить суве-ренитет Российской Федерации, сорвать переход к рынку, со-хранить административно-командную систему. И предъявилнечто вроде ультиматума: либо принимаются его требования,либо — дележ власти, собственности, вооруженных сил.16

Это был вызов, который угрожал дальнейшим подрывомусилий союзной власти стабилизировать ситуацию в экономи-ке. Горбачев на заседании Верховного Совета СССР 19 октяб-ря сказал: «Складывается впечатление, что за негативнымиотзывами на рассматриваемый нами сейчас документ («Ос-новные направления по стабилизации народного хозяйства ипереходу к рыночной экономике») стоят не деловые аргумен-ты, а какие-то иные, скорее всего политические соображения.Я хотел бы ошибиться. Но ведь все мы должны отдавать себеотчет в том, что в нынешней тревожной ситуации программустабилизации экономики, затрагивающую жизненные интере-


38

16 Горбачев М.С. Понять перестройку… Почему это важно сейчас. — М.:Альпина Бизнес Букс, 2006. С. 283.

сы страны, аморально превращать в предмет политическихигр». («Правда», 20 октября 1990).

Развернулась «война законов». В ответ на принятый Вер-ховным Советом СССР закон, подтверждавший приоритет со-юзных законов по отношению к республиканским, ВерховныйСовет РСФСР в тот же день (24 октября) подтвердил свое ре-шение о приоритете республиканского законодательства.Чуть позднее (31 октября) принял закон об экономическом су-веренитете России (объявленный недействительным союзны-ми властями). Горбачев заявил на заседании Верховного Со-вета СССР: «…Идет самая настоящая политическая борьба,борьба за власть... Эта борьба приобретает конфронтацион-ный характер и ее участники не брезгают никакими средства-ми» («Правда», 17 ноября 1990).

Оценивая ситуацию, Горбачев говорил о наступлении«фазы решающих событий», о «тихой контрреволюции», о том,что страна «на грани гражданской войны» (в беседе с амери-канским послом Мэтлоком)17. На четвертом Съезде народныхдепутатов СССР Сажи Умалатова (с подачи, как считают, пред-седателя Верховного Совета СССР А. Лукьянова) потребовалавключить в повестку дня вопрос о недоверии Горбачеву.

В постановлении Верховного Совета СССР (ноябрь 1990года) «О положении в стране» говорилось: «Обстановка встране продолжает ухудшаться и приближается к критическо-му состоянию... В стране сложилась чрезвычайная ситуация,которая требует принятия радикальных мер». Горбачев пред-ложил программу укрепления исполнительной власти, в томчисле — преобразование правительства СССР в Кабинет ми-нистров, подчиненный непосредственно Президенту. Этипредложения были приняты.

В сентябре-декабре 1990 года в высказываниях разныхполитических деятелей, не говоря о СМИ, все чаще возникаеттема чрезвычайных мер с применением силы. В. Болдин, ру-ководитель аппарата Президента СССР, в интервью коррес-понденту «Известий» (оно, правда, не было опубликовано) не-двусмысленно высказывается в этом духе. Реагируя на репли-ку корреспондента о том, что это может означать войну в стра-


39

17 См.: Грачев А. Ук. соч., с. 345.

не, Болдин отвечает: «Нет, это как раз потребует значительноменьше жертв, чем если все будет тянуться, как тянется вОше, в Нагорном Карабахе. Я могу чего-то не понимать, но ду-маю, что нужно было в самом начале, когда там все развора-чивалось, пожертвовать, допустим, двумя-тремя людьми, итам бы все улеглось. Если бы применили силу» («Известия», 26августа 1991).

А. Лукьянов, принимая участников Бергедорфского фору-ма18, говорит им: «Следует проанализировать и опыт Пиноче-та. Необходимо стабилизировать экономику, но без сильныхинститутов невозможно ввести рыночную экономику». Мар-шал Ахромеев, будучи военным советником Президента, пуб-ликует в «Советской России» статью, где говорится, что армияможет быть использована против сил, угрожающих единствустраны и ее социальной системе. Министр обороны Д. Язовпроводит пресс-конференцию, развивая мысль о том, что ар-мия призвана участвовать во внутренней политике, вмеши-ваться в нее. «Известия» публикуют заявление «группы 53» спризывом ввести чрезвычайное положение и президентскоеправление в зонах конфликтов. Ассоциация государственныхпредприятий и объектов промышленности, строительства исвязи СССР, возглавляемая А.Тизяковым (будущим членомГКЧП), принимает обращение к Президенту СССР с требова-нием ввести в экономике чрезвычайный режим.

Скрытая подготовка к введению чрезвычайного положе-ния уже велась. Ключевая роль в этом принадлежала КГБ и егопредседателю В.Крючкову, назначенному на этот пост в октя-бре 1988 года. Когда началась подготовка? Замысел созрелне сразу, но когда во время следствия по делу ГКЧП Крючковаспросили, откуда взялось это название, он ответил: «Ну, этоодин из вариантов… Названия обсуждались еще с 1989 года».(«Московские новости», 8 декабря 1993).

КГБ регулярно направлял в адрес Президента информа-цию, из которой следовало, что без введения чрезвычайного


40

18 Бергедорфский форум был основан в 1961 году германским фондом им.Курта Кербера как дискуссионная площадка для обсуждения актуальных тем ев-ропейской внешней политики, содействия расширению международного диало-га «Восток-Запад».

положения обстановку в стране нормализовать невозможно.В начале декабря 1990 года Крючков поручил заместителю на-чальника Первого главного управления КГБ В.И. Жижину иполковнику А.Г. Егорову подготовить записку о первоочеред-ных мерах «по стабилизации» обстановки в стране на случайвведения чрезвычайного положения. Замысел состоял в том,чтобы добиться от Горбачева согласия на режим чрезвычайно-го положения, а если не получится (уверенности в успехе тако-го замысла не было), то действовать без Горбачева и вопрекиему.

Попытка повязать Горбачева своим планом была пред-принята в связи с ситуацией в Прибалтике. Когда Горбачев вноябре 1990 года вернулся из Парижа, где он участвовал в Об-щеевропейском совещании (от которого, кстати, представи-тели прибалтийских республик добивались получения офици-ального статуса), Крючков, Язов и Пуго (министр внутреннихдел СССР) стали убеждать его, что в Прибалтике есть «здоро-вые силы», они готовы действовать и надо только оказать имминимальную поддержку из Центра19.

План военной акции в Вильнюсе обсуждался 8 января1991 года на совещании у Болдина в ЦК КПСС с участиемО. Бакланова (секретаря ЦК КПСС, курировавшего военно-промышленный комплекс), Б. Пуго, Д. Язовова, В. Крючкова,О. Шенина (члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС). Еще односовещание у Болдина было проведено 12 января: участвовалиВ. Павлов (сменивший Рыжкова на посту премьер-министраСССР), О. Бакланов и О. Шенин; оно закончилось уже посленачала стрельбы в Вильнюсе. Вильнюсскую акцию можно счи-тать своего рода репетицией августовского путча.

Операция силовиков, сопровождавшаяся гибелью людейпри штурме вильнюсской телебашни, провалилась. Она вы-звала волну протестов общественности внутри страны и за ру-бежом. Участники массовой демонстрации в Москве (200–300тыс. человек) требовали отставки Горбачева, Язова, Пуго.

Все дальнейшие изыскания по поводу событий в Вильню-се, а затем в Риге, показали, что применение там оружия про-


41

19 Грачев А. Ук. соч., с 345.

изошло без согласия Горбачева — убежденного противникаиспользования силы для сохранения Союза. КГБ и военные непосвятили его в свои подлинные намерения. То, что стала воз-можна такая провокация, бросавшая подозрения на прези-дента, отражало состояние государственности в тот момент.

На этом попытки добиться от Горбачева поддержки чрез-вычайных мер не прекратились. В начале февраля 1991 годаКрючков представляет Президенту СССР записку «О полити-ческой обстановке в стране». Предлагает задействовать Вер-ховный Совет СССР и Съезд народных депутатов, имея в видуобразовать «в соответствующий момент… временные структу-ры в рамках осуществления чрезвычайных мер, предостав-ленных Президенту Верховным Советом СССР». Тем време-нем А. Тизяков готовит проекты документов о введении в стра-не чрезвычайного положения20.

Ельцин не замедлил воспользоваться событиями в При-балтике для новой атаки на Центр. 13 января 1991 года он на-правился в Таллин, где подписал документ о признании Росси-ей суверенитета трех прибалтийских республик. В обращениик участникам массового митинга в Москве он обвинил Прези-дента СССР в поддержке «самозваных комитетов спасения» ипотворстве насилию против мирного населения.

По возвращении из Таллина Ельцин на пресс-коференциисообщил, что руководители четырех республик — России, Ук-раины, Белоруссии и Казахстана, намерены, не дожидаясьСоюзного договора, заключить четырехстороннее соглаше-ние. Обсуждали они это еще в декабре 1990 года, в дни рабо-ты IV Съезда народных депутатов СССР, когда тайно встрети-лись в резиденции казахстанского президента Нурсултана На-зарбаева в Москве. План был сообщен Горбачеву, но был имотвергнут. Однако контакты между четырьмя руководителямипродолжались, и в феврале, по признанию С. Шушкевича(председателя Верховного Совета Белоруссии), был даже


42

20 Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. — М.: Изд-во «Огонек»,ОГИЗ, 1992. С. 129, 130.

21 Горбачев М.С. Понять перестройку…, с. 293, 294.

разработан «договор-заготовка», который послужил основойдокумента, принятого потом в Беловежской Пуще21.

Добившись (не сразу) прямого телеэфира на Централь-ном телевидении, Ельцин 19 февраля 1991 года обрушился сгрубыми, оскорбительными нападками на Горбачева, назвавполитику Перестройки политикой «обмана людей», прикрыва-ющей возврат к административно-бюрократической системе.Он заявил, что отмежевывается от позиции и политики Прези-дента СССР, требует его отставки и передачи всей власти Со-вету Федерации.

Свой демарш Ельцин позднее объяснял желанием проде-монстрировать всем свою непримиримость, в том числе «де-мократам», якобы уговаривавшим его пойти на компромисс сГорбачевым в интересах страны. «Вы боитесь Ельцина? Ну такполучите того Ельцина, которого боитесь!» Другим мотивом,по его же словам, было опасение, что Горбачев может усту-пить давлению министров-силовиков, ответственных за виль-нюсскую авантюру, и поддаться соблазну политики «сильнойруки» (Ельцин, с. 20, 21)22.

Горбачев ответил Ельцину, заявив несколько дней спустяв Минске: «…дело здесь не в личных симпатиях или антипати-ях. Речь идет о двух различных политических линиях и про-граммных целях. Расхождение в этом». Он констатировал: пиккризиса не пройден, положение по ряду направлений не толь-ко не улучшается, но приобретает угрожающий характер.

В те же дни, как рассказал позднее бывший пресс-секре-тарь Ельцина, из окружения Янаева (не прошло и года, как онстал союзным вице-президентом) поступило предложениеорганизовать его конфиденциальную встречу с Ельциным. На-до-де спасать страну… Ельцин отклонил предложение, на чтопоследовала такая реакция: «А вы, ребята не ошибаетесь?Смотрите, не пришлось бы жалеть. И очень скоро». («Новаяежедневная газета» 18 февраля 1994 года). Горбачеву об этомЕльцин ни тогда, ни в последующем не сообщил.23


43

22 Ельцин Б.Н. Записки президента. — М.: Издательство «Огонек», 1994.Страницы указаны по электронной версии этой книги: http://www.yeltsin.ru/upload/iblock/fa7/zapiski_prezidenta.pdf

23 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Книга 2. — М.: Новости, 1995. С. 555.

Продолжая нагнетать обстановку, Ельцин заявил 9 мартана встрече в Центральном доме кинематографистов: «Нам по-ра идти в наступление. Давайте <…> объявим войну руковод-ству страны, которое ведет нас в болото» («Советская Рос-сия», 12 марта 1991). Фактически война уже была объявленараньше, когда Ельцин провел через российский ВерховныйСовет бюджет РСФСР, урезавший в пять раз (!) перечисленияв союзный бюджет по сравнению с предыдущим годом.

Ельцин не хотел референдума о судьбе Союза. Он сопро-тивлялся принятию этого решения. За пару дней до референ-дума, состоявшегося 17 марта 1991 года, он заявил на «РадиоРоссии»: «Референдум проводится в расчете на то, чтобы по-лучила поддержку нынешняя политика руководства страны.Она направлена на сохранение имперской унитарной сути Со-юза, системы»24. Однако референдум показал, что большин-ство граждан Российской Федерации выступают за сохране-ние Союза.

Позже Явлинский, отвечая на вопрос, почему Ельцин вы-брал команду Гайдара, а не его, Явлинского, говорил: «У Бори-са Николаевича и его ближайшего окружения были четкие по-литические установки, которые они считали приоритетными ихотели реализовать в любом случае. Прежде всего, это одно-моментный (в прямом смысле — в один день) не только поли-тический, но и экономический развал Союза…» Об этом же от-кровенно сказал как-то Хасбулатов: «Мы хотели сделать этотпереворот, подписав договор, но только мирным путем»25.

Эти высказывания приводит Лукьянов — лицо «заинтере-сованное», ему такие ссылки нужны для самооправдания. Новот другая цитата — из воспоминаний Ю.Воронина, первогозаместителя председателя Верховного Совета РСФСР в 1992-1993 гг.:

«Ельцин не оставлял идею развала Советского Союза, онк ней возвращался неоднократно. Напомню читателю и дляистории, что еще 19 февраля 1991 года он призвал не просток отставке Горбачева, но и к передаче всей полноты власти в


44

24 «Союз можно было сохранить…», с. 212.25 Цит. по: Лукьянов А.И. Август 91-го. Был ли заговор? — М.: Алгоритм:

Эксмо, 2010. С. 130, 131.

СССР Совету Федерации. Тогда эта попытка встретила резкийотпор в обществе. Тихий государственный переворот не про-шел… Ельцин последовательно, шаг за шагом шел к разруше-нию Союза и задолго до предательского соглашения в Бело-вежской Пуще ратовал за создание СНГ»26.

Вот что писал сам Ельцин в своих «Записках»: «Мы (т.е. они его сторонники. — А.В.) долго и изнурительно боролись сэтой системой, начиная с 1989 года, с первого Съезда народ-ных депутатов, впервые в советской истории боролись легаль-но — и победили» (Ельцин, с. 18)27. И по поводу своего избра-ния президентом РСФСР: «Горбачев представлял собой Союз,империю, старую державу (!), а я — Россию, независимую ре-спублику, новую и даже пока еще не существующую страну.<…> Я пришел с идеей самого радикального освобождения от«советского» наследия — <…> путем изменения державной,несущей, страдательной функции России» (там же, с. 28).

Попытки побудить Горбачева прибегнуть к чрезвычайныммерам продолжались и после референдума 17 марта. Лукья-нов (со ссылкой на бывшего секретаря МГК Ю.Прокофьева)пишет о совещании у Горбачева 28 марта, на котором, как онутверждает, была создана комиссия под руководством Янаевадля разработки конкретных предложений (хотя, как отмеченовыше, Крючков позаботился об этом еще раньше). В «комис-сию» (если таков был ее статус), помимо Янаева, вошли Язов,Крючков, Пуго, Павлов (члены незадолго до того созданногоПрезидентского совета), а также Болдин и Шенин.

27 марта, накануне открытия третьего Съезда народныхдепутатов РСФСР, в Москву были введены войска — на этомнастояли Крючков и Пуго под тем предлогом, что в связи сприуроченным к съезду массовым митингом возможны беспо-рядки и его участники чуть ли не собираются «идти на штурмКремля». По требованию делегатов российского съезда в тотже день войска были выведены. Во всяком случае, предметдля разговора на совещании у Горбачев был.


45

26 Воронин Ю.М. Стреноженная Россия: Политико-экономический портретельцинизма. — М.: Республика, 2003.

27 http://www.yeltsin.ru/upload/iblock/fa7/zapiski_prezidenta.pdf

Заслуживает внимания, что в упомянутую «комиссию» во-шли все будущие члены ГКЧП (кроме Тизякова и Стародубце-ва). После совещания они, по словам Лукьянова, уединились вкабинете Янаева и там договаривались о порядке работы.Формально речь шла о том, чтобы конкретизировать механизмисполнения принятого в апреле 1990 года по настоянию мини-стров-силовиков Закона СССР «О правовом режиме чрезвы-чайного положения». Фактически, прикрываясь этим законом,«комиссия» подготавливала идеологическую и организацион-ную базу для введения в стране чрезвычайного положения.

Было условлено, что сотрудники Крючкова, Пуго и Болди-на проработают формы введения чрезвычайного положения.«Комиссия» собиралась дважды — у Янаева и у Язова. Группагенералов и офицеров из ведомства Крючкова заготовилавоззвание к народу, которое потом было использовано в авгу-сте. На совещании у Язова (в Министерстве обороны) обсуж-дался и такой вопрос: как быть, если Горбачев не поддержитэти планы? Тогда, сказал кто-то, Янаеву придется брать руко-водство страной в свои руки28.

Предложения (четыре варианта) были представлены Гор-бачеву, но он на них не отреагировал29. Политика чрезвычай-щины, с опирой на силовые методы, в любом случае дискре-дитировала бы и лично Горбачева, и всё его дело, еще большеослабила бы его позиции во власти. Осуществить такой планхотели уже в начале апреля, во время визита Горбачева в Япо-нию. Об этом его предупреждал А.Яковлев в личной записке:«Насколько я осведомлен, да и анализ диктует такой прогноз,готовится государственный переворот справа»30. Не преуве-личивал ли Яковлев угрозу? Но вот свидетельство Янаева:«…первоначально «операцию ГКЧП» ее инициаторы (преждевсего В.А. Крючков и О.С. Шенин) планировали провести в ап-реле 1991 года, когда Горбачев находился с визитом в Японии.Но мне удалось отговорить их от радикальных действий, пред-


46

28 Лукьянов А.И. Ук. соч., с. 51, 52.29 См.: Кравченко Л.П. Лебединая песня ГКЧП. — М.: Эксмо: Алгоритм,

2010. С. 275.30 См.: Грачев А. Ук. соч., с. 363.31 Янаев Г.И. ГКЧП против Горбачева. Последний бой за СССР. — М.: Эксмо,

2010. С. 40.

ставлявшихся тогда неоправданными, чересчур авантюрис-тичными»31.

В начале апреля В. Крючков, встречаясь с находившимсяв Москве экс-президентом США Р. Никсоном, жаловался ему,что «по горло сыт демократизацией» и советовал американ-цам «присмотреться» к А. Лукьянову. Накануне отъезда Ни-ксона из Москвы члену его делегации Дмитрию Саймсу позво-нил сотрудник КГБ Ю. Зимин, отвечавший за связи с группойНиксона и сказал, что у него есть сообщение для Никсона отКрючкова. Зимин передал, что Горбачев, возможно, скоро бу-дет свергнут, так как председателю Верховного Совета надо-ели бесконечные пререкания между Горбачевым и Ельциным ион решил взять власть в свои руки. Зимин добавил, что в этойборьбе за власть Лукьянова поддержат военные и КГБ32.

Информация об этом просочилась в зарубежную прессу.«Франкфуртер Альгемайне» (ФРГ) 19 апреля писала, что Вер-ховный Совет под руководством его председателя Лукьяноваможет поставить вопрос об отстранении Горбачева с постаПрезидента СССР, опираясь на поддержку военных и госбезо-пасности. Аналогичные сообщения появились в те же дни вСША.

Новая атака на Горбачева была предпринята на очеред-ном пленуме ЦК КПСС 24–25 апреля 1991 года. В канун плену-ма 32 секретаря обкомов из 72 в РСФСР подписали письмо вЦК с требованием отставки Горбачева. Позднее один из них,Ходырев, хвастался тем, что перед пленумом вел переговорыс командующими военных округов о свержении Горбачева33.

На пленуме выступил премьер Павлов и снова поставилвопрос о чрезвычайном положении. «Партия утратила бди-тельность, — заявил он. — Кабинет министров предлагает не-медленно ввести чрезвычайное положение на транспорте, вотраслях топливно-энергетического комплекса, металлургии.


47

32 Грачев А. Ук. соч., с. 356; Бешлосс М.Р., Тэлботт С. На самом высокомуровне: Закулисная история окончания «холодной войны»/Пер. с англ. — М.: АО«Все для Вас», 1994. С. 296, 297.

33 Горбачев М.С. Понять перестройку…, с. 294.34 Степанков В.Г., Лисов Е.К. Ук. соч., с. 41.

При необходимости чрезвычайное положение должно вво-диться и в отдельных регионах страны»34. В те же дни Тизяковподготовил план смещения Горбачева и создания Временногокомитета управления с передачей ему всей полноты власти35.

С этим же готовился выступить на пленуме О. Бакланов.Главный тезис подготовленной им речи (текст был найден унего при обыске после провала августовского путча) гласил:«Основным условием антикризисной программы должно бытьнемедленное приостановление всех республиканских и реги-ональных законов, принятых после 1985 года, …восстановле-ние целостности СССР в «границах 1985 года», создание Ко-митета национального спасения с чрезвычайными полномо-чиями, вплоть до введения военного положения в стране»36.

Но и на этот раз осуществить задуманное не удалось: бук-вально в канун пленума Горбачев сделал неожиданный длямногих ход, собрав в Ново-Огарево руководителей союзныхреспублик. В числе девяти руководителей, откликнувшихся наего приглашение, был и Ельцин. Результатом встречи сталоСовместное заявление о безотлагательных мерах по стабили-зации обстановки в стране и преодолении кризиса. В качест-ве первоочередной меры называлось заключение нового Со-юзного договора.

Проявленная Ельциным «покладистость» объясняется,скорее всего, тем, что его настораживали сведения или слухи оготовящемся государственном перевороте. Это следует из не-обычных акцентов, появившихся тогда в его выступлениях. Занеделю до пленума он заявил в интервью «Известиям»: не пра-вы те, кто утверждает, будто у него «непримиримый» раскол сГорбачевым. Если речь пойдет о защите страны от правых, «мыобъединимся» («Известия», 16 апреля 1991). Выступая в Евро-пейском парламенте (16 апреля), говорил: «Не исключено, чтосамые ярые защитники тоталитарной системы, непримиримые


48

35 См. там же, с. 76. Тизяков составил и список членов комитета: 1. ШенинО.С. — председатель; 2. Бакланов О.Д. — заместитель; 3. Болдин В.И. — замес-титель; 4. Язов Д.Т.; 5. Крючков В.А.; 6. Пуго Б.К.; 7. Прокофьев Ю.А.; 8. ТизяковА.И.; 9. Стародубцев В.А.; 10. Костин Г.В. (Там же, с. 46). Шесть человек из этогосписка вошли в августе в состав ГКЧП (Бакланов, Крючков, Пуго, Стародубцев,Тизяков и Язов).

36 Там же, с. 33.

противники демократических преобразований в нашей страневынашивают планы применить грубую силу и попытаться любойценой сохранить старые порядки, восстановить свою власть.Если такое развитие событий может иметь место, то я готоввместе с президентом Горбачевым сделать все возможное, что-бы не допустить этого» («Российская газета», 23 апреля 1991).

Согласие на участие в новоогаревском процессе было,конечно, и обдуманным тактическим ходом: Ельцин расцени-вал Заявление «9+1» как важную уступку Горбачева, как шагнавстречу притязаниям российских властей или, по крайнеймере, хотел представить это таким образом, поскольку заин-тересован был в создании наиболее благоприятных для себяусловий на предстоявших и уже назначенных тогда выборахпрезидента РСФСР.

Второй день работы апрельского пленума ЦК начался соткрытой атаки ораторов на Горбачева, но когда он в ответ за-явил об уходе в отставку, возникло замешательство; ее неприняли и вопрос был снят с повестки дня. Впечатление, про-изведенное Заявлением «9+1» перевесило желание сместитьгенерального секретаря. В своем заключительном слове Гор-бачев решительно осудил идею введения чрезвычайного по-ложения — как попытку возврата к политической системе, су-ществовавшей в доперестроечные времена.

Горбачев был вынужден маневрировать. В той обстановкедействовать «острием против острия» значило бы сорвать про-цесс до того, как он достиг «точки невозврата». «Поэтому, —вспоминал Горбачев, — маневры приходилось делать невероят-ные. Демократы орали: Горбачев пошел вправо! Другие орали:Горбачев пошел на сделку с леваками и прочими радикалами!Хорошо все же, что были «края» и можно было маневрировать. Ииспользовать и тех и других. Протащить страну через этот этап.Если бы была затеяна свалка в тот момент, это бы раскололострану, сорвало бы все, и, вообще говоря, было бы безумием»37.

Запуск новоогаревского процесса породил, возможно,определенную иллюзию поворота в обществе, в политике отконфронтации к согласию. Ельцин внешне старался поддер-


49

37 Горбачев М.С. Понять перестройку…, с. 294.

жать это впечатление, демонстрируя готовность к «конструк-тивному сотрудничеству». В начале мая он заявил в выступле-нии по Центральному телевидению: «Встреча высших руково-дителей республик — девяти республик и Президента страны— может положить начало существенному оздоровлению вну-триполитической ситуации в стране, в России, конечно, то-же... Был достигнут компромисс, который позволяет сегодняпроводить реформу в условиях согласия по основным вопро-сам, а не противостояния и конфронтации». Но тут же с плохоскрытой угрозой добавил: если Президент уклонится от вы-полнения достигнутых договоренностей, «то у нас тоже есть взапасе свои варианты». («Куранты», 7 мая 1991).

В руководстве КГБ, возможно, еще не было ясности — накого ставить. В мае 1991 года Ельцин и Крючков подписали про-токол о создании российского КГБ. В этой связи представляетинтерес рассказ начальника Первого главного управления КГБ(разведка) Л.В. Шебаршина о беседе с Крючковым в конце ию-ня. Шебаршин изложил ему свои соображения: «...рассчитыватьна то, что Горбачев сможет сохранить единство Союза и удер-жать страну от распада, нереалистично. <…> Противостояние сЕльциным и Россией он неизбежно проиграет... Нравится намЕльцин или нет (мне лично он не нравится), комитету и всем намстоило бы ориентироваться на российского президента и Рос-сийскую Федерацию, ядро Союза...» И впечатление от реакцииКрючкова: «Мои рассуждения Владимир Александрович не пе-ребивает и в спор не вступает. Более того, он одобряет мысль оразвитии контактов со всеми уровнями российской власти и ру-гает комитетскую верхушку за пассивность. Председатель гово-рит медленно, над чем-то раздумывая. Кажется, я невольно за-тронул беспокоящую его тему. — Договорились!.. Работайте, по-больше информации Борису Николаевичу...»38.

Ельцин вел свою игру. Для Горбачева же главным былодругое: переиграть министров-силовиков. Уже после авгус-товских событий на вопрос корреспондента «Литературнойгазеты» — был ли у него страх перед КГБ, он ответил: «Нет. Те-


50

38 Шебаршин Л.В. Из жизни начальника разведки. — М.: Международныеотношения, 1994. С. 93.

39 Цит. по: Грачев А. Ук. соч., с.355.

перь могу сказать то, чего раньше бы не смог. Я знал их силу идолжен был их переиграть»39.

