Бейлекчи В.С.

ФАЛАРЫ с. ТВАРДИЦА

Ростов Великий, 1997

3 «.. не имея ни средств, ни способов писать как бы хотел,

я пишу, как могу...» Ф.Н. Глинка. «Письма русского офицера.»

К читателю. Наверное, очень трудно дать объективную оценку этой книги, а тем более

определить ее жанр. Льстим себя надеждой, что работа получилась научной, но больно она оказалась связанной с почти детективными обстоятельствами как по выяснению многовековой древности, так и особенно современности. Не будем касаться пока древности, об этом расскажет книга, а удивимся причудливости зигзагов судьбы, связанными с предпринятыми нами усилиями. Оказалось, что не только в древности были свои скрытые и явные герои и злодеи. Они действуют и поныне и в этом смысле мало что изменилось в природе человечества. Автор этой книги до не столь недавнего времени был академическим работником, но, увы, оказался заложником всей цепочки, по идее призванной бережно сохранить бесценные сокровища древности. Это ярко проявилось в связи с фаларами из села Твардица, которые и спровоцировали написание этой книги. Казалось бы, чего проще - появились уникальные вещи. Следовательно, необходимо выяснить как их датировку, так и обстоятельства их находки. Смысловое содержание фаларов уводило в VI в. до н.э., что выявилось довольно скоро. В связи с этим стала очевидной и чрезвычайная важность этих изделий не только для археологии, но и исторической науки в целом. А вот тут мы не смогли раскрутить маховик так называемой «республиканской» цепочки в лице Академии наук (тогда еще Молдавской ССР, затем ССР Молдовы), Министерства культуры и, наконец, Общества охраны и использования памятников истории и культуры. Оказалось, что вся эта почтенная система не только не проявила элементарной любознательности, подкрепленной хоть какой-то финансовой поддержкой, но и сорвала уже начатые работы. Нами была достигнута договоренность с местным колхозом о раскопках на месте находки фаларов и близлежащего кургана. Местонахождение фаларов мы успели полностью раскопать и начали исследования кургана, но стараниями Дергачева В.А. и Бырня П.П. работы были закрыты. Таким образом, эти доктора исторических наук лишили науку первоклассных материалов, полноценность которых многократно бы возросла, если бы был раскопан весь комплекс археологических памятников у села Твардица. Поэтому мы не можем проследить связь между комплексами, не знаем, к какой эпохе относится насыпка кургана и даже нет надежды завершить раскопки, так как судьбе было угодно втянуть нас в воронку того хаоса, который начался в связи с суверенизацией бывшей Молдавской ССР. Русскоязычные «оккупанты», как нас стали называть на родной земле, мы были вынуждены покинуть стены латинизируемой Академии наук и далее стали беженцами на просторах бывшего СССР. Естественно, что такая обстановка не способствовала нашим научным штудиям, а была сориентирована на выживание. Поэтому приносим свои сожаления в утерянных возможностях, но более мы сделать не могли. В то же время посчитали предлагаемые в книге материалы настолько

4 важными, что осмеливаемся предложить их даже в нынешнем виде.

В целом мы благодарны судьбе, что она свела нас с одной из больших тайн древнего мира, дала нам опору выжить и хоть немного что-то в ней понять. В этом постижении нам встретилось много просто хороших людей, которых вроде странно благодарить за то, что они остались отзывчивыми людьми. В нашем положении изгоев это особенно ценно.

Мы искренне признательны спасителю уникальных фаларов Калинкову И.П., Штербуль Н.А., Глазову В.П., Леонтьеву А.Е. и Киму В.А., помогшим и помогающим бескорыстно в наших сложных обстоятельствах выживания.

5 ТВАРДИЦКИЙ КОМПЛЕКС КАК АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

В 1989 г. в Музей археологии и этнографии АН ССР Молдова поступили от жителя

села Твардицы Чадыр-Лунгского района Калинкова И.П. на определение 2 серебряных позолоченных фалара, найденных еще в 1965 г. при сельхозработах около одного из курганов механизатором Калинковым П.И. По свидетельству последнего, в момент обнаружения на пахоте фаларов было 3, а кроме них - серебряная ложка и булавка. На ложке были изображения животных, а все поле третьего фалара занимал крестообразный цветок. Этот фалар, ложка и булавка ныне утеряны. Таким образом, на определение попало только 2 фалара - зооморфный и с растительным орнаментом.

Осмотр местонахождения показал, что фалары были обнаружены на расстоянии до 30 м к северо-западу от кургана 1, расположенного на плато в 2,5 км к северо-западу от с. Твардица. В цепочке из 4 курганов он является самым большим, достигает высоты 3,5 м, в плане имеет овальную форму, вытянутую с юга на север, размерами 86x76 м. (рис. 1-вверху). Через него проходит полезащитная лесополоса, южная и северная полы частично периодически распахивались.

Раскопками 1990 г. в районе находки фаларов на площади 180 кв. м установлено, что они связаны с обрядом, от которого осталась яма 1, камень для жертвоприношений, керамические изделия и кости животных. Все материалы компактно локализуются на площади 30 кв. м, за пределами которой культурный слой отсутствует. Находки залегают на глубине от 0,1 до 0,7 м от современной поверхности, в черноземном слое, ниже которого идет слой суглинка толщиной до 0,35 м, переходящий в материковую глину, (рис. 2-внизу). Основным элементом обряда выступает яма 1, обнаруженная на глубине 0,8 м, вытянуто-трапециевидной формы со слегка скругленными углами, размером 1,45x2,15 м, длинной осью ориентированная по линии запад-восток. Восточная ее стена шире западной, стенки сильно скошены к ровному, горизонтальному дну, залегающему в материке на глубину 0,35 м, размеры дна 1x1,75 м, общая глубина от современной поверхности достигла 1,5 м. Заполнение ямы до глубины 0,55 м состояло из чернозема, под которым до дна шел суглинок, но на дне ничего не обнаружено. Таким образом, выде-ляются две черты обрядности: дно типичной по форме могильной ямы опущено в материк и соблюдена «чистота» засыпки. Третья черта связана с тризной, совершенной на остатках черноземного выкида из ямы, легшего к востоку и северу от нее на расстояние до 3 м. Здесь, на глубине 0,35 м, обнаружены 2 обломка камня для жертвоприношений, от которых по направлению к яме прослеживается скопление амфорного боя, плавно опус-кающегося к суглинковому краю ямы. На расстоянии 0,7 м от ее северного угла в суглинке обнаружена ямка, в которой полностью помещалась донная часть стоявшей наклонно к яме красноглиняной амфоры, впоследствии из влеченной из ямки и разбитой вместе с розовоглиняной. Местоположение последней определить не удалось, ее обломки залегали вперемешку с боем красноглиняной, не выходя за пределы скопления. В этом же скоплении обнаружены обломки еще 2 лепных горшков и краснолаковой чашечки. Нако-нец, на разных уровнях вокруг ямы и на ее заполнении хаотично залегали обломки и кости животных. Необходимо отметить, что более половины от каждой амфоры осталось в пределах скопления и разбивались они около ямы 1, о чем свидетельствуют мелкие их осколки и крошка от них, а часть обломков унесена предположительно на курган. Наоборот, незначительное число обломков краснолаковой чашечки и лепных горшков принесено со стороны. Таким образом, отчетливо выступают элементы обряда, который не может быть нами охарактеризован в полном

6 объеме, так как он связан, видимо, с курганом 1. В целом же весь комплекс находок

в раскопе более всего относится к тому, что принято называть кенотафом. Не забудем, что именно место раскопок указано как местонахождение фаларов, поэтому, при полном

отсутствии культурных остатков на большом пространстве от ямы 1, можно с почти стопроцентной уверенностью увязать фалары именно с этой ямой.

Археологически оба фалара целые, но первый (зооморфный) начищен находчиком до блеска, а второй смят в древности и предварительно нами выпрямлен. Оба имеют полусферическую форму и слегка утолщающиеся к краям бортики, отогнутые под углом. Второй (с растительным орнаментом) фалар по размерам меньше первого и свободно входит в него. Оба выполнены из тонкого серебряного листа в технике дифовки с последующей чеканкой с обеих сторон. Толщина листа у вершины полусфер несколько меньше толщины бортиков в результате того, что количество перемежающихся операций (гофровки и выколотки при дифовке полусфер) превышало длительность работ над бортиком. Края бортиков обрублены и не пришлифованы. При разметке рисунка и для контроля симметрии применялся циркуль, от иглы которого на вершинах полусфер остались углубления. Прочеканка рисунка производилась пуансоном с точечным следом, после чего внутренняя полость заполнялась воском или варом, и 2 лощатниками - более крупными на широких краях и узкими у контуров рисунка - был опущен фон. Выпуклые детали рельефа выбивались изнутри бобошником. Короткие тонкие линии рисунка прочеканены расходником. Длинные прямые тонкие линии чеканились давильником с острой рабочей кромкой. Следы наколов оставлены канфарником. При изготовлении фалара с изображением животных для проработки гривы льва применялся чекан с рабочей поверхностью в виде короткого отрезка дуги. Изображение шерсти других животных наносилось нешироким острым расходником. Для чеканки фалара с растительным орнаментом, наряду с названными инструментами, были применены также 2 давильника с узкой уплощенной рабочей поверхностью разной длины и канфарник с более широкой точечной рабочей площадкой. Наружная поверхность фаларов после чеканки шлифовалась, после чего была покрыта тонкой пленкой золота, вероятнее всего, в технике ртутной амальгамы. Особенности исполнения обоих предметов позволяют говорить о принадлежности их руке одного опытного мастера, работавшего по разным образцам. Разница в размерах фаларов обращает на себя внимание, т.к. мастеру проще было изготовлять вещи одного диаметра.

Зооморфный фалар с рельефными фигурами 4 животных и минимальным растительным орнаментом (фото 1-5, рис. 2-1) по вертикали разделен 2 валиками с косыми нарезками на 3 зоны. В верхней зоне - медальон с розеткой из лотос-пальметтного орнамента в виде 4-х конечного цветка лотоса с заостренными концами на переднем плане, и стилизованными листьями лотоса на заднем. Контуры лепестков цветка и листьев образованы гладкими валиками, внутри которых прочеканены параллельные желобки, а посередине лепестков цветка члененные валики имитируют прожилки. Выпуклая круглая часть цветка с точкой от циркуля заполнена параллельными рядами точек, также как концентрические прерывающиеся ряды точек заполняют пространство между розеткой и валиком.

В средней зоне изображены фигуры 4 животных, композиционно расположенных встречными парами, разделяемые 7-ми лепестковыми пальметтами: крылатый лев и лось, лев и пантера. Пары животных разделены простой пальметтой, а животные в каждой паре - пальметтой с 2-мя симметричными побегами, выходящими завитками под брюхо животных, с 2 остроко-

7 нечными бутонами на каждом. Центральные заостренные листья этих сложных

пальметт выходят на заостренные концы лепестков цветка в медальоне верхней зоны. Все фигуры даны в профиль: львы повернуты вправо, а противостоящие им лось и пантера влево. Таким образом, животные помещены, с одной стороны, между пальметтами средней зоны, а с другой - напротив пальметт верхней. Фигуры животных реалистичны в своей динамике: стройные втянутые туловища вздыблены на задних ногах, упирающиеся в нижний члененный валик, в то время как передние ноги вытянуты вперед, навстречу

паре. Шерсть животных подчеркнута цепочками коротких линий: концентричеркими на ногах, горизонтальными на передней половине туловища и вертикальными на задней. На крылатом льве поднятые вверх крылья имеют 2 вида перьев: длинные заостренные и 2 ряда коротких закругленных. Все туловища очень похожи, но легко опознаются породы. У львов туловища слабо прогнуты, а у лося и пантеры сильно. Плавно сужающиеся шеи переходят в соразмерные туловищам характерные оскаленные круглые головы хищников и удлиненную, слегка оскаленную голову лося, венчающуюся откинутыми назад харак-терными широкими лопастями парных рогов с 3-мя отростками на каждом. У хищников обозначено по одному короткому ушку, но все они поставлены по-разному: у простого льва - треугольные, торчком; у крылатого льва - отогнуто вперед; у пантеры - согнуто посередине и тоже отогнуто вперед. Кроме вогнутого (возможно, не получившегося) глаза у льва, у остальных - по одному выпуклому круглому глазу. Хвосты хищников у основания вздернуты и опущены с другой стороны туловища, но у львов они заостренные и прямые, у пантеры хвост изогнут, а у лося короткий треугольный хвостик вздернут. Копыта лося раздвоены, круглые лапы хищников расчленены на 3-4 пальца. Ушко крылатого льва ложится на верхний члененный валик, а ухо простого льва упирается в валик.

Нижняя зона фалара отделена от средней члененным валиком, в который упираются несоприкасающиеся рельефные вертикальные закругленные сверху «овы», соединенные поверху между собой скобочками. На тулове фалара «овы» образуют концентрическую цепочку. По отогнутому бортику отчеканена правая «бегущая волна», заточкованная внутри концентрическими цепочками, начиная от полусферы. В бортике изнутри наружу проделано 4 отверстия для крепления, расположенные напротив концов «креста» в медальоне верхней зоны, а гвоздем находчика пробито еще 2 отверстия. Диаметр фалара 16,4 см, высота 8,4 см, ширина и толщина бортика 1 и 0,2 см. соответственно. Вес 199 грамм.

Фалар с растительным орнаментом (рис. 2-2, фото 6) тоже расчленен валиком с косыми нарезками по вертикали на 2 зоны, а третью образует сам отогнутый бортик с «бегущей волной». Верхнюю зону занимает медальон с розеткой из 8-ми лепестков на одном плане, с центральной частью как у первого фалара. От нее, как и у предыдущего, отходят 4 крестообразно расположенных лепестка цветка лотоса с заостренными концами, но, вместо пальметт между лепестками помещены удлиненно-сердцевидной формы ли-стья лотоса, имитирующие стопку из 4-х листьев, у которой каждый верхний короче предыдущего. Пространство между «крестом» и валиком тоже заточковано концентрическими прерывающимися цепочками. В отличие от зооморфного фалара, этот медальон одноплановый.

Вторую зону образует розетка из 8-ми листьев аканфа, опущенных вниз по тулову с продолжением верхнего «креста» в медальоне. Листья аканфа располагаются в 2 планах и представлены 2 видами. На переднем плане - смыкающиеся у члененного валика ха-рактерные для аканфа зубчатые большие листья с центральным чле-

8 ненным валиком-жилкой, образующие фактически продолжение верхнего

«креста». Второй план образует стопка листьев, верхний лист которых малый аканфовый, а 4 последующих нижних - сердцевидной формы, плавно сужающихся. Таким образом, подложку верхнего листа аканфа образует стопка листьев лотоса. Между каждой парой больших и малых листьев аканфа на 8-ми рельефных побегах с треугольной формы сочленениями помещены парами 7 плодов и 1 цветок. Все побеги изогнуты к большим аканфовым листья, за исключением одного побега с плодом на нем. Все плоды опознаются, кроме 7-ми лепесткового цветка. Парами плоды и цветок располагаются в следующем порядке:

• лотос (именно он повернут в обратную сторону) - гранат; • виноград - аканф;

• виноград - цветок; • гранат - лотос. Таким образом, представлены по 2 грозди винограда, 2 плода граната, 2 плода

лотоса и цветок. Полностью сохранились на бортике 4 серебряные, с позолоченной шляпкой,

заклепки. С обеих сторон они расклепаны, хотя первоначально шляпки были полусферической формы. Располагаются они напротив члененного ва-лика-прожилок больших листьев аканфа в средней зоне. Заклепки крепили фалар к железной основе, т.к. между бортиком и расклепанным концом с внутренней стороны сохранились остатки железной платины толщиной до 0,2 см. Кроме того, снаружи на бортике и позолоте полусферы местами сохранились железные окислы, а на одном участке полусферы и прилегающего бортика есть побежалость от огня. Диаметр фалара 12,8 см, высота 7,1 см, ширина и толщина бортика 1 и 0,15 см соответственно. Вес 172 грамма.

Приведенное столь подробное описание фаларов кажется на первый взгляд неоправданным, но нужно учитывать, что это их первая публикация, где важна любая деталь. Кроме того, напомним, что в комплекс входили еще один фалар с растительным орнаментом, ложка и булавка (по описанию находчика проволочная, в виде английской булавки). Наряду с металлическими изделиями в комплекс входят каменные и керамические.

Плитчатый песчаниковый камень для жертвоприношений был расколот на части, из которых нами найдено 2 (рис. 3-1; фото 7-1). Они реконструируют жертвенник круглой в плане формы, диаметром 41,5 см, толщиной до 6 см, имеющий овальные углубления на обеих плоскостях. Одна четвертушка обожжена после того, как камень был расколот в древности.

Из обнаруженной керамики реставрированы изготовленные на круге краснолаковая чашечка и 2 амфоры.

Краснолаковая чашечка на кольцевом поддоне (рис. 3-2, фото 7-2) имеет усеченно-коническую форму, венчик ее хорошо выражен и отогнут наружу, а край слегка приострен. Из 3-х слабо выраженных каннелюр на наружной поверхности одна выделяет венчик. Переход от стенок к донной части резкий снаружи и более плавный изнутри. Кольцевой поддон имеет коническую форму в плане и трапециевидный в разрезе. Изнутри донная часть вогнута. Вся мисочка покрыта красным лаком по светло-коричневому фону глины с очень редкими включениями частиц красного и темно-коричневого цвета. На внутренней донной части по центру выгравирована правая спираль в полтора оборота, диаметром 1,4 см, оканчивающаяся оттиском листовидного, с почти прямым основанием, штампа с рельефной 7-ми лепестковой пальметтой с центральным заостренным листом. Еще 2 отпечатка этого штампа примыкают к спирали, образуя композицию из 3-х оттисков. Все вместе составляют не совсем правильный равнобедренный треугольник, вершиной которого является оттиск, завершающий спираль. Остается добавить, что пальметты в оттисках того же вида, что и простые пальметты на зооморфном фаларе. Диаметр чашечки 14,5 см,

9 высота 4,5 см., диаметр поддона 6,5 см. при высоте 0,8 см. Розовоглиняная двуручная, с двуствольными ручками, амфора (рис. 3-3, фото 7-4)

имеет вытянуто-биконическую форму: высокую овальную в плане пухлогорлую горловину с краем венчика в виде валика, отделяющуюся от тулова бороздкой. Двуствольные ручки на перегибе образуют угол, одним концом крепятся под валиком венчика, а другим - недалеко от горловины, на 2/3 высоты резкого перегиба стенок к гор-ловине. После перегиба стенки вниз прямые, резко сужаясь и закругляясь к дну неизвестной формы. И горловина, и ручки кажутся непропорционально тулову маленькими. Изготовлена из розовато-светло-коричневой глины, хорошо смешанной, в которой видны редкие вкрапления мельчайших блесток. На ощупь черепок мягкий, мажет.

Обжиг сквозной, равномерный. Толщина стенок крайне неравномерна - от 0,3 до 1,5 см. Кроме того, на одном боку есть вмятина, образовавшаяся при сушке после формовки. На одной ручке есть граффити в виде черточек: 23 на одной и 7 на другой половине ручки. Высота амфоры 74 см, высота от перегиба до края венчика 26 см, диаметр горловины в среднем 10 см (от 8 до 12 см.), максимальный диаметр тулова 44 см.

Красноглиняная двуручная, с имитацией двуствольности, амфора (рис. 3-4, фото 7-3) имеет вытянуто-округло-биконическую форму; высокую, круглую, пухлогорлую горловину с прямым краем венчика. Широкая лепная ручка с пролощеной пальцевой бороздкой, имитирующей двуствольность, под прямым углом перегибается и одним концом крепится, видимо, под краем венчика, а вторым - посередине стенки тулова, слегка выпуклой после плавного перегиба к горловине. После перегиба стенки тулова вниз слегка выпуклые, плавно переходят, закругляясь, к неизвестной форме дну. В сравнении с туловом горловина и ручки соразмерны. Изготовлена из красной глины, хо-рошо перемешанной, в которой видны мельчайшие редкие блестки. На ощупь черепок мягкий, мажет. Обжиг сквозной, равномерный. Как и розовоглиняная имеет вмятину на боку и толщина стенок такая же. Высота амфоры 63 см, высота от перегиба стенок до края венчика 29 см, диаметр горловины 10 см, максимальный диаметр тулова 42 см.

Оба лепных горшка (рис. 3-5, фото 7-5) сильно фрагментированы, но можно установить, что оба имеют определенные характерные признаки. Оба в тесте имеют шамот и растительность, обжиг неполный, либо повторный. На этом их сходство кончается. Первый горшок имеет короткий выделенный венчик, отогнутый назад, по закругленному краю которого на расстоянии нанесены небрежные пальцево-ногтевые вдавления. На одном обломке они сочетаются с пальцевым вдавлением на стенке. Поверхность заглажена, цвет серовато-коричневый, с оранжевыми пятнами, в изломе че-репок темно-серый. Диаметр венчика 22 см, толщина стенки неравномерна -от 0,8 до 1 см.

Второй горшок имеет высокое зауженное горло, край венчика косо придавлен так, что местами на нем образовался желобок, а снаружи появился наплыв. На 2 обломках стенки есть горизонтальные, овальные в плане, ручки-упоры. Поверхность залощена с обеих сторон, цвет серый с темно-серыми и светло-коричневыми пятнами, в изломе черепок темно-серый. Диаметр венчика 17,5 см, толщина стенок неравномерна - от 0,5 до 0,7 см.

В заключении описания комплекса отметим, что кости из раскопа определены как остатки ног лошади и коровы.

Таким образом, мы последовательно описали весь комплекс находок1 у с. Твардица и так же последовательно будем выяснять его датировку.

В целом фалары археологически подвергались изучению неоднократно, начиная со Спицына А.А.2, Тревер К.В.3 и кончая посмертной работой Смирнова К.Ф.4 Однако, невзирая на широкий круг таких изделий, они до сих пор не

10 выделены в самостоятельную категорию. Предполагается, что они хорошо

сопоставимы и их датировка не вызывает особых возражений. До сих пор их находили в богатых сарматских курганных захоронениях в составе конского убранства, либо в составе так называемых «кладов». И, если в первом случае с комплексом все было ясно, то обстоятельства находок «кладов» оставались невыясненными. Поэтому все фалары датируются на основе общности каких-то деталей, либо изображений. Однако, простое сравнение их друг с другом показывает, что между ними больше различий, чем общего. Даже если сравнивать, например, твардицкие фалары со знаменитыми из Старобельского «клада». Действительно, отдельные элементы схожи:

• фалары сравниваются с фаларами; • и там и там идет деление по вертикали на 3 зоны на зооморфных фаларах; • и там и там в средней зоне помещены фигуры именно 4 животных и тоже парами; • на бортиках есть «бегущая волна», заточкованная внутри;

• наконец, одинакова манера показа шерсти на одном хищнике концентрическими цепочками коротких линий.

Далее начинаются различия, которых неизмеримо больше, чем общего: • «крест» в медальоне совсем другой; • животные других пород; • туловища старобельских животных гладкотелые и шерсть на них показана иначе; • «бегущая волна» начинается от края бортика, а не от тулова5 и т.д. Нет смысла все перечислять, достаточно сказать, что очевидно использование

одной и той же идеи на определенной категории материала. То же самое подтверждается при сравнении твардицкого фалара с растительным орнаментом с подобными из того же Старобельского, Таганрогского, Янчокракского «кладов», Булаховки и др.6 Вывод напрашивается сам: все фалары по-своему уникальны и двух одина- ково орнаментированных просто не существует. В целом все фалары имеют широкую датировку в пределах конца III - половины II вв. до н.э. и связываются обычно с сарматами7. В то же время на сопредельной территории с бывшей Европейской территорией СССР, у даков, тоже есть фалары, в основном укладывающиеся в эти же хронологические рамки (некоторые даже древнее на два века)8, и в то же время на некоторых серебряных изделиях наблюдается употребление таких видов орнаментов как члененные валики, заточкованные спирали, «овы» и листья с центральной члененной жил-кой9. Таким образом, можно сказать, что фалары, видимо, составляют довольно многочисленный пласт разнокультурного материала, на что обратил внимание еще Спицын А.А.10, имеют свой эволюционный путь развития, который, конечно же, нужно еще разрабатывать. В датировке твардицких фаларов ориентироваться нужно в основном на Старобельские и Таганрогские фалары11, как наиболее близкие по многим параметрам и укладывающиеся в пределы III - I вв. до н.э.12 В подтверждение этого выбора полагаем, что немаловажное значение имеют случаи совместных нахождений с фаларами вещей, подобных твардицким. В данном случае совместность фаларов и краснолаковой чашечки доказывается по зооморфному фалару Твардицы употреблением на них одинаковых рельефных изображений простых пальметток с центральным заостренным листом. Продолжая цепочку совместных находок укажем известный факт, зафиксированный на Елизаветинском могильнике, где в одном погребении обнаружены краснолаковая чашечка на кольцевом поддоне II в. до н.э. и обломок двуствольной ручки амфоры, аналогичной ручке почти целой амфоры с «кубаревидной» ножкой из кургана Яблоновского этого же некрополя13. Образуется цепочка взаимосвязанных датировок: фалары - краснолаковая чашечка - амфора с двустволь-

11 ной ручкой, хотя одномоментно они все вместе не были найдены ни раз. Обратимся к датировке чашечки, тем более, что она имеет штампованные

пальметты. Известно, что с приходом сарматов в конце II в. до н.э. в северо-причерноморские степи торговые связи с античными центрами там несколько сузились, но не прервались14. А это значит, что такой тип посуды как чашечки поступали и имели широкий сбыт в скифской среде15 в предшествующий период - в IV - II вв. до н.э., но нужно иметь в виду, что в своей основной массе это были черно-лаковые чашечки. Считается также, что в сарматской (прохоровской) культуре довольно много краснолаковой посуды на кольцевом поддоне16. Уместно в данном случае выяснение 2 обстоятельств:

1. как широко и в какие века употреблялись чашечки на кольцевом поддоне и орнаментированные пальметтами в античных центрах Причерноморья;

2. какова ситуация в этом плане на могильниках как в этих центрах, так и в степи. Признаться, прямых разработок мы не нашли. В то же время на примере античного

Херсонеса видно, что чернолаковые чашечки, орнаментированные пальметтами в сочетании с другими видами орнамента (концентрические круги из насечек,

соединительные дуги, граффити), носили устойчивый посвятительный характер в течении периода конца V - II вв. до н.э.17 Что касается херсонеских погребений, то в них за-фиксированы три чернолаковые тарелки с пальметтами и граффити18. Другими словами, находки чернолаковой посвятительной посуды в погребения античного Херсонеса - явле-ние редкое. Видимо, это характерно и для других античных центров19. Такая же картина наблюдается и в скифских курганах IV - III вв. до н.э.20, а в сарматских курганах II - I вв. до н.э., наряду с черно-лаковой, довольно много и краснолаковой посуды21. Причем, в ря-де случаев там она имеет граффити.

Таким образом, признаемся, что прямых аналогий твардицкой чашечке мы не нашли, а это приводит к выводу, что эта чашечка не является типом широко-распространенной посуды, а изготовлена на заказ. Поэтому наиболее правильным будет принять для чашечек широкую датировку - примерно с V в. до н.э. - первые века н.э. Ка-залось бы, сузить датировку могли бы некоторые характерные черты чашечки из Твардицы: асимметричность расположения пальметт, почти прямое основание штампа, 7-ми лепестковость самой пальметты с центральным заостренным листом. Однако, выяснение всех этих особенностей чрезвычайно затруднено как недостатком и качеством иллюстраций в публикациях, так и пренебрежение ими исследователей в описаниях. Изредка только отмечается асимметричность расположения пальметт22, ненамного чаще отмечается количество лепестков. Вероятно, все это имеет свою семантику, что требует отдельной разработки. Мы же отметим, что хорошо известны «акте- фиксы» -керамические таблички полуовальной или подтреугольной формы с прямым основанием и рельефными пальметтами23, служившие украшениями храмов24. Поэтому, видимо, не будет натяжкой считать, что в указанном нами выше хронологическом диапазоне изо-бражение «антефиксов» и штампованных оттисков пальметт - явления одного плана и связанны они с посвящениями божествам, героям и т.д. Для нас в данном случае важен именно посвятительный характер самой чашечки, как это становится ясным из материалов Херсонеского некрополя, где, хотя чашечки и чернолаковые, но сочетают в себе штампованные пальметты и граффити, которые уже не оставляют сомнения, какому божеству они посвящены.

Обе амфоры прямых аналогий тоже не имеют, так как относятся к так называемым редким типам, поэтому по отдельным элементам (форма тулова, горловины и края венчика, формы ручек и т.д.) они имеют сходство с изде-

12

лиями разных античных центров - косских, родосских, синопских, фасосских, протофасосских, фанагорийских, херсонесских и неизвестных. Датировки всех этих амфор укладываются в широкие рамки IV-I вв. до н.э.25 По составу теста, цвету и форме наша розовоглиняная амфора более всего похожа на косские и родосские, датируемые второй половиной IV-II вв. до н.э.26, либо на косские типа Яблоновской группы (II в. до н.э.)27, либо на косские второй половины IV-II вв. до н.э.28 Таким образом, узкой датировке розовоглиняная амфора тоже не дает, укладываясь в рамки IV-II вв. до н.э.

Красноглиняная амфора наиболее близка амфорам типа Солоха 1, синопским, родосским и херсонесским, датируемым второй половиной IV-III вв. до н.э.29 Как видим, и эта амфора не дает узкой даты, поэтому в целом обе амфоры нужно датировать второй половиной IV-II вв. до н.э.

В целях получения более объективных данных по обеим амфорам, нами составлена таблица метрических замеров, с использованием формулы Герона, по методике Брашинского И.Б.30 (Табл.1, стр. 13)

Судя по эти данным, подтверждается отнесение розовоглиняной амфоры к типу косских, так как у них очень близкие метрические значения, хотя объем твардицкой значительно больше31. Красноглиняная же обнаруживает близость амфорам со «стаканообразными» доньями32, объем которых достигает 33000 куб. см.