Переиграть — значило продвигать вперед новоогарев-ский процесс, демонстрируя готовность к достижению согла-сия и сотрудничества. В день выборов президента РСФСРГорбачев сказал журналистам на избирательном участке: «Яне мыслю Союза без России. Без нее его просто не можетбыть. Но точно так же Россия нуждается в Союзе... Мне кажет-ся, что самые трудные дебаты, дискуссии, может быть даженепонимание — позади. По крайней мере, я это чувствую. Естьпонимание того, что превыше всего — судьба нашего отечест-ва, нашего государства» («Правда», 13 июня 1991).

Это подтверждала, казалось, и встреча с руководителямидевяти республик 8 июля 1991 года, на которой обсуждалисьвопросы, связанные с поездкой в Лондон на заседание «боль-шой семерки». На пресс-конференции по окончании встречи,Горбачев сказал: «Нас объединило чувство общей ответствен-ности — оно и лежало в основе всех, скажу без преувеличения,исторических встреч в Ново-Огареве... Еду в Лондон не толькос мандатом, основанным на собственных убеждениях, но и собщей позицией союзных республик...» Ельцин, в свою оче-редь, в беседе с журналистами подтвердил: «Президент СССРедет в Лондон с позицией не только Центра, но и с мнениемвсех девяти республик, их руководителей. Это согласованноемнение» («Известия», 9 июля 1991).

Тем временем подготовка государственного переворотауже вступила в решающую фазу. Янаев при встрече с секрета-рем ЦК Компартии Кубы К.Альмейдой передал ему посланиедля Ф.Кастро, в котором просил кубинского лидера «не беспо-коиться», потому что «положение вещей скоро изменится».Это был не первый сигнал, переданный кубинскому руковод-ству — ранее Кубу посетил Крючков, который при встрече сФ.Кастро просил его использовать свое влияние в Движениинеприсоединения с тем, чтобы оно поддержало будущее воз-вращение советской политики «на принципы марксизма-ле-нинизма». Незадолго до путча Кубу посетил и О. Бакланов (Из-вестия, 12 и 13 сентября 1991).


51

Очередная попытка протащить переворот «законным» пу-тем была предпринята на сессии Верховного Совета СССР 17июня 1991 года. Премьер В.Павлов в этот раз выступил там стребованием предоставить правительству чрезвычайные полно-мочия, включая право законодательной инициативы. Отвечая навопросы, он признал, что с Президентом этот вопрос не обсуж-дал (Горбачева на сессии не было). Павлова поддержали «ястре-бы» из группы «Союз», а косвенно — и Лукьянов, высказавшийсяв пользу отделения оперативно-распорядительной деятельнос-ти Кабинета министров от деятельности Президента.

По предложению депутатов в тот же день на закрытом за-седании Верховного Совета выступили руководители силовыхминистерств — Пуго, Язов и Крючков. Последний пугал депу-татов призраком «агентов влияния», действующих по указкезападных стран и, прежде всего, США. «Обстоятельства тако-вы, — заявил он, — что без действий чрезвычайного характе-ра уже просто невозможно обойтись. Не видеть этого — рав-носильно самообману, бездействовать — значит взять на себятяжелую ответственность за трагические, поистине непред-сказуемые последствия»40.

Значение «июньского демарша» не было тогда в полноймере оценено. Горбачева, как уже сказано, на этом заседаниине было. На следующем заседании, которое состоялось 21июня, он в очень гневном своем выступлении осудил демаршПавлова и вылазку министров. Но не ставил вопрос о санкци-ях, считая, что инцидент исчерпан. Не хотел, по его словам,обострять ситуацию, удовлетворившись тем, что очереднаяатака реваншистов отбита41. Инициатива Павлова была вос-принята как поступок не очень опытного политически челове-ка, как его очередной «ляп», неловкость42.

Между тем, если бы требование Павлова было поддержа-но, Кабинет министров немедленно ввел бы в стране чрезвы-чайное положение43. Проект соответствующего постановлениябыл подготовлен все тем же Тизяковым (найден у него при


52

40 Крючков В.А. Личное дело. — М.: Изд-во Эксмо, 2003. С. 450, 451.41 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Книга 1. — М.: Новости, 1995. С. 594.42 Черняев А.С. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 годы. —

М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С. 954.43 Степанков В.Г., Лисов Е.К. Ук. соч., с. 42

обыске после провала путча). Пункт первый проекта постанов-ления гласил: «Ввести чрезвычайное положение на всей терри-тории СССР» — и подпись: премьер-министр СССР В. Павлов.

Не вызвало особой тревоги поступившее 20 июня от Буша(через посла Мэтлока) предупреждение о готовящейся попыт-ке отстранить Горбачева от власти. Горбачев сказал Мэтлоку:«Это невероятно на все 1000%». Общество «отвергнет кон-фронтационный подход… И тех, кто за ним стоит». Но есть си-лы, которых это не устраивает, они замышляют, как подорватьпроцесс оздоровления и не исключено, что в их среде «ведут-ся разные разговоры», в том числе и такие, которые подслу-шали американские разведчики44.

В телефонном разговоре на следующий день с БушемГорбачев рассказал, как только что «укоротил» Верховный Со-вет. В описании Черняева оценка Горбачевым «июньского де-марша» была следующей: «М.С. показал, что он «хозяин поло-жения». И если захочет, разгонит этих болтунов и провокато-ров… И получит поддержку республик и всей России во главес Ельциным. Эти кретины не понимают, что после новоогарев-ской «9+1» и избрания Ельцина президентом ситуация крутоизменилась. У М.С. появился тыл»45.

Неудача попыток «конституционного» переворота побуж-дала тех, кто его замышлял, сосредоточиться на подготовке косуществлению его как акции против Президента. Знал ли обэтом Ельцин? Надо полагать, что знал или, во всяком случае,догадывался. Когда он в июне 1991 года находился с визитомв США, заместитель советника американского президента понациональной безопасности Р.Гейтс (будущий министр оборо-ны США) попросил одного из сенаторов выяснить у президен-та России, что он думает по поводу множащихся сообщений овозможности переворота. Сенатор задал Ельцину вопрос: «Неслишком ли мы зациклились на мыслях о перевороте?». Ель-


53

44 См.: Черняев А.С. Ук. соч., с. 953. Впоследствии выяснилось, что инфор-мацию о готовящемся заговоре подбросил американскому послу Гавриил По-пов, бывший в то время мэром Москвы. А Буш «оформил» свое распоряжениеМэтлоку довести эту информацию до Горбачева как «данные американских раз-ведслужб».

45 См. там же, с. 954.

цин ответил: «Да ни в коем случае! До конца года будет пере-ворот. Горбачев в это не верит, но я готовлюсь» (AtlanticMonthly, 1994, June, p. 85).

Ельцина устраивал срыв подписания Союзного договора. Поего инициативе Верховный Совет РСФСР принял 12 июля поста-новление, в котором содержалось требование о доработке про-екта Союзного договора в разрез с согласованными в нем поло-жениями. Кроме того предлагалось подписать Договор на Съез-де народных депутатов (Правда, 1991, 13 июля). Вероятно, в этомже духе готовилась — без ведома Горбачева — встреча руководи-телей союзных республик в Алма-Ате, намечавшаяся на 12 авгу-ста (она не состоялась после того, как о ней случайно стало изве-стно Горбачеву)46. Но Ельцин поехал к Назарбаеву в канун путча.

26 июля состоялся последний пленум ЦК КПСС. Участво-вавший в нем известный публицист О.Лацис оставил следую-щее свидетельство: «На пленуме открыто началась подготов-ка к тому, чтобы на предстоявшем в конце года съезде смес-тить Горбачева, отклонить его реформаторскую программу иповернуть Перестройку вспять. О подготовке военного пере-ворота большинство участников пленума, очевидно, не знало,но политический переворот в стиле 1964 года готовили впол-не открыто. Самые нетерпеливые уже не хотели ждать декаб-ря, требовали созвать съезд в сентябре. Судя по тому, какпринял зал речь Лукьянова, они уже и преемника наметили»(«Известия», 31 декабря 1991)47.

Цитируя Лациса, Лукьянов оспаривает интерпретациютого своего выступления как призыва к путчу и замене гене-рального секретаря ЦК КПСС. Но не оспаривает того, что пе-реворот готовился. И даже утверждает, что у ГКЧП были пра-вовые предпосылки, более того — что чуть ли не сам Горбачеви создал ГКЧП в лице той группы, которой поручил еще 28марта подготовить предложения о возможных мерах, вытека-ющих из ранее приятого Закона СССР «О правовом режимечрезвычайного положения».

Но эта неуклюжая попытка оправдать заговорщиков ши-та, как говорится, белыми нитками. В том Законе речь шла о


54

46 См.: Кравченко Л.П. Ук. соч., с. 272.47 Цит. по: Лукьянов А.И., Ук. соч., с. 27.

чрезвычайном положении как временной мере при стихийныхбедствиях, крупных авариях или катастрофах, эпидемиях,эпизоотиях, а также при массовых беспорядках. Причем Законустанавливал, что чрезвычайное положение на территории со-юзной, автономной республики или в отдельных местностяхобъявляют Верховные Советы союзных или автономных рес-публик или вводит Президент СССР по просьбе или с согласияПрезидиума Верховного Совета или высшего органа государ-ственной власти соответствующей республики. Таких поводови такого права, а следовательно и оснований ссылаться наэтот закон, у путчистов не было.

Непосредственной целью организаторов путча было со-рвать подписание Союзного договора, намеченное на 20 авгу-ста 1991 года. Их благословили на это дело авторы опублико-ванного ранее «Слова к народу», подписанного генераламиВаренниковым, Макашовым, Родионовым, Громовым, писате-лями Ю. Бондаревым, А. Прохановым, В. Распутиным, народ-ной артисткой Людмилой Зыкиной и другими. Имена Варен-никова, Макашова, Проханова, как и бумаги, найденные позд-нее у Тизякова, как и признания Крючкова в его мемуарах, сви-детельствуют о том, что эти люди не только хотели предотвра-тить подписание Союзного договора, но и преследовали бо-лее далеко идущие цели — отменить демократические завое-вания Перестройки, вернуть общество к прежней системе, ре-абилитировать сталинский режим.

Спустил курок к действию подслушанный спецслужбойразговор Горбачева, Ельцина и Назарбаева в Ново-Огарево29–30 июля. Они обсуждали план действий после подписанияСоюзного договора. В частности, там речь зашла и о том, что-бы в дальнейшем заменить на своих постах Крючкова, Язова,Пуго, Павлова другими людьми.

5 августа, на следующий день после отъезда Горбачева вотпуск, члены будущего ГКЧП встретились на секретном объ-екте КГБ под кодовым названием «АБЦ» и договорились о под-готовке к отстранению Горбачева от власти. На следующийдень Крючков приказал своим сотрудникам, уже упомянутымвыше В. Жижину и А. Егорову, проработать план действий.Привлек им в помощь командующего ВДВ генерала П. Грачева.


55

По свидетельству Грачева, Жижин и Егоров были «не в востор-ге» от полученного задания. Спустя неделю выдали «доклад» надвух листках, к которому был приложен расклад сил и средствдля усиления охраны объектов в Москве на случай волнений48.

Межведомственной группе экспертов было поручено так-же составить «стратегический прогноз» возможных ситуаций вслучае введения в стране чрезвычайного положения. 8 августаони доложили Крючкову результаты анализа, выразив сомненияв целесообразности этого. Но маховик заговора уже набралобороты. Спустя несколько дней Крючков сказал Жижину и Его-рову, что «решение принято» и потребовал представить пере-чень мер по обеспечению чрезвычайного положения. 15 авгус-та на спецобъекте КГБ под Москвой, где велась эта работа, Гра-чеву показали подготовленные на основе прежних «наработок»документы: проект «Постановления № 1» о введении чрезвы-чайного положения, «Обращение к советскому народу», «Заяв-ление советского руководства», а также указ вице-президента овступлении в должность Президента Советского Союза49.

В субботу 17 августа премьер В.Павлов неожиданно созвалзаседание президиума Кабинета министров для обсужденияСоюзного договора. Он рассчитывал добиться решения о том,что представленный Договор не может быть подписан. Но ока-залось, что коллеги Павлова придерживались противоположно-го мнения: не подписывать Договор нельзя. О заседании сталоизвестно Горбачеву, и он связался по телефону с первым заме-стителем премьера В. Щербаковым, высказав в самых жесткихвыражениях возмущение действиями Павлова. Щербаков со-общил, что, вопреки Павлову, принято постановление одобрить«в принципе» текст Союзного договора и отметить важное зна-чение его подписания для стабилизации обстановки в стране.

Вечером 17 августа члены ГКЧП (включая Павлова) встре-тились вновь и приняли решение с 18-го, т.е. в воскресенье,приступить к действиям. Замысел состоял в том, чтобы попы-таться побудить Горбачева подписать Указ о чрезвычайном


56

48 Августовский путч: летопись событий. Сайт Горбачев-Фонда (http://www.gorby.ru/putsch/...) См. также: Степанков В.Г. ГКЧП: 73 часа, которые изме-нили мир, с. 30–31.

49 Августовский путч: летопись событий (там же); Степанков В.Г. ГКЧП: 73часа, которые изменили мир, с. 32–33.

положении, или заставить его подать в отставку. Была опреде-лена группа для поездки в Форос с этой «миссией» под руко-водством О.Бакланова. Днем 18 августа Бакланов, Шенин,Болдин, Варенников, Плеханов (начальник Службы охраныКГБ СССР) вылетели в Крым. Было дано указание отключитьсвязь у Президента СССР, сменить внутреннюю охрану на тер-ритории форосской дачи и установить дополнительную охра-ну по периметру вокруг территории дачи.

На даче в Форосе, изолированной таким образом отвнешнего мира (строжайше запрещено было кого-либо выпу-скать), группа незваных визитеров встретилась с Горбачевым.Ему фактически предъявили ультиматум: подписать указ овведении чрезвычайного положения, или же временно пере-дать свои полномочия вице-президенту Янаеву, или, наконец,подать в отставку. Все эти требования Горбачев отверг. Сосвоей стороны, предложил: давайте созывать Верховный Со-вет СССР, Съезд народных депутатов и там решать, действуя врамках Конституции, закона50. Делегация удалилась ни с чем.Уже из самолета по пути в Москву Плеханов сообщил Крючко-ву, что Горбачев отказался вводить чрезвычайное положение.

События тех августовских дней — 18–21 августа — по-дробно описаны в книгах Горбачева «Августовский путч» (М.,1992), «Жизнь и реформы» (в 2-х книгах, 1995), в мемуарах дру-гих участников тех событий. Документальная сторона широкопредставлена в книге В. Степанкова и Е. Лисова «Кремлевскийзаговор: версия следствия» (М., 1992), опубликованной по го-рячим следам, в новой книге В.Степанкова «ГКЧП: 73 часа, ко-торые изменили мир» (М., 2011), в других публикациях51.

«Бросая ретроспективный взгляд на события 19–21 авгус-та, — писал Горбачев, — должен сказать, что логика глубокихреформ не исключала такого поворота дела. Я допускал, что


57

50 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Книга 2. С. 558. Подробнее о том, чтопроисходило в те дни в Форосе, см. Черняев. Ук. соч., с. 970–984.

51 Фрагменты обвинительного заключения по делу ГКЧП опубликованы в«Новой газете» за 12 и 15 августа 2011 года (см. № 88, с. 11–14, и № 89, с.16–17). На сайте Горбачев-Фонда помещены материалы проекта «Путч-1991»под названием «Августовский путч: летопись событий», где буквально по часами минутам прослеживается то, что происходило в те дни не только в Москве, нои на местах в регионах. Хронику событий иллюстрируют фото- и кинодокументы.

развитие может принять самые резкие формы. <…> С самогоначала кризисных процессов, связанных с коренным преобра-зованием общества, я стремился предотвратить взрывную раз-вязку противоречий, за счет тактических шагов выиграть время,чтобы дать демократическому процессу приобрести достаточ-ную устойчивость, потеснить старое, укрепить в народе привер-женность к новым ценностям. Словом, подвести страну к тако-му этапу, когда любая подобная авантюра была бы обречена напровал. Моя главная цель — вопреки любым трудностям сохра-нить курс преобразований, удержать процесс, несмотря на егоболезненность, в политических, конституционных формах»52.

Заговор провалился. Провалился потому, прежде всего, чтоне получил поддержки в обществе. По данным опроса, проведен-ного ВЦИОМ 20 августа, 73% респондентов назвали деятельностьГКЧП незаконной, только 13% одобрили. Демократические нача-ла, заложенные перестройкой, дали себя знать. Попытки устано-вить информационную блокаду успехом не увенчались. ПриказыГКЧП в массовом порядке игнорировались. Настроения в воин-ских подразделениях, окруживших Белый дом, включая «Альфу»,показали, что они не станут выполнять приказ о штурме.

Выступление ГКЧП вызвало мощный протест жителейМосквы, которые живым щитом встали на защиту Белого до-ма, где находился Верховный Совет РСФСР. Массовый митингпротеста (до 400 тыс. участников) прошел на Дворцовой пло-щади в Ленинграде. Среди заговорщиков не было полногоединства, а у некоторых — и уверенности в своей правоте и го-товности идти до конца. Непреклонная позиция Гобачева, от-казавшегося принять ультиматум, спутала карты, усилила раз-лад среди путчистов.

По-видимому, Шенин и Бакланов, докладывая поздно ве-чером 18-го, по возвращении в Москву, о встрече в Форосе,пытались представить дело так, будто позиция Горбачева ещеокончательно не определилась. В.Болдин дал следующее опи-сание той реакции, которую вызвало их сообщение. «Средисобравшихся [в кабинете Павлова в Кремле] разгорается дис-куссия, как быть, если Горбачев вдруг откажется [он уже отка-


58

52 Горбачев М.С. Августовский путч: Причины и следствия. М.: Новости,1991. С. 5–7.

зался! — А.В.] от введения чрезвычайного положения. Мненияразделились. Слышны голоса:

— Раз президент не говорит ни да, ни нет, то пусть остает-ся всё как было.

— А вы хотите, чтобы он на весь мир протрубил о введе-нии чрезвычайного положения? Наивно этого ожидать. Такиевещи так не делают53.

Провал путча был предопределен и тем, что его организа-торам не удалось ни договориться с Ельциным (на что рассчи-тывал, в частности, Крючков, несколько раз связывавшийся сним по телефону), ни изолировать его. Хотя такой план был, ибыли задействованы для этого соответствующие силы. Но от-дать приказ об этом не решились. Резервному составу рос-сийского правительства удалось вылететь в Свердловск.

Отнюдь не монолитным был и аппарат КГБ, на которыйопирался в первую очередь Крючков. Его заместитель Шебар-шин узнал о создании ГКЧП лишь утром 19 августа. В своихвоспоминаниях, записанных по горячим следам осенью 1991года, он сообщает о состоянии растерянности и тревоги средируководящего состава министерства. По телефонам — «встре-воженные голоса ничего не понимающих и не знающих людей».Звонок Степашина (тогда — народный депутат РСФСР, членВерховного Совета РСФСР): «необходимо что-то сделать, что-бы предотвратить надвигающуюся трагедию». Найдя Крючковапо телефону, Шебаршин говорит ему: «Надо договариваться,надо остановить все происходящее». Крючков бросает трубку.Узнав о подготовке штурма Белого дома, снова звонит Крючко-ву, просит отменить «эту затею». Крючков: «это ерунда». Ше-баршину докладывают о проведенной рекогносцировке Белогодома: затевается кровавая авантюра… Снова звонок Крючковус настоятельной просьбой отменить планы. Не получив внятно-го ответа, приказывает своим подчиненным не выполнять ни-чьих указаний без предварительного согласования54.

Не было единодушной поддержки путча и в МВД. Еще 19 ав-густа два заместителя Пуго, генералы Шилов и Громов, решили


59

53 Болдин В.И. Крушение пьедестала. — М.: Республика, 1995. С. 18.54 Шебаршин Л.В. Рука Москвы: записки начальника советской разведки.

— М.: Центр-100, 1992. Цит. по: (http://www.rodon.org/shlv/rmznsr.htm)

предложить ему выйти из ГКЧП, а позднее при личной встреческазали, что не будут выполнять его приказы. Крючкову Громовсообщил, что внутренние войска участвовать в штурме Белогодома не будут. Утром 22 августа Пуго покончил с собой, написавв предсмертной записке: «Да, это ошибка, а не убеждения»55.

Не оправдало надежд Крючкова и Министерство оборо-ны. Язов уже днем 20 августа в беседе с маршалом Ахромее-вым выразил сомнение в успехе задуманного. В ночь на 21 ав-густа, после разговора с главкомом ВВС Шапошниковым (ко-торый посоветовал убрать войска из Москвы), приказал оста-новить продвижение батальона спецназа к Белому дому. А ут-ром 21-го отказался явиться на заседание ГКЧП, заявив Крюч-кову: «Я выхожу из игры. Сейчас соберется коллегия, котораяпримет решение о выводе войск из Москвы»56.

Члены ГКЧП спустя час явились в Министерство обороны,где Язов сообщил им, что коллегия уже высказалась за выводвойск. Приказ о штурме Белого дома пришлось отменить.«Умели напакостить, надо уметь и отвечать», сказал Язов ипредложил лететь к Горбачеву. Крючков тут же согласился: «Ятоже полечу». В 14:15 Язов, Крючков и присоединившиеся кним Бакланов, Тизяков, Лукьянов и Ивашко вылетели в Форос.Тем временем войска стали покидать Москву57.

Планы заговорщиков рухнули. Переворот не имел никакихшансов на успех, но он нанес смертельный удар по КПСС, во-обще по Советскому Союзу. Уже 19 августа Ельцин подписалуказ о том, что все органы исполнительной власти и вооружен-ные силы, действующие на территории РСФСР, должны пе-рейти «в непосредственное подчинение избранного народомпрезидента РСФСР». Перед Ельциным открылась возмож-ность продолжить выстраивание своих структур власти, па-раллельных союзным, и тем самым ускорить ликвидацию Со-юза.


60

55 Степанков В.Г., Лисов Е.К. Ук. соч., с.249, 251, 253.56 Там же, с. 186.57 Там же, с. 186, 187.

РАЗДЕЛ III

А.А. ГАЛКИН

«Сто дней» Горбачева

Последний период существования Советского Союза —от поражения первого путча до беловежского переворота — вполитической публицистике нередко именуют «ста днями»Горбачева — по аналогии с кратковременным возвращениемНаполеона к власти после ссылки на остров Эльба. Правда, наэтот раз было не и 100, а 125 дней.

Трактовать его иначе, чем трагическим, было бы неправо-мерным. Путчисты, продержавшиеся три дня, нанесли странетакую рану, которая поставила под вопрос само ее существо-вание… даже в измененном виде.

Были скомпрометированы, а в ряде случаев и полностьюразрушены, центральные государственные политические иэкономические структуры. Правительство, глава и силовыеминистры которого непосредственно руководили переворо-том, а остальные члены правительства, в своем большинстве,трусливо выжидали, чем все кончится, фактически распалось.

Правящая партия, члены руководства которой либо зара-нее знали о государственном заговоре, либо, предав своегогенерального секретаря, демонстрировали лояльность по от-ношению к путчистам, потеряла контроль над местными орга-низациями, многие из которых объявили о выходе из КПСС...В массовом порядке ее стали покидать рядовые члены.

Экономические неурядицы, потрясавшие страну еще допутча, выросли на порядок. Все сильнее стал давать знать осебе хозяйственный сепаратизм. На границах многих облас-тей и даже районов и городов стали возводить прямо-таки та-моженные барьеры для товаропотоков в расчете на пополне-ние таким образом опустевших полок магазинов.

Напуганные путчем и возникшей в связи с ним угрозой ре-ванша со стороны бюрократии Центра, руководители союзных


61

республик, в том числе и те, которые занимали до этого срав-нительно сдержанные позиции, форсировали отмежевание от«Москвы». Череда заявлений о республиканском суверените-те, фиксируемая на предыдущем этапе (в 1989–1990 гг.) иимевшая преимущественно декларативный характер, смени-лась волной провозглашений «независимости», за которой ужепросматривались намерения выйти из состава Союза. 20 авгу-ста объявила о независимости Эстония, 21 августа — Латвия,24 августа — Украина, 25 августа — Белоруссия, 27 августа —Молдавия, 31 августа — Киргизия, 30 августа — Азербайджан,31 августа — Киргизия и Узбекистан, 9 сентября — Таджикис-тан, 23 сентября — Армения, 27 октября — Туркмения1.

Сходные процессы наметились и на уровне автономных об-разований. О своем суверенитете, а после августовского путча онезависимости, как от СССР, так и от соответствующих союзныхреспублик, заявили Татарская АССР, Чеченская часть Чечено-Ин-гушской АССР, Крымская АССР и другие национальные области иокруга. Иными словами, процесс дезинтеграции пошел дальше,вглубь, создав тем самым дополнительный груз проблем.

Эту крайне опасную ситуацию существенно усугублялапозиция, занятая президентом РСФСР Ельциным и его окру-жением, ведущую роль в котором стал играть бывший руково-дитель его избирательной компании, недавний преподавательмарксизма-ленинизма в высшей партийной школе Свердлов-ска (ныне Екатеринбург) Бурбулис, пребывавший в то времяна не очень внятной, но фактически весьма влиятельной долж-ности государственного секретаря республики.

Первоначальная цель этой группы определялась намере-нием обеспечить Ельцину роль неограниченного хозяина госу-дарства. Поскольку в пределах всего Советского Союза она емуявно не светила, ставка еще с 1990 года делалась на то, чтобывычленить из Союза РСФСР, сделать ее новым Центром взаменСоюзного. Впоследствии об этом вполне откровенно говорилсам Бурбулис — в частности, в развернутом интервью своимдрузьям и единомышленникам Петру Авену и Альфреду Коху2.


62

1 См. http//dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1291272 и Загладин «Хроника пе-рестройки». Рукопись.

2 См. http://newsland.ru/News/Detail/id/536cat/94/ c. 10

До путча это не очень получалось. Однако то, что произо-шло 19–21 августа, дало ельцинской команде новые шансы.

В расчете на возможную договоренность с российскимруководством (Крючков неоднократно вел с Ельциным перего-воры по телефону) путчисты не ограничили его свободу дейст-вий. И ему удалось взять на себя роль лидера борьбы с ГКЧП.В общественном сознании этот образ утвердился. А это поз-волило ему, используя фактический паралич высших союзныхинститутов, распространять свои властные полномочия навсю страну.

К моменту ликвидации путча ельцинская команда и ееближайшие союзники уже полностью осуществляли абсолют-ный контроль в Москве, Ленинграде и в ряде других большихгородов. Чтобы символически закрепить за собой отвоеван-ные рубежи, Ельцин настоял на незамедлительном перемеще-нии его резиденции в Кремль.

Полностью игнорировать законного президента страны,освобожденного из заключения в Форосе, Ельцин, при всем же-лании, не мог. Горбачев, несмотря на все произошедшее, ещерасполагал авторитетом в стране и за рубежом. Оставались егоправовые, конституционные полномочия. Не случайно завер-шившаяся победой борьба против путчистов велась, главнымобразом, под лозунгом освобождения и возвращения на свойпост законного президента СССР. Это вынуждало Ельцина счи-таться, по крайней мере, временно, с фактически сложившим-ся двоевластием, в рамках которого наиболее важные, реше-ния должны были приниматься президентом СССР лишь по со-гласованию с руководством Российской федерации. Вместе стем он с самого начала стал трактовать эту договоренность какправо поступать по своему усмотрению, игнорируя и позицииЦентра, и интересы других республик. 22 августа, Ельцин под-писал Указ «Об обеспечении экономической основы суверени-тета РСФСР», предусматривавший передачу Российской феде-рации всех предприятий и организаций союзного подчинения,находящихся на ее территории, за исключением тех, управле-ние которыми вроде бы было оставлено за Центром.

На следующий день встречу президента СССР с депутата-ми российского парламента срежиссировали как оскорби-


63

тельный спектакль, публичную дискредитацию и унижение ру-ководителя СССР. От Горбачева потребовалось величайшеесамообладание и выдержка, чтобы сохранить лицо.

25 августа Ельцин заявил о признании Российской феде-рацией полной независимости трех прибалтийских респуб-лик. 26 августа был опубликован подписанный им Указ «Обимуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР», со-гласно которому вся принадлежащая этим партиям собствен-ность объявлялась государственной. 28 августа руководствоРСФСР объявило, что устанавливает свой контроль над Госу-дарственным банком и Внешэкономбанком СССР.

Впоследствии многие специалисты в стране и за рубежомнеоднократно задавались вопросом: почему при сложивших-ся обстоятельствах, исключавших возможность проведениянеобходимой политики, Горбачев своевременно не хлопнулдверью и не подал в отставку?

Такая мысль не раз приходила ему в голову. И он говорилоб этом открыто в разное время в различных аудиториях. Нобыла и весомая причина, которая побуждала его воздержать-ся от этого шага.

Надо было спасать страну. Можно было все-таки попы-таться остановить ее дезинтеграцию и избежать надвигаю-щейся угрозы кровавых разборок и полного экономическогокраха.

Горбачеву были дороги уже достигнутые принципиальныезавоевания на пути преобразования тоталитарного режима всовременную демократическую систему правления. Не ис-пользовать сохранившиеся возможности, капитулировать пе-ред лицом обстоятельств и угроз значило для него — дезерти-ровать, предать тех, кто ему верил и за ним пошел, не выпол-нить долга перед страной и народом.

Отсюда та энергия и активность, проявленные им в пер-вые же часы после возвращения из форосского плена, несмо-тря на моральный стресс и психологическое потрясение от из-мены людей, слывших его соратниками и выдвинутых им наруководящие должности.

22 августа, вскоре после прибытия в Москву Горбачев, вы-ступив по телевидению, сделал следующее заявление «Я, как


64

президент, глубоко переживаю все то, что случилось. И чувст-вую свою ответственность перед вами. За то, что не сделал длятого, чтобы этого не произошло… Это тяжелый урок. Страшнаянаука. И надо сделать все необходимые выводы…». Горбачевсообщил, что после ожидаемого подписания Союзного дого-вора последует принятие новой Конституции, нового избира-тельного закона, выборы союзного парламента и президента3.

Тогда же состоялась пресс-конференция и были подписа-ны несколько указов, в том числе «Об отмене антиконституци-онных актов организаторов государственного переворота» и«О назначении временно исполняющих обязанности Минист-ра обороны, Министра внутренних дел и председателя Коми-тета государственной безопасности».

23 августа Горбачев провел совещание с прибывшими вМоскву руководителями девяти республик. Были обсужденыпервоочередные меры. Участники совещания подчеркнули не-обходимость скорейшего заключения Союзного договора, со-гласовали решения о роспуске прежнего Кабинета министрови договорились о неотложных, наиболее важных кадровых на-значениях (министром обороны был назначен Е.И. Шапошни-ков, министром внутренних дел В.П. Баранников, председате-лем КГБ — В.В. Бакатин).

24 августа Горбачев заявил об отказе от должности Гене-рального секретаря ЦК КПСС и призвал ЦК объявить о само-роспуске, а республиканским и местным организациям пар-тии рекомендовал самим определить свою судьбу.

В то же день Горбачевым были подписаны следующиеуказы:

1. «О Кабинете министров СССР» В нем президент выно-сил на рассмотрение Верховного Совета вопрос о дове-рии кабинету, поскольку тот не выполнил своего консти-туционного долга, не принял мер для срыва попытки го-сударственного переворота, а некоторые его члены,включая премьера, участвовали в заговоре. Для опера-тивного управления народным хозяйством страны былобразован специальный комитет во главе с И.С. Силае-


65

3 Там же.

вым, сохранявшим при этом должность ПредседателяСовета министров РСФСР.

2. О прекращении деятельности политических партий и по-литических движений в Вооруженных силах СССР, в пра-воохранительных органах и в государственном аппарате;

3. Об имуществе Коммунистической партии СоветскогоСоюза». В этом указе Советам предлагалось взять подохрану имущество КПСС. Дальнейшее его использова-ние — в соответствии с законами СССР и республик.

26 августа Горбачев выступил на внеочередной сессииВерховного Совета СССР. Изложив свою оценку причин, при-ведших к попытке переворота, он особо остановился на пер-воочередных мерах, стоящих перед руководством страной.Самое важное, подчеркнул он, — незамедлительное возоб-новление подготовки к подписанию Союзного договора 27 ав-густа состоялась встреча президентов СССР, РСФСР, Казах-ской ССР и Киргизской ССР, на которой была еще раз под-тверждена приверженность «новоогаревскому процессу» иидее Союзного договора с необходимыми доработками, про-диктованными изменившейся ситуацией.

На следующий день Горбачев вторично выступил на сес-сии Верховного Совета. Самым трагическим последствиемпутча, подчеркнул он, стало усиление центробежных тенден-ций в республиках. Создалась реальная угроза развала Сою-за. В Союзный договор надо внести поправки, но не отказы-ваться от него. Те, кто хотят отделиться, могут сделать этотолько в конституционных рамках4.

1 сентября им была собрана в Кремле группа деятелей,которая позже была конституирована как Политический кон-сультативный совет. На этой встрече присутствовали И. Лап-тев, Г. Попов, Г. Ревенко, Ю. Рыжов, А. Собчак, А. Яковлев,Е. Яковлев, Г. Шахназаров. Речь шла о предстоящем Съезденародных депутатов. Договорились: начать съезд с совмест-ного заявления руководителей республик. Общая атмосферана встрече была тревожной. Все были согласны с тем, чтострана пребывает в хаосе5.


66

4 «Известия» 28 августа 1991.5 Бакатин В.В. Дорога в прошедшем времени. М. 1999. С. 355

Тогда же состоялось совещание Горбачева с большинст-вом руководителей союзных республик. Это было, по сути,первое заседание планируемого Государственного совета об-новленного Союза, хотя юридически такой совет еще не былоформлен.

На следующий день начал работу Съезд народных депу-татов СССР. С Заявлением от имени президента СССР и рядавысших руководителей союзных республик выступил Н.А. На-зарбаев. В Заявлении предлагалось: подписать Договор о со-юзе суверенных государств, безотлагательно заключить эко-номический союз республик, создать органы управления напереходный период с участием всех республик, заключить со-глашение о коллективной безопасности, подтвердить вер-ность всем международным обязательствам СССР, принятьДекларацию прав и свобод граждан, поддержать просьбу рес-публик о признании их субъектами международного права и опринятии их в ООН6.

5 сентября Съезд завершил свою работу, приняв поста-новление «О мерах, вытекающих из совместного заявленияпрезидента СССР и высших руководителей союзных респуб-лик и решений внеочередной сессии Верховного СоветаСССР». Заключая работу Съезда и подводя итоги его работы,Горбачев отметил: «Съезд принял оптимальные для данногомомента решения»7.

Уже 6 сентября начал работу утвержденный решениемСъезда Государственный совет.

14 сентября, Горбачев собрал Политический консульта-тивный совет. Обсуждался «текущий момент». Все собравши-еся резко критически оценили позицию украинского руковод-ства и российских властей, направленную на поглощение со-юзных структур. Президенту советовали срочно издать указ оземельной реформе, стимулировать продажу земли, издатьуказ о приватизации, о содействии мелкому предпринима-тельству. Указывалось на необходимость его немедленной ре-акции на акты, подобные действиям Украины в отношении со-


67

6 «Известия» 4 сентября 1991. Цит. по Загладин. Указ. Соч. с. 14.7 «Известия» 7 сентября 1991. См. также А.С. Черняев. Шесть лет с Горба-

чевым. По дневниковым записям. М., 1993, с.493 и сл.

юзной армии, и предлагалось усилить пропаганду в пользуСоюза8.

На втором заседании Госсовета — 16 сентября были рас-смотрены перспективы сохранения Союза, причем 8 респуб-лик (РСФСР, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Туркмения,Азербайджан, Таджикистан, Киргизия) заняли позитивную по-зицию9. Тогда же был рассмотрен проект Договора об эконо-мическом сообществе и принято заявление «О нормализациипродовольственного обеспечения и аграрной политике в1991–1992 годах»10.

Одновременно была начата реорганизация Министерствиностранных дел, внутренних дел, обороны и Комитета госу-дарственной безопасности. Была образована рабочая группапо подготовке нового варианта Союзного договора. По иници-ативе Президента СССР состоялись консультации руководст-ва Министерства обороны СССР и представителей союзныхреспублик о выработке путей коренного преобразования ар-мии и флота.

21 сентября Горбачев выступил на заседании ВерховногоСовета СССР с речью о путях вывода страны из кризиса. Вчисле задач, требующих незамедлительного решения, на пер-вое место он поставил вопросы государственности и заключе-ния Союзного договора. Особое внимание, наряду со стаби-лизацией экономики и финансов, он обратил на поддержаниесоциального мира11. Через десять дней (1 октября) в Алма-Атебыли начаты переговоры руководителей тринадцати союзныхреспублик о создании экономического сообщества12.

Во всем этом в окружении Ельцина, увидели угрозу своимпланам разрушения СССР, а, следовательно, и своему поло-жению во власти. Было решено интенсифицировать усилия поускорению дезинтеграции Союза.

Соответствующая тактика была откровенно изложена вконце сентября в документе, с содержанием которого была


68

8 См.: Бакатин В.В. Указ. соч., сс.356–357.9 Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Книга 2. М., 1995, с. 588.10 «Известия» 17 сентября 1991.11 «Правда» 22 сентября 1991.12 «Известия» 2 октября 1991.

ознакомлена группа депутатов Верховного Совета РСФСР, бе-зоговорочно поддерживавших Ельцина. Впоследствии этотдокумент получил известность как «меморандум Бурбулиса».

По рукам ходили различные варианты этого текста. Одиниз них попал на стол В. Бакатина, который передал его Горба-чеву.

Приведем его полностью в том виде, в каком получил егоВ. Бакатин.

«К вопросу общеполитической ситуации (полити�

ческий анализ и прогноз)

Последние попытки Кремля реконструировать развалив-шееся политическое сообщество посредством нового Союзно-го договора обречены. РСФСР в состоянии нейтрального ожи-дания широкомасштабных межреспубликанских соглашенийпревращается в политического заложника беззубого центра.

То, что называют кризисом в российском правительстве,на самом деле является закономерным следствием инерци-онно долго сохраняющегося двоецентрия.

Это, наконец, отчетливо поняла часть близко стоящих кЕльцину высокопоставленных лиц из законодательных и испол-нительных структур России в лице тт. Руцкого, Бурбулиса, Ко-зырева, Шахрая, Румянцева, Станкевича, Травкина, Полтора-нина, Федорова, Лазарева и др. Российское самосознание об-рело команду разумных его носителей. Другая, не согласная сними часть видных российских деятелей, так или иначе связан-ная с кругом высокопоставленных руководителей Центра, ещене изжила в себе иллюзии относительно целесообразности со-существования центральных и российских структур.

Сегодня ближе к истине оказываются те, которые счита-ют, что Советский Союз был формой существования России, иона не должна допустить распада своего тысячелетнего госу-дарства, а республикам, отказавшимся от СССР, предстоитсамим решать, ассоциироваться им в новую межгосударст-венную сообщность или нет…

Общественное сознание в РСФСР, как совокупное явле-ние, сейчас готово к такому жесткому решению проблемы ста-новления полноправной самостоятельной России. В этом


69

Б.Н. Ельцин найдет поддержку и среди демократически наст-роенных масс, и среди традиционалистов. Не стоит боятьсяобвинения в имперских замашках России. Беря на себя ответ-ственность за свою дальнейшую судьбу, Россия никого непритесняет. Она не зовет в свое государство другие бывшиесоюзные республики.

Сегодня по отношению к бывшим союзным республикамРоссии объективно необходимо действовать «с позиций си-лы». В области экономики это можно обеспечить за счет «неф-тяного и газового кранов», и опасения республиканских лиде-ров на сей счет не стоит рассеивать. Не исключено, что их дей-ствия в отношении Центра были так вероломны, прежде всего,потому, что он не обладал реальной властью над этими «кра-нами». России крайне необходимы и инструменты подтверж-дения ее достаточной мощи. Армия, органы безопасности иМВД, находящиеся на территории РСФСР, должны быть пол-ностью переведены под юрисдикцию России. В этом плане ниу кого не останется иллюзий насчет ее бессилия.

Смена всего Кабинета Министров России в условиях пра-вительственного кризиса ничего не даст, если одновременноне произойдет отказ от центральных структур власти и в мас-совом сознании не сменятся ориентиры и парадигма надежд.

Таким образом, России ничего не остается другого, как:1. Взять на себя ответственность за продолжение сущест-

вования на международной политической карте Россий-ского государства.

2. Затем предложить отделившимся союзным республи-кам действительно договориться о возможной сфересовместных новых интересов и структурах их реализа-ции.

3. Незамедлительно перенести отношения с бывшими со-юзными республиками в русло международных.

Решение всех этих вопросов нельзя откладывать в долгийящик…»13

2 октября этот проект был рассмотрен на очередном за-седании Политического консультативного совета. Представ-ляется. что тогда значение «меморандума Бурбулиса» в долж-


70

13 Бакатин В. Указ. Соч. сс. 360–361.

ной степени оценено не было. Во всяком случае, приняв его ксведению, участники заседания перешли к обсуждению согла-сованного с Ельциным доработанного текста Союзного дого-вора,

Практическое влияние новой тактики, избранной окруже-нием Ельцина и взятой на вооружение российским руководст-вом, сказалось не сразу. Первоначально создавалось впечат-ление, что признаки упорядочения ситуации, наметившиеся впервые недели после провала путча, все же дают о себе знать.

11 октября, ощущая переломный характер ситуации, Гор-бачев в последний момент решил пригласить на заседание Го-сударственного совета еще одного участника, на которого хо-тел опереться — общественное мнение. С этой целью в залвнезапно было приглашено телевидение, подготовленное кпрямой трансляции.14

В своем вводном слове Горбачев выразил серьезную оза-боченность ситуацией и тем, как решаются вопросы, от кото-рых зависит будущее страны. Он напомнил, что на прошед-шем Съезде народных депутатов СССР перед лицом угрозыраспада государства и дезинтеграции общества руководите-ли республик и президент сумели предотвратить худшее. Уда-лось добиться принятия принципиальных решений. У людейпоявилась надежда. Но надо быть откровенным. Все мы, под-черкнул он, чувствуем сильное давление, причем с разныхсторон и с разных позиций. Есть попытки столкнуть между со-бой членов Госсовета, посеять подозрения по отношению другк другу, всячески затормозить принятие документов, которыеподготовлены на базе согласованных позиций на съезде. Ноэто таит в себе огромную опасность.

Затем Госсовет приступил к вопросу о ратификации Дого-вора об экономическом сообществе, который уже был подпи-сан премьерами и даже тремя президентами. Докладывал ав-тор предложенного текста Явлинский. Его выступление былопостроено как последовательный разбор доводов тех, кто воз-ражал против самой идеи Сообщества или сомневался в воз-можности его образования.


71

14 Здесь и далее см. Андрей Грачев. Кремлевская хроника. М., 1994, с.198.

Доклад особых возражений не вызывал. Все, включаяГорбачева, ждали реакции Ельцина. Тот в свойственной емуманере заявил: «Договор Россия подпишет, но не ратифици-рует, пока не будут готовы основные экономические соглаше-ния. И сразу прекратим финансирование тех центральных ор-ганов, которые не предусмотрены этим договором».15

18 октября 1991 года в Георгиевском зале Кремля этотдокумент, породивший надежду на сохранение единого госу-дарства, был, наконец, утвержден. Подписали его руководи-тели восьми республик. Спустя некоторое время, к нему при-соединились Азербайджан, Молдова и Украина.

Неделю спустя на сессии Верховного Совета СССР Гор-бачев «буквально заклинал общество, входящее в чреватыйэкономическими и социальными потрясениями период, найтиспособ для того, чтобы эти радикальные перемены проходилив рамках закона, без драматических конфликтов и потрясе-ний, с учетом интересов всех социальных слоев, особенно тех,которые могут пострадать в результате быстрого развития ры-ночных отношений».16

3 ноября в интервью, опубликованном в «Московских но-востях», Президент СССР еще раз изложил свое видение от-ношений республики — Центр: «Не в том альтернатива, будутли республики суверенными (они уже стали такими) или со-хранится союзный Центр. Она в том, выкарабкаемся мы из об-щей беды и пойдем дальше вместе, либо кинемся врассып-ную… Связи проросли через всю ткань жизни республик. Тота-литарный, бюрократический Центр, воплощавший в себе ве-ликодержавную, унификаторскую политику и идеологию, ужераспался. Это благо для всех. Но нельзя смешивать это с раз-валом союзных связей. И, следовательно, речь идет о новомобразе Центра. Не Центр-деспот, командующий и помыкаю-щий республиками, а Центр-координатор, уполномоченный напосредническую роль и наделенный для этого средствами са-мими республиками».17


72

15 Андрей Грачев. Указ. соч., с.20116 Там же с.215–216.17 «Московские новости» № 44, 1991.

Между тем новая тактика, разработанная окружениемЕльцина, стала приобретать более явные очертания. В доста-точно откровенном варианте, с некоторым количеством ого-ворок, она была изложена им в речи на заседании Всероссий-ского съезда судей 18 октября 1991 года.

«После путча, — говорил он, — потребовалось срочновносить глубокие коррективы в политический курс России…

Отмечу ряд принципиальных моментов.Первое. Существенно пересмотрена наша позиция в от-

ношении центра. Раньше мы вынуждены были ориентировать-ся на затяжное, изматывающее сосуществование с ним и по-степенное реформирование.

Теперь задача в том, чтобы в скорейшее время демонти-ровать остатки унитарных имперских структур и создать мо-бильные и дешевые межреспубликанские структуры.

Мы относимся к этому вопросу предельно серьезно…Второе. Россия никогда не выступит инициатором разде-

ла Союза. Наоборот, считаю своим долгом использовать всевозможности для создания содружества суверенных госу-дарств. Иначе россияне, живущие, как в РСФСР, так и за еепределами, нас просто не поймут.

Третье. Существенным фактором наших действий явилсязначительный рост центробежных тенденций в стране. В этихусловиях мы намерены действовать таким образом, чтобы ин-тересы России были надежно защищены. Руководством рес-публики прорабатываются меры по защите ее экономическо-го суверенитеты, в частности, меры от возможной рублевойинтервенции в случае введения национальных валют и т.д.

Четвертое. Новая обстановка заставила внести значи-тельные коррективы в процесс экономических реформ».18

Собственно говоря, это была слегка завуалированная,словесно смягченная программа разрушения Союза, которуютогдашнее российское руководство реализовывало на прак-тике в последние месяцы 1991 года.

Как она осуществлялась, свидетельствовали следующиешаги:


73

18 «Российская газета» 19 октября 1991.

1 октября правительство РСФСР установило, что реше-ния союзного Комитета по оперативному управлению народ-ным хозяйством СССР вступают в силу только в случае одоб-рения их Советом министров Российской федерации.. Инымисловами, общесоюзная экономическая властная структурапревращалась из распорядительной в совещательную.

9 октября Государственному комитету по делам науки ивысшей школы РСФСР было поручено принять под свое уп-равление все расположенные на территории России союзныеорганизации, действующие в его сфере.

28 октября, выступая на V Съезде народных депутатовРСФСР, Ельцин изложил принципы программы экономическихреформ, которые его руководство намерено осуществить вРоссийской федерации, вне зависимости от того, что предпо-лагается осуществить в остальном Союзе, «исходя из нацио-нальных интересов, а не по навязанному шаблону». 4 ноябрясъезд утвердил эту программу и предоставил Ельцину чрезвы-чайные полномочия для ее реализации.

15 ноября министерству экономики и финансов РСФСРбыли переподчинены все подразделения и организации Ми-нистерства финансов СССР. Прекращается финансированиеминистерств и ведомств СССР, кроме тех, которым переданыв управление некоторые функции. В тот же день Генеральномупрокурору РСФСР были переподчинены все организации со-юзной прокуратуры, включая военную.

22 ноября Верховный Совет РСФСР признал Централь-ный банк России единственным органом денежно-кредитногои валютного регулирования на территории республики. Соот-ветственно, ему были переданы во владение и управление ма-териально-технические базы и иные ресурсы Госбанка СССР.

Все эти и аналогичные действия сопровождались завере-ниями в отсутствии намерения развалить СССР19. Чтобы при-крыть вопиющее противоречие между заверением и делами,был придуман и пущен в ход лозунг «За Союз, но против Цен-тра». То, что без Центра вообще не может быть сколько-ни-


74

19 А.С. Черняев, Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М.,1993, с.514 и сл.

будь жизнеспособного государства, как бы «стыдливо» опус-калось.

Тактика российского руководства не могла не сказатьсяна переговорах о будущем Союза в Ново-Огареве.

Накануне очередного заседания Государственного сове-та, намеченного на 4 ноября, Горбачев встретился с Ельцинымдля, как он писал впоследствии, «мужского разговора».

«Ты, — говорил Горбачев, — меняешь политику, уходишьот всех договоренностей. А раз так, теряют смысл и Госсовет,и Экономическое соглашение. Тебе не терпится взять вожжи всвои руки? Раз этого хочется — правь в одиночку. Скажу тебеи другим лидерам: я вас подвел к независимости, теперь, по-хоже, Союз вам больше не нужен, живите дальше как заблаго-рассудится, а меня увольте. Но и ответственность ложится навсех вас».

Ельцин доказывал, что менять политику не собирается.Слово-де у него твердое…20.

Исходя из этого обмена мнениями, Горбачев построилсвое вступительное слово на заседании 4 ноября.

Мы, подчеркивал он, находимся в тяжелой, если не ска-зать, тяжелейшей ситуации. У меня складывается впечатле-ние, что мы слишком легко, без должной ответственности,распорядились тем капиталом, который получили после путчаи в результате решений, принятых на основе Совместного за-явления руководителей республик. Тогда у всех нас возникланадежда, что с ситуацией можно справиться, ее можно взять вруки и уверенно повести страну по пути реформ, к выходу изкризиса. Тогда же мы особенно остро почувствовали недопус-тимость распада государства. Мы как бы заглянули за черту иувидели пропасть, в которую можно скатиться, если это про-изойдет.

За первую неделю после путча проделали совместную ог-ромную работу, а теперь все проваливаем, опять начались по-литические игры. Очень трудно идет подготовка Союзного до-говора. Едва договорились об Экономическом соглашении,как каждый стал действовать наперекор…


75

20 М.С.Горбачев. Жизнь и реформы. Указ. Соч., с.592.

Страна задыхается, не имея ясности в главном. Мы долж-ны вернуть динамику нашей совместной работе и ответствен-ность, которую проявили после путча. Преодолеть колебания.Почему они происходят — пусть каждый здесь скажет…

Центральный вопрос сейчас — программа Ельцина поэкономике России. Надеюсь, Госсовет ее поддержит. Я ужевысказался в поддержку общей ее направленности. Но у менясерьезное беспокойство: нет там ясности по отношению кЭкономическому соглашению и необходимости сотрудничест-ва в сообществе государств…

…Окукливание погубит всех. Возникает очень серьезнаятенденция в результате объявленного Ельциным пакета мер,который вызвал беспрецедентный ажиотаж на потребитель-ском рынке… Мы не можем отпускать цены, не решив вопросао монополизме отраслей, о сокращении госбюджета, не про-стимулировав предпринимателей, не сказав обществу, что неотказываемся от какой-то формы регулирования ряда продук-тов, иначе весь процесс будет сорван…

Опираясь на сказанное, — заключил Горбачев, — хочупризвать: сейчас нужна интенсивная работа по согласованиюдействий между республиками. Мы должны осознать, что, каки после путча, у нас времени в обрез… Если члены Госсоветаменяют свою позицию, если мы отказываемся от того, с чемвышли на подготовку Союзного договора, тогда давайте опре-деляться. Мы должны сейчас в Госсовете провести важныйразговор, который дал бы импульс нашей дальнейшей совме-стной работе, и вести дело к быстрейшему подписанию Дого-вора о Союзе Суверенных Государств».21

Ответом на эту страстную речь было молчание, котороепродолжалось едва ли не минуту-две. Потом состоялся такой«надрывной диалог», когда обе стороны еле сдерживались.

«Мы, из близкого окружения Горбачева, — записывал тог-да в своем дневнике Черняев, — ушли с этого заседания в пол-ной уверенности, что именно с этого дня, с 4 ноября, все пока-тится очень быстро и в отношении Союза, и в отношении пре-зидентства Горбачева. Так оно и произошло».22


76

21 Цит. по: А.С.Черняев. Шесть лет с Горбачевым. Указ. Соч., сс.515–516.22 А.С.Черняев. Там же.

На следующем заседании Государственного совета 14ноября обмен мнениями обострился еще больше. Ельцин приподдержке Шушкевича неожиданно для остальных участниковзаседания, считавших, что обсуждают согласованный с нимтекст, выступил против ориентации на единое государство, вчастности, против конституции, общей для всего Союза.

В поддержку уже согласованного текста выступил Назар-баев. «Надо подтвердить — сказал он, — что у тех, кто сегоднясобрался, по крайней мере, есть намерение и воля образо-вать политический союз с единой армией, территорией, гра-ницами. Если мы не сделаем этого, за нас это сделают другие,те, кто придет после нас или вместо нас. Давайте же хоть разбудем крепки не задним умом»23.

«…Если не удержим единое государство, — продолжилразговор Горбачев, — я вам прогнозирую беду… Если вы такрешите, я готов уйти».24

На перерыв разошлись с двумя вариантами формулиров-ки. Одна была представлена Горбачевым, другая Ельциным.Сблизить их, казалось временами, невозможным. Однако, вконечном счете, компромисс был найден. Согласно ему долж-но быть создано единое конфедеративное государство, у ко-торого вместо конституции будут Договор о Союзе плюс ужепринятая Верховным Советом Декларация о правах человека.

Дальнейшее обсуждение протекало более конструктив-но. Не без дискуссий, но и без ожесточенных споров догово-рились по основным принципиальным вопросам: об избраниипрезидента Союза не парламентом, а гражданами (через сис-тему выборщиков), о двухлетнем парламенте с депутатами,избираемыми от территориальных округов, а не только от ре-спублик, о правительстве и столице. Задержались дополни-тельно на вопросах избрания председателя парламента, атакже вице-президента. Ельцин категорически потребовал«убрать» эту должность.