До сих пор мы рассматривали археологически целые изделия и отметили отсутствие для них прямых аналогий. Несколько иное положение занимают лепные горшки, невзирая на их фрагментарность. Так, венчик лепного горшка с пальцевыми вдавлениями по краю венчика и на тулове имеет аналогии в позднескифских древностях Приднепровья, датируемых либо IV-II вв до н.э.33, либо только III в. до н.э.34 Венчик и обломок стенок с ручками-налепами от другого горшка там же имеют аналогии в IV-II вв. до н.э.35, либо даже III-II вв. до н.э.36 Таким образом, совместное нахождение таких горшков выводит нас на IV-II вв. до н.э.37

Итак, каждая категория привела нас к широкой датировке - IV-II вв. до н.э., хотя некоторые изделия бытуют и раньше и позже. В таких условиях наиболее вероятная датировка выявляется при их взаимном сопоставлении. (Табл. 2, стр. 13)

Таким образом, из приведенного сопоставления вроде четко выявляется датировка всего комплекса рубежом III-II вв. до н.э., однако констатация этого факта ничего нам не объясняет. Поминальный характер комплекса вроде явственно выступает, но остается целый ряд вопросов - ведь впервые найден такой обособленный комплекс в ареале и скифской и сарматской культур. К какой культуре отнести это явление? Однозначно на него не ответить, так как аналогий мы просто не знаем. Объявить комплекс «кенотафом» проще всего, но обряд его совершения показывает незавершенность, так как какие-то элементы остались в стороне. В частности и на фаларе и на обломках лепных горшков есть следы огня. В самом же раскопе никаких прожогов и угольков не обна-ружено. Поэтому предполагается обряд очищения огнем где-то в другом месте.

Таким образом, весъ комплекс у с. Твардица носит поминальный характер. Остается выяснить, что явилось причиной. В этом нам помогут сами фалары.

13 Таблица 1

МЕТРИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ АМФОР ИЗ С. ТВАРДИЦА МОДУЛИ Н Н0 Н1 D d

D:Н Н1:Н V,

куб. см Примечания

Розовоглиняная 74 71 26 44 10 0,50 0,30 42386 42 л = 13 хоев;

граффити на ручке

Красноглиняная 63 62 29 42 10 0,60 0,40 33461 33 л = 10 хоев

Таблица 2 СИНХРОНИЗАЦИЯ КОМПЛЕКСА У С. ТВАРДИЦА

Века до н.э. IV III II I

№ п/п

Наименование изделия

4 3 2 1 4 3 2 1 4 3 2 1 4 3 2 1 1 Фалары + + + + + + + + + + + +

Чашечка краснолаковая: а). форма + + + + + + + + + + + + + + +

2

б). пальметты + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +

3 Амфора розовоглиняная

+ + + + + 4 Амфора красноглиняная + + + + +

+ + + + + + + + 5 Горшок лепной с паль-цевыми вдавлениями + + + +

+ + + + + + + + 6 Горшок лепной с ручками-упорами + + + + + + + + +

14 ФАЛАРЫ с. ТВАРДИЦА КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Время изготовления фаларов относится к концу III в. до н.э. и изготовил их один

мастер. Оба они выполнены в одном стиле и ключе, с такой проработкой мельчайших деталей, что любое изображение легко опознается. Везде соблюдены пропорции и сораз-мерности. Но, при преобладании реалистичности обнаруживается и некоторый схематизм. Все подчинено симметрии и перспективе, свидетельствуя о логически завершенной композиции, усиливающейся сферической формой самих фаларов. Все это можно расце-нить как употребление строго определенных, уже канонизированных, правил. Попытаемся это выявить на конкретных примерах. Оба фалара серебряные, позолоченные, то есть соблюдено первое условие канона, чтобы металл изделия был благородным и ценимым. Второе условие связано с формой изделия - в основе фаларов лежит круг. Третье условие связано с членением по вертикали и горизонтали: фалары четко делятся как снизу вверх, так и слева на право и спереди кзади. Таким образом, каждая часть обладает определенными особыми признаками, подчиняясь как общему их количеству, так и строго определенному числу в пределах каждой части. Так, фалары по вертикали делятся на три зоны; по горизонтали зооморфный в средней зоне содержит четыре фигуры и имеет две горизонтальные оси - слева направо и спереди кзади - лежащие в плоскости круга. В целом - три сферы вертикали и четыре части по горизонтали, что в сумме дает сакральное число 7. Произведение же их дает не менее сакральное число 12. Кроме того, обратим внимание, что в средней зоне есть не только реалистичные фигуры, а (в лице крылатого льва) имеет атрибуты сверхестественного существа. То есть в целом реалистичная часть носит следы мифологичности. Все перечисленные выше обстоятельства приводят к выводу, что фалары построены по мифологическому канону. Согласно признакам на каждом из фаларов неминуемо приходим к тому, что зооморфный фалар построен по канонам «Древа мирового»38, а с растительным орнаментом - «Древо жизни»39.

Хочется отметить, что одна из категорий археологического материала - скифские навершия40 - уже была подвергнута подобной дешифровке и авторы ее пришли к выводу, что навершия являют модели «Древа мирового». Поэтому мы не оригинальны в своих построениях, хотя, признаться, и не подозревали о подобной работе, а познакомились с ней после того, что провели дешифровку наших фаларов. Да это и не суть важно, главное, что мы поняли - фалары как и навершия носят семантическую нагрузку. Чтобы это более четко выявилось, попытаемся определить символическое значение каждого элемента в отдельности - с какими идеями они связываются в универсальной мифологии.

Позолота фаларов отражает идеи величия и силы, но одновременно упадка и тленности, в то время как серебро - человеческий дух, являя одновременно и немужественность41. В целом, таким образом, проглядывает с одной стороны, возвеличение, а с другой - принижение. Но такие идеи предполагают как минимум двух объектов или групп, которые и есть на зооморфной фаларе. Члененным валиком, сим-волизирующем нить, шнур, веревку, соотносящихся с жизнью, обозначая в конечном итоге переплетенность поколений42, оба фалара разделяются на зоны, подразумевая и их неразрывность. Известно, что в мифологии верхняя зона символизирует небо, средняя - землю, а нижняя - подземный мир. В верхней зоне фаларов помещен «крест» цветка лотоса, который сам по себе символизирует славу, бессмертие, воскрешение к вечной жиз-ни , а его «крест» цветка – единство жизни и смерти44, «крест» же в круге -центр и 4 направления вселенной45. Таким образом, верхняя зона в данном случае оказывается для нас и указате-

15 лем сторон света, то есть географическим указателем, который переносится тем

самым и на среднюю зону, где помещены 4 животных, разделенных пальметтами. Заостренные листья центральных сложных пальметт, разделяющих пары животных,

являются фактически продолжением «розы ветров» верхней зоны, подтверждая, что 4 фигуры символизируют четырехчастность горизонтальной структуры вселенной46. В распознавании 4 сторон света помогают правила, определяющие 2 горизонтальные оси вселенной. Ключевой фигурой при этом является крылатый лев, так как он единственный на зооморфном фаларе носит мифологические черты (крылья). На фаларе же с растительным орнаментом этим ключом является асимметричный плод. Известно, что крылатые животные, тем более лев, более всего характерны издревле Востоку, в том числе Месопотамии47. Поэтому поиск аналогий такому льву обращает наши взоры на Восток, а конкретно для юго-западной части Причерноморья (фалары-то именно там найдены) гео-графически будет означать определенное географическое направление. Именно поэтому, учитывая все эти обстоятельства, полагаем, что сложная пальметта перед крылатым львом на зооморфном фаларе и соответственно на фаларе с растительным орнаментом перед отвернутыми в сторону плодом символизируют начало главной оси вселенной: юг-север. То есть это конкретный выход оси - юг (вспомним правило мифологии спереди кзади). Тогда простая пальметта сзади крылатого льва и соответственно отвернутого плода являются выходами второй оси вселенной: восток - запад, а именно символизируют запад (правило слева направо). Мы еще вернемся к географическому определителю, а теперь обратимся к символам самих животных. По универсальной мифологии лев - символ высшей божественной силы, мощи, власти и величия, солнца и огня48; лось - очевидно, символ проводников душ умерших в подземный мир, к корням «Древа мирового». Такое же животное как пантера, в универсальной мифологии не носит никакой символической нагрузки, что довольно странно, так как это животное встречается в разных географических широтах. Возможно, мифологически пантера играет только какую-то местную локальную роль. Таким образом, как видим, посредством географических осей средняя зона фаларов связывается и с верхней их зоной одной идеей. В нижних зонах фаларов выгравированы «овы» и спираль «бегущей волны». Данных в литературе по семантической нагрузке этих элементов орнамента мы не обнаружили. Поэтому об-ратились к конкретному материалу для выяснения, с какими мифологическими изображениями они связываются. В первую очередь бросается в глаза, что сочетание «ов» и волют широко применялось при украшении фризов и капителей греческих храмов различных божеств еще в VII-VI вв. до н.э. и в III-II вв. до н.э.50 Но более всего показа-тельны «овы» на вороте одежды каменного рельефа Медузы Гаргоны в центральной части западного фронтона храма Артемиды на о. Корфу (ок. 600 г. до н.э.)51. А ведь это божество хтоническое, символизирующее смерть, место обитания которого - нижний, подземный мир. Именно поэтому, видимо, «овы» присутствуют и на усыпальницах - каменных саркофагах V в. до н.э.52, а входы в погребальные склепы имеют цилиндрический (полуциркульный) свод53. Таким образом, «овы» устойчиво связываются с подземным миром и символизируют «входы» в этот мир. На нашем фаларе с животными «овы» поверху соединены скобочками, образуя непрерывную цепочку, что должно, видимо, символизировать множественность входов в подземный мир. На нашем фаларе таких входов-«ов» всего 42, но число их для каждой из фигур не одинаково. Так, для крылатого льва и пантеры определено по 10 входов, а для лося и льва - по 11. Таким образом, для каждой пары животных, но уже в другом

16 сочетании, чем на фаларе, символически определено конкретное число вxo-дов в

подземный мир, либо это надо расценивать как число ситуаций, угрожавших им смертью. Возможно, число Входов в мир иной тоже каноническое, но таких данных в литературе мы не нашли.

«Бегущая волна» на обоих фаларах образованна связанными в непрерывную цепочку волютами, символизирующими, видимо, спираль, удостоверяющую непрерывность как жизни, так и смерти. Однако, образующие спираль волюты есть и левые, и правые. На наших фаларах они все левые. Одновременно правосторонние и

левосторонние волюты встречаются на капителях колон храмов, о чем мы уже упоминали выше, есть они на алтарях VI в. до н.э., надгробии V в. до н.э.54, ложе55 и т. д. Однако, смысловую нагрузку это для нас не проясняет, так как волюты встречаются широко на разных изделиях в течении многих веков. По нашему мнению, уяснить смысл разносторонних волют помогает роспись родосского блюда с «Владычицей зверей» (Потниа Терон, Лондон, Британский музей, начало VI в. до н.э.)56, где есть две правые и одна левая волюты. Правые волюты помещены с внутренней стороны левой ноги «Владычицы» и напротив ее левого крыла, то есть перед ней. Левая же волюта находится сзади ее, у правой ноги. Отметим, что в сценах с изображениями мифологических божеств и героев присутствуют правые волюты57. Так как и божества и герой в античности считались реально существующими, то полагаем, что правые волюты символизируют идею жизни, если они помещены перед ними. Левые же волюты сзади фигур символизируют смерть, указывая, что божества отвернулись от страждущего, лишив его покровительства. Получается, что «Владычица» может подарить и две жизни (волют-то 2), но смерть дарует только одну. Однако, этим не ограничивается смысловое значение волют, хотя явна их связь с божествами, их милостями или немилостями, дарующими и жизнь и смерть. Есть один очень важный момент, связанный с правыми волютами, образующими «бегущую волну» на жертвенниках58. Жертвенники обожжены и на них явно совершали очищение огнем, поэтому логично видеть в правых волютах, связанных в «бегущую волну», и символ самого огня как всеобщего очистителя. Вспомним, что на зооморфном фаларе тоже есть следы воздействия огня. Таким образом, переход в нижний мир в целом несет идею обязательного очищения огнем. Как видим, все три зоны зооморфного фалара отражают три стихии: воду, землю и огонь. А это и есть обязательные элементы модели «Древа мирового».

Разновидность «Древа мирового» является «Древо жизни», представленное фаларом с растительным орнаментом, который тоже по вертикали разделен на три зоны. Не повторяя уже известные расшифровки в верхней и нижней зонах, обратимся к средней. Здесь представлены листья аканфа, разные плоды и цветок. Листья аканфа двух видов: большие и малые. Так как большие листья являются продолжением «креста» в медальоне верхней зоны то они, несомненно, тоже несут идею четырехчленности вселенной. Как уже указывалось, ключом к расшифровке нужно считать асимметрично расположенный плод. Отсчет тоже ведется слева на право. Тогда большой лист аканфа справа от асимметрично расположенного плода является выходом оси юг-север, а именно (как и на зооморфном фаларе) указателем юга. Остальные направления аналогичны во всем зооморфному фалару. Малые листья аканфа и плоды около них заключают символическую рас-шифровку линии жизни каждого из четырех животных зооморфного фалара. Смысловое значение самого аканфа, видимо, заключается в его полезности, а его плоды заключают идеи успеха, изобилия, мудрости59. Малые же листья аканфа на стопке листьев лотоса, видимо, призваны усилить идею славы

17 участников композиции. Парами плоды и неопознанный нами 7-ми лепестковый

цветок располагаются на фаларе так: • лотос - гранат, • виноград - цветок, • гранат - лотос, • виноград - аканф Некоторые плоды довольно легко распознаются (виноград, гранат), другие же

требуют специальных разысканий. Так, на акротерии из Нимфея (VI в. до н.э.)60 есть терракота в сочетании с листьями лотоса и члененного плода такого же вида, что и на фаларе. Исследователи81 отмечают, что этот акротерий аналогичен украшавшему храм Деметры - богини плодородия и земледелия. Известно, что плод лотоса конусовидный, многоорешковый и именно такого вида плод на фаларе. Смысловая нагрузка плода лотоса,

видимо, аккумулирует то, что известно по лотосу на зооморфном фаларе, но со-ответствующей расшифровки мы не нашли.

Изображение плода граната в целом является эквивалентом «райского яблока» с древа познания, символизируя смерть, забвение, надежду на бессмертие63. Изображения виноградных гроздей встречаются в росписях64, но их расшифровки мы не обнаружили. Надо полагать, что грозди винограда и особенно производное из них символизируют известную жизнерадостность, беспечность и удовольствия, но одновременно и последующие после напитка неприятности. Расшифровки 7-ми лепесткового цветка мы тоже не обнаружили, хотя известны 7-ми лепестковые розетки в росписи в сочетании с «крестом» в круге85, равно как и на золотых бляшках в одном погребении в Ольвии68. Возможно, 7-ми лепестковость увязывается со счастьем в жизни, как содержащее сакральное число.

Дополним смысловую нагрузку животных зооморфного фалара полученными данными на растительном орнаменте и тогда вырисовывается следующая картина

1. крылатый лев - • сзади: успех, изобилие, мудрость; • спереди слава, бессмертие; 2. лось - • сзади: удовольствия, • спереди: смерть, бессмертие, 3. лев - • сзади смерть, бессмертие; • спереди счастье ? (цветок); 4. пантера - • сзади: удовольствия; • спереди: слава, бессмертие. Как видим, определенная дифференциация наблюдается, на основе которой

выделяются 2 группы животных: львов и лося с пантерой, для которых появляется запись их прошлого и будущего. Настоящее же состояние представлено самими фигурами на фаларе в угрожающих позах противостояния. Другими словами, подтверждается еще характерная для «Древа мирового» временная сфера67, записанная также и на «Древе жизни» каждого из животных. Вывод из этого приводит нас к мнению, что каждый оди-ночный фалар нельзя рассматривать изолированно. Он неизбежно несет только часть информации, сигнализируя, что для каждого определенного исторического периода зашифровка на фаларах проводилась не только на единичных экземплярах. В случае, если они отражают «Древа» - то их несколько. Собственно говоря, в науке так и фиксируется по несколько орнаментированных фаларов, когда есть уверенность, что вновь обнаруженные комплексы являются полными. Разумеется, такая постановка вопроса тре-бует специальных исследований. Пора осознать, что фалары составляют полноценную самостоятельную категорию археологического материала. При этом нужно учитывать, что эта категория многоплановая и требует комплексного исследования археологов, историков, искусствоведов и т.д.

Чтобы наши призывы не выглядели декларацией, предложим свою версию исторической интерпретации твардицких фаларов В правомерности такой гипотезы нас убеждает как уже упомя-

18 нутая расшифровка скифских наверший, так и особенно то, что на изделиях

греческих мастеров встречаются изображения не только отдельных божеств и героев, но и целые сцены их жизни. Другими словами, наша гипотеза предполагает за фигурами зоо-морфного фалара реальных участников какого-то исторического события. Ведь недаром каждая фигура на «Древе жизни» имела свое прошлое и будущее, участвуя в то же время на «Древе мировом» в каком-то крупном историческом событии. Ясно, что обладать

информацией о будущем участников этого события можно было только по прошествии определенного периода времени. Поэтому надо четко определять датировку времени изго-товления самих фаларов и того события, в котором участвовали фигуры зооморфного фалара. Это тем более возможно сделать, что все каноны изготовления самих фаларов и все мотивы орнаментов обнаруживают явное их изготовление греческим мастером. По-этому, чтобы определить время исторического события, в котором участвовали фигуры твардицкого фалара, мы составили таблицу всех видов орнаментов, встречающихся на этих фаларах, и отдельных элементов. Причем, все они оказались характерными именно греческому искусству. Чтобы результаты не влияли на независимо полученную датировку (или датировки), мы в эту таблицу намеренно не включили ни одного фалара (таблица 1).

Всего в таблице учтено 530 элементов, будь то рельеф, гравировка или роспись на разных категориях материалов из металлов, камня, дерева и керамики:

1. на металлических изделиях (золотых, серебряных, бронзовых) - ритонах, блюдах, диадемах, накладках горитов, бляшках и т.д.; на металлических статуэтках (как исключение включены данные по двум золотым статуэткам, определяемых как иранские68);

2. на каменных храмах, дворцах, погребальных сооружениях, скульптурах, мозаике;

3. на деревянных изделиях - саркофагах, пластинках; 4. на росписях керамических изделий и терракот. Оказалось, что наибольшей информативностью обладают росписи на греческих

сосудах (амфорах, кратерах, скифосах, киликах и т.д.). Основное их достоинство, помимо изображаемого, заключается для нас в очень узкой подчас датировке (в пределах 10 лет). Разумеется, не каждый вид или элемент орнамента в таблице представлен широко. Однако, надо полагать, что именно такие сплошные данные, а не выборка, хорошо выявляют закономерности как по векам в целом, так и в их пределах69. Нас в данном случае интересуют те исторические периоды, когда наблюдается максимальная взаимовстречаемость всех видов орнаментов и элементов, либо одновременно, либо в каких-то сочетаниях. Отметим, что на отдельно взятом изделии из попавших в таблицу одновременно можно встретить не более 3 видов орнамента или элементов (например, лотос - пальметты, манера изображения волос на шкуре черточками и «овы»).

В результате систематизации таблица показывает, что исторических периодов, когда встречалось большинство интересующих нас видов орнаментов или элементов, несколько:

• рубеж VII-VI вв. до н.э., • середина VI в. до н.э., • рубеж VI-V вв. до н. э., • рубеж V-IV вв. до н.э. • и далее весь IV в. до н.э. Однако, идея употребления лотос-пальметтного

«креста» в медальоне, как одного из главных элементов, ограничивает перечисленные возможные периоды всего тремя:

• концом VII в. до н.э., • серединой VI в. до н.э. • концом VI в. до н.э. Но даже в этих исторических периодах максимальная насыщенность таблицы

выделяет рубеж VI-V вв. до н.э. 19

Рассматривая полученные датировки, вернемся к факту находки фаларов в южной части Днестровско-Прутского междуречья. То есть дополним проблему географической локализацией. С Буджакской степью в одном из полученных нами исторических периодов связано одно событие мирового значения, известное до сих пор только по письменным источникам - скифский поход Дария I конца VI в. до н.э. Имея в виду эту датировку, лока-

лизацию фаларов в Буджакской степи и сам поход Дария, вернемся к фалару с зооморфным сюжетом и увидим, что позы животных угрожающие и парное их расположение указывает на противостояние. Основные сведения о походе Дария содержатся в книге четвертой «Истории» Геродота70. К ней мы еще неоднократно будем возвращаться, пока же отметим, что только по описаниям Геродота «война» и не по-лучается. Нет там описаний сражений, а отражены только партизанские наскоки скифов и имена их царей. Полагаем, что противостояние на фаларе как нельзя лучше отражает такую «войну», когда весь ее ход распадается на ряд противостояний. Одно из них и произошло около с. Твардица.

С этой точки зрения интересно посмотреть, с какой географической стороны появились участники противостояния у с. Твардица, используя уже указанную нами розу ветров. Согласно этим осям, крылатый лев явился к месту противостояния с юго-запада, а лось - с юго-востока; лев пришел с северо-востока, а пантера - с северо-запада. Мы еще вернемся к этим данным, пока же отметим, что появление крылатого льва с юго-запада совсем не противоречит свидетельству Геродота, что Дарий пришел в Скифию, перейдя через Дунай. А для с. Твардица как раз это и есть географическое направление с юго-запада. Это - если следовать «Древу мировому». А «Древо жизни» показывает 2 группы животных, в прошлом которых не все одинаково, также как и в их будущем. В целом для львов в прошлом характерны успех, счастье, изобилие и мудрость. В прошлом же лося и пантеры в целом характерны беспечность, удовольствия, а попросту, пьянство. В будущем всем участникам обеспечено бессмертие, но образуются уже 2 другие группы:

• крылатый лев - пантера и • лось - лев. Первой группе сулится сила и слава в будущем, а второй группе - забвение.

Вспомним, что этим же группам соответствует определенное число входов в мир иной. Таким образом, фалары с. Твардица дали нам определенную информацию, а

главное, адресовали ко времени скифского похода Дария I, если, конечно, видеть в крылатом льве олицетворение Дария. Все изложенные выше обстоятельства опять возвращают нас в мир археологии, чтобы понять, не являются ли эти обстоятельства нашими измышлениями.

20 «ЗВЕРИНЫЙ СТИЛЬ» КАК АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Рассмотренные выше хорошо опознаваемые звери на фаларе из Твардицы просто

обязывают их сопоставить с аналогичными, подобными или просто похожими, а то и не похожими, в массе изображений, присущих фракийской, кобанской, меотской, анань-инской, тагарской, сакской, савромато-сарматской и переднеазиатскими культурам, объединяемым в так называемый «звериный стиль». Круг этих источников огромен, охватывает территории, начиная на западе на Балканах и на востоке доходя до Китая. Огромен и хронологический диапазон этих изображений - с VIII-VII вв. до н.э. и кончая первыми веками нашей эры. Накопление этих источников продолжается уже более столетия вместе с развитием и скифологии и археологии в целом. Естественно, что в процессе ее развития к настоящему времени по отношению к проблемам «звериного сти-ля» сложились 3 главных научных направления, дискуссии между которыми продолжаются. Нет нужды к ним обращаться вновь - все достаточно широко известно. Единственный вывод, который мы для себя сделали из вековых споров по этим направлениям - то, что нужен какой-то новый, нетрадиционный подход. Отдавая дань признательности многим археологам и историкам, нельзя не заметить, что все они останавливались перед каким-то барьером, переступить который не смогли или не захотели. На наш взгляд, дело в том, что круг рассматриваемых ими изображений не был достаточно широк. Поэтому перед нами со всей очевидностью встала задача собрать мак-симальное количество изображений «звериного стиля», разумеется, исходя из наших ограниченных возможностей. Целью было посмотреть, какое место занимают изображения 4 животных твардицкого фалара среди других в широком хронологическом диапазоне. Первый сюрприз, который нас ожидал на этом кажущемся безумным пути, оказался в отсутствии свода по всем изображениям «звериного стиля». Следовательно, их нужно было в первую очередь собрать и систематизировать. В процессе этой работы стало заметно, что подавляющее большинство изображений «звериного стиля» происходят из курганных комплексов, меньше их на грунтовых и мало на поселениях, городищах и в городах. Систематизация этих изображений в принципе допускает несколько вариантов. Мы выбрали хронологическую систематизацию. И тут нас ожидал другой сюрприз - оказалось, что до сих пор идут споры в вопросах датировки многих могильных комплексов, особенно скифских, предскифских, сарматских и т.д. Не считая себя компетентными, мы и не пытались решать эти вопросы. Но какую-то хронологическую шкалу все-таки надо было выбрать. Наиболее полной нам показалась сводка Ильинской В.А. и Тереножкина А.И.71 Она и легла в основу собранных нами таблиц, что совсем не умаляет значения и достоинства других сводок72.

Прежде, чем перейти к самим изображениям, отметим явное несовершенство наших прорисовок. Но лучшего мы сделать не смогли и, надеемся, нас извинят. Конечно, составленные нами таблицы далеко не полные, но дают определенное представление и, главное, дают возможность хоть каких-то выводов. Нетрудно заметить, что пользование нашими таблицами максимально облегчено, хотя это и не принято:

• дано название памятника и номер комплекса; • минимальное количество предложенных разными авторами датировок; • библиографическое указание, откуда происходит включенное в таблицу

изображение. По всем этим направлениям вытекают определенные замечания. Например, не

всегда соблюдается разными авторами строгость в наименовании самого памятника. В результате создается впечатление что речь идет о разных памятниках. О разнобоях в

21 датировках мы уже упоминали, причем, расхождения иногда столь существенны,

что вызывают большие сомнения, поэтому иногда мы осмеливались по стилю

изображения предложить свою датировку. Наконец, не все изображения с определенного памятника приведены в опубликованных иллюстрациях, следовательно, не попали в наши прорисовки, хотя в текстовой части о них есть упоминания. Однако, и в этой части возникают сомнения, так как разные авторы по-разному дают определение породы одного и того же животного. Другими словами, определение вида животного наиболее подвержено субъективизму, в том числе и нашему. Далее, нельзя не заметить разномас-штабность изображений: то они непомерно велики в серии литературы по искусству, то настолько малы в научных изданиях, что невозможно определить вид животных. К тому же, как справедливо неоднократно отмечалось в литературе, хронологически более поздние изображения настолько схематизированы, что тоже теряется возможность их видового определения. Таким образом, суммируя, можно сказать, что для создания полноценного свода источника по «звериному стилю» необходимы множительная и компьютерная техника, а в ряде случаев и хорошие художники для прорисовки разверток, особенно многофигурных композиций. Разумеется, все это предполагает и хорошую библиотеку, что для нас совершенно нереально. Заранее принимаем все нарекания, связанные с внешней стороной таблиц, а теперь перейдем непосредственно к самим изображениям (таблицы 2-160).

Подавляющее большинство изображений плоскостное и реже они объемные. Также в подавляющем большинстве они реалистичны, поэтому вид и даже пол животного можно определить. Первое, что бросается в глаза - плоскостные изображения животных ориентированы влево или вправо, либо туловище ориентировано влево - вправо, а голова повернута назад. Довольно редки изображения фас. Следующая серия изображений относится к какому-то базовому виду животного, на который накладываются другие виды. По сути, это уже композиция, так как на одном животном размещены другие виды. Либо наблюдается комбинация одного вида животного с другим. Серия классических ком-позиций открывается «геральдическими позами», сценами «терзания» и завершается многофигурными сценами, в том числе с антропоморфными включениями.

Закономерен вопрос: • что означает все перечисленное? • и означает что-нибудь вообще? Абстрагируемся от материала изготовления изображений, от того, что это за вещь с

изображением и т.д. и пойдем пока традиционным путем. Итак, перед нами таблицы с разнообразными изображениями животных и зооморфный фалар из с. Твардица с фигурами крылатого льва, лося, пантеры и льва. Следовательно, следует составить в хронологическом порядке список памятников, где найдены изображения именно этих 4 видов животных и локализовать эти памятники на картах отдельно для каждого вида. Всего мы по наших таблицам уверено опознали указанные виды на 127 памятниках. Порядковые их номера сохранены на всех составленных далее картах.