Договорились поскорее внести в текст согласованные по-правки и направить договор на рассмотрение парламентов. Ус-


77

23 Заседание Государственного совета 14 ноября 1991 года. Архив Горба-чев-Фонда. Фонд 1, опись 7, с.8.

24 Там же.

ловились также собраться еще раз, чтобы парафировать тексти, тем самым, взять на себя обязательство защищать его передпарламентариями. Подписание договора наметили провестидо конца года. Все согласились также внести в проект договораупоминание о состоящем из руководителей республик Госсове-те как постоянно действующем руководящем органе.

Уже поздним вечером совместными усилиями уговорилиЕльцина продлить жизнь нескольким союзным министерствам(в их числе министерству финансов и министерству экономи-ки) на две недели, хотя бы для подготовки чрезвычайного бю-джета25.

В сложившейся ситуации выработка на Государственномсовете общей позиции в отношении будущего государствамогла показаться пусть скромным, но успехом. Таким ее вос-принял и Горбачев. В этом ключе он и информировал тех пред-ставителей своего окружения, которые не присутствовали назаседании Госсовета. «Я, — говорил он, — следовал толькосвоей убежденности… Я согласен строить любой Союз — фе-деративный, конфедеративный, какой хотите. Но строить, а неразваливать….»26

Выиграв важный для него раунд политической борьбы,Горбачев принял решение закрепить его результаты давно от-кладывавшейся поездкой по стране. Ему хотелось перед ре-шающими боями за Союз проверить температуру в обществе,выяснить на местах отношение людей к его позиции. Маршрутпоездки предусматривал посещение сердцевины Сибири (Ир-кутск и Байкал) и Киргизии.

В сущности, это была первая «пристрелка» к будущей из-бирательной кампании по выборам президента27. Прошла онапо тогдашним меркам неплохо. Однако, хотя в ней Горбачевасопровождала группа журналистов, центральная прессе еепочти не отразила, что было очередным сигналом прогресси-ровавшего захвата Ельциным и его командой доминирующихпозиций в московских средствах массовых коммуникаций.


78

25 А.Грачев. Указ. соч., с.288–293.26 Заседание Государственного совета 14 ноября 1991 года. Архив

Горбачев-Фонда. Фонд 1, опись 7, с. 8.27 Грачев А. Кремлевская хроника. М. 1994 с..296

Тем не менее, казалось тогда, что к воссозданию Союза вновой форме оставалось сделать всего несколько шагов,Предстояло утвердить на очередном заседании Государствен-ного совета лишь некоторые редакционные поправки в Союз-ный договор, принятый в целом, парафировать согласованныйтекст и представить его на утверждение Верховным советамреспублик.

25 ноября — когда должно было состояться решающеезаседание Государственного совета, в день, который могстать датой политического рождения нового Союза, в Ново-Огарево царила атмосфера торжественной приподнятости.Казалось, было предусмотрено все, кроме замысла противни-ков Союза. Именно к этой дате был приурочен ими смертель-ный удар по новоогаревскому процессу.

Заседание Госсовета началась с жесткого спора28. Нача-ло ему положил Ельцин, внезапно заявивший, что в россий�

ской позиции возникли «новые моменты», которые не

позволяют ему парафировать проект договора в пред�

ставленном виде. «Разговоры в комитетах Верховного Сове-та, — утверждал он, — показывают, что российский парламентне готов ратифицировать концепцию единого союзного, дажеконфедеративного государства. Нас больше устроила быформула Союза как конфедерации демократических госу-дарств. Давайте вернемся к этому вопросу или отразим ого-ворки России в отдельном протокольном заявлении».

Горбачев, реагируя на это заявление, решительно возра-зил:

«…Но тогда мы опрокинем то, о чем уже договорились.Мы ведь в прошлый раз несколько часов обсуждали все этиформулировки. Оповестили страну о том, что выработали со-обща. Начинать все сначала просто несолидно, не говоря ужео том, что у нас есть вполне определенный мандат съезда».

В пику Горбачеву позицию Ельцина поддержал Шушкевич,державшийся до этого более осторожно. На предыдущем за-


79

28 Здесь и далее см.: М.С. Горбачев. Декабрь-91. Моя позиция. М. 1992. С.11–13; Заседание Государственного совета 25 ноября 1991 года. Запись А.С.Черняева со слов М.С. Горбачева. Архив Горбачев-Фонда. Фонд 1, опись 7. — А.Грачев. Указ. соч. С.300–310.

седании Государственного совета именно он предложил при-бегнуть к процедуре парафировании текста Союзного догово-ра президентами, чтобы гарантировать его безболезненное«прохождение» через парламенты. Сейчас его аргументациябыла совсем иной. Поскольку из-за нехватки времени текстбудущего договора не был обсужден в комиссиях парламента,там, мол, могут возникнуть возражения. Поэтому было бы пра-вильным отложить парафирование документа.

После его выступления стало очевидным, что некоторыеиз республиканских президентов, участвовавших в работеГоссовета, договорились торпедировать достигнутую догово-ренность. Оценив сложившуюся ситуацию, Горбачев решилпринять бой.

«…То, что вы затеваете, — сказал он, обращаясь к Шушке-вичу, но на деле адресуя свои слова Ельцину, — не просто про-волочка: вы отвергаете то, о чем все договорились, разруша-ете саму основу будущего документа».

Вокруг двух антагонистических позиций начали склады-ваться свои альянсы. На стороне союзного президента реши-тельно выступил вице-президент Казахстана, заменявший наэтом заседании Назарбаева:

«Мы за формулу, согласованную на прошлом заседании,то есть за конфедеративное союзное государство, а не за ка-кое-то облако в штанах».

По другую сторону, в лагере Ельцина поднял голос узбек-ский лидер Каримов:

«Нельзя парафировать этот текст до тех пор, пока его необсудили в комиссиях парламента».

Горбачев со своей стороны принял брошенный ему вызов:«Если с этого заседания выйдем без парафированного

общего текста, последствия могут быть непоправимыми.Страна находится в хаосе, а вы начинаете маневрировать».

Горбачева стали уговаривать «не горячиться». Дескать,надо соблюсти демократическую процедуру и не решать про-блемы до того, как будет уяснена позиция парламентов. Шуш-кевич даже попытался придать своим возражениями чисто«технический» характер: речь, мол, идет всего лишь об от-срочке на каких-нибудь 10 дней и о несущественных поправ-


80

ках. После этого Белоруссия, без каких бы то ни было попра-вок, подпишет и ратифицирует документ.

Столкнувшись с решительными возражениями Горбачева,Ельцин тоже несколько «сдал назад», заявив, что имеется в ви-ду не отказ от согласованного текста — его можно было бы на-править всем республикам, сопроводив лишь протокольнойзаписью с новыми замечаниями.

Тем не менее, несовместимость позиций сторон оставалась. Со своей стороны, Горбачев выдвинул предложение: об-

ратиться к парламентам и стране с единым документом. Приэтом члены Государственного совета должны взять на себяобязательство защищать и отстаивать его в ходе обсуждения.Ссылки на необходимость дождаться решения Украины «о не-зависимости» он отверг, указав, что предпосылкой успешногопротивостояния сепаратизму на предстоящем украинском ре-ферендуме было бы своевременное заявление с «четких пози-ций» главами других республик.

Свое краткое выступление он завершил следующимигорькими словами: «Если не одумаетесь, будет беда… Я вы-нужден констатировать, что руководители республик в наибо-лее ответственный, и даже опасный, момент занимаются по-литическими маневрами, меняют собственные позиции. Вэтих условиях они должны были бы сказать откровенно, что нехотят больше Союза. Я лично думаю, что, поступая таким об-разом, идя на то, чтобы угробить государство, вы берете насебя тяжелую ответственность.

У меня чувство глубокого разочарования. Я не понимаю,как вы собираетесь дальше жить — ведь, создав богадельнювместо единого государства, вы замордуете общество. Мы итак захлебываемся в дерьме… В общем, подумайте сами, ноучтите, что если вы отвергнете вариант конфедеративного го-сударства, то дальше двигайтесь без меня»29.

Сказав это, он объявил перерыв и двинулся к выходу.Вслед за ним поднялись и вышли из зала его помощники, экс-перты, руководитель президентского аппарата и союзные ми-


81

29 Заседание Государственного совета 25 ноября 1991 года. Запись Черня-ева. Архив Горбачев-Фонда, Фонд 1, опись 7, с. 6.

нистры — Е. Шапошников и Э. Шеварднадзе. Остались рес-публиканские президенты.

Горбачеву было ясно, что на этом нельзя ставить точку.Подобный шаг означал бы фактическое признание распадаСоветского Союза. Следовательно, надлежало продолжитьпоиски компромисса. Главное в данный момент — сохранить,пусть размытую, цельность государства. Издержки уступокможно будет минимизировать в более спокойной и устойчи-вой обстановке.

Уединившись с помощниками, президент стал искатьприемлемые уточнения для видоизмененного проекта реше-ния. Смысл этих уточнений сводился к тому, чтобы взамен па-рафирования текста договора сопроводить его коллективнымобращением всех членов Госсовета к республиканским парла-ментам с просьбой рассмотреть договор и сформироватьполномочные делегации для его подписания. Этот вариант ибыл передан тем, кто остался в зале заседаний. В свою оче-редь, там был подготовлен свой компромиссный текст. С нимЕльцин и Шушкевич пришли к Горбачеву.

Оказалось, что в главном подготовленные проекты совпа-дали. Поэтому свести их вместе удалось довольно быстро. По-сле этого на возобновившемся заседании Госсовета его чле-ны вновь прошлись по тексту. При этом Ельцин вроде бы со-гласился не требовать исключения из него формулы о конфе-деративном союзном государстве.

Под совместном коммюнике о заседании Государствен-ного совета поставили подписи все присутствовавшие пред-ставители республик. Однако выйти к прессе они не захотели.Горбачеву пришлось объясняться с нею в одиночку. Он нескрывал своего разочарования полученными результатами,подчеркнув, что на прошедшем заседании республиками былсделан шаг назад от Союза. Однако в тот момент мало кто изсвидетелей события отдавал себе отчет в том, насколькоопасным, чреватым трагическими последствиями был этотшаг.

Противники сохранения Союза существенно приблизи-лись к своей цели. Фактически решение было попросту отло-жено. И ельцинская команда в полной мере использовала воз-


82

никшую паузу, чтобы окончательно отправить нелюбимого па-циента «на тот свет».

Преддверием предстоящей решающей схватки стала со-стоявшаяся на том же заседании Государственного совета пи-кировка между Ельциным и Шеварднадзе. Поскольку послед-ний поддерживал добрые отношения с российским президен-том и с его согласия был вновь назначен союзным министроминостранных дел, он считал, что вправе рассчитывать на «ре-жим большего благоприятствования», чем его предшествен-ник на этом посту — Борис Панкин.

Однако попытка Шеварднадзе расширить поле деятель-ности союзного МИДа, обозначенное, кстати, в тексте Союз-ного договора, встретила ледяной прием со стороны Ельцина.Более того. Тот даже взял назад данное им ранее обещание несоздавать собственные российские посольства.

27 ноября состоялось еще одно (на этот раз последнее)заседание Государственного совета. Поскольку в нем принялиучастие представители лишь пяти республик, обсуждение Со-юзного договора не состоялось. Рассматривался лишь вопрособ обострении ситуации в отношениях между Арменией иАзербайджаном. По инициативе Государственного советапрезиденты обеих республик подписали соглашение о мир-ном урегулировании конфликта, которое, впрочем, не быловыполнено.

На длительных усилиях, призванных сохранить единствостраны, создав обновленный Союз, был, как показали гряду-щие события, по сути дела, поставлен жирный крест.

29 ноября итоги новоогаревской неудачи были обсужде-ны на очередном заседании Политического консультативногосовета. Выступая на нем, Горбачев сформулировал печаль-ный, но реалистический вывод: очевидно, что российские«верхи» приняли решение. Они играют свою игру.

Колебания не в цели, а в тактике. Цель одна — убратьЦентр, то есть Союз, самим сесть в Кремль30.

Тем не менее, проиграно было не все... Как раз в тот са-мый день, когда был положен конец новоогаревскому процес-су, были опубликованы результаты опроса, проведенного


83

30 Цит. по: Бакатин В. Указ. соч. с.367.

Фондом социально-политических исследований в крупных го-родах РСФСР, Казахстана и Украины. Они убедительно пока-зали, что за сохранение Союза выступает даже большее числограждан, чем во время референдума годом раньше. Доля всехопрошенных, высказавшихся за сохранение Союза, возрослапо сравнению с референдумом с 73 до 75%, в Москве — с 50до 81%, в Киеве — с 45 до 50%.

28 ноября Горбачев дал развернутое интервью белорус-ской «Народной газете». «Сегодня, — подчеркнул он, — глав-ный приоритет в политике, в решениях, которые мы должныпринять, заключается именно в вопросе о Союзе… Все дезин-теграционные процессы будут проявляться с еще большей си-лой, если решение вопроса о Союзе будет откладываться… Яочень сожалею, что мои коллеги по Госсовету очень чувстви-тельны к давлению различных течений…»31

Тем временем приближался день референдума о незави-симости на Украине, назначенного на 1 декабря. Нервничали вКиеве, нервничали и в Москве.

Ситуация обострялась рядом дополнительных обстоя-тельств. В частности, тем, что, как стало известно, из неофи-циального штаба при российском президенте дали понять ук-раинскому руководству, что в случае, если большинство на ре-ферендуме положительно ответит на вопрос о независимостиУкраины, Россия безоговорочно поддержит трактовку его ре-зультатов как согласие на выход из Союза. И, в свою очередь,воспользуется украинской позицией, чтобы окончательно за-блокировать новоогаревские договоренности.

Как известно, 90% участников референдума на Украиневысказались за провозглашение независимости. Произошлоэто не потому, что население Украины хотело покинуть СССР.В обстановке, которая тогда сложилась, подобное волеизъяв-ление воспринималось большинством граждан как демонст-рация стремления к большей независимости от центральныхбюрократических структур. Тем не менее, российское руко-водство не медля, уже 2 декабря, безоговорочно призналополную независимость Украины. Это давало ему в руки нео-споримые дополнительные аргументы. Дескать, мы вновь, в


84

31 Михаил Горбачев. Декабрь — 91. Моя позиция. М., 1997, сс. 18, 19.

который раз, заявляем, что готовы сохранить Союз. Но Союзбез Украины невозможен. Волей-неволей придется искатьдругие варианты. Эта отговорка служила своего рода рефре-ном сепаратистской игры.

Шансов сохранить Союз становилось все меньше. Но Гор-бачев продолжал за него бороться.

3 декабря он обратился к депутатам Верховных Советовсоюзных республик с призывом поддержать представленныйна их рассмотрение проект Союзного договора.32 На следую-щий день он выступил с аналогичным обращением по телеви-дению. «Ваше решение, — говорил он, — либо приблизит на-ше общество к выходу к новым формам жизни, либо наши на-роды будут обречены надолго и, пожалуй, безнадежно выпу-тываться поодиночке… Моя позиции однозначна. Я — за но-вый Союз, Союз Суверенных Государств — конфедеративноедемократическое государство… Медлить далее нельзя. Вре-мя может быть катастрофически потеряно…»33.

8 декабря Горбачев, выступая по украинскому телевиде-нию, еще раз подчеркнул, что без Союза как единого государ-ства не обойтись34.

Тем временем могильщики Союза приступили к заверша-ющему акту предания его смерти. 7 декабря Ельцин, по при-глашению Шушкевича, прибыл в Белоруссию, согласно пред-варительной версии — чтобы «поохотиться». С аналогичнойцелью на белорусской земле в то же день оказался украинскийпрезидент Кравчук. Несколько позже была предпринята по-пытка заманить на встречу Назарбаева, однако тот отказался.

Вечером 7 декабря, а затем на протяжении следующегодня, сначала в Минске, а затем в Вискулях, в укромной рези-денции в глубине Беловежской пущи — девственного леса награнице с Польшей, — состоялась серия секретных перегово-ров, в которых, наряду с «руководящей тройкой», приняли уча-стие вторые лица соответствующих стран: Фокин (Украина),Кебич (Белоруссия), Бурбулис (Россия), а также, частично, от-дельные эксперты. О том, какой была исходная установка уча-


85

32 «Известия» 3 декабря 1991.33 «Советская Россия», 4 декабря 1991.34 «Известия», 9 декабря 1991.

стников встречи можно в должной степени судить по составусопровождающей свиты. Так, президенту России сопутство-вали, наряду с Бурбулисом, Гайдар, Шахрай и Козырев — ве-дущие представители того окружения, которое издавна под-талкивало Ельцина к «разрыву с СССР».

Итогом закулисных переговоров стали, как известно, двадокумента: Решение о прекращении существовании СоюзаССР и Соглашение о создании Содружества Независимых Го-сударств. Последнее играло роль своеобразного сиропа, при-званного смягчить горечь первого из них. Образование СНГдолжно были создать впечатление создания вместо СССР не-кой иной, более мягкой формы объединения республик, хотяна деле было задумано и обернулось «цивилизованной фор-мой» их развода.

Реакция Горбачева на Беловежский сговор была ожидае-мой.

10 декабря было опубликовано его официальное Заявле-ние, в котором, в частности, отмечалось:

«Соглашение прямо объявляет о прекращении существо-вания Союза СССР. Безусловно, каждая республика имеетправо выхода из Союза, но судьба многонационального госу-дарства не может быть определена волей руководителей трехреспублик. Вопрос этот должен решаться только конституци-онным путем с участием всех суверенных государств и учетомволи их народов.

Неправомерно и опасно также заявление о прекращениидействия общесоюзных норм, что может лишь усилить хаос ианархию в обществе.

Вызывает недоумение скоропалительность появлениядокумента. Он не был обсужден ни населением, ни Верховны-ми Советами республик, от имени которых подписан. Тем бо-лее это произошло в тот момент, когда в парламентах респуб-лик обсуждается проект Договора о Союзе Суверенных Госу-дарств, разработанный Государственным советом СССР.

В создавшейся ситуации, по моему глубокому убежде-нию, необходимо, чтобы все Верховные Советы республик иВерховный Совет СССР обсудили как проект Договора о Сою-зе Суверенных Государств, так и соглашение, заключенное в


86

Минске.35 Поскольку в соглашении предлагается иная формагосударственности, что является компетенцией Съезда на-родных депутатов, необходимо созвать такой съезд. Крометого, я бы не исключал и проведение всенародного референ-дума (плебисцита) по этому вопросу».36

12 декабря Горбачев пригласил в Кремль на пресс-конфе-ренцию большую группу редакторов, обозревателей и теле-журналистов. Состоялся содержательный обмен мнениями,подводя итог которому он подчеркнул: «Я сделал все, что мог.Думаю, другие на моем месте давно бы бросили все это дело.Меня испытывали и на разрыв, и на разлом. И партия мяла, ивоенно-промышленный комплекс, и друзья-коллеги по новомуСоюзу. Все. И все-таки я считаю, что главные идеи Перестрой-ки на всех направлениях, включая политическую и экономиче-скую реформы, обновление многонационального государст-ва, я протащил, не без ошибок, допуская несвоевременныерешения, упустив какие-то моменты, что-то неправильно оце-нив…

На мою судьбу выпало великое дело, и оно свершилось.Придут другие, может быть лучше сделают».37

В заключение Горбачев напомнил собравшимся слова из-вестного российского мыслителя Ивана Ильина, имеющиепрямое отношение к оценке усилий тех, кто разрушает госу-дарство: «Расчленение организма на составные части нигде иникогда не даст ни оздоровления, ни творческого равновесия,ни мира. Напротив, оно всегда было и будет болезненнымраспадом, процессом разложения, гниения, всеобщего зара-жения… И мы должны быть готовы к тому, что расчленителиРоссии попытаются провести свой враждебный и нелепыйопыт даже в послебольшевистском хаосе, обманно выдаваяего за высшее торжество свободы, демократии и федерализ-ма… Откроются две возможности: или внутри России встанетрусская национальная диктатура, которая возьмет в свои рукибразды правления и поведет Россию к единству, пресекая все


87

35 Так не очень точно на первых порах именовали Беловежские соглаше-ния.

36 Цит. по Андрей Грачев. Кремлевская хроника. Указ. соч., с.347.37 Андрей Грачев. Указ. соч., с.356.

и всякие сепаратистские движения в стране, или же такая дик-татура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаоспередвижения, возвращения, отмщения, погромов, развалатранспорта, безработицы, голода, холода и безвластия».

«Вот этого, — сказал на прощание Горбачев, — нельзя до-пустить в любых вариантах. Я уверен, что мы делаем ошибку,вот почему я так серьезно обеспокоен. Опаснейшие мины за-ложены в историю нашего государства».38

Тем временем Беловежские решения послужили пуско-вым крючком для дальнейшей серии разрушительных дейст-вий. 10 декабря они были ратифицированы Верховными Сове-тами Украины и Белоруссии. 12 декабря решение о роспускеСоветского Союза и Соглашение о создании СНГ утвердилВерховный Совет РСФСР. В тот же день президент Украиныобъявил себя главнокомандующим всеми вооруженными си-лами, расположенными на ее территории. 16 декабря Верхов-ный Совет Казахстана принял решение о государственной не-зависимости республики. 19 декабря Ельцин объявил о пре-кращении деятельности МИД СССР. На следующий день Пре-зидиум Верховного Совета РСФСР принял постановление обупразднении Государственного банка СССР.

19 декабря Горбачев направил в Алма-Ату участникампредстоявшей встречи руководителей республик, на которойпредполагалось конституировать Содружество НезависимыхГосударств, свое Послание. В нем он предостерегал их, чтоначинающийся процесс разъединения, расчленения единойстраны, который приходит на смену длительному историчес-кому процессу ее формирования, не будет легким. Речь идет«о повороте колоссального масштаба», затрагивающем осно-вы жизни народов. Положение осложняется тем, что этот пе-риод будет происходить в обстановке глубочайшего экономи-ческого политического и межнационального кризиса39.

Смысл этого Послания президент видел в том, чтобыочертить минимум положений, без учета которых будущее Со-дружество представлялось ему нежизнеспособным. Он реко-мендовал, в частности, уделить особое внимание обеспече-


88

38 Там же, с.356–357. 39 «Правда» 20 декабря 1991.

нию прав человека, положить в основу будущего межгосудар-ственного союза социально ориентированную рыночную эко-номику, отказаться от дезинтеграции целостной системы во-енно-стратегической безопасности, сохранить совместноевнешнеполитическое представительство в международномсообществе, обеспечить координацию действий в области на-уки и культуры, гарантировать легитимность всех преобразо-ваний в ходе общественного развития40.

На встрече в Алма-Ате 21 декабря послание Горбачевабыло проигнорировано. В принятой на ней Декларации обра-зование Содружества Независимых Государств было одобре-но без каких бы то ни было существенных изменений. Присут-ствовавшие на ней главы одиннадцати республик согласилисьтакже с тем, что в связи с решением о создании СНГ Союз Со-ветских Социалистических Республик «прекратил свое суще-ствование».

Исходя из сложившейся ситуации, Горбачев 25 декабря ввыступлении по телевидению заявил о прекращении своейдеятельности на посту Президента СССР. «Принимаю это ре-шение — заявил он, — по принципиальным соображениям. Ятвердо выступал за самостоятельность, независимость наро-дов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохра-нение союзного государства, целостность страны. Событияпошли по другому пути. Возобладала линия на расчленениестраны и разъединение государства, с чем я не могу согла-ситься…».

Об аргументации, призванной оправдать решения, при-нятые в Беловежской пуща, можно судить по выдержкам извыступления Ельцина 12 декабря 1991 года на сессии Верхов-ного Совета РСФСР.

«Переговоры в Беларуси стали закономерным следстви-ем тех процессов, которые развивались в течение последнеговремени. В течение нескольких лет страна переживает глубо-кий кризис государственности. Разложение мощных органовЦентра вело к утрате управляемости, усилило экономическийкризис, падение жизненного уровня населения, увеличило со-циальную нестабильность… Чтобы как-то облегчить свое по-


89

40 «Правда» 20 декабря 1991. Андрей Грачев. Указ. соч., СС. 373–374.

ложение, республики начали принимать меры к спасению водиночку, к защите своих интересов собственными силами.Обозначилась опасная тенденция. Уже завтра реальностьюмогли стать и товарные блокады, и закрытые границы, и эко-номические войны…

В последнее время стал обозначаться силовой сценарийразвития событий: призывы восстановить контроль над всейтерриторией бывшего Союза любыми средствами начали зву-чать все более громко… Три республики, которые выступалиучредителями СССР, приостановили процесс стихийного,анархичного распада того общего пространства, в которомживут наши народы. Была найдена единственная возможнаяформула совместной жизни в новых условиях — СодружествоНезависимых Государств…

Соглашение является базой для динамичного развитиянового типа связей между суверенными государствами. Поло-жен конец самому главному препятствию к этому — союзномуЦентру, который оказался неспособным освободиться от тра-диций прежней системы».

Удивительная логика: «лучший способ помочь больномупациенту — отрубить ему голову». С позиций двадцатилетнейдавности хорошо видны реальные последствия Беловежья.

Не случайно спустя несколько лет, в марте 1996 года, впостановлении Государственной Думы Российской Федера-ции (№ 157 — 11 ГД) содержалась следующая констатация:

«2. Отметить, что должностные лица РСФСР, подготовив-шие, подписавшие и ратифицировавшие решение о прекра-щении существования Союза ССР, грубо нарушили волеизъ-явление народов России о сохранении Союза ССР, выражен-ное на референдуме СССР 17 марта 1991 года, а также Декла-рацию о государственном суверенитете Российской Совет-ский Федеративной Социалистической Республики, провоз-гласившую стремление народов России создать демократиче-ское правовое государство в составе обновленного СоюзаССР…

5. Предложить Правительству Российской Федерациипринять необходимые меры по сохранению единого экономи-ческого, политического и информационного пространства,


90

развитию и укреплению интеграционных связей государств,созданных на территории Союза ССР…»41

Еще более жестко и фундировано звучало заключениеспециальной комиссии, Государственной Думы, созданной еепостановлением от 19 июня 1998 года.

«…Б.Н. Ельцин пошел на грубое нарушение статей 74–76Конституции СССР 1977 г., Закона СССР от 3 апреля 1990 г. «Опорядке решения вопросов, связанных с выходом союзнойреспублики из СССР», статей 4, 5, 68, 70, 71, 76 КонституцииРСФСР 1978 г., статей 4, 6 Закона РСФСР от 24 апреля 1991 г.«О президенте РСФСР». Б.Н. Ельцин совершил указанныедействия вопреки воле народов РСФСР о необходимости со-хранения СССР, выраженной во время всенародного голосо-вания (референдума), состоявшегося 17 марта 1991 года.

Анализ событий, предшествовавших заключению Бело-вежских соглашений, позволяет также сделать вывод о том,что действия Б.Н. Ельцина по организации заговора с цельюзахвата союзной власти имели осознанный, целенаправлен-ный характер…».42

Спустя ряд лет, задним числом в адрес Горбачева сталираздаваться упреки в том, что он-де, упустил возможность,используя силу, пресечь замыслы заговорщиков. Те, кто при-держивается подобного мнения, полностью игнорируют реа-лии того времени.

Во-первых, подавляющее большинство советских граж-дан, придавленное условиями острого кризиса и дезориенти-рованное республиканскими властями, рассматривало про-возглашение Содружества Независимых Государств как некуюболее мягкую форму сохранения Союза, тем более, что перво-начально было провозглашено, что СНГ сохранит структуры,способные обеспечить единство внешней и оборонной поли-тики.

Во-вторых, к моменту принятия Декларации о роспускеСоветского Союза в поддержку этого решения вроде бы выка-зывались все основные легально существовавшие тогда поли-


91

41 http://lawrussia.ru/texts/legal_185/doc185a837x809.htm с. 142 htt://www.nasledie.ru/vlact/5_7/article.php?art=15 с.2

тические объединения — справа налево. Не случайно во всехВерховных Советах республик за создание СНГ и роспуск Со-юза голосовало подавляющее большинство депутатов. Про-тив решились подать свои голоса лишь единицы.

В-третьих, сил правопорядка, способных выступить в за-щиту государственного единства к тому времени практическине существовало. То, что сохранилось, представляло собойдезорганизованную и дезориентированную массу. Министробороны СССР маршал Шапошников и командование воору-женных сил к тому времени находились в сговоре с Ельциными его командой.

В таких условиях, попытаться применить силу значило бы,в «лучшем случае», развязать гражданскую войну. Для Горба-чева это было исключено, как из принципиальных, нравствен-ных, так и из прагматических соображений.

* * *

Итак, подведем некоторые итоги

Сложившиеся обстоятельства как бы предопределилибезнадежность борьбы Горбачева за сохранение единства го-сударства. Каковы же причины такого хода событий?

Назовем наиболее существенные.— Возникновение двоевластия в жизненном центре стра-

ны, значительный перевес в нем в сторону российской власти,присвоившей в дни первого путча еще сохранившиеся союз-ные (материальные, организационно-институционные и кад-ровые) ресурсы, ее возросший моральный авторитет как си-лы, остановившей путчистов.

— Ускорившееся «разбегание» союзных и автономных ре-спублик, элиты которых, воспользовавшись разрухой в Цент-ре, в еще большей степени консолидировали свою власть наместах. Возвращаться под чей либо (пусть самый мягкий) кон-троль они не собирались.

— Острейшие противоречия между союзным и россий-ским руководством, между самими республиками (включаяавтономные) сделали невозможным сколько-нибудь сущест-венное экономическое оздоровление. Налоговая система


92

практически рухнула. Платежных средств для покрытия бюд-жетных платежей не оставалось. Достигнутые договоренностине выполнялись, согласия относительно крайне необходимыхреформ не просматривалось

— Большинство населения страны пребывало в отчаян-ном положении. Существование превратилось в борьбу за вы-живание. С прилавков магазинов исчезло все самое необхо-димое. Повсеместно царили раздражение и недовольство.Вместе с тем широко распространилось чувство растерянно-сти. Соответственно исчерпал себя столь распространенныйдо этого метод уличных выступлений («фактор улицы»).

— Не удалось использовать в это время и внешние источ-ники. Обещанные «большой семеркой» кредиты, на которыеможно было приобрести столь необходимые продовольствиеи медикаменты, были ею «из политических соображений» за-держаны. Некоторая незначительная сумма (14 млрд. при не-обходимых 100 млрд.) поступила лишь за неделю до Беловеж-ского сговора.

— Сплотившаяся вокруг Ельцина группа демагогов суме-ла, благодаря ряду обстоятельств, овладеть наиболее влия-тельными средствами массовой информации и внушить с ихпомощью многим отчаявшимся людям надежду на то, что,«сбросив имперское бремя» и «освободившись от обязаннос-ти кормить другие республики», Россия мгновенно воспрянети за несколько лет превратится в процветающую страну —подстать другим, самым успешным в Европе и во всем мире.

— Многие интеллигенты, первоначально активно поддер-жавшие Перестройку, переметнулись в «ельцинский лагерь» ипревратились в его интеллектуальную обслугу Эта часть ин-теллигенции занялась привычным для нее в аналогичных слу-чаях делом — созданием очередного «культа», теперь вокругЕльцина как безальтернативного лидера — спасителя РоссииОба влиятельных течения, сложившихся в ту пору в интелли-гентской среде — шовинистическое и либерально-евроцент-ристское — работали, по сути, в одном направлении — на раз-рушение Советского Союза.

— В обстановке прогрессирующего системного кризиса всознании значительной части народа актуализировались во


93

многом исторически обусловленные черты — презрение к лю-бой власти, безразличие к общественным обязанностям, от-сутствие склонности к политически организованной деятель-ности (своего рода «пофигизм»), а у думающей его части —еще и страсть к пустопорожнему критиканству как форме са-моутверждения и самореализации.

Но был ли возможен иной исход?Однозначный ответ на этот вопрос дать трудно. Констати-

ровать можно лишь следующее. В историческом процессевсегда есть место альтернативе. Тот вариант, который был ре-ализован на практике, был обусловлен набором конкретныхпричин. А он мог быть и иным.

На ХХVIII съезде КПСС, состоявшемся летом 1990 года,Горбачеву и его сторонникам, вопреки ожесточенным атакамконсервативной части делегатов, удалось одержать вверх посовокупности принципиально важных вопросов. Были приня-ты решения, расчищавшие путь к дальнейшему углублениюполитики Перестройки и коренному преобразованию самойпартии

«Нам, — писал впоследствии в своих воспоминаниях самГорбачев, — удалось отстоять перестроечную линию, подтвер-дить взятый курс, в том числе на рыночные реформы. Был сде-лан и определенный шаг в дальнейшем разграничении функ-ций партии и государства»43.

Съезд дал однозначный ответ и на вопрос: какой должнабыть обновленная партия.

Она должна быть освобождена от идеологической зашо-ренности, догматизма, стремиться играть инициативную рольв политических и идеологических процессах, действуя мето-дами убеждения, развития отношений сотрудничества и парт-нерства со всеми прогрессивными общественно-политичес-кими движениями. Она должна будет строить взаимоотноше-ния между своими членами исключительно на основе партий-ного товарищества, уважении к мнениям каждого, признанияправа меньшинства на собственную позицию, полной свобо-ды обсуждения и обязательности для всех принятых большин-


94

43 М.С. Горбачев. Жизнь и реформы. Книга первая. М. 1995, с .564.

ством решений. В ее внутренней жизни должны утвердитьсяпринципы самоуправления, свободы действий партийных ор-ганизаций, самостоятельности компартий союзных респуб-лик, объединенных единством программных целей и уставныхположений. Ей надлежит открыться для контактов и взаимо-действия с коммунистами, социалистами и социал-демокра-тами разных стран и разных ориентаций, с представителямимногих других течений современной политической и научноймысли44.

Такая партия могла бы возродить лидирующие позиции ипротивостоять как консервативной прослойке политическогокласса, так и тем, кто был готов рвать страну на части.

Однако, как показали последующие события, должногообновления КПСС не произошло. Ему помешал ряд причин. Ноглавной в их числе была кадровая проблема, которая так и небыла своевременно решена.

Было бы несправедливым утверждать, что Горбачев недо-оценил значимость этой проблемы. Знаменитый январскийПленум ЦК 1987 г. свидетельствует о противном. Но за после-дующие два года задача кардинально решена не была. Да, бы-ли произведены замены и в высшем эшелоне — в Политбюро,и ЦК, а также на местах. Но они не дали нужных результатов.Перестройка не успела выработать, говоря современным язы-ком, своей «элиты», искренне заинтересованной и способнойквалифицированно осуществлять ее идеи и замыслы. У мно-гих рычагов власти продолжали пребывать люди, не желавшиеи боявшиеся перемен.

В результате страна получила не только Ельцина, от кото-рого надо было избавиться сразу. Но потом — и Павлова, иЯнаева, и Пуго, и Бакланова, и Болдина, и фрондирующих ге-нералов вроде Варенникова. А если пошуровать по министер-ствам и ведомствам, не говоря уж об обкомах и райкомах, тотам можно было найти сотни, если не тысячи людей, которыеизначально не могли, а главное, не хотели Перестройки. Сна-чала они, как могли, саботировали ее, а затем, кто подготовил,а кто поддержал антиконституционный путч ГКЧП. А он, в свою


95

44 М.С. Горбачев. Там же, с 547.

очередь, нанес союзной государственности такой нокдаун, откоторого она уже не оправилась.

Путч и обстоятельства его подавления выбили из рук выс-шей, перестроечной власти рычаги воздействия на ход собы-тий. Дискредитирована была сама идея преобразования, от-вечавшего исторически оправданным жизненным интересамстраны. Не оказалось под рукой, как было показано выше, да-же чисто «силовых рычагов», если бы Горбачев и решил к нимприбегнуть (что невероятно «по определению»!). В этом суть

страшного, непростительного преступления путчистов

перед страной и ее будущем.

Конечно, рассуждать о том, что было бы, если бы было то,чего не было на самом деле, — не пристало исследователям.Но вопросы — как «это» могло случиться?! — задают до сихпор. И некоторые историки, а то и кто попало, дают на него вы-мышленные ответы, навязывая при этом публике свою поли-тически ангажированную позицию.


96

РАЗДЕЛ IV

В.Б. КУВАЛДИН

Внешний фактор: роль США

К середине 80-х годов прошлого века позади для Совет-ского Союза остался период его взлёта и мощного утвержде-ния на мировой арене. За разрядкой первой половины 70-х го-дов последовало «второе издание холодной войны». Хотя са-мый тревожный момент — 1983-ий год — был пройден, ситуа-ция оставалось очень напряжённой и взрывоопасной.

Настроенное на поиски путей налаживание конструктивно-го сотрудничества с Западом, новое руководство СССР во гла-ве с М.С. Горбачевым не сразу смогло остановить раскручен-ный маховик «холодной войны». В первые перестроечные годыона продолжала взимать свою обильную дань. По-прежнемудорого — во всех отношениях — обходилось Советскому Союзуострое геополитическое соперничество в «третьем мире».

Завершение «холодной войны» «вничью», на вполне при-емлемых условиях, которого удалось добиться перестроечно-му руководству, несомненно, укрепило внешнеполитическоеположение страны, с большим трудом несшей бремя затяж-ной, дорогостоящей конфронтации. В то же время долгождан-ная нормализация международных отношений обнажила дру-гую, ещё более фундаментальную проблему советской внеш-ней политики: тупиковость модели «реального социализма»поставившей под вопрос его внешнеполитическую проекцию.Как только были убраны поддерживавшие его внешние сило-вые и финансовые подпорки, оно осело, накренилось и сталоразваливаться буквально на глазах.

Стремительное крушение коммунистических режимов вЦентральной и Юго-Восточной Европе было полной неожидан-ностью для внешнего мира. Между тем, за двадцать лет, про-шедших после «пражской весны» 1968 года, в общественныхнастроениях советских «солагерников» произошёл резкий пе-релом. Социалистическая идея была дискредитирована в лю-


97

бой ее форме — государственной, «реальной», «демократиче-ской». Разумеется, оставалось неясным, в какой мере это от-носится к населению Советского Союза, но в любом случае этобыло серьёзным сигналом об опасностях, поджидающих гор-бачёвских реформаторов впереди. Во весь рост встал вопрос онеобходимости выработки реалистического курса дальнейшихпреобразований, движения к новой модели общества, свобод-ной от генетических пороков прежней системы.

Крах государственного социализма в странах ВосточнойЕвропы поставил горбачёвскую Перестройку под удар одно-временно с двух флангов. Консервативные силы обвиняли егов предательстве идеалов социализма, утрате завоеваний ве-ликой победы во Второй мировой войне, кардинальном ос-лаблении позиций страны на мировой арене. Радикалы требо-вали форсированного перехода к новому устройству общест-ва по западным образцам.

Несомненно, наиболее существенным внешнеполитичес-ким фактором, могущим оказать сильное воздействие на вну-триполитические процессы в Советском Союзе, была полити-ка Запада во главе с Соединёнными Штатами Америки. Пози-ция двух элементов «западного треугольника» была достаточ-но очевидной. Япония, зацикленная на требовании возвраще-ния «северных территорий», слабо и неохотно корректироваласвою негибкую позицию. Скованность японской дипломатииобуславливалась и внешним воздействием: стреноженныйамерикано-японским договором безопасности Токио посто-янно оглядывался на Вашингтон.

В Западной Европе картина была диаметрально противо-положной. Здесь мирное наступление Советского Союза далонаиболее мощный эффект. Измученные сорокалетним проти-востоянием на переднем крае «холодной войны» западноев-ропейцы впали в эйфорию и даже «горбиманию». Дело приня-ло столь серьёзный оборот, что в начале 1989 года недавно из-бранный президентом США Дж. Буш-старший на одной изпервых встреч-обсуждений с ближайшими соратниками за-явил, что Соединённые Штаты должны вернуть себе лидерст-во в Европе, которое оспаривает Горбачёв. Явно имея в видусистему трансатлантических союзов и связей, президент за-


98

кончил совещание угрюмой констатацией: «Если мы не вер-нём лидерство, всё посыплется».

После Второй мировой войны в западном мире при всейзначимости западноевропейского центра силы последнее — ирешающее — слово всегда оставалось за американцами. Темболее на советском направлении. Не стал исключением и пери-од Перестройки. Как и раньше, Соединённые Штаты играли оп-ределяющую роль в отношениях Запада с советской Россией.

Роль «американского фактора» в трагическом разворотесобытий в последние годы существования СССР была и оста-ётся предметом дискуссий. Наши консерваторы прямо обви-няли правительство Соединённых Штатов во вмешательствево внутренние дела Советского Союза, поддержке национал-сепаратистских движений, ставке на развал вчерашнего анта-гониста. Американская сторона отвергала обвинения в какой-либо сознательной подрывной деятельности, направленнойна разрушение советского государства.

Любопытный разговор на эту тему состоялся в один изпервых дней рокового 1991года между председателем КГБСССР В. Крючковым и американским послом Джеком Мэтло-ком. В декабре 1990 года Крючков дважды публично обвинилСША в подрывной деятельности, направленной против СССР.Возмущенный Мэтлок попросил о встрече и в разговоре с ше-фом КГБ пункт за пунктом отверг все обвинения в американ-ский адрес. В ответ Крючков заявил, что он может докумен-тально подтвердить всё сказанное им в выступлении на Съез-де народных депутатов СССР. На самом деле у каждой из сто-рон были весомые аргументы в пользу той и другой позиции.

Что представляла собой администрация Дж. Буша-стар-шего, основной контрагент советского правительства вовнешнем мире в последние три года существования СССР?Кабинет Буша, а точнее его сегмент, определявший внешнююполитику страны (президент, вице-президент Д. Куэйл, госсе-кретарь Д. Бейкер, министр обороны Д. Чейни, директор Цен-трального разведывательного управления У. Уэбстер, руково-дитель аппарата Белого дома Д. Сунуну, помощник президен-та по вопросам национальной безопасности Б. Скоукрофт,председатель Объединённого комитета начальников штабов


99

адмирал Б. Кроу, которого вскоре сменил на этом посту гене-рал К. Пауэлл) почти полностью состоял из людей, которыезнали друг друга много лет и тесно сотрудничали в прошлом.Незаурядные личности, яркие индивидуальности, люди с вы-сокой самооценкой и большими амбициями, они тем не менееумели держать себя в руках в любой ситуации, в случае необ-ходимости наступая на горло собственной песне. У всех былпрямой выход на президента, каждый мог легко довести доего сведения свою точку зрения по тому или иному вопросу.Все были лояльны к президенту, никто не допускал несанкци-онированных утечек информации, хорошо зная, как он ненави-дит, когда различия в подходах внутри кабинета обыгрывают-ся в СМИ. Буш — опытный вашингтонский инсайдер — всегдамог вычислить источник информации. Поэтому в отличие отсвоих предшественников, Д. Картера и Р. Рейгана, когда надобыло, он умел держать команду на коротком поводке, не поз-воляя внутренним спорам и разногласиям выплёскиваться впубличное пространство.

В администрации Буша работала хорошо отлаженная си-стема подготовки, принятия и осуществления решений повнешнеполитическим вопросам. Её можно представить в видечетырёхступенчатой пирамиды, все уровни которой тесно вза-имодействовали между собой. Верхний этаж занимал прези-дент со своими личными советниками и помощниками. Нако-пивший огромный опыт президент Буш прекрасно разбиралсяв тонкостях мировой политики, обладал хорошим чутьём, ста-рательно культивировал отношения с лидерами других госу-дарств.

Прямо под ним расположились руководители федераль-ных ведомств и институтов, играющих ключевую роль вовнешнеполитическом процессе (имена многих из них названывыше). Их замы, часто правая рука начальника, действовалина третьем уровне. Здесь наиболее влиятельные из них входи-ли в Комитет заместителей, занимавшийся планированием,осуществлением и координацией внешнеполитической дея-тельности.

Основание пирамиды составляли наиболее доверенные испособные сотрудники, входившие в ближайшее окружение


100

больших боссов. Часто это были довольно молодые люди, де-лающие блестящую карьеру. Здесь можно назвать имена БобаЗеллика и Денниса Росса из Госдепартамента или КондолизыРайс и Боба Блэкуилла из Совета национальной безопаснос-ти.

В поисках решения важнейших проблем Буш не слишкомполагался на аналитические записки с набором готовых реко-мендаций. Он предпочитал серии обсуждений с довереннымисоветниками в узком кругу. Они дополнялись непринужденны-ми диалогами президента с бывшими крупными чиновникамии другими лицами, в ходе которых поощрялось высказываниеразличных точек зрения и их свободное обсуждение. Это былпроцесс, в ходе которого независимо от ведомственной при-надлежности наиболее способные люди, в том числе моло-дые, могли серьёзно влиять на решения, принимаемые прези-дентом.

Как известно новая команда начала свою деятельность вянваре 1989 года с внутреннего стратегического обзора ос-новных направлений внешней политики страны. В своё времяэта вынужденная «пауза» в дипломатической активности Со-единённых Штатов вызвала много толков, кривотолков и наре-каний в адрес администрации со стороны прессы, Конгресса,зарубежных комментаторов. Высказывались даже подозре-ния, что за закрытыми дверями готовится ревизия позднерей-гановского курса на завершение «холодной войны» и развитиесотрудничества с бывшей «империей зла».

Как мы знаем, эти предположения не подтвердились. Так-же, как и в предыдущих администрациях, такого рода ревизияполученного наследия ставила своей целью разобраться впроисходящем, позволить новичкам войти в курс дела, попы-таться несколько расшевелить несменяемую бюрократию,сделать намётки на будущее, настроить команду на коллек-тивную игру. Это было тем более необходимо, что в воздухевитало ощущение надвигающихся больших перемен в миро-вой политике.

Непосредственные результаты затянувшегося стратеги-ческого обзора, занявшего несколько месяцев, были доволь-но скромными: новые американские предложения по сокра-


101

щению обычных вооружений и вооружённых сил в Европе. Го-раздо большее значение имело то, что бушевская команда су-мела основательно подготовиться к головокружительным ка-таклизмам, которые в предстоящие три года изменили лицомира.

Администрация Буша была последним американскимправительством, для которого центральной внешнеполитиче-ской проблемой оставались отношения с Россией. Каково жебыло в тот момент видение американской администрациипроисходящего в Советском Союзе, её представления о воз-можных перспективах горбачёвской Перестройки?

По мере того, как мир выходил из состояния «холоднойвойны», отношение к Советскому Союзу американской элитыи общества в целом быстро менялось в лучшую сторону. «Ци-тадель мирового империализма», вчерашний смертельныйвраг №1, тоже оказался подверженным «горбимании», иногдав тяжёлой форме. Р. Гэйтс вспоминает, что за двадцать летпребывания в Вашингтоне он не мог припомнить ничего по-добного тому восторженному приёму, который оказала аме-риканская столица советскому лидеру во время его первоговизита в США в декабре 1987 года.

В то же время наиболее враждебно или просто скептиче-ски настроенная часть американской элиты сохраняла насто-роженно-подозрительное отношение к горбачёвской Перест-ройке. Она опасалась того, что советское руководство стре-мится лишь выиграть время, получить передышку, чтобы, пе-рестроившись и окрепнув, вновь вернуться к своей старойэкспансионистской политике.

У скептиков была и запасная позиция: даже не ставя подсомнение искренность и серьёзность реформаторских наме-рений Горбачёва, они полагали, что слишком многое завязанона одном человеке, зависит от его физического состояния иполитического выживания. Только к концу 1988 года вашинг-тонские фомы неверующие стали оценивать некоторые — с ихточки зрения позитивные — перемены в советской внешней ивоенной политике как необратимые.

Судя по опубликованным материалам, в Вашингтоне го-раздо раньше и намного трезвее, чем в Москве, оценили мас-


102

штабы общесистемного кризиса, в который быстро погружал-ся Советский Союз. Ещё в конце 1987 года, то есть до извест-ных событий в Карабахе, аналитики ЦРУ пришли к выводу, чтонакал национальных страстей в различных республиках созда-ёт для центральной власти реальную угрозу утраты рычаговуправления.

В дальнейшем тревожные мотивы в характеристике аме-риканскими спецслужбами развития ситуации в СССР после-довательно нарастали. В 1988 — 1989 гг. в аналитических ма-териалах ЦРУ содержатся предупреждения относительно уг-лубления кризиса в Советском Союзе, растущей опасностиправого переворота, возможности коллапса системы. Послеприхода Буша в Белый дом в конце апреля 1989 года в очеред-ном докладе Управления внутреннее положение в СССР оце-нивалось как наиболее нестабильное со времён больших чис-ток 30-х годов. Авторы текста, разосланного ключевым поли-тическим фигурам в Вашингтоне, были «…далеки от уверенно-сти, что Горбачёв сможет удержать запущенный им процесспод контролем».

1 марта 1990 года ЦРУ вновь обращает внимание полити-ческого руководства США на углубляющийся кризис в Совет-ском Союзе. По его оценке советское правительство оказа-лось перед лицом «…общей неспособности добиться осуще-ствления своих распоряжений во многих национальных рес-публиках, потери контроля над обществом в целом, стреми-тельного упадка КПСС, сепаратистских движений в республи-ках Балтии и других местах, серьёзных межэтнических кон-фликтов и продолжающегося ухудшения состояния экономи-ки». Завершавший обзор прогноз был выдержан в столь жемрачных тонах: «Похоже, что политическая нестабильность,социальные потрясения и межэтнические конфликты никудане уйдут и могут усилиться».

Несомненно, что команда Буша с самого начала хорошопредставляла всю сложность положения инициатора Перест-ройки. В целом она довольно скептически оценивала его шан-сы на успешное реформирование советской системы. В каче-стве наиболее серьёзных камней преткновения на пути ре-форм виделись экономический кризис и разгул национализ-


103

ма. Воздавая должное Горбачёву за то, что он сделал и ещёможет сделать для своей страны и мира, новая администра-ция трезво и жёстко очерчивала его политические перспекти-вы. Разумеется, с тем же американским прагматизмом никог-да не забывали о том, что Советский Союз остаётся оченькрупной величиной, с которой надо считаться.

Линией размежевания внутри администрации на «партиюпослевоенного мира» и «партию продолжения холодной вой-ны до победного конца» стал ответ на вопрос, как наилучшимобразом позаботиться об американских интересах в обозри-мом будущем. Буш, Бейкер, Скоукрофт были твёрдо настрое-ны на работу с Горбачёвым, видели именно в нём гарантиюпродолжения реформ в СССР, и, похоже, в душе надеялись,что, несмотря ни на что, он сможет довести начатые преобра-зования до успешного завершения.

Чейни, Л. Иглбёргер (заместитель госсекретаря США),Гейтс считали Горбачёва неисправимым коммунистом, стре-мящимся отремонтировать и наладить существующую систе-му. Поэтому сколь бы ни были велики реформаторские дости-жения Горбачёва, многие его начинания могут быть обращенывспять и Советский Союз по-прежнему останется «империейзла», представляющей наибольшую угрозу безопасности Со-единённых Штатов. Если всё же, несмотря ни на что, горба-чёвской реформации будет сопутствовать удача, то тем хужедля США: в будущем им придется иметь дело с накачавшейэкономические и политические мускулы коммунистическойсверхдержавой, опирающейся не только на военную мощь.Логическим следствием такой позиции была ставка на разру-шение СССР как единственную надёжную гарантию американ-ской безопасности и интересов. Эти установки нередко встре-чали сочувственный отклик у Скоукрофта и, по-видимому,К. Райс.

При более или менее численном равенстве сил политиче-ское превосходство внутри бушевской команды было на сто-роне тех, кто сделал ставку на Горбачёва. Их возглавляли дватяжёловеса, игравших ключевую роль в сфере внешней поли-тики: президент и госсекретарь. Вместе с тем было бы непра-вильно недооценивать силу группировки «ястребов», всё уве-


104

реннее тянувших одеяло на себя по мере ухудшения внутрен-него положения в Советском Союзе. Не следует забывать и отом, что при случае некоторые «голуби» обожали клекотать по-ястребиному.

Подкреплённые аналитикой ЦРУ, с начала 1989 года всёболее настойчиво предупреждавшей политическое руковод-ство Соединённых Штатов о возможности внезапного коллап-са СССР, «ястребы» отчётливо различали контуры быстро на-двигавшегося кризиса всей советской системы управления. Унеотвоевавшихся солдат «холодной войны» к чувству законно-го удовлетворения примешивались серьёзное беспокойствопо поводу того, как возможный крах второй сверхдержавы мо-жет отразиться на первой с её глобальными интересами.

18 июля 1989 года Гейтс направил президенту меморан-дум под красноречивым заголовком «Мысли о немыслимом:нестабильность и политические потрясения в СССР». В нём онписал о растущей вероятности того, что в ближайшие год —два перестроечное руководство столкнётся с такими пробле-мами и вызовами внутри страны, которые могут полностью из-менить картину происходящего. В качестве необходимой ме-ры предосторожности автор предложил начать систематичес-кую разработку планов действий на случай чрезвычайных об-стоятельств.

Президент согласился, и в сентябре 1989 года Гейтс пору-чил Кондолизе Райс собрать необходимых людей и в обста-новке полной секретности начать эту работу. Небольшая груп-па Райс включала Денниса Росса из госдепартамента, ФрицаЭрмарта и Боба Блэкуэлла из ЦРУ, Пола Волфовитца и ЭрикаЭделмана из министерства обороны. В своих сценарных заго-товках они использовали ряд исследований, специально сэтой целью заказанных ЦРУ.

Подстёгиваемый ожиданием больших перемен Белыйдом после несколько затянувшейся начальной «паузы» ста-рался не терять драгоценного времени. Общим знаменате-лем, на котором сходились все в администрации, — кроме,возможно, Чейни, настроенного наиболее непримиримо, —была готовность активно и конструктивно взаимодействоватьс советским руководством по широкому кругу проблем. Осно-


105

вополагающую внешнеполитическую установку команды Бушана советском направлении наиболее ёмко и точно сформули-ровал госсекретарь Бейкер: мы не знаем, что там произойдёт,но мы должны действовать оперативно, чтобы зафиксироватьвсе возможные приобретения, пока власть в руках Горбачёва.