Список памятников с изображениями крылатого льва, лося, пантеры и льва. VII-VI вв. до н.э.: 1. Келермес, курганы 1,2,4; 2. Жаботин, к. 2; 3. Константиновск-на-Дону; 4. Темир-Гора; 5. Литой (Мельгуновский) к.; 6. с. Васильково (Шпола), ур. Дарь-евка, к.; 7. Цукур-Лиман. VI в. до н.э.: 8. Перепятиха, к.; 9. Будки, к.; 10. Аксютицы, к. 470;

22

11. Хут. Шумейко, к.; 12. Ульский, к. 1; 13. Бельское городище, к. 2; 14. Элиста, к. «Три брата»; 15. Емчиха. VI-V вв. до н.э.: 16. Бельское городище, восточное укрепление; 17. г. Жданов, к. №7 (р. Кальмиус); 18. Ульский, к. №2 1909 г.; 20. Ольвия, м. 12, 15, 41; 21. Ольвия, м. 81; 22. Пастырское городище; 23. Хотовское городище; 24. Ново-Привольное, к. V в. до н.э.: 19. Чобручи, к. 1 погребение 1; 25. Стеблев, к.12; 26. Бересняги, к. и к. 4,5; 27. Песчаное; 28. Бобрица к. 33; 29. Нимфей, к. 17 1876 г., гр. 8; к. 24 1876 г., гр. 19; гр. 22 1876 г.; к. 1 1878 г.; 30. Пантикапей; 31. Елизаветинская, «Семь Братьев», к.№4 и Малые Семибрат-ные; 32. 1 (Первая) Завадская Могила; 33. Бабы, к.; 34. Журовка, к. 400, 401; 35. Большая Яблоновка, могильник Д, к. 188; 36. Жовнино; 37. Турия, к. №459; 38. Яснозорье, к. 1 и 1; 39. Днепрорудный, к.; 40. Приднепровка, к.; 41. Новорозановка, к. №1; 42. Макеевка, к.; 43. с. Капитановка (Плавинищи), к. №484; 44. Борзна, к. №2; 45. Басовка, к. 499; 46. Аксютинцы, к. 2 1885 г.; ур. Стайкин Верх, к. №3 и 12; 47. Мариуполь, к.; 48. Ак-Мечеть, к.; 49. Ильичево к. 1 п. 6; 50. с. Гусарка, к. «Витова Могила»; 51. Омельники, к. №2; 52. Днепряны, к.; 53. Гришинцы, к. 7 и к. Тарнавско-го; 54. Чабанцова Могила (к. №5); 55. Опишлянка к. №13; 56. Лазурцы, к.402; 57. Дарьевка; около Холодного Яра, к. 20. V-IV вв. до н.э.: 58. с. Михайловка (Пруссы), к. 9; 59. Елизаветовская к. №1;

60. Феодосия; 61. с. Табаевка; 62. с. Кошеватое, к.; 63. Первомаевка, к. №4, п. №1; 64. Анапа, сырцовый склеп. IV в. до н.э.: 65. Каменка, к. 21 п. 2; 66. Пески, к. №9 п. №1; 67. Новоселки, к. 4; 68. Красный Кут, к., «кучи»; 69. Чертомлык, к.; 70. Солоха, к.; 71. Гюновка; 72. Гайманова Могила, к.; 73. Волковцы, к. 1897-1898 гг.; 74. Вольная Украина, к. №22, пп. 1 и 2; с. Любимовка, к. 2 п. 2; 75. г. Орджоникидзе, группа Страшная Могила, к. №6; 76. Деев, к; 77. Мастюгино, к. 2; 78. Дуровка, к.; 79. Толстая Могила, к.; 80. Мелитополь; 81. Аксютинцы, к. №5 1905 г.; 82. Львово, к. 18 п. 1; 83. Желтокаменка, к.; 84. Златополь, к. №16 п. 2; 85. Архангельская Слобода, к. №5; 86. Слоновская Близница, к.; 87. Белозерка, к. Агус; 88. Панское-1 МО 4; 89. Никоний; 90. Дорт-Оба, к. №2 (Пастака); 91. Куль-Оба, к.; 92. Три Брата (Ыч-Оба); 93. Бакси (Глазовка), к. 1953 г.; 94. Талаевский к. №1; 95. Большая Близница;

23 96. Елизаветовская, «Пять Братьев», к. №8 и 9; 97. Елизаветовская, «Пять Братьев», к. №16 (Ушаковский); 98. Елизаветинская, «Семь Братьев», к. и к. 1917 г.; 99. Елизаветинская, «Семь Братьев», к. №3 и 6; 100. Темижбекская, к. «Жирный»; 101. Тузлы, к.; 102. Уляп, насыпь, к. 2 - ритуальный комплекс, к. 4 - ритуальный ком- плекс, к. 11 - ритуальный комплекс; 103. Уляп,- к. 5 - ритуальный комплекс; 104. Кужорская к., набор упряжи №3 и отдельный комплекс; 105. Нечерзий, к. 3а, п. 3. IV-III вв. до н.э.: 106. Верхний Рогачик, к.; 107. Дарьевка, курганы;

108. Пастырское, ур.Галущино, к. 2; 109. Огуз, к.; 110. Капитановка (Плавинищи), к. №484; 111. Мастюгино, к. 34/39; 112. «Частные курганы»,к. 1 (ВУАК), 11/2, 12; 113. с. Ключ; 114. Кепуватского, к. III в. до н.э.: 115. Александрополь, к.; 116. Бобрица, к. 93; 117. Ольвия, некрополь; 118. Фанагория. III-II вв. до н.э.: 119. с. Твардица, кенотаф; 120. Таганрогский «клад». II в. до н.э.: 121. Северская (Сиверская), к., «клад»; 122. Старобельск, «клад»; 123. Хут. Клименкова, к.; 124. г. Новоузенск, к., «клад». II-I вв. до н.э.: 125. - с. Воронежская. I в. до н.э. - II в. н.э.: 126. Ладожская; 127. с. Кичкас, к. «Запорожский». Как видно из приведенного списка, географическое расположение памятников

нами не систематизировалось, не считая хронологической разбивки в соответствии с собранными нами произвольно таблиц. Но в результате очертился ареал между географическими координатами: 34 до 44 градусами восточной долготы и 34 до 54 градусами северной широты. Другими словами,

• южную границу очертившегося ареала составляет побережье Черного и Азовского морей, Предкавказье (Среднее и Нижнее течение реки Кубань);

• западную - Низовья рек Дуная, Днестра, Среднее Левобережье реки Припять; • северную - Верховья рек Днепр, Сейм, Оскол, Дон, Хопер; • восточную - Левобережные притоки реки Дон, Низовье реки Дон, Маныч и

Верховья Терека. За пределами очертившегося ареала лежат только несколько памятников из

приведенного списка : 113 - с. Ключ в Курской области и 124 - г. Новоузенск, к., «клад» - в бывшей Самарской губернии. Кроме того, мы просто не нашли географического месторасположения станицы Кужорской на Кубани (104 по списку). Не давая пока ис-толкования, обратим внимание, что некоторые памятники (например, 43 и 110 - с. Капитановка (Плавинищи), к. №484) входят в разные хронологические разделы под разными номерами. Таким образом, фонд источников немногим более сотни.

Следующими этапами нашей работы становятся уже нарушения традиционного подхода, так как не будем обращать внимания на датировку памятников и произведем выборки памятников для каждого из видов животных твардицкого фалара с нанесением их на карты. Но будем соблюдать одно условие: указывать для каждого вида

24 животного ориентировку его изображения (влево или вправо), что на картах будет

означать направление на восток или запад, в сомнительных случаях (если объемное изображение) обозначим и восток и запад. Кроме того, в сомнительные попадают животные фас, обозначим их юг - север. Также из круга источников придется в

дальнейшей работе исключить первые 15 памятников списка, так как они датируются VII -VI вв. до н.э., но карту для них мы составим (карта 1). (Табл. 3, стр. 25).

Как видно из приведенного списка, все вышепоименованные животные были известны на очертившемся ареале и до похода Дария. Причем, уже в VII-VI вв. до н.э. можно выделить 3 региона, где концентрация ориентированных изображений выше:

1. Левобережье Кубани; 2. Правобережье Среднего Приднепровья; 3. Верховья Сулы. Локализация этих ориентированных изображений пока вроде ничего не дает (карта

1). Составим такие же списки для всех памятников во все последующие века. (Табл. 4,

стр. 25). Как видно из приведенных данных, не только до нашей эры, но и в первые века н.э.

встречаются ориентированные изображения интересующих нас животных. Количественно по хронологическим периодам они неравноценны. Возможно, это объясняется несовер-шенством нашей выборки, поэтому истинные количества могут быть иными. Пока же отметим, что больше всего они встречаются в комплексах V и VI вв. до н.э. Максимально одновременно все 4 вида животных встречены пока, помимо твардицкого фалара, еще только на 2 памятниках: 69. Чертомык, к. и 79. Толстая могила, к. Не давая пока никакого объяснения и истолкования этому феномену, перенесем все полученные данные, хронологически сквозные, по каждому виду животного на отдельные карты, с указанием их ориентировки.

В результате, по изображениям крылатого льва (карта 2) вырисовываются группы памятников, где его изображения ориентированы либо только на восток, либо запад. Есть также группы восток-запад. Однако, если следовать ориентировке изображения и соединить одинаково ориентированные, то получаются цепочки памятников, образующие как минимум 3 направления на восток, столько же на запад и восток-запад, одно направление на север и сложные узлы из групп памятников направления на запад и вос-ток-запад. Географически, кроме северо-западного направления от 119. Твардица, кенотаф до 58. Михайловка (Пруссы), к. №9, в целом все направления простираются в широтном меридиане:

1. южное - от 24. Новопривольное, через Крым на Кубань до 100. Темижбекская, к. «Жирный»;

2. среднее - по северному побережью Черного и Азовского морей до устья Дона - от 88. Панское-1 МО 4 до 59. Елизаветовская, «Пять Братьев», к. №1 и 96. Елизаветовская, «Пять Братьев», к. №8 и 9;

3. северное - от 73. Волковцы, к. 1897-1898 гг. и 81. Аксютинцы, к. №5 1905 г. до 77. Мастюгино, к. 2 и 78. Дуровка, к.

Есть еще одна протяженная линия между средним и северным направлениями - от 68. Красный Кут, к., «кучи» и 86. Слоновская Близница до 123. Хут. Клименкова, к. Три сложных узла наблюдаются из групп памятников в Поднепровье, особенно Правобережья. Отметим, что в предыдущий период, в VII-VI вв. до н.э. изображения крылатого льва встречались, совпадая с новыми данными, на Кубани и Правобережье Днепра района Киевщины.

По изображениям лося (карта 3) получилась почти такая же картина, что и по крылатому льву, но в основном по другим памятникам. Правильнее видимо, сказать, что они в основном параллельны. Правда, по лосю отсутствует линия между северными и средними направлениями. В предыду-

25 Таблица 3

СПИСОК ПАМЯТНИКОВ VII-VI вв. до н.э. с ориентированными изображениями:

1 - крылатого льва, 2 - лося, 3 - пантеры, 4 - льва. Ориентировка на

восток запад восток-запад № № Памятник

1 2 3 4 1 2 3 4 1 2 3 4 1 Келермес , к.1 + + + Келермес , к.2 + + Келермес , к.4 + + + +

2 Жаботин, к.2 + Жаботин, к.2, Тарасова Гора, к. № 524 +

3 Константиновск-на-Дону + 4 Темир-Гора + 5 Литой (Мельгуновский), к. + + 6 Дарьевка (Шпола), ур. Дарьевка, к. + + 7 Цукур-Лиман, к. + 8 Марьяновка (Перепятиха), к. + 9 Будки, к. +

10 Аксютицы, к. 470 + 11 х. Шумейко, к. + + 12 а. Ульский, к. №1 + + 13 Бельское городище, ур. Скоробор, к.№2 1965 г. + 14 Элиста, «Три Брата», к. + 15 Емчиха, к. +

Таблица 4

СПИСОК ПАМЯТНИКОВ с ориентированными изображенными:

1 - крылатого льва, 2 - лося, 3 - пантеры, 4 - льва. №№ Памятник Ориентировка на

восток запад восток-запад 1 2 3 4 1 2 3 4 1 2 3 4 VI-V вв. до н.э.

16 Бельское городище, восточное укрепление + + + 17 Жданов, к. №7 (р. Кальмиус) + 18 Ульский, к. №2 1909 г. + + 20 Ольвия, м. 12, 15, 41 +

Ольвия, м. 81 + 22 Пастырское городище + 23 Хотовское городище + 24 Ново-Привольное + + +

V в. до н.э.

19 Чобручи, к. 1 п. 1 + 25 Стеблев, к. 12 + 26 Бересняги, к., к.4 и 5 + + + 27 Песчаное + + 28 Бобрица, к.33 + 29 Нимфей, к. 17 1876 г. гр. 8; к.24 1876 г. гр. 19;

к. 32 1876 г. гр.14; гр. 22 1876 г.; к.1 1878 г. + + + + + +

30 Пантикапей + 31 Елизаветинская, «Семь Братьев», к. №4 и

Малые Семибратние + + + + +

26 №№ Памятник Ориентировка на

восток запад восток-запад

1 2 3 4 1 2 3 4 1 2 3 4

32 1 Завадская Могила + 33 Бабы, к. + 34 Журовка к. Г, 400, 401 + + + + 35 Большая Яблонская, могильник Д, к. 188 + 36 Жовнин + 37 Турия, к. № 459 + + 38 Яснозорье, к.1 п.1 + 39 Днепрорудный, к. + 40 Приднепровье, к. + 41 Новорозановка, к. №1 + 42 Макеевка, к. + 43 Капитановка (Плавинищи), к. № 484 + 44 Борзна, к. №2 + 45 Басовка, к.499 + 46 Аксютицы, к.2 1885 г.; ур. Стайкин Верх, к.

№3 и 12 + +

47 Мариуполь, к. + 48 Ак-Мечеть, к. + 49 Ильичево, к.1 п.6 + 50 Гусарка, к. «Витова Могила» + 51 Омельник, к. №2 + 52 Днепряны, к. + 53 Гришенцы, к.7 + 54 Чабанцова Могила (к. №5), гр- №1 + 55 Опишлянка, к. №13 + 56 Лазурцы, к.402 + 57 Дарьевка, ок. Холодного Яра, к.20 +

V - IV вв. до н.э.

58 Михайловка (Пруссы), к. №9 + 59 Елизаветовская, к. №1 + + 60 Феодосия + 61 Табаевка + 62 Кошеватое, к. + 63 Первомаевка, к. №1 п. №4 + 64 Анапа, сырцовый склеп +

IV в. до н.э.

65 Каменка, К..21 п.2 + 66 Пески, к. №9 и 11 + 67 Новоселки, к.4 + + + 68 Красный Кут, к., «кучи» + 69 Чертомлык, к. + + + + 70 Солоха, к. + + + + 71 Гюновка + 72 Гайманова Могила, к. + + + 73 Волковцы, к. 1897 - 1898 гг. + + + 74 Вольная Украина, к.2 п.2 и к.22 пп.1 и 2 + + 75 г. Орджоникидзе, гр. Страшная Могила, к.

№6 + +

76 Деев, к. + 77 Мастюгино, к.2 +

78 Дуровка, к. + 79 Толстая Могила, к. + + + + 80 Мелитополь, к. + + + + 81 Аксютицы, к. №5 1905 i. + + + 82 Львово, к. 18 п.1 + + 83 Желтокаменка, к. + + 84 Златополь, к. №12 п.2 + +

27 Памятник Ориентировка на

восток запад восток-запад №№

1 2 3 4 1 2 3 4 1 2 3 4 85 Архангельская Слобода, к. №5 + + + 86 Слоновская Близница + 87 Белозерка, к. «Агус» + + 88 Панское - 1, МО 4 + 89 Никоний + 90 Дорт-Оба, к. №2 (Пастака) + + 91 Куль-Оба, к. + + + + 92 Три Брата (Ыч-Оба) + + 93 Бакси (Глазовка), к. 1953 г. + 94 Талаевка, к. №1 + 95 Большая Близница, к. + + 96 Елизаветовская, «Пять Братьев», к. № 8 и 9 + 97 Елизаветовская, «Пять Братьев», к. № 16

(Ушаковский) +

98 Елизаветинская, к. и к. 1917 г. + + 99 Елизаветинская, к. №3 и 6 + +

100 Темижбекская, к. «Жирный» + 101 Тузлы, к. + 102 Уляп, насыпь, к. 2-рит. ком.; к. 11-рит. к. + + + 103 Уляп, насыпь, к. 5 ритуальный комплекс + 104 Кужорская, наб. упр. №3 и от. комп. + + + 105 Нечерзий, к. 3а п.3 +

IV-III вв. до н.э.

106 Верхний Рогачик, к. + + 107 Дарьевка, курганы + 108 Пастырское, ур. Галущино, к.2 + + 109 Огуз, к. + + 111 Мастюгино, к.34/39 + 112 «Частые курганы», к 1 (ВУАК) + + 113 С. Ключ + 114 Кепуватского, к. +

III в. до н.э.

115 Александрополь, к. + + + + + 116 Бобрица, к 93 + 117 Ольвия, некрополь + 118 Фанагория +

III-II вв. до н.э.

119 Твардица, кенотаф + + + + 120 Таганрогский «клад» +

II в. до н.э.

121 Северская (Сиверская), к., «клад» + 122 Старобельская, «клад» + 123 х. Клименкова, к + 124 г. Новоузенск, «клад» +

II- вв. до н.э.

125 с. Воронежская + + I в. до н.э. - II в. н.э.

126 Ладожская + + 127 с. Кичкас, к. «Запорожский» +

28 щий период, в VII - VI вв. до н.э. изображения лося встречались на Кубани и в

Среднем Поднепровье. Изображения пантеры не столь многочисленны и четко выделяются направления

на Кубань, Среднее и Нижнее Поднепровье и район левого притока Северного Донца реки Айдар. В предыдущие, VII - VI вв. до н.э., изображения пантеры встречались на Кубани и в Предкавказье, в низовьях Дона и Среднем Приднепровье.

Изображения льва (карта 5) практически повторяют направления, известные уже по крылатому льву, разве что отсутствует направление на реку Айдар. В предыдущие, VII - VI вв. до н.э., изображения льва встречались на Кубани и правобережье Среднего Приднепровья.

Осуществив размещение ориентированных изображений по каждому из 4 видов животных, сведем их вместе на одну карту (карта 6). В результате четко обнаружились главные направления и в цепочках памятников на этих направлениях выделяются отдельные пункты, где найдены одновременно 2-3 изображения (о 4 мы упоминали выше) животных. В основном же линии цепочек по каждому виду животного идут параллельно. Не корректируя пока полученные данные, озаботимся, что же означает полученная картина. Видимо, без преувеличения можно сказать, что мало-мальски знакомый со скифской проблематикой узнает в ней знакомые «Схемы передвижения войск скифов и персов в Скифии» и особенно карты этнографии Скифии по Гракову Б.Д., Артамонову М.И., Тереножкину А.И. и Ильинской В.А., Рыбакову Б.А. с их видением схем похода Дария, собранные в специальной работе73. Оставим пока эмоции и констатируем, что уже второй раз в этой работе мы приходим к какой-то связи похода Дария с 4 видами животных твардицкого фалара, с изображениями на разновременных памятниках, к тому же в подавляющем большинстве погребальных. Разумеется речь пока идет об иконографии изображений, хотя в литературе неоднократно отмечается, что в течение ве-ков в искусстве «звериного стиля» ико-нографические изображения животных от подлинно реалистических постепенно переходят в схематические. Этот вывод мы уже упоминали и можем его только подтвердить. Однако, не это составляет предмет наших раздумий. Мы только хотим отметить, что явственно вырисовалась устойчивая мно-говековая традиция изображать определенные виды животных, к тому же ориентированных, в пределах всей скифо-сарматской ойкумены от Балкан до Китая. Таким образом, перед нами, с одной стороны, довольно легко опознаваемые изображения видов животных, а с другой - эти изображения встречены очень компактно на опре-деленной территории. Все другие подобные изображения этих же животных не образуют больших массивов и узколокальны на других меридианах и параллелях. А ведь масса скифо-сарматского «звериного стиля» огромна. Основное противоречие в этой ситуации заключается для археологов в том, что памятники с этими изображениями разновременные, правда, в пределах 2 культур. Разрешить это противоречие кажется невозможным традиционными методами. Следовательно, необходим переход на другой

уровень или уровни, запомнив, что с археологической точки зрения получалась какая-то кажущаяся закономерность, выразившаяся в цепочках разновременных памятников.

Археологи обычно не ограничиваются только констатацией определения вида животного, воплощенного в находке, но и пытаются выяснить смысловую нагрузку этого изделия. В целом специалисты приходят в таких случаях к мнению, что найденные или изучаемые единичные изображения являются символами74. Также символически рассматриваются «геральдические» позы и сцены «терзания»75. Другой вопрос, как рассматривать эти символы. В последнее время все больше специалистов склоняются к мнению, что семантика композиции но-

29 сит мифологический, астрально-космологический характер76. Не станем оспаривать

выводы ныне обширной литературы по всем 3 направлениям о скифском «зверином» стиле (тотемический, магический и мифологический), не так давно рассмотренные Кузьминой Е.Е.77 На наш взгляд, все эти концепции не опровергают, а дополняют друг друга. Обратим только внимание, что из 3 концепций единичные изображения рассматривались и интерпретировались только сторонниками тотемической теории. А ведь все многофигурные композиции состоят из единичных изображений. Следовательно, чтобы интерпретировать сцену или композицию в целом, нужно разобраться с каждым изображением отдельно.

По тотемической теории каждый зооморфный образ - это тотем предка-родоначальника, но признание этого влечет за собой и признание определенного этноса. Вот в этом и ахиллесова пята теории, так как доказательства допускают как приемлемость, так и отрицание. Как видим, путь отрицания привел к рождению 2 других теорий, что само по себе явление положительное. Однако, они тоже не объясняют все противоречия. К тому же тотемическая теория не исчерпала себя до конца. Это стало ясно в нашем случае. Соображение в данном случае довольно примитивное: коль скоро мы уже 2 раза в этой работе пришли в своих рассуждениях на конкретных материалах к походу Дария на скифов, то зададимся элементарным вопросом - какие же знаки различия были у противоборствующих сторон?

Совершенно немыслимо, чтобы любое воинское подразделение, будь то отряд, либо целое войско, не имели своих штандартов с изображением своего покровителя, знаков лиц начальствующего состава, отдельных воинов, девизов и т.д. Не будем касаться войска Дария, там все это было как в профессиональном войске. Речь идет о скифах и савромато-сарматах, да и их союзниках, помощниках и т.д. В основном - это кочевники, следовательно конные люди. Но происходят они из разных родов. А род от рода имеет свои внешние отличительные знаки. И в первую очередь это, конечно, родовые тотемы. Поэтому мы считаем неоправданным игнорирование изображений «тех или иных животных как таковых»78 при рассмотрении скифского искусства «звериного» стиля. Гораздо перспективнее считать, что к тотемизму «... следует возводить практически повсеместное распро- странение в архаических обществах классификационных систем, пользующихся зоологическим кодом»79. Это тем более оправдано, что неоднократно замечено, как на рубеже VI - V вв. до н.э. происходит зарождение нового стилистического канона в скифском «зверином» стиле80. Таким образом, в науке есть, с одной стороны, признание связи изображений отдельных видов животных с родовыми тотемами, а с другой - увязка смены стиля этих изображений-тотемов с конкретной исторической ситуацией в Северном Причерноморье. А ведь это как раз и есть время похода Дария на скифов. В данном случае мы ввели еще и географический фактор, основываясь на ориентировке этих изображений. В результате получились цепочки памятников, которые могут быть увязаны именно с походом Дария. Основные сомнения в справедливости такого вывода заключается в разновременности памятников, а следовательно, и тотемов. Поэтому мы будем вынуждены рассмотреть ряд вопросов, которые науке были известны, но изучались только под определенным углом, либо вовсе игнорировались.

Будем исходить из того, что изображение - это тотем одного определенного рода, следовательно, несколько таких тотемов указывают на количество родов данного тотема. Особенно хорошо это расшифровывается на простейшей композиции, когда на одном большом по размеру тотеме одного животного помещены маленькие тотемы этого же вида животных,

30 либо на большом тотеме помещены меньшие по размеру тотемы другого или

других видов животных. Как вариант можно рассматривать и комбинацию из двух тотемов разных животных на разных концах одного и того же изделия. Подобные комбинации до сих пор рассматриваются в литературе как апотропеи81. Не будем оспаривать этого, хотя все проще с воинской точки зрения. Мы считаем, что все зависит от месторасположения маленького тотема на большом. В целом всю композицию мы рассматриваем как отряд или колонну войск, руководит которым род большого тотема (это род составляет основу данного отряда или колонны), а род (роды) малых тотемов занимают место в построении этого отряда согласно диспозиции - в авангарде, в арьергарде, в центре, на флангах - в процессе перемещения на восток, запад и т.д. Если же 2 тотема равновелики (как это имеет место на зооморфных клыках) то всю композицию нужно рассматривать как объединенный отряд, которым (согласно их ориентировке) в одну сторону руководит один род, а в противоположную -другой. Как варианты этой категории выступают мечи и зеркала. На мече принадлежность его определенному роду указана на навершии, а ориентированные тотемы на рукоятке показывают либо количество родов этого же тотема, либо на количество тотемов других родов в процессе их перемещения в пространстве. Ориентированные тотемы на ручках зеркал несут двоякую информацию. Если на окончании ручки помещен определенный тотем, то он указывает на принадлежность женщины именно этому роду. В случае 2 тотемов (на окончании ручки и в месте крепления к диску), женщина рода на конце ручки должна считаться перешедшей в род другого тотема (на месте крепления к диску).

Следующая композиция «геральдическая» поза одного вида животных. Безусловно, в первую очередь это отражение внутриродовой борьбы82. Если же наблюдается какая-то разница в изображениях тотемов животных одного и того же вида, то, видимо, это надо рассматривать уже как внутриплеменную борьбу - борьбу разных родов одного тотема за первенство в племени.

Наконец, сцены «терзания» являются прямым отражением как внутри-родовой борьбы (когда тотем одного рода терзает тотем этого же рода), но, если тотем определенного рода «терзает» тотем совершенно другого рода то это надо рассматривать как борьбу разнототемных родов в какой-то конкретной исторической ситуации. Хотя, конечно, и внутриродовая борьба могла иметь место на каком-то конкретном историческом этапе. Причем, в зооморфных композициях IV в. до н.э. появляется и антропоморфный код, но смысловая нагрузка от этого не меняется и многовековые традиции зооморфного кода скифского «звериного» стиля только дополняются. В этом и состоит инновация следующего, IV в. до н.э. Но это уже вторая инновация. Первая же, как мы уже упоминали, большинство специалистов усматривает на рубеже VI - V вв. до н.э. Заключается первая инновация в появлении в Северном Причерноморье в указанный период изображений лося, медведя, волка - характерных для северных культур (по отношению к скифской), либо вепря и горного козла, характерных для «... сакского, казахста-но-сибирского искусства...»83. В то же время «... Для собственно скифского (причерноморского) искусства в древнейший период характерны такие местные мотивы как головки барана и грифо-баран... Общие для всей евразийской территории: это изображения оленя, хищника кошачьей породы, головки и копыта коня...»84. Вообще та-кой чисто хронологический подход породил в скифологии целое направление, целью которого является выделение локальных вариантов в «зверином» стиле85. Оценивая в об-

щем положительно проводимую некоторыми авторами такую классификацию, нельзя не заметить, как это ни

31 странно, - будучи хронологическими, они не имеют связи с конкретными ис-

торическими событиями. Особенно это заметно по отношению к Северному Причерноморью в пределах выделенного нами региона. Речь идет о том, что на ряде памятников разных веков в очертившемся ареале, помимо рассмотренных нами выше изображений-тотемов крылатого льва, лося, пантеры и льва (карты 2-5), есть изображения-тотемы других видов животных и птиц (орел, волк, олень, козел и т.д.), в ко-торых логично видеть те скифские и нескифские роды, которые приняли участие в скифо-персидской войне. Работа эта большая, самостоятельная и не может быть полностью включена в данную книгу в силу своего объема. Однако, предварительно можно отметить, что все эти изображения-тотемы повторяют выявившееся по тотемам твардицкого фалара. Эти закономерности следующие:

1. изображения реалистичны и опознаваемы, даже хронологически разновременные;

2. все они ориентированы; 3. изображения-тотемы образуют цепочки разновременных памятников; 4. подавляющее их большинство происходит из погребальных комплексов; 5. некоторые изображения-тотемы других видов животных или птиц, чем на

твардицком фаларе, взаимовстречаются с ним на некоторых памятниках, следовательно, хронологически одновременны с ним.

Не будем отмечать отличия между другими тотемами и тотемами твардицкого фалара, показывающих один и тот же вид животного. Эти отличия есть. Перейдем к вышеизложенным закономерностям, требующих пояснений.

В первую очередь закономерен вопрос: чем объяснить, что в течении веков продолжают существовать одни и те же тотемы? Только ли дело в особенностях искусства «звериного» стиля, его внутренней логике развития? Как заметили читатели, мы опять подошли к вопросу о разновременности памятников. Но это не значит, что повторение этого вопроса как заклинание способно решить его. Просто мы подходим к нему с разных сторон, под разным углом зрения Наверное, всем понятно, что речь-то идет о многовеко-вой традиции. Выше мы уже обмолвились этим термином. А любая традиция только тогда не затухает, когда в ее основе лежат какие-то реальные исторические события (конечно, если она насильственно не прервана) и продолжает существовать среда, в которой и зародилась эта традиция. А прежде, чем получить зримое, вещественное воплощение этой традиции, она должна существовать в памяти, в устном творчестве - короче, в эпосе. Преломился этот эпос в вещественных памятниках специфического погребального и поминального обрядов. Судя по целым сценам, характер «звериного» эпоса носит воинский характер. Но дело в том, что скифский эпос многослойный. Древнейший его слой, несомненно, содержит сведения о прародине и родоначальниках. В напластованиях же есть и реальные события о борьбе с киммерийцами, походе и возвращении скифов из Азии и, наконец, о борьбе с Дарием. Мы не ставим себе целью рассмотрение всех прослоек напластований, это тема отдельных исследований. Наша задача проще - поход Дария и то не в полном виде, а только то, что связано с твар-дицкими фаларами. А что же разновременность памятников? В этом вопросе в литературе намечаются 2 направления, еще не оцененные в полной мере. По первому уже сложилось мнение, что помещенный в погребение инвентарь носит агонистический характер86, т.е. много его изготавливается специально для совершения обряда, укладывая одновременно и личные вещи, а также его трофеи и, возможно, трофеи родовые.

Второе направление в литературе только оформляется и связано оно с поминками. По-видимому, сами погребения подразделяются на 2 категории:

32

1. погребения и тризны непосредственных участников скифо-персидской войны, совершенные в конце VI и первой половине V вв. до н.э.;

2. погребения представителей тех родов, предки которых принимали не-посредственное участие в скифо-персидской войне, тризны по которым совершались как во время погребения, так и по прошествию определенного времени.