Поворотной точкой в позиции американской администра-ции по отношению к горбачёвскому руководству и его полити-ке сохранения Советского Союза можно считать лето 1990 го-да. В июне ЦРУ выступило с наиболее мрачным к этому мо-менту предупреждением: «Недавнее ускорение политическихсобытий в СССР может вскоре привести к серьезному нару-шению преемственности в советской политике и существен-ным изменениям в руководстве страны. Президент Горбачёвтеряет контроль над политическим процессом, его будут уси-ленно подталкивать к резкому развороту влево или вправо длятого, чтобы попытаться вернуть политическую инициати-ву…Время контролируемых реформ, направляемых централь-ной властью из Москвы, подходит к концу».

Чувствуя, что настал их час, «ястребы» перешли в наступ-ление. 13 июля Гейтс послал президенту меморандум, в кото-ром обосновывал необходимость неотложного пересмотраподхода администрации к советским делам. В нём повторяют-ся привычные аргументы, что Горбачёв в глубине души был иостаётся неразоружившимся коммунистом, пытающимся со-единить государственный социализм с «регулируемым» рын-ком. Поэтому на него в первую очередь возлагается вина запрогрессирующий паралич экономики.

К старым доводам в поддержку своего подхода автор ме-морандума добавляет новые. Он говорит о том, что Горбачёвисчерпал себя как реформатор: советский лидер подобно Мо-исею вывел свой народ из рабства, но не в состоянии привес-ти его в землю обетованную. Гейтс также воспроизводит вы-шеприведённую констатацию аналитиков ЦРУ, что Горбачёвбыстро утрачивает поддержку в стране.

В завершение в качестве альтернативы предлагалось«деперсонализировать» американскую поддержку реформ вСоветском Союзе, ставить на развитие процесса, а не кон-кретную личность, установить контакты и развивать отноше-


106

ния с другими лидерами реформаторского толка. В то же вре-мя с такими же предложениями к президенту обратилисьИглбёргер и Чейни; по-видимому, это была скоординирован-ная акция.

Реакция Буша была неоднозначной. В ответ на меморан-дум он написал: «Брент/Боб — Толковая бумага. Совет… разу-мен, однако, похоже, Горби, по крайней мере, пока, удержитсяна плаву».

За нежеланием президента полностью принять рекомен-дации «ястребов» стояло многое. К этому времени Буш, все-гда и во всём придающий особое значение личным взаимоот-ношениям, проникся большим уважением и глубокой симпа-тией к Горбачёву. 41-ый президент Соединённых Штатов отда-вал должное советскому лидеру как инициатору перемен, по-ложивших конец «холодной войне» и коренным образом изме-нивших облик мира. Он прекрасно понимал его роль в процес-се выхода «социалистического лагеря» из тупиков изжившейсебя системы. Буш высоко оценил сдержанность, здравомыс-лие, надёжность советского лидера в подходе к «бархатнымреволюциям» в социалистической части Европы, начавшемусяснизу, но ещё не завершённому процессу объединения Герма-нии. А впереди простиралась ещё далеко не исчерпанная по-литическая повестка дня, в частности в области сокращениявооружённых сил и вооружений, где также, как для танго, нуж-ны были двое. И здесь Буш, Бейкер и Скоукрофт лучшего парт-нёра, чем Горбачёв, не видели.

Тем не менее, в сложившейся ситуации просто проигно-рировать демарш «ястребов» президент не считал возмож-ным. 18 июля во время встречи в Париже Бейкер сообщил Ше-варднадзе, что Соединённые Штаты намереваются устано-вить более прочные контакты с Б. Ельциным и другими рефор-маторами. Таким образом «ястребы» добились серьёзного ус-пеха, отныне у них были развязаны руки для своей игры на со-ветском поле, чем они не преминули воспользоваться.

Среди лидеров демократических движений особые на-дежды «ястребы» возлагали на Ельцина. Его первая поездка вСоединённые Штаты в сентябре 1989 года была неудачной. Онслишком много пил, дурил во время встречи в университете


107

Джонса Гопкинса и вообще произвёл впечатление человека,который не умеет себя вести в приличном обществе.

Тогда — по настоянию Гейтса и К. Райс — его принял в Бе-лом доме Б. Скоукрофт. Оказавшись внутри здания в сопро-вождении К. Райс, Ельцин артачился, устраивал сцены, доби-ваясь подтверждения того, что он обязательно встретится сБушем. Во время беседы помощник президента чуть не заснулот скуки, слушая монотонные рассуждения своего гостя, какнадо управлять Советским Союзом. Борис Николаевич бук-вально преобразился, когда в кабинете появился президент.Он оживился, преисполнился энтузиазма, даже стал интерес-ным. Очевидно, с его точки зрения наконец-то появился до-стойный собеседник — человек, действительно облечённыйВластью. Между ним и Бушем в течение двадцати минут со-стоялся оживлённый разговор, тональность которого не ис-портилась даже тогда, когда президент вновь подтвердилсвою поддержку Горбачёва. Всё же в тот раз в целом Ельцинпроизвёл на обитателей Белого дома такое же негативноевпечатление, как и за его пределами.

«Ястребы» старательно реабилитировали Ельцина. Неде-лю спустя после его избрания председателем Верховного Со-вета РСФСР и более чем за месяц до своего июльского мемо-рандума Гейтс послал президенту короткую записку, посвя-щённую своему новому протеже. В ней он писал, что под вли-янием прошлогодней встречи в Белом доме, возможно, недо-оценили Ельцина. Между тем он очень умело использовал от-крывшиеся возможности для возвращения в большую полити-ку. Записка завершалась следующим прогнозом-рекоменда-цией: «Он (Ельцин — В. К.) превращается в крупного игрока,хотя бы на время, и в дальнейшем мы должны избегать пуб-личных негативных комментариев в его адрес — в один пре-красный день мы можем оказаться сидящими вместе с ним застолом переговоров». В ответ Буш заметил на полях доклад-ной: «Я с этим согласен».

Хотя после этого критических стрел в ельцинский адрессильно поубавились, Буш, Бейкер и Скоукрофт по-прежнемубыли невысокого мнения о нём. Они также опасались, что


108

большая открытость в его сторону может ослабить и рассер-дить Горбачёва.

Внутри администрации наиболее активными сторонника-ми налаживания связей с Ельциным были, как нетрудно дога-даться, Чейни и Гейтс. Ему также сильно симпатизировали ве-дущие аналитики ЦРУ, особенно руководитель советского от-дела Джордж Колт и председатель Национального совета поразведке Фриц Эрмарт. В своих материалах они акцентирова-ли его популярность в Российской Федерации и за её преде-лами, реформаторские начинания, нешаблонные подходы крешению межнациональных проблем. Правда, отношение к ихпродукции во многом определялось общими установками ад-ресата: в то время как на Гейтса она производила сильное — инадо думать отрадное! — впечатление, его шеф Скоукрофт,считавший ЦРУ безнадёжно проельцинской конторой, не при-нимал подобные сочинения всерьёз.

В принципе нетрудно догадаться, почему «ястребы» такстарательно привечали Ельцина. Им не мог не импонироватьего радикализм, откровенный антикоммунизм и антисове-тизм. Но ещё больше они ценили то обстоятельство, что вборьбе с федеральным центром он явно был готов пожертво-вать союзным государством. Скованные командной дисцип-линой, не позволявшей им выходить за определённые рамки,«ястребы» надеялись использовать Ельцина как таран для раз-рушения СССР. Вспомним, что такова была их стратегическаяустановка, определявшая всю логику действий этой группи-ровки.

Следующий сдвиг администрации США от ориентации нафедеральный центр в сторону сильно засамевших руководи-телей то ли союзных республик, то ли полунезависимых госу-дарств можно датировать весной 1991 года. В апрельском до-кладе ЦРУ «Советский котёл» сухо констатировалось: «Эконо-мический кризис, стремление к независимости и антикомму-нистические силы разрушают советскую империю и системууправления».

В следующем месяце ЦРУ сообщает президенту и егоближайшему окружению, что горбачёвское доминирование насоветской политической сцене закончилось и «…не будет вос-


109

становлено». Управление прогнозирует: «Независимо от того,останется ли он на своём посту в течение года или нет, про-изойдёт крупное перераспределение власти в пользу респуб-лик, если только оно не будет заблокировано консервативнымпереворотом».

Между тем ещё с лета 1990 года американская админист-рация — и прежде всего госдепартамент — стала наводить мос-ты с представителями оппозиции и лидерами союзных респуб-лик. А зимой 1991 года началось настоящее паломничество по-литических деятелей разной окраски и калибра в Вашингтон.Когда эти новые, ранее неизвестные фигуры заполонили амери-канскую столицу, там толком не знали, кого и как надо прини-мать. Разумеется, все хотели встретиться с президентом, нобольшей части это было «не по чину». Правильно расставить на-хлынувшую публику по ранжиру и обеспечить соответствующиеконтакты на официальном уровне было настоящей головолом-кой. В то же время поиски представителями новых элит неофи-циального одобрения и поддержки в Вашингтоне автоматическипревращало Соединённые Штаты в активного и влиятельногоучастника внутриполитического процесса в Советском Союзе.Так, например, по свидетельству Мэтлока, в 1991 году Западсильно давил на Горбачёва, добиваясь того, чтобы он не вводил

президентское правление в стране или отдельных её частях. Каковы были мотивы продолжающегося дистанцирова-

ния команды Буша от горбачёвского руководства? Здесь мож-но назвать целый комплекс причин. Белый дом всё более су-рово критикуют за то, что он не оставляет Горбачёва ради но-вых лидеров демократических движений. В самой админист-рации такие фигуры, как Б. Гейтс и К. Райс, были уверены, чтовремя его пребывания у власти подходит к концу.

Круто изменился внешнеполитический ландшафт. Стараяповестка дня — освобождение Центральной и Юго-ВосточнойЕвропы от власти просоветских режимов, сохранение объеди-ненной Германии в НАТО, отражение иракской агрессии про-тив Кувейта и разгром военной машины Саддама Хусейна —была исчерпана. Соответственно ценность Москвы как стра-тегического партнёра в период эпохальных перемен в глазахВашингтона убавилась.


110

На первый план выходила тема борьбы прибалтийскихреспублик за государственную независимость. Как известноСоединённые Штаты никогда не признавали законным и доб-ровольным включение прибалтийских стран в состав Совет-ского Союза. Но в 1989 — 1990 годах прибалтийские сюжеты— впрочем, как и кавказские, — были всё-таки периферийны-ми для бушевской команды. Разворачивающуюся кровавуюдраму в Закавказье в Вашингтоне рассматривали прежде все-го как запутанный клубок межэтнических конфликтов, в кото-ром федеральный центр пытается навести порядок, остано-вить кровопролитие, утихомирить разбушевавшиеся страсти.

Отношение к Прибалтике было совсем иным, но здесь повнешнеполитическим соображениям Буш избегал открытогопротивостояния с Горбачёвым, предпочитая добиваться своихцелей средствами дипломатии. С января 1990 года — как все-гда в унисон с президентом — Бейкер в приватном порядкепостоянно вёл диалог с Шеварднадзе на эту тему, подталкиваяМоскву к переговорам с лидерами сепаратистов в поискахмирного решения возникших проблем. В то же время в офици-альном Вашингтоне полагали, что в данном вопросе их воз-можности повлиять на происходящее более чем ограничены.

После кровавых столкновений в Вильнюсе в январе 1991года ситуация резко изменилась. В отличие от кавказских на-родов значительное число беженцев из бывших прибалтий-ских государств обосновались в Соединённых Штатах и современем превратились во влиятельную политическую силу.Когда три прибалтийские республики начали движение к неза-висимости, им была обеспечена серьёзная поддержка в Ва-шингтоне. Буш оказался под огнём критики за его «примирен-ческое» отношение к горбачёвской политике в этом вопросе.После Вильнюса эта критика превратилась в ураганный обст-рел.

В начале 1991 года неясность позиции и намерений Гор-бачёва в отношении прибалтийского сепаратизма сделали этутему постоянным источником разногласий между Москвой иВашингтоном. В этой атмосфере американская сторона с одо-брением восприняла демонстративный жест Ельцина, кото-рый, едва узнав о вильнюсских событиях, отправился в Тал-


111

лин, где подписал заявление о взаимной поддержке с главамитрёх прибалтийских республик как руководителями незави�

симых государств.Несмотря на мощный накат с разных сторон, публичная

реакция президента Буша была достаточно сдержанной. Оннемедленно осудил захват вильнюсского телецентра и, недождавшись оценки происшедшего от Горбачёва, послал емуличное письмо, в котором сообщил, что, если будет продол-жаться применение силы в Прибалтике, он будет вынужденприостановить все программы развития экономического со-трудничества с Советским Союзом. Поскольку постепенно си-туация разрядилась, то вскоре инцидент можно было считатьисчерпанным.

Прибалтика была не единственным и не главным камнемпреткновения в отношениях советского лидера с его амери-канскими партнёрами. С осени 1990 года в Вашингтоне всё ху-же понимали логику его поведения в той острейшей борьбе завласть и собственность, которая разгорелась в СССР. Там все-рьёз опасались, что столкнувшись с острейшим кризисом си-стемной трансформации, он поворачивает вправо в надеждекак-то стабилизировать положение в стране. Переход прези-дента СССР в лагерь консерваторов мог коренным образомизменить расклад политических сил.

И всё же несмотря ни на что, президент Буш и часть егокоманды не торопились списать со счетов Горбачёва и поста-вить на новые, довольно тёмные лошадки. Они видели в нёмнадежного партнёра в международных делах и политика, за-пас прочности и реформаторский потенциал которого ещё неисчерпан. В более конкретном, практическом плане необхо-димо было снять возникшие противоречия трактовок отдель-ных положений недавно заключенного договора об обычныхвооружениях в Европе, а на подходе был важнейший договоро стратегических наступательных вооружениях.

В Белом доме боялись перегнуть палку, чтобы не спрово-цировать правый переворот или — что ещё хуже — не толкнутьГорбачёва в объятия консерваторов. Там мучительно пыталисьопределить, какую степень нажима извне может выдержать


112

расшатанная советская система, прежде чем её защитникивозьмутся за оружие.

Ещё более опасались в Вашингтоне погружения в крова-вый хаос гражданской войны супердержавы с тысячами ракети десятками тысяч ядерных боеголовок. Здесь считали необ-ходимым, чтобы развитие центробежных процессов в СССРшло упорядоченно, мирно, в цивилизованных политико-пра-вовых формах; таким образом надеялись ограничить в буду-щем жажду мести и страсть к реваншу.

Стараясь действовать так, чтобы и волки были сыты, и ов-цы целы, президент Буш в марте — апреле 1991 года делаетосторожный шаг в сторону Ельцина. Когда госсекретарь Бей-кер приехал в Москву в середине марта, он хотел встретитьсяс Ельциным. Несмотря на все старания посла Мэтлока, встре-чу организовать не удалось: судя по всему ельцинскую коман-ду не устроил подчёркнуто скромный формат встречи (ужин врезиденции посла, на который были приглашены главы всехсоюзных республик, кроме прибалтов, с которыми Бейкервстречался отдельно).

Эта история имела продолжение, когда через месяц Мэт-лок отправился за новыми инструкциями в Вашингтон. К этомувремени у Ельцина было несколько приглашений посетитьамериканскую столицу от Конгресса и частных лиц, но он былготов приехать только в том случае, если будет принят прези-дентом Соединённых Штатов. Мэтлок встретился с Бушем 18апреля во второй половине дня, основная часть беседы былапосвящена отношениям Горбачёва и Ельцина. На следующийдень с ним связался Эдвард Хьюитт, который только что сме-нил в аппарате Белого дома вернувшуюся в Стэнфордскийуниверситет Кондолизу Райс. Он сообщил, что по возвраще-нию в Москву посол может заверить Ельцина, что Буш приметего, если тот приедет в Вашингтон.

По-видимому, на решение Буша немалое влияние оказалбывший президент США Р. Никсон. В конце марта Никсон по-сетил Москву (возможно, по просьбе Белого дома), встретил-ся с Ельциным и по возвращению в Вашингтон поделился сво-ими наблюдениями и выводами с президентом. Судя по все-


113

му, он рекомендовал Бушу уделять больше внимания россий-скому лидеру.

Буш принял Ельцина, неделю назад одержавшего убеди-тельную победу в первом туре на выборах президента России,20 июня 1991 года. Это был «новый Ельцин»: со вкусом оде-тый, серьёзный, уверенный в себе и держащийся с достоинст-вом. После встречи под нажимом обрадованного увиденнымГейтса разительную перемену в его облике и поведении былвынужден признать даже Скоукрофт.

Своего рода «момент истины» настал для американскогопрезидента, когда он посетил СССР с официальным визитом вконце июля — начале августа того же года. Визитеры из-заокеана могли сполна почувствовать сложность взаимоотно-шений федерального центра с главами республик. В Москвеамериканской делегации пришлось иметь дело со «старымЕльциным» образца 1989 года: мелочным, упрямым, дурновоспитанным, всячески пытающимся набить себе цену.

В Киеве официальными языками визита были украинскийи английский без перевода на русский. По предварительнойдоговорённости во время встречи американского президентас председателем Верховного Совета Украины Л. Кравчукомвице-президент СССР Г. Янаев в соседней комнате беседовалс премьером республики Витольдом Фокиным и посломД. Мэтлоком. Выступление Буша в украинском парламентебыло истолковано как слегка завуалированная поддержка ли-нии Горбачёва в процессе реформирования союзного госу-дарства. Наиболее ударные в этом отношении пассажи быливписаны в текст речи самим президентом. Нетрудно прогно-зируемым результатом была острая критика в адрес Буша, какна Украине, так и в США.

Появление на сцене ранним утром 19 августа 1991 года(на атлантическом побережье Соединённых Штатов ещё за-вершался день 18 августа) Государственного комитета почрезвычайному положению (ГКЧП) поставило администрациюБуша перед сложной дилеммой. Разумеется, о какой-либоподдержке гэкачепистов не могло быть и речи, но насколькожёсткой должна быть ответная реакция американского прави-тельства на попытку переворота? Находившийся в это время в


114

своём загородном доме в Кеннебанкпорте, штате Мэн на се-вере страны, президент Буш вместе с Брентом Скоукрофтомискали ответ на этот вопрос.

На следующее утро, побеседовав с американским пове-ренным в делах в Москве Джеймсом Коллинзом и изучив ана-литическую справку ЦРУ, президент сделал первое заявлениедля печати о происходящем в СССР. Хотя он не последовалпримеру президента Франции Ф. Миттерана, который воспри-нял переворот как свершившийся факт, заявление Буша быловыдержано в осторожно-выжидательных тонах. Он квалифи-цировал действия ГКЧП как выходящие за конституционныерамки (extraconstitutional) и выразил надежду, что руководите-ли ГКЧП будут соблюдать международные обязательства Со-ветского Союза.

В середине дня Буш получил два послания из Москвы, отдвух противоборствующих сил. В первом из них, переданномчерез Коллинза, Ельцин из осаждённого российского Белогодома просил о поддержке. Во втором, которое в американ-ский Белый дом доставил советский посол Виктор Комплек-тов, содержались заверения гэкачепистов о сохранении пре-емственности политического курса. На словах посол просилвласти США с пониманием отнестись к создавшейся ситуа-ции.

Буш не колебался в своём выборе. Вечером того же дня,вернувшись в Вашингтон и обсудив события в СССР в кругусоветников и помощников, он сделал в адрес ГКЧП резкое ижёсткое публичное заявление с открытым осуждением путчакак незаконного и антиконституционного предприятия. Прези-дент ясно обозначил своё нежелание признавать ГКЧП или ра-ботать с его руководителями. Он призвал заговорщиков вер-нуть узурпированную власть Горбачёву и предостерёг их про-тив использования силы против республик или стран Восточ-ной Европы. На следующий день Буш позвонил Ельцину в Бе-лый дом и заверил его, что Запад един и твёрд в последова-тельной поддержке проводимой им линии. Он поддерживалтесные контакты с Ельциным до тех пор, пока не смог погово-рить с Горбачёвым.


115

Можно было бы не останавливаться на этих известныхфактах и обстоятельствах столь подробно, если бы они не по-родили любопытную и поучительную заочную дискуссию. Всвоих мемуарах посол Мэтлок, который за неделю до путча ос-тавил свой пост и вернулся в США, сурово осудил первона-чальную реакцию президента Буша на ГКЧП как вялую и мало-компетентную, что повредило силам сопротивления заговор-щикам и могло бы наделать ещё больше бед. Более того, всвоём осуждении политики президента в отношении СССР по-сол пошёл значительно дальше, представив его как неуверен-ного в своих политических возможностях человека с замед-ленной реакцией, явно проигрывающего в сравнении со сво-им предшественником, Рональдом Рейганом.

Заявление Буша утром 19 августа можно объяснить тем,что в тот момент он располагал весьма ограниченной инфор-мацией относительно сложной и потенциально взрывоопас-ной ситуации в ядерной сверхдержаве, с которой Соединён-ные Штаты совсем недавно находились в состоянии «холод-ной войны». Как всегда в таких случаях руководствуясь прин-ципом «не навреди», он выбрал линию поведения, которая ос-тавляла открытыми все возможности для дальнейших дейст-вий. В то же время Буш аккуратно наметил стратегию нараста-ющего противодействия путчистам, которую он энергичноразвил, как только ситуация стала проясняться.

Следующей — и последней — проверкой политики адми-нистрации Буша на советском направлении стала реакция наельцинский ползучий контрпереворот, направленный противфедерального центра и лично президента СССР. Он началсясразу после провала путча произвольным запретом КПСС изакончился в декабре 1991 года нелегитимным беловежскимсговором.

Серьёзные люди в Вашингтоне прекрасно себе отдавалиотчёт в том, что это был именно контрпереворот, то есть не-законный захват власти в созданной путчем атмосфере право-вого нигилизма. Именно так его квалифицирует многоопыт-ный Гейтс, который в мае 1991 года вернулся из аппарата Бе-лого дома в родное ЦРУ, на этот раз в качестве его директора.Нового руководителя Управления, столь щепетильного в во-


116

просах правовой чистоты собственного поведения и деятель-ности своих подчинённых, вовсе не смущает явно противоза-конный характер ельцинских действий; он пишет о них с одоб-рением, даже восхищением. Гейтс отмечает, что одним из важ-нейших побудительных мотивов Ельцина была личная враж-дебность по отношению к Горбачёву и желание отнять у неговласть.

По утверждению Гейтса после путча и ельцинского контр-переворота бушевская команда наблюдала происходящее враспадающемся Советском Союзе со стороны. Наверное, внём есть доля истины. «Голуби» и раньше держались осторож-но в этом отношении, «ястребы» могли слегка расслабиться,поскольку союзное государство спасти могло только чудо.

Тем не менее, оставались два вопроса, сильно тревожив-ших американское руководство: в какой мере страна, назы-вавшаяся СССР, сумеет сохранить своё единство и кто будетконтролировать советский ядерный арсенал. Эти темы обсуж-дались в узком кругу (так называемая «банда восьми») 5 сен-тября и 11 октября. Как и следовало ожидать, наиболее агрес-сивно был настроен Чейни. На сентябрьской встрече он за-явил: «Распад Советского Союза в наших интересах». Ему воз-разил Бейкер: «В наших интересах мирный распад, а не ещёодна Югославия», видимо, желая подчеркнуть, что в данномслучае форма процесса не менее важна, чем его содержание.Колин Пауэлл занял позицию где-то в середине. Он сказал, чтохотел бы увидеть распад старого Советского Союза, но не уве-рен, что это должно означать «…шестнадцать республик, раз-бредшихся по сторонам…В наших интересах создание какой-то конфедерации и затем развитие двусторонних отношений».В целом разговор крутился вокруг наиболее злободневных во-просов «жизни после смерти»: как строить отношения с руко-водителями республик, стоит ли ждать нового союзного дого-вора, можно ли иметь дело со слабым центром и сможет лислабый центр контролировать военных.

Президента беспокоила крайняя неустойчивость ситуа-ции, невозможность поспеть и даже толком следить за собы-тиями в бывшей сверхдержаве. Наконец он перешёл к сути де-ла. Ещё в конце августа Буш решил предложить советскому


117

руководству новую серию разоруженческих инициатив. Послетрёх недель интенсивной проработки они вылились в обраще-ние президента к нации, в котором он представил ряд предло-жений по сокращению вооруженных сил и ослаблению воен-ного противостояния.

На повестке дня октябрьской встречи «банды восьми»стоял тот же ключевой вопрос: чему содействовать, укрепле-нию центральной власти в СССР или переходу полномочий креспубликам. Не изменилась и расстановка сил: Чейни противбольшинства. Когда он заявил: «Поддержка центра загонитнас не на ту сторону в процессе реформ», Бейкер возразил,что он выступает не за восстановление контроля со стороныцентра, а за трансформацию в соответствии с «дорожной кар-той», базирующейся на определённых принципах. Он продол-жил: «Говорить, что поддержка центра разворачивает нас про-тив реформ, значит чрезмерно упрощать ситуацию. Парни вцентре и есть реформаторы. Президент Грузии — не демо-крат и ярый поборник независимости». Бейкер завершилвстречу таким заявлением: «Мы не должны брать на вооруже-ние политику поддержки распада Советского Союза на две-надцать республик. В соответствии с нашими принципами мыдолжны поддерживать то, что они хотят».

Даже если предположить, что к этому моменту основнаячасть команды Буша разделяла точку зрения госсекретаря,время и возможность действительно демократического само-определения будущего народов Советского Союза было упу-щено. После августа центробежные процессы были запущенына полную мощность. Свежеиспечённые республиканские«элиты», почувствовав на губах вкус власти и собственности,рвали на куски единую страну. Их разыгравшимся аппетитамне могли противостоять ни федеральный центр, ни измотан-ные, замороченные люди, которые только только начали пре-вращаться в граждан. В то роковое время у Союза оказалосьслишком мало защитников, силы были явно неравны.

В этой ситуации претендовать на то, что спасательныйкруг тонущему Союзу бросят из американского Белого дома,было бы странно и нелепо. 27 ноября на встрече с американ-цами украинского происхождения Буш заявил, что по резуль-


118

татам референдума он готов признать независимость Украи-ны. Как и ожидалось, 1 декабря Украина проголосовала за не-зависимость. Путь к Беловежскому сговору был открыт.

* * *

Несомненно, в последние годы жизни советской сверх-державы воздействие внешнего мира на внутриполитическиепроцессы было велико. Обнаружившаяся несостоятельностьи последующий крах глобального проекта государственногосоциализма сделал очевидным, что СССР оказался в истори-ческом тупике, из которого нет простого и лёгкого выхода.Крушение просоветских режимов в Европе серьёзно умень-шило политический вес Советского Союза как сверхдержавы.Отказ от продолжения холодной войны в «третьем мире» так-же этому способствовал. Противники Перестройки истолкова-ли это все против Горбачева и политики реформ.

И всё же внешние факторы не играли и не могли сыгратьрешающую роль в судьбе Советского Союза. Основной причи-ной гибели советского государства стала внутренняя борьба— особенно в самой России — за власть и собственность в од-ной из богатейших стран мира, борьба, вышедшая далеко завсякие разумные, цивилизованные рамки.

Более сложным представляется ответ на вопрос о при-чинно-следственных связях между «холодной войной» и раз-рушением СССР. Эта сложность порождена прежде всего нео-бычностью самого феномена «холодной войны». Она отлича-ется от обычных войн многоликостью, неопределённостью,изменчивостью своего облика, Не случайно, ученые спорятдаже по таким, казалось бы, относительно простым вопросам,как точная датировка её начала и конца.

Наш сюжет в какой-то мере позволяет приблизиться к по-ниманию внутренней природы этого сложного процесса. Мир1989 — 1991 годов — это послевоенный мир. Иначе нельзяобъяснить ту степень взаимопонимания и сотрудничествамежду двумя сверхдержавами, которую они проявили в подхо-де к европейским и мировым делам в этот период быстрых идраматических изменений.


119

Джордж Буш — первый американский президент послеокончания «холодной войны». И действительно, нет никакихсвидетельств того, что он или государственный секретарьДжеймс Бейкер предпринимали какие-либо враждебные дей-ствия, направленные против Советского Союза. Напротив,они как-то пытались помочь, поддержать советское руковод-ство.

Это правда, но не вся правда. В то же самое время в Со-единённых Штатах, в том числе и на высшем политическомуровне, действуют люди и силы, ведущие против СССР войнуна уничтожение. Так, например, в конце 1989 — начале 1990годов агенты ЦРУ развернули в бывшем «социалистическомлагере» бурную деятельность, направленную против КГБ и Со-ветской армии. Их активность была столь велика, что Ско-укрофт и Гейтс были вынуждены сдерживать своих рыцарейплаща и кинжала, чтобы не поставить в затруднительное поло-жение президента Буша. Сам Гейтс датирует официальное за-ключение мира между ЦРУ и российскими наследниками КГБ1992-м годом, то есть через несколько лет после окончания«холодной войны». Логично предположить, что нечто подоб-ное мы можем обнаружить и в других сферах: в вооружённыхсилах, военно-промышленных комплексах, пропагандистскихаппаратах, бюрократических структурах, мозговых центрах,политических партиях, общественных организациях. Мир неодин год вползал в «холодную войну», вряд ли он выходил изнеё быстрее.

«Партия войны» в администрации Буша получила в своируки мощное политическое оружие, которым ранее никогда нерасполагали противники СССР. Вместо небольшой группыдиссидентов она могла опереться на массовые, влиятельныенационал-сепаратистские и радикальные оппозиционныедвижения. По мере ослабления федерального центра они пре-вращались в действенный инструмент разрушения союзногогосударства. В этих условиях «ястребы» внутри администра-ции Буша, не выступая открыто против политики президента,могли продолжать свою разрушительную линию «холоднойвойны» против Советского Союза.


120

РАЗДЕЛ IV

Ю.А. КРАСИН

Итоги, выводы, перспективы

В чем же исторический смысл и каковы последствия про-исшедших трагических событий 1991 года? Как они повлиялина перспективу российского общества?

Перестройка инициировала эпохальный процесс транс-формации советского общества, задыхавшегося в «шагрене-вом комбинезоне», унаследованном от сталинского политичес-кого режима. Но нельзя было в одночасье освободиться от тяж-ких вериг недавнего прошлого, коренившегося не только в госу-дарственных институтах, а во всех порах общественной жизни.

Осознание необходимости демократических перемен по-явилось задолго до Перестройки. Реформаторские настроенияполучили широкое распространение в обществе сразу же послесмерти диктатора. На этой волне XX съезд КПСС в 1956 году на-нес первый удар по сталинизму. И он же показал, какая мощнаяцитадель автократизма противостояла робким попыткам изме-нить существующее положение вещей и демократизироватьсоветский строй. Усилия тогдашних реформаторов увязли в ти-не авторитарного консерватизма. Они и сами оставались в пле-ну прежних стереотипов сознания и политического поведения,и — главное — каждое новаторское действие с их стороны на-талкивалось на сильное противодействие ретроградов в средепартийно-государственной бюрократии. Кульминацией проти-воборства стал антихрущевский заговор 1964 года и наступле-ние длительного периода брежневского застоя.

Тем не менее, XX съезд партии пробудил шестидесятни-ков и подготовил почву для нового тура давно назревших пе-ремен в советском обществе. Перестройка стояла на плечахсъезда и поэтому смогла продвинуться гораздо дальше. Одна-ко и она столкнулась с роковой дилеммой всех великих транс-формаций. Как кардинально изменить устройство социума и


121

не разорвать нить исторической преемственности; как осуще-ствить перемены, требующие решительной ломки устоявших-ся институтов и практик, травмирующие общество, и в то жевремя сохранить контроль над процессом изменений, не до-пустить разгула анархии и вседозволенности, разрушения го-сударственности.

Трагедия двух путчей свидетельствует, что у Перестройкибыло мало шансов справиться с этой трудной дилеммой.

На пути демократических преобразований стояла мас-сивная закостеневшая политическая система, опиравшаясяна разветвленную сеть централизованного идеологическогоаппарата, выполнявшего охранительные функции в увязке схорошо отлаженной машиной репрессий по отношению к«еретикам». За годы сталинского правления в этой системевыработался стойкий иммунитет по отношению к либераль-ным веяниям. Любые реформы в этом направлении, даже ис-ходившие из верхних эшелонов власти, с порога отторгались.Обезличенная инерционность системы погубила хрущевскую«оттепель». Она же задействовала свои тормозные механиз-мы в ответ на инновационный вызов Перестройки. Инициати-вы горбачевского руководства тормозились, выхолащива-лись, а нередко прямо бойкотировались, проходя по исполни-тельным ступеням власти. Не случайно в народном фольклоребытовало сравнение Перестройки с тайгой: вверху шум от ве-тра, а внизу — тишина и покой.

Инерционная застойность советской политической сис-темы питала непробиваемый консерватизм партийно-госу-дарственной номенклатуры. Даже творческие инициативныелюди, попадая в состав номенклатуры, были вынуждены счи-таться с консервативной логикой системы. Те, кто сопротив-лялся, не проходили сквозь сито карьерного отбора, застре-вали в периферийных нишах или вовсе оказывались за бор-том. Удивительно, что такой инициативный и самостоятельномыслящий человек, как Горбачев, в тех условиях смог выйти навершину властной пирамиды. Можно считать это счастливойслучайностью, которая рано или поздно происходит в тех слу-чаях, когда общественный процесс заходит в тупик, и кажется,что нет выхода. Тогда наряду с доминирующей логикой систе-


122

мы начинает действовать нестандартная логика самосохране-ния, которая дает простор политикам, расширяющим гори-зонт возможного.

Но, пожалуй, наибольшая трудность на пути Перестройкипроистекала из состояния, в котором пребывало сознание со-ветского общества. Более полувека последовательно и мето-дично происходило его идеологическое «окукливание». Безус-ловно, под внешней оболочкой ортодоксальной мифологииимела место дифференциация общественного сознания. Онарезко усилилась в постсталинский период. Решения XX съез-да КПСС, и особенно сама Перестройка, ниспровергли многиепостулаты и догмы официальной марксистской ортодоксии,сняв с общественного сознания наиболее тяжкие и одиозныеидеологические оковы, обеспечив свободу для творческоймысли. Однако в своей базовой основе сознание обществасохраняло устойчивость. К тому же после долгих лет моно-польного положения одной государственной идеологии еерезкая ценностная девальвация создала в духовном прост-ранстве социума идеологический вакуум, который быстро за-полнился новыми мифами и предрассудками, мешавшимилюдям понять, что происходит.

Вследствие этого общественное сознание советского об-щества все больше отставало от темпов, заданных перестрой-кой, не успевало осваивать происходившие перемены, адапти-роваться к ним. Тем более, что у проводимых реформ были не-малые издержки и трудности, затрагивавшие интересы широ-ких слоев населения. Это порождало настроения недовольстваи недоверия к Перестройке, которые всячески раздувались ииспользовались идеологами и лидерами двух заговоров.

Перестроечное руководство понимало и учитывало воз-никшую асинхронность в развитии реформ, с одной стороны,и общественного сознания, с другой. Но оно было зажато в ти-ски неумолимого противоречия между острой потребностью вбыстрых переменах и не менее острым дефицитом времени,отведенного обществу для осознания необходимости этих пе-ремен со всеми сопутствующими издержками. Стремясь най-ти оптимальный баланс, Горбачев и его команда оказались пе-ред фронтом, с одной стороны, ретроградов, которые проти-


123

вились реформам и закончили августовской авантюрой, а сдругой — радикал-либералов, которые требовали более кру-тых и быстрых действий, а закончили декабрьским путчем,развалившим Советский Союз.

Несмотря на эти усилия, на политической арене происхо-дило размежевание сил по конфронтационному сценарию, ко-торый не мог привести к успеху реформации и победе демо-кратии, что подтверждается как фактами, так и опытом исто-рии.

В начале 1990-х годов известный политолог Адам Пше-ворски тщательно проанализировал эмпирические данныеперехода от авторитаризма к демократическим формам прав-ления в странах Восточной Европы и Латинской Америки. Онпришел к выводу, что на этом пути успеха добиваются те стра-ны, где в обществе удается сохранить согласие, где достига-ется компромисс между реформаторами и консерваторами, арадикалы с обеих сторон оказываются в изоляции. Проблемадемократии после падения тоталитарных диктатур заключает-ся в том, отмечал американский профессор, — «…примут лилица, действующие на политической сцене, структуры демо-кратических институтов, в которых будет вырабатываться со-гласие?»1.

В российских условиях — не приняли. Лидерам не хвати-ло толерантности. Да и откуда ей было взяться? Хотя страте-гии и политике Перестройки был присущ алгоритм националь-ного консенсуса. Выдвигая программу реформ, Горбачев за-являл в адрес партийных консерваторов, что Перестройка да-ет шанс всем принять активное участие в преобразованиях.Решительно отстаивая идею сохранения Союза, он проявлялгибкость, готовность к компромиссам с теми, кто не соглашал-ся с обсуждавшимися проектами. То, в чем придирчивые кри-тики Горбачева усматривали нерешительность и колебания,объективно выражало стремление избежать враждебногопротивостояния реформаторов и консерваторов, не допус-тить губительного лобового столкновения, интегрировать итех и других в реформационный процесс.


124

1 Przeworski A. Democracy and the Market. Political and Economic Reforms inEastern Europe and Latin America. N.Y., 1991. P. 39.

В отличие от Горбачева сторонники конфронтационнойполитики в принципе отвергали национальное согласие.Именно поэтому они не хотели действовать в рамках легитим-ных институтов и правовых процедур, пошли на организациюзаговоров: одни против только зарождавшихся структур моло-дой и несовершенной демократии за возврат к администра-тивно-командной системе, другие — под прикрытием либе-ральных лозунгов «свободы» за полное разрушение самой го-сударственности. Два путча 1991 года стали апогеем двойно-го прессинга на Перестройку с целью торпедировать страте-гию национального согласия.

Не благоприятствовал перестроечному курсу и социо-культурный фон, на котором развертывалось противоборствостратегических линий согласия и раскола. Конфронтационнаяполитическая культура, доминировавшая в российском созна-нии, аккумулировала в себе многовековой исторический опытжестоких и непримиримых столкновений противостоящихсил. Особую роль в этом отношении сыграл живой в памятисовременников XX век, обернувшийся для России кровавымивойнами, насильственными преобразованиями и масштабны-ми репрессиями. Суровый опыт прошлого не только запечат-лелся в образе мыслей и поведения людей, но и закрепился нана социально-генетическом уровне.

Трудно представить себе, чтобы за короткое время — абольшего лимита Перестройке не давала сжатая пружина на-копившихся для решений проблем — можно было сдвинутьполитическую культуру с платформы перманентной конфликт-ности на платформу толерантности и согласия. Отложить жедавно назревшие реформы советской системы было невоз-можно без реальной угрозы большой катастрофы.

Ретроспективно обозревая события 1991 года и последу-ющих постперестроечных лет, нетрудно заметить, что рефор-мация общества, начатая перестройкой в соответствии с по-литическими и социокультурными реальностями России, про-бивает себе путь через противоречивое сочетание демокра-тических и авторитарных тенденций. Реформаторским влас-тям, проводящим демократические реформы и добивающим-ся расширения коридора возможностей для продвижения в


125

этом направлении, приходится проявлять жесткость при воз-никновении угрозы прямой конфронтации и раскола, блокиро-вавшей достижение национального согласия. Горбачев и егокоманда, стремясь действовать демократическими методами,избегали обращения к чрезвычайным мерам. Путчистам этоприбавляло самоуверенности, если не сказать наглости.

Негативную роль сыграло запоздание с коренным рефор-мированием КПСС, ее социал-демократической переориен-тацией. Партия была отодвинута на обочину политическойжизни, уступив место еще не устоявшимся и во многом слу-чайным по составу парламентским структурам. Верхушка пар-тийной бюрократии, которая и без того находилась в оппози-ции к Перестройке, в большинстве своем оказалась в лагереоткрытых противников демократических преобразований2.

Конечно, отстранение КПСС от руководства политичес-ким процессом дало положительный эффект, убрало рогатки ипрепоны с пути демократического развития. Но партия в со-ветском обществе была стержнем всей государственной и по-литической системы. Сохранить структуру государственнос-ти, выдернув стержень, можно было лишь заменив его какой-то другой осевой конструкцией, способной выполнять функ-ции социального контроля и политического регулирования. Ноинституты демократической государственности только ещеначинали формироваться. В них пришли люди, лишенные опы-та государственной работы, случайные попутчики больших пе-ремен, а то и просто авантюристы. Между тем Перестройкадала свободу многообразию частных интересов, инициатив иначинаний, которая ничем не дозировалась, не уравновеши-валась ростом ответственности за публичный интерес и об-щее благо.

Лишившись стержня, государство как система потерялоспособность противостоять натиску радикалов, адаптиро-ваться к быстро меняющимся условиям. У сторонников Пере-стройки не оказалось механизмов социального контроля, спо-


126

2 Горбачев по этому поводу говорит следующее: «Я думаю (и это называюсвоей первой ошибкой), что промедление с реформой КПСС привело к тому, чтоона, по сути, стала тормозом этих жизненно важных процессов» (Независимаягазета, 6 апреля 2010 г., Приложение НГ Политика, с.10).

собных сдержать надвигавшееся стихийное половодье анар-хии и вседозволенности. Провоцируемая алчущими властирадикалами эта стихия прокатилась по стране в последующеедесятилетие, нанеся обществу болезненные травмы.

Показательно, кстати, что путинская стабилизации в ну-левые годы XXI века не обошлась без создания партии власти.Что это? Может быть «намек истории» на неизжитую в Россиипрактику участия партии власти в государственной системесоциального контроля? В свете постперестроечного опыта яс-но видно, что эволюционная трансформация советской систе-мы — альтернатива ельцинскому «слому» государственности— не могла произойти без концентрации главных усилий надемократическом реформировании самой КПСС, на консоли-дации в ней реформаторского ядра.

Само собой разумеется, что возможности для этого былиограничены. Нужна была «встряска», смелый прорыв сквозьинституты и ритуалы закостеневшей политической системы. Кэтому подталкивал и замшелый консерватизм партийной эли-ты, не допускавшей и мысли о каких-либо существенных пере-менах. Реформистское течение внутри партии ширилось. Нодля его укрепления требовалось больше времени. Реформа-торам же хотелось двигаться к демократии быстрее, и не все-гда они соизмеряли свои действия с коридором реальных воз-можностей. Это способствовало тому, что восторжествовалалогика радикально-либеральной ломки, которая дала рефор-мации иной поворот и породила кризис демократическогоразвития.

Реформаторам перестроечного периода не удалось ис-пользовать минимальный шанс и не допустить разрыва пре-емственности демократического курса. Но все же, благодаряПерестройке, задавшей эволюционный тон российской ре-формации, этот разрыв не принял крайних форм, не превра-тился в кровавую гражданскую войну по югославскому образ-цу.

Тем не менее, в целом заговорщические акции второй по-ловины 1991 года обозначили рубеж поворота российской ре-формации на тяжелейший путь зигзагообразного развития,сопряженный с огромными ресурсными и ценностными поте-


127

рями, с опаснейшими рисками утраты значимой роли в миро-вом раскладе сил и даже возможности занять достойное мес-то в зарождающемся постиндустриальном мире.

Парадигмой радикально либеральных реформ стало раз-рушение советских структур и институтов. Мотивация, какобычно у радикалов, — расчистить пространство для развитияновых общественных отношений. Очень напоминает больше-вистский тезис о расчистке строительной площадки социа-лизма от «буржуазного хлама»3. Реальность всегда мешает ра-дикалам, они жаждут воплощать свои идеи «с чистого листа».Российские «радикал реформаторы», свысока поругивая Гор-бачева за нерешительность, считали, что «слом» этатистскойэкономики и советского государства откроет прямую дорогурыночным отношениям и демократии. Российским гражданамони обещали, что те очень скоро будут жить, как на Западе.Что же думают граждане сегодня, спустя 20 лет, о благах, по-лученных ими от этих либеральных реформ? Вот данные все-российского опроса, проведенного в апреле 2011 года Инсти-тутом социологии РАН. Выигравшими от проводимых с 1992года реформ считают себя всего 10% населения, проиграв-шими — 26%, не выиграли и не проиграли — 35%, а 29% за-труднились ответить на этот вопрос4.

Исторический опыт доказывает, что парадигма разруше-ния в общественных трансформациях, как правило, гасит им-пульсы роста и развития социума, отбрасывает его далеко на-зад. В социальных революциях это выражалось в феномене«термидора», наступавшем всякий раз, когда вырвавшаяся из-под контроля лавина разрушений и произвола подводила об-щество к грани самоуничтожения; установление жесткого ав-торитарного порядка воспринималось в этой ситуации как из-бавление от кошмара полного хаоса. Победа деструктивногорадикализма в 1991 году окончательно перевела российскуюреформацию из демократического русла перестроечной по-


128

3 Американский политолог Питер Риддуэй метко назвал гайдаровские ре-формы «большевизмом наизнанку».

4 Двадцать лет реформ глазами Россиян (опыт многолетних социологичес-ких замеров). Аналитический доклад. Подготовлен в сотрудничестве с Предста-вительством Фонда имени Фридриха Эберта в Российской Федерации. Инсти-тут социологии РАН. Москва — 2011, с. 95.

литики на рельсы «авторитарного отката» и формирования со-словно разделенного общества под властью государственнойбюрократии, сросшейся с олигархическим капиталом; обще-ства странной конструкции, рассчитанной на доминирование«сильных» и богатых, общества, обреченного на имманентныйсистемный кризис.

Осью радикально либеральной экономической реформыстала приватизация государственной собственности радиформирования частных собственников — субъектов рыночныхотношений. Причем, если экономическая политика Перест-ройки делала основной упор на создание условий для мелко-го и среднего частного бизнеса при сохранении за государст-вом ведущей роли в крупной индустрии, то при осуществле-нии приватизации центр тяжести был перенесен на крупныепредприятия, которые по существу раздавались близким квласти людям. Иными словами, искусственно создавалсяслой олигархов. В атмосфере неопределенности и жажды на-живы приватизированная собственность использовалась не-эффективно и часто не по назначению. Новоиспеченные «сча-стливчики» — собственники выжимали из общенародного до-стояния по максимуму, не вкладывая капиталы в развитиепроизводства, а вывозя их за границу. За короткий срок Рос-сия была фактически деиндустриализирована.

Хищническое «разгосударствление» собственности сразуже заложило основу для безудержного роста социального не-равенства, который принял масштабы, попирающие все исто-рически сложившиеся нормы и представления о социальнойсправедливости5.

Срастание олигархии с государственной бюрократией,культ богатства и властного статуса создали благодатную поч-ву для процветания необузданной коррупции, превратившей-ся в тяжкое бремя экономики и генератор нравственного раз-ложения общества.

По данным упомянутого исследования Института социо-логии РАН, треть россиян считает «падение морали» одной из


129

5 См. результаты выполненного в Горбачев-Фонде исследовательскогопроекта в книге «Социальное неравенство и публичная политика» (под редакци-ей В.Медведева, М.Горшкова, Ю.Красина), М.: Культурная революция, 2007.

главных потерь российского общества за годы реформ6. Об-щество, в котором чистоган становится главным регуляторомповедения людей, обречено на ожесточение, рост преступно-сти и духовное обнищание.

Экономика, развитие которой определяется, прежде все-го, интересами «сильных мира сего», естественно, не нужда-ется и в демократии. Поэтому принятая на волне радикальнолиберальных реформ Конституция РФ, вопреки провозгла-шенным в ней демократическим принципам правления, со-средоточила всю полноту власти в руках исполнительных ор-ганов государства. За постперестроечный период в обществевместе с усилением авторитарных тенденций произошла яв-ная девальвация демократических идей и ценностей.

Согласно данным исследования ИС РАН, удельный весдемократических ценностей в сознании россиян постепенно,но неуклонно, падает. В 2001 году с утверждением, что демо-кратия очень важна для организации жизни социума, соглаша-лись 51% респондентов. В 2011 году их число снизилось до44%, а численность несогласных увеличилась с 12% до 20%(36% затруднились определить свою позицию). Еще хуже по-казатели восприятия населением положения дел с демокра-тией: 71% опрошенных считает, что в делах страны ничего независит от простых граждан. А в итоге практически половинанаселения страны (48%) — при 23% не определившихся — по-лагает, что Россия не демократическая страна7.

Тот факт, что эти умонастроения разительно отличаютсяот тех, которые превалировали в перестроечные годы, нагляд-но демонстрирует, какой крутой излом произошел в развитиистраны в постперестроечный период. Основной вектор поли-тики Перестройки — продвижение к демократическому уст-ройству современного общества гуманистического типа. Ос-новной вектор политики нынешней власти — стабилизациярежима «мягкого авторитаризма» в рамках складывающейсягосударственно-капиталистической системы при гегемонииправящей бюрократии и крупного капитала.


130

6 Двадцать лет реформ глазами россиян. Аналитический доклад. Институтсоциологии РАН, Москва, 2011 г., с. 216.

7 Двадцать лет реформ глазами россиян, с. 175, 178.

Вдумываясь в логику российской реформации за чет-верть века, правомерно заключить, что после двух роковыхпутчей 1991 года из всех возможных вариантов социально-экономических и политических реформ был избран наихуд-ший вариант. Он поставил Россию на край вселенской катаст-рофы, обрек великую страну и ее граждан на тяжелейшие ис-пытания, на невиданные в мирное время потери и страдания.И сегодня еще не виден свет в конце тоннеля.

Нельзя, однако, как это делают радикал либералы по от-ношению к советской эпохе, представлять истекшее двадца-тилетие в виде «черной дыры», в которой бесследно раство-рился смысл истории, и ничего не остается, как закончить еетрагедией 1991 года.

Развитие продолжалось и в период авторитарного отката,и в нулевые годы застойной стабилизации. Пусть односторон-не и несистематично, с большими деформациями, но все жеидет процесс становления новых экономических отношений,новой социальной структуры, новых общественных институ-тов. В активную деятельность включаются молодые поколениясо своим видением мира, со своими желаниями и ценностя-ми, своим ритмом и образом жизни, со своими запросами итребованиями.

Накоплен богатый и многообразный социальный опыт, ко-торый нуждается в систематизации и осмыслении. В связи сэтим в российском обществе наблюдается оживление публич-ной сферы, где артикулируются интересы и идеи, отражаю-щие новые социальные практики, происходит центрифугиро-вание этого мыслительного продукта, постепенно выкристал-лизовываются контуры публичного интереса общества.

Пока еще критический анализ общественным разумомэтапов и перипетий российской реформации находится в на-чальной стадии. Слишком мало прошло времени и слишкомнакалены страсти, чтобы можно было дать рациональное объ-яснение нынешних общественных трансформаций. Как гово-рил Гегель, сова Минервы вылетает в сумерки. Однако граж-дане России все острее ощущают, что тип общества, возник-ший у нас в постперестроечное время, далеко не отвечает ихинтересам и стремлениям.


131

Индикаторы этих настроений отчетливо уловило уже нераз упоминавшееся исследование Института социологии РАН.В аналитическом докладе по материалам проведенного соци-ологического опроса отмечается, что сложившийся в Россиитип социума кажется россиянам «неправильным, несправед�ливым, не обеспечивающим никаких гарантий на случай тяже�лой жизненной ситуации и элементарной защищенности отразных форм насилия» (курсив авторов доклада)»8.

Социальный опыт убеждает наших сограждан, что на путиреформ создан не тот тип общества, который соответствуетих нуждам и потребностям страны. И тот же опыт подсказыва-ет, что по здравому смыслу нужно делать в этой ситуации: на-до найти на траектории российской реформации ту бифурка-ционную точку, в которой сделан ошибочный выбор направле-ния развития, и, соответственно, скорректировать получен-ные результаты. В представлении большинства населенияРоссии эта роковая точка приходится как раз на 1991–92 годы,когда к власти пришла ельцинская команда радикал либера-лов9.

Состояние советского общества, описанное в первомразделе доклада, ясно показывало, что прямого и легкого пе-рехода этого общества от тоталитаризма к демократии и рын-ку быть не может. Но исстрадавшийся народ жаждал лучшейжизни, жаждал перемен, суливших быстрое достижение же-ланной цели. Используя это противоречие, радикал либералыуверяли, что разрушение «империи» и «шоковая терапия» водночасье приведут Россию к свободе и благополучию. Де-кабрьский путч принес заговорщикам тактическую победу —привел их к власти. Но в долговременной перспективе — мыэто видим с высоты двадцатилетнего опыта — он потерпелполное поражение. Нельзя было больное советское обществоломать через колено. Авантюризм рвавшихся к власти ради-кал либералов вверг Россию в бездну тяжелейшего системно-го кризиса, принесшего народу массу бедствий, страданий идиких форм отчуждения.


132

8 Двадцать лет реформ глазами россиян, с. 87.9 Там же, с. 16–18.

Таков суровый урок 1991-го года. Россия дорого распла-чивается за «беловежскую авантюру». Но пока неизвестнаполная цена. Однако прошло то время, когда общество вери-ло, что заговорщики преследовали цели «спасения страны отэкономического краха, голода, распада». Сегодня под влияни-ем двадцатилетнего опыта 70% граждан видит эти цели в «за-хвате власти и перераспределении собственности». Всеготолько 6% респондентов полагают, что реформы Ельцина-Гай-дара были безальтернативны, что их следовало проводитьименно так, как они проводились. Прошедшее сквозь горнилотяжких испытаний, больших потерь и горьких разочарованийобщество post factum сознает, что после трагедии 1991 года уРоссии были альтернативы наихудшему варианту реформ, из-бранному радикал либералами.

Хорошо было бы вернуться назад, и начать все сначала.Время, однако, необратимо. Нельзя из истории страны бес-следно вычеркнуть две декады, наполненные драматическимисобытиями, кардинально изменившими и обстоятельства, илюдей. Но в поисках выхода нужно попытаться вернуться напуть, намеченный перестройкой, не буквально, а с учетом вре-мени, на новом витке исторической спирали. Тогда Перест-ройка была прервана инерционной мощью консервативнойреверсии, вылившейся в роковые путчи. Теперь, когда плодыконсервативной реверсии испытаны обществом на собствен-ном опыте, демократическая реформация российского социу-ма могла бы обрести второе дыхание.