Вот эти две категории и вошли в основном в список наших памятников, но полагаем, что нужно подразделить и сами тризны (или поминки). Сам Геродот свидетельствует о 2 поминках: в момент совершения захоронения и через год (Геродот, 4, 71-73). Археологически эти поминки прослеживаются хорошо87. Однако, археологически оказалось, что есть еще третий вид поминок, о которых Геродот просто не мог знать. Этот вид поминок совершался даже по прошествии века и более88. Конечно, это требует специальной выборки, мы же приведем в доказательство только отдельные примеры таких поминок. Оба вида поминок, которые известны Геродоту, неоднократно подтверждались исследователями курганных некрополей и в особых пояснениях не нуждаются, хотя неоднократно зафиксированные в насыпях тризны только частично можно отнести к поминкам через год. Иногда в насыпях курганов есть следы тризны, инвентарь которых хронологически никак не имеет связи с совершенными там захоронениями. Поэтому нужно пристальнее обратить внимание на инвентарь самих погребений. Естественно, все просто, если в этом инвентаре есть вещи явно трофейного происхождения. В этом случае в инвентаре обязательно должны быть вещи со сценами «терзаний», где терзаемым оказывается представитель именно данного рода, захоронение которого совершено и показано в ориентированном его тотеме в противоборстве с тотемом другого рода. В качестве примера сошлемся на пункт 27. Песчаное, где на агонистическом бронзовом сосуде крылатый лев, ориентированный на запад, терзает лося, тоже ориентированного на запад. Или пункт 57, Дарьевка, около Холодного Яра, к. 20, где зафиксирована «ге-ральдическая» поза львов. Однако, на самом деле, это не «геральдическая» поза, а сцена «терзания». На первый взгляд, львы между собой не различаются. Но это не так. В этом убеждают 2 манеры изображений львов, нашедших воплощение в 2 фактах. Первый свя-зан со знаменитым Келермесским зеркалом из кургана 4, датируемым VII в. до н.э., где в секторе слева от богини изображена «геральдическая» поза 2 львов. При внимательном рассмотрении оказывается, что львы имеют различия в манере изображения шерсти и оскаленной морды. Общее впечатление, что лев с правой стороны матерее левого, т.е. он старше левого. Позволим высказать мысль, что произошло столкновение скифов тотема льва с тотемом льва, продолжавшего обитать в Азии до нашествия туда скифов. Поэтому столь важно отличать тотемы львов: тотем скифов от тотема льва в составе войск Дария. А что это именно так, убеждает второй факт: сцена на обкладке ножен меча из пункта 91. Куль-Оба, к., датируемом IV в. до н.э., где в выступе помещен грифо-лошадь-дракон, ориентированный на запад, а на ножнах помещена сцена «терзания» лося и льва, ориентированных на запад, крылатым львом и простым львом. На этом последнем льве шерсть его гривы изображена завитками, характерными только для иранского искусства. Эта же сцена дублируется на агонистическом сосуде, где на простом льве грива в таких же завитках. Другими словами, то, что намечено мастером в вещи VII в. до н.э. и не столь явно, обретает ясность в вещах IV в. до н.э. Строго говоря, пример Куль-Обы более относится к виду поминок по прошествии веков, так как в агонистическом инвентаре получило отражение эпическое сказание об участии рода погребенного в кургане в со-бытиях скифо-персидской войны. Просто мы на ярком примере попытались

33 показать, что агонистический инвентарь на протяжении ряда веков продолжал

отражать события скифо-персидской войны. В разновидностях поминок-тризны по прошествии веков нужно различать

агонистический инвентарь самого погребения и специальные поминальные комплексы, в том числе и некоторые «кенотафы». Видимо, к такому же «кенотафу» нужно отнести и

находку в Уральской области89, опубликованной Мошковой М.Г. и датируемой ею V в. до н.э. В комплекс находок входит и трофей в виде серебряного ритона с протомой быка, явно ахеменидского типа. Автор публикации считает, что погребенный был савроматом на службе персов, откуда и произошел ритон. Но вещи-то найдены не в погребении, а выпаханы с древней поверхности то ли просто в поле, то ли из кургана. Видимо, правильнее считать, что это поминальный комплекс савромата-сармата - непосредственного участника скифо-персидской войны. Для нас важно в данном случае, что такие комплексы появляются уже в V в. до н.э., а в IV - III вв. до н.э. их уже много (об этом дальше). Во всяком случае, надо четко понимать, что агонистический инвентарь несет информацию об эпосе данного рода, об его участии в скифо-персидской войне. Особенно это заметно в IV в. до н.э., когда этот инвентарь становится богаче, шире и включает многофигурные зооморфные композиции, в том числе и антропоморфные. И, если единичные изображения тотемов по размеру становятся меньше и все более схемати-зируются, то это никак не отражается на композициях, так как позволяют четко различать каждого его участника. Целью таких композиций является информация, что усопший - потомок рода, предки которого принимали участие в войне именно в данной местности. Другими словами, композиции являются иллюстрациями, где зооморфным кодом раскрывается героический эпос, сохранившийся в памяти данного рода. Собственно, такое толкование сцен в литературе не может считаться новым, так как еще директор Афинского нумизматического музея профессор И.Н. Своронос, а затем и поддержавшая его Половцева С., рассматривали группу на знаменитом золотом гребне из Солохи как отражение какого-то исторического события «...приятное этому вождю»90. Это направление развивали Граков Б.Н., Артамонов М.И. и ряд знатоков скифского искусства, вплоть до Раевского Д.С., справедливо предложившего трактовать все без исключения «сцены из жизни скифов» как воплощение определенных мифических сюжетов. Другое дело, что специалисты до сих пор не приняли положения, что основной пласт скифской мифологии и часть савромато-сарматской составляют именно героические деяния определенных родов в конкретной географической местностии в период скифо-персидской войны, представитель которых и захоронен в данном комплексе. Т.е. специалисты ни географически, ни исторически не увязывали конкретные археологические комплексы и памятники с походом Дария, а это лишало конкретики в доказательстве мифологии, допуская различное их толкование. А такую возможность дает агонистический инвентарь даже разновременных комплексов. В данном случае, основной принцип археологии -как можно точнее определить хронологию комплекса или даже отдельной вещи - оказался непреодолимым барьером. Очевидно, как-то позабылось, что мифы живут веками, т.е. хронологически они сквозные. Поэтому их тоже надо рассматривать в широком хронологическом диапазоне. Подтверждение этому мы видим и на агонистическом инвентаре и на поминальных комплексах, хотя прямая связь между ними отсутствует в силу асинхронности. Уловить эту связь можно по изображениям-тотемам, хотя хронологически и иконографически они могут иметь отличия. Главное, чтобы они изображали один и тот же вид тотема. Очевидно, к этой разновидности нужно отнести и некоторые, так называемые «клады»,

34 которые вроде бы происходят из курганов, но обстоятельства находок неясны.

Таковыми на наш взгляд являются «клады»: 121. ст. Северская и 122. Старобельский. Специальные поминальные комплексы тоже нуждаются в отдельной выборке и

изучении. Пока их можно разделить на: 1. «кенотафы» и 2. т.н. «поминальные» или «ритуальные». В принципе, кенотаф принято считать погребением, но при отсутствии самого

погребенного и соблюдении погребального обряда (типичная могильная яма, ее размеры и форма, ориентировка, иногда инвентарь). Но, как показывает «кенотаф» у с.Твардица, це-

лью такого одновременного обрядового действия является тризна через века по поминовению предка определенного рода, о котором сохранилась память о его гибели в определенной географической местности в период ски-фо-персидской войны. Как примеры такого рода, видимо, нужно считать и «клады» Федуловский, у ст. Успенская, Янчокракский, у п. Долинное91 (не вошедшие в нашу сводку в силу отсутствия на них тотемов твардицкого фалара) и пункты: 120. Таганрогский и 124. г. Новоузенск. Все они найдены «в земле», «на пашне», т.е. отсутствует связь с каким-либо конкретным курганом. В скифской среде в IV-III вв. до н.э. становится характерным возведение «поминальных памятников»:

• в западном ареале - в виде первоначально несомкнутых кольцевых валов со следами внутри тризны, преобразованных затем в курганы92 и «кенотафов»;

• в восточном ареале - «оградок» около курганов93. Различаются они по инвентарю: • в западном ареале - на курганах и около них наблюдаются т.н. «ритуальные

комплексы» и «кенотафы» с довольно богатым инвентарем; • в восточном - в «оградках», кроме угольков и косточек от поминальной тризны,

инвентарь отсутствует. Таким образом, в пределах очерченного нами ареала можно получить информацию

о всех событиях скифо-персидской войны из агонистического инвентаря и поминальных комплексов, хотя и разновременных. Подтверждение этому мы видим и в восточном ареале скифской культуры, где в аго-нистическом инвентаре дублируются некоторые сцены из событий этой войны (вспомним татуировку вождя из Па-зырыкского кургана 2, ковры и вещи оттуда же, а также из курганов 3,4,5 и не менее выразительные пластины и пластинки из Сибирской коллекции Петра I и т.д.). Другими словами, образовавшиеся цепочки из разновременных погребальных и поминальных памятников в Причерноморье не являются случайным явлением-совпадением, а отражают реальные исторические события скифо-персидской войны. Реализация этих событий осуществлялась в течении веков в скифо-савромато-сарматской среде на вещественных движимых памятниках язы-ком символов, образующих «рисунчатое» письмо, известное в науке как искусство «звериного стиля». Каждая «буква» этого «письма» состоит из изображения определенного вида животного или птицы, являющихся мифологическими предками данного рода. Ориентировка этого изображения передает информацию о состоянии представителя данного рода в конкретный момент. Взаиморасположение двух и более «букв» показывает характер их взаимоотношений в конкретной ситуации. Целые сцены в многофигурных композициях, включающих растительный мир и человека, являются часть «текста» эпоса, применительно к конкретной исторической ситуации и места действия. Набор таких разновременных «текстов» для какого-то конкретного исторического момента образуют цепочки погребально-поминальных памятников, иллюстрирующих действия и перемещения раз-

35 личных родов в конкретной местности. Обнаружение таких «текстов» вне кон-

кретной местности, к которым они привязываются археологически, означает сохранение в эпосе данного рода памяти о конкретных событиях, в которых участвовали представители этого рода, но переместились в другую местность. Таким образом, хранителем ри-сунчатого «письма» оказывается род. Разновременные «тексты» данного рода составляют историю этого рода, а совокупность разновременных «текстов» разных родов - историю родов в процессе их объединений, распада и так далее. Характер рисунчатой «истории» примитивный, конкретно-предметный на ранних этапах скифской культуры VII-VI вв. до н.э. Достигает высокого уровня мифотворчества уже на среднем этапе, в V в. до н.э., на базе прежних образов, и введении таких же новых конкретных. Записаны они уже в композициях, в которых каждый элемент имеет символическое значение. Тут и выбор

материала изделия, его форма и назначение, его условное и безусловное членение по вертикали и горизонтали и т.д.

По мифологии скифских племен в литературе сложилось целое направление, наиболее обобщенное в работах Раевского Д.С.94, который совершенно справедливо предлагает «... искать... причину формирования скифского звериного стиля... в особенно-стях культурно-исторической ситуации»95. Как видим на примере твардицкого фалара и потянувшихся за ним цепочек памятников, такой подход вполне себя оправдывает и, очевидно, наиболее близок пониманию искусства «звериного» стиля, его конкретно-исторического содержания. Отсюда вытекает необходимость дешифровки всех без исключения композиций и скифского и савромато-сарматского «звериного» стиля, что в данной работе невозможно. Ограничимся только некоторыми наметками, касающимися фаларов как категории археологического материала.

По-видимому, появление фаларов относится в IV в. до н.э.96 и увязывать их надо с агонистически-поминальными комплексами, как несущими космогонически-мифологическую информацию. Их учет и дешифровка требуют разверток их композиций, что непросто, ибо иные уже утеряны. Пока же ясно, что хотя бы часть их изготовлена греками по заказам скифов и саврома-то-сарматов, так же как и большинство агонистического инвентаря на мотивы героического эпоса рода-заказчика. Именно на фаларах воплотились универсальные идеи «Древа мирового», «Древа жизни» и т.д., в то время как на агонистическом инвентаре (особенно на обкладках мечей) есть прямые включения типично греческих мифологических сюжетов, в сочетании с рисунчатым эпосом носителей «звериного» стиля.

36 ПОХОД ДАРИЯ I НА СКИФОВ ИЛИ СКИФО-ПЕРСИДСКАЯ ВОЙНА

Обобщая все вышесказанное, нужно признать, что искусство «звериного» стиля у

скифов и савромато-сармат включает очень много слагаемых, каждое из которых в отдельности не дает полной картины. Выявляется она только комплексно, да и не наша это задача, хотя некоторые неуклюжие попытки в этом направлении нами сделаны. Однако, вернемся к нашему конкретному материалу и продолжим работы с картами перемещений тотемов. В первую очередь это карта 6, в которую явно необходимо внести коррективы. Включим в нею данные по бродам и переправам Северного Причерноморья, воспользовавшись работой Черненко Е.В.97 С учетом этих данных оказывается, что нанесенные нами на картах одинаково ориентированные тотемы с соединительными линиями между ними, невзирая на разновременность памятников, либо ложатся на эти переправы, либо близки к ним. Поэтому, с учетом этих факторов картина несколько изменится. Кроме того, некоторые цепочки памятников не имеют начала при направлении на восток по тотемам лося и пантеры, а другие - по тотемам крылатый лев и лев не имеют завершения при направлении на запад. Введем и эти коррективы, хотя они не базируются на конкретных памятниках, а являются логическими умозаключениями, поэтому эти отрезки допускают вариации. Конечно, нуждается в упрощении и хитросплетение в Правобережном Поднепровье. Допускают вариантность и направления восток-запад, так как там правомерны оба направления. Видимо, уточнения истинного направления должно быть с привлечением других ориентированных тотемов других видов животных и птиц, имеющихся на данных памятниках. Это диктует выборки по каждому другому тотему, отличному от твардицких, с целью составления отдельных карт с цепочками-перемещениями, что, конечно, перегрузит карту 6. Естественно, в новый список памятников войдут как те, где были ориентированные тотемы твардицкого фалара, так и новые (Табл. 5, стр. 37).

Как видим из приведенного списка, первоначальный список увеличился до 180, но и это далеко не предел. Более всего этот список нужно увеличивать за счет савромато-сарматских памятников в Причерноморье. Полагаем, что нами учтены только минимально

необходимые комплексы и, очевидно, под тотемом волка и нужно видеть их представителей. Количественно по нашему списку памятники с тотемом волка не на много уступают тотему орла, в которых, видимо, нужно видеть скифов. Конкретно, очевидно, это скифы под предводительством Скопасиса, которые, по Геродоту, первые встретили вместе с сарматами полчища Дария. Другими словами, савроматы приняли широкое участие в войне с Дарием, чего нельзя сказать о других тотемах. В первую очередь это тотемы козла, оленя, вепря, лошади, медведя, барана и быка. Происхождение, ареал и хронология каждого из этих тотемов требуют специальной обработки и мы не берем на себя смелость утверждать что-либо категорически. Но все-таки укажем, что тотемы козла и барана, видимо, более всего характерны для средней Азии; оленя - для Сибири и Алтая; вепря, медведя - для Приуралья и Поволжья; лошадь - Прикубанья и быка - Кавказа. Как видим, вроде охватывается весь древний скифо-сибирский мир и мы так и воспринимаем полученные данные. Но тогда получается, что родственные скифские рода из разных уголков скифского мира в разном количестве приняли участие в войне с Дарием. В результате участие этих помощников выглядит эпизодическим, в разных комбинациях со скифами других тотемов и савроматами. Но пока эти данные столь немногочисленны, что нет смысла составлять отдельные карты для каждого вида тотемов. Смысл имеет это сделать только для тотемов орла и волка (карты 7 и 8). Основной результат этих карт подтверждает уже известные перемещения то

37 Таблица 5

СПИСОК ПАМЯТНИКОВ с ориентированными изображениями:

1 - орла, 2 - волка, 3 - козла, 4 - оленя, 5 -вепря, 6 - лошади, 7 - медведя, 9 - быка. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 №№ Памятник

в з в з в з в з в з в з в з в з в з VI-V вв. до н.э.

Аксютицы, ур. Солодка, к. №1(Балябина Могила)

+ + 10

(Балябина Могила), к. № 15 + + 16 Бельское городище, запад. укр. + 24 Ново-Привольное + + ф 42 Макеевка, к. 491 + + + + + 58 Михайловка (Пруссы), к. + + +

Волковцы, к. 4 п. 4 + + + Волковцы, к. № 7, 476, 478 + + Волковцы, к. 477 +

73

Волковцы, к. №2 1897 г. + + + 128 Раскоицы + + 129 Симферополь, к. «Золотой» + + 130 Томаковка, к. «Острая Могила» + + 131 Броварки, к.505 + + 132 Мачухи + 133 Чубовка (Гуляй-Город) + 134 Шунтук + + + + ф 135 Шолоховский к. +

V в. до н.э.

10 Аксютицы, к. 2 1885 г. + + + + + + ф 17 Ногайск, к. № 6 +

Стеблев, к. 1 п. 2; к. 6 пп. 1 и 2 + 25 Стеблев, к. 3 +

29 Нимфей, к. 17 1876 г., гр. 18 + ф

Нимфей, гр. 22 1876 г. + Нимфей, к. 24 1876 г. + ф+ + Нимфей, п. 28 1876 г. +

Нимфей, к. 32 1876 г. + + 31 Елизаветинская, «Семь Братьев»,

к. № 4 ф + + + + + + + ф

Журовка, курганы + + + Журовка, к. В, 412 +

34

Журовка, к. 403 + 40 Приднепровье, к. + +

Макеевка, к. 3 п. 1 + + 42 Макеевка, к. 4 + + +

43 Капитановка (Плавинищи), к. 512

+

44 Борзна, к. № 1 ф 45 Басовка.к. №6 1899 г. + + 96

Елизаветовская, «Пять Братьев», к. 4

+

127 Кичкас, к. № 25 + + 136 Арциз, к. № 1 + + 137 Новые Раскоецы, к. 2 п. 7 +

IV Испанова Могила + 138 VII Испанова Могила +

139 Медерово, к. + 140 Кулешовка +

38 №№ Памятник 1 2 3 4 5 6 7 8 9

в з в з в з в з в з в з в з в з в з 141 Броварки, к. 502 + + 142 Защита, к. 1 + + + + 143 Пекари, к. 411 +

Яблоновка, к. (Острая Могила) + + 144 Яблоновка, к. № 2 +

145 Александровка, к. № 6 п. № 1 + Ковалевка - II, к. № 2 п. № 3 + 146 Ковалевка - II, к. № 6 п. № 1 + + +

147 Михайловка, м. № 7 + 148 Оситняжка, к. № 9 + + 149 Рахмановка, к. № 3 + 150 Новое, к. № 4 п. № 1 + + 151 Ярмолинцы, ур.Камашня, к.№ 53 +

152 Хитцы, к. + + 153

Константиновка, ур. Юрьева Гора, к. № 522

+ + ф

154 Ак-Бурун, к. № 5 + + 155 Долинное, к. 2 (Кулаковского), п.

3 + + + +

156 Фруктовое, к. 3 (Талаевский) + + 157 Тузлы + 158 Старокорсунская + 159 Аксеновский + + + V-IV вв. до н.э.

26 Бересняги, к. 4 + + 53 Гришенцы, к. Тарнавского + 59

Елизаветовская, «Пять Братьев», к. № 1

+

64 Анап-курган ф 160 Новое Запорожье, к. 6 + 161 Яблоновка (Яблунов) + IV в. до н.э.

13 Бельское городище, ур. Осняги, к. 4, 5

+

57 Дарьевка, ок. Холодного Яра, к. 19, 21

Ф

68 Красный Кут, «кучи» + + 69 Чертомлык, к. + + + + + + + 70 Солоха, к. + + + ф

Гайманова Могила, к. + 72 гр. Гаймановой Могилы, к. № 29 +

73 Волковцы, к. 1897 - 1898 гг. + + 79 Толстая Могила, к. + + + + + + + + 82 Львово, к. 18 п. 1,2 + + 83 Желтокаменка, к. Ф 85 Архангельская Слобода, к. № 5 + + + + 87 Белозерка, к. Агус + 90 Дорт-Оба, к. № 2 (Пастака) + + + 91 Куль-Оба, к. + + + + + 95 Большая Близница, к. + +

Елизаветинская, «Семь Братьев», к. № 3

+ ф + +

Елизаветинская, «Семь Братьев», к. № 6

+ +

Елизаветинская, «Семь Братьев», курганы

+ ф

98

Елизаветинская, «Семь Братьев», к. 1917 г.

+

100 Темижбекская, к. «Жирный» + 39

1 2 3 4 5 6 7 8 9 №№ Памятник в з в з в з в з в з в з в з в з в з

Уляп, к. 1 + Уляп, к. 1, ритуальный комплекс + + Уляп, к. 2, ритуальный комплекс + Уляп, к. 4, ритуальный комплекс +

102

Уляп, к. 8, ритуальный комплекс + + Мастюгино, курганы ф + 111 Мастюгино, к. 11/16 + +

125 Воронежская, к. 19 + 162 Балабаны, к. VI + + 163 Мошны + 164 Шевченко-III, к. № 14 +

Первый Мордвиновский к. + + 165 Второй Мордвиновский к. +

166 Псебайская ф 167 Чмырева Могила + + 168 Козел, к. + +

Русская Тростянка, к. 1 + 169 Русская Тростянка, к. 10 +

V - III вв. до н.э.

34 Журовка, к. 414 + 78 Дуровка, к. 9 + ф 108 Пастырское, ур. Галущино, к. 2 +

Огуз, к. + + + ф + 109 Малый, к. близ Огуза + 111 Мастюгино + +

«Частые курганы», к. 1 (ВУАК) + + «Частые курганы», к. 10 + «Частые курганы», к. 11 +

112

«Частые курганы», к. 11/2 ф 170 Каменская Близница, к. + + 171 Николаевка + 172 Малые Ладыжичи + 173

Нагорное, м. № 4 (Хомина могила)

+ + + +

174 Золотая горка, к. + + 175 Грушевка, к. 5 п. 1 + III в. до н.э.

99 Нимфей, к. 1 1879 г. + + 30 Пантикапей ф 112 «Частые Курганы», к. 3 + 115 Александрополь, к. + с 176 х. Федулов, «клад» + III - II вв. до н.э.

122 Старобельск, "клад" + + 177 Новочеркасск, п. 1973 г. + + + + 178 ст.Успенская + II в. до н.э.

179 Беляус, м. 17 + 180 Новоджерелиевская Ф

Примечания в - восток; з - запад, фас - ориентировка на юг, сев - ориентировка на север 40

темов твардицкого фалара, так как в ряде случаев они встречаются совместно в комплексах. Собственно, появляется возможность детально описывать события войны в каждой конкретной местности, с перечислением всех его участников. Но это тоже тема специального исследования. Нас же в данном случае интересует вся война в целом и особенно маршрут похода Дария. Видимо, в дальнейшем все карты будут корректироваться, но уже и теперь ясно, что со скифо-персидской войной не все так просто, даже начиная с ее датировки. Один простой факт убеждает нас в правильности наших разработок. Речь идет о письменном свидетельстве, которое посчитали ошибочным. Это так называемый Капитолийский кодекс, гласящий: «... Дарий перешел Киммерийский Боспор, наведя мост против скифов, минуло 527 лет...», что датирует поход 512 г. до н.э.98 Если сопоставить данные этого источника с картой 6, то воочию можно убедиться в справедливости перехода именно через Киммерийский Боспор в 512 г. до н.э. Но тогда обретают реальность и наши данные по перемещениям, а все вместе обретает черты настоящей войны. Вряд ли стоит сомневаться в значении этой войны для судеб племен и народов Евразии - это было действительно величайшее событие древнего мира, сохранившееся (надеемся, мы сумели это показать) в памяти потомков несколько

столетий и материализовавшееся в своеобразной «письменности», в том числе и на твардицких фаларах.

Тут мы вынуждены прерваться в рассмотрении самой войны, чтобы перепроверить уже полученные данные в сопоставлении с описаниями карты этнографии Скифии Геродотом.

Этнография Скифии по Геродоту

Тема эта в науке далеко не нова, ею занимались и занимаются многие

исследователи, но к единому мнению так и не пришли. Наиболее наглядно об этом свидетельствуют «Карты Скифии» по Гракову Б.Н., Артамонову М.И., Рыбакову Б.А., Тереножкину А.И. и Ильинской В.А., собранные в работе Черненко Е.В.99, не осмелившегося предложить собственную версию. В последнее время появилась специаль-ная работа с многообещающим названием, но она тоже не приводит зримой географической карты100. Так что эта проблематика продолжает оставаться для отечественных специалистов животрепещущей. Зарубежные же исследователи продолжают пользоваться «Картой древнего мира по Геродоту»101, однако и она обнаруживает расхождения не только с отечественными разработками, но, как это не странно, и с самим Геродотом. В этом легко убедиться при сравнении всех перечисленных карт с данными Геродота. В чем причина такого разнобоя? По нашему мнению, есть тому три причины:

во-первых, недоверие к сообщениям Геродота; во-вторых, невнимательное изучение сообщений Геродота и в-третьих - отсутствие собирательской работы в отечественной науке по

конкретным материалам. Таким образом, задача составления такой карты сводится к двум направлениям: во-первых, изучение сообщений Геродота при полном к нему доверии; во-вторых, насыщение этих сообщений полученными нами конкретными данными. Основной вопрос при таком подходе упирается в мерило географических

расстояний и направлений, где локализуются определенные реки, племена и т.д. Удивительно, но почему-то исследователи не воспользовались четкими указаниями самого Геродота по системе измерения расстояний. А ведь у него их 2: абсолютная и относительная. Абсолютная базируется на оргиях и стадиях, однако, ею мы не станем пользоваться, так как в Скифии никто никогда таких измерений не производил, да и сами оргии и стадии не были раз навсегда установленными. Гораздо перспективнее относительная система, так как она основана на широко ис-

41 пользуемых в древнем мире расстояниях в днях пути или плавания. Конкретно для

Скифии Геродот использует именно эту систему, когда речь идет о каких-то частях Скифии, расстояниях между реками и т.д. Все эти измерения Геродот помещает в книге четвертой. Обратимся к этим данным.

Географический масштаб дня плавания выявляется в главе 89, где Геродот сообщает координаты строительства моста для Дария на Истре: на его «шее», там, где Истр разделяется на гирла - «... на два дня плавания от моря...». В дальнейшем, при составлении нашей карты, мы будем пользоваться именно этим масштабом при определении расстояния водных путей. Разумеется, нельзя понимать буквально Геродота, что мост был построен сразу выше разделения Дуная на гирла. Это невозможно по той простой причине, что южное побережье Дуная вплоть до румынского города Исакча (разумеется, современного города) заболочено еще с древности, последние же 2 тысячи лет Дунай не менял своей гидрографический режим, и ныне единственный сухопутный подход к Дунаю находится именно у этого города. Сухопутный подход же на северном побережье Дуная находится у современных сел Орловка и Новосельское, как раз напротив

Исакчи. Учитывая данные Геродота, что Дарий подошел к построенному для него мосту посуху, да и после переправы двигался на север сухопутным путем, нужно считать справедливым предположение, что в районе упомянутых выше сел была древнейшая переправа через Дунай102. Именно здесь, в 100 км от моря, и был построен мост. Всего Ге-родот пользуется этим мерилом трижды: первый случай мы уже упомянули; второй связан с локализацией источника с горькой водой на реке Гипанис -в 4 днях плавания от моря (глава 52); третий случай локализует скифов-земледельцев на Правобережье Днеп-ра-Борисфена - на 10 (глава 18) или 11 (глава 53) дней плавания вверх по его течению.

Сухопутные расстояния в днях пути по Скифии приводятся Геродотом не-однократно, но базовым для нас является расстояние от устья Дуная-Истра до Низовья Днепра-Борисфена, определяемое им в 10 дней (глава 101), учитывая поправки на переправы через Днестр-Тирас и Южный Буг-Гипанис. Таким образом, определяется Причерноморско-Припонтийская граница Скифии от Истра до Борисфена. Но есть еще и Приазовско-Примеотийская граница Скифии от Бо-рисфена-Днепра до нынешней реки Кальмиус, определяемая Геродотом еще в 10 дней пути (там же). Как видим из этого простого примера, создается впечатление, что колеблется прямолинейная, четырехугольной формы система координат, применяемая при описании Скифии в целом (глава 101). И вполне можно понять, какие затруднения пришлось испытать Геродоту при описании второй части Припонтийской границы Скифии, так как ее образовывало побережье Крымского полуострова в Европе (глава 45) и Киммерийский Боспор в Азии (там же и главы 99, 100). Обнаруживается эта граница уже в главах, размещающих скифские и нескифские племена в их местообитаниях. Но, прежде, чем перейти собст-венно к этносу, нужно идентифицировать реки. Большинство этих рек легко опознаются, но есть и трудно опознаваемые. Сам Геродот предупреждает, что он будет описывать самые крупные и судоходные реки (глава 47). Каждой реке Геродотом посвящена отдельная глава и таких рек в Скифии 8: Истра, Тирас, Гипанис, Борисфен, Пантикап (Пантикапа), Гипакирис, Герр и Танаис. Из этих 8 рек легко индентифицируют-ся по описаниям 6, а 2 - трудно. Легко опознаются: Истр-Дунай, из-за его гирл и мосту через него (главы 48, 89); Ти-рас-Днестр - в основном по тому, что эта река сближается с Гипанисом-Южным Бугом, а затем «... промежуток между ними расширяется...» (глава 52), да об этом говорит и порядок описания после Тираса; Гипанис-Южный Буг - в основном потому, что река впадает «...

42 в один и тот же лиман...», что и Борисфен-Днепр, и порядковому описанию (главы

52, 53); Борисфен-Днепр - в основном по своей величине, взаимовпадению в один лиман с Гипанисом-Южным Бугом (глава 53) и порядковому описанию; Пантикап (Пантикапа) -Ингулец - в основном по его впадению в Борисфен-Днепр (глава 54), хотя порядковое описание нарушено, так как сначала описывался Гипанис, затем Борисфен и только потом Пантикап, а он фактически находится между этими двумя реками; Танаис-Дон - в основном по его впадению в озеро-Меотида-Азовское море (глава 57).

Труднее опознаются Гипакирис и Герр, хотя эти реки взаимосвязаны: Гипакирис впадает в Герр, а Герр вытекает из Борисфена-Днепра и впадает в море Понт-Черное (главы 55 и 56). Этой тройственной взаимосвязи соответствуют 2 небольшие речушки, по руслам которых в бывшем СССР проложены каналы Краснознаменный и Северо-Крымский. Поиск исторических свидетельств об этих речушках привел нас к мнению, что это Каланчак и Прогнынец103, из которых с Борисфеном-Днепром связан был Каланчак, который в недалеком прошлом впадал в Черное море. А с запада на восток протекал Гипарис-Прогнынец и у устья Герра падал в него. Как видим, Геродот приводит не только крупные реки и к тому же судоходные, хотя, не исключено, что в древности они такими и были. Справедливость наших построений подтверждается и тем, что эти реки описываются перед описанием береговой полосы - начала Крымского полуострова.

В одной связке с Танаисом-Доном и озером Меотида-Азовским морем упоминаются еще 3 реки, которые не протекают по Скифии: Сиргис, Лик и Оар (глава 123). Из них описывается Сиргис, как впадающий в Танаис-Дон (глава 57) поэтому, учитывая, что есть впадина Меотийского озера куда и впадает Танаис-Дон, и существует связка низовьев Танаиса-Дона и местом впадения в него Сиргиса, то можно считать, что речь идет о Северном Донце. К Лику и Оару мы еще вернемся.

Конечно, вопрос о реках в Скифии представляет не только сугубо географический интерес, хотя это тоже важно, как характеристика экологической среды обитания скифских и нескифских племен. Дополнительными ориентирами при этом служат и море Понт-Черное и озеро Меотида-Азовское море, ибо именно от них идет отсчет расстояния как в днях пути, так и плавания.

Прежде, чем перейти к локализации племен, обратимся к городам, хотя во время похода Дарий взял только один город. Да и в характеристике Скифии у Геродота отмечается, что у них городов нет, а скифы ведут кочевой образ жизни. До похода Дария Геродот упоминает:

1. торговую гавань борисфенитов (глава 17) и город борисфенитов (глава 78);

2. гавань Кремны «... у Меотийского озера...» (глава 20) и «... в земле свободных скифов» (глава 110);

3. город Каркинитида (глава 55, 99). Во время похода - Гелон. Таким образом, уверенно можно говорить о 3 городах -

борисфенитов, Каркинитиде и Гелоне, также о гавани Кремны. Локализация всех этих городов и гавани затруднена, но несколько опровергает мнение, что е Скифии не было городов. Как видим, они все-таки есть, но это эллинские города и гавани, а не скифские. И, когда Геродот пишет об этих пунктах, надо понимать так, что эти пункты располагаются в большинстве в Скифии, но обладают правом экстерриториальности. Поэтому вопрос об эллинах в Скифии не так прост, коль скоро они имеют гавани, города и, надо думать, поселения. Обратимся к их локализации. Большинство исследователей считает, что город борисфенитов - это Ольвия. Вроде так и получается по Геродоту: «... Ближе всего от торговой гавани борисфени-

43 тов (а она лежит приблизительно в середине всей припонтийской земли скифов)...»

(глава 17), тем более, что торговая гавань, видимо, и не располагалась на таком удалении от главного города борисфенитов, что образовывала самостоятельный пункт. Поэтому согласимся, что город и гавань при нем - это Ольвия. Странно, что Геродот не называет имени этого города, а только говорит, что он главный у борисфенитов. Локализация его для нас важна тем, что в устье Гипаниса-Южного Буга проживали эллины. Следующим пунктом Геродот называет Кремны, отмечая ее как торговую гавань. Единодушия среди исследователей по этому пункту нет. Попробуем выяснить этот вопрос у Геродота. В целом по Геродоту Кремны локализуются на восточном рубеже земель царских скифов, так как «... Их область к югу простирается до Таврики, а на восток - до рва, выкопанного потомками слепых рабов, и до гавани у Меотийского озера по имени Кремны...» (глава 20). Следовательно, нужно выяснить сначала, где был упоминаемый ров, когда он появился. По этому вопросу Геродот сообщает:»... От этих-то рабов и жен скифов вырос-ло молодое поколение. Узнав свое происхождение, юноши стали противиться скифам, когда те возвратились из Мидии. Прежде всего они оградили свою землю, выкопав широкий ров от Таврийских гор до самой широкой части Меотийского озера...» (глава 3). Таким образом, выявляется время сооружения рва периодом возвращения скифов из Азии и его местоположение: от моря Понт до озера Меотида. Значит, один конец рва упирался в Черное море там, где кончаются Крымские горы, а второй конец - в самом широком месте Азовского моря. Т.е. практически ров был выкопан в самом узком месте Керченского полуострова, на его перешейке. Именно здесь и находится самое широкое место озера

Меотида. Поэтому, коль скоро Геродот помещает Кремны на озере Меотида, эта гавань и находилась в районе античных поселений Красный Кут I и II и Набережный I и II104. Это косвенно подтверждается и тем, что эти античные поселения на побережье Азовского моря являются самыми западными для Керченского полуострова, с его северной стороны, и в то же время удовлетворяет сообщению Геродота, что здесь была восточная граница земель царских скифов. Таким образом, выявляется еще одна привязка для племен цар-ских скифов.

Следующим пунктом Геродот называет город Каркинитида. Большинство специалистов локализует этот город около Евпатории, что полностью противоречит описанию Геродота. Связано это, видимо, с тем, что не могли определить, где же находится река Герр, у места впадения которой в море Понт и находился город. Вспом-ним, как Геродот описывает побережье Черного моря вплоть до Крымского перешейка и именно перед началом описания Крымского полуострова упоминается город Каркинитида. Об идентификации реки Герр мы уже писали выше, поэтому только добавим, что этот город находился на левом берегу Гер-ра у его устья. Напомним также, что до сих пор залив, куда впадал Герр, носит название Каркинитского, а достоверно зафиксированное название античного города около Евпатории носит название Керкинитиды. Как видим, одна только буква в названии не может служить основанием для локализации города в другом месте. Значение же этого города для нас заключается в его пограничье с рекой Герр и «землей Герра» (о чем речь будет дальше в связи с границами кочевых скифов).

Наконец, последний пункт - город Гелон. Единодушия у специалистов по локализации Гелона нет, также как в идентификации его с Бельским городищем. Пользуясь составленной нами ранее картой 6, выскажем общее мнение, что город Гелон находился на Левобережье Ворсклы. Археологически здесь зафиксированы городища Бельск, Боголюбовка, Опошня, Грашков, Коломак, Городное и Полковая Никитовка. Из перечисленных городищ

44 слой конца VI в. до н.э. со следами пожарищ в виде зольников зафиксированы

только на Бельском городище и Полковая Никитовка. Под некоторыми раскопанными зольниками на Западном Бельском городище обнаружены землянки и хозяйственные ямы, а под одним - остатки жертвенника. На Восточном же городище основным типом жилищ являлись наземные бревенчатые и каркасные постройки. Есть здесь святилища и жертвенники, но гладкие, побеленные, в отличие от рельефных на Западном городище. Что касается оборонительных сооружений в виде вала, общего для обоих частей горо-дища, то время его возведения до конца не выяснено. Общая площадь всего городища 4020 га.105 Для сравнения приведем некоторые данные по городищу Полковая Никитовка, первоначальными укреплениями которого были деревянные стены, погибшие в пожаре. Характер жилых и культовых сооружений до сих пор не выяснен, хотя там наблюдаются зольники бельского типа. Общая площадь всего городища около 54 га.106 Обратимся к описанию Геродотом города Гелон на земле будинов: «...В их земле находится город под названием Гелон. Каждая сторона городской стены длиной в 30 стадий. Городская стена высокая и вся деревянная. Из дерева построены также дома и святилища. Ибо там есть святилища эллинских богов со статуями, алтарями и храмовыми зданиями из дерева, сооруженными по эллинскому образцу...» (глава 108). Таким образом, вырисовываются 2 обстоятельства: полностью деревянный характер всех сооружений города, включая его оборонительную стену, и длина самой стены с любой стороны. Сравнение всех данных по Вельскому городищу и Полковой Никитовке с данными Геродота отдают предпочтение в идентификации Гелона с городищем Полковая Никитовка, как наиболее близкому и по площади, и по характеру всех сооружений, включая внешнюю стену, да и данным нашей карты. Немаловажным является и сообщение Геродота в той же главе 108, что: «...Жители Гелона издревле были эллинами. После изгнания из торговых поселений они осели среди

будинов». Забегая вперед, сошлемся на нашу карту этногеографии Скифии и увидим, что ближайшим путем для перемещения изгнанных из среды эллинов-борисфенитов с Правобережья Борисфена-Днепра, является долина Ворсклы. Для нас важным в данном случае является то, что Левобережье Борисфена-Днепра в бассейне реки Ворскла не Скифия, а земля будинов, т.е. существует географическая привязка для нескифского племени.

К разряду географических ориентиров для привязки скифских и нескифских племен относятся и названия у эллинов некоторых местностей:

1. Священные Пути (по эллински) или Эксампей (по скифски) - (главы 52, 81); 2. мыс Гипполая со святилищем Деметры (глава 53); 3. Гилея и Ахиллесово ристалище (главы 18, 54, 55, 76). Характер этих местностей не вызывает сомнений, ибо все они связаны с

отправлением в них культа эллинских героев, о чем говорят как их названия, так и описания Геродота. Судя по Гелону, такими же центрами были и упомянутые выше эллинские города. Локализация рассматриваемых же местностей особых затруднений не вызывают. Судя по описаниям Геродота, такие местности покрыты лесом из разных пород деревьев (глава 76). Другими словами, видимо, перед нами хорошо известные так называемые «Священные рощи», святилища же в комментариях не нуждаются. Первая из называемых священных местностей Эксампей - находится она в 4 днях плавания от моря Понт вверх по течению Гипаниса-Южного Буга и собственно, видимо, это роща вокруг источника горькой воды, впадающей в Гипанис (глава 52). Для нас важно, что это не только место для жертвоприношений эллинам и скифам, но и указывается как пограничная местность с али-

45 зонами. Наряду с точной локализацией Эксампея Геродот указывает и более

расплывчатую, что это местность между Гипанисом и Борисфеном, где стоит медный сосуд из наконечников стрел скифов (глава 81).

Местоположение мыса Гипполая со святилищем Деметры определяется клиновидной формы местностью между реками Гипанис-Южным Бугом и Борисфеном-Днепром у впадения их в один залив. Эта местность целиком принадлежит эллинам-борисфенитам.

Местоположение 2 следующих местностей не столь четко определены Геродотом, хотя они и взаимосвязаны. Из глав 18, 54, 55 и 76 становится ясно, что лесистая местность начинается на побережье моря Понт, у Каркинитского залива и тянется полосой через Низовья Днепра к северу, а через нее частично протекает река Пантикап. Южной границей этой местности Гилея становится река Гипакирис, а местность между этой рекой Гипакирис и побережьем Каркинитского залива называется Ахиллесово ристалище. Таким образом, вроде получается, что южная часть Гилеи и называется Ахиллесово ристалище. Характер же вообще ристалищ выявляется у Геродота в книге первой в главе 167, где уточняется, что на ристалищах устраивались гимнастические состязания и конские состязания в честь героев-богов. Если опираться на такое объяснение, то нет ничего странного в том, что к южной части священного леса Гилея примыкает пространство для священных игр. Значение локализации этих местностей для нас определяются тем, что, с одной стороны, они явно принадлежали эллинам, а с другой тем, что Геродот указывает реку Герр как естественную границу скифов кочевых. Тогда получается, что побережье моря Понт до реки Гипакирис и ее Левобережье принадлежат эллинам; затем полоса территории между Левобережьем Гипакириса и Низовьями Борисфена на их левобережном участке принадлежат кочевым скифам; Правобережье же Низовий Борисфена занято тоже Гилеей, где Геродот локализует скифов-земледельцев = эллинам = борисфенитам (об этом дальше). Другими словами, Гилея являет второй уже случай (первый Эксампей) совместного использования священного леса этническими скифами и этническими эллинами.

Таким образом, итоги локализации городов, торговых гаваней и священных рощ и лесов показывают мощное, широкое проникновение эллинов к концу VI в. до н.э. на территорию Скифии. Особенно это ощущается в При-понтийской Скифии (название Геродота и имеет в виду территорию между Дунаем и Днепром). Территориально вроде понятно, что эллины заселяли устья таких рек как Тирас-Днестр, Гипанис-Южный Буг, Пантикап-Ингулец и Борисфен-Днепр. Соответственно они назывались тириты, ольвиополиты и борисфениты (главы 18, 51, 53). Настораживает, что большая территория между Гипанисом-Южным Бугом и Правобережным Борисфеном-Днепром на 10 или 11 дней плавания вверх по течению Борисфена, названа Геродотом как территория скифов-земледельцев = борисфенитам (главы 17, 18, 25, 53, 54). Другими словами, расселение эллинов не только приречное, но и широтное. Особого противоречия в сообщениях Геродота о расселении эллинов в Скифии нет, за исключением глав 18 и 53, где в главе 18 указаны 11 дней плавания вверх по течению Борисфена, а в главе 53 это расстояние уменьшено до 10 дней. Очевидно, первоначально эллины расселялись вверх по течению Борисфена на 11 дней пути, а к моменту похода Дария эта территория уменьшилась. В то же время эта же территория, примерно на широте Киева, указана Геродотом, как принадлежащая скифам кочевым (об этом ниже). Учитывая чередование полос территории у побережья Понта между эллинами и скифами и теперь уже с противоположной стороны Припонтийской Скифии, то получается фактически чересполосица. Но, если с тиритами, ольвиополитами и

46 борисфенитами вроде все ясно в смысле их расселения, то осложнения возникают

при их же характеристике Геродотом как скифов-земледельцев (главы 18 и 53). В совокупности рассмотрений глав 17, 18, 25, 53 и 54 проясняются 2 важных обстоятельства: что скифы-земледельцы производят зерно на продажу и, главное, все они эллины. Т.е. земледелие присуще только эллинам, а не скифами, как это можно подумать из словосочетания этнического определителя и способа ведения хозяйства, во всяком случае это верно к моменту похода Дария. Есть еще одна группа эллинов, называемая Геродотом эллинскими скифами, обитающая севернее ольвиополитов и именующая себя каллипидами (глава 17). Точные границы их расселения неясны, так как «за ними» живут ализоны, не входящие в Скифию. По системе ведения хозяйства - это земледельцы, как и ализоны, но зерно производят только для собственного пропитания. Так что каллипиды действительно «скифские», но территориально, а не этнически. Правильнее бы Геродоту их назвать «скифские эллины». Видимо, как и в случае со скифами-земледельцами, суть и право называться скифскими эллины в Припонтийской Скифии получили из-за юри-дических взаимоотношений, но это особая тема.

Таким образом, мы убедились, что эллинская проблематика в Скифии действительно широка и далеко не проста. Пока же констатируем, что в Припонтийской Скифии, кроме эллинских, других нескифских племен не зафиксировано.

Обратимся к хозяевам этой страны - скифам. Собственно этнических скифов Геродот подразделяет на скифов-кочевников и скифов-царских. Земли скифов-кочевников начинаются от устья Истра-Дуная и тянутся на восток до реки Герр, которая и является границей с царскими скифами (главы 19 и 55). Дополнительно Геродот выделяет восточную сторону реки Патикап-Ингулец тоже как земли кочевников-скифов (глава 19). Очевидно, эти же скифы-кочевники имеют соседями на северо-западе ализонов в районе Эксампея (глава 52), тоже эллинов, но не скифских. Кроме ализонов Геродот пе-речисляет и других соседей скифов, но без их точной локализации. В этом списке последовательно включены агафирсы, невры и андрофаги, - все они, вместе с ализонами - западные соседи Скифии. Отсчет соседей начинается от Истра и ведет к северу. Точная локализация агафирсов невозможна, но относительное их местоположение выявляется при сопоставлении разных сообщений Геродота. Известно, что на подходе к устьям Истра и построенному для него мосту, Дарий воевал с фракийцами, покорил их и включил в

состав своего войска. При этом в составе войска фракийцев агафирсы не упоминаются. Значит, на Правобережье Низовий Дуная земель агафирсов не могло быть. Не было у них земель и на Левобережье Низовий Дуная и Прута, так как Геродот начинает описание Скифии именно с этого региона и называет скифской реку Прут: «... которая у скифов зовется Пората, а у эллинов - Пирет» (глава 48). По-видимому, только Низовья Прута входили в земли скифов-кочевников, а не вся река, иначе бы агафирсы не предостерегали скифов от вторжения в свои земли (глава 125), и не принимали участия в совещании скифов и их соседей после начала войны с персами. Таким образом, очевидно, именно арафирсы были ближайшими соседями скифов на юго-западе Скифии. В свою очередь ализоны были ближайшими соседями агафирсов на северо-востоке, так как ализоны помещались по Геродоту и граничили со скифами у Эксампея, т.е. ализоны локализова-лись между Южным Бугом и Днестром, там, где эти реки сближались. Поэтому условно можно считать, что именно Днестр был границей между агафир-сами и ализонами, хотя ни разу Днестр не упоминается в связке ни с агафирсами, ни с ализонами. Немаловажно также, что Геродот ни разу не упоми-

47 нает об участии в войне ни тех, ни других. Нет у нас также ни одного архео-

логического памятника на их землях. Следующие соседи скифов - невры, которые имели общую границу в верховьях

реки Тирас-Днестр (глава 51), т.е. северо-западная граница Скифии уходила на запад в Предкар-патье.

Наконец, отдаленными северными соседями скифов Геродот называет андрофагов, отделяемых и от скифов, и от невров пустыней в 7 дней пути, тянущейся далеко на восток до меланхленов (главы 17, 18, 22 и 23). Обращает внимание, что ни невры, ни андрофаги Геродотом точно не локализуются, хотя, вроде до андрофагов всего 17 дней пути от моря Понт (если исходить из четырехугольности геродотовой Скифии, то от моря Понт на север скифы обитали на 20 дней пути, плюс еще 7 дней через пустыню). Представить себе невров обитателями пустыни невозможно, судя по характеристике Геродота, поэтому, видимо, невров надо считать северо-западными соседями скифов. А вот северными - отдаленными - андрофагов. Вторжение в их земли и скифов и персов в период войны, видимо, затронуло только их окраины. Более точные границы их земель, возможно, нужно очерчивать после сопоставления с группами скифоидных и нескифоидных племен ряда археологических культур, в частности с Правобережно-Днепровской (разумеется, с учетом хронологии и возможных перемещений - вспомним хотя бы рассказ Геродота о переселении невров в земли будинов из-за нашествия на их страну змей - глава 105).

Подведем некоторые итоги по Скифии, названной Припонтийской. Бросается в глаза, что она составляет довольно самостоятельное образование и ее хорошо видимой восточной границей выступают Борисфен-Днепр и Герр. Причем, только Герр назван границей между скифами-кочевниками и скифами-царскими, а Борисфен в качестве границы не фигурирует. В то же время Борисфен считается скифской рекой, но при этом речь у Геродота идет только о Правобережье Борисфена. Как мы имели возможность убе-диться выше, значительная часть Припонтийской Скифии занята эллинами. Других, нескифских племен, здесь нет. А вот соседи-нескифы - есть. В связи с этими обстоятельствами создается впечатление, что по крайней мере треть границ этой Скифии нечеткие, зыбкие и, видимо, вообще четко не фиксировались в силу пустынности и отсутствия непосредственных соседей. При этом нельзя забывать, что образ жизни всех скифов кочевой (глава 46), поэтому очерченные нами границы скорее всего являются крайними пределами, в которых они кочевали. Но в связи с этим возникают 2 вопроса:

• кто фактический и кто номинальный хозяин этой Скифии? • какова форма в ней власти? Ведь среди названий «Скифия» и «скифская земля»

однажды у Геродота мелькает при описании Борисфена: «... до страны скифов-земледельцев...» (глава 53). Оговорка ли это? Думается, что при взгляде на нашу карту 7

не остается сомнения, что проникновение эллинов в Скифии столь широко, что они с полным правом могут называть эту страну и своей. Но, поскольку Геродот их фиксирует к моменту похода Дария в составе Скифии, то, учитывая относительную обособленность Припонтийской Скифии, нужно полагать их подчиненность кочевым скифам. Форму такой подчиненности ведь можно трактовать и как вхождение в состав царства. Если смотреть именно так, то становится понятной фраза Геродота о трех частях скифского царства и трех скифских царствах (глава 120). Так одна Скифия или три? Пока будем условно считать, что одну часть - Припонтийскую Скифию - мы уже описали. И номинально владеют ею скифы-кочевники. Однако, по описанию Геродота, это еще только половина Скифии, равная только 10 дням пути (из общих 20 дней по южной границе). Вторая, южная, половина Скифии при-

48 надлежит скифам царским, начиная от реки Герр. Локализация этих скифов

приведена в главах 20, 57, 100, 101 и 110. Сведения глав не противоречат друг другу, но видно явное хронологическое смешение, что в конечном итоге могло бы повлиять на правильное определение их местоположений. Например, в главе 20 скифы локализуются в области (подчеркнуто нами - В.Б.) к югу до Таврики, а на востоке - по побережью Понта до рва, выкопанного рабами, и гавани Кремны (см. об этом выше), а другие части (подчеркнуто нами - В.Б.) граничат даже с Танаисом. Вот почти дословное содержание главы. Таким образом, область одна и начинается она от реки Герр, занимает почти весь Крымский полуостров, исключая Крымские горы и весь (?) Керченский полуостров. Четкость, как видим, предельная, чего нельзя сказать о частях. Их явно несколько и только одна указана около Танаиса. Но с какой стороны? Левобережья? Правобережья? Низовья? На эти вопросы есть ответ в главе 100: «За таврами опять живут скифы, частично дальше на восток на морском побережье, а частью на западе Киммерийского Боспора и озера Меотида до реки Танаис...». Из этих данных видно, что царские скифы уже перешли ров на Керченский полуостров, но это не одна сплошная полоса, а отдельные участки (части). Другая часть образована полосой от Боспора Киммерийского, вдоль озера Меотида до реки Танаис. Поэтому главы 20 и 100 фиксируют расширение территории царских скифов, но мы не знаем, за какой период времени это произошло. Возможно, глава 100 фиксирует положение ко времени похода Дария. На Крымском полуострове это произошло, видимо, за счет тавров, на Киммерийском Боспоре - за счет син-дов, а западное побережье озера Меотида - за счет «свободных скифов». Таким образом, появляются сведения о непосредственных соседях царских скифов. С таврами нет проблем, ибо Геродот так четко описывает Крымский полуостров, что расселение таврских племен в горах не вызывает удивления (глава 99). Другими словами, у царских скифов южными соседями были тавры, район расселения которых охватывал Крымские горы. С синдами дело сложнее, о них упоминается дважды. В главе 28 сообщается: «Море здесь и весь Боспор Киммерийский замерзают, так что скифы, живущие по эту сторону рва, выступают в поход по льду и на своих повозках переезжают на ту сторону до земли синдов.» В главе же 86 они локализуются «... где ширина Понта наибольшая». Таким образом, и в этом случае сообщения фиксируют разные хронологические периоды и территории. Первоначально синды обитали на восточном берегу Керченского полуострова, против них и выступали «в поход» скифы, оттеснив их в результате по побережью моря Понт южнее. Очевидно, главным для скифов было овладение проливом, но ушли синды отсюда так далеко, что к моменту похода Дария они уже не фигурируют в соседях.

Наконец, в главе 110 говорится о «свободных» скифах на восточном побережье озера Меотида, но и в данном случае речь идет о другом хронологическом периоде. Да Геродот этого и не скрывает - он приводит легенду о происхождении савроматов, а происходило это в среде свободных скифов задолго до похода Дария. Затем произошло

хронологическое наложение периода, когда царские скифы покоряли этих свободных скифов.

Таким образом, очевидно, выделяется еще одна часть Скифии, принадлежащая царским скифам. Правда, не совсем ясно, какая территория около реки Герр входила в территорию царских скифов. Очевидно, эту, прилегающую с востока к реке Герр, называ-ет Геродот «землей Герра» (глава 53). Но «земля» эта весьма специфична, так как здесь находится некрополь царей (глава 71). Получается, что на территории Припонтийской Скифии земли кочевых скифов отделяются от царских скифов некрополем, занимая про-странство между Крымским перешей-

49 ком, рекой Каланкачак и Низовьем Днепра. Насколько нам известно, до сих пор на

этой территории не зафиксировано археологически ни одного памятника, который можно было бы назвать «царским», тем более погребальными. Вспомним, что и Дарий их не нашел, правда, неизвестно, искал ли он их (глава 127). Во всяком случае, показательно, что «царский» некрополь занимал промежуточное положение между двумя частями Скифии, находясь примерно посередине южной границы Скифии, хотя, если строго, то это еще не самая южная граница. Самая южная находилась в Крыму и частично, до Низовьев Дона, мы выявили и восточную.

Завершая проблематику второй части Скифии (или второго царства?), необходимо отметить и различия между ней и Припонтийской Скифией. Причем, различия не только географического порядка, но и этнического, и, видимо, иерархического. Другими словами, «земля» царских скифов действительно предстает как тоже самостоятельное образование, так как экологическая среда обитания отличается от первой части Скифии, этнос у нее неизмеримо «чище», да и называются они все-таки «царскими», фиксируя их первенствующее положение среди других скифов. Удивляет также, что, кроме тавров, в числе соседей этих скифов нет ни одного нескифского племени.

Итак, если о 2 частях Скифии можно говорить более или менее определено, то вовсе загадочными выглядят просто «скифы», размещавшиеся по Геродоту на территории в 10 дней пути от Борисфена вдоль озера Меотида к востоку. Хотя формально и так уже выделяются 3 группы скифов: скифы кочевые, царские скифы и скифы. Надо полагать, что эти скифы относятся тоже к царским, но другого царства. Прямого подтверждения Геродотом этой части Скифии нет, кроме упомянутого расстояния в 10 дней пути. Более определенно об этой части Скифии мы находим в Схолиях к Пиндару: «... есть ведь и другая Скифия в Европе, вблизи Мэотийского озера и реки Танаиса...»107. Как видим, историческая традиция прямо говорит о другой Скифии, как минимум, имея в виду другую часть Скифии, а, скорее всего, другое скифское царство. Учитывая расселение царских скифов, получается, что озеро Меотида оказывается внутренним морем вообще для всей Скифии, коль скоро третья часть ее простирается по северному побережью этого озера до реки Кальмиус. Определение границ этой части Скифии в большой степени зависит от идентификации протекающих там рек. При описании рек всей Скифии Геродот упоминает еще 2 реки: Танаис и Сиргис (глава 57), причем, Сиргис впадает в Танаис, а последний - в озеро Меотиду. Эта связка позволяет опознать Дон и впадающий в него Северский Донец, но эта река не причислена к скифским. Да и Танаис оказывается то скифской рекой, то нескифской. Если учитывать царских скифов, проживающих на Ле-вобережье Низовьев Дона, то вроде правильно называть его скифской рекой. С другой стороны, есть еще одна глава, где опять фигурируют и Танаис, и Сиргис, но, при прежней связке с озером Меотида, еще появляются Лик и Оар (глава 123). В этой же главе указано, что их истоки находятся в земле фиссагетов, затем протекают по пустыне севернее земли будинов, и, наконец, протекают по земле меотов. Напомним, что только одна из этих рек -Танаис - впадает в озеро Меотида, поэтому взгляд на географическую карту сразу обращается к северу от Азовского моря. К тому же речь идет о территории к востоку от Борисфена-Днепра, коль скоро Геродот размещает здесь скифов. Таким образом, эти реки

должны быть к востоку от Днепра и северу от Азовского моря. Более или менее всем этим условиям соответствуют истоки 2 рек - Дона и Северского Донца, которые действительно первоначально имеют течение на юг, к Азовскому морю - и притоки Северного Донца, из которых самый крупный Ос-

50 кол и совсем небольшой Айдар. При взгляде на составленную нами карту 2 видно,

что один из пунктов ориентированных изображений-тотемов крылатого льва (123. х. Клименкова, к.) является последним в цепочке перемещений тотема и расположен он около реки Айдар. Из той же главы 123 известно, что именно от реки Оар Дарий повернул на запад. Если даже это простое совпадение, то все равно наше предположение о том, что река Айдар и есть Оар (надо же! даже есть созвучие в названиях), то и тогда мы не так уж далеки от истины, ибо речь можно вести о междуречье Дона и Северского Донца. И тут всплывают загадочные меоты, которые Геродотом ни разу больше не упоминаются во всей работе, да и характеристика их не дается. Логически вроде можно считать их на-звание производным от озера Меотида и ожидать их на побережье. Однако, ни между Кальмиусом и Северским Донцом, ни на притоках Северского Донца в конце VI в. до н.э. не зафиксированы какие-либо археологические культуры, с которыми их можно было бы увязать. Невозможно также установить, были ли они в данном регионе в момент похода Дария, хотя вроде интонация Геродота об этом регионе утвердительная. Для нас в данном случае важно, что это не скифская земля. В таком случае, севернее этих меотов нужно располагать будинов, но первоначально о савроматах, ибо именно о них сначала пишет Геродот. Локализация и тех и других более-менее определена: «За рекой Танаис - уже не скифские края, но первые земельные владения там принадлежат савроматам. Савроматы занимают полосу земли к северу, начиная от впадины Меотийского озера, на пятнадцать дней пути, где нет ни диких, ни саженных деревьев. Выше их обитают, владея вторым наделом, будины. Земля здесь покрыта густым лесом разной породы» (глава 21). Есть и дополнения по будинам: «Будины - коренные жители страны - кочевники. Это - единственная народность в этой стране, которая питается сосновыми шишками...» (глава 109). В связи с этими данными возникают неясности:

• о какой стране идет речь? • кто и когда производил наделение землей будинов и савроматов, почему

кочевники-будины живут в лесах? Таким образом, из более-менее точных данных и недоумений можно сделать

выводы: • собственно скифы занимают земли к востоку от Борисфена-Днепра до реки

Кальмиус, не доходя также Сиргиса-Северского Донца на севере; • за рекой Кальмиус на востоке и к северу от Танаиса-Дона соседями скифов

были савроматы, поэтому сам Танаис-Дон в то же время и нескифская река, хотя его Левобережное Низовье - скифское;

• непосредственными северо-восточными соседями скифов были меоты, занимающие среднее течение Северского Донца с его притоками Оскол и Айдар;

• северными соседями скифов были будины, занимающие бассейны рек Сула, Псел, Ворскла и, видимо, частично Северский Донец.