Не утопична ли такая перспектива на фоне непригляднойроссийской действительности и авторитарного политическо-го курса нынешней власти?

Вопрос резонный. Россию, заблудившуюся в джунгляхкорпоративного эгоизма и «рентного синдрома», очень нелег-ко вернуть на путь демократического развития. Все же некото-рую надежду дает неустойчивая амбивалентность российскойполитической системы, сочетающей в себе авторитарные идемократические черты.

Модель «мягкого авторитаризма» внутренне противоре-чива, она способна как демократизироваться, так и перерастив «жесткий авторитаризм». Эта неустойчивая модель очерчи-


133

вает тот коридор возможностей, по которому движется рос-сийское общество.

Вероятность «жесткого авторитаризма» сегодня пред-ставляется не очень высокой: уж слишком он расходится с по-требностями российского общества и стремлениями людей,ощутивших вкус свободы и самостоятельности. Авторитарныйдрейф России наталкивается на серьезные препятствия: от-сутствие у режима монополии на информацию, необходи-мость создания свободной творческой атмосферы для инно-вационной модернизации страны, активизация очагов обще-ственной рефлексии в публичной сфере, противодействие состороны демократической общественности на международ-ном уровне, со стороны Запада в целом, т.е. жизненно важныхэкономических партнеров России. Конечно, выбор направле-ния движения от «мягкого авторитаризма» далеко не предо-пределен и будет осуществляться в остром противоборстверазнонаправленных тенденций и стоящих за ними обществен-ных сил.

Все же, трезво взвешивая аргументы «за» и «против»,можно заключить, что шансы на постепенный переход от «мяг-кого авторитаризма» к более демократичному режиму доста-точно высоки. Намерения и действия верховной власти опре-деляются не только логикой групповых интересов слоев и кла-нов правящей элиты, но и давлением объективных обстоя-тельств, нередко вынуждающих власть вступать в противоре-чие с этой логикой. В условиях объективно назревшей модер-низации всей общественной системы властная элита не спо-собна управлять по-старому. Прессинг на нее увеличивается,потому что альтернатива инновационному обновлению — на-чавшиеся процессы общественной деградации уже захватилицелые регионы страны и сферы. Об этом свидетельствуютмасштабы коррупции и преступности, наркомании и алкого-лизма, падения трудовой этики, роста жестокости и отчужде-ния, депопуляции обширных территорий, катастрофическаяэкологическая ситуация в обширных и важных регионах.Власть бессильна остановить и даже сдержать эти губитель-ные процессы.


134

Тревожный звонок в период экономического кризиса ужепрозвучал. Авторитарный режим под давлением невозможно-сти справиться с лавиной вызовов и угроз автократическимиметодами проявляет черты политической растерянности. Вполитической системе образуются трещины. Как отмечаетпрофессор Кентского университета Адриан Пабст, правящийрежим в России, «возможно, не настолько статичный или мо-нолитный, как считают некоторые. Все это вкупе с различиямивзглядов и идеологий можно считать предвестником демокра-тического ренессанса и системной трансформации в рамкахсуществующего конституционного порядка»10.

Эти пока едва наметившиеся тенденции — слабый про-блеск возможной постепенной демократизации, поэтапнойконсолидации политической оппозиции и появления новыхдемократических альтернатив, способных в той или иной мереослабить авторитарные соблазны государственной политики.Между Сциллой окаменелого застоя и Харибдой неуправляе-мого хаоса пролегает полная опасностей узкая тропа надеждына постепенную демократизацию российского общества.

Начавшийся в мире переход к инновационному типу раз-вития создает потребность в такой модели политического ус-тройства, которая способна раскрыть гигантский потенциал«коллективной креативности». Перед российской властьювстает дилемма: продолжать ли реформы в социальной сферепрежними методами, или перейти к социальной политике, от-вечающей требованиям современности, т.е. уравновешиваю-щей публичные и частные начала. Нарушение разумных про-порций формулы равенство/неравенство в пользу тех, у когобогатство и власть, явно отторгается обществом. Демократи-ческое развитие по современным критериям требует изме-нить вектор социальной политики. Необходим поворот к уст-ранению застойного дисбаланса в распределении богатства ивласти, приоритету публичных начал перед частными и корпо-ративными, ограничению роста социального неравенства.Для осуществления этих изменений сама власть должна де-мократизироваться.


135

10 «Третий путь» Дмитрия Медведева, «Россия в глобальной политике»,2010, №5.

Необходимость такой демократизации как составной ча-сти модернизации российского общества признал президентРФ Д. Медведев, говоря об осторожных пошаговых изменени-ях в политической сфере11. К сожалению, предпринимаемыевластью пошаговые изменения политической системы на-столько осторожны, что больше напоминают имитацию изме-нений. Они не соответствуют размаху и целям провозглашае-мой модернизационной программы.

Инновационная модернизация экономики и общества мо-жет успешно развертываться не в удушающей атмосфере со-словно-разделенного общества, а лишь в атмосфере свободыи творчества, которые рождаются в процессе, пусть «пошаго-вых», но реальных демократических реформ. Если этого нет,то у модернизаторов будет постоянно возникать искушениесовершить «инновационный прорыв» авторитарно-мобилиза-ционным способом. По сути дела речь идет о выборе направ-ления движения в нынешнем коридоре возможностей: пойдетли оно вспять, к ужесточению авторитаризма, чреватому оче-редным застоем и утратой шансов на прорыв к постиндустри-ализму, или вперед — к инновационному типу развития и де-мократической форме политического правления.

* * *

1991-ый войдет в российскую историю как год начала глу-бокого кризиса демократического развития России. Утрачен-ных возможностей не вернуть. Но, чтобы не потерять сего-дняшние, надо извлечь уроки из недавнего прошлого. Вот по-чему так важно осмыслить трагедию двух путчей, которыепроизошли в 1991 году.


136

11 Встреча с ведущими российскими и зарубежными политологами в рам-ках мирового политического форума «Современное государство: стандарты де-мократии и критерии эффективности», Ярославль, 10 сентября 2010 года,http://news.kremlin.ru/news/8882

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Авторам показалось важным поместить здесь в качествеприложения служебную записку, подготовленную за 10 днейдо августовского путча 1991 года.

Записка, датированная 7 августа 1991 года, принадлежитА.Черняеву, который находился в то время вместе с Горбаче-вым в Форосе и по его, Горбачева, просьбе попытался охарак-теризовать ситуацию (главным образом в общественной пси-хологии и образе мыслей) накануне событий, которые столк-нули государство на наклонную плоскость стремительного са-моуничтожения.

М.С. Горбачеву

Страна накануне обретения новой формы своего сущест-вования1 — и как государство, и как общество. Политическаяреформа привела к тому, что государство не только стало дру-гим, но и сменит название. Общество стремительно деидео-логизируется. Монопольное доминирование одной партии за-меняется плюрализмом. Гласность, свобода слова уже сталинеотъемлемой характерной чертой общественной жизни.

Экономическая реформа сделала необратимым переходк рынку на основе многообразия форм собственности. Обереформы открыли стране двери к вхождению по «общим пра-вилам игры» в мировую хозяйственную систему.

Новое мышление содействовало таким переменам в меж-дународной ситуации, что стало возможным, по крайней мерена главных направлениях безопасности, проводить единую, вполном смысле мировую политику. Об угрозе мировой войныредко кто вспоминает.

Вот самые главные и самые очевидные, историческогомасштаба перемены за шесть лет Перестройки.

Хорошо это или плохо?При всем многообразии оценок итогов Перестройки, в

большинстве своем критических, а то и просто ругательных, в


137

1 Имеется в виду предстоявшее подписание 20 августа нового Союзногодоговора.

огромной массе мыслей и настроений, которые она вызвала унас и во всем мире, можно вычленить главный вопрос, на кото-рый все хотят получить ответ: Перестройка — это революцион-ный прорыв к естественным условиям развития великой страныили это — катастрофа для нее, конец ее истории как таковой?

Никакие оценки нельзя рассматривать вне конкретноговремени. Они появлялись в реальном процессе Перестройки,были реакцией на те или иные ее повороты, на определенныедействия властных органов. Но на. них, какие бы они ни были,все больше сказывались два решающих обстоятельства: эко-номический кризис, падение жизненного уровня, потеря уве-ренности в завтрашнем дне — причем не с точки зрения «свет-лого будущего», а в практическом, жизненно-бытовом плане.И второе обстоятельство — беспокойство за государство какформу совместной жизни людей и наций, охраняющее личнуюи имущественную безопасность, и как духовную, патриотичес-кую ценность. Оба эти обстоятельства воздействовали на весьспектр мнений о Перестройке, будь то крайние — правые илилевые — или промежуточные, либеральные, консервативные,просто обыденные — вне всяких политических предпочтений.Это действительно главное. Ведь Перестройка и нужна-то длятого, чтобы люди могли свободно и самостоятельно строитьсвое благополучие и, конечно, чтобы обеспечить жизнеспо-собность государства в современных условиях, его достоин-ство как части цивилизованного мира.

Первые выстрелы по Перестройке прозвучали со стороны«догматиков наоборот», которые заявили, что не было плана,не было концепции, что пустились в путь, не зная, куда он ве-дет. Не буду ни здесь, ни потом называть фамилии, потому чтомногие затем не раз меняли свои взгляды, во всяком случае —публично объявленные позиции.

Затем фронт критики открыли те, кто испугался новизны изаявил, что вообще ничего существенного не надо было пред-принимать: жили же и прожили бы и так, авось — не пропалибы. Им возражали: начинать надо было и начали в общем пра-вильно, но потом свернули с марксистско-ленинского пути.Дальше — больше. Из этого же лагеря вскоре раздались кри-ки о предательстве социализма, о том, что Перестройка спе-


138

циально была задумана, чтобы покончить с социалистическимобществом, а заодно и с ленинизмом.

В последнее время докатились до последней степениоголтелости. Как в свое время Ленина объявили немецкимшпионом, совершившим переворот по указке германской раз-ведки (теперь этот бред реанимируют), так теперь желтая нашапресса «вычисляет» среди инициаторов Перестройки агентовимпериализма, выполняющих замыслы западных спецслужб.

А рядом с этим — как и в отношении 1917 года — запуще-на «версия» о Перестройке как жидо-масонском заговоре.

Но это все уже — по части политической шизофрении.Перестройку с самого начала поддержала значительная

часть интеллигенции. В обстановке свободы и гласности, какуже бывало на крутых поворотах нашей истории, она быстростала делиться на враждующие группировки, многие из кото-рых вскоре оказались в оппозиции к Перестройке... Потому чторуководство страны поступало не так, как рекомендовала и тре-бовала та или иная фракция интеллигенции. Ультрарадикалысреди них, запамятав, откуда все пошло и благодаря кому, по-прав печальные опыты собственной истории, потребовали кру-шить все «до основанья, а затем...» Осудив и прокляв больше-виков, они, по сути восприняли их методологию действий. По-литику здравого смысла, с ответственностью за страну, котораятри четверти века жила в условиях чрезвычайного режима, ок-рестили реакцией, стремлением прикрыть лозунгами Перест-ройки сохранение кормушек и кресел для той же номенклатуры.

В обществе и в особенности среди коммунистов доволь-но распространено мнение, что в общем-то правильно, что ре-шили все-таки покончить со сталинским наследием и его про-должением в виде брежневского фарса. Но вот, если бы неошибки по ходу дела и если бы не менять старые, испытанныерычаги власти и не трогать тех, у кого они в руках.

В этой среде крупнейшей политической ошибкой числит-ся XIX партконференция. С нее, мол, и начался развал партиии государства. И Перестройка кончилась, не достигнув перво-начально поставленной цели, как они ее понимают.

Демократизация общества в нашей стране была бы обре-чена, если бы не распространилась на межнациональные отно-


139

шения и права всех народов. Но начавшийся — при поддержкеи понимании со стороны инициаторов Перестройки — процессвозрождения национального самосознания и самоопределе-ния приобрел взрывной, стихийный характер. Его возглавили вряде случаев люди либо политически неопытные, либо простобезответственные, националистически озлобленные. А когдадело дошло до кровопролития, виноват в их глазах оказался«центр», который «не уберег», «не предотвратил», «опоздал»или наоборот «неправомерно вмешался». Во всех этих обвине-ниях подоплека одна: «центр» должен был встать на чью-то, аименно «мою» сторону, против другой, противоположной.

Когда признали на деле ленинский принцип самоопреде-ления, вплоть до отделения, когда отказались от сталинскойунитаристской концепции государства, в корне извратившейленинское понимание советской федерации, когда дали сво-боду республикам преобразовать свой Союз на действитель-но добровольных, равноправных, федеративных началах, —неоинтернационалисты от шовинизма подняли крик: развали-вают великое многонациональное государство, рушат «неру-шимую дружбу народов»!

Перестройка не могла проходить в международном ваку-уме, тем более — во враждебной внешней среде. Это, кажет-ся, всем ясно. Но когда были предприняты конкретные шаги,чтобы убрать конфронтацию с Западом, давно ставшую бес-смысленной, крайне опасной и сверхдорогостоящей, посыпа-лись обвинения: то, чего империализм не добился силой, пре-поднесли ему на блюдечке, проиграли «третью мировую вой-ну», отдали завоеванное в Отечественной войне, оскорбляемпамять миллионов ее жертв, предали друзей-союзников, раз-валили социалистическую систему, нанесли удар в спину меж-дународному коммунизму и т.п.

В обстановке исчезновения угрозы мировой войны обна-жилась абсурдность и гибельность сверхмилитаризации. От-каз продолжать «холодную войну» и гонку вооружений, исто-щившую ресурсы страны и приведшую ее на грань экономиче-ского краха, отразился на армии и всех тех структурах, кото-рые ее обслуживали, на военно-промышленном комплексе.


140

И те, чьи интересы были задеты, даже если они понималинеизбежность перемен, особенно те, кто решил поэксплуати-ровать социальные и психологические последствия возвра-щения войск из чужих стран, сокращения личного состава ивооружений, конверсии оборонной промышленности, откры-ли еще один фронт против Перестройки.

В ход пущена самая отъявленная демагогия: армию бро-сили на произвол судьбы, солдатам и офицерам, вернувшим-ся из Германии, приходится жить в палатках (какой ужас длявоенных!), подломили главную опору государственности, уни-зили генералов и маршалов, не защитив их дачи и привилегииот гласности, и т.п. Били и бьют по самым болезненным мес-там, задевая не только материально-бытовую сторону про-блемы, но и чувство патриотизма, традиционное для нашегонарода почитание воинского долга. А помогают этой разнуз-данной демагогии, озлобляя военных, вызывая законный гневв армейской среде и в обществе, те, кто — из корыстных илинационалистических побуждений — занялся поношением ар-мии, клеветой на нее, кто публично оскорбляет офицеров исолдат, использует власть на местах, чтобы всячески им на-вредить, ухудшить условия жизни и службы.

И вот когда собираешь вместе все эти выбросы и всплес-ки перестроечного процесса, во многом неизбежного при ре-волюционном переходе от одной системы к другой, напраши-вается, в частности, и такое размышление.

Для старой России бедой, из-за которой Февральская ре-волюция оказалась несостоятельной, а замысел Октябрьскойреволюции провалился, была неграмотность миллионныхмасс, а значит и их отлученность от политики. В определениисудеб страны они выступали как материальная сила, легко уп-равляемая с помощью довольно примитивных средств.

Бедой Советского Союза оказалось то, что народу далиграмотность для того, чтобы навязать ему искусственную схе-му развития, возбудить ненависть ко всему, что не похоже наэту схему, изолировать от внешнего мира, от прогресса циви-лизации. В результате он стал орудием манипуляций полити-ческих авантюристов, для которых смыслом жизни была без-раздельная власть, беспрекословное подчинение людей сво-


141

ей воле, полный произвол — вопреки нормам морали и пра-вам человека.

Меня не оставляет мысль, что до сталинского Термидорав середине 20-х годов, предавшего и поправшего идеи Вели-кой революции, подлинно народной и для народа, еще можнобыло бы направить страну по пути демократического прогрес-са, возрождения и экономического процветания. Исправитьошибки и несправедливости, допущенные в ходе гражданскойвойны, залечить духовные раны.

Увы! Произошло худшее, чем можно было бы предполо-жить. Хотя уже тогда в обоих лагерях — и в красном, и в белом— были сделаны поразительные по глубине пророчества наэтот счет. Но здесь я — не о том.

Только сейчас, в эти несколько последних лет, когда намстали доступны знания о подлинном состоянии человечестваво второй половине XX века, когда мы смогли посмотреть насебя глазами выдающихся мыслителей и писателей, изгнан-ных с родины, но оставшихся ее страстными патриотами, ког-да освободились от страха и начали вырываться из плена догми стереотипов сталинщины, возвращаться к здравому смыслу,— только теперь начала появляться духовная среда для пра-вильного понимания, что же такое наша собственная страна икаково ее предназначение. Однако мы еще только в началеэтого открытия самих себя, тем более — обобщения всего, чтоузнали и поняли: я имею в виду большинство наших граждан,включая и значительную часть интеллигенции.

Период самоосознания и очищения затянулся. И в своюочередь принес много негативного, нагородил новые завалына путях к здравому смыслу и согласию.

Обрушились на свое прошлое. Обнажили и посыпали со-лью старые раны, разоблачили безобразия тирании и пагуб-ность тоталитаризма. Пригвоздили к позорному столбу всех,кого только могли, часто не отличая намерений от того, что по-лучилось на деле. Начали выметать даже и действительно ве-ликие, оригинальные, признанные во всем мире интеллекту-альные и художественные открытия и достижения советскойэпохи, вдохновленные массовым энтузиазмом революции, еемолодым творческим порывом. Сокрушили идеологию рево-


142

люции и сам ее замысел —вопреки, казалось бы, вопиющим ивполне реальным фактам, свидетельствующим о ее неизбеж-ности и неотвратимости.

Во всем этом хаотичном, буйном и страстном движении,в котором много искренности и желания лучшего для своейстраны, была неустранимая общественная потребность. Мыдолжны были через это пройти —чтобы обновить мозги, попы-таться очистить совесть, понять, где же мы оказались, и при-знать реальности. Но, используя библейскую метафору, —камни разбросали далеко друг от друга. Более того, проеци-руя (сплошь и рядом безграмотно, но зато хлестко) то, что снами уже было, на то, что происходит сейчас, понесли вразнослюдей, замыслы и дела, связанные с перестройкой.

А пора бы уже складывать камни. Процесс этот начался,движимый народным чувством самосохранения, усталостьюот раздоров, естественным стремлением к согласию во имяспасения Отечества, да и просто отрезвлением от шока по-знания истины, оказавшейся трагической. Появляются конст-руктивные концепции движения вперед. Написаны партийныепрограммы, проекты конституций, формируется новое зако-нодательство. Но поначалу недооценили глубину пропасти, вкоторой оказалась страна к моменту Перестройки, опомни-лись с опозданием, дали развернуться вовсю кризисным про-цессам… И в результате образовался разрыв в переходе отодной экономики к другой, от одной общественной системы кдругой, от одной государственности к новой. Командно-адми-нистративную структуру надломили и дезорганизовали, а за-менять ее новой, на основе правильно понятых принципов Пе-рестройки, не успеваем. Не сложились еще устойчивые фор-мы и механизмы функционирования плюралистической демо-кратии. Тем более необходимы терпение, согласие, выдерж-ка, умение в политической работе все время помнить о глав-ном: об интересах народа и государства.

А. Черняев

7 августа 1991 года


143

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

К четвертому разделу — о внешнем факторе — руководи-тель проекта полезным сделать небольшое дополнение, не-сколько расширив эту тему.

Способствовал ли он сохранению единства страны илинаоборот?

Общее изменение международной ситуации (и атмосфе-ры в общественном сознании) под воздействием политики«нового мышления» — это благоприятный фактор с даннойточки зрения или нет? Очевидно, да. Международный автори-тет СССР не только возрос, он приобрел новое качество. Дляукрепления единства страны это имело и морально-политиче-ское, и практическое значение.

Прекращение идеологической конфронтации — это «хо-рошо» или «плохо» в этом же смысле? Добавим сюда другой,еще более важный вопрос — снятие угрозы мировой ядернойвойны… Вроде как освобождались от перманентного страха,который, впрочем, у советских людей был заметно меньше,чем на Западе. Но это лишало оправданий фантастическиесредства, уходившие из народного хозяйства «в оборону».Размывался «образ врага», тем самым советское руководство(и пропаганда, и идеология в целом) лишались важнейшегоаргумента «держать страну в узде». Но единство на основе си-лы было чревато не только гражданской и межнациональнойвойной, но и ядерным столкновением в мировом масштабе.

Отказ от конфронтации вел к сокращению непомерныхвооруженных сил и заметному уменьшению вливаний в ВПК,что затронуло очень важный многочисленный слой советскихлюдей, связанных так или иначе с обслуживанием чудовищноразросшегося и явно бессмысленного в таком размере воен-ного потенциала.

Получается, что прекращение холодной войны не простобыло использовать как аргумент для укрепления единствасверхдержавы. Но исторически, с точки зрения коренных иперспективных интересов нации, холодную войну нельзя былодальше терпеть. Тут замкнутый круг трагедии Перестройки.


144

Открытостью страны во внешний мир (включая право наэмиграцию) воспользовалась большая, хотя отнюдь не глав-ная часть населения. Но знакомство с Западом, сравнение его(почти в массовом порядке) с советским режимом и условия-ми жизни подорвали окончательно веру в «реальный социа-лизм», который был и идейной, и экономической базой един-ства. Но не открываться, не кончать с изоляцией от развитойчасти мира было уже невозможно. Тут еще один трагическийзамкнутый круг.

Объединение Германии. Акция огромного историческогозначения. Оно решило, по-видимому, раз и навсегда, много-вековую проблему отношений между самыми крупными и зна-чительными нациями Европы. Это — на перспективу. Резуль-татами с успехом теперь пользуются и Германия, и Россия, идругие страны не только Европы. Но ощутимое для нашего на-селения значение (с точки зрения поддержки Центра в услови-ях ослабления «империи») было преходящим: порядочныймногомиллиардный валютный кредит и поток по многим горо-дам России добровольной благодарственной помощи продук-тами и медикаментами из Германии.

Прямую геополитическую связь между объединением Гер-мании и распадом Советского Союза трудно уловить, не счи-тая, конечно, того, что ГДР была существенным звеном «соци-алистического лагеря», развал которого — другой аспект про-блемы. Народы воспользовались своим естественным правомвыбирать свою судьбу без вмешательства извне. И им не за чтобыло «благодарить» (и оберегать в целостности) имперскуюдержаву, которая полвека держала их на привязи.

Коренное изменение к лучшему отношений с большинст-вом стран, прежде всего, с крупными влиятельными государ-ствами Европы — безусловно, позитивный фактор в положе-нии Горбачева как главы великой страны, ставшей уже очевид-но миролюбивой.

«Горбимания», безусловно, шла на пользу укреплению по-зиций СССР в мире, а, следовательно, его самого как целого.

Хотели ли западноевропейские лидеры (и элита) распадаСССР в 1991 году — нет таких доказательств. И уж во всякомслучае, они (включая НАТО) ничего не делали такого, что явно


145

подталкивало бы процесс распада. Еще весной 1991 года наЛондонской сессии НАТО, — причем под давлением Буша —было принято решение, снижавшее конфронтационность в«восточном направлении».

Главные фигуранты мировой политики, члены «большойсемерки» с интересом и всерьез восприняли стремление Гор-бачева включить советскую экономику в мировую систему. НаЛондонской встрече этого ареопага его члены общались сГорбачевым лично на равных и обсуждали проблемы поддерж-ки его политики в тот очень трудный момент. Помощь, правда,запоздала и была (по величине) неадекватной. Однако она де-монстрировала намерение, позицию в отношении СССР кактаковую. Де-факто он был тогда если не принят, то «присло-нен» к «большой семерке».

Все более или менее заметные политики осудили августов-ский путч, в том числе и в первую очередь — Буш, Коль, Мейд-жор, Андреотти, Малруни, Гонсалес… Некоторые, например, теже Гонсалес и Маргарет Тэтчер даже пытались как-то вмешатьсяв ситуацию, когда Горбачев оказался запертым в Форосе.

Подозревать (тем более, обвинять) Западную Европу вкаких-то интригах, направлении на разрушение СССР, поменьшей мере, нечестно, не соответствует действительности.

Так что внешний фактор в развале СССР действительнобыл второстепенным и не влияющим на ход внутреннего про-цесса по существу. Он проявлял себя скорее как реакция — ипозитивная, и негативная для СССР — на импульсы, которыеисходили из Перестройки и «нового мышления». Решающимибыли факторы внутренние, пусть даже иногда и с некоторымвнешним «ингредиентом».

В своих выступлениях по поводу 20-летия августовскогопутча Горбачев неоднократно указывал на то, что в междуна-родных делах его политика принесла гораздо больше успехов,чем дома. Для нашей цели здесь важно это учесть в том смыс-ле, что были созданы максимально благоприятные внешниеусловия для сохранения Союза в конфедеративном и демо-кратическом варианте и для продолжения преобразованиястраны на новых основах и принципах, т.е. для успеха Перест-ройки.


146

The Gorbachev Readings, Issue IX

TWO COUPSAND THE COLLAPSE OF THE USSR

The book published herein is devoted to two events associat-ed with the destiny of the Soviet Union. The authors made anattempt to expose the root causes of historical, economic andespecially of political processes that resulted in the disintegrationof the USSR.

There was a lot of discussion and misinterpretations in con-nection with these developments, particularly in connection withthe 20th anniversary of the 1991 August coup and the Belovezhtakeover in December 1991. The authors of the book did their bestand offered their own vision of Perestroika and the 1991 events assupported by the documentary evidence, including the materials ofthe Gorbachev Foundation Archive.

Individuality of authors is evident in various sections.Nevertheless, this is not a collection of articles but a collective workperformed at the Gorbachev Foundation.

The Team of the ProjectAnatoli Chernyayev (the principal of the project's team),

Alexander Weber, Alexander Galkin, Yuri Krasin,

Victor Kuvaldin


147

Content of the book

Preface (A. Chernyayev) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4

SECTION I

Soviet Society: WhyHas the USSR Collapsed (A. Chernyayev) . . . . . . . . . . . . . .5

SECTION II

The Preparation and the Failureof the August Coup (A. Weber) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .29

SECTION III

Gorbachev's «100 Days» (A. Galkin) . . . . . . . . . . . . . . . . . .61

SECTION IV

External Factors: the USA Role (V. Kuvaldin) . . . . . . . . . .97

SECTION V

Results. Conclusions. Prospects (Yu. Krasin) . . . . . . . . . .121

Appendix 1 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .137Office memo by A.S. Chernyayev to M.S. Gorbachev dated August 7, 1991

Appendix 2 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .144the External Factor. A Supplement to Section IV

Resume in English . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .147


148

ДВА ПУТЧА И РАСПАД СССР · 2011-11-16 · УДК 94(47+57) Г 67...

Documents

Transcript of ДВА ПУТЧА И РАСПАД СССР · 2011-11-16 · УДК 94(47+57) Г 67...