Все три этноса - меоты, савроматы и будины - не входили в состав Скифии (в какое время?), хотя Геродотом подчеркиваются их нескифские реки. Сложнее с савроматами и будинами, так как они владеют наделами в стране (подчеркнуто нами - В.Б.), а их земли - нескифские края. Вроде ясно, что это не Скифия. Объяснение может быть только одно, что наделы они получили от скифов, но ко времени похода Дария приобрели какой-то статус самостоятельности. Скифам-то это было известно, но этого не знал Дарий, иначе бы савроматы и будины не выступили сразу вместе со скифами против персов. Таким образом, мы сталкиваемся с какими-то новыми типами взаимоотношений между скифами и нескифскими племенами. Ведь и савроматы и будины кочевники и, видимо, именно

этим объясняется особый характер взаимоотношений со скифами, тоже кочевниками, в отличие, скажем, от отношений с земледельцами-

51 эллинами в Припонтийской Скифии. Безусловно, и эти вопросы требуют

специальных исследований. Для нас в данном случае важно, что в общей Скифии есть и третья обособленная часть со своей определенной территорией, тоже называемая Скифией, со своим набором этноса и поэтому соответственными особыми взаимоотно-шениями. Наконец, эта Скифия имеет и отдаленных северо-восточных соседей в лице меланхленов и фиссагетов. Казалось бы, не так уж и важны эти соседи для Скифии, а тем более для их локализации, однако, составленные нами карты перемещений ориентиро-ванных изображений-тотемов в скифо-персидской войне показывают, что война прокатилась и по их территории, вернее, их окраинам. Локализация меланхленов не слишком затруднена, так как при расстояниях по Скифии, приводимых Геродотом, находим :»... от моря внутрь страны до меланхленов, живущих выше скифов, 20 дней пу-ти» (глава 101). Уточнение, которое мы вынуждены сделать, это то, что отсчет этих 20 дней пути начинается от моря Понт и Киммерийского Боспора. Поэтому меланхлены оказываются действительно северо-восточными соседями скифов. Сложнее с фиссагетами, о которых мы только знаем, что в их землях находятся истоки рек Танаис, Сиргис, Лик и Оар, о чем мы упоминали выше. Поэтому, если в целом для всей Скифии фиссагеты и меланхлены являются северо-восточными соседями, то для части Скифии фиссагеты оказываются просто северными соседями.

Таким образом, мы завершили карту этнографии Скифии и как видим, в целом говорить о ее четырехугольности не приходится. Но ведь и сам Геродот предупреждал: «... Если принять Скифию за четырехугольник, две стороны которого вытянуты к морю, то линия, идущая внутрь страны, по длине и ширине совершенно одинакова с приморской линией...» (глава 101). Т.е. речь идет об условности, принятой для образности. Другое дело, насколько эта условность соответствует действительности и нашей карте. Конечно, и наша карта носит определенную условность, хотя бы в определении дней пути, так как они заведомо не могут быть одинаковыми по расстояниям в силу географических условий. Возможны также какие-то сдвиги по сторонам света, однако, не надо забывать, что последние в цепочках памятников могут вовсе и не быть крайними. Просто цепочки все-таки отражают определенные закономерности и нуждаются в насыщении новыми, а равно и старыми, материалами. Во всяком случае, полагаем, что наше понимание карты этнографии Скифии приближается к пониманию ее Геродотом. Как мы убедились выше, в ряде случаев у него тоже не было полной уверенности и четкого представления о ней. Поэтому разумно считать нашу карту основой для дальнейшей работы, так как она не умозрительна, а построена на конкретных материалах. Поэтому же позволим себе высказать еще некоторое соображение по поводу сообщений Геродота. Как мы надеемся, читатели уже убедились, что к моменту похода Дария Скифия действительно состояла из 3 частей и каждая из них была царством. Известны и имена 3 царей: Скопасис, Иданфирс и Таксакис. В таком же порядке они и правили в каждой из частей Скифии (глава 120), причем, великим царством названа вторая часть, принадлежащая царским скифам. Естественно, что главным, или великим, считался и царь Иданфирс. Однако, это предполагает и определенную зависимость от него других царей. Если судить по легендам о происхождении скифов, то для них традиционным является разделение на три царства с сохранением главенства над другими царями младшего сына, хотя царская династия одна (главы 5, 6 и 7). Таковым, видимо, являлся и Иданфирс. Впрочем, интересующихся ге-неалогией скифских царей адресуем к главам 76, 78 и 81 книги четвертой. Не вдаваясь в эти подробности, отметим, что Иданфирс являлся правнуком

52 Спаргапифа (царя агафирса), который убил законного царского наследника

Ариапифа. Для нас важны 2 момента:

1. генеалогическое древо скифских царей древнее, большое, ветвистое, отмечено династическими браками с представителями нескифских царских династий, которые позволяли себе прямо вмешиваться в дела наследования у царских скифов;

2. корни этого древа произрастают только у царских скифов. Таким образом, получается, что основными «поставщиками» царей для других

скифов являются царские скифы. Возможно, именно в этом смысле употребил Геродот название «скифы» по отношению к первому и третьему царствам (глава 52 и 101). Показа-тельно, что не все группировки скифов соглашались с таким порядком: «... Над иирками к востоку живут другие скифские племена. Они освободились от ига царских скифов и заняли эту землю» (глава 21).

Итак, мы завершили этногеографическую карту Скифии по данным Геродота и нашим представлениям (карта 9). Следующий шаг в подтверждение или опровержение этой карты мы видим в сопоставлении с картами археологических культур, вариантов и так далее, как в пределах очертившейся Скифии, так и их соседей. Излишне говорить что скифские памятники VI-V вв. до н.э. сосредоточены в степной части Северного Причерноморья и нет смысла наносить их на нашу карту. Достаточно сослаться на апробированные данные Ольховского B.C.108 Главный вывод из его карты заключается в том, что основной массив памятников сосредоточен в Поднепровье и Крыму, а единичные встречаются в Подунавье, на границах с Лесостепью, по Южному Бугу и Ингулу, по северным побережьям Черного и Азовского морей. Другими словами, их ареал соот-ветствует нашей карте с очерченными нами границами Скифии. В то же время обращает внимание, что, если расчленить все приведенные Ольховским B.C. памятники на хронологические горизонты, то они окажутся не столь многочисленными для каждого горизонта. А ведь по его данным наблюдается разнообразие в погребальных памятниках, так как не менее пяти типов (вариантов и т.д.) насчитывается в массе погребений:

• катакомба, • каменный ящик, • яма, • деревянная гробница • сырцовая гробница. Геродот же сообщает, что своих царей и сородичей скифы хоронят по

определенному обряду в четырехугольной яме, над которой насыпается земляной курган, что, видимо, только подкурганные катакомбы и ямы являются «чисто» скифскими захоронениями. Объяснение других типов (видов и т.д.), видимо, надо искать в хроноло-гии, этносе, влияниях и т.д. Другими словами, возможно, не все погребения, известные как скифские, являются таковыми. Просто по времени они скифские. Однако, мы упоминали выше, что даже с бесспорно скифскими погребениями не решены вопросы их хронологии. Другой вопрос тоже относится к разряду неупорядоченности. В первую очередь это касается эллинов. Уже банальна их массовость особенно в первом скифском царстве как по количеству, так и по глубине проникновения в быт и погребальную обрядность скифов. Отсюда наш призыв к более пристальному обследованию ряда архео-логических культур, вариантов и т. д., носящих скифоидный облик. К ним относятся и савроматы, локализация109 которых на нашей карте как раз и окаймила произвольно нанесенные нами границы Скифии на востоке, косвенно подтверждая их. Конечно, реко-мендовать легче, чем решать конкретные вопросы, но мы просто не имеем такой возможности. А хотелось бы присмотреться к:

1. Побужской группе, т.к. на Правобережье Южного Буга могут быть материалы ализонов, а на Левобережье - эллинов;

53 2. Правобережно-Днепровской, т.к. на реке Ирпень возможны материалы

андрофагов, а на истоках реки Тетерев - невров;

3. Посульской, Ворсклинской и Северо-Донецкой, т.к. они в целом могут относиться к будинам с вариацией Ворсклинской группы к гелонам (= эллинам);

4. Сейминской, т.к. это могут оказаться фиссагеты; 5. Таманской, т.к. там должен быть значителен процент эллинской, скифской и

синдской культур. Можно было бы продолжить, но и так нам ясно, что прямое увязывание

археологической культуры, варианта, общности и т.д. с определенным этносом поможет лучше понять эти культуры. Известно, что археологи не особенно охотно это делают, но, хотя бы предположительно это делать нужно. И отнюдь не умозрительны наши пре-тензии, ибо мы предполагаем в разной мере масштабы участия различных этносов в скифо-персидской войне.

Итак, мы поневоле завершили составление карты этнографии Скифии в основном конца VI в. до н.э. При этом как-то неловко, что к существующим разногласиям по этому поводу мы вносим еще одну версию. Но без нее мы просто не можем зримо представить весь поход Дария, поэтому и получилась взаимозависимость этой карты и маршрута похода Дария. В принципе это так и должно быть и несколько снимает складывающееся у читателей сообщений Геродота мнение о повторах. Однако, это только ощущение - на самом деле это происходит из-за нерасчлененности Геродотом всего похода по этапам. Видимо, он сам не имел четкого представления, либо недополучил требуемой информации. Попробуем это сделать по его собственным сообщениям и нашим данным. А сомневающимся в правомерности видеть в крылатом льве символ Дария, адресуем к тому же Геродоту: «После переправы через Аракc уже на земле массагетов ночью Кир увидел вот какой сон. Царю представилось, что он видит старшего из сыновей Гистаспа с крыльями на плечах, осеняющих одним крылом Азию, а другим Европу...» (книга первая, глава 209). А ведь этим сыном Гистаспа и был Дарий.

54 ЭТАПЫ МАРШРУТА ДАРИЯ I ПО СКИФИИ И ЕГО ПОДГОТОВКА

Замысел похода. Обычно любому серьезному предприятию предшествует его

замысел, выявление возможностей его осуществления и т. д., но почему-то ни один исследователь не пытался это выяснить. Видимо, свою роль сыграли сомнения вообще в возможности такого похода и в такой короткий срок. Ведь фактического материала, подтверждающего поход, просто не было. Даже то, что было, ставилось под сомнение, равно как и вполне конкретные сообщения Геродота. Их отнесли в область легендарного и мифического. Безусловно, Геродота есть за что критиковать и делать это нужно, но не до степени же отрицания. Чтобы обнаружить рациональное в его сообщениях, проведем параллельное чтение с сопоставлением фактического материала.

Итак, сначала о версиях причин похода. Версия 1: «... Атосса (по наущению Демокеда) сказала возлежащему с ней на ложе

Дарию вот какие слова: «Царь! При всем твоем великом могуществе ты бездействуешь. Еще ни один народ ты не покорил персам и не преумножил персидской державы. Че-ловеку молодому, как ты, властителю великих сокровищ, следует проявить себя великими подвигами, дабы персы знали, что над ними властвует муж. Это пойдет тебе вдвойне на пользу: Персы будут знать, что во главе их стоит муж, и, занимаясь войной, они не будут иметь досуга, чтобы восставать против тебя. Теперь, пока ты еще молод, ты можешь совершить великий подвиг. Ведь с ростом тела растут и духовные силы, а когда тело начинает стареть, то с ним вместе дряхлеет и дух и уже неспособен к великим свер-шениям». Так сказала Атосса по наущению Демокеда, а царь отвечал ей: «Жена! Все, о чем ты говоришь, я и сам думаю совершить. Я ведь собираюсь перекинуть мост с нашего материка на другой и идти на скифов. И это скоро должно совершиться...» (книга третья, 134).

Версия 2: «После завоевания Вавилона сам Дарий выступил в поход на скифов.

Так как Азия была богата воинами и огромные средства стекались в страну, то царь пожелал теперь наказать скифов за вторжение в Мидию и за то, что скифы, победив своих противников - мидян, первыми нарушили мир» (книга четвертая, 1).

Таким образом, поход замышлялся по первой версии в начале царствования Дария I (549-486 гг. до н.э.) и высказан им перед началом завоевания Эллады, в частности острова и города Самос, т.е. на дальних подступах к сухопутному пути к скифам. Здесь явно проглядывают первые шаги к установлению господства в Азии и Европе, цели укрепления царской власти и отвлечения от поползновений на захват царского трона. Ведь незадолго до этого сам Дарий силой захватил этот трон. Другими словами, практические шаги Дария на первых порах в точности разворачивались в соответствии с первой версией. По второй версии сам поход на скифов характеризуется как возмездие. Она и стала официальной, имея девизом месть за поруганную честь мидян, а официальным главным знаменем, видимо, стало знамя с родовым тотемом мидян110 (глава 84). Таким образом, формальный повод к войне дали скифы, которые так и не были оповещены об этом.

Подготовка похода. Ни в одной из книг Геродота нет сообщений о пред-

варительной разведке будущего театра военных действий на территории скифов, есть только косвенное подтверждение необходимости такого образа деятельности, которое вполне приложимо к скифам: «Атосса же отвечала на это вот что: «Нет! Тебе не следует сначала идти на скифов. Ведь они будут в твоей власти, как только ты пожелаешь. Ты должен ради меня идти в поход на Элладу. Мне рассказывали о лаконских, аргоссиких, аттических и коринфских женщинах, и я желаю, чтобы они у меня служили. А у тебя есть

55 человек, который лучше всякого другого может дать подробные сведения об

Элладе и быть проводником. Это тот враг, который исцелил твою ногу». А Дарий сказал: «Жена! Если по-твоему нам следует прежде всего обратиться против Эллады, то лучше всего я думаю, сначала послать туда соглядатаев из персов и вместе с ними эллина, о котором ты говоришь. Они разузнают все и сообщат нам о положении дел в Элладе. А тогда я, все хорошо разузнав, начну войну с эллинами» (книга третья, 134). Именно такой образ действий подтверждает другой письменный источник: «Дарий приказал капа-докийскому сатрапу Ариарамну перейти в Европу против скифов и взять в плен мужчин и женщин. Ариарамн, переправившись на 30 пятидесятивесельных судах, взял скифов в плен, причем захватил и брата скифского царя Марсагета, найдя его заключенным в оковы по приказу брата за какой-то проступок...» (Ктесий Книдский. История Персии, §16). Полагаем, что после допроса пленных Дарий окончательно отработал план маршрута по Скифии, иначе не было бы и определения срока в 60 дней на весь поход.

Второй задачей разведывательной деятельности персов было обеспечение сохранения тайны как в направлении главного удара, так и неожиданности нападения. Но, видимо, утечка информации все-таки произошла, так как скифы уже на третий день после перехода Дария через Истр уговаривали своих соседей в собрании царей помочь им, ибо персы хотят и их покорить (главы 118, 119), либо их насторожил факт взятия у них пленных. Но можно признать, что фактор внезапности сработал, но сам замысел похода сохранялся в полном соответствии с программной речью Дария перед его выборами на царский трон. Он высказал мнение, что только единодержавие способно сохранять тайны решений, направленных против врагов (книга третья, 82). О других разведывательных мероприятиях судить невозможно, хотя явно требовалась подготовка переводчиков, проводников и т.д.

Непосредственные же действия Дария по организации похода отражены в главах 83, 87 и 89 книги четвертой. По главе 83: «Дарий готовился к походу на скифов и

рассылал вестников к подвластным народам. Одним царь приказывал выставить войско, другим корабли, наконец, третьим построить мост через Фракийский Бос-пор...» По главе 89: «... Ионянам он повелел плыть в Понт до устья реки Истр, а затем по прибытии к Истру построить мост через реку и ожидать его там (ибо корабли вели ионяне, эолийцы и геллеспонтийцы)...». Добавим, что замысел Дария предусматривал строительство не 2 мостов, а 3:

1. на Фракийском Боспоре (главы 83, 87 и 89); 2. на Истре (глава 89); 3. на Киммерийском Боспоре (уже упоминавшийся выше Капитолийский

кодекс). Результатом всей предварительной деятельности Дария стало собранное им войско

и флот, отраженное в главе 87: «...Численность пеших и конных воинов составляла (кроме экипажа) 700.000 человек. Кораблей же было 600...» Эта же численность подтверждается и Ктесием Книдским111. Ни в одной из глав Геродотом не приводится состав войск Дария, кроме разделения на пехоту и конницу. А это важно при идентификации погребений конца VI в. до н.э., обнаруженных на маршруте Дария. Разумеется, это в основном погребальный инвентарь в виде предметов вооружения, украшений и т.д. Естественно, и эта проблематика требует специальной работы, укажем только 2 источника по Геродоту:

1. книга третья, главы 89-97 - о 20 caтрапиях персидской державы, их народах, народностях и племенах;

2. книга седьмая, главы 41, 61, 62, 63, 74, 84, 86; книга восьмая, глава 113; книга девятая, глава 61 - о вооружениях, украшениях и т.д.

56 Для нас важно в данном случае подчеркнуть, что Геродот все войско Дария

называет персами, но собственно персы составляли там только часть пехоты и конницы. Другую часть составляли мидяне, входившие и в пешее войско, в котором были ассирий-цы, киссии, лидийцы, фракийские геты и др.

Наконец, в подготовительном периоде обнаруживаются и противники похода. Главным противником Геродот называет Артабана, брата Дария по отцу Гистаспу, который так и не простил Дарию поход, хотя и принял в нем непосредственное участие, о чем впоследствии с ужасом вспоминал (книга четвертая, глава 83; книга седьмая, глава 10). Можно также предполагать неодобрение похода на скифов и жены Дария Атоссы, а также некоторых советников, поскольку лесбосец Кой, сын Эрксандра, после перехода Дария через Истр, хотя и дал хороший совет не разрушать мост, но сомневался в бла-гоприятном исходе (книга четвертая, 97). Открыто против похода, кроме Артабана, никто не осмелился выступить, однако в составе войск Дария могли быть и скифы-наемники, реакция которых на поход тоже могла быть отрицательной. Возможно, участие таких на-емников надо искать в т.н. «геральдических» позах абсолютно зеркально-отраженных тотемах, характерных для определенных скифских племен. Но это только при условии до-казанности датировки этих тотемов концом VI в. до н.э.

Этапы маршрута Дария по Скифии. Мы не станем касаться продвижения Дария

к Истру, равно как и его передвижение после поражения в войне. Не будем мы давать и полный текст Геродота, а только общую схему.

«97... Дарий с сухопутным войском подошел к Истру. После перехода всех воинов на другой берег, он повелел ионянам вместе с экипажами кораблей уничтожить мост и следовать за ним по суше...»

Вырисовываются 2 момента: 1. свидетельство заранее разработанного плана, по которому Дарий не собирался

возвращаться прежним путем, а уйти из пределов Скифии, минуя Кавказ, через Дербентский проход, в Персию. Поэтому прав переводчик Геродота, делающий это предположение (Геродот. История, примечание 81 к книге четвертой, с. 522);

2. косвенное подтверждение построения войска Дария по типам вооружений (см. выше о предметах вооружения, украшениях и т.д.), иначе бы ионяне не шли сзади всего войска отдельной колонной.

«97... Выполняя повеление царя, ионяне уже собирались разрушить мост. Тут Кой, сын Эрксандра, стратег митиленцев, осведомившись сперва у царя, угодно ли ему выслушать совет человека, желающего его дать, сказал следующее: «Царь! Ты ведь собираешься в поход на страну, где нет ни вспаханного поля, ни населенного города. Так прикажи оставить этот мост на месте и охрану его поручи самим строителям. Если все будет хорошо и мы найдем скифов, то у нас есть возможность отступления. Если же мы их не найдем, то по крайней мере хоть обратный путь нам обеспечен. Меня вовсе не страшит, что скифы одолеют нас в бою, но я боюсь только, что мы их не найдем и погибнем во время блужданий... Дарий весьма милостиво принял этот совет.»

Свидетельство кардинального изменения конечной фазы всего маршрута, связанного, очевидно, с получением каких-то очень важных данных по самой Скифии, да и, пожалуй, самой стратегии войны. Вряд ли совет одного стратега мог сыграть решающую роль уже на земле скифов. Но это же свидетельствует о военной гибкости Дария, пошедшего на коренную ломку всего похода уже в процессе его осуществления.

«98... Дарий завязал на ремне 60 узлов. Затем он вызвал ионийских тиранов на совещание и сказал им следующее: «Ионяне, прежде мое приказание о мосте я отменяю. Возьмите

57 этот ремень и поступайте так: как только увидите, что я выступил против скифов,

начиная с этого времени, развязывайте каждый день по одному узлу. Если я за это время не возвращусь, а дни, указанные узлами, истекут, то плывите на родину. Пока же, так как я переменил свое решение, стерегите мост и всячески старайтесь его сохранить и уберечь. Этим вы окажете мне великую услугу». Так сказал Дарий и поспешил с войском дальше.»

Этюд с взятием и развязыванием узлов явно носит обрядово-магически-религиозный характер, да и число 60 носит неблагоприятный характер. Явно подчеркнут примитивизм приказа, уж считать и писать эллины умели! Фактически перед нами признание Дарием своего поражения в еще на начавшемся предприятии. Возможно, это свидетельство попытки Дария обмануть судьбу за счет форсированности всего похода, коль скоро наблюдается такая жесткая регламентированность времени.

«102. После совещания скифы убедились, что они одни не в состоянии отразить полчища Дария в открытом бою и отправили послов к соседним племенам. Цари последних уже собрались на совет, чтобы обдумать, как им поступить ввиду вторжения такого огромного войска. На совещании присутствовали цари тавров, агафир-сов, невров, андрофагов, меланхленов, гелонов, будинов и савроматов.»

По сути, речь идет о 2 разных совещаниях, места проведения которых неизвестны: первое - скифов, и второе - союзников и соседей. Первое оказалось неоконченным, так как не было еще данных о масштабах нашествия. Проходило, видимо, под руководством царя первого царства Скопасиса, очевидно, в первый же день нашествия. Вариант, что совещались все 3 царя совершенно невероятен, так как нападение было неожиданным. Продолжение совещания могло состояться только на второй день, так как надо было убедиться в грандиозности масштабов нашествия. Но это значит, что Дарий первый день стоял лагерем около Дуная, пока не перешло реку все войско и он не провел совещание. Не окончили совещание и скифы, о чем говорят их решения:

1. сами скифы не в состоянии отразить нападение; 2. просить соседей о помощи. Первое собрание царей соседей и союзников могло

быть не ранее 4-5 дня. Обращает внимание, что собрались не все цари соседей. Не было представителей ализонов, фиссагетов, меотов и синдов, но большинство было.

«118. Итак, скифские посланцы прибыли в собрание царей упомянутых племен. Они сообщили, что персидский царь, покорив все племена в другой части света, построил

мост на перешейке Боспора и переправился на этот материк. Затем царь подчинил фракийцев и навел мост через Истр. Теперь он желает завоевать все их земли. «Вам никоим образом не следует держаться в стороне, - говорили послы, - и допустить нашу гибель. Давайте выступим единодушно навстречу врагу... Ведь персидский царь выступил в поход против нас, также как и против вас. Покорив нас, он не успокоится и не пощадит и вас...»

119. После этого сообщения скифов прибывшие сюда цари племен стали держать совет. Мнения участников разделились: цари гелонов, будинов и савроматов пришли к согласию и обещали помочь скифам. Цари же агафирсов, невров, андрофагов, а также меланхленов и тавров дали скифам такой ответ: «Если бы вы прежде не нанесли обиды персам и не начали войны с нами, тогда мы сочли бы ваши просьбы правильной и охотно помогли бы вам... Если же персы вступят и в нашу страну и нападут на нас, то мы не допустим этого. Но пока мы этого не видим, то останемся в нашей стране. Нам кажется, что персы пришли не против нас, а против своих обидчиков.»

Решение первого совета царей соседей и союзников фактически означал 58

отказ в помощи, так как из 8 его участников помощь обещали только 3. В первую очередь обращает на себя внимание выражение «цари племен». Правильнее говорить, видимо, что это вожди племен. Во-вторых, они выдвигают в обвинение скифам официаль-ную версию похода Дария. Это можно расценивать только как данные Дарием в подготовительном к походу периоде какие-то гарантии этим «царям», подкрепленные, разумеется, соответствующими подарками (подкуп?). Но это же свидетельствует о неблагополучии во взаимоотношениях скифов со своими соседями. Показательно, что согласились оказать помощь только соседи третьего скифского царства.

«120. Получив такой ответ, скифы решили не вступать в открытое сражение с персами (так как эти соседи не пожелали им помочь). Скифы стали медленно отступать, угоняя скот, засыпая колодцы и источники и уничтожая траву на земле. Свое войско они разделили на два отряда. К первому отряду под предводительством царя Скопасиса присоединились савроматы. Отряд этот в случае нападения персов на эту область должен был отступать прямо к реке Танаису вдоль озера Меотида. Если же персы повернут назад, то преследовать их. Это войско принадлежало первой из трех частей скифского царства и получило приказание идти указанным путем. Два других царства - великое царство под властью Иданфирса и третье, царем которого был Таксакис, соединившись в одно войско вместе с гелонами и будинами, должны были также медленно отступать, держась на расстоянии дневного перехода от персов, и таким образом выполнить военный план. Прежде всего, нужно было заманить персов в земли тех племен, которые отказались от союза со скифами, чтобы вовлечь их в войну с персами. Если они не пожелали добровольно выступить против персов, то их надо было заставить воевать против воли. После этого им пришлось бы вернуться в свою землю и напасть на персов, если бы это оказалось разумным.»

Фактически речь идет о втором совещании скифов уже с участием всех 3 царей, место проведения которого тоже неопределимо, но по времени это должно быть не ранее третьего дня. Решения совещания предопределили стратегию и тактику войны с Дарием:

• стратегия - полное всемерное изматывание сил противника без решающего сражения;

• тактика - партизанские действия. Конкретные задачи: • войско первого царства и савроматы во главе со Скопасисом прикрывают левый

фланг направления на территорию третьего царства; • войска второго и третьего - правый фланг направления на территорию второго

царства и далее по землям отказавших в помощи соседей. Характерно, что подтверждается соседство с третьим царством Таксакиса гелонов

и будинов, а савроматы прикрыли направление на свои земли. Обращает внимание, что

отступление скифов было медленным, значит, в первые несколько дней и Дарий мед- ленно двигался на север, ожидая решающего сражения и не желая попасть в невыгодную позицию в незнакомой местности.

«121. Приняв такое решение, скифы выступили против войска Дария, выслав вперед головной отряд лучших всадников. Кибитки с женщинами и детьми, а также весь остальной скот, кроме необходимого для пропитания количества голов, они отправили вперед с приказанием все время двигаться на север.

122. После этого обоз выступил вперед. Головной отряд скифов встретил персов на расстоянии около трехдневного пути от Истра. Скифы опередили врагов на дневной переход и расположились станом, уничтожая всю растительность. Лишь только персы заметили появление скифской конницы, они начали двигаться пс следам врагов, которые все время отступа-

59 Излишне говорить, что пока все действия происходят на территории первого

царства, которое прикрывает войско Скопасиса, и в связи с этим возникает вопрос, где же пункт в почти 3-х днях пути от Истры? Пусть простят нас специалисты и неспециалисты тоже, но географически по мерке Геродота мы выходим именно в район села Твардица. А вот и первое свидетельство первого противостояния в лице участников войны, зафиксированное археологически на фаларе! И это не наше желание преувеличить значение твардицких фаларов, но действительно самая юго-западная находка в Северном Причерноморье и первая в цепочке ориентированных тотемов лося и пантеры с одной стороны, а с другой - крылатого льва и льва. Наверное, теперь надо уведомить читателя, что для простоты восприятия мы подставим реальные имена царей вместо символов-тотемов, как мы их видим:

• крылатый лев, дракон, чудовище, чудовищная змея - символ Дария I; • лев - мидяне в составе войск Дария; • лев - символ скифского рода из Скифии; • лось - символ Иданфирса; • пантера - символ Таксакиса; • орел - символ Скопасиса; • волк - символ савроматов. К тому же, адресуем читателя посмотреть соответствующие карты с этими

символами. Первая встреча отряда Скопасиса археологически зафиксирована в кургане V в. до н.э. у с. Арциз (136. Арциз, к. 1) и у с. Раскоицы (128. Раскоицы). Село Арциз не так далеко находится от с. Твардица, но свидетельствует о том, что войско Дария еще не было построено колонной для маршрута. Село же Раскоицы находится у переправы через реку Днестр. После переправы через Днестр уже четко обозначилось движение Дария на северо-восток, имея на правом фланге мидян, к истоку реки Ингулец (58. Михайловка (Пруссы), к. 9); часть войск повернула на восток к устью Южного Буга (88. Панское 1, МО 4), с дальнейшим выходом к речке Базавлук (75. г. Орджоникидзе, гр. Страшной Могилы, к. 6), где и должна была соединиться с основным войском Дария. За это время основное войско во главе с Дарием проделало маршрут от Михайловки (Пруссы) от истоков Ин-гульца, через 115. Александрополь, к., до Левобережного Днепра (74. Вольная Украина, к. 2 п. 2 и к. 22 пп. 1 и 2). Правое крыло имело более короткий маршрут, так как двигалось к истокам Ингула (51. Омельник, к. 2), где повернуло к юго-востоку с дальнейшим выходом тоже на Левобережье Днепра (85. Архангельская Слобода, к. 5; 74. Вольная Украина, к. 2 и к. 22 пп. 1 и 2), через междуречье Ингула и Ингульца (83. Желтокаменка, к.). Таким образом, четко обозначились тактические цели Дария буквально «прочесать» территорию первого скифского царства тремя колоннами, вплоть до его северных границ, с промежуточным этапом на Левобережье Днепра, в районе стыка трех скифских царств.

Слова Геродота о преследовании персами передового отряда из лучших наездников справедливы только до среднего течения реки Синюха (Левобережного притока Южного

Буга), что в целом составляет от Дуная 11 дней пути. Если вычесть примерно 3 дня пути от Истра, когда они встретились с персами, то получается, что дней 8 этот отряд «вел» их за собой. Видимо, именно 11 дней потребовалось скифам, чтобы собрать все силы из всех царств. Получается, что именно на 12 день скифы собрали сколь-нибудь серьезные (если не все) силы в междуречье Днепра и Синюхи. Тут мы вынуждены обратить внимание, что в состав войск скифов входили и гелоны, подавляющее большинство которых явно не были конными, а пешими.

Наконец, поведем учет пройденного Дарием маршрута в днях пути. Причем, учет ведется в обыкновенных днях пути, что в дальнейшем явно потребует коррекции, так как условия похода - это не мерное продвижение по территории.

60 «122. ...Затем персы напали на одну из частей скифского войска и преследовали ее

в восточном направлении к реке Танаису. Скифы перешли реку Танаис, а непосредственно за ними переправлялись и персы и начали дальнейшее преследование, пока через землю савроматов не прибыли в область будинов».

Мы расстались с войском Дария на стыке трех скифских царств, в непо-средственной близости от «земли Герра» (либо даже на ней), и теперь впору оценить пройденный маршрут, который мы условно будем считать этапом, так как он имел продолжение. Итак, этап с точки зрения планов Дария и скифов. Видимо, нужно допустить полное совпадение и планов Дария и ожиданий самих скифов. За 22 обыкновенных дня пути им пройдена третья часть Скифии, однако, решающего сражения так и не произошло. Более того, противник остался недосягаемым и просто неуловимым. Отдельные стычки не в счет. А ведь время уже отмерило треть узлов. Впору было задуматься, что делать дальше. И вот тут, очевидно, Дарий начинает осуществлять свой первоначальный план маршрута с направлением на Кавказ, но с выходом на него через Крым. Ведь теперь (а может и раньше) он знал, что это территория царских скифов, следовательно, можно надеяться, что это заденет скифов и они вступят в решающее сражение? Таким образом, первый этап для Дария не принес никаких реальных результа-тов, кроме заранее запланированных потерь вследствие больших расстояний, болезней и т.д. А скифы? На этом этапе маршрута еще вопрос, действительно ли их преследовали персы (а, значит, они выполнили свой военный план), или скифы медленно отступали? Т.е. скифы поневоле подчинились давлению противником в нужном ему направлении. Если формально следовать словам Геродота, то действительно, скифы сначала медленно отступали, а затем только начали преследовать их персы (смотри начало и конец главы 122). Приходится признать точность выражений Геродота, отражающих истинное положение вещей. А, значит, признать, что первый этап маршрута Дария полностью совпадал с его первоначальным планом, но только в смысле направления, а не надежд на сражение. А скифы с успехом осуществляли свой план избегать противника. И вот, наконец, начало второго этапа маршрута Дария. Персы начинают преследовать скифов. А вот тут у историков происходит неувязка с географией. Если логически можно себе представить движение Дария до Днепра, что в общем-то, соответствовало действительности, то далее от Днепра на восток в земли савроматов можно было попасть вдоль побережья озера Меотида. Но вот Геродот сообщает, что скифы перешли через Танаис и идут через земли савроматов к будинам. Вот тут и неувязка, потому что не надо переходить Танаис, чтобы попасть к савроматам, если двигаться от Борисфена-Днепра на восток. Эта ловушка для историков оборачивалась тем, что неминуемо надо было на карте этногеографии Скифии размещать савроматов за Доном, что еще куда ни шло, если бы не будины с гелонами. Разумеется, это оборачивалось идентификацией Герра, Гипакириса, Сиргиса, Лика, Оара с Кубанью, Манычем и т.д., т.е. реками Предкавказья и в целом Северо-Восточного Причерноморья. Надо отметить, что именно такое понимание сообщений Геродота зародилось еще у древнегреческих писателей и историков и без успеха продолжается до сих пор. Может быть, это и было бы справедливо, если бы Дарий

ушел назад в Персию именно через Дербентский проход. Но вот известно же, что он еле-еле спасся благодаря мосту через Истр. И об этом писал не только Геродот. Об этом знал весь древний мир. Не знал он только, где размещались будины. Надеемся, мы сумели убедительно показать, что Геродот не ошибался в размещении будинов на карте этногеографии Скифии. Просто мы хотели показать, что произошло наложение гипотетического

61 пункта из военного плана скифов на сознание исследователей, а поскольку

восточное направление исключало дальнейший маршрут Дария, то и объявлялись сообщения Геродота вымыслом. Однако вернемся к фактам, а они таковы, что цепочки памятников потянулись с Левобережья Днепра, через весь Крым на Кубань. Формально движение Дария на юг к таврам вроде совпадает с намерением скифов втянуть их в борьбу с персами. Однако на земле тавров пока мы не имеем ни одного памятника с ориентированным тотемом. Образно говоря, персы «в горы не пошли», значит, скифы не сумели втянуть тавров в войну. Уже этот факт заставляет считать, что то преследование, о котором говорит Геродот, совсем не является запланированным скифами. Второй факт повесомее и связан с сообщением Капитолийского кодекса о мосте через Боспор Кимме-рийский. Значит, о нем заранее позаботился Дарий. Таким образом, у Геродота образовалась лакуна в сообщениях, что и привело к недоразумениям в науке. Не станем перечислять памятники на территории Крыма, укажем только, что на Кубани конечными пунктами, откуда персы повернули на север, был район станиц Воронежская, Темижбекская, Ладожская (100. Темижбекская, к. «Жирный»; 102-103. Уляп, насыпь, к. 2, ритуальный комплекс; к. 5, ритуальный комплекс; к. 11, ритуальный комплекс; 125. Воронежская; 126. Ладожская). Протяженность этого этапа маршрута от Днепра составила 18 дней, а до Дона требовалось еще 5 дней (59. Елизаветинская, к. №1; 95. Большая Близница, к.; 96. Елизаветинская, «Пять Братьев», к. №8 и 9)112. Таким образом, второй этап маршрута по преодолению пространств второго скифского царства уложился в 23 дня. А всего прошло уже 45 дней. Обращает на себя внимание, что на трассе уже пройденного Дарием маршрута есть тотемы, ориентированные на запад. Есть такие тотемы и на трассе вдоль озера Меотида, по его северному побережью, от Низовий Дона до Днепра. Вспомним, что уже прошло 45 дней маршрута, поэтому правильно, видимо, считать, что и на Кубани и на Дону Дарий начинает отсылать назад ослабевшие части войска, с задачей их выхода на территорию первого скифского царства, в район Лево-бережного Днепра.

«123. Пока путь персов шел через Скифию и Савроматию, они не могли опустошать местность, так как она была бесплодной. Проникнув в земли будинов, персы нашли там город, окруженный деревянной стеной. Будины бежали, город опустел и персы предали его огню. После этого персы продолжали следовать все дальше за отступающим противником, пока, пройдя через эту страну, не достигли пустыни...

124. Дойдя до пустыни, Дарий с войском остановился станом на реке Оаре. Затем царь приказал построить восемь больших укреплений на равном расстоянии - около 60 стадий друг от друга. Остатки этих укреплений сохранились еще до нашего времени. Пока царь занимался этим сооружением, преследуемые им скифы обошли его с севера и возвратились в Скифию. При внезапном исчезновении скифов Дарий велел оставить наполовину завершенные постройки и так как скифы больше не появлялись, повернул на запад. Царь предполагал, что перед ним находится все скифское войско и что скифы бежали на запад.

125. Дарий шел с войском весьма быстро и, прибыв в Скифию, встретил там оба отряда скифского войска. Столкнувшись с врагами, царь начал преследование, причем скифы опережали его на один день пути. И так как Дарий не прекращал преследования, то скифы, согласно своему военному плану, стали отступать во владения тех племен,

которые отказали им в помощи, и прежде всего - в страну меланхленов. Вторжение персов и скифов устрашило меланхленов».

От Низовьев Дона-Танаиса общее направление маршрута Дария по землям савроматов, а затем по террито-

62 рии третьего скифского царства было на северо-запад, к истокам реки Ворскла (от

59, 95, 96, мимо 123. х. Клименкова, к. к 65. Каменка, к. 21 п. 2). Протяженность этого участка маршрута составляет не менее 15 дней пути. Таким образом, получается, что на реке Оар-Айдар как раз и кончился отведенный ранее на весь поход 60-ти дневный срок, и именно на границе третьего царства Дарий и начал строить укрепления. По-видимому, настало время обсудить итоги не на ходу. Положение, конечно, было катастрофическим, ведь не было достигнуто ни одного положительного результата. Более того, противник был потерян, а войско таяло неумолимо. Невозможно точно подсчитать, сколько дней стоял лагерем Дарий на реке Оар, на границе с пустыней, но, судя по тому, что ук-репления были построены только наполовину, прошло не менее 3 дней. Дальнейший маршрут Дария в Скифию, на территорию первого царства, допускает вариантность, в том числе и правильность нашего определения реки Оар. Последовательность изложения Геродотом похода свидетельствует, что Дарий прошел и земли будинов, где встретил и сжег Гелон, а только затем вышел на границу с пустыней, к реке Оар. Однако материалы памятников показывают, что цепочки их тянутся сначала на территорию первого царства с реки Айдар, а только потом уходят к северу. И тут, действительно, персы могли встретить город Гелон, когда они шли на земли меланхленов. Поэтому, видимо, текст главы 123 дол-жен последовать после текста главы 124. Другими словами, произошла замена порядковых глав - тексты надо поменять местами и тогда все станет на место. Это тем более справедливо, что текст следующей, 125, главы как раз и говорит о том, что Дарий продолжал преследовать с территории первого царства и отправился к меланхленам. Поэтому учет маршрута Дария с реки Оар показывает его направление на юго-запад, в междуречье Днепра и его притока Базавлук (от упомянутой Каменки до 68. Красный Кут, к., «кучи»; 69. Чертомлык, к.; 86. Слоновская Близница и 115. Александрополь, к.). Расстояние в днях на этом этапе маршрута составило до 7 дней, что, учитывая стояние на Оаре, составило уже не менее 70 дней. Обращает на себя внимание, что только в главе 125 Геродот пишет о начале осуществления второй части их военного плана. Поэтому уверенно можно утверждать, что только с территории первого царства, со времени второго появления там Дария, начинается навязывание скифами своего плана. А это свидетельство растерянности Дария и, видимо, ему дорого стоило решиться на продолжение похода. Да и все равно надо было выбираться поближе к мосту через Истр. Поэтому он опять появляется в Скифии и находит все войско скифов. Тогда у него появляется новая надежда на сражение. По-видимому, именно к этому периоду относятся свидетельства Ктесия Книдского, что Дарий продвинулся в Скифии на 15 дней пути, а затем послал свой лук скифам, но скифский оказался крепче (тот же §16). Ктесий считал, что именно отсюда началось бегство Дария, но он ошибается. Дарий продолжил преследование и теперь уже в земли меланхленов. К этому времени скифы получили три решающих преимущества:

1. выигрыш во времени, так как назначенный Дарием срок уже прошел; 2. определенное ослабление войска Дария (вспомним хотя бы двукратную отсылку

ослабевших воинов назад по маршруту); 3. огромное психологическое превосходство скифов над персами, так и не

сумевших переломить ход событий в свою пользу. Таким образом, именно от района Александрополя начинается следующий этап

маршрута Дария к меланхленам (от 115. Александрополь, к., через те же 58. Михайловка (Пруссы), к. №9 на северо-запад и северо-восток - к 73. Волковцы, к. 1897-1898 гг. и 81. Аксютинцы, к. №5 1905 г., где повернули на

63 восток до 77. Мастюгино, к. 2 и 78. Дуровка, к.). Протяженность этого этапа

маршрута составляет не менее 20 дней пути (всего уже 90!). «125... Затем скифы начали завлекать врага в область андрофагов». Маршрут от меланхленов до земель андрофагов у реки Ирпень составил не менее

16 дней пути (от 77 и 78, через 27. Песчаное и 108. Пастырское, ур. Галущино, к. 2 до 26. Бересняги, к., к . 4 и 5).

«125... Устрашив и этих, они стали отступать в земли невров. После этого, наведя страх и на невров, скифы отступили к агафирсам. Скифы же не пошли в страну агафирсов, так как те не желали их пропускать, а стали заманивать персов из страны невров в свою землю».

От Ирпени маршрут Дария пролег на юг до речки Горный Тикич в земли невров (от 26. до 67. Новоселки, к. 4). Протяженность от андрофагов до невров составила 3,5 дня пути, а всего прошло уже 115 дней.

Предпоследний этап маршрута из земли невров пролег в третий раз в Скифию - на юго-восток, в междуречье Ингула и Ингульца (от 67. до 34. Журовка, к. 1, 400 и 401 и 66. Пески, к. №9 и 11 и 83. Желтокаменка, к.). Протяженность маршрута от невров в Скифию составила 7 дней. В целом маршрут в земли северных соседей скифов длился 47 дней пути. В результате, третье появление Дария в первом царстве состоялось через 122 дня пу-ти. Последние пункты, где есть ориентированные на запад тотемы крылатого льва - это упомянутые 66. и 117. Ольвия, некрополь. По тотему льва есть цепочка памятников как на восток, так и на запад (87. Белозерка, к. «Агус»; 21. Ольвия, м 81; 89. Никоний). В связи с этим встает вопрос о месте последнего лагеря Дария. Единодушия в решении этого вопроса у исследователей нет. Предложим свою версию. Если сопоставить перемещения на запад тотемов крылатого льва, льва, лося, пантеры, орла и волка (карты 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8), то местоположение последнего стана Дария вроде вырисовывается севернее Ольвии, на Левобережье Южного Буга. Таким образом, маршрут персов по Скифии до последнего стана длился еще 4 дня, а всего с начала похода прошло 126 дней пути.

Мы намеренно выпускаем главы 126, 127 и 134, где описываются уговоры Дария скифов принять сражение, их знаменитый ответ в виде «даров» и окончательное решение скифов не давать сражения. У нас нет твердой уверенности, где это произошло. Возмож-но, это именно на расстоянии 15 дней пути от Истра, как об этом писал Ктесий Книдский (§16). Тогда это должен быть район Киевщины. Единственное, что можно сказать, что отказ скифов от сражения и знаменитый эпизод с зайцем вполне в духе даров скифов. Ви-димо, войско Дария было уже настолько измотанным, что заяц оказался именно тем символическим животным, которое можно было уподобить этому войску. Т.е. его можно было, улюлюкая, загнать насмерть без риска для себя. Признаемся, что можно было бы выбрать все памятники с изображением зайца и посмотреть на результат, но на это у нас просто не хватило сил. Причем, зайца не надо рассматривать как тотем какого-то рода, а видеть за ним символ ослабевшего войска персов. В этом же ряду стоит и изображение рыбы, особенно, когда ее клюет орел. По мифологии рыба - символ подземного царства, поэтому ее изображения, видимо, нужно расценивать как победы какого-то определенного скифского рода в конкретной местности над персами (буквально «вгонять в гроб»). Таким образом, и заяц и рыба остаются символами, но отражающими совсем другие понятия, чем ориентированные тотемы родов. Об этом заставляют думать нижеприведенные сообщения Геродота о конечной фазе войны, когда скифы активизировали нападение на персов.

«128. …Они послали часть войска, в которой находились савроматы под начальством Скопасиса, для переговоров с ионянами, которые охраняли

64 мост через Истр. Остальные решили не завлекать дальше персов, а нападать на них,

когда те выходили на поиски пищи. Выполняя это решение, скифы подстерегали воинов

Дария, когда те добывали себе пищу. Скифская конница постоянно обращала в бегство вражескую конницу. Бегущие персидские всадники нападали на своих же пехотинцев, которые являлись им на помощь. Тогда скифы, отбив нападение конницы, поворачивали назад из страха перед пехотинцами. Подобные же нападения скифы производили и по ночам.

130. Скифы же, замечая замешательство персов, поступали следующим образом, стараясь как можно дольше удержать персов в своей стране и терзая их нуждой и лишением всего необходимого. Скифы оставляли часть своих стад вместе с пастухами, а сами уходили в другое место. Персы же приходили, захватывали скот, каждый раз при этом гордясь своей удачей.

131. Это повторялось часто, пока в конце концов Дарий не оказался в за-труднительном положении».

Анализируя главы 126-131 становится ясно, что скифы начали осуществлять новый военный план, так как первый они выполнили, хотя бы он начался и на территории третьего царства. А для этого должно было состояться хотя бы еще одно совещание всех скифских царей. Условно будем считать его вторым, хотя могли быть и более ранние. Решение этого совещания сводилось к следующему:

• по обстоятельствам вступить в решающее сражение с персами; • либо перевести войну в решающую фазу с целью полного уничтожения

противника при сохранении прежней, партизанской, тактики. Как видим, преобладало второе решение, которое, однако, не принесло им полной

победы, хотя главная задача по отражению неприятеля была решена. При описании обстоятельств похода Геродот почти в конце вносит новые сведения о тактике скифов. На самом деле, нападения скифов имели место в разной степени интенсивности почти на всем маршруте. Они же, видимо, являются и родоначальниками тактики в буквальном смысле «выжженной земли», когда они выжигали всю растительность, засыпали колодцы, источники и т.д. Только учитывая все эти обстоятельства, можно понять, насколько интенсивно таяло войско персов. И тут появляется ощущение повторов у Геродота, и кажется, что сместилась вся хронология похода. Обратим внимание, что так называемые «повторы» касаются только партизанской тактики скифов, но никаким образом самого маршрута и его последовательности. К такого рода событиям относятся и переговоры скифов с ионянами, охранявшими мост.

«133. ...Между тем один отряд скифов, прежде стоявший на страже у Меотийского озера, отправился к Истру для переговоров с ионянами. Придя к мосту (на Истре), скифы обратились к ионянам с такими словами: «Ионяне! Мы принесли вам свободу, если только вы пожелаете нас выслушать. Мы узнали, что Дарий повелел стеречь мост только 60 дней и если он за это время не придет, то вы должны вернуться на родину. И вот если вы теперь так и поступите, то не провинитесь ни перед царем, ни перед нами. Обождите указанное вам число дней и после этого отплывайте на родину». Ионяне обещали исполнить просьбу скифов, и те тотчас поспешили назад».

Как видим, эта глава фактически повторяет главу 128, отсюда и ощущение повтора. Поэтому речь идет не о втором обращении к ионянам, а об одном и том же. Второе обращение действительно было, но об этом ниже. Обращаем также внимание, что вся глава 134 по времени должна следовать после третьего появления персов на территории первого царства, т.е. должна предшествовать главе 126, свидетельствующей о принятии нового военного плана. Вопрос не так прост как кажется с первого взгляда, так как речь идет о принципиальных момен-

65 тах. Одно дело, что персы, вслед за скифами, возвращаются из земель невров в

Скифию и решаются скифы на сражение. В этом случае последний лагерь Дария должен находиться в районе Киевщины. Другое дело, когда скифы, отказавшись от решительного сражения, начинают тотальную войну на истребление - и все это на территории первого

скифского царства. В этом случае последний лагерь Дария должен находиться в Низовье Правобережья Южного Буга. Немного предвосхищая последующие главы, убедимся, что там речь идет о самом последнем периоде пребывания Дария в Скифии и его безоглядном бегстве. Да и логика подсказывает, что уж на третий раз, когда Дарий вновь появляется в Скифии, скифы поняли, насколько они ослабили войско персов, чтобы позволить себе относиться к персам пренебрежительно. Именно поэтому мы стоим за второй вариант последнего лагеря у Южного Буга. Возвращаясь к сообщению о переговорах с ионянами (первый раз - главы 128 и 133) отметим, что они проходили, когда еще не истек установленный Дарием срок. Но уже было близко к тому. Всего же, напомним, со времени начала всего похода прошло 126 дней пути до последнего стана. Если же учитывать, что от Южного Буга до Истра надо было еще не менее 9 дней пути, то весь поход занимал бы менее 135 дней пути.

«134. После принесения даров царю оставшиеся в своей земле скифские отряды - пехота и конница - выступили в боевом порядке для сражения с персами...», далее эпизод с зайцем и совет Гобрия.

Как видим, последовательность описания Геродотом заставляет утверждать, что около последнего лагеря Дария скифы решились дать сражение, а затем отказались от него весьма своеобразно. Но они могли себе позволить пренебрежение к противнику, а Дарию уже надо было думать о своем спасении.

«135. Такой совет дал Гобрий. Когда настала ночь, Дарий начал приводить его в исполнение. Слабосильных воинов из тех людей, потеря которых было для него наименее важной, а так же всех ослов на привязи царь оставил на месте в лагере. Ослов царь оста-вил, чтобы те ревели, а людей - из-за их немощи, под тем предлогом, однако, что он намеревался с отборной частью войска напасть на скифов: слабосильные-де должны в это время охранять стан. Отдав такие приказания оставшимся в стане и повелев зажечь огни, Дарий поспешно направился к Истру. Покинутые ослы стали после отступления войска реветь еще громче прежнего. Скифы же слыша ослиный рев, были совершенно уверены, что персы еще в стане.

136. На следующий день оставшиеся в стане персы поняли, что Дарий предал их. Простирая руки к скифам, они стали молить о пощаде и рассказали им все, что произошло. Услышав это, скифы поспешно объединили свои силы, именно два отряда скифов (один отряд вместе с савроматами и другой с будинами и гелонами), и начали преследовать персов прямо к Истру. Персидское войско большей частью состояло из пехотинцев и не знало дороги (хотя проезжих дорог там и не было), а скифы были на конях и знали кратчайший путь (к Истру). Поэтому оба войска разошлись, и скифы пришли к мосту гораздо раньше персов. Когда скифы увидели, что персов еще нет, они обратились к ионянам, которые находились на своих кораблях, с такими словами: «Ионяне! Назначенное вам (для ожидания) число дней истекло, и вы, оставаясь здесь, поступаете неправильно. Ведь вы только страха ради оставались здесь. Теперь же как можно скорее разрушьте переправу и уходите свободными подобру-поздорову, благодаря богов и скифов. А вашего прежнего владыку мы довели до того, что ему больше не придется выступать походом против какого-нибудь народа».

Не вдаваясь в суть военной хитрости Дария, зададимся вопросом: сколько было в лагере оставлено ослабев-

66 ших воинов? С этим объединяется сообщение Геродота в главе 136, что после

лагеря войско персов состояло преимущественно из пехотинцев. Прямого ответа на оба вопроса у Геродота нет. Но Ктесий Книдский сообщает, что: «Оставленные в Европе 80.000 были перебиты Скифарбом»113. Он же сообщает, что в поход отправились 800.000, а Геродот говорит о 700.000 (и там и там, не считая экипажей кораблей). Для нас важно, что потери последнего лагеря Дария оценивались как десятая часть всего войска. А ос-тальные потери за период всего похода? Ответа нет, разве что предположить их в размере

200.000-250.000 человек, хотя на самом деле они больше. И все равно потери выглядят убедительными, однако же и оставалось еще много. Может быть поэтому скифы так и не решились на сражение. Но, даже если бы погибло в стычках 50.000, то и это было бы внушительным, а, значит, по всей трассе маршрута Дария и недалеко от нее должен быть поистине неисчерпаемый фонд источников по этому походу в виде погребального и поминального инвентаря с ориентированными тотемами. Другими словами, войско Дария таяло, а количество вещественных памятников этого пропорционально увеличивалось. Надо только их разыскать. Вообще-то, это вопросы общей оценки войны и получается, что мы забежали вперед. Поэтому вернемся к сообщениям Геродота. Получается, что говоря об объединении двух отрядов скифов, речь идет о присоединении отряда Скопасиса, ведшего первый раз переговоры с ионянами у моста через Истр, и вернувшегося в Скифию. Однако они при возврате не встретились с бегущим Дарием. То же самое можно сказать о преследовании беглецов. Другими словами, на маршруте Дария от Южного Буга к Истру не было никаких столкновений скифов с персами, поэтому и нет цепочек памятников с тотемами, ориентированными на запад. Последний пункт - Никоний. Но даже отсутствие такой цепочки косвенно подтверждает сообщение Геродота о последнем этапе маршрута Дария.

Теперь пора обратить внимание на второе обращение скифов к ионянам, где скифы говорят, что прошло уже положенное число дней. Неясно, сколько дней прошло сверх установленных. И тут впору вернуться к нашей оценке маршрута Дария в днях пути. Как мы помним, в обыкновенных днях пути весь маршрут оценивается в 135 дней. Теперь впору разобраться с истинными расстояниями в привычных нам метрических мерах. Здесь нам тоже оказывает неоценимую помощь Геродот, который при описании Скифии пишет: «Дневной переход я принимаю в 200 стадий...» (глава 101). В приложении к «Истории» Геродота указывается аттическая стадия в 177,6 м (Геродот. Указ. соч., с. 546), у Ксено-фонта же античная стадия составляет 185 м (Ксенофонт. Поход Кира // Латышев В.В. Указ. соч., с.120, примечание 8). Таким образом, дневной переход в обыкновенном дне пути составляет 18-20 км. Конечно, наивно думать, что Дарий совершал обыкновенный путевой переход. Ведь речь идет о военном походе, т.е. форсированном марше. Поэтому, если Дарий даже проходил в день 40 км, то и это не такой уж непосильный для пехоты отрезок пути. Поэтому же уменьшим полученные 135 дней пути всего нашего расчета маршрута Дария ровно вдвое и тогда получим 67-68 обыкновенных календарных дней. Что, согласитесь, не очень расходится с цифрой 60. Во всяком случае, получаются со-измеримые величины и, видимо, мы не так уж безнадежно далеки от истины. Разумеется, можно было произвести расчет по другим походам Дария после поражения у скифов и выяснить, скажем, среднее расстояние, проходимое его войском в день. Но, думается, при-родные условия тех стран иные, размеры войск иные, да и масса других обстоятельств не дадут истинных данных, применимых к Скифии. Нам же достаточно и обнаруженной близости в полученных цифрах, а, следовательно,

67 и весь поход Дария обретает черты реальности. Дальнейшая история похода Дария,

изложенная Геродотом, не нуждается в комментариях, приведем только оценку: «142. Так персы были спасены. Скифы же в поисках персов потерпели неудачу...». Можно только присоединиться к оценке Геродота, но добавим, что по масштабам

предпринятой акции древний мир до Дария не знал такого. Практически потерпел крах план установления мирового господства, что не могло не получить широкой известности во всей древней ойкумене, не говоря уже обо всем скифо-сарматском мире. Формы памяти об этом грандиозном событии проявлялись неоднократно весьма разнообразно и своеобразно на разных территориях, в том числе и на той территории, которая стала ареной действий. Надеемся, мы сумели показать, что сообщения Геродота именно по этому походу вполне имеют материальное подкрепление (карта 10).

В дополнение к этническим определителям расшифровки зооморфных изображений, которые требуют тоже специальных разысканий, можем добавить наше мнение об эллинах. Так, по Геродоту известно, что дракон был знаменем воинов Аргоса114, что вполне объясняет известную пластину из Сахновки. Либо пристальнее вглядеться в знаменитый гребень из Солохи, где рельефно изображена борьба двух пеших скифов с конным эллином. Разумеется такие примеры можно умножить. Наша же задача ограничивалась сопоставлениями наших материалов с сообщениями Геродота. Надеемся, они достаточно убедительны.

68 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Более или менее последовательно мы постарались заглянуть в страницы одной из

величайших драм древней истории. Не все детали в ней ясны, но общие масштабы достаточно отчетливы. И не столь уж мы уверены, что обязательно нужно сорвать все покровы таинственности. Да это и не даст сделать наше элементарное невежество. Но на некоторые вопросы мы можем ответить уже сейчас.

Отныне в науке станет известным еще один культурный феномен115, связанный с осуществленной акцией в ознаменование крупного исторического события древности: в конце III в. до н.э., ровно через 300 лет после разгрома царя Персии Дария I, скифы со-вершили юбилейный поминальный обряд в месте их первого соприкосновения с иноземным завоевателем в Юго-Западном Причерноморье у села Твардица. Проведение таких обрядов археологически зафиксировано на территории всех трех скифских царств в Причерноморье, начиная с IV в. до н.э., в виде так называемых «кладов», «куч», «ритуальных комплексов» и «кенотафов». Отличительная особенность таких комплексов заключается в их безотносительности к конкретным участникам войны с персами и отсутствия видимой связи с ними. Но и непосредственные участники этой войны и их потомки в своих погребальных комплексах археологически сохранили свидетельства участия в этой войне. Запись событий этой войны осуществлялась своеобразным рисунчатым письмом, определяемом в основном как «искусство звериного стиля». Субъектами этого письма являются все участники скифо-персидской войны, а запись производилась по традициям и канонам греческого мифотворчества приемами греческого же изобразительного искусства по заказам скифских и савромато-сарматских конкретных родов. Поэтому слагаемые выявляемых фактов поистине феноменальны по своим уровнем, глубине и широте. Иными словами, конкретные исторические субъекты оказываются в двухмерном измерении, где координатами служат время и конкретное гео-графическое месторасположение. Усложнение для каждых из этих субъектов идет за счет их мифологизации и записи на разных категориях археологических изделий. И так как участников и соучастников скифо-персидской войны составляет множество разноэтни-ческих родов, то каждый их представитель обладал законной гордостью за участие в делах предков, носящих военный характер. В равной мере эти деяния славны для всех участников войны: и для «персов» (собирательное название по Геродоту), совершивших беспримерный не только по меркам древности поход, и для скифов, их союзников и помощников, отразивших нападение. Память об этом в скифо-савромато-сарматском мире жила века и умело материализовывалась греками, сохранив ее для грядущих поколений. Так что вклад греков в мировую историю немного шире, чем он представлялся до сих пор.

Наконец, хорошо ощущая несовершенство наших разработок, вызванное оторванностью от определенных условий, мы неожиданно получили некоторое утешение в сборнике избранных статей Ростовцева М.И., попавшего в наши руки уже после напи-сания книги. Оказывается, им предвосхищены многие проблемы, над кото-рыми мы ломали головы . Счастливы, что какой-то ответ мы сумели дать. В целом его подход можно характеризовать как историко-искусствоведческий. Спору нет, подход важный, нужный, но, собственно, предопределивший, к сожалению, только некоторые направления

развития скифо-сарматской археологии даже и до наших дней. Ныне же становится ясно, что яростное неприятие отечественной наукой конца XIX века, в том числе и Ростовцевым М.И., тотемистической теории фактически перекрыло это отнюдь не тупиковое направление. Особенно выразительно это видно из рассмотренных нами данных по твардицким фаларам.

69 ПРИМЕЧАНИЯ

1 Все материалы хранятся в «Музее с. Твардица»; 2 Спицын А.А. Фалары Южной России // ИАК, в. 29, СПб, 1909; 3 Тревер К.В. Памятники греко-бактрийского искусства. М-Л, 1940; 4 Смирнов К.Ф. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии.

М., 1984, с. 110-113; 5 Спицын А.А. Указ. соч., с. 41 рис. 51; с. 42 рис. 52; с. 43 рис. 58; с. 44 рис. 59, 60;

Тревер К.В. Указ. соч., табл. 7-10; 6 Смирнов К.Ф. Указ. соч.., с. 111 рис. 52; 7 Смирнов К.Ф. Савроматская и раннесарматская культура // Археология СССР.

Степи в европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., «Наука», 1989, с. 173; Мошкова М.Г. Среднесарматская культура // Там же, с. 186;

8 Shchukin Mark В. Rome and the Barbarians in Central and Eastern Europe // BAR International Serie 542/1/, 1989, p. 97 ill. 30;

9 Там же; 10 Спицын А.А. Указ. соч., с. 18; 11 Там же, рис. 51, 52, 57, 60; 12 Смирнов К.Ф. Указ. соч., с. 173; Мошкова М.Г. Указ. соч., с. 186; 13 Зеест И.Б. Керамическая тара Боспора. М., 1960, с. 107; с. 161 табл. XXV/54a

546/; 14 Мошкова М.Г. Указ. соч., с. 182; 15 Мелюкова А.И. Хозяйство, быт, торговля // Археология СССР. Степи,,,, с. 119; 16 Мошкова М.Г. Указ. соч., с. 181-182; с. 383 табл. 77 (22, 34); 17 Граффити античного Херсонеса. Киев, "Наукова думка", 1978, образцы: 1,

87, 93, 102, 103, 112, 148, 152, 163, 177, 233, 243, 247, 248, 251, 256, 257, 311, 355, 356, 374, 388, 499, 507, 508, 530, 532, 615, 627, 672, 689, 692, 695, 697, 729, 738, 745, 792, 793, 803, 807, 820, 871, 877, 881, 886, 893, 924, 943, 987, 1022, 1039, 1170, 1175, 1232, 1273, 1291, 1294, 1349, 1374, 1532, 1551, 1659. Самостоятельно выступает образец 1628 - краснофигурный килик с граффити, 5 пальметтами в сочетании с врезным кругом, соединительными дугами, датируемый также концом V в. до н.э. Сравни: Сазонова Н.Г. Краснофигурный килик из Ольвии // Античные древности Северного Причерноморья. Киев, 1988, с. 183, 184, 187, 188;

18 Граффити..., образцы: 532, 695 и 943 (гробница № 1534, могила 1 у башни Зенона и могила 116 (50) восточного некрополя - с посвятительными граффити Деметре, Нике и Артемиде(?);

19 Секерская Н.М. Аттическая чернолаковая керамика V-IV вв. до н.э. из Тиры // Исследования по античной археологии Юго-Запада Украинской ССР. Киев, "Наукова думка", 1980, с. 45 рис.2 (11, 12); с. 3 рис.1 (7, 9);

20 Мелюкова А.И. Указ. соч., с. 119; Онайко Н.А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV-II вв. до н.э. // САИ, в. Д 1-27, 1970, с. 147 табл. 1(343) - чернофигурный килик с пальметтами из Мелитопольского кургана; Смирнов А.П. Скифы. М., "Наука", 1966, с. 136 фото 1 - блюдо из кургана у с. Аксютицы Сумской обл. с 8 штампованными пальметтами, врезным кругом и соединительными дугами;

21 Мошкова М.Г. Указ. соч., с. 181; Погорелый В.Н. Скифские курганы у с. Мирное под Борисполем // Древности Среднего Поднепровья. Киев, "Наукова думка", 1981, с. 141 рис.1 (12); с. 43 (курган 3);

22 Граффити..., образец 695 с посвящением богине Нике и 4 ассиметрично расположенными пальметтами; Сазонова Н.Г. Указ. соч., с. 186;

23 Крыжицкий С.Д. Строительная техника // Археология СССР. Античные государства Северного Причерноморья. М., "Наука", 1984, с. 277 табл. LXXXVII (6); Зеест И.Б. Боспор // Керамическое производство и античные строительные материалы. САИ, в. Г1-20, М., "Наука", 1966, с. 55, 56; с. 61 табл.37 (7); с. 139 табл. 37 (1, 4); с. 141 табл.38 (1, 3-5, 9);

24 Словарь античности. М., "Прогресс", 1989, с. 35; 25 Брашинский И.Б. Торговля // Археология СССР. Античные государства..., с. 180;

с. 255 табл.1_ХУШ ; с. 256 табл. LXVIII; 26 Он же. Методы исследования античной торговли. П., "Наука", 1984; 27 Зеест И.Б. Керамическая тара..., с.107; с.161 табл.ХХV (54а и 54б); 28 Брашинский И.Б. Методы..., с. 241 табл. XXXII; Canarache V. Importul amforelor

stampilate la Istria, 1957, p.276, 248; 29 Брашинский И.Б. Методы..., с. 241 табл. XXXII; Он же. Торговля..., с. 255 табл.

LXVШ (4); Зеест И.Б. Боспор..., табл.XXI (38а); 30 Брашинский И.Б. Методы..., с.70, 75; 31 Там же, с.201 табл.12; 32 Там же, с. 177 табл.4; 33 Высотская Т.Н. Неаполь - столица государства поздних скифов. Киев, "Наукова

думка", 1979, с. 104 рис.37 (7); Мелюкова А.И. Скифские памятники степи Северного Причерноморья // Археология СССР. Степи..., с. 66; с. 321 табл.16 (8);

34 Погребова Н.Н. Позднескифские городища на Нижнем Днепре // МИА, в. 64, М., 1958, с. 134;

35 Мелюкова А.И. Скифские памятники..., с. 66; 36 Высотская Т.Н. Указ. соч., с. 117 табл. 52 7 Там же; Мелюкова А.И. Указ. соч., с. 66; 38 Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы

народов мира, т.1, М., 1987, с. 399; Он же. Древо жизни. // Там же, с. 397; 40 Переводчиков Е.В., Раевский Д.С. Еще раз о назначении скифских наверший

// Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье, М., 1981, с. 46 ел.; 41 Топоров В.Н. Металлы // Мифы..., т.2, М., 1988, с. 147; 42 Он же. Пряжа.// Там же, с. 344; 43 Он же. // Там же, с. 71;

70 44 Там же; 45 Топоров В.Н., Мейлах М.В. Круг // Там же, с. 12; 46 Иванов В.В., Топоров В.Н. Индоевропейская мифология // Мифы..., т.1, с. 532; 47 Ильинская В.А. Некоторые мотивы раннескифского звериного стиля // СА, 1,

1965, с. 100; 48 Иванов В.В., Топоров В.Н. Лев // Мифы..., т.2, с.41; 49 Топоров В.Н. Лось // Там же, с. 69-70; 50 Кобылина М.М. Архитектура // Археология СССР. Античные государства..., с.

282 табл. XCII (5, 6); Колпинский Ю.Д. Великое наследие античной Эллады. М., 1988, фото 41, 43, 48;

51 Колпинский Ю.Д. Указ. соч., фото 270; 52 Там же, фото 57, 61; 53 Крыжицкий С.Д. Строительная техника..., с. 276 Табл.LXXXVI (4); 54 Кобылина М.М. Указ. соч., с. 281 табл.ХСI (3);

55 Цветаева Г.А. Быт // Археология СССР. Античные государства..., с.319 табл.СХХ\/111 (6);

56 Мифы..., т. 1, с. 325 (справа вверху); 57 Колпинский Ю.Д. Указ. соч., фото 133, 134; Античне мистецтво. «Мистецтво»,

Kиiв, фото 48; 58 Покровская Е.Ф. Жертвенник раннескифского времени у с. Жаботин // КСИА АН

УССР, Киев, 12, 1962, рис.2, 3; 59 Топоров В.Н. Растения // Мифы..., т.2, с.369-371; 60 Шургая И.Г. Нимфей, Мирмекий, Тиритака, Порфий, Илурат // Археология

СССР. Античные государства..., с.64 и 281 табл.ХС! (2); 61 Лотос // БСЭ, т.15, М., 1974, с.34; 62 Мифы..., т.2, с.199; 63 Топоров В.Н. Растения // Мифы..., т.2, с.370; 64 Колпинский Ю.Д. Указ. соч., фото 156; 65 Копейкина Л.В. Родосско-ионийская керамика VII в. до н.э. с о.Березань и ее

значение для изучения раннего этапа существования поселения // Художественные изделия античных мастеров., Л., 1982, рис.2 (г), 4;

66 Скуднова В.М. Архаический некрополь Оль-вии., Л., 1988, с. 148 категория 232; 67 Топоров В.Н. Древо мировое..., с.399; 68 Иванов А.А., Луконин В.Г., Смесова Л.С. Ювелирные изделия Востока., М.,

1984, фото 10(18), 15(12); 69 При составлении таблицы использованы иллюстрации 40 работ, список которых

можно дополнить при желании читателя: Алпатов М. Художественные промыслы искусства Древней Греции., М., 1987, рис.84, 87, 91, 126, 154, 156, 158, 235, 236, 272, 273, 294; Античная скульптура., М., 1987, с.42 рис.8; Античне мистецтво..., фото 4-7, 12, 16, 17, 20, 22, 23, 42, 45-52, 55, 56, 58, 59, 87, 91, 95, 96, 128, 152, 155-158, 161-163, 164-167; Блаватский В.Д. История античной расписной керамики., М., 1953, с.28, 117, 118, 123, 125, 126, 147, 151, 152; Борисовская С.П. Бронзы из Вульчи в собрании Эрмитажа // Художественные изделия античных мастеров., Л., 1982, рис.1, 2, 4; Брашинский И.Б. Торговля..., с. 254 табл.LVXVII (2, 3); Ваулина М.П. Деревянный саркофаг из кургана Юз-Оба // Культура и искусство античного мира., Л., 1971; Виппер Б.Р. Искусство Древней Греции., М., 1972, фото 114, 122, 123; Воронов А.А., Михайлова Б.М. Боспор Киммерийский. М., 1983, с. 39, 41, 146; Горбунова К.С. Чернофигурные аттические вазы в Эрмитаже. Л., 1983, с. 77, 79, 84, 86, 126, 138, 143, 145, 146, 158, 159; Иванова А.П. Искусство античных городов Северного Причерноморья. Л., 1953, рис.21, 22; Ильинская В.А., Тереножкин А.И. Скифия VII-IV вв. до н.э. Киев, 1983, с.62, 85, 99-101, 109, 129, 137, 146, 147, 199, 215-217, 221, 224, 225; Киевский музей исторических драгоценностей., Киев, 1974, фото 6, 7, 16, 20-25, 28-31, 53, 54, 57, 60, 61; Колпинский Ю.Д. Указ. соч., фото 10, 34, 43, 56, 57, 58, 61, 68, 100, 101, 116, 119, 120, 123, 124, 126-129, 131-134, 136, 137, 139-141, 143, 144, 147-150, 152, 153, 156, 158-160, 195, 198, 200-206, 210, 212, 215, 217-219, 223, 225-229, 244, 245, 247-249, 269, 270, 277-283, 285, 288, 291-295, 298-300, 302, 305, 307, 310, 313, 314, 318, 319, 326, 364, 372-377, 379, 381; Копейкина Л.В. Указ. соч., рис.1, 3(а), 2(2), 4, 10(а); Коровина А.К. Гермонасса // Археология СССР. Античные государства..., с. 138 табл.ХL(17) Левин Е.И. Ольвия.// Там же, с. 109 табл.XI (3); Лесков A.M. Курганы, находки, проблемы. Л., 1981, с.139 рис. 25(1, 2), с.142 рис.26, с.150 рис.34, фото 19; Лордкипанидзе С.Д. Иберия // Археология СССР. Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии. М., 1985, с.161 табл.VII, XI, с.162 Taбл. XLVIII (3); Луконин В.Г. Искусство Древнего Ирана. М., 1977, фото 21; Маразов И. Керченский ритон с протомой коня из Эрмитажа // Фрако-скифские культурные связи. София, 1975, рис.2; Марченко К.К. Греческое поселение на о. Березань // Археология СССР. Античные государства..., с.105 табл. VII(8); Мифы..., т. 1, фото на с. 60, 68, 71, 84, 94, 99, 103 (слева и справа), 107, 127 (справа), 134, 137 (слева и справа), 138 (справа), 147, 183, 199, 264, 165 (справа), 270

(вверху и внизу), 279 (вверху и внизу справа), 208, 281 (внизу), 283, 295, 309, 315, 316, 324, 325, 326 (слева), 327, 329 (слева и внизу справа), 330, 331, 336, 379, 380, 381 (1, 2, 3), 383 (вверху, в середине и внизу), 430, 431 (слева и справа), 561, 593, 626, 633, 638 (внизу справа), 640 (слева и справа), 645, 649 (слева и справа); Мифы..., т. 2, фото на с. 38, 41, 47, 51, 56 (вверху и внизу), 119, 120, 137 (слева вверху, справа вверху и внизу), 138 (вверху и внизу), 211, 212, 219, 223, 244, 261 (слева и справа вверху, внизу), 262, 263, 281 (вверху и внизу), 295, 297, 298, 300, 305 (справа), 306 (слева и справа), 313, 335 (вверху и внизу), 337, 410 (слева и справа), 416 (вверху), 424, 426, 434, 435, 438, 439, 445, 446, 448, 450, 480, 491, 502 (слева вверху, справа вверху и внизу), 513 529 (в середине и внизу), 530 (1-6), 556 (слева), 687; Мозолевский Б.М. Товста Могила. Киiв, 1979, рис.66 (вверху), 109; Народен музей Казанлък. София, 1967, с. 13, 15, 16, фото 51,

71 55, 56; Неверов О. Культура и искусство античного мира., Л., 1981, рис.5, 8-11, 14,

23, 24, 51, 70, 72, 73, 76, 84, 148; Передольская А.А. Кто же расписал пелику из Баксы? // Культура и искусство античного мира. Л., 1971, рис.1-4, 12-16; Полевой В.М. Искусство Греции. М., 1984, фото 51, 55, 56; Покровская Е.Ф. Жертвенник...; Сидорова Н.А., Тугушева О.В., Забелина B.C. Античная расписная керамика. М., 1985, с. 39, 41, 46; Сидорова Н.А. Новые открытия в области античного искусства. М., 1965, с.77, 79, 84, 86, 126, 138, 143, 145, 146, 158, 159; Скуднова В.М. Указ. соч., с.148 категория 232; Соколов Г. Античное Причерноморье. Л., 1973, рис. 5-7, 12, 14, 23, 24, 27, 31, 35, 37, 40, 41, 47, 48, 63, 69, 88, 89; Шургая И.Г. Указ. соч., с.64 табл. ХСI (2); Штильман Ф.М. Античные сосуды, найденные в кургане скифского времени вблизи Киева // Культура и искусство..., рис.2, 3; Lexicon der Antike. Leipzig, 1979, p. 2, 34, 42, 47, 52, 53, 74, 80, 176, 199, 210, 252, 286, 309, 315, 318, 330, 385, 406, 477, 497, 505, 509, 510, 529, 531, 542, 565, 605.

70 Геродот. История. Л., 1972; 71 Ильинская В.А., Тереножкин А.И. Скифия...; 72 Мурзин В.Ю. Скифская архаика Северного Причерноморья. Киев, «Наукова

думка», 1984; Черненко Е.В., Бессонова С.С, Болтрик Ю.В., Полин С.П., Скорый С.А., Бокий Н.М., Гребенников Ю.С. Скифские погребальные памятники степей Северного Причерноморья. Киев, «Наукова думка», 1986; Ковпаненко Г.Т., Бессонова С.С, Скорый С.А. Памятники скифской эпохи Днепровского Лесостепного Правобережья (Киево-Черкасский регион). Киев, «Наукова думка», 1989;

73 Черненко Е.В. Скифо-персидская война. Киев, «Наукова думка», 1984, рис. 34-37 и 44;

74 Массон В.М. Археологические работы на новостройках и изучение древних культур // Древние культуры Евразийских степей. Л., «Наука», 1985, с.5;

75 Кузьмина Е.Е. Сцена терзания в искусстве саков // Этнография и археология Средней Азии. М., «Наука», 1979, с.78;

76 Она же. Сюжет борьбы хищника и копытного в искусстве «звериного стиля» Евразийских степей скифской эпохи // Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, «Наука», 1987, с.3-9;

77 Там же, с. 4; 78 Ильинская В.А. Современное состояние проблемы скифского звериного

стиля // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М., «Наука», 1976, с.22;

79 Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры. М., «Наука», 1985, с. 108; Яковенко Э.В. Клыки с зооморфными изображениями // СА, 4, 1969, с. 200; Смирнов К.Ф. Савромато-сарматский звериный стиль // Скифо-сибирский звериный стиль..., с.75;

80 Яковенко Э.В. Предметы звериного стиля в раннескифских памятниках Крыма // Скифо-сибирский звериный стиль..., с. 136; Полидович Ю.Б. Об одной серии изображений свернувшегося хищника V в. до н.э. // Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья. Киев, «Наукова думка», 1991, с. 177;

81 Кузьмина Е.Е. Сюжет борьбы..., с. 4; 82 Смирнов К.Ф. Савромато-сарматский звериный стиль..., с. 88; 83 Ильинская В.А. Современное состояние проблемы..., с. 26; 8 Там же; 85 Смирнов К.Ф. Савромато-скифский звериный стиль..., с. 74; Яковенко Э.В.

Предметы звериного стиля..., с. 136; Виноградов В.К. К характеристике кобанского варианта в скифо-сибирском зверином стиле // Скифо-сибирский звериный стиль..., с. 150; Ильинская В.А. Образ кошачьего хищника в раннескифском искусстве // СА, 2, 1971; Баркова Л.Л. Образ оленя в искусстве древнего Алтая (По материалам Больших Алтайских курганов) // АСГЭ, 30, 1990; Шкурко А.И. О локальных различиях в искусстве лесостепной Скифии // Скифо-сибирский звериный стиль..., с. 91-100;

86 Яковенко Э.В. Клыки с зооморфными изображениями..., с. 204; Болтрик Ю.Ф., Фиалко Е.Е. Скифские уздечки с пластинчатыми налобниками // Киммерийцы и скифы. Тезисы докладов. Мелитополь, 1992, с. 18;

87 Мошкова М.Г. Комплекс находок с ритоном из Уральской области // СА, 4, 1981, с. 183-184;

88 Парусимов И.Н. «Курган разрытый» / Киммерийцы и скифы..., с. 75; Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. Новосибирск, 1987, табл. II, XXXV, LV, LVI, LVII, LXXIX, LXXXIII, XCVII; Субботин Л.В., Охотников С.Б. Скифские погребения Нижнего Поднепровья // Древности Северо-Западного Причерноморья. Киев, «Наукова думка», 1981 – тризна на кургане 20 у с. Семеновка, как полагают исследователи, в честь бога Ареса в конце IV - начале III вв. до н.э.; Беспалый Е.И., Головкова Н.Н., Ларенок П.А. Поминальные памятники IV в. до н.э. - III в. н.э. Доно-Калмыцкого водораздела // СА, 3, 89, с. 154-162;

89 Мошкова М.Г. Указ. соч., с.172-184; 90 Половцева С. Объяснения изображений на драгоценных вещах из Солохи проф.

Свороносом // ИАК, в. 65, Птг, с. 27; 91 Мошкова М.Г. Указ. соч.; 92 Парусимов И.Н. «Курган раскрытый»...; 93 Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка...; 94 Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры...; Он же. Очерки идеологии

скифо-сакских племен. М., «Наука», 1977; 95 Раевский Д.С. Модель мира скифской культуры..., с.89; 96 В личной беседе с Д. Берчу выяснилось, что наиболее ранний, датируемый им IV

в. до н.э., фалар на территории Румынии опубликован в ФРГ, но ознакомиться с публикацией мы лишены возможности;

97 Черненко Е.В. Скифо-персидская война..., рис. 32 и с. 78-79; 72

98 Лишенные источников, цитируем по: Черненко Е.В. Указ. соч., с.8; 99 Там же, с.34-38; 100 Куклина И.В. Этногеография Скифии по античным источникам. Л., 1985. Смеем

уверить, что по предложенным автором материалам невозможно не только представить, но и изобразить карту Скифии в Северном Причерноморье, хотя правильно очерчивается весь ареал скифского мира от Дуная до Китая. Не станем критиковать, так как в работе есть и ряд находок, но претенциозное название работы обязывает к архитщательному отношению к своим комментариям. Категоричность автора настолько оставляет чувство неудовлетворения, что лучшая самооценка работы дана на страницах 146-147, которые мы позволим себе процитировать: «...Мы зачастую находимся в плену привычных нам отождествлений и поэтому иногда приписываем античному источнику путаницу там, где ее на самом деле нет и куда мы ее вносим сами, навязывая древнему автору свои, кажущиеся нам бесспорными представления»;

101 Das Geschichtswerk des Herodotos von Halikarnassos. Ubertragen von Th. Berlin, Braun, 1964;

102 Карышковский П.О., Кожокару В.М. Следы римского укрепления на юго-восточном побережье озера Картал // Древности Степного Причерноморья и Крыма, III, Запорожье, 1992, с. 175;

103 Скальковский А. Карта земель или вольностей Войска Запорожского Низового в 1770 г. // История Новой Сечи или последнего Коша Запорожского. т.2, Одесса, 1846. Удивительно, что по крайней мере вторая половина XIX в. в исторической науке характеризуется полным доверием к известиям античных и римских авторов. Достаточно обратиться к: Кречетов П.Н. Границы и очертания Геродотовской Скифии // Древности. Труды Московского Археологического Общества, т.13, в.1, М., 1889, с.179-190, чтобы убедиться в большой близости к карте этнографии Скифии по Геродоту. Основаниями такой доверчивости служили известия римских авторов, перенявших наследство у греков. Например, у Страбона в Географии сказано: «... а р. Каркинит впадает в угол соименного залива. Между этими двумя заливами (первый Тамиракский, куда впадает Борисфен - B.C.) лежит в виде полуострова Тавроскифия, южная часть которой представляет собою идущий по прямой линии берег, Ахиллов бег» (Хрестоматия из Географии Страбона из книги 7) / Латышев В.В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе., т.4, в.1 - Приложение к Запискам Русского Археологического Общества, т.VI, в.III и IV, СПб, 1893, с.166. Таким образом, по Страбону легко размещаются географически Каркинитский залив, Каркинит (она же Гипакирис) и Ахиллов бег. Дополняются сведения у АммианаМарцеллина: «...открывается Каркинитский залив с рекою того же имени и чтимая в этих странах роща Тривии (т.е. Гекаты)» / Аммиан Марцеллин. Книги истории. Книга 22, глава 39 // Латышев В.В. Известия... // Записки классического отделения Русского Археологического Общества, т.II, в.2, СПб, 1906, с. 329. Как видим, Марцеллин подтверждает теперь еще и сведение о священной роще, которая у Геродота называется Гилея. Наконец, точку ставит сообщение Помпония Мела: «...а залив - Каркинитским. При нем лежит город Каркина, омываемый двумя реками - Герром и Ипакиром, которые изливаются одним устьем, но вытекают из разных источни-ков и в разных местах...» (Помпоний Мела. Землеописание. Книга II // Латышев В.В. Из-вестия... // Записки классического отделения Русского Археологического Общества., т.II, в.1, СПб, 1904, с. 120). Казалось бы достаточно четко определены Каркинитский залив, Гипакирис, Герр и город Каркинитида. Ужели исследователи в XX веке не читают древних авторов?

104 Крутикова И.Т. Киммерик, сельская территория // Археология СССР. Античные государства..., с. 173, карта 7, пункты 227, 228, 245-246;

105 Ильинская В.А., Тереножкин А.И. Скифия..., с. 345-348; 106 Там же, с.349; 107 Схолии к Пиндару, Олимп., XIII, 376 (211) // Латышев В.В. Известия..., в.1 (XIX)

и 2 (XX), СПб, "ФАРН", 1992, с.62; 108 Мелюкова А.И. Скифские памятники степи Северного Причерноморья //

Археология СССР. Степи..., с. 50-51, карта 6; 109 Смирнов К.Ф. Савроматская и раннесарматская культуры..., с. 166, карта 12;

Петренко В.Г. Локальные группы скифообразной культуры Лесостепи Восточной Европы // Там же, с. 67, карта 8; Каменецкий И.С. Меоты и другие племена северо-западного Кавказа в VII в. до н.э. -III в. н.э. // Там же, с.231, карта 20;

110 Геродот. История..., с. 504, примечание 66 к книге первой; 111 Ктесий Книдский. История Персии // Латышев В.В. Известия… СПб, "ФАРН",

с.115; 112 Маршрут от Днепра на Кубань через Крым уже обратил на себя внимание

исследователей и правильно определен как военный и сезонно-миграционный: Бахтина

М.Ю., Виноградов Ю.А., Рогов Е.Я. Об одном из маршрутов военных походов и сезонных миграций кочевых скифов // ВДИ, №4, 1980;

113 Ктесий Книдский..., §16; 114 Геродот. История..., книга шестая, глава 77 и примечание 72 на странице 530; 115 Впервые специалисты ознакомились с фаларами с. Твардица по нашему

внеплановому сообщению на Международной археологической конференции 10-14 октября 1990 г., состоявшейся в г. Кишиневе. В том же году мы передали прорисовки фаларов доброму другу М.Б. Щукину, который впервые их опубликовал в научном издании: Марк Щукин. На рубеже эр // Российская Археологическая Библиотека №2. СПб, «ФАРН». 1994, рис. 51а и 51 б. Однако, требуется внесение некоторых корректив. Во-первых, в название села вкралась досад-

73 ная ошибка: село называется Твардица, а не Твердица (подчеркнуто нами - В.Б.).

Во-вторых, в сопроводительном к рисункам тексте названы 3 фамилии соавторов. На самом деле к настоящему моменту только один из них начал и кончил работу над предлагаемой книгой, а В.М. Дунявина отказалась от работы над ней еще в начале розысков материалов по «звериному стилю». Сложнее вопрос с В.В. Бейлекчи, участие которого в написании книги ограничилось выяснением только технологии изготовления фаларов, что и вошло в соответствующее их описание. За оказанную услугу мы ему благодарны. Но мы не можем считать соавтором того, кто по окончании всей работы проявил активное неприятие как общей концепции книги, так и высказанных в ней гипотез, идей и т.д. Было бы слишком примирить непримиримое - этого себе мы не можем позволить, особенно в предвидении общего отрицательного отношения к предлагаемой работе. В-третьих, мы не уверены в безоговорочном соотнесении фаларов с сарматами (с. 152). Скорее мы бы увязали их со скифами и предпринимаемыми мерами государственности. Это вовсе не отрицает какой-то возможной формы участия в этом и сармат, ведь они тоже участвовали в войне с Дарием.

116 Скифика// ПАВ, «ФАРН», СПб, 1993. Мы не имеем возможности в полной мере оценить творческое наследие Ростовцева М.И., а в избранных статьях-главах постоянны ссылки на уже высказывавшиеся им ранее идеи в целых книгах. Поэтому мы вынуждены ограничиться только некоторыми проблемами, непосредственно затрагиваемые в нашей книге. В первую очередь, конечно, обратим внимание на фала-ры. В целом он их приписывает исключительно сарматам, исходя, видимо, из датировок, с чем полностью нельзя согласиться. Возможно, это верно для III-II вв. до н.э. (статьи-главы: Сарматские и индо-сарматские древности, с.40 и 44; Сарматы, с.96), но не для IV в. до н.э., когда фалары появляются у скифов, взамен пластин на конской узде (Сарматы, с.96). Но даже не это для нас так важно, как: «...что касается содержания изображений на фаларах, то ясно, что греческое здесь наносное и чисто формальное. Суть - иранская...» (Сарматские и индо-сарматские древности, с.45). С этим можно полностью согласиться, так как фалары, дей-ствительно изготовлены (но не все, особенно позднеэллинистические) греками по греческим же канонам, но отражали идейный заказ скифов, в конечном итоге иранцам. Отсюда и преемственность в употреблении фаларов именно в конской сбруе, довольно большая частота встречаемости «геральдических поз» (Срединная Азия, Россия, Китай и звериный стиль, с.59), также как и «бога-всадника» и «рыбы» - символов верховных божеств Персии и Малой Азии (Иранизм и ионизм на юге России, с.21). Есть также одно очень тонкое наблюдение, что накладные фигуры и композиции на вазах из Каносы, в свою очередь воспроизводящих фигуры и композиции на скульптурных фризах, являются «...напоминанием о подлинных битвах, происходивших в Италии в III в. до Р.Хр.» (Парфянский выстрел, с.105, сноска 30), Как видим, он верно понимал смысловое содержание композиций, очевидно, из-за явной антропоморфности и батальности, но отказывал в том же «звериному стилю». Кстати, в своем обзоре достижений и задач отечественной археологии к началу XX века, он считал, что «...совершенно не изучен... и

так называемый звериный стиль...» (Классические и скифские древности северного побережья Черного моря, с.32), к чему можно только присоединиться. Наконец, призывал Ростовцев М.И. и к доверию сообщениям Геродота в четвертой книге о Скифии, и о привязке к местности этих данных (Там же, с. 30). Увы! Говоря его же словами: «...Ни по одному из основных вопросов соглашение не достигнуто и ни один из них не решен...» (Там же). Очевидно, такая же судьба уготована и нашей книге.

74